21,55,01 (джен)

Думаю, мне крупно повезло. Удача хоть раз в жизни повернулась ко мне лицом.

Я стоял на лестничной клетке, перед дверью своей новой квартиры.

К этому моменту привела череда невозможных событий: эта женщина каким-то чудом вспомнила обо мне и вписала в завещание, юрист каким-то чудом нашел меня в другом городе и не поленился отправить письмо, а я каким-то чудом поверил. Вероятность каждого близилась к нулю. Но всех сразу… Она равнялась выигрышу в лотерею, главный приз которой мог разрушить мою жизнь.

Я вытащил из кармана связку и принялся рассматривать каждый ключ: домофонный, маленький и блестящий, бурый от ржавчины, два длинных и почти одинаковых, снова домофонный.

Тянул время.

Темная металлическая дверь виделась мне вратами в ад. Даже надпись имелась:

«ОТКРЫВАЯ ДВЕРЬ, Я НЕ ПРИГЛАШАЮ ВАС ВОЙТИ».

Каждая кривая линия, каждая дуга, каждая загогулина была прочерчена несколько раз. Поверх одной буквы нанесли три-четыре такие же. Слова не находились на одной линии, они скакали вверх и вниз, будто написавший хотел исправиться и сделал только хуже.

Письменное воплощение нашей семьи. Ни капли гостеприимства, только открытая неприязнь.

Я приложил кулак к двери, попытался оттереть. Бесполезно. На что я рассчитывал? Слова наскребли ключом или гвоздем. Еще и с такой силой, чтобы оставить хорошо видимый след. Поможет только замена двери.

Заклеить надпись одним листом я не мог. Глазок отделял одну часть послания от другой, прошлый жилец посчитал отличной идеей — использовать его в качестве запятой.

«Черт! — выругался я. — Я ведь не знаю, что внутри…»

Да, я мог закрыть отдельными листами и оставить тонкую щель для глазка. Но все же. Денис точно задумывался об этом. Точно знал, какие проблемы возникнут, и все равно сделал так. Хуже только надпись на всю длину двери. Хорошо, что ему было лень.

«Черт», — повторил я.

Надпись была задумкой этой женщины. Я не сомневался. Скорее всего, она хотела приманить меня бесплатной квартирой, хотела усыпить бдительность вежливым юристом. Все ради одного момента. Чтобы я столкнулся с тем, от чего бежал два года назад. Снова испытал, каково быть частью этой семьи, и снова сбежал. Отказался от подачки себе во вред.

«Обойдешься».

Я вставил ключ в замочную щель и прокрутил два раза. После двух щелчков положил ладонь на ручку.

Правого бока шеи коснулся прохладный ветерок. Я обернулся к окну. Оно закрыто. Значит, чей-то взгляд.

Приглушенный щелчок. Дверь справа от меня приоткрылась со скрипом, внутри в темноте блеснули круглые очки. Старушка лет восьмидесяти выглянула из щели между дверью и стеной. Она щурилась, пыталась рассмотреть меня.

Я повернулся к ней и через силу улыбнулся:

— Эм… Привет. Я ваш новый сосед.

Старушка широко раскрыла глаза. Ее нижняя челюсть задрожала.

— … Динечка? — отступила она во тьму квартиры. — Это ты?

Мои губы сами сжались в тонкую линию.

— Нет. Денис мой… — слова встали комом в горле. Я пересилил себя и закончил предложение: — Мой старший брат.

— Господи, — выдохнула старушка. — Я уж подумала, мол, призрака увидела. Извините, я не расслышала ваше имя.

— Я — Теодор. Эм… Я студент. Учусь на четвертом курсе.

«Молодец, Тео. Начинать знакомство со лжи, — укорил я себя. — Ладно. На этот раз хотя бы заметил».

— Очень приятно, можете звать меня Любой, — улыбнулась она. — Студент? Не слишком ли далеко до института?

— Я на заочке, — не нашел я другого выхода, кроме еще одной лжи.

Хотелось провалиться сквозь землю. Открыть дверь и нырнуть в свою квартиру.

Нельзя. От отношений с соседями зависела моя дальнейшая жизнь здесь. Если напортачу, наживу лишние трудности.

— Прекрасно, — шире улыбнулась старушка, оголяя верхний ряд зубов. — Ученье — свет! В наше время важно посвящать себя всего учебе.

Я метнул взгляд на свою дверь и невзначай приоткрыл ее.

— Извините, я…

— Бедный Динечка, — покачала она головой. — Жаль, что с ним это произошло. Добрый был человек. Всегда помогал мне с продуктами. Вот, казалось бы, восемь этажей, а лифта нет! Угораздило же меня купить квартиру на последнем.

Мой разум впился в ее слова, как голодный хищник в беспомощную добычу. Денис помогал с продуктами? Я бы больше поверил в дьявола, нежели, что Денис кому-то помогал.

— Может, — робко начал я, — ему нужно было что-то от вас?

Старушка усмехнулась.

— Сомневаюсь. Что ему с меня взять?

«Квартиру, пенсию, драгоценности», — мысленно перечислил я, но вслух говорить не стал.

Сердце защемило в груди из-за лжи.

— Слушайте. Я могу помогать вам с продуктами. Брать и себе, и вам.

Она смерила меня взглядом.

— Правда?

— Да, мне нетрудно.

— Спасибо большое, — протянула старушка мне руку, и я ее пожал. — Я буду оставлять тебе деньги.

— Хорошо, — кивнул я. — Был рад знакомству с вами, бабушка Люба. Пойду я разбирать вещи.

— До Свидания, — помахала она на прощание рукой.

Я зашел в квартиру, и металлическая дверь захлопнулась за моей спиной. Меня встретили кромешная темнота и затхлый воздух. Дышалось с трудом.

Уже хорошо. Ни запаха гнили, ни вони. Ничего, что свидетельствовало о худших вариантах, которые я напридумывал.

Рука нащупала переключатель. Щелчок. Желтый свет залил коридор, и мои ожидания разбились в труху. Мне предстал обычный коридор. Белые обои с незамысловатым узором, покрытый пылью паркет и ряд маленьких ламп, уходящий вглубь. В квартире явно сделали капитальный ремонт.

— Всего-то? — не выдержал я.

Где разбитая в щепки мебель, голые стены и заблеванный пол? Где запах разложения? Ради чего я волновался всю дорогу сюда?

Я запустил пальцы в сальные волосы и слегка потянул.

— Мда, — вырвался тяжелый вздох.

Я перевел взгляд на крючки для одежды. Они находились на правой стене, и на них висели: пара черных жилеток, одна ветровка того же цвета и серое пальто. Одежда под начало осени, когда и пропал Денис. Под ней стоял шкафчик для обуви. Ботинки, туфли, кроссовки. Последние выделялись разнообразием цветов: зеленый, красный, голубой, белый. Или в квартире жили двое или Денис крайне неохотно расставался с вещами. Я остановился на последнем.

Квартира выглядела нетронутой. Словно после исчезновения хозяина сюда никто не приходил. Ни полиция, ни даже эта женщина.

Я стянул грязные и местами дырявые кроссовки и нырнул в комнату слева от двери. Пыль на полу меня не беспокоила — мои носки нельзя назвать чистыми.

Щелчок. Квадратную комнату озарил свет шести энергосберегающих ламп. Я насмотрелся на такие в приюте для бездомных, поэтому сразу узнал их по форме и по холодному свету.

Комната оказалась кухней. И снова ни следа разрухи. Кухня напоминала одну из выставочных комнат ИКЕА. Все в одном, черно-белом, стиле. Вот-вот сюда зайдет семейная пара и начнет присматривать себе что-нибудь. Для полной картины не хватало желтых ценников.

Первым делом я шагнул к холодильнику — на нем было заметно меньше пыли. Распахнул дверцу, ожидая увидеть протухшую за долгое время еду. И снова мимо. Тусклая лампочка осветила пустые полки.

Эта женщина приходила сюда. Убрала из холодильника еду, но оставила одежду и обувь. Бессмыслица.

Ответ напрашивался сам собой, но я старательно искал другой, наиболее подходящий для меня. Мне вспомнились слова соседки и надпись на входной двери. Глупо было думать, что Денис написал ее ради меня. Он не предвидел свою пропажу. Почему я вообще об этом подумал?

Я выдохнул, не позволяя мыслям поглотить меня. Закрыл дверцу холодильника и открыл окно. Впустил в квартиру свежий воздух. От духоты уже кружилась голова. Потянулся к переключателю, и взгляд мазнул по бело-красному пятну в углу. Оно находилось в тени между холодильником и раковиной.

Пятном оказалось блюдце в красный горошек. Рядом возвышался стакан, его стенки покрывала белизна, как от засохшего молока. Слой пыли на посуде был тоньше, чем на полу и мебели.

— Очистила холодильник и поставила в угол блюдце со стаканом? — задал я вопрос в пустоту и сразу отмахнулся от него. — К черту!

Одна из манипуляций этой женщины. На день рождения Кати она подарила ей четыре набора детской одежды и подгузники. Старшей сестре тогда исполнилось одиннадцать лет. Не будь это противозаконно, эта женщина бы с радостью отдала Катю какому-нибудь извращенцу. И сверху добавила бы приданое.

Я вышел из кухни и зашагал по коридору. По пути выключил свет. Квартира теперь моя, и платить по счетам теперь мне.

При такой планировке в конце коридора должен быть санузел. В приюте было так. Все ванные и туалеты располагались в конце коридора. Поэтому я подумал, что и в квартирах так же.

Чутье меня не обмануло. Дверь в конце коридора вела в совмещенный санузел. Включил свет, прокрутил ручку, и из крана в слив опустилась тонкая струйка холодной воды. Рука сама потянулась за розовым мылом на зеленой подставке. Рядом лежал полупустой тюбик зубной пасты.

На лице растянулась улыбка, и я облегченно выдохнул. Не могу объяснить это чувство, но мытье рук «заземляло» меня. Оно было сродни ритуалу. Я смывал с себя «отпечаток» внешнего мира, и оставлял на квартире свой. Неровности на мыле, использованная вода, даже следы в коридоре. Доказательства моего существования.

Закончив «ритуал», я поднял взгляд на зеркало. Хотел узнать: насколько ужасно выгляжу. Но зеркала не было. Вместо него мой взгляд уперся в голубую плитку с узором синих цветов.

— Что за? — выключил я воду и осмотрелся.

Здесь не было зеркал. Ни одного.

Я спокойно вышел из ванной, вернулся к входной двери. Обычно зеркало вешают в прихожей. Наверное, не заметил его из-за соседки.

Но зеркала там не оказалось.

— Ладно, — голос стал громче и выше.

Надпись на двери и блюдце со стаканом в углу еще куда ни шло. Но зеркала? Денис же выходил из квартиры. Как он причесывался, чистил зубы и умывался?

— Ладно, — повторил я. — Он просто не любил смотреть на себя. Поэтому и убрал зеркала.

Выключив свет в ванной, я встал перед дверью, которую еще не открывал. Комната находилась между санузлом и кухней. Спальня. Я специально оставил ее напоследок.

Квартира отражала личность владельца, служила холстом, который каждый окрашивал своими красками. Ладонь на ручке сжалась сильнее, костяшки побелели. Не считая некоторых странностей, жилище Дениса ничем не отличалось от обычной квартиры. Но эти странности наводили на определенные мысли. Если квартира — отражение владельца, то спальня — его сердца. Средоточие естества.

Эта женщина не испортила квартиру, не оставила ловушки. За нее это сделал Денис. Не намеренно. Она знала, что я замечу различие в слоях пыли на блюдце и стакане. Знала, что из-за этого все мое внимание перескочит на нее. И я совершенно забуду про Дениса. Самая жесть ждет меня в спальне.

— Все хорошо, — выдохнул я. — Главное — не сбежать, не дать ей того, что она хочет.

Дверь медленно отворилась внутрь комнаты, открывая вид на… Обычную спальню. На окнах висели плотные жалюзи, царил полумрак. В редких лучах солнца, как под светом прожекторов, танцевали пылинки. С прохода виднелся только компьютерный стол. Он стоял впритык к подоконнику, а сам компьютер «смотрел» на меня черным монитором.

Затаив дыхание, я шагнул в спальню, и мне открылась вся комната. Высокий, почти до потолка, шкаф для одежды и других вещей. Застеленная кровать. Ничего необычного.

Не может быть. С этой комнатой явно что-то не так. Иначе…

Чей-то взгляд просверлил мой затылок. Тело выпрямилось стрункой, глаза широко раскрылись, я чуть не закричал.

Резко обернулся, и чужой взгляд исчез так же неожиданно, как появился.

— Все хорошо, Тео, — приобнял я себя. — Всего лишь приступ. Хорошо, что слабый.

Мое внимание привлек накрытый серой шторой или покрывалом предмет. Он стоял вплотную к стене и сливался с ней из-за цвета, внизу из-под шторы вылезали металлические ножки на колесиках.

Я подошел ближе и потянул за штору. Сделал это без осознания, рука сама потянулась к ней, а когда понял, было уже поздно.

Она рухнула на пол, клубы пыли взмыли в воздух. Я зажмурился и чихнул.

— Молодец, Тео, — прокашлял, отмахиваясь от пыли, — Отличная идея.

Я поднял взгляд со шторы на школьную доску и замер. На темно-зеленой поверхности с одной половины на другую тянулась дугой надпись:

«Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ».

В левом верхнем углу в белой рамке виднелась дата:

«05.10.2018».

День рождения Дениса. Он пропал за семь дней до этой даты. Год назад вышел из квартиры и не вернулся.

Я цокнул и отвернулся от доски. Не мог долго смотреть на надпись. На крик о помощи. А на доске было что-то еще.

Найдя в себе силы, вновь посмотрел на нее. Старший брат разделил доску на две половины белой границей. На левой сливались в кашу слова, собирались в большую белую кляксу из букв. С большим трудом я разобрал отдельные предложения. Это был поток сознания. Денис выписывал предположения и, казалось, искал выход. Спасение от неминуемой смерти. Некоторые слова Денис обвел розовым мелом. Взгляд зацепился за слово «мама». Оно повторялось несколько раз.

Пальцы сжались в кулак, но я продолжил разглядывать доску. Посмотрел на правую часть. Ее озаглавливала надпись голубым мелом:

«ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ».

Денис подчеркнул ее тем же цветом.

Ниже шли пункты:

1. Не приносить в квартиру зеркал. Отражающие поверхности можно. Им нужны зеркала (узнать у мамы почему).

2. Не открывать окна после десяти вечера. Не поднимать жалюзи после десяти вечера. Если слышен стук, проигнорировать и попытаться уснуть.

3. Каждый день проверять тарелку и стакан в углу кухни. Если они пустые, положить кусок хлеба или печенье и наполнить стакан молоком. Только молоком, другие напитки не подойдут. Ни в коем случае не забирать еду.

4. Не брать подарки и не принимать услуги. НИКАКИЕ И НИКОГДА!Не приглашать в квартиру никого. Даже друзей, родных и знакомых.

Это… Не знаю, что и думать. Денис варился в собственном соку, каждый день накручивал себя, убеждал в скорой смерти. В конце концов, он сошел с ума. Почему эта женщина не помогла ему?

Взгляд нехотя переполз на левую половину доски и замер на слове «мама». Она хоть что-то сделала? Неужели за все время Денис не услышал от этой женщины ни единого слова поддержки?

Зубы заскрежетали. Она хотела показать мне это. Намеренно не тронула ничего в квартире, чтобы показать мне. Эта женщина буквально наклонилась к моему уху и прошептала: «я измывалась не над тобой одним».

Я вышел в коридор. Когда-то по нему ходил Денис. Завернул в темную ванную. Здесь он умывался и чистил зубы.

— Сука, — прошипел я.

Но она просчиталась. Я не сбегу. Не в этот раз. Мы с Денисом ни разу не общались. В родительском доме он большую часть времени проводил в своей комнате, а, когда выходил, молча поддерживал мою травлю. Он запомнился тенью этой женщины. Безвольной куклой, которой она вертела как вздумается. Кроме крови, нас ничего не связывало.

Включил свет. Нашел в углу швабру и смочил тряпку, которая висела на трубах сбоку от раковины.

Швабра с тряпкой опустилась на пол, а я поднял взгляд в сторону коридора. Тени странно изгибались и будто танцевали. На секунду почудился чей-то взгляд. Липкий и холодный. Он, подобно языку, заскользил по открытой коже на шее вверх к лицу. Я поморщился и встряхнул головой.

— Всего лишь приступ, — пробубнил под нос и повторил чуть громче: — Всего лишь приступ.

Ощущение взгляда исчезло, я выдохнул и начал уборку. Сначала в коридоре прошелся со шваброй, по дороге на кухню включил свет, чтобы лучше видеть. За сегодня очистить квартиру полностью не выйдет. Я здраво оценивал свои силы. Тут работы на два дня минимум.

С коридором закончил быстро и перешел на кухню. Пыли скопилось очень много, поэтому я часто бегал в ванную и сливал ведро. От вида черной воды меня тошнило. Хорошо, что еще не обедал. Ожидал какой-нибудь жести от этой женщины.

Не заметил я, как на моем лице растянулась улыбка. Уборка очищала разум, приводила мысли в порядок. Денис мертв — этого не изменить. То, что произошло с ним, не исправить. Сейчас я думал лишь о нанесении на это место своего «следа». Покупке собственной зубной пасты и зубной щетки. А еще кружки. Мне также не хватало вещей. В рюкзаке у меня на спине только нижнее белье. Из обычной одежды: темно-синяя толстовка и джинсы — то, что сейчас на мне.

Я протер тряпкой все шкафчики, полки и стол. Поднял ведро со шваброй и перешел в спальню.

У меня появилось постоянное жилье, осталось найти работу. Устроиться официально я не мог. Сбежал из дома без документов, а заявить о пропаже руки не доходили. Надеюсь, для этого не нужны никакие документы — возвращаться в то поместье не хотелось.

— Может, пойти в институт? — высказал мысль, пока протирал компьютерный стол.

В памяти всплыл разговор с соседкой. Я назвался студентом на заочке. Лучше претворить это в жизнь. Заведу друзей и проложу дорогу в светлое будущее. Да, так и поступлю.

Мне отчаянно требовалось место в мире. Не могу объяснить. Я испытывал острую необходимость быть кем-то. Думаю, стоит сказать спасибо этой женщине. Она довела меня до такого.

Взгляд прыгнул на компьютер. В квартире есть электричество. Возможно, и компьютер работает. Как раз закончил уборку на сегодня.

— Пожалуйста, — взмолился я, нажимая большую кнопку с символом кружка и линией посередине и садясь за стол.

В глаза ударили лучи вечернего солнца. Жалюзи не помогали, и алый диск бесцеремонно выжигал светом мое зрение. Поэтому я сгорбился и спрятался за монитором. Спина мне это припомнит, но пока сойдет.

Я посмотрел на экран. Его обклеивали рамкой желтые листки для заметок. Из-за пыли надписи на них не разобрать, и я не горел желанием. Воплощенное отчаяние Дениса давило на меня. Доску я закрыл той серой шторой, которая укрывала ее ранее. Стереть надписи я не решился. Помою ее позже.

На мониторе отобразился рабочий стол. Его усеивали файлы и папки, загораживали красивую мультяшную девушку.

Никогда не пользовался компьютером. В родительском доме эта женщина никого не подпускала к своему, а после побега у меня тем более не было возможности. Освоился с мышкой и клавиатурой я быстро. Не успел я нажать на случайный файл, как на весь экран открылся мессенджер — слышал, как люди его так называли. Слева находился список чатов. Их было немного. Рядом с надписью «Мама» горела единица, а правее виднелась дата отправки: «15.04.2019».

— Что?

Эта женщина написала Денису спустя полгода после его исчезновения. Бессмыслица.

Я кликнул на нее, и мне высветилась переписка Дениса с этой женщиной. Последнее сообщение от нее занимало почти пол-экрана.

«ТЕОДОРУ РЯЗАНОВУ», — бросилось в глаза мое имя.

Не дорогой сын, не Тео, не даже Теодор. Она обратилась ко мне по имени фамилии. Спасибо, что не по полному имени. Думаю, это уже достижение. Эта женщина обращалась ко мне всего два раза. И вот третий.

Я перепроверил дату отправки. Пятнадцатое апреля. Юрист сказал, что она умерла в начале мая.

Продолжил читать:

«Не думаю, что ты ждешь моих извинений. Их все равно не будет. На нашей семье висит большой долг. Ты мог заметить, что твои старшие братья и сестра не дожили до 21 года. Кто-то умер раньше, и не один позже. Теперь на очереди ты и Надя.

Если ты уже справил 20-й день рождения, мог заметить небольшие странности. Они не бросаются в глаза. Всегда держаться на периферии, скрываются в тенях.

Ты должен был получить ключи от юриста. Приходи в мой дом, найди библиотеку. Там тебя ждут дальнейшие указания. Настоятельно рекомендую соблюдать правила, которые написал Денис. По крайней мере, до посещения библиотеки.

В этом мире есть сущности намного старше и могущественнее людей. И теперь ты знаешь о них, а они знают о тебе.

Приходи в дом как можно скорее. От этого зависят твоя и Надина жизни».

— Ну и бред.

Я пролистал остальную переписку Дениса и этой женщины. Старший брат не сошел с ума сам по себе. Эта женщина сделала это. Хочешь сделать из человека безумца, заставь искать связи между несвязанными событиями. Шаги за стеной стали игрой домового, а чириканье в лесу — голосом лешего. Месяц за месяцем, день за днем. Она постепенно давала «ответы» на вопросы Дениса и советовала меры для защиты. Надпись на входной двери была одной из них. Блюдце и стакан в углу — то же. И теперь эта женщина хотела провернуть то же самое со мной.

Ее сообщение виделось мне последней попыткой достать меня. Даже дыхание смерти в затылок не исправило эту женщину. Она до самого конца думала обо мне.

От последней мысли я улыбнулся. Должно быть, мучительно: умирать и не знать, сработала твоя уловка или нет. Эта женщина заслужила это.

Я закрыл мессенджер. Влезать в личную жизнь Дениса не хотелось. В браузере открылись десятки вкладок с описаниями нечисти. Упыри, Лесуны, Аждая и многие другие.

Кликнув по плюсику в правом верхнем углу, открыл новую вкладку. Соседка упомянула местный институт, но не проронила названия. Я ввел «Лягушево» и «институт». Поиск выдал сайт местного филиала Зеленоярского государственного университета.

На главной меня встретил раздел «Абитуриентам». После нажатия открылась отдельная страница со списком документов и датами приема. Также ниже приписали даты открытых дверей.

Я завертелся на кресле — искал бумажку или блокнот, куда можно записать все необходимое. Увы. Вместо канцелярских принадлежностей на столе обнаружилась сомнительная литература из секции «Психология»: Как стать магом за 7 дней, 5 путей к могуществу, Возлюби болезни и себя, Оккультизм для чайников. Денис возвел стену из стопок книг.

— Ну и ладно, — свернул я браузер. — Никуда не денется.

Вкладки Дениса остались нетронутыми, и моя не закроется.

В животе болезненно заурчало. С осмотром квартиры совершенно забыл про ужин, а я ведь не обедал.

Поднялся из-за стола и шагнул к рюкзаку, который оставил у изголовья кровати. Он был моим верным помощником на протяжении двух лет. Два года он хранил мои находки: будь то списанная еда, выброшенная одежда или раздавленные банки для сдачи. За все время его пропитали разные запахи. Я принюхался. «Аромат» рюкзака состоял из кислинки пота, легких ноток скисшего молока и едва заметного «благоухания» фруктов. Даже ядренное мыло из приюта не избавилось от них. Оно лишь слегка уменьшило жирные пятна. А таких было много. Думаю, весь рюкзак можно назвать одним большим жирным пятном. Раньше он был бледно-зеленого цвета, но за два года заметно потемнел.

Я порылся в секции с нижним бельем и вытащил смятые купюры. До поездки в родной город я запасся деньгами на обратный путь и на пару ночей в дешевом хостеле. Из-за этого поездка отложилась на полгода. Когда дела касались этой женщины, лучше перестраховаться.

По дороге до ближайшей пятерочки я постучал в дверь соседки. Бабушка Люба дала мне деньги и список продуктов. По пути к мусорникам одернул себя — инстинктивно шел к ним и рассматривал «ассортимент». Теперь у меня есть квартира, а в будущем появится работа. Пора забыть старые привычки.

К счастью, в магазине все было. Себе купил яблок, бананов, йогуртов и пачку чипсов с бутылкой кока-колы. Сегодня праздник. У меня появилась квартира!

Отужинав на кухне, я вернулся в комнату. Стянул с кровати пыльное одеяло и бросил его рядом с доской. Утром постираю — стиральная машинка имелась. Думаю, рабочая.

Я снял с себя одежду и улегся на кровать. За год в ней, возможно, завелась жизнь, но мне все равно. Ночевал и в худших местах. Койка в приюте или скамейка в парке не выдерживали сравнения с кроватью Дениса. Мягкой, теплой и уютной.

Обычно в новых местах засыпалось с трудом. Я ворочался несколько часов, пока усталость не брала свое. И этот раз не стал исключением. Удобная кровать удобной кроватью, но чужое окружение душило обреченностью. Денис пропитал квартиру отчаянием и бессилием.

Со временем я провалился в сон.

☉☉☉

Меня разбудил стук в окно.

Я какое-то время лежал на спине, пытался уснуть, думал скоро прекратиться. Не прекратился. Стучали ритмично и настойчиво, как секундная стрелка в часах.

«Палка к окну прилипла?» — подумал я.

Попробовал открыть глаза и встать. Не вышло. Тело не двигалось, сердце в груди забилось сильнее. Сонный паралич. Впервые сталкивался с ним, до этого только слышал.

Из коридора послышался топот. Некто бежал с одного конца к другому. Замер перед спальней — я отчетливо ощутил чей-то взгляд со стороны двери. Он уткнулся мне в лоб и, казалось, старался просверлить череп.

Осторожные, на цыпочках, шажки медленно приблизились к кровати. Она провисла по середине, словно кто-то на нее залез. Взгляд усилился. Чуждый взор стрелой пронзил мою голову, ровно между глаз.

Я попытался двинуться, но без толку. Нужно перетерпеть. Сонный паралич пройдет через минуту. Совсем чуть-чуть.

Шеи коснулись горячие пальцы, обвились вокруг и слегка придавили. В нос ударил запах гнили, послышались хохотки. Скрипучий, будто старые половицы, голос кряхтел над моим лицом. Грудь опустилась под тяжестью, дыхание участилось — я жадно глотал воздух.

Хватка на шее усилилась. Глотку перекрыли, я не мог дышать. Я не мог дышать! Рот раскрылся сам собой. Мне по чуть-чуть возвращалось ощущение тела. Пальцы на ногах и руках кололись от онемения. Я истерично сжимал и разжимал, сжимал и разжимал, сжимал и разжимал их.

Правая рука задрожала. Я сжал кулак — костяшки хрустнули, пальцы заболели — и махнул над собой. Удушение прекратилось. Я распахнул веки и вскочил с кровати.

Темнота. Лунный свет просачивался сквозь жалюзи и высекал из тьмы очертания предметов. Я стоял неподвижно, изо рта вырывались хриплые вздохи. Руки дрожали, с трудом коснулся шеи. Никаких ран не нащупал. Отлично.

Взгляд прыгал от одного темного силуэта к другому. Что-то не так. Я заметил не сразу. Посередине комнаты кто-то стоял. Невысокий. Волосы торчали в разные стороны. Зрения явно обманывало меня, поэтому я прислушался, не сводя с фигуры глаз. В ушах отдавался стук сердца. Он перебивал все звуки.

Я потянулся к рюкзаку у изголовья. Слегка наклонился, не теряя силуэт из вида, и чуть не упал.

«Черт! Черт! Черт!»

Пальцы добрались до «собачки», я закрыл рюкзак и крепко сжал верхний ремешок в правой ладони. Темная фигура за это время не сдвинулась с места.

Боковым зрением нашел в темноте переключатель.

«Один прыжок. У меня получится».

Я сорвался с места к проходу в коридор и одновременно ударил по маленькому силуэту. Рюкзак пробил воздух, а я вдавил кулак в переключатель. Тот хрустнул, и комнату залил спасительный свет.

Мне предстала обычная спальня. Шкаф, компьютер, кровать. Все как всегда. Я стоял на месте, как идиот, с рюкзаком в правой руке. Пальцы на левой болели от удара по переключателю.

— А… чего… ты… о… ожидал? — из-за прерывистого дыхания не получалось говорить связно. Слова с трудом собирались во что-то осмысленное.

Взгляд перескакивал с кровати на шкаф, со шкафа на компьютерный стол, со стола на окно, и с окна на кровать.

Окно. Точно, окно. Меня разбудил стук в него. Когда сердцебиение в ушах притихло, я снова услышал проклятый стук.

Шагнул к подоконнику и заметил что-то боковым зрением. Всего на секунду. Локон седых волос показался справа, рядом с кроватью, и спешно скрылся.

Я сглотнул слюну, покрепче сжал рюкзак и резко повернулся к кровати. Грязная ножка мелькнула справа и исчезла за границей бокового зрения. Мне не показалось.

— Кто… Кто здесь? — выкрикнул я.

Ответа не последовало. Придется по плохому. Я развернулся вправо и ударил рюкзаком по месту, где некто должен был находиться. Вместо прыжка вправо он скользнул влево, увернулся от рюкзака, и я бегло увидел его.

Низкий, чуть выше пятилетнего ребенка, волосы на голове сливались с седой бородой. На серой коже виднелись комки грязи. Туловища не было. Конечности росли из головы. Лица не рассмотрел — оно скрывалось в густых волосах.

Он все время прыгал мне за спину. Не поворачивая головы, я попятился к выходу в коридор. Когда дошел до двери, сжал ручку левой рукой.

— Давай!

Резко повернулся влево, и чужак проскочил между мной и дверью во тьму коридора. Я дернул дверью, и она с грохотом захлопнулась. Припал к ней и прокрутил замок.

«Получилось?»

Я резко мотнул головой вправо и никого не заметил. Выдохнул с облегчением, но от двери не отошел. Боялся, что чужак выбьет.

Через дверь зажурчала вода в ванной и защелкали переключатели в коридоре, ванной и кухне. Сволочь. Когда придут счета, придется платить баснословные деньги за воду и электричество.

«Пошел ты! Я не выйду!» — мысленно прокричал я и отлип от двери.

Сердце бешено стучало в груди, но я в безопасности. Оно не проникнет через закрытую дверь, иначе цирк с водой и светом не имеет смысла. Одна проблема решена, осталась вторая.

Стук в окно не прекращался ни на секунду.

Я подошел к окну и всмотрелся через щели в жалюзи. Ничего не видно. Поэтому раскрыл двумя пальцами.

Перед окном стояла темная фигура и стучала длинным пальцем по стеклу. Монотонно постукивала в постоянном ритме. Снова, снова, снова, снова и снова.

— Боже, — пробубнил я и отшатнулся от окна.

Квартира находилась на восьмом этаже. В том, что перед окном стоял не человек, я не сомневался.

«В этом мире есть сущности намного старше и могущественнее людей. И теперь ты знаешь о них, а они знают о тебе», — вспомнилось сообщение этой женщины.

— Во что, черт возьми, ты меня втянула?