Another war (джен)

Я открыл глаза.

Но слабый свет так ударил по зрачкам, что тут же брызнули слезы.

От мучительной боли во всем теле и такой же мучительной жажды хотелось взвыть, но вырвался только сдавленный хрип.

Грудь горела огнем — влажный теплый воздух с первого же вдоха разодрал отвыкшие нормально дышать легкие, словно расклеил их изнутри, тревожа толком не зажившую рану.

Я повторно попытался приоткрыть глаза, и мне это даже удалось. Правда, чтобы что-то увидеть пришлось несколько раз зажмуриться — и только тогда мутная пелена перед глазами хоть немного рассеялась.

Затекшее тело практически не отозвалось на попытку движения, руки и пальцы вовсе свело судорогой.

Я снова попытался вдохнуть поглубже, и мучительно закашлялся.

Уши словно забило ватой, перед глазами плыло — из-за чего я никак не мог понять, чем мне так знаком крутящийся потолок.

Но я попытался хоть немного сосредоточиться и понял, что это не важно.

Важно было другое.

Я почти ничего не чувствовал иначе. Я словно разом оглох и ослеп. Лишившись одной маленькой части внутри, крохотного холодного сгустка в районе сердца, я потерял связь с Бездной.

Я больше не был Оператором.

Не был Тэнно.

Я был никем.

Обратно в сознание меня вернула звонкая капля, упавшая прямо на лоб.

Жажда вновь дала о себе знать, перебив физическую боль, и я кое-как снова разлепил глаза и повторно попытался осмотреться.

Тело даже на простое движение отозвалось каким-то тянущим спазмом в мышцах.

Попытка сесть не сразу, но увенчалась таки успехом, и, сфокусировав наконец взгляд, я обнаружил, что нахожусь в очень просторном и очень знакомом помещении. Нахмурившись, я попытался сосредоточиться, но голова загудела как колокол.

Рядом со мной стояло странное кресло, с откинутой крышкой. По другую сторону от него лежала еще более странная полупрозрачная фигура, вокруг которой курился зеленоватый дымок, — выглядело так, как будто мы оба выкатились из этого самого непонятного кресла.

Я попытался придвинуться, чтобы поближе рассмотреть стеклянную фигуру, но ладонь, на которую я оперся, отозвалась болью.

Посмотрев на свои руки, я обнаружил, что пальцы правой руки все в краснеющих ссадинах, как будто мою ладонь очень долго и сильно стягивали нитки, натирая кожу.

Но это быстро отодвинулось на второй план.

Подняв голову, я еще раз обвел взглядом помещение, кресло, фигуру, снова уставился на свои ладони.

Я не мог понять, почему мне кажется таким знакомым все вокруг меня и почему кажутся такими чужими мои собственные руки.

— Оп… Оп-пер-р-ратор-р-р? — с помехами и сбоями, едва слышно, вдруг прошелестел голос словно одновременно со всех сторон. — Эт-то пра-авда в-вы?..

— Да, Ордис… — так же едва слышно, механически отозвался я.

И память нахлынула волной, снова сбив без того затрудненное дыхание.

Ордис был изранен, как и я сам.

Если прямо сравнивать, то меньше конечно, но…

Судя по его словам, когда он отгонял Орбитер, не сумел полностью избежать внимания кораблей Владеющих Разумом.

Пострадала незначительная часть обшивки у самого Орбитера, немного Лисет и что-то где-то повредилось в схемах самого Цефалона.

Но, если системы автовосстановления базы и корабля самые проблемные места подлатали, то у Ордиса так не получилось.

После частичного выведения Орбитера из стазиса, он стал чуть меньше заикаться, но все еще остался неисправен.

— Дай мне время… — пробормотал я, пытаясь встать на ноги. Конечности тряслись и содействовать отказывались. — Я… Я все исправлю. Возможно стоит перевести тебя наконец на отдельное устройство, убрав зависимость от корабля… Жаль, я сразу не додумался…

— Оп-ператор… — едва слышно вздохнул Ордис. — Вы сами… целы?

— Нет, Ордис, — пошатнувшись, я наконец встал. — Я не цел. И я больше не Оператор.

Комната переноса фактически не пострадала, разве что кое-где совсем немного протекали швы. Кресло Оператора не было повреждено вовсе, и я, найдя в себе силы на ироничную улыбку, устроил в нем то, что осталось от Лотос.

Она — оно, существо, которым она стала, — не вызывало у меня никаких эмоций.

Ни жалости, ни ненависти, ни, тем более, какой-то симпатии.

Когда-то давно я обещал Варфреймам и Дэри, что спасу «Лотос» ради остальных Тэнно, и только это не дало мне просто забыть о ней.

Потом я дополз — местами буквально — до прохода, кое-как попытался перебрался в комнату отдыха, радуясь тому, что двери заклинило только там и в открытом состоянии.

Хотел попробовать подняться из корабля, но быстро понял, что пока что не способен даже нормально стоять.

Сделав передышку на пороге в попытке собраться с силами, я смотрел как с потолка неторопливо срываются прозрачные капли.

Сил упорно не находилось, но в итоге я хотя бы собрал немного воды в ладони, чтобы попытаться как-то утолить жажду.

От этого, правда, стало только хуже — от холодной жидкости меня разобрал кашель, который я смог унять минут через десять, не раньше.

Сквозная рана, оставленная ударом Балласа, каким-то образом затянулась

в Бездне, но только снаружи — внутри явно шло воспаление, горло продолжало саднить, а мышцы периодически сводило судорогами.

Понимание, что я так долго не протяну, ситуацию не изменило — я ровным счетом ничего не мог.

Лекарств на корабле я не имел и раньше, — не было в них нужды — теперь же Орбитер и вовсе был откровенно пуст.

Я лежал в когда-то уютной комнате отдыха.

Сейчас она была стерильно пуста — ни украшений, что так любили мои Варфреймы, ни игрушек, ни аквариума, ни любимого мною бонсая…

Диван был для меня безнадежно мал — сидеть можно, а лечь никак, — и я свернулся прямо на полу, у окна, пользуясь тем, что было не очень холодно.

За стеклом, за которым я привык видеть космос, безмятежно проплывали рыбы.

Я смотрел то на них, то на тусклое отражение непривычного узкого лица.

Тело, вроде бы выросшее, как будто жало, давило, ощущалось чужим. Даже физическая боль была будто бы не моя.

Пока что я не мог сообразить, сколько прошло лет в обычном мире — а Ордиса спросить банально не додумался, — но время в Бездне оказалось беспощадно.

Увидев свое отражение, я не испугался, сразу воспринял себя таким, каким я стал. Подумал только, что к новому себе придется какое-то время привыкать — одна разница в росте чего стоила. А еще вяло порадовался продуманности материала моего костюма Тэнно: он давно и безнадежно истрепался, но все равно оставался почти по размеру, словно выросший вместе с моим телом, — только на сгибах кожа начинала крошиться.

Единственное, что вызвало у меня слабый укол удивления — это волосы.

Резинка где-то потерялась, и длинные, отросшие почти по пояс пряди свободно болтались, мешая.

Но что самое удивительное в них было, так это цвет. Когда-то яркого рыжие, насыщенного огненного оттенка, сейчас они были белоснежные, как нетронутый снег на Фортуне.

Это было… странно.

Но фактически, все, что я об этом подумал — это то, что их надо будет обрезать, хотя бы до прежней длины.

— Опе… — Ордис заикнулся, запинаясь на привычном обращении. — Я могу попробовать связаться с… кем-нибудь. Все ваши… друзья скрываются, я не получал никаких сигналов, но я могу попытаться…

— Не надо, — мой голос звучал глухо и чуждо. — Не сейчас.

Глядя на свое отражение, я думал о том, что забрала у меня Бездна.

Она вытянула из меня все, что смогла.

Я ощущал себя глухим, слепым и безнадежно потерянным. Словно оказался в совершенно темной комнате без намека на свет или выход.

Я знал, что рано или поздно мне все равно придется встать. Надо было облегчить участь Ордису, понять, что делать с существом в моем кресле переноса, узнать что с миром, найти Дэри и Арна. Найти моих Варфреймов. Или хотя бы узнать, что с ними со всеми стало…

Я не чувствовал их — моих Варфреймов. Никого. Никак. Даже краешком сознания не ощущал ни грамма чужого теплого присутствия.

Про судьбу Вольта я вообще старался не думать, старательно отгоняя любые мысли о нем.

Но гони, не гони, все равно становилось еще безнадежнее и тоскливее.

Я был совершенно изможден и опустошен. В этот момент я был совершенно один.

Подняв руку я осмотрел ставшие такими длинными пальцы: по коже, не пройдя даже за несколько часов, вился странный след-узор.

От этой крохотной надежды становилось так больно, что эта боль, забивая физическую, скапливалась горячими каплями в уголках глаз, стремясь вырваться наружу.

Попытка сморгнуть наплывающую пелену ничего не дала, и я просто закрыл глаза, обнимая себя руками.

Видимо, снаружи наступала ночь, и пол подо мной явственно холодел.

Но мне было все равно.

Спустя какое-то время у меня явно поднялась температура, и я вовсе впал в горячечный бред.

Мне было холодно и жарко одновременно, меня мучали неуловимые, но тягостные кошмары-воспоминания о Бездне, сквозь которые непрерывно тянулись все усиливающиеся чувства тоски и полной безнадеги.

Я практически ничего не помнил о том, что со мной было. Ни как я нашел Лотос, ни как смог выбраться.

Какие-то отрывки мелькали перед глазами — то жуткие, черно-золотые глаза прямо у моего лица, то какой-то смутно знакомый, полуразрушенный Бездной корабль, на стенах которого в непонятной мне пантомиме что-то пытались сказать тени, которые никто не отбрасывал, то какой-то нечеловеческий смех… От этих воспоминаний меня охватывала дрожь и чистый, незамутненный страх, и я благодарил природу за несовершенство моей памяти — меньше всего мне хотелось вспомнить то, от чего мои волосы стали совершенно седыми.

Не знаю, сколько я так промучился, по ощущениям — еще одну бесконечность…

В какой-то момент у меня возникла удивительно четкая и связная мысль, что лучше умереть, чем продолжать эту бессмысленную агонию.

Она была последней — тяжелое забытье захлестнуло меня целиком.

Но спустя еще какое-то время я смог вынырнуть из него — буквально на миг, и только потому, что вдруг перестал мерзнуть.

— Ордис, что… — заплетаясь, попытался просипеть я, но горло и язык распухли, а в груди снова дернуло болью.

И, тяжело уронив голову, я обратно впал в подобие сна, запомнив только светлый, яркий проблеск.

Ордис, откровенно обрадовался гостям и без вопросов впустил обоих внутрь притопленного в озере Орбитера.

— Он-н не велел искать вас… — с помехами, грустно и тихо сообщил Цефалон. — Я рад, что вы нашли его сами. Но… в общем, будьте готовы ко всему.

Гаусс, который уже был здесь, только отмахнулся и нетерпеливо потянул Вольта вперед.

И теперь Вольт сидел на самом краю узкого дивана в комнате отдыха, не отрываясь смотрел на свернувшуюся, ворочующуюся у стекла фигуру. Смотрел на периодически вздрагивающие плечи, на белоснежные, разметавшиеся по полу волосы, на узкое, худое лицо.

— Совсем не похож, да? — тихонько сказал Гаусс, садясь рядом прямо на пол. — Все как и сказал Заку — вроде он, а вроде нет…

Вольт потер голову ладонями, потом нервно сцепил их на коленях.

— Это точно он, — Гаусс едва услышал ответ. — Точно.

Оператор… Вольт запнулся про себя на этом слове, но другого не подобрал.

Оператор спал долго.

Подвижный Гаусс несколько раз выходил на разведку, изучил территорию вокруг и заодно принес на всякий случай чистой воды.

А Вольт все не отходил, терпеливо сидел рядом со спящим и смотрел.

И думал про себя, что не зря Кельвин, узнав, куда направились Варфреймы, посоветовал взять одежду и теплую ткань. Что Тринити и Лавос не зря почти насильно вручили ему термос с каким-то травяным отваром, уверяя, что их новая разработка нужна будет как никогда. Что прагматичная Мэг не зря посоветовала прихватить пару брикетов с рационом Гринир…

Оператор, как раз повернувшийся в тревожном сне, выглядел изможденным. Уставшим. Раненым…

Гаусс, в который раз ворвавшись серебристым ветром, плюхнулся рядом, внимательно посмотрел на спящего, на Вольта.

И вздохнул.

— Все будет в порядке. Главное, что мы его нашли, верно? А с остальным мы справимся.

Вольт покачал головой, помня, что Гаусс в свое время мучился намного дольше и знал, что такое поиски друга не понаслышке.

Представить было страшно, что Оператор мог пропасть настолько же, сколько в свое время Гаусс искал Гренделя.

Не выдержав, Вольт привстал, наклоняясь над спящим, поправил покрывало и осторожно откинул со лба длинные пряди, вглядываясь в такое незнакомое, знакомое лицо.

Второй раз я пришел в себя от теплого касания.

Вяло подумал, что даже если меня пришел есть какой-то зверь, пускай — хотя бы согреюсь. Но потом понял две вещи: что мне давно не холодно, и что касание слишком ласковое,... не звериное.

Чья-то ладонь еще раз мягко провела по моему лицу, аккуратно убирая волосы.

Я замер, боясь открыть глаза. Мало ли на какие галлюцинации способен стал мой разум?

Но тут же этот кто-то рядом явно пошевелился, передвинулся по полу, а потом подоткнул под меня ткань, в которой я был практически завернут.

И я не выдержал, приподнялся на локте, фоном замечая, что долгий сон в тепле придал мне немало сил.

Правда в первый момент я все равно подумал, что либо брежу, либо сплю.

Способность чутко улавливать окружение у меня словно отмерла, а глазам я сейчас верить отказывался.

Поэтому я молча смотрел на сидящих возле моей импровизированной кровати Гаусса и Вольта.

Вольт, которого я явно застал врасплох своими резкими движениями, так и замер, привстав на коленях и вытянув одну руку.

Я хотел что-то сказать — сам не знаю что, — и закашлялся. По горлу словно прошлись теркой изнутри, не вдохнуть, не выдохнуть — меня аж согнуло от спазма, и по ощущениям внутри все завязалось большим узлом.

Оба Варфрейма тут же задвигались, зашуршала ткань, звякнул металл.

Горячие руки Вольта обхватили меня за плечи, заставляя поднять голову, Гаусс осторожно подсунул мне в ладони металлическую чашку-термос, и сам же поднял мои руки к лицу.

От чашки пахнуло травами. Сделав маленький глоток, я понял, что не ошибся — отвар живительным теплом согрел горло, заставил вернуться внутренности на свои места и потушил постоянное жжение в груди.

Допив, я посмотрел на Варфреймов.

— Тринити? — кивнув на пустую емкость, тихо спросил я. Голос вновь показался совсем чужим.

Вольт кивнул, забрал чашку, возвращая ее на термос, что держал Гаусс.

— Гаусс приходил несколько ч-часов назад, Опер… кхм… — все так же с помехами пробормотал Ордис. — Я-а не стал будить вас.

— Я… Я знаю… Теперь… — прошептал я и сцепил руки. — Как вы нашли меня?

Вольт и Гаусс переглянулись.

Вольт подвинулся ко мне, обратно расцепил мои пальцы и поднял правую руку к моим же глазам.

Я долго спал, и странные следы с кожи все-таки начали исчезать. Но на сгибах пальцев и тыльной стороне ладони еще сохранялись покрасневшие натертости.

— Значит мне не показалось, — я вздохнул, но вышел какой-то всхлип. — Заку нашел меня в Бездне…

Вольт снова кивнул.

Помедлил мгновение и неожиданно дернул за руку, которую еще держал, роняя меня на себя и порывисто стискивая в объятиях.

Я сначала сжался от неожиданности, но ощущение горячей брони под пальцами было настолько же реально, как и горькое послевкусие трав.

Когда сбоку к нам прижался Гаусс, обнимая нас обоих, я почувствовал как по щекам снова пробежали влажные дорожки.

Я больше не слышал их голоса, не мог разделить эмоции напрямую и поделиться своими.

Но они слышали меня и были рядом. Они были.

Прямо сейчас этого было достаточно.

Я сидел, задумчиво размышляя над остовом нового вместилища для Ордиса.

Мне потребовалось немало времени на восстановление, поэтому большую часть деталей добыл мне Локи.

Остальным Варфреймам активно курсировать к моему убежищу я запретил, и они, прекрасно зная, что могут этим привлечь внимание наших противников, неохотно согласились.

Я уже знал, что все были живы — все мои Варфреймы. Они удивительно ловко прятались, постоянно передвигая Додзё и разработав для него какой-то особый скрытный механизм, приютив, как это ни иронично звучало, Кельвина, Дэри, Арна и еще пару выживших из их Клана.

Сказать, что у меня упал с сердца камень, когда я узнал об этом — было ничего не сказать. Наверное, в тот момент осыпалась целая гора.

За время моего отсутствия, длящегося четыре года, мир полностью сдался Балласу. Даже не Владеющим Разумом, а именно сумасшедшему, мутировавшему Балласу, как я понял из сухих сводок Ордиса, — тот сам, прячась от всего на свете, полной информацией пока не обладал, но в общем ситуацию знал.

Большая часть Тэнно были мертвы, те кто выжил, прятались как все мои друзья.

Вспоминая те факты, которые я знал из истории Орокин, я не мог не удивляться ситуации.

Не зря говорят, что история циклична.

— Я могу помочь, — осторожно подал голос Ордис. — Вы позволите?

Со смешком я поднял руки в жесте бессилия, и Цефалон последовательно подсказал мне, что куда крепить.

Вольт сидел напротив, смотрел на меня неотрывно, наблюдая за работой.

Он единственный остался со мной в спрятанном Орбитере, наотрез отказавшись покидать меня.

Я, сам старательно следуя инструкциям Цефалона, чувствовал его взгляд, но… это было все, что я чувствовал. Даже его присутствия в комнате не ощущал — видел, слышал, но не ощущал…

— Теперь я больше не Оператор, — задумчиво сказал я вслух, закончив и посмотрев на него поверх своей работы. — Не могу сказать, что до этого я был как-то по-особому силен. Но я мог дать вам хоть какую-то защиту. А теперь…

Я покачал головой, горько улыбнулся.

Вольт подался вперед, мне навстречу, словно хотел, что-то сказать, но…

— Теперь по сути я… — вздохнув, я задумался. Забавно, я даже не знал, как себя в итоге описать. — Что я могу теперь? В общем, что я хочу сказать. Я пойму, если кто-то уйдет. Я обещал безопасность, спокойствие. Но в итоге не смог дать ничего из этого, разве что на время. Я безмерно благодарен вам всем за то, что вы искали меня. — Я посмотрел прямо на Вольта. — Безумно. Один этот факт дает мне сил. Но именно поэтому я пойму, если вы решите, что рядом со мной нет смысла оставаться. Вы были свободны всегда, теперь же… вы по-настоящему свободны от любых обязательств.

Вольт дернулся как от удара.

Взмахнул руками и потерянно покрутил головой. Он явно хотел мне многое сказать в ответ, но не мог.

Снова вздохнув, я посмотрел на свои руки и напомнил себе, что это лишняя причина никого не держать рядом с собой.

Однако сбоку на меня вдруг упала тень — Вольт придвинулся ко мне и взял меня за запястье, поднимая ладонь вверх.

Пальцем второй руки он ткнул мне в центр ладони и вывел какую-то линию.

Секундой спустя я понял, что он таким образом пишет букву. Вторую. Целое слово.

«Друзья» — написал мне Вольт, не отрывая от меня незримый взгляд.

Потом потер мою кожу, словно стирая ощущение касания.

«Семья» — написал он.

На кожу штанов гулко шлепнулась капля.

Я моргнул, пытаясь вернуть ясность зрению, и рядом упала вторая.

Подняв голову, я посмотрел на Варфрейма, и Вольт сжал мою ладонь в своих, переплетая пальцы.

— Спасибо, — коротко, хрипловато сказал я.

Вольт, освободив одну руку, обвел помещение, будто показывая множество чего-то, а потом снова сжал обеими руками мою.

И наклонился, касаясь моего лба своим.

«Мы все останемся. С тобой.»

Спустя несколько минут я протер глаза рукой и задумчиво усмехнулся, глядя на готовую оболочку Ордису.

— Нужен как-то иной способ общения, — сказал я Вольту. — Надо над этим подумать.

---

Примечания:

Третья глава будет скорее всего уже после Нового Года, так что всех с наступающим!

Спасибо, что читаете меня и симпатизируете моим персонажам :3