Этот жмот спасет галактику! (джен)

Вообще-то у меня не было никакого намерения становиться попаданцем. Меня не убивали насильственной смертью и не давили грузовиком, напротив, я спокойно помирал в своей постели, с чем уже смирился, и не особо-то требовал новой жизни (хотя и не оказался бы от нее, если бы предложили). Но, похоже, меня вообще не спрашивали.

И попадание было каким-то не очень правильным, не таким, как это обычно бывает… то есть, как это обычно описывают. Просто в один прекрасный момент зрение, слух и прочие органы чувств отключились, а когда мрак перед глазами неожиданно стал рассеиваться, я с удивлением обнаружил себя сидящим на зрительской трибуне над какой-то ареной рядом со здоровенной хаттшей (вот кого я опознал сразу, по крайней мере, ее видовую принадлежность!). При этом мое тело вело себя совершенно независимо, обсуждая с хаттшей какие-то прошедшие гонки. Все это меня обеспокоило — радость от внезапного возвращения к жизни омрачилась опасением, что теперь я так и останусь лишь бессильным наблюдателем из чужих глаз (если это не предсмертная галлюцинация, конечно), да к тому же понимание того, что я стал попаданцем в Звездные Войны, заставило несколько ошалеть. А тут еще то, что я определенно попал в кого-то и этот кто-то не человек, как мне быстро стало ясно…

Так, раздумывая обо всем произошедшем и происходящем, я незаметно наблюдал за тем, как «мое» тело закончило разговор с хаттшей о каком-то выигранном пари, и та разрешила ему забрать выигрыш — двух рабов по имени Шми и Энакин.

«Ого!» — сообразил тут я, сразу поняв, кто есть кто и в кого именно попал. И что открываются не такие уж плохие перспективы, если только смогу как-то влиять на происходящее.

Уотто (то есть «мое тело») попрощался с Гардуллой, получив от нее два блока управления рабскими детонаторами, после чего спустился с трибуны, забрал теперь уже своих рабов и отправился домой.

Я же тем временем осознал, что начинаю «вспоминать» все больше того, что сам не мог помнить — потому что это определенно были воспоминания тойдарианца, маленького инопланетянина с крылышками. Видимо, постепенно мое сознание начинало получать доступ к его памяти, при этом не забывая и свою прошлую жизнь, в том числе и все знакомые мне воспоминания о вселенной «Звездных Войн». Которых, надо сказать, было немало. И, пока Уотто знакомил Эни и его мать с их новым домом, мастерской и магазином и объяснял им их обязанности (в основном, ремонтировать и собирать приобретенную им подержанную технику, а также искать в окрестностях города и космопорта любые выброшенные детали, которые еще можно починить), я думал, что, возможно, попал не так уж плохо.

Так уж вышло, что я был очень хорошо знаком с Расширенной Вселенной Звездных Войн до создания Империи — первые три эпизода, то, что было между ними, и то, что происходило в течение нескольких десятилетий до них. Имперский же период, Восстание и постЭндор — тут я откровенно «плавал», хорошо зная только Оригинальную Трилогию фильмов, а остальным никогда не интересовался. Ничего не знал о сложных отношениях Вейдера и императора, многочисленных перипетиях борьбы повстанцев и крайне смутно — о том, что было после шестого эпизода. Некий гениальный полководец Траун, какое-то воскрешение императора Палпатина (ужаснейшая идея, по-моему!), нашествие страшных пришельцев из другой галактики с каким-то китайским названием их расы, падение на темную сторону сына Хэна и Леи (вернемся к истокам, ага)… Вся это разрозненная информация мало пригодилась бы мне сейчас, а вот то, что я действительно хорошо знал…

Конечно, все это мне бы все равно никак не пригодилось, если бы я оставался безмолвным наблюдателем в шкуре тойдарианца. Потому, постепенно получая все больше его памяти о прошлом, я неуверенно раздумывал о том, что же будет дальше — до тех пор, пока не настал вечер и Уотто, жалуясь сам себе на головную боль, не завалился спать. Так что и я заснул вместе с ним.

Наутро же… Проснувшись, я с удивлением обнаружил, что «мое тело» стало действительно моим — теперь я вполне мог управлять им, а не только наблюдать, думать и вспоминать чужое прошлое. Похоже, попадание полностью совершилось, хотя и проходило как-то постепенно, а не одномоментно, и единственное, что меня смущало — это вопрос «куда тогда делся Уотто?» Впрочем, ответа на него я так никогда и не узнал.

Став в своем новом теле полновластным хозяином, первым делом я поспешил записать то, что помнил об истории этого мира — справедливо опасаясь, что впоследствии что-то из памяти может стереться. У Уотто, конечно, был компьютер, но на нем не было ни одного шрифта, похожего на привычную мне кириллицу, да и латиницу, впрочем, тоже. Однако я тут же решил, что это как раз неплохо — хотя мне перешло от Уотто знание общегалактического, тойдарианского и хаттского языков, как и их письменности, но в целях секретности лучше было сохранить свои знания именно на языке, которого тут не знал никто. Поэтому пришлось раздобыть стопку листов флимсипласта и заполнить их записями вручную.

Очень старательно я вспомнил и записал буквально все, что знал, со всеми деталями, которые только запомнил, а впоследствии, едва только вспоминал что-то еще — сразу пополнял свой «архив». Мне уже было ясно, что я оказался на Татуине за несколько лет до начала первого эпизода, а значит, придется довольно долго ждать той поры, когда эти знания смогут сыграть какую-то роль. Конечно, теоретически можно было бы попытаться воспользоваться ими раньше, но на практике очень быстро стала ясна невозможность этого. Ведь я стал всего лишь не слишком богатым владельцем магазина подержанных запчастей на захолустной планете. Писать кому-то анонимные письма с сообщениями о грядущих событиях было рискованно, так как я не знал, насколько велики возможности ситхов в слежке за происходящим в галактике, а лично лететь на Корускант и пытаться прорваться в Храм джедаев — дорого, и успех такой затеи тоже казался мне весьма сомнительным. Поэтому оставалось только ждать и готовиться к тому моменту, когда в мой магазин войдут трое гостей с других планет.

Кстати, о подготовке. Конечно, я предпочитал быть в хороших отношениях с Энакином и его матерью, поэтому сразу дал им целых два выходных дня в месяц (дать хотя бы четыре выходных — на Татуине значило прослыть просто психом, два же — лишь чересчур уж добрым хозяином). И решил ограничить рабочий день своего магазина, а значит, и их рабочий день, всего лишь десятью часами в сутки — это тоже считалось довольно мало.

Почему я сразу не освободил Скайуокеров из рабства? Во-первых, я не мог отпустить их, так как это полностью лишило бы меня возможности влиять на будущие события. А во-вторых… Ну, во-вторых, я соображал, что застрял здесь надолго и все эти долгие годы мне придется продолжать бизнес Уотто, а два хороших механика ему очень помогут. Возможно, без них я вообще разорюсь! А пойти по миру, к тому же в чужом мире, совершенно не хотелось.

И действительно, несколько последующих лет мне пришлось заниматься тем же, чем занимался Уотто — иногда ездить по Мос Эспе и окрестностям в поисках ненужных запчастей от списанных, бракованных или разбитых развалюх, чтобы купить их по-дешевке, а в основном — сидеть в магазине, чтобы после ремонта продать их подороже. Не уверен, что имел в этом такой же успех, как оригинальный тойдарианец, все же занятие непривычное, но, по крайней мере, я все-таки не разорился. К тому же, меня, в отличие от него, не привлекали азартные игры, так что и расходы мои были меньше. Постепенно даже удалось скопить не такую уж маленькую сумму в хаттских пеггатах.

В то же время я нисколько не любил то, чем занимался, и, хоть и старался торговать с выгодой для себя, никакой радости мне это не приносило. И сам Татуин… Я никогда не бывал в пустыне в своей прошлой жизни, и в этой новой она мне тоже не доставляла никакого удовольствия. Мне не нравился жаркий и сухой воздух, местные бури, этот проклятый вездесущий песок, дороговизна воды… словом, все на Татуине и сам Татуин. И за прошедшие годы привыкнуть и привязаться к нему я так и не смог, только и мечтая убраться отсюда.

А еще в результате такой жизни у меня развилась привычка на всем экономить и не тратить деньги никогда, если их можно не тратить. Заметив у себя такую склонность, я, однако, не особо страдал от ее осознания и сам частенько начинал разговор с Энакином или Шми в духе: «Энакин, я, конечно, жмот, но, так и быть, я позволю тебе…» или «Шми, хоть я и жмот, но ты не можешь меня упрекнуть в том, что я не забочусь о вас с Энакином…»

Неудивительно, что из-за всего этого я быстро пришел к выводу, что бескорыстно помогать джедаям не стоит — пускай сами будут бескорыстными! Я же продам им Избранного вместе с его матерью, но только за бешеные деньги! Или, так и быть уж, позволю их канонически у меня выиграть (в отличие от Уотто — обоих), но вот за то, что мне известно о будущем и что может спасти самих джедаев и эту галактику от ситхов — запрошу немало. Столько, чтобы свободно съехать с Татуина и жить на планете получше. В конце концов, будет очень обидно всех спасти и при этом самому остаться прозябать… или, скорее, высыхать на этой мерзкой планете, да еще и оставшись без единственных своих помощников!

Впрочем, что касается самих Скайуокеров, к которым я, надо признать, немного привязался, то им мне хотелось помочь даже и за просто так. К тому же помощь Эни и его матери — сама по себе может изменить будущее галактики к лучшему — чем лучше будет Энакину, чем меньше он будет страдать и злиться, тем меньше вероятность, что он в итоге падет на темную сторону. И вообще-то уже дважды мне удалось это сделать…