Академия магического искусства и рыцарского ремесла "Лимберг" (джен)

Старинный пассажирский вагон неспешно скользил сквозь бескрайние золотистые просторы, убаюкивая своих обитателей мерным стуком колес и тихим посвистыванием ветра за окнами. Едва касаясь полотна путей, состав плавно парил над бескрайними волнами колышущегося разнотравья, время от времени погружаясь в уютные тенистые рощицы, словно в объятия старых знакомых.

В одном из купе этого старого вагона царили покой и умиротворение. Мягкие сиденья, обтянутые выцветшей, но всё ещё нежной на ощупь зелёной тканью, приглашали усталого путника отдохнуть от суеты внешнего мира и погрузиться в собственные мысли. Потёртая обивка хранила отпечатки многих странствий, рассказывая свою неспешную историю. Чуть пожелтевшие от времени обивочные материалы напоминали, что этим креслам довелось видеть немало пассажиров, каждый из которых оставил здесь частичку своей энергетики.

Неяркий свет, проникающий сквозь запятнанные окна, создавал в купе мягкий, приглушенный полумрак, погружая пространство в атмосферу умиротворения и безмятежности. Стекла, когда-то прозрачные, теперь были покрыты причудливыми разводами и потёками, будто кто-то нарочно пытался оставить здесь свой собственный след, приобщиться к этому странствию наравне с другими путниками. Чуть запотевшие поверхности местами расчищались, открывая взгляду мелькающие за окнами живописные пейзажи — бескрайние поля, перемежающиеся островками светлых рощиц, реки, петлявшие среди холмов, и даже силуэты далеких селений, утопающих в зелени.

Потёртый ковровый настил под ногами хранил память о сотнях пассажиров, чьи следы отпечатались на его выцветших волокнах. Когда-то ярко-красный, он ныне казался усталым и потрёпанным, будто и сам нуждался в отдыхе. Темные пятна и проплешины неровными узорами устилали его поверхность, создавая ощущение уюта и приглашая присесть, чтобы дать отдых натруженным за время пути ступням.

Мерный стук колес, убаюкивающее покачивание вагона и приглушенные голоса за дверями купе создавали умиротворяющую симфонию, сливающуюся в единую гармоничную мелодию. Этот тихий, размеренный ритм, будто колыбельная, убаюкивал пассажиров, погружая их в царство грёз и неги. Здесь, вдали от суеты внешнего мира, время как будто замедляло свой бег, предлагая усталым путникам короткую передышку и возможность отрешиться от стремительного течения жизни.

Оберегая своих обитателей, купе старого вагона словно создавало вокруг себя невидимый кокон тишины и покоя, отрезая их от безжалостного мира за его пределами. Здесь можно было на время забыть о проблемах и заботах, позволив себе расслабиться и найти гармонию. Даже незначительные шумы, проникавшие извне, будто растворялись в этом умиротворяющем пространстве, не тревожа уединения странников.

Стоило ступить за порог этого уютного купе, как путника окутывала неуловимая смесь ароматов, навевающая ощущение покоя и умиротворения. Лёгкий запах старой древесины, усталой, но хранящей память о многих путешествиях, витал в воздухе, словно напоминая о бесконечной чреде странников, сидевших здесь до него. Казалось, что сами стены, обшитые потемневшими от времени панелями, источают этот глубокий, согревающий запах, присущий только старым, проверенным временем вещам.

Едва уловимый аромат ваксы и смазки, столь характерный для железнодорожных составов, плавно сплетался с терпкими нотками давно выветрившегося табачного дыма, оставленного предыдущими пассажирами. Эти отголоски былых курений, замешанные на пыли и влаге, рождали в воображении образы уставших путников, коротавших время в уединении этого купе, укрываясь от суеты внешнего мира. Каждая затяжка оставляла свой след, сплетаясь воедино и образуя неповторимый аромат, наполняющий эту небольшую комнатку.

Но помимо этих более явных ароматов, пространство купе хранило в себе и более тонкие, едва ощутимые запахи. Казалось, что сама ткань обивки, поглотившая за долгие годы эксплуатации частицы кожи, волос и одежды сотен пассажиров, источает едва заметные ноты человеческого присутствия. Смешиваясь с запахами дерева и металла, эти тонкие оттенки создавали неповторимую атмосферу, словно витающую в воздухе.

Затхлый, будто старый чемодан, аромат пропитывал практически все предметы интерьера, будто проникая сквозь поры и трещинки в материалах. Даже в мягком ворсе ковра, устилающего пол, угадывались едва различимые древесные и пыльные нотки, повествующие о тысячах ног, прошедших по его истёртому покрову. Будто каждый предмет в этом уютном купе хранил в себе частичку отпечатков тех, кто пользовался им ранее.

Этот сложный, многогранный букет ароматов, рождённый многолетней историей вагона, создавал в купе особую атмосферу, умиротворяющую и расслабляющую. Он словно окутывал путника тёплым покрывалом воспоминаний, позволяя ему отрешиться от суеты внешнего мира и на время погрузиться в неспешное течение жизни этого железнодорожного состава, ставшего для многих надёжным убежищем в долгих странствиях.

На небольшом выдвижном столике у окна небрежно стояли припасы для скромного путевого обеда. Рядом с почерневшим от времени и использования железным термосом лежал полиэтиленовый пакет, из которого виднелись краснобокие наливные яблоки. Их сочная, чуть блестящая кожица манила взор, обещая сладкую, терпкую мякоть.

Но главным центром притяжения в этой небольшой композиции была пластиковая чашка, из которой поднимались струйки ароматного пара. Внутри, судя по насыщенному бульонному аромату, разводили питательную лапшу быстрого приготовления, заправляя её кусочками копченой куриной колбасы. Этот манящий запах, одновременно согревающий и будоражащий аппетит, стремительно распространялся по тесному пространству купе, вызывая у путника непреодолимое желание отведать этого незамысловатого, но такого вкусного и уместного в дороге блюда.

Томные завитки пара, танцующие над поверхностью ароматной похлебки, будто зазывали отведать её, пока она еще горячая и манящая. Казалось, стоит только протянуть руку и можно почувствовать, как обжигающая жидкость скользнёт по гортани, разливая внутри тепло и насыщая организм необходимыми питательными веществами после долгого перехода.

Эта незамысловатая, но такая уютная композиция на маленьком столике словно символизировала саму суть путешествия поездом — неторопливость, уединение и возможность отвлечься от суеты, сосредоточившись на самом простом и приятном. Здесь, вдали от стремительного течения городской жизни, можно было на время забыть обо всех заботах и просто насладиться моментом, согревая замёрзшие от ветра за окном ладони о тёплую чашку с ароматным бульоном.

В уютном полумраке купейного вагона тихо сидела девушка, устремив задумчивый взгляд в окно. Приглушённое золотистое сияние, пробивавшееся сквозь запотевшие стекла, мягко очерчивало её черты, будто окутывая тёплым, уютным светом.

Её внешность была не броской, но в то же время обладала тонким, завораживающим очарованием. Длинные кудрявые локоны цвета спелой меди ниспадали волнистым каскадом, обрамляя бледное лицо с россыпью милых веснушек на нём. Эти крошечные золотистые искорки придавали девичьему облику особую изюминку, вызывая ассоциации с весенним солнцем, играющим на влажной от росы листве.

Цвет волос гармонично оттенял большие зелёные глаза девушки, скрытые за круглыми очками с массивными роговыми оправами. Сквозь толстые стёкла виднелись задумчивые радужки, в глубине которых таилось нечто загадочное, словно она не просто смотрела в окно, а всматривалась во что-то, недоступное взору обычных людей. Эти глаза, словно окна в её душу, источали мягкий свет, в котором читались ум, восприимчивость и глубина внутреннего мира.

Её губы, тронутые едва заметным блеском, были слегка поджаты, выражая глубокую задумчивость. Но иногда их трогала едва заметная улыбка, приоткрывая белоснежные зубы, частично скрытые проволочными скобами ортодонтических брекетов. Эта милая, почти детская особенность облика лишь подчёркивала ранимость и хрупкость девичьего обаяния.

Одета она была в скромный, но уютный наряд. Поверх чёрной футболки с эмблемой академии Лимберг была наброшена свободная клетчатая рубашка насыщенного алого цвета. Её тонкие длинные ноги были облачены в выцветшие джинсы, со всех сторон утыканные латками, напоминая о многочисленных приключениях и путешествиях. Ступни девушки были обуты в старые, но крепкие кроссовки со стертыми носками, бережно хранящими следы её странствий.

Рядом с ней на сиденье лежал небольшой чемоданчик, переполненный самыми необходимыми вещами. Судя по его потёртому виду, он уже давно был ей верным спутником, повидав с ней не один десяток городов и стран. В нём аккуратно были сложены несколько толстых книг в мягких обложках, чуть примятая сменная одежда и прочие мелочи, необходимые в дороге.

Девушка, погруженная в собственные мысли, казалась абсолютно умиротворённой и отрешённой от окружающей действительности. Её взгляд был устремлён куда-то вдаль, за бегущие мимо окна пейзажи, словно она видела что-то недоступное для посторонних глаз. Кажется, в этот момент она была где-то далеко отсюда, в своём внутреннем мире грёз и размышлений.

Периодически её губы едва слышно шевелились, будто она тихонько проговаривала что-то про себя, делясь с кем-то своими сокровенными мыслями. А иногда она плавно откидывалась на спинку сидения, расслабленно прикрывая глаза, будто совершая небольшую передышку посреди длинного и утомительного путешествия.

Окружённая полумраком уютного купе, она напоминала редкий, хрупкий цветок, распустившийся в полутени старого вагона. Её нежный, трогательный образ будто излучал тихое очарование, манящее взоры случайных попутчиков, но в то же время ограждающее от ненужных посторонних взглядов.

Девушка перевела взгляд на потёртый кожаный чемодан, стоявший рядом с ней на сиденье. Этот небольшой, но хорошо знакомый ей спутник, казалось, нёс на себе отпечаток всех её прошлых путешествий.

Пыльный и исцарапанный, чемодан был словно дорожной картой её странствий, отмеченной многочисленными наклейками и табличками. Они, будто путевые вехи, украшали потёртую поверхность, рассказывая немую историю её жизни в дороге.

Цветные стикеры и штампы из разных городов и стран напоминали о пережитых приключениях и впечатлениях, хранили в себе отголоски минувших событий, подобно страницам личного дневника. Каждый из них был своеобразным отпечатком небольшого, но важного фрагмента её биографии.

Но среди этого пёстрого калейдоскопа путевых знаков особенно выделялась небольшая бумажная полоска с чёткими чёрными буквами. «Анна Волкова. Нашедшего просьба вернуть по адресу…» — гласила сделанная от руки надпись. Этот простой, но трогательный адресок, оставленный когда-то её собственным прошлым, словно символизировал саму суть этого чемодана, как связующего звена между прошлым, настоящим и будущим Анны.

Анна бережно коснулась этой бумажки, будто пытаясь уловить ускользающие воспоминания о той истории, которую она, возможно, когда-то знала. Быть может, этот потёртый чемодан нёс в себе частицу её собственной жизни, её радостей и горестей, запутавшихся во времени.

Задумчиво оглядывая эти записи, будто строчки старинного дневника, девушка словно беседовала с ними, пытаясь прочитать их тайный смысл. Её глаза, скрытые за толстыми линзами очков, источали мягкий, проникновенный свет, в котором отражались волнующие мысли и чувства.

В этот момент Анна представляла, сколько километров и историй хранил этот чемодан. Сколько городов и стран он повидал, сколько незнакомцев держали его в руках, оставляя на нём свои следы.

Её задумчивый взгляд источал ностальгическую грусть, но вместе с тем и мягкое тепло сочувствия к незнакомцам, чья история отныне стала частью и её жизни. Быть может, когда-нибудь ей удастся раскрыть эту тайну и вернуть чемодан к его законному владельцу, снова сплетая разорванные нити судеб.

Анна с теплотой вспоминала, как когда-то давно этот старенький чемоданчик был ей подарен родителями. Это — обычный, потёртый временем чемодан, купленный её родителями на блошином рынке в тот знаменательный день, когда её ждало первое путешествие.

Проводив взглядом каждую выцветшую наклейку и царапинку, Анна словно воскрешала в памяти те чудесные моменты. Ей казалось, будто сам чемодан хранил в себе отголоски той радостной поры, когда родители с любовью вручали этот простой, но такой дорогой ей подарок.

Теперь этот верный спутник нёс на себе не только географическую карту её путешествий, но и летопись самых ярких воспоминаний. Словно старый друг, чемодан бережно хранил в себе частицы её прошлого, соединяя прошлое, настоящее и будущее воедино.

Анна с благодарностью коснулась выцветшей бумажной полоски со своим именем, чувствуя, как в душе разливается тепло. Простой, но невероятно значимый адрес, некогда начертанный родной рукой, теперь напоминал ей об их безграничной любви и поддержке, сопровождавших её во всех странствиях.

Проведя пальцами по знакомым очертаниям чемодана, девушка улыбнулась. Этот верный спутник, ставший неотъемлемой частью её жизни, хранил в себе не только путевые отметки, но и саму историю её становления. И Анна была благодарна судьбе за этот бесценный дар родительской любви.

Несмотря на то, что семейство Волковых считалось дворянским родом, сколько себя помнила Анна, у них всегда были проблемы с деньгами. Это было вполне логично, если задуматься об истории их семьи.

Дворянский титул Волковы получили всего лишь пятьдесят лет назад, в качестве награды за заслуги в Третьей Великой Войне. Однако это новоиспечённое дворянство не было подкреплено достаточными финансовыми средствами. Доставшееся им поместье и все сопутствующие привилегии стали тяжким грузом, который было непросто нести.

Даже несмотря на талантливое управление хозяйством их дедушкой, дети семьи Волковых вынуждены были изо всех сил стараться, чтобы поддерживать на плаву увядающее дворянское гнездо. Они прекрасно понимали, что их статус требует определенных расходов и подобающего образа жизни, которые семья с трудом могла себе позволить.

Анна помнила, как в детстве ей нередко приходилось отказывать себе во многом, экономить на мелочах, чтобы помочь родителям сохранить хоть видимость былого величия. Порой она завидовала более обеспеченным сверстникам, но в глубине души осознавала, что их незавидное финансовое положение — расплата за дарованный предками титул, который они не успели как следует упрочить.

Даже история знакомства родителей Анны была неразрывно связана с финансовыми трудностями их семьи. Отец Анны был всего лишь рядовым магом в армии, в то время как её мать в те времена занимала должность сержанта и командовала отделением магических войск.

Именно на службе в армии, в условиях строгой воинской дисциплины и иерархии, они и познакомились. Отцу Анны, как простому солдату, приходилось подчиняться матери, занимавшей более высокий пост. Однако, несмотря на разницу в статусе, между ними возникло взаимное уважение и, в конечном итоге, чувства, которые привели к браку спустя пару лет.

Возможно, их знакомство и последующий союз были продиктованы не только любовью, но и практической необходимостью. Ведь двум военнослужащим, пусть и с разным положением, было проще создать семью и, объединив усилия, попытаться обеспечить себе и будущим детям более стабильное финансовое положение.

Анна хорошо понимала, что её родителям пришлось пройти нелёгкий путь, чтобы сохранить хоть какие-то крохи былого дворянского величия. Их брак, основанный отчасти на долге и стремлении к выживанию, стал для неё наглядным напоминанием о той цене, которую приходится платить за поддержание тяжелого бремени унаследованного титула.

Несмотря на сложные обстоятельства, в которых оказалась её семья, Анна была убеждена, что любовь её родителей была самой настоящей. Доказательством тому служила дружная семья, которую они сумели создать, несмотря на финансовые трудности и разницу в статусе.

Пятеро детей, одним из которых была сама Анна, были живым подтверждением того, что между отцом и матерью существовала глубокая привязанность, выдержавшая испытание временем. Пусть их союз возник из практической необходимости, со временем он обрёл подлинную эмоциональную основу.

Анна помнила, как родители, невзирая на нужду, всегда находили время для семейных ужинов, совместных прогулок и душевных бесед. Их взаимная забота и поддержка были очевидны в каждом их слове и жесте. И это убеждало Анну в том, что за внешней оболочкой борьбы за выживание скрывается нить глубокого, подлинного чувства.

Глядя на родителей, Анна понимала, что их любовь, закалённая в трудностях, обрела особую, неподвластную превратностям судьбы силу. Именно она помогала им с честью нести бремя дворянского статуса, не давая этому титулу и сопутствующим ему проблемам окончательно поглотить их. И эта стойкость вселяла в Анну уверенность и надежду на лучшее будущее.

Открыв свой чемодан, Анна осторожно извлекла оттуда старую, потрёпанную книгу. Несмотря на выцветший вид обложки, в книге всё ещё сохранялись следы былого величия.

Бережно проведя пальцами по обложке, Анна разглядела выцветшую, но все еще различимую надпись: «Гримуар огненной магии Виктора Сухогубова». Это было сокровище, передававшееся в её семье из поколения в поколение.

Анна помнила, как в детстве часами изучала эту потрёпанную книгу, завороженная таинственными знаниями, хранящимися на её страницах. Каждый раз, открывая её, она будто погружалась в иной, полный магии мир, забывая о трудностях, с которыми ежедневно сталкивалась её семья.

Этот гримуар был не просто старинной реликвией — он был частью истории рода Волковых, свидетельством их связи с магическими традициями прошлого. И держа его в руках, Анна ощущала частичку себя, своих корней, своего предназначения.

Анна вспомнила, как дед с гордостью рассказывал ей историю этого гримуара. Оказывается, книга была написана в годы войны его боевым товарищем, который лишь в армии сумел раскрыть свои таланты к магии.

Именно этот человек, развивая свои способности, сумел спасти их отряд в самые тяжелые времена сражений. Но ценой этого подвига стала его собственная жизнь — умирая, друг завещал деду Анны свой бесценный гримуар.

Держа в руках эту книгу, Анна ощущала связь с прошлым своего рода, с отвагой и самопожертвованием тех, кто отстаивал свободу ценой собственной жизни. И это наследие вселяло в неё уверенность, что, несмотря на все невзгоды, она сможет продолжить семейное дело и сохранить частичку этой великой истории.

Поглаживая обложку, Анна чувствовала, как сила предков наполняет её, придавая сил для преодоления любых трудностей. Этот гримуар был не просто старинной реликвией — он был символом связи поколений, их мужества и верности долгу.

Однако, держа в руках этот гримуар, Анна испытывала и горечь. Ведь она, дочь двух могущественных магов, сама также обладала даром к колдовству. Но, к своему разочарованию, она осознавала, что её собственные таланты нельзя было назвать выдающимися.

Статистически, рождение мага в семье магов было редчайшим событием. Дар к колдовству практически не наследовался, и маги рождались в среднем лишь один раз на тысячу неодарённых людей. И всё же Анна была наделена этой силой.

Однако, в отличие от своих родителей, чье могущество было поистине выдающимся, её собственные способности казались ей весьма посредственными. Она никак не могла сравниться с отцом и матерью, чьи имена были известны далеко за пределами их родного края.

Проводя рукой по потрёпанному переплёту гримуара, Анна задумывалась, достойна ли она продолжать дело своих предков. Ведь они были настоящими мастерами магического искусства, в то время как её собственные навыки едва ли могли претендовать на звание выдающихся.

Эта горькая мысль причиняла ей боль, заставляя сомневаться в своих силах. Но взгляд на потускневшую, но всё ещё величественную книгу вселял надежду — быть может, когда-нибудь она сумеет проявить себя достойной наследницей этого магического наследия.

Анна осторожно раскрыла ветхий гримуар на странице, помеченной закладкой. На этот раз закладкой служила брошюра Академии Лимберг — престижного учебного заведения, специализирующегося на обучении магическим искусствам.

Пробежав взглядом по страницам буклета, Анна увидела подробное перечисление факультетов Академии, каждый из которых был посвящен различным направлениям магии — от алхимии и целительства до боевой магии и стихийной магии. Она с интересом изучала информацию о профессорско-преподавательском составе, задаваясь вопросом, кто из этих известных магов мог бы стать её наставником.

Перелистывая страницы буклета, Анна чувствовала, как волнение и решимость наполняют её сердце. Быть может, именно здесь, в стенах этой легендарной Академии, она сможет раскрыть свой истинный потенциал, преодолеть ограничения и встать в один ряд с величайшими магами современности.

Закрыв гримуар, Анна бережно убрала вложенную в него брошюру. Её взгляд был исполнен решимости — она твердо намеревалась отправиться в Академию Лимберг и доказать, что достойна продолжать дело своих предков.

Внезапно в коридоре раздались громкие голоса и суетливые шаги, нарушая тишину и спокойствие купе, где находилась Анна. Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на чтении буклета об Академии Лимберг, но навязчивый шум не стихал. Наоборот, он приближался, угрожая вторгнуться в её уединённое пространство.

Анна поджала губы, раздражённая тем, что её умиротворенное одиночество оказалось под угрозой. Ей хотелось продолжить изучение брошюры и спокойно помечтать о будущем обучении в престижном магическом заведении. Но назойливые звуки в коридоре явно нарушали её планы.

Вдруг дверь купе распахнулась. Толчком, в комнату влетели двое подростков — ровесников Анны. Следом за ними зашел мужчина средних лет.

В купе стремительно ворвалась молодая африканка. Её смуглая кожа и пышные белоснежные дреды выдавали в девушке представительницу далеких племён Объединённой Африки. Стройная и высокая, она возвышалась над Анной почти на голову. Одета незнакомка была просто, но со вкусом — чёрная майка и короткие джинсовые шорты, а на поясе её плотно обхватывала белоснежная рубашка, небрежно повязанная как ремень. В загорелых ладонях она сжимала объёмистый портфель, едва сдерживая увлечённое любопытство.

Глаза девушки зорко осматривали новое для неё пространство, изучая каждую деталь с неподдельным интересом. Её стройная фигура излучала энергию и уверенность в себе, контрастируя с тихой сдержанностью Анны. Казалось, эта загадочная незнакомка несла с собой дыхание далеких африканских просторов, вторгаясь в привычный уклад купе поезда.

За стремительно ворвавшейся в купе африканской девушкой неуверенно проследовал молодой человек. Его бледная, почти болезненная кожа и коротко подстриженные каштановые волосы, уложенные в «горшок», контрастировали с уверенным, энергичным образом предыдущей незнакомки. Сам он казался несколько полноватым, одетый в простые синие джинсы и футболку, поверх которой была накинута, но не застегнутая, рубашка.

Робкий и застенчивый, молодой человек бросал осторожные взгляды по сторонам, словно не решаясь в полной мере исследовать новое для себя пространство. Его неуверенная, сутулая походка и напряженные плечи выдавали в нём человека, не слишком привыкшего к подобным путешествиям и знакомствам. Однако, несмотря на робость, в его глазах угадывалось затаённое любопытство, словно он сдерживал желание рассмотреть окружающую обстановку.

Наконец, следом за молодым человеком и африканской девушкой вошёл мужчина. Он значительно превосходил их в росте. На вид ему было около пятидесяти лет. Несмотря на возраст, он выглядел крепким и подтянутым. Его седые волосы были собраны в хвост, а подбородок украшала короткая седая борода. Примечательной деталью в его облике была повязка, скрывающая один глаз.

Одет мужчина был в белую рубашку с закатанными рукавами, строгие чёрные брюки и остроносые туфли. Его уверенная, размеренная походка и прямая осанка выдавали в нём человека, привыкшего к дисциплине и порядку. Проницательный взгляд единственного видимого глаза цепко осматривал каждый уголок купе, словно оценивая обстановку и людей, его заполняющих.

Мужчина величественной походкой подошел к списку пассажиров, его глубокие, проникновенные глаза внимательно изучали строчки. Наконец, его голос, низкий и насыщенный, подобно раскату грома, прозвучал в тесном купе:

— Так… Место 22-Б… Анна Волкова… — он сделал паузу, его взгляд переместился на молодую пару, застывших в ожидании. — Эти двое — Имани Дамиби и Петр Шмелев. Едва не опоздавшие на поезд. Будут ехать с тобой.

Его слова были исполнены властности и уверенности, словно он отдавал приказ подчиненным. Седые волосы, собранные в строгий хвост, контрастировали с юностью его спутников, а короткая борода придавала ему мудрый, почти царственный облик. Один глаз был скрыт за чёрной повязкой, но второй, пронзительный и оценивающий, будто пытался заглянуть в самую душу Анны.

Его манера держаться и говорить не оставляла сомнений в том, что это человек, привыкший к беспрекословному подчинению. Анна невольно ощутила, как внутри неё просыпается чувство благоговейного трепета перед этой величественной фигурой.

Донеся информацию, мужчина величественно развернулся и, не сказав больше ни слова, покинул купе. Его фигура, словно олицетворение власти и авторитета, заполняла собой пространство, пока он не скрылся за закрывающейся дверью.

Оставшись наедине, молодые пассажиры — Имани и Петр — почувствовали, как атмосфера в купе заметно изменилась. Присутствие этого загадочного, пугающего, но в то же время завораживающего человека еще ощущалось, словно невидимая тень нависала над ними.

Теперь, в тишине уютного купе, им предстояло познакомиться друг с другом, в то время как образ их таинственного спутника продолжал будоражить воображение. Лица обоих выражали смесь любопытства, неловкости и даже лёгкого страха перед неизведанным, что ожидало их в этом путешествии.

Девушка с красивыми тёмными дредами первой нарушила молчание, широко улыбнувшись:

— Я Имани! Приятно познакомиться! — она протянула руку для рукопожатия, её глаза сияли дружелюбием.

Анна неуверенно ответила на рукопожатие, застигнутая врасплох этим порывом дружелюбия после грозного появления их таинственного спутника. Однако она почувствовала, как напряжение в её плечах чуть ослабло.

— Анна, — представилась она, слабо улыбнувшись в ответ.

Наблюдавший за этой сценой Петр, молодой человек с открытым, приятным лицом, наконец, тоже подал голос:

— А я Петр, очень приятно познакомиться! — он дружелюбно кивнул Анне, словно стараясь развеять тревожную атмосферу.

Втроём они теперь сидели в тишине купе, но эта тишина уже не казалась такой гнетущей. Разговор был неизбежен, и Анна почувствовала, что, возможно, это путешествие не будет таким уж мрачным, как она опасалась.

Петр, приветливо улыбнувшись, пояснил:

— Мы с Имани поступили на факультет рыцарского ремесла. Точнее, будем там учиться.

Девушка с дредами подхватила:

— А ты куда поступала? На какое направление?

Анна ощутила, как внимательные взгляды обоих устремились на нее. В голосе Имани слышался лёгкий акцент, выдающий, что для неё этот язык не родной, хотя говорила она совершенно свободно.

Собравшись с мыслями, Анна ответила:

— Я подавала документы на общемагическое образование. Мои родители — маги.

Услышав это, Петр и Имани переглянулись, их лица озарились живым интересом.

— Ого, общая магия! Должно быть, это очень увлекательное направление! — воскликнула Имани. — Я всегда хотела больше узнать об магии в целом, а не только о боевых искусствах.

Петр кивнул, подхватывая:

— Да, это действительно интересно. Ваш факультет, наверное, дает очень разностороннее образование.

Напряжение, ощущавшееся ранее, заметно спало. Втроём они теперь сидели, с любопытством разглядывая друг друга, готовые завязать новые знакомства на долгое время их совместного путешествия.

Петр улыбнулся и чуть смущённо признался:

— А вот я совсем не могу колдовать. Даже самые простые заклинания у меня не получаются.

Имани тут же подхватила, энергично кивая:

— Вот-вот! И я тоже! Ну никак не могу освоить магию, сколько ни пыталась.

Девушка с дредами рассмеялась, глядя на Петра.

— Наверное, нам стоит держаться вместе, чтобы не ударяться в панику, когда наши одногруппники-маги будут демонстрировать чудеса!

Петр рассмеялся в ответ, явно повеселев.

— Точно! Мы, немаги, должны поддерживать друг друга. В конце концов, не обязательно быть магом, чтобы стать отличным рыцарем или воином!

Анна, наблюдавшая за этой оживленной сценой, почувствовала, как напряжение, сковывавшее её, постепенно отпускает. Эти двое, похоже, были настроены дружелюбно и не чувствовали себя ущемленными из-за отсутствия магических способностей. Может, и она сможет найти с ними общий язык?

Анна, слегка улыбнувшись, призналась:

— Честно говоря, хоть у меня и есть склонность к магии, я не такая талантливая, как мои родители. Скорее, мои способности можно назвать средними, если не ниже.

Она слегка посмеялась, накручивая рыжий локон на палец и поправляя очки.

Петр и Имани переглянулись, а затем Имани тепло улыбнулась Анне.

— Это неважно! Главное, что ты умеешь, а не сила твоей магии. Я слышала, что общемагическое образование дает очень разностороннюю подготовку. Думаю, ты обязательно найдешь своё призвание!

Петр энергично кивнул, поддерживая Имани.

— Да, не стоит себя недооценивать. Каждый человек уникален по-своему. Возможно, твои таланты проявятся в чем-то другом, кроме магии.

Анна почувствовала, как её напряжение тает под тёплыми, ободряющими взглядами новых знакомых. Похоже, эти двое действительно были настроены дружелюбно и не чувствовали себя ущемленными из-за отсутствия магических способностей.

Имани с любопытством продолжила расспросы:

— А кто твои родители? Ну… Они маги, но кем они работают? Магическая инженерия? Строительство? Охрана?

Анна улыбнулась и пояснила:

— Они военные. Мама — сержант отделения магов, а отец — её помощник. Так что мы всю жизнь в разъездах по империи.

Петр присвистнул, явно впечатлённый.

— Вот это да! Должно быть, тебе пришлось многое повидать, постоянно путешествуя. А как тебе такая жизнь? Наверное, не так-то просто привыкнуть к частым переездам?

Имани тоже с явным интересом посмотрела на Анну.

— И правда, это, наверное, очень волнующе — жить в разных уголках империи. Столько всего нового и интересного! Но в то же время, должно быть, трудно было заводить друзей и привыкать к новым местам.

Анна задумалась на мгновение, вспоминая свое детство.

— Да, это было непросто. Я привыкла к постоянным переездам, но в детстве иногда тосковала по стабильности и возможности завести настоящих друзей. Зато теперь я ценю свой опыт и широкий кругозор. Тем более, что в армии всегда царит особая атмосфера взаимовыручки и поддержки.

Новые знакомые внимательно слушали её рассказ, и Анна уже чувствовала, что между ними завязывается интересная беседа, полная взаимопонимания.

— А ты, Петр? Кем работают твои родители? — Спросила Имани с любопытством.

Петр не ожидал такого вопроса и слегка смутился, но затем начал отвечать:

— Ну, наша семья — промышленники. В родном Краснознаменске у нас было небольшое производство. Мы занимались производством удобрений, которые поставляют аграрным драконам от компании «Драгонмаунт» в поля.

Он немного поерзал на сиденье, прежде чем продолжить:

— Мои родители всю жизнь посвятили этому делу. Они хотели, чтобы и я продолжил семейное дело. Но, как я уже говорил, я решил пойти в Академию магии. Поначалу они были немного разочарованы, но потом приняли мой выбор.

Имани слушала его с живым интересом.

— Ого, производство удобрений для драконов! Это же должно быть очень ответственное и важное дело. Я даже представить не могу, как сложно наладить такое производство. И тем более радостно, что твои родители поддержали твоё решение поступить в Академию.

Она улыбнулась и добавила:

— А может, когда-нибудь ты нас сводишь на экскурсию по вашему заводу? Я бы с удовольствием посмотрела, как всё это устроено.

Петр оживился и закивал:

— Обязательно! Моя семья будет рада принять вас. Уверен, вам будет интересно увидеть, как мы работаем.

Анна с улыбкой наблюдала за их беседой, довольная, что её новые знакомые так легко находят общий язык. Кажется, у них действительно может завязаться крепкая дружба.

— Что касается меня — то мои родители отправили меня в Российскую Империю из объединения Африканских Племён, чтобы я выучилась на рыцаря. В нашей семье много детей. Мои родители — король и королева в нашем племени. И каждого ребенка отправили в другую страну учиться чему-то новому, чтобы потом мы могли помочь развитию нашего племени своими знаниями.

— Ого, так ты принцесса? — удивилась Анна.

Имани рассмеялась и махнула рукой.

— Формально — да. Однако я принцесса племени. Это не то же самое, что принцесса королевства в тех же Германских и Британских королевствах. А в нашем племени роль принцесс… Что-то вроде детей аристократов в ваших городах. Не так пафосно, как звучит.

Она весело улыбнулась Анне и Петру.

— Так что вы теперь общаетесь не просто с заурядными студентами Академии, а с представительницей королевской крови! Хотя титул это, конечно, больше для забавы, чем для реального влияния.

Петр слушал Имани с открытым ртом, явно впечатленный её рассказом.

— Вот это да! Я и представить себе не мог, что среди нас есть настоящая принцесса. Это так интересно! Хотя ты, конечно, права — титул, наверное, больше для понтов.

Он рассмеялся и игриво толкнул Имани в бок.

— Но всё равно звучит круто. Теперь мы будем относиться к тебе с особым почтением, ваше высочество!

Анна наблюдала за этим с довольной улыбкой, радуясь, что её новые друзья так легко и непринужденно общаются.

Резкий возглас заставил всех троих вздрогнуть.

— Хватит шуметь, шпана! Дайте старому доброму мне… ээээх… поспать.

С верхней полки раздался громогласный рев. Только сейчас подростки поняли, что все это время на верхней полке лежал какой-то мужчина. Это был крупный мужчина с лысой головой, покрытой крупными и глубокими шрамами. Под его массивным носом были пышные чёрные усы. Его рубаха не могла скрыть крепкого тела, покрытого шрамами. Мужчина повернулся на другой бок, спиной к молодежи.

— И-извините… — раздался тихий ответ Петра.

Имани и Анна переглянулись, явно напуганные неожиданным появлением этого внушительного мужчины. Они инстинктивно придвинулись ближе друг к другу, не зная, как себя вести.

Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь тяжелым сопением незнакомца. Казалось, что он заснул, но подростки боялись даже шелохнуться, чтобы его опять не разбудить.

Анна украдкой посмотрела на Петра, пытаясь понять, что же теперь делать. Но он выглядел таким же растерянным, как и они. Ситуация явно вышла из-под контроля, и все трое не знали, как себя вести дальше.

Остаток пути прошел в напряжённой тишине. Молодые ученики Академии переговаривались шёпотом, стараясь не потревожить внушительного незнакомца, устроившегося на верхней полке.

Анна, Петр и Имани тихо обсуждали свои опасения и строили предположения о личности этого человека. Время от времени кому-то из них случайно удавалось невольно повысить голос, что вызывало недовольное ворчание сверху. Тогда они замолкали и ещё долго сидели в неловкой тишине.

Незнакомец, казалось, проспал всю оставшуюся дорогу, лишь изредка меняя позу. Трое друзей старались вести себя как можно тише, опасаясь снова его разбудить.

Наконец, к вечеру поезд прибыл на станцию в Брюмове. Подростки с облегчением поднялись со своих мест, стараясь как можно быстрее выбраться из купе, не привлекая к себе внимания загадочного попутчика.

Тихий вечерний Брюмов встречал прибывших студентов Академии магии величественной картиной. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёплые оттенки оранжевого и розового. Высокие шпили и башни древних зданий вырисовывались на фоне пылающего заката, словно призраки из другой эпохи.

Брусчатый перрон вокзала утопал в мягком золотистом свете газовых фонарей, разгоняющих окутавшие станцию сумерки. Вдоль платформы тянулись ряды старых вагонов с резными деревянными панелями и блестящими медными деталями. Лёгкий ветерок доносил сладкие ароматы цветущих клумб, украшавших привокзальную площадь.

Повсюду сновали люди — торопливые пассажиры, семьи с детьми, разносчики с лотками сладостей и горячих напитков. Атмосфера царила уютная и оживлённая, но в то же время неспешная и умиротворённая, словно само время здесь текло чуть медленнее.

Новоприбывшие студенты с восторгом озирались по сторонам, восхищённые красотой окружающей их картины. Кто-то нерешительно вертел головой, робко выглядывая знакомые лица, а кто-то, напротив, уверенно шагал вперед, рассматривая диковинные строения и спешащих пассажиров.

Имани, Анна и Петр замерли на краю платформы, впитывая каждую деталь открывшейся им панорамы. Яркие краски вечернего Брюмова, причудливая архитектура и оживленная атмосфера вокзала потрясали воображение, в одночасье стирая воспоминания о неприятном происшествии в поезде.

Петр с восхищением наблюдал за снующими сюда-туда пассажирами, разглядывая их причудливые наряды и необычные аксессуары. Он тихо восторгался вслух, срывая смешливые взгляды Анны и Имани, которые сами не могли оторвать завороженных глаз от окружающей красоты.

Вдалеке послышался негромкий перестук колес — к платформе неторопливо подъезжал очередной поезд. Его вагоны, расцвеченные огнями, похожие на гигантских светлячков, плавно скользили по рельсам, очаровывая зрителей завораживающим зрелищем.

Усталые пассажиры один за другим начали спускаться на перрон, с облегчением вдыхая свежий вечерний воздух. Они торопливо следовали к выходу, оживлённо переговариваясь и изредка оборачиваясь, чтобы в последний раз взглянуть на умиротворяющий пейзаж перрона.

Анна, Петр и Имани стояли, затаив дыхание, наблюдая за происходящим вокруг. Словно зачарованные, они не могли оторвать глаз от величественной картины, открывшейся их взору. Брюмов встречал их подобно сказочному королевству, завораживая своей красотой и очарованием.

Ощущение приключения и предвкушение грядущих открытий окутывало их, наполняя сердца трепетом и волнением. Впереди их ждала новая жизнь, полная неизведанных возможностей. И этот вечер, наполненный красотой и очарованием, казался прекрасным началом грандиозного путешествия.