Хроники IT-магов (джен)

Чёрной нитью вилось безмолвие. Вперёд и вверх, назад, вовнутрь, к звёздам, во тьму эреба завлекало нить, и странные, бесформенные фигуры сопровождали её. Сокрушающий, подобно ревущему водопаду, поток. Тьма. Пустота. Забвение. Сон. Что есть, что было, чего нет? Нет кванта.

Кванта.

— Нет времени! Рассекай, круши, изничтожь ползучую погань! — голос донёсся изнутри, плавно обретая образ пурпурного воина.

Он проснулся. Тьмы алтаря не было, вместо него с неба бил ослепляющий свет, играющий золотом высокой травы. Порывы сухого ветра жгли лицо, несли пыль и гомон сражения. Он обнаружил себя в седле, надетом на чёрного скакуна, гневно топчущего землю. Каждый удар копыта сопровождался звоном металла и громким дыханием зверя. Ретивый с шумом подскакивал, будто сбрасывая несчастного наездника. Пытаясь удержаться, он схватился за чёрную лоснящуюся гриву. Внезапно холодные, жёсткие волокна порезали пальцы — те разжались, и наездник свалился на землю.

— Флопс! — донесся из травы суровый голос. В ответ прозвучало реверберирующее ржание.

— Он в порядке! — крикнула высунувшаяся из высокой растительности голова в капюшоне. — Ты в порядке? — спросил человек, повернувшись к упавшему.

Тот хотел кивнуть головой, однако заметил на земле нечто — обогнув топчущегося на месте скакуна, к нему стремительно приближалась блистающая золотом лента — таких же яростно топтал скакун. Внезапно чародей метнул в змея зелёную искру. Вторую. Третью. Разряды лишь с треском поднимали пыль, но чистейший золотой блик лишь приближался и, казалось, становился всё шире и протяжённее. Подползши достаточно близко, змея — нет, уже маленькая армия змей раскрыла пасти и, издавая премерзкое шипение и сверкая чёрными бусинами глаз, по одной взмыла в воздух в злобном прыжке — прыжке, на который способны только ползучие гады.

Он, испугавшись, закрыл лицо руками и ждал нападения, однако его не последовало ни через секунду, ни через пять, ни через десять.

— Мужайся, заблудший, ибо тьма настигнет тебя чёрной тенью, — холодно произнёс чародей, — но не теперь, — продолжил он с нажимом в голосе, — не теперь!

Он опустил руки. Чародей стоял, крепко сжимая жезл одной рукой и напряжённо двигая второй. Шипя и извиваясь, змеи висели в воздухе, окруженные облаком зелёного тумана, выходящим их наконечника жезла.

— Откуда они? — вставая, спросил он.

— Увы, речью они, — медленно отвечал чародей, копаясь в многочисленных карманах, — ага! — юноша извлёк склянку, в которой мерцал крошечный алый огонёк. — Речью они не владеют!

Улыбнувшись, маг пальцем откинул крышку пузырька, и огонёк начал подниматься в воздух, быстро достигнув тучи. Бросок. Переливающийся золотом змей поглотил сияющую точку, вновь зависнув в воздухе. Облако наполнилось оглушительным шипением и затрепетало — ещё один сияющий золотом гад яростно вцепился в хвост первого. Завязалась схватка. Укус, шипение, укус, шипение — полные гнева змеи нападали друг на друга, вгрызаясь, разрывая и съедая, однако безжизненных тел не было — каждая уничтоженная рептилия обращалась золотым облачком и исчезала.

— Так вот, — продолжил чародей, — сей змий златой — не просто змий, то яростный Лафон, бесстрашен и бессчетен он, и по сему, увы, непобедим! — продекларировал юноша, переведя дыхание. — Право, не имею страсти к поэзии, но сейчас, она, кажется, уместна.

— Ла-фон?

— Лафон! — заключил чародей, взмахнув рукой, после чего зелёное облако резко сжалось, окутывая лишь одну змею — последнюю выжившую. — С незапамятных времён ползает он по миру, сея тьму. Мне рассказывали о нём, как о страже артефактов, что чернее мрака ночи, — Драух'ир медленно провёл рукой по воздуху, и облако медленно поплыло к юноше, пока, наконец, не застыло прямо перед ним.

— Маловат как-то для великого и непобедимого, — задумчиво произнёс он, глазами следуя за зелёным облаком.

— Размер значения не имеет — даже мельчайшие баги могут принести неисчислимые беды, — наклонив голову, сказал чародей в землю, вновь обыскивая свои карманы.

— Баги?

— Но тут ты, кажется, прав, — изрёк Драух'ир, достав из кармана маленький окуляр в оправе из чёрного дерева и приложив его к глазу, после чего начал всматриваться в змея, извивающегося в зелёном тумане. — Чаяния мои подтвердились, — он вздохнул, — это лишь одна его голова — малая часть, неглубокий клон, разведчик, — змей, изогнувшись, яростно зашипел на юношу — из пасти выглянули два узких, как игла, зуба, испустивших две тонкие зловонные струи, однако те остались висеть в воздухе, — погляди, он ведь меня слышит! Гневу его нет предела, значится, прав я. И, кажется мне, понял я причину, по которой не мог я навредить сему чудищу.

Заблудший стоял, не двигаясь. Взор его был обращён на змея — в этой бьющейся ярости он внезапно для себя открыл какую-то красоту. Сделанный из чистого золота, неподвластный почти ничему — воистину, чудесный зверь. Мысли всё сильнее влекли его, он сделал шаг, затем другой, приближаясь к облаку, что сдерживало блестящего золотом создания. Раздалось ржание. Драух'ир резко вздёрнул голову, не глядя кинул окуляр в один из множества карманов. Мигом ранее завороженный будто бы проснулся.

— Флопс!

— Что там?! — донесся негодующий голос рыцаря.

Коня не было поблизости. "Видать, отошёл, пока мы замешкались", — мелькнуло в голове юного чародея. Второпях он щёлкнул пальцами, после чего облако сжалось ещё сильнее, змей инстинктивно свернулся кольцами — теперь облако больше походило на зелёную, залитую дымом склянку, повисшую в воздухе. Драух'ир исчез в высокой траве. Воздух прорезал свист.

Он оцепенел. Взглянул на змея, всё ещё находящегося в воздухе, затем перевёл взгляд в траву. "Наверное, мне стоит идти за ним", — тихо произнёс внутренний голос: "но он оставил змея тут", — возражение прозвучало более уверенно. Трава вдруг зашуршала, послышалось шипение. Вопрос был решён — раздвигая руками жесткие побеги, он стремительно последовал туда, откуда донеслось ржание.

Через пару минут показался вороной скакун. Впервые заблудший мог разглядеть его — конь был высок и изящен, на чёрном, как оникс, теле играли блики солнца. Однако он почувствовал что-то неладное — животное будто состояло из стальных пластин, тончайшим образом подогнанных друг к другу. Сверкающие ноги были будто полыми, и местами в них проглядывались миниатюрные рычаги и пружины. Снизу туловище было открыто, из него виднелось красное свечение, разливающееся по всему телу железного скакуна и сияющее особенно ярко на местах стыков пластин. Вдобавок, вокруг мощной металлической шеи блестящей лентой вилась змея, пытавшаяся впиться зубами в рысака, отчего тот вставал на дыбы и мотал головой. Зрелище было, по меньшей мере, необычное.

Щелчок — и зеленая склянка оказалась возле морды скакуна, быстро вращаясь вокруг своей оси. С шипением ползучий гад оторвался от могучей стальной шеи и, будто притянутый, оказался рядом с собратом. Миг — и в банке вновь остался лишь один. Сосуд медленно подплыл к руке чародея. В другой же лежал мерцающий зелеными искрами кинжал.

— Лови! — усталым голосом произнес чародей, после чего в заблудшего полетел клинок, на котором внезапно материализовались ножны.

Опешив, он отступил, но неловким движением руки поймал нож. Тот соскользнул и полетел вниз, однако был подхвачен другой рукой.

— Держу — с облегчением произнес он.

— Чудно! — чародей снова щёлкнул пальцами, после чего парящая в воздухе склянка сжалась в диск и тотчас испарилась, — Одолеть напрямую их сложно, поэтому проще переместить с глаз долой. Этот экземпляр улетел во-он туда, — чародей указал рукой в даль.

— Но он же вернётся...

— Несомненно! По сему, я дал тебе это, — юноша подошёл и постучал пальцем по кинжалу, — рази им гада, и тот отправится в далёкие дали.

— А... — начал он, кивнув в сторону скакуна.

— Ах, это, — вздохнул чародей, — сущие мелочи, — маг свистнул, и из травы вышел поразительной белизны волк, направившийся к юноше, — мой друг, — пояснил Драух'ир, почесав его за ухом. — Стереги, хорошо? Стереги!

Последняя фраза была адресована волку. Тот ничего не ответил, но глаза его излучали такое благоразумие, что сомнений не осталось — хищник всё понял.

— А теперь, друг мой, бежим, — выпалил юноша и скрылся в траве.

Волк проводил взглядом мага, после чего посмотрел прямо в лицо заблудшему. Их взгляды пересеклись. Глаза звери были необыкновенными — подобно двум солнцам, заходящим за горизонт, светились они и будто прожигали всё, на что смотрели. Он нервно сглотнул и, вновь раздвинув высокие стебли, вошёл в траву. Волк закрыл глаза и, вслушиваясь в каждое колебание воздуха и земли, лёг.

Сверкая пурпурными доспехами, воин решительно отражал удары орд змей, волнами обрушивающимися на него. В одной его руке был длинный обоюдоострый меч с отделанной орнаментом гардой и большим аметистом, украшающим кончик рукояти, в другой — огромный щит, на поверхности которого было начертано множество рунических символов. Взмах — и целая сотня отрубленных голов взмывала в воздух, однако ни одна из них не долетала до земли — обуенные золотым светом части восстанавливались, и разрезанная надвое змея превращалась в двух. Очередная золотая волна нахлынула на воина, накрыв и практически прижав его к земле. Прикрывшись щитом, не дающим гадам подобраться к шлему, рыцарь выставил меч острием вперед и, прорычав что-то, нанёс колющий удар прямо в золотую массу. Яркая вспышка озарила степь, и змеиную рать откинуло в сторону.

Двое юношей вышли из травы и оказались за спиной воина. Тот обернулся и вновь прорычал что-то.

— Простите, сир, я с трудом поборол сотню этих...

— Поборол? — удивлённо произнёс воин. — Как? Их не сразить ни мечом, ни молнией!

— Да, сир, и я, кажется, узрел причину сего, — юноша сделал паузу, чтобы взмахом жезла остановить несколько летящих в него змей, — у них есть плоть, но нет руаха, и они отчаянно стремятся поглотить любой!

Золотая волна с шипением поднялась за спиной воинов. Трое встали спиной к спине. Подав особый знак, закованный в латы рыцарь передал меч чародею, тот быстро взвесил его в руке и принялся нашептывать что-то, заговаривая клинок. По щелчку в руках тяжелого воина возник крошечный квадрат, который бы легко уместился на одном пальце. В следующий миг квадрат будто начал раскладываться, словно согнутый лист бумаги, принимающий изначальную форму, и вот в руке рыцаря сверкнуло трёхметровое копьё с длинным конусообразным наконечником и небольшой рукоятью.

Битва внезапно вскипела. Свист, стук и звон металла наполнили степь — юный чародей орудовал мечом, с каждым взмахом перемещая орду змей, железный витязь сокрушал гадов копьём и щитом, а он разил бессчетных чудищ кинжалом. Движения его были поначалу медленными, однако с каждым взмахом он ощущал, как что-то движет им, будто бы руки сами знали, что делать с лезвием и острием, как держать стойку и уклоняться. В очередной раз заблудший рассёк воздух, и змей исчез в зеленой дымке, однако тотчас же прямо над клинком пролетел ещё один. Внезапно для себя он сделал резкое движение и поймал змея, который вот-вот бы впился в шею мага. Тот повернул голову и удивлённо поднял бровь.

— Недурно, — оторопев, произнес чародей, — а теперь сгинь! — рептилия вдруг исчезла.

— Так что ты сделал с этими тварями?! — раздраженно продолжил прерванный разговор рыцарь.

— Скормил им один из тех блуждающих огоньков, а дальше они сами пожрали друг друга — остался лишь один, а того я забросил подальше в пустоши.

— Хм, — задумался рыцарь, — это явно не решение.

— Решение, сир, но временное.

— Жаль только, что эти гады — вечные! Когда же они, хмарь их раздери, перестанут преумножаться!

— Не менее тридцати тысяч голов должны мы отсечь, чтобы Лафон отстал! Но, боюсь, сир, — чародей сделал паузу, чтобы отдышаться, — не по силам нам сей подвиг.

— Вестимо, не можем мы рубить их так долго! — воин с силой ударил о землю щитом, от чего группа змей, ползущих по нему, отлетела, — быть может, хотя бы запретим им удваиваться, коли не можем одолеть?

— Запретить? — чародей затих, и, опустив взгляд, задумался.

Он едва ли мог понять диалог мага и рыцаря — он видел лишь армию золотых змей, что пытается раздавить и съесть его, однако, не переставая при этом обдумывать всё, что приключилось с ним за короткий срок — каждое слово, каждое движение, каждую деталь пейзажа. Заблудший будто пребывал в пустоте, и каждый новый образ отпечатывался в его памяти в мельчайших подробностях. "Джаганнар. Лафон. Флопс" — говорил он про себя, — "змий златой, бессчетный змей. Бессчетный. Должно быть, головы его не сосчитать. Да, это имеет смысл. Но голова", — он отвлекся, чтобы воткнуть клинок в живот очередному гаду. Бравый рыцарь и юный чародей продолжали сражаться, но безмолвствовали. "Голова, голова, голова. Разведчик, неглубокий клон. Клон. Клон. Мрак побери, клон!" — он отчаянно обыскивал каждый уголок разума, чтобы осознать значение последнего слова, — "Один порождает двух, и каждый новый неотличим от первого... Се! Должно быть, здесь и кроется разгадка!". Пораженный собственной мыслью он остановился. Змей, рассекая воздух, ринулся к нему, однако был откинут наконечником копья.

— Чего мешкаешь? — устало произнес рыцарь.

— Ты... — медленно начал он, — Драух'ир, — сделал паузу, задумавшись о том, правильно ли произнёс имя, — ты говорил, что это лишь клон, а значит, есть и оригинал. Так ведь?

— Очевидно, — сухо ответил чародей.

— Но каждый из них ведь становится оригиналом, когда умирает, не так ли?

— Своего рода, — чародей вдруг поднял взгляд и пугающе серьёзно произнёс, — думаешь, что можно разорвать их связь, вмешавшись в метод уничтожения? Ведь не может каждый из них быть и клоном, и оригиналом, то есть они — лишь переопределение истинного оригинала, да? А значит, и защита от магии их не столь сильна, то есть можно помыслить, что можем мы разорвать связь между этими клонами, каковые и оригиналы, и клоны-оригиналы, и оригиналом-оригиналом! Это ты хотел сказать? А ты смекалист, заблудший, до крайности смекалист! — голос мага звучал радостно, однако собеседник не мог разделить этой радости, ведь не понял ни слова из речи разгоряченного юноши.

— А-а, да, несомненно, именно это, — ответил он, потеряв свою мысль окончательно.

— Сир! — воскликнул чародей. — Нам нужно прикрытие, но ненадолго! Магия разит их, причем любая, иначе не умножались бы они с такой простотой! А это значит, что можно вмешаться в их устроение и уничтожить всех разом, запретив дублироваться!

— Коли можешь изничтожить всех разом, так не медли! Я воздвигну защитный барьер!

Не успел заблудший моргнуть и глазом, как в руке рыцаря исчез щит, а вместо него появилось второе копьё, неотличимое от первого. Воин ударил оружиями друг о друга, и на тех проявились загадочные руны.

— Пригнись! — скомандовал воин, и, направив копья в противоположные стороны, опустил их и резким движением прочертил наконечниками круг.

По команде оба юноши опустились на землю. Драух'ир, не теряя ни секунды, извлёк из плаща свиток и развернул его на покрытой пылью земле. Заблудший же поднял голову и наблюдал, как по команде воина из начерченного на земле круга выдвинулись треугольные зубья двух цветов, сделанные будто из матового цветного стекла, и, продержавшись на месте пару мгновений, внезапно захлопнулись над головами людей, образовав полусферу. К этому моменту на свитке, разложенном на земле, юный маг уже начертал несколько строк зелёных светящихся символов, попутно наговаривая себе под нос неведомый заговор. Он слышал лишь отрывки фраз, однако не мог понять их суть.

"Инстанс, инстанс, инстанс", — от этих слов символы на бумаге то появлялись, то исчезали, — "финалайз... Ага!" — сияющие линии текста вдруг раздвинулись, и между ними появилось несколько новых, — "вот оно...", — орудуя пером, чародей зачеркнул строки, однако неровные, вновь нарисованные линии исчезли. Ещё попытка — и снова текст возвращался к исходному состоянию. "Однако..." — пробормотал маг, после чего упёр острие пера в ладонь. "Дэза... нет же, нет, Дэтрэ... нет... Ангэ ло агар!" — острие пера будто покрылось серебром.

— Время уходит! — прорычал сквозь шлем воин.

— Я делаю всё возможное, — взволнованно ответил чародей.

Заблудший продолжал смотреть наверх. Возникший над ним купол постепенно окрашивался в золото — бессчетные змеи заползали на него, бросались, впивались зубами, и странные переливы то и дело прокатывались по защитному барьеру.

— Что это? — указав пальцем вверх, спросил он у воина.

— Рекурс-щит, — быстро произнёс рыцарь, после чего в воздухе повисло молчание, — если гад попытается атаковать через левую половину купола, то его перенесёт в симметричную точку правой, если попытается прорваться в левой — перенесёт влево, — пояснил воин после недолгой паузы.

— То есть змей нападает слева, перемещается вправо, после этого касается другой точки щита, снова перемещается влево, затем опять вправо, снова влево, и так дальше?

— Рекурсия, — многозначительно ответил рыцарь, и упёр наконечники копий в стены округлого щита, — но любой рекурсии есть предел.

Купол всё сильнее заливало золотым светом — мириады змей атаковали и перемещались, атаковали и перемещались, а тем временем возникал второй слой, третий, и, казалось, что не было конца этой ползучей орде. Возведённый рыцарем барьер вдруг будто осел, с грохотом опустившись чуть ниже в землю, и потерял в ширине. Змеи всё прорывались, и свет золотых искр и перекатов становился настолько ярким, что начинал слепить. Барьер осел вновь.

— Скорее! — воскликнул рыцарь, из последних сил удерживая барьер копьями.

— Секунду!

— Её может не быть! — последнее слово утонуло в грохоте и искрах.

— Сейчас! — чародей вскочил с земли, в одной руке сжимая свиток, а в другой — жезл, который внезапно растянулся, став посохом. — Готово! — радостно воскликнул он.

Грохот накрыл всех троих. Звонко лопнуло стекло барьера, и орды змей обрушились вниз. Он уже не мог ничего видеть — слепящий свет заставил его закрыть глаза, но в этом сверкающем мраке он услышал голос. "Гол-лэкх", — восклицал голос. Свет начал меркнуть. Он ощутил, будто вал горячего ветра прошёл через него, и в следующий миг он уже вновь мог видеть голубое небо, жёлтые побеги и пурпурные доспехи рыцаря, который, обессилев, сел на землю.

* * *

Казалось, что степь простирается до самого горизонта. Куда бы ни упал взор — всюду была лишь сухая почва и покачивающаяся под редкими порывами ветра высокая трава. С безоблачного неба палило огненное солнце. Уставшие от битв, медленно ехали трое по бескрайним просторам. Верхом на белоснежном волке дремал юный чародей, капюшон которого всё ещё скрывал лицо, поглаживая стального коня, гордо сидел в седле воин в пурпурных доспехах, позади которого, с трудом удерживая равновесие, располагался заблудший.

— Эм-м, сир? — нарушив тишину, спросил заблудший.

Воин, храня молчание, повернул голову и сделал кивок вверх.

— А почему вы не снимете, — он запнулся, — ну этот, — постучал руками по вискам, изображая, — шлем! Да, шлем, почему вы его не снимете?

— Таков обычай, — снова отвернувшись, пояснил воин. — Покуда ты не назвал себя, не должен ты знать ни имён наших, ни лиц.

— Но я... — он задумался. — Я не знаю, как назвать себя.

— Хм. Это не меняет обычай.

— Но он, — заблудший показал на юного мага, всё ещё пребывающего в дремоте, — он назвался Драух'иром, — с трудом выговорив, произнёс он.

— Назвался, значит...

— Д-да.

— Что же, — воин снова повернул голову, и он ощутил на себе его пронзающий шлем взгляд, — вот и накликал беду. Храни он молчание, быть может, не пришлось бы нам сечь головы этим змеям.

Оба замолчали. Массивное клубящееся облако закрыло солнце, и ненадолго тень накрыла степь, но горячий ветер всё ещё свистел, играя высокими стеблями. Вдалеке из травы выглянула огненно-рыжая голова, издавшая пронзительный вопль. Он не успел рассмотреть вопящего — исчезло оно так же быстро, как и явилось. Издалека донёсся второй такой же вопль, разве что смягченный ветром.

— Птицы, — ответил воин на немой вопрос, — недолго осталось нам ехать.

— Куда мы направляемся?

— К великому магу, самому искусному среди них, магу, что послал нас сюда и что хранит эти земли.

— А его имя...

— Его имя не должно знать тебе. До поры, — раздраженно прорычал рыцарь.

— Сир, — вдруг прозвучал третий, ещё сонный голос.

Воин вновь сделал кивок вверх, на этот раз в сторону юного чародея.

— Беда минула, сир, мы победили врага в честной битве, и...

— И то была славная битва, — оживившись, перебил воин, — будь здесь твой мастер, он бы не задумываясь посвятил тебя в сеньоры и нарёк славным именем!

— Да, сир, благодарю...

— Благодарности излишни, ты достоин славного имени, тебя могли бы наречь Нэтэнор — разящий змей, или Кенедриль — бравый воин, или, может быть, Кувеллон?

— Сир, сир, — спешно перебил воина юный маг, — возможно, нам стоит объяснить ему, что происходит, его память явно канула в небытие.

— Вестимо, не обошлось без этих остроухих...

— Да, сир, только падшие нородримы способны на-а, — он замолчал, подбирая слово, — такое.

— Кто? — спросил заблудший напряженно.

— Не ведует он ни кто он, ни что происходит, но дара речи он не лишён — значится, словарь цел...

— Извините, — он замолчал, — сир, — добавил заблудший после паузы.

— Сир принимает извинения, — с иронией произнёс чародей. — Сир, думается мне, что не накликаем мы беду боле, ибо победили уже змея в бою, да и хранимые нами земли уже близко.

— Тут ты, несомненно, прав, но к чему ведёшь ты?

— К тому, сир, что, быть может, дозволено вам представиться и поговорить с ним.

— Быть может...

Заблудший продолжал с недоумением слушать разговор, то и дело переводя взгляд с чародея на воина и обратно. Прекратив попытки понять, о чём речь, он поднял голову вверх — облака ушли, вновь открыв палящее солнце и чистое, холодно-голубое небо, только одинокая тёмная точка плыла по воздуху. Вглядевшись, он признал в точке крылатую обезьянку, медленно парящую над всадниками. Воин и маг тем временем продолжали говорить о вещах, понимаю заблудшего недоступных.

— Да будет так! — внезапно объявил воин. — Я — сир Норессонд, воин и мастер рун, паладин дома совы, а этот доблестный юноша, — рыцарь показал на мага, — башельер Драух'ир, юный чародей-вирусолог, честью тебе должно быть знание имён наших, однако не увидеть тебе наших лиц, покуда великий маг не позволит.

— Но-рес-сс, — с трудом произнёс заблудший по слогам.

— Сир Норессонд, — с нажимом пояснил воин.

— Норессонд и Драух'ир, — тихо сказал он, — звучные, — он запнулся, — имена.

— Это язык нородримов. Он певуч и поэтичен, едва ли есть язык более подходящий нам, чародеям.

— Верно, много славных имён было дано, даже не верится, что эти приложили к сим именам свои чёрные руки.

— Сир, вы, быть может, слишком нелестно отзываетесь о них, возможно, стоит ему самому познакомиться с сим народом.

В ответ воин лишь пренебрежительно взмахнул рукой.

— А эти имена, — продолжил он.

— Каждое имеет смысл, — перебил Драух'ир, предугадывая вопрос.

— Верно, — подтвердил паладин, дважды стукнув пальцем по железному скакуну, — имя этого юноши — сын волчий, доброе имя, — он остановился, однако, почувствовав вопросительный взгляд сидящего позади, продолжил. — Волк мудр и стоек, он страж леса и санитар, всегда волк найдёт в лесу, что ищет.

— Да, имя доброе, — вмешался вновь чародей, — имя же Сира — "Великий копьеносец" — достойно истинного героя.

Норессонд одобрительно кивнул. Взгляд его был обращён вперёд, мысли же внимательно исследовали то, что осталось позади. Редко он отвлекался на бессмысленные и долгие, как ему казалось, беседы, вот и сейчас он замолчал, восстанавливая в разуме своём прошедшие битвы.

Драух'ир почесал за ухом белоснежного волка, понимая, что устал тот везти мага по жаркой степи, и, достав из кармана нечто, поднёс это к пасти зверя. Тот, облизнув руку наездника, съел то, что в ней лежало. Вновь воцарилось молчание, и лишь шелест высокой травы успокаивал слух путешественников.

— А что за... сущность, — начал он, — была там? — он показал рукой назад.

— Джаганнар, — сурово произнёс воин. — Он, по своей сути, напоминает эксплойты, коих немало на чёрных болотах.

— Вернее, Сир, будет сказать, что эксплойты были созданы с оглядкой на духов, схожих с этим.

— Верно, — воин кивнул, — сути то не меняет.

— А-а?

— Эксплойты, — повернувшись к заблудшему, произнёс чародей, — это такие вирусы, до крайности пакостные, стоит отметить. Они ищут разного рода, — он задумался, — уязвимости. Джаганнар имеет другую природу — чистый, лишенный любых оков, дух, иные назвали бы его джинном или ифритом. Он обладает схожими способностями — ищет страхи и может перевоплощаться в них.

— Но он не перевол... перевопш... перпе... — заблудший раздраженно перебирал слоги, но не мог повторить слово.

— Ежели память твоя пуста, то как понять, чего ты боишься? Вот он и заговорил с тобой, — спокойно пояснил Сир Норессонд.

— Это, — он в деталях вспоминал недавнее столкновение, — имеет смысл...

— Решительно всё в этом мире имеет смысл.

— А тот, — заблудший сделал паузу, сложил ладони и быстро зашевелил пальцами, изображая членистые ноги, — жук? — вспомнил он, наконец, слово.

— Мьют-арахнид, — подтвердил чародей.

— Что?

— Обыкновенный синхронизатор. Безмозглый, как и все стражи.

— Да, синхронизатор. Каждый членик арахнида — мьютекс, привязан к какому-то ресурсу, артефакту тонкой нитью руаха, и...

— Нитью чего?

— Руаха. Это... пламя жизни, заключенное в нить, поток. Всё, что может быть отделено от плоти — дух, мысли, память — всё поток руаха. Арахнид захватывает такой поток, ведущий к ресурсу. Мы захватили Джаганнара — поток оборвался, и арахнид это понял, да все они поняли. Так нас и выследили. Я зачаровал один из тех милых огоньков, чтобы арахнид сразу же захватил что-то, но этого, увы, оказалось, мало.

Он внимал каждому слову, но мало что мог осознать. Джаганнар, руах, мьютексы — так много информации, и так мало времени, чтобы её усвоить. К тому же, ничего из этого не объясняло, почему он не помнит ничего до явления огненного духа.

— Он не слушает, Сир, — печально вздохнул чародей.

— Завис, — не оглядываясь, ответил рыцарь.

— Завис, — подтвердил юноша.

— Я слушаю, прошу прощения. Слушаю, да не понимаю. Что за дух, что за нить, да и где моя память?

— Где твоя память, одному Корру ведомо, а, быть может, и того хуже...

— Впрочем, Сир, мы ведь не закончили — так и неведомо ему, как мы управились с Джаганнаром, — продолжил чародей, пожав плечами.

Рыцарь поднял одну руку, и тотчас в ней появился небольшой чёрный квадрат с серебристым кругом по центру. Держа квадрат за угол, воин несколько раз взмахнул им в воздухе, демонстрируя заблудшему, после чего опустил руку, и от квадрата не осталось ни следа.

— Дискета обыкновенная! — объявил чародей. — Старый носитель для древнего духа.

— Древнего?

— Безусловно. Младше звёзд и нородримов, но много старше тебя, меня, даже самого верховного мага, — улыбнувшись, чародей указал пальцем в небо.

— А долго ли нам ещё ехать до этого... Верховного?

— До заката доедем, — промолвил Норессонд, оценив положение солнца на лазурном небе. — Заночуем здесь, а дальше направимся к моему феоду.

— Чему?

— Феоду, лену. Кличь, как угодно.

Заблудший с недоумением посмотрел на Драух'ира.

— Земельный надел Сира, он находится в приграничной зоне, в землях дома совы.

Он, сделав серьёзное лицо, кивнул и погрузился в свои мысли, по-новому оценивая столкновение с пылающим демоном страха.

"Пустота и тьма, пустота и тьма", — повторял он про себя. "Боюсь ли я пустоты? Но ведь сейчас я погружен в неё... Нет, вряд ли пойму я что-то по этому страху", — размышлял заблудший. И пока мысли его обратились к забвению и тьме, солнце приблизилось к горизонту, и степь медленно погружалась во мрак. Трава становилась всё ниже и реже, а ветер стал нести прохладу, продолжая, впрочем, поднимать облака пыли. Стемнело. Серая пелена накрыла землю, и лишь маленький огонёк чуть заметно горел в дали. К нему-то странники и приближались.

Когда до огонька оставалось несколько метров, ему в нос ударил резкий горький запах, отчего он закашлялся. Воин велел коню остановиться, вместе с ним застыл и волк.

— Приветствую, друзья мои, — донесся из темноты хриплый, но высокий голос.

Норессонд быстрым движением спустился с коня, за ним спешился и юный чародей. "Верховный маг", — почтительно сказали они, поклонившись. В темноте было тяжело разглядеть его фигуру, но висящая в воздухе сфера голубого огня освещала орлиный нос, под которым, сливаясь с усами, начиналась длинная белая борода, и два чёрных глаза, с любопытством выглядывающих из-под массивных белых бровей. Глаза заблудшего уже привыкали к мраку, и перед ним стал яснее вырисовываться образ старого мага, однако тот удалялся, увлекая за собой пурпурного рыцаря.

— Мы нашли его у алтаря, — проворчал рыцарь, — та ещё помеха.

— Джаганнар? — спокойно промолвил маг, глядя в накрытую тенью даль.

— Свёрнут, доставлен, — воин материализовал в руке дискету и передал магу.

— Угу, — маг перевёл взгляд, взял дискету и убрал её в просторное одеяние. — Так что с ним?

— Память почищена — не помнит ни кто он, ни как звать. Но говорить может, да и с ножом обращается недурно.

— Ножом?

— Да, грандмастер, по пути напал этот червь, Лафон.

Маг молча повернул голову на рыцаря и вопросительно поднял бровь.

— Юнец с ним справился — кажется, запретил им клонироваться, но до того мы изрезали сотни этих гадов.

— Так значит, заблудший? — спросил грандмастер после небольшой паузы.

— Да, грандмастер. Его форматировали остроухие, судя по всему.

— Нородримы, значит, — протянул маг, — едва ли властитель Нор-Галада знает об этом. А если и знает... Что же, да будет так. А Драух'ир, — старец сделал паузу, — он спрашивал про своего мастера?

Воин отрицательно покачал головой. Маг снова задумчиво окинул взглядом даль, затем оглянулся и посмотрел на двух юношей — оба, спешившись, обсуждали что-то. Глаза старца изучали заблудшего — лицо, одежду, движения — верховный маг без труда различал в темноте мельчайшие детали. Узнав о незваном госте достаточно, он поднял руку, и в неё опустилась небольшая чашка, прежде висевшая в воздухе на диске, мерцающим слабым сине-красным светом. Маг отхлебнул горячего напитка и глубоко вздохнул.

— Они нашли общий язык?

— Да, на удивление.

— И, конечно, он знает ваши имена, — маг продолжил, не дожидаясь ответа, — это добрый знак, но может заблудшая душа быть орудием сил тёмных.

— Несомненно.

— Следует и мне представиться ему, — чародей вновь отхлебнул напитка и, развернувшись, направился к юношам.

Заметив приближение верховного мага, Драух'ир замолчал и сделал два шага назад. Он остался стоять на месте. Внимание его привлекала горящая синим пламенем сфера, которая висела над наконечником посоха, сделанным в виде четырёх направленных вверх прутьев.

— Меня зовут Курунир. Грандмастер Курунир, — сиплым голосом произнёс чародей. — Я — верховный маг, а ты, — маг указал посохом на него, — не знаешь, кто ты, верно?

— В-верно, — тихо ответил он, опустив голову.

— Ну-ну, не бойся. Я не причиню тебе вреда, как и мои друзья, с которыми ты уже успел познакомиться. У тебя, должно быть, много вопросов?

— Да, но что-то мне уже объяснили.

— Что же, чудно. Нам обоим ещё предстоит узнать многое, но для начала, у всего должно быть своё имя, и ты — не исключение!

— Вы дадите мне имя? — неуверенно перебил он.

— Именно. На будущее попрошу запомнить: не перебивай старших, — он кашлянул. — Согласно нашему обычаю, нарекаю тебя Голлатар! — маг торжественно дважды ударил посохом о землю.

— Гол-ла-тар. Гол-ла-тар, — повторял он. — Это на языке норэ...

— Нородримов, — закончил фразу грандмастер. — Да, Голлатар — значит "заблудший". Подходящее имя?

— Да, — задумчиво сказал вновь обретший имя, — должно быть.

— Чудно! — улыбнулся старец.

Курунир взмахнул рукой, и внезапно множество стеблей начало резко расти из земли, двигаясь и переплетаясь меж собой. В миг перед глазами Голлатара возникло укрытие в виде пирамиды, одна стена которой была закрыта пеленой из листьев. Внутри шалаша горел желто-зеленый свет.

— Проходи, располагайся, здесь ты будешь спать, — приветливо сказал Курунир, указав на укрытие. — Драух'ир, тоже проходи, время уже позднее, всем нам стоит отдохнуть.

— Да, грандмастер, — поклонившись, сказал юноша и прошел в шалаш, рукой увлекая за собой заблудшего.

Укрытие освещалось изнутри сияющим шаром света, пол был устлан ковром из ярко-зелёных листьев. "Откуда они здесь?", — подумал Голлатар.

— Всё удивляешься? — с лёгкой усмешкой спросил Драух'ир.

— А-аа...

— Знатно же по тебе прошлись, — юный маг сжал губы, — но ничего, грандмастер о тебе позаботится, — после этих слов чародей развязал шнурки на высоких сапогах, до сих пор служивших ему обувью, и, вытащив из них ноги, встал босиком на ковёр из листьев. — Эх, — вздохнул он, — долгий выдался день, не так ли?

— Да, ты прав... Всё хотел сказать, — он запнулся, — лихо ты того гада.

— Благодарю. Жаль, мастера не было с нами, он бы справился куда быстрее, — ответил Драух'ир, укладываясь на ковёр из листьев.

Голлатар многозначительно замолчал. Отодвинув завесу, в шалаш влетела обезьяна и, описав полукруг, села у ног заблудшего. Только теперь он заметил, что на ногах у него были легкие ботинки из грубой кожи. Стянув их, юноша лёг, последовав примеру чародея. Сложив крылья, растянулась на листьях и обезьянка.

— Тьма опустилась на землю, — тихо сказал чародей. — Брэйк, — добавил он, щелкнув пальцами. Желто-зеленая сфера погасла. — Доброй ночи, Голлатар, — устало произнёс юноша, поворачиваясь на бок, лицом к одной из стен пирамиды.

— Доброй, — ответил заблудший. Подложив руку под голову, он глубоко вздохнул и незаметно для себя погрузился в долгий глубокий сон.