Мечты Донны (гет)

Я сказала правду Флоре, ответив, что пытаюсь исполнить мечту родителей о простой жизни в городе. Сразу после переезда в Мондштадт я старалась завести знакомства с как можно большим количеством людей: торговцы, рыцари, барды, простые жители. Казалось, что это поможет влиться в новое сообщество, станет первой ступенькой к осуществлению мечты. Познакомиться с частью горожан действительно удалось, но вот дружбы ни с кем не случилось. Разве что Флора, которая в тот момент планировала расширять своё цветочное дело, позвала меня на работу, и теперь нас даже можно назвать приятельницами.

Однако широкий круг знакомств теперь сыграл злую шутку: все были осведомлены о «неожиданной влюблённости юной цветочницы в господина Дилюка» — аристократа и владельца самой большой винокурни Мондштадта. Кто-то искренне сочувствовал мне, успокаивая, а кому-то было совершенно всё равно. А кто-то, как госпожа Августа, откровенно наслаждался ситуацией, не стесняясь вызывать на разговор о предмете воздыхания. Поначалу было сложно притворяться, но уже через неделю я практически всегда выдавала именно ту реакцию, что от меня ожидают. Но с малознакомыми и совсем незнакомыми людьми по-прежнему было тяжело.

Сам же Дилюк Рагнвиндр был чрезвычайно популярен у молодых девушек самого разного происхождения: аристократки мечтали, что родственникам удастся договориться о браке, простолюдинки молча вздыхали и провожали мужчину томными взглядами. «Молод, холост, сказочно богат и невероятно хорош собой» — именно так говорили о нём многочисленные поклонницы, которые даже основали свой клуб. Когда я только начала притворяться влюблённой, они и меня настойчиво звали к себе, но находившаяся рядом в тот момент Флора смогла отвлечь их внимание, и мне не пришлось придумывать отговорок. Повторно с подобными предложениями эти девушки не приходили, и, к счастью, высшие силы не посчитали, что я увиливаю от исполнения своей части договора. Совершенно не горю желанием всё свободное время обсуждать невероятность и прекрасность господина Дилюка, как делают его настоящие поклонницы.

Магазин «Шёпот цветов» располагался в небольшом переулке, практически на углу главной улицы торгового района, недалеко от центральных ворот города. Чтобы попасть отсюда в Штаб Ордо Фавониус, нужно пересечь практически весь Мондштадт и по нескольким лестницам подняться на верхний ярус. Сделать это можно тремя способами: по главной улице, либо кружными путями вдоль восточной или западной крепостной стены.

С тех пор, как я «влюбилась», путь вдоль восточных ворот стал недоступен, потому что вёл прямёхонько мимо таверны «Доля ангелов», принадлежащей злополучному господину Дилюку. Несмотря на то что сам владелец в ней появлялся редко и предпочитал проводить время внутри — за барной стойкой или где-то на верхних этажах, меня пугал даже малейший шанс повстречать его. Я боялась не самого Дилюка. В конце концов, он благородный и воспитанный аристократ, и, если вообще знает о моём существовании, вряд ли поведёт себя неподобающим образом. Пугало, каких действий может потребовать от меня заключенный с Флорой контракт, столкнись мы нос к носу. Томно вздыхать, закатывать глаза и говорить глупости несложно, но мне не хотелось бросаться на шею незнакомому мужчине, не говоря о более откровенных и непристойных вещах, которые позволяли себе некоторые по-настоящему влюблённые в богача девушки.

По дороге вдоль западной стены была лишь кузница да пара овощных лавок, а потом тихие переулки до самой лестницы на средний ярус города. И в любой другой день я, несомненно, пошла бы этим путём, но не сегодня. Сегодня я чувствовала себя разбитой и уставшей, хотя день едва перевалил за полдень. А где-то там, на одной из тенистых улочек, госпожа Августа с подругами сидит на скамейке и перемывает мне косточки.

Я вышла из цветочной лавки и замерла, прикидывая, каким путём отправиться дальше. Выбирая между центральной улицей, на которой часто полно людей, и Августой, посчитала, что у меня нет сил снова веселить почтенную женщину с совершенно несносным характером. Решившись, свернула на главную улицу, залитую послеполуденным солнцем. Яркий свет ослепил, и, покрепче ухватив корзинку с травами одной рукой, другой я попыталась прикрыть глаза. К несчастью, недалеко стоявшая Марджори приняла этот жест за приветствие и радостно замахала в ответ, а потом и вовсе подошла ко мне:

— Здравствуй! Как ты вовремя, — девушка ловко схватила мой локоть и бесцеремонно потянула вверх по лестнице в сторону своей сувенирной лавки. — Мне в «Великолепие ветра» на днях искатели приключений принесли такие интересные штучки! Ты обязательно должна их посмотреть.

— Привет, Марджори, — я попыталась освободить руку от цепкой хватки. — Прости, у меня совсем нет времени.

— Там такие заколки для волос! Ты с ума сойдешь! А еще брошки! Кулоны! Несколько красивых колечек, — совершенно не обращая внимания на сопротивление, Марджори продолжила тащить меня в сторону магазина, нахваливая товар.

— Я правда спешу, я же на работе, — я сделала ещё одну безуспешную попытку освободиться.

Неожиданно Марджори замедлила шаг, наклонилась к моему уху, снизила голос до шёпота и доверительно произнесла: «А ещё мне из Сумеру привезли одну диковинку. Про неё говорят, будто она исполняет любовные желания. Зная твою ситуацию, я готова предложить небольшую скидку или рассрочку».

— Ох... Я бы очень хотела её купить, но у меня сейчас совершенно нет средств, все траты уже запланированы, и я... я... — я смотрела на торговку, замерев, со всё увеличивающимся ужасом ожидая того самого чувства внутри, означающего нарушение контракта с Флорой.

Марджори смутилась и отвела глаза, приняв испуг на свой счёт. К этому времени она дотянула меня до дверей лавки и, наконец, отпустила меня, подняв руки в примирительном жесте:

— Ой, ты не подумай, будто я что-то навязываю! Знаешь же, что у меня нет проблем с покупателями! Я могу придержать диковинку на недельку, если вдруг передумаешь. Ну не буду отвлекать от работы, а то тебе потом от Флоры влетит. Пока! — она неловко улыбнулась и поспешила скрыться внутри своего магазина.

Ещё несколько минут я стояла в оцепенении, но никаких плохих ощущений не последовало. Облегченно выдохнув, решила, что не стоит в ближайшее время появляться на глаза Марджори лишний раз, если мне дорога мора. Настойчивость и ловко подвешенный язык действительно избавляли девушку от проблем с продажами.

Прости, Августа. Всю следующую неделю я буду выбирать дорогу мимо твоего дома и радовать тебя. Ты хотя бы не вынуждаешь покупать дорогущие безделушки. Я продолжила путь, коря себя за предвзятое отношение к старушке.

Поднимаясь по очередным ступеням к городской площади, я удивилась почти полному отсутствию людей. Не смотря на жару, в это время на улице обычно полно народа, но сейчас только Анна снова молится около фонтана, да Маргарита бегает вокруг и зовёт очередного сбежавшего кота:

— Донна! Донна! — Маргарита приблизилась ко мне. — Принц опять сбежал. Ты его нигде не видела? Негодник прячется от меня!

— Нет, я весь день была в лавке.

Я покачала головой и попыталась аккуратно обойти девушку, но та схватила меня за руку и остановила:

— Ты поможешь мне найти его? А я бесплатно налью тебе в «Кошкином хвосте».

— Увы, Маргарита, я на работе. Может быть, тебе стоит оставить поручение в Гильдии искателей приключений?

— Ох, точно! — Маргарита отпустила меня и радостно хлопнула в ладоши. — Гильдия ближе, чем Ордо Фавониус!

— При чем тут Ордо Фавониус?

— Я уже хотела отправиться туда и просить действующего магистра помочь найти Принца. Но ты права, Гильдия ближе! — с этими словами Маргарита махнула рукой и побежала вниз по улице.

Я, недоумевая, проводила девушку взглядом. Были в Мондштадте вещи, которые мне не понятны до сих пор. Например, то, как часто горожане, вместо того чтобы справиться с небольшими проблемами самостоятельно, обращаются в Орден. Сломалась ли ступенька на лестнице, потерялся кот или ветер закинул на крышу плакат — со всем этим жители шли напрямую к действующему магистру. В Спрингвейле же рыцари появлялись нечасто — чаще всего в качестве охраны торговых аэростатов или при проблемах с монстрами, поэтому я видела в них храбрых защитников, а не мальчиков на побегушках.

Может быть, через несколько лет я и сама буду звать магистра из-за каждой глупости. Будет ли тогда считаться, что я стала настоящей горожанкой?

Я пересекла часть городской площади, приблизилась к фонтану и села на его бортик около тихо шепчущей молитвы Анны. Не знаю, чем именно больна девушка, но Флора рассказывала, что та болеет гораздо дольше, чем я живу в Мондштадте. Сёстры из Собора готовят ей лекарства и ухаживают за ней, если становится совсем плохо. Увы, у них не получается не только полностью исцелить Анну, но даже просто замедлить развитие болезни. Раньше девушка гораздо чаще показывалась на улице, теперь же, её, бледную, кашляющую, с лихорадочно горящими щеками, лишь изредка можно встретить у фонтана или в Соборе.

— Привет, Анна. Как твоё здоровье?

— Ой, Донна, я тебя не заметила, — Анна вздрогнула, а потом продолжила, иногда останавливаясь и откашливаясь: — Спасибо, кхе-кхе, всё так же. Но ведь если не хуже, значит, всё хорошо, да? Братик вчера принес лекарство, кха-кха. Он говорит, что сестра Джиллиана попробовала новый рецепт. Если и от него не будет явных улучшений, он хочет отправиться в Ли Юэ. Я так боюсь за него!

— В Ли Юэ часто ходят торговые караваны, у них хорошая охрана. Ему не придётся рисковать и совершать путешествие в одиночку.

— Спасибо, что успокаиваешь меня. Говорят... — Анна резко прервалась и сильно закашлялась, а потом, пытаясь восстановить дыхание, продолжила: — Говорят, там есть очень опытный целитель. Мне очень страшно, братик никогда не уезжал так далеко и надолго.

— Ты же не останешься одна, за тобой ухаживают родители и сёстры Собора.

— Да, но я всё равно буду молиться родниковой фее, чтобы лекарство помогло. Ведь тогда, кхе-кхе, братику не будет нужды никуда ехать, — с этими словами Анна сложила руки в молитвенном жесте и закрыла глаза, потом прошептала что-то, открыла глаза и кинула в фонтан монетку.

Я посидела ещё некоторое время, прежде чем уйти, но Анна больше не обращала на меня внимания, продолжая иногда нашёптывать молитвы и кидать монетки. Сказки о доброй фее родника я слышала ещё в детстве, но во всех историях упоминался лишь конкретный родник в Спрингвейле. Сомневаюсь, что воды городского фонтана смогут донести желания Анны до феи, но расстраивать давно болеющую девушку не хотелось. Поэтому каждый раз, когда Анна молилась, я молчала и давала себе обещание, что обязательно лично расскажу фее об Анне, когда приеду в Спрингвейл. Правда, за последние пару лет, с самого момента переезда, я ни разу не возвращалась домой. Можно ли вообще назвать домом место, где у тебя не осталось родни, почти не осталось друзей, да и самого дома тоже не осталось?

Погружённая в невесёлые мысли, я приблизилась к лестнице на следующий ярус города. По пути встретились несколько горожан да задремавший на посту рыцарь Ордо Фавониус. Никто из них и не посмотрел в мою сторону, и это слегка развеяло печаль. Я понадеялась, что, может, на сегодня уже получила всю порцию нежелательного внимания, и остаток дня пройдёт спокойно. Вряд ли в Штабе или Соборе кто-то начнёт разговор о господине Дилюке. Рыцарям до меня нет дела, а монахини, даже если будут сгорать от любопытства, слишком скромны для откровенных намёков.

Я поднималась по длинной пологой лестнице, и с каждой ступенью настроение улучшалось. Когда я вышла на расположенную над городской площадью аллею, и вовсе могла сказать, что чувствую себя отлично. Убедила ли я себя сама, либо сыграл роль приятный свежий ветерок, неожиданно задувший со стороны Собора Барбатоса — это уже не имело значения.

На одной из скамеек я заметила знакомую фигурку Глории — слепая девушка каждый погожий день сидит здесь с тех самых пор, как её возлюбленный отправился в длительную экспедицию с Магистром и большей частью рыцарей Ордена.

Сколько уже прошло? Три или четыре месяца? Я задумалась, подсчитывая, а потом ахнула. Почти полгода! Как же быстро летит время.

Я направилась к Глории, собираясь аккуратно поприветствовать её, чтобы не напугать, но та повернула в мою сторону голову и первая обратилась:

— Донна, это ты? Здравствуй.

— Я. Но Глория, как ты узнала? — я подошла и присела на скамейку рядом. — Я даже сказать ничего не успела!

— А это и не нужно, — Глория улыбнулась. — Я услышала приближающиеся шаги и почувствовала запах срезанных трав. Никто, кроме тебя, не подходит ко мне с травами.

— Да как же ты их почувствовала? — я с удивлением потрогала корзинку, которая была заботливо укрыта влажной тканью. Клорис делала так каждый раз, чтобы растения дольше сохраняли свежесть.

— После потери зрения другие чувства словно обострились. Я слышу звуки, на которые раньше не обращала внимания, — девушка подняла голову к небу и втянула носом воздух: — Я чувствую ароматы, о существовании которых раньше и не догадывалась.

Я попробовала закрыть глаза и прислушаться. Но ничего необычного или нового не заметила: тот же отдалённый гул голосов где-то в торговом районе, тот же щебет птиц и скрип лопастей одной из множества ветряных мельниц Мондштадта.

Глория снова повернулась ко мне и рассмеялась:

— Ты сейчас стараешься расслышать то, о чём я говорю? Не пытайся. После потери зрения я не сразу заметила изменения. Но теперь мне иногда кажется, что даже ветра Барбатоса доносят до меня нежный успокаивающий шёпот.

— Ох, точно, насчёт ветров! — я встрепенулась и аккуратно запустила руку в корзинку, нащупывая небольшой мешочек. Клорис заботилась не только о своей любимой флоре, но и о некоторых избранных представителях, как она говорила, «фауны»: последние полгода, собирая целебные травы по заказу Ордо Фавониус, она обязательно клала в корзинку горсть семян одуванчиков для Глории. Я аккуратно взяла руку девушки и вложила в нее мешочек: — Держи, это семена от Клорис.

— Ах, передай ей большое спасибо! Да хранит Анемо Архонт её доброе сердце! — девушка прижала руку с семенами к груди. А потом едва слышно произнесла: — Ох, Годвин, от тебя давно не было весточки... Как ты там? Скучаешь ли обо мне? Я так много хочу тебе сказать...

Я положила руку на плечо девушки и слегка погладила его:

— Уверена, с ним всё хорошо, ведь его хранят ветра и твоя любовь. И, конечно же, он помнит о тебе. Наверное, сейчас нет возможности написать. Не сомневайся, как только она появится, он сразу же пришлёт письмо.

— Спасибо за добрые слова, Донна. Я так хочу, чтобы ты оказалась права, — Глория улыбнулась, но в этой улыбке сквозила печаль.

— Помочь тебе развеять семена?

— Нет, не нужно. То, что я желаю сказать Годвину, должен слышать лишь он и ветер, — Глория вздохнула и замолчала.

Какое-то время мы задумчиво сидели в тишине. Вдруг Глория неожиданно заговорила:

— А ты сама не хочешь развеять семена одуванчиков? Они с ветром донесут твоё желание до господина Дилюка, и тогда он узнает о твоих чувствах. Ты такая хорошая, разве сможет он остаться равнодушным?

— Я... я... — не ожидая резкой смены темы, я совершенно растерялась, пытаясь оформить разомлевшие от солнечных лучей и свежего ветра мысли хоть в какое-то предложение, — Я не думала об этом.

— Ох, я смутила тебя? — Глория звонко рассмеялась и повернулась: — Как я могла забыть, что когда-то сама краснела и приходила в ужас от одной лишь мысли о признании Годвину? Прости, больше не буду говорить об этом.

— Нет, всё в порядке. Я никогда не думала о том, чтобы передать с ветром и одуванчиками своё признание. Мне кажется, это неправильно. Такие вещи нужно делать лично, но я... я пока совершенно не готова.

— Просто знай — если вы предназначены друг для друга, судьба сама сведёт вас в нужное время, как свела меня с Годвином. Но даже если господин Дилюк не твой «тот самый», всё равно сохрани внутри память об этом нежном светлом чувстве, — Глория подняла обе руки и прижала к груди.

Всё это время мирно покоившийся на коленях девушки мешочек с семенами одуванчиков вдруг соскользнул и с глухим шлепком упал на землю. Неожиданный звук оторвал Глорию от возвышенных мыслей. Девушка ойкнула и попыталась наклониться, но я остановила её:

— Я подниму! Не беспокойся, ничего не рассыпалось.

Мысленно поблагодарив вещицу, что так удачно прервала этот ставший нежелательным разговор, я передала её девушке.

— И снова спасибо тебе, Донна, — Глория приняла мешочек и поспешно спрятала в потайной кармашек.

— Пожалуй, я уже пойду, иначе могу опоздать к госпоже Лизе. А ты и сама знаешь, что она всегда уходит с работы точно в срок и никогда не задерживается.

Распрощавшись с девушкой, я свернула к ещё одной лестнице, обдумывая разговор. Мне нравилось общаться с Глорией, слушать её рассуждения о новом восприятии мира после болезни, лишившей девушку зрения. Даже разговоры о её возлюбленном были интересными. Рыцарь Годвин был членом элитного отряда Ордо Фавониус под личным командованием Магистра, и Глория иногда рассказывала о его сложных и ответственных поручениях, восхищаясь смелостью и отвагой. Но как только разговор сворачивал на путь обсуждения судьбы и предназначения, я всегда старалась побыстрее найти причину и уйти. Такие глубокие философские темы пугали и наводили на невесёлые мысли.

Одолев очередную лестницу, я вышла на небольшую площадь перед отелем «Гёте» — самым крупным и шикарным в Мондштадте. На днях слышала, как один из торговцев, прибывший из Ли Юэ, жаловался Флоре, что какая-то дипломатическая делегация заняла весь отель, и теперь в городе практически негде остановиться приличному человеку при деньгах. В тот момент мне показалось, что торговец просто хочет произвести на Флору впечатление, однако выставленная у входа в отель табличка с надписью «Мест нет» подтверждала его слова.

Но в городе никого новенького не видно, неужели сидят весь день в отеле? Сколько же человек прибыло? Даже если номера очень большие, всё равно их на каждом этаже должно быть не меньше... не меньше... Я притормозила и подняла вверх голову, пытаясь представить, сколько же в этом многоэтажном величественном здании может быть номеров.

— Отель «Гёте» целиком зарезервирован для делегации Фатуи. Посторонним вход воспрещён! Чего встала? Иди куда шла.

— А? — я растерялась от неожиданного обращения, да ещё в весьма грубой форме.

— Иди, говорю, своей дорогой. Тут территория Фатуи.

Хмурый взгляд сурового мужчины в маске, охранявшего двери. заставил поёжиться. Наконец до меня дошло, чего от меня хотят, и я поспешила убраться подальше, практически добежав до ещё одной лестницы на пути. Оставался последний подъём, и буду на месте. Мондштадт не зря называли городом лестниц и ветряных мельниц.