Малыш и Карлсон (джен)

Запустив свой летательный аппарат во дворе, он убедился, что нехитрый механизм функционирует как надо, он вышел за ворота на выезд с фермы.

В этот раз запуск удался особенно хорошо: лёгкий вертолетик взмыл высоко вверх, до самых верхушек сосен. И там проказник-ветер, почти неощутимый у земли среди деревьев, толкнул игрушку в сторону. Крохотный аппарат застучал лопастями по засохшим веточкам и замер среди сучьев, накрепко застряв на высоте добрых семи метров. Малыш с надеждой постоял еще немного, задрав вверх голову, ожидая, что его вертолет свалится обратно, но нет — чуда не случилось: игрушка продолжала висеть среди ветвей засохшего дерева.

Он принялся швырять камни и палки, но сучья, растущие ниже, не давали возможности сбить игрушку, а более тяжелые камни он попросту не мог забросить на такую высоту. Малыша начала разбирать злость. "Вот купит папа бензопилу — спилит это дерево ко всем чертям!" — сердито думал он про себя, возвращаясь в дом с одинокой запускалкой в руке. Но тут ему пришло в голову, что папа ничего не знает о застрявшем вертолетике и не будет торопиться с покупкой. Да и вообще, возможно, вернется уставшим, и ему будет не до игрушек. Поразмыслив, Малыш решил, что раз уж он стал совсем взрослым, пора учиться разбираться с проблемами самостоятельно. Даже если ничего не получится, отец сразу увидит, что его сын хотя бы попытался. Из книг, что читала ему мать, он знал, что деревья рубят топорами специальные люди, которые так и называются: лесорубы. И значит, вполне можно обойтись и одним топором, тем более, что он уже видел подходящий среди инструментов, и знал, где он лежит.

Топор был тяжел, в самый раз для такого огромного дерева, думал Малыш, возвращаясь к месту авиакатастрофы. Он поплевал на руки, так как во всех его любимых сказках так поступали все дровосеки, взялся за топорище и со всего размаху ударил лезвием по комлю дерева. Сухая сосна глухо задрожала, и топор отскочил от нее, едва не вылетев из рук. Часть сухой коры отвалилась, обнажив старое черное дерево с крохотной, жалко выглядящей зарубкой. "Терпение и труд, терпение и труд!" — сказал сам себе Малыш и принялся рубить дальше.

Попадать в одно и то же место оказалось на удивление тяжело. Малыш истюкал весь ствол и до такой степени устал, что едва мог удержать топор после удара, а врубился в ствол чуть больше, чем на толщину пальца. Естественно, проклятая сосна и не думала падать, а вертолетик так и продолжал висеть.

— День добрый, малыш! — раздался сзади бодрый голос, и не ожидавший этого Малыш испуганно обернулся.

На ветке поваленного дерева сидел маленький коренастый человечек. Был он ростом с самого Малыша, но намного более плотный, кряжистый, несколько даже толстый, с крупными короткими руками и ногами, большой круглой головой на крепкой короткой шее. Волосы его, жесткие словно щетина, торчали во все стороны. Одежда на нем в точности повторяла ту, в которую был наряжен мальчик на рисунке из пропавшей книжки: штаны и рубаха с несколькими пуговицами, которая непонятно как еще не разошлась на нем. Даже башмаки выглядели так же, как на рисунке: на них не было видно ни застежек, ни шнурков, ни швов, словно они были сделаны из единого куска кожи.

Человечек был малорослый, но пропорции тела не были ни взрослыми, ни детскими. Лицо его, широкое, крупное, грубовато-простецкое, с маленькими, глубоко посаженными глазками, не проходило на детское, но при этом было гладким и розовым, словно нарисованное, без малейших признаков морщин и щетины. Малыш таращился на незнакомца и тщетно пытался понять, кто перед ним, ребенок или взрослый, и как к нему обращаться.

— А-а-а... А как ты догадался, что меня зовут Малыш? — наконец спросил он.

— Я подумал, что для этого топора ты немного маловат, — весело ответил человечек. — А тебя в самом деле зовут Малыш?

— Вообще-то меня зовут Сванте, — ответил Малыш, слегка обидевшись на такое заявление. Он считал, что с топором худо-бедно справлялся. — Сванте Свантесон. Я живу в этом доме. Мой папа купил его.

И он вопросительно уставился на незнакомца.

— О! — воскликнул человечек, словно и не заметив его взгляда. — У дома появился хозяин! А ты, стало быть, сын хозяина, малыш Свантесон! А можно спросить, что за человек твой отец? Не священник ли часом?

— Нет! — рассмеялся Малыш. — Что ты! Он... специалист... Работает в филиалах.

— Не знаю, что такое филиалы, но, должно быть, это что-то хорошее, — довольно произнес человечек, — а иначе как бы твой отец смог купить ферму?

Кажется, намеков его новый собеседник не понимал, и Малыш решил действовать напрямик:

— А тебя как зовут?

— То... То есть, Карл...сон. Карл Карлсон, вот как меня зовут⁽¹⁾. Скажи, а твоему отцу случайно не нужна помощь по хозяйству? Ну вот, к примеру, с рубкой и корчевкой леса, уходом за лошадьми и коровами? Я всё это могу.

— У нас нет лошадей и коров, — ответил Малыш. — А сколько тебе лет? Мне вот, к примеру, девять, и я уже почти взрослый.

На самом деле, он порядком приврал, потому что девяти ему еще не было, но он решил выдать себя за кого-нибудь постарше. Ведь неизвестно, сколько лет было его собеседнику.

— Девять лет — солидный возраст, — серьезно ответил человечек, — можно говорить, как взрослые мужчины. Ты уж не обижайся, что я говорю тебе "малыш", малыш Свантесон. Ведь есть ещё один Свантесон, твой отец, а если я буду звать его "старик Свантесон", он, пожалуй, и обидится, как считаешь? Мне тоже порядком лет. Я — мужчина в самом расцвете сил.

— А в каком возрасте бывает этот расцвет сил? — поинтересовался Малыш.

— В любом, — отмахнулся назвавшийся Карлсоном. — Ну, коровы и лошади — это пустяки, дело наживное...

— Ты пришёл из села? Ты живёшь тут? Кто твои мама и папа? — Малыш понял, что его новый приятель отвечает только на прямо заданные вопросы, а болтает совсем не по делу и решил разузнать как можно больше.

Эти вопросы, на взгляд Малыша, ничуть не отличались от предыдущих, но, кажется, огорчили Карлсона, потому что тот внезапно понурился и вздохнул с самым несчастным видом.

— У меня теперь нет дома, — уныло сказал он, — и жить мне, стало быть, негде. Мама моя... мумия. Это я точно помню. А папа... Думаю, гном⁽²⁾.

— Ты не очень-то похож на мумию, — скептически сказал Малыш, хотя ему стало жаль бездомного человечка.

— А на гнома? — тут же спросил Карлсон.

— Похож, — признал Малыш, — но не совсем.

— Ну конечно, не совсем, — перебил его Карлсон, — ведь у меня мама — мумия.

— Что-то я не слышал, чтобы поблизости жили гномы и мумии, — сомнения всё ещё не оставляли Малыша, и он начал подозревать, что этот самый Карлсон, возможно, просто дурачит его.

— А я и не отсюда, — охотно пояснил Карлсон, — я долго летел, летел, пока не прилетел в эти края.

— И на чём же ты прилетел? — продолжал допытываться Малыш, все больше и больше уверяясь в своем предположении, ведь ничего похожего на аэродром в такой глуши и быть не могло.

Карлсон посмотрел на верхушку сухой сосны, где висел вертолетик.

— А вот на такой вот штуке.

— На вертолёте? — неверяще переспросил Малыш. — Настоящие вертолеты огромные! И где же твой, в таком случае?

— А у меня — маленький вертолёт, — заявил Карлсон.

— Ну уж это ты врёшь! — рассмеялся Малыш. — Ведь в настоящем вертолете должен быть еще мотор и пуск!

— А как выглядят эти самые мотор и пуск? — спросил Карлсон, хитро прищурившись. — Быть может, у моего вертолета как раз есть такие.

— Ну... — степенно начал Малыш, перестав смеяться, потому как, по правде говоря, и сам толком не был уверен. — Мотор — он рычит. Примерно как автомобиль...

— Это эти ваши железные телеги, которые ездят сами по себе, да? — перебил его Карлсон.

— Да, — кивнул Малыш, — а пуск... Это такая кнопка, которую надо нажать, чтобы мотор заработал. Она обычно красная. Или чёрная, — тут он сам засомневался, потому что на генераторе, что показывал ему отец, были обе эти кнопки.

— А на что похожи эти кнопки? — снова перебил его Карлсон.

— Это что-то вроде пуговиц, — ответил Малыш. — Ты что, никогда не видел кнопок?

— Что значит — не видел? — обиженно сказал Карлсон. — А это, по-твоему, что?

И он указал на свой объемный живот, на котором и впрямь красовались две большие круглые пуговицы, одна черная, другая красная. Странно, но Малыш не помнил, чтобы эти пуговицы были там до этого.

— А вот и мой вертолёт! — гордо заявил Карлсон, повернувшись к Малышу задом.

На спине его и впрямь оказался пропеллер, точь в точь такой же, как и на игрушечном вертолетике Малыша. Но тут сложно было сказать, был ли пропеллер у него за спиной всё это время или нет, потому что до этого Карлсон сидел к нему лицом.

— И ты хочешь сказать, что это пуск? — недоверчиво спросил Малыш, указывая пальцем на разноцветные пуговицы.

— Жми! — выпятил живот Карлсон.

— На какую?! — в Малыше проснулся азарт.

— На любую! — заявил Карлсон.

Малыш выбрал красную. Пуговица нажалась ровно так, как нажимается пуговица на чьем-либо животе, то есть почти никак. Но тут откуда-то со спины раздался звук мотора, лопасти пропеллера завращались, и Карлсон взмыл в воздух. Малыш в восхищении проследил, как его новый друг сделал пару виражей над дорогой и снова приземлился рядом с ним.

— И что ты теперь скажешь, малыш Свантесон? — с усмешкой произнес он. — Врет ли тебе твой друг Карлсон?

Доказательства были более чем убедительными, надо было это признать.

— Я даже не знал, что вертолёты могут быть такими маленькими, что их можно носить на спине, — признал Малыш.

— Потому что этот сделан самым лучшим в мире мастером моторов, — пояснил довольный Карлсон.

— И кто он? — тут же спросил Малыш.

— Карлсон, конечно, — ответил Карлсон и укоризненно взглянул на Малыша. — Такой большой и взрослый мужчина, как ты, мог бы и сам догадаться.

— Послушай, Калле⁽³⁾... — начал Малыш, (Карлсон укоризненно покачал головой), — то есть, Карлсон (Карлсон улыбнулся и важно кивнул). А ты не мог бы помочь мне достать мой вертолетик?

— Вот и нашлась работёнка для Карлсона! — воскликнул Карлсон и тут же с тихим рокотом двигателя взлетел к верхушке дерева. Что было странным, так это то, что теперь ему не понадобились кнопки-пуговицы для пуска. Кажется, он вообще о них забыл.

— Обычно работников кормят до того, как дают работу, — заметил он, вернувшись и протягивая игрушку, — но чего не сделаешь для хорошего человека.

— Так ты голоден! — воскликнул Малыш, запоздало сообразив, что если у человека нет дома, то и кухни, стало быть, тоже нет, а значит, и есть ему негде и нечего. — У меня, правда, есть только овсяная каша, но может...

— Каша?! — оживился Карлсон. — Это подходяще. Я уже много лет ничего не ел, особенно каши. А есть ли у тебя к ней масло?

— У нас в холодильнике полно масла! — заявил Малыш, решив, что нового друга и в самом деле следует покормить, раз уж он это заработал честным трудом. — Пошли.

Они направились к дому. Взбежав на крыльцо как был, с топором в руках, довольный Малыш заскочил в распахнутую дверь, но Карлсон замер на пороге.

— Я не могу вот так просто войти в дом, — грустно пояснил он. — Хозяевам следует пригласить меня.

— А мое приглашение считается? — удивленно спросил Малыш, хотя он считал, что распахнутая дверь уже сама по себе приглашение.

— Это легко проверить, — сказал Карлсон. — Пригласи меня, и мы посмотрим.

— Тогда заходи.

— Нет, — заупрямился Карлсон. — Скажи как положено. Пригласи войти в этот дом для еды и работы.

Малыш так и сделал, хотя звучало это, на его взгляд, странно. Карлсон робко переступил порог, а затем издал радостный вопль и принялся прыгать по полу

— Эгегей! — кричал он. — Получилось! Получилось! Верно, ты и в самом деле хозяин этого дома, малыш Свантесон! Ты об этом не пожалеешь, уж поверь! Кто самый лучший в мире работник, а?

Это, конечно же, оказался сам Карлсон. Малыш окончательно уверился в том, что Карлсон не мог быть взрослым — уж слишком шумно и хвастливо тот себя вел.

Они прошли на кухню, которая привела нового друга в полный восторг. Карлсон сразу заявил, что не ел уже много лет и съест столько, сколько хозяевам не жалко. Малыш вовсе не желал прослыть жадиной, да и овсяную кашу не любил, а потому положил себе совсем немного, а остальное вытряхнул в огромную хрустальную салатницу, которая сильно понравилась гостю. Затем он пошел за маслом. Вид открытого холодильника неожиданно напугал гостя до паники, и Малышу стоило некоторых трудов успокоить его. В конце концов Карлсон осторожно приблизился к открытой дверке и заглянул внутрь, не доходя впрочем до страшного холодильника пары шагов.

— Ты что, никогда не видел холодильник? — удивился Малыш.

— Я не люблю железные коробки, — мрачно сказал Карлсон. — И чем вас не устраивал обычный погреб?

— Холодильник удобнее, — пояснил Малыш, — не надо никуда ходить, продукты в нем не портятся, мясо не пропадает.

Путаные объяснения Малыша убедили Карлсона в несомненной пользе "холодного ящика", но подойти к нему поближе он наотрез отказался.

Наверное, он и впрямь не ел много лет, подумал Малыш, потому что в кашу отправился огромный кусок масла, в ход пошла самая большая ложка, та, которой раскладывают салаты, и Карлсон опустошил салатницу каши в мгновение ока. Малыш никогда не видел, чтобы кто-то ел с такой скоростью и жадностью.

Расправившись с кашей — причем вышло как-то так, что и ложка, и салатница оказались абсолютно чистыми — Карлсон отодвинул посуду в сторону.

— Эгегей, малыш Свантесон, какая работа у нас на сегодня? Ты, кажется, хотел валить и корчевать лес?

— Папа собирался купить пилу с мотором и спилить старое дерево, — пояснил Малыш, — чтобы оно не рухнуло на проезд, как то, на котором ты сидел.

— К чему нам ждать какой-то непонятной пилы? — удивился Карлсон, схватил топор и ринулся во двор. Малыш отправился следом.

Он никогда не видел, как валят и корчуют лес, а вот его новый приятель, видимо, знал в этом толк. Дерево, которое Малыш едва надрубил, затратив столько сил, Карлсон свалил с пары ударов, и оно с ужасающим треском рухнуло поперек дорожки к дому.

— Это пустяки, дело житейское!⁽⁴⁾ — весело заявил он, заметив, как испугался Малыш, видя такие разрушения. С этими словами он обхватил ствол руками и с лёгкостью поволок его в лес безо всякой лебёдки.

— Потом, если вам нужны будут дрова, — заявил он, вернувшись, — можно будет разобраться с ним, а пока пусть там полежит.

И он тотчас уволок и второе дерево, лежавшее на обочине. Затем наступил черед пней, которые Карлсон с той же лёгкостью выворотил из земли голыми руками и также уволок куда-то в кусты. Малыш, конечно, хотел ему хоть в чём-то помочь, но совершенно не представлял, как это сделать: Карлсон, кажется, был невероятно силен и проворен, и в помощи не нуждался.

— Ну как, малыш Свантесон? — заявил он, расправившись с деревьями. — В своей жизни я вырубил и выкорчевал столько деревьев, что их бы хватило на целый лес! Угадай, кто лучший в мире вальщик леса?

— Конечно, ты, Карлсон! — искренне ответил Малыш.

— А нет ли у тебя для меня еще какой-нибудь работы? — поинтересовался Карлсон.

— Давай подождем, что скажет папа, когда вернётся, — предложил Малыш, — мне он говорил только про эти деревья.

— Папа? — переспросил Карлсон, разом потеряв свой боевой настрой и даже как-то сжавшись. — А ну как осерчает на меня твой папа? Ну, знаешь, будет кричать, рисовать на дверях мелом, сыпать повсюду соль и прочее. Может, не будем ему пока ничего говорить? Ты просто разузнаешь у него, что ему нужно, а я потом всё сделаю. А ты будешь угощать меня кашей время от времени. Мне ведь многого не надо — тарелку каши раз-другой в неделю да уголок на чердаке. Меня никто и не увидит.

— Разве люди живут на чердаке? — удивился Малыш. — У нас он холодный и маленький. И там совершенно нет ни кровати, ни стульев, ни шкафов. Там даже окон нет!

— Об этом не волнуйся, — успокоил его Карлсон. — Мне достаточно клочка сена и совсем крохотного уголка. Ты даже не сможешь найти мое жилище, хоть обойдешь весь чердак на четыре раза. Угадай, кто лучший в мире прятальщик?

— Ты, Карлсон! — рассмеялся Малыш.

1) на древневерхненемецком слово "карл" обозначало свободного мужчину, поэтому имя, образованное от этого простого и нужного слова, быстро стало широко распространенным по всей германской части Европы

Вернуться к тексту

2) Еанонные слова канонного Карлсона — он и в самом деле сказал Малышу именно это

Вернуться к тексту

3) краткая и панибратская форма имени Карл

Вернуться к тексту

4) Конечно, на самом деле он говорит: "Det är en världslig sak", но кому какая разница?

Вернуться к тексту