Все самое интересное (джен)

Примечания:

Melisse — возлюбленная

Melindo — возлюбленный

Аmil — мать

Vande omentaina — приветствие по отношению к высшим по званию и статусу, а так же к малознакомым, буквально значит «хорошо встреченный».

---

Форменос был непривычно тих. Часть верных отбыли вместе с лордами в Химринг, часть, как обычно, патрулировали стены и окрестности. Альмарион в свое удовольствие катался с перил лестниц, ведущих в центральный холл, гонял голубей, угадывая в рисунке их полёта нечто, видимое только детям. Вместе с ним созданием хаоса в крепости занимался отцовский подарок: золотистый, словно солнечный луч, пробравшийся через осенний липовый лист, толстолапый щенок с длинными мягкими ушами. Алмо пока не дал ему имени — все перебирал нравящиеся ему варианты уже три недели.

* * *

Собиралась Лехтэ в поездку заранее и с превеликим удовольствием. Планы были обширные — охота, дорога, которую она так любила, посиделки у костра, а еще непременно заехать к кому-нибудь из семьи в гости. Тут она фыркнула себе под нос. Да уж, родных у нее много, и подросшему Алмо, которому в этом году исполнилось двадцать пять лет, пора их навестить.

Сумка с необходимыми в поездке вещами, собранная еще с вечера, стояла в углу. Рядом с ней пристроились лук с колчаном и арбалет. Арбалет, правда, был не родной, а взятый в оружейной Форменоса. Собственный с той самой последней поездки с братом так и лежал у него, но к этому Лехтэ тоже вроде вчера пристрелялась. Подумав немного, она положила еще и небольшой переносной палантир — вдруг Атаринкэ искать их будет?

На спинке кресла висели брюки и куртка. Рядом стояли сапоги. Сначала она думала надеть платье поудобнее, но потом отказалась от этой идеи — уж лучше штаны. Мужа все равно нет, он в Химринге, красоваться не перед кем, а сыну, надо думать, глубоко безразлично, в чем скачет его аммэ.

Едва за окнами забрезжил первый рассвет, как Лехтэ вскочила и, от души потянувшись, улыбнулась новому дню.

— Мы едем! — радостно сообщила она миру.

Быстро приведя себя в порядок, оделась и туго заплела густые черные косы, уложив их венцом. Так. Теперь в библиотеку.

Жена Атаринкэ быстро спустилась вниз и подошла к палантиру. Удастся вызвать любимого?

Шар ожил.

* * *

Сегодня ему предстояло заняться мостом и организовать на нем несколько ловушек для непрошеных гостей.

Куруфинвэ сидел в кабинете в Химринге и занимался расчетами, когда засветился палантир.

— Melisse? Как ваши дела?

Оглядел жену и добавил:

— Сегодня отправляетесь? Осторожнее, пожалуйста. Расскажи, куда направитесь сначала.

— Доброе утро, melindo. Или какое там у тебя время суток? — ответила Лехтэ, радостно улыбаясь. — Да, мы едем сегодня. Небольшое конное путешествие. Для начала к моим родичам в Валимар, потом навестим в экспедиции Тара. Как у тебя дела? Все хорошо? Скоро тебя ждать назад?

— Утро, утро. Почти, — улыбнулся в палантир Атаринкэ. — Высоко в горы не залезайте только, не забывай, он еще мелкий, но уже по-семейному любопытный и всем интересующийся. Аккуратнее, ладно? А насколько я еще здесь задержусь… Не могу сказать, но думаю, недолго. Если, конечно, опять ирчи не сунутся. А что, уже соскучилась?

— Конечно, соскучилась, — даже не пыталась возражать Лехтэ. — Очень. Не волнуйся, все будет хорошо. Тар за Алмо приглядит. Да, палантир мы взяли, так что надеюсь еще с тобой поговорить с дороги. Люблю тебя.

Они попрощались, и Тэльмэ коротко вздохнула.

Теперь завтракать, и можно отправляться в путь.

— Алмо! — послала она осанвэ сыну. — Ну как, ты готов к поездке?

* * *

С тех самых пор, как amil пообещала ему путешествие, Альмарион не мог успокоиться. Постоянно собирал и вновь проверял уже готовый к поездке рюкзак. Пытался приспособить некое подобие упряжи на Щена, запихивая в получившиеся «кармашки» то любимое печенье песика, то его же расческу.

В ночь перед выходом он лег пораньше, чтобы хоть так приблизить желанный день. Проснулся, конечно же, тоже очень рано. Будить мать, когда за окном еще не было видно даже самого слабого рассветного лучика, не стал, решив вести себя, как взрослый эльда. Разобрал гнездо, сбитое из постельных принадлежностей, выкупался, вымыл и высушил Щена, совершил налет на кухню, где как раз сажали в печь хлебы. Еще раз, но уже более вдумчиво, пересобирал рюкзак. А потом, прихватив из оружейной свой тренировочный лук с колчаном стрел и короткий нож, вынес вещи в холл, где и застало его осанвэ матери.

— Да, матушка, думаю — готов, — ответил он, показывая, где находится.

— Отлично, — обрадовалась Лехтэ. — Сейчас приду!

Сбегав в покои и захватив собственные сумки, она вышла в холл.

— С добрым утром, сынок, — поздоровалась она и, поцеловав сына в щеку, потрепала его по голове. — Уже поел? А я еще нет. Может, перекусим? И отправляться.

Алмо не возражал, и они пошли в кухню. Из очага Лехтэ достала горшочек с мясом, положила себе и сыну, разлила квенилас, а заодно упаковала в дорогу как раз доспевший лембас. Пусть будет просто на всякий случай. Конечно, они собирались охотиться, но мало ли что может случиться.

— Ну, как настрой? Есть какие-то особые пожелания к маршруту?

Альмарион с трудом прожевал все, что успел напихать в рот. Отчего-то ему показалось, что так поесть получится быстрее. Эксперимент убедил его в обратном, поэтому дальше он благовоспитанно продолжил завтракать и раздумывать над вопросом матери.

— Я бы хотел немного пожить где-нибудь в шалаше. И выкупаться в настоящей горной речке. И посмотреть Льды. Поплавать с телери. Отведать фруктов из садов Йаванны, срывая их прямо с веток. Увидеть Чертоги Аулэ…

Он готов был продолжать еще долго, но улыбка мамы навела на мысли быть чуть поскромнее в своих желаниях.

— Ты обещала, что мы повторим маршрут одной из твоих с дядей Тарменэлем поездок. И почему-то я уверен, что обязательно увижу что-то незабываемое.

Он закончил есть, взял со стола кружку и угощение, отложенное специально для Щена, и отошел в угол, где завтракал его пес. Понемногу потягивая квенилас, Алмо принялся бросать щенку кусочки, а тот ловил их, приводя эльфенка в искренний восторг.

— Пожалуй, все перечисленное в одну поездку точно не влезет, иначе твой отец успеет не только вернуться из Химринга, но и еще куда-нибудь уехать, прежде чем мы попадем домой, — улыбнулась Лехтэ. — Но слегка поменять задуманное мы вполне можем. Например, построить шалаш. И купание в горной речке тебе обеспечим — лагерь дяди Тара как раз сейчас располагается на берегу. А там посмотрим, что еще уместится в эту поездку. Но ведь она не последняя, верно? И мы обязательно поедем и в Чертоги Аулэ, и в Сады в следующий раз.

Скоро за разговором они доели свой завтрак и допили квенилас. Лехтэ встала, даже не пытаясь скрыть собственное практически девчоночье нетерпение. Захватив лембас, они вернулись в гостиную, забрали вещи и пошли на конюшню.

Утро было приятным — теплым и солнечным, как нельзя более подходящим для задуманного путешествия. На мгновение вновь пожалела, что с ними нет Атаринкэ, но от визита в Валимар он вряд ли был бы в восторге, да и орки в этом году необычайно обнаглели, а упускать погоду не хотелось.

Верные подвели им двух лошадей — вороную Лехтэ и гнедую Алмо, и они, приторочив сумки, вскочили в седла и не спеша двинулись к воротам Форменоса. Щен бодро бежал рядом с ними.

* * *

Они отъехали уже довольно далеко от крепости, солнце поднялось совсем высоко, и потому решено было остановиться для привала. Лехтэ с сыном расположились на зеленой поляне, специально расчищенной верными из Форменоса, развели крохотный костерок — только для того, чтобы вскипятить воду, и пообедали прихваченными из дома пирожками.

Вначале Альмарион подумывал немного подремать, но звонкий лай Щена, сообщавшего о некой находке, позвал его в кусты, отделявшие полянку от леса.

Пробравшись сквозь неплотное переплетение веток (и нацепляв в волосы мелких душистых цветочков), Алмо подошел к старому ясеню, у подножья которого прыгал щенок. Он смешно прихлопывал короткими лапками по стволу, и тихонько повизгивал, будто хвастаясь находкой.

На ветви ясеня сидела белка. Точнее, бегала по ветви от ствола к концу и обратно и трещала, свесившись вниз головой. Увидев, что к псу под деревом присоединился еще и эльфенок, особенно сердито прокричала что-то и, легко добежав почти до конца ветки, оттолкнулась от нее и взмыла в воздух, растопырив лапки и хвост. Перелетела на соседнее дерево, протрещала что-то короткое, что хотелось перевести как: «А вот это видели?!»

Щен бросился за ней, Алмо хотел сделать то же самое, но его окликнула мама. Он отозвался и, подозвав собаку, полез обратно через кусты, решив, что для настоящего приключения находится пока слишком близко к дому.

* * *

Когда Алмо умчался вместе со щенком смотреть белку, Тэльмэ подумала, что неплохо бы поохотиться на кого-нибудь, чтобы обеспечить себя горячим ужином. Хотя лембас, конечно, лежит в сумке, но мясо вкусней.

Она проверила лук с арбалетом, чтобы были, в случае чего, полностью готовы, и позвала сына:

— Квенилас готов!

Выпив предложенный мамой напиток, Алмо поискал Щена. Судя по доносившимся звукам, тот снова прыгал под каким-то деревом.

Как оказалось, под тем же. Эльф обошел дерево вокруг, вглядываясь в крону. Пожал задумчиво плечами и уточнил вслух: «Говоришь, там что-то интересное?» Щен утвердительно гавкнул. Всего лишь раз, после чего умолк, наблюдая за своим двуногим другом.

Тот подпрыгнул, вцепившись в нижнюю ветку, подтянулся и оседлал ее. Потом ловко полез выше, внимательно осматривая дерево.

С высоты хорошо была видна полянка с пасущимися на ней лошадями, и мама, что-то ищущая в сумках. Альмарион рассмеялся и помахал рукой поднявшей голову Лехтэ. После чего продолжил осмотр. Ясень был не слишком стар: в лесах вокруг Форменоса Альмариону часто встречались деревья и в несколько обхватов. И это буквально за воротами крепости! Какие же сокровища таились глубже? Это дерево взрослый эльф мог бы обхватить с легкостью. Учитывая, что рос ясень близко к дороге и достаточно одиноко, то он ожидаемо был ветвистым и раскидистым. Поэтому дупло, оказавшееся как раз с той стороны, с которой пытался влезть на дерево Щен, с земли оставалось незаметным.

Алмо встал на нижнюю ветвь в полный рост, приложил ухо к коре и ничего не услышал. Перелез выше, туда, откуда удобно было бы запустить в дупло руку…

Однако там обнаружилась лишь горсть орехов: видимо, остатки беличьих зимних запасов, и немного трухи. Вдруг что-то, чувствительно кольнуло его под ноготь.

Душа мальчишки возликовала! Все же не прав был он, посчитав, что приключения не начинаются за порогом. Уже чуть более осторожно запустив руку в дупло, Альмарион извлек из него… наверное, когда-то это была фибула. И принадлежала она в свое время явно мужчине: сквозь слой грязи и налета на ней проступали очертания пикирующей птицы.

Мальчик вернул орехи на место, а фибулу, зажав в кулаке, потащил к месту привала.

* * *

— Ну что, набегался? — с улыбкой спросила Лехтэ сына, вернувшегося как раз с щенком к месту стоянки.

Сама она, впрочем, уже успела затушить костер и собрать вещи. Отдохнувшие лошади ждали. Можно было отправляться.

Тэльмэ посмотрела на небо. До вечера они как раз успеют доехать до реки, где смогут удобно устроиться на ночь. Она любила это место — тихое, уютное, благостное. Там они останавливалась несколько раз и с братом, и с Атаринкэ. Теперь вот с сыном. Да… Разве могла она подумать еще пару эпох назад, что однажды будет снова проезжать по этим краям, направляясь к родным, но уже в компании младшего сына, родившегося после выхода его отца из Мандоса? Наверно, в то время ей было бы непросто поверить в такое.

В небе где-то высоко прокричали птицы, и Лехтэ задумчиво проводила их взглядом. Моргнула, приходя с себя, и подняла сумку.

— Готов?

— Смотри, amil, — Альмарион протянул матери находку. — Это Щен нашел. А я достал.

Лехтэ взяла в руки находку, внимательно оглядела со всех сторон.

— Ты знаешь, — проговорила она задумчиво, — что-то она мне напоминает, а вот что именно, никак не вспомню. Рядом с Форменосом… Может, это кого-то из семьи?

— Не знаю. Но очень хочу выяснить. — Ответил Альмарион. И дальше, пока они какое-то время ехали шагом, тер находку тряпицей, извлеченной из кармашка рюкзака. Удалось понять, что некогда фибула была выполнена в виде треугольника, нижняя часть которого сейчас была обломана, а верхнюю занимало изображение пикирующего сокола. Птица была выполнена с большим мастерством: даже сейчас, в таком состоянии, отдельные перья четко просматривались, а когти после натирания зажглись хищным блеском. Сделав все, что можно было осуществить на ходу, Альмарион упаковал застежку в кармашек рюкзака.

Щен нарезал рядом с неспешно идущими лошадьми круги, гонялся за бабочками и сердитыми жуками. Потом, услышав что-то, побежал вперед, скрывшись за поворотом дороги, огибавшим холм. Вылетел он обратно, когда кони еще не добрались до дуги. Вылетел молча, значит там было что-то, что ему не хотелось пугать. Или же что-то, чему он не хотел мешать?

Подъехав ближе, эльфы услышали песню. Птицы звенели в унисон, не перебивая, а лишь дополняя партию друг друга. От земли доносился тихий посвист, сплетающийся с удивительно ладным шелестом листьев.

А на обратном, не видном раньше склоне холма, то растворяясь в тенях, то снова показываясь явно, танцевала девушка. Она с легкостью кружилась на пусть и пологом, но всё же склоне, и ни корни деревьев, ни переплетения трав не задерживали ее танца. В какой-то миг Альмариону показалось, что девушка не касается земли ногами, что их у нее нет вовсе, и даже платье оканчивается травяной опушкой. Но уже секундой позже он увидел отсвет зеленого камушка, украшавшего ее туфельку.

Она знала, что эльфы здесь, и была не против свидетелей. Хотя, с таким же вдохновением танцевала бы для окрестных деревьев, земли и неба.

Закончив же, просто растворилась в тенях, так больше и не появившись. Мелодичный звон утих, а птицы запели каждая свою партию.

«Какие удивительные видения можно встретить в окрестных лесах, — подумала Лехтэ, любуясь. — Интересно, кто это? Или что?»

Ответа они так и не получили, но впечатления от этого, конечно, ничуть не померкли.

— Ну что, наперегонки? — предложила Лехтэ сыну, поглядев на небо. — Кажется, нам стоит поспешить, если мы хотим успеть к месту стоянки вовремя.

Алмо согласился, и они пустили лошадей в галоп. Некоторое время они неслись вперед, наслаждаясь скоростью. Ветер свистел в ушах, норовил растрепать волосы. Шелковистые травы ласкали ноги коней и всадников. Вскоре они перешли на рысь. И тут Лехтэ услышала в вышине характерный крик. Гуси!

— Алмо! — послала она осанвэ сыну.

И сделала знак отъехать в сторонку, к кустам. Достала лук и принялась ждать. Скоро из-за деревьев показался небольшой клин. Лехтэ тщательно прицелилась и выпустила одну за другой две стрелы. Одна из птиц камнем упала вниз. Тэльмэ радостно вскрикнула и бросилась искать добычу. Совершенно роскошный гусь будет им на ужин. Отлично! Она продемонстрировала добычу сыну, и они продолжили путь.

Щен, как всегда, побежал вперед.

* * *

Мать и сын быстро оборудовали стоянку. Ощипанный и выпотрошенный гусь занял свое место в импровизированном очаге, и Альмарион решил не тратить времени даром и осмотреться повнимательнее. Щен предпочел охранять лагерь и особенно будущий ужин.

С первого, короткого, «рейда» по лугу он вернулся с охапкой дикой черемши, лука и крапивы. Оставив находки у костра, решил проверить реку.

Они подъехали к чистому плесу, но чуть ниже по течению река разливалась и берега ее прятались в зарослях камыша. Алмо прислушался, стоя на обрыве, из которого то и дело вылетали поймать кого-нибудь на ужин верткие ласточки. В камышах пищало, квакало, кажется, даже скрипело. Удовлетворившись услышанным, эльф снял обувь, подкатил штаны и, стараясь ступать осторожно, полез в заросли.

Сначала решил исследовать неизвестно кем протоптанную тропку. Было интересно, кто и для чего создал ее в удалении от жилья. Эльфенок двигался осторожно, не желая никого спугнуть. И у него получилось: цапля, высматривающая добычу, до последнего не замечала Алмо. Он погладил упругие перья и улыбнулся птице. Та, возмущаясь, защелкала клювом, а после важно, без лишней спешки удалилась в гущу камыша.

Куруфинвион смотрел внимательно, но так и не сумел разобрать, чьи же именно копытца расщепили камыш. Никаких других следов найти не удалось.

По крайней мере до тех пор, пока amil не позвала его ужинать.

* * *

Когда Алмо убежал исследовать берег реки, Лехтэ пока решила заняться лошадьми и обустройством лагеря. Для начала расседлала и напоила коней, а потом отправилась собирать лапник.

Идея сына поспать в шалаше ей самой с каждым разом нравилась все больше и больше. Раздобыв жердей, она принялась делать его, время от времени отвлекаясь, чтобы проверить гуся.

Скоро шесты были врыты в землю и обложены лапником и мхом. Набрав еще еловых веток, Лехтэ выстлала пол. Теперь уютный шалаш на двоих был готов.

Анар уже почти опустился к горизонту, красиво позолотив восточный край небосвода и воду в реке. Тэльмэ попробовала ее рукой — теплая. Завтра можно будет искупаться.

А гусь тем временем был уже готов.

— Алмо! — позвала она сына. — Ужинать пора.

Сама же поставила воду для квениласа и достала пирожки.

Кроме аппетитно пахнущего гуся, на стоянке обнаружился шалаш. Не совсем такой, какие строили эльфята в тирионских парках, и уж тем более не похожий на его собственный, сооруженный в лесу близ дома. Альмарион издал ликующий звук и, подпрыгнув несколько раз, оббежал вокруг него. Было кое-что, что ему хотелось бы исправить.

— Amil, а ты с какой стороны спать будешь?

— С левой, ближе к лесу, — ответила Лехтэ.

— Ага, — задумчиво протянул Алмо и принялся внимательно осматривать землю слева от их временного жилища. Найдя что-то, встал на колени рядом с находкой и что-то зашептал. Закончив, погладил землю в направлении от находки к шалашу и побежал к реке мыть руки перед ужином.

Пока Алмо споласкивался, Лехтэ разлила по кружкам квенилас и, облюбовав себе кусочек гуся, оторвала его и принялась за еду.

Анар уже почти сел, на небе стали появляться звезды, теплый ветерок ласкал, и в мире царили покой и умиротворение.

Щен пытался ловить лапой рыбу.

— Ну как, искупаемся завтра? — спросила Лехтэ у Алмо. — И к обеду будем в Валимаре.

— А сегодня? — уточнил Алмо планы на вечер. — Мам, а там, в камышах, — он указал направление рукой, — след. Может, косуля, может еще кто. А в стороне от тропинки гнездо. Там такие птенцы смешные: желтые пуховые!

— Вот хорошо, что ты со мной не пошел, — обратился он уже к Щену. — Они же маленькие совсем, испугались бы.

Выплеснув переполнявшие его новости, эльфенок, отделив часть мяса для пса, приступил к ужину. Гусь и зелень были слопаны в пару минут. В чашку же Альмарион забросил рогозиную трубочку и начал баловаться, надувая в нее воздух. Квенилас вздулся пузырьками. Щен, которого заинтересовали странные звуки, попытался заглянуть под руку хозяину. Альмарион в это время зачем-то руку опустил…

Закончилось все облитым напитком щенком и забрызганным юным нолдо.

— Теперь я точно буду купаться сегодня, — постановил Алмо. — И даже стирать… — задумчиво добавил он, критически осмотрев рубашку. — Иначе в Валимаре не поймут.

Щен при слове «купаться», попытался сбежать куда-то за спину своему другу, но был отловлен и вытащен для обзора поближе к костру.

— Ты тоже купаешься, — строго сказал питомцу эльф.

«Может и правда стоит пойти искупаться еще и сегодня?» — подумала Лехтэ.

Но не сейчас, а чуть позже. Пока же она весело оглядела сына с ног до головы и кивнула:

— Да уж, ты прав, идите-ка оба стираться. А я пока погуляю.

Доев гуся и допив квенилас, она встала и, ополоснув руки, пошла искать тот самый след. Раздвинула траву и пригляделась внимательно. Должно быть косуля. Лехтэ пошла по следу. Оружия она брать не стала, так как охота сейчас не входила в ее планы. Скоро на небольшой полянке в стороне от реки она увидела беглянку. Косуля и есть, сын оказался прав. Распахнув осанвэ, чтобы показать, что она не собирается причинять зверю вреда, Лехтэ вышла из-за кустов и протянула руку. Косуля, подумав немного, подошла поближе и ткнулась в руку носом. Лехтэ погладила животное. Некоторое время они просто играли, а потом она подумала, что пора уже, наверно, возвращаться в лагерь. Попрощавшись, Тэльмэ пошла по своим следам назад, прикидывая заодно, взяла ли она в чем купаться. Вроде взяла.

* * *

— Давай наперегонки? — весело спросил Алмо у Щена, прибравшись после ужина.

Печально повисший хвост того завертелся мельничным крылом, подтверждая готовность щенка следовать за хозяином. А коли уж «наперегонки», то даже противная мокрая вода — не преграда.

В реку они влетели, подняв тучу брызг и распугав уже готовящихся к ночному концерту лягушек.

Сначала эльфенок и собака побегали по мелководью, потом Алмо тщательно вымыл Щена, постирал рубашку и штаны, развесил их на веревке, протянутой между ветками одного из росших неподалеку деревьев. Подбросил в костер набранных днем трав, отгоняющих насекомых. А после, когда песик расположился на отдых около затухающего костра, устроил заплыв под дружные песни забывших бояться лягушек.

* * *

Вернувшись к лагерю, Лехтэ переоделась и пошла купаться. Вода и впрямь оказалась теплая и ласковая. Она обнимала тело, смывая дневную усталость, а заодно пот и грязь. Проплыв на спине вдоль берега, нолдиэ решила сплавать через реку и назад. Солнце уже совсем зашло, а Исиль пока не успел подняться над горизонтом, однако звезды давали достаточно света для задуманного предприятия. Сильными гребками Лехтэ рассекала воду, и скоро уже доплыла до противоположного берега. Окунувшись с головой, полюбовалась на росшие там кувшинки, а потом поплыла назад. Вышла на берег и, довольная, села к костру сушить волосы.

Проводив взглядом маму, направившуюся к противоположному берегу, Алмо окончательно выбрался на сушу и, пристроив на толстое расщепленное сверху полено костра очередную порцию трав от насекомых, принялся сушить голову.

Легкие отсветы живого огня бросали на шкурку Щена золотистые блики. Куруфинвион погладил питомца и пошел к шалашу. То, что небольшой сюрприз удался вполне, было видно за несколько шагов. Белые, кажущиеся почти прозрачными в неверном свете Исиль звездочки вьюнка покачивались на длинных стеблях, создавая своеобразную занавесочку у входа. Слева в шалаше травы сплелись упругой зеленой подушкой. Эльфенок удовлетворенно улыбнулся, забрался в свой спальник и уже через несколько минут уснул, убаюканный чудесным днем и сведенным хором цикад и лягушек.

Алмо отправился отдыхать, но Лехтэ пока спать не хотелось. Срезав более-менее подходящую камышинку, она достала нож и принялась вырезать из нее дудочку. Дело продвигалось, волосы сушились, взошедший Исиль серебрил воду. Когда поделка была готова, она отошла подальше к реке, чтобы не разбудить сына, и попробовала поиграть. Звук ей понравился. Будет, чем развлечься в дороге. Убрав дудочку в сумку, Лехтэ решила, что уже пора ложиться, и, отметив, как восхитительно красиво разрослась цветочная занавеска, залезла в шалаш.

Альмарион проснулся от того, что нечто легкое, почти невесомое, соскальзывая с его груди при попытке перевернуться, попыталось предотвратить падение с помощью коготков. Испугавшись раздавить гостя неловким движением, эльфенок открыл глаза и увидел прячущийся в складке спальника изумрудный хвост.

Куруфинвион осторожно отогнул уголок. Небольшая, всего лишь в две его ладони, из которых хвост занимал полторы, ящерка с ярко-голубыми продольными полосами по бокам, недовольно посмотрела на эльфа и попыталась зарыться поглубже в теплое укрытие.

«Извини, — шепотом сказал Алмо, — я не хотел тебя тревожить. Спи». Он закрыл спальник и вышел.

Под открытым небом действительно было свежо. Где-то неподалеку ночью пошел дождь, небо пока укрывал плотный полог туч. Но там, где горизонт окрашивали первые рассветные лучи, облаков уже не было. Восточный ветер принес запах далекого моря.

Альмарион оделся, снова развел костер, нагрел воду и заварил травы. А потом, достав из рюкзака снасти и вырезав примеченный еще вечером длинный прут, собрал удочку. Пора была узнать, кого именно удастся поймать на завтрак.

Щена тоже весьма заинтересовал этот вопрос, поэтому он, вернувшись с луга, где явно пытался откопать кого-то прыткого, пристроился рядом, согревая бок.

Когда юный нолдо ушел, ящерка какое-то время нежилась в его покинутом спальнике. Но без эльфа он показался ей куда менее уютным, поэтому она без всякого стеснения переползла к Лехтэ и, уютно устроившись на ее груди, снова уснула.

* * *

Первое, что Тэльмэ увидела, когда открыла глаза, была ящерка.

— Привет, — поздоровалась она с нею. — Ты откуда взялась?

Та, понятное дело, не ответила.

Лехтэ зевнула, потерла со сна лицо и встала. Одевшись, она посадила зверька себе на плечо и вышла.

Утро уже успело разгореться. Алмо сидел и ловил рыбу. Несколько пойманных штук уже лежало на берегу. Поздоровавшись с сыном, нолдиэ забрала рыбех, обработала их, обмазала глиной и отправила запекаться.

Теперь можно было искупаться. Отойдя подальше, чтобы не мешать рыбалке, она быстро переоделась и нырнула в воду.

* * *

После того, как его мама забрала добычу, Алмо решил остановиться на трех крупных рыбинах — приезжать к родичам совсем уж без подарка было нехорошо.

Много времени для их (рыбин, а не родичей) поимки не понадобилось. Завтрак только начал дразнить их со Щеном своим ароматом, когда он закончил с поимкой. Спрятав снасти обратно в рюкзак, он почистил пойманную рыбу, а после набил ее листьями, которые должны были помочь ей не испортиться до вечера, а заодно придать пикантный привкус. Завернув свой улов в ту же зелень и упаковав в специально прихваченный из дома плетеный короб, Алмо переключил свое внимание на уже запекшуюся добычу.

Вдоволь наплававшись, Лехтэ вышла на берег, оделась и подсела к костру. Алмо уже завтракал, и она последовала примеру сына, с удовольствием расправившись с одной из рыбин и запив ее свежим квениласом.

— Дедушка? — послала Лехтэ осанвэ Нольвэ. — Мы скоро будем у тебя.

— Жду вас, — последовал ответ.

Тэльмэ огляделась:

— Шалаш оставим? Пусть им еще кто-нибудь воспользуется.

Доев, она встала и начала укладывать сумки:

— Пора отправляться.

Перед отъездом Альмарион еще раз навестил шалаш. Пусть спальники уже были свернуты, но ночная гостья все еще могла сидеть там, ведь мочить пузико в прохладной росе ей явно было не по вкусу. Она сидела на месте ночевки Лехтэ. Видимо, потому, что там живое тепло сохранялось дольше. Гематитовые бусинки-глазки внимательно оглядели эльфенка.

— Сейчас, погоди, — пообещал он, выныривая наружу.

Ящерицы, появляющиеся летом около Форменоса, были мельче, да и окрас их был куда менее причудлив. Именно поэтому Альмариону хотелось хоть как-то поблагодарить доверившуюся им с мамой тварюшку. Отыскав в сумке яблоко, пусть прошлогоднее, но на вкус лишь самую чуточку отличающееся от свежего, он отрезал от него примерно четвертушку и, повторно заглянув в шалаш, положил угощение на траву неподалеку от гостьи.

Хотя, кто из них здесь гость, а кто хозяин можно было бы поспорить.

* * *

Ветер сдувал тучи им в лицо и очень скоро они выехали (и выбежали) под чистый полог неба. Щен воодушевился этим больше прочих, о чем дал понять, погнавшись за куропаткой. Зверь был не голоден, но упустить возможность в шутку погонять глупую птицу, которой весело почему-то не было, не мог.

Покинув место стоянки, прямым ходом двинулись в Валимар. Где-то ехали шагом, где-то пускали коней рысью. Анар все выше взбирался на небосвод, и к тому моменту, когда он перевалил зенит, на горизонте показалась цель их сегодняшнего путешествия.

Лехтэ остановилась и некоторое время молча смотрела. В этот город она почему-то всегда въезжала с особым чувством. Здесь родилась и выросла ее мать. Здесь жил ее единственный дедушка. Здесь уже несколько эпох жила ее сестра. И сегодня она снова увидит своих родичей!

— Вот и Валимар Многозвездный! — воскликнула Лехтэ с воодушевлением и весело поглядела на сына. — Готов к визиту?

Они поехали вперед.

— Западные ворота, — объясняла Лехтэ по мере того, как они подъезжали. — Здесь когда-то росли Древа.

Как и много веков назад, город встретил их перезвоном колоколов. Казалось, радость и веселье витают в воздухе. Они ехали, и Лехтэ сама, словно в первый раз, оглядывалась по сторонам, стараясь понять, каким сейчас видит это место ее младший сын.

— Дворец Ингвэ, — объявила она, когда они въехали на главную площадь. — А вон там, справа — рядом, видишь — дом моего дедушки Нольвэ.

Точнее, дворец. Торжественный, сияющий, с золотой с крышей и дверями из полированной бронзы, окруженный пышным садом, в котором можно было увидеть вишни, яблони, розы.

Лехтэ приостановила коня и посмотрела на Алмо внимательно:

— Здесь сейчас живет мой дедушка со своими верными, и еще моя старшая сестра Миримэ. Мы с Таром бываем тут лишь время от времени, но покои наши в любое время ждут нас.

* * *

Сначала среди зелени полей и перелесков появился слабый золотой отсвет. По мере приближения он становился все ярче и, наконец, занял весь обозримый горизонт. А после распался на отдельные башни, мосты, дома.

Форменос был крепостью, Тирион — городом. А Валимар казался ожерельем, созданным переплетением нитей света.

Лучи Анара играли на крышах, позолотили белые стены зданий, устремленных в небо, подсветили арки и колоннады, бликовали на витражах огромных, в полстены, окон, создавали светящиеся нимбы вокруг голов попадающихся на пути эльдар. В Тирионе обычно тоже было весьма солнечно, но так он не сиял.

Альмарион, впервые посетивший Валимар, вертел головой во все стороны: что-то казалось ему неправильным. Но вот что? Сверкающие крыши, слепившие глаза при взгляде со стороны, здесь, в тени домов, уже не застили взор. Обилие же снежно-белого, чуть светящегося камня, превратило город из золотого ожерелья в ледяное.

А еще Валимар пел. На каждом дереве, каждом доме, каждом мало-мальски подходящем месте висели колокольчики. Полые трубочки с билом, бочонки с бусинками внутри, в форме чашечки цветка, в виде тонких пластинок… Бронзовые, медные, серебряные, золотые и даже каменные — они перезванивались и перешептывались, сплетая свои голоса в единую мелодию.

Мимо них прошли двое эльфят возрастом чуть старше Алмо. И тут он, наконец, понял! Они именно прошли: не пробежали, не прокатились на досках с колесами, которые так любили дети-нолдор, и уж тем более, не прошлись колесом, что в Тирионе можно было наблюдать достаточно часто. Хмыкнув про себя, Куруфинвион решил запомнить этот факт, несколько прояснивший поведение Вьекално — одного из правнуков сестры матери, с которым до сих пор они встречались лишь в доме бабушки Алмо с маминой стороны, леди Линдэ.

Мама рассказывала о городе, Альмарион слушал, теперь уже намеренно подмечая различия.

Взгляды эльдар, встречающихся по дороге, были мимолетны; они молча раскланивались с amil и шли дальше, не пытаясь даже спросить о чем-либо или что-то рассказать. Можно было подумать, что причиной тому был их статус гостей, но нет! Друг с другом ваниар вели себя точно так же. Альмарион даже задумался, ведут ли они так же себя в кругу семьи.

Дом прадеда оказался расположенным на дворцовой площади. Верные приняли лошадей, и Куруфинвион с мамой проследовали внутрь. Их никто не встречал, но в отведенных им комнатах уже ждали готовые полотенца и свежая одежда.

Лехтэ кинула сумки на пол, распахнула огромные, во всю стену, окна, ведущие в сад, вдохнула полной грудью пьянящий, знакомый до мелочей запах дома, и широко улыбнулась.

Дворец дедушки Нольвэ был таким же, каким она его помнила. Уютная, обволакивающая тишина, нарушаемая лишь нежным перезвоном колокольчиков и тихими, далекими голосами. Здесь всегда можно было найти то, что тебе необходимо в данный момент, и неважно, был ли это простой покой, беседа с кем-то мудрым и понимающим твои заботы и печали или же беззаботное веселье — все это ты мог получить без труда. Верные деда, казалось, были совершенно незаметны, но при этом незаменимы, и они неизменно оказывались рядом, если тебе была нужна их помощь. Как им это удавалось, Лехтэ не понимала ни в детстве, ни сейчас.

В дверь тихонько постучали, Тэльмэ откликнулась, и в покои вошел как раз один из них. Со всем почтением поклонившись ей самой и Альмариону, он заговорил:

— Моя госпожа, лорд Нольвэ спрашивает, изволите ли вы присоединиться к семье в саду за обедом, или желаете отдохнуть с дороги и поесть в покоях?

Лехтэ задумчиво посмотрела на Алмо:

— Мы ведь не устали?

Сын мотнул головой.

— Мы придем, — ответила Тэльмэ верному. — Будет только семья, или ожидаются гости?

— Только семья, моя госпожа.

— Благодарю.

Посланец ушел, а Лехтэ обернулась к сыну:

— Ну что, принимаем ванну с дороги, одеваемся и идем? У нас есть примерно час. Купальни в той стороне.

Она махнула рукой вправо, в сторону неприметной двери, приютившейся недалеко от окна, и отправилась в гардеробную выбирать платье.

— Да, — добавила она, уже уходя, — там где-то были детские вещи Тьелпэ. Поищи в гардеробной, если хочешь. Встречаемся здесь же.

* * *

Комнаты матери выглядели уютными, хотя, на вкус Альмариона, на гладкий мрамор полов стоило бы уложить несколько шкур. Не потому, что камень был холодным, да и не был он таковым. Но растянуться на полу в свое удовольствие, как он часто делал дома, не хотелось.

Очень простая легкая мебель из светлого дерева, окно во всю стену: частично витражное, частично прозрачное до невидимости; пастельных цветов покрывала и подушки на мягком уголке, нежно-бежевый коврик около дивана и стеклянный столик — все в комнате было воздушным и каким-то немного торжественным.

Алмо осмотрел принесенную для него одежду, счел комплект слишком уж парадным и не подходящим для семейного обеда, после чего решил все же проверить гардеробную.

Неряхой эльф себя не считал, но ему никогда не приходило в голову раскладывать одежду не просто по полкам, но и по оттенкам. Даже детские вещи брата, явно давно не нужные, лежали в отдельном шкафу, защищенные чарами и мешочками с травами. Альмарион втянул носом освободившиеся после открытия дверцы ароматы и выбрал рубашку и штаны потемнее — одежда пастельных оттенков могла пострадать при общении с Щеном или, скажем, при попытке забраться куда-нибудь… Нет, сейчас Куруфинвион таких планов не строил, но прекрасно отдавал себе отчет в том, что подобные желания возникают у него спонтанно.

В купальни он отправился вместе со своим псом. Зверь попытался напомнить хозяину о вчерашнем мытье в речке, но юный нолдо был непреклонен, поневоле поддавшись магии светлого города.

* * *

Первым делом Лехтэ с наслаждением залезла в воду. Несмотря на давнюю привычку к кочевой жизни, когда даже в холодной речке удавалось помыться далеко не каждый день, понежиться в теплой, неуловимо пахнущей какими-то цветами купальне она очень любила.

Проплавав добрых пол часа, Тэльмэ наконец вышла и отправилась в гардеробные. Явиться на семейный обед в штанах конечно же было неприлично. Само собой, случись такое, ей никто ничего б не сказал (в доме Нольвэ не было установлено на этот счет какого-либо этикета), однако как будет чувствовать себя она сама? Там будут дедушка и бабушка, Миримэ с мужем и может быть кем-то из внуков, которые периодически приезжают к ней. Но ведь всегда мог зайти еще кто-нибудь из родичей! Нет, только платье.

Распахнув шкаф, Лехтэ задумчиво его осмотрела и наконец выбрала одно, синее с голубым, с длинными широкими рукавами и ненавязчивой, но очень изящной вышивкой. Надела, осмотрела себя в зеркало и осталась довольна внешним видом. Подобрав украшения для волос из своего любимого серебра, вышла в гостиную и застала там уже принарядившегося Алмо. Оглядела сына и одобрительно кивнула:

— Замечательно выглядишь! Ну что, идем?

<tabОни вышли в сад прямо через окошко. Пройдя немного по дорожке, петляющей меж кустов акации и розмарина, мать и сын наконец увидели широкую, увитую плющом и розами беседку. Так и есть — дедушка Нольвэ с бабушкой Нальтиэль, Мири с мужем Сандионом, их правнук Вьекално и еще один родич.

При виде Лехтэ и Алмо все оживились, зазвучали слова приветствий, а дедушка Нольвэ подошел и сердечно обнял.

— Добро пожаловать домой, мои дорогие. Рады видеть вас обоих. Здравствуй, Алмо.

И он, поцеловав внучку в щеку, отпустил ее и обнял Альмариона.

* * *

Семейный обед походил на таковые в Форменосе. Правда, поколений в семье лорда Нольвэ было побольше. Альмарион обрадовался, увидев Вьекално: из всех родичей со стороны матери, он был ближе всех по возрасту. И огорчился, когда один из верных попросил оставить Щена на его попечение. Но, припомнив слова отца, не советовавшего превращать золотистого щенка в комнатного любимца, согласился. Тем более, что и сам не планировал бросать ему кусочки под стол. Не столько потому, что это выглядело бы ребячеством, сколько из-за того, что на столе не было ничего интересного для песика.

Впрочем, нет: крышка одного из блюд, только что поднятая тетей, явила миру несколько птичьих тушек. Куруфинвион облизнулся. Нет, запеченная рыба, омлет с грибами, сырная нарезка, свежий хлеб с орехами и салаты, а также творожный пирог, украшенный взбитыми сливками и ягодами, и фрукты, до поры до времени ожидающие на приставном столике, — все это было, судя по ароматам, очень и очень вкусным. Но обед без мяса показался бы юному нолдо таким же не законченным, как пол без покрывавших его шкур.

Он поклонился хозяевам, чуть смущаясь, обнял лорда Нольвэ в ответ и уселся за стол, искоса рассматривая незнакомого гостя. Высокий золотоволосый эльф до их прихода о чем-то переговаривался с дядей Сандионом, но после взаимных приветствий и объятий разговор ненадолго прервался.

Наконец все расселись, и их гость, поскольку Тэльмэ приехала без супруга, взялся поухаживать за ней и за Алмо за столом.

— Что тебе положить, Лехтэ? — спросил собеседник Сандиона.

Глаза разбегались, и она несколько секунд раздумывала, чего же хочет попробовать, и в итоге выбрала рыбу, салат с хлебом и творожный пирог. Конечно, не все сразу, а поочередно. Эльда положил, и завязалась оживленная застольная беседа.

Альмарион устроился рядом с Вьекално и сразу же поделился с ним новостями о подаренном ему щенке, охоте, ночевке в шалаше, ящерице, неизвестной танцовщице на холме и найденной в начале пути фибуле.

Им рассказывали новости и о жизни в Валимаре в целом и о семье в частности, разные забавные случаи, сыпались шутки и смех. Лехтэ смеялась вместе со всеми, однако нет-нет да и думала о том, как же жаль, что сейчас за столом с ними нет Атаринкэ. Но что поделать — поговорит с любимым позже по палантиру.

Алмо о чем-то шептался с Вьекално, Лехтэ рассказывала об их поездке, о планах. Было весело.

Десерт юные эльдар доедали в спешке. Песик стоил немедленного знакомства. А фибула внимательного рассмотрения.

С помощью Вьекално Альмариону легко удалось разыскать Щена на заднем дворе. Тот, хотя и успел пообедать, притворялся, что охотится на синицу, приплясывающую неподалеку на дорожке.

— Ты что же это, котом решил стать? — спросил Алмо. Птица остановилась и, склонив головку на бок, со всем вниманием стала дожидаться ответа.

Песик тявкнул, выражая степень негодования, в которое повергло его предположение хозяина, и уселся на землю, отвернувшись. То ли показывал обиду, то ли, что вернее, не хотел терять пернатую из виду.

Вьекално, посмотрев на уже склонившееся к закату солнце, предложил прогулку. Альмарион согласился: фибула вполне могла дождаться вечера, леди же Ариэн ради них вряд ли стала бы придерживать ладью.

Вышли втроем: Вьекално, Альмарион и Щен.

Экскурсоводом родич оказался отличным. Многое знал о примечательных местах, архитекторах, возведших то или иное строение, их, строений, особенностях и не стеснялся делиться знаниями.

Алмо с интересом слушал: в Валимаре он все же был впервые. Однако к исходу второго часа ему уже хотелось намекнуть на то, что прогулку он представлял несколько иначе.

Они подошли к широкой лестнице, ведущей в парк на окраине города.

Щен немедленно скатился вниз и уже нашел, на кого поворчать. Эльфята пока стояли вверху. Вьекално рассказывал, что за кольцом деревьев есть площадка, где очень часто собирается молодежь: поют, музицируют, никого при этом не тревожа. Альмарион недоумевающие посмотрел на родича.

— А что мешает собираться на площади? — решил уточнить непонятное сразу же.

— Так ведь шум.

— Разве музыка — это шум? Или у вас там, — Алмо указал в сторону парка, — собираются те, кто еще не освоил инструменты?

Вьекално явно не понял его, и Куруфивион предпочел оставить этот вопрос маме.

Тем более, что перила лестницы выглядели так соблазнительно! Особенно для юного нолдо, чинно прогуливавшегося по городу почти два часа.

Он присмотрелся: швов и стыков видно не было, полированный камень, подсвеченный косыми лучами, заходящего солнца, одинаково блестел на всем протяжении.

Тогда Алмо запрыгнул на перила и заскользил по ним вниз.

Вьекално смотрел ему вслед с раскрытым ртом. Выглядел он при этом так забавно, что оглянувшийся Куруфинвион заливисто засмеялся. Испуганный вскрик заставил его повернуть голову. На нижних ступенях лестницы стояла, замерев, ваниэ. Одна рука ее лежала на перилах, второй она прикрывала рот. Алмо оценил расстояние и, сгруппировавшись, спрыгнул. Тут же кувыркнулся пару раз и остался лежать в траве.

По лестнице застучали каблуки. Вьекално, добежав, перемахнул через ограждение и подскочил к родичу:

— Что с тобой? Где болит?!

— Нигде не болит, — Алмо даже сел от удивления.

— Но ты не поднимался…

— Голова немного закружилась, — пояснил Алмо встревоженному ваниа. — И, смотри!

Он потянул Вьекално на землю, и тот послушно лег в траву, несомненно перепачкав соком светло-голубую рубаху.

— Видишь, дракон! — нолдо указал на небо.

Там, в синем просторе плыло рваное облако с двумя длинными «хвостами», один из которых постепенно истончался, а второй оставался почти неизменным по всей длине и лишь в конце расширялся.

— Юный эльда, кто твои родители? — услышал вдруг Алмо.

Оглянувшись на лестницу, с которой доносился голос, он увидел добравшуюся, наконец, до них ваниэ. Она сердито хмурилась и, кажется, имела к нему какие-то претензии. Пришлось подниматься, отряхивать одежду и отвечать:

— Куруфинвэ Атаринкэ и Тэльмиэль Лехтэ.

— Нолдо? — она очень внимательно и строго смотрела на него.

— Он мой родич, — встрял в беседу Вьекално. — Они с мамой в гостях у лорда Нольвэ.

Эльфийка на миг задумалась о чем-то, а потом, уже спокойнее, спросила:

— Ты раньше так делал?

— Как?

— Вот так вот катался на перилах и спрыгивал с них?

— Да. Мы на Хрустальных часто соревнуемся, кто точнее спрыгнет. И еще препятствия ставим! — похвалился он.

— А если бы камень? — совсем успокоившись, спросила она.

— Но, госпожа, я ведь чувствовал, что там камней нет! — твердо ответил он.

На мгновенье прижав руки к вискам, ваниэ вздохнула и пробормотав что-то вроде: «Ох уж эти нолдор!», продолжила подъем.

Эльфята же спустились вниз. На площадке, выложенной плитами так, что в отверстия между ними не прошло бы и лезвие ножа, никого не было. На одной из лавочек, установленных вкруг, сиротливо лежал персик.

Вьекално устроился рядом с ним, пытаясь посмотреть на свою спину. Альмарион, уделивший сначала внимание фрукту, утешил родича: «Пятно во все лопатки.» Ответом ему был глубокий вздох.

Они недолго задержались в парке. Ваниа было некомфортно в запятнанной одежде, а нолдо горел желанием похвастаться находкой.

Где-то через пол часа Алмо свистнул Щена, и они пошли обратно в город. Для разнообразия оба по ступеням.

* * *

Альмарион куда-то убежал на пару с Вьекално, и Лехтэ порадовалась, что сын быстро себе нашел занятие.

Обед слегка затягивался, в основном из-за приезда гостей из Тириона и обилия новостей, которые надо было пересказать. Конечно, у них всегда есть осанвэ, но оно не заменит живого общения.

— Почему ты приехала без мужа? — спросил гость Нольвэ, подкладывая ей кусочек пирога.

— Он с братьями и отцом в Химринге. Там замечены крупные отряды орков.

Она принялась рассказывать, конечно, без подробностей и что сама знала. Однако гость озабоченно нахмурился.

Скоро ладья Ариэн окончательно опустилась за горизонт, столы были убраны, где-то вдалеке заиграла музыка, и Лехтэ подумала, что надо пойти поговорить по палантиру с Атаринкэ. Просто потому, что она действительно соскучилась.

Гость их тоже собрался уходить, его еще ждали дома какие-то дела.

Дойдя до покоев, она достала шар и попыталась вызвать мужа.

* * *

Атаринкэ наконец-то снял доспех, скинул одежду и погрузился в воду купальни — очень хотелось смыть с себя усталость и черную кровь ирчей. Мышцы ломило, а царапины щипало, но это все, конечно, была ерунда, ничего серьезного. Намного больше его волновало, откуда взялись такие полчища тварей, к тому же неплохо организованные. Узнать бы, кто их хозяин… Но даже несколько захваченных «языков» не прояснили ситуацию, кем был их господин.

Куруфинвэ нехотя вылез из воды, отжал волосы и, натянув штаны и тунику, покинул купальню. И увидел, что на столе в покоях светится палантир.

Искусник подбежал и принял вызов.

— Melisse, — обрадовался он, увидев жену, — как вы? Уже в Валимаре? Хорошо. Как Алмо? Гуляет, это правильно. Ничего, если что им не помешает небольшая встряска — пусть посмотрят на то, какими бывают настоящие эльдар. Что? Не знаю, родная, надеюсь, скоро, но не прямо на днях, ирчи все не унимаются. Все в порядке, не волнуйся за меня.

Они с любимой еще долго говорили, и Атаринкэ был очень рад, что жена и сын сейчас не здесь, а в безопасности, хотя и скучал по семье. После разговора он почти сразу лег. Почти, потому что решил выпить мирувора — за последние несколько суток практически непрерывного сражения Искусник действительно очень устал. Засыпая, он видел довольного сына и его веселого пса. А где-то чуть в стороне стояла Лехтэ.

* * *

Небо наливалось густой чернильной синевой. Юные эльдар возвращались домой. На вкус Алмо слишком неторопливо и чинно. Но, к сожалению, бегать по улицам в Валимаре было не принято. Не то, чтобы такая малость могла бы остановить нолдо, но тогда он значительно опередил бы Вьекално. Что, в свою очередь, выглядело бы не очень хорошо.

Поэтому бежал то впереди, то кругами, только Щен. Альмарион же шел, вертя головой во все стороны. И вдруг ему показалось… он увидел…

Куруфинвион резко остановился. Не ожидавший этого, ваниа по инерции сделал еще несколько шагов и был вынужден обернуться. Выражение лица родича ему отчего-то не понравилось:

— Что-то произошло?

— Во-он там, видишь? — Альмарион указал на подвешенный на высоте второго этажа колокольчик в виде нескольких металлических трубочек, закрепленных на кольце с билом-пластинкой между ними.

— Вижу, конечно, — подтвердил родич.

— А узор на биле видишь?

Вьекално присмотрелся. В сгущающихся сумерках, да еще и на такой высоте, рассмотреть узор на крохотной пластинке было трудновато.

— Не вижу, — констатировал он.

— Вот и я не вижу, — задумчиво проговорил Альмарион, изучая взглядом здание, на котором висел колокольчик. — Но показалось мне…

Вьекално забеспокоился, и когда нолдо, признав здание непригодным к лазанью, решительно шагнул к росшему рядом дереву, схватил его за рукав:

— Стой!

— Я только посмотрю, — как показалось Альмариону, свои намерения он обозначил ясно. Но, видимо, родичу ясно ничего не было: рукав он так и не отпустил.

— Тебе точно нужно? — со вздохом спросил ваниа.

— Очень! — подтвердил Куруфинвион.

— Тогда смотри, как это делают у нас, — сказал Вьекално и, на всякий случай не выпуская рукава Альмариона, подвел того к крыльцу и постучал в дверь.

На стук выглянул эльф, конечно же, золотоволосый и синеглазый, возрастом примерно с amil.

— Звездного вечера, — поприветствовали его эльфята почти в унисон, а ваниа еще и отвесил легкий поклон.

— Доброй встречи, юные эльдар. Чем могу быть полезен? — почти пропел хозяин дома.

— Дело в том, что мой родич заинтересовался узором на биле одного из ваших колокольчиков. И хотел бы рассмотреть его поближе, — объяснил ему Вьекално.

— Да, это ваша работа, — эльф встал под колокольчиком, протянул руку, и тот мягко, будто не металлический, спланировал ему в ладонь.

— Вот, посмотри, — он передал увесистый набор трубочек Альмариону и уточнив, что других вопросов к нему дети не имеют, вернулся в дом.

— Ну и зачем нужно было тревожить достойного господина? — недоумевающе спросил Алмо. — Я бы и сам быстренько слазал.

— Зато так ты рассмотришь все в подробностях, — парировал Вьекално. — Да и я тоже.

Центральная пластинки колокольчика впрямь повторяла мотив фибулы. Не точно: вместо сокола на ней красовался орел, а фоном были горы, а не закатное солнце. Но птица была выполнена так же четко до последнего перышка.

Внимательно изучив изделие, они оставили колокольчик на крыльце и продолжили свой путь.

В дом прадеда они вернулись как раз с последним закатным лучом под звон вечерних колоколов сигнальных башен.

Альмарион прихватил фибулу, и они с Вьекално, вооружившись сразу двумя фонарями, устроились в одной из садовых беседок.

— Говоришь, щенок в дупле учуял? — почесал нос, украшенный разводами травяного сока, родич.

Альмарион повторно со всеми подробностями рассказал историю находки.

Эльфята принялись рассматривать фибулу, особое внимание уделяя пленке окислов на изломе и мелким деталям вроде птицы на заднем плане — единственной схематичной детали узора.

— Мама говорит, что эта вещь о чем-то ей напоминает, но раз даже у вас здесь есть похожие…

— И чем же таким вы заняты, что даже не нашли время для того, чтобы выкупаться и сменить одежду? — незнакомый Альмариону родич, виденный за обедом, неслышно вырос за спиной Вьекално, обращенной к выходу.

— Вот, — продемонстрировал фибулу Альмарион, в третий раз вкратце поведав ее историю. — Понимаете, — счел нужным добавить он, — она мне почему-то очень нравится. И еще она теплая. Всегда.

— Да, старая работа. И кое-какие заговоры на ней еще остались, — уведомил их родич. — Хотя свое предназначение она выполнила сполна, — добавил он непонятное.

А потом он отправил обоих эльфят в купальню и переодеваться, мотивировав приказ приближающимся ужином.

— А кто это? — запоздало решил поинтересоваться Альмарион.

— Отец мужа старшей дочери лорда Нольвэ, — длинно обозначил степень родства Вьекално. На что Альмарион только хмыкнул: для себя все степени он называл емким «родич».

* * *

Поговорив с Атаринкэ по палантиру, Лехтэ подошла к окну и встала, слушая пение птиц. На душе было хорошо и уютно, словно у огня в холодную зимнюю ночь. Она стояла, облокотившись о косяк, и с удовольствием вспоминала прошедший обед.

На ветку вишни, росшей под самым окном, села птичка и уставилась на нее маленьким черным глазом. Та ей улыбнулась в ответ и, повинуясь порыву фэа, как часто бывало с ней в подобных случаях, запела.

Пернатая, кажется, вполне оценила вокальные способности нолдиэ. Во всяком случае, она не улетела, но начала свою трель.

Приближались время ужина, и Тэльмэ уже было собиралась пойти посмотреть в палантир, где бегает Алмо, когда дверь отворилась, и в комнату вошел сын. Должным образом оценив его внешний вид, мать улыбнулась и спросила:

— Я смотрю, прогулка твоя вполне удалась?

— Да, amil, походили мы неплохо.

Альмарион нырнул в недра гардеробной и уже оттуда продолжил:

— Нашел неплохой спуск. Покороче нашего, но угол наклона, пожалуй, побольше. Видел колокольчик с узором, как на фибуле. Хозяин рассказывал, что он нолдорской работы. А тот лорд, который… который с нами обедал, сказал, что на фибуле следы заговоров, но не сказал каких.

— Ты про Ингвэ что ли? — удивилась Лехтэ. — Ну, он знает, конечно, о чем говорит.

Теперь уже и ей стало интересно. Следы заговора на фибуле? Амулет, который потерян рядом с Форменосом? Интересно, чей он? Можно было бы посмотреть внимательнее самой, но вряд ли она увидит больше родича.

— Знаешь, сын, если вдруг узнаешь, чья это фибула, скажи, ладно? Мне теперь тоже любопытно. И да, уже и к ужину пора собираться.

— Хорошо!

Доложив обо всем, что показалось ему важным, а заодно и выбрав новый комплект одежды, Альмарион позвал Щена, и они вместе отправились смывать следы своих «подвигов».

* * *

Ужинали эльдар в том же составе. Только Вьекално, извинившись, очень быстро покинул общий стол. Судя по постоянным попыткам уронить голову на столешницу, прогулка с родичем-нолдо весьма его утомила. После ужина Алмо умудрился угваздать второй за день комплект одежды, бегая со Щеном по саду. Из небольших клумб и розовых кустов получились великолепные препятствия, а спинки лавочек послужили прекрасными тренажерами.

Лехтэ с некоторым умилением смотрела на бег с препятствиями, который устроил Альмарион. Вспомнив науку, которую ей преподал в свое время Тар, с трудом подавила желание дать ему пару дельных советов, а то и самой поноситься с ними, но она решила не смущать сына. Ваниарских-то родичей ей бы вряд ли удалось удивить.

В конце концов Щен, до поры до времени бегающий следом за хозяином, устроился под кустом лещины. Альмариону сразу же стало скучно и он, оттащив песика на задний двор, в третий раз за день отправился купаться.

После ужина, когда все разошлись по покоям, Лехтэ еще на какое-то время задержалась в саду, беседуя с Миримэ, слушая ненавязчивые, нежные звуки музыки, игравшей где-то вдалеке, а потом, когда смолкли и они, сестры пожелали друг другу доброй ночи и разошлись.

Уже лежа в постели, она попробовала дотянуться осанвэ до мужа:

— Звездных снов. Скучаю.

Интересно, принял или нет?

* * *

За полдня Атаринкэ неплохо выспался. Конечно, он бы еще немного полежал, но времени не было — предстояло проверить исправность ряда механизмов, обеспечивающих безопасность крепости, дать указания кузнецам по ремонту доспехов, самому озадачиться их улучшением. А еще сегодня была его очередь выходить в дозор.

Шел поздний вечер. Или ранняя ночь. Над лесом висел тоненький месяц, чей свет был не ярче звездного. Темно. И тихо. Но это пока. То, что ирчи опять сунутся, он не сомневался. Вопрос в том, когда — сейчас, в середине ночи или под утро.

Рассредоточившись, они шли по лесу, ощущая его и разговаривая с ним. Здесь, в Эндорэ, они почти все время носили аванир. Почти, потому что с ним невозможно общаться ни с деревом, ни с камнем. Атаринкэ как раз снял защиту и потянулся спросить, что слышится, у той высокой ели, как раздался голос жены.

— Звездных снов. Люблю, — ответил на осанвэ Искусник.

Он послал еще несколько весьма эмоциональных и ярких образов, как что-то в сознании буквально закричало «Осторожно!», и в этот же миг рядом просвистела стрела, чиркнув по рукаву куртки.

Закрылся Искусник моментально и тут же принял резко в сторону, подавая сигнал тревоги остальным и выхватывая меч. Он очень надеялся, что Лехтэ не увидела ни стрелы, ни дальнейшего.

* * *

Наутро, после легкого завтрака, Алмо снова потащил Вьекално на прогулку. Родич, сделавший какие-то выводы из их вчерашних похождений, сегодня решил посвятить экскурсию дворцовой площади. Подробый рассказ об этапах постройки дворца занял у него около часа. После он намеревался, очевидно, перейти к фонтану, занимавшему центр площади. Он, конечно, был прекрасен, но стоять на одном месте Алмо уже надоело. Куруфинвион оглянулся в поисках достойного внимания объекта. И, конечно же, тут же нашел его: за кованной оградой дворцового сада росли персиковые деревья. Ветви ближайших свешивались на ограду, но фрукты на тех, что росли подальше, выглядели вкуснее.

Вьекално как раз пытался вспомнить точный год установки фонтана, когда Алмо перемахнул через символическую ограду и, ухватившись за ветвь, подтянулся и оседлал ее.

Ваниа, припомнив, наконец, нужную дату, собрался с мыслями и поискал нолдо. Сначала рядом, потом чуть подальше.

Альмарион широко улыбнулся и помахал ему рукой.

Глаза Вьекално превратились в две плошки. Губы его зашевелились, но звуков отчего-то не было слышно. А потом он просто присел на бордюр у фонтана и, закрыв лицо ладонями, приготовился ждать.

Алмо не просто рвал персики. Он выбирал самые спелые, из тех, что висели повыше, как привык в Тирионе, где непоседливым эльфятам никто не запрещал лазать по чужим садам, а уж сбор урожая с самых высоких ветвей так и вовсе приветствовался. Он точно знал, что его видели. И даже вежливо поздоровался с парой ваниар, уединившихся на скамье в глубине сада, обойдя стороной дерево, под которым, собственно, скамья располагалась. Мешать чужим разговорам он не хотел.

Поскольку угостить хотелось всех, нолдо стянул рубашку, связал рукавами горловину и, пристроив получившийся мешок на траве, по одному-два носил туда персики.

А потом около мешка появился он: отец мужа старшей сестры леди Линдэ. И, как сообразил Алмо с большим опозданием, хозяин дворца.

Королевский сад обычно ничем не отличался от посадок простых горожан, но то было в Тирионе. В Валимаре Альмариону стало немного некомфортно, он спрыгнул с дерева и подошел к Ингвэ.

— За завтраком было мало фруктов? — ехидно спросил тот.

— А это на обед, — ответил Алмо, прекрасно понимая, что ответ его вполне можно считать дерзостью. Но, тем не менее, он был правдив, и нолдо предпочел его нудным и бесполезным попыткам оправдаться.

— Да я не против, в общем. Ты бы знал, как давно никто не рисковал обносить дворцовый сад! Как будто я и не эльда вовсе, — неожиданно пожаловался далекий родич. И предложил: — Мешок тут оставь и пойдем. Дерево с самыми вкусными плодами растет с другой стороны.

* * *

За завтраком собираться в доме деда за одним столом было не принято. Так отчего-то сложилось давным-давно само собой. Утро здесь было процессом уединенным и даже интимным. Не спеша встать, собраться с мыслями, поприветствовать восходящую ладью Ариэн. Так и Лехтэ, по примеру родичей, никуда в это утро торопиться не стала. Алмо, едва позавтракав, сразу же убежал, а она, понежившись немного в купальне, оделась и тоже намеревалась было воздать должное пище, как вдруг получила осанвэ от деда:

— С добрым утром, — поприветствовал ее Нольвэ.

— Хорошего дня! — охотно откликнулась Лехтэ и подумала, а не позавтракать ли ей, как когда-то в детстве, в его покоях?

Сочтя идею хорошей, она быстро вышла в коридор, перешла в другое крыло и толкнула дверь.

— Так и знал, что надо накрывать на двоих, — откликнулся дед, вставая навстречу и от души целуя внучку.

Впрочем, на столике у окна как раз стояли ровно два прибора. Горячая ароматная каша, поджаренный хлеб с вареньем, апельсиновый сок и персики. Дед сделал приглашающий жест, Лехтэ уселась, и оба с удовольствием воздали должное завтраку.

— Какие у вас дальнейшие планы? — спросил Нольвэ.

— Навестить Тара, — ответила она охотно. — Думаю, завтра отправимся.

— Хорошо. Я вам соберу еды в дорогу.

— Спасибо. А где бабушка?

Разговор тек неспешно и плавно. Казалось, время остановилось, и даже самый воздух, пронизанный золотом утра, замер.

В этот момент Нольвэ застыл, приподняв брови. На губах его заиграла ехидная улыбка, и Лехтэ с интересом навострила уши. Было ясно, что тот говорит осанвэ. Наконец, диалог явно завершился, и Нольвэ сказал:

— Наш Алмо только что обнес сад Ингвэ. Он таскал у него персики. Король в восторге и благодарит тебя за то, что ты привезла к нам сына.

Некоторое время дед и внучка просто глядели друг на друга, а потом дружно расхохотались.

* * *

Самый вкусный персик они споро обрывали в четыре руки. Ингвэ, посмеиваясь, рассказывал старую историю о храбрецах, разорявших его сад без малого шесть Эпох тому назад.

— …И ты подумай, верховодила-то у них малышка Тельмэ. Ведь Тар к тому времени прекрасно знал, что стоит ему только попросить…

— Но я тоже знал, лорд, — справедливости ради заметил Альмарион. — Просто у нас, в Тирионе, соревнование такое. А у меня ведь преимущество получается…

— И как, часто к прадеду в сад через забор лазишь?

— Да нет, не особенно. Разве что угостить кого, а до калитки далеко.

— Ваше величество, лорд Ольвэ на связи! — от замка по посыпанной белой мелкой галькой дорожке бежал дежурный по палантиру.

— Эх, дела наши… — Пробормотал Ингвэ под нос, с сожалением оставляя сбор урожая на Альмариона. И умчался, бросив напоследок: «Сейчас пришлю кого-нибудь…»

Посланец прибыл буквально через пару минут, принеся с собой пару корзин. Альмарион сложил персики сначала в меньшую, а потом и в большую, освободив заодно рубашку. Большая корзина осталась на попечении посланца Ингвэ, а меньшую Альмарион гордо водрузил перед Вьекално.

— Помоги что ли? — попросил он.

Ваниа сначала неверяще смерил взглядом корзину и фрукты в ней, потом самого Алмо, потом вздохнул и, поднявшись с бортика фонтана, вцепился в ручку корзины одной рукой. Альмарион взялся с другой стороны, и они потащили «добычу в логово».

Как оказалось, Щен на сей раз вернулся намного раньше хозяина. Причиной тому был его неуемный интерес ко всему окружающему. Увлекшись полосатой пушистой пчелой, щенок решил провести дегустацию. Или просто очень жаждал знакомства, а в пасть ему пчела залетела случайно?

Как бы то ни было, к возвращению Альмариона, начавшийся было отек был снят, и пес благополучно дремал на солнышке.

* * *

Так получилось, что Нольвэ и Лехтэ тоже вспоминали, как та в далеком, увы, детстве разоряла сад Ингвэ, когда вошел один из верных, держа в руках жалобно поскуливающего щенка.

— Мой лорд, — заговорил вошедший, рассказывая, как было дело.

Тэльмэ встала, осмотрела песика, погладила и обернулась к деду. Впрочем, тот уже и сам начал. Взял Щена на руки, и… зазвучала Песня.

Одна из тех, в которых особенно сведущи ваниар, и которые приносят облегчение страдающему роа. Да, и собачьему тоже. Нольвэ пел, а щенок оживал буквально на глазах, отек спадал, и скоро он уже вертелся на руках и весело лаял. Закончив лечение, Нольвэ передал песика верному, и Лехтэ стала собираться. У деда были дела, а они с сестрой вчера договорились встретиться и погулять немного.

Уже выйдя в сад, направляясь в сторону беседки, Тэльмэ увидела… это. Всплеснув руками, она воскликнула:

— Ингвэ что, вам помогал его сад обносить?

И звонко, заливисто рассмеялась.

— Ну да, — невозмутимо подтвердил Алмо. — Традиция-то не прижилась: пресветлые лорды и леди так своего господина не развлекают.

— Альмарион… — попытался, и, видимо, не впервые, что-то сказать Вьекално. Но, поймав взгляд, в котором не было ни капли раскаяния, умолк.

— Он ведь тоже эльда. Ему тоже бывает скучно! — юный нолдо взглядов не ловил, а, провозгласив сии постулаты, потянул корзину и родича в сторону кухни.

Доставив фрукты, он задумался о том, чему бы посвятить сегодняшний день. Откровенно говоря, ему было немного жаль родича, попадающего из-за него в неудобные ситуации, поэтому занятие следовало подобрать поспокойнее.

Вспомнив вчерашнего «дракона», Куруфинвион взглянул на небо. Облака над Валимаром были воистину волшебные! Теперь в небе плыл орел, раскинувший крылья на пол горизонта. И все бы было хорошо, но рассматриванию мешали деревья сада. Надо было подниматься на башенку. Или просто отправиться на окраину города, в чудесный мягкий газон возле лестницы.

До обеда еще оставалось время, и Вьекално предложил второе. Правда, смущаясь, попросил вчерашнего спуска не повторять. Что нолдо ему торжественно и пообещал.

Под перезвон колокольчиков юные эльдар шли по улицам. Алмо время от времени поднимал голову вверх, высматривая облака поудивительнее. А Вьекално, в продолжение случайно начатого разговора, жаловался на почти полное отсутствие относительно юных ваниар. Оказалось, что таковых всего лишь семеро на весь Валимар. Причем, самому старшему почти вдвое больше, чем самому младшему. Альмарион в ответ посетовал на похожую ситуацию в Форменосе, где сейчас, кроме него, было всего-то четверо эльдар до пятидесяти лет. И пригласил родича почаще навещать Тирион, куда, благодаря Академии, съезжалась молодежь со всего Валинора.

Случайно подняв голову вверх посреди своей речи, нолдо увидел нечто, заинтересовавшее его. На флюгере одного из домов снова был изображен падающий на добычу крылатый хищник! Вьекално, проследивший взгляд Алмо, сразу же подошел к крыльцу и собрался уже постучать, когда заметил прикрепленную к двери записку: «Вернусь в конце месяца».

— Хозяина нет дома. Мы же не будем лезть в дом в его отсутствие?

— Конечно нет! За кого ты меня принимаешь? — возмутился нолдо. И, прежде, чем ваниа успел облегченно вздохнуть, добавил. — Я осторожно как-нибудь заберусь.

— Нет! — уперся родич.

— Да! — Альмарион был непреклонен. — Флюгер — это тебе не колокольчик, там точно будет знак мастера. Тем более, смотри, это тоже сокол.

Нолдо принялся медленно обходить дом, выбирая более или менее удобный путь наверх. Ваниа полз следом, охая и причитая.

— Да не переживай ты так! Ведь как-то же чистит хозяин крышу — вон как сияет. Или чинит порой. Или обновляет наговоры.

Действительно, на заднем фасаде, слева, замаскированная вьющейся лианой с крупными пахучими цветами, находилась лесенка, ведущая на крышу. Альмарион сразу же начал снимать лиану, временно укладывая ее на землю, а Вьекално, зажмурившись, объявил: «Я сейчас отцу по осанвэ все расскажу!»

Нолдо оставил свое занятие и с удивлением посмотрел на ваниа:

— Не понял. У вас принято, что ли, тревожить родителей после каждого чиха?

— Ты точно не понял! Посмотри, какие скаты! Как ты доберешься до гребня?

— Вообще-то туда как раз лестница достанет: она раскладная. И вообще, не переживай ты так: ничего я не испорчу. Я даже лиану потом обратно верну.

— Но у нас не принято…

— Это только потому, что у вас детей слишком мало, — со знанием дела объяснил Алмо. — На одного ребенка слишком много воспитателей, которые свое детство три эпохи тому как позабыли. Ты пока присядь вот тут, — продолжил он, усаживая родича на декоративный валун под деревом, — лиане что-нибудь спой — она мне явно не рада.

С этими словами нолдо сбросил обувь, запрыгнул на лестницу и, шустро перебирая конечностями, полез вверх. Ваниа остался сидеть, машинально поглаживая лиану, и думать о том, что жить в Тирионе, наверное, очень интересно, но неспокойно.

Альмарион добрался до конька и, разведя руки в стороны, побежал по нему к центру крыши, где на небольшой декоративной башенке и располагался флюгер.

Башенка была почти в рост самого мальчика, но и крылатый хищник, и зайчонок, скрывавший собой противовес, были как на ладони. Альмарион внимательно осмотрел кованую конструкцию и обнаружил-таки пусть не вожделенное личное клеймо мастера, но символ, указывающий на то, что тот принадлежал к Дому Феанора.

С громким: «Я знал!» мальчишка побежал обратно по коньку, в самый последний момент удержавшись на краю. А потом медленно и чинно спустился по лесенке вниз.

Вьекално, вскочивший со своего места заслышав крик, запутался в лиане, уже начавшей выражать ему признательность крепкими объятиями, и растянулся на земле, стукнувшись локтем о камень, на котором сидел.

— Слушай, — спросил он родича, возвращавшего лиану на место, — у вас, нолдор, оно всегда так?

— Как? — уточнил Алмо.

Ваниа замялся, выбирая слова:

— Ну, вот так вот: с грохотом и осложнениями?

— Рука сильно болит? — вместо ответа спросил пристыженный нолдо. — Могу зашептать, если что.

— Не стоит, справлюсь. Но, знаешь, давай лучше домой пойдем, а?

И они направились во дворец Нольвэ. По дороге Альмарион дал себе слово не искать больше приключений в Валимаре.

По крайней мере, в этот приезд.

* * *

Когда Лехтэ рассказывала сестре от проделках сына, обе смеялись в голос.

Они шли по улицам Валимара, со стороны две взрослые, степенные эллет, однако это только казалось. Улучив момент, когда они пришли в парк и народу вокруг было чуть поменьше, Тэльмэ предложила:

— Ну как, может наперегонки до того дерева?

И указала на роскошную липу, росшую в дальнем конце аллеи, одновременно оценивая собственные шансы с учетом платья. Правда, каковы бы они ни были, у Мири их все равно меньше. И Лехтэ, ухмыльнувшись ехидно, больше не колебалась.

То ли ей удалось взять старшую сестру на слабо, в чем лично она сомневалась, то ли Миримэ и самой хотелось немного размяться, но она согласилась. Встав на исходную позицию, Лехтэ подоткнула повыше юбку, чтобы уж не слишком мешала, и дала сигнал.

Она летела вперед, словно выпущенный из арбалета болт. Прохожие с изумлением оглядывались на двух нисси, несущихся с такой скоростью, словно они убегали от орков, но, узнав внучек лорда Нольвэ, теряли интерес. На ходу Лехтэ подпрыгнула и сорвала росшую прямо над дорожкой спелую грушу. Добежав до липы, остановилась, обняв дерево, и звонко, радостно рассмеялась. Миримэ ожидаемо пришла второй. Но она не выглядела расстроенной.

— Знаешь, — заговорила сестра, — я знаю, куда вам с Алмо надо пойти. Олорин у южных ворот выстроил небольшой городок развлечений для детей, однако, поскольку эльфят в нашем городе мало, то бедняга скучает. Навестите его. Уверена, что Алмо там понравится, да и ты сама развлечешься.

— Думаешь? — спросила Лехтэ у нее с интересом.

— Уверена. Пойдем домой, обед скоро.

— Пошли.

И они повернули назад, на ходу обсуждая, какие такие развлечения придумал для детей майя.

* * *

После обеда amil обещала нечто необыкновенное, поэтому саму трапезу Альмарион пропустил мимо сознания. Нет, он точно помнил, что что-то ел, отвечал на вопросы и вместе со всеми смеялся над историями о «безобразиях», устраиваемых некогда «малышкой Лехтэ», которыми во множестве сыпали за десертом прадед и лорд Ингвэ. Так же он точно знал, что теперь уважает маму и дядю Тара еще больше, но все это шло фоном.

Мысли мальчика сейчас метались от обещанной мамой интересности до фибулы, вычислить хозяина которой вдруг стало очень важно.

Наконец, обед закончился. Кстати, последним блюдом стали персики, что снова вызвало дружный смех собравшихся за столом.

Альмарион с мамой и Вьекално с прабабушкой пошли, как выяснилось по пути, в один из парков, превращенный майа Олорином, скучавшим по жизни среди сотворенных, и воодушевленными им майар Ирмо и Йаванны, в место для развлечений.

Имя Олорина о многом говорило юному нолдо. Кто из квенди не знал о событиях Войны Кольца, после которых в Валинор вернулись последние из нолдор-изгнанников!

Покопавшись в памяти, Алмо извлек оттуда еще и сведения о фейерверках, которыми тот любил баловать своих приятелей.

Вторая половина дня обещала быть не менее интересной, чем первая.

* * *

До парка они решили дойти пешком — до него было недалеко, к тому же погода стояла чудесная. Все, и Лехтэ в том числе, с удовольствием предвкушали прогулку. Миримэ успела ей кое-что об этом месте поведать, но она не спешила рассказывать все подробности Алмо, чтобы не испортить ему впечатление.

Скоро неширокая, мощеная камнем улочка, по которой они шли, закончилась, и прямо перед ними распахнулся парк.

То есть, что они у цели, семья узнала только из пояснений бабушки Нальтиэль, которая в последний момент решила к ним присоединиться. Сам парк развлечений был естественным образом вписан в ландшафт и прятался среди деревьев, кустиков и холмов. Они переглянулись, улыбнулись друг другу в предвкушении и перешагнули границу.

В тот же момент в воздухе словно бы разлился звон десятков маленьких колокольчиков, идущий из ниоткуда, но скоро смолк. Они поняли, что к ним навстречу кто-то идет.

Кусты, росшие по обе стороны от дорожки, расступились слева и к ним вышел майа. Серебристые волосы рассыпались по его плечам, а в светло-серых глазах отражались бессчетные годы.

— Vande omentaina! — поприветствовал их он.

— Vande omentaina, Olorin, — ответила ему леди Нальтиэль за всех, а мальчики синхронно поклонились.

— Я не стану держать вас на пороге долго. Идите и не бойтесь: что бы не произошло с вами в этом саду — оно будет лишь предостережением. Или советом. Или просто шуткой, — он умел смеяться одними глазами: Альмарион даже восхитился, увидев, как мудрость веков в один миг сменилась детским задором.

— А если после у вас будут вопросы, то в беседке всегда накрыто к чаю. — Олорин исчез и только голос его вплетался еще в перезвон колокольчиков. — Путь туда откроет желание…

— Ну что, начнем? — спросила Лехтэ у родичей, пряча в глазах веселый задор.

— Если мы по дороге разделимся, то встречаемся потом, в конце дня, в беседке, — сказала Нальтиэль.

И они ступили вглубь парка.

Множество маленьких, утоптанных дорожек лентами разбегались в разные стороны, и решить, на какую из них ступить, было не такой уж простой задачей. Каждая манила, обещая в конце что-нибудь интересное, и они решили после недолгих раздумий для начала просто пойти прямо.

Тропа вскоре привела их к зеленому лабиринту. Алмо с Вьекално, как мужчины, пошли вперед, а дамы за ними. И всем им пришлось изрядно поплутать, чтобы найти выход. Конечно, всерьез с ними в парке Олорина ничего скверного случиться не могло, но это только подогревало азарт. Как скоро они смогут сами найти выход, прежде чем за ними придут и выведут? Нашли. Даже часа не проплутали, и вышли смеющиеся и счастливые.

А по другую сторону лабиринта, в полусотне шагов, раскинулось небольшое, гладкое, словно блюдечко, озеро. На воде покачивались крохотные, рассчитанные на одного лодочки в виде сложенных лебединых крыльев или лепестков цветка. Правда, ни весел, ни чего-либо подобного не наблюдалось.

— Они сами плывут, — пояснила Миримэ родичам. — А если захочешь, то могут подняться в воздух. Можно просто покататься на них по озеру, а можно свободно передвигаться в ней по всему парку. Ну как, выберем себе по одной?

Альмариону понравилась лодочка в виде листа лопуха с завернутыми вверх краями. Именно в такую в прошлом году он собирал лесную землянику.

Уселся и, прикрыв глаза, четко подумал: «Туда, где будет интересно». Никакого движения он не почувствовал, но через несколько минут открыл их совсем в другом месте.

Не было рядом ни озерца, ни его спутников. Да и лодочки тоже уже не было. Эльфенок сидел на траве лицом к поросшей редкими кустами поляне. А в траве алели бусинки земляники.

«Спасибо, но я только отобедал», — подумал нолдо.

— Что, совсем не хочется? — пятнышко солнечного света, лежащее перед ним, вдруг поднялось и превратилось в мальчика ростом в ладонь, похожего на самого Куруфинвиона. Голос у него был звонкий, как ручеек, бегущий по камушкам.

— Ты так вкусно о ней думал!

— Ну вот, — огорчился Алмо, — а я надеялся, что направляю лодочку…

— Ну да, ты и направил. Ко мне, — объяснил мальчик. — Ты со мной не поиграешь? В догонялки? По деревьям?

— По деревьям? — Альмарион с растущим интересом осмотрелся.

Кажется, он попал туда, куда хотел.

* * *

Лехтэ выбрала лодочку в виде лепестка лилии и осторожно ступила внутрь, но садиться не стала, оставшись стоять в полный рост. Миримэ села в соседнюю, в виде лебединых крыльев, и они поплыли.

Некоторое время суденышки, повинуясь их желанию, просто плыли по озеру. Осторожно, даже бережно, потом Лехтэ вдруг подумала, как хорошо было бы сейчас оказаться в небе. Нет, не высоко, а хотя бы на уровне крон деревьев, и полетать немного, посмотреть на мир с высоты.

Маленький кораблик под ногами дрогнул и, замерев на долю секунды, поднялся в воздух. За спиной раздался удивленный вскрик Миримэ, но недаром сестра, как и она сама, была наполовину нолдиэ. Уже через мгновение она присоединилась к ней, догнав, и они с Тэльмэ, взявшись за руки, полетели, чувствуя себя в самом деле двумя птицами. Лехтэ некоторое время с восторгом оглядывалась по сторонам, а потом громко, радостно рассмеялась.

Скоро они приземлились, вышли из лодочек и увидели высокую карусель, какие, говорят, встречались когда-то в земле атани. Самый простой деревянный шест, к которому были подвешены веревочные качели. Жена Атаринкэ с интересом обошла их, а потом села. Ее сестра устроилась напротив, и механизм пришел в движение, завертевшись. Сначала медленно, потом все выше и выше взлетали сиденья на канатах. Не было видно никого, кто бы ими управлял. Скоро веревочные качели летели в воздухе по кругу уже параллельно земле. Волосы развевались, сестры смеялись, и им обоим казалось, что они вернулись в далекое беззаботное детство.

А небо было удивительно синее, и птицы сказочно пели.

* * *

В конце концов, вдоволь напрыгавшись по веткам, они с Лучиком поели земляники. И Алмо попросил разрешения собрать немного ягод для спутников. Мальчик-солнечный зайчик на это пообещал, что ягоды будут ждать их в беседке, а потом, подмигнув, спросил:

— И ты даже ничего не хочешь узнать?

Эльфенок задумался: вообще-то сейчас его интересовал лишь один вопрос:

— А ты можешь рассказать мне, кому принадлежит фибула?

— Могу. Если ты спросишь, — подтвердил собеседник.

— Тогда не нужно.

— Неожиданно.

Кажется, Лучик ждал другого ответа.

— Ты город был готов на крыши поставить, а сейчас отказываешься узнать.

Нолдо спрыгнул с ветки, на которой сидел: сверху особо скрытные ягоды просматривались лучше.

— Я не отказываюсь узнать, я не хочу получить готовый ответ просто так.

— А если, пока ты будешь искать ответ, кто-то пострадает?

Алмо смущенно хмыкнул:

— Вьекално уже… И мне действительно жаль: как-то я ушиб локоть и два дня не мог нормально пользоваться рукой. Но мы уедем завтра утром. И я узнал главное: ее делал кто-то из наших.

— А узнать кто я тоже не хочешь тоже? — Лучик тоже заметил спелую ягоду и совсем как эрухини отправил ее в рот, зажмурившись от удовольствия. Но ведь Алмо прекрасно понимал, что сейчас рядом с ним не один из сотворенных.

— Нет, когда-нибудь, когда я буду рассказывать о тебе сказки, я придумаю это сам. Я ведь только догадываюсь, кем была та, что танцевала на холме, но это не мешало мне ею любоваться. Так и с тобой: я благодарен за ягоды и за игру, и за все остальное, но выспрашивать ответы не буду.

— Ладно, — просто согласился оживший солнечный зайчик.

А потом, на миг отвернувшись, он выпустил в эльфа множество летучих пушистых семян. Ветерок подхватил их и закружил вокруг нолдо белым вихрем. Деревья, кусты и земляника куда-то пропали: вокруг них простирался луг. В траве часто-часто белели головки одуванчиков. Алмо набрал полные ладони пушинок и сдул их в сторону собеседника. Тот побежал, и белый шлейф сбитого с цветов пуха тянулся за ним. Эльф пустился следом и почувствовал вдруг, что взлетает, поддерживаемый пушинками, которые почему-то перестали слушаться ветра.

Альмарион рассмеялся и раскинул руки словно птица, принимая новый чудесный подарок.

* * *

Сойдя с качелей, сестры опять сели в лодочки, и те поплыли быстро-быстро над самой землей, однако скоро, повинуясь желанию Лехтэ, остановились.

Впереди им предстало нечто удивительное и загадочное. Сотни словно сотканных из тумана зеркал, подвешенных прямо в воздухе и окутанных прозрачным серебристым мерцанием. Младшая, вопросительно приподняв брови, посмотрела на старшую, та кивнула, и они пошли вперед, полные любопытства и ожидания волшебства.

И они были правы. В первом же зеркале Лехтэ и Миримэ отразились в виде двух стройных молодых березок, растущих рядом. Во втором они увидели двух танцующих бабочек. С нетерпением они подошли к следующему зеркалу. Там стояла взрослая Лехтэ в парадном платье, с венцом на голове, а рядом совсем маленькая Миримэ, словно это не сестра была старше ее на 370 лет, а наоборот.

Дальше им стало интересно, что увидят они, если заглянут в следующее зеркало по отдельности. Лехтэ подошла первая и увидела, как маленькая куничка проворно взобралась на дерево, пробежала по ветке, обернулась и показала язык. Тэльмиэль рассмеялась.

* * *

Постепенно подушка из пушинок под ним таяла, и он медленно опускался на землю. Наконец, твердо встав на ноги, огляделся. Лучика нигде не было видно. Должно быть, он, кем бы он ни был, нужные ответы получил.

Сам Альмарион сейчас стоял на перекрестке. Перед ним простиралась дорожка, выложенная плитами гранита: бурыми, с темными, почти черными, прожилками. Налево вела тропка, усыпанная чуть светящейся голубоватой галькой. Направо — выложенная древесными спилами. Дорожка за спиной текла расплавленным камнем.

Куда вели дорожки, понять было сложно: в паре десятков шагов от эльфенка они прятались в туман.

Интересно было бы пройти по каждой, но откуда-то Альмарион знал: на этот перекресток вернуться не получится. Он закрыл глаза и принялся вертеться. А когда открыл, перед ним была светящаяся дорожка. С сожалением оглянувшись — как же: приходится оставлять за спиной три загадки, — он сделал первый шаг.

Туман мигом выпустил «отростки»: теперь мальчик видел только дорожку под ногами и жемчужное марево вокруг. Впрочем, оно с каждым шагом густело, а тропинка гасла, пока шаге на седьмом его не окружила полная темнота. И только из-под ног пробивалось слабое свечение. Однако эльфенок чувствовал себя уютно, все вокруг было теплым и ласковым.

Он сделал шаг. Потом еще один. Оглянулся: оставленные им следы светились как же, как светилась в начале пути дорожка.

Альмарион рассмеялся и попробовал покатиться, но ней, как по перилам. Поверхность под ним слабо вздрогнула и по ощущениям стала куда более гладкой.

И он заскользил, то вырисовывая абстрактные фигуры, то пытаясь изобразить занимавший его мысли сюжет.

* * *

Выйдя из лабиринта зеркал, сестры решили немного пройтись пешком. Лодочки улетели, а Лехтэ и Миримэ пошли по тропе, которая петляла среди дубов и кленов. Ветви соединялись над головами, образуя шатер, под сводами которого царил полумрак.

Шли они недолго — дорожка привела их к очередному сотканному из тумана дому. Тэльмэ посмотрела на сестру вопросительно. Та пояснила:

— Это павильон страхов. Когда ты заходишь, из твоего подсознания извлекают один какой-нибудь страх на выбор, и ты должна с ним сразиться.

— Я зайду, — решительно заявила Лехтэ, расправив плечи.

— Хорошо, — кивнула Мири, — я подожду тебя. Не хочу идти внутрь.

И сестра, отойдя в сторонку, устроилась в чашечке огромного колокольчика, который во всем походил на живой цветок, но, несомненно, являлся на самом деле диковинным креслом.

Лехтэ решительно переступила границу тумана, и на нее обрушились… Нет, не орды орков, как она наивно предполагала, а пяльцы.

Самые обычные пяльцы, на которых вышивают женщины, только значительно больших, почти гигантских, размеров, с натянутой поверх белой тканью. Нолдиэ упала на колени, согнувшись под ними в три погибели, и на нее накатила липкая, удушающая волна страха. Стало почти физически трудно дышать. Она схватилась за горло, мечтая только о том, чтобы глотнуть воздуха, потом попыталась сдвинуть как-то коварный предмет, но он стоял гордо, как монолит, и не поддавался.

Следовало подумать, как выбраться отсюда. Очевидно, этот страх можно победить, в этом весь смысл. Немного в стороне лежала большая игла. Лехтэ взяла ее и повертела в руках. Что, следовало вышивать? Ну уж нет! Она распрямилась, насколько смогла, и попыталась обломить кончик. С третьей попытки у нее получилось. Зубчиком иглы попробовала она прорезать в ткани дыру, а прорезав, стала вырывать по одной нити, время от времени помогая себе той самой иглой.

Сколько так прошло времени, она не знала, однако все рано или поздно кончается, закончилось и это испытание. Выбравшись из-под коварных пялец, Лехтэ от души пнула поверженного врага и вышла из домика.

Увидев сестру, Миримэ подалась вперед.

— Ну, что? — нетерпеливо спросила она.

Младшая сестра устроилась в чаше соседнего колокольчика и принялась рассказывать.

Миримэ засмеялась первой, а скоро к ней присоединилась и отошедшая от пережитого кошмара Лехтэ.

— Ох, сестренка, — вытирала слезы Мири, — кто б мог подумать.

— Не пора нам заканчивать уже прогулку? — спросила Тэльмэ сестру. — Может, пойдем к беседке?

И они ступили на дорожку, по обочинам светящуюся нежным зеленоватым светом.

* * *

Накатавшись вволю, Альмарион решил поискать кого-нибудь из спутников. К тому же, ему стало интересно, каким это место видит Вьекално.

Родич, как оказалось, находился в беседке. Ваниа сидел за столом, обложившись книгами, и что-то увлеченно переписывал из одной них в тетрадь, изредка сверяясь с остальными.

— Что это? — спросил нолдо, усаживаясь рядом.

— Хроники деяний майар, — серьезно пояснил Вьекално.

— А ты здесь все время сидишь?

— Нет, сначала был в библиотеке: выбирал книги. Потом засел. Здесь удобнее, чем во дворце, спокойнее и выбор больше.

— Спасибо, — поблагодарил Альмарион за подсказку, и, зачем-то прикрыв глаза, мысленно попросил один из свитков, виденных во дворце Нолдорана.

«Сборник речей Фэанаро» не на шутку его увлек. Этот свиток оказался преинтереснейшим! Однако, Куруфинвион понял, почему библиотекарь деда в свое отказался ему его выдавать. Нолдо зачитался и даже не обратил внимания на появление матери и остальных. С огромным сожалением отложив рукопись (а заодно и сделав в памяти зарубку непременно найти копию из библиотеки Нолдорана и увести ее из-под носа блюдущего нравственность подрастающего поколения библиотекаря), Альмарион подсел поближе к столу и приготовился слушать.

* * *

Сказать, что Лехтэ удивилась, увидев читающих сына и племянника, значит не сказать ничего. Конечно, у всех свои представления об отдыхе, но читать в парке? Да…

— Ну как, хорошо погуляли? — спросила она.

На несколько секунд показалось, что мир окутала абсолютная, какая-то густая тишина, а потом послышался отдаленный звон колокольчиков, и на дорожке показался Олорин. Он зашел внутрь, улыбнулся присутствующим тепло и ласково, сел и эффектно повел рукой. На столе появился ароматный квенилас, земляника и горячие пирожки:

— Не желаете перекусить? — спросил майя. — Не волнуйтесь, домой я вас потом доставлю. Выйдя из беседки, вы окажетесь у себя в саду. Ну как, хорошо отдохнули? Остались какие-то вопросы?

В беседку как раз зашла Нальтиэль. Усевшись на свободное место, потянулась к одной из чашек, и Лехтэ с Миримэ последовали ее примеру

Лехтэ с интересом покосилась на свиток, внимательно посмотрела на сына и понимающе хмыкнула. Однако следовало пользоваться случаем и спросить. О чем же? Тэльмэ задумалась. Что им будет интересно узнать прежде всего?

— Расскажи, пожалуйста, об Эндорэ. То, чему сам был свидетелем. Не военную хронику, а о тех народах, что населяют эти земли, об их обычаях, о них самих.

Олорин откинулся на спинку сиденья, с минуту или около того молчал, собираясь с мыслями, и тихим глубоким голосом начал говорить о делах дней давно минувших.

Кажется, они даже про угощение забыли. Птицы смолкли, заслушавшись. Алмо сидел, навострив уши, и Тэльмэ сама почти не дышала, до того было интересно.

Однако все рано или поздно заканчивается. Подошел к концу и рассказ майя. Лехтэ немного огорченно вздохнула и моргнула пару раз, приходя в себя.

Начинало смеркаться: перезвон колокольчиков сменил оркестр цикад.

— Когда-нибудь я их увижу! — решил для себя Алмо, все еще пребывая под впечатлением.

А потом майа перевел взгляд на него и, по-доброму улыбаясь, спросил:

— Понравилось ли тебе у нас, юный нолдо?

— Очень! — подтвердил Альмарион.

— Ты тоже очень понравился нам. И я благодарен тебе за Лучика: ему нужно хоть иногда с кем-нибудь играть. Кстати, свиток можешь забрать с собой, — хитро подмигнул Олорин и развернулся к Вьекално:

— А тебе, мой юный друг, здесь было интересно?

— Очень! — не менее горячо заверил ваниа.

— Тогда, мой последний сюрприз для вас, — Олорин хлопнул в ладоши, что-то трижды свистнуло, и яркие хризантемы расцвели в вечернем небе. Синий, лиловый и фиолетовый цветы роняли яркую «росу» с многочисленных лепестков. Она стекала прямо в протянутые руки эльфят, и таяла, не долетев до них. Снова свист, и в небе раскрылись лилии. И их аромат окутал гостей и тут же схлынул, сменившись обычными запахами вечернего парка.

А третьим в небе появился сокол. Он промчался над беседкой и, спикировав вниз, скрылся за деревьями.

Фейерверки в Форменосе порой бывали и пышнее, но этот, Альмарион знал уже сейчас, он запомнит навсегда.

* * *

Фейерверк из цветов пленил даже Лехтэ. Она сидела, от восхищения даже забыв дышать, и ощущала себя маленькой девочкой, впервые в жизни пришедший в Тирион на праздник.

На небе проступали первые звездочки. Волшебный, полный ярких впечатлений и событий день заканчивался и, как ни жаль было его отпускать, однако настала пора возвращаться домой.

— Спасибо за замечательный подарок, Олорин, — от всей души поблагодарила Лехтэ.

Майя улыбнулся чуть-чуть лукаво и почти по-дружески:

— Вам спасибо, что навестили.

Они встали и, еще раз попрощавшись, вышли из беседки. Как и обещал Олорин, они сразу оказались в саду их дома. Лехтэ немного ошеломленно тряхнула головой, силясь прийти в себя и понимая, что удастся ей это еще не скоро. А тут и бабушка Нальтиэль позвала всех ужинать. И конечно, за столом только и разговоров было, что о посещении парка.

* * *

Перед ужином Альмарион позаботился о том, чтобы спрятать свиток, и забежал проведать Щена. Зверь чувствовал себя хорошо, и Алмо был рад этому. Несмотря на события второй половины дня, он понимал, что насытился Валимаром и жаждал продолжения их с мамой приключения.

Быстро поужинав, он какое-то время провел в саду, на этот раз, у прадеда, и отправился спать.

Снился ему Лучик, только вот ростом он был значительно выше, чем мальчик, с которым они играли в парке.

* * *

Ужин за разговорами пролетел быстро. Когда Алмо ушел спать, Лехтэ еще какое-то время сидела в саду с родными и разговаривала, по большей части ни о чем, просто наслаждаясь общением.

Тем не менее и этот кусочек дня закончился. Она тепло попрощалась с семьей. Впрочем, дедушка обещал наутро выйти проводить их. Внучка обняла его и пошла в покои, легла в постель и некоторое время просто мечтала, перебирая в памяти события минувшего дня, и скоро сама не заметила, как уснула.

* * *

Выезжали на рассвете. Город только просыпался, и даже крыши его не пылали еще золотом, так как Анар только-только начал подниматься над горизонтом. Сопровождали их тихий перезвон колокольчиков и прадед Нольвэ, еще раз передавший Альмариону приглашение Ингвэ навещать его сад.

Выйдя за городские ворота, они сели на лошадей. Путь их лежал навстречу солнцу.

Довольный Щен пугал по обочинам ящериц, а потом решил загнать большую бабочку с бело-черно-красным узором на крылышках. Наверное, насекомому тоже понравилась эта игра: она удирала от щенка по направлению движения, не отлетая далеко в стороны. Неожиданно она присела на голову Лехтэ сбоку, напоминая драгоценную шпильку. Щен какое-то время бегал вокруг лошади нолдиэ, удерживая, впрочем, почтительное расстояние. Но, в конце концов, оставил попытку добраться до бабочки и снова начал исследовать обочины.

На этот раз путь их лежал к вершинам Пелори — именно там, недалеко от Тириона и Альквалондэ, располагался лагерь Тарменэля. Едва взошло солнце, и небо окончательно просветлело, она послала брату осанвэ, сообщив, что к вечеру или, возможно, немного раньше они будут у него.

Впереди виднелись пока еще далекие громады гор. Она невольно вспомнила, как стояла в первый раз вместе с братом рядом с постом дозорных, около перевала Калакирия, и смотрела, как тают вдалеке силуэты кораблей. Тар долго молчал, а потом спросил ее:

— Ну и что, стоило оно того?

Имел он в виду, вероятно, всю историю любви Лехтэ с попытками обратить на себя внимание Атаринкэ еще тогда, когда они не были знакомы, и их недолгий брак. Тэльмэ посмотрела тогда в глаза брату и поняла, что это не праздный вопрос, чтобы сказать хоть что-то, и ни в коем случае не осуждение. Нет, Тар действительно спрашивал, стоило оно таких усилий или нет. И Лехтэ, кивнув серьезно, ответила:

— Да. Стоило.

Тогда он, вздохнув тяжело, обнял сестренку, и они вместе пошли ужинать.

Однако ни в далекую Первую Эпоху, ни сейчас горы не давили и не угнетали. Нолдиэ с интересом смотрела на них, угадывая в очертаниях фигуры животных — то медведя, то барса. Бабочка, проехав с ними значительную часть пути, улетела, а Тэльмэ начала оглядываться в поисках ручейка, чтобы остановиться и перекусить. Наконец, поиски ее увенчались успехом, и они свернули с проторенной дорожки. А в сумке обеда дожидались пирожки, несколько рябчиков и, конечно же, персики.

* * *

— Мы сможем добраться до дяди верхом? — спросил Альмарион, зарывая косточку от съеденного фрукта неподалеку от ручья. Выслушав объяснения матери по поводу того, что ее брат специально ради их визита спустился в нижний постоянный лагерь, оглядел вершины, изрезавшие горизонт, и обеспокоенно переспросил:

— Значит, мы совсем-совсем не будем подниматься в горы? Я не имею в виду каких-нибудь серьезных подъемов туда, где без снаряжения не обойтись…

— Давай решим на месте? — улыбнулась Лехтэ.

Обрадованный тем, что ему не отказали, Алмо уточнил, как долго продлится стоянка, и побежал исследовать местность, в которой они оказались.

Ужик, свернувшийся на нагретом солнцем камне, предупредительно зашипел, когда эльф подошел слишком близко. Алмо присел неподалеку, внимательно разглядывая змею — в населенных районах Валинора они обычно не попадались. И это была первая, увиденная им. Они смотрели друг на друга: Куруфинвион — восхищенно, ужик — обеспокоенно, но ничего не предпринимали. И тут к хозяину подбежал Щен, возившийся до того где-то по другую сторону от их временной стоянки. Эльфенок попытался придержать песика за ошейник, но было уже поздно: тот рванул к змее, ужик почти слетел с камня и скрылся в кустах.

— Ну и зачем ты так? — огорченно спросил эльф. — Мы просто знакомились…

Щенок заворчал, по тону было понятно, что ворчит от что-то вроде: «Такие знакомые нам не нужны!» Альмарион вздохнул и предупредил:

— Теперь с тебя интересное. До вечера!

Щен, продолжая ворчать, аккуратно ухватил его за штанину и потащил в сторону лагеря: пора была продолжить путь.

* * *

Закончив с обедом, Лехтэ уложила сумки и принялась поджидать сына. Скоро тот прибежал, окрыленный прогулкой, и они продолжили путь.

Горы все приближались. Она рассказывала об эльдар, которые живут в тех краях, о горной речке, шумной и быстрой. Купаться в ней было одно удовольствие, правда вода даже в полдень оставалась прохладной.

— Знаешь, — заговорила Лехтэ, обдумав недавнюю просьбу Алмо, — я думаю, что ты вполне можешь завтра подняться с нами до верхнего лагеря. Подъем там не слишком крутой, к тому же дядя тебе поможет. Потом ты останешься там, а мы с Таром полезем выше. Как тебе такой вариант? Хотя на месте, конечно, будет виднее.

Дорога начинала подниматься, травы становились все реже. До лагеря оставалось совсем немного, и она, послав осанвэ брату, принялась рассказывать Алмо об их прошлых восхождениях — не обо всех, конечно, а только самые интересные истории.