Чисто вампирское убийство (джен)

Городской морг встретил Бет привычной тишиной и зябкой прохладой. В подвальных этажах было безлюдно, только редкие лаборанты прохаживались туда-сюда, таская свои реактивы и препараты. Их негромкие голоса гулко отражались от стен и наполняли это место странным, неправдоподобным подобием жизни. Впрочем, сейчас здесь звучали только ее шаги.

Бет свернула в знакомый коридор и постучала в тяжелую дверь.

— Живых здесь нет, — послышалось оттуда. — Заходите.

В прозекторской было ожидаемо тихо и почти уютно. Когда Бет шла сюда впервые, она представляла себе настоящую комнату пыток и замирала от сладкого предвкушения ужаса. Но ее встретил обычный врачебный кабинет. Деревянные шкафы ломились от бумаг, на рукомойнике в углу толпились бутыли с дезинфекторами, а рядом на крючке пристроилось полотенце веселенькой расцветки. И кожаная куртка, небрежно брошенная на стул, окончательно губила всю таинственность этого мрачного места. Лишь сверкающий металлический стол да непривычные ящики, глубоко задвинутые в одну из стен, напоминали о печальном назначении этой комнаты.

Свет был приглушен, но Гильермо это ничуть не мешало. Он сосредоточенно заполнял какой-то сложный формуляр и даже не обернулся на звук открывающейся двери.

— Бет, — ухмыльнулся он письменному столу. — Давненько не виделись. Мика ищешь? Он заходил вчера вечером, выгреб все мои запасы. Или ты опять в поисках нового мертвого дружка, посвежее?

— Скорее, второе, — подумав, ответила Бет. — Хотя твои шуточки о мертвых дружках сами уже отдают тухлятиной. Есть что-то новенькое? Тогда показывай, а не хохми.

Гильермо поднялся, со скрежетом подвинул Бет свой стул и сделал приглашающий жест, а сам прислонился к пустому прозекторскому столу и скрестил руки на груди.

— Новенького полно, — задумчиво сказал он. — Я бы даже сказал, на любой вкус. Но показывать тебе их я бы все же не стал. Очень уж неаппетитно.

— Такие несвежие? — поинтересовалась Бет.

— Такие недоеденные. Черт, Бет, их реально кто-то жрал. Там следы зубов, как у саблезубого тигра. И еще два мешка фрагментов, эти я даже еще не начинал сортировать.

Бет поерзала на стуле.

— Их кто-то действительно жрал, а не просто обескровил?

— В общем, да, — Гильермо задумался. — Из тех, что поступили… целиком, обескровлены все, но не досуха. Хотя сейчас уже невозможно определить, это их высосали, или кровь просто вытекла, пока их пожирали живьем.

Бет слегка замутило. Хорошая фантазия — отличное подспорье для журналиста… Если не беседуешь в морге с прозектором, который не слишком выбирает выражения.

— Значит, рассказываешь, но не показываешь, — вздохнула Бет. — Сколько их у тебя всего? Этих… Которые у тебя проходят под грифом «нападение дикого животного».

— В самую точку, — хохотнул прозектор. — Именно под этим грифом они у меня и проходят. За последний месяц поступило двое, но вообще их было больше. Семь, или около того. Мы сначала грешили на пуму, которая забрела в пригород, но потом ее пристрелили — да ты помнишь эту историю, она была во всех газетах. Но через некоторое время обнаружили новый недоеденный труп.

Гильермо подошел к письменному столу и снова стал перебирать папки.

— Вот, например, — он достал из папки пачку листков и быстро нашел нужное место. — Сломаны шейные позвонки, сорвана челюсть… Рваные раны на бедрах и груди, вскрыта подвздошная область, разрыв аорты… Раздроблены… Да фактически разжеваны реберные кости, присутствуют следы клыков. Зато отсутствуют внутренние органы — печень явно сожрали в первую очередь, а фрагменты кишечника были обнаружены в радиусе пяти метров. Дать тебе нашатыря?

Бет помотала головой.

— Многовато для пумы, — задумчиво произнесла она. — Особенно для полгода как мертвой.

— Точно, — ухмыльнулся Гильермо. — С другой стороны, хотел бы я сказать, что мертвые не кусаются, но…

— Ты думаешь, это кто-то из ваших? Помнишь ту историю с новообращенным врачом, которого оставили без присмотра, и он растерзал свою жену?

— Вряд ли, — покачал головой прозектор. — Случаются, конечно… инциденты. Но трупы мы все же не едим. И я не слышал, чтобы какой-нибудь вампир разбрасывал кишки своих жертв по всей округе. Чистильщики бы уже на ушах стояли, а у нас пока спокойно все. И есть еще кое-что…

Бет терпеливо ждала продолжения, пока Гильермо аккуратно раскладывал папки по кучкам, а потом еще и подравнивал их края.

— Не в пользу… А точнее, в защиту наших говорит еще и то, что среди наших новых… поступлений стало попадаться слишком много расчлененки. Моя работа просто превратилась в какой-то чертов паззл! Мне даже становится как-то неуютно.

— Тебе-то чего бояться? — удивилась Бет. — Или среди жертв тебе попался какой-нибудь вампир?

— Мне не нравится мысль, что мы — не единственные монстры Лос-Анджелеса, Бет, — хмуро ответил Гильермо. — Мы спокойно живем только потому, что люди не верят в чудовищ, и мы стараемся их в этом не разубеждать. Полиция пока спускает дела на тормозах, сваливая убийства на заблудших пум, но рано или поздно ей это надоест, и тогда… Черт, мне не хотелось бы уезжать отсюда из-за какой-то дряни, которая вздумала поохотиться на нашей территории. Ты не поверишь, но я даже прогулялся разок-другой в том районе, откуда привезли одно из тел.

— И что? — насторожилась Бет.

— И ничего. Район как район, обычный пригород. То ли эта тварь не любит вампиров, то ли охотится днем, то ли вообще съехала оттуда. Поговорила бы ты Миком, Бет. Я пытался, но у него вечно нет времени.

Они помолчали. Бет примеряла новости к странной истории, которую услышала от мистера Региса и пока не видела противоречий. Достав свой блокнот, она записала: «мистер Р.: агресс. потуст. сущ. — выяснить подробности».

— Поговорю, конечно, — сказала она и поднялась, собираясь уходить. — Да, чуть не забыла. Тебе не на днях не привозили тело из Санта-Моники? Там вроде бы было убийство, все в крови, а тела нет.

— Кажется, нет, — Гильермо задумался, припоминая. — Разве только в одном из тех мешков есть что-то из Санта-Моники. Я еще не смотрел протоколы. Хочешь — заходи через пару дней, или Мик пусть зайдет, только не на пять минут.

— Я ему передам, — пообещала Бет.

* * *

Солнце било в панорамные окна, дробилось в стеклянных поверхностях, слепя глаза неожиданными бликами. По грубой штукатурке стен гуляли солнечные зайчики, иногда подмигивая, когда ветерок морщил воду в бассейне на террасе. Мик развалился на диване, выбрав солнечный квадрат пошире, и жмурился, как кот.

— Только у тебя и погреешься на солнышке, — лениво пожаловался он. — Сколько, ты говоришь, отдал за ванадиевые окна?

Джозеф Костан молча сидел в углу, не глядя ни на Мика, ни на солнечные зайчики, ни на девушек, которые сидели на краю бассейна, болтая ногами и брызгаясь друг на друга. Мик искоса поразглядывал кислую мину друга, и в конце концов сел прямо и сложил руки на коленях.

— Ладно, давай начнем заново. Что у тебя стряслось?

Джозеф неопределенно повел плечами, то ли разминаясь, то ли прогоняя какую-то мысль, и, наконец, ответил:

— Ничего, — он взглянул на Мика, который явно собирался высказаться по поводу срочных дневных звонков по поводу «ничего», и поспешно добавил. — Ничего определенного. Дурацкие ощущения. Не знаю. Думал, ты мне поможешь разобраться.

— Давай начнем еще раз, и в этот раз — с самого начала, — Мик снова откинулся на диване и подставил солнцу лицо. — Я весь внимание.

— Знать бы еще, где это самое начало… — Проворчал Джозеф, но под взгядом Мика встряхнулся, и продолжил. — Ладно. Короче говоря, месяц назад убили моего мастера.

— Прости, я не знал. Соболезную…

— Перестань, — поморщился Джозеф. — Я с ним даже не общался. Он всегда был немного с приветом, а недавно вообще рехнулся. Решил, что раз он старше всех в Калифорнии, то и круче него только Лилит. Представляешь, он фактически положил с прибором на секретность, чистильщики за ним таскались хвостом! Когда я понял, что его больше нет, то решил, что старый пень просто доигрался и сгорел… в очищающем пламени. Но по всему выходит, что с поличным его так и не поймали. Или поймал кто-то другой.

— И кто — ты, конечно, не знаешь, — предположил Мик.

— Нет. И чистильщики не знают. Но они рассказали мне, как нашли тело: в канаве, рядом с каким-то торчком, который был настолько обдолбан, что даже не заметил, что фактически обнимается с трупом.

— Ого, — оценил рассказ Мик.

— Чистильщиков торчок тоже не заметил, — Джозеф увлекся, и уже посмеивался, рассказывая историю, словно это был какой-то анекдот. К тому же, публика явно слушала с интересом. — Даже не головы не повернул, когда они его осматривали, только представь. Но он был целехонек, если не считать… измененного сознания. А вот Зигфрид…

— Зигфрид?

— Мой мастер, — пояснил Джозеф. — Зигфрид. Он был в довольно плачевном состоянии. Помимо того, что он был совершенно мертв, у него был такой вид, будто он попал под гребной винт. Кстати, я уже сказал, что его голову нашли неделей позже?

— Отличная история, — одобрил Мик. — Чистильщики случайно не рассказали, каким образом он лишился головы?

— Случайно рассказали, — кивнул Джозеф, и сделал обеими руками жест, будто обозначал кавычки. — Декапитация произошла путем отрывания головы от тела. Собственно, этот момент меня и беспокоит особенно сильно.

— Разделяю твое беспокойство, — Мик подхватил ехидный тон, но говорил серьезно. — Не хотел бы я встретиться с тем, кто отрывает головы вампирам, которым по меньшей мере полтыщи лет. Что еще рассказали чистильщики?

— Да в общем-то, больше ничего. Они зачистили местность, аккуратно вернув торчка на прежнее место. По их словам, там и следов-то особенно не было. Как будто тело просто свалилось с неба.

Они помолчали, обдумывая историю каждый со своей стороны. В конце концов Мик снова выпрямился на диване и спросил:

— Допустим. Но если это произошло месяц назад, почему это стало так срочно именно сейчас?

— Ты знаешь, что чувствует вампир, когда убивают его мастера? — вместо ответа спросил Джозеф.

— Нет, — Мик покачал головой. — Ты ведь жив, да и Коралин тоже.

— Я и сам узнал только недавно, — кивнул Джозеф. — Так вот. Внутри возникает… пустота. Совершенно особенная пустота, как будто у тебя вырвали что-то внутри… Что-то, что было с тобой всегда. Например, сердце, или что-то такое же важное. Я терпеть не мог Зигфрида, и был страшно рад, что он отвечал мне тем же, так что мы годами успешно избегали друг друга. Но когда его не стало, я сразу это почувствовал. Тогда я и связался с чистильщиками, чтобы узнать, что, собственно, произошло.

Джозеф замолчал, собираясь с мыслями, а Мик любовался девушками в бассейне. Они так увлеченно играли в догонялки, что на террасе стояли лужи, как после дождя, а брызги долетали до самых баснословно дорогих панорамных окон.

— А дальше? — не выдержал Мик, когда пауза слишком затянулась.

— А дальше эта пустота стала уменьшаться. Я сначала ничего не заподозрил, да и заметил-то не сразу. Думал, это что-то вроде тех душевных ран, которые затягиваются со временем. Обсудить мне это тоже было особо не с кем, как ты понимаешь. Тема довольно деликатная, и… — Джозеф усмехнулся. — У меня не так уж много друзей, которые дружат со мной не из-за денег.

Он встал и прошелся по комнате взад-вперед, задумчиво глядя на фонтаны брызг на террасе.

— А сегодня под утро я почувствовал что-то вроде призыва, и сразу позвонил тебе.

— Призыва? — переспросил Мик.

— Коралин никогда не призывала тебя? Очень тактично с ее стороны. Не самые приятные ощущения, а ты и поделать-то ничего не можешь. Впрочем, ты появился уже в эпоху телефонов, так что неудивительно. В последнее время этот способ связи несколько утратил свою актуальность.

— Похоже, я ничего не потерял, раз меня до сих пор не призывали, — Мик пожал плечами. — И ты решил, что твой мастер все же жив?

— Я сказал «что-то вроде призыва», а не «призыв». — раздраженно поправил Мика Джозеф. — Призыв Зигфрида я бы не спутал ни с чем, хоть он и не злоупотреблял своим правом в последние лет триста. Старый пень определенно мертв, и вряд ли воскреснет.

Он подошел к окну и прищурился на бледное от солнца небо.

— Это что-то другое. Гораздо слабее и не такое… категоричное, так что я пока могу этому противостоять. Но мне очень… — он повернулся к Мику. — Очень не по себе.

Резкая трель разорвала повисшую паузу. Мик выудил из кармана телефон и выключил звонок.

— Кстати, о призывах, которым мы пока в силах сопротивляться, — усмехнулся он. — Это Бет, я ей потом перезвоню. Все равно я обычно сплю в это время.

— Как у нее дела? Все вынюхивает у певичек подробности их секретных диет? — Джозеф слишком долго оставался серьезным, чтобы не подпустить шпильку хотя бы тут.

— Узнаю, когда созвонюсь с ней. Насчет моей диеты она в курсе, и знает, что это не для публикации, зато на странные совпадения у нее отличное чутье.

Мик снова сунул телефон в карман, вытянулся и закинул руки за голову.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — задумчиво произнес он. — Ты гораздо старше меня, а я еще и общаюсь больше с людьми, чем с вампирами. В таком деле у меня совсем мало опыта. Но давай попробуем подвести итог. Во-первых, у нас есть непонятная зверюга, которая отрывает головы вампирам и так заметает следы, что даже чистильщики ничего про нее не знают. Так?

— Добавь к этому, что зверюгу при этом совершенно не интересуют наркоманы, которых заборол бы пятилетний ребенок, — согласно кивнул Джозеф.

— Во-вторых, — Мик продолжил загибать пальцы. — У нас есть непонятные внутренние ощущения: пустота после смерти твоего мастера, которая сама по себе начала заполняться, и заполнилась до того, что ты услышал, — он мстительно изобразил пальцами кавычки, — «что-то вроде призыва», но послабее и не такое конкретное. При этом ты убежден, что твой мастер мертв.

— Все так, — подтвердил Джозеф.

— Как ты относишься к мысли, что эта непонятная зверюга заняла место твоего мастера, и теперь может призывать тебя?

— Плохо отношусь, — мрачно ответил Джозеф. — В особенности по той причине, что я пришел к тому же выводу и без тебя. Честно говоря, я надеялся, что тебе придет в голову что-нибудь другое.

— Прости, — Мик пожал плечами, с сочувствием глядя на друга. — Чем богаты. Но у меня есть пара идей.

Он с усилием выбрался из объятий дивана и с тоской посмотрел на террасу. Волнение в бассейне уже улеглось, лужи начали подсыхать, а девушки спрятались в тень и теперь просто болтали — наверное, обсуждали секретные диеты звезд. Голосов слышно не было — панорамное окно не пропускало звуков.

— Я дам тебе знать, когда будут какие-то новости. А ты звони, если станет невмоготу. Или призывай уж… мастер, — не удержался, чтобы не добавить, Мик.

И быстро вышел за дверь, пока Джозеф не успел придумать достойный ответ.