Тёмное зеркало - часть 4 цикла "Сказки многоликого Универсума" (джен)

Из летнего вместе с родителями во Франции отдыха, мисс Грейнджер вернулась с двумя полными книгами чемоданами, с расширенным внутренним пространством. Как и с парочкой защитных амулетов на себе.

Семья Грейнджер этим летом впервые смогла посетить магический квартал города Париж. Вот это был, что называется «магический квартал»! Не то, что в Лондоне — две улочки крест-на-крест, Косой переулок, доступный даже маленьким волшебникам дошкольного возраста, и Лютный. Но появляться в Лютном законопослушным гражданам волшебного мира было себе дороже.

Прочитала кое-что из найденной литературы и вот, у Гермионы поехала крыша, сорвалась катушка — как это ещё назвать, от развернувшихся перед её глазами возможностей.

А началось в одном из антикварных закутков, где на англоговорящих клиентов обратил внимание продавец и, по совместительству, собственник магазинчика. Оказалось, сам он давно мигрировал, как перелётная птица, из Туманного Альбиона во Францию, здесь и обосновался. На вопрос девочки «Почему?», пожилой мужчина ответил, что магглорождённым в Магбритании нет достойной перспективы для работы. Вот и…

— И, кстати, — заметил продавец, вглядевшись в активную курчавую девчонку, перебирающую руками изложенные на продажу вещи. — Почему на вашей дочери нет магической защиты, господа?

Вот так и превратился отдых семьи Грейнджер, после информативного знакомства с этим словоохотливым бывшим соотечественником, вдруг в образовательные каникулы. А для маленькой ведьмы — в утомительную беготню по этажам французской больницы для волшебников. Зелья, заклятия, полное очищение организма, прививки — список был длинным и очень познавательным, как для мисс Всезнайки, так и для её удручённых своим прошлогодним легкомыслием родителей. Ознакомившись с недвусмысленными уликами воздействия на их дочурку, оба доктора Грейнджер сорвали с глаз долой розовые очки и, подвывая от досады, лишь икали после приёма очистительных, омерзительного вкуса, зелий.

Дальше все трое побежали обратно в магический квартал, оттуда — в отделение Гринготтса, опять на торговые улочки… И так по кругу, пока родители не остались довольны подготовкой дочурки к следующему учебному году. То есть, довольны количеством навешанных на неё амулетов в виде золотых украшений на голове, на ушах, на запястьях, на пальцах… И маленькими незаметными татушками, скрытыми среди густой, укрощённой волшебными гребешками кудрявой шевелюры на головке заумной ведьмочки.

Домой будущая второкурсница Гриффиндора вернулась чуть тронутая солнцем, зато достаточно испуганная. И полной решимости отстоять себя и свои интересы в этом сказочно-коварном мире. Мире волшебства родной Британии.

Дома в содержание привезённых книг окунулась не только будущая второкурсница Хогвартса, но и её родители. В этих потрёпанных переплётах с местами порванными обложками миссис Грейнджер находила порой жуткую жуть, как ей показалось. Даже за самыми безобидными заголовками скрывалось порой такое, что от перспективы аж дух захватывало. Но местами чтиво бывало такое страшное, что ум женщины сковывал ужас. Представив там, среди выходцев чистокровных волшебников, владеющих вот этими вот проклятиями, свою — единственный свет в окошке — дочурку и ей хотелось, сграбастав её на руки, убежать с ней на конец света. Туда, где её маленькую пташку, одну против страшных, неведомых коршунов, какими остолбеневшей матери представлялись все остальные, матёрые волшебники, никто не обидит.

— «Бытовые чары на все случаи жизни», интересно! Давай посмотрим, что ещё напридумали эти рептилоиды! — с решительным видом прочитала она вслух и открыла переплёт на странице с оглавлением. — Ого-го, слушай, Рич, вот какие они — эти так называемые «бытовые чары»!

— Что там? — спросил мистер Грейнджер.

— Ну, смотри! Как тебе «Заклинание для удаления костей», что скажешь, а? Или, например, такое одно «Заклинание кипячения»… Боженьки, если они ЭТО называют бытовыми чарами, интересно какими у них есть боевые. Мало ли чего можно простым бытовым заклинанием вскипятить — кровь, мозг, содержание желудка… Мамочки! Гермиона, ты слышала о таких? Заклинание «Снятие кожуры»… Кожуры?! Я в ужасе. А это что, вставка?

— Давай посмотрим что тут объявилось! «Магия зеркал», хм-м-м… сквозные зеркала, почтовые зеркала… — мистер Грейнджер с любопытством разглядывал содержание согнутой пополам небольшой брошюры, вставленной по середине книжки по бытовым чарам. — Зеркала-переходы, Зазеркалье, Зазеркалье-тюрьма… Что это такое — зеркало «Еиналеж», зеркало-«напоминалка», «предупреждение от врагов»? Написано старинным каллиграфическим почерком, пером, что ли? Гермиона, слышала о таком?

— Я ничего из упомянутого вами не знаю, папа́! — ответила девочка, вдруг превратившись в кого-то из разряда «тише воды, ниже травы». — О бытовой магии я впервые услышала у моих одноклассниц, поэтому выбрала эту книгу. Дополнительные листы не заметила. Зимой Лаванда и Парвати передо мной обсуждали причёски, маникюр-педикюр, называли необходимые заклинания вслух. Наверно, чтобы я о них услышала и причесала мои лохмы кудрявые…

— И почему это? — заинтересовался мистер Грейнджер.

— Говорили, что с волосиками, кусочками кожи, ногтями, слюной, кровью — в особенности, кровью — можно много чего натворить…

— Например?

— Приворот, например… Или чего-то мерзкое, типа, подчинить волю, изменить ценностную систему человека…

— И как этому противостоять? — пискнула прислушавшаяся к разговору мужа и дочки миссис Грейнджер.

— Мам, мы подготовились ко всему этому. Я за собой очень старательно буду следить, обещаю. Каждым вечером перед сном буду проводить тот ритуал по отсечению от себя всех своих… э-э-э-э, органических выделений, — с запалом оттарабанила Гермиона. — Защитную бижутерию с себя ни в коем случае снимать не буду. Её, без моего на то согласия, никто сорвать не сможет. И, я так же обещаю вам, что ни с кем из семейки Уизли общаться не буду. Тем более, дружить.

Родители девочки переглянулись с сомнением, после которого мистер Грейнджер хлопнул кулаком по столешнице, от чего чайный набор, звякнув, подскочил.

— Завтра едем в Гринготтс и заказываем защиту над нашим домом и над нами с матерью. Не хочу, чтобы всякие рыжие элементы или прочие посторонние маги являлись у нас дома с претензиями, что ты у нас ведьма, а мы — простые магглы и похищали тебя неведомо куда. Слышишь, Гермиона? Поклянись, что исполнишь всё, что нам сейчас обещала!

— Клянусь, папа́, что исполню всё, что вам по своей собственной защите обещала! — заверещала девочка.

Лишь, заметив бледное сияние, которое заполнило кухню, где они трое уселись за чаем и за ознакомлением с магическими реалиями, её родители как-то успокоились.

Через несколько дней, во время посещения книжного магазина «Флориш и Блоттс», чтобы закупиться учебниками на второй курс, рождённая магглами девочка, наконец, поняла значимость предостережений своих родителей. Увиденная там воочию драка между отцами её сокурсников — мистером Уизли и лордом Малфоем, показала истинное лицо волшебного мира и волшебников в частности без какого-либо приукрашивания. И подтвердились все страхи семьи Грейнджер, что владение магией не делает людей ангелами.

Семейный совет вечером решил, что они все втроём на следующие несколько дней поселятся в Дырявом котле, чтобы Гермиона могла спокойно потренировать свои умения палочкой и усвоить подчёркнутые красным фломастером мамой заклинания из книжки «Бытовая магия». И ознакомятся с этой зеркальной магией, чтобы попробовать изготовить для себя парочку сквозных зеркалец. Это снизило бы на порядок, а то и на два напряжение и беспокойство за доченьку.

К неудовольствию старших Грейнджеров, в то же время — случайно или нарочно — в Дырявом котле поселилась и вся кодла Уизли: мать, отец и четверо сыновей, среди которых затесался, почему-то, и тот интригующий темноволосый одноклассник Гермионы, которого она величала МКВ.

Чтобы их дочке Гермионочке не пришлось отбиваться от напора рыжих цыган одной, на работу в свою стоматологическую клинику д-ра Грейнджер ходили по очереди. Рыжие мальчики, у которых вдруг появилась и младшая, такая же рыжая и конопатая сестра, всё время норовили отвлечь Гермиону от её самостоятельных занятий на погулять-повеселиться. Окружали её со всех сторон, отделив её от родителей, верещали, уговаривали бросить лишнюю учёбу, забить на магглов и уехать с ними в … кажется, Дыру. Оставшись в гостинице дня на два, рыжие своими перекрикиваниями, громкими разборками и необоснованными претензиями поставили на уши всё заведение, прогнав остальных посетителей. Пока владелец не выгнал их из своего заведения и долго после этого перечислял количество утащенной мелкими вредителями собственности.

Наконец, орава Уизли, утащив и Гарри Поттера с собой, отбыла каминной сетью домой, в Дыру эту, и в Дырявом котле опять наступило размеренное спокойствие.

* * *

Первого сентября мисс Грейнджер, никем не узнанная, прошлась, волоча за собой небольшой с виду чемодан на колёсиках по перрону 9 ¾ одна.

Одна потому, что Гермиона, как говорится, за лето очень, очень изменилась.

Ну, не настолько сильно, но никто из её соучеников, засмотревшихся на ухоженную, опрятную и причёсанную девочку, не поздоровался с ней. Обидно. Словно по перрону шла незнакомка. Все встречные с интересом следили взглядом за её передвижением и задавались вопросом, кто она.

Гермиона за это лето выросла — да не особо, нет! Ни в высоте, ни в … понимаете. Её образ жизни, далёкий от ЗОЖа, не содействовал этому. Но в Хогвартс-экспресс села не известная с прошлого года лохматая, застёгнутая вкривь да вкось напористая мисс Всезнайка со взрывом на макаронной фабрике на голове, из-за которого не было видно её лица.

Сегодня на поезд села аккуратно причёсанная, с длинной, до пояса, косой девочка. Две скромного вида золотые заколки предотвращали нарушение переплетения волос и потерю выпавших с головы волосков. Трогательно порозовевшие ушки девочки украшали серёжки-обереги, в вырезе расстёгнутой только на верхней пуговичке мантии поблёскивала толстенькая золотая цепочка. На таких цепочках гоблинской работы висели обычно специальные кулоны множественной специализации — для поглощения лишней в окружении и во время колдовства магии, для активации созданного пространственного кармана и для… прочих приложений. На пальчиках, придерживающих ручку чемодана, некоторые из особо глазастых наблюдающих магов заметили пару колечек — предупреждающее о присутствии непрошенных зелий в пище и напитках и портал для экстренного переноса, в случае нападения, в предварительно выбранный пункт назначения.

Интересная для всех девочка, тоже ни с кем не поздоровавшись, выбрала себе пустое купе в четвёртом вагоне. Закрыв дверь взятым с собой кусочком деревяшки с внутренней стороны купе, она задёрнула на окне фирменную занавеску Хогвартс-экспресса. Выбрав себе место у окна, девочка вытащила из чемодана специального предназначения сумочку в уменьшенном виде. В поезде можно было уже колдовать, поэтому она палочкой и заклинанием Энгоргио вернула сумке её первоначальный размер. Потом от Левиоссы чемодан полетел наверх, на полку над сиденьем, где был ограничен в движении заклинанием прилипания.

Присев, Гермиона открыла сумку и вытащила оттуда коробку, заполненную одинаковыми, обычными с виду, как бы из самых дешёвых, женскими зеркальцами круглой формы. Зеркальные чары её заинтересовали и она намеревалась испробовать всё перечисленное в той маленькой книжке, найденной в учебнике по бытовым чарам. Магия зеркал была по своей сути не совсем светлой, а чуть на грани разрешённых Министерством чар. Но, как говорил недавно мистер Грейнджер дочке: «Всё, что поможет тебе выжить в этом полном угроз мире, доченька моя, тебе позволительно. Даже, если однажды, чтобы спасти себя, тебе придётся бросаться запрещёнными Авадами, не колебайся ни минуты и используй их! Но помни предупреждение доброго мистера Адамса из Франции — Не попадайся! Запомни это, Гермиона!»

А потом всей семьёй пошли покупать вторую палочку для доченьки, резервную, без следилок и контроля колдовства несовершеннолетних.

Поезд был тем местом, где колдовство было разрешено, но оставалось бесконтрольным со стороны преподавательского состава Хогвартса. А если колдовать резервной палочкой — и вовсе недоступно для слежки никому. Ха-ха! Не забываем тот факт, что поезд ехал по железнодорожному пути, повторяем: по железным рельсам!!! То есть, сами понимаете…

Зеркальная магия привлекла любознательную, любящую учиться ведьмочку своей, на первый взгляд, простотой применения. Согласно потрёпанного вида фолианту с говорящим заголовком «Магия зеркал», начиналось всё с самого простого колдовства — создания связанных между собой зеркалец. Одну пару таких, с помощью мистера Адамса из Франции, ей удалось кое-как воссоздать и в поездку Гермиона взяла одно из них. Второе оставила в Кроули своим родителям.

Как она справилась с этим? Сначала, бралось не обычное, а кристаллическое стекло. Самым доступным вариантом было закупиться в магазинах хозтоваров стеклом для шкафов и нарезать его кругляшками. Дальше, поверхность стекла с одной стороны покрывалась тонким слоем серебряной амальгамы, смешанной с зельем специального состава, целый флакон которого выслал им мистер Адамс. На другой день уже высохший зеркальный слой покрывался керамикой по рецепту и подогревался, чтобы затвердел и в дальнейшем предохранял покрытие от механических повреждений. На лицевой стороне готового зеркала впаивались зелёный (для вызова) и красный (для отключения связи) кристаллики. Они служили пультом управления для включённой в магический контур вибрации, звона и прочими сигналами вызова. Сам по себе магический контур не был чем-то непостижимым ни в плане расходуемого колдовства, ни в плане сложности плетения.

Как было уже упомянуто, Гермиона создала свою первую пару связных зеркал и разлука с родителями не казалась ни ей, ни им такой подавляющей, как было на первом курсе.

Но это было лишь начало погружения в эту ветку магической науки. Дальше открывались такие манящие перспективы… Неизвестный автор предупреждал, что не каждый волшебник — а самый, что ни на есть, могущественный — мог справиться с вызовом в изучении высших уровней Зеркальной магии.

Но мисс Грейнджер не пасовала перед трудностями! Напротив! Они её подталкивали к свершению недостижимого. И она, пока что в плане чисто теоретического ознакомления, раскрыла ксерокопию листков из книги «Бытовая магия» и зачиталась. Оригинал текста по Магии зеркал родители оставили в банковской ячейке Гринготтса, специально открытой ими для единственной дочки, на сохранении. Во избежание.

Прочитав ещё раз следующее по тексту применение парных зеркалец — для переноса материальных объектов между ними, Гермиона приготовилась к тренировке. Два зеркальных кружка́ легли на столике перед ней поверх листа с начертанной на нём спиралью и она старательно пальчиком в воздухе повторила эту линию. Канувшие в Лету давным-давно авторы фолианта указывали движение палочки в виде закручивающейся спирали. Но не случайной, а строго определённого вида — логарифмической. Точно три витка.

Чтобы облегчить свои самостоятельные занятия, Гермиона ещё дома на листах бумаги начертала все виды спиральных кривых и довела до автоматизма рисунок пальчиком нужную ей линию в воздухе над листом. Теперь, в поезде, где можно было колдовать спокойно, тренировка должна была перейти в реальное испытание. Вынув свою вторую, резервную, палочку из Франции, Гермиона впервые её кончиком медленно очертила в воздухе над стеклянными кругляшками закручивающуюся логарифмическую спираль, напитав движение — как указывалось в тексте — своим желанием. Наконец, достигнув точки фокуса, она чётко выговорила первое из необходимых для колдовства заклинаний — то, что открывало проход:

— Aperrium!

Ого! Поверхность зеркал действительно, как говорилось в фолианте, поплыла.

Девочка достала из сумки полный гороха мешочек и бросила одну маленькую горошинку в правое зеркальце. Увидев, как горошинка утонула в правом и в следующее мгновение появилась на поверхности левого зеркальца, Гермиона произнесла второе, закрывающее проход заклинание — Clauderum, чтобы горошинка не вернулась обратно. И очертила уже раскручивающуюся спираль, повторяя линию на листе. Ура!

Вот так вот! Получилось то, что маггловские физики-теоретики называли — в теории, лишь в теории — подпространственным переходом, червоточиной или же кротовой норой. Да-а-а, да что они могут?! Как бы не называлось учёными постигнутое обычной магглорождённой ведьмой второго года обучения в Хогвартсе колдовство, оно у неё получилось с первого раза! Не у маститых профессоров из ЦЕРН-а или Дубны. Не у матёрых пожилых колдунов, типа директора Дамблдора, например! У Гермионы Джин Грейнджер.

Расскажет ли она о своём достижении кому-то постороннему? С чего бы это?!

Если бы данный успех приключился с ней в прошлом году, бывшая мисс Всезнайка вскочила бы с места и громко растрезвонила бы всем подряд и каждому по отдельности, какая она крутая и успешная. Не потому, что в её природе было сразу делиться своими достижениями, а потому, что в то время сдерживающий механизм воспитания девочки из хорошей интеллигентной семьи разрушался определёнными персонажами на регулярной основе. Зельями, закладками… После проведённых в Париже, во французском аналоге больницы Святого Мунго, очистительных процедур организма и головы девочки, подобная вольность ей казалась чем-то за гранью допустимого. Так что, довольная своим успехом Гермиона лишь откинулась назад, на спинку сидения и улыбнулась, закрыв глаза. Глубокий вздох облегчения убавил всплеск адреналина и восторга до нормы и она ещё несколько раз повторила свои манипуляции с горошинкой, чтобы набить руку и запомнить все этапы колдовства.

Можно было попробовать в уже заколдованных на вход и выход зеркальцах поменять местами, чем-то типа пульта управления сквозными. Чтобы вход и выход меняли свои роли по её желанию, кнопками. Почему бы и нет? Интересная и очень полезная для магглорождённой девочки, закрытой одной на десять месяцев вдали от родителей и от обычного мира, функция. Как только приедет в Хогвартс, она сразу отправит маме и папе одно из этих новых зеркалец и посылка маленьких вещей туда-сюда между Хогвартсом и Лондоном уже не будет для семьи Грейнджер проблемой.

Убирая коробку неиспользованных зеркалец обратно в сумку, она призадумалась на тему, известна ли чистокровным волшебникам подобная форма переправки посылок. Вряд ли. Не напрасно среди них так популярна совиная почта. Если только они не пользовались некой неизвестной мисс Грейнджер формой отправлений посылок. Кто их, этих снобов, знает?

Знали ли магглорождённые волшебники о Зеркальных чарах и применяли ли они их указанным в странном фолианте образом? Тоже вряд ли. А если знали и применяли — не распространялись по поводу своих открытий перед чистокровными. Третий принцип Ньютона в действии — чистокровные презирали магглорождённых, те, со своей стороны, не делились с первыми передовыми новостями своих магических достижений. Но вот она нашла в обычной книжке эту важную рукопись, так что большой вопрос — делиться такими знаниями или нет.

Гермиона тоже ни с кем делиться не будет. Зачем ей это?

Далее, ей надо бы вложиться в создание связных зеркал большего размера, чтобы… А почему бы не в высоту человеческого роста? Ой, какая перспектива открывается перед любящей знания, целеустремлённой девочкой!

А там и до Зазеркалья дело дойдёт, до зеркал-тюрем… Мамочки!

Но, чтобы сотворить Зазеркалье, надо было работать иначе, зелья другие необходимы. Получилось же у Алисы из знаменитой детской сказки Льюиса Кэррола, нет? Чем же Гермиона хуже? Ничем.

В любом случае, Зеркальная магия удаётся только единицам из колдунов — с самым неординарным мышлением, знакомым с маггловской теоретической наукой. И не слабосилкам, естественно. Ленивым — вовсе.

А в общем, Магия зеркал было жуткая жуть, но как всё это интересно!

Но, чтобы идея не перекинулась из воплощённого в жизни умения в недостигнутую мечту, надо тренироваться до изнеможения.

Втихаря, самостоятельно и никому ни-ни!

Мисс Грейнджер верила в себя и уже только себе.

На вокзале в Хогсмиде Рональд Уизли и Гарри Поттер не сошли с поезда. Они в нём и не появлялись, как узнала, подслушав разговоры остальных гриффиндорцев, Гермиона.

Рыжие шевелюры близнецов даже в бедном освещении редких факелов на перроне и одиночных слабеньких Люмосов учеников было видно издалека. Рядом с первачками шнырял, пересчитывая их, староста ало-знаменного факультета Перси Уизли — на данный момент старший из детей Уизли в Хогвартсе, тоже ярко-рыжий, но курчавый. Среди мелюзги, подталкиваемой старостами к Хагриду, затесалась такая же рыжая и конопатая, как и её братья, единственная дочка семейки Уизли — Вирджиния, Джиневера или как там её звали. Джинджер* (*Имбирь), короче. Увиденная Гермионой в Дырявом котле в конце августа и с первой же встречи возненавиденная ею до зубовного скрежета. Вела себя эта особа весьма странно в присутствии Гарри.

Но Рональда и Поттера, этих двух дебилов, не было видно. Невилл беспомощно оглядывался, возможно тоже заметив отсутствие одноклассников, но он был по характеру тихим, закрытым и неуверенным мальчиком и оставил при себе свои наблюдения. Мисс Грейнджер, заметив его странно взрослую реакцию — констатировал, подумал, проигнорировал — пообещала себе поговорить в ближайшем времени с Невиллом, обсудить с ним некоторые вопросы волшебного мира. Например, по поводу того же Мальчика-который-выжил, названного героем и Избранным, но такого зашуганного, болезненного и не в меру худосочного. Не говоря уже об его непрезентабельном, потрёпанном виде. Словно то, что было о нём написано в… где только возможно, было не про него, а про кого-то совершенно другого человека.

Эти двое, Рон и Гарри, и в Большом зале во время распределения не появились. Гермиона с исследовательским интересом оглядывалась вокруг, не заметит ли кто-либо из принимающих пищу учеников любого факультета отсутствие двух своих товарищей. Нет, все были заняты ужином и воплощали девиз «Когда я ем, я глух и нем». Даже не разговаривали между собой. За столом Гриффиндора, где в моменты еды обычно царили шум, гам и игра в квиддич пищей, сейчас было тихо и до жути спокойно.

За столом преподавателей тоже не было заметно беспокойства о судьбе обоих второкурсников. Профессор Макгонагалл, их декан, чопорными жестами орудовала столовыми приборами и с аппетитом поглощала отрезанные кусочки отбивной, запивая чем-то из керамического кувшина. Все профессора, даже директор, выглядели довольными жизнью, отрешёнными, как каменные истуканы на острове Пасхи. Только каменными они не были.

Вдруг, произошло что-то чрезвычайное, что-то, что не почувствовали ученики, но почувствовали преподаватели. Все они встрепенулись, некоторые из них даже уронили ножи с вилками и застыли с сосредоточенным выражением лица.

А профессор Снейп, пылающий гневом, внезапно вскочил с места, дёрнув за собой скатерть и часть посуды полетела на пол, и почти побежал к выходу из Большого зала. Кто-то из рыжих захихикал ему вслед и получил свои «Минус десять баллов с Гриффиндора!» от мчащегося мимо декана Слизерина.

После ужина оба потеряшки отыскались в гостиной Гриффиндора. Они оба сидели на диване перед горящим в камине огнём и уплетали за обе щёки сэндвичи, как ни в чём не бывало. А виноватыми они были, потому что угнали припаркованный на маггловской стороне вокзала Кингс-Кросс заколдованный мистером Уизли маггловский автомобиль и полетели на нём за поездом. Почему они пошли на такой риск, а не позвали кого-то из взрослых? Они невнятно оправдывались тем, что вход на перрон 9 ¾ перед ним внезапно оказался закрыт. И они не смогли пробиться к Хогвартс-экспрессу.

То, что из-за их проделки копилка факультета ушла далеко в минус, мальчишек, по мнению Гермионы, совершенно не колыхало. Думали, наверно, что лохматая зубрила — она, то есть — всё равно заработает очки и заполнит яму на счету Гриффиндора, которую они выкопали, даже не переступив порог Большого зала.

Да, однако — нет! Не на ту Гермиону они рассчитывают! Она может и зубрила, но уже не лохматая. И они уже завтра узнают правду о том, где зимуют раки и куда птицы зимой улетают.

Наврали Рон и Гарри, как на ушко двум однокурсницам шепнула Гермиона, с три короба, но ей-то что? Ей, конкретно — ничего. Она, не дослушав похвальбы Рона, развернулась и отправилась наверх, в их с Парвати и Лавандой комнату, даже не поздоровавшись с оболтусами. И хорошо сделала, что не стала к ним — как в прошлом году — придираться, не стала на них кричать, обвиняя во всех грехах. А мальчишки даже не посмотрели в её сторону, не спросили о ней, словно забыли о мозговом центре Золотой троицы. Не узнали её, что ли?

А-а-а-а-а, пусть даже забыли, что такого? Тем лучше для девушки, будет у неё свободного времени на собственные исследования побольше. Пусть плавают дальше сами и сами в море специфического магического обучения справляются. Хмыкнув, Гермиона позвала Лаванду и Парвати наверх, оставив двух одноклассников пороть чушь, сколько им влезет. Хотя, чушь порол только Рон, а Гарри смущённо пылал щеками и поглядывал исподлобья на окруживших их студентов старших курсов Гриффиндора.

В своей спальне три второкурсницы спокойно поговорят о своём, о девичьем — шмотки там, заколки-серёжки-обереги и прочая. А мальчики? Что мальчики — пускай сами в этом году будут геройствовать и бросаться на амбразуры во имя Всеобщего Блага.

* * *

Её новый внешний вид и её необычная сдержанность в общении с ними потрясли Рона и Гарри настолько, что, казалось, с этим потрясением они не справятся. Поначалу мальчишки даже не смели к ней приблизиться, не то что заговорить. Словно мисс Грейнджер была незнакомкой, новой в Хогвартсе ученицей. Лишь поглядывали на неё неодобрительно издали и шушукались между собой. Очевидно, по наводке Рона, критиковали её внезапные изменения во внешности. Рональд, конкретно, завидовал девочке — аж, глазки горели от жадности — из-за её новых качественных вещей и дорогих украшений-оберегов.

Продолжалось это до первого домашнего задания. Вернувшись в гостиную Гриффиндора после последнего занятия, пацаны поискали её глазами. А не найдя её там, эти двое, сговорившись и заговорщически перемигнувшись друг с другом — Рон даже повертел пальцем у виска, намекая на то, что от книжного червя-то ожидать другое пустое дело — побежали в библиотеку искать там своего верного репетитора, чтобы списать домашку.

Однако, в библиотеке мисс Всезнайка не нашлась.

В этом году к подобному развитию событий Гермиона была хорошо подготовлена. Чтобы не ходить в библиотеку каждый раз, когда надо что-то написать-прочитать, из-за отсутствия в спальне рабочих мест для учеников, она отказалась от обычного школьного сундука. В магическом квартале Парижа, по рекомендации мистера Адамса, они всей семьёй поискали и нашли чемодан с расширенным внутренним пространством. По пожеланию молоденькой ведьмы, продавец создал внутри чемодана несколько обособленных отсеков, где в определённом порядке, аккуратно и в уменьшенном виде расположились: рабочий стол и стул на колёсиках; дополнительный шкаф, заполненный одеждой на все случаи жизни; этажерка с книгами по каталогу; сундук со всем необходимым для занятий по Зельеварению и для самостоятельной варки лично ей нужных зелий; телескоп, микроскоп и… пистолет в кожаной кобуре. Рядом — две коробки патронов к нему.

Всё это вытаскивалось наружу легко и восстанавливалось в размере обычным Энгоргио.

То есть, всё у неё было тщательно продуманным. Не так, как было в прошлом году — огромный бесполезный сундук, в нём три мантии на все случаи жизни, две тёплые пижамы, тапочки, три смены нательного белья, форменные юбка-блузка-свитер-галстук, пара обуви. Всё остальное пространство занято одним — книгами, книгами, фолиантами. И комплектом для Зельеварения.

Этим летом мама уговорила Гермиону вне занятий не носить форму или мантии. Но юная мисс должна всегда выглядеть пристойно, быть всегда хорошо и модно одета. М-да. И всегда пахнуть свежо и благоуханно. Три флакона подростковых, молодёжных дезодорантов, рядом с коробкой из-под жвачки Орбит-Шугарфри (без сахара), были добавлены в сумку с гигиеническими принадлежностями.

Пистолет добавил отец, строго посмотрев ей в глаза. Стукнув пальцем по лбу Гермионы, он дал ей такие наставления:

— Я знаю, что в том «самом безопасном месте в МагБритании» водится всякая кровожадная дичь. Так, что слушай меня, доченька! Стрелять я тебя научил. Если в школе опять что произойдёт, ты будешь готова к самообороне. Носи пистолет всегда с собой. Под мантией никто ничего не увидит и подозревать не станет. Но — НЕ ПОПАДИСЬ! Среди остальных учеников есть магглорождённые, полукровки и знающие наш мир, те же учителя, например. Стреляешь только, если тебе что-то, то есть, кто-то угрожает! Запомнила?

Таким образом, чтобы готовить уроки и писать домашки, Гермионе незачем было выходить из спальни. Она устроила себе рабочий угол у изголовья кровати, где поставила свою увеличенную заклинанием Энгоргио мебель из чемодана. Остальных двух девочек она предупредила, что в её отсутствии к её вещам не рекомендует притрагиваться, так как изготовитель всё защитил рунической цепочкой. Это для Лаванды и Парвати было чем-то новым, невиданным в британской школе колдовства Хогвартс. И те вдруг воспылали тёплой дружбой к своей сокурснице-заучке. Разглядев все её приспособления для учёбы, они аж обомлели от восторга. Всё было настолько удобно создано, хорошо для учёбы и самостоятельных занятий придумано, что, расспросив её, откуда у Гермионы все обновки — удобная мебель, новая причёска, заколки, кольца и браслеты, в добавок — серёжки-обереги, немедленно записали координаты мистера Адамаса. Не прошло и недели, как все три второкурсницы обзавелись своими уголками с рабочим столом, стулом, шкафом и всем остальным.

И стали готовить свои уроки в своей спальной комнате, которую однажды утром нашли гораздо просторней, чем вечером, когда улеглись спать. Лаванда Браун опередила вопрос Гермионы, как и кто это сделал:

— Наверно, обо всём этом позаботились хогвартские домовики. Нам троим здесь стало тесно в одной комнате со всеми нашими приобретениями, вот эльфы и приняли меры.

— Домовики? Давай с этого места поподробней, Лаванда! — вскинулась мисс Грейнджер.

В результате разговора, через неделю у магглорождённой ведьмочки завелась маленькая шустренькая и очень восторженная домовичка по имени Биби. Немного позже её примеру последовали и две её сокурсницы, сговорившись между собой сохранять своё приобретение в глубочайшей тайне.

Однажды утром, когда Гермиона причесывалась перед зеркалом в ванной комнате, её отражение улыбнулось ей и сказало:

— Прекрасно выглядишь, моя дорогая!

Бедная девочка чуть в обморок не упала. Такое с ней случилось впервые. Она, конечно, слышала от девушек, что в волшебном мире все зеркала особые, говорящие и дающие советы, но с ней, рождённой магглами, они не общались.

Вдруг стеклянная поверхность потемнела, лицо отражения ожесточилось, приблизившись к разделяющей границе.

— Послушай меня, Гермиона Джин Грейнджер, — низким голосом прошептал образ с другой стороны. — Я хочу предложить тебе сделку.

— Я-я-я-я тобой боюсь! — тихо пискнула девочка, отшатнувшись от зеркала. — Что тебе надо?

— Помоги мне выбраться отсюда, а я тебе дам знания, силу и везение. Взамен я ничего от тебя не хочу. Ничего.

— Кто ты?

— Глупая молодая ведьма, которая поверила одному волшебнику. Повелась на его уверения, что любит меня. А он заточил мою душу в зеркале, поселив в моё тело свою погибшую невесту. Я здесь уже свыше двадцати семилетних циклов обучения в Хогвартсе, потеряла счёт.

— Как тебя звали?

— Меня? Сесили. Сесили Малфой.

Гермиона вылупилась на своё отражение — кареглазая, светлая шатенка, курчавая. Ничего малфоевского.

— Как ты выглядела по-настоящему?

Волосы отражения резко посветлели до платинового оттенка, глаза стали голубые… Да-а-а.

— Хорошо, Сесили, я в библиотеку загляну и вечером уточним, что будем делать.

Ночью, когда мисс Браун и мисс Патил глубоко спали, Гермиона тихо спустила ноги с кровати и босиком побежала в ванную комнату. Она не была до конца уверена, готова ли помогать той, с которой утром говорила. Имя Сесили Малфой она нашла среди выпускников Гриффиндора 1827-го года. Числилась она внезапно исчезнувшей, возможно убежавшей с магглорождённым парнем, сквибом или вообще даже с простым магглом. Тем самым она запятнала позором свою семью. После неё у Малфоев девочки не рождались.

Подождав минуту перед зеркалом, мисс Грейнджер заметила изменения в отражении ванной комнаты. Снова свет за спиной словно убавился и её образ зажил собственной жизнью.

— Ты сдержала своё слово, Гермиона, — констатировало отражение и приблизилось к поверхности зеркала. — Нашла меня в списках?

— Нашла. Но не уверена, что готова помогать тебе. Ты мне никто и не предлагаешь ничего такого, что я не могла сама достигнуть, — заговорила девочка. — И я боюсь тебя.

— Имеешь право и я не осуждаю тебя. На твоём месте я тоже сомневалась бы. После то, что со мной сделал та рыжая гадина Персиваль Уизли…

— Уизли? Ты сказала «Уизли»? Ого! И что такое сотворил этот Персиваль? — округлив глаза от любопытства, спросила Гермиона.

— Уизли всё ещё существуют? Как жаль, — закручинилось отражение. — Персиваль откопал откуда-то темномагическое заклинание и от бурлящей дури испробовал его на своей невесте. В результате душа девушки переселилась в её обручальное кольцо. Так действовало заклятие. Невесту объявили внезапно, на шестом курсе, умершей. Её похоронили, а осенью Персиваль стал клеиться ко мне, приставать, звать замуж. И я, дурочка, повелась на его слова, что любит… Пригласила его прилететь в мою спальню на метле, он привёл меня сюда, перед зеркало и, что-то прошептав, надел мне на палец золотое колечко с камешком. И я потеряла сознание. Пришла в себя уже с этой стороны зеркала. А с твоей я увидела себя, повисшую на шее Персиваля, пока тот ревел во весь голос, называя «меня» Лолитой. То есть, именем умершей своей невесты… А потом бывшее моё тело стало меняться...

— Не с этим ли Персиваль заработал себе и своим потомкам кличку «Предателей крови»? Хмм... — прервала её девочка, кивнув головой. — Говори, что делать, но дай мне сначала Клятву жизнью и магией, что не обманешь меня, дуру безмозглую.

— Ты не дура, Гермиона. Ты только выиграешь от того, что впустишь меня в себя…

— В себя? Ты хочешь занять моё тело? Я не согласна!

— Нет-нет! Я твоё тело не займу, клянусь своей погубленной жизнью и магией! — крикнуло отражение и фон за ним стал абсолютно чёрным. — Я сольюсь с тобой, но ты поглотишь меня. Я исчезну и лишь иногда буду играть роль твоего внутреннего голоса. Только тогда, когда ты будешь нуждаться в совете.

— Поклянись, Сесили!

— Клянусь, Гермиона. Ты, порой, будешь о моём существовании вовсе забывать, настолько незаметно я буду вести себя. Но, я предупреждаю, твой внешний вид чуточку изменится, обещаю — ты будешь довольна. И, кроме того, можешь потребовать у гоблинов предоставить тебе доступ к моему личному сейфу в Гринготтсе, сказав пароль.

— И каков же пароль?

— Узнаешь, когда примешь меня, — хитро ухмыльнулось отражение.

— Что ж, давай приступим. Что надо сделать?

— Прислони ладони к зеркалу и закрой глаза…

Гермиона, нахмурившись и покачав головой, всё-таки шагнула ближе к зеркалу и прижала свои вспотевшие от волнения ладошки к холодной поверхности. Закрыв глаза, она стала ждать, что дальше с ней случится.

Прошла минута, потом ещё одна… Через некоторое время, ничего и никаких изменений в себе так и не ощутив, она открыла правый глаз и посмотрела на своё отражение.

С зеркала на неё смотрела, смешно зажмурив правый глаз и выпучив левый, она — Гермиона Джин Грейнджер. Без каких-либо внешних изменений.

Помахала себе правой ручкой, из зеркала ей помахали левой. Всё было правильно, обычное зеркальное отражение.

Гермиона пожала плечами и отправилась спать. Было уже за полночь.

Отсутствие мозгового центра у распавшегося в этом учебном году Золотого трио, как и каких-либо других девочек в зоне доступности вне занятий и приёма пищи, сказалось негативно на успеваемости Рона Уизли и Гарри Поттера. Не у кого было списать, никто им заумные тексты в учебниках не разжёвывал, не носился с ними, как с писанной торбой, и это мальчиков бесило неимоверно. А больше всего — Рона Уизли. В этом плане Гарри Поттер был крайне сдержанным, не таким у него детство было, чтобы кто-то возился с ним подобным образом. Он всегда, всюду и в любой ситуации рассчитывал на себя и только на себя. Но его друг трындел и трындел о скупости лохматой заучки, которая только о себе и думает, и так далее, и тому подобное.

Для Поттера резкое охлаждение отношений с их подругой и одноклассницей мисс Грейнджер было совершенно мучительным, хоть и логичным. Ей, наверно, надоело тянуть их Роном за собой. Помощь должна быть взаимной, а чем они с Роном помогали девочке? Ничем. Только втягивали её в опасные приключения и отнимали у неё время на репетиторство двух оболтусов. С недавних пор Гарри стал задумываться над тем, что не с тем из одноклассников он согласился дружить. Не с тем, с кем надо.

Гермиона Грейнджер тоже чувствовала, что в её стремлениях расширить свой кругозор и идти дальше вверх по лестнице магических достижений ей кого-то недоставало. Того, кто шёл бы рядом, поддерживал бы её. Кто разделял бы с ней не только время уроков, написания домашек, завтраков-обедов-ужинов, но и её страхи перед будущим. Кто-то кроме девочек-однокурсниц. Ей хотелось, чтобы это был кто-то лохматый, темноволосый и зеленоглазый. Но, очевидно, не видать ей в этом деле соратника. Этот самый зеленоглазый и темноволосый всё глубже и глубже тонул в пучине невежества вслед за своим рыжим приятелем. Только поглядывал издалека на свою самоустранившуюся из Золотого трио — чем и приказала трио долго жить — подругу с тоской и каким-то сожалением. Но, тем не менее, продолжал подыгрывать рыжику и получал на занятиях на пару с ним одни только «Тролли». И отработки. И отнятые из копилки факультета Годрика Гриффиндора баллы…

Дошло до того, что декан Гриффиндора, профессор Минерва Макгонагалл, спохватилась и сама пригасила Гермиону на разговор «по душам», как она сказала. Это «по душам» оказалось грубым давлением пожилой преподавательницы на её лучшую ученицу-второкурсницу, чтобы та взяла обратно под своё крылышко Гарри Поттера, с Роном Уизли в довесок.

Мисс Грейнджер, нахмурившись и сузив глаза, посмотрела холодно на свою деканшу и категорически отказалась даже пальцем пошевелить ради помощи тем двум мальчикам.

— Я в репетиторы Поттеру и Уизли не нанималась, профессор Макгонагалл, мэм! — воскликнула рассерженная девочка. — Я, если вы помните, сама всё ещё учусь. Я здесь не работаю воспитателем, тем более — преподавателем. Могу что-нибудь подсказать им, типа — откуда прочитать, узнать — но я им не старшая сестра, не мать и не их декан. Зато вы вправе предпринять любые меры для обучения умственно отсталых детей. Британия — страна цивилизованная, с лучшей в мире образовательной системой. Для таких, как Рональд Уизли, давно существует целое направление и система для подготовки детей со специальными образовательными потребностями…

— Что-что? При чём здесь мистер Уизли? Я вас не поняла, мисс Грейнджер, — прервала тираду девочки Минерва. От тарабарщины девочки голова у пожилой женщины заболела. — Я так понимаю, вы отказываетесь помогать своим друзьям в усвоении материала?

— Да, мэм, отказываюсь.

— Ну, тогда, мисс Грейнджер, сделайте себе заметку на будущее и не ищите у меня содействия на работу в Министерстве магии, — холодно, сквозь стиснутые губы, выдала профессор Макгонагалл.

— И не думала просить у вас помощи, мэм. У вас всё, профессор? Можно мне идти? Скоро отбой и я должна была уже быть в гостиной.

Сказав это, мисс Грейнджер повернулась на каблуках и быстро открыла дверь, чтобы уйти. Слова деканши догнали её за порогом:

— Старостой факультета Гриффиндор и префектом школы вам никогда не быть, мисс Грейнджер!

Девочка остановилась на мгновение, пожала плечами, фыркнув, и прикрыла за собой дверь.

Что хотела этим сказать Макгонагалл было ясно. Протекции не будет — ясень пень. Ха! А ей, Гермионе, это надо — быть уборщицей в Министерстве магии, С ПРОТЕКЦИЕЙ?

Раз нет — так нет. Быть ей, мисс Грейнджер, ведьмой-одиночкой и в магмире. Пускай! Что есть, то есть.

Этот разговор с профессором Макгонагал всё-таки насторожил Гермиону и заставил её чаще бывать в общей комнате Гриффиндора, чтобы с повышенным вниманием наблюдать за происходящим в ней.

То, что Гарри покладисто продолжал валять дурака в угоду рыжему клещу Рональду, подавляло у девочки чувство правильности. Но кто она последнему Поттеру, чтобы делать в его сторону шаги к перевоспитанию? Не сестра она ему, не родственница, не старая знакомая, не близкая подруга, не будущая невеста… Хм. А чего это он всё время поблескивает в её сторону стёклами-кругляшками и следит за её передвижениями жадным взором?

Зато, Гермиона заметила, что ещё кое-кто за кем-то таким же жадным, даже алчным, взором следит. Джиневра Уизли, первокурсница и сестра Рона, сидела на своём постоянном в гостиной месте — в кресле у камина — и неподвижными, блёкло-синими глазоньками, не мигая, вылупилась на Гарри. Слегка наклонившаяся вперёд, она была похожа на приготовившуюся к броску на жертву голодную змею. Только клыков во рту нет.

Так, как темноволосый шрамоголовый второкурсник смотрел не в ту сторону, а совершенно в другую — на кареглазую, с безупречной причёской Гермиону, рыжая, глубоко вздыхая от досады, вынимала из сумки какую-то тетрадь в тёмном переплете и начинала писать в ней. Иногда, она отрывала заплаканный взгляд от написанного и впивалась им в играющего в шахматы с её шестым братом Поттера.

Мисс Грейнджер была готова поклясться, что слышит пролетающие через затуманенное отчаянием сознание Джинни одни и те же слова: «Гарри… Поттеры… сейфы…». И видела, как её расположенные близко к носу глазки, в отблесках огня в камине, превращаются в два золотых галеона.

Эта рыжая, влюблённая в Мальчика-который-выжил до полного одурения девочка некоторое время её смешила. Но так было только в начале учебного года. Через три недели, сразу после ее собственного дня рождения, Гермиона услышала из уст Джинни Уизли змеиное шипение, пока та корябала пером в тетради.

Гермиона удивилась.

Потом, насторожилась.

Наконец, её львиное — в действительности, просто кошачье — сердце почуяло загадку и она заинтересовалась тайной Джиневры. Дочь светлой семейки Уизли и парселтанг, скажешь кому — обхохочется.

Парселтанг Гермиона распознала сразу. Так шипел Гарри Поттер недавно, во время единственного занятия по Магическому Дуэлингу, когда белобрысая слизеринская моль Драко Малфой, выпендрываясь, призвал из… неизвестно откуда, змею. И Гарри, на автомате, проявил перед всеми присутствующими свой Дар змееуста.

Тем утром Гермиона приготовилась поговорить, по старой дружбе с Гарри, расспросить его, посоветовать ему кое-что… Но! Её опередила кодла Уизли, окружившая Гарри и не позволившая никому поговорить с их — по мнению Уизли — добычей. Мда-а… С другой стороны, не стоит обманывать саму себя. Заговори она с зеленоглазым букой с добрым намерением открыть ему глаза на реальную расстановку вещей, он бы сам отправил свою подругу по известной всем дорожке, то есть, Запретным лесом.

Поэтому Гермиона, взяв на время Мантию-невидимку Гарри — благо доступ девочек в спальни мальчиков не был запрещён, а его сундук так всё время и стоял с распахнутой крышкой (придуро-о-ок!)— сама проследила, куда рыжая фанатка Героя волшебного мира ходит по вечерам. Выяснилось чудное дело: та ходила в туалет Плаксы Миртл и шипела там, брызжа слюной, на одну из раковин. И вот однажды случилось неожиданное — вся конструкция раковины расступилась. То ли в шипении Джинни Уизли поднаторела, то ли нечаянно на что-то надавила, но в глубине пола открылась самая настоящая яма. Туда первокурсница, зажав себе нос, и прыгнула. Одна, в пугающий проём.

Тем временем мисс Грейнджер, растерявшись от увиденного, бежала к башне факультета Гриффиндор, потеряв по пути последнюю капельку смелости. Костеря себя за то, что совсем забыла предупреждения отца не впутываться в чужие приключения, она осознала — ей сказочно повезло. Не зря говорят «любопытство сгубило кошку». А она, дурочка малолетняя, забыв о собственной безопасности, поддалась первоначальному импульсу узнать, любой ценой узнать загадку Уизлетки.

Добежав до своей кровати, она накрылась с головой одеялом и вся затряслась от разочарования к себе любимой, от ужаса, что с ней случилось бы, если однажды — вот так, как этим вечером — одна отправилась бы на частное расследование, чтобы удовлетворить своё неуёмное любопытство! Вздрогнув от ощущения мурашек по всему телу, об увиденном этим вечером в женском туалете никому не рассказала. Даже девочкам, которые свою одноклассницу такой испуганной видели впервые.

На следующий день Гермиона решила по-честному — по-гриффиндорски смелому — поделиться своими подозрениями с братьями Джинни Уизли. И впервые с начала учебного года она подошла к Рону. Схватив его за руку, она стала рассказывать об одиночных прогулках его сестры, пытаясь до него достучаться, что это очень для ней опасно и что он — как брат, должен этому помешать. Главное здесь, что она-то «пыталась достучаться», но ответной реакции со стороны рыжего не добилась. Она подумала, что тот элементарно струсил. Хотя, его остекленевший взгляд и отсутствие у него какого-либо интереса к теме прогулок Джинни, не об обычной трусости говорил.

Тогда, ближе к ужину она, догнав идущего вдвоём с Гарри к Большому залу Рона, сразу начала рассказывать обоим мальчикам о странных вечерних прогулках Джинни. Надеялась, что те непременно услышат её доводы, предпримут меры, нет?

Возможно, но опять не угадала.

Гермиона зря старалась так построить свои предложения, чтобы всё быстро, чётко и разборчиво для этих двух дебилов высказать. Но, не лишённые доказательств слова, пролетели мимо ушей её слушателей, как ветер, и утонули в глубинах их сознания, как исчезает капля воды в песках Сахары. Даже упоминание парселтанга ничего в мозгах Гарри и Рона не потревожило. И те, даже не дослушав до конца, презрительно фыркнув на подругу, продолжили свой марш к еде в Большом зале, разговаривая о пустяках.

Гермиона решила, что не того из Уизли она выбрала, чтобы воззвать к братской заботливости к маленькой сестрёнке. И она сначала изловила близнецов, которым всё в подробностях рассказала.

Ничего.

— Мисс Зубрила всё это сама придумала от тоски и одиночества, да? — был их ответ, брошенный через плечо Гермионе.

В конце концов, девочка обратилась к Перси — самому старшему в школе из братьев Джинни, к тому же старосте их факультета. То есть, по идее, к самому «доступному» из всех — ему по должности положено выслушать и разобраться. Но Перси посмотрел на второкурсницу остекленевшими, как и у остальных его братьев, глазами, покрутил пальцем у виска и, обойдя назойливую мисс Всезнайку, отправился по своим делам — окучивать старосту девочек Рейвенкло, мисс Пенелопу Кристалл.

Оп-паньки! Опять ни-че-го? Да что тут происходит?

Словно в тот момент, когда мисс Грейнджер упоминала перед братьями Уизли имя их сестры Джиневры, в головах всех четверых что-то щёлкало, отключая все чувства — зрение, слух, осязание — и те, совершенно одинаково, превращались в слепоглухонемых имбецилов. Только стекающая из уголка рта капелька слюны отсутствовала. Или, … всё-таки, нет.

Ударившись о глухую стену отсутствия интереса братьев Уизли к судьбе их сестры, мисс Грейнджер не угомонилась. Всё-таки, она старше рыжей экстремалки и, сколько бы последняя не вела себя подозрительно, ей надо было как-нибудь помочь. Или не стоит?

Или стоит, хотя бы за тем, чтобы удовлетворить чувство исполненного к младшим детям долга.

Хотя в своей затее Гермиона очень сомневалась, вечером она отправилась озадачивать свою деканшу, профессора Минерву Макгонагалл. Рассказав ей, за кем она, мисс Грейнджер — такая ответственная ученица, спортс… не-не, не спортсменка, а просто красавица — следила и почему; куда это её привело, что там услышала, что потом увидела — она ожидала по меньшей мере… минимальную заинтересованность, что ли? Быть, хотя бы, услышанной. Проявление хоть какую-нибудь реакции со стороны пожилой женщины, их декана! Ведь, не пустяки это, когда в одном из туалетов замка, полного учащихся детей, первокурсница шипением открывает какой-то туннель в неизведанные глубины подземелья. И туда она, в вонючей неизведанности, головой вперёд прыгает. Одна.

И мисс Грейнджер, всю ночь глаз не сомкнув от беспокойства, бежит предупреждать старших братьев девочки, а они…

А первокурсница тут как тут — сидит себе в общей комнате Гриффиндора, строчит себе в чёрной тетради — чужой, между прочим. Чьей? Некоего Томаса Марволо Риддла. Что? Идти к себе в комнату?

Хорошо. Идти — так, идти.

Гермиону ждал полный облом по всем фронтам!

Хотя, что от этой беспардонной, возрастом высушенной во всех местах и смыслах бабульки ожидать, если в прошлом году она сама поучаствовала в устройстве Дорожки с препятствиями к Философскому камню? И не заикнулась даже предупредить своих тогдашних первогодков сидеть на попе ровно в гостиной, а не шляться по замку. Чтобы икалось ей ночами напролёт! Вспомнить ли устроенную той же деканшей ночную прогулку первокурсников в Запретный лес? Куда всем, даже выпускникам, лично директором Дамблдором в начале года ходить было строго-настрого запрещено. Ну да, ну да… Первогодки спасают единорогов от нападения неизвестного убийцы. Скажи кому из Аврората… Ай, не стоит, не стоит думать! Безумный мир магии Британских островов известен всему миру.

Закономерно, что никак не удивило мисс Грейнджер то, что декан Гриффиндора отреагировала на сообщение девочки так же, как до этого все братья Уизли — застыла бесчувственным чур… нет-нет! …то есть, она превратилась в каменную статую с отключёнными слухом и зрением…

Но речь у Макгонагалл не отключилась.

— Мисс Грейнджер, это не ваше дело! — строгим, очень холодным голосом (из-за этого холода ледники Гренландии чуть-чуть выросли) отчеканила профессор Макгонагалл. — У мисс Уизли полная, благополучная семья. На Гриффиндоре у неё учатся четверо, повторяю — ЧЕТВЕРО — старших братьев, которые следят за ней неотлучно. Так, что отстаньте с вашими предупреждениями, мисс Грейнджер, и думайте о себе! Занимайтесь своими уроками, читайте магическую литературу, сколько в вас влезет. Пользуйтесь, пока ваше время в Хогвартсе не прошло. Потому, что после школы у вас вряд ли когда-нибудь будет доступ к библиотеке подобного размера и содержания, как в Хогвартсе. Я понятно выразилась?

— Да, профессор Макгонагалл, мэм, — пристыженно потупила взгляд второкурсница. — Больше не буду следить за сестрой Рона, даже если она вляпается по самое не могу. Я вас поняла. Это не моё дело. Извините меня за то, что отняла ваше время. Прощайте.

Зачем Гермиона припёрлась сюда, к вобле с каменным сердцем?

«Чтобы в последний раз я это делала!» — зареклась кареглазая девочка, собираясь уходить.

И, повернувшись на каблуках, отличница Гриффиндора ретировалась, не заметив резкое изменение выражения лица своей деканши, когда дверь хлопнула за уходящей ученицей. Минерва встрепенулась и словно очнулась от наваждения. Тряхнув головой, как бы развеять облака наветов, она захлопала глазами, дезориентировано оглядывая свой кабинет.

— И почему вдруг мисс Грейнджер решила явиться ко мне в столь поздний час? — пробормотала себе под нос профессор Макгонагалл. — Сказала «Добрый вечер», потом «Прощайте» и ушла. Консультацию хотела или что? Вроде, ей первой из моих львят удаётся во время уроков воспроизвести новые заклинания… Хм.

С этого вечера Гермиона поняла: единственную пользу, которую ей можно извлечь из таинственных походов Джинни Уизли в туалет Плаксы Миртл, это узнать, кого она там разбудила парселтангом и чем лично ей, Гермионе, разбуженное существо угрожает. Остальное время она должна следовать указаниям деканши — то есть, читать. Читать, узнавать и записывать в особой, специально заказанной родителям тетради всё, до чего взгляд дотянется.

И она, забыв о дружбе-мире-жвачке с мальчиками из Золотого трио, стала проводить по два часа каждый день за изучением древних фолиантов в Запретной секции. Разрешение на её посещение Гермионе подписал их новый учитель ЗОТИ, Гилдерой Локхарт. Пижон и пустобрёх, по мнению Гермионы. Но, зато, обворожительный до оскомины. Как розовые сопли.

Как писатель, в сравнении с маггловскими классиками пера, Гилдерой Локхарт был так себе. Как преподаватель — вообще полный ноль. Но подписанное им же разрешение миссис Пинс, библиотекарша, приняла и бойкую второкурсницу Гриффиндора в Запретную секцию пускала. Но только под её строгим наблюдением. И удивлялась её неразборчивости в выборе литературы для изучения.

В тематике своих исследований Гермиона не заморачивалась. Что бы не вещал директор Дамблдор с высокой трибуны о страшных ужасах Тёмных искусств, каких бы там ни было запретов Министерства, жизнь и приказы мистера Грейнджера указывали на то, что изворачиваться надо по рельефу и готовится ко всему. По всей видимости, (это с недавних пор она поняла) после окончания Хогвартса у неё, Гермионы, карьерный рост не предвидится. По одной очень простой причине — она гр… магглорождённая. Что это означает? Что в волшебном мире она никто и звать её никак.

«Заклятия вредные, но одолевающие злющих врагов»?

То есть, зловредные заклятия, ну, и что такое? Заголовок любопытный, подсказывающий, что внутри она найдёт не только разрешённые Министерством и допустимые в ежедневном быту знания, но и запрещённые. Пускай! У Гермионы, девочки из магглов, нет за спиной защиты волшебной семьи. В мире магии против всех остальных волшебников она будет одна. Поэтому, нечего строить из себя чопорную девицу викторианской эпохи, ломать пальцы и бояться одетых в красные мантии авроров. Надо поднапрячься, читать и готовиться к взрослой, полной опасностей жизни и молчать. Молчать и никого ближе вытянутой руки с палочкой наперевес не подпускать.

Прогрес с воздействием на зеркала внезапно остановился. По одной простой причине — чтобы приступить к созданию Зазеркалья, был необходим особенный ингредиент — яд василиска. На данный момент этот яд полностью отсутствовал на рынке. Давно в мире не появлялся кто-то, говорящий на змеином языке, достаточно смелый — даже отмороженный и сорвиголова — кто решился бы высидеть и вырастить до нужных размеров василиска. Царя змеей. Чтобы брать у того яд. Нету!

Мистер Адамс, раскусив чем та девочка из магглорождённых — каким он и сам был — занята, начал издалека намекать её родителям, что, если у их дочки есть какой-либо прогресс в изготовлении сквозных зеркал, это озолотит её. Давно этих самых зеркал для связи никто не изготавливал потому, методика их создания считалась утерянной в веках.

Семья Грейнджер эту новость обсудила, но ненавязчиво, чтобы не втягивать Гермиону в жизнь взрослых людей так рано. Родители очень хорошо зарабатывали и Гермоночка у них в средствах не нуждалась, и не будет нуждаться.

Но это не оформленное словами деловое предложение мистера Адамса сама девочка обдумывала. Изготовление сквозных зеркал могло дать в будущем хорошую прибыль. После Хогвартса. Не сейчас, потом. В любом случае, личность создателя этих зеркал рано или поздно станет достоянием широкого круга клиентов. Узнай они сейчас, что заклинатель — магглорождённая тринадцатилетняя девочка, и продолжительность её жизни резко сократится. Но, чтобы не огорчать доброго мистера Адамса из Франции, стоило попробовать изготовить одну-две пары сквозных зеркал без привязки к собственнику и привезти ему в подарок. Зимой, во время каникул. После Непреложного обета и обоюдно выгодного контракта.

Но всё это потом. После того, как родители наймут хорошего адвоката из магглорождённых. М-да.

На повестке дня стоял вопрос яда василиска и как найти хоть капельку, чтобы попытаться заколдовать Зазеркалье хотя бы в одном из её зеркальных кружочков. И чем можно заменить яд василиска, раз его нигде не найти. Обычным змеиным?

Копировальные чары, выпрошенные у библиотекарши, мадам Пинс, уже отскакивали от зубов, так часто Гермиона их применяла. Копировала она все интересные ей книги в толстенные тетради, которые одна за другой заполнялись содержанием магической науки. Всем известно, что «магия и маггловская бумага — вещи кардинально несовместимые», но это оказалось злостной дезой чистокровных фанатиков. Текст есть текст. Просто слова. Однако, не так всё просто было с заклинаниями. Если маггл писал название заклятия — ничего страшного не происходило, но если писал маг, как раз тогда они действительно быстро разрушали бумагу, как недостаточно устойчивого носителя энергии. Чтобы избежать этого, мисс Грейнджер придумала обходный манёвр. На месте, где должно было быть наименование магического заклинания, она в скобках ставила цифру. И так по всей книге. А уже на пергаменте, прикреплённом к данному произведению, она напротив циферки писала само заклинание.

Решив проблему малой кровью, посмеиваясь, Гермиона говорила себе, что нашла способ как и волка накормить, и ягнёнку остаться в живых.

Заполненные тетради в уменьшенном виде она отправляла домой родителям сквозным зеркалом. А дальше те, с помощью нанятого уже магглорождённого адвоката, миссис Аманды Джоунс, складывали их стопками в её гринготтской ячейке.

Свой день рождения Гермиона провела в их с Лавандой и Парвати комнате, где накрыли им троим фуршет. Они ели принесённые Гермионой в специальной коробке под стазисом торт и маггловские конфеты, пили кока-колу и фанту, рассказывали друг другу разные весёлые случаи и смеялись. Дружба с девочками внесла в жизнь мисс Грейнджер толику тепла и тёмная дыра от нехватки общения с мальчишками из распавшегося Золотого трио постепенно заполнялась.

Досадуя от того, что изучение Магии зеркал из-за нехватки яда василиска застопорилось и дальнейшее развитие не предвидится, Гермиона с упоением углубилась в другие направления теории. Те же «Заклятия вредные, но одолевающие злющих врагов» много чему её научили. Она облюбовала для самостоятельных занятий пустой класс на седьмом этаже и два раза в неделю, предупредив Лаванду и Парвати, что её на ужине не будет, отправлялась туда и тренировала руку на применение этих зловредных, но спасительных для неё заклинаний.

Месяц октябрь для всех студентов Гриффиндора в частности и Хогвартса в целом прошёл по проложенной колее. Завтрак-занятия-обед-занятия-подготовка к следующему дню.

Для мисс Грейнджер к этому добавлялись самостоятельные занятия и общение с родителями в той комнате на седьмом этаже, посещение Запретной секции библиотеки, наблюдение за передвижениями Джиневры Уизли. Не за тем, чтобы шпионить за ней — нет, а за тем, чтобы узнать что за тварь выпускает она из подземелий и успеть убежать от неё куда подальше.

Иногда Гермиона присаживалась в гостиной, чтобы не самоизолироваться насовсем от остальных детей-волшебников, и там занималась своей домашней работой.

Пока в вечер Хэллоуина Гарри и Рон неожиданно не попытались оторвать Гермиону от её эссе по Трансфигурации. Очевидно, подумалось ей, до этих оболтусов наконец дошло, что с их всё ускоряющимся темпом отставания от материала, на следующий год они будут второгодниками. Возможно, профессор Макгонагалл сама поговорила с ними, пристыдив обоих, раз мальчишки стояли рядом с зачитавшейся за угловым столиком у окна гриффиндорской гостиной Гермионой, переминаясь с ноги на ногу. Раскрасневшиеся, они что-то мямлили, пытаясь достучаться до неё. Наверно, попросят её позаниматься с ними. Но у ней на это времени нет, желания нет, а и…

Боженьки, какая она оптимистка, всё-таки! Эти двое приглашали её, Гермиону, на призрачную вечеринку по случаю Хэллоуина. То есть, на вечеринку призраков! Их, якобы втроём, пригласил сам Сэр Николас, привидение факультета Гриффиндора.

— Что? — не поняла она, подняв глаза от тетради в твёрдом переплете, куда копировала страницы очередного привлёкшего её внимание фолианта. — Призраками, сэром Николасом? Нет, я не пойду с вами. Пока не узнаю причину присутствия в замке Хогвартс этих сущностей, видимых глазами живых людей, что само по себе подозрительно, я не сунусь к ним в руки. На кормёжку им. Если можно так сказать.

— Но, Гермиона, там будет круто! — сверкая зелёными глазищами из-за очков-кругляшек, орёт Гарри. — Рон говорит…

— Круто, говоришь… Ну, пусть Рон сперва один отправится на праздник призраков — мертвецов, между прочим. Или ты забыл этот маленький факт? Пусть Рон сам останется на съедение этими неопознанными, жуткими сущностями. А я не дура и не подумаю вестись на их приглашения. Не дело это, живым и мёртвым быть в одном месте долгое время. Я только что об этом прочитала, — потрусила она книгу рукой. — Плохо на здоровье отражается. И я тебе, Гарри, сопровождать Рона не советую тоже. Ты у нас и так заморыш не от мира сего! Но, кому я говорю? Я сомневаюсь, что ты послушаешься, ты же у нас недоумок несмышлёный, да? Знаю я, что пойдёшь ты, не послушав меня, и сам полезешь в Подземелья вслед за этим… задавакой. Повторяю тебе — подумай над этим — стоило ли самопожертвование твоих родителей того, чтобы ты сам подставлял свою жизнь под угрозу? Сколько раз уже — или тебе пох… а-а-а-а, всё равно. Задолбал ты меня своим тупоумием, Гарри Поттер. Я тебя предупредила, теперь умываю руки. Как поступишь — это уже твоё дело.

Из-за плеча Гарри злыми глазками на неё смотрел надувшийся от ярости, как пузырь, сам Рональд Уизли. Готовый взорваться в любой момент.

Это подтвердило догадку мисс Грейнджер, что своим предположением о роли Рона в чьих-то подковёрных играх, она нечаянно попала в десятку. Рон опять втягивал легко ведомого Гарри в ловушку. И бедному сироте предстоит огребать по полной. Встревать в д-о по макушку, выкарабкаться оттуда самостоятельно он не сможет, конечно. И придёт всемогущий Добрый дедушка с белой бородой и ею выметет все прилипшие к Избранному «обвинения», пообещав ему всех благ, напоит чаем… С Поттером всё понятно.

А что в этом плане от неё ожидается? Там тоже всё ясно. Микроскоп, чтобы рассмотреть все маленькие, подленькие замыслы высших Хогвартских инстанций, Гермионе не нужен. Она должна быть, как было в прошлом году, мозговым центром Золотого трио, буде оно воскреснет и опять станет единым целым. Цель старая — чтобы поглубже втоптать в болото сироту-Мальчика-который-выжил. Иначе зачем рыжий вредитель намылился отвести их не в Большой зал, где будет праздничный банкет, а на вечеринку призраков, где количество и качество еды под вопросом?

— Ты должна нам помогать! — рыкнул Рон Уизли и оттолкнул Поттера в сторону.

— Да, да, щаз, как разбегусь! — махнула рукой Гермиона и склонилась над своими бумагами.

Рыжий сузил глаза и уставился на девочку пылающим ненавистью взглядом.

— Оставь её, Гарри! — брызжа слюной прорычал Рон. — Я знал, что она просто дутый пузырь. Никчемная, бесполезная зубрила. Даже перестала помогать с домашками, зачем она мужикам, вроде нас с тобой, нужна. Пусть читает тут, всё равно, ей места в магическом мире нет! — его рука замахнулась и книга Гермионы отлетела на середину гостиной. — Только в борделях ей работать. У этой зануды никаких друзей нет и никогда не будет. С сегодняшнего дня, Грейнджер, не смей к нам с Гарри приближаться. Мы со всякими гря…

Она просто взлетела с места.

Хря-я-ясь!..

Её правый хук встретился с носом Рональда, что-то в нём хрустнуло, а его голова резко повернулась по часовой стрелке. Брызнула кровь, Рон взревел, как резанный, схватившись рукой за сломанную часть лица.

— Дура! Я тебя сейчас убью! — гнусаво выдал пострадавший и, стиснув кулак, приготовился бить девочку.

В гостиной, где происходил этот разговор, наступило молчание. Все взгляды присутствующих гриффиндорцев упёрлись в них троих. В дерущихся двоих.

— Обещаешь? Или клянёшься? — ощерилась Гермиона, не узнав себя. Отступив шаг назад, для лучшего обзора, она почувствовала в себе пробуждение кого-то очень, очень могущественного. На данный момент — озлобленного и мстительного. Жаждущего крови. — А, Уизли? — голос девочки вышел низким, грудным, полным омерзения, незнакомым. — Ты, наверное, думаешь… или надеешься, что раз ты — сильный мальчик, то можешь ударить меня, а? Попробуешь или боишься?

— Я никого и ничем не боюсь, дура! Отстань от нас с Гарри. Приблизишься к нам, прокляну!

— Ишь ты, какой жених тут нарисовался. Поттер, как тебе Уизли в женихах… О-о-о-о, а я не подумала! Вот какой расклад Уизли придумали!

В голове разошедшейся не в шутку девочки вспыхнула лампочка понимания всех стараний рыжей семейки оградить Гарри Поттера от остальных ребят. И девочек. Шутки в сторону! Была основательная, далеко идущая перспектива в таком плотном покровительственном отношении… Подумать только и застрелиться! Распоследняя чернь, Предатели крови, покровительствует одному из знати волшебного мира, последнему в роду.

Джиневра! Вот где фокус, альфа и омега их Марлезонского балета, всех их чаяний.

— Ну-у-у, ты и придурок, Гарри Поттер! — в сердцах воскликнула Гермиона. — Связаться с этим… дурно пахнущим чудом… — она махнула рукой в сторону рыжего одноклассника, которого его нарисовавшиеся тут как тут братья-близнецы силой удерживали не нарываться дальше.

Неожиданно для себя и для своих немногочисленных свидетелей в гостиной, из кистей её поднятых вперёд рук вылетел клубок ярко-белого тумана и обволок одновременно всех троих Уизли, чётко обозначив тёмные бреши в их ауре. Нервно хихикнув, она продолжила вещать презрительным тоном:

— … себе дороже. Женят тебя к четвёртому или пятому курсу на своей конопатой сестрёнке и начисто обчистят всё твоё наследство, доставшееся тебе от предков.

— Придумываешь всё это, да? — вылупив зелёные глазищи, выкрикнул Гарри. — Про призраков, про Уизли… Какое наследство?

— Ох, Гарри. Сказала я тебе, что ты — форменный дурак? Сказала. Твоё дело — верить или не верить мне. Но ты возьми, да вытащи голову из задницы, а? Перестань таскаться за этим придурком Рональдом, поговори с-с-с-с… Невилом, например. Думаешь, сам ты Уизлям больно нужен, да? Да не нужен ты им сам по себе, они настолько многочисленны, что уже самодостаточны. Им нужна твоя слава, твой ребёнок, твои сейфы в Гринготсе, твоя недвижимость… Сам видишь, сколько у них собственных спиногрызов народилось — аж семеро — и всех их надо как-то размещать на будущее, нет? Вот твои богатства им и пригодятся.

На крики сбежались студенты, которые отдыхали в своих спальнях в ожидании праздничного ужина. Теперь, на разошедшуюся не на шутку мисс Грейнджер смотрело море бледных лиц. Выявленные чёрные пятна в ауре троих младших парней Уизли пугали, говоря сами за себя, насколько серьёзна кличка «Предатели крови». А там, позади всех, торчала рыжая голова голова единственного с покрасневшим от гнева лицом Уизли — Перси, старосты Гриффиндора, Персиваля. С очень задумчивым выражением покрасневшего лица.

— А тебя, Гарри Поттер, по-быстрому отправят к твоим предкам. Я тебя предупредила, а как будешь ТЫ поступать — твоё дело. Ты мне не брат, не родственник, и вряд ли тебе позволят выбрать МЕНЯ в невесты. Думаю, этим своим предупреждением я оплатила свой Долг к тебе, Гарри Поттер, за спасение меня от тролля в прошлом году.

Оставив за собой полную гриффиндорцев разного возраста гостиную переваривать высказанное ею, она собрала свои вещи и поднялась по лестнице. Дойдя до площадки этажа, где находилась их с Парвати и Лавандой спальня, Гермиона обернулась и, заценив остекленевшие глаза зрителей, выкрикнула напоследок:

— И, Уизли, в последний раз уведомляю всех вас, старших братьев Джиневры, ваша сестра одержима своей чёрной тетрадкой и по три раза в день ходит в туалет Плаксы Миртл, чтобы пошипеть на парселтанге на одну из раковин. Позаботьтесь, наконец, о сестре. Потеряете сестру — в будущем потеряете и кошелёк с золотом в лице Гарри Поттера, ха-ха-ха! — рассмеялась она напоследок. И, прежде чем перешагнуть порог спальни, бросила в сторону Мальчика-который-выжил:

— Поттер, ну ты и дебил, чесслово!

За ней прибежали её взмыленные подруги и остановились двумя статуями у самого порога, с вытаращенными глазами и открытыми ртами. Гермиона, всё ещё в запале бурных, противоречивых эмоций, посмотрела на остолбеневших девочек:

— Что? — выкрикнула она. — Осуждать будете?

Те осуждать её и не думали. Они дышать не могли от удивления.

— Г-г-гер… Ты кто? — пискнула побледневшая Парвати.

— Гермиона Грейнджер я. Девчонки, вы что? Кукуха поехала, что ли?

— Ты на себя в зеркало посмотри! — воскликнула Лаванда. — У тебя волосы белые и-и-и-и-и… глаза у тебя синие! Что с тобой произошло?!

«Сесили произошла», — подумала мисс Грейнджер, а вслух сказала, махнув, как бы небрежно, рукой:

— А-а-а, это… Со мной иногда происходит такое.

— Раньше мы не замечали, — сузила глаза Лаванда. — Ты уверена, что ты в правду Гермиона Грейнджер, что не врёшь, чтобы запудрить нам мозги?

Ай! Что делать? Та-а-ак-с, ей надо успокоить нервы и всё придёт в норму.

Она закрыла глаза, вдох-выдох, уже всё в порядке…

— Гермиона, я знаю, кто ты! — воскликнула Лаванда. — Ты метаморфиня, во-о-от… Слышала о таких волшебниках, Парвати? Кажется, я вспомнила — Сьюзен Боунс говорила девочкам, что на Хаффлпаффе в прошлом году выпускница одна была, из полукровок Блэк, которая вот так вот меняла свою внешность!

— Помню-помню, её Тонкс называли, — оживилась Парвати. — Это у неё фамилия такая маггловская, но своё имя та девушка не переносила от слова совсем… Смотри, наша Гермиона вернула свою обычную внешность! Уф-ф-ф, ну ты и испугала нас, подруга… И когда ты открыла у себя Дар от магии?

«Дар от магии? Какой… а-а-а-а!»

— Летом, во время отдыха с родителями во Франции. Там одна взрослая ведьма в магическом квартале Парижа спросила маму и папу — я дочка им родная или удочерённая.

— Почему?

— Потому, что моя мама блондинка, папа — тоже со светлыми глазами, хоть и брюнет. А я вот, шатенка.

— И что дальше?

Гермионе было неприятно придумывать историю, но надо было отвести от себя их цепкие взгляды. Хотя, чем отвести? Если не заставить девочек молчать, через полчаса полшколы будет знать, что магглокровка не совсем из обычных магглов, а что-то с ней не то… А там, как пристанут, так и не отлипнет от неё свара заинтересованных.

— Дальше расскажу только после вашего Непреложного обета. Понимаете, не хочу светиться. За пределами этой комнаты за мной охотится целая куча отмороженных рыжих Предателей крови.

— Хорошо-о-о… — кивнула, не моргнув глазом, Парвати. — Лаванда, давай, поклянёмся!

Ярко-белая вспышка подтвердила обет обеих девочек и Гермиона продолжила рассказывать.

— Та бабушка-ведьма что-то со своими глазами сотворила, те покрылись — как мне показалось — радужной плёнкой и она, надавив ногтем мне вот тут вот, — Гермиона показала ямку в основании своей шеи, — потусторонним голосом сказала: «В ней есть Дар от магии, быть ей двуликой. Освободить надо этот Дар, иначе он исчезнет, а магии это не понравится!»

Чтобы усилить у девочек ощущение правдивости, Гермиона попыталась сделать свой голос максимально близким к голосу придуманной ею старой ведьмы. Это, очевидно, ей удалось, потому что в комнате установилась неестественная тишина.

— И? — прошептала Парвати, боясь нарушить её.

— С родителями отправились в Гринготтс. Там провели ритуал и вот, я могу менять свой внешний вид. Стала на родителей похожа.

— Скажем дев… Ой… э-эх-х-х, никому ничего не скажем. Но будем знать, между нами тремя, да? — затараторила Лаванда. — О, время к ужину подошло, девчонки. Давайте, давайте, нас ожидает замечательный банкет из одной лишь тыквы.

— Люблю сладкие печеньки с тыквой и фисташками, мама их готовит часто, — мечтательно улыбнулась Парвати. — Объедение. Напишу ей, попрошу прислать, хотите?

— Непременно! — воскликнули другие две девочки и отправились к выходу.

За портретом Толстой дамы стоял очень растерянный Гарри Поттер. Он переступал с ноги на ногу, мял низ ало-золотого галстука и не поднимал глаза от своих кроссовок.

— Гермиона, — позвал он свою бывшую подругу, — мне надо с тобой поговорить.

Все три его однокурсницы остановились, переглядываясь между собой.

— Девочки, оставьте нас с мистером Поттером на минутку одних, пожалуйста, — очень официальным голосом проговорила мисс Грейнджер. — Подождите меня вот там. Ха! А этот ждёт тебя, Поттер?

Недалеко, у самой лестницы, которая круто уходила вниз, стоял и с ухмылкой подглядывал на девочек Рональд Уизли.

— Говори, Поттер, что у тебя за разговор? — приподняв подбородок, спросила Гермиона.

— Директор Дамблдор желает видеть тебя перед ужином, — выдал темноволосый, взлохмаченный парнишка и стрельнул в неё взглядом.

Потом быстро потупился.

— Зачем понадобилось говорить со мной директору перед самым ужином?

— Рон пожаловался директору, что ты ударила его…

Девочка ахнула. Началось. Как некстати!

— А ты, ты с ним был, Гарри? Ты объяснил директору, что я оборонялась?

— Меня никто не спрашивал.

— Зачем же тогда ходил?

— Ну-у-у, э-э-э-э… Рон так захотел.

— Слушай, я тебя не понимаю, честно. То, что Рональд — ябеда и стукач, понятно. У него другого шанса по жизни, кроме как стучать директору Дамблдору на всех гриффиндорцев в целом и на нас с тобой конкретно, нет. Но ты, Гг… Поттер, почему ты? Куда ты прёшь, чем твои бедные родители заслужили мямлю, вроде тебя? Кстати, почему ты сегодня не на кладбище? Помнишь, какой сегодня день?

Вдруг Гарри сорвался. Громко всхлипнув, он крутнулся на каблуках и бросился к стене, к которой прижался, повернувшись спиной к девочке, и весь затрясся в горестных рыданиях.

Гермиона замерла. Оглянувшись на девочек, она пожала плечами, потом возвела глаза к потолку и махнула им рукой — идти на ужин без неё. Лаванда и Парвати, сообразив, взяли Рона под ручки и толкнули его в сторону лестниц.

— Гарри, — оставшись наедине с парнишкой, Гермиона перестала строить из себя этакую офисную королеву. — Что с тобой?

— Я-я-я, а-а-а… скучаю по тебе, Гермиона — вдруг сказал он, прикрыл лицо рукой, чтобы она не увидела его слёз, и убежал обратно в общую комнату их факультета.

Что за?..

И что с этим делать?

Позже, ночью она закроется в ванной комнате и поговорит под чарами тишины с мамой. Но это будет потом. Сейчас же не самое подходящее время думать о последних словах Гарри Поттера. Не сейчас, когда к профессору Дамблдору, этому Повелителю памяти, идти надо.

Директорский кабинет был, как всегда, великолепен. Он был ослепителен. Весь в дорогой древесине, в позолоте, весь в сверкающе-свистящих приборчиках на полках шкафов. А на всё это свистяще-сверкающее великолепие с потолка — где-то с десятиметровой высоты — лился ослепительный свет от не менее чем нескольких десятков осветительных шаров.

Самым удивительным в этом совершенно сказочном месте было то, что здесь обосновалась и с давних пор обитала легендарная волшебная птица-феникс, ало-золотая. Фоукс. В момент прибытия мисс Грейнджер он спал на своём насесте, спрятав голову под крыло.

Эту птицу — личный фамильяр профессора Дамблдора — девочка видела не первый раз. Она и в прошлом году приходила сюда по приглашению директора, пила его чай, слушала его внушения… Бр-р-р! А очистительные зелья, которые пришлось пить летом, были настолько горькими и въелись в её вкусовые рецепторы так глубоко, что Гермиона аж закашлялась, вспомнив про них.

На первом курсе Фоукс был ей безразличен — сидит и сидит на своём насесте какая-то птица, похожая оперением хвоста на павлина, вскрикивает временами…

Но на этот раз при виде феникса у мисс Грейнджер случился некий сдвиг в мозгу и она забыла обо всём на свете. Внезапно Фоукс стал центром её мира. Походя поздоровавшись с самим директором Дамблдором, Гермиона сразу переключила своё внимание на спящую птицу.

Хотя, уже через секунду после её появления, Фоукс проснулся и с подчёркнутым интересом поглядывал на девочку то с одним, то с другим глазом.

Мисс Грейнджер, протянув руки к насесту, всхлипнув от восторга, с глазами полными обожания понеслась к фениксу, как в трансе, по дороге обойдя директора. Даже не посмотрев в его сторону.

Фоукс неожиданно курлыкнул навстречу этой молоденькой ведьмочке. Было в ней что-то особенное, которое притягивало феникса к себе и рвало связь с колдуном, давно потерявшим где-то на пути к величию свои доброту и свет. Потеря привязки к ещё живому напарнику каждый раз приносила боль. Боль, грусть и жалость. Но и оставаться рядом с волшебником, внезапно поменявшим свою суть на полностью противоположную, ставшему далеко не добрым и совсем не светлым — это для благородной птицы становилось вдвойне больней.

А девочка вся сияла. Словно двойная звезда. Всё в ней в избытке горело, манило, звало…

Бедная птица пошла на Зов.

Происходящее с момента прихода наглой выскочки в его башенку никак не могло понравиться хозяину этой башенки, профессору Дамблдору. Он свою с мисс Всезнайкой встречу видел совершенно в другом свете. Не так — пришла, оглянулась, краешком рта поздоровалась, прошла мимо и, не спросив у своего директора разрешения, стала петь дифирамбы чужому фамильяру. А тот, изменщик беспамятный, рад-радёхонек, стал прислушиваться. Вестимо, любит Фоукс лесть, любит и наслаждается.

А так хорошо было всё придумано. Приглашает магглорождённую дурочку перед ужином, когда она голодная, угостит её печенюшками с начинкой для снижения критичности мыслей, потом напоит её чаем из травяных смесей Хагрида с несколькими каплями зелья доверия, вынесет её мозги словесным потоком — чтобы та забыла, как её зовут, и отправит назад, к «её друзьям». Золотое трио надо обязательно спасать. А в нём для мисс Грейнджер выбрана определённая роль — воплощать план Всеобщего блага в низах школьной общественности. То есть, подталкивать Героя волшебного мира к героическим… э, в некоторой степени опасным, но что поделаешь — поступкам. Не дело это — отгораживаться от мальчиков стеной из учебников, общаться лишь с одноклассницами и думать только о себе.

Выслушав час назад жалобу младшенького сынишки Молли и Артура, Альбус Дамблдор принял решение, что уже пора. Девчонка совсем выбилась из колеи, надо её возвращать обратно к делу Света. Надо эту юную мисс пригласить, чтобы: а) пожурить, б) потом тут же простить и в) обещать ей что-нибудь лично для неё — поблажку невинную, например доступ в Запретную… А-а-а, нет, там красавчик Гилдерой уже опередил директора школы. Ничего, что-нибудь другое в ходе разговора придумает. А, чтобы план сработал без осечки — печеньки, чай, Фоукс покурлыкает и по списку — а), б), в).

Всю операцию по укрощению зарвавшейся второкурсницы пришлось отменить почти сразу потому, что все планы Альбуса расстроил Фоукс.

Он неожиданно взлетел с насеста и бухнулся всей своей немалой тяжестью в руки девочки. Та, не задумываясь, обняла птицу и пошатнулась назад. Приземлилась на чудом возникший аккурат на нужном месте стул. Присев, она прижала феникса к сердцу и зарыла носик в его оперение. Сидя на коленях у мисс Грейнджер, Фоукс протянул шею вертикально к потолку и с прикрытыми глазами начал петь. Он пел песню конца ночи и встречи нового дня, а синхронно с ним мурлыкала и девочка.

Альбусу Дамблдору стало душно. Ему казалось, что из его сердца вытягиваются какие-то животворящие нити и… резко обрываются. Вскрикнув, он обессиленно упал назад в своём кресле. В его голове вдруг засияла лампочкой воспоминание — вот, значит, что Армандо Диппет чувствовал, когда Фоукс оборвал связь хозяин-фамильяр с ним и переметнулся к самому Альбусу, тогда молодому, перспективному преподавателю Трансфигурации.

Тем временем гибкая, как у змеи, шея Фоукса, начала совершать особые вращательные движения, а его увенчанная короной из длинных пёрышек голова терлась о щёчки девочки.

«Вот-вот случится!» — подумал Дамблдор, поддавшись вперёд за своим огромным столом.

Из-под бледных на фоне ярко-алого оперенья феникса век на губы девочки закапали слёзы и она на автомате их поглощала.

Девочка воспрянула и её обволокло нежно-серебристое сияние.

Фоукс, с другой стороны, весь окутался золотисто-алым облаком.

Две ауры накладываются друг на другом, перемешиваются, оформляя между собой некие нити, которые одним концом тонут в груди девочки, а другим — в тушке феникса.

Всё.

Дамблдору казалось, что внутри него обнаружилась огромная пустота, как если бы кто-то вырезал и удалил из него орган. Без которого, вроде, жить можно, но жизнь ли это будет?

Случилось то, что он никак не мог предвидеть, даже в самом худшем кошмаре. Фоукс его бросил. Как бросил его Геллерт в своё время. Как бросили его все близкие ему люди — отец, мама, сестра, брат… Теперь и Фоукс — птица, призванная извне быть голосом совести директоров школы Хогвартс. А раз феникс отторг его, Альбуса Дамблдора, означает ли это, что он уже… Ужас!

Препятствовать этому событию человек, даже хозяин, не может — Фоукс сам решает, достоин ли директор продолжать быть директором школы.

Что делать? Знает ли эта маленькая, гадкая зазнайка, что произошло и что из этого следует? Попробовать запудрить ей мозги? А что ещё можно сделать?

— Ах, девочка моя, феникс, это птица Света и Добра, — благим голосом начал вещать Дамблдор, привлекая внимание мисс Грейнджер к себе. — Он никогда раньше не поступал таким образом ни с кем из моих посетителей. Очевидно, вопреки твоему сегодняшнему недопустимому поведению, ты хорошая девочка. Но ты ударила и поранила одного из своих самых близких друзей, ему было плохо и он ходил в Больничное крыло. И ты перестала общаться с ним. Ваша декан уже два раза пожаловалась мне, что её лучшая на втором курсе ученица больше не помогает своим друзьям в подготовке уроков и те не справляются с материалом. И сегодня ты, ударив молодого Рональда, разбила ему нос. Скажи, почему ты стала такой несговорчивой и отталкиваешь от себя мистера Уизли и Гарри Поттера?

Гермиона, не выпуская из рук Фоукса, прильнув к нему щёчкой, глухим голосом ответила:

— Надоело слушать обидные слова в свой адрес от этого ничтожества, Рональда Уизли, сэр! Он назвал меня грязнокровкой, дурой и занудой. Запретил мне к ним с Поттером приближаться. А я не нарываюсь туда, где мне не рады. А ещё Рон пообещал мне в будущем единственную карьеру — в борделе, где, по его словам, мне самое место.

— А, если я с ним поговорю и он исправит своё поведение, начнёшь ли снова помогать им с уроками?

— Нет. Я уже отказала профессору Макгонагалл, не люблю, когда на меня давят, сэр.

Дамблдор стиснул руки, переплетя пальцы, чтобы не проклясть эту изменщицу. А как иначе, чем изменой, назвать то, что тут случилось?

— Чаю хочешь? — внезапно сменил тему директор. — Хагрид мне делает из травок очень ароматные смеси, советую попробовать, девочка моя. Очень помогает от бессонницы…

Покряхтев, чтобы подчеркнуть, что он старенький уже дедушка, директор палочкой перенёс по воздуху заранее подготовленный поднос с чайным сервизом и вазочкой с печеньками на столешницу перед собой и начал возиться с приготовлением чайной смеси.

А Гермиона, воспользовавшись мимолётным отвлечением внимания директора от себя, быстро собрала упавшие на подол своей мантии несколько алых пёрышек и незаметно отправила их в свой кулон на цепочке.

Незаметно для нынешнего директора.

Портреты бывших директоров что-то неразборчиво для девочки бормотали между собой, неотрывно глядя на неё, сидящую с фениксом в руках. Некоторые из них вскочили со своих нарисованных стульев и начали церемониально кланяться ей. Интересненько.

Директор разлил по чашкам отвар и подтолкнул одну из них к своей ученице. Вазочка с печеньками тоже появилась рядом с чашкой.

— Мисс Грейнджер, — позвал директор ученицу присоединиться к чаепитию. — Угощайтесь.

Но его посетительница совершенно не проявляла интерес к его сервировке. Не после летних перипетий в больнице для волшебников в Париже.

— Я вам откажу, сэр. Честно говоря, сэр, я не понимаю почему позвали меня на разговор точно перед ужином. Я хочу есть, а не пить. Могу я идти, сэр? Мне хочется поужинать и отправиться спать… И, как вам сказать — я от бессонницы не страдаю.

— Иди, иди, девочка моя, я совсем не подумал, что детишкам невдомёк стариковские проблемы. Но подумай о прощенье своим друзьям. Они в твоей помощи очень сильно нуждаются… Фоукс, ты куда?

Феникс не хотел расставаться конкретно с этим ребёнком и остро курлыкнул. Но она что-то прошептала ему, он заклокотал в ответ и позволил оставить его на столе перед профессором Дамблдором. Напоследок, мисс Грейнджер поцеловала птицу в макушку, присела в книксене и ускакала из директорской башни на первой космической.

В день Хэллоуина весь замок пропах тыквой. Украшение Большого зала, как и в прошлом году, было выдержано в праздничной тематике: тыквы, летучие мыши, паутины, шныряющие повсюду привидения, скелеты и так далее. В гостиную своего факультета Гермиона не вернулась — незачем было. Она сразу отправилась в Большой зал, оглядываясь по сторонам. Прошлогодний опыт с троллем она никогда не забудет.

Добравшись без происшествий до гриффиндорского стола, она присела рядом с отужинавшими Парвати Патил и Лавандой Браун и быстро набрала на свою тарелку разных блюд понемногу. Было вкусно, Гермиона тыкву есть любила. Из мальчиков-однокурсников за столом сидели только Невилл, Симус и Дин.

— А где наш проглот? — спросила Гермиона, рассматривая остальных учеников. — Поттера тоже нет, Уизлетты нет…

Надкусывая пирожок с тыквой, Лаванда поведала соседке, что по пути сюда Уизли шлёпнул себя по лбу и сказал, что ему надо с Поттером идти в другое место. Туда — представь себе это, Гермиона! — они отправились на бал, устроенный Хогвартскими привидениями для их гостей из других замков Британии и Шотландии. А Уизлетта… да кому она интересна?

Мисс Грейнджер, вздохнув, покивала головой и продолжила принимать пищу. Тыквенный пирог, вроде, ничего.

После ужина ученики, собравшись группками, отправились по гостиным. Каждый к своей — Гриффиндор и Рейвенкло наверх к своим башням; Слизерин и Хафллпафф — вниз, к своим Подземельям.

И все пути, почему-то, пересеклись аккурат перед туалетом Плаксы Миртл.

Примечания:

Здесь можно посмотреть на второй образ Гермионы:

https://www.facebook.com/kraaant

В точке необъяснимого скопления студентов всех четырёх факультетов наблюдались какие-то странные вещи.

Для начала, коридор на этом месте был буквально затоплен водой. Ну, затоплен — это преувеличение, конечно, залит — уже более точно. Была лужа воды, короче.

Второй странностью была кривоватая, с несколькими ошибками надпись на стене напротив распахнутой настежь двери туалета. Кто-то написал кровью петухов — это установили прибежавшие позже профессора Дамблдор и Снейп — надпись, угрожающую врагам Наследника. Типа, «берегитесь, я пришёл и вам конец».

Кто был этим самым Наследником — никто не знал. Только Драко Малфой авторитетно предположил, что это Салазара Слизерина наследник и никто другой. А учащиеся здесь грязнокровки — это и есть его записные злостные враги. Высказав это, Драко угрожающе — с его-то смазливым личиком — зыркнул на Гермиону. Та выдержала взгляд его округлённых от избытка адреналина в крови глазках серого цвета и, ехидно ухмыльнувшись, подмигнула ему. Так что Малфой с трудом удержался в рамках приличий, мысленно считая до ста на латыни.

На крючке коридорного факела висела окаменевшая тушка кошки завхоза Аргуса Филча, миссис Норрис. А сам завхоз, следуя понятной только ему одному логической цепочке рассуждений, в посягательстве на кошку обвинил Гарри Поттера. Невзирая на то, что Поттер появился последним на внезапно сформировавшийся учениками всех факультетов и курсов митинг. Обвиняемый, схватившись обеими руками за голову, зашатался туда-сюда и, не зная как отреагировать на обвинение завхоза, стал искать среди присутствующих учеников лохматую голову своей подруги Гермионы Грейнджер. Забыв, в приступе отчаяния, что она уже не лохматая. И далеко уже не такая напористая и бездумно бросающаяся на амбразуры.

Мисс Грейнджер в ответ нахмурилась и пальчиком указала Поттеру посмотреть у себя за спиной. Он, взглянув искоса за плечо, увидел согнувшегося по пояс, чтобы его не заметили, Рона и всё понял. Понял и задрожал. Но недостойное поведение Рональда было не последним его разочарованием на сегодня.

Внезапно, между деканами, директором и профессором Локхартом началась перепалка на тему как, кто и зачем так с миссис Норрис поступил. И как, кто и каким образом сможет вернуть ей нормальный, живой вид. В результате, все они вместе отправились в ближайшее помещение, которое оказалось кабинетом Гилдероя Локхарта. Директор Дамблдор пожелал провести диагностику окаменевшего животного, расследование и допрос назначенного виновным ученика, то есть — кто бы мог усомниться! — второкурсника Гарри Поттера. На него опять вешали всех собак.

Оставив Гарри Поттера в руках его собственной судьбы — не убьют же, а там, глядишь, и поумнеет, мисс Грейнджер, уходя вместе с толпой, свернула в сторону от основного потока и спряталась за одной из колон коридора. Не прошло и нескольких минут, как послышались удаляющиеся голоса учителей. Слава Мерлину, они убрались довольно быстро, оставив Гермиону, этого детектива в юбке, одну на этаже. Лишь тогда она, аккуратно обходя подсыхающие уже лужицы воды, оглядываясь по сторонам, одним глазком заглянула в туалет.

Раковина, на которую раньше шипела Уизлетта, была на месте. Лаза не наблюдалось.

— Биби! — позвала Гермиона свою домовичку. Услышав характерный хлопок рядом, она даже не посмотрела в его направлении, зачем. Домовичке было приказано всюду, кроме спальни хозяйки, быть невидимой.

— Биби явилась на зов хозяйки, мисс! — пискнула еле слышно домовичка. — Что может сделать Биби для маленькой госпожи?

— Осмотри это помещение, Биби, и расскажи, что видишь.

— Биби слушает.

Через некоторое время Гермиона почувствовала маленькую ручку в своей ладони.

— Маленькая госпожа может спокойно войти в туалет. Занудного привидения мёртвой девочки нет, одержимой девочки нет, царя змей нет, лаз к нему запечатан. Здесь безопасно для хозяйки. Не трогать раковину над лазом, там есть капелька яда царя змей.

— Ты о василиске говоришь, Биби?

— Да, госпожа.

Вот как!

Увидев окаменевшую кошку, мисс Грейнджер вычислила, что это воздействие твари, которую звала мелкая Уизли парселтангом. И, что тварью этой может быть или кокатрис, или василиск. Но, след, хорошо видневшийся на мокром полу, был следом ползучей твари. А у кокатрикса имелись ноги и он не стал бы ползти за жертвой, если может побежать за ней, догнать и, обездвижив взглядом, сожрать. А если порассуждать, то нечего химере кокатрикс — с ногами, крыльями и петушиным хвостом — делать в канализации замка. Даже если в процессе выращивания у него не петушиный, а змеиный хвост образовался.

Здесь ползла огромная, тяжёлая и, соответственно, очень старая змея. Василиск, однозначно. Он в скором времени должен освободиться от старой, уже тесной шкуры, потому что след был более сухим. А на полу дорожкой блестело несколько чешуек — больших, круглых и перламутровых, их девочка подобрала и спрятала в свой кулон с пространственным карманом. Пригодятся.

Какая сумасшедшая удача. Ей везло, как… в прошлом году Поттеру. Хм.

А Биби сказала, что на раковине она увидела капельку яда. Яд василиска — это Зазеркалье.

Чёрт возьми! («Простите, мама, папа, что выругалась, — подумала она, — но я не смогла сдержать волнение!»)

— Биби, мне эта капля очень нужна! Можешь перетащить её всю во флакон, не потеряв ни частицы?

— Биби может, хозяйка. Дайте Биби флакон.

В гостиную Гермиона вернулась, распевая свою новую любимую песню группы «Ace of Base» — All That She Wants. Да-а, всё, что ей надо, у неё появилось неожиданно. Как тут не петь?

Этим вечером она не вспомнила об обещании подумать над словами Поттера, что он скучает без неё. Слишком она устала.

А назавтра ей предстояло нарушить запрет Дамблдора ученикам и сходить в Запретный лес. Девочки говорили, что там водятся табуны единорогов, а ей нужна добровольно отданная кровь этих однорогих лошадок для создания эликсира, который превращал любое зеркало в Зазеркалье. Ну, только одним эликсиром не обойтись, там была целая серия магических воздействий, бо́льшая часть которых предназначалась именно для защиты от проникновения всяких зазеркальных сущностей в наш мир.

Подготовка к первой попытке была нешуточной, но зуд творца-артефактора не давал девочке покоя. И что-то ещё мерещилось, ингредиент какой-то, о котором она не помнила, но его тоже надо было для этой микстуры найти…

Но, сейчас пора спать. Утром опять ознакомится с рецептом, всё подготовит, устроит…

* * *

Первая кровь месячных, желательно собственная — да-а-а, теперь всё сходилось. Вот почему у исследователей-мужчин не получалось углубляться в Магию зеркал! Мало кто из ведьм профукает жизнь, чтобы грызть гранит магической науки, тем более, если в данном направлении нет даже намёков на то, что и как делать. Поэтому, они сдавали на мастерство, в основном, в области Зельеварения, Целительства, Нумерологии или Чар. Если им не доставался какой-то Дар от магии, то… Но это уже совсем другая вещь.

Знания о Магии зеркал были утрачены и остался — по мнению мисс Грейнджер — только тот, найденный ею в старой, потрёпанной, написанной от руки книге по Бытовым чарам кусочек из, по всей вероятности, более толстого фолианта. Этот вкладыш из нескольких листов случайно оказался в книге или был намеренно спрятан там — история умалчивала. Но упустить шанс единственной в своём роде магглорождённой (то есть, с изначально научным образом мышления) ведьмочки хотя бы просто попробовать свои возможности — себе дороже. Более того, ей были уже полные тринадцать лет и в любой момент ожидалось получить в руки тот самый, недоступный волшебникам-мужчинам ингредиент — собственную девичью кровь, и можно было приступить.

В субботу утром Гермиону разбудил свет за опущенными полотнищами балдахина. Проспала завтрак, что ли? Резко сев в постели, она с усилием распахнула глаза, чтобы встретить ими взгляд золотого круглого глаза огненно-алой птицы.

Фоукс курлыкнул еле слышно и стал тереться, как кошка, головою о щёчки девочки. Погладив его по гладким пёрышкам, Гермиона спустила ноги с постели, чтобы посетить ванную комнату.

На простыне алело пятно. Пижамные штаны тоже были испачканы кровью. Быстро сдёрнув с себя всю одежду, она тихо позвала свою домовичку. Та появилась в следующее мгновение, сияя, как начищенный галеон. Щёлкнув пальчиками, она наложила покров тишины вокруг кровати и лишь тогда позволила себе восторженно пискнуть:

— Биби явилась на зов хозяйки! Моя госпожа уже девушка, у моей госпожи будет всплеск магии и Биби станет сильнее. Биби будет ещё полезней своей госпоже. Биби может заявить своё право возглавить общину домовых эльфов Хогвартса.

— Замолчи, Биби! — прервала восторженные возгласы маленькой эльфийки Гермиона. — Собери всю, до последней частицы, кровь во флакон и оставь её под чарами стазиса. И достань мне новую одежду, всё, что нужно мне в этом состоянии. Найдёшь всё в шкафу — моя мама ещё летом собрала всё для меня.

— Биби слушает, Биби всё подготовит в наилучшем виде для госпожи. Биби принесёт виноград для вашего фамильяра.

— Моего… О-о-о, понимаю. Вот почему Дамблдор так расстроился, когда Фоукс пел для меня! А это означает, что… И как это будет? Хм. Так и так Фоукс появился, я с ним отправлюсь немедленно в Запретный лес за единорожьей кровью. Там, в лесу и поговорю-посоветуюсь с родителями.

В «Истории Хогвартса» она нашла всю нужную информацию: замок избрал её в директрисы и подтолкнул феникса к перемене хозяина, ей предстояло в ближайший Йоль провести нужные ритуалы в самом Сердце замка, у Источника магии.

Дамблдор рад не будет. По-любому. То, что он попытается воспрепятствовать изменению статуса кво — это к Сивилле Треллони не ходи.

Прорвёмся. Мисс Грейнджер была уверена, что справится с вызовом!

Во время матча по квиддичу Гриффиндор-Слизерин в конце первой недели ноября с Гарри Поттером опять случилось ЧП. На этот раз за ним стали гоняться бладжеры. Он шустро избегал встречи с ними, но в определённый момент его внимание переключилось на пролетающий мимо его лица снитч и бладжер треснул по Поттеру, сломав ему руку. Гарри упал с метлы, ушибся дополнительно, но схватил снитч здоровой рукой.

А потом… Э-э-эх, могла бы Гермиона — порвала бы профессора Локхарта на тысячу маленьких гилдеройчиков, да что толку? Паршивец умудрился изобразить из себя врача-травматолога и удалил все кости из сломанной руки Гарри. Пацана отнесли в Больничное крыло.

Мисс Грейнджер поднималась по лестнице одна и думала, что с Поттером она обходится по-свински. Она шла одна потому, что зрители матча остались на поле обсуждать игру, победу команды Гриффиндора или насмехаться над её ловцом. А Лаванда Браун и Парвати Патил присоединились ко второму курсу факультета Рейвенкло, куда распределилась сестра-близняшка самой Парвати — Падма Патил. С ребятами сине-бронзового факультета эти две чувствовали себя гораздо лучше и спокойней, чем в компании собственных одноклассников, а особенно — когда среди мальчиков пребывал Рон Уизли. Рона девочки не переносили.

Вдруг она почувствовала ЭТО.

Как бы кто-то огромный, древний и могущественный, только что проснувшийся ото сна, посмотрел на неё. И каким-то образом — она ощутила это как собственное беспокойство — предупреждал её о каком-то незначительном, но очень неприятном нарушении школьной территории. Мисс Грейнджер, а вместе с ней и, внезапно став видимой, в последнее время неотлучно присутствующая рядом с хозяйкой Биби остановились, как вкопанные.

— Биби! — позвала она домовичку. — Что это такое, Биби?

— Это Хогвартс, моя госпожа. Замок жалуется, что в Больничном Крыле появился нарушитель. Что его надо арестовать, связать и изгнать из доверенной вам территории. То, что вы замок почувствовали, означает, что Хогвартс мистеру Белая борода больше не подвластен. Моя хозяйка все важные решения должна подтверждать. И что сам замок никому не позволит вредить хозяйке.

— А сегодняшний нарушитель, кто он?

— Это домовой эльф, моя госпожа, — Биби склонила голову и стала выкручивать свои уши. — Но он… Хогвартские домовики все до одного уже подчиняются Биби, мы схватим нарушителя!

— Приведи ко мне этого нарушителя в комнату, где я тренируюсь.

— Биби слушает! Биби всё исполнит!

Мисс Грейнджер не успела дойти до седьмого этажа, где ещё в начале учебного года лично устроила себе тайное местечко для занятий собственными исследованиями, как Биби появилась, держа за руку дёрганного чумазого домовика в грязной, порванной местами наволочке.

Войдя в помещение, мисс Грейнджер села на ближайший стул и начала пытливо осматривать незнакомого домового эльфа. Тот был жалким. Но во взгляде его выпуклых желтоватых глаз на девушку замечалось необъяснимое волнение вперемешку с долей обожания.

— Кто ты? Как тебя зовут? — начала допрос Гермиона.

— Мисс, моя мисс Лисси? — пискнуло это недоразумение и бросилось в ноги девушке. — Столько лет Добби искал свою мисси!

Тщедушное тельце домовика, одетое в драную тряпку, затряслось в приступе несдержанных рыданий. Добби поднял заплаканные глаза и стал ползти по полу. Между ним и девушкой возникла, подняв в предупреждающем жесте руки, домовичка Биби.

— Моя госпожа, Биби звать хогвартских эльфов на помощь?

— Нет, нет! Давай послушаем, что скажет этот маленький нарушитель в своё оправдание. Говори, Добби! Почему ты назвал меня Лисси?

— Добби в вашем лице не видит мисс Сесили Малфой, о нет! Но, о! Добби чувствует свою первую хозяйку в вас. Простите Добби, мисс! Добби накажет себя, отутюжит свои уши… Добби плохой, плохой эльф.

— Заткнись, Добби! Отвечай на вопросы, не морочь мне голову! Что с мисс Сесили случилось и когда?

— Когда отец мисс Сесили, узнал, что она сошлась с третьим сыном пропащего рода Уизли и сбежала с ним, вспыхнул гневом и негодованием. Не совладав с раздражением, он отсёк дочку от Рода. Изгнал свою кровинушку. Добби тогда плакал, молил хозяина подождать, узнать подробности… Добби повторял старому лорду Малфою, что тот совершает ошибку, что Добби не ощущает за моей хозяюшкой вину. Но он не услышал Добби. Не слышали Добби и следующие лорды Малфой, всё старались забыть о ней. Никто предположить не мог, что та девушка, которая сбежала с третьим сыном Уизли, была только телом их родственницы и поэтому отсечение её от рода Малфой произошло неправильно. И дало откат.

— Откат? Какой откат? — поддалась вперёд мисс Грейнджер, чтобы лучше слышать гундосые причитания бедного домовика.

— У моих хозяев стало рождаться по одному ребёнку-мальчику на поколение. Никаких братьев, тем более — никаких сестёр. Пока мисс Лисси не простит своей семье, о-о-о…

Вот как!

— А Уизли? — поинтересовалась Гермиона.

— Им тоже прилетело, госпожа. С тех пор, если их наследник женится на чистокровной девушке из хорошей семьи, то её сразу отрезают от родного Источника. Таким образом, приведя в семью изгнанную девушку как новую хозяйку, род Уизли ещё более катится в нищету, в грязь. Этому способствует и рождение многочисленных мужских отпрысков, а это приводит род к ещё более страшному обнищанию и деградации. А семью, отрезавшую дочь за её позорный выбор мужа, ждёт полное вымирание.

— Неожиданно! — воскликнула девушка и задумалась. — Скажи, Добби, ты в Хогвартс меня искать пришёл?

Тот вдруг начал колотиться головой об пол и подвывать:

— Добби плохой, Добби накажет себя, Добби забыл о бедной, бедной хозяйке…

— Не ной, отвечай!

— Добби появился в замке, чтобы подтолкнуть великого Гарри Поттера, сэра, уйти из Хогвартса. Здесь для него расставлен капкан, о-о-о, добрая моя хозяйка-а-а… Вашим родичем и мистером Белая борода-а-а…

— Перестань выть, как вервольф на Луну, Добби. Говори осмысленно.

— Они летом договорились выпустить из Тайной комнаты чудовище Салазара Слизерина, устроить великому Гарри Поттеру ловушку.

— Почему это?

— Чтобы он опять с Тем-кого-нельзя-называть схлестнулся.

Гермиона почесала носик, представив себе всю картину подготовленных для Мальчика-который-выжил приключений. Подло. Подло и очень опасно. А, если к расстановке сил подключается и рыжая плакса Джиневра Уизли, то получается настоящая картина маслом!

— Ты о василиске говоришь, да? — Добби многократно потряс головой в знак утверждения. — Хм. Я с этим змеем, в любом случае, договорюсь. Скажите, существуют ли в доступном виде амулеты, способны наладить общение с василиском. Со змеями вообще. Типа, переводящий человеческую речь на змеиный язык и обратно артефактик?

Оба домовика призадумались и начали перебрасываться между собой коротенькими, непонятными девушке словечками и звукосочетаниями. Наконец, придя к единодушию, одновременно выкрикнули:

— Комната «Иди-уходи», госпожа!

— Что за комната?

— Ученики называют ещё её «Выручай-комнатой». Помещение, меняющееся по желанию одного человека. Надо пожелать попасть в Хранилище потерянных и забытых вещей и поискать там, госпожа.

— Покажите мне эту комнату, эльфы! Так и так, вечером в гостиной у нас будет пьяная вечеринка, моё отсутствие никто не заметит.

— Там, на первый взгляд пустой коридор, госпожа. Только на стене висят две картины. Надо пройтись мимо них три раза, думая о Хранилище и появится дверь.

— Ладно-ладно, давайте, ведите меня.

Склад был огромным, пыльным и похож на спящее существо, которое ждёт появления заботливого хозяина.

По совету домовиков, Гермиона выкрикнула своё пожелание:

— Дай мне, Комната Ровены Рейвенкло, амулет-переводчик со змеиного языка!

К ней из тёмных глубин на вид бесконечного помещения прилетело и упало возле ног аж три амулета. Чистых, без наложенных на них проклятий разным ворам.

Добби сказал, что на двух из трёх такие проклятия были, но со временем выветрились.

Ладно.

«Василиск, жди меня!» — подумала Гермиона и приказала Биби перенести её в спальню.

Добби она приказала затихариться и не появляться вблизи Гарри Поттера. Как и докладывать Люциусу Малфою о случившемся. С ним она сама поговорит позже, после посещения банка Гринготтс.

Прямо с порога спальни подруги огорошили её известием, что в Больничном крыле, рядом с пострадавшим во время квиддичного матча Гарри, прилёг в виде статуи первоклашка Колин Криви. То есть, Джинни Уизли опять вышла на охоту.

Мисс Грейнджер вздохнула — количество задач на завтра, образно говоря, нарастало в геометрическом порядке.

Проснувшись на час раньше девочек, Гермиона по-быстрому справила утренний туалет и отправилась к школьной медведьме «получать на руки» пострадавшего вчера во время квиддича Гарри Поттера.

При взгляде на запыхавшуюся девушку, которая вошла в запертый на ночь зал с больничными койками, как к себе домой, у мадам Помфри случился когнитивный диссонанс. Вроде, мисс Грейнджер ничем не выделялась на фоне других студентов Гриффиндора второго года обучения, кроме своих выступающих зубов и маниакального блеска жадных до знаний карих глаз. Обычная заучка, магглорождённая по статусу крови, не грязнокровка. Надо бы в ближайшем времени протестировать её на предмет, кем она после совершеннолетия будет в волшебном мире — Новой кровью, Обретённой, Проснувшейся кровью или просто так, ничем не интересной мелкой третьесортной чиновницей в Министерстве магии. «Муфальда Хопкирк» номер два.

С другой стороны, двери Больничного крыла сами распахнулись перед мисс Грейнджер, словно сюда соблаговолил войти министр Магии Британии лично.

Девушка, сама того не осознавая, в последнюю неделю стала двигаться с приподнятым подбородком, всё время прислушиваясь к себе, к своему внутреннему голосу и мотая на ус, если можно так сказать про представительницу слабого пола. Рядом с ней, держась ручками за её мантию, семенили два домовика под невидимостью. Этих двоих Поппи рассмотрела своим особым взглядом — магглы-учёные назвали бы этот феномен «зрение в иных частотах спектра». Как бы там ни было, но у Поппи — ещё молоденькой стажёрки в Святом Мунго — проснулся Родовой дар, о котором она никому не сказала. Даже директору Дамблдору не проговорилась при приёме на работу в Хогвартс медведьмой.

Поразило же сейчас добрую мадам Помфри многое, начиная с того факта, что магглорождённая второкурсница привязала к себе даже не одного, а целых двух домовиков. Дальше — больше. На снежно-белом фоне — таким ей виделся цвет их хламид — у обоих красовались гербы, но не одинаковые (и откуда они могли быть у магглокровки), а очень даже разные. Тот, что был на халатике домовички, мадам Помфри распознать не смогла. Но другой герб — отнюдь! Это был, однозначно, герб Малфоев.

Поппи Помфри икнула, зажав рот ладонью, чтобы не завалить девушку вопросами. Она пообещала себе, что потом, в будущем, непременно разгадает эту загадку. А теперь надо было переключить своё зрение с диапазона, который умножал на ноль всякие чары скрыта, хамелеона, мантии-невидимки и прочие способы студентов прошмыгнуть мимо неё незаметно, на диапазон, позволяющий увидеть ауру человека, магического существа, животного.

И вот теперь-то мы и узнаем причину, из-за которой медведьма Хогвартса впала в тот самый когнитивный диссонанс.

Вокруг мисс Грейнджер простиралась обширная яркая, многоцветная — включая и те невидимые для обычного человеческого глаза частоты, которые видела лишь мадам Помфри — с несколькими яркими всполохами, указывающими на проклёвывающиеся Дары магии, аура. Но не это было ключевым номером циркового представления! Из центра сияющего вокруг девушки облака тянулся ярко-белый жгут связи «волшебник-фамильяр», который Поппи уже много лет знала и видела выходящим, но не из этой незначительной студентки-второкурсницы, а из самого Альбуса Дамблдора!

К девушке сходящимися, но не дотягивающимися до её магического ядра лучами тянулись разноцветные нити управления замком. Ещё чуть-чуть, и… Чтобы связь установилась, нужно было девушке лишь провести ритуал в Сердце замка. Что же тогда случится? С Альбусом-то что будет? Как он довёл себя до подобного рода… хм… падения, что ли? Не смог предотвратить события, ему не дали возможность вмешаться?

Как бы там ни было, уже к началу следующего семестра с мисс Грейнджер надо будет считаться всерьёз. А переполох-то будет зна-а-атный! Скажи кому — не поверят.

Мадам Помфри позволила себе небольшую ухмылочку, прежде чем перешла на обычное зрение.

— Мисс Грейнджер, что вы делаете в такую рань в Больничном крыле? — сморгнув, мадам Помфри запнулась в попытке выбрать правильное обращение к гриффиндорке.

Пока что ничего не надо было менять. А там — будь, что будет. Поппи Помфри многое в своей жизни повидала, посмеётся ещё над ошарашенными физиономиями коллег, напыщенных чистокровных студентов и… О-о-о, надо будет ещё так всё организовать, чтобы ей удалось присутствовать на встрече сиятельного Люциуса Малфоя со своей — что, родственницей?

— Я к Гарри пришла, мадам Помфри, — ответила девушка и глянула сердитыми карими глазами на своего однокурсника, пострадавшего от руки Гилдероя Локхарта.

Гарри лежал на ещё в прошлом учебном году застолблённой за ним больничной койке. Был он очень бледным — до желтизны, с тёмными кругами под сонными зелёными глазами и здоровым никак не выглядел. По трясущимся, стиснутыми под одеялом руками, стало понятно, что раннее посещение Гермионы потрясло его до глубины души.

Гермиона поспешила присесть на стул для посетителей рядом с его кроватью и положила свою руку поверх дрожащего комочка переплетённых пальцев у него на груди.

— Гарри, как самочувствие? Рука болит? — спросила она тихим встревоженным голосом.

Услышав заботливые нотки в голосе подруги, он скосил взгляд в сторону и прикрыл глаза веками. Не хотел, чтобы она увидела насколько он тронут её вопросом.

— Вроде ничего, — просипел он. — Мадам Помфри сказала, что освободит меня к завтраку.

— Ты ещё не ел? — тот кивнул пристыженно. — А ужинал? — опять кивок, но из стороны в сторону. — Мадам Помфри, почему за больным нет надлежащего ухода?

Взрослая женщина цветом лица стала похожа на собственную накрахмаленную белую мантию. Прикрыв рукой рот, чтобы дети не увидели её упавшей челюсти, она стала оправдываться:

— Я-я… хм, я дала мистеру Поттеру Костерост и зелье Сна-без-сновидений, — стала оправдываться она. — Когда принесли ужин, он уже крепко спал и я не стала его будить. А потом принесли мистера Криви окаменевшего и мне стало не до… Минуточку, я сейчас закажу завтрак на двоих, вы составите мистеру Поттеру компанию, да, мисс Грейнджер?

— Для Гарри закажите жаренную отбивную, яичницу, свежевыпеченный хлеб, чай с молоком и спелое яблоко. Для меня… то же самое. Я не думаю, что можно отпускать так рано Гарри из Больничного крыла. По-моему, он остаётся в ваших владениях ещё на день. Хотя бы. И, если мне дозволено вам советовать, то моему другу нужна больница, а не травмпункт школы.

— С чего вы… — начала бы Поппи возражать, как вдруг почувствовала себя свободной от неких, данных Альбусу Дамблдору обязательств. Он, что? Вмешивался… нет, мешал ей правильно выполнять свою работу?

Ох, Альбус.

Вынув волшебную палочку, мадам Помфри начала махать ею над лежащим под одеялом парнишкой. Её лицо постепенно становилось всё более и более угрожающим, по мере появления среди цветных всполохов очень неприятных оттенков. Плохо.

Закончив диагностику, взрослая медведьма, побледнев пуще прежнего, покачала головой и направилась, бросив: «Я сейчас!», во внутренние помещения Больничного крыла.

Угол комнаты, закрытый ширмой, привлёк внимание Гермионы.

— Там Колин лежит? — спросила она своего лохматого одноклассника и он молча кивнул. — Я только посмотрю, — хлопок аппарации прервал её.

Появилась домовичка Биби, таща перед собой по воздуху огромный поднос. Накрыв для своей хозяйки и для её однокурсника завтрак на двоих, она скрестила ручки на груди и стала с умилением наблюдать, как эти двое шустро уничтожают еду. Поттеру хотелось о многом расспросить Гермиону, но у него с прошлого вечера образовалась такая космическая пустота в животе, что не заполнить спешно её было совсем уж невмоготу. Девушка не отставала от своего однокурсника.

Наконец, через считанные минуты все тарелки опустели, чай выпит и Биби унесла поднос.

Добби всё время стоял в сторонке невидимым и не отрывал преданный взгляд от двоих детей, самых важных в его существовании.

Когда медведьма вернулась в больничное отделении, мисс Грейнджер уже осмотрела окаменевшего первокурсника Гриффиндора. Колин лежал за ширмой на койке без постельного белья мраморной статуей и был холодным, как труп. Его руки смешно торчали, согнутые в локтях, как бы держа пальцами свою знаменитую колдокамеру. Но его руки были пустые, а сама камера, сгоревшая, разбитая на части лежала на прикроватной тумбочке.

Было одно «но» в этой нехорошей ситуации, к счастью — к лучшему. Этот «труп» можно было вернуть к жизни.

— Мадам Помфри, вы знаете как Колин оказался в таком виде? — не глядя на взрослую медведьму, чтобы не смущать её, спросила девушка.

— Никто не знает, мисс. Но его состояние схоже с состоянием кошки Аргуса Филча.

— Вы можете вернуть Колина и миссис Норрис к жизни, мэм? — Поппи покачала головой. — Та-а-ак-с, и почему не позвали целителей из Мунго?

— Директор … хм, профессор Дамбдор, он… Я позвала целителей, мисс Грейнджер… Для мистера Поттера.

— А для Колина?

— Боюсь, что нет, мисс Грейнджер.

Медведьма стояла как вкопанная и не знала, как дышать. Слова этой мелкой гриффиндорки били молниями возмездия и она не знала что делать. То ли выполнять распоряжения Альбуса сидеть ровно и ждать — а чего ждать-то, если здесь лежит окаменевший магглорождённый первокурсник? — то ли сломя голову бежать к камину и звать новых целителей.

— Мадам Помфри, повторите мне слово в слово, что приказал вам… профессор Дамблдор! — сказала более спокойным тоном мисс Грейнджер и её взгляд скрестился с взглядом Гарри.

Тот, не мигая, с отвисшей челюстью, следил за разговором между своей подругой и школьной медведьмой.

— Слово в слово? Хорошо… Он сказал, что, когда поспеют посаженные Помоной молодые мандрагоры, Северус Снейп сварит Оживляющее зелья для мальчика и кошки, — потупив взгляд, сказала Поппи Помфри.

— Настойка из мандрагор, заметьте, мадам Помфри! Я уверена, что связь между мандрагор и окаменениями вы уже выявили, не так ли? А вы говорите, что никто не знает, КАК миссис Норрис и Колин Криви оказались в таком виде, да? Знаете КТО привёл их к такому состоянию, или нет? — ехидно спросила девушка. Взрослая ведьма, зажмурившись, ещё ниже опустила голову от стыда. — Я сегодня на счёт «раз» провела ваш допрос и, услышав ваши ответы, сделала выводы о том, что вы НЕ выполняете свои обязанности в школе, мадам Помфри, и зря получаете свою зарплату!

Из внутренних помещений послышались голоса и через несколько секунд в зал с больничными койками вошли два одетых в лимонные халаты взрослых мужчины.

В тот же самый момент прозвучал шорох закрывающейся входной двери и Гермиона повернула голову туда. Хм. Кто-то в Хогвартсе занимался шпионажем и следил за её передвижениями?

Проследив за уходом колдомедиков с двумя мальчиками — окаменевшим и недолеченным на носилках и одной кошкой на руках мадам Помфри, Гермиона отправилась в Большой зал, чтобы забрать Лаванду и Парвати на занятия по Чарам.

Весь день мисс Грейнджер ощущала себя букашкой под объективом микроскопа. Во время занятий за ней неотрывно наблюдал Рональд Уизли, который, сузив злющие глазёнки, сверлил её ими не хуже дрели. Во время перемещений из одного класса в другой, из-за угла зыркал кто-то другой из Уизлей — два раза она узнала ухмыляющиеся морды близнецов и один, издалека, их сестры. Джиневра. Она была более опасна, чем все её братья вместе взятые. Ревновала. Боялась, что оплошает и кто-то из девушек постарше выдернет у неё из-под носа главный приз волшебного мира — Мальчика-героя-со-сто-пятьюстами-сейфами.

Дура.

Гермиона стала очень, очень подозрительной и весь день не отлипала от подруг, даже когда те посещали уборную или когда ходили сплетничать с девушками из Рейвенкло.

И, всё равно, её перехитрили.

Три второкурсницы факультета смелых и отважных возвращались усталые, сонные после сытного ужина в конце дня в свою спальню, когда рядом с ними возник домовик Лаванды, схватив ту за руку и исчез с ней из виду. Не прошло и секунды, как явились домовички Парвати и Гермионы и сделали то же самое.

Материализовались с хлопком посреди завала части одежд, перевёрнутых шкафов, книг… И звука частого топота неизвестной, успевшей убежать из спальни второкурсниц девочки. Или старшекурсницы. Лаванда с криками следовала за беглянкой.

— Шати, кто устроил это? — пискнула Парвати и левитировала к себе бренчащие колокольчики своих любимых, разорванных воровкой ножных браслетов.

— Шати виновна, Шати накажет себе, хозяйка Парвати. Шати не уследила и позволила одержимой рыжей малявке войти в спальню маленьких госпож… — стала биться головой об стену её домовушка.

— Достаточно! — пискнула индийская девушка. Переглянувшись с подругой, она спросила: — Гермиона, что будем с Уизлеттой делать?

— Оставь это мне. Биби, восстанови всё, как было! Добби, иди со мной! — раздала мисс Грейнджер распоряжения и быстро отправилась к комнате первокурсниц.

Застала Лаванду в готовности разорвать Джиневру в клочья. А та, вжавшись в угол, прикрывала свою взлохмаченную рыжую голову обеими руками, пока мисс Браун, периодически повторяя одно и то же слово «воровка», била её кулаками. Две сокурсницы Джинни давно усвистали отсюда, предоставив свершиться мести без их вмешательства.

Отстранив невменяемую Лаванду от рыжей, Гермиона сквозь зубы процедила:

— Украла что-то, Уизли?

Избитая девочка вдруг замерла, словно перед ней промелькнул синий луч надежды. Медленно кивнув головой, скосив глазоньками на Гермиону, она несмело передвинула руку в направлении своего почти оторванного кармана. Перестала дышать, словно ждала приказа остановиться в любой момент. Приказ не поступал и Джиневра вынула небольшую, украшенную прозрачными камешками пуговицу и бросила её.

Гермиона автоматически поймала пуговичку, округлив глаза потому, что, одновременно с захватом летящего элемента одежды, она услышала «Портус».

«Э-э-э-эх-х, Сесили, Сесили, — подумала она, влетая в трубу портала, — где твоя хвалённая?.. Да что взять с дуры? С двух дур.»

Она приземлилась на пол кухни Молли Уизли в Норе. В центре круга из пятерых волшебников, ближайший из которых, молодой светловолосый с рыжиной мужчина, немедленно опутал её магически наколдованными веревками. Альбус Дамблдор, постаревший, ссутулившийся, зло зыркал из-за очков-половинок, восседая во главе длинного кухонного стола. У камина, прислонившись к нему плечом, стоял пожилой волшебник с необычайно изуродованным лицом и ловко вертел свою тёмную кривоватую палочку между пальцами правой руки. На месте одной ноги Гермиона заметила протез в форме львиной лапы.

Рядом с Дамблдором за столом сидел Рональд Уизли и, уплетая за обе щеки мамину стряпню, насмешливо лыбился девушке ртом, полным пережёванной пищи.

Молли приступила, не задавая вопросов, к обыску похищенной девушки. Всё, что вытаскивала из её карманов, она передавала своему мужу, а тот, радостно скалясь, разглядывал и бросал на стол. Так туда отправился пакет прокладок, который утром Гермиона думала оставить в шкафу, да забыла. Дальше в руки мистера Уизли перекочевала её волшебная палочка — официальная, купленная у Олливандера. Палочку мистер Уизли повертел, выпустил струйку воды, хмыкнул и тоже оставил на столешнице.

Больше вещей в карманах мисс Грейнджер Молли не нашла и недовольно засопела. Потом, видимо, что-то обдумала и быстро стала ощупывать девушку руками. Нащупав две лишние выпуклости на её теле, она бесцеремонно распахнула мантию и уже довольно воскликнула:

— Вот уж плутовка! Альбус, у неё запасная палочка в кожаной кобуре под мышкой и кулон гоблинского производства на шее. Кулон снимет Билл, а палочку — я.

«Какая палочка? — удивилась Гермиона. — О-о-о, ЭТА палочка!»

Молли сразу почувствовала, что с предметом в кобуре не всё так просто потому, что был он непривычно тяжёлым. И она не знала как расстёгивается ремешок. Замешкавшись, она позвала мужа, как более сведущего в маггловских штучках.

— Это не маггловская штука, Молли, это иностранная палочка. У французов… — справившись с ремешком, мистер Уизли вынул из кобуры карманный пистолет Браунинг* и стал восхищённо цокать языком, ощупывая его поверхность и заглядывая в дуло.

(*https://pwpn.ru/p-oruzhie/pistolety/damskij.html)

Прежде, чем кто-то что-то мог сказать или предупредить его, он нажал на спуск.

Его череп взорвался как перезрелая дыня, украсив все поверхности кухни и людей кровавыми ошмётками мозга, костей и реденьких волосёнок.

Истошный крик миссис Уизли слился с таким же истошным криком возникшего из ниоткуда Фоукса, который, накрыв девушку пламенем крыльев, через мгновение исчез из Норы, вместе с новой хозяйкой.

Появилась мисс Грейнджер в центре директорского кабинета среди птичьих пёрышек и красно-розовых всполохов. Феникс, доставив свою маленькую волшебницу в безопасное место, начал нарезать круги высоко под потолком, распевая на высокой ноте песню войны, сражения и побед над врагами.

Застыв на месте приземления, девушка замерла, судорожно пытаясь вздохнуть. У неё началась гипервентиляция. Это было так страшно — щёлк и мистера Уизли уже нет среди живых. Она схватилась за шею обеими руками в попытках отдышаться.

— Добби! — позвала она сопровождавшего хозяйку во время похищения домовика и тот немедля возник рядом.

— Моя мисс звала меня, — пискнуло лопоухое создание.

— Добби, принеси мне из Больничного крыла Успокаивающее. Две дозы. И воды… И притащи ко мне кресло, меня не держат ноги.

— Бедная, бедная мисс Лисси! — всхлипнув, проговорило лопоухое создание и быстро исполнило пожелания девочки, своей хозяйки.

Глотнув содержание двух пузырьков, Гермиона задышала равномерно и перед её внутренним взглядом перестал вертеться калейдоскоп картинок, где голова отца Рональда взрывается от пущенной в упор пули. А сам Рон невозмутимо лопает и лопает…

— Добби, в Норе остались мои вещи. Забери всё моё, найди также гильзу патрона и принеси палочку мистера Уизли, надо создать картину несчастного случая.

— Добби слушает, Добби всё сделает в наилучшем виде! — пискнул тот и с хлопком исчез.

Бормотание портретов бывших директоров усилилось и Гермиона скосила взгляд испуганных карих глаз в их сторону, пропустив исчезновение маленького домового эльфа.

— Мисс, а мисс! — позвала Гермиону нарисованная пожилая дама с белым чепцом на голове.

«Идесса Сакнденберг — директрисса Хогвартса до 1503 года» — прочитала надпись под портретом Гермиона, приблизившись к даме.

— Я вас слушаю, мадам директор, мэм! — сказала девушка, присев в книксене.

— Немедленно иди и принимай управление замком на себя. Альбус в любой момент аппарирует сюда и сможет создать тебе много неприятностей!

Остальные директоры согласно закивали, соглашаясь с профессором Сакнденберг.

— Но я… думала, что… Ай, ладно! Биби! — позвала Гермиона свою домовичку и та немедленно возникла рядом. — Закончили с наведением порядка в нашей спальне? Ещё не закончили? Да сколько времени меня не было в Хогвартсе…

— Не более трёх-четырёх минут, моя госпожа, — ответила эльфийка, виновато закрутив ушки. — Мы не успели…

— А что там с Джиневрой?

— Плохую мисс отправили в больничное крыло, хотя медведьмы там не было. Уведомили профессора Снейпа, чтобы он подлечил плохую мисс.

— Что такое с ней приключилось? — удивилась Гермиона. Вроде, не Джинни, а её похитили.

Биби виновато потупилась, но девушка заметила ухмылку на её мордашке.

— Мы не смогли предотвратить ранения плохой одержимой девочки, хозяйка. Мисс Браун, как только увидела, что вас похитили порталом в неизвестном направлении, выполнила слабенькую Бомбарду прямиком в похитительницу. Она вся в синяках и ссадинах, сидит и ревёт одна в больничном крыле.

— Пусть посидит, а мы закрываем все камины замка, всё черные проходы внутрь и бежим к Источнику проводить ритуал принятия руководства Хогвартса. Веди меня туда и подготовь всё, что нужно.

Мисс Грейнджер надеялась, что Дамблдора задержат в Норе хотя бы на несколько минут, чтобы у неё был шанс справиться с делами. Потом будет думать, сейчас действовать нужно.

Биби, вся засияв от важности ритуала, схватила свою маленькую госпожу за руку и вместе с ней исчезла из директорской башни.

* * *

В Норе, после светопреставления, устроенного директорским фениксом, некоторое время царило полное оцепенение зрителей. Постепенно, один за другим, волшебники стали приходить в себя, включая свои чувства.

Чувства им говорили, прям кричали, что все они оказались в ж… в месте, где не светит солнышко. При мыслях о своей неудачной затее с похищением наглой девчонки, конкретно этой самой нахрапистой занудной заучки, у Альбуса прихватило сердце. Она отжала его феникса! Его Фоукса. Заболело сильнее и старик надавил скрещёнными на груди руками, чтобы приглушить боль, но это не помогло. Напротив, ему становилось всё хуже и больнее, он стал задыхаться.

— Молли… — прохрипел он. — Позови Поппи и… Севе…руса…

Но миссис Уизли было не до просьб Дамблдора. Она была ко всему вокруг, кроме обезглавленного трупа Артура, глухой и слепой. У неё произошёл разрыв бытия на «До» и «После». До сегодняшнего дня она, как и любой другой человек в середине земного пути, о своей или Артура смерти не думала. С другой стороны, она боялась каждую секунду в сутки за своих детей — за Билла, за Чарли, за… Джинни…

Смерть мужа — такая внезапная, такая неожиданная, нелепая — грянула как гром с ясного неба. Палочка этой мерзкой преступной девушки сама произвела заклятие Бомбарды и разнесла голову Артура, как тыкву. Прокрутив снова саму картинку — вот муж забирает из кобуры из подмышки грязнокровки маленькую покрытую металлическим защитным слоем палочку со странной рукояткой и изогнутой фиговиной в подбрюшье. Да кто в здравом уме захочет приобрести эту странную иностранную палочку?!

Сверкающие глаза мужа, его цепкие, изучающие пальцы, необычный щелчок… Щелчок и гром Бомбарды, голова Артура взрывается…

Надо нажаловаться Аврорату на девчонку — пусть эту мерзкую убийцу на всю жизнь в Азкабан упекут! Надо…

Тихий воющий монотонный стон миссис Уизли заполнил кухню и Рон, наконец, осознал, что смотрел не на навеянную кем-то из взрослых иллюзию, а на самое реальное событие — убийство отца. Он даже приподнялся со стула, чтобы получше посмотреть на останки и чуть не проблевался в тарелку. Бля-я-я… шея, как разорванный кусок мяса, буэ-э-э…

Но это был его отец, мёртвый отец. Это было невозможно! Чтобы отца дома не было. Он был всегда, сколько себя помнил Рон! А уже не будет… «И как дальше всем нам, Уизли, быть без кормильца семьи?» — промелькнуло в его голове.

Тревожная мысль на долгое время там не задержалась, страх выпихнул её оттуда. Страх за себя, за своё комфортное и беззаботное проживание. Рон представил себе все тревоги в связи с погребением, угрюмую маму, отдалившихся от семьи старших братьев и его знатно затрясло от неприятных предчувствий. А потом он успокоился. Он всего лишь второкурсник, от него никто ничего ожидать серьёзного не будет, правда?

На всякий пожарный Рон решил доесть оставшуюся в тарелке похлёбку. Пусть мама и Билл за это время всё устроят, уладят. Отца, конечно, жалко…

Вой и вопли Молли Аластора «Грозного глаза» Грюма никак не затронули, он думал о другом. Для начала — почему Фоукс спас девочку, а затем — прибрать в свои руки предмет, породивший тот оглушительный громовой звук с сопутствующим эффектом, сродни полноценной Бомбарде. У похищенной магглокровки, как оказалось, было личное, неучтённое руководством Хогвартса оружие — не какая-то там иностранная палочка — которое девчонка вероятно носила всегда с собой. Вот оно должно было попасть в его руки до вызова в Нору правоохранительных органов министерства. Всё-таки, какой-никакой, но Артур Уизли был начальником целого Отдела, самого незначительного, но был начальником-то. Расследование, по-всякому, будет проводиться. Чай, не явится сама Амелия Боунс! Надо поспешить к…

Хлопок остановил стремительное движение бывшего начальника Аврората на одно мгновение, но этого было достаточно для возникшего на доли секунды домового эльфа Добби, чтобы малыш успел вынуть интересный Грюму предмет из руки лежащего за столом обезглавленного трупа Артура Уизли, подхватить гильзу патрона, валявшуюся недалеко, и две палочки — магглокровкину и хозяина Норы, и исчезнуть, растворяясь в лёгком облаке белого дыма и искр. Добби очень, очень спешил. Вернулся он обратно, уже никем не замеченный и впихнул в правую руку убитого его палочку с выпущенной через окно директорской башни Бомбардой, прежде чем опять, уже беззвучно, исчезнуть.

Домовик был горд — его мисс Лисси ничего из виду не теряла, констатация этого довела бедного Добби до слёз счастья.

А Аластора Грюма — до раздражения и он зарычал от досады. Магглокровная пигалица его, отставного аврора со стажем, одурачила со всех сторон. И что там Альбус мычит, он что — умирает? Искусственный глаз Грюма завертелся в своём гнезде, пока его хозяин искал точное направление оптики для лучшего осмотра старого друга. От увиденного его затрясло — Альбус-то взаправду умирал! Аластор ужаснулся, испугавшись не на шутку. Не медля ни секунды, он поднял искорёженную болью тушу Дамблдора Левиоссой и, забив на его повторяющееся «По-ппиии… Сев-ве-руус…», бросил в огонь камина щепотку летучего порошка, крикнув:

— Больница Святого Мунго.

И втащил левитируемую тушку директора Дамблдора в зелёное пламя.

Как только два пожилых волшебника отбыли в больницу, Билл Уизли тоже бросил щепотку летучего порошка в огонь, выкрикнув:

— Министерство магии, Департамент магического правопорядка, кабинет мадам Боунс.

— Кто там? — послышался строгий женский голос с другой стороны.

— Уильям Уизли, мадам Боунс. Проходите к нам в Нору, с моим отцом случилось несчастье, мэм… — севшим голосом сказал старший сын семьи.

— Что такое? Артур нечаянно к маггловской электросети подключился и его током ударило? — хихикнула Глава ДМП.

— Сами на месте увидите. Он, он…

— Дай руку, Уильям!

Билл подался ближе к камину и протянул руку через пламя, вытянув на кухню строгую ведьму с поседевшими, подстриженными в каре волосами и моноклем, висящем на длинном кожаном ремешке. Она быстро оглянулась — самый младшенький из сыновей Артура и Молли был, почему-то, не в Хогвартсе, а дома и с аппетитом уплетал из миски какую-то похлёбку, сама хозяйка Норы, мать Уильяма, сидела на корточках у ног раскинувшегося на полу мужа и вопила над его рукой, которую прижимала к своей груди.

Самого Артура не было видно целиком из-за длинного кухонного стола.

Вся кухня была заляпана красными ошмётками чего-то и запах был, как у… Мадам Боунс быстро обошла стола и перед ней внезапно открылась вся картина. Артур Уизли был без головы. То есть, безвозвратно и окончательно мертв.

А с другого края стола до её ушей доносились невозмутимые чавкающие звуки поглощаемой пищи. Женщина подняла взор на это нереальное, невозможное зрелище — преспокойно обедающий с аппетитом парнишка, в ногах которого лежит обезглавленный труп его собственного отца!

— Ш-ш-што здесь произошло? — заикнулась мадам Боунс.

— Палочка у… — начал бы отвечать на вопрос Главы ДМП Рональд, но Билл его внезапно заткнул невербальным беспалочковым Силенцио. Нечего было разглашать их семейные косяки.

Не заметив, что никто из присутствующих не слышит его голоса, Рон продолжал рассказывать. Из его рта падали кусочки пищи, крошки хлеба… Амелия, посмотрев на этого, задавила приступ тошноты.

— Это был несчастный случай, мадам Боунс, — заговорил Билл и она перевела взгляд в его сторону. — Папа случайно произвёл Бомбарду…

— Разрешишь исследовать его палочку, мистер Уизли? — спросила она, ощущая всей своей сутью, что молодой маг что-то скрывает.

Его право.

— Да, конеч… но, — заикнулся тот и скосил взгляд на правую руку отца.

О! Палочка Артура была на месте. Мелькание незнакомого домовика Уильям заметил и подумал, что всё это устроила эта «незначительная магглокровная ведьма», как мама и директор Дамблдор пренебрежительно называли её. «Незначительная»? Блин. Мисс Грейнджер была всем, кем угодно, только не незначительной.

Он поднялся и взял, всхлипнув, палочку из начинающих уже холодеть пальцев отца. Размеренными движениями повернул палочку рукояткой вперёд и отдал её Главе ДМП.

— Приори Инкантатем, — сказала мадам Боунс и из кончика деревяшки появилось ожидаемое облачко туманной субстанции, среди которой наблюдались смутные картины. Вот палочка приближается к чему-то, потом всё окрашивается красным. Понятно. — Спасибо, мистер Уизли. Мы не будем в ДМП заводить дело о смерти вашего отца. Это был несчастный случай. Примите мои глубочайшие соболезнования. Вашей матери, всем вашим младшим братьям-ученикам и вашей сестре Министерство магии оформит небольшую выплату за потерю кормильца. Уведомите Сектор по семейным делам, чтобы они оформили все бумаги. Дела в Гринготтсе сами уладите, да?

— Спасибо, мэм. Похороны мы сами справим, — понурил голову Уильям. — Простите, обстановка у нас горестная…

— Понимаю, мистер Уизли. Прощайте, — сказала напоследок мадам Боунс и отбыла в Министерство камином.

* * *

В Святом Мунго Альбуса Дамблдора приняли на лечение сразу, установив лёгкий инфаркт. Требовался для его лечения неподвижный режим в койке под наблюдением целителей, курс зелий и хотя бы двое суток внутривенные вливания. Он продолжал бормотать имя школьной медведьмы, Поппи Помфри, и звать её.

Та, за час до его прибытия, отбыла, после того, как положила в больницу двух студентов-младшекурсников из Гриффиндора и, почему-то, одну окаменевшую кошку. Любимицу Аргуса Филча врачи обещали подлечить той же мандрагоровой настойкой, которая уже готовилась в больничной зельеварне для одного из этих мальчиков, Колина Криви. Тоже окаменевшего, но тоже живого.

Со вторым мальчиком, Гарри Поттером, дела были куда серьёзней, чем у малыша Колина. Проведя у него диагностику, целители схватились за голову и чуть не полезли по стенам палаты, в которой его поселили.

Самый известный мальчик волшебного мира был так же самым, так сказать, нуждающимся в лечении. Короче говоря, в его организме нашлась такая взрывная смесь несанкционированных зелий, что было невероятно, как он ещё жив, относительно здоров и в своём уме.

Весь мальчик был, ну, не то, чтобы изуродован — нет, но он был весь в шрамах. Его кости были тонкими и хрупкими, некоторые из них, в прошлом сломанные, срослись вкривь да вкось. Лучевая кость правой руки, челюсть слева, ключица справа, пальцы обеих рук… Лечащий врач мальчика Поттера диктовал прытко-пишущему перу и еле сдерживал слёзы. Кто? Кто посмел сотворить такое с ребёнком?

Надо было к делу подключить ДМП…

А это что такое? Из известного всему волшебному миру шрама Мальчика-который-выжил выскочила небольшого размера чёрная тень страшного змеиного лица со сверкающими красным глазами. Увидев это, взрослый целитель отскочил назад, испугавшись. И, взмахнув палочкой, произнёс:

— Экспекто Патронум! — появилась прозрачная фигура лисы. — Передай Гиппократу Сметвику, что у нас лежит Гарри Поттер, в шраме у которого я нашёл крестраж. Пусть придёт и сам посмотрит.

«Магический Источник Хогвартса находился где угодно, только не на планете Земля», — подумала тринадцатилетняя девушка, увидев это место.

И был он всем, чем угодно, но только не тем, чем она себе его представляла — сказочно огромный, волшебно искрящийся, многогранный кристалл кварцита, как в Музее Естествознания. Только побольше.

Домовая эльфийка Биби перенесла свою госпожу не в пещеру глубоко под замком, а на вершину каменного столба, возвышающегося высоко над колышущимся изумрудным морем деревьев. Недалеко, на огромнейшей горе золотых монет спал одинокий дракон — особый, угольно-чёрного цвета, с золотыми рогами. Его изображения мисс Грейнджер видела в «Истории Хогвартса» издания прошлого столетия. Там говорилось, что глубоко под замком спит глубоким сном сказочный дракон, последний рубеж защиты школы Чародейства и Волшебства. Он проснётся лишь тогда, когда враги одолеют все препятствия, захватят замок, поработят учеников и покусятся на Магический источник. Тогда проснётся дракон и огненным дыханием испепелит нападавших. Сходство с рисунком было на лицо и мисс Грейнджер задалась вопросом, не тот ли дракон спит на золотой горе, о котором говорится в девизе школы: «Draco dormiens nunquam titillandus ⁽¹⁾»?

Она решила, что будить его не надо и, перенеся внимание со спящего создания, начала с любопытством оглядываться вокруг.

Небо над плоскогорьем было тёмно-синим, в зените — глубочайшего фиолетового оттенка. Облака, изредка плывущие по нему, были ослепительно белыми с нежнейшими розовыми вкраплениями на насыщенно-синем фоне небес.

Среди всего этого великолепия, точно над головой, светилось странное маленькое солнышко синевато-белого цвета, оттуда на землю лился не только режущий глаза свет, но и какой-то светящийся ароматный туман. Воздух был пропитан океаном энергии, льющейся со светила, вздохнув здесь один раз, мисс Грейнджер почувствовала взрывное разрастание своего магического ядра практически до бесконечности. Стоит только захотеть — и твори миры, как какая-нибудь богиня древности.

Место было волшебно, сказочно красиво, именно таким Гермиона после первого посещения профессора Макгонагалл представляла себе мир магии — полный всепроникающей, неземной, божественной любви. Словно тут рядом, у подножия своего трона её ждал кто-то добрый, например, всё понимающий, всё прощающий дедушка.

Приехав в Хогвартс, ощущения особой любви Гермиона не встретила, но дедушка был — с длинной белоснежной бородой, с очками, с конфетами под рукою. Но тот мир был плохой подделкой здешнего. В Хогвартсе всё было как бы вверх ногами — друзья-недруги, несправедливые учителя, ощущение тюрьмы…

А здесь же всё кричало только об одном — о СВОБОДЕ! Гермиона задохнулась от счастья. Закрыв глаза, она распахнула свои объятия и завертелась, представив себе как взлетает, словно птица, над этим бескрайним лесом, наперегонки с настоящими птицами и с драконами. Быть вольной, как эти прекрасные в своём совершенстве, владеющие радужными крыльями, зовущие её волшебные создания.

Утонув в грёзах, Гермиона не заметила, что сама парит над землёй на полутораметровой высоте.

Пока она реяла, не задумываясь, громкое «чпок» заставило её открыть глаза, оглядеться, осознать своё положение над уровнем земли и с криком испуга упасть на четвереньки.

Лишь сейчас она заметила темнеющее в воздухе недалеко от себя и Биби овальное образование. Проход, подумалось девушке, из глубин которого они вместе с домовичкой недавно и выскочили. Ало-золотой феникс Фоукс вылетел из этого образования, сразу за ним овальный вихрь накрыла мутно-серая плёнка. Гермиона побежала к Фоуксу, тот радостно закружил вокруг неё, когда опять — «чпок» и плёнка образовывает отверстие и оттуда прискакала охраняющая директорскую башенку горгулья — но не в виде каменной статуи, а совсем живая. Непосредственно за ней приполз василиск Салазара Слизерина, с которым она разговаривала в Тайной комнате дня два назад при помощи артефакта-переводчика, найденного в Выручай-комнате.

Плёнка быстро восстановилась, не позволяя энергии магии этого места течь по трубе к замку и к её обычному миру. Вот, значит, откуда поддерживался магический фон Хогвартса и окрестностей.

Мисс Грейнджер догадалась, что неспроста сюда за ней последовали василиск, феникс и горгулья, и что все они, с огромной долей вероятности, заговорят на парселтанге во время Ритуала. Поэтому она вытащила из своего зачарованного кулона артефакт-переводчик и надела его себе на голову. Кто бы мог подумать, что это будет золотой обруч с двумя наушниками в форме спускающихся с обруча пластинок и уре́я ⁽²⁾ надо лбом? Как у фараонов.

— Привет, ребёнок! — прошипел василиск по змеиному, заметив, что девушка уже с обручем. Он опустил свою увенчанную короной из острых шипов голову на уровень её глаз. — Наконец-то кто-то привёл меня домой. Я тебе, дитя, очень, очень благодарен.

Боковым зрением Гермиона заметила какое-то движение и сразу повернула голову в этом направлении. Проснулся дракон. Мамочки!

Расправив угольно-чёрные крылья, одним махом дракон перелетел расстояние до гостей и, вытянув шею, тоже зашипел:

— Кто этот маленький человечек? Это не Салазар. Разве прошла целая тысяча лет??

Неожиданно запел Фоукс и, хотя он не шипел по змеиному, дракон очевидно понимал его курлыканье, чутко прислушиваясь. Гермиона тоже, благодаря артефакту, что-то из рулады птицы поняла. Феникс пел про долгое ожидание достойного правителя замка наверху, на внешней поверхности планеты. Упомянул, как его пленило сияние невинности этой девочки, её блестящий, упорядоченный разум. Сказал, что выбрал её и сейчас она должна пройти Испытание, поэтому он и позвал остальных участников для Ритуала подтверждения.

Чёрный дракон опустил голову пониже, чтобы посмотреть огромным золотым глазом на девушку, и прошипел:

— Ты готова пройти Испытание, ребёнок? Готова ли сгореть и не возродиться, если окажешься недостойна?

— Я-я-я… так думаю, — дрожащим голосом сказала она и кобра на обруче ожила, прошипев перевод её слов.

— Тогда, приготовься к боли!

Чёрный дракон открыл пасть и полоснул струёй пламени группу прибывших.

Гермиона и вцепившаяся в ней обеими ручками Биби, горгулья, Фоукс, обвившийся вокруг них кольцами василиск — все они загорелись общим костром, каждый крича на свой голос. Каждый проходя через свой индивидуальный катарсис, через свою смерть и своё обновление.

Боль…

Жар…

Боль…

Жар…

Некоторое время спустя.

Скульптурная группа поверх выжженной до стеклообразного состояния скалы зашевелилась, распадаясь на составные части — длинное змеиное тело, крылатое зубастое создание, маленького роста (в сравнении с первыми двумя фигурами) девушка с пушистой курчавой копной волос на голове и крохотная изящная, тоненькая эльфийка с длинными до пят золотыми волосами. Голенькая, как и девушка рядом с ней.

Из пепла поднимается и встряхивает головкой крохотный беспёрый птенчик и начинает пищать, пока девушка не берёт его на руки, поднося его к своему лицу.

— Мой маленький Фэнхуан, — прошептала она.

— Курлык, — отвечает птенец и закутывается в волосы девушки.

* * *

Возвращение назад, то есть наверх, показалось мисс Грейнджер не таким обыденным в сравнении с мгновенным перемещением в Ритуальное место.

Благодаря проведённому вовремя и с правильным волшебником ритуалу, связывающий верхний — на поверхности Земли — мир с внутренним, туннель открылся и стал пропускать через себя накопленную за прошедшее тысячелетие магическую энергию. По этому туннелю неслись, как в потоке воды, прибывшие с девушкой создания, но без василиска. Тот отказал возвращаться «на службу», как он определил свой вековой сон в Тайной комнате. Но предупредил, что в его гнезде новую директрису ждёт сюрприз, посмотреть на который она должна в ближайшее время, так как сюрприз нуждается в питании. Хм.

Наверху замок встретил мисс Гермиону Джин Грейнджер праздничным галдежом, звоном стёкол и криками всех до единого, в кои-то веки впервые проснувшихся, бывших директоров.

Задержавшись на некоторое время в директорской башенке, чтобы услышать и запомнить наставления своих, так сказать, коллег по поводу своих ярких ощущений, идущих от каждого уголочка замка, она решила пока что шифроваться, изображая обычную ученицу.

Но её карьера агента из Secret Intelligence Service магического мира тут же рассыпалась в пух и прах, когда глазастые подруги Лаванда и Парвати увидели новый внешний вид Биби. Потом спросили почему обе они голые.

Писк и восторженные обсуждения продолжились до поздней ночи.

Пришлось девушкам кое-что под Непреложным обетом рассказать. Не дело это — молодой девушке, на пороге созревания, общаться только с магиками — домовыми эльфами, горгульей, василиском и так далее. Нужно общение и с обычными сверстницами, сверстниками, учителями.

Глубоко в самых нижних ярусах Министерства магии, там, где располагался Отдел тайн, над огромным — метр в диаметре — доселе прозрачным, но уже не настолько, стеклянным на вид шаром нависли два одетых в серые мантии человека. Они с удивлением наблюдали за медленным изменением прозрачности шара и не смели дышать, дабы не вспугнуть грядущие события.

На столе рядом с подставкой шара лежал прозрачный прямоугольный лист. На его поверхности можно было заметить круглые пятнышки разной степени матовости и обозначения рядышком, на которые с надеждой подглядывали невыразимцы.

Со стороны шара разнёсся звук гонга и сотрудники Отдела тайн немедленно подняли лист, сравнивая пятна на нём с плотностью тумана в шару.

— Плюс один, Джон! Плюс. Один. Я в раздрае, не понимаю что происходит, но надо немедленно уведомить Кроукера. Пусть созывает Совет отдела, — сказал невыразимец, повернув к сослуживцу скрытое зеркальным щитом лицо.

— Хорошо. Я иду звать начальника, а ты продолжай наблюдения. И записывай каждое изменение. Надо удостовериться, что нарастание плотности магической энергии не эпизодическое явление, а идёт стабильными темпами, — ответил второй невыразимец, взмахнув неосознанно рукой.

На мгновение зеркальный щит его напарника развеялся, чтобы продемонстрировать ошарашенному взгляду его напарника взволнованное лицо немолодой женщины.

— Упс! Прости, Тонкс, я и не думал, что всё так сразу изменится.

— Иди, давай, не извиняйся.

В больнице Святого Мунго, в палате, где лежал Альбус Дамблдор, запищали датчики, прикреплённые к его телу, чтобы целители круглосуточно вели наблюдение за его состоянием. На данный момент состояние старика резко и неожиданно улучшилось и он открыл глазами. Огляделся. Белый потолок, прикреплённые к его рукам трубочки, по которым из стеклянных банок в его кровеносную систему вливались лечащие зелья, и помещение, в котором он находился, Альбус не узнал. Оно не было частью замка.

Всё стало понятно — он не был в родной школе, в больничном крыле Хогвартса. Невозможно! Как они посмели? Никто не должен был решать за него, где он будет лечиться и кто будет его лечить.

Кроме того, без своих артефакторных очков-половинок Альбус ни зги не видел из магических потоков и не мог бы, в случае необходимости, выбрать правильную стратегию общения с кем-либо из целителей, которые в скором времени должны были прибежать на звон датчиков.

Он повернул голову и — о радость! На прикроватной тумбочке лежали его очки и его волшебная узловатая палочка. Перегнувшись, как был весь обвешанный трубочками, он с усилием дотянулся до очков и немедленно нацепил их на своё законное место. Да-а, так уже можно было жить. Посмотрев сквозь стёкла-половинки, он увидел помещение, утонувшее в спокойном резедовом сиянии — что означало, что он выздоровел и с ним всё было уже в порядке. Он давно удостоверился, что если бы это было не так и он был бы ещё болен, сияние палаты было бы, в зависимости степени ухудшения здоровья, разной степени кроваво-красным.

Но сияние было зеленоватым. А раз так получилось, то нечего Альбусу прохлаждаться тут, в Мунго, забыв о своих обязанностях в школе. Всякое может в его отсутствие случиться, вплоть до чего-то, угрожающего основному Плану.

Не медля более, старик быстро выдернул из вен рук все иглы, взмахом палочки заживил образовавшиеся ранки и спустил свои костлявые, с редкими волосками ноги с кровати. Исподнее, мантию и туфли с загнутыми вверх носками он нашёл во встроенном напротив изголовья кровати шкафу. Одевание и обувание заняло у него меньше двух-трёх минут. Наколдовав зеркало до пола на двери шкафа, Альбус Дамблдор, повернувшись несколько раз, оглядел своё отражение и хмыкнул, довольный своим внешним видом. Затем нахлобучил на голову замысловато вышитый колпак, взмахнул бодро рукавами и энергично открыл входную в палату дверь. Коридор был пустым. Очень даже хорошо получилось, что никто не заметил его бегства из больничной палаты. Развелись тут всякие…

Он закрыл дверь за собой и зашагал к месту аппарации, не обращая внимание на пищащие датчики.

Две минуты спустя с другой стороны коридора прибежал целый полк целителей, медведьм и стажёров, они толпой ворвались в палату, где до недавнего времени лежал и умирал директор Хогвартса, профессор Альбус-много-имён-Дамблдор. Которого внутри, на койке не было!

Аппарация Альбуса напрямую в директорскую башню впервые за все годы директорствования не удалась. Дамблдор вдруг покрылся холодным потом. Неудача его испугала, озадачила и расстроила.

Он мысленно позвал Фоукса. Но и феникс не появился, чтобы мгновенно перенести своего хозяина. Не только это — он не отозвался по связи волшебник-фамильяр.

«А-а-а-а, это она вмешалась!.. — догадался старый колдун. — Наглая захватчица, дура безмозглая!»

Альбус аж взбеленился, представив себе, как схватит, обездвижит и долго будет круциатить эту, позволившую себя бросить ему, Победителю, Главе, Председателю, Директору и так далее, вызов пигалицу.

Где находится, скажите, пожалуйста, он — Альбус Дамблдор, наш Мерлин двадцатого столетия — и где она — магглокровная презренная идиотка Грейнджер — в уравнении сегодняшней эпохи? Кто ОН и кто она? Сравнений нет!

Но факт отжатия феникса так и оставался фактом.

Следующее, что сделал Альбус, была аппарация ко входу в паб его брата Аберфорта в Хогсмиде. Там, под ошарашенными взглядами немногих посетителей, он с независимым видом прошагал в задние помещения заведения, где находился камин. Бросив горсть летучего порошка в огонь, он крикнул:

— Кабинет Альбуса Дамблдора в Хогвартсе, директорская башня! — пламя не изменилось на изумрудное. Связь не установилась. Да что это тако-йе-е-е? Она что, узнала, обрадовалась и сломя голову, побежала принимать должность? — А-а-а-ах-х-х-х, схвачу её и зааважу!

Второй раз пробовать попасть в замок каминной сетью, но через другой камин, Альбус не посмел, а вдруг опять облом! Оставался последний шанс — несанкционированный проход между «Кабаньей головой» и «Выручай-комнатой» в замке, который они с Аберфортом в своё время вместе создали. Местом входа с этой стороны они выбрали портрет их общей сестры Арианы, погибшей от шальной Авады давным-давно от руки одного из троих дерущихся насмерть молодых сорвиголов — его, Альбуса, Аберфорта и Геллерта. Э-эх-х, молодость!..

Нарисованная рыжеволосая девушка, заметив, кто её беспокоит, сердито повернулась спиной к старшему брату, злобно сверкнув потемневшими от ненависти глазами.

— Арри, сестрёнка, прости меня, — в сердцах выговорил старик, потрогав полотно картины.

Девушка, словно почувствовав касание, встряхнула плечиком и зашагала вглубь картины. Вздохнув, старик перешагнул через рамку и последовал за удаляющейся сестрой. Доживёт ли Альбус однажды до прощения сестрёнки?

Выручай-комната была, как обычно, до потолка завалена хламом.

Хлам ли это или горы сокровищ, Альбус не знал потому, что домовики наотрез отказывались входить в комнату Ровены и разгребать завалы. Так или иначе, выносить отсюда что-либо из вещей, не лично здесь оставленное, было невозможно — ходила между его сверстниками во время его здесь обучения такая молва. Внутри Выручай-комнаты Альбус никогда и ничего не оставлял, так что случай для проверки этой молвы не представлялся. Так прошли годы его обучения, потом учительствования, директорствования… Порой, само существовании комнаты Ровены начисто забывалось им. Находил ли кто-то из учеников Выручайку — не было возможность узнать так, как замок о происходящем на восьмом этаже молчал.

Но Аберфорт не забыл и однажды предложил старшему брату создать проход из паба в замок именно в этом месте. Рылся ли Аберфорт в складе забытых вещей, Альбус не знал. Но сам факт, что бизнес трактирщика процветал, о многом говорил.

Появившись здесь впервые за многие-многие годы, Альбус с любопытством оглянулся. По инерции потянулся по магической связи к замку, чтобы полегче определить, есть ли в складе забитых вещей что-то интересное и стоящее и… упал на пол на пятую точку.

Связи с замком не было. Совсем. Тишина полная.

Что дальше делать и как ему быть?

Надо, для начала, выбраться из хламохранилища, найти глупую магглокровку, заманить её в пустую классную комнату и убить. Тогда к нему вернётся всё своё — Фоукс, директорская должность, контроль замка. Главное, действовать быстро, пока обыватели не разузнали о расстановке фигур в магической школе. Иначе, прощайте почёт, преклонение, уважение, жирные зарплаты! Нет-нет-нет.

Решительным шагом Дамблдор отправился ко входной двери в Выручай-комнату и дёрнул за ручку. Та даже не поддалась нажиму его руки. Словно была одним целым с дверным полотном.

Нажав на неё ещё несколько раз, но абсолютно безуспешно, старик взбеленился. Рыча, он сделал несколько шагов назад и кастанул на дверь Бомбардой. Мощь заклинания утонула в препятствии, как камешек, брошенный в воду — возникло несколько концентрических кругов и ничего.

На глаза Альбуса упала красная пелена. Он начал бегать туда-сюда, ничего не видя вокруг себя и ничего не желая видеть. Его палочка упала где-то по зиг-загообразному хаотическому пути — настолько он был в отчаянии. И в приступе крайнего расстройства Альбус дёргал свои длинные снежно-белые волосы, выдёргивая целые пучки.

Какой-то шкаф возник внезапно на его пути и он в него Дамблдор треснулся со всей дури головой.

Мир перед глазами старика померк и он грохнулся в обморок.

Поверх распростертого тела бывшего директора Хогвартса упали ранее оставленные на полках шкафа предметы. Среди которых сверкнула сапфирами прекрасная, покрытая патиной времени диадема.

1) рус. Никогда не щекочи спящего дракона

Вернуться к тексту

2) изображения богини-кобры Уаджи́т

Вернуться к тексту

Через час по проходу в сторону таверны «Кабанья голова» бодрым шагом шагал Альбус Дамблдор. Но между тем Альбусом, кто пришёл по проходу, и тем, кто уходил, были «две большие разницы». И первая из них — за артефакторными стёклышками очков-половинок ЭТОГО плясали красные искорки. Второй же была его почти восстановленная душа.

Тайна «Светоча» Альбуса состояла в том, что однажды он наткнулся на книгу Герпия Злостного «Волхование всех презлейшее» и, прочитав её, соблазнился. А соблазнившись, он сделал свой первый хоркрукс, запечатав часть своей души в золотой снитч, который выиграл, будучи ловцом своей команды по квиддичу. Так он навсегда простился с лишней, по его мнению, совестью, которая со смертью сестры мучила и мучила, мучила и мучила…

Позже, будучи уже преподавателем Трансфигурации в Хогвартсе, он создал свой второй хоркрукс — делюминатор, вещицу очень полезную, когда нужно лазить в маггловский мир под покровом ночи. В двадцатом столетии магглы окончательно обнаглели, придумав себе яркое ночное уличное осветление, способное иногда мешать колдовству в обычном мире. Да? Вы, что, забываете, что палка всегда о двух концах? Раз магия мешает электричеству, то не может быть и наоборот, что ли? Вот и удивляйтесь теперь — электричество со своей стороны тоже мешает магии!

То есть, на момент, когда в школу поступил маленький Том Риддл, его учитель был уже с ущербной душой — без совести и без запретов в своём стремлении к власти. В маленьком приютском одиннадцатилетнем мальчишке Альбус Дамблдор встретил своего, так сказать, «собрата по страху смерти». И подсунул ему урезанную копию книги Герпия Злостного.

И испугался за себя. Ну и силища оказалось у полукровки Гонтов! Вот, что значит кровь Слизерина! Не прошло и полгода, как Том уже сбацал себе первый хоркрукс в своём маггловском дневнике — тетради в твёрдом переплёте, украденной им где-то в Лондоне. Альбус почувствовал, что шустрый парень его перегоняет и не придумал ничего лучше, чем сотворить себе ещё один хоркрукс, использовав как вместилище части своей души — сочувствия к ближним — в самой банальной детской книжке «Сказки барда Бидля».

Так бы он и жил, соревнуясь со своим учеником в количестве якорей себя любимого в материальном мире, если бы Том Риддл не исчез внезапно из поля зрения уже директора Дамблдора в день, когда тот отказал ему в должности преподавателя ЗОТИ.

А потом зарвавшийся ученик вернулся в Англию с новым титулом, самостоятельно назначив себя Лордом Судеб Волдемортом. После многих лет. За это время приоритеты профессора Дамблдора несколько поменяли направление, он бросил науку и стал рваться к власти. А как же иначе, если у него были все условия, чтобы преуспеть? Уже был заработан незыблемый авторитет Победителя зачинщика ВМВ, злейшего Тёмного лорда Геллерта Гриндевальда. У Дамблдора давно совесть как таковая отсутствовала, что такое «сочувствие к ближним» он давно забыл, а в стремлении любой ценой получить всю возможную в волшебном мире Британии власть, запретов у него не существовало и вовсе.

Всё шло по Плану, если бы одно случайное решение не разрушило старательно возводимую конструкцию — много лет лелеянную, выпестованную — как карточный домик.

Гермиона Грейнджер своим появлением в директорской башне, куда её призвали, чтобы пожурить за отказ от прошлогодних договорённостей с директором Хогвартса, умножила на ноль всю жизнь Альбуса П.В.Б. Дамблдора. Все его хитроумные игры на политической арене, все его далеко идущие планы по выращиванию сосуда — мальчика из Перевеллов — для собственных нужд, для вселения в него после своей смерти. Летели чёрту на кулички бесконечные переплетения и расчёты кого с кем скрестить, кого убить, кого возвысить, кого безвинным заточить в темницы Азкабана — только с той целью, чтобы заветный мальчик сам упал, как спелая груша, в руки своего едока. И что теперь?

Теперь, слава Мерлину и его кружевному исподнему сиреневого цвета, в игру вступила внезапно появившаяся на игральном поле улучшенная версия Главного игрока, объединившаяся со своим считающимся в среде обывателей «главным врагом» лордом Волдемортом. Этот плюгавый «наследник Салазара Слизерина» Том Риддл оказался хитрющей заразой, заключившей свой хоркрукс в диадему самой Ровены Рейвенкло.

Когда Альбус Дамблдор налетел на тот шкаф в Выручай-комнате и упал навзничь в обморок, диадема с её «особой» начинкой приземлилась аккурат на его живот. Там и осталась. И хоркрукс Тома Риддла, почуяв возможного преемника, активизировался, излучая призывные флюиды в беззащитный мозг старика. Тем самым способствуя быстрому приходу Альбуса в сознание.

Рука Альбуса потянулась к красивому украшению, чтобы рассмотреть получше, что же такое восхитительное упало с неба, и — случилось то, чего не должно было с ним случаться в принципе. Прикоснувшегося рукой к металлу старика одолело страстное желание примерить это женское украшение на свою голову. Для этой цели Альбус снял с головы свой вельветовый колпак и напялил на его место диадему.

И упал вторично в обморок.

Придя через некоторое время в себя, он был уже не совсем Альбусом П.В.Б. Дамблдором. Но и не дотягивал полностью до Томаса Марволо Риддла. Можно было назвать это существо Дамбл-Морт.

То, что добавил хоркрукс Тома к его ущербной душонке, превратило Альбуса из просто бессовестного и равнодушного к последствиям собственных ошибок человека в такое же, но дополнительно уже злое, обиженное, бессердечное, беспардонное и жадное к власти существо.

Это существо с нахлобученным поверх диадемы Ровены Рейвенкло колпаком вышло из портрета Арианы, отряхнуло мантию и ушло из таверны, развевая за собой серебряные пряди бороды. Не удосужилось попрощаться с Аберфортом, с братом своим — словно, не узнав того. В сторону мутных завсегдатаев трактира оно даже не посмотрело. Захлопнув за собой входную дверь, это существо аппарировало, пропав из виду всех упомянутых.

— Эйб, что с братом? — выкрикнул один из посетителей. — Ходит, как заимперенный.

— А я откуда знаю? — пожал плечами Аберфорт, показывая этим, что ему пофиг, что там с Альбусом стряслось. Но червь сомнения в голове трактирщика поселился и он сделал себе заметку поинтересоваться, откуда это его старший брат пришёл, куда ушёл и что там с ним происходит.

* * *

Всю следующую неделю после Ритуала и до возвращения излеченного от всех болячек в Мунго Поттера Гермиона Грейнджер изображала главного персонажа мультяшного сериала «Шоу тайного агента Сквиррела»⁽¹⁾. Её однокурсницы Лаванда Браун и Парвати Патил старательно помогали своей подруге оставаться вне зоны внимания школьного персонала, студентов и представителей Попечительского совета, которые, чем-то настороженные, два раза за последние семь дней объявлялись в Хогвартсе. Ходили, разнюхивали, оглядывались… Шептались за Преподавательским столом под прикрытием Чар приватности.

Домовики не раз докладывали новой директрисе, в которой души не чаяли, видя её такую молоденькую, несмышлёную, что Попечители пытались проникнуть в директорскую башню Дамблдора. Пытались, но входа не было, так как горгулья на страже не стояла, а сам проход к движущейся лестнице наверх отсутствовал, от слова «совсем». Не то чтобы трёхступенчатая башенка — этот прыщ на теле замка — куда-то пропала, нет. Она была там, но без окон. А как показали проверки — и без пустот внутри себя. Словно в ней до недавнего времени не было гигантского, тешащего самолюбие Альбуса Дамблдора кабинета, в позолоте, в бархате и кристаллах.

Домовые эльфы, сверкая глазками и старательно пряча ухмылки, божились, что бетон сам по себе появился и сам собой заполнил все пустоты (после того, как всё-всё было оттуда вытащено и спрятано в новой директорской башне, уже новой директрисы школы).

Новая, упомянутая невзначай, директорская башня была построена домовиками Хогвартса в подарок трогательно молоденькой директрисе за одну ночь. Ночь Ритуала. При возвращении обратно в замок, проход отправил её сперва в спальню второкурсниц, а потом, вместе с птенчиком феникса и омолодившейся горгульей, в уже пригодные для обитания новые помещения. Они находились рядом с башней факультета Гриффиндор, перед входом к ним на пост стража сразу приступила горгулья, получив пароль доступа фразу «Не злоумышляйте». Хм.

Утром после Ритуала, принесённый за пазухой Гермионы птенчик феникса, проспавший всю ночь в гнезде из волос своей новой хозяйки, уже подросший, оперённый и размером с два кулачка своей хозяйки, бодро закурлыкал. Тем самым, он её разбудил и сразу привлек её внимание к себе. Посмотрев на своего фамильяра, ночью ещё совсем голенького, Гермиона ахнула. И потому, что тот так быстро подрос, и оттого, что его оперение было далеко не ало-красным, как раньше.

Как так? Хм. А что там говорил перед самым Ритуалом дракон? «Готова ли ты сгореть?»

То есть, что получалось? Что в том огне все участники сгорели и, умирая, возродились вновь, во что-то новое? И она, и василиск, и горгулья, и феникс. И Биби.

О! Дракон-хранитель упомянул некий тысячелетний цикл… Дракон неспроста спрашивал, прошло ли уже целое тысячелетие.

По той же причине Биби уже не выглядит как серый инопланетянин из дешёвого маггловского фантастического фильма, а горгулья-страж — вся переливается перламутровыми оттенками. На себя Гермиона ещё не смотрела, зато её Фэнхуан, как она в приступе любви назвала возродившегося из пепла птенчика, был бело-золотым с круглыми бирюзовыми глазами и маленьким золотым клювиком. А это совсем не Фоукс Дамблдора. Это совсем другая и только её птица-фамильяр!

— Ой, мой маленький Фэнхуан! — воскликнула девушка, поцеловав увенчанную забавными золотыми пёрышками голову птички. — Ты голоден? Биби!

Лёгкий хлопок оповестил о появлении её личной эльфийки.

— Биби, почему ты ещё голая?

— Биби виновата, Биби не знает, чем одеться. Госпоже нужно подумать о своей Биби, иначе та будет ходить в этом виде.

— Что? Биби, быстро принеси мне все мои вещи. И те, что в спальне, и те, что в комнате, где я делала домашние задания.

— Биби всё сделает! — пискнуло маленькое остроухое создание и с хлопком исчезло.

Через минуту на полу комнаты стали появляться её вещи. Пара замковых домовиков немедленно принялись устраивать всё по шкафам, на маленьком туалетном столике перед огромным зеркалом. Другие две домовички зашуршали за дверью, ведущей в ванную комнату.

Вторая дверь вела, вероятно, в помещения, устроенные для её индивидуальных занятий, исследований и тренировок.

Гермиона побежала сначала в ванную комнату, чтобы посмотреть на себя в зеркале. Мамочки, ЭТО снова проявилось — она была белобрысая, синеглазая Малфоиха, хех.

Когда девушка впервые показала свою ДРУГУЮ внешность маме, она грохнулась в обморок, надо постепенно приучать родителей, что их дочка уже дир… А-а-а, надо уведомить их, что она… Да что это такое?

Её скрутило от острой внезапной боли и она согнулась пополам. Боль в области сердца сковала её, не позволяя дышать.

Что? За что?

Вся её кровь, как ей показалось, хлынула в голову и ей почудилось, что голова вот-вот взорвётся. В ушах зашумело, перед глазами появились чёрные круги, всё потемнело и Гермиона, упав на холодный пол ванной комнаты, потеряла сознание.

В темноте прозвучал набатом её собственный голос: «Папа, я клянусь жизнью и магией, что не буду соваться, как в прошлом году, в разные необдуманные приключения. Что буду сидеть ровно и учиться.»

Ага, дорвалась, дура, до отката. И почему не умерла?

О, но она УЖЕ УМЕРЛА ночью. Клятва сработала одновременно с ритуалом, а откат догнал её уже ослабленным. Уф-ф-ф.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Кажется, выкарабкалась и приходит в себя.

Пришла в себя от криков и причитаний десятков домовых эльфов, которые, не зная, что предпринять, так как приказов не поступало, заливали её потоками воды. Холодной.

— Перестаньте, утопите меня в этой воде! — крикнула она, наглотавшись жидкости. — Немедленно подсушите меня и принесите мне трусы и маечку! Надо к урокам приготовиться. Так, достаточно. Уходите все, Биби, останься, — эльфийка была всё ещё неглиже и хлопала огромными, невинными глазами. — Слушай, из башни Дамблдора принесли все его вещи. Сегодня займись ими, рассортируй. Выбери несколько мантий бывшего директора, которые тебе и Добби понравятся, и пошей себе и ему шёлковую одежду.

— Биби благодарна, моя госпожа. Добби тоже обрадуется.

— Ладно. Я сейчас должна сосредоточиться, вернуть свой узнаваемый внешний вид шатенки и отправится на завтрак. Ой, надо с девушками поговорить, придумать им какое-нибудь специальное задание, чтобы они не слишком переживали, что не могут всем и вся растрезвонить новости.

Надо было поспешить с исследованиями Зеркальной магии. Враги не дремлют, месть, как говорится, блюдо холодное, но кто-то ждать, чтобы остыло настолько, не будет. Она должна быть во всеоружии и готовой к нападению.

* * *

После обеда у второкурсников Грифиндора занятий не было. Вернувшись незамеченной в свои личные помещения, взяв сначала у Лаванды и Парвати обещание не тревожить её, пока она сама не будет готова общаться и рассказать им всё, Гермиона занялась работой.

Присев на высокий стульчик за рабочий стол у окна, Гермиона выстроила перед собой флаконы, коробочки и склянки с необходимыми ингредиентами и приготовилась колдовать. Первый опыт она начала с одним из маггловских зеркалец. Самым трудным, но не невозможным для неё казалось отделение стекла от его покрытия на задней стороне — защитной керамической спинки вместе с серебряной амальгамой. При этом, не разрушив керамику, не нарушив совершенство микроскопического слоя серебра.

Получилось с третьей попытки.

Без стеклянной защиты серебро было похоже на жидкий лист, плавающий в воздухе.

Жидкие ингредиенты испарялись и в таком виде наносились в определённой последовательности тонким нанослоем поверх серебра. Потом произносилось заклинание Зазеркалья, а чтобы туда образовывался вход, вливалось сумасшедшее количество магии. Вход запечатывался вторым заклинанием моментально, как только серебряная поверхность превращалась в окно «туда и обратно», чтобы разные хтонические сущности не успели проникнуть в наш мир. Стекло немедленно возвращалось на своё место и зеркало становилось безопасным до поры до времени. Зазеркалье было штукой слишком опасной, чтобы играться с ним, и Гермиона вся обливалась холодным потом, пока частью сознания и маленькой струйкой магии поддерживала хрупкий зеркальный слой без повреждения и без саморазрушения из-за собственной его тяжести.

Закончив, Гермиона держала в руках маленькое обычное с виду зеркальце, готовое открыть путь в Зазеркалье после кодового слова. Связка Aperrium-Clauderum работала и здесь.

Осталось придумать только, как сделать из зеркального кругляша вещицу, не привлекающую лишнее к себе внимание и, одновременно с этим, удобную для быстрого применения.

Честно говоря, Гермиона боялась. В любом случае, Дамблдор — отнюдь не старикашка-маразматик и так просто свои позиции терять не собирается. Так или иначе, она продолжает быть обычной второкурсницей Гриффиндора с кучей недругов на факультете. Некоторые из них не просто недруги, а настоящие враги. Те же Уизли, все до единого.

* * *

Опустошив свою банковскую ячейку подчистую, Альбус Дамблдор аппарировал в Литлл-Хэнглтон, в давно пустующий дом маггловских родственников Тома Риддла. В этом месте никто из ныне живущих волшебников не подумает искать убежавшего из больницы Святого Мунго директора. Наложив на поместье антимаггловские чары, выгнав тем самым почему-то поселившегося в садовом сарае старика-маггла, Дамблдор вошёл в здание как к себе домой. Призвал по имени своего личного домовика из Хогвартса, чтобы прибраться здесь, произвести кое-что из ремонтных работ, но тот не появился.

Чертыхнувшись, Дамблдор произвёл палочкой заклятие Патронус и чуть не упал от неожиданности. Вместо серебристого феникса, из кончика его узловатой палочки выскочил длинный тёмный шланг — змея. Придя в себя, собравшись при помощи такой-то матери, он отправил патронуса Северусу Снейпу с приказом немедленно явиться и продиктовал координаты аппарации.

Так даже получилось лучше. Северус будет куда более шустрым и явится немедленно.

Действительно, не прошло и получаса, как к воротам, ведущим в парк, аппарировал ручной Пожиратель Альбуса. С самым хмурым и озадаченным видом. Врата отворились сами, приглашая гостя войти. Темнее тучи, Снейп прошагал всю дорогу до обшарпанного здания красивого когда-то особняка. Перед зияющим проёмом входной двери его одолело сомнение: стоит или нет перешагивать порог. Но змею эту он помнил со времён молодости, это был патронус Тёмного лорда. Значит что? Ясно, что значит, если с утра чёрная метка у него активизировалась, ожив и почернев, как в дни величия Повелителя. Приказ явиться поступил ближе к вечеру.

Снейп не мог не подчиниться. Метка сразу начала нестерпимо гореть, как только он подумал бросить всё, взять межконтинентальный портключ, которым запасся давным-давно, и отбыть на другой конец планеты. Но змея грозно зыркнула немигающими с вертикальными зрачками глазами и воля мужчины стекла из него, превратившись в лужу.

На верхней площадке лестницы его ожидал не лорд Волдеморт, а Альбус Дамблдор собственной персоной. Увидев его, Снейп взревел:

— Альбус, какого чёрта ты вызываешь меня патронусом Тёмного лорда? А?

— Северуссс, мой дорогой зззелеваар, давай поговорим ссссначааала… — зашипел старик голосом Лорда. — Давай присссядем и я тебе ссскажжу, что от тебя я хочшууу.

— Альбус, ты меня пугаешь!

— Не надо, мой мальчшшик. Теперь ссслушай меня. Ты должен уговорить Люцсссиуссса похитить из шшшколы одну девочку и убить её. Затем украсть и привести ко мне Поттера.

Из-за очков-половинок сидящего на пыльном кресле Альбуса, пока старичок гладил свою длинную белую бороду, на Снейпа смотрели не васильковые мерцающие глазки директора, а жуткие красные глазища Волдеморта.

— Кто она, эта девочка? — с упавшим голосом спросил декан Слизерина.

Если он, поклявшийся при поступлении на работу полноценный Клятвой преподавателя, посодействует похищению одной… нет — двух учеников школы, его ждал нешуточный откат.

— Гермиона Грейнджер, второй курс Гриффиндора, — отчеканил Дамблдор.

— Почему? Чем она провинилась перед тобой, зачем убивать девчонку?

— Так надо. Во имя Всеобщего блага, эта девочка должна не только исчезнуть, она должна у-ме-реть, Сссеверуссс. Понятно тебе? Завтра вечером должен закончить с этим. И Поттер должен сидеть у моих ног связанный, не покалеченный, живой. А теперь, Круцио, мой мальчик. Круцио! Круцио! Круцио! Ты слишком зарвался, Северус! Исполняй! Как закончишь, явись на доклад!

1) https://ru.kinorium.com/55273/

Вернуться к тексту

Дети Уизли отбыли на похороны отца и их не было целых три дня.

Внезапно в новую директорскую башню прилетела сова из волшебного банка с письмом, адресованным новому директору «Кто бы он не был». Формулировка так себе, но настроение мисс Грейнджер она неимоверно повысила.

Глубоко почитаемый мистер/миссис/мисс Директор/Директриса школы Колдовства и Чародейства Хогвартс!

Клан Гринготтс имеет удовольствие поздравить Вас с избранием следующим Руководителем Школы для юных волшебников и ведьм. Мы, представители банка Гринготтс, надеемся на обоюдное сотрудничество и в дальнейшем. В связи с этим, мы приглашаем Вас в любое, удобное для Вас время, посетить банк и пересмотреть договор между Хогвартсом и Гринготтами.

С уважением:

Я, Рагног Могучий рукою, Второй.

«Ну, раз в любое время, — подумала новая директриса, — значит, придётся идти ночью. Как раз и посвятят её коротышки в некоторые вопросы управления школы. Упс! Портреты бывших директоров надо на стены повесить».

Пора разбираться и в барахле Дамблдора, может что-то из его хитроумных и далеко идущих планов всплывёт, а то — Всеобщее благо, да Всеобщее благо. Надоело до зелёных чёртиков!

Поппи Помфри, после обеденного приёма пищи в Большом зале, загадочно подмигнув девушке, позвала её посетить Больничное крыло и мисс Грейнджер сразу последовала за доброй медведьмой. Её уход сопровождался подозрительным взглядом двух пар глаз с Преподавательского стола — Северуса Снейпа и Минервы МакГонагал.

Снейпа, по причине необычного задания своего… своих, а-а-а, ненавижу! — всё-таки своих объединившихся сударей. Но так даже легче жить — там, где доносишь, там тебя и пытают Круциатусами. Нечего бегать туда-сюда, аппарировать и так далее. Было и что-то выигрышное в появлении составного Дамбл-Морта — он не жрал сладости, как бешенный, и никого присоединиться к поеданию СВОИХ любимых сладостей не звал. Лишь приказал Северусу привести ему кого-то из хогвартских домовиков в услужение. Тот привёл ему своего домового, персонально привязанного к нему как декану одного из факультетов школы эльфа Тринки.

Тринки странно ухмыльнулся, когда ему сообщили, что ему приказывают прислуживать одному очень могущественному волшебнику, который предлагает полноценную связь хозяин-домовик.

— Тринки будет и без связи служить тому волшебнику, профессор Снейп, сэр. Если профессор Снейп отдаст меня постороннему человеку, Тринки не сможет больше служить профессору. А Хогвартс не зачислит профессору новый эльф, сэр! — сверкнул глазами домовик, выкручивая в трубочки свои уши. — Тринки откажется, сэр.

— Ладно, раз невозможно, значит — невозможно. Будешь временами обслуживать того волшебника, пока я занят, — вздохнул в предвкушении бодрящего Круциатуса Снейп.

Зелье для подавления ощущений от второго Непростительного он наварил в промышленных количествах сразу после первого призыва и уже два дня регулярно его принимал. Превентивно.

Дамбл-Морт, чёрт!.. И зачем ему Грейнджер, эта никчёмная магглокровная заучка? Кому она может быть так интересна? Кому дорогу перешла настолько, чтобы заслужить за это смерть? Дамблдору, Тёмному лорду — да не смешите мои… Так или иначе, Люциуса надо ставить в известность, чтобы тот вовремя прибыл в школу. Надо Всезнайке назначить отработку, а там уже и… Да жалко девчонку. Чёрт-чёрт, как жжёт заразза-метка!

Схватившись за левое предплечье, профессор Зельеварения и штатный Ужас Подземелья спешно выбежал из Большого зала, чтобы побыстрей добежать до границы Анти-аппарационного щита и отправиться на зов хозяе… хозяина.

Минерва МакГонагалл тоже проследила за спешным уходом из Большого зала Гермионы Грейнджер, своей любимой ученицы. Побег Северуса Снейпа прошёл мимо её внимания.

Последние несколько дней для Минервы, официально назначенного Альбусом Дамблдором замдиректора, были странными. После стольких лет работы в Хогвартсе она перестала ощущать неразрывно, как ей казалось, спаянную связь её магического ядра с самим замком. После принесённой в пятидесятых Клятвы честно, бескорыстно и преданно исполнять должность декана Гриффиндора и заместителя директора, замок немедленно подключил Минерву к себе для подпитки и, согласно Уставу волшебной школы — в Круг осведомлённых должностных лиц, в числе которых состояли деканы всех четырёх факультетов, сам директор Дамблдор, завхоз Филч и медведьма Поппи Помфри. Благодаря этой связи, каждый из этих семерых знал приблизительно самочувствие, эмоциональное состояние и местоположение каждого ученика на территории замка. И немедленно — хотя, с годами, скорость реакции несколько притупилась — при первом сигнале, что кому-то из детей что-то угрожает, идти на помощь.

Как вдруг, недавним утром совсем внезапно она проснулась и на автомате прислушалась к тому, как обстоят дела в башне Гриффиндора, где ЧП были нередким явлением. И ничего не ощутила. Словно её отрезали от замка. Чувство не самое приятное — как если бы слух у неё до вчера исправно работал и вдруг наступила полная тишина. Это могло означать только одно — что Альбус неспроста попал в Мунго, не иначе, как Хогвартс отверг его в качестве директора школы. А заодно с ним и должности деканов, замдиректора, завхоза и медведьмы внезапно тоже стали вакантными.

Остальные деканы пока что держали рты на замках и не заикались о происходящем, как делала и сама Минерва МакГонагалл. Все сидели ровно, ждали прояснения ситуации.

Или у остальных её коллег всё было в порядке? Как узнать, не подставившись, как?

* * *

— Мисс Грейнджер, я всё вижу, от моего взгляда ничего не укроется. Вас поздравлять? — начала с места в карьер выяснять субординацию мадам Помфри, никак не смущаясь внезапно зардевшейся девушки. — Вижу, что я права. Ну, поздравляю с должностью директрисы, мисс Грейнджер. Желаю вам долгих лет управления школой Хогвартс и ясного ума, чтобы не подставляться, как Альбус Дамблдор. Говорила я ему, что допрыгается он со всеми его хитросплетёнными игрищами, но кого он, кроме себя любимого, когда-либо слушал? Ну, что такое? Что ты, деточка, расплакалась? Ну, не надо, не надо… Тётушка Поппи всё-всё тебе расскажет, объяснит…

И добрая медведьма, приобняв худенькие плечики девушки, увела её внутрь своих помещений и усадила в кресло у окна.

— Чаю хочешь? — спросила она.

Гермиона покачала отрицательно головой, разревевшись ещё сильнее.

— Что такое, а? О-ох-х… И что делать?

Сквозь слёзы второкурсница пробормотала неразборчиво:

— Прошуваспрошуваспрошу…

— Что просишь, милая?

— Я сама никак не справлюсь, — прогнусавила Гермиона. — Мне нужно лицо для представительности перед публикой, лицо взрослого человека. Мне нужен кто-то, кому я могу довериться и кому во внешнем мире поверят. Мой заместитель.

Некоторое время Поппи Помфри обдумывала неожиданно разумные в устах молоденькой ведьмочки слова. Действительно, её поднимут на смех, объяви девчонка, что директор Хогвартса — она, ученица Гриффиндора, второго года обучения. Магглокровная.

Чистокровные семьи сразу заберут своих чад из замка и отправят тех учиться в Шармбатон или в Дурмстранг, или куда-то там вне Британии. И станет мисс Грейнджер директрисой пустой школы.

— Кого ты имеешь в виду, милая? — заглянула мадам Помфри в опухшие от плача кар… А! Что это такое? Почему глаза Гермионы внезапно синими стали? — Мисс Грейнджер, что с вами?

— Я-я-я-а-а, … с недавних пор ЭТО у меня приключилось. Оно не опасно, просто у меня частичный метаморфизм.

— А ну, покажи! — поставленным голосом медведьмы со стажем приказала Поппи.

И ахнула. Во как. Белокурая, синеглазая, надменная, истинная Малфой. Значит, неспроста на накидке одного из эльфов Гермионы стоял герб этой семьи.

— Понимаю, деточка, хотя… Люциусу не завидую.

— Мадам Помфри, могли вы побыть на некоторое время, пока я подрасту, замдиректора? Да? — вдруг вскинулась девушка, вернув свой обычный внешний вид. Во избежание конфуза, если кто-то заявится в Больничное крыло. — Прошу вас, прошу! Я никому здесь не доверяю.

— А ваша декан Минерва МакГонагал чем не угодила? Она свою работу давно знает, справляется со своими обязанностями отменно.

— Может и справляется с некоторыми направлениями — программу подготовить, финансы распределить…

— С финансами расправлялся сам Альбус, — прервала её Поппи Помфри. — Это он никому не доверял.

— Вот, видите — никому не доверял. А как я могу довериться своей деканше, которая в прошлом году с лёгким сердцем отправила нас, четверых первокурсников, ночью на отработку в Запретный лес ловить неизвестного злодея, убивающего единорогов? Или отмахнувшейся от нас троих, когда мы ей пожаловались, что Философский камень под угрозой? Или назначившей Гарри ловцом, когда он сел на метлу впервые в тот день? Ни-ког-да! Она того не заслужила, не быть ей больше ни замдиректора, ни деканом Гриффиндора. Прошу вас, мадам Помфри!

— А Филиус Флитвик? Чем он вам насолил?

— Ничем. Но не дело это — предпочесть декана чужого факультета себе в заместители, профессор МакГонагалл обидится. Может и откажется вообще быть преподавателем в дальнейшем. Из остальных преподавателей я никого не знаю, Аргус Филч вне классификации. Остались только вы. У всех в Хогвартсе к вам большой респект и уважение, только вы стоите в стороне учебного процесса, но все школьные политические игры вам глубоко понятны. Что, согласны?

— Мне надо подумать, мисс Грейнджер.

— Конечно, у вас на раздумья есть целых десять минут. Биби, принеси нам с Мадам Помфри чай с молоком и мёдом!

Возникшая на две секунды эльфийка свела с ума добрую медведьму своим внешним видом — шёлковой накидкой вырвиглазного цвета фуксии с вышитыми золотой ниткой звёздочками. Это и склонило чашу весов в сторону её согласия на должность замдиректора Хогвартса на следующие пять-семь лет. И мадам Помфри согласно хмыкнула, что привело Гермиону в восторг.

— Приготовьтесь, вечером, после десяти мы поедем в Гринготтс перезаключать с гоблинами все договоры, мадам Помфри, — сказала напоследок мисс Грейнджер, выпила чай одним глотком и убежала на занятия.

Поппи встряхнула головой, проговорив про себя:

— Влипла, да? Влипла. И как я Минерве это объяснять буду?

Во время обеда почти незаметно в Большой зал проскользнул Гарри Поттер и, двигаясь чуть боком, приблизился и сел рядом с Гермионой. Та, заметив периферийным зрением, что кто-то садится на соседнее место, повернула голову и чуть не подавилась от удивления.

Поттер выглядел… выглядел здоровым. Исчезла желтизна его блеклой кожи лица, его волосы перестали торчать грязной неравномерной длины проволокой, шрам на лбу отсутствовал от слова совсем. Отсутствовали и его отвратительные очки-велосипеды, которые мальчик часто ломал, лепил скотчем и всё равно опять ломал. Она репарила их, до поры, до времени — до следующего их падения на каменный пол.

Поттер был тихим, ел медленно и стрелял глазами в её строну.

— Привет, Гарри! — воскликнула Гермиона. — Тебя не было целую неделю, у тебя столько болячек нашли?

Тот только кивнул головой, потупив взгляд, и покрылся красными пятнами. Молчал, подозрительно уставившись в свою тарелку. Девушка вгляделась в профиль темноволосого парнишки и вдруг заметила его подрагивающий подбородок. Он не смеялся, он беззвучно плакал. Да что ж такое!

Он посмотрел на свою соседку глубокими, как лесные озера глазами и она вздрогнула. Тот нуждался в её поддержке.

— Гарри, после обеда, — тихо сказала она и заметила, как тот расслабился, напряжение его отпустило, — никуда не ходи, нам нужно поговорить о многом.

Лаванда Браун, которая сидела с другой стороны Гермионы, тихо хихикнула.

После обеда у второго курса Гриффиндора и Слизерина были Чары и Зельеварение.

Филиус Флитвик старался изо всех сил держать планку и не показывать никому, особенно — младшим курсам, что с ним что-то не так. Хотя, всё было не так. Он продолжал числиться на бумаге деканом Рейвенкло, но уже несколько дней реально им не был. Это было необычно, это было неприятно, но что поделаешь. В Хогвартсе произошёл аврал, школа осталась без действующего директора — а, следовательно, и без школьной администрации. Аврорат вместе с Попечительским советом всю неделю шныряли туда-сюда, хмурились, но о своих наблюдениях и выводах обе стороны умалчивали. Интересно, если директора у школы не было, кто об этом уведомил Аврорат?

Сегодня утром к Филиусу прибыло из Гринготтса сообщение, что всё-таки замок выбрал себе управляющее лицо из находящихся в его стенах волшебников. Во время завтрака он старательно вглядывался в своих коллег, чтобы вычислить, кого предпочёл вместо Альбуса магический Источник Хогвартса. Безуспешно. Все сидели с каменными лицами, поглощали пищу как роботы, только Минерва выглядела дёрганной. Как опущенная зимой в холодный водоём кошка.

Второкурсники пришли и расселись, как обычно, по факультетам: Гриффиндор занял места у окна, Слизерин — у стены. Между учениками обоих факультетов сегодня царило странное перемирие. Может быть, отсутствие одного из отпрысков Молли Уизли сказывалось на дисциплине так удачно? Надо было сравнить с четвёртым курсом, где учились аж два мальчика Уизли, близнецы Фред и Джордж. Но и так всё было понятно. Предатели — они во всём предавали, даже сокурсникам мешали спокойно учиться и усваивать магические умения.

А Поттер внезапно вернулся из Мунго! Увидим как он поведёт себя в отсутствии своего раздражителя Рональда.

Филиус к сыну Лили Эванс относился с большой долей сожаления — тот никак не блистал на его занятиях, не то что его мама. Э-э-эх, Лили, Лили! Вот, та была бы профессору Чар блестящей личной ученицей, не сойдись на ней клином взгляды аж троих мужчин — Северуса, Джеймса Поттера и Альбуса Дамблдора. И это привело к такому печальному событию, как смерть этой прекрасной, умной, талантливой девушки.

Её сын Гарри был для преподавателя Чар одним сплошным разочарованием. Подслеповатый как крот, он почти ничего из жестов палочки Филиуса не видел. Зато махал своей палочкой как бешенный и колдовал чёрт знает что. Его очки, по мнению Флитвика, мало мальчику помогали и в чтении материала, и в написании домашних заданий. Если бы мисс Грейнджер не была бы его близкой подругой, Гарри был бы бедствием в чистом виде. Потому что силищи у него было, хоть отбавляй! Хреначил он — простите за выражение — налево и направо с этой его неправильно выбранной палочкой такими разрушительными по силе выбрыками, что за ним должна была бы ходить целая бригада восстанавливать разрушения.

Но, что это такое? Гарри Поттер сегодня щеголял на занятиях без своих опостылевших очков! А, если присмотреться хорошенько, и без шрама на лбу. И, опять что-то новое — махал он совершенно другой палочкой. Зато повторял за Филиусом всё, как надо, успешно при этом, а заклинания выходили у пацана с первого раза.

Мисс Грейнджер только диву давалась, глядя на своего друга, и сверкала ослепительной одобряющей улыбкой.

Занятие по Зельеварению началось не на такой оптимистической ноте, как Чары.

Профессор Снейп сразу вцепился в прибывшего после недельного отсутствия Поттера, как клещ, спрашивая у него то, что второкурсник не мог знать по уважительной причине — клиника Святого Мунго. Но когда такие пустяки останавливали злобного преподавателя?

На удивление всех — и гриффиндорцев, и слизеринцев — Гарри звонко и бодро отвечал, не моргнув глазом. А Снейп зверел и зверел, дойдя после десяти минутного экзамена до таких вершин подлости, что нагло спрашивал по тематике седьмого курса обучения. Гарри ответил на два первых вопроса и вдруг спохватился, что «разговор» с профессором идёт не в ту степь и резко остановился.

— На этот вопрос, профессор, я отказываюсь отвечать, сэр. Потому, что я ознакомился со всей программой по Зельеварению — эти вопросы не изучаются на втором курсе. Мне сдавать ТРИТОНы рановато. И вряд ли экзаменационная комиссия зачтёт мои сегодняшние ответы, — чётко выдал он.

— Поттер, ты мелкий засранец! — разошёлся Снейп, брызжа слюной и бросаясь молниями из глаз. — Такой же наглый, невоспитанный, мерзкий, никчемный…

— А это вы, скажу вам прямо, зря сказали, — спокойно, не повышая голоса, прервал рулады ругани преподавателя парень. — И знаете, я предоставлю Попечительскому совету воспоминания о ваших сегодняшних выступлениях. И напишу Департаменту по Образованию Её Величества. А теперь прощайте. Мы с вами вряд ли увидимся больше в этих помещениях. Гермиона?

— Да, конечно. Я всё видела, всё услышала и согласна с тобой.

И девушка, сверкнув в сторону Северуса Снейпа взглядом синих глаз, начала собирать свои разложенные по столешнице вещи.

— Грейнджер, Поттер, по пятьдесят баллов с каждого за неуважение преподавателя! — зарычал зельевар. Ощущение того, что его слова не приводят к действительному изменению количества рубинов в копилке Гриффиндора ещё более разогревало его гнев.

А впереди была встреча с Повелителем, чтоб его!

— Отработка у меня после семи вечером. Для обоих.

У дверей девушка чуть повернулась и звонким голосом высказала своё мнение по этому вопросу:

— А после семи часов вечера второкурсникам нечего шляться по тёмным коридорам замка, сэр. Особенно девушкам. Не думаете?

— Вон!

— Слышу, слышу. Ха-ха-ха, пожалеете, профессор. Ой, как пожалеете!

— Гарри, что это было? — улыбнулась однокласснику мисс Грейнджер.

— Это было результатом принятия мною моего Наследия, Гермиона. Я последний Поттер. И не только его. А-а-а-а, почему глаза у тебя синие?

— Я тоже приняла своё Наследие, Гарри. Я тоже. И не только его.

— Расскажешь?

— Расскажу. Но и ты тоже.

Гарри внезапно тоже заулыбался и схватил девушку за руку. Та запунцовела от избытка эмоций. Мда-а-а…

Примечания:

Как вам такое фото Гермионы?

https://avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/3721497/pub_5f990a8859810d5513ceaead_5f9910aa59810d5513d71454/scale_1200

Это нашла/сотворила Машуля345, я сижу — восхищаюсь.

После семи вечера ни Гарри Поттер, ни Гермиона Грейнджер на отработку к профессору Снейпу не явились. Подождав около десяти минут в классе Зельеварения прихода нерадивых гриффиндорцев, чтобы те занялись мытьём голыми руками горы котлов после целого дня занятий, злющий как мантикора зельевар бросил щепотку летучего порошка в камин и шипящим голосом позвал декана Макгонагалл:

— Минерва, можно поговорить?

Её ответ прозвучал как из дальней комнаты:

— Что такое, Северус? Что стряслось?

— Что? Ты спрашиваешь что стряслось? Твои Поттер и Грейнджер не пришли на отработку!

— Они меня уведомили, что не придут, — уже ближе к камину прозвучал ответ Макгонагалл. — Это я отменила отработку.

— Ты посмела вмешиваться в мою работу? Минерва, немедленно найди и отправь ко мне этих двух негодяев!

— Нет! Так делать не годится, Северус! Твоя несдержанность выходит за любые рамки дозволенного. Открой мне камин, я хочу поговорить с тобой!

— У меня нет времени на пустые разговоры с тобой, Минерва. Эти два ученика сорвали мою работу, Поттер угрожал мне уведомлением в Попечительский совет, заявлением в некий Департамент Образования Её Величества. Маггловский! А Грейнджер, эта хамка, просто-напросто ушла из класса, не дождавшись конца занятия, позвав за собой тупого щенка…

— И правильно они сделали. Северус, кто дал тебе право опрашивать второкурсника по материалу седьмого курса?

— Но он отвечал!

— Отвечал, да! Естественно, он отвечал. А ты знал, кем были его родственники по отцовской линии, нет? Его бабушка с дедушкой, прабабушка с прадедушкой и вся его родня со стороны Джеймса всё ещё считаются самыми выдающимися зельеварами в Британском магмире. Мастерами все они были, Северус!

— Я это знаю, ещё бы. Но Поттер до сих пор показывал себя с самой худшей стороны. Был олухом, как его отец.

— Был. Но за время лечения в Святом Мунго он прошёл ритуал Принятия наследства. Мы оба с тобой полукровки, нам такой ритуал недоступен, но я хорошо осведомлена, как это происходит и что в результате получает Наследник. Не поверю ни за что, что тебе это неизвестно, — со стороны камина послышалось глухое рычание. — Северус, что с тобой? Тебе плохо?

— Мордред! — рявкнул зельевар и отключил камин.

Минерва постояла у затухающего огня некоторое время, потом пожала плечами и направилась во внутренние помещения, чтобы приготовиться ко сну. Денёк выдался утомительным. И странным. До неё, наконец, дошло, что бегство Альбуса из больницы приведёт к значительным изменениям в руководстве Хогвартса, Визенгамота и, вероятно, Министерства магии.

Беспокойство накапливаясь, стояло тяжёлым комом глубоко в её сознании и никак не собиралось рассасываться.

Вздохнув поглубже, она прилегла на холодные простыни и закрыла глаза, стараясь изгнать из головы все плохие мысли.

Тишина удручала…

* * *

Рагног Могучий рукою смотрел на сжавшуюся в кресле для посетителей человеческую девчушку, бледную, дрожащую, но такую смелую, и мысленно стонал. Как это дитя справится со всеми испытаниями, связанными с её новым положением в Магмире? Она, со всех сторон не подготовленная к такой ответственности, настолько трогательно напряглась и старается не поддаться панике! Он перенёс взгляд с девчушки на взрослую ведьму рядом и вздохнул:

— Мадам Помфри, я вынужден вмешаться в решения новой директрисы Хогвартса, дабы помочь вам обеим. По-моему, достопочтенная мисс Грейнджер, — посмотрел он на девчушку, — вам не заместитель нужен, а Временно Исполняющий Обязанности директора.

Огромные тёмные глазищи девушки поднимаются от собственных сжатых в кулачки ладошек и удивлённо глядят на доброжелательного гоблина за столом. Её губки начинают беззвучно повторять название должности — «врио директора», пока идея разворачивается в её голове во всей красе. Ну, да! Это будет такой виртуозный манёвр! Что-то вроде «подходящий для должности директора человек уже выбран, но он пока не известен». Зато, замок «сам» определил, кто временно будет руководить школой Колдовства. И это не кто-то из деканов, они совершенно не достойны. Не кто-то из остальных преподавателей — те тоже в общем… Выбрана школьная медведьма, как самая нейтральная из персонала, самая осведомлённая и ответственная. Единственная, кто смог бы с места в карьер начать руководить школой.

А сама она, Поппи Помфри, зная, что настоящая директриса находится всё время в стенах замка, не станет принимать противоречащие воле Гермионы решения. Зато сможет вместо молоденькой ученицы-директрисы подписывать все документы, заниматься финансами, представлять Хогвартс перед всем волшебным миром. Если бы она была просто заместительницей директора, то таких возможностей у мадам Помфри не было бы.

— Класс! — воскликнула мисс Грейнджер. — Очень мудрое предложение, уважаемый Рагног. Я его с благодарностью принимаю. Осталось обсудить с вами денежные потоки Хогвартса. Что скажете?

Одетый во всё чёрное гоблин откашлялся, начал перебирать бумаги на столешнице перед собой, обдумывая, с чего начать. Бездарное руководство магической школой Альбусом Дамблдором оставило её без каких-либо сбережений. Тот сжирал накопленное веками своими предшественниками золото, как нюхлер-переросток. Тратил средства спонсоров на любые свои прихоти, только совсем не на то, на что меценаты и простые люди жертвовали свои денежки. Замок Хогвартс давно белугой рыдал о качественном ремонте, но Дамблдор пренебрегал этим, закупая себе новую партию сладостей, новые шёлковые мантии, новую позолоту для своего кабинета… Рагног знал, сколько детей из бедных и малоимущих семей оставались без хорошего образования из-за того, что денег на стипендии для них не было. А не было потому, что Альбус САМ определял, кому и сколько средств отпустить, остальное — зажать или отдать в руки избранных семей. Тех же Уизли, например. В то же время денег на лечение в Мунго пострадавших в школе учеников не оставалось. Как и для школьных потребностей — закупки новой литературы, новых мётел, ингредиентов для Больничного крыла, для уроков Зельеварения… Например.

Вдруг, десять дней назад, ему доложили, что в недрах банка открылся Сейф №1. Сейф Основателей Хогвартса. Битком набитый золотом.

А сегодня ночью к нему прибыла совершенно удивительная ведьмочка, объявляющая, что это она — мисс Гермиона Джин Грейнджер, тринадцатилетняя второкурсница Гриффиндора, магглокровка — является новым директором Хогвартса. О-о-о-о-о! Не только ЭТО! Прошедшая Ритуал Основателей, сгоревшая и фениксом возродившаяся из огненного дыхания ЧЁРНОГО ДРАКОНА!

Сама явившаяся в Гринготтс с белым фениксом на плече. Но молоденькая, плачущая, просящая помощи.

— Достопочтенная мисс Директор, у нас, в Гринготтсе, сохраняются записи всех — повторяю — ВСЕХ ваших предшественников. В частности, я советую вам ознакомиться с записями одного из самых успешных директоров школы Хогвартс — Салазара Слизерина. Не смотрите так неверяще. Слизерин был и остаётся выдающим магом, руководителем Хогвартса. Он был первым из четырёх Основателей, прошедшим Ритуал, через который прошли и вы. Я этих записей не читал, они написаны на парселтанге, но некоторые фрагменты текста переведены на гобледук… Хм. Я прикажу, чтобы их перевели на английский…

— Не надо, уважаемый Рагног. Я знаю, кто прочитает мне оригинальный текст на парселтанге, — прервала его мисс Грейнджер. — Принесите мне фолианты, пожалуйста. Гарри Поттер прочитает, а я запишу его перевод. Потом мы с мадам Помфри составим новый бюджет школы на следующий семестр и уведомим вас. Осталось узнать, как выбираются деканы факультетов.

— В замке должен быть Ритуальный зал, как в любом другом волшебном замке. Старший домовых эльфов знает его место нахождения. Кандидаты в деканы обязаны принести полную Клятву Хогвартсу исполнять свою работу без нарушений, без нареканий, без условий — честно, преданно, не поддаваясь личным мотивам и пристрастиям.

— И, насколько я понимаю, я лично должна присутствовать, принять и засвидетельствовать Клятву, да?

— Боюсь, что да, мисс Директор!

— Ну, что ж, после этого они дадут мне Непреложный обет молчания…

— Так будет правильно, мисс Директор.

— В таком случае, мы с мадам Помфри откланиваемся и уходим отсюда. Мне завтра на занятия надо, а ей — ей будет нелегко с персоналом справляться, — говорит девушка, берёт в руки тяжёлую, древнюю с виду книгу, возникшую на столешнице Рагнога после его короткого рычания в разговорную трубку, и встаёт с места.

— Ладно, дорогуша, — тоже встаёт со своего места пожилая ведьма и легко приседает в книксене перед Рагногом. — Мы откланиваемся, уважаемый Директор Гринготтса. Мисс!

Гермиона останавливается у двери, машет рукой гоблину:

— Прощайте, мистер Рагног! Ещё увидимся, — говорит она и скрывается, сворачивая по коридору к выходу из банка.

Мадам Помфри смущённо встречается взглядом с гоблином, виновно улыбается, словно говорит «Молодежь, она такая…». Но гоблин нисколько не обижается, только кивает ей головой на прощанье.

* * *

Из камина в личных помещениях декана змеиного факультета вышагнул сиятельный своей норманнской красотой лорд Люциус Абраксас Малфой. Привычным движением он позволяет своему роскошному телу приземлиться в ближайшее к огню кресло, протянуть к теплу обутые в ботинки из драконьей кожи ноги и поднимает светлые, как туманное небо, серые глаза на своего друга.

Северус Снейп мало что из представления блондинистого лорда Малфоя увидел по той простой причине, что корчился от боли, свернувшись в позе эмбриона на полу. Правой рукой он терзал левое предплечье, где тёмная метка буквально съедала всю его сдержанность.

— Сев, друг мой, с каких пор?.. Это Лорд вернулся? — испуганно приподнялся Люциус. — Зовёт? Почему только тебя?

— Люц, ты сдурел? Тоже к нему захотел? Зачем тебе идти Лорду на поклон, Круциатусы забыл? — прошипел сквозь зубы Снейп. — Кстати, мне надо идти, не могу больше ждать. Будь что будет. Хуже этого, — он, казал пальцем на шевелящуюся метку, — не станет.

— Я пойду с тобой! — вскинулся Малфой.

— Ну, ладно. Приготовься к огромному, очень неприятному сюрпризу. Давай пить Обезболивающее и бежим… Ф-ф-фух, как жжёт!

Вид сидящего в кресле у камина в незнакомом поместье в неизвестном захолустье Альбуса Дамблдора, зыркающего оттуда на распростёртого у своих ног слугу, Северуса Снейпа, не синими мерцающими из-за очков-половинок глазоньками, а огромными красными глазищами с вертикальными зрачками, был сюрреалистичным.

Увидев это создание, объединившее воедино двоих самых ненавистных его врагов, Люциус сперва задохнулся от ужаса. И стоял у порога, забыв, как дышать, только смог икать в попытках освободить глотку и вдохнуть воздух.

— А-а-а, Люциуссс, сскользский мой друууг, ты тоже приссоединился к нашей маленькой вечеринке. Вижу, насссстолько обрадовалссся, увидев меня, что потерял дар речиии, даа? — прогнусавил Альб… Дамбл… ЛОРД. — Круцио! Почему не приветсствовал сссвоего повелителя? Круцио!

От неожиданности сиятельный лорд Малфой упал на пол в болевом шоке плашмя, как доска. Зато боль подтолкнула его нервную систему и он успел вдохнуть. И даже начал кричать. Его крики привели это создание, объединённого Лорда, в бешенный восторг. А потом его внимание переключилось на Снейпа:

— Сссеверуссс, где Грейнджер? Поттер где? Как ты посмел явиться пред мои очи без моих врагов? Круциоооо!

Час спустя оба носителя Тёмной метки приходили в себя в кабинете Снейпа в Подземельях, сидя у огня, и трясущимися руками лакали стакан за стаканом огденского вискаря.

— Что от тебя хотел Он, Сев? Зачем ему Поттер и та грязнокровка? — шёпотом спросил Люциус. — И как это произошло?

— Что произошло? — выдавил из себя Снейп.

— Тёмный лорд как в Дамблдора вселился?

— А я откуда знаю? Вдруг появляется передо мной патронус Лорда, помнишь, змея такая длинная, чернющая? — увидев кивок Люциуса, Снейп продолжил. — И голосом Лорда приказывает мне явиться по указанным координатам. Ну, я и явился.

Наступило молчание, во время которого каждый из мужчин предавался воспоминаниям о прошедшей встрече с Повелителем.

— Насчет гриффиндорцев мне ничего не сказано, кроме того, что Всезнайку надо убить, а Поттера доставить связанным, но живым и не пострадавшим.

— Что? Убить грязнокровку? Но она ребёнок, одного с Драко возраста! — воскликнул Люциус и разлил свой алкоголь на драконью кожу своих ботинок. — Зачем?

— Не знаю, Люц. Надо что-то организовать, иначе Дамбл-Морт заавадит нас, как минимум. Эту миссию он поручил тебе.

— Мне? Нет. Нет. И нет!

— Лучше она, чем мы.

— Но это низко! Подло и низко!

— Согласен. И мерзко. Грейнджер — она жуткая зануда и зубрила, родные пенаты большей зубрилы не помнят за прошедшие сто лет. Но у девочки светлая голова, трудолюбия у неё не отнимать — не то, что Поттер. Или Уизли мелкий, который дружит с ними. А ты узнал, как Артур застрелился?

Люциус моментально забыл о своих невзгодах, связанных с поручением Лорда, и навострил уши.

— Застрелился? В Пророке подробностей не давали, а я не поинтересовался, как погиб этот олух. Из чего это он застрелился?

— Говорят, из маггловского пистолета. Грюм рассказал Минерве, когда уведомлял её об инциденте, чтобы та отправила всех детей Уизли на похороны.

— Допрыгался, значит… — задумался над чем-то своим Люциус.

Его начало отпускать от судорог после многократных пыточных заклятий. Северус отпил из стакана, что-то обдумывая.

— Там всё не так просто. Грюм говорил Минерве, что после выстрела пистолет растворился в воздухе и не достался старому прохиндею. Что-то в доме Уизлей случилось потому, что, сам видишь, в СМИ так и не произошла утечка подробностей.

— Надо метнуться туда и заглянуть в голову Молли, — задумчиво пробормотал Люциус.

— Ага-ага, заглянешь и сразу схлопочешь чего-нибудь от этой бесноватой кровожадной наседки. Думается мне, что надо просканировать башки мальчиков, её сыновей.

— Ладно, Сев. Я уже пришёл в себя, мне нужно домой, отоспаться. Завтра, как только задержишь грязнокровку после занятий, я приду и там прикинем, как быть дальше.

* * *

Утром следующего дня, во время завтрака в Большом зале взорвалась бомба.

Из-за преподавательского стола вдруг поднялась школьная медведьма мадам Помфри, пригладила свой повязанный поверх юбки белый накрахмаленный фартук и наложила на себя Сонорус.

— Дорогие коллеги и вы, студенты, имею удовольствие объявить вам, что с сегодняшнего дня я выбрана Временно Исполняющей Обязанности директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Я прошла через ритуал, принесла Клятву заместителя директора и замок полностью находится под моим контролем. Сегодня я возведу новую Защиту над замковой территорией, закрою все несанкционированные входы и выходы из самого́ строения, перезапущу замковое ЖКХ и обяжу новых деканов четырёх факультетов разместить студентов первого, второго и третьего курса максимум по трое в одной комнате; четвёртого и шестого — по двое, а пятого и седьмого — самостоятельно. Прошу студентов после завтрака вернуться в свои гостиные и ждать появления своего нового декана. Домовые эльфы закроют входы на целый день.

Ученики, сидящие за длинными столами, загомонили, обмениваясь своими мнениями об услышанном из уст новой врио директора мадам Поппи Помфри.

Звон латунного колокола остановил шум разговоров.

— Старосты, уведите студентов по гостиным. Коллеги, прошу следовать за мной. Биби! — позвала она домовичку мисс Грейнджер, с её согласия, конечно. Появившаяся на зов эльфийка ввергла в шок всех, посмотревших на Биби.

Было от чего! Длинная золотистая коса доходила домовичке до лодыжек. На обычных домовиков она не была похожа совсем, скорее напоминала картинку из детских книжек — глазастенькую, остроухою, улыбчивую. Ярко-фиолетовая накидка с вышитыми золотой ниткой снитчами бросалась в глаза — такая у Альбуса Дамблдора мантия была.

— Биби слушает врио директора Поппи Помфри! — звонко разнёсся голос волшебного создания. И вытаращилась лазурными глазами на пожилую ведьму.

— Веди нас в Зал Клятвы, Биби! — улыбнувшись, сказала Поппи.

— Биби слушает! Идите за мной, волшебники и ведьмы!

Вечером в башню Гриффиндора поднялась Батшеда Бабблинг, профессор Древних рун. Её встретил оглушительный шум разгоревшейся на весь день без занятий пирушки. Взмахнув палочкой, она наложила Чары молчания на весь пирующий состав ало-знаменного факультета и гриффы замерли в недоумении.

— Слушайте меня внимательно, дорогие студенты факультета Годрика! — усилив свой голос Сонорусом, рявкнула профессор Баблинг. — Подобное поведение заканчивается прямо здесь и сейчас. Смотрю на вас, на ваши опухшие рожи и думаю, до чего довели вы гордый факультет магических боевиков! Где, в каком месте ваш девиз остаётся «Смелость и отвага»? Где львы Годрика Гриффиндора? Вижу одних жрущих гиен, о которых можно сказать лишь «Слабоумие и трусость»! Фу! С завтрашнего дня тунеядство, лень и неряшливость уходят в прошлое. В шесть часов утра чтобы все вы стояли у входной двери в спортивном костюме, готовые к физзарядке на открытом воздухе. Я открою для моего факультета тренировочный зал, где будут тренироваться боевые умения в рукопашном бою, в бою с палочками, в бою с мечом, рапирой, кинжалом. Открою доступ к библиотеке Годрика, чтобы было где учиться, писать, читать. Главный домовик Хогвартса!

Вдруг в центре гостиной возникла та давешняя эльфийка в шёлковой фиолетовой накидке. Биби.

— Биби слушает госпожу декана Гриффиндора! Каковы ваши распоряжения? — отчеканила она. — Биби всё исполнит.

— Не сомневаюсь, — быстро пришла в себя Батшеда, хотя здорово удивилась, КТО именно новый глава школьной общины домовиков. Истинная эльфийка, конечно. — Ладно. Пусть доставят Антипохмельное зелье всем пьяницам и быстро уложат их в постели. Завтра всех надо разбудить в без четверти шесть, чтобы в шесть ровно они уже ждали меня на пробежку. В спортивных костюмах. Ты знаешь, что это такое? — домовичка кивнула головой. — Пусть трансфигурируют себе все, кто сможет. Младшим трансфигурируют старшекурсники. Поняли? — взревела по-военному она. Студенты вякнули, что — да, поняли, поняли… Типа, уходи уже, оставь нас в покое. Ах, так? — Биби, действуй!

Вход в гостиную Слизерина открылся без единого звука. В утонувшее в тишине помещение вошла незнакомая, очень красивая длинноволосая дама и закрыла дверь за собой. Глаза всех учеников — от первого до седьмого курса — упёрлись в неё, стараясь узнать, кто она такая и что забыла в их гостиной.

Её голос оказался глубоким альтом, богатым интонациями. Её глаза были серыми, бездонными и смотрели на молодых аристократов с привычным для слизеринцев всех времен прищуром превосходства.

Она была своя. Воспитанница змеиного факультета.

Но как профессор Снейп позволил ей войти сюда без его сопровождения?

Или?..

— Добрый вечер, слизеринцы. Я ваш новый декан. Меня зовут Андромеда Тонкс-Блэк. Вопросы ко мне есть?

— Где профессор Снейп, мэм? — пискнула первоклашка с длинными косичками цвета меди.

— Профессор Снейп на этот раз не смог принести Клятву преподавателя и поэтому меня пригласили быть вашим профессором Зельеварения и деканом моего факультета. Клятву я принесла успешно.

— А что с ним? — продолжила девочка.

— С ним всё хорошо. Ему помогут перенести болевой шок после отката. Понимаете почему с ним случился откат, да? — младшие курсы синхронно закивали головами. Вспомнили его отношение ко всем гриффиндорцам в целом и к Поттеру в частности. — Как восстановится, то будет вести продвинутый курс Зельеварения только для тех, у которых есть на то задатки или Дар Магии. И продолжит варить лекарства для Больничного крыла. Занятия завтра продолжатся по старой программе, до момента, когда новая врио директора определится с новыми предметами. Так что — ложитесь спать спокойно. Держимся пока по-старому, ни с кем не враждуем, не ссоримся, конфликты избегаем. Спокойной ночи, студенты!

— Спокойной ночи, профессор Тонкс-Блэк! — ответил стройный хор голосов.

Как только входная дверь закрылась за ушедшей женщиной, Драко Малфой махнул рукой друзьям, чтобы те приблизились к нему и, округлив глаза таинственно, прошептал им:

— Знаете что, ребята? — они пожали плечами. — Она, — Драко кивнул на дверь, — моя тётя, сестра моей мамы.

— Ты гонишь, Драко! — воскликнул Блейз Забини.

— Клянусь, что это так. Андромеда Блэк — старшая сестра моей мамы. Беллатрикс — их общая сестра.

— Вау! — только и смогли сказать молодые слизеринцы.

Для Волшебного мира Британии Альбус Дамблдор был этаким местечковым божком — символом Света, Добра и безотказной Поддержки. По меньшей мере, для доброй половины последних трёх поколений волшебников и ведьм Оловянных островов. Как-то незаметно, на протяжении довольно долгого периода времени, этот выходец самой обычной семьи, где отец — чистокровный волшебник, и мать — сомнительного происхождения, то ли полуиндианка-магглокровка, то ли что-то совсем уж несуразное, занял все ключевые позиции Магмира. Легенду о своей победе над Тёмным лордом Гриндевальдом Альбус Дамблдор поддерживал очень хитрым способом — никак о ней не упоминая. Люди сами его величали. А Министерство магии само, наградив Альбуса Орденом Мерлина первой степени, подчеркнуло и признало его победу. Кстати, никем из его сподвижников-соратников не подтверждённую по той простой причине, что все они очень поспешно, тихо и не привлекая лишнего внимания отбыли толпой в селения Леди с косой.

Так или иначе, из ныне живущих в Британском волшебном мире людей мало кто мог похвастаться возрастом старше Дамблдора.

Вот он значился в умах молодняка — старшего, взрослого и младшего поколений магов — этаким долгожителем, о житии которого ходили легенды, сродни Библейским сказаниям.

Отношение к нему среди аристократов, обывателей и преступников Лютного группировалось в двух противоположных направлениях. Первые величали его, преклонялись перед ним, под его знамёнами умирали. Вторая группа люто его ненавидела, презирала за его происхождение, им так и снилось, как они ногой давят Дамблдора, как флоберр-червя.

Новость о том, что директор Хогвартса внезапно заболел, да настолько тяжело, что его приняли в Святого Мунго, никого не удивила. Только первые из описанных выше волшебников за своего кумира испугались до обморока и стали молиться за его быстрое выздоровление. У вторых, наоборот, затеплилась надежда, что вот-вот, наконец, и этому навозному жуку — Дамблдору, достанется от Леди с косой по первое число. Но и те, и другие сам факт заболевания столь старого человека, хоть и великого колдуна, восприняли, как должное. Старик же.

Но его бегство из больницы озадачило и тех, и других. Обе группы задавались одним вопросом: «Почему, ах! Почему директор не дождался нормальной реабилитации после болезни — отлежаться, отдохнуть, понежиться в больничной палате под неустанной заботой своих бывших, но преданных учеников и учениц? Давнишних, но не менее признательных».

Потом среди служащих Министерства магии начали просачиваться неуверенные сначала, но с временем всё более твёрдые и поддержанные свидетелями — гоблины же… — слухи, что Альбус Дамблдор до своего заболевания директором Хогвартса уже не являлся. Ужас, о-ё-ёй, прости…! Были бы маги христианами, крестились бы на каждом шагу.

Вдруг, утром перед бегством, на стол Корнелиуса Фаджа, министра магии, лёг отчёт из Отдела Тайн, в котором говорилось, что согласно их исследованиям, плотность магического поля в пространственном кармане, в котором скрывался волшебный мир Британии, резко поменяла своё поведение. Из медленного, устрашающего падения вниз на медленное, но стабильное движение наверх. Доклад был под грифом «Секретно!!!».

А тем вечером из Святого Мунго убежал Альбус Дамблдор.

Зато, на другой день среди волшебников поползли ещё более странные слухи, что колдовать стало легче. Даже некоторые сквибы — те, которые были подотчётны Министерству — числом не больше, чем пальцев на одной руке — начали помаленьку тоже магичить. Не потому, что у остальных сквибов это не получалось, нет. Просто их общее число было незначительным — раз-два и обчёлся. Сложившаяся у большинства из рождённых в волшебных семьях сквибов жизнь была тайной за семью печатями.

В «Ежедневном Пророке» прогремела новость, что глава Отдела несанкционированного использования волшебниками маггловских предметов Артур Уизли погиб, застрелившись именно из маггловского «самострела». Новость так себе, но по своей сути очень подозрительная и наводящая на размышления. Потому, что возникал законный вопрос — почему и как у начальника именно данного отдела Министерства оказался опасный для жизни маггловский предмет. У него дома.

Сам министр Фадж, особенным умом не блистая, и тот стал подозревать, что «в Датском королевстве», то есть — в Министерстве магии, что-то настолько протухло, что начало вонять. То есть, не только у него, министра магии, рыльце в пушке. И он затаился в ожидании следующего прокола своих подчиненных, чтобы напасть. Анимагическая форма у Корнелиуса была пятнистый скунс — зверёк маленький, но вредный и очень злобный. Фадж свою аниформу не регистрировал и ни перед кем её не раскрывал. Нечем было тут гордиться. Но характер его зверька полностью совпадал с его собственным характером. Дальше своего носа — как и его скунс — Фадж не видел, но ждать в засаде мог очень долго и очень терпеливо. О-о-о, однажды момент настанет и скунс клацнет зубами. И наведёт министр шорох в министерских отделах, разворошит эти гнёзда мелкой коррупции и дедовщины! Ага-ага, а то устроили тут… А ему? Ему можно.

Внезапно, из Отдела территориальной администрации доложили, что на целый день артефакт слежения за замком Хогвартс и прилегающими к нему землями ослеп. Как если бы все те места — Хогсмид, Запретный лес, Чёрное озеро и конкретно сам замок — переместились туда, где чувствительность артефакта равнялась нулю. Так далеко в пространстве или так удалённо во времени. Или по какой-то иной причине.

Происшествие такого масштаба случилось впервые.

И Корнелиус Фадж незамедлительно связался с Главой Попечительского совета школы Колдовства и Чародейства Хогвартс, то есть, с сиятельным лордом Люциусом Абраксасом Малфоем. В то утро, увы, не настолько сиятельным, как в любое другое время.

— Люциус, собирай Совет попечителей и топайте в Хогвартс! — закричал Фадж, как только всколыхнувшееся в камине пламя сформировало голову лорда Малфоя.

— Что стряслось, Корнелиус, почему в такую рань…

— Какая рань, Люциус, уже двенадцать на дворе?

— О-у-у-у!.. А я, видать, проспал. Ладно. К чему такая спешка? — зевнул Люциус.

— Хогвартс и вся его территория выпали из системы слежения. Словно его накрыл гигантский Фиделиус. Иди, проверь, что там, а то родители начали беспокоиться. Стало быть, и совы туда и оттуда не добираются.

— Какой Фиделиус, Фадж? Нет там Фиделиуса, раз ты помнишь про школу. Возможно, там другая защита запустилась. Но ты прав, надо немедленно отправляться в Хогвартс. Как разузнаю, что там стряслось, сразу свяжусь с тобой. Ты меня всполошил, там Драко…

И Малфой отключился.

Корнелиус устало поник в кресле, скрестив толстенькие ладошки на животе и прикрыв глаза. Его внутренний скунс замер, навострив обоняние и слух.

В волшебном мире пахло керосином, а тишина звенела, как перед штормом.

* * *

В тот день лорд Малфой, как ни странно, попасть в Хогвартс действительно не сумел. Защита не пропустила его даже с его высоким классом допуска, как Главу Попечительского совета школы. Выпив вечером две дозы Успокоительного, поведав все свои беды жене Нарциссе, он намеревался завтрашним утром любыми способами, включая маггловские, атаковать замок, в котором недоступным для отца и матери, запертым внутри, оказался его единственный сын и наследник Драко. Свет в окошке и надежда рода Малфой. Рода, чем-то обидевшего Магию, раз поколение за поколением производил одного единственного отпрыска.

Утром оказалось, что та непробиваемая защита сама собой — или НЕ сама собой — рассосалась и Люциус аппарировал в Хогсмид, после того, как попытался несколько раз достучаться до Северуса. Камин декана Слизерина был отключён от сети.

Шагая по дороге к замку, Люциус оглядывался по сторонам, чтобы глазами отметить любые изменения в пейзаже, которые привели бы к такому авральному закрытию Хогвартса.

Вроде бы ничего такого пока. Только впереди старшего Малфоя, опережая его на несколько десятков метров, в том же направлении, двигалась кучка рыжеволосых подростков. Это были дети Артура Уизли, возвращающиеся в школу после похорон отца. В который раз лорд Малфой задавался вопросом, на какие шиши Артур отправлял одновременно пятерых в этом году своих отпрысков в школу? Сумма выходила нешуточной, но тот стабильно справлялся с нагрузкой, собирали каждого из них к новому учебному году, а близнецам даже мётлы и квиддичную униформу в прошлом году купили.

Представившего себя в окружении СВОИХ же семерых детей, шестеро из которых — сыновья, Люциуса одолела генетическая жажда и он аж задохнулся от зависти. Шестеро, Мерлин, шестеро сыновей! Ему бы хоть двоих… Э-э-эх! Замедлив шаг, чтобы рыжики скрылись из виду за кустами поворота, чтобы не видеть их, белобрысый мужчина заскрежетал зубами. Значит так, этим рыжикам оплата обучения идёт в том числе и из его кошелька, а они, неблагодарные, ругают и обзывают его единственного ребёнка всякими мерзкими словечками, да? Никаких больше поблажек для детей Уизли он не позволит. Ни кната спонсоров к ним не попадёт! Пусть справляются, как могут. И пусть обыватели говорят, что хотят, о чёрствости Малфоя.

Северуса в замке не было. Его увезли в Святого Мунго. Вчера.

Выслушав доклад Драко, Люциус понял, что, из всех накопившихся проблем в его списке, Северус был на последнем месте.

Новый директор Хогвартса — личность неизвестна. Зато, ох как значима! Прошёл он Ритуал Основателей. То есть, быть ему Основателем на следующую тысячу лет. Но кто он?

Зато ему представили в качестве врио директора — внезапно — мадам Поппи Помфри. Личность неоднозначная, неподконтрольная. Независимая. Пусть такой и останется. Люциуса она вполне в роли врио устраивала.

Новые деканы факультетов Гриффиндора и Слизерина. Минерву Макгонагалл выставили за дверь её любимого факультета, как блохастую кошатину, ха! Говорят, даже откат заработала, но в Мунго не попала. Должность профессора Трансфигурации за собой сохранила. Декан Гриффиндора — Батшеда Баблинг, вот это да-а-а-а… Бегающих трусцой за своим новым деканом гриффиндорцев он увидел издалека, по дороге к замку. Драко был под впечатлением.

Андромеда Тонкс-Блэк в роли декана Слизерина — для Нарси это будет удар под дых. По двум причинам. Андромеду и её семью кто-то — а это мог сделать только глава рода Блэк — вернул обратно в род. Вместе с её магглокровным муженьком и дочкой-полукровкой! Это во-первых. А во-вторых — презирать старшую сестру за то, что та опростоволосилась, выйдя за магглорождённого, права у Нарциссы больше не будет. Блэк же.

Деканы Рейвенкло и Хафллпаффа сохранили свои позиции. Говорят, Флитвика во время Клятвы корёжило нехило так, еле его спасли. Потом сам он отыгрался на своих воронятах. За что? Факультетская тайна.

Но больше всех пострадал именно Северус Снейп. Его, после отката за его огрехи, отправили в Святой Мунго. «А я его предупреждал», — подумал Люциус.

А уже оттуда, из больницы, в Хогвартс прибыл новый школьный целитель. Именно целитель, не медведьма. Потому, что мадам Помфри больше не могла бы исполнять свои обязанности. И это понятно.

Во время завтрака Люциус Малфой присел за Преподавательский стол и, потягивая кофе из белой фарфоровой чашки, медленно и «незаинтересованно» скользил глазами по рядам учеников, принимающих пищу. Стол Слизерина был, как всегда, тих, опрятен и радовал глаз. Рейвенкловцы сидели на своих местах и были необычайно сосредоточенными на своём декане Флитвике, который сидел ближе к ним и смотрел на своих студентов очень холодными глазами. Странно.

Студенты барсучьего факультета чувствовали себя очень комфортно за своим столом, как среди друзей. Тихо переговаривались, не забыв окружить себя заклятием Муффлиато. Помона Спраут с гордостью бросала взгляд на своих барсучат и одобрительно улыбалась каждому из них.

За столом ало-знаменного факультета, когда на свои обычные места сели представители семьи Уизли, все пятеро, сразу принялись за старое — близнецы шумно переговаривались с сидящими далеко от них приятелями, бросались пищей и громко хохотали. Словно не вчера хоронили своего отца. Бадшеда Баблинг постучала ложкой по чашке и произошло невиданное ранее: соседи Джорджа и Фреда скрутили их Петрификусом, заткнув Силенцио, и так и оставили в замороженном состоянии подумать немножко над тем, что трапеза — не место для игр, а пища — не мусор.

Рону тоже досталось, когда набросился как поросёнок на подносы с завтраком. Сидящая рядом с ним, то есть — оказавшаяся рядом по причине, что тот, не спрашивая, плюхнулся на соседнее место — Грейнджер, не моргнув глазом, связала его магическими верёвками по локтям. Все подносы с пищей она оттолкнула далеко от шестого Уизли, оставив в его тарелке только один тост, одно жаренное яйцо и одну сосиску.

И что-то такое «ласковое» ему на ухо сказала, что Рональд весь покраснел и надулся, намереваясь забросать соученицу кучей грубостей. Да не тут-то было. Кто-то додумался заткнуть ему голос, как и старшим братьям-близнецам неподалеку. Персиваль вспомнил о своей должности старосты Гриффиндора.

Профессор Баблинг, подождав когда за столом Гриффиндора наступит надлежащая тишина, бросила рыжикам:

— Господа Уизли, после завтрака хочу видеть вас в своём кабинете!

Быть может, они и хотели что-то пробурчать в ответ этой незнакомой им женщине, но заклятие молчания всё ещё штатно работало и комментариев не было. Только Минерва Макгонагалл чопорно поджала губы.

Пока внимание всего Большого зала было направлено на стол Гриффиндора, никто не заметил оцепеневшего за Преподавательским столом лорда Малфоя. А оцепенел он потому, что кто-то из учеников с ало-золотым галстуком, уловив взгляд его туманно-серых глаз, внезапно пальцами обоих рук показал ему ТАЙНЫЙ ЖЕСТ рода Малфой. Оформил ими букву «М». На точно необходимых пять ударов сердца. А пара карих глаз конкретно взятой гриффиндорки, оформившая на два вздоха ЗНАК, вдруг изменилась на пару синих глаз. Хитрая улыбочка растянула губы рта на самом невероятном в мире лице.

Лице магглокровки. Гермионы Джин Грейнджер.

Кровь в ушах Люциуса гулко зашумела и он вспомнил о недавно прибывшем из банка Гринготтс уведомлении, которое затерялось среди кучи бумаг на его рабочем столе. И так и осталось нераспечатанным.

Рука Гарри легла поверх скрученных пальцев мисс Грейнджер. Она скосила взгляд в его сторону. Парень выглядел сосредоточенным.

— Даёшь о себе знать? — шепнул он, старательно подмигнув ей.

— Предупреждаю его, — был ответ.

— Признайся, что тащишься от подготовленного тобой сюрприза, — ухмыльнулся зеленоглазый. — Хочется присутствовать…

— В качестве кого, Гарри? — посерьёзнела девушка.

— В качестве кого хочешь видеть меня? — дерзнул спросить он.

— Я подумаю над твоим предложением, — не осталась в долгу Гермиона и сжала его пальцы, вплетая их между своими.

Сидящая с другой стороны девушки Лаванда Браун всё услышала, всё увидела и захихикала.

* * *

Разговор сиятельного лорда Малфоя с магглокровкой Грейнджер получился такого свойства, что перевернул весь его старательно упорядоченный мир.

Просьбу устроить ему встречу с девушкой, встряхнувшей его до самой глубины души, он озвучил перед мадам Помфри сразу после завтрака. Пожилая ведьма, услышав слова Люциуса, вдруг посерьёзнела. Качнув ему головой следовать за ней, она отправилась наверх по лестнице, ведущей к башне Гриффиндора. Закономерно. Ведь, гряз… хм, магглокровка числилась на львином факультете. Однако, вместо того, чтобы отправиться к портрету Толстой дамы, врио директора Помфри засеменила дальше по коридору.

За поворотом дальнейший путь преградил некий переливающийся перламутром барьер. Лорд Малфой сначала ничего подозрительного не заметил. Просто глухая стена и удивительно красивая статуя горгульи из мрамора. Барьер появился после того, как идущая перед ним женщина что-то пробормотала, статуя на мгновение ожила, стена за ней растаяла и он увидел его — барьер.

Приглашающим жестом мадам Помфри поманила Люциуса за собой и он поспешил за ней, пересекая защитную плёнку.

Дальше по коридору они остановились перед резной деревянной дверью на кованных петлях, которая сама распахнулась.

Они вошли в уставленную мягкими диванчиками и низким столиком перед камином комнату.

— Садитесь, лорд Малфой, — сказала мадам Помфри. — Я уведомлю мисс Грейнджер, что вы прибыли на аудиенцию.

— Что? Какую аудиенцию? — воскликнул Люциус.

Он буквально упал в своё кресло, когда через минуту в комнату вошла курчавая девчушка-второкурсница с каштановыми волосами, на ходу меняя свой внешний вид. Придерживаемые обручем на головке молоденькой девчонки косы начали светлеть с каждым её шагом, став в конце цвета платины. Как у самого Люциуса, как у Драко!

Карие в момент появления мисс Грейнджер глаза, переливаясь, стали ярко синими. Как у… Бровки и реснички сохранили свой изначальный, тёмный цвет. Черты лица чуть смягчились и стали напоминать черты Драко…

Люциус в третий раз за это утро задохнулся. Такими темпами и он узнает что это такое инфаркт в расцвете лет. Дальше было больше.

— Привет, внучок! — тихим, грудным голосом сказала эта девица, которая никак не могла быть Грейнджер. — Давай знакомиться. Я твоя пра-пра-пра-тётушка Сессили.

— Кто-кто? — выдал сквозь хрипы Люциус. — Какая такая пра-… Вы шутите! У меня нет пра-тётушки Сессили…

— Уверен? Хочешь посмотреть на гобелен Рода? — Люциус машинально кивнул головой. — Добби!

Перед ним возник знакомый Малфою домовик в тёмно-зелёном с вышитыми маленькими кометами балахончике и гербом на груди.

— Моя госпожа мисс Лисси звала Добби. Что желает моя госпожа?

На глаза лорда Малфоя спустилась тьма.

Пришёл он в себя от противного запаха аммиака в ноздрях и испуганного голоса Нарциссы.

— Люци, Люци, очнись!

Он резко присел и оглянулся.

Они находились в Малфой-маноре, в библиотеке. Аккурат напротив семейного гобелена, на котором изображалось семейное Древо их рода. Которое, уже более чем полтора века не имело разветвлений, только один-единственный ствол. В последних четырёх поколениях у них рождался единственный ребёнок — мальчик. У Люциуса сестёр-братьев не было, как и у его отца, деда, прадеда. Драко тоже был единственным отпрыском пятого по счёту поколения.

Люциус перевёл взгляд от гобелена на свою жену Нарциссу — всполошенную, бледную, испуганную. А рядом с ней стояла белокурая девчушка с короной из светлых кос и смешинкой в лазурно-синих глазах. Она назвала себя Сессили.

— Ну, что, посмотрим на семейное Древо, внучок? — спросила она, искривив губки в усмешке и не обращая внимания на Нарциссу, которая ахнула от удивления. Внучок? — Посмотри на это место, прочитай, кто был отрезан от рода!

Люциус, сосредоточив своё уплывающее в дальние дали сознание, приказал себе исполнить желание странной девочки. Да, действительно! От его собственного пра-пра-деда исходили два ответвления — сына и дочки. От этого мальчика наверх шла единственная ветка. Имя девочки было густо зачернено и обведено ало-красной толстой линией. Все линии наверх тоже были ало-красными.

— Как тебе объяснили всё вот это? — загадочным голосом спросила девочка.

— Не скажу. Зачем мне что-либо говорить тебе, чужой девочке? — упёрся рогами Люциус.

— Потому, что вот эту сестру одного из Малфоев, которую вычеркнули из Древа, звали Сессили, внучок! — воскликнула девочка и уставилась гневными глазами на обоих хозяев. — А эта краснота линий, внучок, появилась из-за магического отката, который словил её отец, выгнавший дочку из семьи, не расспросив, что да как!..

— Она сбежала из школы, — прозвучал сзади глухой голос одного из портретов на стене. Портрет старый, с выцветшими красками. — Вышла, не спросив меня, своего отца и Главы, за того прохиндея, Персиваля Уизли, который незадолго до этого сам уничтожил свою невесту, Лолиту Поттер. А Поттеры — они происходят из Певереллов. Проклятие убитого горем отца вышло забористое — Уизли заработали себе клеймо Предателей.

Девочка медленно повернула голову и посмотрела на нарисованного мужчину. Это был лорд Реджинальд, её отец. Тот, рассмотрев черты её лица, горестно воскликнул:

— Сессили, дочка!

— Ага-ага, взываешь к своей дочке, старый дурак, а поинтересоваться лично, кого домой увёл Персиваль, поленился.

— Что, что случилось, Лисси?

— Дал он мне в руки проклятое кольцо, которое я приняла за обручальное. А в нём таилась душа Лолиты…

— Он поселил в тебя свою невесту? — крикнул сэр Реджинальд. — Какое горе! А ты где была?

— А я оказалась заперта в зеркале в ванной девочек-второкурсниц Гриффиндора.

Люциус глотал воздух рывками, стараясь прикинуться фикусом, чтобы его не заметили. Что здесь происходит и как это отразится на его семье?

— Такое не могло случиться, чтобы Уизли мог войти в женский сектор башни Гриффиндора, — удивился портрет.

— Мы летали на метле и он, шутя, ворвался в открытое окно ванной комнаты. Я была слишком влюблена, чтобы о чём-нибудь думать. Так и подловил он меня.

— И как ты освободилась?

— Я не освободилась, я на временной основе сожительствую с девушкой. Вот этой.

И белобрысая девушка быстро приняла внешний вид мисс Гермионы Грейнджер. Шум падающего на пол тела отвлёк внимание обоих собеседников друг от друга. Люциус опять был в обмороке.

— Добби, приведи внука в порядок, а то слишком слабо здоровьем и нервами новое поколение Малфоев вышло.

— Это из-за Тёмной метки, моя мисс Лисси! — вскинулся домовой эльф. — Семейное проклятие наложилось на Тёмную метку и сэру Люциусу нездоровится от этого.

— Что за Тёмная метка? Что за семейное проклятие? — удивился сэр Реджинальд. — Думаю, мисс, разговор будет долгий.

Джинерва Уизли вернулась в Хогвартс в весьма подавленном состоянии. После неожиданной кончины своего мужа, миссис Уизли впала в глубокую прострацию, забыв подчистую о надежде любимой доченьки выйти замуж за Героя волшебного мира Гарри Поттера. А без всесторонней помощи и поддержки матери, резко устремилась к нулю вероятность подобного мезальянса — Джинни это хорошо понимала.

А как хорошо всё начиналось! Темноволосый и зеленоглазый объект всех детских грёз девочки одним летним утром обнаружился на их кухне за завтраком. Конечно, Гарри был мальчиком зачуханным и общался только с её братьями, но и с рыжей девочкой временами обменивался словечком-другим.

Но потом они прибыли в Хогвартс и уже утром первого учебного дня Джинни заметила пренеприятный факт — её будущий жених проявлял особый интерес к одной из своих однокурсниц, к известной всем в Норе мисс «Лохматой зануде» Грейнджер. Именно этой кличкой, а так же зубрилой и заучкой её называл Рон, самый младший из братьев Джинни. Не то, чтобы она, в ответ на интерес Поттера к ней, сама обращала внимание на мальчиков, нет! Она с ними перестала даже разговаривать. И приехала на второй курс обучения не лохматой бобрихой, а хорошо причёсанной, приодетой, увешанной финтифлюшками типа серёжек-заколок. Ходила вокруг с заумным видом, задрав нос на всех и всё, ни с кем не общаясь, кроме как с обеими своими однокурсницами.

И Джинни сообщила о своих наблюдениях за магглокровкой маме!

Это миссис Уизли очень озадачило. Потому, что в письмах к маме с прошлой осени Рон о магглокровке говорил совсем другое. Что та настолько неприятна своим взлохмаченным внешним видом, своими командными замашками и тягой к чтению всякой всячины (Рон написал «всякой херни», за что мама знатно его отругала), что он, Рональд, совсем её не переносит. Но после Хэллоуина тон писем изменился и он стал рассказывать, насколько магглокровка стала полезна в плане учёбы, отработки новых заклинаний, с домашками и т.д., и т.п. И ещё — прямым текстом это не было озвучено, но между строками угадывалось — что, если бы Грейнджер с Героем магмира Гарри Поттером сама не подружилась и тот не стал проводить с ней время за совместным усваиванием учебного материала, то Рон не стал бы даже смотреть в её сторону. Даже в дурном сне. Да и не на что было там смотреть — внешность тупой грязнокровки была, что называется, заурядной. Ха-ха, кроме её похожей на взрыв на макаронной фабрике лохматой курчавой шевелюры каштанового цвета, там ничего примечательного не наблюдалось. Карие глаза, густые брови, вздёрнутый нос… Бана-а-альненько.

Не то, что уже наблюдалось у самой Джинни: огненно-рыжие, издалека заметные волосы, веснушки, синие, мерцающие как у директора Дамблдора глаза… Э-э-эх, пока у ней из орудий соблазна только это, но какие её, первокурсницы, годы. Подрастёт, всем-всем оснастится. С-с-с… ну, всем.

Зато личностью этой грязнокровки и достатком её семьи вдруг заинтриговалась мама Молли. Она стала Рона и близнецов расспрашивать: во что девочка одевается, как обута, что за книги принесла с собой в школу… Близнецы отнекивались, говоря, что мелюзгой не интересуются, а Рон… Рон ничего такого не помнил. Одета и одета, обута — ведь, не босой ходить-то, да?

Любопытства миссис Уизли это не убавило, напротив. Она начала и Гарри расспрашивать об их общей с Роном подруге. Так выяснилось, что оба родителя Гермионы — зубные врачи и у них есть собственная клиника и огромная врачебная практика. Ого-го! Интересненько. Чувства у миссис Уизли резко обострились и она превратилась в самую настоящую ищейку. Вариант с богатенькой магглорождённой женой для Рончика очень даже ей понравился. Дошло до того, что Молли Уизли несколько раз принуждала мужа Артура аппарировать в дом родителей Грейнджер. Посмотреть на их дом, узнать, кем они работают, сколько зарабатывают… Всё такое.

И сама придумала как по-быстрому устроить младшенькому семейную жизнь, втянув в эти планы и директора Дамблдора, и своего мужа Артура и свою дочечку Джинни.

Джинни-то помогла, как смогла… Но!

Но Грейнджер оказалась крепким орешком, да ещё и с козырем в рукаве. То есть, со второй палочкой, иностранной. И осталась миссис Уизли вдовой в возрасте сорока двух лет с семью детьми на руках, пятеро из которых — несовершеннолетние и ещё учатся в Хогвартсе.

Смерть отца выбила почву из-под ног всех членов семейки Уизли — и взрослых, и младших. Старшие братья Джинни давно выпустились из школы, нашли себе хорошую, перспективную и прибыльную работу — для них смерть отца не была таким ударом под дых, как для остальных их братьев и сестры. Лишь эмоциональным.

Внезапно жизнь и дальнейшая учёба младших детей Артура оказались под большим жирным вопросом. Конечно, для волшебных сирот Министерство магии выдавало хоть и скудную, но какую-никакую стипендию. Её размер был рассчитан лишь на самые простые, дешёвые вещи для учёбы в ограниченном количестве. А это сводило с ума амбициозную девочку. Она видела как до сих пор распределялись семейные финансы её матерью. Старших братьев — старосту Перси и близнецов Фреда и Джорджа — к школе готовили по высшему разряду. Мантии, обувь, учебники, бельё, сова — Персиваля в этом году побаловали, закупив всё это из Твилфитт&Таттинг. За обновками для близнецов, так как там всё необходимое бралось в двойном количестве, отправились к мадам Малкин. Им двоим заказывали парными комплектами одежду и мётлы для квиддича, учебники, всё для зелий.

У мадам Малкин и саму Джинни приодели, пообещав малышке, что, если всё у ней сложится как договаривались, то на следующий год будут у неё мантии как у Перси.

«Сложится» означало лишь одно — сблизиться с другом Рональда, с Гарри Поттером. «Сблизиться» её мама понимала так — чтобы дела шли к помолвке.

Мда-а… Джинни Уизли не была лишена ума, чтобы понять увиденное во время завтрака в Большом зале. Сердце Гарри Поттера было уже занято гриффиндорской заучкой.

Её мама успокоила страхи доченьки, толсто ей намекнув в своём письме, что ЭТА ПРОБЛЕМА РЕШАЕМА. А, если свести Рона с Грейнджер вовремя, путь Джинни к сердцу избранного парня будет свободен и открыт.

Для этой благостной цели, по только маме известной причине, Рональда одевали в одно старьё, доставшееся от старших братьев. Чтобы разжалобить грязнокровку, что ли?

Фиаско с похищением Гермионы закончилось тем, чем закончилось.

И на горизонте… Да какой там «горизонт»? За поворотом! Перед внутренним взором Джиневры маячила фигура одной разозлённой, сверкающей глазами второкурсницы. Которая, если бы на её месте оказалась мисс Уизли, отомстила бы в любом случае, если дадут ей шанс. Заучка заучкой, какими бы ни были вздорными у глупой магглокровки понятия о демократии, равенстве и либерализме, но в гневе она становилась страшней мантикоры.

Пора Джиневре было включать защиту себя любимой в лице её многочисленных старших братьев. Подумав немножко в этом направлении и поняв, что оставаться с этой фурией наедине в женском крыле башни себе дороже, мисс Уизли попросила самого старшего из братьев в Хогвартсе, старосту Перси, приютить «горюющую по отцу» сестрёнку. Переночевать в его комнате хотя бы недельку. Врать брату было плохо, но это ей давно было привычно. Да что эти мальчики понимают в ухищрениях девиц во время их истинных разборок, а?

Персиваль был парнем ответственным и, послушав хныканье сестры, внял её просьбе и согласился пустить её в свою комнату на недельку. Наколдовал из двух стульев отдельную лежанку для неё, оградил её ширмой, а свою кровать — чарами тишины, и оставил Джинни одну справляться со скорбью. Хоть реветь, хоть выть вервольфом в ночи, но самой, чтобы не мешала.

* * *

Гермиона щёлкнула пальцами и придирчиво суженными глазами проследила как поверх круглой металлической плоскости легла созданная ею отражающая плёнка со свойствами зазеркалья. Теперь надо было подкорректировать отражающую поверхность, чтобы она не только отражала, но и преломляла свет как удалённый со своего места на броши большой искусственный кристалл Сваровски. Для этого было нужно создать в структуре миллиметровой стеклянной плёнки негомогенность коэффициента преломления путём работы с её плотностью. Это создаст эффект разноцветных световых бликов, совсем как у того камешка. Для посторонних наблюдателей серебряную брошь всё так же будет украшать сверкающий камешек, в действительности — там будет ждать заготовленная для врага уловка. Вечная. Неведомая. Личная Преисподняя.

Взмахнув палочкой, она выговорила заклинание, представив себе кристаллическую структуру бриллианта, и влила своё желание в магический импульс.

Брошь для крепления ало-золотого галстука засверкала россыпью светлячков. Ура!

Теперь её оружие для укрощения врагов будет всегда при ней. Она ещё поработает и создаст для себя несколько подобных «украшений» — браслет из зеркальных кружочков, пару колец с плоскими печатками-зеркальцами, серёжки… Для всех они будут украшены камушками, но не для неё. И что с того, что зеркальца маленькие, если в каждом из них отразится весь мир, лишь стоит поменять угол зрения, не так ли?

Ей нужно не больше двух-трёх дней, максимум недели и никто не сможет ей угрожать не только в замке, но и вне замковой защиты.

Закончив с делами, она отправилась в свой личный тренировочный зал, где её ожидает портрет Годрика Гриффиндора и целая стена оружия. Ей предстоит отработка пассов рапирой под придирчивым наблюдением патрона и под едкие замечания со стороны остальных трёх портретов — Салазара Слизерина, Хельги Хаффлпафф и Ровены Рейвенкло.

Два часа подряд она боролась с манекенами, вся покрывшись потом. Еле передвигаясь, она поставила рапиру на её место и, согнувшись в коленях, чтобы сделать книксен Годрику, рухнула на пол. Мышцы ныли, глаза слипались — она была готова заснуть прямо там, на полу.

— Переутомляешься, дочурка, — заговорил Годрик. Так назвал он новую директрису, когда чары проснувшегося замка пробудили его портрет. — Перед тобой века и века жизни, милая, не перегибай палку лишний раз. Надо тебе не только работать, надо и отдыхать. Жить своей молодой жизнью. Найди себе напарника, друга, с кем могла бы разделить свои постижения, будущего…

— По правде говоря, тебе, Гермиона, нужны ещё три друга, по одному для каждого факультета Хогвартса, — вмешался Салазар. — Один из них непременно владеющий парселтангом.

Девушка вытерла пот со лба и отмахнулась от свисающего перед глазами каштанового завитка. Она сама в этом направлении давно задумывалась. Со змееустом вопрос хоть прямо сейчас решаем, ведь недалеко — в гостиной факультета — её появления дожидается Гарри Поттер. За ней, за своей вернувшейся к их общим времяпровождениям за книгой подругой, он последует хоть в ад… Ну, в ад его она не уведёт, но в огненный ураган дыхания чёрного дракона — да. Но где ей, утвердившейся из-за своей новой в школе позиции одиночке, найти остальных двух волшебников или ведьм, достойных пройти через Испытание огненным дыханием?

Парвати Патил? Лаванда Браун?

Нет, нет.

О семье Уизли Гермиона даже не вспомнила.

* * *

Пути на занятия первокурсников Гриффиндора и второкурсников того же факультета никак не пересекались. Во время обеда Гермиона Грейнджер в Большом зале давно не наблюдалась. Гарри Поттер сидел за столом один, не оглядывался по сторонам, молчал и думал о своём. Хотя Рон садился рядом с ним и, по старой привычке, таскал бездумно в рот всё, до чего дотягивались его руки. И пытался всё время разговорить друга, брюзжа и сыпля кусочками пищи. Однажды Гарри не сдержал своей брезгливости, наорал на Рона и отсел от него через место. Рон обиделся.

Обиделась за брата и сидящая недалеко Джинни Уизли. Она норовила сесть поближе, но по другую сторону темноволосого парнишки обычно сидела одна из девочек, его однокурсниц, девочки чередовались между собой. Сестра Рона растолкать девочек постарше себя и сесть рядом с Гарри не рискнула. Просто побоялась, что её обзовут и прогонят. Не-е-е, мисс Уизли отрицательные эмоции ни к чему. Лучше издалека наблюдать, чем огрести по полной перед всем Большим залом.

Более того, Альбус Дамблдор, которого миссис Уизли считала благодетелем своей семьи, директором школы быть перестал. То есть, на всякий пожарный, некому будет замять оплошность детей своих ближайших последователей. А папа… э-э-эх.

Ужинать наглая выскочка тоже не появлялась. Села на диету, что ли? Зачем?

Спросила у девочек Браун и Патил, где Гермиона. Они покосились на Джинни, глянули друг другу в глаза и, пожав плечами, ушли. Не снизошли даже до того, чтобы посмотреть, не то чтобы ответить на вопрос сестры Рона.

Джинни затаила обиду на старших девочек. Вообще мало на кого в последнее время не затаила мисс Уизли обиду. Они все вокруг во всех бедах рыжей девчушки были виноваты.

Потом подумала, что заучка, наверно, зачиталась в их общей с Патил и Браун спальне и редко оттуда вылазит на занятия. Шляющуюся по коридорам Всезнайку, возвращающуюся из библиотеки с кучей тяжёлых — для лёгкого чтения — талмудов давно никто не видел.

Хм-м-м… Джинни должна подождать удобного момента, когда та расслабится и вернётся к своим старым привычкам искать себе и мальчикам из Золотой троицы приключения «на пятую точку». Пятой точкой мама Молли иногда называла попу, но комбинация «приключения + пятая точка» вводила её в весёлое настроение и она лихо подмигивала папе. Э-э-эх-х-х, папа…

Короче, нечего Джиневре спешить с посещением Тайной комнаты. Василиск — не птица, из гнезда не улетит в тёплые края. А, как говорят старые люди, сколь долго тесто поднимается, столь вкусней хлеб будет и столь добрый гость его откушает.

Да, подождать немного будет лучше. Никто, так или иначе, не связывает окаменения миссис Норрис и Колина Криви с ней, малюткой Джинни.

А общение на грани флирта (мама Молли ещё летом ознакомила свою дочку со значением слова «флирт» и с чем его едят), между Грейнджер и объектом матримониальных интересов самой Джинни, Гарри Джеймсом Поттером, можно пока проигнорировать. Как нечто временное и переходное. Как обещала дочке мама Молли, и РЕШАЕМОЕ. Мало ли зелий наизобретали в волшебном мире, не так ли?

Но само воспоминание об этой картине переглядывания, прикасаний, покраснения двух героев было таким противным, что Джинни закипела от ненависти.

Настырная, наглая, вонючая грязнокровка!

— Чего мне ожидать от этой встречи, Гермиона?

Зелёные глаза Поттера смотрели настороженно, излучая одновременно веру и опаску. Подруге мальчик верил больше, чем кому-либо в мире, но неизвестность взывала к чувству самосохранения. Воспоминания о встрече с Квиррелл-Мортом были слишком живы в его сознании, чтобы без каких-либо сведений бросаться бездумно в пропасть головой.

— Смерти, Гарри, смерти, — вздохнув, ответила девушка. Врать этому конкретному мальчику было себе дороже. — Боли, смерти и возрождения. Я через всё это прошла и вот, видишь, выжила.

— Воскресла, так будет правильнее, да? — дрогнувшим голосом предположил он, не отрывая взгляда от её на данный момент карих глаз.

Она нравилась ему в обеих своих ипостасях — и в этом, знакомом с первого курса виде кудряшки с каштановыми волосами, и в новом, синеглазой платиновой блондинки. Малфой же.

— Да, воскресла как феникс в пламени Огненного дыхания. В смерти обретёшь ты бессмертие, Гарри. Ты готов?

— Я готов ко всему, что сделает меня достойным быть с тобой рядом, Гермиона! — воскликнул мальчик, смахнув предательскую слезинку с ресниц. — Тот месяц, когда ты перестала разговаривать с нами… со мной, был для меня самым худшим периодом в моей жизни.

Его тощие, с загрубевшими от работы с садовым инвентарём ладонями руки вдруг схватили её ухоженные ладошки и судорожно сжали их.

— Давай, не тяни больше. Пусть наконец и это свершится.

Она приблизила своё лицо к нему и коротко клюнула его в губы. Пока мальчик стоял истуканом с потеряным выражением лица, Гермиона крикнула:

— Биби, Добби! — два домовых эльфа в тёмно-бордовых накидках сбросили с себя невидимость и появились рядом, преданно глядя на хозяйку. — Отведите нас с мистером Поттером к Магическому источнику Хогвартса.

В первую секунду ощущения Гарри притупились из-за шквала магической энергии, которая обрушилась на его организм, как воды Ниагарского водопада. Он ослеп и оглох. Онемевший, он чувствовал себя маленькой снежинкой зимним днём в Антарктиде. Или маленькой рыбкой на дне океана.

Постепенно он стал осваиваться с потоком Силы, текущим через его ядро, которое внезапно начало давать о себе знать жарким всполохом. Мальчик справился с застопорившимся дыханием и, вдохнув глубоко полной грудью, потом шумно выдохнув, закричал от избытка эмоций.

— О-о-о-о-о-о… О-о-о-о-о, Гермиона-а-а-а-а! Не описать словами мои чувства!

— И не надо, Гарри, я всё это тоже пережила. Одна. А теперь оглянись вокруг. Посмотри на это место. Здешнее солнышко в зените — это вообще что-то с чем-то. И именно оттуда на нас сыплется магия.

Некоторое время мальчик оглядывался с отвисшей челюстью, не издавая ни звука. На огненную точечку он посмотрел мельком, но плоскогорье привлекло его внимание.

— Мы не на Земле, да? В то же время, воздухом дышим и там внизу растут джунгли, текут реки… Я озеро вижу… Постой, постой! Я, что, вправду спящего дракона вижу? — рукой он указал на чёрную громадину, распластавшуюся поверх горы из золота. — Надо ли звать его?

— Он сам придёт, когда ты будешь готов. Мы с Биби через это уже прошли, но Добби здесь впервые. Схвати его за ручку и будем ждать. А пока я кое-что сделаю.

И она надела себе на голову золотой обруч с двумя наушниками в форме спускающихся с обруча пластинок и уре́й — изображение богини-кобры Уаджи́т, надо лбом. Гарри округлил глаза от удивления:

— О-у, Гермиона, распусти ты свои волосы и будешь похожа на фараона, то есть, на женщину-фараона. Что делает эта корона?

— Это разговорный аппарат, чтобы общаться с разумными — да и с неразумными тоже — рептилиями.

— Серьёзно? Вау! Это должно бы пришло к нам из глубокой древности, да? — пальцем он потрогал голову кобры и та зашипела. — С неживыми тоже… — прошипел он.

К его удивлению, девушка, посмеиваясь, ответила. Но из её рта не вышло ни звука, зато вместо неё зашипела золотая змея:

— Только с големами, Гарри…

Голоса ребят, хоть не громкие, разбудили спящего дракона.

* * *

Недалеко от них за обеденным столом, между близнецами сидела их единственная сестра и зло зыркала на двоих второкурсников — Гарри и Гермиону. Рыжая что-то под чарами тишины вдалбливала в головы братьев. Те с недовольным видом шарахались от неё и, неоднозначно для своих наблюдателей, не соглашались с тем, что она от них хотела.

— Как думаешь, о чём они говорят? — кивнув подбородком, спросил Поттер у своей соседки.

Неожиданно ему ответила Парвати Патил, сидящая с другой стороны подруги:

— О, я случайно подслушала по пути сюда, как мелкая приказывала Фреду и Джорджу заказать в Лютном Оцепеняющий яд для тебя, Гермиона. Извините, что вмешалась в ваш разговор, но должна была предупредить об этом. Мелкая тебя ненавидит всеми фибрами души за то, что ты, якобы, отбила жениха у неё.

— Жениха! Как бы не надорвалась, — воскликнул Поттер, скорчив презрительную гримасу. — И откуда взялись эти планы на меня, ты не услышала?

— Услышала, но будешь должен мне некую пикантную информацию, — захихикала индийская девушка. Лаванда согласно ухмыльнулась.

— Говори уже, — резким от нетерпения тоном приказала мисс Грейнджер. — Вам известно всё, что не повредит вам обеим. Нет ничего, что я вам не сказала.

— Ты — да. Но у нас претензии к Гарри. Ну?

— Сначала вы, — кивнул темноволосый гриффиндорец, сверкнув изумрудными глазами в сторону рыжей троицы, которая перестала общаться между собой и переключила своё внимание на них. — Я поделюсь с вами тем, что не является семейной тайной.

— Конечно, я согласна, — переглянулась с Лавандой Парвати. — Джиневра хвасталась перед девочками-первачками в их общей спальне, что директор Дамблдор… то есть, бывший директор делал попытки заключить вашу с ней помолвку. Что-то с этой затеей не удавалось ему, но он, всё равно, божился и обещал, что всё для этого со временем устроить так, что ты сам, Гарри, захочешь на Джинни жениться. И она вовсю воображала себя этакой будущей леди Поттер, грезила, где будет отдыхать летом, какими обновками баловать себя будет и так далее. И Дамблдор обмолвился у них в Норе, что ты вряд ли до выпускного доживёшь потому, что сам отправишься умирать от палочки Того-Самого.

— Бля, — тряхнул головой Поттер и зыркнул на Гермиону. — Бородатый Шмель уже не директор, сам где-то в неизвестном месте скрывается и ничью уже судьбу устроить, искорёжив жизнь чужого ребёнка, он не в праве. Я принял… Шрам на лбу видите?

— Н-н-нет! — одновременно вскрикнули обе соседки Гермионы по спальне.

Дальше продолжила говорить Парвати:

— Я об этом хотела и спросить, Гарри. Где твой знаменитый шрам?

— Пока лечился в Мунго, врачи удалили его, пригласив из Германии специалистов по хоркруксам — по их удалению и уничтожению, — Поттер понизил голос. — Во мне была частица души Того-Самого. Как она там оказалась, думаю, не надо рассказывать.

— Понятно-о-о… — протянула мисс Патил и глубоко задумалась. — Гарри, Гермиона, а где вы всё время пропадаете в последнее время? Нет-нет, я не настаиваю на ваших тайнах, но мы с Лавандой вам помогаем шифроваться, избегая лишние вопросы. Если можно…

Хм.

— Гермиона! — пискнула Лаванда Браун, пересекая перламутровую пелену за горгульей. — Что это за место?

— Это, Лаванда, новая директорская башня, — чётко произнесла их сверстница. Её карие глаза мгновенно посветлели до ярко-синих, а каштановые косы на голове стали платинового цвета. — Но, смотри, я возьму с вас Непреложный обет неразглашения.

— Да, да! В этом учебном году это который по счёту будет Обет, а Парвати? Третий, четвёртый… Одним больше или меньше, да что такого? Надеюсь, однажды, ты освободишь нас от всех запретов.

— К выпускному, — ляпнул шагающий рядом Гарри и захихикал, посмотрев на их разочарованные физиономии с округлившимися глазами.

* * *

Яйцо, на котором лежала жаба неизвестного вида, треснуло и, лопнув, разделилось на две половинки. Земноводное растаяло в воздухе, вернувшись туда, откуда его призвали, чтобы высидеть куриное яйцо. Округлившимися глазами двое гриффиндорцев узрели в одной половинке скорлупы шевелящегося маленького «червячка»-змеёныша.

Гарри наклонил скорлупу и на его ладонь выпал крошечный василиск. Его тёмное, извивающееся тельце, почуяв теплоту руки мальчика, подняло плоскую, с огромными для его размера глазными яблоками, пока закрытыми, и тихонько зашипело:

— Ееесссть…

Гермиона за плечом Гарри всхлипнула и поспешила царапнуть его ладонь заострённым кончиком своей палочки. Выступила кровь и змеёныш присосался к ранке. Насытившись, он открыл глаза — небесно-голубые в этом этапе жизни — и скрестил взгляд с мальчиком.

— Отесссс…

Пришёл момент всхлипнуть Поттеру. Потом, колеблясь на секунду, он передал малюсенького василиска девушке. Та тоже позволила ему попить кровушки из её ладошки, с удовлетворением услышав в свой адрес его шипение:

— Матушшшшшка…

— Нарекаю тебя Шахасс, — прошипела золотая голова кобры на обруче девушки.

— Шахасс это подходящее имя, — встрял Гарри на парселтанге, кончиком пальца погладив гладкую мокрую спинку. — Ну, раз мы уже родители, Гермиона, согласишься ли, наконец, принять обручальное кольцо от меня?

Та, сверкнув синими глазами, кивнула головой.

— Давай, сперва закончим дела с врагами и я приму твоё предложение, да?

— Давай.

* * *

Мисс Уизли считала, что время мести пришло, а поход на ужин — лучший момент, когда одной досадной второкурснице стоит устроить встречу с магической рептилией, любимцем Салазара Слизерина. И одним махом решить все свои проблемы. Раз близнецы отказались помогать сестре с Оцепеняющим зельем для грязнокровки, то Джинни напустит на ней самого Царя-Оцепенителя.

Но!

Проход под раковиной в туалете Плаксы Миртл не открывался, сколько бы не шипела рыжая Уизли на змейку, изображённую на кране.

— Откройссся ты, чертовая лестница! — ударила кулачком Джинни по зеркалу напротив. По отражающей поверхности прошла волна тёмных теней, но рыжая затейница ничего не заметила, продолжая шипеть. — Откройссся!

— Так-так-так-с! Кого принёс в эту ночь глухую нечистый? — прозвенел голосок Плаксы откуда-то с потолка. — Не к добру пришла ты, рыжая, ох не к добру… Надо директрису позвать, — сказала она напоследок и просочилась в стену.

Джинни зашипела от досады, не понимая, что здесь случилось и почему вход к василиску, прекрасно работавший до недавнего времени, сейчас упёрся.

— Откройссся…

— Петрификус Тоталус! — прилетело справа, от входной двери и Джиневра замерла на месте. Только её глаза косились в сторону и в зеркале она увидела её, грязнокровку Грейнджер.

Что она здесь забыла?

А эта грязнокровка стояла у двери, постукивая волшебной палочкой по плечу, и гадко ухмылялась Джиневре. Она была одета не в школьную мантию, а в эти свои маггловские штучки, которые так нравились мисс Уизли — подтянутые, цвета индиго джинсы и вязанный пушистый свитер. И смотрела она на мелкую первокурсницу, сестру своего однокашника Рона Уизли, прищуренными холодными глазами. Но не это испугало до зелёных пикси Джинни, а устрашающе густая тёмная аура грязнокровки, ставшая неожиданно видимой для обычных глаз.

— Миртл, приготовься! — чётким голосом сказала Гермиона и приблизилась к застывшей у раковины Джинни. — Входишь по моей команде!

Вытянув палочку, Гермиона стукнула по стеклу зеркала над водопроводным краном и на его поверхности возникли две светящиеся — красная и зелёная — кнопочки. Глаза рыжей Уизли, единственные из всего её тела бывшие в состоянии двигаться, завороженно следили за действия её врагини. Указательный палец той надавил на зелёную точку и она услышала незнакомое заклинание:

— Aperrium!

Поверхность зеркала резко потемнела и словно рухнула в глубину. Тёмные сгустки завертелись в бешенном танце, за которым, как завороженная, следила Джинни. Она и не уловила момент, когда сама отражающая поверхность стекла, как бы размягчившись, превратилась в манящий провал. Она как бы раздвоилась — одна её часть оставалась неподвижной под заклятием Петрификус, но другая словно вылетела из замершей статуи, стремясь пробить разделяющую с этим незнакомым миром за стеклом поверхность.

— Intrant per speculum! (Войди в зазеркалье!) — крикнула мисс Грейнджер, стукнув кончиком палочки по зеркалу, и Джинни почувствовала, что преграда тает.

Вокруг её вылетевшей из тела сущности вспыхивают и разлетаются тысячи и тысячи кристаллических осколков, которые вихрем кружатся вокруг неё, размывая её очертания, утаскивая за собой. Тёмное облачко врывается в зеркальный проём следом за вихрем бликов, пока у раковины продолжает стоять замершей статуей её физическое тело.

— Clauderum! — выкрикивает Гермиона Грейнджер, очерчивая против часовой стрелки закручивающуюся спираль по плывущей зеркальной поверхности.

Весь головокружительный танец миниатюрных зеркалец заканчивается громким всплеском, как после прыжка ныряльщика в воду. Стекло возвращает свою изначальную твёрдость, звякнув напоследок, и застывает.

Тогда помещение туалета заполняет резкий крик девушки:

— Миртл, сейчас!

Призрачная девочка, погибшая пятьдесят лет тому назад в этом туалете, парящая до этого момента чуть позади мисс Грейнджер, с криком налетает на замершее тело рыжей первокурсницы. И исчезает. По контурам девочки пробегает какая-то рябь и замирает. Изнутри горла доносится глухое стенание, клокотание, икота, ворчание и… лёгкие вдыхают воздух.

Синие глаза мисс Уизли удивлённо моргают.

— Фините, — говорит мисс Грейнджер и новая Джиневра Уизли мешком оседает на пол.

Некоторое время тело лежит на полу не двигаясь, глаза так же неподвижно смотрят остекленевшим взглядом на потолок, но плоская грудь девчонки уже регулярно приподнимается, шумно втягивая воздух. Она кашляет, задыхается… А потом вдруг начинает хихикать, сначала тихо, рывками, потом громче и громче, вскрикивая между приступами…

А с той стороны отражающей поверхности зеркала, как бы из-за засвеченной плёнки, на эту картину пялится огромными глазами вторая рыжая девочка. Не понимая, что с ней произошло, она кричит:

— Гермиона, что ты наделала, дура? Отпусти меня немедленно, слышишь? Где, … где я?

Сгустки темноты за ней уплотняются.

Однажды воскресным декабрьским утром перед группой ошарашенных пятикурсников Гриффиндора по коридору мимо портрета Толстой Дамы продефилировали два представителя семьи Малфой — отец и сын. Сиятельный лорд Люциус и его бегущий следом в полувменяемом состоянии и совсем не блистающий сынишка Драко.

Гриффиндорцы, проследившие за передвижением конкретно этих обоих блюстителей чистоты крови, старший из которых открестился в своё время от добровольного участия в ордене Вальпургиевых рыцарей — тех самых Пожирателей Смерти — чуть не попадали там, где стояли. С отвисшими — ну, не совсем до пола, но где-то в районе того — челюстями.

Малфои, прошествовав мимо портрета, продолжили движение, даже искоса не взглянув на онемевших студентов львиного факультета.

— Куда попёрлись эти змеи? — не отрывая взгляда от шагающих дальше с прямыми, как проглотившие швабру, спинами блондинистых отца и сына, спросил один из пятикурсников и поправил свой ало-золотой галстук. Ежедневная утренняя пробежка способствовала резкому повышению самодисциплины и самоорганизации свободного времени гриффиндорцев. — Там просто тупик!

— А они того не знают, — захихикал его однокурсник и подмигнул вышедшей в этот момент из гостиной кудрявой четверокурснице.

Та вся зарделась от смущения, не забыв взглянуть со значением прямо в глаза старшекурсника.

— Вот и подождём, чтобы посмеяться над обоими змеями, — закончил тот своё выступление.

Собравшаяся кучка гриффиндорцев зря потратила своё время в напрасном ожидании Люциуса и Драко. Те и через десять минут не появились.

Через два часа, когда ожидавшие их студенты ало-знаменного факультета давно уже ушли на завтрак, а потом на занятия, по коридору в обратном направлении прошагали отец и сын Малфои.

Люциус — весь светящийся, с маниакальным блеском в глазах. Драко — потерянный, со следами слёз на лице, утонувший в невесёлых размышлениях.

* * *

— Я всё понял, Гермиона, — говорил накануне вечером Гарри, сидя рядом с ней на диване перед камином в новой директорской башне. — Нюни разводить не надо, надо браться за тот ворох дел, который накопился не годами, веками. Пора Малфоев приглашать, я полагаю.

Мисс Грейнджер кивнула головой молча.

Ритуал огненного дыхания внёс кардинальные изменения как в магическую мощь, так и в весь объём ощущений последнего Поттера. Вернувшись после встречи — со всеми последствиями, обратно на территорию Хогвартса, парень в ту же секунду почувствовал единение с этим древним, созданным полубожественными творцами сооружением. На данный момент возможности замка были далеки от идеала, но со временем и взрослением его новых Хранителей всё должно прийти к заложенному изначально режиму.

Хогвартс шептал на парселтанге о своих проблемах прямо в сознание Гарри. Список был настолько длинный, что парень задохнулся от предстоящей работы.

Холодные пальчики девушки сжали его ладони и ощущение причастности вернуло его в реальность.

— С кем начнём, Гермиона? — спросил Гарри через некоторое время.

— С Малфоями, конечно, — устало ответила девушка.

Следующим вечером

— Как думаешь, с Малфоями хорошо прошёл разговор, да? — Гермиона кивнула головой, улыбаясь своим воспоминанием о лице Дракоши, когда бедолага узнал всю правду. — С кем продолжим?

— Согласно логики вещей, продолжим с Уизли, — задумчиво ответила девушка и прикрыла глаза. — Скоро Рождество, все соберутся в Норе, мы тоже самопригласимся к ним в гости.

— Представляю себе, как Драко будет воротить нос, попав на кухню миссис Уизли, — хихикнул Гарри.

— Это будет не куртуазное мероприятие и не вечеринка. Я заставлю всех поплясать, обещаю. Гордиев узел того Персиваля надо, наконец, разрубить. Или рассечь.

— Хм-м, я совершенно не надеюсь на мирное разрешение проблемы. Зная Рональда, близнецов, Молли Уизли, будет непросто.

— Кто даст им право голоса? Я лично не дам, а ты? Ты склонен на уступки?

Как оказалось следующим утром, семейка Уизли никаких уступок не заслужила.

Отличились близнецы Фред и Джордж. Они всё-таки прислушались к просьбе сестрёнки Джинни, которая просила братьев устранить мисс Всезнайку с пути к сердцу Избранного героя волшебного мира. Близнецы Оцепеняющий яд сами сварить не сумели и не смогли его заказать по одной простой причине — отсутствие денежных средств. Но, подумав и посоветовавшись друг с другом, единогласно решили, что исполнить желание сестры можно и другими способами. А если уж совсем кардинально, то максима — нет человека, нет проблемы — тоже ничего.

И они по пути к Большому залу устроили одной уже не-лохматой заучке засаду. Ибо с седьмого этажа вниз путь долгий, лестницы петляют каждая по своему разумению к всевозможным коридорам и отклонениям. Они надеялись на удачу: подловить Грейнджер одну, без Поттера и без подруг. Та не один раз ходила — когда ходила — на завтрак без сопровождения. В общем, с некоторых пор в этом учебном году она держалась ото всех особняком, её редко видели общающейся с кем-то вне классной комнаты.

Грейнджер появилась на верхней площадке лестницы одна. Чуть пораньше мимо стоящих на шухере Фреда и Джорджа пробежали Лаванда и Парвати, на целый этаж опередив свою подругу. Какая удача! Выждав момент, когда второкурсница пройдёт к следующему витку лестницы, Фред бросил ей в спину Петрификус. Тонкая фигурка девушки застыла. Джордж быстро наложил Локомотор Мортис и вдвоём с братом понёс её к заброшенному классу недалеко от места засады.

Комната была вся покрыта пылью, лучи утреннего солнца еле проникали сквозь окно.

Тело бросили поверх кучи сломанных парт, не забыв повторить Пертификус. На всякий пожарный. Грейнджер была к удивлению всех очень и очень непростой магглокровкой — умная, хитрая, необъяснимо могущественная. Следовало поторопиться.

На грязные стёкла легли заклинания неразбиваемости, на стены — заглушки. Дверь заперли снаружи всеми запирающими заклятиями, которые близнецы нарыли на библиотечных полках.

Закончив с делом, рыжики почистили пыль друг с друга, хлопнули друг друга по ладоням, громко хихикая, и отправились на завтрак. Оставить девушку умирать одну от жажды и голода для этих двух лоботрясов было просто. Ведь её мучения они видеть и слышать не собирались.

Не тут-то было!

Войдя в Большой зал их встретил прищуренный взгляд пары пылающих гневом карих глаз.

Что? Как такое возможно?

Они замерли у самого входа, как в воду опущенные.

— Как она освободилась, братец Фред? — побелевшими губами прошептал Джордж.

— Без понятия, братец Джордж, — так же шёпотом ответил Фред. — Но нам хана…

Они на цыпочках прошли мимо молча холодными глазами следящей за их передвижениями Грейнджер и тихо присели рядом с сестрёнкой. Не глядя по сторонам, они сразу захапали ждущие в тарелках приготовленные Джиневрой тосты и так и не заметили, что та, встретившись с заучкой глазами, наполнила их стаканы соком из своего, принесённого на завтрак лично кувшина. Близнецы, синхронно доев тосты, залпом выпили до дна свой сок. И немедленно ретировались из Большого зала.

— Что ты с ними задумала делать, Гермиона? — спросил вечером после занятий Гарри. — Я ожидал, что ты всех убьёшь.

— Э-э-э, нет. Я не убийца, Гарри, — ответила девушка.

Её руки старательно сворачивали в рулон плёнку с Зазеркальем, которую она, уходя из туалета Бывшей Плаксы, стянула с зеркала над раковиной. Два дня она держала его в своей спальне в директорской башне и следила за безрадостным миром, который открывался с другой стороны зеркальной поверхности. Думала. Сегодняшний выверт сознания близнецов не оставил Гермионе вариантов для выбора.

— С одной стороны, технически, дети Артура, это и Сесили потомки. Мои… потомки. Ты не забыл? Моего другого «я». Биологически, — рулончик получился тоненьким и она начала сворачивать его поперёк. — С другой же, своими действиями ТОТ Персиваль поступил жестоко и подло, как с Лолитой, так и с Сесили. Простить такого я не могу. Персиваль совершил преступление, став причиной гибели и одной, и другой девушки. Не только это — он ещё и перетянул в свой род, проклятый сначала ТВОИМ, а потом и МОИМ предками, всю удачу в плане воспроизводства. Видишь какой дисбаланс получился? У Малфоев, как и у рода Поттер, стало рождаться лишь по одному потомку-мальчику в поколении. Сколько уже поколений подряд это длится? А тем временем Уизли плодятся, как тараканы, — она скомкала плёнку в маленький угловатый шарик и, стукнув палочкой по кольцу-печатке на левой руке, пробормотала что-то вроде: — Aperrium!

Открыв в зеркальном кружочке второе Зазеркалье, она бросила туда получившийся шарик.

— Clauderum! Этот дьявольский узел должна распутать я, Гермиона Грейнджер. Которая ни к одному из этих родов отношения не имеет. Своим выбором я должна как-то закрыть этот дисбаланс плодовитости и вернуть всё в изначальное состояние!

— Видится мне, что подобный дисбаланс наблюдается в большинстве современных волшебных семей, — кинул Поттер, проследив глазами за действиями своей подруги.

Та со злостью стащила кольцо с безымянного пальца левой руки и бросила его в камин. Палочкой наколдовала прицельно по кольцу Адеско файер, старательно держа контроль над заклятием. Металл под воздействием адской жары быстро расплавился, уничтожив дополнительные материалы, из которых создавалось зеркальце перстня-печатки.

Рука Гермионы упала на её коленку и девушка, вздохнув, прикрыла устало глаза. На её побелевших как снег щеках резко контрастировал румянец от волнения — девушку всерьёз лихорадило.

— Не переживай так, милая — тихо прошептал ей Поттер. — Ты правильно поступаешь.

— Я знаю это, Гарри! — всхлипнула она. — Но всё равно меня от этого корёжит. Они же мои… мои… моего прошлого тела потомки… И твоей внучатой пра-пра-тетушки Лолиты тоже, потому что рожала она. Всё так запуталось, что… Если оставить всё как есть, потомки Малфоев станут вырожденцами. У тебя тоже не появится достойное продолжение…

— У нас, Герми, у нас! — прервал её слова крик мальчика. Его изумрудные глаза сверкали в свете пламени огня.

— Да-да, наши потомки. Но они нас обоих разочаруют, если оставить всё, как есть. Смотри и запоминай, Гарри, вот что означает пресловутая «кража линии», да? Вот что получается. Косячили предки, расплачиваются дети и все последующие поколения. С другой стороны, как только я закрою всю линию Уизли, то кровных наследников у Сесили Малфой больше не будет. Но, зато, возродятся не только наши два оболганных одним из Уизли рода. Я подозреваю, что и ты прав. Потому что, если проследить вереницу семей, нечаянно, из-за мошенничества парней рода Уизли, породнившихся с ними, замечается странная закономерность. Все они или полностью вымерли — как те же Прюэтты, из которых вышла Молли — или уверенно туда отправляются!

Глаза Поттера медленно округляются по мере выступления девушки.

— Я только заподозрил, а ты уже всё изучила! — воскликнул он.

— Ну, да! У меня было больше времени. Всё, что я про волшебный мир разузнала, досталось мне из памяти Хогвартса. И с тобой это произойдёт, не переживай.

— О чём мне переживать? У меня есть ты, девушка-впереди-всех! — захихикал он.

Гермиона несколько секунд пялилась на парня обиженными глазами, но его смех был таким добрым, что она не сдержалась и присоединилась к нему.

— Я надеюсь, что у Люциуса Малфоя появятся другие дети, кроме жалкого придурка Драко, — заговорил через минуту Гарри.

Она задумалась и Гарри решил не вмешиваться в ход её размышлений, сам углубившись в собственные рассуждения. Так прошло несколько минут, прежде чем он сообразил, что у Гермионы было предвиденье.

— Когда пришла в себя в запертой близнецами комнате, то сначала я думала всех их убить и всё, делов-то. Я была настолько зла, что совсем забыла о том, что нынешние Уизли — потомки и Сесили. Её тела — да, но всё равно! Мои! Когда вдруг пришло просветление и…

— Ясно. Что ещё у тебя на уме? Знаю, что сегодняшний «манёвр» с Джинни, — он показал кавычки двумя руками, — неспроста. И утром во время завтрака, и сейчас с плёнкой и твоим кольцом.

— Неспроста, — её глаза, не мигая, смотрели в пламя камина. — Я повторила… то есть, почти повторила, действия её предка. Опустошила тело Джинни, а потом внедрила туда призрак Миртл Уоррен, Плаксы Миртл. Когда она очухалась, сразу исследовала её на предмет печати Предателей крови. Не поверишь, Миртл была уже чиста. И она сразу дала мне вассальную клятву. Она сделает всё, что я скажу ей. Но я, как её сюзерен, не могу вредить девочке, никак не могу. Что делать, Гарри, как всё это сочетать в единое целое?

Парнишка в первый момент вздрогнул, а потом задумался. Руками он теребил диванную подушку, пока в его сознание не зазвучал шёпот замка. И перед внутренним взором пролетел пересланный замком список фамилий студентов Хогвартса за период с начала века и до сих пор.

После прохождения Огненного ритуала, как было уже сказано, Гарри как бы включился в сооружение под названием «архив замка Хогвартс». Он спросил у подруги, что это означает и Гермиона объяснила ему, что с этого момента он может думать о себе, как о новом Основателе на следующее тысячелетие. Гарри Джеймс Поттер — Основатель Хогвартса. Не потому, что он сам участвовал в основании школы Колдовства и Чародейства, а потому, что после Ритуала принял на себя бремя быть ОСНОВОЙ — базой существования самого замка в мире планеты Земля.

Такие глубокие материи Гарри ещё не совсем понимал, но какие его годы, узнает всё-всё.

Перед его внутренним взором продолжали крутиться имена, имена… Так-так, стоп! Уоррен, Уоррен — вроде, второй с этой фамилией ученик, кроме Миртл, в Хогвартс за последние пятьдесят лет не поступал. Зато неожиданно внимание Гарри привлекла фамилия поступившего на три года раньше Поттера некоего Кассиуса Уоррингтона, полукровки. Отец — маггл. Распределившийся неожиданно на Слизерин. Его оценки говорили сами за себя — он учился блестяще и стал Охотником в команде по квиддичу. Уоррен — Уоррингтон… Фамилии звучат похоже. Изменили её, что ли? Или это совсем другая семья?

— О чём задумался, Гарри? — спросила Гермиона.

— О Кассиусе Уоррингтоне из Слизерина, знаешь его?

— Нет, не знаю. Что с ним?

— Думаю, не связан ли он с Миртл Уоррен?

— О как интересно! Надо разузнать. Но сегодня уже поздно искать что-либо по нему. Завтра прихватим его после завтрака и поговорим. Пора нам спать. Я устала до изнеможения после сегодняшней тренировки.

— Ладно, Герми. Я тоже устал. Спокойной ночи, — встал с места Гарри и отправился в своё крыло новенькой директорской башни.

* * *

Кассиус был привлекательным пятикурсником. Крепеньким, круглолицым и русоволосым кудряшкой, который внимательными голубыми глазами смотрел на обоих второкурсников вражеского факультета. Они сделали ему предложение, к которому можно отнестись по всякому, только не несерьёзно. Второкурсники посоветовали ему узнать родословную отца — не было ли среди его предков волшебников или ведьм. Дали ему неделю для наведения справок, обещали ему некую награду за хорошо проделанную работу.

Почему отца, а не матери-волшебницы? Кассиус давно, с первого курса, задавался вопросом: что именно сподвигло его мать, ведьму родовитую, с приданным, красавицу и умницу, выйти за маггла? Своего отца парень любил отчаянной любовью сына, который знал, чего больше всего хотел бы получить отец. Всей душой грезил сотворить однажды такое волшебство, чтобы воплотить самое сокровенное желание отца, но было это ему не под силу. Сделать отца, если не волшебником, то хотя бы сквибом!

От маггловской родни Кассиусу досталась внешняя привлекательность, цепкий ум, тяга к спорту. От материнской линии — магическое могущество.

К чему две гриффиндорские малявки, хоть один из них был сам Гарри Поттер, станут советовать слизеринцу наводить справки о родне отца? Разве в семье отца было ещё что-то, что попало под запрет и замалчивалось с целью навсегда замуровать, забыть, отречься? А те двое что-то узнали… или подозревают?

Молодой Уоррингтон, дослушав чёткую речь девушки, известной на Слизерине под кличкой «Грязнокровная выскочка», неожиданно точно попавшей по больной струне пятикурсника с зелено-серебряным галстуком, развернулся на каблуках и отправился писать письмо отцу. Пусть семейная тайна откроется в конце концов.

Весь день Драко Малфой был мрачным и хмурым. Не хвастался налево и направо своей принадлежностью к самой-самой выдающейся семье волшебного мира, своим отцом, его положением в обществе и так далее. К вечеру его однокурсники не могли больше сдерживать своё любопытство и насели на него вопросами: почему-де он ведёт себя не так, как обычно.

Из гостиной только что ушла новая декан и новый профессор Зельеварения миссис Блэк-Тонкс, оставив за собой замолчавший всем составом факультет. Она впервые со дня поступления в качестве преподавателя в школу Хогвартс похвалила своих студентов. За выдержку, за подобающее отпрыскам не абы-кого поведение в коридорах, в Большом зале за обеденным столом, за высокие результаты учёбы. Этого студенты Змеиного факультета от бывшего декана Северуса Снейпа так и не дождались. Он был с ними холодным, отстранённым и абсолютно безучастным к подростковых проблемам. Не смотря на то, что он не снимал в принципе баллы со своих студентов, декан Снейп предоставил старостам разбираться с малышнёй самостоятельно. Проблемами студентов старших курсов занимались их собственные семьи.

Но профессор Блэк-Тонкс ввела свои правила. Раз в два-три вечера она проводила время в зелёной гостиной, разговаривая с учениками, расспрашивая их об успехах и неудачах в усвоении материала, помогала, показывала, если надо, приносила книги для самостоятельных и групповых занятий. С девушками перешёптывалась отдельно, закрываясь в маленькой гостиной, изначально предназначенной только для выпускников.

Студенты факультета Салазара Слизерина были довольны своим новым деканом за её тёплое к ним отношение, не выходящее за рамки комфорта.

О Северусе Снейпе мало кто вспоминал со светлым чувством.

После ухода профессора Блэк-Тонкс, студенты разбились на группы, в основном по возрасту. Второкурсники расселись недалеко от камина на полукруглом диванчике.

В первый момент, услышав вопрос Теодора Нотта, который прямо в лоб спросил приятеля, что с ним произошло, что он столь разительно изменился, Драко весь покрылся красными пятнами смущения, которые зря попытался скрыть, отвернув голову в сторону.

— Колись, Драко! — не унимался Нотт, дёрнув блондинчика за рукав. — Может, чем-то помочь сможем…

— Ничем вы не поможете мне, — шмыгнул носом Малфой. — Это семейное. В узком и в широком смысле. И мне нечего стыдиться, между прочим.

— Как это «в узком и в широком»? — не понял его приятель. — Не можешь говорить из-за Клятвы? Давай, говори то, что тебе можно. То, что тебя в широком смысле касается, например.

Драко заёрзал на месте. Действительно, ему хотелось кое-что из услышанного доверить ребятам — хотя бы то, что он имел право сказать приятелям, что не попадало под клятву, данную им отцу. Потому, что это касалось матери. Хм-м, кажется, было маме не во вред, а даже на пользу.

И он решился.

— Понимаете, всем известно, что наш декан — миссис Блэк-Тонкс, сестра моей мамы, да?

Малфой говорил тихим, заговорщическим тоном и второкурсники подтянулись ближе к нему и повернули головы, навострив уши. Некоторые из них согласно закивали головами.

— И всем вам известно, — продолжил Драко с хитрым выражением лица, — что она сбежала из дома, выйдя замуж за магглорождённого волшебника из Хаффлпаффа, да? Якобы разорвав помолвку с неким таинственным чистокровным парнем, и тем самым навлекла на себя откат за несостоявшийся брак? — Слизеринцы дружно закивали головами. — А Лорд Блэк, в отместку за её демарш, отсёк её от Рода, отрёкся от родства с ней и с тех пор она Отречённая.

Кто-то из ребят злорадно хихикнул, привлекая к себе внимание некоторым из старшекурсников, сидящих неподалеку.

— Ну, да, — вальяжно заговорила Панси Паркинсон. — Всем чистокровным семьям известен этот мезальянс одной из дочерей рода Блэк. Но она не была первой Отречённой в этой семье, там была другая девица, из более старшего поколения, которая за Уизли вышла, запятнав себя клеймом Предателей крови. Все это слышали?

Девушек передёрнуло от ужаса — выйти за парня Уизли?! Насколько должна поехать у девицы голова с катушек, чтобы додуматься до подобного позора!

— За Септимуса Уизли вышла та, первая Блэк, за дедушку нынешних Ласок, — бросила Миллисента, которая, не блистая внешней харизмой, старалась быть всесторонне осведомлённой обо всех семьях волшебного мира Британии. — От моей бабушки я слышала, что семью каждой девушки, связавшей свою судьбу с любым из Предателей крови, ждёт безрадостная судьба быстрого, в одно поколение, угасания. Посмотрите, что произошло с Прюэттами, когда Молли вышла за Артура! Но, Драко, мы заговорились и прервали тебя. Рассказывай дальше, пожалуйста!

На лице Драко появилось таинственное выражение. Сверкнув глазами, он ещё больше понизил голос:

— Ранее этим утром мой отец позвал меня сопроводить его на встречу с новой директрисой Хогвартса. И там я узнал, что всё это неправда.

— Что неправда? — задал вопрос Тео Нотт. — Директриса?

— То, что тётя Меда сбежала из дома с магглорождённым. Никакого магглорождённого и в помине не существовало. Тем её чистокровным женихом и был её нынешний муж, дядя Тонкс. Не было отката за несоблюдение брачного договора, не было отречения от рода Блэк, ничего! И да, я встретился с новой директрисой, но её личность у меня под Обетом молчания.

Все разочарованно загалдели. Но знание самого факта, что школу Колдовства и Чародейства возглавляет женщина, уже того стоило.

— Этого не может быть! — воскликнула Панси, покрутив носиком. — Все знают, что муж нашей деканши грязнокровка!

— А вот и нет! Дядя Тонкс совсем не такой, он чистокровный до… не знаю которого колена. Просто все выходцы его семьи работают в Отделе тайн и… Сами понимаете, насколько там всё засекречено… Я узнал, что в настоящее время мать дяди Тонкса там работает. Он — невыразимец тоже. Тётя Меда до недавнего времени работала там.

— Отчего же тогда его грязнокровкой называют? — спросил третьекурсник, который незаметно присоединился к группке второкурсников, пронюхав, что те обсуждают что-то интересное.

Драко ответил, не глянув, кто спрашивает:

— Всё связанное с Отделом тайн засекречено самой Королевой Британии!

Дети загомонили, спрашивая друг друга, кто такая королева и что она для волшебного мира означает. Те, у которых был родственник, как-то связанный с маггловским миром, стали на пальцах объяснять чистокровным, кто для всего Британского королевства Елизавета Вторая.

Наговорившись, дети вернули своё внимание к блондинчику, который сидел с довольным видом, развалившись на диване. Фурор, последовавший за его раскрытиями, получился неожиданно приятным для него, мелкого второкурсника. Если бы они знали!

— Драко, — заговорила Дафна Гринграсс, Ледяная королева Слизерина, которая в принципе любыми способами держалась в стороне от любых обсуждений факультета, — означает ли это, что и Отречение миссис Блэк-Тонкс её же Родом — такая же уловка, как и происхождение её избранника?

— Да! — воскликнул молодой Малфой. — Никто тётю Меду из Рода не изгонял, не отсекал и не отрекался от неё. Поэтому у неё фамилия двойная.

— Ты ничего не сказал по поводу своей кузины, — напомнила ему Панси. — Тонкс из Хаффлпаффа, выпустившаяся прошлой весной.

— Оу, она, вообще, феноменальна! Она метаморфиня! И её зовут Нимфадора, кстати, — вскинулся с сияющим лицом Драко.

— Метаморф? Оуау! Но у Блэков нет таких Даров, — задумавшись, выдала Дафна.

— О чём я и говорил! Тонксы — чистокровные. Метаморфизм — это одна из их фамильных способностей.

— Ха! Понятно, почему все Тонксы идут в Отдел Тайн. Ха-ха-ха! Ясненько, — постановил Теодор Нотт. — Метаморфы, это класс! Надо кузину твою пристроить подобающе. За меня выдашь?

Все глубокомысленно закивали в знак значимости выданных мелким Малфоем новостей.

* * *

Не такими спокойными были вечера на красно-золотом факультете. Не потому, что новая декан Гриффиндора профессор Батшеда Бабблинг смотрела сквозь пальцы на своих подопечных. Отнюдь! Просто, не было у гриффиндорцев до недавнего времени мотивации учиться, завязывать полезные знакомства на будущее, подтягивать хорошие манеры и так далее. Там считали, что проведённое время в Хогвартсе надо заполнить весельем, шутками, праздными развлечениями и играми.

Методы воспитания профессора Бабблинг сразу вошли в противоречие с общим мировоззрением её подопечных. Возглавляли непрошибаемое твердолобое сопротивление, неслучайно, братцы-близнецы Уизли. Фред и Джордж вознамерились шутить, травить всех подряд все семь лет обучения в школе Чародейства и Волшебства.

Этим вечером они вдруг притихшие, с пожелтевшими лицами и испуганным выражением, сидели в самом дальнем углу общей комнаты факультета. Не выкрикивали едкие замечания в сторону новой деканши, не подбрасывали туда-сюда свою конфетную продукцию со всевозможной начинкой. Соответственно, вечернюю лекцию Профессора Бабблинг на тему правильного поведения молодого джентльмена за столом услышали все и неожиданно задумались о СВОИХ застольных манерах. Вывод был для большинства студентов Годрика удручающим — своими повадками приёма пищи в Большом зале, на виду у всех сверстников, они больше напоминали поведение диких обезьян в джунглях, чем человеческих детей, воспитанных в семье.

Чего Фред и Джордж настолько испугались, что, начисто забыв о своих обычных вечерних развлечениях, сидели в стороне от объектов своих шуток, углубившись в тревожные переживания? Испугались они внезапного изменения уровня магии у обоих одновременно. Словно их ядра высасывала магическая пиявка. Это сказывалось на самочувствии, на успешном применении палочковых заклинаний и на их зельеварческих умениях. Что-то с ним обоими нехорошее происходило, но что? И когда это началось?

Близнецы были настолько погружены в собственные проблемы, что не замечали испытующие взгляды со стороны двоих сокурсников их младшего брата Рональда. До недавнего времени эти двое были его близкими друзьями из Золотого трио. Трио это с начала нового учебного года приказало долго жить, но не это волновало близнецов. Их волновал страх за своё будущее. Что с ними будет, если магия продолжит истекать и в какой-то момент они не смогут колдовать?

Ответ на все вопросы близнецов Уизли знали всё те же двое второкурсников, которые со своих мест в первом ряду ехидно зыркали на их внутренние — но отразившиеся на лицах — переживания. Потому, что именно мисс Всезнайка при помощи обновлённой версии Джинни устроила с ними эту «диверсию». Тем тыквенным соком, который Джинни из бутылочки разлила им по стаканам.

Всё то время, пока декан Гриффиндора капала на мозги незаинтересованного процессом Рональда, тот провёл в пристальном разглядывании своих бывших друзей по Трио. Сначала Грейнджер его, Рона, предала. Это привело к резкому снижению оценок рыжего второкурсника по всем дисциплинам. Рон Уизли плевал на всю кутерьму, связанную с баллами, оценками, кастовым положением в обществе. Для шестого сына Артура и Молли важнее всего было то, что лишь в Хогвартсе у него впервые в жизни получилось наесться до отвала. Пища на столах Большого зала была в таком невиданном изобилии, такого умопомрачительного качества и вкуса, что он стал жалеть, что у него нет второго желудка, чтобы поглотить вдвое больше этих вкусностей. Вторым по важности фактором у него было наличие приятелей, с которыми можно валять дурака, и врагов из Слизерина, с которыми приятно лаяться при встрече.

Но сам факт, что заучка и зубрила Грейнджер отмежевалась от них с Поттером и перестала дружить и позволять списывать, значительно ухудшил комфортное и беспроблемное пребывание Рона в Хогвартсе. Учителя начали наказывать их с Гарри отработками и «Троллями» во время занятий. И Поттер, этот Предатель с большой буквы «П», не выдержал и примкнул к зубриле Грейнджер. Предал своего первого и единственного друга Рона и предпочёл ему какую-то девчонку! С которой ни в шахматы, ни в плюй-камни не поиграть, ни поесть без нотаций не возможно. Придурок он, придурок и предатель!

Рыжик не выдержал внутреннего диалога с Поттером, этим предателем мужской солидарности, вскочил и раскричался, не обратив внимания ни на удлинившееся лицо Батшеды Бабблинг, ни на ошарашенных гриффиндорцев всех возрастов и курсов обучения.

— Слушай сюда, Поттер, ты хренов фальсификат Героя волшебного мира! — брызжа слюной, наезжал он на сидящего вдали от него темноволосого однокурсника. — Будь ты сто раз победителем Того-кого-не-называют, ты мне противен! Я не буду с тобой дружить и с тобой разговаривать не буду. Живи летом со своими тупыми магглами, пусть они вправят тебе мозги. Но мы с братьями больше спасать тебя не будем!..

— Рон, замолчи, ради Мерлина! — простонал староста Перси. — Не говори от имени всей нашей семьи, не позорься, а?

— И ты, Перси, предатель! Вспомни слова матушки!

— Тишина! — рявкнула профессор Бабблинг. — Мистер Уизли, сядьте на место и замолчите! После лекции я с вами отдельно поговорю, а сейчас Силенцио! — Помолчав немножко, чтобы собраться мыслями, она продолжила. — Джентльмен должен встать с места, когда в комнату входит леди…

Гермиона и Гарри переглянулись, криво усмехнувшись друг другу.

Рождество было уже на пороге.

В преддверии Рождества, когда все мысленно были уже дома, среди родных и близких, радуясь общению и подаркам, по коридору шли рука в руке двое гриффиндорских второкурсников — Поттер и Грейнджер. Они о чём-то оживлённо говорили, хотя ни звука до поджидающего их, скрытого за рыцарскими доспехами пятикурсника зелёного факультета, не доносилось.

Справки о семье своего отца он навёл ещё на прошлой неделе. Огаст Уоррингтон своему сыну в Хогвартс отправил длинное-предлинное письмо, вместе с некоторыми документами. После прочтения всех присланных бумаг, у Кассиуса наступило озарение.

Вот как! Была в семье отца, была родственница-ведьма! Сестра его деда. И не единственная такая. И среди предыдущих поколений нечасто, но довольно регулярно рождались магические дети. Записи недвусмысленно говорили об этом.

В письме отца были две хорошие и одна плохая новости. Наличие ведьм и волшебников среди отпрысков семьи было первой из хороших новостей. Вторая новость заключалась в том, что у отца вдруг и совершенно неожиданно для всех проснулась магия. Слабенькая, но магия! Он мало, что мог сделать палочкой мамы — Люмос, Нокс, Левиоса перышка. Но, всё таки! Чудо случилось и Кассиус едва ли не прыгал от радости. Это было для него, преданного сына, как подарок судьбы. Вечером от пустил, спрятавшись за балдахином кровати, в темноте, скупую мужскую слезу счастья.

Но была и одна очень неприятная подробность. Связана она была с личностью ближайшей по времени родственницы-ведьмы — её звали Миртл Уоррен. Она училась в Хогвартсе в сороковых годах на Рейвенкло и погибла здесь, в замке. В одном из женских туалетов. Кассиус, осознав вдруг, о ком идёт речь в письме, решил о своём родстве с Плаксой Миртл на своём факультете не распространяться. Мало ли чего взыграет в головах заносчивых аристократишек.

Но двоим странным краснопёрым второкурсникам признаться во всём было допустимо. Ведь, именно они посоветовали ему исследовать свою родню по отцу. Скорее всего, они были в курсе обо всём.

Кассиус был парнем разумным, с пытливым и упорядоченным умом, но по характеру — крайне нелюбопытным. Он даже не задавал себе вопросов ни откуда эти двое узнали об его родстве с Миртл Уоррен, ни почему их заинтересовало именно это никому неинтересное школьное привидение.

Плакса Миртл, кто бы мог подумать? Единственное, о чём не упомянул в своём письме отец, было то, когда и зачем изменилась фамилия его семьи с Уоррен на Уоррингтон. «Узна́ешь при личной встрече», — написал отец.

Кассиус вышел из-за доспехов в тот самый момент, когда Поттер и Грейнджер поравнялись с ним. Те даже испугались и с криком остановились.

— Привет! — сказал Кассиус. — Можно с вами поговорить?

Ответила ему девушка отрывистым голосом:

— Конечно. Зайдём в ближайший класс.

Они его удивляли. От слова «совсем».

Для начала, они двигались как единое целое, словно заведённые одним ключом. Даже не замечая, насколько поражает синхронность их движений.

Сейчас, например, Поттер открывает правой рукой дверь перед мисс Всезнайкой, та кивает ему головой и на два шага входит внутрь помещения. Поттер следует за ней шаг в шаг. Уже внутри, они разделяются, веером размахивая руками. Они беспалочковой владеют?! Кажется, да. Из их ладоней так же веером распространяется магический вихрь, который за одно мгновение приводит всю комнату и всю мебель в идеальную чистоту. Парты расступаются, освобождая центральную часть пола, где возникают три кресла и круглый столик между ними.

На столике сразу появляются чайный сервиз и несколько вазочек с печеньем.

— Присядем? — говорит Грейнджер и сама садится на ближайшее место.

Поттер садится рядом, передвигая небрежным, безмолвным жестом руки кресло ближе к девушке. Кассиус на автомате падает на последнее из них.

— О чём будем говорить, мистер Уоррингтон? — спрашивает Поттер.

— О моей пратётушке, о Миртл Уоррен, — отвечает парень постарше. — Плаксе Миртл.

Грейнджер, чопорно оттопырив пальчик, пробует чай в чашке и прикрывает глаза. На её лице читается удовольствие от качества напитка.

— Знаешь, Кассиус, — выдаёт она, — а её в туалете уже нет. Как и всех остальных замковых привидений. Ты заметил, нет?

Слизеринский пятикурсник оседает в своём кресле. В действительности, уже некоторое время Кровавого Барона во время приёма пищи не видно в Большом зале. В Подземельях — тоже.

— Как вы этот факт объясните? — округлил глаза на побледневшем лице Кассиус.

— Просто, мистер Уоррингтон, просто. Наступило новое Тысячелетие, всё обновляется — новые директора, деканы, через некоторое время учителя, программы. Привидения, в том числе. Защитники замка из магиков, новая защита замковой территории, новый уровень магии…

Пятикурсник от неожиданности икнул, услышав все эти новости из уст мелкого гриффиндорского второклассника. Но Поттера… Блин!

Нора встретила мальчиков Уизли, приехавших на каникулы к маме, сыростью и унынием. Миссис Уизли постаралась на выделенные Министерством магии после смерти Артура деньги украсить дом, приготовить то-сё, чтобы дети почувствовали праздник. Но своим исхудавшим видом и скорбным выражением лица она никак не поднимала детям праздничное настроение.

Фред и Джордж, поздоровавшись кое-как с мамой и со старшими братьями, побежали по лестнице наверх, закрылись в своей комнате и больше на кухне так и не появились.

Рональд, проходя мимо кастрюль на плите, взглянул на их содержимое, поморщился от запашка гари и тоже отбыл наверх. На кухне с мамой остались только похорошевшая Джинни и три её старших брата — Уильям, Чарльз и Персиваль.

Миссис Уизли, пошатываясь при ходьбе, навалила детям в тарелки свою стряпню и присела за стол рядом с ними. Все дружно взялись за вилки и, начав есть, так же дружно скривились. Пища была противна не только внешне, но и на вкус, что для Молли было чем-то из ряда вон выходящим. Неслыханное дело — миссис Уизли разучилась готовить! Но парни, не смотря на это, храбро боролись со своим отвращением и поглощали недоваренные куски мяса сомнительного происхождения, подгоревшую картошку и кислый суп.

— Я всем приготовлю чай, — всполошилась вдруг Джинни и, вскочив с места, направилась к раковине, чтобы налить воды в чайник.

Поставив ёмкость на печь греться, она начала мельтешить туда-сюда, открывая и закрывая дверцы буфета. Вынула оттуда на стол чашки, ложки, сахарницу. Потом Джинни долго и нудно расставляла перед каждым его чайный набор, что все перестали следить за ней. Но сама Джинни чётко следила за этим и поймала нужный момент, когда все рассеянно между собой болтали ни о чём и никто не смотрел, что она делает. Стоя спиной ко всем, она вытащила из кармана юбки маленький мутноватый шарик и бросила его в кипящий чайник вместе с чайным пакетиком из маминой коробки. В воздухе разнеслись аромат мяты и мёда и настроение парней тут же повысилось. Они снова стали следить за движениями сестры, но дело было уже сделано, Джинни исполнила своё обязательство перед мисс Грейнджер. Зелье бесплодия в напиток было добавлено.

Потом она взялась за праздничный сюрприз этой семье — открыла свой так и оставшийся на кухне школьный сундук и вынула оттуда пёструю нарядную коробку.

— Перси, отправь грязную посуду в раковину, — скомандовала Джинни. Не зная, что задумала сестра, её третий брат всё равно незамедлительно выполнил её просьбу. Более того, он заколдовал посуду на самостоятельное мытьё. — Теперь наложи на коробку Энгоргио!

Коробка, оставленная девочкой на столешнице, подросла до внушительных размеров и оказалась вся заполненная целыми грудами пирогов, кексов, печенья. А среди всех этих сладостей, под прозрачной крышкой ждал своей очереди мудрёный шоколадно-сметанный торт. Чарли и Билл одновременно захлопали в ладоши и стали вытаскивать сладости на стол. Джинни ловко разлила всем по чашкам удивительно пахнущий чай.

Миссис Уизли оставалось только пристыженно хлопать покрасневшими глазами, не зная, куда смотреть.

— Мама, давай, режь торт! — сказала Джинни. — Чай готов, сейчас отпразднуем.

— Ох, дети, на меня столько навалилось, — хриплым голосом заныла Молли. — Ещё и моя магия что-то шалить стала, не отзывается, как раньше. Вот я и приготовила эту баланду… Так стыдно, так стыдно! Я всё, всё наше счастье угробила…

— Ешь, мама, — отрезала Джинни большой кусок торта и поставила тарелку перед ней. — Чай попей, он крепким вышел…

— Ох, доченька, за кого тебя выдадим?.. Бедная моя… — Молли опять завела свою песню про будущее замужество дочки.

Парни набросились на выпечку, на торт.

И никто на Рона, который, учуяв аромат травяной смеси, притащился на кухню и присел рядом с Перси, не обратил внимание. Ещё не сев до конца, он, по своему обычаю, отрезал себе огромный кусок, чуть ли не полторта, и схватился за ложку. Жрать на этот раз ему не дали, Билл остановил его Жалящим проклятием. Рон взвизгнул и, спрятав обе руки под столешницей, посмотрел, насупившись, на самого старшего из своих братьев.

— Что? Я очень голоден. Не ужинал, между прочим, — возразил он.

— Ты голоден всегда и всегда голоден как зверь. Пора это прекратить. Рональд, наша сестра подумала о бедственном положении семьи и привезла из Хогвартса что-то на праздник всем нам. Повторяю: ВСЕМ НАМ. Не только тебе. Ты тоже мог, раз такой недокормленный ходишь, пока учишься в школе, о себе и сам подумать. Заполнить свой сундук всякой снедью, которой в Хоге завались, привезти что-то из этого маме. Ты о маме вообще хоть иногда вспоминаешь? Как она живёт, например, здесь одна?

— Ну-у-у, есть куры… картошка, репа, что ещё из овощей, — выдал, жуя, Рон.

Беглый взгляд на маму заставил его поморщиться. Она выглядела постаревшей, похудевшей… Что ещё? Ещё перестала готовить вкусно. Значит, пусть кукует одна.

Но вслух он продолжил:

— Могла бы прошвырнуться по магглам, взять всё, что нам нужно…

Его слова прервала громкая затрещина сестры.

— Рональд, ты конченный придурок! Воровство у магглов карается большим штрафом и возвращением краденного обратно. Штраф ты оплачивать будешь?

— Я ещё маленький, почему с меня должно брать штраф… из-за матери?

— Иди наверх, Рональд! — особым тоном сказал Уильям, от стальных ноток в его голосе всех младшеньких пробрало до самых костей. — Выпей свой чай, раз Джинни тебе налила, и вали отсюда. Завтра мы с тобой погуляем по окрестностям и поговорим о твоём поведении. Мама, есть у тебя ещё Снотворное зелье? Сейчас накапаю ему и пусть спит до утра.

— Но я ещё гол…

— ИДИ!

Рональд выпил залпом горячий ещё чай, заграбастал полную горсть печенюшек и побежал наверх в свою комнату. Снотворное быстро начинает действовать, надо успеть съесть все сладости перед сном.

Джинни проследила за быстрым побегом самого младшего из братьев очень холодными потемневшими глазами.

Выражение лица сестры, на которую исподлобья поглядывал Чарли, испугало его. Уж очень самостоятельной вернулась она на каникулы, их маленькая сестрёнка. Она как-то, на первый взгляд незаметно, изменилась, выросла и стала выглядеть как незнакомка. Вроде, вот она — та же Джинни — рыженькая, веснушчатая, синеглазая хохотушка — но-о-о… Хм-м. Только уже не настолько рыжая, скорее тёмно-русая с рыжинкой; веснушек поубавились, побледнели они что ли? И глаза не такие лазурные, а более насыщенного тёмно-синего цвета — она смотрит ими на самого младшего брата Рона с неприкрытой угрозой — в школе тот в чём-то накосячил и подставил сестру. Чарли решил завтра обо всём её расспросить.

Этим вечером ему не до родственников, он заранее, будучи ещё в Румынии, записался на приём у целителя. Тот обещал оставить Чарли на ночь в собственной частной клинике, чтобы мог лично провести его лечение. Всё должно было пройти в глубочайшем секрете.

* * *

Ночью с представителями семьи Уизли, оставшимися на ночь в отчем доме, произошли две роковые вещи. Все они вдруг проснулись от грохота рушащейся Норы. Их первым порывом было схватиться за палочку, но магия не отозвалась. Они превратились, почему-то, за прошедшие несколько часов в магглов. Это было первое, а от первого произошло второе — некому из них было поддерживать слепленную магией конструкцию строения.

Под завалами Норы погибли все — Молли, Рон, Билл, Перси, близнецы.

Из многочисленной до этой роковой ночи семейки Уизли выжили одни только Джинни и Чарльз. Девочка не осталась ночевать под крышей дома, а портключом отбыла из своей комнаты обратно в Хогвартс, оставив полупустой сундук так и стоять на кухне.

Её брат Чарли ещё вечером каминной сетью отбыл, не распространяясь подробно, по своим делам. Лечебного характера. При поступлении на работу в Драконий заповедник его предупредили, что неженатым бездетным мужчинам пребывать длительное время рядом с волшебными рептилиями — себе дороже. То есть, забудь, мужик, про собственное потомство. В тот момент Чарльз мечтал отбыть как можно дальше от Норы, от визгливой, претенциозной матери, от многочисленной ребятни, которую всё время впихивали ему под опеку.

Оказалось, что влияние драконов на человеческих мужчин чревато не только потерей детородных способностей. Оно делало мужиков полностью импотентами.

Чарльз долгое время искал способ вылечить сей недуг — второй, на первый ему было плевать. Пять братьев, сестра… По-любому, будет целая орава рыжих племянников, можно и без собственных спиногрызов прожить.

Слава Мерлину, в Британии нашёлся целитель, который за годовую зарплату Чарли в драконьем заповеднике обещал вылечить сей недуг молодого, здорового во всём остальном мужчины.

К вечеру следующего дня, после того, как он отправился в рекомендованный Биллом бордель, где Чарли несколько раз убедился насколько успешно победил импотенцию, он аппарировал недалеко от Норы. То, что он увидел, выбило его из колеи.

От отчего дома остались одни руины с торчащими балками и всякой рухлядью. По двору бегали голодные куры его матери, а где-то там, под завалами, выл семейный упырь.

Оглянувшись вокруг, недалеко от места своей аппарации Чарли увидел двоих одетых в маггловские пуховики подростков, держащихся за руки. Белокурая девушка и темноволосый парнишка с изумрудно-зелёными глазами.

Ошарашенному молодому волшебнику они, почему-то, показались двумя богами возмездия.

— Вы кто? — крикнул он.

* * *

Если бы мог, Северус Снейп убил бы мерзопакостное существо, в которое превратился его бывший директор, впустивший в свою голову ущербный кусочек души его второго повелителя, Тёмного Лорда.

К чёрту! К мордредовой матери!

Мелкая дура Грейнджер стала новой директрисой Хогвартса! Как такое вообще возможно? И кого об этом спросить? Альбуса? Не-е-ет, этот только мерцает краснотой в глазах, загадочно молчит или бросается Круциатусами. Со временем, после того, как Хогвартс вышвырнул Северуса с должности декана Слизерина и штатного профессора Зельеварения, к нему пришёл страшнейший откат. И на две недели Снейп оказался на лечении и восстановлении своего здоровья в больнице Святого Мунго. Люциус, паразит, посетил своего друга только один раз, талдыча всё время одно и то же — всё устаканится, всё уладится. Пусть некоторое время Сев поработает штатным зельеваром в школе, а углубленный курс Зельеварения для одарённых студентов можно вести за почасовую оплату.

Одарённых? Каких-таких «одарённых», если студенческий состав из одних лишь баранов и олухов?

Снейп отказался от предложения. И ошибся. Домовик Тринни, который служил ему, пока зельевар работал в Хогвартсе, и которого временами он провожал к Дамбл-Морту, перестал повиноваться его приказам. Соответственно, его место при объединённом сдвоенном Повелителе занял сам Северус Снейп.

Сальноволосый мужчина стукнулся в отчаянии лбом об стену. По лицу потекла кровь и он автоматически потрогал пальцами ушибленное место. Потом, подумав о маленькой пикантной подробности, что шрам у него будет аккурат на том же месте, что и у Поттеровского щенка — над правой брови — Снейп взвыл от своей дурости.

Внезапно он почувствовал, что защитный периметр вокруг поместья Риддлов, которое накладывал он лично, пересёк кто-то, не введённый в контур.

Он взглянул через окошко и икнул — во дворе, взявшись за руки, стояли двое самых ему что ни на есть ненавистных гриффиндорца, Грейнджер и Поттер, окружённые целой свитой домовых эльфов… то есть, не «домовых». Ха! Только эльфов. Выглядели они как в маггловских детских книжках — невысокие, стройные, с волосами пшеничного цвета и острыми ушами. Все до единого одеты в накидки, сшитые из мантий Альбуса.

— Что такое, мой мальчик, — прозвучал у него за спиной знакомый слащавый голос Альбуса. — Там кто-то появился?

— Появился? — медленно, словно себе самому, ответил зельевар. — Сами, придурки, пожаловали…

— Кто, мои приспешники? — возбудился старик и вскочил с кресла перед с камином. — О! Санта мне подарок к Рождеству принёс! Иди, пригласи их сюда! Поиграемся…

«Поиграешься ты, — подумал Снейп с ехидством. — Сам не представляешь, с кем имеешь дело».

Он всё ещё не мог принять всё то, что произошло в Ритуальной комнате Хогвартса, когда замок выбирал глав факультетов или отвергал существующих, наказывая провинившихся. Боль из-за отката, вроде бы, прошла, но иногда отголоски её напоминали о себе.

А то, что новой директрисой школы оказалась заучка Грейнджер, это было вообще за гранью понимания. Грейнджер! Чем руководствовался Хогвартс, сделав такой нелепый выбор, Северус не понимал, но девчонка демонстрировала такой недостижимый уровень владения магии, мощи и выдержки, что никаких сомнений в её положении ни у кого из участников Ритуала не появилось.

Теперь, по его мнению, она пришла завершить свою миссию по зачистке врагов из предыдущей эпохи. Чтобы начать своё вхождение в новое тысячелетие с чистого листа. Рядом с девушкой стоял щенок Джеймса Поттера, посмотрев на которого — окружённого рябью могущественной для подростка его возраста магической ауры — Северус понял, что пацан тоже прошёл упомянутый Грейнджер ритуал Огненного дыхания. Страшно. Бежать? А Альбус позволит?

— Иди, иди, мой мальчик, пригласи гостей, — выдал старик, усевшись на своё место у камина. Погладив длинную пушистую бороду обеими руками, он счастливо захихикал. — Хе-хе-хе, какой удачный для меня случай.

Он что, эльфов не увидел?

Дети вошли, пропустив перед собой Снейпа и эльфов, которые хлынули толпой внутрь помещения, рассеявшись веером перед детьми. Поттер перешагнул порог, просверлив острым взглядом сидящее у огня камина существо, и махнул рукой. Шествуя с поднятым подбородком, как сама королева Британии, явилась и Грейнджер. С ней, на ходу, стали происходить странные метаморфозы, которые ввели в ступор обоих мужчин — взрослого и пожилого. Её собранные в высокую причёску в форме короны каштанового цвета косы упали, как только Грейнджер освободила их от шпилек. Расплетаясь сами собой, они начали светлеть и светлеть, пока не превратились в распущенный платиновый водопад. Дойдя до середины комнаты, она остановила мальчика рукой и посмотрела на своих визави уже блестящими синими глазами. Она была полна неземной красотой — молоденькая и изящная в своей голубой с блёстками мантии.

— Привет вам троим, Альбус, Том, Снейп, — миленько ухмыльнулась она. Клычки ли блеснули в уголках её улыбки?

Она пошевелила особым образом пальцами и зельевар заметил тоненькие эфирные нити, которые вытянулись из их кончиков. Продолжая шевелить пальцами, она начала заплетать какую-то паутину из света, которая, густея, стала окружать старика невидимым ему коконом.

Старик, приняв в себя кусочек души своего бывшего ученика Тома Риддла, кое-что приобрёл. Но что-то значимое потерял, хотя об этом не подозревал. Дамбл-Морт перестал «видеть» магические потоки и нити. Поэтому, не видя, чем в действительности занята Гриффиндорская мисс Всезнайка, он воспринимал её манипуляции как признак нервозности и страха. То, что эти дети могут чем-то ему угрожать, Дамбл-Морт даже не подозревал. Подумать было смешно — кто он, Самый великий… а кто они, эти малявки? А его знаменитые артефактные очки-половинки давали, по всей вероятности, с некоторых пор сбой. С каких пор? С тех, когда Фоукс исчез из замка, когда узловатая палочка директора где-то потерялась. С некоторых пор Снейп перестал ощущать знакомые, идущие как от Дамблдора — а если вспомнить хорошенько прошлые времена, то и от Тёмного Лорда — волны тяжёлой, могущественной магической энергии. Хм.

— Не зови меня так, ты… ты… Кто ты такая, куда делать мелкая грязнокровка Грейнджер? — возмутился старик, пытаясь встать.

Однако, эфирный кокон уже окреп достаточно, заняв своё место вокруг старика, спеленав его конечности.

— Гарри, действуй! — сказала белокурая незнакомка, сильно напоминающая Снейпу кого-то из Малфоев.

Словно только этого момента и ожидал Поттерёныш. Преодолев в два шага расстояние до кресла с сидящим в нём Дамбл-Мортом, он обеими руками обхватил того за щеки. Старик дёрнулся назад, но парень держал его крепко. Из мест прикосновения его ладоней к голой коже лица Альбуса вдруг пошёл дым и Северус дёрнулся бы помогать старому колдуну, если бы смог. К его удивлению, его ноги прилипли к полу, а обе его руки висели плетьми по обеим сторонам тела. Блондинистая девушка, изображающая мисс Грейнджер, ухмыльнулась, глядя на его попытки освободиться.

— Стой на своём месте, Снейп, и только смотри. Не вмешивайся в мои дела, — острым, как лезвие кинжала тоном прозвучал голос этой незнакомой девушки.

Было на что смотреть.

Лицо Дамблдора уже всё почернело и обуглилось. Он немногим ранее замолк, перестав стонать. А, когда ладони Поттера отделились от лица Альбуса, его обугленный нос вдруг отвалился и упал на пол, следом за ним упал колпак с его облысевшего черепа. Звякнула и покатилась по полу серебряная диадема. Поттер взмахом руки остановил её бегство и призвал к себе.

— Гермиона, пора! — крикнул он и девушка шагнула с вытянутыми вперёд руками. Большие камни на её кольцах, странно несоразмерные с её тоненькими пальчиками, сверкнули, она рявкнула незнакомое слово и неожиданно из тела Альбуса вылетел тёмный сгусток дыма. Превратившись в длинный жгут под воздействием манипуляций рук девушки, он быстро втянулся в одно из колец.

— Первый пошёл, — улыбнулась она. — Потом разберёмся, кто из обоих это был. Ждём следующего. Clauderum! — Хлоп. — Готовенький, класс.

На этот раз Снейп хорошо услышал заклинание. Clauderum — что оно делало?

Тем временем из дымящейся головы бывшего директора отделился второй сгусток тьмы и повторил судьбу первого, но втянулся он в другое кольцо девушки. Снова раздалось её Clauderum и труп Альбуса, вдруг обмякнув, свалился мешком на землю.

— Вот так вот! — воскликнул Поттер, повернув голову к девушке. — Как говорил Гай Юлий Цезарь: Veni, vidi, vici⁽¹⁾. Да, Герми?

— Да! Теперь поищем взятое из Гринготтса золото и уходим. Завещание Дамблдора было, ведь, на тебя оформлено! Раз так, где деньги? Снейп, ты не видел тут зачарованную коробку гоблинской работы?

— К-кто ты? — пролепетал зельевар, преодолевая оцепенение. — Я тебя не знаю.

Вдруг девушка начала меняться — её белокурые волосы начали темнеть до каштанового цвета, глаза стали карими… Ясно, это была Грейнджер, новая директриса Хогвартса. Но почему она… О, метаморфиня! Как интересно.

— Не видел. Но Дамблдор редко вставал с этого кресла, поищите в его недрах, — посоветовал он детям. И с вытаращенными глазами посмотрел на моментально найденную под сиденьем коробку. — Капните капельку крови, Поттер, вы…

Его заткнули и имели на то право. Снейп мысленно дал себе затрещину и сделал заметку держать свой рот закрытым, если хочет вернуться на работу в школу.

В Хогвартс они вернулись втроём.

1) Пришёл, увидел, победил

Вернуться к тексту

Молодой человек с рыжими коротко стриженными волосами уставился неверящими глазами на девушку:

— Так всё это с нами из-за тебя случилось? — нахмурился он. — Папу, маму, моих братьев и сестрёнку ты уничтожила? — Девушка смотрела холодными льдисто-синими глазами, не издавая ни звука. — За что ты нам мстишь? Ведь, не мы Сесили обманули и на долгие годы заточили в зеркале! Что мы лично тебе сделали? Тебя я даже не знаю, вижу впервые!

Темноволосый молокосос, прятавший до сих пор глаза и смотревший куда угодно, только не на Чарли Уизли, неожиданно ответил тому:

— Ты в корне не прав, обвиняя Гермиону в убийстве, — прозвучал его хриплый голос. — Твой папа сам застрелился из пистолета её отца…

— Зачем ей понадобился в школе пистолет? — воскликнул старший парень.

— Затем! В Нору порталом она не сама переместилась, твоя семья всё устроила, девушку вы похитили. Значит, мистер Грейнджер был прав, отдавая дочке своё оружие. Её же похитили, Чарли? — Старший парень нехотя кивнул головой. — Твоя мама связала Гермиону заклинанием Инкарцеро, в её одежде шарилась.

Глаза единственного уцелевшего сына четы Уизли опустились, он странно засопел и повернулся вполоборота к ребятам. Гермиона заметила скатившуюся с его глаз слезинку и решила добавить свои пять копеек:

— Они намеревались насильно женить меня на Роне, даже не спросив моего мнения. Твоя сестра Джинни подбросила мне портключ, а в Норе меня уже ждали…

Её голос заглох. Было неприятно вспоминать то событие, взрывающаяся… Нет-нет-нет!

— А сегодняшний случай? — взвыл Чарли. — Они все под руинами сгинули. Вы припёрлись посмотреть на дело своих рук, да?

— Да, сгинули, — прошептала Гермиона. — Да, под руинами. И нет, это не дело наших рук. Ты, прежде чем обвинять, лучше сначала подумай, почему Нора вдруг рухнула. Может быть потому, что нечем было поддерживать её целостность, да? Магия Уизли иссякла…

— Ты устроила это?

— Нет, я ЭТОГО не устраивала. Скажи, ваш дом держался лишь на магии, да?

— Ну, да. Как и почти все волшебные дома, — ответил неуверенно Чарли.

— А ты многие волшебные дома видел?

— Не скажу, что многие, но… — У рыжего парня не нашлось, что сказать дальше.

Они одновременно обернулись к дымящимся останкам сказочного, каким казалось оно прошлым летом Поттеру, строения. По всей вероятности, огонь в камине никто не погасил, вот и дымился он, угрожая поджечь все руины.

— Твой отец не передавал Уильяму, твоему старшему брату, главенство семьи, нет? — тихо спросила девушка.

— Н-н-не-е-ет? — задумчиво протянул Чарли. — Зачем ему было этого делать? Отец был в расцвете сил, когда с ним случилась несчастие.

На лице мисс Грейнджер появилось отрешённое выражение. Оно возникало всегда, когда Гермиона глубоко задумывалась. Вдруг она оживилась.

— Я так и подозревала, — повысила голос она. — Погибнув неожиданно, мистер Уизли оставил вашу семью без Главы, а раз у вас нет Родового Алтаря, то и дом без магической подпитки. А Нора, чтобы вопреки законам механики твёрдо стоять без поддержки родового камня, нуждалась в магии Главы семьи, которая в ней проживала. После его смерти Нора подпитывалась волшебством миссис Уизли. Ты сам упомянул, что она выглядела как при смерти, разучилась готовить, почти не колдовала… А когда все вы собрались вместе под крышей отчего дома, дом немедленно стал тянуть со всех, оставшихся на ночь, всю необходимую ему магию. Таким образом все они — взрослые и дети — все, превратились в магглов. И подпитка прекратилась. Когда приток волшебства закончился, дом и рухнул. Я так, в общем, объясняю себе случившееся. Гарри, ты согласен со мной?

И тогда Чарли впервые увидел изумрудные глаза темноволосого парнишки, держащегося за руку девушки. Как говорилось в волшебном мире про него — у него были «мамкины глаза», а сам он был похож «на папку».

— Вполне вероятно, я думаю, — ответил он. — Чарли спасся потому, что не ночевал дома. Джинни тоже не осталась в Норе, а вернулась в Хогвартс…

— Джинни жива? — воскликнул Чарли. — Я хочу её видеть.

— Позже, — отрезала девушка. — Ты наш рассказ о событиях полуторавековой давности услышал. Скажи мне, Чарли, ты понимаешь мою точку зрения? Что я имела право на карт-бланш и в некоторой степени — на личную месть?

Рыжий парень весь покрылся красными пятнами. Странно переплетая пальцами, он беззвучно двигал губами, что-то просчитывая. Наконец, он высказался:

— То есть, ты никого намерено не убивала?..

— Как я могла? Вы все мои… то есть, второй моей сущности, потомки! — воскликнула, перебивая его, Гермиона. — Но оставить Сесили неотомщённой тоже не могла. Я выбрала более мягкую месть — сделать всех Уизли бесплодными. Исключая Джинни. Даже не предполагала, что карта так ляжет и что мои усилия окажутся лишними. Судьба сама всё устроила.

— Могу ли верить тебе? — не уступал Чарли Уизли.

— Да! Более того, я предлагаю тебе следующий выход. Чтобы выполнить месть Сесили уничтожить фамилию Уизли, что само собой получилось, но, в то же время, дать тебе шанс изменить свою жизнь полностью и навсегда, я предлагаю тебе войти в мою семью… хм, младшим братом моего отца, например. Согласен?

— Зачем?

— Чтобы не пришлось враждовать с тобой. Я хочу мир, каким бы худым он ни был.

— Я прогуляюсь некоторое время, подумаю, — ответил Чарли после минутных размышлений. — Такие решения — навсегда, с ними спешить не нужно.

Мисс Грейнджер и её спутник, темноволосый Герой волшебного мира переглянулись, и мальчик ответил:

— Ладно, Чарли, думай. Мы дадим тебе сутки на раздумья. Когда будешь готов выбирать, аппарируй в Хогсмид и позови Биби. Это старший эльф хогвартской общины эльфов. Она перенесёт тебя к нам. Но я надеюсь на твоё благоразумие. В конце концов, я тоже могу принять тебя в свой род младшей ветвью. Будешь Поттером. Всё таки, я тоже могу считать тебя своим родственником по линии Лолиты Поттер.

Молодой рыжеволосый волшебник махнул рукой и удалился в сторону дымящихся руин отчего дома. Быть может, под балками кто-то остался в живых. Мало вероятно, но чем судьба не шутит?

* * *

В Ритуальной комнате Хогвартса проводился особый ритуал. По вызову и воссоединению осколков души того, кого в мире магии Британии называли «Тот-кого-нельзя-называть». Странная нелогичность, но с нынешних волшебников что взять. Ни силы, ни ума, ни логики. Обычные звенья пищевой цепочки с особенностями владения неведомой магглам силой.

На постамент под величественной глыбой розоватого кварцитового кристалла, висящего в воздухе сияющей гранями люстрой легло одно из колец директрисы Хогвартса. Слева от девушки, подняв к кристаллу руки и прикрыв глаза, взывал к Магии громким голосом Гарри Поттер, второй новый Основатель школы Чародейства и Волшебства.

— Aperrium! — кричит девушка и из маленького зеркальца на торце кольца вытекает тоненькая дымная нить.

Дымная субстанция собирается, оформляя собой контур человеческой фигуры. Там, где должны быть глаза у человека, наблюдаются красноватые пятнышки мглы.

Поттер повышает голос и из тёмных углов пещеры, в которой находится Ритуальный зал, в направлении дымного силуэта прилетают один за другим ещё несколько сгустков темноты. Они сливаются с силуэтом и тот как бы приобретает более яркую видимость в этом мире.

— Томас Марволо Риддл, известный как лорд Волдеморт, — протягивает к нему свои излучающие белое сияние ладони директриса. — С этого дня я приказываю тебе быть Привидением Змеиного факультета, именем Гарриса Поттера. Я лишаю тебя способностью разговаривать с кем-либо, кроме твоего патрона и меня, твоей директрисы. Когда дам тебе разрешение.

Глаза призрака Лорда Судеб зло сверкают краснотой, он открывает и закрывает рот, что-то кричит, но напрасно старается.

— Герми, милая, мы здесь закончили, да? — в прыжке садится Поттер на постамент алтаря. Кристалл над ним медленно угасает. — Осталось только выдать Джинни-Миртл замуж за Кассиуса и всё?

— Кажется, всё. На время, пока волшебники снова что-нибудь не придумали, чтобы пришлось нам вмешиваться, закрываем страницу «Тёмное зеркало».

— Никому ни-ни?

— А зачем лишний раз светиться? Мы ещё дети, нам надо ребячиться, играть, учиться. Всё время мира — наше, Гаррис! Я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, Гермиона!

За ним молчаливо маячит и злобно таращится на развеселившихся ребят призрак страшного Тёмного Лорда. Увидев, кто у них факультетским привидением работает, мало кто из детей Пожирателей поленится написать домой, что террор Волдеморта закончился.

=== К О Н Е Ц ===