Пришел, увидел, победил (джен)

Мы с моей мамой разведёнки. То есть, разведёнка моя мама, а я проживаю с ней. В том смысле, что мама моя стала таковой относительно недавно, а я… Впрочем, давайте об этом немного попозже. С отцом мы не виделись так давно, что я не помню даже как он выглядел. Мама говорит, что я на него похожа, да не верится мне. Если смотреть на моё собственное и мамино отражение в зеркале одновременно.

Обо мне говорят, что я чудо-ребёнок потому, что научилась читать в возрасте трех лет. Таблицу умножения — соответственно и деления — знаю с того же времени. Мы их учили с моим дедом с материнской стороны. С детства я рисую-вяжу-вышиваю, и занимаюсь спортом. По рекомендации того же деда, девочке нужно умение защищаться, а где-то и нападение — лучшая защита. Особенно, если с нанесением увечья. Так, что мама, недолго думая, записала меня тренироваться в восточных единоборствах. Готовиться, типа, к равноправной с мужиками драке. Дзюдо во Дворце пионеров преподавал республиканский чемпион и вице-чемпион Европы товарищ Петров — мужик весь поседевший, но дело своё знающий. Там же, уже сама, я нашла кружок народных танцев и записалась в него.

Начальную школу, с первого до четвертого класса, я закончила за один год. Помните — читала, умножала и так далее… Курс младшей школы мне из Министерства народного образования позволили сдать за два года потому, что — как оправдывались они — программа более тяжёлая, ну и куда я разбежалась?

Ну, куда я разбежалась — знаю только я сама, маму и близких — ни с её, ни с отцовской стороны — я в сию тайну не просвещала. Зачем? Не-за-чем.

Х-ммм, ну и чтобы стало понятней, кое-что объяснить надо… Короче говоря, здешний ребёнок, которая я, это не совсем я. То есть, я — конечно — но уже прожившая долгую взрослую жизнь.

В прежней жизни, я этот период истории — восьмидесятые — прожила в возрасте далеком от моего нынешнего. В той жизни, в тот же период времени, я была уже взрослой дамой за сорок, успевшей побывать замужем, развестись и имевшей пятнадцатилетнюю дочь. По специальности я была дипломированным физиком, а по работе — научным сотрудником. Диссертацию на тему «Воздействие радиоактивных альфа, бета и гамма…» в моём восемьдесят седьмом году защитила с успехом.

Я специально не озвучила свою тему до конца потому, что тема секретная. Но вы поняли, почему нипочём мне сегодня простая таблица умножения, сложности тригонометрических функций, теоремы и законы Термодинамики. Но, тссс. Молчите об этом.

Там я умерла, прожив не самую короткую жизнь. А потом проснулась здесь, в теле двухлетки. Слава богу, внешность моя почти не изменилась по сравнению с той, какую я помню. Такая же белокурая, зеленоглазая. Этот цвет будет записан в моём паспорте, когда я подрасту. Я в паспорт мамы заглядывала — там тоже зелёный цвет глаз указан. Ну, нет в списке официально перечисленных цветов глаз такого, как у нас с ней. Бирюзовый. Насыщенный, яркий.

В новой жизни я родилась в восьмидесятом году. То есть, я закончила семиклассное образование восьми-с-хвостиком-летней. Дальше мне предстояло выбрать среднюю школу. Как выбрать? Просто. Прежде, чем назвать выбранную мной школу — мама рассеяно согласилась с моим желанием, «клюнув» меня в щёчку, убегая на работу — надо рассказать о месте нашего проживания.

Мы живём с мамой в собственной трёхкомнатной квартире, которая перепала нам вместе с новой машиной, Ладой-«десяткой», после выигрыша в новогодней лотерее. «Кысмет», как говорит бабка Мими из квартиры напротив и крестится. Креститься в наше время неполиткорректно, но бабке Мими в её уже девяносто лет пофигу кому что нравится, позволительно или некомильфо.

Наш новый дом находился в каких-то ста метрах от того же Пионерского дворца, в котором я занимаюсь.

Место маминой работы — Химический факультет Софийского университета — и то ближе. Пересекаешь улицу, затем ещё пятьдесят метров ходьбы и вот вы уже на месте. Там, на кафедре «Неорганическая химия» мама учится в аспирантуре. Что-то связанное с биохимическими способами очищения промышленных вод. Тема достойная тех трёх лет, которые мама посвятила получению кандидатской степени. Параллельно, она работает ассистентом — преподаёт студентам. Вот бы и я с ними на занятия к маме походила бы, интересно-то, как! Да времени у меня нет. Я занята с утра до вечера. Хорошо, что те годы не отличались разгулом преступности. Люди жили спокойной, размеренной, временами серой, надо признать, жизнью. Но дети спокойно гуляли по одиночке и группами повсюду, никто их не обижал, не похищал, не избивал. А, чтобы они не вырастали дикими, как уличные щенки, процветала внеурочная жизнь. В кружки дети, соответственно, ходили сами, не нуждаясь в сопровождении.

Да и мне оно, сопровождение это, сто раз не нужно было. Моя начальная школа находилась в пятидесяти метрах от нас, ниже по нашей улице. До дворца Пионеров и то было дальше, надо было пересечь небольшую площадь. Проблема ничтожная потому, что через эту площадь проезжал один трамвай раз в полчаса, автобус и то реже, а водители немногочисленных, в то время, легковых машин красный свет светофора видели издалека. Решающим же обстоятельством для ведения мною самостоятельной жизни был мой опыт прошлой жизни.

Не раз и не два я задавалась вопросом, почему так получилось. И почему выбрали меня. Что, интересно, это за силы такие, которые вернули меня обратно? Почему я помню свою прежнюю жизнь?

Для чего это было сделано? Зачем, оставив мою память, мою красоту, ещё и дали мне ЭТО? Что такое это ЭТО? Магия, друзья, магия!!! Мне, физику, боги дали магию в подарок. Но знаете, где бесплатный сыр в виде подарка находится в ожидании беспечной мыши, да?

Оно, которое «ЭТО», случилось со мной однажды утром, я его немедленно распознала и назвала «магией». Распознала потому, что из прежней жизни я принесла, помимо всего прочего, знания о Поттериане и огромную любовь к ней. К названному фанатами Семикнижию. Кто такой Гарри Поттер, я, надеюсь, знаете? Это книжный, вымышленный авторшей Семикнижия главный герой. Но, по моему скромному мнению, был он, на самом деле, псевдо-героем, псевдо-придурком, а кое-где и почти-что-пидорком. В огромном количестве историй, написанных фанатами, из него делали реального мелкого педераста, которого трахали все, кому не лень. Типа, в знак заботы о ребёнке, — давай-давай… Идиотом был, одним словом.

Но, что-то же в самой истории зацепило миллионы людей по всей планете, и меня, в том числе. Кстати, так вышло, что по нынешним временам я — хаха! — оказалась одногодкой с этим книжным героем.

Да, так вот. Как со мной случилось ЭТО? В тот день, как обычно, проводив маму на работу, я осталась дома одна. Пока мама пропадала в своих лабораториях, занимаясь своими электролизами и прочей чушью (И зачем ей химией заниматься, когда совсем недалеко находится Физфак?), я готовилась к приёмному экзамену в Национальную Природо-математическую гимназию (Находящуюся — не поверите — в двухстах метрах от нашей квартиры!!!). Закончив решать уже десятый по счёту сборник задач по математике, я потянулась и подумала, что неплохо было бы выпить чашку холодной кока-колы и… Вдруг, фирменная чаша с известным по всему миру логотипом «Coca-Cola» с хлопком возникла на столешнице моего рабочего стола. Вся такая запотевшая, как из холодильника, пузыристая, источающая умопомрачительный аромат.

Должна сказать в своё оправдание, что в те годы найти кока-колу в магазинах было чистой пробы удачей. УДАЧЕЙ, друзья! Я понюхала — кола, и ни что иное. Протянула пальчик с намерением обмакнуть его и лизнуть… Да не посмела. Таинственно материализовавшийся предмет был подозрительным со всех сторон. Прежде всего. Поэтому, я взяла стеклянную, характерной формы чашку при помощи бумажной салфетки и оставила её на окне. Через час чашка со всем содержимым исчезла.

Потом начала тренировать свою новоявленную способность, дааа… Всё правда, я могу всё.

Так, что к вечеру я была уже на все сто уверена — я волшебница. Потренировалась одним словом.

Говорить маме о моей проклюнувшейся способности магичить было делом проигрышным на данном этапе. Пока та не защитит свою диссертацию, с ней ни поговорить, ни пообсуждать ничего.

Мама хочет стать однажды профессором неорганической химии. А я мечтала до вчерашнего дня стать космонавтом. Посещала секцию единоборств не только чтобы, как говорил мой дед, за себя постоять при нападении, но и не позволить всяким левым инопланетянам завоевать нашу землю и нашу Землю.

Так вот, о профессорском звании моя мама пока только мечтает, а прямо сейчас она целыми днями думает о своей диссертации. Ходит по дому, по улицам, по коридорам Химфака, как зомби, всё время в уме что-то вычисляя, исправляя ошибки… Ничего не видит и не слышит, что и нормально. Сама прошла через это. Значит что? А то, что пока про волшебство и заикаться нечего.

Хорошо, что у неё есть я и я о ней забочусь. Иначе она и о еде забыла бы. Утром я приношу ей в кровать поднос с завтраком и большущую чашку свежесваренного кофе. Затем пытливым взглядом слежу за тем, чтобы она переоделась в подходящую для выхода в свет чистую и выглаженную одежду, чтобы переобулась, а не вышла на улицу в тапочках. У входной двери даю ей сумку с сэндвичами и отпускаю на работу, проследив напоследок, чтобы она не вышла из дома не причесавшись. Слежу за мамой потому, что всякое бывало. Как-то раз не проследила, и ушла она без моего пригляда на работу без юбки, в одних колготках. Рассказала мне вечером, что вся её кафедра ухахатывалась и ржала, увидев во что она принарядилась в тот день. И это ещё хорошо, что в тот день было прохладно и по улице она шла накинув плащ.

Осенью меня приняли в гимназию. Которую мне нужно было постараться закончить до девяносто первого года потому, что от магического образования мне откосить не получится.

Так, что учиться пришлось много. Но, зато зимой девяностого года я уже была, можно сказать, абитуриенткой. В смысле, кандидаткой на поступление в какую-нибудь магическую школу. Дурмстранг, например.

В школе я ни с кем дружбу не заводила, ибо нет у меня времени на подружиться. Ну, и помимо всего прочего, кто бы из моих — промелькнувших на два-три-четыре месяца — одноклассников или одноклассниц, стал бы дружить с малявкой, вроде меня. У них на меня желания и смотреть-то не было, не то что дружить! Таращились, в основном, и не верили, что такое существо, вроде меня, родилось в нашей маленькой стране. Они меня инопланетянкой прозвали. Пока мне не надоело слушать одни насмешки в свой адрес и не набросилась на группу хихикающих девиц. М-даа. Представляете картинку с разметавшимися по «X», «Y» и «Z» осям конечностями девиц? С разных ракурсов. Целую неделю после того случая парнишки угощали меня булочками, пирожками и так далее, хитро подмигивая глазком. Мужики, что ещё сказать.

Так как моя школа находится недалеко от нашего с мамой дома, я никогда к утренней гимнастике на школьном плацу не опаздывала. Спорт я лю… Ааа, я уже говорила об этом.

И так — шесть дней в неделю. Для меня. По субботам мама спала до обеда, потом медленно выползала из постели готовить — хорошо при этом, постирать что-нибудь… Она у меня на все руки мастерица. Заметьте, я о её красоте пока не говорила. Оооо, сох по ней весь мужской состав её и смежных кафедр, весь Матфак, что по соседству, и половина Физфака. Половина, лишь потому, что он более удалённый по местоположению. Ну, как удалённый, если двести-двести пятьдесят метров можно «удалённым» считать. Они сохнут, она никого не замечает. Горюет по отцу. Я развод родителей не помню (это было до моего вселения), но тайну о развале их брака я узнала из разговоров родителей мамы. Оказывается, он — отец мой, паразит, маме изменял. Она застала его с разлучницей в процессе, так сказать и немедленно подала на развод. Папа сразу подписал согласие и отбыл с любовницей в Африку (гулять… хмхм).

К концу той зимы девяностого года, когда я Математическую гимназию заканчивала, мама защитила свою кандидатскую диссертацию. Да с таким громким успехом, что на кафедре заговорили о докторской степени. А потом, почти сразу же, у них на кафедре лично явился представитель Министерства — в то время всё ещё народного образования и предоставил ей стипендию на специализацию в Англии. То есть, внеочередную, как молодому, подающему надежды учёному. Как постдок! Без всяких разных препятствий в виде парашютистов со связями в начале очереди. Заметьте, что просто по выдающимся успехам. Без блата, без интима, без ничего. Чудо!

Из своей прежней жизни я помню, что девяностый год стал для мира роковым. Перестройка, падение Берлинской стены, бунты-протесты и так далее. Маячащий на горизонте развал Союза, СЭВ-а, Варшавского договора. Кранты всего Восточного блока, а за бугром тому и рады.

А вот представьте, в новой жизни ничего такого нет! Тишина, мир и спокойствие. Никаких Горбачёвых, Ельциных. Никакой профессор Желев не вякает с трибуны на площади Александра Невского в центре Софии. Профессор Пётр Берон изучает своих жуков, шастая по джунглям Африки, и совсем не мечтает о политической карьере. Народ Болгарии ожидает восьмидесятилетний юбилей Тодора Живкова и радуется жизни.

Я рассказала всё это, чтобы знали почему я специализацию мамы в Великобританию назвала чудом. Так оно и было.

Зимой, сразу после наступления Нового девяносто первого года, собрав все нужные документы, взяв от семьи родного папки письменное разрешение на мой отъезд на два года — срок действия стипендии — за границу, закрыв нашу квартиру на замок, мы поднялись по трапу, на самолёт в Софийском аэропорте и улетели к новой жизни и новым… соблазнам, наверное. За «железный занавес».

* * *

Туманный Альбион встретил нас… как вы думаете чем? Туманом и мелким, моросящим и холодным дождём, конечно. Взяв такси, мы отправились к нашему временному месту проживания.

Королевский колледж в Лондоне выделял стипендиатам из соцстран восточного блока, пока ещё здравствующего, бесплатные квартиры в студенческом кампусе. Нам с мамой выделили двухкомнатную квартирку в сорок метров, вполне достаточную для одинокой женщины с подросшим уже ребёнком женского пола, то есть — мной.

Мой день рождения — одиннадцатого января, мы отпраздновали уже там, на Оловянных островах. И уже к вечеру в моё окно постучалась сова. С письмом-приглашением обучаться магии в Хогвартсе. Правда, прочитать текст я, в тот момент, банально не могла по одной простой причине — у меня идиосинкразия к иностранным языкам. Перенеслась из прошлой жизни. То есть, «И на старуху бывает проруха».

Незнание английского помешало мне записаться студенткой в колледже, где специализировалась моя мама. Чтобы как-нибудь устранить этот пробел, мама записала меня на обучающие курсы для иностранцев. Я надеялась выучить абы-кабы, хотя бы, сто-двести слов. Мне надо было одной справиться с поисками Роулинговской Чаринг-Кросс-роуд, найти паб «Дырявый котёл» и попробовать попасть в Косой переулок. А там купить себе нужное зелье памяти, чтобы до осени усвоить премудрости английского языка. Иначе мне никак не возможно будет посещать любую английскую школу.

Удалось мне посетить Косой переулок лишь к концу мая.

Выглядела волшебная улица так же, как в том самом, виденном в моей прежней жизни фильме о маленьком Гарри Поттере, бежавшим за широко переставляющим ноги Хагридом.

Солнце светило, толпа пестрела, витрины ломились диковинными предметами. Но я, прежде всего, отправилась к белокаменному зданию в конце переулка. К банку Гринготтс. Которым, как помнится, заправляли гоблины. Гоблины — это ксеносы из другого, параллельного мира, которые любили золото. Как дядя Скрудж, который ещё не разлепив глаза со сна, прыгал с помоста в бассейн с золотыми монетами, нырял, швырялся ими… Так и гоблины, они в золоте купались… наверное. Я пришла менять фунты на галеоны.

Но стоило мне только на ломанном английском озвучить свою просьбу и показать им письмо из Хогвартса, как гоблин за стойкой рявкнул: «Ждите!» и ускакал куда-то в глубины здания.

Вернулся он в сопровождении полностью лысого, остроухого персонажа, назвавшего себя Брод-рок. Который пригласил меня в ограждённую матовым стеклом кабинку и, махнув рукой, создал Покров уединения.

— Присядьте, мисс Данчовски…

— Данчовска, сэр, — исправила я свою фамилию. — Извините, пожалуйста.

— Принимается, — рявкнул он и сам уселся за маленький по размеру рабочий стол. Я последовала его примеру и опустилась в кресло для посетителей. — У вас уже есть собственное хранилище у нас в банке, мисс.

— Как вы узнали? Сэр? — удивилась я, стараясь облекать свои вопросы в простые слова. — То есть, откуда оно взялось?

— Вы нажали на кнопку звонка, да? — Я кивнула головой. — Так вот, микроскопическая капелька крови позволила сделать сравнительный анализ с данными в Гринготтсе. Ещё вопросы есть или нам можно приступить к серьёзным делам, мисс ДанчовскА?

— Богатая у вас, банковских, картотека, — заметила я. — Да, продолжайте, пожалуйста, но говорите медленно, чтобы я понимала вас.

— Вас, мисс, можно назвать возродившейся кровью. Вы родом из Болгарии — то есть, далеко-далеко от волшебного мира Британии — но мы запросили у нашего агента в Пловдиве всю вашу родословную. Вкратце, магия вашего рода затухла потому, что случилась большая резня болгарского населения турками там, где жили ваши предки. Для последнего выжившего маленького мага из вашего рода не нашлась — некому было искать — подходящая ведьма в невесты. Так, что магия на несколько поколений затихла. Большая удача, что ваша мама-сквиб встретила вашего отца-сквиба, мисс, и родились вы, возродившаяся кровь.

Гоблин Брод-рок, проводивший кровное исследование, с интересом следил за выражением моего лица. Честно сказать, я была в… онемении. В моей прошлой жизни ничего такого, вроде, не было. Ан, нет! Я вспомнила о том маленьком мальчике (единственном уцелевшем в той резне), которого его бабушка спасла, спрятав его, брррр, в… отхожем месте. Ужас какой-то, но спасла, ведь!

Очевидно, в том мире, в котором я прожила прошлую жизнь магия, как такова, отсутствовала. Была, но только в книгах, описанная на бумаге. А сейчас я сама оказалась в книжном мире! Охренеть, не встать, простите мою нецензурную речь.

Брод-рок, пока я размышляла, зыркал глазками-оливками и скалился на меня:

— Желает ли мисс Данчовска посетить своё хранилище?

Ещё бы я не желала! Так, что не дрогнув, я посмотрела на зеленокожую рожу и ответила:

— Думаю… что я желаю посетить своё хранилище.

— Предупреждаю, что дорога займёт какое-то время, мисс Данчовска. Всё-таки Болгария находится не рядом с Британскими островами.

— Ой!

Даа, за век с чем-то, накопилось немало золотишка. Тот последний маг-волшебник продуманно распорядился богатством рода. Не лежало сокровище бесполезным хламом, а работало, умножаясь количеством. А где-то и качеством.

Брод-рок посоветовал надеть на себя набор Главы рода и показал как сделать золотые украшения невидимыми. Золотые гребешки не мешали мытью моих длинных волос, они сами подстраивались, причёсывая их. Об остальном — чтобы снять с себя серёжки, перстень и два браслета и речи даже не заводилось. А то ведь снимешь, и жизнь сразу станет весьма и весьма проблематичной. Особенно в среде обитания неугомонных молодых волшебников и ведьм. И с непонятной позицией по жизни взрослых магов.

По магазинам Косого переулка я прошлась в летящем темпе. Близился вечер, мне пора было возвращаться. Поэтому домой я принесла только книги. Но не из книжного магазина «Флориш и Блотс», в котором продавались лишь урезанные министерством магии версии старых учебников, а из магазина букиниста в конце Косого переулка.

«История Хогвартса» издания восемьдесят пятого года меня насмешила. В разделе «Современная история» было написано всё о Первой магической войне, резко закончившейся самоубийством Того-которого об лобик Мальчика-который-выжил. Общеизвестного Героя Британского магмира Гарри Джеймса Поттера. На данный момент находящегося в неизвестном месте проживания под опекой Великого Светлого… и так далее, Альбуса Дамблдора. Прочитав последние страницы, я с ехидцей захихикала, чем привлекла к себе внимание редких посетителей «Флориша и Блотса». Посмотрев на меня, одетую по маггловской моде в джинсовый костюмчик с кепкой на голове, в мою сторону полетели обвинения типа: «тупая грязнокровка», «наглая магглорождённая девица» и «кто пустил в Косой необразованную девочку одну». На что я просто пожала плечами. Дескать, чего с вас взять-то, дикари вы необразованные и плохо воспитанные.

Зато у букиниста я нашла ту же книгу издания сорок пятого года, где с интересом ознакомилась с озвученными автором статьи подробностями битвы века — знаменитой битвы Дамблдора с Гриндевальдом. Оказывается, дуэлью там и не пахло. Одолела Геллерта группа из двенадцати магов, половина из которых — британские. Причём, пятеро из шести в настоящее время были почившими в бозе десять лет назад. Толпой, одновременно, от драконьей оспы. О-ё-ёй, знаем мы эти смертоносные, внезапные и по конкретным объектам ударившие болезни! Тут невольно вспомнились мне «Двенадцать способов применения драконьей крови» за авторством Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора. Да и вам бы, я думаю, вспомнились.

В свой рюкзачок я собрала все талмуды по ботанике — в магмире гербологии, целительству и зельеварению. Специально искала книги по волшебству и нашла «Антологию заклинаний XVIII века» и «Руководство по средневековому волшебству». По гербологии мне старенький дед-букинист продал «Тысяча магических трав и грибов» за авторством Филлиды Споры и «Магические средиземноморские растения и их свойства» за авторством Адриана Уиттла. Также я была совсем не прочь ознакомиться и с некоторыми болезнями и способами их лечения, поэтому купила «Обычные магические болезни и недомогания».

А ещё, чтобы заранее подготовиться к обучению в школе волшебства и чародейства Хогвартс, я взяла и книжку «Заклятья против проклятий».

Я успела вернуться раньше мамы. Приготовила ужин и присела ждать её с работы. Вот только, вернулась она не одна, а с незнакомым мужиком.