Не было бы счастья, да несчастье помогло (джен)

Две недели после похорон прошли как одно мгновение и вот сидят трое родственников — Петуния Дурсль, её осиротевший и сильно похудевший сын Дадли и родной племянник Гарри Поттер — за столом и молчат. Последний, кстати, выглядел воспрявшим духом, на его лице читалось довольство жизнью и не было и тени скорби.

— Мама, — вяло спрашивает Дадли, — тебе настолько было нужно выгонять тётушку Мардж? Она больше к нам ни ногой…

— Нужна она мне в моём доме, как… гхм… Пристала она ко мне со своими придирками, как банный лист. Ненавижу собак, ненавижу грубиянок и нерях, — сквозь зубы процедила Петуния. — Если ей хочется посетить братца, вот, пусть на кладбище и идёт. Ко мне лезть не позволю. Она мне уже никто.

— Но, но… — попытался возразить бывший свинёнок, но, вспомнив длинный список распоряжений тёти Мардж на время проживания с ней, сник.

Список начинался с ранней утренней кормёжки псов, продолжался двухчасовым выгулом одновременно четверых лающих собак — и так, по очереди, пока все двадцать не набегались, не обоссали все кусты по дороге. Заканчивался список вечером укладыванием псарни спать в клетках. Время на перекусы давалось между сменами четвёрок, стоя у загона.

Вспомнив своё пребывание «в гостях у любимой тётушки», Дадли уже был в состоянии представить себе весь ужас, который пережил его кузен в их семье. Перед его внутренним взором по очереди замелькали картины унижений, побоищ, голодовок, которые его родители — папа в основном — устраивали бедному, бедному осиротевшему братцу Гарри.

— Ладно, мама, ты всё правильно сделала. Твоё решение меня, по крайней мере, устраивает. Я просто… я просто не понимаю… Объясни мне опять, что здесь случилось.

Миссис Дурсль, с недавних пор женщина вдовая, прикрыла глаза и сжала губы в ниточку. Правда о случившемся на этой вот кухне, засела глубоко-глубоко на задворках её сознания — не без помощи её сверкающего зелёными глазищами племянника. Он уверял её, что в мире не существует силы, которая сможет достать оттуда её истинные воспоминания о том, как на практике она воспользовалась умениями играть в теннис.

— Я пришёл в себя, — принялся рассказывать уже в третий раз кузену Гарри. Дадли пристыженно потупил взгляд. Да-а-а… — Стал помогать тёте с ужином, но овощей не хватало. А твой отец хотел выпить вина, так, он что взял на себя поливку соусом жаркого и проводил нас с тётей в магазин. Вернувшись, застали его уже мёртвым. Сожалею, Дадли. Никто из нас не ожидал, что произойдёт такой вот несчастный случай.

Наступило долгое молчание. Через некоторое время миссис Дурсль, вздохнув, положила свою ладонь поверх пухлой ручки сына и тот поднял заплаканные глаза на маму.

— Завтра нам с твоим кузеном придётся отлучиться на целый день, сынок, — срывающимся голосом начала она. — В тот день твой отец вернулся домой с ворохом документов, которые нуждаются в тщательном изучении. Я пролистала бумаги и на мой поверхностный взгляд мне показалось, что… ну, как тебе сказать? — Петуния замялась и глазами попросила помощи у племянника, но тот пожал плечами и отвёл взгляд в сторону. — Придётся тебе узнать часть правды…

— Часть? … Правды? Что ты хочешь этим сказать, мама?

— Сынок, твой отец скрывал от меня большую часть прибыли «Граннингса». Мы вам, ребятам, подробностей не говорили, но фирма принадлежит нам с Гарри вместе. Пополам. Потому что приобрели мы её на деньги от продажи дома наших с твоей тётей Лили, матери Гарри, родителей и на их сбережения.

— Ох! — одновременно воскликнули оба мальчика.

— Да. Дело там непростое. Твой папа собственником «Граннингса» никогда не был, он был генеральным директором и получал зарплату, которую сам себе определял, сверяясь с прибылью. Остальная сумма делилась, согласно подписанному контракту в то время, когда моя сестра была ещё жива, а Гарри вот-вот должен был родиться, на три части. Одна часть шла на счёт Лили Розы Поттер, в девичестве Эванс. Этот счёт регулярно пополнялся и его унаследует твой кузен Гарри. Вторая часть перечислялась мне, Розе Петунии Дурсль, в девичестве Эванс, а третья часть шла на поддержку, расширение, обновление и так далее самой фирмы «Граннингс».

— И что? — приподнялся с места Гарри, готовый вскочить и пуститься в бег вокруг кухонного стола. Всё это предполагало и объясняло многие странности Вернона Дурсля.

— Моего мужа бесило то, что должен перечислять тебе такие суммы, а содержать тебя приходится мне. Из моей части денег. Он пересчитывал каждый потраченный на тебя пенс.

— А мою работу в расчёт дядя брал? — сморщил брови темноволосый мальчишка и глубокая вертикальная морщина легла на его лоб. — То, что я с утра до вечера рабом у вас работал, не считалось?

— Прости, Гарри, но… нет. Вернон смотрел на тебя, как на обузу. Нахлебником он называл тебя не за что иное, как за то, что он не имел права не перечислять на твой счёт твою часть прибыли, но эти деньги потратить мог только ты после совершеннолетия. А, а-а-а-а… Дамблдор уверил нас, что ты до маггловского совершеннолетия не доживёшь.

— Да кто этот грёбаный Дамблдор, имя которого звучит каждые десять минут, а? Скажи, тётя, кто он? — крикнул Гарри и вскочил с места.

Вокруг стола вихрем закрутился ветер и стал поднимать в воздухе всё, что плохо лежало — бумажные салфетки, кусочки салата, соль из солонки.

— Гарри, Гарри, наколдуй что-нибудь, не делай неприятностей! — взвыла Петуния, подвигая к нему волшебную палочку.

Мальчик взял её и взмахнул. С потолка начали падать двадцатифунтовые купюры, который обалдевший Дадли начал ловить руками, а упавшие на пол собирать.

— Вот это да-а-а-а… — восторгался светловолосый мальчик. — Ну, Гарри, ты даёшь. Мама, это не фальшивки?

Пачка перешла ко взрослой женщине и она, диковато улыбаясь, начала разглядывать банкноты.

— Да, вроде настоящие! Номера разные, разной степени изношенности, разного года производства… Надо в банк пойти и проверить. Скажем, что нашли в гараже. Якобы заначка Вернона. Сколько тут, тысяча с чем-то. Та-а-ак. Дадли, молчок, понятно?

— Не сомневайся, мама. — Потом он почесал макушку, призадумавшись. — Ты что-то говорила про завтрашний день.

— Ах, да. Я поговорила с миссис Полкисс и она согласилась присмотреть за тобой завтра. Ха! Да при таком раскладе, — она нежно положила ладонь поверх пачки денег, — я дам ей сто фунтов, чтобы она отвезла вас с Пирсом в Лондон поразвлечься. В кино сходить, в МакДональдс, в Детский парк. Отдельно дам ей на бензин и на побаловать себя. Ха-ха-ха! Хм. Ха-хах!..

Её начала бить нервная дрожь и она не могла остановить хохот, пока слёзы не брызнули из её глаз.

— Я дура, я дура, я дура, — повторяла она как заведённая.

— Тётя, успокойся! — резким голосом рявкнул её племянник и она как бы окаменела.

Икнув пару раз, она встала и налила себе чашку воды. Выпив её залпом, она вернулась на своё место и продолжила говорить уже поспокойнее.

— Мы с Гарри посетим нашего адвоката. Позже отправимся в «Граннингс» и устроим там полный аудит, пригласив с собой нашего поверенного из «Барклей», куда перечисляются наши деньги. Есть ещё одно дельце, которое надо уладить, и я увезу вас отдыхать на море. Хи-хих! Куда бы вы ни захотели.

Мальчики переглянулись, мысленно перечисляя названия самых крутых по мнению одноклассников курортов.

— Хогвартс! — приземлил свои мечтания темноволосый Гарри.

— Не бойся, они найдут тебя в любой точке планеты, — зло выдала его тётя. — Но, ох, как обломаются их планы!

Аферы Вернона оказались на порядок подлее, чем Петуния думала.

Аудит выдал последние переводы. Гарри Поттеру перечислялись в среднем по тридцать тысяч фунтов ежегодно последние десять лет. Столько же отправлялось и на счёт его тёте. Петуния ожидала, что такая же сумма тратилась или накапливалась, если в ремонте или расширении фирма не нуждалась, в отдельной ячейке — самому «Граннингсу». Плюс зарплаты, представительские и прочая — выходит где-то сто-сто двадцать тысяч чистой прибыли. Оказалось — втрое больше. И Вернон копил свои, на стороне, личные сбережения. То есть, поверенный в банке, прочитав всю документацию, а сам Акт смерти и список наследников чуть ли не прожевав, выдал следующий вердикт.

Сбережения Вернона делятся на три неравные доли. Петуния, как его законная жена, получала половину из двух с лишним миллионов фунтов. Остальная половина делилась поровну между ней и сыном Дадли Фредериком Дурслем, рождённым в законном браке.

Петуния мысленно разделила числа в уме, поёрзала на месте, подглядывая на ощерившегося племянника, который взглядом своих злых зелёных глазищ чуть ли не резал поверенного Дурслей на тонкие блинчики.

— Слушайте мои распоряжения, мистер Форд, — резко сказала она. — Мою часть из этого наследства я перепишу моему племяннику и совладельцу фирмы «Граннингс» Гаррису Джеймсу Поттеру, сыну моей погибшей в молодости сестры — Лили Розы Поттер, в девичестве Эванс. Так можно?

— Конечно, миссис Дурсль. Деньги ваши по праву, я просто исполнитель ваших указов, за что и получаю процент от каждой финансовой операции. Значит, так: у мистера Поттера уже есть у нас счёт, где до его совершеннолетия лежит сумма в триста тысяч фунтов, добавим туда ваш миллион… — щёлкая по клавишам последней модели компьютера, мистер Форд, поверенный, слегка шевелил губами. — Пункты договора меняем или оставим всё так, как подписала мама этого юного джентльмена?

— Оставляем, мистер Форд, — выдал, подобравшись, упомянутый юный джентльмен, широко улыбаясь. — Но я хочу половину из этой суммы пустить на инвестиции.

— Ого, ого! Маленький, да удаленький, а? И во что будем инвестировать, мистер Поттер?

— В предприятия, где производятся вот такие вот машинки, как у вас. И в производство мобильных телефонов. И туда, где производятся приставки для телевизионных и компьютерных игр. Через три-четыре года выводим все активы из телевизионных игр и переводим в компьютерные. Я думаю, так будет лучше.

— О! А вы интересный и очень дальновидный молодой бизнесмен, мистер Поттер. А вы, миссис Дурсль? Что будете делать с наследством?

— Я разговаривала с одним человеком, мистер Форд, и он посоветовал меня поискать подходящие контракты с военным ведомством. Что скажете?

Угловатый, весь поседевший мужчина, сдвинулся на своём стуле на колёсиках чуть в сторону, чтобы монитор компьютера не мешал ему разглядывать лица этих двоих своих клиентов.

Что за гениальные экземпляры человеческого вида достались ему в финансовые партнеры на закате его карьеры! Да они, как бы смотрели далеко в будущее и таинственным образом озвучили его самые смелые предположения!

— Я готов поручиться, что через шесть месяцев удвою ваши вложения! — воскликнул он.

— Пять, … нет — десять процентов от прибыли вам, если успеете. И будете с нами предельно честны, — вскочил зеленоглазый малёк с протянутой для рукопожатия рукой.

— Хи-хи-хи, ох! Ха-ха-ха! — впала в хорошее настроение недавно овдовевшая миссис Дурсль.

Чему она так радовалась — мистеру Форду было всё равно. Эта пара родственников — тётя и племянник — подтвердили его самые смелые, рождённые в фантастических предположениях мечты. Остальное просто — быть с клиентами порядочным и честным.

Взгляд смущающих умных зелёных глаз мальчика был очень уж испытывающим.

В администрации «Граннингса» разрасталась суматоха. Явились собственники предприятия — вдова генерального директора миссис Дурсль и её маленький одиннадцатилетний племянник Гаррис Поттер. Обоих впервые увидели собравшиеся в столовой рабочие, чиновничий штат и две секретарши Вернона — пожилая и молоденькая.

Миссис Дурсль и ребёнок переглянулись как соратники, посмотрев на молодую мисс Клэр, назначенную секретарём шестью месяцами ранее происшествия с Верноном. Она принадлежала к ненавистной всем жёнам и любимой всеми мужьями группе разлучниц. Длинноногая, фигуристая, со смазливым и в боевом раскрасе личиком, с пышными платиновыми кудрями — она была воплощением богини Измены.

Выступив с речью, что работа «Граннингс» продолжается, даже расширится через некоторое время, миссис Дурсль успокоила рабочих, что они свою заработную плату не потеряют, если будут и дальше стараться производить на международном уровне качества свои дрели, свёрла, болгарки и так далее. И удалилась в уже свой кабинет, поманив пальчиком обеих секретарш.

Войдя в кабинет, она с омерзением посмотрела на диван, где, по её мнению, происходил процесс измены и, обойдя огромный рабочий стол, села на дорогое кожаное кресло на колёсиках. Гарри же приземлился на диван. Процесс измены дяди Вернона его не волновал. Его волновало что-то другое. Он ждал. Даже приготовил заранее специальную стеклянную банку с закручивающейся крышкой.

Петуния ударила рукой по звонку и в кабинет одна за другой вошли обе секретарши — старая и молодая. Обе — порядком смущённые, хотя вторая сохраняла на своём старательно загримированном лице тень вызова. Ну-ну.

— Миссис Пейдж, вы прошли обучение работе на компьютере? — спросила новая начальница. Увидев кивок взрослой, с внешностью типичной канцелярской крысы женщины, Петуния продолжила. — Раз так, вы продолжаете делать свою работу. Я найду молодого специалиста, который соединит ваш компьютер с моим поверенным из «Барклей», чтобы получать оттуда новости каждую секунду. Теперь, идите, делайте свою работу, пока я поговорю с мисс Клэр наедине.

Проследив глазами как плотно закрывается дверь за пожилой миссис Пейдж, взгляд Петунии взметнулся к её племяннику. Тот не отводил глаз от смазливой девушки с каким-то энтомологическим интересом на лице. Словно видел неприятного жука, которого хотелось бы приколоть булавкой в коллекцию ему подобных.

— Как ваше имя, мисс Клэр? — раздался полный льда голос тёти.

— Констанс, миссис Дурсль, — вальяжно ответила, как бы жевала жвачку, девушка.

— Присядьте, Констанс. В вашем положении тяжело стоять долгое время на ногах…

— Вы знаете? — воскликнула мисс Клэр и некрасиво раскрыла рот, в котором между зубами шевелился её розовый язык. — На диван можно?

— Нужно, мисс, нужно, — прошипела внезапно Петуния и племянник сразу отреагировал на изменение тона.

Взмахнул палочкой на присевшую, с высоко задравшимся подолом тесной юбчонки девушку и её глазки остекленели.

— Гарри, как будем проводить «процесс изъятия»? — встала из-за стола миссис Дурсль и приблизилась к дивану.

— Положим её в на спину с расставленными ногами. Ты снимаешь с неё трусики, прикрыв её причинное место салфеткой. Подставляешь под этим местом вот эту банку, а дальше действую я.

— Давай!

Пару-тройку минут спустя стоны введённой в искусственный обморок девушки закончились, а в банку упало нечто. Красноватый кусок плоти, из пупка которого выходила тонкая мягкая как кишка трубочка, плавал в заполненной да самого горлышка кровью стеклянной банке. Гарри завинтил крышку, взмахнул напоследок палочкой, чтобы всё в лоне разлучницы восстановилось.

Тем временем её трусики вернулись на своё законное место, тушка девушки заняла сидячее положение. В неё влетело желание Гарри, чтобы она забыла всё случившееся между ней и дядей Верноном и она, придя в себя, стала глупо моргать.

— Вы кто, миссис… — спросила она.

— Я миссис Дурсль, жена директора и одна из собственников фирмы. Вам, мисс Клэр, внезапно стало плохо и я помогла вам прилечь. Если уже оправились, можете на два дня остаться дома, попозже будем решать наше с вами дальнейшее сотрудничество.

Девушка неуверенно встала с дивана и по её ногам потекла струйка крови.

— Ой, миссис Дурсль, у меня, кажется, наступили те самые дни, а я к ним не готова… — воскликнула она, со смущением поглядывая на мальчика-племянника начальницы, который что-то делал спиной к ней. — Нет ли у вас?..

— Нет. Поищите у миссис Пейдж. До свидания, мисс Клэр. Увидимся через два дня.

— А где мистер Дурсль, мэм?

— Мы его похоронили. Несчастный случай дома. Идите, идите уже. У меня работа не ждёт. — махнула рукой Петуния и находящаяся в смущении молодая секретарша коротенькими шажками вышла из кабинета.

Гарри резко обернулся и уставился на свою тётю.

— Нам надо уходить, пока это всё ещё живое, тётя! — хриплым голосом сказал он.

В полночь, сидя за столом в темноте, Петуния с мальчиками держались за руки. Гарри что-то шипел себе под нос, пуская по кругу кровных родственников энергетические потоки из своего разбушевавшегося сияющего ядра. Дадлик тихо скулил, вспоминая, что они недавно вокруг дома делали. И чем. Но идущие от брата импульсы постепенно сводили на нет все его тревоги, сомнения в правоте их действия, и странно откликалось глубоко в его естестве. Жаром, покалыванием по всему телу, из глубины его сущности надвигалось нечто огромное, могучее и странно не пугающее.

Его мама сжимала его пальцы до боли, изредка, но одновременно с ним, вздрагивала с тихим писком, в котором он распознавал звуки триумфа.

Дадли терпел. И молчал. Предположения разного толка одно за другим пролетали синими птицами надежды, но он должен подождать до утра. Утром, во время поездки на машине к тоннелю под Каналом*, Гарри всё-всё им растолкует, покажет, научит.

Вернувшись с отдыха их будет ждать совершенно преобразившийся дом, куда никто с плохими намерениями, эх, даже с добрыми, намерениями сунуться неприглашённым не сможет.

Мама говорит, что Гарри ждёт учеба в каком-то Хогвартсе. Увидим, увидим.