Выбор грязнокровки (гет)

POV Северус.

Профессор Слагхорн что-то увлечённо вещал, стоя возле доски с рецептом зелья. Несмотря на то, что он был неплохим учителем, слушать его было тяжело—слишком часто он переключался на обсуждение достижений своих «слизней». Ещё одна кучка напыщенных, по большей части чистокровных, индюков, элита среди элиты, даром что с разных факультетов. Они пользовались поддержкой декана Слизерина, даже если не числились среди его подопечных, остальных же студентов Слагхорн, казалось, и вовсе не замечал. Включая тех, кто носил изумрудный в серую полоску галстук.

— Сев, не спи!

Острый локоток соседки ткнул меня под рёбра, выдёргивая из размышлений. Я подскочил, так что больно ударился коленом о парту и привлёк внимание профессора.

— Мистер Снейп, с вами все в порядке?

Нарочито участливый тон к пятому году обучения уже не мог меня обмануть — этот бурдюк с конфетами и бровью не поведёт, даже если я скажу, что вотвот умру. Разве что попросит сделать это не в его кабинете.

— Просто Нюнчик боится лягушек! — прежде, чем я успел ответить, с задних парт послышался ехидный голос Блэка.

Гриффиндорская половина класса потонула в хохоте, только Лили, сжав мою руку под партой, недовольно покосилась в сторону Мародёров.

— Вам совершенно не о чем беспокоиться, молодой человек, — не особо пытаясь скрыть усмешку, произнёс профессор, кивая в сторону большого террариума с квакшами, стоявшего у противоположной от доски стены. — Эти милые создания ждут практических занятий у седьмого курса, вы же скорее всего не захотите выбирать расширенное зельеварение, так что вам знакомство с ними не грозит. Вернёмся к занятию.

Я спрятал горящие щёки за волосами и уткнулся в свой учебник. С таким преподавателем на расширенном курсе делать и правда нечего. Но сейчас все же надо поработать, и я потянулся к пучку жгучей росянки.

— Лили, достань пока из банки шесть головастиков и положи на салфетку, им нужно подсохнуть немного. Нет, бери тех, у которых хвостики короче…

Я шёпотом подсказывал подруге, что и как нужно подготовить, пока Слагхорн разливался соловьём о способах применения зелья истинного взгляда.

— О, мисс Эванс, как оперативно вы все подготовили! Похвально, похвально, пять очков Гриффиндору!

Я скрипнул зубами и принялся готовить зелье. Полчаса спустя я забыл о Мародёрах, увлёкшись работой, и не заметил, как Блэк подкрался сзади. Слизнорт и дисциплина— понятия полярные, поэтому никого не удивило, когда гриффиндорский кобель оказался рядом с Мелоди Браун, девицей красивой, но совершенно бестолковой. Впрочем, девушки из этой семьи считают высшим достижением в жизни удачный брак с кем-то, чей род древнее, а счёт в Гринготтс больше, чем у них самих. Поэтому она беззастенчиво строила глазки Блэку на каждом сдвоенном занятии. Лили тихонько хихикнула, глядя мне за спину. Я на секунду отвлёкся, залюбовавшись ею, а когда снова повернулся к котлу, увидел прямо перед носом оранжевые навыкате глаза. От неожиданности я отшатнулся, больно ударившись спиной о парту позади, и котёл Мелоди опасно покачнулся. Сириус дёрнулся его придержать, но вместо этого наоборот подтолкнул, так что слабо бурлящее зелье расплескалось. Я едва успел оттолкнуть Лили, и ей только слегка забрызгало блузку. Мне же повезло меньше, и от жгучей боли я едва не отключился, на радость некоторым. До больничного крыла я дошёл на автопилоте, буквально заставляя себя сделать ещё один шаг. Слизнорт наложил на мои руки какое-то заклятие, так что теперь я их не чувствовал вообще, но голова продолжала кружиться и перед глазами все немного плыло.

В школьном лазарете вместо мадам Помфри меня встретила смутно знакомая девушка. Вроде бы с Равенкло, на курс младше. Она наводила порядок в шкафу с зельями, когда я, пошатываясь, появился на пороге.

— Мадам Помфри сейчас нет, что-то срочн… Мерлиновы бородавки!

У неё оказались выразительные карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами и россыпь веснушек на щеках и чуть вздёрнутом носике, и чарующий голос, а в пене каштановых кудрей запуталось солнце. И вообще она вся будто сияла, и все вокруг неё сияло… Губ коснулось что-то холодное и гладкое.

— Ну давай же, будь умничкой, сделай ам!

Я не мог устоять перед мольбой в этих невероятных глазах, и покорно проглотил то, что она предложила. Постепенно сияние из окружающего мира начало уходить, принося вместо себя шум, холод и запах больничного крыла. И, будто маятник качнулся в обратную сторону, все вокруг стало мрачным, а я почувствовал, как сознание начинает уплывать.

* * *

— В последний раз спрашиваю, что это было за зелье? — голос девушки, объективно не изменившийся, теперь ржавой иглой вонзался в мозг. — Или его мучительная смерть будет на твоей совести, Эванс!

— Говорю же, зелье истинного взгляда, — в голосе Лили послышались истеричные нотки. — С чего мне врать? Ты уже позвала Помфри?

— Я отправила ей патронус. — Ого! — Но он не дотянет.

— Но его руки…

— Руки — меньшая из его проблем. Он слишком долго находится без сознания для болевого шока.

Кудрявая незнакомка, судя по звукам, выставляла на столик одну склянку за другой, продолжая выпытывать у Лили подробности происшествия. Я удивлённо квакнул, чем отвлёк девушек от намечающейся ссоры. Равенкловка нахмурилась, а потом подскочила и рванула на мне рубашку, так что пуговицы шрапнелью выстрелили в стороны. Из-под полы рубашки выпрыгнула уже знакомая мне квакша.

— Это многое объясняет… — Девушка взмахом палочки призывала из шкафа маленькую бутылочку из тёмного стекла и накапала из неё несколько капель в стакан.

— Дорогая, что случилось?

Школьная медиковедьма влетела в лазарет, на бегу накладывая на себя очищающие чары и сбрасывая мантию на ближайшую кушетку.

— Несчастный случай на зельеварении, — откликнулась Лили.

— И отравление слизью квакши, — добавила вторая девушка, сосредоточено размешивая зелье в стакане. — Антидот я развела.

Мадам Помфри одобрительно кивнула, осматривая меня с пугающим энтузиазмом фанатика своего дела.

— Добавь ещё зелье сна без сновидений.

В меня влили очередную горькую бурду, и тьма вокруг окончательно схлопнулась. Сознание вернулось с теплом, запахом зелий и тихим голоском, мурлыкающим какой-то знакомый мотив. Мысли все ещё путались, и я позволил себе немного уплыть, влекомый приятным напевом. Я прислушался: «The temple of the king» Rainbow. Это кто тут такой любитель магловской музыки? Любопытство пересилило, и я приоткрыл глаза, осмотревшись из-под ресниц. Уже знакомая равенкловка сидела в кресле мадам Помфри, в котором та дежурила возле пациентов, и что-то шила. Я присмотрелся, и по знакомому невыводимому пятну от зелья узнал свою рубашку. Ту самую, в которой был утром. Похоже, отравление даром не прошло, и у меня галлюцинации. Иначе объяснить открывшуюся передо мной картину не представлялось возможным. Красивая девушка зашивает мою рубашку. Девушка… Красивая… Что-то пришивает к моей рубашке… Я бы подумал, что она накладывает какое-то проклятье, но узелковая магия слишком редка в наше время, да и ничего сильнее акцио, из нецелительских заклинаний, в больничном крыле не работает. Мою одежду до этого штопала только мама, а сам я вообще предпочитаю пользоваться магией. Студентка, совершенно по-магловски делающая что-то практичное вручную, казалась бо́льшим чудом, чем весь остальной замок со всеми своими профессорами, портретами и Пивзом вместе взятыми.

Девушка положила последний стежок, ловко завязала узелок и маленькими ножничками обрезала нитку. Полюбовавшись своей работой, она лизнула палец и намотала на него конец свисающей из игольного ушка нитки, завязывая ещё один узел. Потом она огляделась, будто потеряла что-то, взмахнула рукой, и из угла ей в ладонь прилетело что-то маленькое. Равенкловка приложила это что-то к рубашке и начала пришивать. Пуговица — догадался я. Как будто использование невербальной беспалочковой магии для нее это что-то, само собой разумеющееся! Как будто это вообще пустяк для мелкой четверокурсницы! Пока девушка отвлеклась на мою рубашку, я воспользовался случаем чтобы получше рассмотреть её саму. Миловидная, молочная кожа с крапинками веснушек, длинные пушистые ресницы, бросающие тени на щёки. Каштановые волосы собраны в тугой пучок на макушке, но непокорные пряди озорными пружинками падают вокруг лица. Она напевала балладу, время от времени прерываясь и покусывая пухлую губу, когда задумывалась о чем-то. Девушка в последний раз продела иглу сквозь дырочку на пуговице, затянула узел и обрезала нить. Повинуясь взмаху палочки, рубашка взмыла в воздух, разгладилась и, помахивая рукавами, подлетела к кровати, чтобы послушно опуститься на спинку. Я спешно закрыл глаза, притворившись спящим, мне хотелось ещё понаблюдать за ней.

Раздался мелодичный сигнал темпуса, после чего я услышал тихие шаги и звук придвигаемого стула, а на тумбочке возле моей головы еле слышно зазвенели флаконы. Я ощутил слабый запах лечебной мази. Девушка, продолжая что-то напевать, осторожно взяла мою руку и я почувствовал ледяное покалывание средства от ожогов, контрастирующее с теплом её пальцев. Вскоре послышались знакомые шаги и звук отодвигаемой ширмы.

— Что ты делаешь? — в голосе Лили звенело раздражение. — Сев не любит, когда его трогают!

Неужели она пришла навестить меня? Раньше она никогда не приходила в больничное крыло после моих стычек с мародёрами.

— Я его лечу, Эванс, работа такая у меня. Видишь? — Она развернула мою кисть и провела по коже ладонью, втирая мазь. — Если ожоги вовремя не смазывать, могут остаться рубцы, и нарушится подвижность. Тогда ему можно будет забыть о высших чарах, да и сложные зелья готовить будет сложнее. Будет обидно такую красоту испортить.

Лили фыркнула и рассмеялась.

— Ты его красивым назвала сейчас?

— А ты будешь спорить? Любой талант прекрасен! — нежные пальчики бережно гладили, не обделяя вниманием ни клочка кожи. — Между прочим, на его месте могла оказаться ты. Тогда тоже возражала бы против лечения? Вот когда он очнётся — сам решит, нужно ему или нет, а пока я за него отвечаю.

— Или ты просто хочешь пощупать живого парня? Давай я Сириуса попрошу, он даст не только пощупать.

— Эванс, ты ревнуешь? — В голосе равенкловки послышалось едва различимое раздражение. — Ему ещё на груди ожоги обработать нужно, можешь помочь.

— Мне нужно домашнее задание приготовить. Я надеялась, что он уже очнулся и мы вместе займёмся.

— Не думаю, что после яда квакши он будет в состоянии учиться. Не сегодня точно. Ну так что? Вот мазь, вот пациент.

Вместо ответа я услышал знакомое недовольное фырканье и удаляющиеся шаги.

— Сириуса! — тихо пробурчала ассистентка целительницы и зачем-то поправила мне волосы. — Еще бы Локхарта потрогать предложила! Нашла бестолковую щупальщицу! — А это еще кто такой? — Можешь больше не притворяться спящим! — смутилась девушка.

Я тоже от чего-то почувствовал себя неловко от того, что меня раскусили, и по привычке натянул брезгливо-презрительный вид.

— Где-то болит? — по-своему истолковала перемены в моей мимике равенкловка, и наложила диагностирующие чары. — Сейчас позову мадам Помфри, я не вижу проблем.

— Их и нет, милая, — медиковедьма появилась из-за ширмы, отделяющей мою кровать от остального лазарета. — Просто кое кто у нас хронический ворчун. Как самочувствие, мистер Снейп?

— Нормально. Я могу идти?

— Мисс Грейнджер, что скажете? Ваш пациент здоров?

Она пристально посмотрела на меня, от чего я почувствовал себя лабораторной лягушкой, растянутой на столе.

— Не бывает здоровых, мадам Помфри, — задрав нос ответила равенкловка. — Бывают недообследованные. Но если пациент пообещает сразу же отправиться в постель и утром прийти на осмотр, то я не вижу причин занимать здесь койку.

Я едва не подавился воздухом от такого заявления. Вот же сопля! Обсуждает, как кусок мяса какой-то, действительно, будущий колдомедик. Пропустив мимо ушей половину рекомендаций, я спешно натянул свою одежду и покинул больничное крыло. Можно подумать, со мной раньше ничего на зельеварении не случалось! Да вообще, есть ли хоть один Мастер, ни разу не получивший ожог в лаборатории?

Следующий день был выходным, и я позволил себе полежать в постели чуть дольше, пропустив завтрак. Вчерашнее приключение прошло практически бесследно, разве что мысли ещё немного путались, спасибо той мерзкой лягушке. Выданные в больничном крыле мазь и зелья никуда не годились, я готовил лучше, поэтому и идти на осмотр мне показалось лишним. Ничего нового я там не узнаю, а оставшиеся следы скоро сами сойдут. Отмокая под душем, я ещё раз осмотрел полученные повреждения.

Руки почти полностью зажили, даже несколько старых шрамов сошло. Спасибо той равенкловке, надо будет хоть имя узнать. А на груди следов не было вообще. Кажется, спасла плотная мантия. Интересно, что она предлагала смазывать Лили, или это был такой способ от неё избавиться? Мне показалось, что равенкловка не очень жаловала Эванс. Что они могли не поделить? Я не видел раньше их в одной компании, в квиддич кудрявая ассистентка Помфри тоже не играет. Не могла же моя скромная персона быть причиной их раздора? Я фыркнул, позабавившись нелепости этого предположения. Скорее всего какие-то ихние девчачьи тёрки. Парня приревновала или в одинаковых мантиях ходят.

Сегодня почти вся школа ушла в Хогсмид или тайком отправились в Лондон порталом. Значит, можно спокойно поработать в учебной лаборатории. Слагхорн скорее всего оставит кого-то из проштрафившиеся, а эта братия не лезет не в своё дело. Я котлы не взрываю, за мной следить не надо. Может, вообще получится договориться, и меня оставят там одного. С такими мыслями я покинул общежитие и отправился в кабинет зельеварения, мне нужно было выполнить несколько заказов. Кабинет ожидаемо пустовал, только в дальнем углу виднелся кто-то, судя по комплекции с младших курсов, в серой лабораторной робе. Мне стало любопытно: обычно о специальной одежде задумываются только старшекурсники на продвинутом курсе, и то не все. Это не дешёвое удовольствие, зато хорошо защищает от таких вот происшествий, как вчера.

Я встал так, чтобы видеть второго студента, и принялся раскладывать инструменты. Некоторое время работали молча. Я уже успел забыть о своём случайном соседе, пока его зелье с оглушительным хлопком не оказалось на потолке и всех поверхностях в радиусе метра. Разлетелось бы дальше, но незнакомец предусмотрительно установил защиту вокруг рабочего места. По невидимым стенкам сползали фиолетовые хлопья, скапливаясь толстым слоем на полу, будто недотепа стоял в огромном стакане с прозрачными стенками.

— Да что же это такое! — раздался знакомый голосок. — Агуаменти! Экскуро! Фините! Блять!

Если последнее было заклинанием, то оно явно требовало не использования палочки, а пинания мебели. Стол, ожидаемо, не пострадал, в отличие от ноги. Голос стал выше, ругательства цветистее, и ко всему этому прибавились прыжки на одной ноге. Я проверил, что мои зелья потерпят некоторое время без присмотра, и поспешил на помощь незадачливому однокашнику.

POV Гермиона.

Сказать, что в семье Грейнджер царил матриархат—не сказать ничего. Доротея Грейнджер, если верить семейной легенде, одной из первых бежала из Ирландии во время картофельного голода, имея при себе двоих детей, горсть земли в платке и фамильное упрямство. Она предчувствовала, что совсем скоро все станет только хуже, но муж не посчитал бабьи бредни чем-то существенным. Тогда она собрала детей, нехитрые пожитки и ушла. Женщины в ее роду отличались прозорливостью и живучестью, она не боялась будущего. Чего бояться той, чью мать утопили, как ведьму, а муж оказался бесхребетным пьяницей?

Не боялась и внучка её внучки, смышлёная кареглазая девочка, родившаяся в начале осени в «родовом гнезде», как в семье с любовью называли свой боковой дом террасного таунхауса в пригороде Ланкастера. В имени девочки слышались отголоски греческих мифов, а в характере звучали в полный голос ирландские корни. Она отличалась упрямством, преданностью и жадностью в лучшем её проявлении. Ей были безразличны материальные блага, если это не касалось знаний и дорогих ей людей. Это все дополнялось амбициозностью, целеустремлённостью и некоторой долей снобизма, что сделало девочку любимицей учителей и изгоем среди сверстников. Юная мисс, как маленькая желтая губочка впитывала все, развиваясь гораздо быстрее своих сверстников и предпочитая общество книг компании других детей. Кроме, разве что, соседских мальчишек, живущих в смежном доме. С ними девочка на удивление быстро нашла общий язык, и к семи годам стала среди них настоящей атаманшей. И она была единственной, кто мог удержать сорванцов от особо рискованных шалостей, а если все же не удавалось, то придумывала, как все исправить.

Незадолго до её двенадцатого дня рождения на пороге их дома появилась высокая и по-девичьи стройная пожилая женщина. Назвать её старушкой или бабушкой язык не поворачивался. Она разительно отличалась от сидящей на диване Офелии Грейнджер, матриарха семьи, хотя была, скорее всего, её ровесницей. Если бабуля Фелли выглядела, как и положено любящей и любимой бабуле, вяжущей на всю семью носки и шапки, пахла выпечкой и умела одним прикосновением успокоить любые печали своих домочадцев, то гостья напоминала скорее высохшую на пустыре жердь. Такая же жесткая и строгая, с идеальной осанкой аристократки старой закалки, поджатыми губами и цепким взглядом из за овальных линз очков в серебряной оправе. Не бабулечка, а гувернантка в самом суровом ее воплощении.

Миссис Макгонагалл, как представилась необычная гостья, уже почти полчаса распиналась о том, что в семье Грейнджер растёт волшебница, и о том, что рядом с привычным миром есть ещё скрытый, волшебный и эта милая девочка обязательно станет его частью. Как будто не было других вариантов.

— Дамблдор... — прошамкала бабуля Фелли, прабабушка вышеупомянутой девочки-волшебницы. — Это тот рыжий прохвост, у которого имён больше, чем перьев у петуха? Неужели он ещё жив?

— Вы знакомы? — брови волшебницы удивлённо поползли вверх.— Как такое возможно?

— Догадалась, девочка, догадалась. Значит, жив, старый плут.

Миссис Макгонагалл, которую даже близкие не называли девочкой вот уже минимум полвека, постаралась как можно незаметнее просканировать дом, слишком уж странная это была семья. Проверка ничего не выявила, только самая старшая из Грейнджер лукаво посмеивалась, но взгляд её пронизывал насквозь.

— Мама, о чем ты? — спросила бабушка виновницы этой встречи.

— Ни о чем, доченька, просто нашу бусинку ждёт очень интересная юность.

— Может, не стоит тогда отпускать её в эту школу? — обеспокоенно спросила мать девочки.

— Увы, Присцилла, у нас нет выбора. — Офелия Грейнджер при этих словах как будто сдулась и стала выглядеть старше лет на сто. — Я надеялась, что грех моей матери сгинул вместе с ней. Не сбылось. Так тому и быть. Гермиона, детка, хватит подслушивать. Спускайся к нам.

Послышался бодрый топот и в гостиную вбежала кудрявая девочка в джинсовом комбинезоне и жёлтой футболке.

— Ба, я что, и правда волшебница?

Большие карие глаза, вздёрнутый носик, веснушки, выпирающие зубы... В целом обычная девочка, каких сотни на каждой улице. Разве что взгляд был не по-детски серьёзный.

— Любая уважающая себя женщина будет немного ведьмой, немного русалкой и немного феей, внученька! Но только по-настоящему мудрая это не будет афишировать.

Первого сентября, вместе с другими юными волшебниками она села в блестящий и похожий на нарядную ёлочную игрушку ярко-алый паровоз и уехала в новую жизнь. В одном купе с ней оказалось ещё трое первокурсников, с восторгом рассматривающих обстановку и проносящиеся за окном виды. Гермиона чувствовала себя среди них слишком взрослой, она первая переоделась в школьную форму, ещё без факультетских знаков различия, первая разобралась, что купить из тележки со сладостями, и без колебаний села в лодку вместе с огромным, заросшим жёсткой неопрятной бородой и такими же волосами мужчиной.

Он удивлённо подал девочке свою огромную лапищу и помог сесть перед ним на носу лодки. И всю дорогу развлекал историями о существах, живущих в этом озере и лесу рядом с замком. Одна из русалок приблизилась к ним, с любопытством разглядывая девочку, а после скрылась в глубине озера, окатив на прощание холодной водой. Великан, оглушительно рассмеялся, от чего лодка начала опасно раскачиваться под испуганные крики первокурсников, после чего вытер Гермиону своим платком, размером больше похожим на скатерть, так что к берегу девочка подплыла основательно взъерошенной, но все равно счастливой.

— Так что, эт самое, приходите, маленькая мисс, если захотите поболтать или познакомиться поближе с кем из зверюшек, они добрые на самом деле.

— Конечно, Хагрид, с радостью! — не задумываясь ответила девочка, помахала ему на прощание рукой и вприпрыжку побежала по причалу к ожидающей первокурсников миссис Макгонагалл.

Если лесничего и удивило, откуда первокурсница знает его имя, то он не стал забивать этим себе голову, может, сам представился и забыл? Сама же девочка уже секунду спустя забыла об этом инциденте. Это же Хагрид, как можно его не знать? Это же как не знать Дамблдора или Пивза. Час спустя она уже сидела на высоком табурете, испытывая странное дежавю и слушая говорящую шляпу. Её голос тоже казался знакомым, но раз уж это волшебный замок с волшебной шляпой, чему удивляться? После того, как у неё получилось зажечь свет взмахом палочки в удивительной лавке мистера Олливандера, она пообещала себе воспринимать все чудеса, как естественную часть мира. Ведь так поступают те, кто знает о волшебстве с рождения?

— Удивительно! — голос у шляпы был высокий и звонкий, будто она была сшита не из фетра, а отлита из хрусталя. — Куда же тебя отправить, милое дитя? Путь Гриффиндора ты уже прошла, путь Хафлпаффа тебе будет неинтересен. Равенкло или Слизерин? И там и там тебя ждут удивительные приключения, но сможешь ли ты смерить свою гордыню и обуздать амбиции?

— Смогу, эм... Мэм? Я справлюсь, можно мне на Равенкло?

— Ну что же, — ей показалось, или шляпа усмехнулась? — Будь по-твоему. Равенкло!

* * *

Я шла по темным коридорам к общежитию своего факультета. Мне нравился замок в это время суток: тихо, спокойно, только портреты о чем-то перешептываются в своих рамах, да потрескивают факелы. Интересно, почему бы не пользоваться волшебными светильниками? Открытый огонь в месте, где бегают дети... Я догадалась, как можно законсервировать пламя в банке, чтобы оно светило и грело, но не обжигало еще на первом курсе. Неужели такое простое решение никому не пришло в голову раньше? Впереди послышались шаркающие шаги и из за поворота выскочила крупная пепельная кошка с янтарными глазами. С торжествующим мявом она в несколько длинных прыжков подлетела ко мне и, громко мурлыкая, потерлась о мои ноги.

— Миссис Норрис, ты кого-то поймала?

Аргус Филч, школьный завхоз, недолюбливал большинство студентов. Вполне оправданно, между прочим, недолюбливал. Попробуйте поддерживать порядок в таком огромном замке, когда сам магии лишен, а вот те, кто ею одарен, изо всех сил пытаются этот самый замок разрушить.

— Добрый вечер, сэр! — я улыбнулась мужчине и опустилась на корточки, чтобы почесать ластящуюся кошку. — У вас опять разболелось колено?

— О, это вы, мисс. — Он сбавил шаг. — Да, наверное, погода меняется. Старею, юная леди, старею! А вы почему еще не в постели? Уже давно идет комендантский час.

— Мне нужно было присмотреть за одним студентом, пострадавшим на уроке зельеварения. Я надеюсь, Вы завтра же наведаетесь к мадам Помфри за мазью. С вашей работой здоровые ноги необходимы!

— Спасибо, мисс, непременно. А сейчас немедленно отправляйтесь в постель! Пока я не отвел вас к профессору Флитвику! Слишком уж много сегодня студентов гуляет после отбоя!

— Вы кого-то еще поймали?

— Не успел, — с сожалением признался завхоз. — Эту, рыжую вертихвостку с Гриффиндора. Свернула за угол и как сквозь землю провалилась! Зря только бежал.

Снова Эванс. Не знаю, почему, но Лили мне не нравилась с первого моего дня в Хогвартсе. Вроде ничего такого она мне не сделала, мы учились на разных факультетах и на разных курсах, пересекаясь только в Большом зале, где сидели за разными столами, в библиотеке, где нам были нужны разные секции и иногда в коридорах. Она была со всеми мила и приветлива, её любили преподаватели и студенты и вообще, не девочка, а сплошная сладкая вата в сиропе. Особенно на фоне её угрюмого воздыхателя. Этот слизеринец, Снейп, таскался за ней хвостиком и смотрел щенячьими глазками, так что иногда хотелось огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы мозги на место встали. Наверное, дело в больной солидарности. Мы оба не пользовались популярностью среди сверстников, не блистали внешне, но зато прилежно учились и много читали. Откуда я все это знаю? Иногда хорошо быть одинокой серой мышкой, сливающейся со стенами. Меня не видят, и свободно обсуждают при мне любые темы. Остаётся только внимательно слушать и делать выводы. К счастью, наши жизни шли параллельным курсом.

При других обстоятельствах мы могли бы учиться на одном курсе, но мне исполнилось одиннадцать, возраст зачисления в Хогвартс, на три дня позже, чем допускалось по Уставу школы. Таким образом я стала самой старшей на своём курсе, что тоже не помогло мне найти здесь друзей. А ещё я была не из семьи волшебников, но знала о волшебном мире слишком много, благодаря книгам. В результате для кого-то я оказалась слишком магглой, для кого-то наоборот недостаточно, но для всех просто выскочкой. Хорошо ещё, что на учёбе это не сказалось, на нашем факультете никого нельзя было удивить академическим рвением.

Только одно меня беспокоило: иногда мне казалось, что я уже знаю этот мир и замок, и теперь просто вспоминаю заново. В отличие от большинства первогодок, я ни разу не заблудилась, безошибочно выбирая направление и находя потайные ходы. Лестницы с первого же дня послушно несли меня, куда я хотела. А магия безоговорочно подчинялась мне, как будто я всю жизнь только тем и занималась, что размахивала палочкой и читала заклинания. Зато теперь у меня уходило на учёбу гораздо меньше времени, и я могла заниматься дополнительно.

На третьем курсе меня неофициально взяла в помощники мадам Помфри, и уже через год я оставалась «на дежурстве», когда школьной медиковедьме нужно было отлучиться из школы. Моих навыков хватало для диагностики и оказания первой помощи, а в сложных случаях я всегда могла позвать кого-нибудь из преподавателей. Меня интересовала медицина, ведь мои родители были врачами и я, втайне даже от себя самой надеялась повстречать папу на какой-нибудь конференции, поэтому я выбрала для себя зелья, чары и трансфигурацию для углубленного изучения, задвинув всё остальное на задний план. Профессор Макгонагалл и профессор Флитвик с радостью пошли мне навстречу, а после третьего курса даже освободили от своих занятий, позволив учиться по индивидуальному плану. Профессор Слагхорн же наоборот наотрез отказался тратить на меня своё время. Но, справедливости ради, я не много потеряла. Прочитать учебник я могла и сама, а ничего сверх этого профессор не давал. Нужно было искать репетитора.

Казалось, я попала в волшебную сказку. Только иногда мне снился разрушенный Хогвартс, запах дыма и крови и висящий над Астрономической башней зелёный призрачный череп, исторгающий змею. И алая вспышка непростительного проклятия.

* * *

И снова моё зелье взорвалось! Я все сделала по инструкции, купила ингредиенты в лучшей лавке в Косом переулке, даже нашла этот дурацкий костюм, вдруг с меня что-то в котёл сыпется, и все равно в итоге оказалась по середину голени в этой гадости! Могла бы сэкономить и взять воду из лужи, ничего бы не изменилось. Произнеся одно за другим привычные заклинания, я, не выдержав, выругалась и пнула стол. Острая боль пронзила палец, от чего я принялась ругаться ещё громче и подпрыгивать на здоровой ноге, чтобы хоть как-то сбросить эмоции и отвлечься. Помогало слабо. Я стянула с головы капюшон и огляделась в поисках стула, но вместо этого чуть ли не нос к носу, вернее, нос к груди столкнулась со своими вчерашним пациентом. Которого, между прочим, всё утро прождала на осмотр в больничном крыле. Лучше бы послушала мадам Помфри и пошла в Хогсмид. Мой организм напоминал, что даже у волшебниц есть женские циклы, и требовал мороженого с воздушными пузырьками. Почему-то местные домовики такое делать не умеют. А теперь я без мороженого, без зелья и с ушибленной ногой. Ещё и этот носатый смотрит, как на таракана. Я открыла рот, чтобы возмутиться, но он хмыкнул, заглядывая мне через плечо, и я подавилась воздухом.

— Разве малышне можно варить зелья за шестой курс?

POV Северус.

Это оказалась вчерашняя равенкловка! Интересно, где она набралась таких выражений? И амбиций. Я заглянул в лежащий на столе учебник и про себя усмехнулся: она взялась за зелье из продвинутого курса, которое мало того что само по себе сложное, так еще и написано с ошибкой. Не удивительно, что оно взорвалось. Слагхорн его уже давно не даёт студентам. А с какой яростью она смотрела, когда я назвал её малышнёй! Обычно женщины обижаются, если им накинут возраст, а тут гляди-ка! Глядит волком, и злобно шипит. Но одного взгляда хватило, чтобы понять — шипит она от боли. Девушка побледнела, от чего веснушки стали заметнее, по лицу её бежал пот, а губы сжимались в тонкую линию. Стоит, дрожит и едва не плачет. Ненавижу, когда девчонки плачут, я всегда начинаю чувствовать себя виноватым, даже если вообще просто мимо проходил.

— Подбери сопли, мелкая! — я огрызнулся, пытаясь вспомнить хоть одно диагностическое заклинание, чтобы не выглядеть перед ней полным неучем. — Ты целительница или так, форма красивая понравилась?

— А ты — говнюк, тебе говорили?

Обзывается она тоже совершенно по-детски, хотя пару минут назад выдавала такие конструкции, что мой отец заслушался бы. Но об этом я решил промолчать, слишком уж угрожающе она посмотрела. В конце концов, не стоит ссориться с человеком, к которому можешь однажды попасть на стол в бессознательном состоянии. Передумала плакать — уже хорошо. Равенкловка вытерла слёзы и просипела.

— Лучше помоги мне сесть. И заморозить ногу, умеешь?

Я честно хотел возмутиться, что не нанимался в прислугу, и добавить ещё пару язвительных комментариев. Но пока я придумывал, как лучше поставить обнаглевшую девчонку на место, мои руки против воли обхватили тонкую талию и ловко усадили равенкловку на стол. Она оказалась гораздо легче, чем выглядела, и я немного не рассчитал силы, так что девушка испуганно пискнула и схватилась за мои плечи от неожиданности. Лили была права, я не люблю прикосновения, но сейчас это оказалось в некотором смысле даже приятно. Только почему она продолжает за меня цепляться и дрожит, как осиновый лист?

— Больно?

Я отцепил её пальцы, чтобы уделить внимание пострадавшей ноге. Равенкловка тут же схватилась за край стола и принялась глубоко дышать, будто надумала заняться медитацией прямо сейчас. После пары вдохов она достаточно успокоилась, чтобы отпустить стол.

— Прости, я просто боюсь высоты и резкие передвижения в пространстве.

В моей голове будто тумблер щёлкнул.

— Постой, так это ты? Года четыре назад, паническая атака во время занятия по полётам. Не могу поверить, что знаком с ходячей легендой! Тебя правда кентавры из запретного леса вывели через несколько дней?

В который раз понимаю, что общение, особенно с девушками, совершенно не моё. Только что она передумала плакать, а теперь снова глаза на мокром месте.

— Нет, она в озеро упала, и русалки вместо той дурочки выловили снулую рыбину, вот и приходится теперь человеком притворяться. Ты что творишь?!

По крайней мере она отвлеклась, и я успел расшнуровать и снять её туфельку и уже начал стягивать носок.

— Ищу плавники. Если заморозить ногу в обуви, они помнутся и потрескаются.

— Дурак!

Она дёрнулась, пытаясь меня пнуть, снова скривилась от боли, а после снова принялась ругаться. Из её эмоционального потока я понял, что она винит во всем случившемся именно меня. Заставил прождать все утро в больничном крыле, из за чего она пропустила и завтрак, и поход в Хогсмид, обозвал, напугал и вообще все беды от парней, которым никогда не понять женских страданий. Нет, я привык быть всегда крайним, что дома, что в школе, но сейчас это было немного обидно. Тем временем поток претензий иссяк, равенкловка как будто даже сдулась немного, горестно вздохнула, и, чуть не плача, продолжила совсем другим тоном.

— А теперь мне ещё и стыдно. И все из за тебя!

— Можно подумать, я впервые вижу девчонку-истеричку и сломанный палец.

— Иди ты Мерлину в щель! И не слушай меня! Ты не виноват, что я сейчас слишком расстроена из за этого гадского зелья, мне очень больно и чертовы гормоны делают из меня плаксу! И хватит уже ржать! Я хотела сегодня просто поесть мороженого и заглянуть в книжный, а теперь придётся пить противный костерост!

Мне в плечо прилетел маленький кулачок. Ощутимо, но не обижаться же на котёнка, который играет в настоящую охоту с твоей рукой и слишком сильно цепляет коготками? Вот и она воспринималась скорее как первокурсник, ревущий ночью в общей гостиной из за того, что нельзя на выходные уехать к маме. А ещё она извинилась, что сорвалась на меня!

— Да ладно, хватит реветь! Будет тебе и Хогсмид, и мороженое, только успокойся уже! И даже костерост со вкусом апельсина, если сейчас же замолчишь и дашь мне сосредоточиться!

— Апельсина?

Растрепанная, с большими от удивления и блестящими от слез глазами, она напоминала сейчас совенка.

— Обойдешься! — я не смог сдержать усмешку, и девушка обиженно надулась, забавная. — Будет просто не такой противный, ты же продолжила говорить.

Я, как умел, обезболил пострадавшую конечность. Благодаря некоторым личностям с гриффиндора, базовые медицинские навыки у меня имеются, так что помочь ассистентке мадам Помфри мне под силу.

— Идти сможешь, или еще раз полетаем?

Равенкловка испуганно уставилась на меня, вцепившись в стол.

— А можно я тут посижу?

— Как пожелаешь. Слагхорн раньше понедельника здесь не появится, так что отдыхай в свое удовольствие!

— Я дойду.

Девушка, упрямо поджав губы, сползла со стола и попробовала опереться на пострадавшую ногу. Стоять она могла, но вот ходить я ей пока не позволил.

— Дай мне пять минут. — Я пододвинул стул, и помог ей сесть. — Сейчас здесь приберу, и пойдем лечить твою ногу.

— В больничное крыло?

— В подземелья ближе. Я же обещал тебе не такой противный костерост, а у мадам Помфри только стандартный от Слагхорна. А теперь помолчи немного!

* * *

На первом курсе я считал крайне несправедливым то, что общежитие Слизерина находится в подземельях замка. Неужели нельзя было разместить в башне, как другие факультеты? А потом я узнал, что подземелье — это не просто подвал под Хогвартсом, это — целый подземный город. Город, куда даже Филч со своей блоховозкой не суется. Дамблдор наверняка знал об этих полузаброшенных этажах и лабиринте потайных ходов, но предпочитал не замечать змеиный факультет, пока мы не особо показываемся на поверхности. Несколько поколений слизеринцев оттачивали здесь свои навыки в трансфигурации и чарах, превращая холодные каменные мешки в уютные комнаты.

В одну из них я и привел свою пострадавшую знакомую. Равенкловка с честью выдержала весь путь от лабораторий, разве что один раз мне пришлось подхватить ее на руки, чтобы спуститься по узкой потайной лестнице, где вдвоем не пройти. Только позже я сообразил, что мог просто отлеветировать ее вниз. Ощущение тепла от худенькой девушки, доверчиво прижимающейся ко мне, будет, наверное, еще долго меня преследовать. Как и щекотка от лезущих в лицо кудряшек. Мерлин, как она живет с этим кошмаром на голове? Это просто какой-то кальмар, раскидывающий в разные стороны свои щупальца!

— Подожди меня немного, — попросил я, усадив девушку в кресло и придвинув мягкий пуфик под ее ногу. — Мне нужно сходить к себе за зельем.

— Я совершенно никуда не спешу!

Оставив ее разглядывать гостиную, я повесил на дверь маячок и побежал в свою комнату. К моему возвращению равенкловка успела найти себе компанию. Мисс Блэк, великолепная и несравненная принцесса Слизерина и староста девочек сидела в кресле напротив моей пациентки и заливисто над чем-то смеялась.

— Ох, Северус, вот и ты! — наконец, Нарцисса заметила мое присутствие. — А то я уже подумала, что перепутала твои чары.

— И поэтому зашла проверить свои предположения?

— Ну что ты! — девушка возмущенно посмотрела на меня. — Я видела, как ты шел дальше по коридору в сторону общежития и подумала, что ты просто забыл убрать маячок. А потом мы немного разговорились, так что не дуйся.

Нарцисса грациозно поднялась и подошла к двери, технично потеснив меня вглубь комнаты.

— И будь, пожалуйста, повежливее, помни, чему я тебя учила! — тихо шепнула мне она, и прибавила уже громче, обращаясь к равенкловке. — Всего хорошего, мисс Грейнджер. Оставляю вас в надежных руках!

— Значит, мисс Грейнджер? — спросил я, когда за Нарси закрылась дверь.

— Зови меня Гермиона.