Тёмное зеркало - часть 4 цикла "Сказки многоликого Универсума" (джен)

На вокзале в Хогсмиде Рональд Уизли и Гарри Поттер не сошли с поезда. Они в нём и не появлялись, как узнала, подслушав разговоры остальных гриффиндорцев, Гермиона.

Рыжие шевелюры близнецов даже в бедном освещении редких факелов на перроне и одиночных слабеньких Люмосов учеников было видно издалека. Рядом с первачками шнырял, пересчитывая их, староста ало-знаменного факультета Перси Уизли — на данный момент старший из детей Уизли в Хогвартсе, тоже ярко-рыжий, но курчавый. Среди мелюзги, подталкиваемой старостами к Хагриду, затесалась такая же рыжая и конопатая, как и её братья, единственная дочка семейки Уизли — Вирджиния, Джиневера или как там её звали. Джинджер* (*Имбирь), короче. Увиденная Гермионой в Дырявом котле в конце августа и с первой же встречи возненавиденная ею до зубовного скрежета. Вела себя эта особа весьма странно в присутствии Гарри.

Но Рональда и Поттера, этих двух дебилов, не было видно. Невилл беспомощно оглядывался, возможно тоже заметив отсутствие одноклассников, но он был по характеру тихим, закрытым и неуверенным мальчиком и оставил при себе свои наблюдения. Мисс Грейнджер, заметив его странно взрослую реакцию — констатировал, подумал, проигнорировал — пообещала себе поговорить в ближайшем времени с Невиллом, обсудить с ним некоторые вопросы волшебного мира. Например, по поводу того же Мальчика-который-выжил, названного героем и Избранным, но такого зашуганного, болезненного и не в меру худосочного. Не говоря уже об его непрезентабельном, потрёпанном виде. Словно то, что было о нём написано в… где только возможно, было не про него, а про кого-то совершенно другого человека.

Эти двое, Рон и Гарри, и в Большом зале во время распределения не появились. Гермиона с исследовательским интересом оглядывалась вокруг, не заметит ли кто-либо из принимающих пищу учеников любого факультета отсутствие двух своих товарищей. Нет, все были заняты ужином и воплощали девиз «Когда я ем, я глух и нем». Даже не разговаривали между собой. За столом Гриффиндора, где в моменты еды обычно царили шум, гам и игра в квиддич пищей, сейчас было тихо и до жути спокойно.

За столом преподавателей тоже не было заметно беспокойства о судьбе обоих второкурсников. Профессор Макгонагалл, их декан, чопорными жестами орудовала столовыми приборами и с аппетитом поглощала отрезанные кусочки отбивной, запивая чем-то из керамического кувшина. Все профессора, даже директор, выглядели довольными жизнью, отрешёнными, как каменные истуканы на острове Пасхи. Только каменными они не были.

Вдруг, произошло что-то чрезвычайное, что-то, что не почувствовали ученики, но почувствовали преподаватели. Все они встрепенулись, некоторые из них даже уронили ножи с вилками и застыли с сосредоточенным выражением лица.

А профессор Снейп, пылающий гневом, внезапно вскочил с места, дёрнув за собой скатерть и часть посуды полетела на пол, и почти побежал к выходу из Большого зала. Кто-то из рыжих захихикал ему вслед и получил свои «Минус десять баллов с Гриффиндора!» от мчащегося мимо декана Слизерина.

После ужина оба потеряшки отыскались в гостиной Гриффиндора. Они оба сидели на диване перед горящим в камине огнём и уплетали за обе щёки сэндвичи, как ни в чём не бывало. А виноватыми они были, потому что угнали припаркованный на маггловской стороне вокзала Кингс-Кросс заколдованный мистером Уизли маггловский автомобиль и полетели на нём за поездом. Почему они пошли на такой риск, а не позвали кого-то из взрослых? Они невнятно оправдывались тем, что вход на перрон 9 ¾ перед ним внезапно оказался закрыт. И они не смогли пробиться к Хогвартс-экспрессу.

То, что из-за их проделки копилка факультета ушла далеко в минус, мальчишек, по мнению Гермионы, совершенно не колыхало. Думали, наверно, что лохматая зубрила — она, то есть — всё равно заработает очки и заполнит яму на счету Гриффиндора, которую они выкопали, даже не переступив порог Большого зала.

Да, однако — нет! Не на ту Гермиону они рассчитывают! Она может и зубрила, но уже не лохматая. И они уже завтра узнают правду о том, где зимуют раки и куда птицы зимой улетают.

Наврали Рон и Гарри, как на ушко двум однокурсницам шепнула Гермиона, с три короба, но ей-то что? Ей, конкретно — ничего. Она, не дослушав похвальбы Рона, развернулась и отправилась наверх, в их с Парвати и Лавандой комнату, даже не поздоровавшись с оболтусами. И хорошо сделала, что не стала к ним — как в прошлом году — придираться, не стала на них кричать, обвиняя во всех грехах. А мальчишки даже не посмотрели в её сторону, не спросили о ней, словно забыли о мозговом центре Золотой троицы. Не узнали её, что ли?

А-а-а-а-а, пусть даже забыли, что такого? Тем лучше для девушки, будет у неё свободного времени на собственные исследования побольше. Пусть плавают дальше сами и сами в море специфического магического обучения справляются. Хмыкнув, Гермиона позвала Лаванду и Парвати наверх, оставив двух одноклассников пороть чушь, сколько им влезет. Хотя, чушь порол только Рон, а Гарри смущённо пылал щеками и поглядывал исподлобья на окруживших их студентов старших курсов Гриффиндора.

В своей спальне три второкурсницы спокойно поговорят о своём, о девичьем — шмотки там, заколки-серёжки-обереги и прочая. А мальчики? Что мальчики — пускай сами в этом году будут геройствовать и бросаться на амбразуры во имя Всеобщего Блага.

* * *

Её новый внешний вид и её необычная сдержанность в общении с ними потрясли Рона и Гарри настолько, что, казалось, с этим потрясением они не справятся. Поначалу мальчишки даже не смели к ней приблизиться, не то что заговорить. Словно мисс Грейнджер была незнакомкой, новой в Хогвартсе ученицей. Лишь поглядывали на неё неодобрительно издали и шушукались между собой. Очевидно, по наводке Рона, критиковали её внезапные изменения во внешности. Рональд, конкретно, завидовал девочке — аж, глазки горели от жадности — из-за её новых качественных вещей и дорогих украшений-оберегов.

Продолжалось это до первого домашнего задания. Вернувшись в гостиную Гриффиндора после последнего занятия, пацаны поискали её глазами. А не найдя её там, эти двое, сговорившись и заговорщически перемигнувшись друг с другом — Рон даже повертел пальцем у виска, намекая на то, что от книжного червя-то ожидать другое пустое дело — побежали в библиотеку искать там своего верного репетитора, чтобы списать домашку.

Однако, в библиотеке мисс Всезнайка не нашлась.

В этом году к подобному развитию событий Гермиона была хорошо подготовлена. Чтобы не ходить в библиотеку каждый раз, когда надо что-то написать-прочитать, из-за отсутствия в спальне рабочих мест для учеников, она отказалась от обычного школьного сундука. В магическом квартале Парижа, по рекомендации мистера Адамса, они всей семьёй поискали и нашли чемодан с расширенным внутренним пространством. По пожеланию молоденькой ведьмы, продавец создал внутри чемодана несколько обособленных отсеков, где в определённом порядке, аккуратно и в уменьшенном виде расположились: рабочий стол и стул на колёсиках; дополнительный шкаф, заполненный одеждой на все случаи жизни; этажерка с книгами по каталогу; сундук со всем необходимым для занятий по Зельеварению и для самостоятельной варки лично ей нужных зелий; телескоп, микроскоп и… пистолет в кожаной кобуре. Рядом — две коробки патронов к нему.

Всё это вытаскивалось наружу легко и восстанавливалось в размере обычным Энгоргио.

То есть, всё у неё было тщательно продуманным. Не так, как было в прошлом году — огромный бесполезный сундук, в нём три мантии на все случаи жизни, две тёплые пижамы, тапочки, три смены нательного белья, форменные юбка-блузка-свитер-галстук, пара обуви. Всё остальное пространство занято одним — книгами, книгами, фолиантами. И комплектом для Зельеварения.

Этим летом мама уговорила Гермиону вне занятий не носить форму или мантии. Но юная мисс должна всегда выглядеть пристойно, быть всегда хорошо и модно одета. М-да. И всегда пахнуть свежо и благоуханно. Три флакона подростковых, молодёжных дезодорантов, рядом с коробкой из-под жвачки Орбит-Шугарфри (без сахара), были добавлены в сумку с гигиеническими принадлежностями.

Пистолет добавил отец, строго посмотрев ей в глаза. Стукнув пальцем по лбу Гермионы, он дал ей такие наставления:

— Я знаю, что в том «самом безопасном месте в МагБритании» водится всякая кровожадная дичь. Так, что слушай меня, доченька! Стрелять я тебя научил. Если в школе опять что произойдёт, ты будешь готова к самообороне. Носи пистолет всегда с собой. Под мантией никто ничего не увидит и подозревать не станет. Но — НЕ ПОПАДИСЬ! Среди остальных учеников есть магглорождённые, полукровки и знающие наш мир, те же учителя, например. Стреляешь только, если тебе что-то, то есть, кто-то угрожает! Запомнила?

Таким образом, чтобы готовить уроки и писать домашки, Гермионе незачем было выходить из спальни. Она устроила себе рабочий угол у изголовья кровати, где поставила свою увеличенную заклинанием Энгоргио мебель из чемодана. Остальных двух девочек она предупредила, что в её отсутствии к её вещам не рекомендует притрагиваться, так как изготовитель всё защитил рунической цепочкой. Это для Лаванды и Парвати было чем-то новым, невиданным в британской школе колдовства Хогвартс. И те вдруг воспылали тёплой дружбой к своей сокурснице-заучке. Разглядев все её приспособления для учёбы, они аж обомлели от восторга. Всё было настолько удобно создано, хорошо для учёбы и самостоятельных занятий придумано, что, расспросив её, откуда у Гермионы все обновки — удобная мебель, новая причёска, заколки, кольца и браслеты, в добавок — серёжки-обереги, немедленно записали координаты мистера Адамаса. Не прошло и недели, как все три второкурсницы обзавелись своими уголками с рабочим столом, стулом, шкафом и всем остальным.

И стали готовить свои уроки в своей спальной комнате, которую однажды утром нашли гораздо просторней, чем вечером, когда улеглись спать. Лаванда Браун опередила вопрос Гермионы, как и кто это сделал:

— Наверно, обо всём этом позаботились хогвартские домовики. Нам троим здесь стало тесно в одной комнате со всеми нашими приобретениями, вот эльфы и приняли меры.

— Домовики? Давай с этого места поподробней, Лаванда! — вскинулась мисс Грейнджер.

В результате разговора, через неделю у магглорождённой ведьмочки завелась маленькая шустренькая и очень восторженная домовичка по имени Биби. Немного позже её примеру последовали и две её сокурсницы, сговорившись между собой сохранять своё приобретение в глубочайшей тайне.

Однажды утром, когда Гермиона причесывалась перед зеркалом в ванной комнате, её отражение улыбнулось ей и сказало:

— Прекрасно выглядишь, моя дорогая!

Бедная девочка чуть в обморок не упала. Такое с ней случилось впервые. Она, конечно, слышала от девушек, что в волшебном мире все зеркала особые, говорящие и дающие советы, но с ней, рождённой магглами, они не общались.

Вдруг стеклянная поверхность потемнела, лицо отражения ожесточилось, приблизившись к разделяющей границе.

— Послушай меня, Гермиона Джин Грейнджер, — низким голосом прошептал образ с другой стороны. — Я хочу предложить тебе сделку.

— Я-я-я-я тобой боюсь! — тихо пискнула девочка, отшатнувшись от зеркала. — Что тебе надо?

— Помоги мне выбраться отсюда, а я тебе дам знания, силу и везение. Взамен я ничего от тебя не хочу. Ничего.

— Кто ты?

— Глупая молодая ведьма, которая поверила одному волшебнику. Повелась на его уверения, что любит меня. А он заточил мою душу в зеркале, поселив в моё тело свою погибшую невесту. Я здесь уже свыше двадцати семилетних циклов обучения в Хогвартсе, потеряла счёт.

— Как тебя звали?

— Меня? Сесили. Сесили Малфой.

Гермиона вылупилась на своё отражение — кареглазая, светлая шатенка, курчавая. Ничего малфоевского.

— Как ты выглядела по-настоящему?

Волосы отражения резко посветлели до платинового оттенка, глаза стали голубые… Да-а-а.

— Хорошо, Сесили, я в библиотеку загляну и вечером уточним, что будем делать.

Ночью, когда мисс Браун и мисс Патил глубоко спали, Гермиона тихо спустила ноги с кровати и босиком побежала в ванную комнату. Она не была до конца уверена, готова ли помогать той, с которой утром говорила. Имя Сесили Малфой она нашла среди выпускников Гриффиндора 1827-го года. Числилась она внезапно исчезнувшей, возможно убежавшей с магглорождённым парнем, сквибом или вообще даже с простым магглом. Тем самым она запятнала позором свою семью. После неё у Малфоев девочки не рождались.

Подождав минуту перед зеркалом, мисс Грейнджер заметила изменения в отражении ванной комнаты. Снова свет за спиной словно убавился и её образ зажил собственной жизнью.

— Ты сдержала своё слово, Гермиона, — констатировало отражение и приблизилось к поверхности зеркала. — Нашла меня в списках?

— Нашла. Но не уверена, что готова помогать тебе. Ты мне никто и не предлагаешь ничего такого, что я не могла сама достигнуть, — заговорила девочка. — И я боюсь тебя.

— Имеешь право и я не осуждаю тебя. На твоём месте я тоже сомневалась бы. После то, что со мной сделал та рыжая гадина Персиваль Уизли…

— Уизли? Ты сказала «Уизли»? Ого! И что такое сотворил этот Персиваль? — округлив глаза от любопытства, спросила Гермиона.

— Уизли всё ещё существуют? Как жаль, — закручинилось отражение. — Персиваль откопал откуда-то темномагическое заклинание и от бурлящей дури испробовал его на своей невесте. В результате душа девушки переселилась в её обручальное кольцо. Так действовало заклятие. Невесту объявили внезапно, на шестом курсе, умершей. Её похоронили, а осенью Персиваль стал клеиться ко мне, приставать, звать замуж. И я, дурочка, повелась на его слова, что любит… Пригласила его прилететь в мою спальню на метле, он привёл меня сюда, перед зеркало и, что-то прошептав, надел мне на палец золотое колечко с камешком. И я потеряла сознание. Пришла в себя уже с этой стороны зеркала. А с твоей я увидела себя, повисшую на шее Персиваля, пока тот ревел во весь голос, называя «меня» Лолитой. То есть, именем умершей своей невесты… А потом бывшее моё тело стало меняться...

— Не с этим ли Персиваль заработал себе и своим потомкам кличку «Предателей крови»? Хмм... — прервала её девочка, кивнув головой. — Говори, что делать, но дай мне сначала Клятву жизнью и магией, что не обманешь меня, дуру безмозглую.

— Ты не дура, Гермиона. Ты только выиграешь от того, что впустишь меня в себя…

— В себя? Ты хочешь занять моё тело? Я не согласна!

— Нет-нет! Я твоё тело не займу, клянусь своей погубленной жизнью и магией! — крикнуло отражение и фон за ним стал абсолютно чёрным. — Я сольюсь с тобой, но ты поглотишь меня. Я исчезну и лишь иногда буду играть роль твоего внутреннего голоса. Только тогда, когда ты будешь нуждаться в совете.

— Поклянись, Сесили!

— Клянусь, Гермиона. Ты, порой, будешь о моём существовании вовсе забывать, настолько незаметно я буду вести себя. Но, я предупреждаю, твой внешний вид чуточку изменится, обещаю — ты будешь довольна. И, кроме того, можешь потребовать у гоблинов предоставить тебе доступ к моему личному сейфу в Гринготтсе, сказав пароль.

— И каков же пароль?

— Узнаешь, когда примешь меня, — хитро ухмыльнулось отражение.

— Что ж, давай приступим. Что надо сделать?

— Прислони ладони к зеркалу и закрой глаза…

Гермиона, нахмурившись и покачав головой, всё-таки шагнула ближе к зеркалу и прижала свои вспотевшие от волнения ладошки к холодной поверхности. Закрыв глаза, она стала ждать, что дальше с ней случится.

Прошла минута, потом ещё одна… Через некоторое время, ничего и никаких изменений в себе так и не ощутив, она открыла правый глаз и посмотрела на своё отражение.

С зеркала на неё смотрела, смешно зажмурив правый глаз и выпучив левый, она — Гермиона Джин Грейнджер. Без каких-либо внешних изменений.

Помахала себе правой ручкой, из зеркала ей помахали левой. Всё было правильно, обычное зеркальное отражение.

Гермиона пожала плечами и отправилась спать. Было уже за полночь.