На такое инструкций не давали (гет)

Примечания:

Вагон романтоты презентую вам я

А сон про Фреда мне и правда приснился

---

Следующие сутки оказались весьма выматывающими — нарисовался неожиданный рейд за контрабандистами, которые незаконно устраивали перевозки запрещённых зелий в другие страны. Преступники достались донельзя агрессивными, едва осознали, что их со всех сторон окружили мракоборцы и бежать совсем некуда. Помимо щедрых заклинаний, что они швыряли не глядя, те в конце концов также решили, что терять совсем нечего, отчего принялись бомбардировать стражей порядка своим же товаром.

И, даже несмотря на дальнейшее успешное завершение миссии, многие мракоборцы оказались в Мунго с различными повреждениями: кто едва без руки не остался, что из-за подозрительного зелья превратилась в иссохшее дерево (отчего Гарри тут же вспомнил Дамблдора); кто зрение на довольно продолжительное время потерял и был отправлен сразу же в отпуск на восстановление; кто весьма неприглядными волдырями по всему телу покрылся.

Гарри, как он считал, отделался достаточно легко — всего лишь ожог на спине, который ему быстро обработали целители прямо на месте стычки, да ушиб ноги, из-за чего он довольно заметно прихрамывал.

Завалился Гарри домой измотанным до самых печёнок и совсем затемно. В гостиной Гриммо его встретила встревоженная Гермиона, что тут же вскочила с дивана и бросилась навстречу.

Он ткнулся лбом в плечо подруги, вдохнул знакомый аромат её кожи и устало закрыл глаза.

— Ты здесь, — глухо говорит он, проведя ладонью по её спине.

— Конечно, — удивляется Гермиона, будто могло быть иначе. — Я попрошу Кикимера разогреть ужин, — говорит она, усаживая Гарри на диван и стаскивая с него рабочую мантию, а он в это время чувствовал, что ему становится всё хуже. Неужели на него всё-таки попало одно из зелий контрабандистов?

— Гарри, у тебя жар? — обеспокоилась Гермиона, прикладывая ладонь к его лбу.

Он ощутил, как к горлу поступила тошнота и глубоко вздохнул, чтобы её сдержать. Казалось, осталось не больше десяти секунд, чтобы успеть добежать до уборной и под обеспокоенный взгляд Гермионы он ринулся к выходу из гостиной.

Когда Гарри вернулся, то лишь с побелевшим лицом рухнул на диван.

Никогда в жизни он не чувствовал себя так плохо. Если в первый раз удалось добежать до уборной, то в дальнейшем ему мерещилось, будто он умудрился испачкать одежду Гермионы, что приходил целитель, что Гарри зачем-то воспользовался сломанным порталом, который всё никак на место его доставить не мог. Виделось также, что Гермиона сидела с ним часы напролёт, держа его голову у себя на коленях, гладила горячий лоб прохладной рукой, прикладывала мокрый компресс, поила зельями. А ещё Гарри казалось, что он умер бы, если бы не она. Снова.

— Я прикончу любого, кто отнимет тебя у меня, — говорил ли он это вслух, утыкаясь лицом в её живот?

— Ты ведь знаешь — я никуда не уйду, — действительно ли отвечала ему так Гермиона Гарри тоже не понимал, возможно, эти слова были лишь в его подсознании, но они помогли ему наконец отключиться.

Гермиона же выдохнула, только когда Гарри наконец уснул. Разумеется, после слухов о том, что многие мракоборцы в Мунго попали, она не могла не проследить, закончился ли удачно рейд для самого Гарри.

И сейчас он спал, доверчиво уложив голову на её колени и она не осмеливалась шевелиться. Только, не удержавшись, ласково провела рукой по чёрным спутанным и влажным от пота волосам.

Нежность в душе уже весьма привычно и испуганно затрепетала. Несмотря на бесконечные опасности, в которые Гарри встревал на службе и заставлял её нервничать, ей в действительности нравилось о нём заботиться. Нравилось чувствовать это тёплое, светлое чувство, что он у неё в сердце вызывал, нравилось его исключительное доверие к ней — ведь таким, кроме неё, его никто видел.

В голове то и дело вспыхивало навязчивое «Гарри, милый» и уже становилось сложно удерживать это обращение к нему только в мыслях.

Как бы не ляпнуть случайно. Всё же это как-то слишком даже для их диковинных дружеских отношений. Диковинных — не то слово, всё же порой не раз приходилось задумываться, где же там у них должна дружба кончаться или в их случае проводить черту уже не имеет смысла.

Вот, к примеру, на тех поминках Гарри с неё взгляда не сводил. А если и смотрел, то это, скорее всего потому, что Гермиона ему самым родным человеком была, а Гарри просто было бы весьма комфортно и привычно всё это время находиться рядом с ней, нежели среди незнакомцев. Он вообще довольно нелюдимее из года в год становился, будто бы мир всё также считал его «Нежелательным лицом №1», а сам он каждого собеседника — потенциальным врагом. Гермиона прекрасно видела, какие напряжённые взгляды исподлобья он бросал на окружающих, что бесконечно липли к нему на поминках, а вскоре и вовсе потеряла друга из виду. Появился же он уже весьма поздно, когда совсем стемнело уже, взял её за руку, безапелляционно вытащив из толпы, да спросил, не хочет ли она пойти уже домой.

«Домой? Куда именно домой?» — хотелось тут же уточнить ей. Для неё ведь тоже домом стало то место, где сам Гарри был, и если она не додумывала, то и он явно имел в виду Гриммо. Но хоть его вопрос и прозвучал непринуждённо, Гарри после него резко замолчал и нахмурился, будто произнёс что-то не то.

— Идём, — ответила Гермиона, не став его смущать наводящими вопросами и спрашивать, отчего же он таким всклокоченным выглядит и где так долго пропадал. — Джордж там, наверное, на стенку уже лезет.

Угум. Джордж. Точно.

* * *

— Ты не уделяешь мне внимания, — капризничал Джордж, наворачивая круги возле своей кровати. — Где ты шлялся? Я за всю жизнь столько книг не читал, сколько за эти дни! Ты меня во вторую Грейнджер превратить пытаешься?

— С одной бы разобраться, — проворчал Гарри, стоя у двери. — Идём.

— Идём? — поразился Джордж, резко к нему поворачиваясь. — Мы куда-то идём?

Гарри скрылся в коридоре. Джордж моргнул и тут же рванул за ним, едва не потеряв по дороге тапки.

— Смотри — это гостиная, — демонстрировал Гарри, разведя руками. — Ниже находится кухня…

— Спирт, к великому разочарованию, память мне не отбил, — закатил глаза Джордж. — А вот тебе Авада, похоже, да. Я тут бывал сотни раз! Или… ты хочешь сказать, что мне теперь доступны другие локации в этом могильнике?

— Поздравляю с повышением уровня. Это за то, что ты начал принимать пищу, не пытаясь ею убить меня и Кикимера, — хмыкнул Гарри. — Всё-таки ту драку, с участием вилок, я ещё долго не забуду… Но если снова примешься мне ими в бок тыкать, то снова вернёшься в свою комнату.

— Не думай, что я сдался, — буркнул тихо тот и Гарри недобро сощурился. — То есть… Э-э-э… Я хотел сказать… Да, пап! Радость. Счастье. О, тут ещё больше книжек… И даже запретных! Ха! Поттер прямо в руки выдаёт нам свои козыри для побега, видал, Фр…

Он резко замолчал, побледнел, сделал глубокий вдох и растерянно пнул ковёр.

— В шахматы? — предложил Гарри и тот молча кивнул, не поднимая взгляда.

* * *

— Да какого лешего он целыми днями торчит в своей спальне? Я дал ему возможность шататься по дому, с которым уже даже заранее попрощался, а он заперся в комнате и уже неделю отказывается выходить! Ни черта не понимаю. Я ведь и выбор даже предоставил: вернуться в «Нору» или же отправиться в Мунго, а он в ответ только дверь перед моим носом захлопнул. Я не понял — это значит, он остаться хочет?

— Полагаю, у него для подобного поведения имеются веские причины, — отвечает Гермиона, с головой зарывшись в документы и кидая на снующего по её кабинету Гарри чуть осоловелый взгляд. — Ты не пробовал его о них прямо спросить? Пробовал? И что он отвечает?

— «Упыри не выходят из своей норы». «Пошёл нахуй». «Выдашь мне хотя бы бутылочку огневиски — тогда поговорим». «Пошёл нахуй», — процитировал Гарри, нахмурившись и потерев переносицу. — Я не слишком знаю, как упыри на свет появляются, но кажется, Джордж действительно уже собирался в него трансформироваться — внешне уже было не отличить, поэтому я всё же… э-э-э… вынудил его побриться и постричься. Думаешь, он меня теперь действительно ненавидит? Возможно, я и правда на этот раз сильно перегнул палку. Но его настроение меняется каждую секунду, я просто не успеваю уследить: он то трещит за двоих, то молчит целыми днями, просто уставившись в стену и ни на что не реагируя!

Гермиона, вспомнив всклокоченную длинную бороду Джорджа и его спутанные длинные рыжие волосы, не могла не согласиться с категоричным решением Гарри. Она чуть помедлила с ответом, раздумывая над своей версией происходящего.

— Хм, — задумчиво промычала она, вставая и принимаясь неторопливо наворачивать круги вокруг своего стола, то и дело цепляясь мантией за его углы. — Говоришь, он перестал с тобой общаться, едва ты его выпустил? Хм. Но раньше он говорил с тобой весьма охотно? Слушай, даже если он и был обижен за твои действия, то давно бы остыл уже, всё же Джордж не из обидчивых. Так на кой ему эта борода? Понимаю, что для мужчин — это святое, но…

— Это я скоро с таким терпением святым стану. Гермиона, я же вижу, что ты что-то поняла, не тяни, — не выдерживает Гарри, скрещивая руки на груди.

— У меня есть только предположение, — бормочет она. — Просто… просто попробуй убрать все зеркала и другие отражающиеся поверхности из общих комнат. Но я могу и ошибаться. Сам знаешь, как непросто понять, что у человека, пережившего такое горе, сейчас может твориться в голове. А со мной он разговаривать вообще не жаждет, чтобы я могла делать хоть какие-то выводы.

— О, — моргает Гарри, застыв в озарении. — О. Хм. Как я не догадался…

— Думаю, Джорджу было бы слишком неловко говорить о подобном, — вздыхает Гермиона. — Сам бы он о таком точно просить не стал. Возможно, поэтому борода и длинные волосы были для него лучшим решением.

— Вот чёрт, — обескураженно скрипнул зубами Гарри и потемнев лицом. — Я дурень.

— Ты не дурень, — она с усмешкой потрепала его по волосам. — Но явно неслабо выматываешься на службе. И последнее время страшно взвинченный. Совсем себя не бережёшь. Ты свои синяки под глазами видел? А они не лучше, чем у Джорджа, скажу я тебе. И не надо мне тут корчить такое лицо! Мы вроде ещё год назад договорились, что ты перестаёшь себя испытывать и постоянно лезть на рожон! И что я постоянно вижу? Твои бесконечные раны! А что в последний раз было? Обмазался какими-то некачественными зельями! — ворчала она, буравя его сердитым взглядом и тыча в него указательным пальцем.

Он смиренно вынес её выговоры, сделав максимально виноватое лицо, отчего она быстро остыла, лишь глаза к потолку закатила, понимая, что говорить на тему бесполезно, но промолчать просто не могла.

— И да, Гарри, у тебя никогда не было брата-близнеца, чтобы о подобной проблеме можно было бы сходу догадаться.

— У тебя тоже. Но ты же поняла, — он провёл рукой по лицу, а после рассеянно поглядел на подругу. — Ты всегда понимаешь.

Гермиона смущённо замахала руками, а Гарри неожиданно подхватил её за талию и закружил на месте.

— Гарри! Что на тебя нашло?

— Славлю твои мозги. Твою заботу. И я не помню — благодарил ли тебя за то, как ты обо мне пеклась? Правда, несмотря на твоё милое ворчание, есть ощущение, что ты говоришь не обо мне, а о крайне непослушном псе!

— Милое? — поразилась она, вспоминая Рона, который всегда бурно реагировал на любые её слова, не говоря уж про попытки откровенно о чём-либо поговорить. — Мерлин, Гарри! У меня уже голова кружится, — засмеялась она. — Слушай, просто ты и сам всегда всем стремишься помочь, так что должен же кто-то и о тебе волноваться, — сказала она, обнимая его в ответ и поражаясь его внезапному порыву. — А я и не против.

А после её слов вдруг случается что-то странное. Едва Гарри ставит Гермиону на землю, оба, продолжая смеяться, обниматься и держаться друг за друга, внезапно подаются вперёд и коротко целуются. Всё происходит в суматохе, но донельзя естественно, будто так и было задумано, будто так, и никак иначе, должен был закончиться их разговор, но оба резко отпрянули и уставились друг на друга, переваривая это неожиданное прикосновение.

Гермиона, сделав большие глаза, то поднимала руку вверх к лицу, то опускала, а Гарри, увидев смятение в её глазах, тут же проглотил рвущиеся наружу слова. Он считал, что именно он и был инициатором случившееся, но, подавшись порыву, кажется, сделал что-то не то.

— Кхм, — кашлянул он, немигающим взглядом изучая подругу. И как она отреагирует? — Герм…

— М-м-м, да… — промычала она, медленно моргнув. — Забавно вышло…

«Забавно вышло?» Забавно?!

— Да, — меланхолично отвечает Гарри, сунув руки в карманы и криво улыбнувшись. — Обхохочешься.

Муравей таки был прав.

— Мисс Грейнджер… А, простите, вы заняты… — сунула голову в кабинет её коллега. — Вас начальник ищет. Спрашивает, не забыли ли вы о командировке.

Гермиона резко выдохнула, отскочила от Гарри и тут же засуетилась — схватила какие-то бумаги и попыталась было совершить бегство, бормоча что-то о невероятно срочном спасении домовиков.

— Гермиона! — опомнился Гарри, быстро шагнув в её сторону. — Стой. Да погоди же ты!

— Позже, Гарри, — пробормотала она, не поднимая глаз. — Давай позже. Ладно?

Гарри попытался было её остановить, но в руках каким-то образом осталась лишь половина документов, которая пострадала в процессе поимки подруги, а та, успешно прижав к себе остатки уцелевшей работы и взметнув копной, ловко скрылась из кабинета, оставив Гарри позади в не самых приятных чувствах.

* * *

— Погреб для тебя закрыт, дружище, — хмыкнул Гарри, глядя на валяющего и стонущего Джорджа и втайне радуясь, что тот наконец показался вне комнаты. — На нём сотня моих и Гермиониных заклинаний, так что даже твоя упрямая башка этот щит не пробьёт.

— Ты мою головушку недооцениваешь, — промычал Джордж, с трудом вставая и осоловело моргая. — В ней, между прочим, мозги изобретателя плавают!

— Ага, — протянул Гарри, подходя к чайнику, — булькают в спирте. Чаю?

— Лей, — буркнул Джордж, падая на стул и обречённо уронив руки на кухонный стол. — Запрёшь меня в комнате в наказание? Или просто в угол поставишь? Но шлёпать же перед этим будут, да? Да?

— Мне вообще хотелось бы поглядеть, как ты пытаешься в погреб проникнуть, — задумался Гарри, протягивая ему кружку с ароматным зелёным чаем. — Но сомневаюсь, что это возможно — мы всё-таки годами оттачивали всевозможные Защитные заклинания, а ты давно не в форме. Ну насчёт запирания в комнате — да ты же снова попытаешься сбежать, а я не смогу снова так рисковать, как в тот раз, когда ты в вентиляции застрял.

Гарри умолчал о том, как страшно нервничал, когда тот в спальне целыми днями торчал, отказываясь выходить, лишь приказал Кикимеру глаз с непутёвого гостя не спускать — мало ли что этот фантазёр удумает.

— Угу, — промычал Джордж, кривясь от бодрящего вкуса напитка. — А этот хмырь ещё и отказывался меня спасать. «Хозяин на этот случай инструкций не давал!» Пень трухлявый.

Гарри тихо фыркнул в чай, также не став говорить, что разрешил Джорджа вытаскивать, только когда сам от облегчения проржался до слёз, успокоился, выпил чаю и уже с весьма суровым выражением лица наблюдал за тем, как Кикимер магией пытается выдернуть застрявшего в вентиляции горе-беглеца.

— А куда это вдруг подевалась наша староста? — вдруг спросил Джордж, смеряя Гарри пристальным взглядом, отчего тот напрягся и нахмурился. — Дня три не видел уже. Только не говори, что поругались, не может такого быть. Хотя, глядя на твою кислую морду… Нет, я понимаю, что жизнь у тебя на вкус как вяленый соплохвост, но всё равно не верю.

— Это почему же?

— Потому что сиамским близнецам подобное делать глупо, — проворчал он. — С таким же успехом можно руку в глотку зубастой герани сунуть, чтобы друг друга наказать, но при этом имея общую тушку. Уж я-то знаю, о чём говорю.

— Мы не сиамские близнецы, — возмутился Гарри, со стуком поставив кружку на стол и глядя на Джорджа во все глаза. — И ты с Фредом тоже.

Гарри слегка пожалел, что имя его погибшего брата произнёс — взгляд Джорджа тут же потух, а уголок губ нервно дёрнулся в сторону, но избегание упоминания Фреда лишь заостряло на этом внимание и Гарри казалось глупым умалчивать очевидное.

— Ага, — только и ответил Джордж, глядя перед собой потерянным взглядом.

— У каждого из нас есть свои дела и своя жизнь, — буркнул Гарри, отворачиваясь. — И свои желания. Которые вообще могут не совпадать.

— Так вы поссорились или нет?

— Я тебе отвечу. Если ты ответишь на мой вопрос.

— Ах, — протянул Джордж, с усилием сбрасывая морок и болезненно улыбаясь. — Я думал, ты уже забыл о нашей весёлой игре. Ну давай, жги.

— Что тебе снится? — спрашивает тут же Гарри, сдвинув брови на переносице.

— Полагаю, — голос Джорджа похолодел, а пальцы на столе сцепились в замок, — тебя интересует, не кричу ли я по ночам от удовольствия.

Гарри коротко кивает.

— Думаю, тут и так всё очевидно. Я хочу сказать, Кикимер, как ты и сам знаешь, очень хорош… Э-э-э, ладно, ладно! Не смотри на меня таким взглядом. Согласен, шутка перебор… Чёрт побери, естественно, мне снится Фред, что ты ожидал услышать?

— И что именно происходит во сне?

— Поттер, если ты психологом или прорицателем заделался, то скажи сразу, чтобы я кредит заранее взял, а то у меня своих трусов даже нет.

Гарри красноречиво поднял брови.

— Вот ты любопытный, а. Ладно последний сон расскажу. Он совсем тупой, смеяться будешь. Сначала мы с Фредом катались с гор на лыжах — ну эти маггловские палки на ногах, ты знаешь. Он просто давно хотел в горах побывать, все уши мне об этом прожужжал… И вот катаемся мы, катаемся, а позже натыкаемся на группу сектантов в ближайшем лесу, которые там имя своего предводителя воют. Потом гроза вдруг начинается, похоже, как раз из-за всех этих ритуалов. И какие-то люди почему-то с моста ка-а-ак давай прыгать, вот прямиком в пропасть… А мост этот огромный был, этажей сорок или больше, ещё и прямиком от одной горы к другой шёл, а под ним даже не видно ничего. Так бывает вообще? Не знаю, не видел никогда. Фред же всё это время этим людям помочь пытается, магией словить, а вокруг хаос начинается, какие-то бестолковые служивые везде бегают, людей спасти пытаются, но толку от них, как и всегда. И тут я Фреда из виду теряю… А потом поднимаю голову к мосту, а он там стоит, вниз смотрит, прямо на меня. Кричу, чтобы не глупил, что я сейчас подойду, а он смеётся, рукой машет, мол, стой на месте. А после просто прыгает с остальными в пропасть. Как будто так и надо. А я всё стою в этих проклятых лыжах. И с палками в руках. И машу ими, как дурак последний, будто колдовать с их помощью пытаюсь. Ну смешно же. Нет? Ну, может не смешно, но всё же тупо. Или это я просто всё ещё такой же тупой, как тогда, когда ничего сделать не смог.

Джордж замолкает.

Гарри садится рядом на стул, но Джордж на него не смотрит.

— Мне часто умершие снились, — говорит Гарри тихо. — Но я-то всегда сам по себе был, отчего, наверное, зачерствел вконец, поэтому и не вижу их больше.

— О да. Чёрствый, чёрствый Гарри, — ехидно фыркает Джордж, глядя на него с мрачным весельем. — Хуже тебя и впрямь сложно найти, и как тебя завистники за твои добродетели до сих пор не заавадили? А ещё у чёрствого Гарри не осталось никого, чью смерть он бы не пережил. Никого, с кем он без слов может разговаривать, кто по-настоящему поймёт всё то, что он чувствует, а если и не поймёт, то сделает всё, чтобы дышать стало легче. Никого, никого, никого! — издевался он.

— Джордж, — вздохнул Гарри, снова заметно напрягшись, — я прекрасно понимаю, о ком ты говоришь.

— Ну вот и представь, что у тебя действительно никого больше нет, — цедит он, скрипнув зубами.

— Скажи мне что-то, о чём я не думал. Я, чёрт подери, представлял подобный исход множество раз, — отрезает Гарри, чувствуя, как знакомо холодеет нутро. — И много раз она была в опасности. Я знаю, о чём ты говоришь.

— И всё же она жива и рядом. Ты счастливчик.

— Да просто баловень судьбы, — сухо отвечает Гарри. — Но ты прав — у меня никого ближе неё не было и вряд ли будет. Вот ты как думаешь, почему я после Авады жив остался?

— М-м-м… знаменитости любят, чтобы их упрашивали, так что у Смерти против твоего упрямства не было и шанса? — с сомнением предположил Джордж, ковыряя ногтем стол.

— Помимо того, что я должен был Волдеморта прикончить, я также не хотел, чтобы Гермиона плакала или винила себя в моей смерти. А она бы стала, я, блин, точно знаю. И тогда мне эта мысль неслабо помогла вернуться. А туда… да туда мы всегда успеем уйти.

— Вернуться? — насторожился Джордж, резко подняв голову. — Откуда? Из мира мёртвых?

— Можно и так сказать, — осторожно ответил Гарри, жалея, что затронул эту чертовски опасную тему. — Представь себе, я мог бы на всё плюнуть и просто уйти, на облачке там полёживать да коктейли попивать. В целом, думаю, после уничтожения крестражей вы там с Волдемортом и сами бы уже справились, я не особо уже требовался.

— А что… там? — пересохшим голосом спросил Джордж, глядя на него немигающим взглядом. — Скажи. Я должен знать.

Гарри помедлил, побарабанил пальцами по столу.

— Знаешь, непростой вопрос. Я тебе расскажу. Как только узнаю об этом больше. А ты в это время будешь со мной разговаривать и выходить из комнаты, ясно? — он попытался было встать, но Джордж неожиданно крепко вцепился в его запястье.

— Скажи как есть, — напряжённым голосом произнёс Джордж, глядя на него почти с яростью, столь нетипичной для себя. — Сейчас. Ты не можешь не ответить. Не надо так со мной. Ты хотел помочь? Так ответь.

— Отвечу, — согласился Гарри, высвобождая запястье. — Позже. Я тебе свои условия озвучил. А пока спроси о чём-нибудь ещё.

Но Джордж молчал, продолжая сверлить его диким взглядом. Гарри не менее упрямо смотрел на него в ответ, подняв брови, как бы говоря, что от своего решения не отступит.

Джордж сделал глубокий выдох. Гарри встал.

— Мяу? — донеслось у пола и оба перевели взгляд вниз.

Гарри тут же подхватил Живоглота на руки и протянул его Джорджу.

— Ты мне показываешь, как коты выглядят или предлагаешь с ним понянчиться? — озадачился Джордж чуть надтреснутым голосом.

— Сдурел? Это он с тобой будет нянчиться, — сказал Гарри удивлённо, впихивая кота в руки собеседника. — А я на работу. Бесить окружающих своей добродетелью.

— Приплыли, — кисло пробормотал Джордж, держа Живоглота на вытянутых руках. — Ещё один надзиратель нарисовался. Хотя, в целом, ничего такая подушечка для слёз…

— Урчи там как следует, — напоследок пробормотал Гарри коту на ухо и тот согласно мявкнул.

А когда Гарри оказался у выхода из кухни, как услышал в спину безжизненный вопрос:

— Так вы что же, поссорились?

— Нет, конечно, я же не идиот. Гермиона просто в командировке и поэтому просила за Живоглотом присмотреть, — с усмешкой ответил Гарри.

— Эй, это халтурный ответ! — раздалось недовольное в спину.

— Пожалуйся на это Живоглоту. А лучше маме напиши.

Выйдя из кухни Гарри тут же помрачнел — Гермиона уехала довольно внезапно, оставив ему только записку. Такую привычно бодрую и дружелюбную, будто ничего и не произошло, отчего он эту бумажку непроизвольно в кулаке сжал да в камин гневно швырнул.

Он мог бы её выследить, безусловно, но хотел дать время ей переварить произошедшее, хотя сам уже откровенно был на луну готов выть.

И сны эти проклятые, с участием Гермионы, совсем из него все соки выжали — казалось, прорвало вдруг плотину, что он в своей голове так старательно удерживал. Если раньше влечение к подруге никоим образом себя не проявляло, то стоило лишь признаться себе в своих истинных к ней чувствах, как спать стало совершенно невозможно.

Гарри то и дело обречённо представлял, как хватает подругу, безапелляционно подминает под себя и целует эти её изящные губы. И вот ладно со сном беда, но тут уже и работать выходило с трудом!

Он был готов поклясться, что как только она вернётся, то снова постарается сделать вид, что ничего между ними не случилось, и зубы от этой мысли то и дело принимались скрипеть.

* * *

— Гарри заставил тебя делать ремонт? — фыркнула Гермиона, с весельем глядя на Джорджа, что с кислым лицом сдирал руками старые обои в гостиной. — И без магии?

— «Трудотерапия» — передразнил Джордж Гарри, сердито пиная оторванные обои в остальную груду и становясь ещё сильнее перепачканным пылью. — «Трудотирания» — вот что я скажу!

— Гарри может быть настырным, когда захочет, — усмехнулась Гермиона, усаживаясь в кресло и замечая, что Джордж наконец сменил халат на футболку и джинсы, а сам он выглядит чуть лучше без бороды и с привычными ей короткими волосами. — И как он тебя заставил?

— А тебя он как заставил с собой столько лет возиться? — спросил Джордж. — По принципу «Этот псих убьётся быстрее, чем я произнесу Вингардиум Левиоса» или «За любимым прямо в ад», а, Грейнджер? О нет… оба этих варианта, неужели я угадал? Какой я умный, оказывается, кто бы знал.

Гермиона лишь прищурилась в ответ.

Уже полночь скоро, похоже, рейд у Гарри снова затянулся. Впрочем, это давало ей время в сотню раз прокрутить в голове то, что уже сотню раз и так уже прокрутилось в голове.

— Ладно-ладно! Я пролез в погреб, — признался Джордж тут же, косясь на внезапно поникшую девушку. — Он сомневался, что я способен на это без магии.

— О? Ты обошёл наши заклинания? — поразилась Гермиона, вытаращив от изумления глаза и с любопытством подавшись вперёд. — Серьёзно?

— Обижаешь, — протягивает Джордж, ногтем старательно соскабливая особо упрямые куски обоев. — Забыли, с кем имеете дело?

— Ну же, расскажи, — нетерпеливо ёрзала на кресле Гермиона.

— И что мне за это будет? — ехидно улыбнулся Джордж, выпрямляясь и охая из-за затёкшей за долгую работу спины. — Выпьешь со мной рюмашку? Только бутылка с тебя.

Гермиона лишь насмешливо дёрнула бровью.

— Глотик! — воскликнула она радостно, когда на пороге гостиной появился сонный кот и тут же кинулся к ней. — Тебя никто не обижал?

— Обидишь этого рыжего беса, как же, — пробурчал Джордж, глядя на свои расцарапанные руки. — Кого угодно до кондрашки доведёт.

— Ну-ну, не будь таким самокритичным, — усмехнулась Гермиона, потираясь лицом о мягкую шёрстку своего домашнего любимца.

— Ты только глянь, — возмутился Джордж, вытягивая перед собой ладони и демонстрируя неслабые раны. — Я, в отличие от Блинномордого, максимум куснуть могу, и это жертве даже понравится!

— Очевидно, получил ты за дело, — с подозрением сощурилась Гермиона. — Вот только не говори мне, что пытался убиться об кота. Не хочешь честно рассказать? Нет? Я всё равно узнаю. Так, а что же там насчёт погреба?

Джордж обиженно насупился и отвернулся.

— Этот… господин наврал Кикимеру, — раздался знакомый скрежещущий голос домовика. — Надавил на жалость. Плакался и врал. Врал и плакался. Кикимер сжалился.

— Но ты же не должен пускать Джорджа в погреб, — медленно произнесла Гермиона, озадаченно моргнув. Он что, запрет Гарри проигнорировал?

— Кикимер и не пускал! Рыжий мерзавец вцепился в него, когда Кикимер собирался принести ему оттуда маринованных яиц! — провыл Кикимер, теребя свою скромную одежду.

— Да, я так по ним скучал, — жалостливо вздохнул Джордж, печально глядя на собеседников. — Но какие маринованные яйца без алкоголя, скажу я вам? Пришлось брать дело в свои руки.

— Кикимер плохо-о-ой! — завыл домовик, падая на колени. — А этот бездельник ещё хуже-е-е! Тот начал в Кикимера швыряться бутылками! Сказал, что если Кикимер попытается его оттуда вытащить, то продолжит уничтожать бесценные экземпляры! Кикимер не знал, что делать и оставил негодяя в погребе!

— И я уверена, Гарри тебя за это простил, — пробормотала Гермиона домовику успокаивающе, при этом исподлобья глядя на Джорджа.

— Зато недостаточно наказал этого бессовестного, неблагодарного… — начал распаляться Кикимер, грозно взирая на Джорджа и начиная наступать в его сторону.

— Э-э-э, дружочек, я своё уже получил! — нервно засмеялся Джордж, хватая кусок обоев и пытаясь им прикрыться от разозлённого домовика. — Я там несколько часов проторчал, весь зад отморозил! Да, я неслабо запасы пойла сократил, но меня же даже уже Плоскомордый проучил! И гляди — делаю тут ремонт! Ремонт! И… и ты не можешь меня наказывать!

— Хозяин на этот счёт инструкций не давал, — прорычал Кикимер.

— Гермиона! Помоги! — панически завопил Джордж, явно забыв, кем она работает.

* * *

Гарри вывалился из камина, при этом едва не навернувшись на собравшемся в кучу ковре и каком-то хламе, похожего на гору старых обоев. Недавно полученный ушиб ноги тут же дал о себе знать — наверное, не стоило ему манкировать той мазью, что ему в Мунго выдали…

Правда, сейчас ему досаждали более свежие, хоть и неопасные, раны — порез на запястье, который он ещё днём получил, напоминал о своём существовании, хоть и отдавался в руке уже лишь тупой ноющей болью, а приличный синяк, что красовался на скуле от прилетевшего в лицо горшка с цветком заставлял морщиться и периодически прижимать пальцы к щеке, дабы убедиться, что она ещё на месте, ибо онемела эта часть лица знатно. Кажется, этим проклятым горшком ещё и бровь неслабо рассекло, но кровь уже застыла и глаз не заливала. Возможно, ещё какие-то синяки и царапины имелись, но о них Гарри не задумывался — заживут и так. Он и в Мунго не явился даже, посчитав, что ничего серьёзного в ранениях нет, а вот поспать, особенно учитывая последние бессонные ночи, — святое.

Но про свои раны и сонливость он тут же забывает, едва видит, как Гермиона, закутавшись в его домашний кардиган, спит на старом диване в гостиной. Гарри делает глубокий вздох, собираясь с силами, опускается рядом с диваном на колени и аккуратно убирает спутанные волосы с её лица.

Сердце тут же подло ухает куда-то вниз, а сам Гарри устало подпирает кулаком щеку. Он долго любуется мягкими чертами лица подруги, тем, как трепещут во сне её ресницы, как она то и дело кутается лицом в его тёплый серый кардиган. Когда он осторожно берёт её пальцы в свою руку, то чувствует, какие они холодные.

Гарри встаёт, зажигает магией камин. В его доме и в самом деле холодно и довольно безжизненно, может, он и оттого тут мало времени проводит. Приходит сюда, разве что, из-за того, что Гермиона в любой момент может нагрянуть, а теперь ещё и Джордж поселился, отчего он его и припахал хоть как-то это неуютное место оживить. Странное дело, что он в своём доме себя чужим чувствует, будто всё никак не может правильное место найти, где ему по-настоящему хорошо может быть. Словно псина бездомная. Разве что, подле Гермионы ему уютно и спокойно, а уж где с ней быть — дело вторичное. Всегда так было, и он по-настоящему хотел, чтобы это всегда таким и оставалось.

— Гарри, — пробормотала Гермиона, сонно моргая и поднимая голову с весьма всклокоченными волосами. — Гарри?

Гарри подходит к ней, садится рядом на корточки. Чуть отстранённо улыбается. Но в то же время рассматривает её пристально и бесстрастно, отчего она чувствует, как краска к щекам прилипает.

— Что с твоим лицом? — перебивает она, разглядев ссадины в свете камина. — Ты ранен?! Хотя, чему я удивляюсь…

— Всё хорошо, — отвечает Гарри, хмурясь. — Может, наконец поговорим?

— Но твои раны…

— Никуда не денутся.

— Но…

— Не переводи тему.

Гермиона садится, напряжённо застывает, а Гарри встаёт. Запускает пальцы в волосы. Огромные глаза Гермионы становятся ещё больше, и на какой-то миг ему кажется, что она сейчас снова убежит, но взгляд Гарри остаётся колючим и непреклонным, создавая у неё впечатление, что несмотря ни на что, он всё равно скажет, что хочет.

— Давай я помогу их всё же обработать, — настаивает всё же она, следя за его мрачным лицом. — А то на тебя будто тролль наступил.

— Неужели произошедшее с нами было настолько неприятным, — спрашивает он, сдвинув брови и кидая в её сторону косые взгляды, — что мы даже не можем обсудить случившееся?

— Что? Нет! — спохватывается Гермиона, глядя на друга во все глаза. — Просто я не понимаю, о чём тут говорить. Не уверена, что ты и сам понимаешь, что произошло. Я ведь и сама не ожидала, что наброшусь на тебя, поэтому…

— Ты? — озадачился внезапно Гарри, недоумённо сложив брови домиком. — Набросишься? Хм?

— Ну да, — тоже нахмурилась она. — Ох, Гарри… Знаешь, я не хотела бы из-за этой нелепой случайности потерять с тобой нашу дружбу и… Я…

Да где её отрепетированная речь потерялась?

Гарри тихо и безрадостно рассмеялся, потёр ноющее лицо, а в глазах его что-то странное промелькнуло. Насмешка?

— Случайность, — повторяет он, криво улыбаясь и высоко задрав свои чёрные брови. — Да ещё и нелепая?

Она впервые разглядела крошечные морщинки, что лучиками разбегались вокруг его глаз. Лицо заросло щетиной, а от него самого исходил запах дождя и сажи. А ещё, кажется, Гарри снова плохо спит…

— Гарри, — нервно улыбается она, с трудом выдерживая колкий взгляд изумрудных глаз, что из-за отблеска пламени из камина кажутся ей сейчас смертоносными, словно яд, — я не понимаю, почему ты злишься. Ты никогда этого не хотел, так что я склонна предполагать, что ты вполне заинтересован в том, чтобы мы…

— Этого? — перебил он её.

— Меня, — вспыхнула Гермиона, вставая с дивана.

Она всё ещё куталась в его кардиган, буквально утопая в нём, словно чувствуя себя таким образом под защитой. Разговор шёл явно куда-то не туда и Гарри ей совсем не помогал.

— Не хотел. Тебя, — в последний раз повторяет Гарри с тихим смешком её слова, делает тяжёлый вздох, а спустя пару больших шагов оказывается снова подле Гермионы. С силой обхватывает за плечи и почти гневно целует её манящие губы. Вскоре его пальцы стискивают её затылок, скользнув в узел волос, которые от нажима освобождаются и рассыпаются по плечам и спине. Мозг тут же плавится от желанного прикосновения, от мягкости её губ, а пальцы чуть дрожат как от нервозности, так и от острой необходимости дотронуться до дорогого человека везде, где только можно. Сонная, тёплая, растрёпанная — в эти секунды Гермиона принадлежала только ему. Всего лишь несколько секунд, но каких замечательных… Ох, как же он скучал по ней эти дни.

— Вот ну и что ты делаешь, — едва слышно бормочет она, открывая медленно глаза и помутневшим взглядом глядя на друга, когда он неохотно и с трудом отстраняется.

— Не даю тебе возможности притвориться, что ничего не произошло. Полагаю, теперь я выразился более конкретно, — сквозь зубы произносит Гарри и с вызовом щурится. — Так что с «случайностью» мы, кажется, разобрались. А ещё и с тем фактом, как я тебя «не хочу».

Гермиона, ясно поняв, о чём он говорит, розовеет — Гарри прижимается к ней всем телом и она во всех красках чувствует, насколько он возбуждён. От него буквально идёт жар и ей даже кажется, что вовсе не камин эту холодную комнату сейчас греет.

— Я… поняла, — говорит она чуть озадаченно, замечая, что ненужный кардиган уже валяется где-то на полу, отчего она внезапно чувствует себя слабой, незащищённой, уязвимой. И из-за кого? Из-за Гарри? Вот так сюрприз — он-то у неё как раз-таки всегда противоположные чувства вызывал. — Поняла.

— Гермиона… если я перестарался и мои чувства всё же не взаимны, то не бойся меня обидеть, дав как следует коленкой. Этот удар я постараюсь принять с достоинством, а о произошедшем никогда больше не заикнусь. Мы примем твою прекрасную теорию о «нелепых случайностях» и снова вернёмся к тому, что у нас было, — сухо говорит он, чувствуя, что с трудом удерживается от дальнейших прикосновений и ненавидя себя за почти тоскливое звучание собственного голоса. Интересно, её кожа такая же шелковистая под рубашкой? — Если ты действительно хочешь именно этого. Но твоё бегство и молчание меня убивают — ты прекрасно знаешь, с каким трудом я выношу неизвестность.

Мерлин, как ему было тяжело эти слова говорить — кто бы знал! Он даже с отчаянием думал, что непривычно для себя солгал — неужели смог бы снова с ней просто дружить, улыбаться как ни в чём не бывало, не пытаться к ней прикоснуться? Теперь, когда он понял, прочувствовал, какого это — действительно любимого человека целовать? Так как же смотреть на то, как она с кем-то ещё отношения строит? Нет, это выше его сил. Он достаточно легко смог подобное пережить, когда смотрел на Чжоу и Седрика, на Джинни и Дина, но эти детские влюблённости и рядом не стояли с тем, какую невероятную бурю чувств вызывала у него его родная подруга.

Он в душе посмеялся над собой — ведь думал, что не позволит себе Гермиону потерять. Как Рон. Но смог бы он дальше с ней дружбу отыгрывать? «Если он больше, чем друг, она уже меньше чем подруга. И наоборот», — вспомнил он слова, которые ему когда-то Джинни презентовала, но Гарри тогда только недоумённо брови задрал, не до конца понимая, что, собственно, не так в его отношениях с Гермионой.

Прав был Джордж. Лишиться Гермионы — как без руки жить. Может, даже ещё и ноги.

Гермиона смотрела в потемневшие, будто от ярости, глаза Гарри, видела в их глубине столько ярких эмоций, в душе поражаясь, что являлась их причиной, что это она сделала это с ним. Она чувствовала, как крепко он держит её за плечи, будто боится отпустить, будто больше никогда её обнимет, и ничего подобного допускать не собиралась.

— Вот, значит, оно как, — внимательно глядя на него и чуть склонив голову, медленно произносит Гермиона. — И дело даже было не в благодарности за заботу…

— Да. Чертовски забавно, правда? — угрюмо спрашивает он и, вопреки словам, сверля подругу серьёзным взглядом. — Так кто я для тебя, Герм?

Была в нём эта неожиданная бесшабашность, которая вновь и вновь зачаровывала её, как и сейчас, когда он вдруг все их правила попрал и прямо сказал, что думает и чувствует.

— Гарри, — начала Гермиона, вдруг улыбнувшись как никогда нежно, и закусив на мгновение губу, — милый, — от этого тихого и давно желанного обращения у неё внутри словно взошло солнце, а он в ответ молча поднял бровь. — Я-то в действительности знаю, чего хочу. Просто мне нужно было понять, что ты сам не считаешь случившееся спонтанной глупостью. Или просто благодарностью. А я же всеми силами старалась, чтобы ты никогда не понял правду. О том, что на самом деле к тебе чувствую.

Гарри замер, когда она подняла на него свои бархатистые карие глаза. Так она просто давала ему шанс выкрутиться без потерь? Он мог бы сказать, что это было весьма мило и тактично с её стороны, если бы все эти дни не находился в таком раздрае!

— Ах ты… бесовка, — почти прорычал он, грозно нависая над ней и слегка встряхивая за плечи. Ему показалось, что у него внутри кто-то вдруг бросил спичку и подкинул дровишек в уже едва тлеющий огонь. — А я думал, что всё между нами испортил, когда ты в панике сбежала! Ты хоть понимаешь, чем мне пришлось рисковать?! Я тут так здорово ощущал себя идиотом, что чуть не рехнулся вслед за Джорджем! Ах, спонтанная глупость, значит? Ах да, я же именно так и живу! ⁽¹⁾ — покалеченная рука тут же заныла от резких движений и он скривился.

— Знаешь, я тоже была в растерянности, — изумлённо фыркнула Гермиона, сверкнув глазами. Он серьёзно назвал её бесовкой?! — Я как-то не думала, что подобное и в самом деле произойдёт! И ты так странно отреагировал, когда я тебя поцеловала… Да я поэтому и давала тебе возможность сделать вид, что ничего не случилось!

— Ты меня поцеловала?! Но… это же был я! И ты хочешь сказать, что это я странно отреагировал? А как же твой полный ужаса взгляд, ещё это «забавно», а потом ты просто смылась, и не дала даже возможности… — продолжал гневаться он, но Гермиона не дала ему договорить — встала на цыпочки, притянула его к себе за шею и обхватила родное лицо. А после с наслаждением прижалась своими губами к его и поцеловала его с такой несдержанностью, которая поразила бы её саму ещё минуту назад.

Он оторвался от неё резко, тяжело дыша и прохрипел:

— Ладно…

Несколько секунд они просто стояли молча, вцепившись друг в друга и глядя в глаза напротив, будто только сейчас как следует разглядев.

— Ох, — тихо сказала Гермиона, с трудом приходя в себя и с наслаждением зарывая пальцы в его смоляные волосы, — знаешь, обожаю их. Каждое, каждое утро, что я тебя видела, с трудом сдерживалась, чтобы этого не сделать. Но это было бы неуместно в нашей дружбе, правда?

Гарри заморгал, разомлев от поцелуев, которыми она снова щедро одарила его лицо. Она обожала и его всегда такой прямой взгляд пронзительно зелёных глаз, и эту кривую молчаливую усмешку, из-за которой её сердце всегда подло удар пропускало, и…

— Чёрт побери, я обожаю в тебе всё, и знал бы ты, как тяжело об этом так долго молчать, — пожаловалась она, коснувшись губами здоровой и колючей от щетины щеки. — Ты же простишь мой побег? Признаю, я не по-гриффиндорски дала дёру, опасаясь, что не смогу больше тебе в глаза смотреть, когда ты сделаешь вид, что... что случился конфузный инцидент.

— И поэтому первая сделала вид, что это была ошибка, — закатил глаза Гарри, всё ещё метая ими искры. — Какое коварство.

— Но я ведь думала, что это именно я просчиталась! И всё же вернулась, как только допустила мысль, что ты тоже можешь что-то ко мне испытывать. Извини, я просто не сразу смогла это осознать, — возмутилась она. — У нас всё-таки всегда отношения были… странными. На грани… кхм… дозволенного. Всякое могло случиться. Да ещё без… намерений. Думаю, именно поэтому мы оказались втянуты в эту странную интеллектуальную игру «Кто кого сильнее обдурит». Но в итоге мы оба оказались обмануты, разве нет? Знаешь, порой нам всё же стоит важные вещи обговаривать вслух.

— Ты, конечно, права, — бурчит Гарри. — Но я всё ещё зол, как чёрт.

— Что ж, кажется, мне придётся просить прощения чуть более убедительно, — пробормотала Гермиона, прижимаясь к нему всем телом и касаясь губами мужской шеи.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — выдохнул Гарри, запуская пальцы под её рубашку и чувствуя бархатистость девичьей кожи. Он снова поймал её губы и завлёк в пылкий поцелуй. Закрыв глаза, она позволила себе наслаждаться его близостью и запахом, думая, что может умереть от этого мучительного блаженства. Гарри был весь вымазан сажей, измучен, но она решила, что он самый красивый мужчина на свете, и что важнее его для неё нет никого и ничего.

— Мои ноги… — простонала она, не прекращая прикосновений и чувствуя, как уже откровенно подгибаются колени.

Гарри подхватил её, уселся на диван и попытался было усадить на свои колени, но она тихо хмыкнула и решительно устроилась на нём верхом, заставив Гарри шумно выдохнуть и вцепиться в её бёдра.

— Знаешь, я тут вообще-то пытался быть джентльменом, — говорит он, утыкаясь носом в её ключицы и вдыхая запах кожи. — А ты нагло сводишь мои усилия на нет.

В его улыбке и голосе был намек на озорство, и она не удержалась от усмешки в ответ.

— К чёрту, — отвечает она, гладя его шею, плечи, спину. — Я о тебе столько фантазировала, что во мне уже не осталось ни капли сдержанности. Ты сам открыл этот ящик Пандоры.

— Фантазировала? — повторяет Гарри, переваривая эту мысль. — Чёрт побери, у меня по сравнению с этими фантазиями хоть один жалкий шанс есть?

— Тебя никем не заменить, — рассмеялась она, глядя на него искрящимися от счастья глазами. — Никем. А если у тебя вдруг на этот счёт есть сомнения… Я, конечно, понимаю, что у нас всё вышло странно, но…

— Прости, — перебил он, на мгновение накрывая её губы своими, — но мне сейчас чертовски тяжело обрабатывать информацию, когда ты так вкусно пахнешь и… елозишь.

— Так и задумано, — пробормотала она.

— Что? — с усмешкой спрашивает он, отстраняясь и пересекаясь с ней взглядом. — Ах вот, значит, как… Что ж, вызов принят.

Он подхватывает её на руки и красноречиво смотрит в её глаза.

— Но потом… потом я всё же обработаю твои раны, — настаивает она, ткнув пальцем ему в плечо и озабоченно хмурится. — Смотреть больно.

— Я весь твой.

— Ох, Мерлин... Мне нравится, как это звучит, — хитро улыбается она под его тихий смешок. — Говори это почаще. Как минимум хотя бы в ближайшие… м-м-м… полчаса?

— На данный момент ты меня явно переоцениваешь. У меня, видишь ли, тоже разные фантазии имеются. Поэтому прошу понять и простить теперь уже меня, — усмехается он под её хохот, а после трансгрессирует их обоих в свою спальню.

---

1) И прекрасно себя чувствую!

Вернуться к тексту