Принцесса в поисках принцессы (гет)

Поначалу все шло не так уж и плохо.

Дом быстро наполнился гостями. Принц Уэльский встречал их с радушной улыбкой, как и подобает хорошему хозяину. С ним был Джордж, ужасно напыщенным в черном смокинге с бабочкой — таком же, как у отца. Он тоже улыбался и галантно протягивал руку дамам. Зрелище настолько контрастировало с его обычным поведением, что оставалось лишь диву даваться. Шарлотта, пользуясь моментом, показала ему язык. Братец даже скривиться в ответ не мог — как раз приветствовал двух пожилых леди, которые пришли в восторг при виде «милого юного джентльмена». Так что ему оставалось только застыть с идиотской улыбочкой и метать в сестру разъяренные взгляды.

Народу все прибывало и прибывало. Шарлотта слонялась по гостиной, дежурно приветствуя двоюродных, троюродных и еще бог весть сколько «юродных» тетушек и дядюшек, кузенов и кузин, дальних племянников, недоумевая, к чему из года в год собирать такую толпу. Она чувствовала себя неловко, во многом из-за платья — по-дурацки пышного и в оборках, как у четырехлетней. Шарлотта предпочла бы что-нибудь более изысканное. Но приходилось довольствоваться таким. Наряжали ее горничные, потому что мать так и не удосужилась заглянуть к ней до начала вечера.

Денек выдался, в общем, ничего. Утром родители собрали их троих в одной из непарадных гостиных — это означало, что момент будет чисто семейный, без лишней суматохи. Несмотря на это, Джордж вытянулся во фрунт и важно завел руки за спину — ни дать ни взять генерал перед вручением государственной награды. Луи, как обычно, и не думал сдерживать себя: Шарлотте показалось, что он того и гляди пройдет по комнате колесом, так ему не терпелось получить подарки. При взгляде на него мать расплылась в ласковой улыбке. Его первого она заключила в объятия и расцеловала в обе щеки, пожелав счастливого Рождества, ему первому вручила подарок, и даже подхватила его на руки, хотя ей было тяжело. Шарлотта отвернулась, чтобы не видеть этого, обняла отца и получила от него небольшую коробочку. В коробочке оказались чудесные серебряные серьги в виде бабочек, раньше принадлежавшие бабушке. Отец очень ревностно относился к украшениям своей матери — для него они были памятью о ней, и такой жест значил очень много. Джорджу досталась новая настольная игра из серии «Ужас Аркхэма», по которому он буквально сходил с ума последние полгода. И это не считая всего того, что еще ждало их под елкой.

— С Рождеством вас, мои дорогие, — мать обняла и поцеловала каждого из них.

И все равно что-то было не так. Родители были спокойны и как будто радостны, но друг с другом держались странно, словно каждый из них старался не замечать другого. Когда Шарлотта обняла мать, ей показалось, что глаза у нее красные, но, по крайней мере, сегодня от нее не пахло спиртным.

Принцесса незаметно выскочила за дверь, в то время как принц Уэльский объявил «час рождественских игр» и с хохотом повалил на ковер Джорджа. Тут же к ним не преминул присоединиться Луи. Шарлотта засомневалась, не слишком ли она уже взрослая, чтобы играть в кучу-малу, но отец протянул руку и подтащил ее поближе.

Возня с братьями помогла Шарлотте развеяться. Отец очень старался — поиграл с ними в жмурки, «визгучего поросенка», даже показал несколько фокусов. Когда настало время разворачивать остальные подарки, Шарлотта подумала, что будет свинством делать это без матери, и решила позвать ее. Пока отец шутливо боролся на ковре с Джорджем и Луи, Шарлотта тихонько вышла из комнаты и увидела принцессу в конце длинного коридора.

Мать стояла к ней спиной. Шарлотта подошла ближе. Слышно было, как она что-то бормочет сама с собой. Плечи были немного сгорблены, рука прижата к уху.

Она говорила по мобильнику.

— Нет, нет, я не грустная, тебе показалось, — сказала принцесса. Она говорила очень тихо. — Это же Рождество. Приходится из кожи вон лезть, чтобы устроить детям праздник, хотя, Бог свидетель, мне очень трудно. Да, ты прав. Но я не могу, просто не могу испортить им Рождество. Только не сегодня. Я постараюсь вырваться на днях. Не беспокойся, что-нибудь придумаю, солнце. До встречи.

Она нажала «отбой», убрала айфон в карман, обернулась и увидела Шарлотту. На лице у матери появилось выражение точь-в-точь как у Луи, когда его ловили на очередной выходке. Раньше Шарлотта и не замечала, что они с ним так похожи.

Принцесса улыбнулась, немного криво. Шарлотте почему-то было очень неловко. Она смутилась и опустила глаза.

— Почему ты не со всеми?

Шарлотта не знала, что сказать, что сделать. Ей показалось, что мать сейчас закричит на нее, как это случалось в последнее время.

Но принцесса и не думала кричать. Только смотрела на Шарлотту и улыбалась той же тревожной улыбкой.

— А самый главный подарок я тебе не вручила, — сказала она наконец.

Шарлотта подняла голову и вопросительно взглянула на нее.

— Закрой глаза, — велела мать.

Шарлотта повиновалась. Принцесса что-то вложила ей в ладонь. Девочка открыла глаза и, не сдержавшись, ахнула.

— Ой, мама! Ты серьезно?

— Ну конечно.

Это был ее счастливый браслет, прелестная золотая вещица с разноцветными камешками — хризолитом, гранатами, аметистом и цирином. Шарлотте он очень нравился, она часто любовалась им, не в силах отвести глаз. Этот браслет матери подарил ее отец, в тот день, когда она поступила в университет. Принцесса утверждала, что он помогал ей в самых отчаянных ситуациях, и потому носила его, практически не снимая.

— Но ведь это твой счастливый браслет, — напомнила Шарлотта. Она все еще не могла поверить своему счастью. — Как же ты будешь без него?

— Приносил счастье мне, теперь принесет тебе, — сказала мать. — Давай-ка помогу тебе надеть.

Она ловко застегнула браслет на худом запястье девочки.

— Какие тоненькие ручки, — улыбнулась принцесса. — Наверное, у тебя будут самые узкие запястья в семье.

Ее собственные запястья выглядели так, будто вот-вот переломятся от малейшего движения. Шарлотта подумала, что упоминать об этом было бы бестактно, и вместо этого залюбовалась браслетом.

— Носи на радость, золотце.

— Спасибо, мама!

Шарлотта хотела сказать, что очень любит ее. Но вместо этого просто обняла.

— А серьги, которые подарил папа, тебе понравились?

— Да.

— С его стороны это очень серьезно, — заметила принцесса. — Он так дорожит коллекцией своей мамы. Будь аккуратна, не потеряй. Иначе папа этого не переживет.

Под впечатлением от ее подарка Шарлотта совсем забыла о странном разговоре, в котором мать называла кого-то солнцем.

Дальше все пошло своим чередом. До полудня позвонили бабушка и дедушка М — родители матери. Как всегда, желали быть хорошей девочкой и слушаться маму с папой. Можно подумать, большего она не заслуживала. Их не пригласили на рождественский вечер, хотя Шарлотте это всегда казалось не слишком-то правильным. Они, говоря откровенно, не подарок, особенно бабуля Кэрол, но уж точно получше сэра Майкла — дяди Майкла, как он просил себя называть. Дядя Майкл обожал непристойные шутки и не стеснялся изображать происходящие в них события в лицах. Еще он постоянно лез к официанткам и проделывал кое-что такое, отчего у присутствующих лезли глаза на лоб. Мать пыталась вразумлять его, но дядя Майкл только ухмылялся, звал ее запросто «Кэт» и махал рукой на все увещевания.

Или вот леди Беатрис и Евгения — пренеприятнейшие дамы. Разумеется, они получили приглашения в числе первых, и в числе первых же примчались на вечеринку — одетые, как всегда, несуразно, и расточая, как всегда, сладкие улыбки. Шарлотта за всю жизнь не услышала от них ни одного доброго слова в чей бы то ни было адрес. Обе явились с мужьями.

Зато пришла леди Габриэлла и своим появлением придала Шарлотте немного сил. Она улыбнулась девочке и даже изобразила легкий реверанс. Это было приятно. Леди Габриэлла была одна, без сэра Томаса — вот радость-то! — и ее сопровождал на вечеринке принц Уэльский. Шарлотта подумала, что это очень мило с его стороны.

Она жалела, что на празднике не было дяди Гарри. Вот кто всегда умел развлечь и занять малышню, да и вообще поднять настроение любому. С ним даже Шарлотте было весело. Но с тех пор, как он уехал из Англии, о нем больше не говорили. Шарлотта не была уверена, что когда-нибудь еще увидит дядюшку Гарри после тех вещей, которые он наплел всему свету об отце, дедушке Уэльсе и остальных.

После обмена подарками спустились дедушка Уэльс с женой, леди Камиллой, разодетой в пух и прах. Гости почтительно вытянулись и подняли бокалы. Шарлотта наблюдала, как они вдвоем неторопливо идут по залу, о чем-то переговариваясь вполголоса. Дедушка Уэльс показался ей очень усталым; он старался шагать с достоинством, но было видно, что дается ему это нелегко. Вообще-то говоря, он давно уже не был дедушкой Уэльсом, с того дня, как не стало Прабабушки, но все внуки и внучатые племянники продолжали называть его так. Он не возражал. Если честно, он почти никогда ни с чем не спорил, будто ему не хватало на это сил.

Леди Камилла, напротив, вся лучилась энергией. Ее улыбка становилась все шире с каждым новым реверансом, в котором присаживались перед ней приглашенные дамы. Однако надолго осчастливливать семью своим присутствием они с дедушкой Уэльсом явно не собирались. Поздравили всех с Рождеством, выпили по бокалу шампанского и быстро удалились. Почти все из собравшихся не скрывали своего облегчения.

Принцесса Уэльская, с красивой прической и приличествующих случаю украшениях, сияющих так же ослепительно, как и ее улыбка, смеялась и выглядела вполне довольной всем. В какой-то момент Шарлотта начала думать, уж не привиделась ли ей вчерашняя сцена в ее комнате. Мать была такой безмятежной, смешливой и любезной. Даже с леди Габриэллой, которую, как замечала Шарлотта, всегда почему-то недолюбливала. Вечер шел спокойно и по-своему приятно.

Впоследствии Шарлотта поняла: все шло слишком хорошо, чтобы продолжаться в таком же духе.

Принцесса быстро осушала один бокал за другим. Шарлотта знала, к чему это вскоре приведет, и недоумевала, почему не вмешивается отец. Но принц, казалось, меньше всего беспокоился о жене. Он даже не смотрел в ее сторону.

К принцессе то и дело подходил кто-то из гостей, чтобы перекинуться парой слов и похвалить вечеринку. Это было весьма удобно. Шарлотта, улучая момент, стала незаметно переливать содержимое ее бокала дяде Майклу, который пил все без разбора, успел окосеть и не замечал ничего вокруг. На первый раз, обнаружив пустой бокал, мать рассыпалась нервным смешком, на второй нахмурилась, а на третий просто взорвалась и, схватив за шиворот крутившегося поблизости Джорджа, принялась громко отчитывать его, решив, что это он втихомолку угощается ее мартини. Признаться, при виде побагровевшего лица братца Шарлотта не испытала особых угрызений совести: иногда и ему стоит получить по первое число.

Однако ее старания не увенчались успехом. Мать все-таки набралась и, к ужасу Шарлотты, даже не смогла справиться с ужином. На середине какой-то длинной истории, которую со своим итальянским акцентом тянул муж леди Беатрис, она вдруг поперхнулась, положила вилку и, бледная как смерть, поспешила выйти. Взгляды всех сидевших за столом были обращены на нее. Шарлотта уставилась в тарелку. Ее щеки горели огнем. И это ее мать! Которую все привыкли видеть подтянутой, уверенной, красивой, которой восхищалось столько народу. Хуже и быть не может.

С некоторым усилием беседа за столом возобновилась. К отцу, сидевшему с каменным лицом, наклонилась леди Габриэла. До Шарлотты донесся ее шепот:

— Может, ей помочь?

— Как-нибудь справится, — принц Уэльский брезгливо скривился.

Все старались вести себя как ни в чем не бывало, хотя леди Беатрис незамедлительно принялась ядовито перешептываться с леди Евгенией. Луи, конечно, залил всю скатерть кока-колой, к восторгу сидевшей рядом с ним малышни. Джордж с важным видом поправлял бабочку и то и дело закатывал глаза, всем своим видом показывая, что находиться среди других детей ниже его достоинства. В двенадцать часов все стали целоваться. Отец поцеловал Шарлотту и мальчиков, потом леди Габриэллу, потом Беатрис с Евгенией, потом других кузин и родственниц — и так по кругу. Шарлотту быстро мазнули по щеке Джордж и Луи, и вдруг появился дядя Майкл, багровый и пьяный в стельку. Шарлотта поспешно отвернулась от него и принялась проглатывать тарталетки с черной икрой. Икра была противная, но она старалась не обращать на это внимания и запихнула в себя не меньше дюжины. К счастью, дядя Майкл быстро переключился с нее на мужа леди Беатрис и влепил ему поцелуй прямо в губы! Бедняга хотел отпрянуть, но хватка у дяди Майкла была железная. Похоже, он совсем перестал понимать, что происходит. Кое-кто смеялся. Джордж, вытаращив глаза, отвернулся, будто его тошнило. В кои-то веки Шарлотта была с ним полностью согласна.

— Фейерверк! — объявил принц Уэльский, когда все наконец перецеловались.

Гости поспешили на улицу, а Шарлотта, до смерти устав от суеты и шума, крадучись сошла вниз, на кухню, чтобы выпить воды и немного посидеть в тишине. Однако стоило ей переступить порог, как сердце заколотилось. В темной кухне кто-то сидел. Она негромко вскрикнула.

— Тише, Лотти. Это я, — устало донеслось из темноты.

Встав на цыпочки, Шарлотта принялась шарить ладонью по стене. Загорелся свет.

— Что ты здесь делаешь?

Принцесса, часто моргая, смотрела прямо на Шарлотту. Глаза у нее были красные, а лицо по-прежнему белее молока.

— Ради бога, выключи свет.

— Тебе, наверное, лучше лечь в постель.

Она не ответила. Шарлотта на ощупь подошла к холодильнику и достала из него бутыль с минеральной водой.

— Хочешь водички?

— Я и так уже выпила целую цистерну, — ответила мать. Действительно, рядом с ее стулом валялось несколько пластиковых бутылок. — Где все?

— Пошли смотреть фейерверк.

Принцесса помолчала, наблюдая, как Шарлотта наливает воду в стакан.

— Я вела себя по-свински за ужином, да? — проговорила она в темноту. — Прости, милая, я не хотела тебя пугать.

На мгновение Шарлотте показалось, что вернулась прежняя мать — та, с которой она могла поделиться всем и обсудить любой вопрос, которая всегда находила нужное слово, чтобы утешить и подбодрить.

Но лишь на одно мгновение.

— Я совсем не испугалась, — сказала Шарлотта. Ей действительно не было страшно. Ей было очень стыдно.

— В любом случае, зрелище не из приятных, — вздохнула принцесса и опустила голову на руки.

Ее голос звучал глухо. Шарлотта поперхнулась водой. Кажется, мать плакала.

— Лотти, я попала в беду, — сказала она. — И не знаю, что делать.

— Ты рассказала папе? — Шарлотта села рядом с ней.

— О боже. Конечно, нет.

— Но почему?

— Я же не сумасшедшая!

— Папа наверняка знает, что делать, и поможет тебе.

— Ты так считаешь? — спросила принцесса с неожиданной язвительностью. — О, да, он и в самом деле знает, как лучше! Всегда и во всем! С тем же успехом я могу сразу пойти и утопиться в Темзе. Хорош совет, нечего сказать!

— Тогда делай, что хочешь, — выпалила Шарлотта и поспешила наверх. Ее душила обида. Всякому терпению есть предел. С нее хватит! Пусть Ее Высочество теперь сидит там в темноте одна и злится, сколько душе угодно.

К счастью, эта безумная вечеринка подходила к концу. Все разбредались по своим комнатам. Джорджа и Луи она не видела, наверное, братцы смотрели уже десятый сон. Хорошо, что они не наткнулись на мать там, в кухне, пронеслось в голове.

Шарлотта быстро поднялась к себе. Попробовала уснуть, но сон не шел. В желудке как-то странно свербило. Она решила отправиться в ванную.

— Чертова икра, — пробормотала Шарлотта.

Вообще-то она не позволяла себе выражаться, давным-давно усвоив Прабабушкин урок: базарная ругать — удел простолюдинов. От Прабабушки никто и никогда не слышал плохих слов — даже когда во время тура по Содружеству прямо перед ней с Прадедушкой взбесился слон и принялся крушить все на своем пути. Должно быть, она была права, хотя сам Прадедушка частенько использовал неприличные фразы, и отец, бывало, тоже, даже мать, особенно в последнее время. Все-таки о какой беде она говорила? И почему держит все втайне? Что такого могло с ней случиться, что об этом нельзя знать даже отцу?

Шарлотта безуспешно пыталась найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, пока брела по темным коридорам. Повсюду было тихо.

Кроме спальни родителей. Там было шумно. Шарлотта замерла на месте. Кажется, это была ОЧЕНЬ КРУПНАЯ ССОРА.

Мать вопила пронзительно и истерично, на такой высокой ноте, что невозможно было разобрать слов. Но, к сожалению, Шарлотта отчетливо разбирала все, что кричал в ответ отец. Она изумленно вытаращила глаза — это были по-настоящему плохие слова. Те слова, которые звучат в фильмах с возрастным цензом. И произносил их ее отец! Что-то со звоном разбилось у них за дверью. Отец кричал, что сотрет мать в порошок. Именно так!

Шарлотта, развернувшись, убежала к себе в комнату. Там ее вырвало прямо на ковер. Теперь-то она знала, что будет ненавидеть Рождество всю оставшуюся жизнь.