Академия магического искусства и рыцарского ремесла "Лимберг" (джен)

Высоко в беспредельном небе над древним Брюмовом парила внушительная техно-магическая платформа, удерживаемая в воздухе целым сонмом магических энергий. На её вершине величественно возвышалась Академия Лимберг — оплот магического образования и рыцарской доблести на границе двух великих держав.

Массивные шпили и башни украшали её фасад, сложенный из гладкого серого камня и искрящегося магического стекла. Витражные окна отражали солнечные лучи, словно драгоценные самоцветы.

Огромные крылья-ветрогенераторы, медленно взмахивая, поддерживали парящую платформу, тихо гудя, словно древние драконы. По всему периметру Академии выстроились мощные контрфорсы и пронизанные магией стены, способные выдержать самую ожесточенную осаду. Купола библиотек и лабораторий сверкали, как драгоценные камни, а сложные переплетения маготехнологических конструкций оплетали её, словно узоры причудливого кружева.

Массивная конструкция из прочного металла и гладкого камня возвышалась на сотни метров над городом, удерживаемая в воздухе невообразимым сочетанием сил. Платформа была буквально усыпана сложнейшими механизмами, энергетическими кристаллами и магическими контурами, переплетёнными в причудливом узоре.

Тысячи датчиков и приборов отслеживали малейшие колебания магических потоков, сигнализируя о любых отклонениях в работе систем. Гигантские аккумуляторные батареи и магические резервуары накапливали энергию, которая затем распределялась по всем жизненно важным системам. Целые паутины проводов и труб опоясывали платформу, питая и обеспечивая жизнедеятельность академического центра.

В специальных нишах и отсеках были размещены мощные магические генераторы, чьи пульсирующие энергетические поля удерживали платформу в воздухе. Вокруг них в сложном ритуальном рисунке были выложены древние руны и символы, накапливающие и усиливающие магические потоки. Сердцем этого комплекса служили огромные магические кристаллы, излучающие ровное сияние, напитанные энергией стихий.

По краям платформы были установлены гигантские ветрогенераторные установки, медленно взмахивающие своими крыльями-лопастями и поддерживающие парение конструкции. Сложные маготехнологические механизмы и приводы регулировали их работу, поддерживая необходимый баланс тяги и стабильность полёта.

Вся эта невообразимая техническая и магическая начинка была надёжно защищена мощными оборонительными стенами, контрфорсами и щитами. Под неусыпным контролем магов и инженеров, Академия Лимберг, парящая над землей, была готова противостоять любой опасности, оставаясь неприступным оплотом знаний и мастерства.

Несколько парящих транспортных платформ курсировали вдоль стен, доставляя грузы и студентов. Сотни молодых людей в строгой форме с гербами факультетов неторопливо прогуливались по ухоженным дорожкам внутреннего двора, обсуждая предстоящие занятия и планы на будущее. Где-то вдалеке раздавались звуки магических дуэлей и лязг оружия — здесь готовили не только магов, но и отважных рыцарей.

Академия Лимберг являла собой величественное и в то же время уютное убежище знаний и мастерства, парящее над суетой обычного мира. Казалось, что это место вне времени, куда стремятся юные таланты со всех уголков империи, чтобы постичь тайны магии и благородного воинского искусства. Здесь царили атмосфера созидания, жажда открытий и дух рыцарской чести — качества, ставшие оплотом величия Российской империи.

Величественная крепость Академии Лимберг занимала центральное место на парящей платформе, возвышаясь над всеми окружающими строениями. Это было поистине грандиозное сооружение, сплетённое из элементов древнего зодчества и передовых магических технологий.

Крепостные стены, сложенные из серого камня и сверкающего магического стекла, уходили ввысь мощными контрфорсами и бойницами. Массивные ворота с витиеватыми узорами были охраняемы бдительными рыцарями в начищенных доспехах. Над ними высился величественный донжон с флюгером в виде парящего орла — символа академии.

Многочисленные шпили и башни со стрельчатыми окнами-бойницами устремлялись к небесам, венчаясь острыми шпилями. На их крышах, окрашенных в разные цвета в зависимости от факультета, виднелись фигуры преподавателей и студентов, занятых своими делами. Гордые, ровно горящие огни магических светильников озаряли высокие стены и своды, словно стража, оберегающая покой академии.

За главными воротами открывался обширный внутренний двор, вымощенный отшлифованными каменными плитами. Здесь обучающиеся в Лимберге юноши и девушки неторопливо прогуливались, обсуждая предстоящие занятия или углублённые в увлекательные беседы. В центре двора журчал фонтан, чьи хрустальные струи поддерживались потоками магической энергии.

По обеим сторонам двора располагались учебные корпуса и жилые корпуса студентов, объединённые крытыми переходами и галереями. Их фасады украшали витражные окна, замысловатые барельефы и геральдические щиты факультетов. Двери этих зданий были распахнуты, приглашая всех жаждущих знаний пройти внутрь.

На восточном фланге обширного комплекса Магической академии Лимберга располагались огромные теплицы, в которых произрастали самые редкие и экзотические растения, собранные со всех уголков мира.

Высокие стеклянные своды, пронизанные сложной сетью магических контуров, создавали внутри идеальные условия для самых капризных и требовательных видов флоры. Здесь можно было увидеть причудливые орхидеи из Южных джунглей, вечнозеленые деревья-великаны с Севера, ядовитые лианы из Восточных болот и многое другое.

Опытные агромаги-ботаники неустанно ухаживали за этими растительными сокровищами, применяя сложнейшие ритуалы и манипуляции с потоками магической энергии. Они щепетильно следили, чтобы температура, влажность воздуха и почвы, уровень освещенности — всё соответствовало потребностям каждого вида.

Но теплицы служили не только целям сохранения и изучения редких растений. Здесь, в этом ботаническом царстве, проводили свои эксперименты и исследования студенты факультета Агромагии. Они пытались вырастить новые гибриды, улучшить свойства известных растений или создать совершенно уникальные виды, невиданные прежде.

В глубине комплекса теплиц располагались и обширные лаборатории, где адепты-агромаги изучали строение и жизнедеятельность растений, пытаясь постичь их тайные свойства. Здесь же находилась и астрономическая обсерватория с внушительным магически усиленным телескопом.

В этих тихих обителях науки одарённые студенты могли предаваться своим исследованиям, наблюдениям за звездами и экспериментам с редчайшими растениями. Они стремились проникнуть в самые сокровенные тайны природы, движимые неуемной жаждой знаний и страстью к открытиям.

Под сводами теплиц, среди экзотических джунглей, юные адепты-ботаники, агромаги и астрономы часто забывали о границах между мирами, растворяясь в безбрежном океане научных поисков. Именно здесь, в тиши лабораторий и обсерватории, рождались величайшие озарения и прорывы, способные изменить ход истории всей Империи.

На западной стороне величественного комплекса Магической академии Лимберга высились обширные конюшни, где вместо привычных коней обитали грациозные ездовые драконы, предоставленные самой компанией «Драгонмаунт Корп».

Огромные, хорошо проветриваемые помещения с высокими потолками были оснащены специальными каменными выгулами и озёрами-бассейнами, где эти могучие создания могли отдыхать и получать необходимые питательные вещества.

Драконы внушительных размеров, с блестящей чешуей всевозможных оттенков — от яркого багрянца до глубокого изумруда, с грозными когтистыми лапами, неторопливо прохаживались под неусыпным присмотром опытных драконьих укротителей.

Эти уникальные животные были не просто верховыми — они могли переносить на своих могучих спинах седоков, повинуясь малейшему движению или команде всадника. Покорение и управление ездовыми драконами требовало от адептов-наездников величайшего мастерства, силы воли и глубокой эмпатии.

Именно здесь, в стенах просторных конюшен, студенты факультета Рыцарского ремесла оттачивали свои навыки верховой езды на ездовых драконах, привыкая к повадкам и нраву этих потрясающих созданий. Обычные кони не смогли бы справиться с тяжестью рыцарских доспехов, но эти искусственно выведенные драконы были в состоянии не только носить на своих спинах закованных в металл всадников, но и сами облачались в массивную защитную броню.

Временами с конюшен доносился рёв и грохот, когда драконы устраивали свои собственные игры и поединки за право лидерства в стае. Тогда ученики наблюдали за этими впечатляющими битвами, стремясь проникнуть в суть взаимоотношений этих загадочных существ.

Адепты-рыцари привязывали к сёдлам сложные системы управления, приручая драконов с помощью особых ритуалов и магических заклинаний. Они оттачивали различные техники верховой езды, совершенствуя свое мастерство в искусстве наездничества на этих уникальных существах.

Ведь в будущем эти драконы-компаньоны станут незаменимыми союзниками рыцарей, призванных доблестно защищать границы Империи. Сила и мощь ездовых драконов, подкрепленная выучкой и опытом их всадников, сделает их грозным оружием на полях сражений.

Академия Лимберг поражала воображение гармоничным сочетанием старинной архитектуры и передовых магических технологий. Казалось, что она является живым организмом, пульсирующим потоками энергии и знаний. Здесь царила атмосфера созидания, жажда открытий и дух рыцарской чести, веками пестуемые преподавателями и воплощаемые в жизнь талантливыми учениками.

После того, как древний город Брюмов перешёл из владений Германского Королевства под власть Российской Империи по итогам Третьей Великой Войны, на парящей платформе была основана Академия Лимберг. Это произошло около пятидесяти лет назад, ознаменовав собой новый этап в истории величественной крепости.

Ранее эта платформа и её укрепления служили военным целям Германии, являясь домом для рыцарей и солдат. Но после завершения кровопролитного конфликта, крепость была передана под нужды просвещения и образования. Теперь она стала оплотом знаний и мастерства, в стенах которого обучались юные таланты, стремящиеся постичь глубины магии, науки и рыцарского искусства.

Грандиозная конструкция из камня и металла, парящая высоко над древним Брюмовом, сохранила своё внешнее величие, но наполнилась новым содержанием. Вместо бряцания оружия и строевых маршей, теперь здесь звучали голоса ученых, философов и магов, ведущих вдумчивые дискуссии. Вместо строгих шеренг солдат, по внутренним дворам неспешно прогуливались любознательные студенты, обсуждая насущные проблемы и предстоящие занятия.

Академия Лимберг стала олицетворением перехода от военной мощи к интеллектуальному могуществу. Её преподаватели и выпускники были призваны служить на благо процветания и развития, используя накопленные знания для улучшения жизни людей. Эти перемены навсегда изменили судьбу величественной крепости, превратив её в оплот просвещения посреди бескрайних небес.

Тихий, некогда захудалый городок Брюмов, раскинувшийся под возвышающейся над ним Академией Лимберг, претерпел поистине удивительные перемены за минувшие полвека.

Прежде Брюмов был лишь провинциальным поселением, чья жизнь вращалась вокруг нужд расположенной поблизости военной крепости. Но после того, как эти укрепления перешли под управление академии, город начал стремительно развиваться и преображаться.

Сюда устремились сотни преподавателей, исследователей и студентов, нуждавшихся в жилье и услугах. Городские власти с энтузиазмом взялись за благоустройство и расширение инфраструктуры, чтобы удовлетворить потребности новых жителей. Улицы Брюмова наполнились шумом и оживлением, ранее невиданными в этих краях.

Вслед за академическим сообществом, в город потянулись и представители самых разнообразных ремесел и производств. Открывались мастерские, лавки, трактиры и гостиницы, призванные обслуживать нужды академии и её обитателей. Процветающая торговля и промышленность вдохнули новую жизнь в когда-то тихие улочки.

Благодаря возросшему благосостоянию, власти смогли уделить внимание реставрации исторических зданий и модернизации коммунальной инфраструктуры. Брюмов обзавелся новыми мощеными дорогами, фонтанами и зелёными парками, приобретя статус одного из ярчайших городов в окрестностях.

Но не только академический контингент и городские предприятия определяли лицо Брюмова. Сюда потянулись маги со всех уголков Империи, нуждавшиеся в услугах уникальных мастерских, лабораторий и обсерваторий академии. Дома, мастерские и торговые ряды стали обслуживать потребности этих посетителей, создавая пёструю и космополитичную атмосферу.

Некогда захолустный Брюмов преобразился в процветающий, динамичный город, в котором причудливо переплелись старинная архитектура и современные веяния. Его жители с гордостью говорили о тесной связи с прославленной Академией Лимберг, чьё влияние стало определяющим фактором в стремительном развитии их родного края.

Улицы Брюмова, некогда тихие и сонные, ныне пульсировали радостным оживлением. Сквозь вековые гранитные фасады городских зданий, хранивших облик средневекового города, проглядывали признаки стремительно происходящих перемен.

По вымощенным булыжником мостовым сновали повозки и паланкины, увозя или привозя в академию всё новые грузы. Торговцы и ремесленники спешили к своим лавкам и мастерским, раскрывая ставни и вывешивая пёстрые вывески. Отдохнувшие горожане выходили на прогулку, наблюдая за новостями и обмениваясь приветствиями.

Однако некая старомодная неторопливость всё ещё ощущалась в размеренном ритме городской жизни. Приземистые, потемневшие от времени здания с узкими окнами-бойницами и навесными балкончиками словно являли собой связующие нити с безвозвратно ушедшими эпохами. Их стены хранили в себе несметное количество историй, сплетённых воедино с судьбами поколений брюмовцев.

Но если приглядеться внимательнее, можно было заметить, как сквозь вековые камни проступают новые веяния. Фасады украшались искусной резьбой, витражами и мозаичными панно, рассказывавшими о достижениях современной архитектуры и магических искусств. Увитые плющом и розами оконные проёмы соседствовали с изящными коваными решетками и медными фонарями. Набережные украсились беседками, фонтанами и скульптурами, а вдоль центральных улиц высадили аллеи из стройных двускатных деревьев.

Особенно притягивали взгляд многочисленные лавки и мастерские, распахнувшие свои двери для гостей и жителей Брюмова. В витринах красовались самые разнообразные товары — от ингредиентов для зелий и ароматных благовоний до искусно выкованных заклинателей молний и магических посохов. Здесь можно было найти всё необходимое как для повседневной жизни, так и для обучения в прославленной Академии Лимберг.

Приветливые хозяева приглашали прохожих зайти и ознакомиться с ассортиментом, то и дело демонстрируя чудеса магических ремёсел. Начиная с неспешно парящих в воздухе книг и заканчивая самозатачивающимися мечами, каждая лавка хранила в себе уникальные сокровища, собранные со всех концов Империи.

Величественный силуэт Академии Лимберг возвышался над городом, очаровывая и пленяя своим неземным величием. Заворожённые взгляды брюмовцев не могли оторваться от грандиозного строения, каждая деталь которого буквально источала власть и мощь. Но она словно притягивала к себе, заставляя гордиться своей тесной связью с этим бастионом знаний.

Уютная атмосфера старинных городских улочек причудливым образом сплеталась с атмосферой бурной деятельности и неутолимого любопытства. Здесь веками накопленные традиции и новаторские поиски шли рука об руку, создавая истинный очаг культуры и просвещения. Брюмов с каждым днём всё больше преображался, готовясь встречать гостей со всех уголков Империи, жаждущих насладиться его уникальным обаянием и оказаться ближе к таинственному центру знаний.

Неспешный ритм городских улиц Брюмова время от времени нарушался низким, вибрирующим гудением, разносившимся над старыми кварталами. Всё внимание местных жителей тут же обращалось к величественному силуэту парящей Академии Лимберг, величаво пролетающей над крышами домов.

Словно исполинский корабль, плывущий в волнах небесного океана, академия несла на себе эмблемы и знамёна своих факультетов, трепещущие на высоких шпилях башен. Каждое из этих знамён являло собой яркий, запоминающийся символ, служивший воплощением духа и направления обучения в том или ином крыле учебного заведения.

Надо всеми шпилями и башнями величественной академии Лимберг гордо развевались многочисленные стяги, каждый из которых нёс на себе уникальный герб, символизирующий один из многих факультетов этого славного учебного заведения.

Над величественными башнями Магической академии Лимберг гордо развевался небесно-голубой стяг, на котором был искусно вышит изящный черный ящер. Этот герб принадлежал факультету Инженерного колдовства, где юные адепты постигали сокровенные тайны магии огня и электричества.

Факультет Инженерного колдовства располагался в южном крыле академии, где в просторных аудиториях и лабораториях студенты оттачивали своё мастерство в управлении стихиями огня и молний. Стены этих помещений были украшены барельефами, на которых были изображены могучие драконы, парящие высоко в небе, выпуская из пастей яркие всполохи пламени. Здесь царила атмосфера стремительности и динамизма, ведь будущие инженеры-маги должны были быть столь же неукротимы, как и их магические творения.

Неподалеку от величественного здания факультета Инженерного колдовства, над соседними башнями академии гордо развевались стяги с изображением мощного черного пса на фоне камуфляжной расцветки. Этот геральдический знак принадлежал факультету Боевой магии, где будущие воины и защитники Империи оттачивали искусство владения мечом, копьём и щитом, сочетая их с мощными боевыми заклятиями.

Факультет Боевой магии находился в северном крыле Магической академии Лимберг, возвышаясь над городом Брюмов суровыми бастионами. Казалось, само здание источало ауру воинственности и решимости, готовое в любой момент выстоять против любых врагов.

Внутри факультетских стен кипела напряжённая жизнь. В просторных залах для тренировок адепты оттачивали движения с оружием, сливаясь в единое целое с магическими клинками и щитами. Прибывшие с передовой профессора-маги, закаленные в сражениях, наблюдали за их упражнениями, время от времени поправляя неверные выпады или корректируя траекторию заклинаний.

Когда над Магической академией Лимберг поднимался черный стяг с изображением пса, все замолкали, ощущая на себе дыхание грядущих битв. Ведь здесь, под этим знаменем, ковались будущие герои, готовые с мечом в руке и мощью магии встать на защиту Отечества.

Окна учебных аудиторий выходили на плац, откуда доносились звуки ударов тренировочного оружия, громкие команды инструкторов и рокот заклинаний. Каждый адепт, помня о почётном гербе своего факультета, стремился стать настоящим мастером боевой магии, чтобы однажды встать плечом к плечу со своими товарищами, защищая честь и независимость Империи.

Неподалеку от факультетов Инженерного колдовства и Боевой магии высились башни факультета Рыцарского ремесла, над которыми развевались алые знамена с изображением гордого черного волка на медном фоне. Этот геральдический знак принадлежал уникальному подразделению академии, где обучались студенты, зачастую не обладающие магическим даром, но жаждущие постичь тайны воинского мастерства.

На первый взгляд, факультет Рыцарского ремесла казался простым и непримечательным на фоне своих магических собратьев. Но стоило лишь переступить порог его стен, как открывалось нечто небывалое — здесь царила атмосфера упорства, дисциплины и решимости, подкрепленная ежедневными изнурительными тренировками.

Порой на факультет Рыцарского ремесла поступали и одарённые магией адепты, но они предпочитали оставить свои чародейские способности в стороне, сосредоточившись на постижении военного искусства. Эти юноши стремились пройти суровую школу, закалившись в горниле физических испытаний и оттачивая навыки обращения с разнообразным оружием.

В просторных залах для тренировок рыцари-кандидаты, невзирая на происхождение, оттачивали владение всевозможным оружием — от тяжелых двуручных мечей до легких кинжалов. Их движения были точны и молниеносны, словно они сливались воедино со своими клинками. Под чутким руководством ветеранов-инструкторов, прошедших не одну битву, они постигали все тонкости рукопашного боя и приемы ведения сражений в доспехах.

Каждое утро на обширном плацу кандидаты в рыцари выстраивались в стройные шеренги под алым знаменем с изображением волка. Здесь их ожидали жёсткие испытания: многокилометровые марш-броски с полным боевым снаряжением, изнурительные силовые упражнения и тренировки по преодолению полосы препятствий. Только самые стойкие и упорные могли выдержать эту суровую школу.

Однако истинное посвящение в рыцари происходило лишь в конце первого курса, когда кандидатам торжественно вручали техно-магические доспехи, усиливающие их природные способности. Лишь облачившись в эту броню, юноши становились полноправными рыцарями, готовыми встать на защиту Империи плечом к плечу со своими магическими собратьями.

Западные башни Магической академии Лимберг венчали стяги с изображением гордого черного кота на сером фоне — эмблема факультета Общемагического образования. Здесь сосредотачивались те адепты, в чьих жилах магия различных стихий была уравновешена или слабо развита, но кто жаждал постичь основы древнего искусства колдовства.

В отличие от своих более специализированных собратьев, студенты этого факультета не обладали ярко выраженными магическими способностями, зато славились разносторонностью и универсальностью своих познаний. Они постигали азы владения практически всеми видами магии — от стихийной до иллюзорной, от целительской до боевой.

В просторных учебных аудиториях, украшенных портретами именитых магов прошлого, адепты с увлечением изучали древние фолианты по колдовству, разбирали сложные схемы чертежей магических механизмов и тренировались в плетении многокомпонентных заклинаний. Под руководством мудрых наставников они оттачивали навыки концентрации, медитации и управления своей внутренней энергией.

На обширном внутреннем дворе факультета кипела своя жизнь. Здесь можно было увидеть, как адепты, одетые в серые академические мантии, обмениваются заклинаниями во время дружеских поединков, проверяя свои познания. Иногда к ним присоединялись студенты с других факультетов, желающие оттачивать универсальные магические навыки.

Под сенью развевающихся серых стягов с изображением черного кота царила атмосфера взаимовыручки и поддержки. Ведь эти студенты, не отличаясь выдающейся силой, компенсировали это сплоченностью, взаимопомощью и умением находить нестандартные решения в любых ситуациях. Их девизом было: «Сила в многогранности!»

Адепты факультета Общемагического образования, пусть и не достигали высот магического мастерства своих одаренных собратьев, но зачастую становились незаменимыми помощниками и советниками, способными поддержать в любой ситуации своими разносторонними познаниями. Их ждала достойная карьера как в императорской гвардии, так и в научных или дипломатических кругах Империи.

Неподалёку от главных корпусов магической академии, укрытые обширными полями и садами, возвышались башни факультета Агромагии. Над ними с шелестом развевались зелёные полотнища со знаком черного крота — геральдическим символом этого уникального подразделения.

Именно здесь, в тихих, утопающих в зелени местах, обучались будущие специалисты, постигающие тайны управления природными силами. Их познания охватывали широкий спектр — от магии земли и статусных заклятий до тонкостей взаимодействия с растительным миром.

Каждое утро студенты в академических мантиях выходили на обширные поля и в пышные сады, дабы провести ритуалы призывания и благословения плодородия. Их движения были исполнены грации и сосредоточенности, словно они сливались воедино с окружающей природой.

Под руководством мудрых профессоров-агромагов, адепты осваивали древние заклинания, способные пробудить спящую землю, вызвать обильные дожди, приручить строптивых животных. Они изучали целебные свойства трав, познавали тонкости ухода за садами и пастбищами.

В огромных оранжереях и теплицах, растянувшихся на территории академии, адепты-агромаги создавали чудесные гибриды растений, выводили новые породы домашнего скота. Их творения поражали воображение — диковинные цветы, исполинские овощи, необычайно ценные лекарственные травы.

Особой гордостью факультета были питомники, где адепты заботились о редких и исчезающих видах. Здесь можно было увидеть, как студенты едва заметными жестами заставляют оживать древние корни, нашептывают нежные песни птицам, возвращая их к жизни.

Окружённые этими природными чудесами, агромаги постигали основы баланса и гармонии мироздания. Они учились с благоговением и трепетом относиться ко всему живому, понимая свою ответственность перед миром. Ведь именно им предстояло в будущем стать хранителями и защитниками окружающей среды.

Многие выпускники факультета Агромагии находили свое призвание в императорских поместьях, монастырских садах и даже диких заповедниках, где применяли накопленные знания, возрождая былое плодородие земель. Их ценили как искусных управителей и ревностных защитников природы.

И, наконец, над восточными башнями Магической академии Лимберг реял высокий стяг с чёрным бобром на золотом фоне — геральдический знак факультета Магической архитектуры. Это был символ тех, чьи дарования были связаны с управлением могучими силами земли, позволяющими возводить уникальные магические сооружения.

Студенты этого факультета были, пожалуй, самыми уникальными и востребованными во всей академии. Именно их познания и навыки были жизненно необходимы Империи, чьи города и крепости немыслимы были без чудес магического зодчества.

В просторных лабораториях и чертёжных залах адепты-архитекторы, окутанные концентрическими контурами древних заклинаний, трудились над сложнейшими проектами. Чертежи, схемы, макеты — всё это было пропитано магической энергией, обещая воплотиться в уникальные творения.

Управляя потоками геомантии, будущие зодчие возводили макеты немыслимых строений — парящих над пропастями замков, парков с движущимися деревьями, плавучих городов посреди океана. Лишь их познания в тайнах древней гармонии камня, воды и земли могли подарить жизнь этим грандиозным замыслам.

Под руководством прославленных мастеров, чьи имена были высечены на мраморных плитах коридоров, студенты постигали искусство создания магических печатей, управляющих силами стихий. Это позволяло им возводить здания, способные противостоять ураганам, землетрясениям и даже магическим атакам.

На обширном практическом полигоне факультета адепты-архитекторы оттачивали своё мастерство, строя всё более сложные и грандиозные сооружения. Казалось, что эти здания, пронизанные магией, обретают собственную волю, словно живые существа.

Выпускники факультета Магической архитектуры становились одними из самых уважаемых и влиятельных специалистов в Империи. Именно они возводили величественные тронные залы, неприступные цитадели, сверкающие дворцы. Их творения веками поражали воображение и внушали трепет.

Над всей этой величественной панорамой факультетских башен, куполов и шпилей, словно любящий покровитель, простирал огненные крылья феникс — гордый геральдический символ, вышитый золотом на центральном флаге Магической академии Лимберга.

Этот мифический птица-первопредок олицетворял саму суть этого уникального учебного заведения — вечное обновление, неугасающий дух познания и стремление к совершенству. Феникс являл собой воплощение неразрывного единства, лежащего в основе Академии, чья цель — воспитывать истинных служителей Империи, одаренных глубочайшими познаниями и непревзойденным мастерством во всех сферах.

Под сенью распростертых огненных крыльев феникса объединялись адепты разных факультетов — будь то искусные агромаги, универсальные общемаги или непревзойденные архитекторы-творцы. Каждый со своим уникальным даром, но все они были частью единого целого, связанные общностью высокого предназначения.

Этот геральдический образ олицетворял саму сущность Академии Лимберга — оплот магических знаний, верных слуг Империи и доблестных защитников её интересов. Его могущественные крылья как бы простирались над всеми корпусами, лабораториями и учебными полигонами, словно даруя вдохновение и покровительство.

Каждый из студентов, проходя обучение под сенью этого величественного символа, ощущал себя частью чего-то большего, чем просто школьные будни. Они соприкасались с самими основами мироздания, постигали тайны бытия, становились наследниками древней магической традиции.

Феникс на золотом полотнище был не просто гербом Академии — это был знак непреходящей славы, символ непоколебимого величия Империи, олицетворяющий неразрывную связь между высочайшими магическими познаниями и верным служением короне. Взирая на него, каждый студент преисполнялся священным трепетом перед великой миссией, которую предстояло исполнить в будущем.

Лишь раз в год величественная парящая платформа, техно-магическое устройство, на котором была возведена Магическая академия Лимберга, опускалась в живописное ущелье у подножья древнего города. Это было впечатляющее сооружение, представлявшее собой огромную железную платформу с множеством магических кругов, аккумуляторов, рун, магических камней, труб, проводов и турбин.

В это время проходила торжественная церемония посвящения, когда новые адепты переступали порог учебного заведения, готовясь постичь науки магии и рыцарского ремесла.

Воображение рисует, как эта техно-магическая платформа медленно и плавно опускалась по невидимым каналам потоков магической энергии, пока не касалась земли. Её гладкие металлические бока, переливающиеся всеми цветами радуги, завораживали взоры тысяч собравшихся зрителей, жаждущих взглянуть на новых учеников.

Как только платформа застывала на месте, створки входных ворот распахивались, и в священное пространство академии один за другим устремлялись юные адепты. Их лица сияли восторгом и волнением — ведь они становились частью величайшего центра магического обучения в Империи!

Эта ежегодная церемония была наполнена глубоким смыслом и значением. Каждый новый ученик, вступая на порог академии, принимал на себя бремя ответственности и клялся использовать полученные знания во благо людей. Их ждали годы напряжённой учебы, испытаний и прохождения строгих экзаменов, но в конце пути их ожидало почётное звание адептов Магической академии Лимберга.

Старинный пассажирский вагон неспешно скользил сквозь бескрайние золотистые просторы, убаюкивая своих обитателей мерным стуком колес и тихим посвистыванием ветра за окнами. Едва касаясь полотна путей, состав плавно парил над бескрайними волнами колышущегося разнотравья, время от времени погружаясь в уютные тенистые рощицы, словно в объятия старых знакомых.

В одном из купе этого старого вагона царили покой и умиротворение. Мягкие сиденья, обтянутые выцветшей, но всё ещё нежной на ощупь зелёной тканью, приглашали усталого путника отдохнуть от суеты внешнего мира и погрузиться в собственные мысли. Потёртая обивка хранила отпечатки многих странствий, рассказывая свою неспешную историю. Чуть пожелтевшие от времени обивочные материалы напоминали, что этим креслам довелось видеть немало пассажиров, каждый из которых оставил здесь частичку своей энергетики.

Неяркий свет, проникающий сквозь запятнанные окна, создавал в купе мягкий, приглушенный полумрак, погружая пространство в атмосферу умиротворения и безмятежности. Стекла, когда-то прозрачные, теперь были покрыты причудливыми разводами и потёками, будто кто-то нарочно пытался оставить здесь свой собственный след, приобщиться к этому странствию наравне с другими путниками. Чуть запотевшие поверхности местами расчищались, открывая взгляду мелькающие за окнами живописные пейзажи — бескрайние поля, перемежающиеся островками светлых рощиц, реки, петлявшие среди холмов, и даже силуэты далеких селений, утопающих в зелени.

Потёртый ковровый настил под ногами хранил память о сотнях пассажиров, чьи следы отпечатались на его выцветших волокнах. Когда-то ярко-красный, он ныне казался усталым и потрёпанным, будто и сам нуждался в отдыхе. Темные пятна и проплешины неровными узорами устилали его поверхность, создавая ощущение уюта и приглашая присесть, чтобы дать отдых натруженным за время пути ступням.

Мерный стук колес, убаюкивающее покачивание вагона и приглушенные голоса за дверями купе создавали умиротворяющую симфонию, сливающуюся в единую гармоничную мелодию. Этот тихий, размеренный ритм, будто колыбельная, убаюкивал пассажиров, погружая их в царство грёз и неги. Здесь, вдали от суеты внешнего мира, время как будто замедляло свой бег, предлагая усталым путникам короткую передышку и возможность отрешиться от стремительного течения жизни.

Оберегая своих обитателей, купе старого вагона словно создавало вокруг себя невидимый кокон тишины и покоя, отрезая их от безжалостного мира за его пределами. Здесь можно было на время забыть о проблемах и заботах, позволив себе расслабиться и найти гармонию. Даже незначительные шумы, проникавшие извне, будто растворялись в этом умиротворяющем пространстве, не тревожа уединения странников.

Стоило ступить за порог этого уютного купе, как путника окутывала неуловимая смесь ароматов, навевающая ощущение покоя и умиротворения. Лёгкий запах старой древесины, усталой, но хранящей память о многих путешествиях, витал в воздухе, словно напоминая о бесконечной чреде странников, сидевших здесь до него. Казалось, что сами стены, обшитые потемневшими от времени панелями, источают этот глубокий, согревающий запах, присущий только старым, проверенным временем вещам.

Едва уловимый аромат ваксы и смазки, столь характерный для железнодорожных составов, плавно сплетался с терпкими нотками давно выветрившегося табачного дыма, оставленного предыдущими пассажирами. Эти отголоски былых курений, замешанные на пыли и влаге, рождали в воображении образы уставших путников, коротавших время в уединении этого купе, укрываясь от суеты внешнего мира. Каждая затяжка оставляла свой след, сплетаясь воедино и образуя неповторимый аромат, наполняющий эту небольшую комнатку.

Но помимо этих более явных ароматов, пространство купе хранило в себе и более тонкие, едва ощутимые запахи. Казалось, что сама ткань обивки, поглотившая за долгие годы эксплуатации частицы кожи, волос и одежды сотен пассажиров, источает едва заметные ноты человеческого присутствия. Смешиваясь с запахами дерева и металла, эти тонкие оттенки создавали неповторимую атмосферу, словно витающую в воздухе.

Затхлый, будто старый чемодан, аромат пропитывал практически все предметы интерьера, будто проникая сквозь поры и трещинки в материалах. Даже в мягком ворсе ковра, устилающего пол, угадывались едва различимые древесные и пыльные нотки, повествующие о тысячах ног, прошедших по его истёртому покрову. Будто каждый предмет в этом уютном купе хранил в себе частичку отпечатков тех, кто пользовался им ранее.

Этот сложный, многогранный букет ароматов, рождённый многолетней историей вагона, создавал в купе особую атмосферу, умиротворяющую и расслабляющую. Он словно окутывал путника тёплым покрывалом воспоминаний, позволяя ему отрешиться от суеты внешнего мира и на время погрузиться в неспешное течение жизни этого железнодорожного состава, ставшего для многих надёжным убежищем в долгих странствиях.

На небольшом выдвижном столике у окна небрежно стояли припасы для скромного путевого обеда. Рядом с почерневшим от времени и использования железным термосом лежал полиэтиленовый пакет, из которого виднелись краснобокие наливные яблоки. Их сочная, чуть блестящая кожица манила взор, обещая сладкую, терпкую мякоть.

Но главным центром притяжения в этой небольшой композиции была пластиковая чашка, из которой поднимались струйки ароматного пара. Внутри, судя по насыщенному бульонному аромату, разводили питательную лапшу быстрого приготовления, заправляя её кусочками копченой куриной колбасы. Этот манящий запах, одновременно согревающий и будоражащий аппетит, стремительно распространялся по тесному пространству купе, вызывая у путника непреодолимое желание отведать этого незамысловатого, но такого вкусного и уместного в дороге блюда.

Томные завитки пара, танцующие над поверхностью ароматной похлебки, будто зазывали отведать её, пока она еще горячая и манящая. Казалось, стоит только протянуть руку и можно почувствовать, как обжигающая жидкость скользнёт по гортани, разливая внутри тепло и насыщая организм необходимыми питательными веществами после долгого перехода.

Эта незамысловатая, но такая уютная композиция на маленьком столике словно символизировала саму суть путешествия поездом — неторопливость, уединение и возможность отвлечься от суеты, сосредоточившись на самом простом и приятном. Здесь, вдали от стремительного течения городской жизни, можно было на время забыть обо всех заботах и просто насладиться моментом, согревая замёрзшие от ветра за окном ладони о тёплую чашку с ароматным бульоном.

В уютном полумраке купейного вагона тихо сидела девушка, устремив задумчивый взгляд в окно. Приглушённое золотистое сияние, пробивавшееся сквозь запотевшие стекла, мягко очерчивало её черты, будто окутывая тёплым, уютным светом.

Её внешность была не броской, но в то же время обладала тонким, завораживающим очарованием. Длинные кудрявые локоны цвета спелой меди ниспадали волнистым каскадом, обрамляя бледное лицо с россыпью милых веснушек на нём. Эти крошечные золотистые искорки придавали девичьему облику особую изюминку, вызывая ассоциации с весенним солнцем, играющим на влажной от росы листве.

Цвет волос гармонично оттенял большие зелёные глаза девушки, скрытые за круглыми очками с массивными роговыми оправами. Сквозь толстые стёкла виднелись задумчивые радужки, в глубине которых таилось нечто загадочное, словно она не просто смотрела в окно, а всматривалась во что-то, недоступное взору обычных людей. Эти глаза, словно окна в её душу, источали мягкий свет, в котором читались ум, восприимчивость и глубина внутреннего мира.

Её губы, тронутые едва заметным блеском, были слегка поджаты, выражая глубокую задумчивость. Но иногда их трогала едва заметная улыбка, приоткрывая белоснежные зубы, частично скрытые проволочными скобами ортодонтических брекетов. Эта милая, почти детская особенность облика лишь подчёркивала ранимость и хрупкость девичьего обаяния.

Одета она была в скромный, но уютный наряд. Поверх чёрной футболки с эмблемой академии Лимберг была наброшена свободная клетчатая рубашка насыщенного алого цвета. Её тонкие длинные ноги были облачены в выцветшие джинсы, со всех сторон утыканные латками, напоминая о многочисленных приключениях и путешествиях. Ступни девушки были обуты в старые, но крепкие кроссовки со стертыми носками, бережно хранящими следы её странствий.

Рядом с ней на сиденье лежал небольшой чемоданчик, переполненный самыми необходимыми вещами. Судя по его потёртому виду, он уже давно был ей верным спутником, повидав с ней не один десяток городов и стран. В нём аккуратно были сложены несколько толстых книг в мягких обложках, чуть примятая сменная одежда и прочие мелочи, необходимые в дороге.

Девушка, погруженная в собственные мысли, казалась абсолютно умиротворённой и отрешённой от окружающей действительности. Её взгляд был устремлён куда-то вдаль, за бегущие мимо окна пейзажи, словно она видела что-то недоступное для посторонних глаз. Кажется, в этот момент она была где-то далеко отсюда, в своём внутреннем мире грёз и размышлений.

Периодически её губы едва слышно шевелились, будто она тихонько проговаривала что-то про себя, делясь с кем-то своими сокровенными мыслями. А иногда она плавно откидывалась на спинку сидения, расслабленно прикрывая глаза, будто совершая небольшую передышку посреди длинного и утомительного путешествия.

Окружённая полумраком уютного купе, она напоминала редкий, хрупкий цветок, распустившийся в полутени старого вагона. Её нежный, трогательный образ будто излучал тихое очарование, манящее взоры случайных попутчиков, но в то же время ограждающее от ненужных посторонних взглядов.

Девушка перевела взгляд на потёртый кожаный чемодан, стоявший рядом с ней на сиденье. Этот небольшой, но хорошо знакомый ей спутник, казалось, нёс на себе отпечаток всех её прошлых путешествий.

Пыльный и исцарапанный, чемодан был словно дорожной картой её странствий, отмеченной многочисленными наклейками и табличками. Они, будто путевые вехи, украшали потёртую поверхность, рассказывая немую историю её жизни в дороге.

Цветные стикеры и штампы из разных городов и стран напоминали о пережитых приключениях и впечатлениях, хранили в себе отголоски минувших событий, подобно страницам личного дневника. Каждый из них был своеобразным отпечатком небольшого, но важного фрагмента её биографии.

Но среди этого пёстрого калейдоскопа путевых знаков особенно выделялась небольшая бумажная полоска с чёткими чёрными буквами. «Анна Волкова. Нашедшего просьба вернуть по адресу…» — гласила сделанная от руки надпись. Этот простой, но трогательный адресок, оставленный когда-то её собственным прошлым, словно символизировал саму суть этого чемодана, как связующего звена между прошлым, настоящим и будущим Анны.

Анна бережно коснулась этой бумажки, будто пытаясь уловить ускользающие воспоминания о той истории, которую она, возможно, когда-то знала. Быть может, этот потёртый чемодан нёс в себе частицу её собственной жизни, её радостей и горестей, запутавшихся во времени.

Задумчиво оглядывая эти записи, будто строчки старинного дневника, девушка словно беседовала с ними, пытаясь прочитать их тайный смысл. Её глаза, скрытые за толстыми линзами очков, источали мягкий, проникновенный свет, в котором отражались волнующие мысли и чувства.

В этот момент Анна представляла, сколько километров и историй хранил этот чемодан. Сколько городов и стран он повидал, сколько незнакомцев держали его в руках, оставляя на нём свои следы.

Её задумчивый взгляд источал ностальгическую грусть, но вместе с тем и мягкое тепло сочувствия к незнакомцам, чья история отныне стала частью и её жизни. Быть может, когда-нибудь ей удастся раскрыть эту тайну и вернуть чемодан к его законному владельцу, снова сплетая разорванные нити судеб.

Анна с теплотой вспоминала, как когда-то давно этот старенький чемоданчик был ей подарен родителями. Это — обычный, потёртый временем чемодан, купленный её родителями на блошином рынке в тот знаменательный день, когда её ждало первое путешествие.

Проводив взглядом каждую выцветшую наклейку и царапинку, Анна словно воскрешала в памяти те чудесные моменты. Ей казалось, будто сам чемодан хранил в себе отголоски той радостной поры, когда родители с любовью вручали этот простой, но такой дорогой ей подарок.

Теперь этот верный спутник нёс на себе не только географическую карту её путешествий, но и летопись самых ярких воспоминаний. Словно старый друг, чемодан бережно хранил в себе частицы её прошлого, соединяя прошлое, настоящее и будущее воедино.

Анна с благодарностью коснулась выцветшей бумажной полоски со своим именем, чувствуя, как в душе разливается тепло. Простой, но невероятно значимый адрес, некогда начертанный родной рукой, теперь напоминал ей об их безграничной любви и поддержке, сопровождавших её во всех странствиях.

Проведя пальцами по знакомым очертаниям чемодана, девушка улыбнулась. Этот верный спутник, ставший неотъемлемой частью её жизни, хранил в себе не только путевые отметки, но и саму историю её становления. И Анна была благодарна судьбе за этот бесценный дар родительской любви.

Несмотря на то, что семейство Волковых считалось дворянским родом, сколько себя помнила Анна, у них всегда были проблемы с деньгами. Это было вполне логично, если задуматься об истории их семьи.

Дворянский титул Волковы получили всего лишь пятьдесят лет назад, в качестве награды за заслуги в Третьей Великой Войне. Однако это новоиспечённое дворянство не было подкреплено достаточными финансовыми средствами. Доставшееся им поместье и все сопутствующие привилегии стали тяжким грузом, который было непросто нести.

Даже несмотря на талантливое управление хозяйством их дедушкой, дети семьи Волковых вынуждены были изо всех сил стараться, чтобы поддерживать на плаву увядающее дворянское гнездо. Они прекрасно понимали, что их статус требует определенных расходов и подобающего образа жизни, которые семья с трудом могла себе позволить.

Анна помнила, как в детстве ей нередко приходилось отказывать себе во многом, экономить на мелочах, чтобы помочь родителям сохранить хоть видимость былого величия. Порой она завидовала более обеспеченным сверстникам, но в глубине души осознавала, что их незавидное финансовое положение — расплата за дарованный предками титул, который они не успели как следует упрочить.

Даже история знакомства родителей Анны была неразрывно связана с финансовыми трудностями их семьи. Отец Анны был всего лишь рядовым магом в армии, в то время как её мать в те времена занимала должность сержанта и командовала отделением магических войск.

Именно на службе в армии, в условиях строгой воинской дисциплины и иерархии, они и познакомились. Отцу Анны, как простому солдату, приходилось подчиняться матери, занимавшей более высокий пост. Однако, несмотря на разницу в статусе, между ними возникло взаимное уважение и, в конечном итоге, чувства, которые привели к браку спустя пару лет.

Возможно, их знакомство и последующий союз были продиктованы не только любовью, но и практической необходимостью. Ведь двум военнослужащим, пусть и с разным положением, было проще создать семью и, объединив усилия, попытаться обеспечить себе и будущим детям более стабильное финансовое положение.

Анна хорошо понимала, что её родителям пришлось пройти нелёгкий путь, чтобы сохранить хоть какие-то крохи былого дворянского величия. Их брак, основанный отчасти на долге и стремлении к выживанию, стал для неё наглядным напоминанием о той цене, которую приходится платить за поддержание тяжелого бремени унаследованного титула.

Несмотря на сложные обстоятельства, в которых оказалась её семья, Анна была убеждена, что любовь её родителей была самой настоящей. Доказательством тому служила дружная семья, которую они сумели создать, несмотря на финансовые трудности и разницу в статусе.

Пятеро детей, одним из которых была сама Анна, были живым подтверждением того, что между отцом и матерью существовала глубокая привязанность, выдержавшая испытание временем. Пусть их союз возник из практической необходимости, со временем он обрёл подлинную эмоциональную основу.

Анна помнила, как родители, невзирая на нужду, всегда находили время для семейных ужинов, совместных прогулок и душевных бесед. Их взаимная забота и поддержка были очевидны в каждом их слове и жесте. И это убеждало Анну в том, что за внешней оболочкой борьбы за выживание скрывается нить глубокого, подлинного чувства.

Глядя на родителей, Анна понимала, что их любовь, закалённая в трудностях, обрела особую, неподвластную превратностям судьбы силу. Именно она помогала им с честью нести бремя дворянского статуса, не давая этому титулу и сопутствующим ему проблемам окончательно поглотить их. И эта стойкость вселяла в Анну уверенность и надежду на лучшее будущее.

Открыв свой чемодан, Анна осторожно извлекла оттуда старую, потрёпанную книгу. Несмотря на выцветший вид обложки, в книге всё ещё сохранялись следы былого величия.

Бережно проведя пальцами по обложке, Анна разглядела выцветшую, но все еще различимую надпись: «Гримуар огненной магии Виктора Сухогубова». Это было сокровище, передававшееся в её семье из поколения в поколение.

Анна помнила, как в детстве часами изучала эту потрёпанную книгу, завороженная таинственными знаниями, хранящимися на её страницах. Каждый раз, открывая её, она будто погружалась в иной, полный магии мир, забывая о трудностях, с которыми ежедневно сталкивалась её семья.

Этот гримуар был не просто старинной реликвией — он был частью истории рода Волковых, свидетельством их связи с магическими традициями прошлого. И держа его в руках, Анна ощущала частичку себя, своих корней, своего предназначения.

Анна вспомнила, как дед с гордостью рассказывал ей историю этого гримуара. Оказывается, книга была написана в годы войны его боевым товарищем, который лишь в армии сумел раскрыть свои таланты к магии.

Именно этот человек, развивая свои способности, сумел спасти их отряд в самые тяжелые времена сражений. Но ценой этого подвига стала его собственная жизнь — умирая, друг завещал деду Анны свой бесценный гримуар.

Держа в руках эту книгу, Анна ощущала связь с прошлым своего рода, с отвагой и самопожертвованием тех, кто отстаивал свободу ценой собственной жизни. И это наследие вселяло в неё уверенность, что, несмотря на все невзгоды, она сможет продолжить семейное дело и сохранить частичку этой великой истории.

Поглаживая обложку, Анна чувствовала, как сила предков наполняет её, придавая сил для преодоления любых трудностей. Этот гримуар был не просто старинной реликвией — он был символом связи поколений, их мужества и верности долгу.

Однако, держа в руках этот гримуар, Анна испытывала и горечь. Ведь она, дочь двух могущественных магов, сама также обладала даром к колдовству. Но, к своему разочарованию, она осознавала, что её собственные таланты нельзя было назвать выдающимися.

Статистически, рождение мага в семье магов было редчайшим событием. Дар к колдовству практически не наследовался, и маги рождались в среднем лишь один раз на тысячу неодарённых людей. И всё же Анна была наделена этой силой.

Однако, в отличие от своих родителей, чье могущество было поистине выдающимся, её собственные способности казались ей весьма посредственными. Она никак не могла сравниться с отцом и матерью, чьи имена были известны далеко за пределами их родного края.

Проводя рукой по потрёпанному переплёту гримуара, Анна задумывалась, достойна ли она продолжать дело своих предков. Ведь они были настоящими мастерами магического искусства, в то время как её собственные навыки едва ли могли претендовать на звание выдающихся.

Эта горькая мысль причиняла ей боль, заставляя сомневаться в своих силах. Но взгляд на потускневшую, но всё ещё величественную книгу вселял надежду — быть может, когда-нибудь она сумеет проявить себя достойной наследницей этого магического наследия.

Анна осторожно раскрыла ветхий гримуар на странице, помеченной закладкой. На этот раз закладкой служила брошюра Академии Лимберг — престижного учебного заведения, специализирующегося на обучении магическим искусствам.

Пробежав взглядом по страницам буклета, Анна увидела подробное перечисление факультетов Академии, каждый из которых был посвящен различным направлениям магии — от алхимии и целительства до боевой магии и стихийной магии. Она с интересом изучала информацию о профессорско-преподавательском составе, задаваясь вопросом, кто из этих известных магов мог бы стать её наставником.

Перелистывая страницы буклета, Анна чувствовала, как волнение и решимость наполняют её сердце. Быть может, именно здесь, в стенах этой легендарной Академии, она сможет раскрыть свой истинный потенциал, преодолеть ограничения и встать в один ряд с величайшими магами современности.

Закрыв гримуар, Анна бережно убрала вложенную в него брошюру. Её взгляд был исполнен решимости — она твердо намеревалась отправиться в Академию Лимберг и доказать, что достойна продолжать дело своих предков.

Внезапно в коридоре раздались громкие голоса и суетливые шаги, нарушая тишину и спокойствие купе, где находилась Анна. Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на чтении буклета об Академии Лимберг, но навязчивый шум не стихал. Наоборот, он приближался, угрожая вторгнуться в её уединённое пространство.

Анна поджала губы, раздражённая тем, что её умиротворенное одиночество оказалось под угрозой. Ей хотелось продолжить изучение брошюры и спокойно помечтать о будущем обучении в престижном магическом заведении. Но назойливые звуки в коридоре явно нарушали её планы.

Вдруг дверь купе распахнулась. Толчком, в комнату влетели двое подростков — ровесников Анны. Следом за ними зашел мужчина средних лет.

В купе стремительно ворвалась молодая африканка. Её смуглая кожа и пышные белоснежные дреды выдавали в девушке представительницу далеких племён Объединённой Африки. Стройная и высокая, она возвышалась над Анной почти на голову. Одета незнакомка была просто, но со вкусом — чёрная майка и короткие джинсовые шорты, а на поясе её плотно обхватывала белоснежная рубашка, небрежно повязанная как ремень. В загорелых ладонях она сжимала объёмистый портфель, едва сдерживая увлечённое любопытство.

Глаза девушки зорко осматривали новое для неё пространство, изучая каждую деталь с неподдельным интересом. Её стройная фигура излучала энергию и уверенность в себе, контрастируя с тихой сдержанностью Анны. Казалось, эта загадочная незнакомка несла с собой дыхание далеких африканских просторов, вторгаясь в привычный уклад купе поезда.

За стремительно ворвавшейся в купе африканской девушкой неуверенно проследовал молодой человек. Его бледная, почти болезненная кожа и коротко подстриженные каштановые волосы, уложенные в «горшок», контрастировали с уверенным, энергичным образом предыдущей незнакомки. Сам он казался несколько полноватым, одетый в простые синие джинсы и футболку, поверх которой была накинута, но не застегнутая, рубашка.

Робкий и застенчивый, молодой человек бросал осторожные взгляды по сторонам, словно не решаясь в полной мере исследовать новое для себя пространство. Его неуверенная, сутулая походка и напряженные плечи выдавали в нём человека, не слишком привыкшего к подобным путешествиям и знакомствам. Однако, несмотря на робость, в его глазах угадывалось затаённое любопытство, словно он сдерживал желание рассмотреть окружающую обстановку.

Наконец, следом за молодым человеком и африканской девушкой вошёл мужчина. Он значительно превосходил их в росте. На вид ему было около пятидесяти лет. Несмотря на возраст, он выглядел крепким и подтянутым. Его седые волосы были собраны в хвост, а подбородок украшала короткая седая борода. Примечательной деталью в его облике была повязка, скрывающая один глаз.

Одет мужчина был в белую рубашку с закатанными рукавами, строгие чёрные брюки и остроносые туфли. Его уверенная, размеренная походка и прямая осанка выдавали в нём человека, привыкшего к дисциплине и порядку. Проницательный взгляд единственного видимого глаза цепко осматривал каждый уголок купе, словно оценивая обстановку и людей, его заполняющих.

Мужчина величественной походкой подошел к списку пассажиров, его глубокие, проникновенные глаза внимательно изучали строчки. Наконец, его голос, низкий и насыщенный, подобно раскату грома, прозвучал в тесном купе:

— Так… Место 22-Б… Анна Волкова… — он сделал паузу, его взгляд переместился на молодую пару, застывших в ожидании. — Эти двое — Имани Дамиби и Петр Шмелев. Едва не опоздавшие на поезд. Будут ехать с тобой.

Его слова были исполнены властности и уверенности, словно он отдавал приказ подчиненным. Седые волосы, собранные в строгий хвост, контрастировали с юностью его спутников, а короткая борода придавала ему мудрый, почти царственный облик. Один глаз был скрыт за чёрной повязкой, но второй, пронзительный и оценивающий, будто пытался заглянуть в самую душу Анны.

Его манера держаться и говорить не оставляла сомнений в том, что это человек, привыкший к беспрекословному подчинению. Анна невольно ощутила, как внутри неё просыпается чувство благоговейного трепета перед этой величественной фигурой.

Донеся информацию, мужчина величественно развернулся и, не сказав больше ни слова, покинул купе. Его фигура, словно олицетворение власти и авторитета, заполняла собой пространство, пока он не скрылся за закрывающейся дверью.

Оставшись наедине, молодые пассажиры — Имани и Петр — почувствовали, как атмосфера в купе заметно изменилась. Присутствие этого загадочного, пугающего, но в то же время завораживающего человека еще ощущалось, словно невидимая тень нависала над ними.

Теперь, в тишине уютного купе, им предстояло познакомиться друг с другом, в то время как образ их таинственного спутника продолжал будоражить воображение. Лица обоих выражали смесь любопытства, неловкости и даже лёгкого страха перед неизведанным, что ожидало их в этом путешествии.

Девушка с красивыми тёмными дредами первой нарушила молчание, широко улыбнувшись:

— Я Имани! Приятно познакомиться! — она протянула руку для рукопожатия, её глаза сияли дружелюбием.

Анна неуверенно ответила на рукопожатие, застигнутая врасплох этим порывом дружелюбия после грозного появления их таинственного спутника. Однако она почувствовала, как напряжение в её плечах чуть ослабло.

— Анна, — представилась она, слабо улыбнувшись в ответ.

Наблюдавший за этой сценой Петр, молодой человек с открытым, приятным лицом, наконец, тоже подал голос:

— А я Петр, очень приятно познакомиться! — он дружелюбно кивнул Анне, словно стараясь развеять тревожную атмосферу.

Втроём они теперь сидели в тишине купе, но эта тишина уже не казалась такой гнетущей. Разговор был неизбежен, и Анна почувствовала, что, возможно, это путешествие не будет таким уж мрачным, как она опасалась.

Петр, приветливо улыбнувшись, пояснил:

— Мы с Имани поступили на факультет рыцарского ремесла. Точнее, будем там учиться.

Девушка с дредами подхватила:

— А ты куда поступала? На какое направление?

Анна ощутила, как внимательные взгляды обоих устремились на нее. В голосе Имани слышался лёгкий акцент, выдающий, что для неё этот язык не родной, хотя говорила она совершенно свободно.

Собравшись с мыслями, Анна ответила:

— Я подавала документы на общемагическое образование. Мои родители — маги.

Услышав это, Петр и Имани переглянулись, их лица озарились живым интересом.

— Ого, общая магия! Должно быть, это очень увлекательное направление! — воскликнула Имани. — Я всегда хотела больше узнать об магии в целом, а не только о боевых искусствах.

Петр кивнул, подхватывая:

— Да, это действительно интересно. Ваш факультет, наверное, дает очень разностороннее образование.

Напряжение, ощущавшееся ранее, заметно спало. Втроём они теперь сидели, с любопытством разглядывая друг друга, готовые завязать новые знакомства на долгое время их совместного путешествия.

Петр улыбнулся и чуть смущённо признался:

— А вот я совсем не могу колдовать. Даже самые простые заклинания у меня не получаются.

Имани тут же подхватила, энергично кивая:

— Вот-вот! И я тоже! Ну никак не могу освоить магию, сколько ни пыталась.

Девушка с дредами рассмеялась, глядя на Петра.

— Наверное, нам стоит держаться вместе, чтобы не ударяться в панику, когда наши одногруппники-маги будут демонстрировать чудеса!

Петр рассмеялся в ответ, явно повеселев.

— Точно! Мы, немаги, должны поддерживать друг друга. В конце концов, не обязательно быть магом, чтобы стать отличным рыцарем или воином!

Анна, наблюдавшая за этой оживленной сценой, почувствовала, как напряжение, сковывавшее её, постепенно отпускает. Эти двое, похоже, были настроены дружелюбно и не чувствовали себя ущемленными из-за отсутствия магических способностей. Может, и она сможет найти с ними общий язык?

Анна, слегка улыбнувшись, призналась:

— Честно говоря, хоть у меня и есть склонность к магии, я не такая талантливая, как мои родители. Скорее, мои способности можно назвать средними, если не ниже.

Она слегка посмеялась, накручивая рыжий локон на палец и поправляя очки.

Петр и Имани переглянулись, а затем Имани тепло улыбнулась Анне.

— Это неважно! Главное, что ты умеешь, а не сила твоей магии. Я слышала, что общемагическое образование дает очень разностороннюю подготовку. Думаю, ты обязательно найдешь своё призвание!

Петр энергично кивнул, поддерживая Имани.

— Да, не стоит себя недооценивать. Каждый человек уникален по-своему. Возможно, твои таланты проявятся в чем-то другом, кроме магии.

Анна почувствовала, как её напряжение тает под тёплыми, ободряющими взглядами новых знакомых. Похоже, эти двое действительно были настроены дружелюбно и не чувствовали себя ущемленными из-за отсутствия магических способностей.

Имани с любопытством продолжила расспросы:

— А кто твои родители? Ну… Они маги, но кем они работают? Магическая инженерия? Строительство? Охрана?

Анна улыбнулась и пояснила:

— Они военные. Мама — сержант отделения магов, а отец — её помощник. Так что мы всю жизнь в разъездах по империи.

Петр присвистнул, явно впечатлённый.

— Вот это да! Должно быть, тебе пришлось многое повидать, постоянно путешествуя. А как тебе такая жизнь? Наверное, не так-то просто привыкнуть к частым переездам?

Имани тоже с явным интересом посмотрела на Анну.

— И правда, это, наверное, очень волнующе — жить в разных уголках империи. Столько всего нового и интересного! Но в то же время, должно быть, трудно было заводить друзей и привыкать к новым местам.

Анна задумалась на мгновение, вспоминая свое детство.

— Да, это было непросто. Я привыкла к постоянным переездам, но в детстве иногда тосковала по стабильности и возможности завести настоящих друзей. Зато теперь я ценю свой опыт и широкий кругозор. Тем более, что в армии всегда царит особая атмосфера взаимовыручки и поддержки.

Новые знакомые внимательно слушали её рассказ, и Анна уже чувствовала, что между ними завязывается интересная беседа, полная взаимопонимания.

— А ты, Петр? Кем работают твои родители? — Спросила Имани с любопытством.

Петр не ожидал такого вопроса и слегка смутился, но затем начал отвечать:

— Ну, наша семья — промышленники. В родном Краснознаменске у нас было небольшое производство. Мы занимались производством удобрений, которые поставляют аграрным драконам от компании «Драгонмаунт» в поля.

Он немного поерзал на сиденье, прежде чем продолжить:

— Мои родители всю жизнь посвятили этому делу. Они хотели, чтобы и я продолжил семейное дело. Но, как я уже говорил, я решил пойти в Академию магии. Поначалу они были немного разочарованы, но потом приняли мой выбор.

Имани слушала его с живым интересом.

— Ого, производство удобрений для драконов! Это же должно быть очень ответственное и важное дело. Я даже представить не могу, как сложно наладить такое производство. И тем более радостно, что твои родители поддержали твоё решение поступить в Академию.

Она улыбнулась и добавила:

— А может, когда-нибудь ты нас сводишь на экскурсию по вашему заводу? Я бы с удовольствием посмотрела, как всё это устроено.

Петр оживился и закивал:

— Обязательно! Моя семья будет рада принять вас. Уверен, вам будет интересно увидеть, как мы работаем.

Анна с улыбкой наблюдала за их беседой, довольная, что её новые знакомые так легко находят общий язык. Кажется, у них действительно может завязаться крепкая дружба.

— Что касается меня — то мои родители отправили меня в Российскую Империю из объединения Африканских Племён, чтобы я выучилась на рыцаря. В нашей семье много детей. Мои родители — король и королева в нашем племени. И каждого ребенка отправили в другую страну учиться чему-то новому, чтобы потом мы могли помочь развитию нашего племени своими знаниями.

— Ого, так ты принцесса? — удивилась Анна.

Имани рассмеялась и махнула рукой.

— Формально — да. Однако я принцесса племени. Это не то же самое, что принцесса королевства в тех же Германских и Британских королевствах. А в нашем племени роль принцесс… Что-то вроде детей аристократов в ваших городах. Не так пафосно, как звучит.

Она весело улыбнулась Анне и Петру.

— Так что вы теперь общаетесь не просто с заурядными студентами Академии, а с представительницей королевской крови! Хотя титул это, конечно, больше для забавы, чем для реального влияния.

Петр слушал Имани с открытым ртом, явно впечатленный её рассказом.

— Вот это да! Я и представить себе не мог, что среди нас есть настоящая принцесса. Это так интересно! Хотя ты, конечно, права — титул, наверное, больше для понтов.

Он рассмеялся и игриво толкнул Имани в бок.

— Но всё равно звучит круто. Теперь мы будем относиться к тебе с особым почтением, ваше высочество!

Анна наблюдала за этим с довольной улыбкой, радуясь, что её новые друзья так легко и непринужденно общаются.

Резкий возглас заставил всех троих вздрогнуть.

— Хватит шуметь, шпана! Дайте старому доброму мне… ээээх… поспать.

С верхней полки раздался громогласный рев. Только сейчас подростки поняли, что все это время на верхней полке лежал какой-то мужчина. Это был крупный мужчина с лысой головой, покрытой крупными и глубокими шрамами. Под его массивным носом были пышные чёрные усы. Его рубаха не могла скрыть крепкого тела, покрытого шрамами. Мужчина повернулся на другой бок, спиной к молодежи.

— И-извините… — раздался тихий ответ Петра.

Имани и Анна переглянулись, явно напуганные неожиданным появлением этого внушительного мужчины. Они инстинктивно придвинулись ближе друг к другу, не зная, как себя вести.

Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь тяжелым сопением незнакомца. Казалось, что он заснул, но подростки боялись даже шелохнуться, чтобы его опять не разбудить.

Анна украдкой посмотрела на Петра, пытаясь понять, что же теперь делать. Но он выглядел таким же растерянным, как и они. Ситуация явно вышла из-под контроля, и все трое не знали, как себя вести дальше.

Остаток пути прошел в напряжённой тишине. Молодые ученики Академии переговаривались шёпотом, стараясь не потревожить внушительного незнакомца, устроившегося на верхней полке.

Анна, Петр и Имани тихо обсуждали свои опасения и строили предположения о личности этого человека. Время от времени кому-то из них случайно удавалось невольно повысить голос, что вызывало недовольное ворчание сверху. Тогда они замолкали и ещё долго сидели в неловкой тишине.

Незнакомец, казалось, проспал всю оставшуюся дорогу, лишь изредка меняя позу. Трое друзей старались вести себя как можно тише, опасаясь снова его разбудить.

Наконец, к вечеру поезд прибыл на станцию в Брюмове. Подростки с облегчением поднялись со своих мест, стараясь как можно быстрее выбраться из купе, не привлекая к себе внимания загадочного попутчика.

Тихий вечерний Брюмов встречал прибывших студентов Академии магии величественной картиной. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёплые оттенки оранжевого и розового. Высокие шпили и башни древних зданий вырисовывались на фоне пылающего заката, словно призраки из другой эпохи.

Брусчатый перрон вокзала утопал в мягком золотистом свете газовых фонарей, разгоняющих окутавшие станцию сумерки. Вдоль платформы тянулись ряды старых вагонов с резными деревянными панелями и блестящими медными деталями. Лёгкий ветерок доносил сладкие ароматы цветущих клумб, украшавших привокзальную площадь.

Повсюду сновали люди — торопливые пассажиры, семьи с детьми, разносчики с лотками сладостей и горячих напитков. Атмосфера царила уютная и оживлённая, но в то же время неспешная и умиротворённая, словно само время здесь текло чуть медленнее.

Новоприбывшие студенты с восторгом озирались по сторонам, восхищённые красотой окружающей их картины. Кто-то нерешительно вертел головой, робко выглядывая знакомые лица, а кто-то, напротив, уверенно шагал вперед, рассматривая диковинные строения и спешащих пассажиров.

Имани, Анна и Петр замерли на краю платформы, впитывая каждую деталь открывшейся им панорамы. Яркие краски вечернего Брюмова, причудливая архитектура и оживленная атмосфера вокзала потрясали воображение, в одночасье стирая воспоминания о неприятном происшествии в поезде.

Петр с восхищением наблюдал за снующими сюда-туда пассажирами, разглядывая их причудливые наряды и необычные аксессуары. Он тихо восторгался вслух, срывая смешливые взгляды Анны и Имани, которые сами не могли оторвать завороженных глаз от окружающей красоты.

Вдалеке послышался негромкий перестук колес — к платформе неторопливо подъезжал очередной поезд. Его вагоны, расцвеченные огнями, похожие на гигантских светлячков, плавно скользили по рельсам, очаровывая зрителей завораживающим зрелищем.

Усталые пассажиры один за другим начали спускаться на перрон, с облегчением вдыхая свежий вечерний воздух. Они торопливо следовали к выходу, оживлённо переговариваясь и изредка оборачиваясь, чтобы в последний раз взглянуть на умиротворяющий пейзаж перрона.

Анна, Петр и Имани стояли, затаив дыхание, наблюдая за происходящим вокруг. Словно зачарованные, они не могли оторвать глаз от величественной картины, открывшейся их взору. Брюмов встречал их подобно сказочному королевству, завораживая своей красотой и очарованием.

Ощущение приключения и предвкушение грядущих открытий окутывало их, наполняя сердца трепетом и волнением. Впереди их ждала новая жизнь, полная неизведанных возможностей. И этот вечер, наполненный красотой и очарованием, казался прекрасным началом грандиозного путешествия.

Приехавших студентов встретил поистине любопытный персонаж. Низенький мужчина, чей рост едва превышал полтора метра, неторопливо вышагивал по перрону, внимательно вглядываясь в прибывающих.

Его сморщенное лицо непрерывно колебалось, а пухлые губы шевелились, словно он вёл беззвучные переговоры сам с собой. Высокий, покрытый глубокими морщинами лоб возвышался над его головой, увенчанной клочковатыми седыми волосами с рыжеватым отливом. Они стояли дыбом, словно на голове мужчины произошёл небольшой взрыв.

На его широком носу, напоминавшем клюв, красовались полукруглые очки в тонкой оправе, придававшие его облику ещё более чудаковатый вид. Мужчина был облачён в серый пиджак с заплатками на локтях, под которым угадывалась белая рубашка. Один её край небрежно выбивался из его серых брюк, создавая впечатление некоторой неряшливости.

Завершали этот странный образ коричневые ботинки, которые казались ему чуть великоватыми, периодически обвисая на его полных ступнях.

Новоприбывшие студенты с любопытством рассматривали этого необычного персонажа, пытаясь понять, кем он может быть. Его внешний вид и манера поведения вызывали у них смешанные чувства — от смущения до неподдельного интереса.

Казалось, мужчина никого не замечал, полностью погружённый в собственные мысли. Он медленно прохаживался вдоль платформы, периодически останавливаясь и внимательно вглядываясь в лица прибывающих, словно пытаясь их о чем-то предупредить.

Застывшая возле вагона троица друзей не могла отвести от него изумлённых взглядов, гадая, какая же тайна скрывается за этой странной, даже в чём-то причудливой фигурой.

Внезапно со стороны платформы раздался тонкий, взволнованный голос девушки:

— Профессор! Леонид Ильич! — звала она, быстро приближаясь к странному мужчине.

Наконец, она подбежала к старику, переводя дыхание.

Девушка выделялась среди толпы своей стройной, грациозной фигурой. Высокая и тонкая, она двигалась изящно и плавно, словно танцуя. Её лицо было бледным, но чертами правильным и тонким, словно вылепленным искусным скульптором.

Длинные, прямые как стрела волосы чёрного цвета обрамляли её лицо, ниспадая до самой талии. Они струились, развеваясь от быстрого движения девушки, придавая ей лёгкий, воздушный образ.

Одета девушка была в строгую белую блузку, облегающую её стройный стан, и узкую юбку-карандаш тёмного цвета. Поверх этого ансамбля была накинута тёмная академическая мантия, подчеркивающая её изящество.

Обращал на себя внимание и её проницательный, почти пронзительный взгляд тёмных глаз. В них читалась сосредоточенность и некоторая суровость, словно она постоянно находилась в состоянии глубокой задумчивости.

Однако стоило ей обратиться к профессору, как её лицо тут же озарилось беспокойством. Она спешила к нему, будто боялась, что старик потерялся или попал в неприятности. Её движения стали быстрыми и порывистыми, выдавая нервозность и тревогу.

— О, это ты, Офелия! А я тебя как раз потерял! Ты слишком небрежная! Мы тут, между прочим, должны встречать прибывших учеников! — проскрипел хриплый голос Леонида Ильича.

Он приблизился к стоящей в стороне женщине и обратился к ней:

— Здравствуйте! Меня зовут Леонид Ильич Замятин. Давайте я помогу с вашим багажом! — сказал он, тут же хватая чемодан женщины.

— Профессор! Это не ученица! Это просто женщина! — поспешно одернула его Офелия.

— Правда? — нахмурился Леонид Ильич, поправляя очки и вглядываясь в лицо удивлённой женщины.

— Ну… Я знал это, да, — пробормотал он, неловко возвращая чемодан.

Растерянные ученики наблюдали за этой странной сценой, не зная, что и думать. Поведение профессора Замятина казалось им весьма причудливым и непредсказуемым. Они переглядывались, недоумевая, кем же был этот эксцентричный человек, встречающий их на пороге Академии.

Профессор Замятин выпрямился, расправив плечи, и обратился к новоприбывшим студентам с радушной улыбкой:

— И так, позвольте представиться: меня зовут Леонид Ильич Замятин. Я являюсь заведующим кафедрой агромагических изысканий на факультете агромагии. — Его хриплый голос звучал уверенно. — С некоторыми из вас я буду видеться регулярно, а других буду видеть реже. Но никто из вас не избежит моего внимания! — закончил он, слегка посмеиваясь.

Его слова вызвали неловкие смешки в толпе студентов, которые с нарастающим любопытством наблюдали за эксцентричным профессором.

Профессор Замятин обернулся к Офелии, стоящей рядом с ним, и представил ее:

— А это — Офелия Лигхард, второкурсница с факультета инженерного колдовства, активистка нашей академии! Она будет приглядывать за вами и помогать нам, преподавателям, вводить вас в курс дела.

Офелия едва заметно кивнула, её тёмные глаза окинули студентов внимательным взглядом. В её руках была табличка с надписью «Академия Лимберг», которую она держала для тех, кто ещё не собрался в круг возле профессора.

Новоприбывшие ученики переглядывались, чувствуя одновременно волнение и любопытство. Встреча с этими двумя, таким разными, но явно влиятельными персонами Академии не могла не оставить у них яркого первого впечатления.

Голос профессора Замятина звучал бодро и звонко:

— Так! А теперь все по автобусам! Нам надо прибыть к академии до темноты! — он махнул рукой в сторону парковки. — Офелия, проведи перекличку!

Спокойный голос второкурсницы Офелии разнесся среди студентов:

— Так… Антонов Антон?

Юноша из толпы поднял руку, давая знать о своём присутствии.

— Вижу… Больнова Виктория? — продолжила Офелия, сверяясь со списком в её руках.

Девушка кивнула, подтверждая своё имя.

— Ага… Волкин Михаил? — Офелия перевела взгляд на следующее имя.

Молодой человек тут же отозвался:

— Присутствует.

Так Офелия последовательно называла фамилии, а студенты по очереди откликались, подтверждая, что они здесь. Некоторые спешили к автобусам, чтобы занять места, пока профессор Замятин контролировал процесс.

Чёткая организованность Офелии и энергичность профессора Замятина создавали впечатление, что ребят ждет насыщенная и интересная учеба в этой академии.

Анна, Имани и Петр, обернувшись к поезду, с удивлением узрели знакомую фигуру того самого спящего пассажира, который теперь покидал их вагон.

Рослый мужчина в мятой рубашке вышел на платформу, и только тогда ребята заметили его уникальную особенность — отсутствующую руку. Вместо нее на его теле была лишь пустой рукав, свисающий вниз.

Несмотря на физический недостаток, великан уверенно нёс в своей единственной руке массивный чемодан. А на спине у него была закреплена крупная тканая сумка, которая, казалось, оттягивала его плечи.

Ребята завороженно наблюдали за этим необычным человеком, удивляясь его силе и ловкости. Они понимали, что такое физическое ограничение могло бы серьезно затруднить жизнь многих людей, но этот мужчина, похоже, с легкостью справлялся с повседневными задачами.

Его решительная, целеустремленная походка и уверенные движения одной рукой вызывали у Анны, Имани и Петра одновременно восхищение и любопытство. Им было интересно узнать историю этого незаурядного человека и понять, как он научился так ловко управляться с вещами, несмотря на травму.

Завороженные его необычной внешностью и манерами, ребята не могли отвести взгляд от фигуры уходящего по платформе великана, гадая, куда же он направляется дальше.

Голос Офелии звучал всё более устало, когда она продолжила перекличку:

— Волкова Анна…

Однако на этот раз ответа не последовало. Повисла неловкая тишина.

— Волкова Анна! — повторила Офелия уже в более требовательной манере.

— А… Да! Я! Здесь! — наконец, растерянно отозвалась Анна, поспешно поднимая руку.

Офелия бросила на девушку раздражённый взгляд и с нотками досады в голосе добавила:

— Попрошу быть внимательными. Не маленькие уже, в конце концов!

Было заметно, что Офелия устала от необходимости повторять одно и то же снова и снова. Её терпение явно подходило к концу, и она давала понять студентам, что ожидает от них большей ответственности и сосредоточенности.

Наконец, после утомительной переклички, студенты, измученные долгой поездкой, с облегчением расселись по местам в автобусах, готовясь к последнему этапу путешествия до самой академии.

В салоне автобуса воцарилось возбуждение. Многие ученики радостно приветствовали друг друга, обмениваясь последними новостями и делясь ожиданиями от предстоящего обучения. Звучали смех и бодрые разговоры, сменяющие тишину поездки.

Несмотря на потрёпанный вид, салон автобуса оказался на удивление комфортным. Пусть кресла и выглядели немного потёртыми, но они были мягкими и удобными, располагая пассажиров к расслаблению во время поездки.

Пусть окна и были слегка затемнены, но это создавало уютную, приглушенную атмосферу внутри салона. Над каждым сиденьем горели неяркие, но достаточно освещающие плафоны, придавая обстановке уютный полумрак.

Хоть полки для багажа и казались немного ветхими, они выглядели вполне надежными и вместительными, позволяя разместить все необходимые вещи. Узкий проход был чистым, без каких-либо мелких мусора или других помех.

Из кабины водителя доносилось ровное, успокаивающее урчание двигателя, создавая ощущение стабильности и безопасности. Пусть воздух и нёс в себе едва уловимые нотки бензина, в целом он был свежим и приятным, благодаря исправной системе вентиляции.

Несмотря на свой потрёпанный внешний вид, этот автобус оказался на редкость комфортным средством передвижения, позволяя студентам расслабиться и насладиться дорогой к месту их долгожданного обучения.

Устроившись поудобнее, студенты с нетерпением смотрели в окно, жадно рассматривая пролетающие за ним пейзажи. Им не терпелось поскорее увидеть впечатляющие здания академии и окунуться в атмосферу учебного заведения, о котором они так долго мечтали.

Профессор Замятин, наблюдающий за происходящим, удовлетворенно кивнул, отмечая признаки того, что усталость отступает, уступая место воодушевлению и предвкушению встречи с новыми возможностями. Теперь дорога до пункта назначения уже не казалась такой долгой.

Старый автобус неторопливо двигался по мощеной булыжной дороге провинциального городка. Его резиновые колеса мягко пружинили, покачивая пассажиров внутри в размеренном ритме.

По обе стороны от дороги тянулись ряды небольших, двух-трёхэтажных домиков с облупившейся штукатуркой и покосившимися заборами. Многие из них были возведены ещё в позапрошлом веке, сохраняя обаяние старины.

Местами среди жилых строений виднелись покосившиеся, заброшенные здания, словно немые свидетели давно ушедших времен. Узкие улочки были практически пустынны — лишь изредка проходили мимо немногочисленные прохожие, неторопливо прогуливаясь по своим делам.

Автобус плавно огибал ухабы и выбоины на дороге, аккуратно объезжая особо крупные камни. Его тихое урчание и покачивание убаюкивали учеников, уютно расположившихся на потёртых сидениях. Некоторые из них, закрыв глаза, дремали, пока другие с любопытством рассматривали проплывающие за окном виды провинциального городка.

Прозрачные, чуть затемненные стекла автобуса создавали ощущение уюта и защищенности от внешнего мира, позволяя спокойно наблюдать за неторопливой жизнью этого тихого уголка.

Миновав старые кварталы провинциального городка, автобус выехал в более современный район, где чувствовалось дыхание магической жизни.

Аккуратные, ухоженные дома сменились величественными зданиями, отражающими разнообразие магических специальностей и ремёсел. Вдоль широких, вымощенных плиткой улиц тянулись витрины магазинов с искусно изготовленными волшебными палочками, каждая из которых была уникальным произведением искусства.

Рядом открывались двери мастерских, где кузнецы и оружейники трудились над созданием надежных доспехов, мечей и другого магического снаряжения. Неподалёку виднелись ухоженные конюшни, где в ожидании наездников покоились величественные скакуны, готовые мчаться на зов своих хозяев.

Вывески на фасадах зданий манили разнообразными услугами — от зельеварения до гаданий и прорицаний. Здесь царила совершенно иная атмосфера, наполненная энергией магического творчества и ремесел.

Студенты, затаив дыхание, с восторгом наблюдали за происходящим за окном автобуса. Для многих из них это было первое знакомство с городской магической инфраструктурой, предвещающее грядущие годы увлекательной учёбы и открытий.

Когда автобус, наконец, покинул пределы городской черты, взору открылся величественный каньон, разверзший свои неприступные склоны вдалеке. И там, на самом краю обрыва, возвышалась массивная металлическая конструкция — причал для парящей крепости академии Лимберг.

Десятки мощных кранов, разбросанных по всему периметру станции, нависали над пропастью, готовые принять на свои стальные объятия величественный силуэт учебного заведения. Повсюду снуют рабочие, проворно перемещающие грузовые машины и контейнеры, готовясь к прибытию главного гостя.

Студенты, затаив дыхание, наблюдали, как массивные механизмы приходят в движение, издавая мощный грохот и гул. Постепенно из-за горизонта начал проступать контур невероятной величины, парящей в воздухе крепости — смелого архитектурного творения, ежегодно принимающего новое поколение юных магов.

Коснувшись массивных опор станции, крепость замерла, словно падающий лист, а изящные шпили её башен устремились ввысь, приветствуя новый набор студентов. Внутри автобуса царило благоговейное молчание — каждый пассажир осознавал важность этого момента, предвкушая скорую встречу с легендарными стенами учебного заведения.

Когда автобус, издавая мерное рычание, въехал на массивный причал, многие ученики затаили дыхание, ощущая почти осязаемое напряжение в воздухе. Ещё совсем недавно на этом месте не было уходящего вдаль моста, лишь зияющая пропасть каньона, заставлявшая сердца сжиматься от страха высоты.

Но сейчас перед ними простирался надёжный, сверкающий металлический путь, протянувшийся к величественным вратам самой Академии Лимберг. Кованые перила, ажурные опоры, полированные плиты — всё говорило о мастерстве магических инженеров, создавших это чудо.

Автобус плавно преодолевал каждый метр моста, словно медленно парящий над бездной. Некоторые ученики не могли сдержать дрожи, с опаской выглядывая в окна на открывающийся внизу вид головокружительного каньона. Но с каждым шагом, приближающим их к вожделенным вратам Академии, напряжение понемногу спадало, сменяясь радостным предвкушением.

Наконец, автобус въехал на обширную площадь перед главным входом, где его встречала целая армия дежурных преподавателей и старост. Ребята, выбираясь из душного салона, с восхищением озирались по сторонам, готовые шагнуть навстречу невероятным приключениям, ожидающим их в этих стенах.

Когда автобусы замерли на обширной площади перед величественными вратами Академии Лимберг, напряжение, сковывавшее студентов во время проезда по парящему мосту, заметно спало. Выбираясь наружу, они жадно вдыхали свежий воздух, подхваченный, казалось, самими стенами этого могущественного учебного заведения.

Вскоре десятки молодых людей, облаченных в разномастные одежды, устремились навстречу друг другу, громко приветствуя знакомых и обмениваясь радостными восклицаниями. Звонкий смех, оживлённые разговоры, сопровождаемые активной жестикуляцией — всё это создавало неповторимую атмосферу долгожданной встречи.

Вливаясь в общий поток, новоприбывшие ученики с восхищением озирались по сторонам, впитывая в себя каждую деталь окружающего их величественного архитектурного ансамбля. Нарядные студенты в форме Академии, облачённые в яркие мантии и плащи разного кроя и расцветки, спешили к входу, переговариваясь на ходу и обмениваясь приветствиями.

Среди этого пестрого людского моря каждый новичок находил для себя знакомые лица, спеша воссоединиться с давними друзьями и товарищами. Шум, оживление, нетерпение — всё это создавало ощущение праздника, предвещавшего начало увлекательного академического года.

Обширная площадь перед главным входом в Академию Лимберг поражала своим величием и продуманной гармонией. Огромное открытое пространство, вымощенное искусно обработанными каменными плитами, служило естественным плацдармом для встречи прибывающих ежегодно студентов.

По периметру площади высились массивные колонны, увенчанные витиеватыми капителями, создававшими впечатление торжественной процессии. Между ними простирались изящные арки, изобилующие затейливым узорочьем, словно приглашающие гостей пройти под сень этих величественных врат.

Монументальный фонтан, возвышающийся в самом центре просторной площади перед Академией Лимберг, становился настоящей жемчужиной всего архитектурного ансамбля. Его грандиозные размеры и восхитительное исполнение моментально притягивали взгляды всех прибывающих учеников.

Массивная, тщательно отполированная чаша фонтана, украшенная замысловатыми рельефными узорами, величественно возвышалась над брусчаткой площади. Из её центра мощными, высокими струями била вода, переливаясь всеми оттенками голубого и серебристого под лучами солнца.

Но главной доминантой композиции являлась мощная скульптура, установленная на верхушке фонтана. Это был царственный феникс — символ возрождения, мудрости и вечного обновления, столь почитаемый в этих краях. Его бронзовая фигура, выполненная в реалистичных пропорциях, казалось, была наполнена неиссякаемой энергией и силой.

Вода, струящаяся по изгибам крыльев и хвоста этого мифического создания, оживляла его, придавая ощущение движения и жизни. Брызги, поднимающиеся ввысь, дарили окружающему пространству ощущение свежести и прохлады, завораживая наблюдателей. Журчание потоков, переплетающихся в воздухе, создавало умиротворяющую мелодию, настраивающую на созерцательный лад.

Величие и красота этого фонтана-памятника являли собой квинтэссенцию всей Академии Лимберг — её богатую историю, непоколебимую мощь и гармонию, воспевая которые, он задавал высокую планку для всех, кто переступает её порог.

Сама же главная дверь Академии являла собой воистину колоссальное творение зодчих. Высокие, богато украшенные створки распахивались, словно приветствуя новоприбывших, готовые впустить их во внутренние дворы учебного заведения. Над аркой возвышался массивный герб с крылатым львом — официальный символ этой легендарной школы магии.

По обе стороны от входа простирались ухоженные газоны, обрамленные вычурными кустарниками и деревьями, придававшими всему облику налёт естественной природной гармонии. Среди этой зелени виднелись изящные фонтаны, струи воды которых переливались в лучах солнца, завораживая зрителей.

Вся эта величественная картина на фоне парящих в небе шпилей Академии создавала атмосферу торжественности и ожидания чего-то грандиозного. Каждый, кто ступал на эту площадь, осознавал себя частью великой истории этого прославленного учебного заведения.

Наконец, профессор Замятин с кряхтением вывалился из автобуса и торопливо побежал к своим коллегам, которые уже собрались у величественного фонтана в центре площади.

Тяжело дыша, пожилой учёный поспешил присоединиться к группе преподавателей, что-то оживлённо обсуждавших возле восхитительного водного сооружения. Профессор Замятин, придерживая свой объёмный портфель, протиснулся сквозь толпу коллег, стремясь занять своё место в этом импровизированном кружке.

Величественная скульптура феникса, венчающая конструкцию фонтана, как всегда поражала своим изяществом. Струи воды, стекающие по бронзовым крыльям и хвосту этого мифического создания, придавали всей композиции ощущение жизни и движения. Брызги, поднимающиеся вверх, окутывали пространство вокруг влажной дымкой, создавая атмосферу загадочности и торжественности.

Профессор Замятин, отдышавшись, наконец, влился в беседу коллег, горячо жестикулируя и добавляя свои комментарии. Судя по всему, преподаватели обсуждали какие-то важные организационные вопросы, связанные с предстоящим началом учебного года в Академии.

Только профессор Замятин заметил приближение знакомой фигуры, как в центр преподавательского круга величественно вышел седой мужчина с повязкой на глазу. Облачённый теперь в строгий костюм, он производил куда более внушительное впечатление, нежели обычно.

— Здравствуйте, дорогие обучающиеся! — его голос, несмотря на отсутствие микрофона, гремел, легко заглушая все разговоры вокруг. — Сегодня, вместо директора, приветствовать вас буду я. Меня зовут Анатолий Игоревич Львин. Я — заведующий кафедрой инновационных магических конструкций на факультете инженерного колдовства.

Профессор Замятин с интересом вслушивался в слова нового оратора, понимая, что они сейчас станут свидетелями важного события. Анатолий Игоревич Львин, известный своей строгостью и высокими требованиями, был одной из ключевых фигур в Академии Лимберг. Его появление перед собравшимися студентами и преподавателями неминуемо привлекало всеобщее внимание.

Едва Львин откашлялся, воцарилась полная тишина. Все взгляды были устремлены на заведующего кафедрой, выделяющегося своим статным видом на фоне размеренно бьющих струй фонтана. Казалось, сама торжественная атмосфера площади придавала его речи особую значимость.

Анатолий Игоревич Львин окинул собравшихся строгим взглядом, его одинокий глаз буквально пронизывал каждого из присутствующих.

— Вас ждет год, полный множества открытий, новинок и испытаний, — начал он, его голос звучал твёрдо и уверенно. — Надеюсь, что все вы понимаете, что поступление сюда вами было не данностью, а привилегией.

Львин сделал небольшую паузу, позволяя его словам отзвучать в тишине.

— И покинуть эту академию куда легче, чем прибыть сюда, — добавил он, его тон неожиданно приобрел слегка угрожающие нотки.

По рядам студентов пробежал тихий шепоток — они явно встревожились суровым предупреждением. Профессор Замятин наблюдал за реакцией обучающихся с профессиональным любопытством. Он прекрасно знал, что подобная жёсткая риторика была типична для Анатолия Игоревича, однако, кажется, на этот раз она возымела более сильный эффект.

Львин выдержал паузу, позволяя напряжению нарастать, а затем продолжил свою речь, голос его звучал уже более мягко, но по-прежнему весомо:

— Тем не менее, я верю, что каждый из вас полон решимости приложить все усилия, чтобы сполна воспользоваться возможностями, которые дарит Академия Лимберг. И я с нетерпением жду возможности лично познакомиться с вами в стенах нашего учебного заведения.

Внимание Имани, Петра и Анны было привлечено ещё одной знакомой фигурой среди преподавательского состава. В стороне от основной группы, одетый в такой же строгий костюм, как и профессор Львин, стоял тот самый однорукий великан, которого они встретили ранее.

Его внушительный рост и массивное телосложение выделяли его даже среди других преподавателей. Несмотря на отсутствие одной руки, он держался собранно и уверенно, излучая ауру силы и авторитета. Видимо, этот человек также занимал важный пост в академии.

Имани, Петр и Анна переглянулись, удивленные тем, что встретили знакомого им персонажа среди профессорско-преподавательского состава Академии Лимберг. Очевидно, им предстояло узнать больше об этом загадочном великане и его роли в стенах этого престижного учебного заведения.

Тем временем, профессор Львин продолжал своё вступительное слово, не обращая внимания на этого внушительного преподавателя. Все взгляды были прикованы к строгому оратору, и лишь иногда кто-то из студентов украдкой бросал взгляд на однорукого великана, ожидая, быть может, что и тот вот-вот присоединится к выступлению.

— В этом году в наш коллектив прибыло пополнение. Профессор Игорь Николаевич Орлов. Майор армии, преподаватель дуэльной и тактической магии на факульетате Боевой Магии и факультете Рыцарского Ремесла, — продолжал профессор Львин.

Студенты с интересом обратили внимание на новое имя в преподавательском составе. Фигура профессора Орлова, должно быть, была внушительной, учитывая его воинское звание и преподаваемые дисциплины. Имани, Петр и Анна переглянулись, заинтригованные этим новым лицом в академии.

Казалось, профессор Львин ждал реакции аудитории на представление нового коллеги. Его суровый взгляд обводил собравшихся, будто бы оценивая их готовность к предстоящим испытаниям в стенах Академии Лимберг.

После слов профессора Львина, один из преподавателей сделал шаг вперёд. Это был бледный, высокий мужчина, одетый в чёрную мантию. Его лицо казалось острым и угловатым, а голова была выбрита в армейском стиле. Под чёрной мантией виднелся элегантный классический костюм-тройка.

Студенты с любопытством наблюдали за этим новым преподавателем, явно выделяющимся своим мрачным и аскетичным видом среди остального профессорско-преподавательского состава. Высокий рост, резкие черты лица и холодный взгляд создавали вокруг него ощущение некоторой отчужденности и таинственности.

Когда профессор Львин поднял свою руку, в его открытой ладони начала сгущаться искрящаяся энергия. Яркие голубоватые разряды пробежали по его пальцам, нарастая в силе и интенсивности.

Внезапно, словно повинуясь его воле, из центра ладони вырвался мощный столб молнии, ударивший прямо в небо. Ослепительная вспышка озарила все вокруг, заставив студентов на мгновение зажмуриться.

Электрические разряды, извиваясь и ветвясь, устремились ввысь, постепенно расширяясь и распадаясь на множество более мелких молний. Они разрывали воздух протяжными, раскатистыми громовыми звуками, которые, казалось, исходили прямо из-под земли.

Удар молнии был настолько силён, что едва уловимое дрожание магической энергии ощущалось всем телом. Воздух вокруг искрил и потрескивал, наполняясь ионизированными частицами. Казалось, будто сама природа подчинялась воле профессора, безоговорочно повинуясь его команде.

Завершающие всполохи электрических разрядов медленно растворились в небесной синеве, оставляя после себя легкий озоновый шлейф. Зрители затаили дыхание, поражённые грандиозностью только что увиденного магического действа.

Стоило первой молнии профессора Львина озарить небо над Академией, как другие преподаватели тут же взмахнули своими магическими палочками.

Каждый из них сосредоточенно направил острие волшебного орудия к небесам, призывая энергию древних заклинаний.

Анна, затаив дыхание, наблюдала, как из кончиков палочек её наставников один за другим вырываются яркие разноцветные сгустки магической силы.

Высокий преподаватель в чёрной мантии с бритой головой взмахнул своей палочкой, и в небо устремился столп пульсирующих фиолетовых искр, распадаясь на сверкающие лиловые венчики.

Рядом с ним дородная преподавательница в строгом сюртуке произнесла замысловатое заклинание, и из её волшебной палочки вырвался каскад ярко-зеленых сгустков энергии, закручиваясь в фантастические спирали.

Один за другим, каждый из профессоров и доцентов Академии Лимберг добавлял свою магическую «ноту» к этому грандиозному симфоническому действу.

Разноцветные лучи, спирали, вихри и фейерверки сплетались в воздухе, образуя над учебным заведением настоящее магическое полотно. Оно переливалось и искрилось, завораживая взгляды студентов невиданной доселе красотой.

Имани, Петр и Анна, как завороженные, следили за этим захватывающим зрелищем, не в силах оторвать глаз. Они понимали, что стали свидетелями чего-то поистине удивительного и величественного.

Как только яркие всполохи магических заклинаний угасли в небе, преподаватели Академии Лимберг начали не спеша расходиться, оставив студентов в благоговейном восторге от только что увиденного.

Не успели последние профессора скрыться в дверях главного здания, как по рядам первокурсников быстрыми шагами пробежали оживленные второкурсники. В руках они держали стопки аккуратно сложенных флаеров.

Имани, Петр и Анна с любопытством наблюдали, как их старшие товарищи, подходя к каждому новичку, вручают им эти информационные листовки.

— Вот, держите! — участливо говорили второкурсники, протягивая флаеры. — Здесь указано, где находятся общежития ваших факультетов и как туда добраться. Не теряйтесь, первокурсники!

Анна поспешно развернула свой флаер и пробежала глазами по содержимому. Там действительно были четко обозначены корпуса, в которых располагались общежития разных специализаций, а также схематично указаны пути следования.

— Смотри, Имани, в нашем флаере указано общежитие факультета рыцарского ремесла! — воскликнул Петр, разворачивая листовку. — Видишь, там нарисована башня с бронзовой крышей? Это же наш корпус!

Имани заглянул через плечо друга и кивнул, внимательно разглядывая схему.

— Значит, нам нужно пройти вдоль западной стены Академии, а потом свернуть к тому высокому зданию с башенками, — проговорил он, водя пальцем по карте. — Отлично, я запомнил!

Рядом Анна тоже развернула свой флаер, но её взгляд тут же округлился от удивления.

— Что?! Но как такое возможно? — воскликнула девушка, переводя недоумённый взгляд с листовки на своих друзей. — Ведь я поступала на общемагический факультет, а здесь тоже указана башня с бронзовой крышей! Неужели я попала не туда, куда планировала?

Имани и Петр обменялись удивлёнными взглядами, не зная, что и ответить на такое заявление. Казалось, первый день в Академии уже начал преподносить им непредвиденные сюрпризы.

Взгляд Имани зацепился за удаляющуюся невысокую фигуру профессора Замятина — одного из ведущих преподавателей Академии. Она вспомнила, как утром встретила этого сутулого мужчину на вокзале, когда тот помогал первокурсникам с багажом.

— Смотри, Анна, вон идёт профессор Замятин! — воскликнула Имани, указывая вслед удаляющемуся преподавателю. — Мы его уже видели сегодня на вокзале, когда он встречал прибывших студентов. Думаю, стоит подойти к нему и расспросить, в чём тут дело с твоим направлением.

Анна проследила за взглядом подруги и тут же решительно кивнула.

— Да, ты права! Надо выяснить, почему в моём флаере указано общежитие факультета рыцарского ремесла, а не общемагического, на который я подавала документы, — уверенно заявила она. — Пойду сейчас же поговорю с профессором Замятиным!

Не тратя больше ни минуты, девушка решительно направилась вслед за удаляющимся преподавателем, намереваясь разобраться в этой загадочной ситуации.

Девушка торопливым шагом, почти бегом, поспешила догнать невысокого профессора Замятина.

— Профессор! Профессор Замятин! — окликнула она, догоняя сутулую фигуру преподавателя. — Простите, у меня возникла проблема с распределением!

Замятин остановился и обернулся, окинув девушку внимательным взглядом поверх очков.

— Да-да, в чем дело, юная леди? — спросил он.

— Профессор, у меня возникла очень серьёзная проблема! — взволнованно начала Анна. — В моём флаере указано, что я зачислена на факультет рыцарского ремесла, а не на общемагический, куда я подавала документы. Я не понимаю, как такое могло произойти! Это какая-то ошибка, ведь я мечтала поступить на общемагический факультет и стать магом, а не рыцарем. Пожалуйста, профессор, вы должны помочь мне разобраться в этом недоразумении!

Девушка умоляюще посмотрела на Замятина, надеясь, что он поймет её тревогу и сможет исправить эту досадную путаницу. Она не могла допустить, чтобы все её мечты и планы пошли прахом из-за какой-то нелепой ошибки.

Выслушав её, профессор задумчиво почесал подбородок.

— Хм, весьма любопытно… — протянул он. — Позвольте взглянуть на ваш флаер.

Анна тут же протянула ему листовку, надеясь, что Замятин сможет разрешить эту загадочную ситуацию.

Внимательно изучив карту, профессор вдруг хмыкнул и слегка улыбнулся.

— Не волнуйтесь, юная леди, всё в порядке, — успокоил он Анну. — Похоже, произошла небольшая ошибка в вашем распределении. Вам следует пройти не в общежитие факультета рыцарского ремесла, а в крыло приемной комиссии. Уверен, мы быстро всё исправим.

Анна облегчённо выдохнула, услышав эти слова.

— Ох, я так рада, профессор! — воскликнула она. — Я действительно очень хотела поступить именно на общемагический факультет. Если можно, я бы хотела сейчас же разобраться в этом вопросе.

— Разумеется, юная леди, — кивнул Замятин. — Давайте сразу пройдем в крыло приёмной комиссии, там мы во всем разберемся и оперативно исправим эту досадную ошибку. Прошу, следуйте за мной.

Профессор направился к главному корпусу Академии, приглашая Анну присоединиться к нему. Девушка с благодарностью шагнула следом, радуясь, что её опасения оказались напрасными, и теперь она наверняка сможет приступить к обучению на желанном факультете.

Высокие потолки коридора, казалось, теряются где-то в полумраке, уступая место царствующей над ними ночи. Вдоль стен возвышаются массивные каменные колонны, украшенные замысловатой резьбой, отбрасывающие причудливые тени в мягком свете небольших фонарных столбов.

Взгляд Анны невольно притягивают величественные статуи, установленные в глубоких нишах между колоннами — грозные воины в доспехах с обнаженными мечами, мудрые старцы в развевающихся одеяниях, прекрасные дамы, застывшие в элегантных позах. Каждая из них, словно замерший во времени осколок былой эпохи, хранит в себе немые истории давно минувших дней.

Одна из стен коридора расчленена на множество арочных проемов, за которыми открывается великолепие внутреннего двора академии. Выступающие балконы-площадки, устремленные ввысь, напоминают гордые крылья древних чудовищ, а их каменные перила источают загадочное очарование. Сквозь эти проемы в коридор проникают последние лучи заходящего солнца, играя бликами на отполированном до зеркального блеска мраморе пола.

Воздух в высоком, просторном коридоре был насыщен разнообразными ароматами, каждый из которых нес в себе частичку истории этого древнего места. Стоило лишь сделать глубокий вдох, и обоняние Анны тут же улавливало целую гамму неповторимых запахов, будто рассказывающих свои собственные истории.

Самым ярким и властным среди них был терпкий аромат старой древесины, что словно источали потемневшие от времени двери и резные колонны. Этот запах обволакивал, завораживая и утягивая в глубины далекого прошлого, когда эти стены только возводились, когда каждое дерево, каждый камень пропитывались энергией первооткрывателей и строителей.

Казалось, каждый вдох наполняет легкие веками накопленной энергией этих стен, их первородной силой, что не растворилась, но лишь притаилась, выжидая своего часа. Этот запах был подобен дыханию самого древнего духа, что обитал в этих коридорах, приветствуя и принимая в свои владения каждого, кто ступал на этот порог.

Но терпкий аромат старой древесины не был единственным, что ощущалось в воздухе. Сквозь него проступали тонкие, едва различимые нотки, словно намекающие на иную, более современную жизнь, что теперь наполняла стены академии.

Так, порой уловимый аромат свежей побелки говорил о недавней реставрации, которой подвергались эти древние стены, чтобы сохранить их величие для последующих поколений. А еле заметные травянистые нотки свидетельствовали о тщательном уходе за многочисленными растениями, что украшали как внешние, так и внутренние дворы учебного заведения.

И, конечно же, в воздухе витал дразнящий запах воска, столь характерный для старых, наполненных глубокой историей мест. Этот аромат напоминал о бесчисленных свечах, что освещали коридоры в былые времена, когда еще не было ни газовых, ни электрических ламп. Он возвращал воображение к эпохе таинственности и магии, когда каждый уголок этих стен хранил свои загадки.

Но особенно ярко в общем многообразии ароматов выделялся более свежий, пряный запах, которым будто пропитались даже самые древние предметы вокруг. Это был аромат благовоний, столь характерный для академий и университетов, где постоянно практикуется магия. Этот запах переплетался с тончайшими нотками различных трав и редких пряностей, указывая на то, что здесь, за этими стенами, совершаются настоящие колдовские ритуалы.

Временами к этим запахам примешивался еще один, навевающий ощущение древности и таинственности, — аромат пыли, оседающей на старинных книгах и манускриптах в библиотеках академии. Этот едва уловимый аромат хранил в себе воспоминания о многих поколениях мудрецов и ученых, что погружались в чтение этих бесценных фолиантов, ища в них ответы на свои вопросы.

И все эти разнообразные запахи, сплетаясь воедино, создавали атмосферу, от которой буквально захватывало дух. Казалось, сами стены источают загадочные ароматы, будто нашептывая Анне свои тайны, приглашая погрузиться в иную реальность, полную магии и мистики.

Каждый вдох дарил ощущение связи с многолетней историей этого места, с энергией тех, кто здесь учился, творил, открывал новое. И Анна чувствовала, как эти ароматы пронизывают ее насквозь, будто настраивая на особую, неведомую до сих пор волну восприятия мира.

Казалось, стоит только закрыть глаза, как перед внутренним взором тут же возникнут картины давно минувших времен, когда коридоры академии Лимберг наполнялись звуками голосов ученых, шорохом страниц раскрываемых книг и тихим шелестом мантий. Эти запахи становились подобно порталу, что открывал дверь в прошлое, позволяя ощутить связь времен, прикоснуться к истокам вековых традиций.

И Анна, сделав очередной глубокий вдох, вдруг с удивлением осознала, что эти ароматы постепенно становятся частью ее самой, будто пропитывая каждую клеточку ее тела. Она чувствовала, как они проникают в саму ее сущность, подобно таинственным силам, готовым наделить ее чем-то большим, нежели просто знания.

В эти мгновения девушка ощущала, как ее собственное восприятие мира расширяется, открываясь чему-то более глубокому и значимому. Будто эти ароматы давали ей ключ к постижению истинной сути вещей, к постижению самой магии, что хранят в себе эти древние стены.

Вечерний воздух, наполненный ароматами распустившихся за окнами цветов, врывается внутрь, перебивая устоявшийся запах старины и пыли, рождая ощущение вечной жизни, что пульсирует в этих древних стенах. Кажется, стоит лишь протянуть руку — и под пальцами ощутится шероховатость камня, хранящего память о тех, кто возводил это величественное здание.

Анна невольно замедляет шаг, завороженная открывающимся перед ней зрелищем. Ее взгляд скользит по изящным линиям колонн, по застывшим в вечном бою статуям, по устремленным к звездному небу балконам. Кажется, сама атмосфера этого места наполняет ее трепетным восторгом, заставляя сердце биться чаще. Ощущение того, что за этими стенами хранится иной, волшебный мир, захватывает дух.

Профессор Замятин неторопливо следует рядом с девушкой, давая ей возможность в полной мере насладиться величественной красотой коридора. Его проницательный взгляд улавливает каждое изменение в выражении лица Анны, каждую эмоцию, промелькнувшую в ее глазах. Он прекрасно понимает, как глубоко запечатлеваются в памяти молодого человека первые впечатления от нового места, с которым, возможно, будет связана вся его дальнейшая жизнь.

Стены коридора как будто дышат историей, каждый камень, каждая деталь хранят отголоски давно минувших времен. Анна ощущает, как этот дух старины обволакивает ее, погружая в атмосферу, наполненную тайнами и загадками. Тысячи вопросов роятся в ее голове — что скрывают эти стены? Какие драматические события разыгрывались здесь в прошлом? Какие великие деяния совершались теми, чьи изваяния застыли в вечном бдении?

Девушка невольно замедляет шаг, словно боясь нарушить эту неподвижность, этот хрупкий баланс, который кажется способен рухнуть от одного неосторожного движения. Ощущение тайны, что витает в воздухе, будоражит воображение, заставляет фантазию рисовать картины былого величия, отголоски которого все еще зримы в каждом уголке этого загадочного места.

Анна понимает, что вступает на порог удивительного мира, наполненного магией и чудесами. Сердце ее замирает в предвкушении новых открытий, ведь за этими стенами, несомненно, скрываются ответы на многие вопросы, что не давали ей покоя долгие годы. Ей не терпится узнать, какие тайны хранит в себе академия Лимберг, какие секреты откроются ей в этих волшебных стенах.

Порой ей кажется, что сами стены источают некую силу, древнюю и могущественную, что будто зовет ее, тянет вперед, в глубь этого загадочного места. В эти мгновения Анна ощущает, как по телу пробегает дрожь, а кожу покалывает волнующее предчувствие того, что ей суждено стать частью чего-то грандиозного, того, что находится за гранью обыденности.

Коридор, полный тайн и загадок, медленно, словно нехотя, раскрывает перед ней свои объятия, обещая не только знания и умения, но и возможность постичь саму суть мироздания. Каждый шаг погружает девушку все глубже в этот волшебный мир, наполненный дыханием прошлого и вдохновляющий на свершение великих дел.

Анна словно ощущает, как древнее величие этих стен передается ей, пробуждая дремлющие силы, призывая ее посвятить себя служению высокому предназначению. И она, охваченная восторгом и трепетом, готова покориться этому зову, вступая в новую, полную тайн и приключений, главу своей жизни.

Профессор Замятин изредка бросал взгляды на идущую рядом Анну. Девушка шла, опустив глаза, сжимая в руках листовку с указаниями. Замятин понимал, что для нее этот день должен быть особенно волнительным.

— Не терпится поскорее оказаться в стенах академии? — мягко поинтересовался он, словно бы невзначай.

Анна подняла на него взгляд, на её лице промелькнуло робкое выражение.

— Д-да, конечно. Это действительно очень волнующе, — она сделала паузу, — но… я, признаться, немного переживаю.

— Переживаете? — участливо переспросил Замятин. — Что же вас тревожит, если не секрет?

Анна на мгновение замялась, видимо, раздумывая, стоит ли откровенничать.

— Дело в том, что… мои родители — очень талантливые маги. А я… ну, скажем так, не обладаю такими выдающимися способностями, как они. Вдруг я не оправдаю их ожиданий? Что, если я так и останусь в тени их достижений?

В голосе девушки слышались нотки искреннего беспокойства. Замятин внимательно выслушал её, после чего задумчиво произнес:

— Понимаю ваши опасения. Не просто быть ребенком знаменитых родителей. Но, должен заметить, что вы слишком строги к себе. Каждый человек обладает своими особенными дарованиями, которые раскрываются по-разному. Возможно, то, что вы считаете недостатком, на самом деле скрывает в себе уникальный потенциал.

Анна несколько приободрилась, слушая его слова.

— Вы действительно так считаете? — с надеждой спросила она.

— Несомненно, — кивнул Замятин. — К тому же, не стоит забывать, что путь познания магии — это длинный и тернистый путь. Не каждому удается с первых дней проявлять выдающиеся способности. Важно, чтобы вы сами верили в себя и шли вперед, следуя зову своего сердца.

Анна задумалась над его словами, а затем неуверенно произнесла:

— Возможно, вы правы. Но… что, если я вновь разочарую окружающих? Что, если меня все-таки посчитают недостаточно талантливой для общемагического факультета?

Замятин помедлил с ответом, словно хотел тщательно подобрать слова.

— Знаете, Анна, иногда случается так, что жизнь преподносит нам сюрпризы, которые на первый взгляд могут показаться неудачей, но на самом деле открывают новые возможности.

Он бросил выразительный взгляд на девушку.

— Возможно, эта ошибка с зачислением — ваш шанс найти совершенно иной путь, отличный от того, что выбрали ваши родители. Путь, который откроет в вас нечто уникальное.

Анна заинтересованно посмотрела на профессора.

— Вы имеете в виду факультет рыцарского ремесла? Но ведь это совсем не то, о чем я мечтала…

— Возможно, — задумчиво произнес Замятин. — Но не спешите с выводами. Порой то, что на первый взгляд кажется неподходящим, на поверку оборачивается самым верным решением.

Девушка снова погрузилась в размышления, а Замятин решил не давить, давая ей возможность самой все обдумать.

Вскоре они подошли к приемной комиссии. У входа в кабинет Анна вновь взглянула на профессора, в её глазах читалась неуверенность.

— Вы знаете, я… Я всё ещё боюсь, что не справлюсь. Что, если я просто не гожусь для обучения магии?

Замятин мягко улыбнулся.

— Анна, позвольте спросить вас — чего вы действительно хотите? Куда влечет ваше сердце? Какой путь вам бы хотелось пройти?

Девушка на мгновение задумалась, а затем решительно ответила:

— Я хочу учиться на общемагическом факультете. Несмотря на все сомнения, это то, к чему я стремилась. Я буду прилагать все усилия, чтобы оправдать возложенные на меня надежды!

Услышав эти слова, Замятин довольно кивнул.

— Что ж, я рад слышать вашу решимость. Тогда давайте вместе отправимся разбираться с этим недоразумением.

Он открыл дверь кабинета, пропуская Анну вперёд, и они вошли внутрь.

Просторный кабинет приёмной комиссии академии представлял собой истинный оплот строгости и неумолимой бюрократии. Высокое, внушительных размеров помещение было буквально погребено под многочисленными атрибутами учёного мира — бесчисленными папками и стопками документов, что рождали лёгкое головокружение у неподготовленного взора.

Густая сеть металлических и деревянных стеллажей, от пола до самого потолка, словно вросла в стены, нашпигованная личными делами студентов, прошлых и настоящих, сотнями томов различных методических указаний и всевозможных регламентирующих документов. Чёткая геометрия этих громоздких конструкций напоминала бесстрастные зубья древнего мехнизма, обречённого на вечное перемалывание бумажных хлопот и забот.

По всему периметру помещения протянулись изящные, будто витые трубы пневматической почты, время от времени издававшие глухое гудение, сопровождавшееся стремительным скольжением некоего курьерского свитка, что несло важные распоряжения и нарядные, едва просохшие пергаментные листы с тушью новых приказов. Эти бесшумные перемещения бумажных посланий создавали едва уловимое ощущение внутренней жизни, пронизывавшей это обитель строгой рутины.

Вдоль стен в мерном темпе сновали фигуры бесчисленных стажёров, сжимавших в руках всевозможные папки и стосы документов, что с каждым их шагом и поворотом создавали негромкое, но непрекращающееся шуршание. Напряжённые лица, сосредоточенные взгляды, мелькание рук, то и дело ныряющих в недра очередной стопки бумаг — все это порождало легкое гудение трудовой деятельности, подобно жужжанию растревоженного улья.

А в центре этого бюрократического ландшафта возвышался высокий, мрачнобронный стол, напоминавший скорее некий помост или пьедестал, чем обычное рабочее место. Сработанный из темного, тяжёлого дуба, с массивными пузатыми ножками, этот стол, будто бы специально вознесённый над остальным пространством, создавал впечатление непреклонного и внушительного авторитета.

Чтобы занять место за этим возвышенным бюро, требовалось предварительно подняться по витой металлической лестнице, что вела к самой его поверхности. Сама необходимость совершать этот небольшой «ритуал» прибавляла ещё больше торжественности и важности процедуре, словно посетитель данного кабинета должен был заслужить право предстать перед лицом его владелицы.

Пожилая женщина, восседавшая за внушительным дубовым столом, являла собой истинное воплощение непреклонности академических правил и незыблемости традиций учёного сословия. Подобно древнему серебряному снегирю, что застыл на самой вершине переплетения стальных труб, она возвышалась над пространством, окидывая всё вокруг холодным, изучающим взглядом.

Казалось, даже сам воздух в этих стенах пропитан ароматами сдержанной строгости и кабинетной рутины. Тяжёлые, словно вытканные из теней, портьеры, что застилали окна, будто бы поглощали в себя любые признаки живой динамики, царившей снаружи. Лишь тусклый, рассеянный свет, проникавший сквозь эти непроницаемые завесы, скупо освещал этот храм бюрократии, погружая его в атмосферу едва уловимой торжественности.

Да, этот стол, словно сакральный алтарь, где совершались многочисленные ритуалы зачисления и отчисления, определения судеб и запечатления нерушимых печатей, — был центром притяжения всего этого помещения. Взгляды каждого, кто переступал порог кабинета, невольно притягивала его мрачная и важная фигура, возвышающаяся над всеми сидящими или стоящими, будто бы напоминая о незыблемости правил, непреклонности традиций и неумолимости судеб.

Здесь всё дышало ощущением ответственности, отражённым в каждом предмете, будто бы эта тяжесть проникала в самые поры здешних стен. Каждый шаг, каждый звук, каждое движение здесь будто обретали особую значительность, ведь они совершались в самом сердце академической администрации, где решалось будущее многих студентов.

В этом воздухе тщательно выверенной отчётности и неумолимых правил примитивное волнение или неуверенность казались бы верхом вызывающего пренебрежения установленным порядком. Здесь должны были править лишь сдержанность, собранность и непреклонность — качества, которыми в полной мере владела пожилая женщина, невозмутимо восседавшая за своим высоким столом-алтарём.

Восседающая за высоким столом-алтарём фигура пожилой женщины являла собой истинное воплощение строгости и непреклонности, столь присущих этому кабинету. Несмотря на свой невысокий рост, она будто нависала над остальными, излучая ауру неумолимого авторитета и непререкаемой власти.

Строгий, почти суровый облик старушки резко контрастировал с царившей вокруг атмосферой благоговейного трепета. Взгляд её проницательных, чуть прищуренных глаз, цвета потемневшей бронзы, будто бы прожигал насквозь каждого, кто осмеливался встретиться с ним. Изломанные морщины, избороздившие умудрённое жизненным опытом лицо, придавали ему выражение вечной озабоченности и неусыпной бдительности.

Тонкие, поджатые в тонкую линию губы, будто бы навсегда застыли в немом осуждении любых нарушений установленных порядков. Казалось, одно лишь их едва заметное движение способно было пресечь любую попытку проявления непочтительности или неуважения к незыблемым традициям.

Волосы пожилой женщины были уложены в сложную, пышную седую причёску, которая лишь подчеркивала строгость и аскетичность её облика. Эта величественная причёска напоминала об отречении старушки от суетных житейских забот и её полной самоотдаче служению высшим академическим идеалам.

Поверх строгой рубашки и юбки, облегающих её сухощавую фигуру, была накинута мантия, окрашенная в цвета родного учебного заведения. Этот официальный академический наряд, подчеркнутый зажатой в поясе юбки старинной деревянной палочкой, будто замыкал образ пожилой женщины в единое целое, олицетворяя её священное право на неукоснительное осуществление судебных полномочий.

Каждая деталь внешности старушки, от пышной седой причёски до суровой официальной одежды, создавала впечатление строгости и непреклонности, подобающих её высокому положению. Эта величавая и неторопливая повадка придавала ей сходство с одной из древних богинь, восседающих на троне и вершащих неумолимые приговоры.

Эта официальная академическая одежда, подчеркнутая зажатой в поясе юбки старинной деревянной палочкой, будто замыкала образ в единое целое, олицетворяя собой священное право обладательницы этого облика на неукоснительное осуществление судебных полномочий. Даже сама повадка старушки, величавая и неторопливая, придавала ей сходство с одной из древних ведьм, восседающих на троне и вершащих неумолимые приговоры

Особое внимание привлекала к себе древняя деревянная палочка, небрежно прикреплённая к поясу строгой пожилой женщины. Этот старинный артефакт, неразрывно связанный с самой сущностью её власти, являл собой истинное воплощение многовековой магической традиции этих священных академических стен.

Длиной примерно в тридцать сантиметров, палочка была вырезана из ветки вишневого дерева, чьи причудливые узоры древесины придавали ей некую изящную, даже хрупкую красоту. Однако стоило взглянуть на основание этого на первый взгляд простого волшебного инструмента, как весь его облик претерпевал разительные перемены.

Там, где палочка соприкасалась с поясом строгой юбки пожилой волшебницы, она плавно переходила в массивный двенадцатизарядный барабан, собранный из потёртого, словно бронзового металла. Этот сложный механизм, искусно вмонтированный в рукоять палочки, являл собой ключ к раскрытию её истинной природы.

Каждая из двенадцати ячеек барабана была предназначена для помещения в неё небольших магических камней, завёрнутых в плотные пергаментные свитки с начертанными на них древними заклинаниями. Этот уникальный механизм позволял пожилой волшебнице колдовать, не прибегая к утомительному произнесению длинных формул. Достаточно было лишь провернуть барабан, чтобы вызвать к жизни сокрытую в нём магическую силу.

Но сама конструкция этой палочки не ограничивалась столь искусным приспособлением для хранения и активации чар. Рукоять, к которой крепился барабан, была выточена с истинным ювелирным мастерством из белоснежной кости, будто бы нарочно состаренной временем. По всей её поверхности тянулись витиеватые медные узоры, образуя затейливые растительные мотивы, будто окутывающие эту необычную палочку живым, дышащим орнаментом.

Завершал эту сложную конструкцию элегантный спусковой крючок, закреплённый в нижней части рукояти. Достаточно было лишь слегка надавить на этот изящный металлический рычаг, чтобы привести в действие весь заключённый в барабане магический потенциал, выплеснув его через ствол палочки.

Весь этот причудливый механизм, сочетающий в себе черты как древних волшебных артефактов, так и передовых технологических достижений, словно воплощал в себе саму суть академической магии — уходящие корнями в глубокую древность традиции, аккуратно сплетённые с новейшими научными открытиями.

И в руках этой суровой пожилой волшебницы, облачённой в официальные одеяния, эта палочка с её сложным устройством становилась грозным символом непреклонной власти, неумолимости академических законов и незыблемости вековых установлений. Одно лишь прикосновение морщинистых пальцев к её рукояти заставляло каждого ощутить благоговейный трепет перед лицом столь могущественного атрибута высшей магической власти.

Казалось, что эта палочка, подобно самому сердцу академии, пульсирует скрытой силой, готовой в любой момент быть пробуждённой к жизни и обрушить на любого, посмевшего преступить незыблемые традиции, всю мощь накопленных в её магических камнях чар. И сама старушка, невозмутимо восседающая за своим высоким столом, будто бы олицетворяла эту нерушимую связь волшебного артефакта с вековыми устоями, которым она была призвана служить.

Всем своим обликом эта суровая, но величественная фигура внушала священный трепет перед лицом неумолимого правопорядка, воплощённого в столь грозном магическом орудии. Ибо каждый, кто осмелился бы преступить черту, отделяющую позволенное от запретного, рисковал познать весь ужас карательной силы, сокрытой в этом искусно сработанном артефакте.

Ни одно заклинание, произнесённое дрожащими устами провинившегося, не могло бы устоять перед мощью, высвобождаемой простым нажатием пальца на изящный спусковой крючок. И потому все, кто оказывался в этом кабинете, невольно замирали, опасаясь даже случайно привлечь к себе внимание этой строгой, но властной владелицы древней волшебной палочки.

рофессор Замятин, низкий сутулый старичок с всклокоченными седыми волосами, переступил порог кабинета, за ним неуверенно следовала рыжеволосая девушка — Анна Волкова.

— Здравствуйте, Агата Петровна, — с легким поклоном поприветствовал Замятин, его хриплый голос звучал устало. — Я привел вам нового студента, Анну Волкову. Она должна была поступить на общемагический факультет, но из-за ошибки в документах была зачислена на факультет рыцарского ремесла.

Агата Петровна, невысокая пожилая женщина с суровым взглядом, окинула девушку строгим оценивающим взглядом.

— Здравствуйте, Анна, — сухо произнесла она. — Я Агата Петровна, заведующая приемной комиссией.Давайте разберемся в этом недоразумении.

Анна нервно сжала край своей рубашки, переминаясь с ноги на ногу. Ее щеки слегка зарделись от волнения.

— Д-да, здравствуйте, — запинаясь, произнесла она. — Дело в том, что я действительно планировала поступать на общемагический факультет, но по ошибке попала на рыцарский. Я не хочу быть рыцарем, моя семья всегда была связана с магией, и я тоже хочу учиться колдовству. Пожалуйста, помогите мне исправить эту ошибку!

Агата Петровна нахмурилась, задумчиво постукивая пальцами по столу.

— Хм, понятно. Ну что ж, давайте посмотрим, что можно сделать…

Она резко повернулась в сторону двери и громко окликнула:

— Сергей! Иди сюда, мне нужна твоя помощь!

Через пару мгновений в кабинет вбежал молодой парень в форменной одежде, неся в руках толстую папку с документами.

— Да, Агата Петровна? Чем могу помочь? — на ходу спросил он, едва успевая поставить папку на стол.

— Быстро подай мне все документы по зачислению студентов на этот год, — скомандовала Агата Петровна. — Нужно разобраться с ошибкой в деле этой девушки.

Не задавая лишних вопросов, Сергей начал торопливо раскладывать на столе аккуратные стопки папок. Агата Петровна энергично принялась перебирать бумаги, время от времени что-то бормоча себе под нос и раскидывая в стороны листы, которые тут же подхватывали другие помощники, носившиеся по кабинету.

Анна и Замятин молча наблюдали за этим хаосом, опасаясь лишний раз вмешиваться. Периодически Агата Петровна что-то уточняла у Анны, просматривая очередную папку, но ее брови все сильнее хмурились, а лицо становилось все более озабоченным.

— Да-да, вижу, — задумчиво произнесла она, просматривая очередную папку. — При сортировке ваши документы каким-то образом попали не на тот факультет, который вы указали. Но ваша кандидатура была одобрена, поскольку по результатам магических тестов вы показали средние способности, а физические данные у вас вполне неплохие для рыцарского направления.

Она тяжело вздохнула, с сожалением глядя на Анну.

— К сожалению, сейчас исправить эту ошибку будет непросто. Учебный год уже начался, и перевод на другой факультет может занять довольно много времени. Да и места на общемагическом факультете, скорее всего, уже заняты.

Агата Петровна с задумчивым видом потерла подбородок, обводя взглядом разбросанные по столу документы.

— Поймите, я бы с радостью помогла вам, но сейчас все будет зависеть от решения совета академии. Возможно, они пойдут вам навстречу, но и могут настоять на том, чтобы вы все-таки обучались на факультете рыцарского ремесла. Придется подождать их вердикта.

Она виновато посмотрела на расстроенную Анну.

Профессор Замятин участливо посмотрел на Анну, видя ее расстроенное выражение лица.

— Понимаю, это непростая ситуация, — вздохнул он. — К сожалению, у нас просто нет четкого протокола действий для таких случаев. Обычно ничего подобного в Лимбергской академии не происходило.

Замятин задумчиво покачал головой.

— Ваш выбор невелик — вы можете либо остаться на факультете рыцарского ремесла, либо вовсе отчислиться и вернуться в общеобразовательную школу, чтобы попробовать поступить сюда снова в следующем году. Совет академии, конечно, может пойти вам навстречу, но это маловероятно. Обычно они весьма строго следуют установленным правилам.

Анна с тревогой переводила взгляд с Замятина на Агату Петровну, пытаясь осознать, что ее ждет.

— Это… Это просто ужасно! Я не хочу быть рыцарем, моя семья всегда была связана с магией! Неужели ничего нельзя сделать? — воскликнула она, не скрывая отчаяния в голосе.

Профессор Замятин участливо посмотрел на расстроенную Анну и мягко произнес:

— Знаете, возможно, это и к лучшему. Среди рыцарей нередко встречаются те, кто обладает магическими способностями. И порой после прохождения ритуала обращения в рыцари, их магия словно расцветает, раскрываясь с новой силой.

Он подбодряюще улыбнулся девушке.

— Это уникальная возможность для вас, Анна. Вы получите прекрасное рыцарское образование, оттачивая не только физические навыки, но и магические. Возможно, это поможет вам в будущем, даже если вы в итоге решите пойти по пути мага.

Агата Петровна кивнула, добавив:

— Да, именно так. И мы постараемся сделать все возможное, чтобы ваше обучение на рыцарском факультете не было ограничено лишь физической подготовкой. Я лично позабочусь о том, чтобы преподаватели с магических факультетов проводили для вас углубленные занятия по магическим дисциплинам.

Она посмотрела на Анну с сочувствием.

— Эта ситуация — настоящий позор для нашей академии, и мы сделаем все, чтобы вы не пострадали из-за этой ошибки. А в следующем году, если пожелаете, сможете без проблем перевестись на общемагический факультет.

Замятин кивнул, продолжая ободряюще смотреть на девушку.

— Видите, Анна? Это совсем не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Академия позаботится о вас и сделает все возможное, чтобы обеспечить вам достойное обучение. Так что не отчаивайтесь — все будет хорошо.

Анна задумчиво кивнула, вспоминая свои прошлые попытки продемонстрировать свои магические способности. Каждый раз она показывала лишь средние результаты, разочаровываясь в себе. Она больше не хотела быть просто «средней» и оставаться в тени более одаренных магов.

— Вы знаете, — тихо проговорила она, — я всегда чувствовала себя такой… обычной. Каждый раз, когда мы с родителями проходили магические тесты, я показывала лишь средние результаты. Никогда не была первой, никогда не добивалась выдающихся успехов в магии, как они.

Анна поджала губы, но затем продолжила:

— Может быть, на рыцарском факультете все будет иначе? Я не стану первым магом в моей семье, но, возможно, смогу стать первым рыцарем. Это ведь тоже почетно и важно, разве не так?

Она посмотрела на профессора Замятина и Агату Петровну, в ее глазах теплилась надежда.

— Вы правы. Может, эта ошибка — не такая уж плохая вещь. Если вы поможете мне, если я смогу получить достойное обучение на рыцарском факультете, то, может быть, я, наконец, найду свое призвание. Я готова попробовать.

Утреннее солнце мягко освещало небольшую комнату в общежитии академии Лимберг. Легкие занавески на окнах трепетали от легкого ветерка, впуская в помещение свежий воздух. Комната была выдержана в светлых тонах, создавая ощущение простора и умиротворенности.

Односпальная кровать с мягким светлым одеялом занимала большую часть пространства. У изголовья располагался небольшой деревянный столик с лампой, на котором были разложены несколько книг и свежий выпуск газеты «Имперские Вести». Напротив кровати стоял простой деревянный стол, на котором лежали несколько исписанных тетрадей, перо и чернильница. Рядом со столом находился стул с высокой спинкой.

В углу комнаты расположился небольшой холодильник. На его дверце были прикреплены несколько фотографий — на одной Анна запечатлена с родителями, на другой она улыбается в окружении друзей.

Дверь в крохотную ванную комнату была приоткрыта. Небольшое зеркало над раковиной отражало стены, облицованные бледно-голубой плиткой. Стоящий рядом с раковиной торшер отбрасывал мягкие блики на матовую поверхность.

Комната Анны дышала умиротворением и уютом. Здесь не было ничего лишнего — только самое необходимое для проживания студента академии. Легкие занавески, светлая мебель и спокойные тона создавали атмосферу гармонии и безмятежности, позволяя окунуться в медитативное состояние.

Тихий сигнал будильника нарушил спокойствие комнаты, заставив Анну слегка зашевелиться под одеялом. Девушка сначала недовольно нахмурилась, не желая выходить из сладкой дремы. Но затем она медленно открыла глаза, позволяя утреннему свету мягко коснуться ее ресниц.

Анна какое-то время просто лежала, моргая и привыкая к окружающему ее освещению. Ее рыжие волосы рассыпались по подушке, а веснушки на бледном лице казались более яркими в этот ранний час. Девушка сонно потянулась, разминая мышцы, словно маленький котенок.

Наконец, Анна аккуратно села на кровати, придерживая одеяло. Ее взгляд затуманен сонливостью, но постепенно в нем появляется проблеск осознанности. Она обвела комнату медленным взглядом, будто пытаясь вспомнить, где находится.

Девушка зевнула, прикрывая рот ладонью, и откинула одеяло, ставя ноги на пол. Ее движения плавные и неторопливые, словно она все еще пребывает в объятиях Морфея. Анна потянулась еще раз, разминая затекшие мышцы, а затем поднялась с кровати, готовая начать свой день.

Анна, сидя на краю кровати, медленно опустила ноги, ощущая, как ее кончики пальцев касаются холодного паркетного пола комнаты. Она на мгновение замерла, почувствовав контраст прохладной поверхности и своего теплого тела, только что выбравшегося из-под уютного одеяла.

Девушка задвигала пальцами, пытаясь нащупать свои тапочки, которые должны были стоять рядом с кроватью. Мягкие ворсинки ткани ее домашней обуви ускользали от ее прикосновений, заставляя Анну нахмуриться и внимательнее осмотреть пространство вокруг.

Наконец, кончики ее пальцев уловили знакомое ощущение мягкой ткани. Анна осторожно придвинула ноги, чтобы вставить их в тапочки, не спеша, смакуя это простое, но приятное ощущение. Она провела ступнями по теплому, уютному материалу, довольно вздохнув.

Закончив обуваться, Анна поставила ноги на пол, чувствуя, как приятная прохлада паркета тут же пробирается сквозь мягкие тапочки. Девушка на мгновение замерла, ощущая, как этот контраст температур бодрит ее, помогая окончательно проснуться.

Анна потерла глаза, пытаясь избавиться от последних остатков сна. Затем она повернулась к небольшой прикроватной тумбочке, на которой, как она помнила, оставила свои очки перед сном.

Девушка протянула руку, ведомая скорее мышечной памятью, чем зрением. Ее пальцы слегка дрожали, еще не окончательно проснувшись. Анна начала осторожно ощупывать поверхность, надеясь нащупать привычные очертания своих очков.

Сначала она задела книги, лежавшие на тумбочке, затем кончиками пальцев наткнулась на лампу. Анна нахмурилась, сосредотачиваясь, и продолжила методичные поиски. Наконец, ее пальцы коснулись знакомой оправы очков.

Девушка аккуратно подцепила их и подняла с тумбочки. Анна осторожно надела очки на нос, моргая, пока ее зрение постепенно фокусировалось. Мир вокруг обрел четкие контуры, и она довольно улыбнулась, радуясь, что теперь может свободно передвигаться по своей комнате.

Подойдя к небольшому холодильнику, Анна распахнула его дверцу, устремив взгляд на знакомую бутылку с водой. Ощутив приятную прохладу стекла, девушка осторожно достала ее, словно держа в руках драгоценный кристалл.

Подняв бутылку к губам, Анна сделала несколько жадных глотков, чувствуя, как прохладная влага мгновенно освежает ее рот, смывая последние отголоски сонливости. Вода скользила по ее горлу, даруя ощущение чистоты и пробуждения.

Каждый глоток был подобен глотку весенней росы для жаждущей земли. Прохладная влага, словно живительный эликсир, разливалась по венам Анны, наполняя ее свежестью и энергией. Девушка закрыла глаза, позволяя этому волшебному процессу полностью поглотить ее чувства.

Вода, казалось, пробуждала каждую клеточку ее тела, прогоняя остатки дремоты. Анна ощущала, как напряжение покидает ее мышцы, уступая место легкости и умиротворению. Ее мысли становились ясными и сконцентрированными, готовыми встретить новый день в стенах академии.

Сделав последний глоток, Анна открыла глаза, чувствуя, как приятная прохлада разливается по всему ее существу. Девушка поставила бутылку обратно в холодильник, довольно улыбаясь. Этот простой, но такой освежающий ритуал подарил ей ощущение чистоты и готовности к новым свершениям.

Бросив быстрый взгляд на висящие на стене часы, Анна поняла, что она слишком увлеклась своими утренними ритуалами и теперь ей едва хватит времени, чтобы подготовиться к началу занятий. Девушка тут же почувствовала, как приятное спокойствие уступает место легкой панике.

Поставив пустую бутылку на место, Анна тут же устремилась в крохотную ванную комнату, расположенную за приоткрытой дверью. Включив воду, она торопливо ополоснула лицо, стремясь освежить взгляд и прогнать остатки сонливости. Девушка энергично протерла кожу полотенцем, затем потянулась к зубной щетке.

Быстрые, но тщательные движения щетки, сопровождаемые мыслями о предстоящем распорядке дня, позволили Анне в кратчайшие сроки привести рот в порядок. Ополоснув его прохладной водой, она удовлетворенно кивнула, довольная результатом.

Выйдя из ванной, Анна устремила взгляд на небольшой стол, где в ожидании лежала тетрадь с набросками. Бросив на них беглый взгляд, девушка вздохнула — к сожалению, сейчас не было времени предаваться своему творчеству. Пока она медлила, впереди маячили учебные занятия, которые нельзя было пропускать.

Подойдя к холодильнику, Анна торопливо достала оттуда несколько кусочков фруктов и пару бутербродов, которые она приготовила с вечера. Умело совладав с завтраком, девушка принялась торопливо поглощать его, стараясь не растягивать трапезу.

Параллельно с этим Анна лихорадочно начала одеваться. Привычными движениями она натянула на себя юбку, заправив в нее чистую рубашку, и накинула сверху легкий кардиган. Пальцы девушки ловко застегивали пуговицы, а взгляд постоянно возвращался к настенным часам, отсчитывающим драгоценные минуты.

Окинув комнату быстрым оценивающим взглядом, Анна удостоверилась, что ничего не забыла. Подхватив сумку с учебными принадлежностями, она поспешно покинула свое небольшое убежище, стремясь как можно скорее добраться до учебных аудиторий.

Выбегая из своей комнаты, Анна на ходу пыталась справиться с последним бутербродом, зажатым в зубах. Она поспешно жевала, стараясь проглотить его как можно быстрее, чтобы освободить рот для важных дел.

Одной рукой девушка крепко сжимала ручку сумки с учебными принадлежностями, а другой торопливо шарила по спинке стоявшей около двери вешалки. Ее взгляд наконец-то нашел знакомую плотную ткань мантии факультета рыцарского ремесла.

Анна схватила мантию и рывком накинула ее на плечи, не заботясь о том, чтобы аккуратно расправить складки. Сейчас главным было как можно скорее покинуть свое убежище и поспешить на занятия. Все остальное могло подождать.

Мантия с гербом черного волка на медном фоне ниспадала до середины бедра Анны, лишь наполовину прикрывая ее плечи. Но даже в этом полуразмытом виде она дарила девушке ощущение уверенности и защищенности, столь необходимое ей в спешке этого утра.

Несмотря на поспешность, с которой Анна накинула мантию, плотная ткань обволакивала ее, словно придавая дополнительные силы. Она чувствовала, как энергия факультета рыцарского ремесла передается ей, помогая справляться с ускользающим временем и предстоящими учебными заботами.

Пусть мантия и не предоставляла полного укрытия, ее присутствие дарило девушке столь необходимое в этот момент ощущение уверенности в себе. Анна ощущала, как ее шаги становятся увереннее, а осанка — гордее, словно она уже преодолела все препятствия и готова с головой погрузиться в учебные будни.

Эта деталь формы, хоть и не была полностью надета, уже давала Анне ту подпитку силами, которая так нужна была ей в спешке утра. Девушка чувствовала, как ее стремление добраться вовремя до занятий смешивается с чувством защищенности, подаренным факультетской мантией.

Торопливо захлопнув дверь своей комнаты и повернув ключ в замке, Анна устремилась в сторону учебных корпусов. Мантия факультета рыцарского ремесла развевалась за ее спиной, придавая ее движениям больше решимости и уверенности.

На пути девушка заметила такую же взволнованную и слегка растрепанную фигуру своей соученицы Имани. Темнокожая студентка тоже поспешно выходила из общежития, одной рукой запирая свою дверь, а другой судорожно дожевывая остатки завтрака.

Их взгляды встретились, и на мгновение обе девушки замерли, будто достигнув негласного понимания. Они обе спешили, стремясь не опоздать на занятия, и в их глазах читалось одинаковое ощущение легкой паники, смешанной с решимостью.

Обменявшись кратким приветственным кивком, Анна и Имани тут же возобновили свой путь, устремляясь к корпусам академии. Их шаги выдавали спешку, но в то же время мантии, развевающиеся за их спинами, придавали этому движению почти торжественный вид.

Преодолевая коридоры и пересекая внутренние дворики, девушки старались не отставать друг от друга, объединенные общей целью и волнением перед предстоящим днем. Их взгляды были сосредоточены вперед, но иногда они бросали беглые взгляды по сторонам, стараясь не упустить ни одной детали.

Стремительно преодолев последние коридоры, Анна и Имани влетели в просторную аудиторию как раз перед звонком, призывающим студентов к началу занятий.

Войдя в просторную аудиторию академии Лимберг, Анна оказалась во внушительном и величественном пространстве. Высокие белоснежные стены возносились к потолку, создавая ощущение простора и легкости. Вдоль них тянулись стройные, узкие окна, через которые в помещение лился мягкий свет, освещая все вокруг.

Взгляд девушки невольно устремился к этим окнам, выходящим во внутренний двор академии. Сквозь прозрачные стекла она могла наблюдать, как на просторной площадке старшекурсники оттачивают свое мастерство фехтования, выписывая в воздухе стремительные и грациозные движения. Этот завораживающий танец клинков лишь добавлял ощущение величественности и энергии, присущее этому месту.

Медленно опустив взгляд, Анна окинула аудиторию более пристальным взором. Она была выстроена амфитеатром, с высокими ступенями, на которых располагались массивные дубовые парты. Эти ряды возносились один над другим, словно ступени храма, посвященного познанию магических наук.

Девушка заметила, что большинство мест уже заняты ее соучениками, спешно готовящимися к началу занятий. Их оживленные голоса перекликались в высоком пространстве, создавая легкий гул, который, однако, не нарушал общей атмосферы благоговейной тишины.

В самом низу, прямо перед возвышающимися рядами парт, располагался массивный преподавательский стол. Он был заставлен книгами, свитками, тетрадями и самыми разнообразными магическими артефактами — кристаллами, зельями и амулетами. Это был словно алтарь, за которым восседал жрец, готовый поделиться своими знаниями с учениками.

А за этим столом возвышалась большая трехстворчатая доска, покрытая всевозможными схемами, формулами и начертаниями. Эта зеленая поверхность напоминала волшебное зеркало, отражающее всю сущность магических дисциплин, изучаемых в стенах академии.

По стенам аудитории, там, где не было окон, располагались внушительные плакаты. На них были изображены сложные магические круги, знаки и символы, каждый из которых хранил в себе глубокую тайну. Эти бесчисленные знания, словно стражи, окружали учеников, наполняя их благоговейным трепетом перед познанием.

Анна на мгновение замерла, окидывая взглядом весь этот грандиозный ансамбль. Она словно оказалась внутри храма, посвященного магии, где каждая деталь была наполнена глубоким смыслом и значением. Это место дышало энергией, силой и мудростью, приглашая окунуться в свои таинственные глубины.

Девушка ощутила, как ее сердце наполняется волнением и предвкушением. Она, наконец, оказалась здесь, в стенах академии Лимберг, где ей предстояло познавать сокровенные тайны магии. После долгих лет сомнений и неуверенности в своих способностях, Анна теперь шагнула в этот новый мир, готовая с головой окунуться в него.

Окинув взглядом своих соучеников, девушка была поражена их сосредоточенностью и рвением. Они, словно молодые адепты, замерли в ожидании, готовые впитывать каждое слово наставников. Анна почувствовала, как внутри нее зарождается подобный же трепет, готовый толкнуть ее на новые свершения.

Внезапно тишину аудитории нарушил звук открывающейся двери, и в помещение величественно вошел преподаватель. Анна тут же узнала в нем Анатолия Игоревича Львина, заведующего кафедрой инновационных магических конструкций. Его длинные седые волосы, собранные в хвост, и повязка через глаз придавали ему таинственный и даже грозный вид.

Профессор сосредоточенно прошел к своему столу, обводя аудиторию пронизывающим взглядом. Анна почувствовала, как его цепкий глаз на мгновение задержался на ней, словно оценивая ее готовность к занятию. Девушка вздрогнула, но тут же расправила плечи, воодушевленная энергией этого места.

Воспоминания о церемонии вступления в академию Лимберг все еще ярко всплывали в памяти Анны, заставляя ее невольно вздрагивать от пережитого волнения.

Она отчетливо помнила, как в тот торжественный день вся плоащдь затаила дыхание, когда профессор Анатолий Игоревич Львин выступил вперед, чтобы произнести напутственную речь. Его величественная фигура, увенчанная седыми волосами и скрытая за повязкой на глазу, источала ауру власти и мудрости.

И когда Анатолий Игоревич начал говорить, весь его облик вдруг преобразился. Взмахнув рукой, он вдруг призвал стихии, и из его ладони хлынул яростный поток магической энергии. Ослепительные разряды молний ударили в небо, заставляя студентов пригнуться от грохочущих раскатов грома.

В сравнении с той грандиозной демонстрацией силы, которую Анна наблюдала на церемонии вступления, сейчас Анатолий Игоревич Львин казался удивительно спокойным и сдержанным человеком.

Сейчас, стоя за кафедрой и вещая перед студентами, Анатолий Игоревич производил совершенно иное впечатление. Его движения были плавными и выверенными, а голос — глубоким и размеренным. Ни малейшего намека на ту ураганную мощь, которую он продемонстрировал во время церемонии.

Анна наблюдала за ним, пытаясь уловить хоть что-то знакомое в его облике, но тщетно. Сейчас перед ней стоял сдержанный и собранный преподаватель, погруженный в процесс передачи знаний. Ни единого проблеска той неукротимой стихийной силы, свидетелем которой она когда-то была.

Девушка не могла избавиться от мысли, что этот человек скрывает в себе нечто гораздо большее, чем просто роль наставника. Внутренняя дисциплина и контроль, с которыми профессор ведет свою лекцию, невольно наводили на мысль, что Анатолий Игоревич способен на куда большее, чем просто вещать с кафедры.

Анна ощущала, как внутри нее снова пробуждается благоговейный трепет, но теперь он мешался с любопытством и даже некоторым опасением. Она почти физически чувствовала, что за этим спокойным фасадом скрывается истинная мощь — мощь, способная сокрушить все на своем пути.

Впрочем, девушка гнала от себя эти тревожные мысли, убеждая себя сосредоточиться на учебном процессе. Сейчас важно было впитать как можно больше знаний, а не пытаться разгадать тайны своего наставника. В конце концов, возможно, со временем Анна сама сможет приблизиться к пониманию природы его силы.

Анатолий Игоревич Львин окинул аудиторию цепким взглядом, его единственный видимый глаз внимательно изучал каждого из студентов.

— Как вы уже знаете, меня зовут Анатолий Игоревич Львин, — его низкий голос разнесся по залу, заставляя присутствующих подобраться. — В этом семестре я буду вашим преподавателем на замену.

Профессор неторопливо обошел кафедру, его пальцы скользнули по стопке книг, словно оценивая их вес и содержание.

— Веду я предмет под простым и понятным названием «История магии». — Анатолий Игоревич сделал небольшую паузу, позволяя этим словам пропитать сознание учеников. — Несмотря на то, что это не совсем мой профиль, я могу с уверенностью сказать, что эти занятия не будут проще, чем у других преподавателей.

Он вновь окинул аудиторию внимательным взглядом, словно проверяя, достучался ли до каждого. Анна ощутила, как его проницательный взор на мгновение задержался на ее лице, заставляя девушку слегка поежиться.

— Я требую от вас полной самоотдачи и концентрации, — голос Анатолия Игоревича стал чуть жестче. — Магическая история — это не просто набор фактов и дат, а целая философия, которую необходимо постигать и осмысливать.

Профессор подошел к своему столу и взял в руки пачку пергаментных листов, быстро пролистывая их.

— Поэтому я настоятельно рекомендую вам не пропускать ни единого занятия и тщательно готовиться к каждому уроку, — его взгляд вновь обежал ряды студентов. — Иначе вы рискуете навсегда потерять интерес к этому предмету.

Анатолий Игоревич резко вскинул голову, его седые волосы, стянутые в хвост, блеснули в лучах солнца.

— А теперь давайте начнем с самого начала, — произнес он, раскладывая листы перед собой. — Кто из вас может рассказать о происхождении магии?..

Анна внимательно слушала слова профессора Львина, ощущая, как внутри нее нарастает волнение. Она прекрасно понимала, что вопрос о происхождении магии — это ловушка, расставленная для неподготовленных учеников.

На самом деле, как было известно каждому, кто хоть немного изучал историю магии, происхождение этого древнего искусства окутано тайной и домыслами. Достоверных свидетельств и научных теорий, объясняющих, откуда появилась магия, практически не существовало.

И Анна, будучи обремененной неуверенностью в собственных способностях, не решалась поднять руку и попытаться ответить на этот каверзный вопрос. Ей было страшно показаться некомпетентной перед всей аудиторией, особенно в присутствии такого грозного и авторитетного преподавателя, как Анатолий Игоревич.

Девушка украдкой окинула взглядом своих соучеников, пытаясь угадать, кто из них рискнет ответить. Но все они, словно по команде, молчали, сосредоточенно глядя на профессора. Лишь Петр Шмелев, сидящий впереди, слегка подался вперед, хмуря брови в глубокой задумчивости.

Анна снова взглянула на Анатолия Игоревича, ощущая, как его единственный видимый глаз буквально сверлит ее. Казалось, он прекрасно понимает ее состояние и ожидает, что рано или поздно кто-нибудь все-таки осмелится дать ответ.

Внутренне девушка мысленно молила, чтобы кто-нибудь другой решился высказаться первым. Ее собственные познания в истории магии были слишком ограничены, чтобы она рискнула на публичное выступление. А репутация Львина как строгого и даже пугающего преподавателя только усиливала страхи Анны.

Но время шло, а в аудитории по-прежнему сохранялась выжидательная тишина. Анна чувствовала, как ее охватывает легкая паника — ей меньше всего хотелось оказаться в центре внимания и подвергнуться критике профессора.

Анна замерла, услышав спокойный, но уверенный голос Анатолия Игоревича. Она с облегчением выдохнула, поняв, что профессор сам продолжил лекцию, не дожидаясь ответа от студентов.

— Хорошо. если никто не знает, тогда я продолжу… — Львин оглядел притихшую аудиторию, словно еще раз проверяя, готовы ли его ученики к получению новых знаний.

Он вернулся к своему столу, взял в руки несколько пергаментных листов и начал неторопливо излагать.

— Магия — неизведанная и загадочная материя. Первые зафиксированные упоминания о ее применении, имеющие документальное подтверждение, отмечаются 1300-ми годами.

Анатолий Игоревич замолчал на мгновение, словно давая возможность студентам осознать услышанное. Анна, затаив дыхание, старалась впитать каждое его слово, понимая, что это лишь верхушка айсберга.

— Однако до сих пор неизвестно, была ли магия зарождена тогда или же она была и раньше, — продолжил профессор, его взгляд скользил по рядам аудитории.

Анна почувствовала, как внутри нее зарождается любопытство. Львин, казалось, не просто озвучивал факты, а приоткрывал завесу тайны, интригуя студентов, подогревая их интерес к этому загадочному предмету.

— Мы будем погружаться в эти мистические глубины постепенно, — пообещал Анатолий Игоревич, возвращаясь к своей кафедре. — Но прежде нам необходимо изучить главные ключевые моменты, которые привели к становлению магии как науки.

Он сделал паузу, словно ожидая, что кто-то из присутствующих задаст вопрос. Но в аудитории по-прежнему царила тишина — студенты, затаив дыхание, слушали каждое слово профессора.

— Итак, начнем с самых ранних упоминаний… — Анатолий Игоревич вернулся к своим конспектам, готовый продолжать лекцию.

Анна вновь почувствовала, как внутри нее разгорается огонек любопытства. Загадочные слова профессора пробудили в ней желание узнать больше об этом древнем и таинственном искусстве. И девушка была полна решимости ни на секунду не упускать нить его рассказа.

Анна затаила дыхание, готовая погрузиться в захватывающее повествование Анатолия Игоревича. Опустив взгляд на свою тетрадь, девушка приготовилась фиксировать каждое слово профессора, боясь упустить хотя бы самую малость.

Львин продолжал свой рассказ, его глубокий и уверенный голос разносился по всей аудитории, заставляя студентов подобраться.

— Итак, начнем с самых ранних упоминаний о магии, — он обвел взглядом притихший зал. — Первые достоверные свидетельства относятся к 13 веку нашей эры.

Анатолий Игоревич сделал небольшую паузу, позволяя его словам пропитать сознание учеников. Анна уже торопливо строчила в своей тетради, стараясь запомнить каждую деталь.

— В то время магия начала активно применяться в жизни людей, и первые маги-практики появились при королевских дворах, — продолжал профессор, обращая внимание аудитории на плакат с древней схемой заклинания. — Они служили правителям, используя свои силы для гадания, лечения и даже совершения магических диверсий против врагов.

Анна зачарованно следила за рукой Анатолия Игоревича, очерчивающей контуры магического круга на доске. Ей казалось, что она собственными глазами видит, как зарождается эта таинственная сила, покорившая умы людей.

— Однако в те времена магия считалась вещью опасной и неконтролируемой, — голос Львина стал чуть суровее. — Простые люди боялись этих «служителей дьявола», и нередко их обвиняли в колдовстве, практикуя казни и охоту на ведьм.

Анна невольно поежилась, представляя, каково это — быть заклейменным как прислужник темных сил лишь за то, что обладаешь магическими способностями. Она искренне восхищалась теми первыми магами, рисковавшими собой ради того, чтобы продемонстрировать миру силу этого искусства.

— Но все же, — Анатолий Игоревич сделал шаг вперед, обводя взглядом притихших студентов, — эти отважные первопроходцы не остановились перед напором невежества и страха. Они продолжали свои изыскания, стремясь постичь самую суть магии.

Профессор вновь вернулся к доске, его пальцы уверенно выводили новые символы и руны.

— Так постепенно магия начала оформляться в упорядоченную систему знаний, — говорил Львин, не отрывая взгляда от своих чертежей. — Ее основы были заложены в трудах первых магов-теоретиков, которые пытались систематизировать все накопленные к тому времени сведения.

Анна, затаив дыхание, следила за каждым движением профессора, стараясь уловить связь между начертаниями на доске и его словами. Она впитывала информацию, словно губка, жаждая получить как можно больше знаний об этом загадочном искусстве.

Между рядами студентов пробежал тихий шелест — кто-то торопливо делал пометки в своих тетрадях, стараясь не упустить ни единой детали.

— Однако лишь в 15 веке магия начала обретать по-настоящему системный характер, — продолжил свой рассказ Анатолий Игоревич. — Именно тогда появились первые академии и школы, которые занимались теоретическим и практическим изучением магических искусств.

Анна жадно ловила каждое его слово, воображая, как эти первые маги-ученые, подобно алхимикам, погружались в тайны магии, шаг за шагом открывая все новые секреты.

— И с того момента, — Львин на мгновение замолчал, словно давая этому утверждению прочно осесть в сознании студентов, — магия перестала быть уделом лишь единиц. Она постепенно стала распространяться, проникая во все сферы человеческой жизни.

Аудитория снова затихла, каждый ученик был полностью поглощен повествованием профессора. Анна ощущала, как внутри нее разгорается все больший интерес к этой древней и загадочной науке.

Вдруг Анатолий Игоревич неожиданно сменил тон, делая голос чуть жестче:

— Однако не стоит забывать, что магия — это сила, которой необходимо обладать с величайшей осторожностью, — его глаз сурово обвел притихших студентов. — Ведь малейшая ошибка или неверное применение может обернуться катастрофическими последствиями.

Анна почувствовала, как по ее телу пробегает легкая дрожь. Она представила, какой разрушительной может быть магическая мощь в неумелых руках, и невольно ощутила благоговейный трепет перед этим искусством.

— Именно поэтому, — продолжил Анатолий Игоревич, — на протяжении веков создавались все новые системы обучения и методики постижения магии. Ведь только так можно было обеспечить безопасное и эффективное использование этой силы.

Он сделал небольшую паузу, словно позволяя этим словам пропитать сознание каждого ученика.

— И нашей задачей, — веско произнес профессор, обводя взглядом притихшую аудиторию, — будет изучение этого долгого и непростого пути становления магии как науки. Чтобы в конечном итоге вы смогли не просто оперировать заклинаниями, но и по-настоящему понимать всю ее глубину и значение.

Анна почувствовала, как ее охватывает волнение. Она ощущала, что Анатолий Игоревич не просто излагает сухие факты, но приоткрывает завесу тайны, пробуждая в студентах искренний интерес к этой загадочной материи.

И девушка была преисполнена решимости стать достойной ученицей этого мастера. Ведь теперь она как никогда жаждала постичь все грани магического искусства, чтобы однажды встать в один ряд с такими великими магами, как Анатолий Игоревич Львин.

Едва только смолк голос профессора Львина, как по аудитории пронесся звук долгожданного звонка, возвещающий об окончании занятия.

Студенты тут же зашевелились, принимаясь торопливо собирать свои учебники, тетради и письменные принадлежности. Анна аккуратно закрыла свою тетрадь, бережно проводя ладонью по исписанным страницам. Она ощущала, как внутри нее все еще бурлит энергия, вызванная захватывающим повествованием Анатолия Игоревича.

Внезапно голос профессора вновь прозвучал в просторном зале, привлекая внимание притихших было учеников.

— На следующем занятии мы обсудим влияние магии во времена Первой Великой Войны и то, как это влияет на нас сейчас, — произнес Львин, его взгляд скользнул по рядам студентов.

Анна подняла голову, чувствуя, как внутри нее разгорается любопытство. Она не могла дождаться, когда сможет узнать больше о том, как магия повлияла на ход истории человечества. Ей не терпелось погрузиться в изучение этого таинственного искусства еще глубже.

— Свободны, — коротко бросил Анатолий Игоревич, давая понять, что занятие окончено.

По аудитории тут же прошелестело оживление — студенты принялись быстро покидать свои места, перебрасываясь короткими репликами. Анна, подхватив свою сумку, тоже встала, украдкой бросая прощальный взгляд на профессора.

Она видела, как Львин неспешно собирает свои бумаги, не торопясь покидать аудиторию. Его лицо было сосредоточенным, но Анна уловила в нем легкие нотки удовлетворения. Ей показалось, что даже эта строгая фигура довольна тем, как прошло его первое занятие.

Переброшивая лямку сумки через плечо, девушка двинулась к выходу, присоединяясь к общему потоку студентов. Вокруг нее раздавались оживленные обсуждения только что услышанного материала. Анна ловила обрывки фраз, понимая, что ее соученики так же, как и она, были заинтригованы рассказом Анатолия Игоревича.

Выйдя в коридор, Анна на мгновение остановилась, глубоко вздыхая. Она чувствовала, как внутри нее все еще бурлит энергия, вызванная этим занятием. Ее рука сжимала тетрадь, хранящую драгоценные записи, и девушка ощущала, что это лишь начало ее удивительного путешествия в мир магии.

Скользнув взглядом по коридору, Анна заметила Имани, оживленно беседующую с Петром Шмелевым. Она улыбнулась, понимая, что ее соученики так же, как и она, полны впечатлений и нетерпения продолжить изучение этого загадочного искусства.

Сделав глубокий вдох, девушка зашагала вперед, преисполненная решимости оправдать ожидания профессора Львина. Ведь теперь, как никогда прежде, она жаждала постичь тайны магии и стать достойной ученицей этого величайшего мастера.

Завидев знакомые фигуры своих соучеников, Анна поспешила к ним, желая обсудить только что прошедшее занятие.

— Имани! Петр! — окликнула она, привлекая их внимание.

Девушка подошла ближе, замечая, что ее друзья оживленно беседуют.

— Ну что, как вам лекция профессора Львина? — спросила Анна, переводя взгляд с Имани на Петра.

Темнокожая девушка улыбнулась, ее глаза горели восторгом.

— Это было просто потрясающе! — воскликнула Имани. — Я никогда не думала, что история магии может быть настолько захватывающей.

Петр согласно кивнул, его щеки слегка раскраснелись от возбуждения.

— Да, Анатолий Игоревич просто мастер своего дела, — сказал он. — Я поначалу думал, что эти занятия будут скучными, но теперь жду не дождусь следующего урока.

Анна улыбнулась, радуясь, что ее соучеников так же, как и ее, впечатлил рассказ профессора.

— Кстати, говоря о следующем уроке, — вдруг вспомнила она. — Львин упоминал, что на следующем занятии мы будем обсуждать влияние магии во времена Первой Великой Войны.

Имани оживилась, ее глаза загорелись новым интересом.

— Ах да, я помню! — воскликнула она. — А еще он сказал, что это как-то связано с нами сейчас.

Петр задумчиво почесал подбородок, хмуря брови.

— Интересно, что именно он имеет в виду, — протянул он. — Неужели магия как-то повлияла на события той войны?

Анна пожала плечами, ощущая, как внутри нее разгорается любопытство.

— Думаю, нам стоит дождаться следующего урока, чтобы узнать об этом подробнее, — предположила она. — Львин явно что-то задумал.

Внезапно Имани хлопнула себя по лбу, словно что-то вспомнив.

— А ведь после занятия Анатолия Игоревича у нас запланированы первые практические дуэли! — воскликнула она. — Вы же помните, что факультет рыцарского ремесла должен обучаться боевым искусствам?

Анна почувствовала, как ее сердце трепетно забилось. Она совсем забыла об этом аспекте обучения, увлеченная лекцией профессора.

* * *

Устремившись в коридоры академии, десятки учеников спешили к выходу, ведущему в обустроенный внутренний двор их факультета. Здесь должны были состояться первые практические занятия по дуэлям, и ребята торопились не пропустить ни секунды.

Одетые в специальные тренировочные доспехи, которые должны были обеспечить безопасность, студенты выбегали на залитую солнцем площадку. Их броня тихо позвякивала с каждым шагом, а лица были преисполнены решимости и азарта.

Анна, Имани и Петр тоже спешили присоединиться к общему потоку, их сердца гулко стучали от предвкушения. Они пробирались сквозь толпу возбужденных учеников, которые громко переговаривались, строя догадки об уровне мастерства друг друга.

Наконец, оказавшись на просторном дворе, троица замерла, завороженно оглядывая открывшуюся картину.

Выбежав во внутренний двор факультета рыцарского ремесла, Анна замерла на мгновение, завороженная открывшейся ей картиной. Просторная площадка, залитая теплыми лучами солнца, была обрамлена внушительными корпусами академии, словно древний амфитеатр, готовый принять на своей арене жаждущих состязаний бойцов.

Вдоль периметра двора тянулись ряды специальных стоек, на которых было размещено разнообразное тренировочное вооружение. Здесь находились массивные деревянные мечи с закругленными гардами, длинные тяжелые копья с затупленными металлическими наконечниками, а также грозные на вид топоры с широкими, но притупленными лезвиями.

Хоть эти тренировочные орудия и выглядели весьма устрашающе, Анна понимала, что в руках неопытных учеников они не представляли смертельной опасности. Их затупленные клинки и утяжеленные рукояти были созданы специально для безопасного обучения, не позволяя нанести серьезные увечья во время поединков. Но в ловких руках умелых воинов даже эти усовершенствованные тренажеры становились продолжением их собственных тел, обретая невероятную мощь.

Анна с благоговейным трепетом обвела взглядом эти многообразные образцы древнего рыцарского снаряжения, ощущая, как внутри нее пробуждается почти осязаемый азарт. Подойдя ближе, она с благоговением коснулась пальцами отполированной до блеска стали, чувствуя ее холодную мощь.

Однако тренировочное оружие было не единственным, что привлекало внимание девушки. Недалеко от стоек с мечами и копьями на ровной площадке были установлены многочисленные деревянные манекены, служившие своеобразными мишенями для отработки ударной техники. Окруженные специальными магическими кругами, они безмолвно возвышались, словно застывшие воины, приготовившиеся встретить атаку.

Анна наблюдала, как некоторые студенты уже принялись тренироваться на манекенах, пытаясь нанести удары по этим безмолвным «противникам». Однако их движения пока были неуклюжими и неуверенными, выдавая полное отсутствие опыта обращения с оружием. Хотя порой им и удавалось выполнить какой-то выпад или финт, эти действия больше напоминали неумелые потуги, чем отточенный танец смерти.

Девушка ощущала, как в ней зарождается трепещущее восхищение, смешанное с нетерпением. Ей самой не терпелось поскорее присоединиться к своим соученикам, ощутить на своих ладонях вес тренировочного оружия и испробовать собственные, пока еще неопытные силы. Анна предвкушала, как скоро сможет встать в один ряд с ними, пусть и будучи пока далека от совершенства в этом деле.

Но в самом центре внутреннего двора находилось нечто еще более грандиозное. Здесь, на идеально ровной площадке, была размечена специальная круглая арена, покрытая прочным, устойчивым к повреждениям материалом. Анна не могла не заметить, что эта площадка была буквально усеяна множеством магических кругов и рун — они, словно сложный паутинный узор, покрывали всю ее поверхность.

Ее внимание тут же приковал этот завораживающий магический рисунок. Девушка могла лишь предположить, что он служит для защиты, не позволяя учебным поединкам выходить из-под контроля и причинять серьезные увечья. Даже просто рассматривая эти начертания, Анна ощущала, как внутри нее зарождается благоговейный трепет перед возможностями магического искусства.

Студенты уже начали стекаться к этой внушительной арене, их голоса возбужденно перекликались, выдавая их нетерпение. Анна заметила знакомые лица друзей — Имани и Петр, оживленно обсуждающие что-то, пока выбирали для себя подходящее оружие. Она поспешила присоединиться к ним, ощущая, как внутри нее разгорается азарт.

— Невероятно, правда? — воскликнула Имани, стоило Анне подойти ближе. — Я никогда не думала, что обучение рыцарскому делу будет настолько захватывающим!

Девушка восхищенно оглядела внутренний двор, ее взгляд задержался на грозной арене в центре.

— Эта магическая защита — просто нечто! — не удержался от восхищенного возгласа Петр, сжимая в руках длинную шпагу. — Даже если мы немного увлечемся и пораним друг друга, эти круги не допустят серьезных травм.

Анна улыбнулась, представляя, как во время тренировочных боев студенты могут забыть обо всем на свете, увлекшись схваткой. И не будь этой магической защиты, последствия могли бы быть весьма печальными.

— Что ж, тогда нам стоит как следует подготовиться, — сказала она, чувствуя, как внутри нее разгорается азарт. — Я не планирую проигрывать ни одному из вас!

Имани и Петр рассмеялись, их глаза горели таким же нетерпением.

— Только попробуй меня обойти, Анна, — игриво бросила темнокожая девушка, уже примеряя на себя доспехи. — Я намерена стать лучшим бойцом этого факультета!

Петр тоже хитро улыбнулся, с явным вызовом глядя на своих соперниц.

— Ну уж нет, это звание будет за мной, — заявил он, уверенно сжимая рукоять шпаги.

— Так что вам придется здорово потрудиться, чтобы меня победить!

Анна довольно рассмеялась, глядя, как ее друзья уже начинают обмениваться первыми дружескими подколками. Она тоже принялась облачаться в защитные доспехи, чувствуя, как ее пальцы привычно ощупывают плотные пластины брони.

Оглядывая внутренний двор, наполненный возбужденными голосами и звоном стали, Анна понимала, что этот день открывает для нее совершенно новую главу. Теперь она не просто студентка, изучающая академические дисциплины, а начинающий воин, готовый обрести мастерство меча и познать азарт битвы.

И пусть поначалу она не обладала выдающимися боевыми навыками, девушка твердо решила, что приложит все усилия, чтобы восполнить этот пробел. Ведь теперь, сосредоточенная на своей цели, Анна ясно ощущала, что именно рыцарское дело призвано стать ее истинным призванием.

Подхватив заранее выбранную рапиру, она присоединилась к своим друзьям, готовая в буквальном смысле встретить новые вызовы лицом к лицу. Внутри нее бурлил восторг, смешанный с предвкушением — ведь именно здесь, на этой благословенной арене, они должны будут проявить себя и доказать, что они достойны называться учениками факультета рыцарского ремесла.

Внезапно из дальней арки, ведущей, видимо, из учебных корпусов, во внутренний двор вышел высокий и массивный мужчина. Его внушительная фигура сразу же привлекла внимание собравшихся здесь студентов.

Анна, Петр и Имани, переглянувшись, тут же узнали в этом человеке своего знакомого по поездке в академию — однорукого преподавателя, которого они уже успели мимолетно повстречать раньше. Но сейчас он предстал перед ними в совершенно ином облике.

Мощная фигура преподавателя была облачена в поистине внушительный доспех, который, казалось, являлся неотъемлемым продолжением его тела. Эта серая броня, созданная из какого-то необычного, напоминающего резину материала, держала столь крепкую форму, что могла соперничать с закаленной сталью.

Каждая деталь этого доспеха была буквально наделена жизнью — под стыками брони угадывались сложные механические системы, состоящие из трубок, поршней и вращающихся элементов. Словно технологические «мышцы», они наделяли фигуру преподавателя еще большей мощью, заставляя его каждый шаг сопровождаться глухим грохотом и сдержанным шипением.

Некоторые части доспеха, скрытые под серой оболочкой, источали тихое жужжание, изредка щелкая или свистя. Это создавало ощущение, что эта броня является не просто пассивным защитным снаряжением, а живым существом, готовым в любой момент раскрыть свои смертоносные возможности.

Каждый элемент этого технологичного доспеха будто источал ощущение силы и мощи, словно заключая в себе всю суровость и решимость своего обладателя. Его грозный вид и величественная поступь невольно заставляли всех присутствующих затаить дыхание, ощущая благоговейный трепет перед лицом этого воистину грозного воина.

Анна, Петр и Имани, наблюдая за приближением их знакомого преподавателя, буквально околдованно следили за каждым его движением. Каждый скрип, шипение и вращение деталей его доспеха завораживали их, вызывая в душе смешанные чувства восхищения и опасения.

Казалось, что в этом человеке, обремененном лишь одной рукой, заключена сила, способная сокрушить любого, кто осмелится бросить ему вызов. И теперь студенты факультета рыцарского ремесла с благоговейным трепетом ждали, что же уготовил им этот внушительный и грозный наставник.

Студенты притихли, завороженно наблюдая за решительной поступью этого человека. Казалось, он нес в себе ауру непоколебимой мощи и решимости, что не могло не вызывать благоговейного трепета.

Анна, Петр и Имани, не в силах проронить ни слова, следили за тем, как их знакомый преподаватель неторопливо направляется к центральной арене, к которой уже начали стекаться остальные ученики. Что-то в этом человеке заставляло их насторожиться, понимая, что перед ними стоит личность, способная повергнуть любого в трепет одним лишь своим видом.

Подойдя к краю арены, мужчина вдруг развернулся лицом к замершей аудитории, и тут же все их переговоры и возбужденные возгласы смолкли, словно по команде. Сейчас, облаченный в внушительные доспехи, он казался еще более суровым и грозным, чем во время той случайной встречи в поезде.

Анна почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, а по спине пробежал легкий холодок. Она начинала понимать, что этот человек, должно быть, являлся одним из ведущих преподавателей факультета рыцарского ремесла, и его появление здесь сулило нечто более серьезное, чем простые тренировочные бои.

Громовой рык однорукого преподавателя заставил всех присутствующих студентов вздрогнуть и тут же поспешить к центральной арене.

— А ну живо все сюда, паршивцы! — прогремел его грубый голос, от которого, казалось, сотрясались стены академии.

Повинуясь этому приказу, юные ученики в коричневых тренировочных доспехах буквально побежали к хорошо знакомой круглой площадке, на которой должны были состояться их первые поединки. Лица большинства из них были исполнены смеси возбуждения и легкого страха, ведь появление столь грозного наставника, облаченного в устрашающую броню, не предвещало ничего хорошего.

Анна, Петр и Имани, переглянувшись, тоже поспешили присоединиться к общему строю, чувствуя, как внутри них бушует коктейль из восхищения, предвкушения и волнения. Они прекрасно понимали, что этот человек, именуемый ими всего лишь «однорукий преподаватель», на самом деле являлся фигурой крайне авторитетной и, вероятно, обладающей недюжинными боевыми навыками.

Подбежав к краю арены, студенты замерли в ожидании, не решаясь нарушать тишину. Лишь приглушенный шум механических систем доспеха их грозного наставника нарушал воцарившуюся напряженную тишину.

Анна чувствовала, как внутри нее бурлит коктейль из восторга и робости. Она понимала, что сейчас им предстоит не просто провести очередную тренировку, а встретиться лицом к лицу с настоящим, опытным воином. Ей было интересно, на что же способен этот человек, но в то же время она невольно ощущала некоторую опаску.

Устремив взгляд на суровое лицо преподавателя, девушка видела в его глазах непреклонную решимость, будто он был готов в любой момент ринуться в схватку, сметая на своем пути всех, кто встанет у него на пути. И это зрелище вызывало в Анне благоговейный трепет, смешанный с восхищением.

Однако она быстро отогнала от себя эти чувства, сосредотачиваясь на предстоящем испытании. Ведь теперь, облаченная в защитную броню и вооруженная тренировочным оружием, она сама была готова бросить вызов любому противнику, кто окажется достоин ее стали.

Подняв голову, Анна встретилась взглядом с Имани и Петром, ее друзья тоже выглядели преисполненными решимости. Понимая, что сейчас им предстоит нечто куда более серьезное, чем простая тренировка, они были готовы показать все, на что способны.

И, повинуясь грозному приказу их могучего наставника, студенты факультета рыцарского ремесла приготовились встретить свое первое серьезное испытание лицом к лицу.

Грозный рев профессора, облаченного в устрашающий технологичный доспех, прокатился по внутреннему двору, заставляя всех студентов невольно сжаться.

— Вы — мелкие паразиты! — прогремел его голос, полный презрения и суровости. — Какого черта вы решили идти учиться на рыцарей?!

Профессор медленно обводил взглядом притихших учеников, словно оценивая их достоинства и недостатки.

— Сдюжите? — бросил он с издевкой. — Нет, черт вас подери! Ничерта вы не сдюжите!

Его взгляд внезапно остановился на одном из студентов в конце строя — худощавом парнишке, который при этих словах невольно сжался, словно пытаясь стать еще меньше.

— Ты, задохлик, первый обгадишься на поле боя! — выплюнул профессор, обрушивая на юношу свой гневный палец.

По толпе пробежал легкий испуганный ропот, студенты старались не встречаться взглядом со своим грозным наставником, словно опасаясь, что его гневный взор обрушится и на них.

Анна, Петр и Имани оцепенели, наблюдая эту устрашающую сцену. Они едва узнавали в этом разъяренном великане своего знакомого преподавателя из поезда, ведь сейчас его облик излучал не просто строгость, а буквально ярость и презрение.

Девушка чувствовала, как внутри нее постепенно нарастает тревожность. Неужели их ждет не просто тренировка, а настоящее испытание, которое этот профессор-воин намерен обрушить на них с беспощадностью? Разве они, начинающие ученики, смогут соответствовать его ожиданиям?

Однако в следующее мгновение Анна ощутила, как в ее душе просыпается твердая решимость. Если этот суровый наставник бросает им столь жесткий вызов, значит, она обязана с честью принять его. Ведь теперь она не просто студентка, а будущий рыцарь, и обязана доказать, что достойна этого звания.

Взглянув на Петра и Имани, девушка увидела в глазах своих друзей схожую уверенность. Они, как и она, были преисполнены решимости сразиться с этим грозным проверяющим и показать, на что способны. Ведь пускай они и были лишь новичками, но внутри каждого пылал настоящий боевой дух.

И, выпрямив спины, трое студентов приготовились встретить предстоящее испытание во всеоружии, понимая, что отступать им некуда. Теперь они были готовы доказать этому суровому наставнику, что отнюдь не являются «мелкими паразитами», неспособными сдюжить на поле боя.

Громовой бас профессора, наполненный презрением и яростью, разносился по внутреннему двору академии, заставляя студентов сжиматься от страха.

— Считаете, нацепили эти броне-портки и стали рыцарями?! — выплюнул он, его глаза метали молнии. — Нет! Вы не рыцари! Даже не оруженосцы. Грязь из-под ногтя — вот вам имя!

Студенты переминались с ноги на ногу, испуганно отводя взгляды от грозного взора профессора. Его слова, полные презрения и недоверия, словно тяжелыми молотами обрушивались на них, отнимая и без того шаткую уверенность.

— Понятно?! — рявкнул преподаватель, обводя всех пронизывающим взглядом. — Я здесь лишь для одной цели: вдолбить в ваши пустые бошки тот факт, что здесь вам не спортивный лагерь.

Анна почувствовала, как ее сердце тревожно забилось. Она понимала, что этот человек, облаченный в устрашающий технологичный доспех, вовсе не намерен обходиться с ними мягкими методами. Его слова, полные презрения и безжалостности, ясно давали понять, что он будет требовать от них предельной самоотдачи.

— Малейшая ошибка, — продолжал преподаватель, его голос становился все более жестким, — и ваши друзья на поле боя подохнут! Или вы подохнете! Уяснили?!

Последние его слова, произнесенные с такой леденящей кровь угрозой, заставили всех студентов невольно вздрогнуть. Теперь они понимали, что этот суровый наставник вовсе не настроен на игры и потачки — он был намерен выковать из них настоящих воинов, не считаясь ни с чем.

Анна, сжимая рукоять тренировочной рапиры, ощущала, как внутри нее боролись страх и решимость. Она знала, что сейчас от них, начинающих учеников, будет требоваться куда больше, чем просто умение держать оружие. Им предстояло пройти настоящее испытание, во время которого любая ошибка или слабость могли стоить им жизни.

Внезапно яростный взор профессора остановился на Анне, Петре и Имани, и они тут же узнали в этом сурового преподавателя, которого ранее встречали в поезде.

— О! Вы трое! Паршивцы, что мешали мне спать в поезде! — прогремел его голос, обрушиваясь на застывших студентов.

Анна почувствовала, как по ее спине пробежал легкий холодок. Они, конечно, и предположить не могли, что этот внушительный и грозный воин окажется их знакомым по поездке в академию. А теперь, когда их личности были раскрыты, они невольно ощутили тревогу.

— Имена?! — рыкнул профессор, уставившись на троицу пронизывающим взглядом.

Петр, сглотнув, первым поспешил назвать свое имя:

— П-Петр Шмелев, сэр! — выпалил он, стараясь держаться как можно прямее.

Затем, собравшись с духом, Имани тоже четко представилась:

— Имани Дамиби, профессор!

Наконец, все взоры обратились к Анне. Девушка почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, но, стиснув зубы, она твердо произнесла:

— Анна Волкова, сэр!

Глаза профессора сузились, пристально изучая каждого из них. Казалось, он ожидал, что эти трое начнут оправдываться или извиняться за инцидент в поезде. Но вместо этого он увидел перед собой лица, полные решимости и готовности принять его вызов.

Анна заметила, как на мгновение что-то промелькнуло во взгляде этого грозного воина, будто он был удовлетворен тем, что они не стали ныть и трусить. Может быть, даже одобрил их смелость, пусть и не подал вида.

Но в следующее мгновение его лицо вновь исказилось гневом, и Анна, Петр и Имани поняли, что этот строгий экзамен еще только начинается. Они были готовы принять его вызов и доказать, что достойны называться учениками факультета рыцарского ремесла.

Лицо профессора исказилось еще большей яростью, когда Анна, Петр и Имани сообщили ему свои настоящие имена.

— Ошибаетесь! — рявкнул он, сверля их гневным взглядом. — Вы, жалкие личинки, должны были ответить: Оглоед 1, Оглоед 2 и Оглоед 3! Я понятно объясняю?!

Анна ощутила, как по ее телу пробежала дрожь от этого устрашающего окрика. Было видно, что этот грозный преподаватель не потерпит никаких возражений или оправданий.

— Мне плевать, как вас зовут, — процедил он сквозь зубы. — Ты, пухлый, живо на арену!

С этими словами профессор резко подхватил Петра под руку и практически швырнул его на центральную площадку, заставив юношу едва не потерять равновесие.

— И ты, рыжая мышь, тоже! — рявкнул он, обрушивая гневный взор на Анну.

Девушка вздрогнула, но, сжав губы в тонкую линию, тут же последовала за Петром, понимая, что ослушание лишь разжигает ярость их грозного наставника. Имани, стиснув зубы, тоже присоединилась к ним, готовясь вступить в схватку.

Оказавшись на арене, Анна ощутила, как ее сердце гулко бьется. Она понимала, что их ждет нечто куда более серьезное, чем простая тренировка. Теперь под прицелом этого суровейшего преподавателя им предстояло доказать, что они достойны звания учеников факультета рыцарского ремесла.

Оглядевшись по сторонам, девушка видела, что остальные студенты, затаив дыхание, наблюдают за их с Петром и Имани появлением на арене. Она могла прочитать в их глазах не только волнение, но и сочувствие — ведь именно трем «паршивцам из поезда» выпала сомнительная честь первыми ответить на вызов преподавателя.

Анна стиснула рукоять тренировочной рапиры, чувствуя, как внутри нее теснятся смешанные чувства. Страх пополам с решимостью. Волнение, которое то и дело сменялось всплесками уверенности. Она понимала, что сражаться им предстоит не просто за победу, а за саму возможность доказать свою состоятельность в качестве будущих рыцарей.

Бросив короткий взгляд на Петра и Имани, Анна увидела в их глазах такие же эмоции. Но, несмотря на очевидное беспокойство, все трое были преисполнены решимости встретить этот суровый вызов лицом к лицу. Ведь теперь ставки поднялись так высоко, что отступать им было некуда.

Теперь, оказавшись в центре внимания грозного наставника, Петр ощущал, как его ладони слегка вспотели, сжимая рукоять шпаги. Хоть он и был преисполнен решимости показать свое умение, внутри юноши боролись волнение и некоторая растерянность.

Оглядывая тяжелый доспех профессора и вспоминая его устрашающие окрики, Петр понимал, что предстоящее испытание будет куда более серьезным, чем простая дружеская тренировка. Теперь ставки были невероятно высоки, и юноша прекрасно осознавал, что малейшая ошибка может стоить ему если не жизни, то уж точно падения чести.

Но, сделав глубокий вдох, Петр сосредоточился на том, чтобы унять дрожь в руках и принять устойчивую боевую стойку. Его взгляд затвердел, и он приготовился встретить любую атаку своего грозного противника, надеясь хотя бы немного продержаться и не ударить в грязь лицом перед всеми сокурсниками.

Ведь теперь Петр понимал, что это испытание — не просто очередная тренировка, а возможность доказать, что он достоин называться учеником факультета рыцарского ремесла. И, сжав губы в тонкую линию, юноша приготовился дать бой, какой бы немилосердной ни оказалась схватка с этим могучим, закованным в технологичную броню воином.

Когда профессор, рыкнув грозные слова, вытолкнул на арену Анну и Петра, оба студента ощутили, как их сердца забились чаще.

Петр, сжимая в руках длинную тонкую шпагу, занял устойчивую боевую стойку, готовясь встретить любую атаку. На его лице отражались смешанные эмоции — волнение и решимость боролись друг с другом, заставляя юношу нервно сглатывать.

Рядом с ним Анна, крепко сжимая рукоять своей рапиры, бросила на друга короткий ободряющий взгляд. В ее глазах Петр видел отражение собственных тревог, но вместе с тем — и твердую решимость дать бой, независимо от исхода поединка.

Профессор, возвышаясь над ними в своем внушительном технологичном доспехе, окинул обоих пронизывающим взглядом.

— Деритесь, недоумки! — прогремел его голос, заставляя Анну и Петра невольно вздрогнуть. — Или вы думаете, я вас поставил на арену, потому что вы самые красивые и я хотел, чтобы все это увидели?!

Анна крепче сжала рапиру, чувствуя, как волнение внутри нее сменяется решимостью. Она понимала, что отступать им некуда — теперь они должны были сразиться друг с другом, доказывая, что достойны называться учениками факультета рыцарского ремесла.

Бросив еще один быстрый взгляд на Петра, Анна кивнула ему, давая понять, что готова принять этот вызов. Они оба знали, что их поединок будет наблюдать не только профессор, но и весь курс, поэтому каждый из них жаждал показать все, на что способен.

Сделав глубокий вдох, Анна заняла боевую стойку, готовая в любой момент ринуться в атаку. Сейчас ей предстояло сразиться с одним из своих лучших друзей, но она была преисполнена решимости выложиться на полную, чтобы доказать свою состоятельность.

Петр, ощутив, как адреналин пульсирует в его жилах, тоже приготовился к схватке.

Едва прозвучал грозный приказ профессора, как из толпы студентов вдруг раздался робкий голос:

— Но… Сэр… Разве это честно? Мальчик будет драться с девочкой…

Анна и Петр одновременно повернули головы, чтобы посмотреть на того, кто осмелился бросить такие слова в лицо их суровому наставнику.

Профессор, услышав эти слова, окинул всю аудиторию обжигающим взглядом, от которого большинство студентов невольно сжались.

— Что ты сказал, сопляк?! — рявкнул он, его голос сотрясал стены.

Тот самый студент, что осмелился возразить, теперь съежился, словно пытаясь стать еще меньше. Но, собрав остатки храбрости, он все же ответил:

— Но… Девушка ведь физически слабее. Это нечестно ставить ее против юноши…

Анна почувствовала, как внутри нее закипает негодование. Она прекрасно понимала, что ее соученик пытается проявить заботу, но его слова вызывали у нее лишь обиду.

Профессор же, судя по его лицу, был откровенно разъярен подобным замечанием. Его решительность подвергать сомнению была откровенно неприемлема.

Профессор, услышав возражения студента, буквально взорвался гневом. Его лицо исказилось яростью, а голос прозвучал как раскаты грома.

— Думаешь, монстрам Бездны будет не плевать, что она — девочка, когда они будут рвать ее на части?! — рявкнул он, обрушивая на растерявшегося юношу свой пронизывающий взгляд. — Как ты себе это представляешь?!

Он шагнул ближе, возвышаясь над учениками подобно грозному властелину.

— Орды чудищ ее окружают, а она им и говорит «я, между прочим, девочка!» — профессор практически выплюнул эти слова, презрительно скривив губы. — Ты так себе это представляешь, недоумок?!

— Все вы, ничтожества, должны уяснить одну вещь! — рявкнул он, его голос разносился по всему двору. — В бою нет места слабым и трусливым! Будь ты мужчина или женщина — это не имеет значения! Погибнуть могут все!

Но, видя, что Анна и Петр все еще не вступили в схватку, профессор внезапно рявкнул:

— Какого черта я еще не вижу, как вы выбиваете друг другу зубы, паршивцы?!

Его гневный окрик заставил студентов подпрыгнуть на месте. Анна почувствовала, как адреналин пульсирует в ее жилах, а решимость вступить в бой крепнет с каждой секундой. Она бросила короткий взгляд на Петра, ловя в его глазах ответный огонек решимости.

Как только прогремел окрик профессора, Анна и Петр мгновенно перешли в боевую стойку, готовясь вступить в схватку.

Девушка чувствовала, как внутри нее закипает азарт, смешанный с решимостью. Она понимала, что теперь им с Петром предстоит не просто дружеская тренировка, а настоящее испытание, где ставки необычайно высоки. Ведь на их поединок взирали не только строгий преподаватель, но и весь курс, и Анна жаждала доказать, что достойна называться ученицей факультета рыцарского ремесла.

Бросив быстрый взгляд на Петра, она видела, что в его глазах тоже пылает решимость. Сжимая в руках длинную шпагу, юноша тоже был преисполнен желания показать все, на что способен. Несмотря на очевидное волнение, сквозившее в его напряженной фигуре, Петр был готов дать бой, чего бы ему это ни стоило.

Анна крепче сжала рукоять своей тонкой рапиры, чувствуя, как ее пальцы привычно ложатся на гарду. Мысленно она быстро прокручивала в голове различные боевые приемы, которые изучала на теоретических занятиях, пытаясь решить, с чего лучше начать атаку.

Петр, сделав глубокий вдох, приготовился к первому выпаду, выставляя шпагу вперед. Пожалуй, он уже слишком долго оттягивал начало боя, понимая, что каждое мгновение промедления лишь распаляет ярость их грозного наставника.

И, услышав новый окрик профессора, оба студента бросились вперед, начиная свою первую настоящую дуэль.

Анна, сделав резкий выпад, попыталась достать острием своей рапиры до открытых участков брони Петра. Однако юноша, отреагировав едва ли не на инстинктах, тут же отвел клинок в сторону, парируя ее атаку. Металл скрестился с металлом, издавая протяжный звон.

Сделав шаг назад, Анна тут же попыталась перегруппироваться, чтобы нанести новый выпад. Но Петр, подавшись вперед, в свою очередь попытался достать ее своей более длинной шпагой. Девушка едва успела отшатнуться, уходя с линии атаки.

В течение первых нескольких мгновений их схватки оба студента действовали неуверенно, пытаясь применить те приемы, что подсмотрели на тренировках или придумали самостоятельно. Их движения были порывистыми и неловкими, выдавая полное отсутствие опыта.

Временами им удавалось на мгновение захватить инициативу, нанося рубящие или колющие удары, но почти сразу же они теряли преимущество, с трудом парируя ответные выпады противника. Металл их оружия звенел, сталкиваясь друг с другом, но каждое их движение было до нелепости неуклюжим и вялым.

Анна, пытаясь сократить дистанцию, даже попыталась применить какой-то финт, который она видела в фильмах. Но ее тело, скованное тяжестью доспехов, отказывалось слушаться, и девушка едва не потеряла равновесие, неловко промахнувшись.

Петр, заметив ее неудачную попытку, тут же бросился вперед, надеясь воспользоваться моментом. Однако его собственный выпад оказался столь неуклюжим, что шпага лишь скользнула по пластинам брони Анны, не причинив ей ни малейшего вреда.

Оба студента на мгновение замерли, тяжело дыша, будто и не вели только что яростную схватку. Их лица были искажены смущением и стыдом за столь бездарные потуги показать свое мастерство.

Глядя на то, как Анна и Петр с трудом переводят дух, Имани, наблюдавшая за ними из-за ограждения, едва сдержала разочарованный вздох. Видно было, что ее друзья, несмотря на весь свой пыл и решимость, попросту не готовы к подобному испытанию. Их движения, когда-то казавшиеся такими стремительными и грациозными, сейчас выглядели скованными и неуклюжими.

Профессор, наблюдавший за схваткой со стороны, лишь презрительно хмыкнул, его лицо застыло в жесткой маске недовольства. Судя по всему, он был разочарован тем, что его ученики продемонстрировали столь низкий уровень владения оружием.

— Жалкое зрелище! — рявкнул он, его голос буквально полыхал гневом. — Вы, голодранцы, даже не знаете, как держать меч!

Анна вздрогнула, словно получив удар под дых. Она прекрасно понимала, что их с Петром попытки продемонстрировать свое мастерство в бою были откровенно никчемными. Видя разочарование в глазах профессора, девушка ощущала, как ее щеки заливает стыд.

Рядом с ней Петр тоже не смел поднять взгляд, его лицо горело румянцем растерянности и смущения. Он понимал, что их неуклюжие движения, должно быть, выглядели откровенно жалко со стороны.

Но прежде, чем кто-либо успел осознать случившееся, Петр, вновь набравшись смелости, бросился вперед, выставив шпагу для очередного выпада. Однако на этот раз его движения были еще более скованными и вялыми, чем прежде.

Анна, пытаясь парировать его атаку, совершила резкий выпад рапирой. Но в этот момент ее рука предательски дрогнула, и тонкое оружие лишь чиркнуло по пластине брони Петра, не причинив ему ни малейшего вреда.

Студенты вновь на мгновение застыли, понимая, что с каждым новым неудачным маневром их уверенность и решимость улетучивается все сильнее. Теперь их движения были скованными и нерешительными, будто они заново учились владеть оружием.

Профессор, наблюдая за этой жалкой картиной, лишь качал головой, его лицо исказила гримаса раздражения и разочарования.

— Да вы даже младенца не сможете победить в таком состоянии! — рявкнул он, обрушивая на дуэлянтов свой гневный взгляд. — Жалкие сопляки! Вы позорите даже звание «ученик»!

Анна сжалась под градом его оскорблений, чувствуя, как внутри нее нарастает отчаяние. Она понимала, что их с Петром жалкие потуги демонстрировать боевые навыки лишь укрепили презрение этого суровейшего наставника. И теперь девушка боялась даже представить, какого наказания им придется ждать за такое позорное выступление.

Но, неожиданно для всех, Петр, подавшись вперед, совершил новый выпад. Однако его рука неожиданно соскользнула с рукояти шпаги, и оружие, вместо того чтобы поразить Анну, лишь описало нелепую дугу в воздухе.

Девушка, увидев эту абсурдную картину, на мгновение замерла, не понимая, что происходит. Но в следующую секунду шпага Петра, продолжая свое безумное движение, неожиданно врезалась прямо в основание шлема его противника.

Анна, ощутив сильный удар по голове, пошатнулась, инстинктивно прикрывая лицо рукой. На мгновение ее зрение потемнело, а в ушах зазвенело. Но, к своему удивлению, она не ощутила никакой боли, а лишь легкую дезориентацию.

Восстановив равновесие, девушка непонимающе воззрилась на Петра, чье лицо было искажено ужасом. Похоже, он сам не ожидал, что его нелепый промах обернется таким результатом.

Профессор, наблюдая за этой сценой, на мгновение замер, а затем на его суровом лице появилась усмешка. Он медленно приблизился к Анне и Петру, которые переминались с ноги на ногу, ожидая, что их ожидает.

— Ну что ж, — произнес он, окидывая обоих пристальным взглядом. — Похоже, среди вас, соплячков, все-таки затесался один победитель.

Его взгляд остановился на Петре, который сжался, словно ожидая, что сейчас в него полетят очередные оскорбления. Но вместо этого профессор неожиданно хмыкнул.

— Поздравляю, — сказал он, смерив юношу оценивающим взглядом. — Пусть и случайно, но ты сумел достичь результата.

Петр, ошарашенный такой реакцией, растерянно заморгал, не веря своим ушам. А Анна, осознав, что именно произошло, почувствовала, как к ее щекам приливает жар. Как же она могла так опозориться перед всеми?!

Но прежде, чем кто-либо из них успел сказать хоть слово, профессор вновь обратился к ним обоим.

— Возвращайтесь в строй, — коротко приказал он, окидывая студентов строгим взглядом. — Ваше выступление меня разочаровало, но… — он неожиданно хмыкнул, — возможно, вы еще чему-то научитесь.

Крепче сжав рапиру, девушка двинулась к краю арены, намереваясь вернуться в строй вместе с Петром. Но в этот момент профессор неожиданно окликнул их:

— Пухлый, — его тяжелый взгляд остановился на Петре. — А ты, пожалуй, останешься.

Юноша замер, ощущая, как внутри него расцветает тревога. Неужели их наставник все-таки решил подвергнуть его суровому наказанию за столь нелепое окончание дуэли?

Анна, переводя взгляд с профессора на Петра, заметила, как по лицу друга пробежала тень беспокойства. Она тоже ощутила, как внутри нее сжимается комок тревоги. Неужели их ждет очередная порция обвинений и унижений?

Профессор, заметив их реакцию, неожиданно усмехнулся.

— Есть у меня одна традиция, — произнес он, его суровое лицо на мгновение озарилось довольной ухмылкой.

Анна с Петром переглянулись, не понимая, что именно задумал их грозный наставник. Неужели им предстоит какое-то дополнительное испытание?

Но прежде, чем они успели спросить о его намерениях, профессор вдруг обратился к девушке:

— А ты, рыжая, можешь идти, — коротко бросил он. — Твое выступление, хоть и было столь жалким, показало, что ты, по крайней мере, не трусишь.

Анна на мгновение замерла, удивленная его словами. Она-то ожидала, что ее и Петра ждет суровое наказание, но почему-то профессор решил оставить только ее друга.

Однако, не желая испытывать судьбу, девушка быстро кивнула и, повернувшись, направилась в сторону строя остальных студентов. Ей не терпелось избавиться от этих тяжелых доспехов и скорее присоединиться к Имани, которая с волнением наблюдала за их дуэлью.

Подойдя к краю арены, Анна сняла свой шлем, чувствуя, как рыжие волосы, промокшие от пота, липкими прядями прилипают к ее лицу. Щеки девушки пылали от смущения и напряжения, а глаза все еще выдавали растерянность и обеспокоенность за Петра.

Имани, заметив ее возвращение, поспешила навстречу, ее глаза были широко распахнуты от беспокойства.

— Анна! Что случилось? — взволнованно воскликнула она, оглядывая подругу с ног до головы. — Почему тебя отпустили, а Петра оставили?

Девушка покачала головой, не в силах сразу ответить. Ей самой было не понятно, почему грозный профессор решил оставить только Петра на арене.

— Я… не знаю, — призналась Анна, тяжело переводя дыхание. — Он сказал, что у него есть какая-то традиция…

Имани нахмурилась, ее взгляд обеспокоенно метнулся к арене, где одиноко стоял Петр.

— Традиция? — повторила она, явно не понимая, что это может значить. — Неужели он хочет…

Но Анна лишь пожала плечами, не в силах докончить эту мысль. Ей самой было любопытно и одновременно тревожно, что же задумал их грозный преподаватель. Но сейчас она лишь надеялась, что Петр сумеет достойно справиться с очередным испытанием, которое уготовил для него профессор.

Анна, наблюдая, как Петра оставляют на арене, ощутила, как внутри нее нарастает тревога. Что же задумал этот суровый профессор?

Но, к ее удивлению, мужчина заговорил снова:

— Каждый год я начинаю занятия с одной дуэли с каким-нибудь олухом, — произнес он, его тяжелый взгляд остановился на Петре. — Чтобы уравнять шансы…

Не отрывая глаз от юноши, профессор потянул за какой-то клапан на своем доспехе, а затем еще за один. И к изумлению всех студентов, тяжелая броня со звоном упала на землю, демонстрируя крепкий, мускулистый торс мужчины, обтянутый простой белой рубашкой.

Сняв с пояса свой длинный меч, профессор неожиданно швырнул его в сторону Петра. Юноша, не ожидавший этого, едва успел поймать тяжелое оружие, ощущая, как его руки чуть не подкосились под весом боевого меча.

— Я без доспеха, и у тебя — боевое оружие, — произнес мужчина, его голос был на удивление спокойным. — Теперь нападай, сопляк.

Петр, стоя посреди арены с тяжелым мечом в дрожащих руках, явно нервничал. Неужели профессор хочет, чтобы он посмел напасть на своего грозного наставника?

— Нападай, кому говорят?! — рявкнул мужчина, его терпение явно подходило к концу.

Юноша, подняв клинок, нерешительно на него посмотрел, но так и не осмелился сделать первый выпад. Он понимал, что этот суровейший профессор, несмотря на отсутствие доспехов, все еще представляет собой крайне грозную фигуру.

Разъяренный его нерешительностью, профессор шагнул вперед и с силой отвесил Петру крепкую пощечину. Ученики, наблюдавшие за этой сценой, невольно вздрогнули, ощущая, как напряжение в воздухе достигает своего пика.

— Дерись! Ты мужик или кто?! — рявкнул мужчина, нанеся еще один резкий удар по лицу Петра.

На этот раз юноша, сжав рукоять меча, решился-таки замахнуться, будто намереваясь нанести ответный удар. Но его движение было очевидным блефом — Петр все еще не осмеливался атаковать своего грозного наставника.

Профессор, заметив это, лишь недовольно хмыкнул.

— Бей, пухлый! — приказал он, обрушивая на Петра еще одну пощечину.

И на этот раз, услышав его резкий окрик, юноша, собравшись с духом, замахнулся мечом и с отчаянным криком обрушил его на профессора.

Ученики академии, затаив дыхание, наблюдали за этой невероятной сценой. Казалось, время застыло, пока Петр, выкрикивая боевой клич, обрушивал свой удар на своего наставника.

Когда Петр, собравшись с духом, наконец замахнулся тяжелым рыцарским мечом, все вокруг замерли в напряженном ожидании.

Меч с грохотом обрушился на грозную фигуру профессора, и ученики в изумлении наблюдали, как клинок рассекает ткань его белой рубашки. Но, вопреки их ожиданиям, оружие лишь оставило на мускулистой груди мужчины неглубокую царапину.

Анна, наблюдавшая за этим с краешка арены, ощутила, как внутри нее растет удивление. Ведь Петр, несмотря на всю свою силу и решимость, так и не смог по-настоящему ранить своего наставника. Очевидно, профессор, прошедший через сотни сражений, представлял собой куда более грозную и опасную фигуру, чем могли представить себе эти начинающие ученики.

Петр, стоя посреди арены с обессиленно опущенными руками, ошарашенно уставился на свой меч, не веря, что его удар не принес желаемого результата. Похоже, он рассчитывал, что это преимущество в оружии и отсутствие защиты у наставника позволят ему хотя бы нанести ему ощутимый урон.

Профессор же, небрежно смахнув кончиками пальцев выступившую кровь, лишь коротко хмыкнул, словно увиденное его абсолютно не впечатлило.

— Так и знал, что ты, пухлый, не сможешь меня даже поцарапать, — проворчал он, окидывая юношу насмешливым взглядом.

Ученики вокруг с невольным трепетом наблюдали за этой сценой, не в силах поверить в то, что их грозный наставник, несмотря на отсутствие доспехов, все еще оставался практически неуязвимым.

Анна, сжимая в пальцах свою рапиру, ощущала, как внутри нее медленно угасает надежда на то, что Петру удастся одолеть этого закаленного в сотнях битв воина. Очевидно, в их глазах он по-прежнему оставался лишь «пухлым», неспособным постоять за себя.

Профессор, окинув взглядом притихших студентов, с презрением хмыкнул.

— Видите, позорники? — произнес он, его голос звучал насмешливо. — Даже без доспехов я вам всем задницы надеру голыми руками.

Он медленно обвел их пронизывающим взглядом, давая понять, что эта демонстрация силы была не просто данью какой-то традиции.

— Вы, никчемные сопляки, думаете, что освоив пару приемов, сразу станете рыцарями? — выплюнул профессор, его лицо исказилось презрением. — Да вы даже на муравьев не способны налететь, не говоря уже о битве с настоящими монстрами!

Ученики под градом его оскорблений потупили взгляды, понимая, что их наставник в очередной раз невысокого мнения об их способностях. Анна, сжав зубы, с трудом сдерживала охватившее ее унижение. Неужели профессор рассчитывает, что они так и останутся бесполезными «позорниками»?

— Теперь… Мой черед, — произнес он, его голос звучал так, словно он говорил о чем-то незначительном.

Профессор, окинув последний раз презрительным взглядом поникшую фигуру Петра, вдруг резко шагнул вперед и, прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, его огромная ладонь молниеносно обхватила голову юноши.

В следующее мгновение Петр с глухим стуком рухнул на землю, вырванный из вертикального положения одним лишь этим мощным движением. Анна и остальные ученики, наблюдавшие эту сцену, замерли в оцепенении, не в силах поверить в увиденное.

Профессор, по-прежнему сохранявший спокойствие, лишь презрительно хмыкнул, глядя на распростертую фигуру Петра.

В этот момент Анна с ужасом наблюдала, как ее друг, лишенный чувств, начинает содрогаться на земле. И к ее величайшему потрясению, изо рта Петра вырывается то, что ему довелось съесть на завтрак перед этой злосчастной дуэлью.

Студенты вокруг, увидев эту жуткую картину, разразились потрясенными возгласами. Казалось, они не могли поверить, что их могучий наставник настолько безжалостно расправился с одним из их сокурсников.

Анна, в ужасе наблюдая за беспомощным Петром, чувствовала, как все внутри нее сжимается от ужаса и беспомощности. Неужели профессор настолько презирает их, что готов просто-напросто вырубить одного из них без какой-либо жалости?

Но внезапно она заметила, что несмотря на всю грозную внешность, лицо мужчины по-прежнему сохраняло свое спокойствие. Более того, на нем даже промелькнуло нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение.

И тогда Анна, постепенно осознавая увиденное, поняла, что, возможно, этот жестокий на первый взгляд поступок был не просто бессмысленным проявлением силы. Ведь если их наставник действительно хотел причинить Петру вред, он с легкостью мог размозжить его голову одним ударом. Но вместо этого он лишь вырубил юношу, не позволив тому даже серьезно пострадать.

Эта мысль заставила Анну немного расслабиться. Она понимала, что профессор, возможно, и действовал жестко, но все же, судя по его реакции, преследовал какую-то свою цель. И хотя его методы казались ей излишне суровыми, девушка была готова довериться этому человеку, ведь он, несомненно, был куда более опытным и знающим, чем они.

Едва профессор уложил Петра без сознания, едва заметная усмешка скользнула по его губам. Он окинул неподвижную фигуру юноши удовлетворенным взглядом, как будто именно этого результата и добивался.

Но прежде, чем кто-либо успел прийти в себя от увиденного, в дальнем конце двора показалось движение. Из арки, ведущей в глубину академии, показался отряд медицинских работников, спешащих к месту происшествия.

Облаченные в белые халаты и с медицинскими сумками на плечах, они быстро пересекли двор, их обеспокоенные взгляды были прикованы к неподвижному телу Петра. Очевидно, тревожный сигнал об инциденте уже успел достигнуть медицинского корпуса, заставив дежурных врачей немедленно явиться на помощь.

Анна, наблюдая, как медики окружают ее друга, ощутила, как внутри нее постепенно отступает страх. Она понимала, что теперь, когда прибыла медицинская помощь, с Петром должно быть все в порядке. По крайней мере, профессор не стал наносить ему серьезных увечий, а лишь вырубил одним метким ударом.

Один из врачей, опустившись на колени рядом с Петром, быстро осмотрел его, проверяя пульс и реакцию зрачков. Затем, что-то негромко произнеся, он кивнул своим коллегам, и вместе они осторожно подняли юношу, укладывая его на носилки.

Профессор, наблюдавший за этой суетой со стороны, лишь молча наблюдал, его лицо по-прежнему сохраняло невозмутимость. Он словно ждал, что будет предпринято дальше, не делая попыток вмешаться в действия медиков.

Анна, переводя взгляд с Петра на его суровый силуэт, ощущала, как внутри нее зарождается все больше вопросов. Что именно задумал этот грозный наставник, так безжалостно расправившись с одним из учеников? Неужели это и в самом деле была лишь «традиция», как он утверждал?

Но, глядя на спокойное выражение его лица, девушка понимала, что, возможно, все происходящее вовсе не являлось простым проявлением жестокости. Очевидно, профессор преследовал какую-то свою цель, которую они, начинающие ученики, пока не могли постичь.

Пока носилки с Петром спешно выносили из внутреннего двора, к грозному профессору подошла молодая женщина в белом врачебном платье. Ее хрупкая, изящная фигура сильно контрастировала с внушительной массивностью однорукого великана.

Взглянув на него с явным укором, девушка-врач заговорила:

— Каждый год одно и то же! — в ее голосе слышалось явное раздражение. — Неужели нельзя как-то без этого?!

Анна, наблюдавшая эту сцену, невольно удивилась. Кто бы мог подумать, что этот суровый профессор-воин, перед которым они трепетали, вдруг может выглядеть смущенным и виноватым, как провинившийся мальчишка?

Но, глядя на лицо профессора, девушка заметила, что он действительно утратил на мгновение свою непоколебимую ауру непревзойденного бойца. Его взгляд опустился, а на суровых чертах появилось что-то похожее на укоризну.

Анна не могла не признать, что сейчас этот могучий воин, способный одним ударом вырубить крепкого юношу, удивительным образом напоминал мальчишку, попавшегося на какой-то шалости. И ей было невероятно любопытно, что же связывает этих двоих, если эта хрупкая девушка смеет отчитывать его столь резко.

Профессор, выслушивая ее упреки, хранил молчание, словно принимая заслуженную порцию порицания. И в этот момент Анна поняла, что, возможно, за его грозной маской скрывается куда более сложная личность, чем им могло показаться.

Очевидно, несмотря на свою силу и беспощадность, этот мужчина, в чьих руках оказались судьбы всех учеников факультета, был связан какими-то обязательствами перед медицинским персоналом академии. И ему, похоже, не впервой выслушивать их недовольство из-за своих методов.

Наблюдая, как поникший профессор выслушивает очередную порцию нотаций, Анна невольно ощутила, как ее отношение к этому суровому наставнику начинает меняться. Теперь она видела в нем не только грозного воина, но и человека, который, возможно, хранит в себе куда больше, чем кажется на первый взгляд.

И, сделав глубокий вдох, девушка твердо решила, что приложит все усилия, чтобы раскрыть эту загадочную личность во всей ее полноте. Ведь она была уверена, что за этой грозной маской скрывается тот, кто способен наставить их на истинный путь становления рыцарями.

Когда медицинские работники, бережно неся Петра на носилках, скрылись из виду, профессор наконец оторвался от созерцания этой сцены и медленно направился к краю арены. Там он присел, тяжело опустившись на выступающий край.

Обведя взглядом притихших студентов, мужчина тяжело вздохнул, словно сбрасывая с себя незримое бремя.

— А теперь поговорим серьезно, молодежь, — произнес он, и в его голосе Анна уловила нотки усталости.

Она, затаив дыхание, слушала, как их суровый наставник продолжил:

— Я отслужил в ордене двадцать лет и еще десять лет пахал вольным мечом, прежде чем прийти в Лимберг. Много дерьма повидал.

Профессор задумчиво посмотрел на свою единственную руку, сжимая и разжимая пальцы.

— Руку мне оттяпал Полководец из бездны, — признался он, его взгляд на мгновение затуманился воспоминаниями. — Понимаете, что я имею в виду?

Анна, уловив эту недосказанность, кивнула, хоть и не могла в полной мере постичь весь ужас того, через что прошел этот человек.

— Рыцари — сверхлюди, — продолжил мужчина, его голос звучал задумчиво. — Отрастить руку для нас — дело двух или трех дней. Однако эта культяпка со мной навсегда, потому что некоторые существа могут ранить даже нас.

Он на мгновение замолк, словно давая студентам прочувствовать весь смысл его слов. А затем тяжело вздохнул:

— Многих друзей я похоронил. Слышал столько рыданий, что на десять жизней хватит. И видел такой ужас, от которого в жилах кровь стынет.

Анна ощущала, как ее сердце сжимается от горечи, разлитой в голосе этого бывалого воина. Неужели все то, что им предстояло познать на пути к рыцарству, было настолько страшным?

— Если вы хотите учиться на рыцарей, — вдруг произнес профессор, его пронизывающий взгляд обежал притихших студентов, — подумайте, готовы ли вы к этому?

Он помолчал, давая им время обдумать его слова.

— Страх — не грех, — проговорил мужчина, и в его голосе Анна уловила нотки понимания. — Уйдете — возможно, проживете долгую жизнь…

Профессор сделал паузу, а затем отчеканил:

— Но если останетесь — я подготовлю вас к тому аду, что вас ждет на поле боя.

Его взгляд был исполнен такой суровой решимости, что Анна невольно поежилась. Она понимала, что этот человек, прошедший через стольких ужас, намерен закалить их душой и телом так, чтобы они смогли пройти сквозь пекло войны.

— А теперь, молодежь, — вдруг проговорил мужчина, поднимаясь на ноги, — расход.

Его голос прозвучал коротко и непреклонно, давая понять, что разговор окончен. Анна, переводя взгляд с профессора на своих соучеников, заметила, что все они, притихшие, осмысливают услышанное. Она сама ощущала, как внутри нее медленно зреет решимость.

Теперь девушка понимала, что его оскорбления, дуэль с Петром и даже тот удар, отправивший ее друга в беспамятство, были не просто проявлением слепой ярости, а тщательно спланированным «шоу».

Профессор, разделавшись с одним из студентов, словно хотел показать им, что рыцарство — это далеко не только красивые доспехи, рыцарские турниры и романтические баллады. Нет, за этим фасадом скрывается куда более мрачная, ужасающая реальность, о которой большинству может даже не догадываться.

Анна, припоминая его слова о друзьях, которых он похоронил, и об ужасах, виденных им на поле боя, понимала, что этот человек, казавшийся таким непреклонным и жестоким, на самом деле лишь предупреждал их о той страшной цене, которую им, возможно, придется заплатить за право называться рыцарями.

Внимательно вглядываясь в его суровое лицо, Анна угадывала в нем не только холодную решимость, но и горечь пережитых потерь. Очевидно, этот опытный воин желал уберечь их, начинающих учеников, от тех ужасов, с которыми столкнулся сам, даже если для этого ему приходилось прибегать к столь жестким методам.

Услышав его признание в том, что он отслужил двадцать лет в ордене и еще десять провел «вольным мечом», девушка поняла, что этот человек прошел через такое, о чем им даже не приходилось задумываться. И теперь, когда они стали на путь становления рыцарями, он намеревался подготовить их к той адской действительности, что ждала их впереди.

Сжав губы в решительную линию, Анна ощутила, как ее уважение к этому суровому наставнику лишь крепнет. Да, он не щадил их самолюбия, жестко указывая на их слабости. Да, его методы казались беспощадными. Но очевидно, что за этим стоял куда более глубокий смысл, нежели просто желание унизить и растоптать.

Теперь девушка понимала, что профессор, пусть и столь грубыми средствами, пытался вложить в них нечто большее, чем просто умение обращаться с оружием. Он хотел подготовить их не просто к дуэлям и турнирам, а к той жестокой реальности, которая ожидала их на поле боя. И она была преисполнена решимости оправдать его ожидания, пусть даже путь к этому будет таким тернистым.

Анна знала, что теперь, когда она увидела истинную цену рыцарства, ей предстоит через многое пройти, чтобы обрести право называться одним из них. Но если эта суровость и жесткость были необходимы, чтобы помочь им преодолеть все страхи и сомнения, она была готова принять этот вызов.

Посреди обширной индустриальной зоны города возвышался старинный заводской комплекс, словно замершее во времени свидетельство минувших эпох. Приземистые корпуса с кирпичными рыжеватыми стенами, пронизанные высокими арочными окнами, казались неподвластными течению лет, застывшими в некой вневременной плоскости. Над ними возвышалась главная заводская громада — приземистое здание с массивным полукруглым куполом крыши, черной, как вороново крыло, испещренной трещинами и потертостями, словно древняя черепица. Из этой увенчанной шатром громады устремлялись ввысь длинные трубы, выбрасывающие в хмурое небо густые клубы дыма — живое свидетельство работающих механизмов, сердца этого индустриального исполина.

Весь этот ансамбль ветхих корпусов и устремлённых ввысь труб, оставленный на произвол времени, выглядел бы заброшенным и унылым, если бы не заметные признаки реставрационных работ. Новая кладка, аккуратно приставленные леса, выкрашенные в яркие цвета стены служебных пристроек — всё это указывало на то, что этот промышленный комплекс, хоть и оставленный на долгие годы в состоянии медленного угасания, теперь вновь обретал жизнь. Словно старый, уставший ветеран, отважно сражавшийся на многих фронтах, он теперь обретал второе дыхание, вновь готовый встать на защиту экономических бастионов.

Величественные корпуса, сохранившие печать минувших десятилетий, производили странное, почти мистическое впечатление. Они словно бы нарочно оставлены в первозданном виде, чтобы стать немыми свидетелями истории, хранителями памяти о трудовых подвигах и инженерных свершениях прошлых эпох. Каждая трещина в кирпичной кладке, каждая вмятина на металлических элементах несла в себе отпечаток времени, рассказывая о бурных событиях, свидетелем которых пришлось стать этим суровым, но незыблемым промышленным титанам.

И все же, на фоне этой брутальной, даже аскетичной красоты старых производственных зданий, ярким контрастом выделялись современные вкрапления — новые офисные корпуса, стеклянные и металлические, спроектированные в духе актуальных архитектурных тенденций. Они, казалось, символизировали собой новую эру, приход которой ознаменовал собой возрождение этих промышленных гигантов. Точно так же, как свежая зелень молодых побегов украшает древние, потрепанные ветром стволы, эти современные постройки придавали всему комплексу ощущение обновления, внушая надежду на то, что еще не все в этом мире обречено на неизбежное увядание.

Пересекая длинные, обрамленные высокими заборами проходы между производственными корпусами, можно было ощутить ни с чем не сравнимую атмосферу этого места — ни с шумными городскими улицами, ни с тихими заповедными уголками загородной природы. Здесь царил свой, особенный микрокосм, где время будто замедляло свой бег, погружая посетителя в состояние спокойной сосредоточенности. Изредка доносившийся гул проходящих грузовиков, короткие гудки тепловозов, пронзительные сигналы заводских сирен — все это лишь подчеркивало мерный, размеренный ритм жизни этого промышленного комплекса, словно дыхание древнего исполина, медленно и неотвратимо продолжающего свое существование.

Перед старым заводским корпусом, словно вырастая прямо из земли, возвышалась небольшая металлическая сцена. Ее приземистые, строгие формы контрастировали с потрепанными, покрытыми трещинами стенами за ней, создавая ощущение нерушимой мощи, устремленной в будущее.

Две массивные колонки, словно стражи, возвышались по обеим сторонам сцены, источая глубокие, вибрирующие ноты, заполняя воздух волнующей музыкой. Тяжелые провода, протянувшиеся между ними, слегка колыхались под порывами свежего ветра, придавая конструкции динамичный, почти живой характер.

За спиной сцены, вдоль всей ее ширины, висели три огромных экрана, подобные зачарованным стражам. Их ровные, бескрайние поверхности казались готовыми в любой момент ожить и отразить все, что будет происходить на импровизированной сцене.

Металл сцены поблескивал в лучах заходящего солнца, отбрасывая на землю причудливые тени, словно сама конструкция была живым, дышащим существом. Острые грани и углы, кажется, были способны рассечь даже камень, демонстрируя мощь и несокрушимость этого творения рук человеческих.

По обеим сторонам от сцены располагались широкие ступени, ведущие к ней, словно приглашая взойти на эту возвышенную платформу. Вдоль ступеней было выставлено множество светильников, готовых в любой момент озарить сцену ярким, пронизывающим светом.

Вокруг сцены сновали люди, деловито занимаясь последними приготовлениями. Их движения были четкими и слаженными, как хорошо отлаженный механизм. Они подключали провода, регулировали звук, проверяли последние детали, создавая атмосферу предвкушения и напряжения.

Металлические конструкции сцены, подобно застывшим стражам, возвышались над толпой, излучая мощь и решимость. Казалось, что они готовы в любой момент ожить, чтобы стать свидетелями и участниками того, что готовилось разразиться на их площадке.

Три огромных экрана, подобно черным зеркалам, ожидали своего часа, готовые в любую секунду озариться ярким светом и отразить происходящее на сцене. Их присутствие добавляло ощущение величия и значимости грядущего события.

Провода, натянутые между колонками, словно нервы этого импровизированного механического организма, трепетали, словно в предвкушении. Они казались готовыми в любой момент пронзить пространство электрическими разрядами, оживляя все вокруг.

Воздух вокруг сцены был наэлектризован предвкушением, будто само пространство ждало, когда же на этой импровизированной площадке начнется нечто поистине грандиозное. Металлическая конструкция, словно застывший великан, возвышалась над всем, готовая стать свидетелем и частью этого незабываемого события.

Перед массивной металлической сценой расположилась пестрая толпа, разделенная на несколько четких секторов. В самом первом ряду, отгороженная от остальных прочными металлическими ограждениями, стояла группа именитых гостей — знаменитости, инвесторы, олигархи, облаченные в дорогие наряды и украшения, выделяющие их из общей массы.

За этим обособленным кордоном расположились крепкие мужчины в строгих костюмах — надежные охранники, призванные обеспечить безопасность высокопоставленных персон. Их невозмутимые лица и уверенные движения создавали ощущение непробиваемой защиты вокруг избранной части публики.

Чуть дальше, на открытом пространстве, собрались толпы фотографов и журналистов, их камеры и микрофоны были направлены к сцене, готовые запечатлеть каждое движение. Пестрая толпа блогеров, стремящихся запечатлеть происходящее для своих многочисленных подписчиков, сновала среди них, создавая атмосферу всеобщего внимания.

В самом конце расположилась самая многочисленная группа — простые жители, пришедшие разделить торжественный момент с участниками мероприятия. Их лица излучали любопытство и волнение, они тянули шеи, стремясь рассмотреть происходящее на возвышенной сцене. Одушевленный гул голосов сливался с ритмичными переливами музыки, создавая атмосферу предвкушения.

Каждая группа зрителей, отделенная невидимыми границами, представляла собой отдельный мир, со своими интересами и целями. Богатые и влиятельные, жадные до славы репортеры, простые обыватели — все они были связаны общим стремлением стать свидетелями грандиозного события, готового развернуться на возвышенной металлической сцене.

Пестрая мозаика людских фигур, их оживленные лица, устремленные к сцене, создавали ощущение напряженного ожидания. Казалось, что вся эта толпа готова взорваться бурными аплодисментами или восторженными криками при первом же signale с импровизированной платформы.

Внезапно прожекторы, словно зачарованные стражи, ярко вспыхнули, озаряя сцену ослепительным светом. Их пронизывающие лучи рассекали темноту, словно приглашая всех присутствующих перенестись в иной, более величественный мир.

Мощная, торжественная музыка эхом разнеслась по площади, заставляя замереть бурлящую толпу. Сильные, волнующие ноты постепенно нарастали, подобно приливной волне, готовой в любой момент накрыть всех присутствующих.

Словно по волшебству, наступила гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая едва слышным шорохом. Все взгляды были устремлены к сцене, затаив дыхание в предвкушении того, что вот-вот должно было произойти.

Музыка, подобно искрящейся волне, разливалась всё шире, заполняя собой каждый уголок площади. Её мощное, торжественное звучание, казалось, способно пробраться в самые глубины души, пробуждая в сердцах зрителей чувство гордости и величия.

Уверенной, но сдержанной походкой на сцену вышел молодой мужчина. Его стройная, подтянутая фигура выделялась на фоне масштабных декораций, будто излучая собственное внутреннее свечение.

Каштановые волосы аккуратно зачесаны назад, открывая высокий, благородный лоб. Тонкие черты лица придавали ему утонченный, интеллигентный вид. Прямой, чуть заостренный нос, казалось, мог уловить малейшие нюансы окружающей атмосферы, словно чутко реагируя на малейшие изменения.

Глаза оратора были глубоки и пронзительны, их цвет трудно было однозначно определить — то ли серые, то ли светло-карие, они притягивали к себе взгляды присутствующих, гипнотизируя и завораживая. В их глубине читалась неукротимая сила, граничащая с холодностью, но в то же время в них мерцали искорки живого интереса и неподдельной страсти.

Безукоризненно сидящий на его стройной фигуре черный костюм подчеркивал элегантность и благородство его облика. Белоснежная рубашка, безупречно отутюженная, создавала впечатление строгости и безупречности. Алый галстук, повязанный уверенным, изящным движением, привлекал взгляды, словно пылающее сердце, бьющееся в такт эмоциональному выступлению.

Его осанка была прямой и уверенной, будто он нес на своих плечах груз ответственности за происходящее. Каждое движение выдавало внутреннюю собранность и сосредоточенность, отсутствие даже малейших признаков нервозности или смущения.

По мере того, как он приближался к центру сцены, взгляды всех присутствующих были прикованы к его фигуре. Казалось, что он нес в себе некую магнетическую силу, притягивающую к себе внимание окружающих, словно повелевая им следовать за ним.

Каждая черта его лица, каждый жест, каждый поворот головы были наполнены невероятной выразительностью. Он будто сплетал невидимые нити, соединяющие его с каждым из зрителей, заставляя их затаить дыхание в предвкушении его слов.

Казалось, что он парит над сценой, излучая ауру уверенности и спокойствия, будто находясь в состоянии глубокой медитации. И в то же время в его движениях угадывалась скрытая энергия, готовая в любой момент вырваться наружу, подобно сжатой пружине.

Весь его облик, от безупречно уложенных волос до начищенных туфель, источал ощущение абсолютного контроля и властности. Казалось, что этот человек способен повести за собой целые толпы, зажечь их сердца своим пылом и устремить к новым, неведомым вершинам.

Мужчина в элегантном костюме уверенно подошел к центру сцены, ожидая, пока толпа затихнет и внимание всех присутствующих сосредоточится на нем. Его зализанные назад каштановые волосы поблескивали под светом прожекторов, создавая ореол вокруг его лица.

Он обвел взглядом собравшихся — богачей, знаменитостей, блогеров и простых людей, — и на его лице появилась довольная улыбка. Когда шумные разговоры постепенно стихли, мужчина приблизился к микрофону, готовый произнести свою торжественную речь.

— Добрый день, дамы и господа! Меня зовут Леонид Белов, и я рад приветствовать вас всех здесь сегодня. — Он сделал небольшую паузу, поправляя идеально сидящий на нем костюм.

Леонид начал неторопливо расхаживать по краю сцены, продолжая:

— Как вы, наверное, уже знаете, мой отец — Виктор Белов, основатель крупнейшей в мире компании «Драгонмаунт Корп». Вот уже пятьдесят лет наша семья занимается выращиванием драконов для самых разнообразных нужд. — Он остановился и провел рукой по волосам, пригладив их.

Леонид наклонился к микрофону, понизив голос:

— В том числе и для обеспечения рыцарских орденов по всему миру. Наши драконы — надежные боевые спутники и верные компаньоны истинных рыцарей.

Он выпрямился, окидывая публику величественным взглядом.

— Именно поэтому сегодня я с гордостью объявляю о новом этапе в развитии компании «Драгонмаунт Корп»! — Леонид сделал паузу, позволяя напряжению нарастать.

Как только Леонид Белов сделал многозначительную паузу, на сцену вывели настоящего монстра. Зрители замерли, восхищенно ахнув при виде этого невероятного создания. Оно возвышалось над ними, внушая одновременно и трепет, и любопытство.

Существо было около двух метров в холке и передвигалось на четырех мощных, словно высеченных из камня лапах. Массивные когти, блестевшие в свете прожекторов, говорили о невероятной силе этого создания. Его телосложение больше напоминало лошадиное, чем звериное.

Толстый, словно выкованный из металла, ошейник плотно охватывал шею существа, а от него отходили четыре массивных прута, за которые крепко держались несколько человек в униформе — очевидно, сотрудники компании «Драгонмаунт Корп». Казалось, они с трудом удерживали это создание, не позволяя ему вырваться на свободу.

Морда твари была лишена привычных губ, обнажая внушительные, острые как бритва клыки. Маленькие глубоко посаженные глаза внимательно осматривали публику, будто оценивая каждого присутствующего. В их взгляде читалось странное спокойствие, но при этом ощущалось и нечто пугающее, дикое.

Однако самой примечательной особенностью этого существа были многочисленные длинные щупальца, заменявшие ему гриву и хвост. Они непрерывно извивались, словно живые, то сжимаясь, то вытягиваясь, будто обладая собственным разумом. Это зрелище завораживало, вызывая у многих зрителей смешанные чувства восхищения и страха.

На площади перед старым заводским зданием повисла напряженная тишина — казалось, никто не решался нарушить ее. Все, затаив дыхание, завороженно наблюдали за каждым движением этого удивительного, пугающего до дрожи создания.

Некоторые дамы, особенно те, кто сидел ближе к сцене, тревожно переминались с ноги на ногу, явно не осмеливаясь приблизиться к монстру. Их взгляды выражали опасение и даже страх, будто они были готовы в любой момент сорваться с места и бежать прочь.

Мужчины же, напротив, смотрели на существо с неподдельным интересом и любопытством. Они внимательно изучали каждую деталь его внешности, будто пытаясь понять, что это за невероятное создание. Их лица выражали восхищение, а в глазах читалось желание получше рассмотреть это чудо генной инженерии.

Леонид Белов, стоявший в центре сцены, с удовлетворением наблюдал за реакцией публики. Судя по всему, его план производил именно тот эффект, на который он рассчитывал. Он знал, что это существо произведет фурор, и сейчас явно наслаждался произведенным впечатлением.

Прошло несколько долгих мгновений, пока зрители, наконец, не начали переговариваться между собой, обмениваясь восхищенными репликами. Одни тихо восклицали, указывая на щупальца твари, другие же, напротив, осторожно высказывали сомнения относительно ее безопасности.

Впрочем, большинство присутствующих были явно очарованы этим невероятным зрелищем. Они словно забыли обо всем на свете, полностью погрузившись в созерцание этого поистине уникального создания.

Наблюдая за ними, Леонид едва заметно улыбнулся. Он знал, что эффект от появления дракона на сцене будет ошеломляющим, но даже не предполагал, что публика будет настолько поражена. Кажется, его план по расширению бизнеса семьи Беловых идет в верном направлении.

Дракон медленно повел головой, его маленькие глазки впились в лица зрителей. Казалось, он изучает их, будто пытаясь понять, что за существа находятся перед ним. Его щупальца заметались сильнее, но существо, тем не менее, оставалось на месте, покорно подчиняясь тянущим ошейник сотрудникам.

Подобное поведение еще больше подогревало интерес публики. Очевидно, они были удивлены тем, что это невероятное создание не проявляет агрессии, а, напротив, покорно подчиняется людям. Это заставляло их задуматься о том, насколько же сильным и могущественным должен быть тот, кто способен держать в повиновении такого монстра.

Леонид чуть склонил голову, позволяя восхищенным взглядам зрителей скользить по его фигуре. Ему явно льстило такое повышенное внимание к его персоне. Он понимал, что сейчас находится в центре всеобщего интереса, и это очень льстит его самолюбию.

Наконец, когда любопытство присутствующих, казалось, было в достаточной мере удовлетворено, Леонид сделал шаг вперед, намереваясь продолжить свою речь. Все внимание немедленно переключилось на него, ожидая, что же он скажет дальше.

Предвкушая эффект, Леонид слегка улыбнулся и произнес:

— Как вы могли убедиться, это не обычный дракон. Перед вами один из новых видов, выведенных в лабораториях «Драгонмаунт Корп»…

Леонид Белов приблизился к дракону, его фигура казалась крошечной по сравнению с внушительными размерами этого создания. Подняв руку, он похлопал по чешуйчатой шкуре твари, словно демонстрируя свое спокойное владение ею.

— Много лет назад мой отец вывел драконов «ночной вопль» для каждого рыцарского ордена в нашей империи, — начал он, его голос звучал уверенно и гордо. — Однако… Те драконы обладали рядом недостатков, которые мы устранили в этой, новой и улучшенной версии.

Дракон застыл под его прикосновением, его щупальца замерли, словно пытаясь понять это существо, стоящее рядом с ним. В зале повисла напряженная тишина, все были завороженно наблюдают за этой странной картиной — миниатюрный человек спокойно гладит монструозное создание.

Леонид обвел собравшихся торжествующим взглядом, наслаждаясь произведенным эффектом. Он чувствовал себя всемогущим, властвующим над этим невероятным существом.

— В отличие от своих предшественников, драконы, которых мы представляем вам сегодня, полностью подчиняются своим всадникам, — Леонид сделал многозначительную паузу. — Они обладают невероятной силой и выносливостью, а их щупальца способны наносить сокрушительные удары.

Дракон зарычал, его щупальца угрожающе зашевелились, но Леонид даже не дрогнул. Он с вызовом смотрел на публику, давая им понять, что именно он является хозяином этого монстра.

— Драконы «ночной вопль» были хороши, но эти… Драконы «Драгонмаунт» — настоящее совершенство, — Леонид вновь похлопал по чешуйчатому боку твари. — Отныне любой рыцарь сможет обрести себе верного боевого спутника из нашего питомника!

Публика оживилась, зашумела, обсуждая услышанное. Одни с восторгом смотрели на это невероятное создание, другие же с опаской косились на него, явно не решаясь приблизиться.

Леонид вновь улыбнулся, довольный реакцией гостей. Кажется, его план по расширению бизнеса Беловых идет в верном направлении. Теперь любой рыцарь сможет обрести себе мощного боевого дракона из их питомника. Это откроет перед ними новые возможности, а значит, и его семья сможет значительно увеличить свои доходы.

После слов Леонида Белова публика взорвалась натиском вопросов. Журналисты, блогеры, аристократы и бизнесмены окружили его, наперебой забрасывая самыми разными запросами.

— Как вы сумели вывести этих невероятных драконов?

— Где вы будете продавать их? Сколько они будут стоить?

— Смогут ли простые солдаты позволить себе таких боевых спутников?

— Как эти драконы ведут себя в бою? Какие у них способности?

Леонид с трудом сдерживал нетерпение, стараясь вежливо и обстоятельно отвечать на все вопросы. Но поток любопытствующих все не иссякал, они напирали со всех сторон, желая как можно больше сведений об этих удивительных существах.

Дракон же продолжал спокойно стоять на месте, время от времени поворачивая голову и внимательно разглядывая суетящихся вокруг людей. Его щупальца плавно шевелились, будто прислушиваясь к царящему вокруг оживлению.

Наконец, спустя добрых полчаса, поток вопросов начал иссякать. Леонид, явно уставший от подобной назойливости, поднял руку, призывая к тишине.

— Я понимаю ваш неподдельный интерес, но, к сожалению, сейчас я не могу раскрыть все секреты нашей разработки, — его голос звучал устало, но в то же время твердо. — Однако я заверяю вас, что в ближайшее время вы сможете узнать гораздо больше об этих удивительных драконах.

Несколько разочарованных возгласов послышалось из толпы, но большинство все же с пониманием отнеслись к его словам. Они понимали, что Леонид не может разглашать все подробности на этом этапе.

Кивнув в ответ на прощальные аплодисменты, Белов наконец-то смог удалиться вместе с драконом, окруженный свитой своих сотрудников. Ему не терпелось поскорее закончить с этим шумным мероприятием и вернуться к делам компании.

Предстояло еще немало работы, чтобы превратить этих драконов в по-настоящему грозное оружие в руках имперских рыцарей. Но Леонид был уверен, что его семье по силам справиться с этой задачей. Драконы «Драгонмаунт» станут новым словом в военном деле, и Беловы извлекут из этого огромную выгоду.

* * *

Погружаясь в удивительный мир научного комплекса, оказываешься в огромном помещении, окутанном густой тьмой. Высокие потолки нависают, создавая ощущение бесконечности этого пространства. Белые мраморные полы отражают тусклый голубой свет, исходящий от расположенных по периметру ламп, очерчивая контуры окружающих конструкций.

По многоуровневым площадкам, вышкам и мосткам неспешно передвигаются фигуры в белых халатах и защитных касках с прикрепленными к ним фонариками. Их шаги эхом разносятся по всему залу, нарушая гнетущую тишину. Освещая себе путь, ученые проходят мимо, сосредоточенно занятые своими делами, будто не замечая ничего вокруг.

Но самой примечательной деталью этого загадочного места является грандиозный аквариум, возвышающийся в самом центре. Его массивные стеклянные стены тянутся вверх, уходя за пределы видимости. Однако в этом гигантском водном резервуаре нет ни рыб, ни камней, ни водорослей — лишь гладкая, тускло-блестящая поверхность, отражающая голубоватое сияние ламп.

Это зрелище завораживает, будоража воображение. Что же хранится в этом огромном аквариуме? Не может быть, чтобы он предназначался лишь для украшения этого храма науки. Несомненно, здесь скрывается нечто поистине уникальное, возможно, даже опасное.

Медленно обводя взглядом это таинственное место, не можешь не ощутить нарастающее любопытство. Что же происходит в стенах этого комплекса? Какие тайны и открытия скрываются под этими сводами, столь неприветливо взирающими на пришельцев?

Невольно начинаешь гадать, для чего же предназначен этот загадочный аквариум. Может, он хранит в себе результаты каких-то невероятных экспериментов, о которых простым смертным даже знать не дозволено? Или, быть может, в нем содержится уникальное существо, еще не познанное человечеством?

Любопытство все разгорается, пока пристально всматриваешься в неподвижную поверхность, тщетно пытаясь разглядеть хоть малейшее движение в ее глубинах. Но аквариум хранит свои секреты, лишь отражая в себе причудливые тени, отбрасываемые ходящими по мосткам учеными.

Оглядываясь по сторонам, видишь, как деловито снуют туда-сюда ученые, углубленные в свои исследования. Их сосредоточенные лица, озаренные мерцанием фонариков, говорят о том, что они, несомненно, причастны к разгадке этой тайны. Но, увы, они упорно игнорируют присутствие, полностью погруженные в работу.

Вновь обращается взор к загадочному аквариуму, гадая, что же все-таки скрывается в его неподвижных водах. Чем дольше наблюдаешь за ним, тем больше одолевает искушение нарушить молчание этого места, но здравый смысл подсказывает, что сейчас не время для дерзких поступков. Ведь ты всего лишь случайный гость в этом святилище науки, где каждый шаг должен быть выверен и осторожен.

Густая, почти осязаемая тишина давит на уши, заставляя невольно замедлять шаг. Кажется, будто даже воздух здесь пропитан ожиданием чего-то грандиозного, еще не познанного человечеством.

Подойдя вплотную к аквариуму, замираешь, завороженный его величественной сущностью. Его гладкие прозрачные стены уходят ввысь, теряясь во мраке, словно сливаясь с бескрайним пространством. Рассматривая свое отражение в этой зеркальной глади, невольно задаешься вопросом — что же скрывается в его недрах?

Быть может, здесь содержится результат последних, самых амбициозных экспериментов ученых, стремящихся открыть завесу тайны над самыми сокровенными секретами мироздания? Или, быть может, внутри этого колоссального резервуара хранится жемчужина, еще не познанная человеком, но способная перевернуть весь привычный уклад вещей?

Чем дольше всматриваешься в эту загадочную субстанцию, тем сильнее овладевает предвкушение грядущих открытий. Кажется, стоит лишь протянуть руку и коснуться этой зеркальной глади, как она раскроет свои тайны. Но сдерживается этот порыв, понимая, что несанкционированное вмешательство здесь может обернуться самыми непредсказуемыми последствиями.

Центром этого таинственного научного комплекса возвышается грандиозный аквариум, представляющий собой настоящее инженерное чудо. Его массивные стеклянные стены, ограненные толстыми металлическими колоннами, уходят ввысь, теряясь во мраке высоких потолков. Это поистине монументальное сооружение кажется вневременным, словно парящим в пространстве.

Подойдя ближе, можно разглядеть, что в основании аквариума, на уровне человеческого роста, располагается множество сенсорных экранов и панелей, испещренных бегущими строками данных, статистикой и показаниями различных измерений. Очевидно, весь этот технический арсенал предназначен для тщательного мониторинга содержимого загадочного резервуара.

Поверхность стен аквариума равномерно усыпана небольшими круглыми датчиками и полупрозрачными проводами, слегка преломляющими отражающийся в них свет. Они, словно нервные окончания, опутывают это монументальное строение, неустанно снимая показания с того, что таинственно скрывается в его водной толще.

Но при этом сама вода остается неподвижной, лишь изредка отбрасывая на стены причудливые блики. Кажется, будто в этом грандиозном аквариуме вовсе нет жидкости — лишь ровная, зеркально-гладкая поверхность, на которой лениво мерцают отсветы голубоватых ламп.

Невозможно избавиться от ощущения, что это сооружение — не просто декоративный элемент, а нечто гораздо более значительное. Оно будто излучает энергию, напряжение, ожидание чего-то грандиозного, что вот-вот должно произойти. Каждый датчик и провод, каждая панель с бегущими строками данных словно пульсируют в предвкушении глобального открытия.

Однако аквариум хранит свои секреты, возвышаясь над окружающим пространством, будто бы вознесенный над суетой мира. Лишь случайные тени ученых, проходящих мимо, нарушают его недвижную сущность, отражаясь в гладкой поверхности. Будто этот колоссальный резервуар застыл во времени, выжидая своего часа, когда исследователи наконец-то раскроют все его тайны.

У основания гигантского аквариума, словно островок посреди бушующего моря технологий, находится фигура сухого, сгорбленного старика в инвалидном кресле. Присмотревшись, можно разглядеть его дряблое, обвисшее лицо, на котором выделяются темные мешки под глазами.

Седые кудрявые волосы едва прикрывают большие оттопыренные уши старика, в то время как его круглый подбородок украшает небольшая копна таких же седых кудрей. Макушка же мужчины совершенно лысая, с заметными темными пятнами.

Густые, нависшие брови почти полностью скрывают его глаза, и невозможно понять, открыты они или закрыты. Одет пожилой человек в бордовый свитер, под которым виднеется ворот белой рубашки, а на ногах у него лежит белый плед.

Однако внимание невольно притягивает открытый рукав, из которого торчат трубки, уходящие к капельнице, закрепленной на кресле. Очевидно, этот старик является одним из ведущих ученых комплекса, неустанно следящим за работой грандиозного аквариума, несмотря на свой преклонный возраст и болезненное состояние.

Контраст между этой хрупкой, дряхлеющей фигурой и массивным, пульсирующим технологическим сооружением поражает воображение. Кажется, будто этот старик — последний хранитель тайн, заключенных в недрах аквариума, исподволь наблюдающий за всеми изменениями и процессами, протекающими внутри.

Его присутствие здесь, среди мерцающих экранов и пульсирующих проводов, словно создает ощущение преемственности поколений, связующую нить между прошлым и будущим этих грандиозных исследований. Возможно, именно эти мудрые глаза, скрытые под нависшими бровями, хранят ключ ко всем загадкам, что таит в себе этот монументальный аквариум.

Внезапно тишину научного комплекса нарушает громкий, проникающий в самые дальние уголки звон — в противоположном конце лаборатории разъезжаются массивные металлические створки, открывая путь прибывшему в этот храм познания гостю.

Со стуком опускается платформа лифта, ее стальные бока сверкают в приглушенном свете, словно зеркала отражая окружающее пространство. И вот на этажах, словно по волшебству, появляется новый человек — Леонид Белов.

Его неспешные, уверенные шаги нарушают царящее здесь всеобщее безмолвие, в то время как недвижные фигуры ученых продолжают свои неустанные труды, не обращая на него ни малейшего внимания. Этот человек, словно привидение, вплывает в сумрачное царство науки, устремляя свой пристальный взор на величественный аквариум, возвышающийся в самом центре лаборатории.

Снова тишина воцаряется в этом месте, нарушаемая лишь редкими отголосками шагов и приглушенным гулом работающего оборудования. Каждый шаг Леонида Белова отдается гулким эхом, будто здание приветствует его появление, ожидая, что он, быть может, сможет пролить свет на тайны, скрытые в этом колоссальном водном резервуаре.

Неторопливо продвигаясь вперед, Леонид словно вливается в эту застывшую во времени атмосферу, становясь ее неотъемлемой частью. Его фигура, облаченная в строгий костюм, создает разительный контраст с окружающей обстановкой, будто бы пришелец из другого мира, призванный явить миру ответы на вопросы, которые задают эти застывшие стены.

И сокрушительная тишина снова сгущается вокруг, ожидая, затаив дыхание, что же сделает этот новоприбывший, чьи шаги гулко разносятся по бесконечным гулким коридорам.

Преодолев огромное, наполненное научным напряжением пространство лаборатории, Леонид подошел к сидящему у основания аквариума старому ученому. Несмотря на то, что приближение молодого человека, очевидно, не осталось незамеченным, сгорбленная фигура в инвалидном кресле не дрогнула, продолжая свои задумчивые наблюдения.

Тогда Леонид бережно опустил свою руку на плечо старика, сжав его крепко, но в то же время с нежностью. Этот жест выдавал их близкую связь.

И после этого Леонид произнес тихо, но с явной гордостью:

— Презентация прошла успешно, отец. Инвесторы в восторге.

Эти слова, казалось, слегка встряхнули сосредоточенного старика, позволив ему хоть ненадолго отвлечься от своих глубоких раздумий и осознать, что их общее дело наконец принесло долгожданные плоды. В ответ он едва заметно кивнул, словно подтверждая, что услышал сообщение сына.

Дрожащей рукой престарелый ученый накрыл ладонь своего сына Леонида и несколько раз слабо похлопал по ней. Было видно, что это простое действие далось ему с большим усилием.

Затем старик тихо, но твердо произнес:

— Шестьдесят лет назад… Я был ведущим ученым в «Эко-Плюс». Мы занимались благим делом… Так мы думали… Я так думал…

Он замолк на мгновение, словно погружаясь в воспоминания, после чего продолжил с явным разочарованием в голосе:

— Но… Знаешь, Лёня… Эти вшивые паразиты не понимают, что значит «благо»… А потому… Наши пути с ними разошлись.

Договорив, старый ученый вдруг надсадно закашлялся, словно задыхаясь от боли или усталости. Его лицо исказилось гримасой страдания, напоминая о том, как тяжело дается ему каждое сказанное слово.

Леонид молча стоял рядом, крепко сжимая плечо отца, его взгляд полон сочувствия и заботы. В этот момент он, кажется, понимал всю тяжесть тех воспоминаний и переживаний, что терзают престарелого ученого.

— Мы занимались генной модификацией растений, — продолжил старик, — чтобы устранять последствия бедствий… Пожаров, войн, обвалов, наводнений…

Затем, нажав на кнопку подлокотника, он подвинул свое кресло ближе к величественному аквариуму. Дрожащая рука ученого легла на холодное стекло, словно пытаясь уловить биение жизни, скрытой за его гранями.

— Однако… Когда я предложил им решение этой проблемы… Меня назвали безумцем, — произнес он с горечью. — И знаешь, что я сделал?

Леонид, подойдя ближе к отцу, тихо спросил:

— Что?

Этот вопрос он уже слышал сотни раз, но каждый раз был готов удовлетворить гордыню своего отца, дав ему возможность поведать эту историю.

— Я создал фирму, которая стала стократ успешнее их! — воскликнул ученый, его лицо озарилось торжествующей усмешкой. — И поглотил этих поршивцев, выкинув их всех на свалку истории!

Договорив, Виктор разразился хриплым, тихим смехом, словно вновь переживая свою триумфальную победу. Его глаза блестели от гордости и удовлетворения, а морщинистое лицо на мгновение преобразилось, утратив тяжесть и боль.

Леонид внимательно наблюдал за отцом, понимая, что эта история все еще питает его дух, сохраняя в преклонных годах огонь мужества и решимости.

Старик стукнул тощим пальцем по холодному стеклу аквариума и произнес с торжественностью:

— Вот оно — мое решение. Апокалипсис… Дракон, что может предотвратить все…

Его глаза горели одержимостью, когда он продолжил:

— Война — он сокрушит любую армию. Потоп — ему море по колено. Пожары затухнут от его дыхания. Горы содрогнутся от его шага…

Виктор замолк на мгновение, словно погружаясь в собственные грандиозные видения.

— Этот дракон — мечта, что я вынашивал больше половины столетия… — выдохнул он, его глаза сияли от неуемного энтузиазма.

Леонид молча слушал своего отца, прекрасно понимая, с какой самоотверженной одержимостью тот десятилетиями работал над воплощением этой невероятной идеи. Его взгляд сочувственно скользил по изможденному лицу престарелого ученого, осознавая, какой ценой далась ему эта мечта.

Леонид тихо спросил:

— Апокалипсис уже готов?

Отец медленно покачал головой и произнес задумчиво:

— Время, мальчик мой… Все упирается во время. Все наши драконы поставляются покупателям в специальных капсулах, в которых они… содержатся на стадии зародыша.

Он снова коснулся пальцем стекла аквариума, продолжая:

— Небольшая коробочка, размером с пылесос… Как думаешь, какого размера будет взрослый апокалипсис в такой родильной капсуле?

Леонид сглотнул, его воображение не могло охватить масштаб этого грандиозного замысла.

— Я тоже не представляю, каким он будет, сынок… — вздохнул старый ученый, его голос звучал с благоговейным трепетом.

Повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь тихим гулом оборудования и мерными движениями воды в аквариуме. Леониду оставалось только молча сочувствовать одержимости и амбициозности своего отца, гадая, чем же закончится эта безумная затея.

Внезапно разговор отца и сына прервал звонок. Леонид поспешно отошел, давая возможность Виктору ответить на звонок.

— Слушаю… Да… Скоро… Мы почти готовы… Нет… Вы получите свой заказ… И ваш покровитель будет… Да, он будет доволен… Я гарантирую вам, что ваш запрос будет удовлетворен… До связи…

Положив телефон обратно в карман кресла, Виктор повернулся к сыну.

— Апокалипсис… Очень амбициозный проект… На него уже есть покупатель… Хотя… Это скорее бартер… Он предоставит нам интересные материалы для исследования, — произнес он, прокашлявшись.

В этот момент, словно подтверждая слова старого ученого, из глубин аквариума к стеклу подплыло чудовищное создание. Его мощное, покрытое бежевой кожей и шипами тело растянулось в воде, затмевая собой все пространство. Размерами оно превосходило любого кита. Это был уже не новорожденный, а внушительных габаритов дракон.

Леонид застыл, его взгляд был прикован к этому грандиозному существу. Его воображение, казалось, не было готово к такому масштабному воплощению отцовской мечты. Перед ним во плоти предстал истинный Апокалипсис — дракон, чьи размеры и мощь превосходили все границы разумного. Это чудовищное создание наводило ужас одним своим видом, полностью затмевая собой весь мир вокруг.

Просторная учительская академии Лимберг встречала посетителей величественным убранством. Строгие линии и формы белокаменных стен создавали атмосферу торжественности и респектабельности, словно гостей принимала сама эпоха Возрождения. В центре комнаты, словно алтарь знаний, возвышался длинный массивный стол, вырезанный умелыми руками из благородной древесины падука. Тёплый оранжевый оттенок дерева удачно контрастировал с холодной белизной кирпичной кладки, создавая гармоничное сочетание старины и современности.

Вокруг стола расположились черные кожаные офисные кресла, манящие своей мягкостью и комфортом. Сидя в них, можно было часами предаваться размышлениям за чашечкой крепкого ароматного чая.

Пол был устлан идеально ровными тёмными досками паркета, отполированными до зеркального блеска. Казалось, будто по этому полу можно было бы скользить, как по льду, наслаждаясь прохладой гладкой древесины.

Тёмные доски дуба были уложены в затейливый геометрический узор, создавая сложный рисунок, полный изысканной символики. Подобно головоломке, эти прямоугольные элементы складывались в причудливые фигуры, переплетаясь между собой подобно виткам изящных кружев.

В центре композиции красовался медальон правильной круглой формы, обрамленный рядами ромбов, кружащихся по спирали. От этого центрального элемента во все стороны разбегались лучи, образованные вытянутыми прямоугольниками, дополненными вставками меньшего размера. Эта динамичная структура создавала ощущение движения, как будто сама энергия познания пронизывала весь пол, стремясь охватить каждый уголок помещения.

По периметру зала чередовались квадраты и треугольники, создавая эффект своеобразной рамки, призванной направлять взгляд посетителя к центру композиции. Это был настоящий лабиринт из линий и форм, где каждая деталь гармонично сочеталась с другой, составляя единое целое. Столь изощренный и символичный паркетный рисунок не мог не восхищать, демонстрируя высочайший уровень мастерства его создателей.

Вдоль высоких белокаменных стен учительской возвышались внушительные деревянные шкафы, служившие надежными хранителями бесценных академических знаний. Эти массивные сооружения, искусно вырезанные из темного дуба, завораживали своим величественным и в то же время изящным обликом.

Их строгие прямоугольные формы, лишенные какой-либо вычурности, источали ауру солидности и непреклонного авторитета. Однако эта сдержанность во внешнем виде контрастировала с богатым декором, украшавшим фасады шкафов. Резные узоры, будто сотканные из переплетающихся линий, змеились по всей поверхности, создавая ощущение потока энергии, пронизывающей эти древние хранилища знаний.

Центральные секции каждого шкафа венчали затейливые фронтоны, украшенные рельефными орнаментами. Изящные завитки перетекали в строгие геометрические формы, а те, в свою очередь, растворялись в плавных волнообразных изгибах. Казалось, что сами духи познания вплели свои невидимые нити в этот сложный декоративный узор, наполняя его мистической энергетикой.

Особое внимание привлекали массивные дверцы каждого отделения, покрытые искусной резьбой. Здесь причудливо сплетались символы различных магических школ — языки пламени, корни древних деревьев, парящие силуэты птиц. Эти аллегорические образы, переплетаясь друг с другом, создавали ощущение единения разных направлений академической науки.

Под высоким потолком парили округлые магические люстры, излучая мягкий рассеянный свет. Хрустальные грани магических кристаллов внутри плавно переливались, словно живые, даря помещению уютную атмосферу. Этот волшебный свет будто питал и заряжал энергией все вокруг, наполняя комнату ощущением вечной учености и неустанных интеллектуальных трудов.

Стоя в центре этого святилища познания, можно было отчетливо ощутить дух академической традиции и трепетное почтение к науке. Здесь витала аура глубокомысленности и неспешности, свойственная всем великим учебным заведениям. Каждый предмет в этом кабинете будто нашептывал истории о великих открытиях, ученых дискуссиях и озарениях, случившихся на этом священном месте.

За массивным деревянным столом, словно утопая в бескрайнем море академической документации, восседал профессор Анатолий Игоревич Львин. Его высокая сухопарая фигура возвышалась над грудами папок и тетрадей, создавая впечатление, будто сам ученый является незыблемым оплотом знаний, окруженным лишь бесконечными потоками информации.

Глубоко посаженные глаза профессора внимательно изучали страницы очередного отчета, а его длинные аристократические пальцы уверенно сжимали перьевую ручку, выводя стремительные росчерки. Казалось, будто каждое движение руки Львина несет в себе частицу вековой мудрости, переплавленной в четкие, выверенные формулировки.

Сосредоточенное лицо ученого, с резко очерченными чертами и тонкими бескровными губами, излучало ауру непреклонной рациональности. Ни единая эмоция не проскальзывала на его суровом облике, словно профессор полностью растворился в водовороте академических забот, став воплощением самой идеи познания.

Однако, несмотря на кажущуюся холодность, во взгляде Анатолия Игоревича нет-нет, да проскальзывало искорка неподдельного интереса — признак того, что даже в потоке бесконечных бумаг он находил то, что питало его жажду знаний. Каждый отчет, каждая таблица и схема были для него не просто сухими цифрами, но ключиками к разгадке величайших научных загадок.

Так, погруженный в свой интеллектуальный труд, профессор Львин терпеливо сражался с лавиной обязанностей, неспешно, но неотвратимо пробираясь к истине, как заправский искатель сокровищ, отыскивающий дорогу сквозь хитросплетения древних карт.

Профессор Замятин, заведующий кафедрой агромагических технологий, неторопливо подошел к столу, на ходу наливая себе чашку ароматного кофе. Несмотря на небольшой рост, его слегка сгорбленная фигура без труда доставала до столешницы. Бумаги в его руке были небрежно сложены и едва помещались в маленькой папке.

Профессор Замятин запыхался после короткого пути от своего кабинета, а его лохматая седая шевелюра и покрасневший нос придавали ему немного комичный вид. Он постоянно поправлял очки, сползающие с кончика носа, и время от времени кашлял, прикрывая рот рукавом потертого твидового пиджака.

Несмотря на свой небольшой рост и слегка неуклюжий вид, в глазах профессора Замятина читалась мудрость и решительность. Он был одним из старейших преподавателей академии и пользовался большим уважением среди коллег.

Остановившись рядом с профессором Львиным, Замятин кашлянул, привлекая его внимание:

— Анатолий Игоревич, у меня есть важные документы для вас. Надеюсь, вы найдете время ознакомиться с ними? — проговорил он, аккуратно укладывая папку на стол.

Профессор Львин посмотрел на Замятина усталым, слегка раздраженным взглядом. Его темные глаза, словно налитые свинцом, с трудом фокусировались на коллеге. Тяжело вздохнув, он молча прижал кончиками пальцев принесенные документы к столу и подтянул их к своим многочисленным бумажным кипам.

Сидя за общим столом в учительской, профессора оторвались от своих бумаг, когда громко распахнулись двери, впуская в помещение порыв прохладного воздуха. В проеме показался стройный силуэт профессора Орлова, его уверенная, армейская выправка и размашистая походка выдавали в нем человека, привыкшего повелевать солдатами.

Черная мантия развевалась за спиной Орлова, словно крылья огромной птицы, а его темные, внимательные глаза, словно у опытного военачальника, цепко оглядывали окружение. В руке он сжимал небольшую папку, из-под которой поблескивал серебряный перстень с фиолетовым камнем на пальце.

Пересекая кабинет, Орлов двигался с целеустремленностью хищника, не обращая внимания на заинтересованные взгляды коллег. Остановившись возле стола профессора Замятина, он небрежно опустил папку и потянулся за чашкой с ароматным кофе. Сделав несколько глотков, Орлов принялся быстро перебирать документы, уходя с головой в работу.

Профессора, затаив дыхание, наблюдали за каждым движением загадочного коллеги, гадая, что могло привести его сюда в столь поздний час. Его уверенная манера держаться и сосредоточенность в работе не могли не привлекать внимания.

Замятин, наблюдая, как Орлов небрежно потянулся за его любимым кофе, украдкой вздохнул, но ничего не сказал. Он не хотел показаться невежливым или недовольным, ведь Орлов был его уважаемым коллегой. Немного расстроившись, что пропал повод насладиться ароматным напитком, Замятин решил все же попытаться завязать беседу.

— Игорь Николаевич, давно вы перешли из армии в наши академические стены? — участливо поинтересовался он, надеясь разговорить своего суровоо коллегу.

Орлов на мгновение оторвался от бумаг и окинул Замятина холодным, изучающим взглядом.

— Около года назад, — лаконично ответил он. — Армия больше не была мне по душе.

Замятин кивнул, словно это все объясняло, и продолжил:

— Понимаю, понимаю. Но вы, наверняка, скучаете по дисциплине и строгому порядку.

— Нет, — отрезал Орлов, возвращаясь к документам. — Здесь работы не меньше, а ответственность ничуть не ниже.

Не сдаваясь, Замятин заметил:

— А этот любопытный перстень на вашем пальце… Неужели подарок от любимой девушки?

Орлов холодно усмехнулся:

— Это дар моего благодетеля, — и бросил короткий взгляд на профессора Львина, словно приглашая того вмешаться.

Львин, оторвавшись от своих бумаг, негромко произнес:

— Говорят, этот камень — концентрированная мана, способная усиливать магические способности. Не представляю, что может за этим стоять.

Орлов кивнул:

— Моему отцу эта сила так и не помогла, когда его искалечили в Третьей Великой войне. Рыцари Германского Королевства жестоко расправились с ним.

Замятин и Львин внимательно слушали, переглядываясь, не решаясь продолжить эту щекотливую тему. Очевидно, воспоминания Орлова о военном прошлом причиняли ему боль. Учителя промолчали, ощущая растущее напряжение.

Замятин, заметив, как Орлов на мгновение отвлекся, решил продолжить расспросы:

— Скажите, Игорь Николаевич, может быть, вы пошли в армию из-за отца и его участия в Третьей Великой войне?

Орлов окинул Замятина жестким взглядом.

— В том числе, — сухо ответил он. — Мой отец пострадал от рук рыцарей Германского Королевства, и я всегда считал, что Империи стоило бы раздавить этих выскочек окончательно. Но, увы, война закончилась не так, как могла бы.

Львин, внимательно слушавший их разговор, осторожно вставил:

— Да, те военные сводки… Слышал, как отец рассказывал, что в то время все ожидали скорого разгрома Германского Королевства.

Орлов кивнул, его жесткие черты лица на мгновение исказились болью.

— Прошлого не изменить, — негромко произнес он. — Отец так и остался инвалидом, а чертово Германское Королевство продолжает существовать.

Замятин и Львин переглянулись, ощущая напряжение, повисшее в воздухе. Очевидно, военное прошлое Орлова все еще причиняло ему боль, и они не решались развивать эту тему дальше.

Замятин с интересом взглянул на перстень Орлова.

— Игорь Николаевич, это действительно очень интересный перстень. А вы говорите, что ощущаете его влияние? Расскажите нам подробнее.

Орлов задумчиво провел пальцем по камню, словно чувствуя его энергетику.

— Да, Леонид Ильич, иногда мне кажется, что этот перстень оберегает меня. Особенно в те моменты, когда положение становится наиболее опасным. Мой покровитель утверждал, что камень обладает уникальными свойствами.

Львин с любопытством наклонился, рассматривая перстень.

— И какие же именно свойства у этого камня, Игорь Николаевич? Он выглядит весьма необычно.

Орлов слегка улыбнулся, довольный вниманием к своему украшению.

— Говорят, что он способен концентрировать и направлять особую энергетическую силу, защищая человека. Мой покровитель уверял, что этот перстень хранил его от многих бед.

Замятин с интересом слушал, довольный, что сумел переключить разговор на более позитивную тему, уйдя от мрачных воспоминаний о войне.

Величественная фигура, облаченная в элегантный наряд, гордо вошла в учительскую. Ее черная мантия с зелеными лентами развевалась за спиной, словно крылья могущественного дракона. На ее поясе висел кожаный фартук, усыпанный различными колбами и инструментами.

Ее волосы каштанового оттенка были тщательно уложены в строгую, но изысканную прическу, подчеркивающую строгость черт лица. Пронзительный взгляд темных глаз, казалось, мог проникать в самую глубину души каждого, кто осмеливался встретиться с ним.

Несмотря на свои немалые годы, женщина сохранила стройность и грациозность движений. Каждый ее шаг был выверен и полон достоинства, словно она танцевала под мелодию, лишь ей слышимую. Ее властная походка говорила о многолетнем опыте и глубоких познаниях в магических науках, которым она посвятила всю свою жизнь.

Войдя в учительскую, женщина окинула присутствующих внимательным взглядом, словно оценивая каждого. Ее губы тронула едва заметная улыбка, таинственная, как сама магия, которой она владела. От нее исходила аура мудрости и силы, подобно древнему дереву, чьи корни уходят в самые недра земли.

Подойдя к столу, она неторопливо сняла перчатки, осторожно положив их рядом с аккуратно разложенными записями. Ее движения были полны грации и изящества, словно танец опытной балерины. Каждый жест, каждый поворот головы подчеркивал ее царственную осанку и достоинство.

Оглядев коллег с величественным спокойствием, женщина заговорила, и ее бархатистый голос, словно мелодичный перезвон колоколов, наполнил учительскую. Ее речь была полна глубокого смысла и тонкого юмора, заставляя слушателей затаить дыхание, завороченных ее харизмой.

— Добрый день, Элеонора Андреевна, — проговорил Леонид Ильич, с трудом поднимая голову. — Вы сегодня выглядите просто очаровательно. Что же вас так воодушевило?

Элеонора Андреевна одарила коллегу сдержанной, но искренней улыбкой. Ее темные глаза засияли теплом и мягкостью, словно в них отражались отблески древней магии.

— Добрый день, Леонид Ильич, — ее бархатистый голос разлился по учительской, словно колокольный звон. — Меня радует, что сегодня мы с классом отправляемся на экскурсию за город, чтобы понаблюдать за драконом в его естественной среде обитания. Вы же знаете, как я люблю свою работу и возможность открывать новые горизонты для моих учеников.

Она неторопливо подошла к столу и аккуратно расправила складки своей мантии. Каждое ее движение было выверено и исполнено грации, будто она парила над землей.

— К тому же, — продолжила Элеонора Андреевна, вновь одарив Леонида Ильича таинственной улыбкой, — я уверена, что эта экскурсия станет незабываемым опытом для нас всех. Представляете, как ученики будут восхищены, увидев настоящего дракона?

Старый профессор заметно оживился, услышав эти слова. Его усталое лицо озарилось любопытством, и он придвинулся ближе к Элеоноре Андреевне.

— Дракона? — переспросил Леонид Ильич, не скрывая своего интереса. — Но разве драконы не были выведены в лабораториях в результате генетических экспериментов? Я помню, как в прошлом году наши ученые представили новые разработки в области биоинженерии, связанные с этими удивительными существами.

Элеонора Андреевна кивнула, ее таинственная улыбка стала еще шире.

— Совершенно верно, Леонид Ильич. Драконы — это не мифические создания, а реальный результат научных достижений. И сегодня у нас уникальная возможность понаблюдать за ними в естественной среде. — Она сделала небольшую паузу, словно выбирая слова. — Я буду рада, если вы присоединитесь к нашей экспедиции. Ваш опыт и знания в области биологии могли бы обогатить наши наблюдения.

Глаза Леонида Ильича загорелись азартом, словно школьника, которому пообещали необычное приключение. Он энергично закивал, не скрывая своего воодушевления.

— Конечно, Элеонора Андреевна! Я с радостью присоединюсь к вашей группе. Это будет потрясающая возможность для меня изучить драконов в их естественной среде обитания. И если можно, я бы хотел взять с собой мою вторкурсницу-ассистентку. Ей будет очень полезно поприсутствовать и поучаствовать в этом исследовании.

* * *

За высокими тридцатиметровыми стенами, окружавшими город-крепость Брюмов, простирались бескрайние золотистые просторы пшеничных полей. Это был внутренний оазис, скрытый от посторонних глаз могучими оборонительными сооружениями.

Полуденное солнце заливало поле ярким светом, превращая колыхающиеся волны спелых колосьев в сверкающее море. Легкий ветер лениво пробегал по гладкой поверхности, заставляя поле переливаться бесчисленными оттенками золота — от светлых верхушек до темно-янтарных стеблей внизу.

Лишь изредка тишину нарушал свист порыва ветра, пробегающего по верхушкам колосьев и рождающего тысячи нежных голосов. Эти невидимые звуки вторили мелодичному пению птиц, парящих высоко в небе, создавая единую симфонию природы.

Воздух над бескрайним пшеничным полем, простирающимся за высокими стенами города-крепости Брюмов, был наполнен тонким, пьянящим ароматом. Этот запах, подобно невидимым нитям, сплетался в единую душистую дымку, окутывающую все вокруг.

Горячие лучи полуденного солнца, щедро пролившись на золотистые колосья, будто разбудили сокрытые в них ароматы, высвободив их на волю. Теперь они кружили в воздухе, сливаясь в изящную симфонию, от которой слегка кружилась голова.

Вдыхая полной грудью, можно было уловить тонкие, едва различимые оттенки этого букета. Нотки спелой пшеницы, созревшей под палящим летним солнцем, переплетались с легкой свежестью зеленых стеблей, создавая сложный, глубокий аромат.

Порой этот тонкий, даже немного травянистый запах разбавляли более яркие, пряные вкрапления. То были ароматы диких трав, что раскинули свои заросли по краям поля, будто бы стремясь проникнуть в самое его сердце. Благоухание полыни и тимьяна, переплетаясь с запахом пшеницы, придавало всему этому пряную терпкость, словно приправляя пьянящую симфонию ароматов новыми красками.

Время от времени этот удивительный аромакоктейль разбавляли еще более изысканные и тонкие оттенки. Это подавали свой голос скромные полевые цветы, разбросанные среди колосьев, — ароматы медовых ноток ромашки, сладковатой фиалки и хрупкой нежности васильков.

Казалось, сама земля, напоенная солнечным теплом, источала эти благоухающие волны, что расходились во все стороны, словно покрывая все вокруг невидимым, но столь ярким и насыщенным покрывалом.

Вдыхая эту невероятную смесь ароматов, можно было не только почувствовать их вкус на языке, но и словно бы ощутить их фактуру и текстуру. Они окутывали, ласкали, опьяняли, заставляя каждую клеточку тела трепетать в предвкушении.

Этот непередаваемый нюансами аромат, возникающий над золотыми далями пшеничного моря, был истинным воплощением самой жизни, дарующей свои богатства обитателям крепостных стен.

Ученики академии Лимберг следовали за Элеонорой Андреевной, облаченные в темные мантии своих факультетов. Впереди группы уверенно шагала сама преподавательница драконоводства, ее мантия была украшена зелеными лентами, символизирующими ее связь с миром природы.

Осторожно раздвигая волны золотистых колосьев, Элеонора Андреевна вела своих подопечных вглубь бескрайнего пшеничного моря. Юноши и девушки с факультета агромагии, чьи мантии были отмечены зелеными полосами, с неприкрытым восторгом озирались по сторонам, впитывая каждую деталь этого живого, дышащего простора. Чуть позади следовали ученики факультета рыцарского ремесла, на чьих плащах красовались медные полосы, их лица были сосредоточены и серьезны.

С каждым шагом группа все глубже погружалась в благоухающее золотое море. Мерное шелестение стеблей, ласковое прикосновение ветра, яркие блики солнечных лучей — все это завораживало юных адептов, заставляя их на время забыть о стенах родной академии.

Элеонора Андреевна улыбалась, ощущая восторг и любопытство, исходящие от ее учеников. Именно такие моменты, когда они могли напрямую прикоснуться к тайнам природы, были для нее самыми ценными в преподавании. Знания, полученные здесь, на этом золотом море, потом перерастут в глубокое понимание законов мироздания.

Покинув укрытие пшеничных полей, группа студентов вышла на просторную песчаную площадку посреди обширного поля. Элеонора Андреевна, величавым движением оглядев своих учеников, обратилась к ним, а рядом с ней встал Леонид Ильич.

— Сегодня мы отправились с вами на экскурсию в испытательные угодья компании «Драгонмаунт Корп». Здесь они изучают поведение уникального дракона, выведенного для контроля над микроклиматом полей, — произнесла она, окидывая взглядом притихший класс.

Услышав эти слова, студенты с нескрываемым любопытством устремили взгляды на центр площадки, где их внимание тут же приковал удивительный, внушающий благоговейный трепет облик. Могучее создание, достигающее пяти метров в высоту, важно расхаживало перед ними на массивных, когтистых лапах. Его монументальное телосложение напоминало приземистую фигуру быка, однако покрытая многочисленными ветвеобразными наростами спина придавала ему сходство с древесным исполином.

Чудовищная нижняя челюсть дракона, усеянная внушительными клыками, подчеркивала его первобытную мощь, в то время как пара гигантских, похожих на оленьи, рогов венчала его голову. Эти рога, ветвясь и изгибаясь, словно стремились достать до самого неба. Могучие лапы чудовища, каждый коготь которых был способен разрывать землю, оставляли за собой глубокие борозды в песчаной почве. А длинный, покрытый плотной чешуей хвост, извиваясь, подчеркивал грацию и первозданную силу этого поистине величественного существа.

Все присутствующие замерли, завороженные видом этого поистине впечатляющего создания. Сами его очертания дышали древней мощью, казалось, будто перед ними предстал дух первозданной природы, переродившийся в плоть и кровь.

Однако наличие человека, ведущего на цепи это грозное, первозданное создание, напоминало о том, что, несмотря на свою дикую, величественную мощь, дракон всё же находится под контролем. Его массивное, устрашающее тело подчинялось воле этого человека в грубом джинсовом комбинезоне, демонстрируя, что даже столь фантастическое, сказочное существо покорно воле разумных существ.

Ученики академии, затаив дыхание, наблюдали за драконом, каждой клеточкой своего естества ощущая исходящую от него ауру древней, нетронутой силы. Казалось, будто это не просто биологический вид, а само воплощение неукротимой мощи земли, застывшее в плоти чудовищного зверя. И в то же время, завораживающая грация его движений, первозданная красота очертаний заставляли забыть обо всем на свете, полностью пленяя внимание застывших в благоговейном трепете людей.

Положив цепь на землю, мужчина обратился к внушительному дракону и что-то выкрикнул. Затем он направился к группе студентов, приближаясь к ним. Теперь можно было рассмотреть его более отчетливо — это был седой, крепкого телосложения мужчина с густой бородой.

— Доброго денечка, молодежь! — бодро приветствовал он учеников. — Меня зовут Степан. А этого бугая — Полкан. Хотя нам не разрешают давать им имена, но как-то привычнее. Полкан! Голос! — скомандовал Степан.

В ответ на слова Степана могучий дракон, до этого спокойно покоившийся, вскинул свою огромную голову к небу. Его массивная пасть раскрылась, и из нее вырвался оглушительный, чудовищный рев, эхом разносящийся над безбрежным простором. Громкость этого звука была настолько велика, что, казалось, он вибрирует в самых костях присутствующих, заставляя содрогаться их тела.

Землю под ногами студентов сотрясали мощные звуковые волны, посылаемые драконом. Каждый рык этого величественного создания сотрясал воздух, будто сама природа трепетала перед его первозданной мощью. Казалось, что этот рев способен разбить на осколки скалы и сравнять с землей любое строение. Сила его была ошеломляющей, она заставляла замереть в благоговейном трепете.

Неистовый голос дракона разносился над окрестностями, эхом отражаясь от стен зданий вдали. Мощные звуковые волны будто прокатывались по земле, встряхивая ее до самого основания. Студенты едва могли устоять на ногах, их тела сотрясались от низкочастотных вибраций, словно весь мир откликался на этот первобытный, всепоглощающий рев. Сила, заключенная в этом звуке, была поистине ошеломляющей, неописуемой силой древней, нетронутой природы.

Наконец, словно насытившись собственным грозным голосом, дракон постепенно умолк. Медленно опустив массивную голову, он замер, продолжая внимательно наблюдать за окружающим пространством своими пронзительными, бездонными глазами.

Тишина, воцарившаяся после оглушительного рева, казалась оглушающей. Лишь легкий ветер перебирал упругую чешу! ю на теле дракона, нарушая эту звенящую тишину. Напряжение, ощутимо висевшее в воздухе во время громогласного крика, медленно спадало, сменяясь благоговейным, трепетным молчанием.

Огромное чудовище, совсем недавно сотрясавшее окрестности своим неистовым ревом, теперь застыло в полной неподвижности, словно вернувшись к внутреннему спокойствию и равновесию. Его пристальный взгляд, казалось, мог пронзить любую душу, но в нем больше не было ярости или агрессии. Лишь первобытная мощь, сдерживаемая железной волей.

Студенты, затаив дыхание, наблюдали, как великий дракон, словно усмирив свой гнев, вновь погрузился в состояние покоя. Его грозный рык сменился величественным молчанием, напоминая всем о том, что эта фантастическая тварь по-прежнему находится под контролем человека, стоящего рядом.

Одобрительно кивнув, Степан достал из кармана черный шар, размером с теннисный мяч, и, замахнувшись, метнул его в сторону дракона. Открыв свою массивную пасть, Полкан ловко поймал и проглотил это незначительное на вид угощение.

— Это наши специальные калорийные биодобавки, — пояснил Степан. — Один такой шарик эквивалентен целой телеге соломы. Ну да не суть. — Он повернулся к Элеоноре Андреевне, водружая руки на бока. — Так о чем вы хотели, чтобы я рассказал?

Дракон, насытившись полученной порцией, вновь замер в спокойном, безмятежном состоянии, словно восстанавливая силы после недавнего мощного рева. Его величественная фигура возвышалась над людьми, напоминая о первозданной, нетронутой силе этого древнего создания, подчиненного воле человека.

Встретившись взглядом с Элеонорой Андреевной, Степан приготовился к ее вопросам, демонстрируя уверенность и опыт в обращении с этим грозным, но послушным драконом.

— Да, Степан, я хотела, чтобы вы рассказали, как именно Полкан влияет на местный микроклимат, а также как вы ухаживаете за ним, — обратилась к мужчине Элеонора Андреевна. — Сегодня я привела студентов с факультетов агромагии и рыцарского ремесла, так что им будет полезно это узнать!

Степан кивнул, понимая, что аудитория перед ним весьма заинтересована в получении подробной информации.

— Что ж, рад поделиться своими знаниями, — начал он. — Полкан, как вы могли наблюдать, является настоящим исполином, и его присутствие оказывает значительное влияние на окружающую среду. Во-первых, его мощное дыхание насыщает воздух теплом и влагой, что благотворно сказывается на местном микроклимате. Земля вокруг нас становится более плодородной, а растения — более пышными и здоровыми.

Степан на мгновение замолк, давая студентам возможность осознать эту информацию. Затем он продолжил:

— Кроме того, я и моя команда тщательно следим за рационом и самочувствием Полкана. Мы скрупулезно подбираем его питание, чтобы оно было максимально сбалансированным и питательным. Ну, а поддержание гигиены и ухода за столь огромным существом — это вообще целое искусство!

Бросив взгляд на внимательно слушающих студентов, Степан приготовился ответить на их вопросы, готовый поделиться любыми деталями о своем необычном подопечном.

Степан довольно улыбнулся, видя заинтересованность аудитории.

— Влияние Полкана на микроклимат поистине впечатляюще, — продолжил он. — Его мощное дыхание не только насыщает воздух теплом и влагой, но и создает особый микроклимат вокруг него. Представьте себе, что при его приземлении поток воздуха буквально сминает растительность, а затем отступает, позволяя ей вскоре восстановиться с новой силой.

Он обвел взглядом студентов агромагии и рыцарского ремесла.

— Урожайность на этих полях увеличивается на 30-40% по сравнению с соседними участками. Растения получают необходимое тепло, влагу и дополнительные питательные вещества в виде пепла из его выдоха. Вы можете себе представить, сколько продовольствия мы в состоянии производить благодаря Полкану?

Степан явно гордился своим подопечным и результатами его влияния на окружающую среду.

— Конечно, за драконом требуется тщательный уход. Но поверьте, результат того стоит. Эти земли превращаются в настоящие житницы, обеспечивая продовольствием целые города! Вопросы есть?

Стоило Степану закончить свой рассказ, как вокруг него тут же сгрудились любопытные студенты. Они засыпали его множеством вопросов, переговариваясь между собой с воодушевлением и энтузиазмом.

Одни интересовались, какие именно питательные вещества содержатся в выдохе дракона и как это влияет на качество почвы. Другие спрашивали о возможных рисках, связанных с присутствием такого огромного существа, и как они минимизируются.

Кто-то поинтересовался, нет ли побочных эффектов воздействия дракона на микроклимат, которые могли бы негативно сказаться на урожае. А несколько студентов с факультета рыцарского ремесла расспрашивали о том, как они могут принять участие в уходе за драконом и его содержании.

Степан терпеливо отвечал на все вопросы, демонстрируя свои глубокие знания и опыт. Он подробно объяснял различные аспекты ухода за драконом, его влияния на окружающую среду и способы использования этого влияния в сельском хозяйстве. Энтузиазм и любознательность студентов были очевидны, и Степан с радостью делился с ними своими обширными познаниями.

Величественная тень дракона Полкана нависала над учениками академии, словно живое воплощение легендарной мощи этих древних существ. Студенты с благоговением разглядывали громадного ящера, его пышущую жаром чешую и внушительные когти. Даже те, кто пришли на факультет рыцарского ремесла, не способные к магии, не могли сдержать восхищенных взглядов.

Степан, местный фермер, с гордостью рассказывал о возможностях Полкана в уходе за полями и обработке земли. Его низкий голос, полный знаний и опыта, завораживал слушателей. Студенты-агромаги подходили ближе, жадно впитывая каждое слово, представляя, как этот величественный дракон устремляется ввысь, чтобы опустить на поля потоки магической энергии, пробуждая семена и насыщая почву живительной силой.

В то же время юноши и девушки с факультета рыцарского ремесла, чьи сердца были наполнены духом воинственности, не могли не задаться вопросом: способен ли такой грозный ящер послужить надежным союзником в защите родных земель? Они прикидывали в уме, хватит ли у Полкана мощи, чтобы обрушиться на неприятельские крепостные стены. Их взоры загорались азартом, пока они представляли себя на поле сражения, плечом к плечу с этим легендарным драконом.

Ветер трепал волосы студентов, доносил до них порывы горячего дыхания Полкана. Воздух был пропитан ароматами магии и тайны, окутывающей это древнее существо. Каждый невольно чувствовал, как сердце начинает биться чаще в ожидании великих свершений, которые им, быть может, суждено совершить бок о бок с этим грозным драконом.

Стоя в тени величественной твари, юноши и девушки ощущали себя частью нечто большего, чем просто учеба в академии. Здесь, рядом с Полканом, они словно прикасались к самой сути того, что значит быть магом или рыцарем, защитником этого мира. Невидимая связь крепла с каждым мгновением, наполняя их уверенностью в своих силах и предвкушением великих свершений, которые ждут их впереди.

Анна завороженно наблюдала за Полканом, необычным созданием, появившимся на свет благодаря стараниям ученых. Взгляд девушки был прикован к его массивному пятиметровому телу, с трудом умещавшемуся на землистом пространстве. Обладая основными чертами различных животных и растений, гибрид производил поистине впечатляющее зрелище.

Мощные, словно высеченные из камня лапы плавно ступали по земле, а внушительные рога, похожие на древесные ветви, величественно возвышались над крупной головой существа. Вся его внешность дышала первозданной силой, будто это творение природы, а не результат кропотливой работы ученых в лабораториях.

Анна не могла оторвать взгляд от этого удивительного создания. Ее переполняли противоречивые чувства: с одной стороны, Полкан пугал своей неземной мощью, словно воплощение древних, доисторических времен; с другой — завораживал изящной красотой своих гибких движений.

Девушка ощущала трепет, подобный тому, что испытывают путники, впервые попадающие в затерянный в джунглях храм. Она словно заглядывала в тайны первозданного мира, раскрывающиеся перед ней во всем великолепии. Восхищение и легкий страх переплетались в ее душе, рождая ощущение причастности к чему-то грандиозному, выходящему за пределы привычного.

Анна не могла оторвать взгляда от Полкана, чувствуя, как с каждым вздохом гигантского создания ее собственное сердце бьется в унисон, вторя ритму первозданной жизни.

Анна неторопливо приблизилась к группе студентов, которые уже окружили внушительную фигуру Полкана. Их восторженные возгласы и аккуратные, почтительные прикосновения к массивным лапам создания нарушали царившую поначалу тишину.

Вступая в этот оживленный круг, Анна почувствовала, как ее охватывает легкое волнение. Прежнее состояние трепетного созерцания сменялось теперь более осязаемым любопытством. Она внимательно наблюдала за тем, как ее сокурсники с благоговейным трепетом проводят ладонями по крупной чешуе, покрывающей могучие лапы Полкана.

Кончиками пальцев Анна сама прикоснулась к одной из них, ощущая под кожей мощную мускулатуру и грубоватую текстуру чешуек. Поначалу она действовала осторожно, но вскоре, преодолев легкий страх, погладила лапу уверенней, пытаясь уловить ответную реакцию создания.

Полкан оставался спокойным и неподвижным, безмолвно взирая на окруживших его людей. Его величественный облик, казалось, излучал первобытную мощь, которая не могла не вызывать восхищения и трепет в душах этих юных исследователей.

Анна, ощущая сопричастность к происходящему, чувствовала, как в ее сердце крепнет желание узнать как можно больше об этом невероятном существе, рожденном человеческим разумом.

— Анна! Иди скорее! — раздался звонкий голос Имани, доносившийся откуда-то сбоку.

Анна тут же повернула голову на знакомый зов, и ее взгляд упал на удивительную картину: Полкан, величественный гибрид, склонил свою массивную голову к самой земле, как бы приглашая людей прикоснуться к нему.

— Ты только посмотри! — продолжала Имани, махая рукой. — Он позволяет нам приблизиться.

Анна поспешно направилась к подруге, чувствуя, как сердце ее бьется все быстрее. Неужели это создание, внушавшее ей такое благоговение, теперь дает им возможность по-настоящему соприкоснуться с ним?

Осторожно протянув руку, девушка коснулась шершавой чешуи на голове Полкана, ощущая под пальцами мощь и силу этого существа. Ей казалось, что она ощущает биение его пульса, словно соединяясь с ритмом его первобытной жизни.

Повернув голову в сторону, Анна заметила, как к ним подошла Офелия, девушка со второго курса, помощница профессора Замятина. Ее движения были сдержанными и отстраненными, словно она пыталась скрыть свое волнение за маской невозмутимости.

Офелия аккуратно, но уверенно провела ладонью по массивному носу Полкана, изучая его текстуру. Ее бледное лицо не выражало ни капли эмоций, однако Анна чувствовала, что под этой холодной внешностью скрывается неподдельный интерес к этому необычному созданию.

В отличие от восторженных и немного суетливых движений самих студентов, прикосновения Офелии были выверенными и осторожными, будто она боялась спугнуть Полкана. Ее взгляд, устремленный на гибрид, был сосредоточенным и пытливым — глаза девушки внимательно изучали каждую деталь.

Анна невольно сравнивала манеру поведения Офелии со своей собственной — та словно возвышалась над ними, сохраняя дистанцию и демонстрируя свой профессионализм. Казалось, ее мало волновало то, что происходит вокруг — Офелия была целиком поглощена наблюдением за Полканом, будто забыв обо всем остальном.

К девушкам подошел Петр, друг Анны и Имани. Его приземистая фигура излучала самодовольство, а когда он заговорил, в его голосе явственно слышались нотки гордости:

— Именно для таких драконов на нашем семейном предприятии производится удобрение. Это специальные пищевые добавки, которые повышают пользу от навоза таких драконов для полей.

Слегка полный парень гордо упер руки в бока, будто демонстрируя свои познания в этом вопросе. Он явно рассчитывал произвести впечатление на подруг, воспользовавшись своими связями и знаниями о семейном ремесле.

Офелия бросила на Петра холодный, оценивающий взгляд, не проронив ни слова. Ее лицо оставалось абсолютно невозмутимым, словно высказывание парня не вызвало у нее ни малейшего интереса. Она вернулась к созерцанию Полкана, будто наотрез игнорируя присутствие Петра.

Анна и Имани, напротив, проявили больший интерес. Они слушали друга с любопытством, хотя на их лицах и не было того благоговейного трепета, который испытывала Анна при виде этого удивительного создания.

Для Офелии же Полкан, казалось, был куда более интересен, чем похвальба Петра о семейном бизнесе. Ее безразличие к словам парня лишь подчеркивало всепоглощающую сосредоточенность девушки на изучении этого уникального гибрида.

Анна, охваченная благоговейным трепетом перед величественным Полканом, медленно приблизилась к нему, желая рассмотреть в мельчайших деталях его потрясающие рога. Эти грозные, но в то же время изящные изгибы рогов манили ее, пробуждая непреодолимое любопытство.

Ее шаги были исполнены осторожности, словно она боялась спугнуть это древнее создание. Анна жадно впитывала каждую деталь, запоминая текстуру чешуи, форму морды и тяжелое дыхание Полкана. Казалось, она пыталась проникнуть взглядом в самую его душу, разгадать тайны этого невероятного существа.

Но, в пылу своего волнения, девушка вдруг неловко споткнулась, балансируя на грани падения. И прежде чем успела осознать, что делает, Анна инстинктивно ухватилась за один из массивных рогов Полкана, пытаясь восстановить равновесие.

Ощущение твердого, грубого рога под ладонью на мгновение отрезвило ее, вернув к реальности. Анна застыла, понимая, что, сама того не желая, могла спровоцировать гневную реакцию у этого могущественного создания. Ее сердце бешено колотилось от осознания собственной неосмотрительности.

Полкан, казалось, был слегка обеспокоен столь резким движением Анны. Он издал тихий, недовольный рев — низкий, протяжный звук, больше похожий на ворчание, нежели на угрожающий рык.

Девушка испуганно отдернула руку, понимая, что невольно нарушила личное пространство этого могущественного создания. Анна ощутила укол вины, осознавая, что могла потревожить Полкана.

Однако дракон не выказывал гнева или ярости — его взгляд оставался отстраненным, будто он воспринимал Анну и ее друзей с той же отрешенностью, с какой носорог игнорирует незаметно снующих у него на спине птиц. Полкан как будто говорил ей своим недовольным ревом: «Не делай этого больше, мне это не нравится».

Анна заметила, как напряглось могучее тело дракона, но в его желтых глазах не было ни капли агрессии. Казалось, Полкан просто недоумевал, зачем эти хрупкие создания лезут в его личное пространство.

Девушка поспешно сделала шаг назад, чувствуя себя неловко из-за своей неосторожности. Она не хотела расстраивать или пугать этого величественного зверя.

Офелия тут же бросила на Анну укоризненный взгляд.

— Вам следует быть куда более осторожными рядом с драконом, — произнесла она строго. — Резкие движения могут расстроить его и навлечь опасность на всех находящихся поблизости.

Девушка говорила отстраненно, но Анна видела, что ее глаза выражают искреннюю тревогу.

— Я… я не хотела, — запинаясь, пролепетала Анна. — Это… было случайно.

Имани инстинктивно придвинулась ближе к подруге, будто желая заслонить ее. Петр же, напротив, отступил на шаг, опасливо поглядывая на Полкана.

Но дракон, словно уловив их страх, вновь издал протяжный, но уже более успокаивающий звук.

Полкан, все еще слегка раздраженный вторжением в его личное пространство, глубоко вздохнул, выпуская из ноздрей мощную струю горячего пара. Этот облачок тумана, словно живое существо, стремительно устремилось в сторону Офелии, стоявшей неподалеку.

Девушка, не ожидавшая такого, удивленно вскинула брови, когда поток теплого воздуха коснулся ее лица. Ее идеально уложенные темные волосы тут же всколыхнулись, растрепавшись, переливаясь в воздухе, будто живые.

Офелия инстинктивно отшатнулась, пытаясь защитить глаза от этой бушующей воздушной феерии. Она приподняла руку, отводя в сторону выбившиеся пряди, стремясь привести свою прическу в порядок.

Полкан, словно закончив свое небольшое представление, прекратил выпускать пар и с явным интересом стал наблюдать за тем, как Офелия пыталась привести свои взъерошенные волосы в порядок.

Казалось, будто дракон намеренно выпустил этот мощный поток горячего воздуха, чтобы немного подшутить над шумной и строгой девушкой. Или же, возможно, он хотел показать ей, что не только с Анной могут происходить неприятные случайности, но и с ней самой тоже.

Янтарные глаза Полкана внимательно следили за движениями Офелии, в них явно читался некий лукавый интерес. Словно он удовлетворенно отмечал, что девушка получила свою порцию неожиданностей, как и Анна ранее.

Офелия, поправляя выбившиеся пряди, искоса бросила озадаченный взгляд на дракона. Она, кажется, почувствовала в его поведении какую-то насмешку, будто Полкан таким образом показывал ей, что и с ней могут происходить непредвиденные курьезы.

Недовольно хмыкнув, Офелия бросила короткий взгляд сначала на Полкана, а затем и на Анну. Словно недовольная тем, что стала участницей этой небольшой шутки дракона, девушка поспешно удалилась, чтобы окончательно привести себя в порядок.

В то время, как Офелия пыталась справиться с непослушными волосами, Анна и ее друзья украдкой переглядывались, тихо посмеиваясь над этой неловкой ситуацией. Казалось, они вполне оценили небольшую проделку Полкана, который своим внезапным выдохом слегка потрепал строгую и собранную Офелию.

Дракон, довольный реакцией девушки, снова погрузился в задумчивое молчание, изредка поглядывая вслед удалившейся Офелии. В его янтарных глазах мелькали проблески какого-то скрытого веселья.

Наблюдая эту сцену, Анна и ее товарищи понимали, что Полкан, несмотря на свою величественную и грозную внешность, обладает определенным чувством юмора. И иногда ему просто необходимо немного пошалить, напомнив окружающим, что он не только могущественный дракон, но и живое существо с собственными особенностями и причудами.

Атмосфера разрядилась, но Анна все еще чувствовала неловкость, понимая, что, возможно, невольно подвергла опасности своих друзей.

* * *

Огромный зал столовой академии Лимберг словно хранил в себе дух былых времен. Под ногами студентов расстилался пол, вымощенный массивными каменными плитами, словно напоминая о мрачном величии средневековой крепости. Вдоль стен высились могучие каменные колонны, устремляясь к потолку высотой в несколько этажей.

Между массивными каменными колоннами, устремляющимися к высокому потолку столовой, гордо развевались тяжелые гобелены с вышитыми на них гербами всех факультетов академии Лимберг.

Яркие нити ткани ловили блики пламени, заставляя геральдические символы будто оживать в золотистом свете люстр. Искусно вышитые волки, кроты, собаки, коты, бобры и ящеры, олицетворявшие факультеты, с достоинством взирали на студентов, занимавших места за длинными дубовыми столами.

Эти гобелены, хранящие воспоминания о прежних, былых временах, служили немым, но красноречивым свидетельством того, что академия Лимберг бережно хранит свое древнее наследие, сочетая его с новой, процветающей эпохой искусства магии.

Длинные ряды тяжелых и массивных дубовых столов, испещренных глубокими порезами, протянулись вдоль всего зала, будто ожидая возвращения былых хозяев. Над ними, нависая с внушительной высоты, висели тяжелые металлические люстры, отбрасывающие мягкое золотистое сияние на суровые каменные стены.

Поверхность массивных дубовых столов в столовой Лимберга была усыпана множеством металлических подносов, на которых студенты разместили разнообразные блюда и напитки.

Каждый поднос сверкал начищенным до блеска металлом, создавая ощущение праздничной сервировки. На них были расставлены глиняные тарелки и чашки, наполненные самыми разными лакомствами. Ароматные мясные пирожки соседствовали с сочными фруктами, а рядом стояли кубки, наполненные прозрачными компотами, свежевыжатыми соками и ароматными травяными чаями.

Разнообразие блюд и напитков поражало воображение. Казалось, повара академии приложили все усилия, чтобы порадовать учеников вкуснейшими кушаньями. Подносы, выставленные вдоль длинных столов, будто соревновались в своем великолепии, привлекая восхищенные взгляды студентов.

Смешение ароматов свежеприготовленной еды и благородных напитков создавало в столовой атмосферу уюта и радушия. Казалось, что за этими столами не только утоляют голод, но и находят умиротворение после напряженных учебных дней.

И вдоль этих стен, будто застывший почетный караул, стояли каменные статуи воинов в доспехах, их каменные лица хранили выражение решительности и отваги. Именно эти безмолвные стражи напоминали о том, что когда-то давно, задолго до того, как эти залы наполнились голосами юных магов, здесь обитал суровый и несгибаемый орден рыцарей.

От массивного стола, расположенного у дальней стены столовой, неспешной чередой выходили студенты, неся на своих подносах щедрые порции разнообразных блюд. Этот разделяющий зал стол был подобен пиршественному алтарю, на котором красовалось множество кулинарных шедевров.

Разнообразие подаваемых яств поражало воображение: горки ароматных булочек, нежные запеченные овощи, аппетитные мясные рулеты и прочие кулинарные изыски. Но главным украшением этой роскошной трапезы был поистине царский дар — огромный, по-особому приготовленный кабан, занимавший самое почетное место на столе.

Его золотисто-хрустящая корочка манила своим видом, а глубокий, насыщенный аромат пряностей дразнил обоняние присутствующих. Этот величественный зверь, лежащий на внушительном блюде, будто возвращал гостей столовой во времена пышных рыцарских пиршеств, хозяевами которых были предшественники нынешних учеников — отважные воины.

Студенты с благоговейным трепетом подходили к этому «алтарю» изысканной кухни, бережно черпая на свои подносы порции восхитительных блюд. Каждый, кто оказывался рядом с этим пиршественным столом, невольно ощущал прилив аппетита и предвкушение скорого наслаждения вкусной и сытной пищей.

Невольно, наблюдая за этим величественным и несколько мрачноватым интерьером, возникало ощущение, будто время повернуло вспять. Казалось, что вот-вот из-за массивных дубовых дверей ворвутся закованные в броню воины, чтобы вкусить долгожданную трапезу после очередного сражения. Но вместо этого в зале раздавались оживленные голоса студентов, которые, впитывая в себя атмосферу былой славы, наслаждались ужином в этих древних стенах.

Петр с жадностью накладывал на свою тарелку щедрые порции разнообразных мясных блюд. Его поднос пестрил яркими оттенками, будто собрав воедино всех животных, разводимых человеком для пропитания. Румяные куриные окорочка соседствовали с сочными кусками говядины и жирным свиным шпиком, все это было искусно приправлено ароматными специями, жирными соусами и бульонами.

Но особенно Петра заинтересовала тарелка, наполненная множеством золотистых долек запеченного картофеля. Целая горка ароматных, мягких картофелин была щедро натерта душистым чесноком и сливочным маслом, создавая невероятно аппетитный и соблазнительный вид. Петр предвкушал, как хрустящая корочка сменится мягкой, пропитанной чесночно-сливочным ароматом сердцевиной, которая, несомненно, растает во рту, наполняя его истинным гастрономическим наслаждением.

Рядом с этим деликатесом гордо возвышался кубок, наполненный насыщенным, темно-фиолетовым напитком. Это был сок, выжатый из винограда, выращенного в теплицах факультета агромагии. Густая, почти сиропообразная консистенция и медовая сладость этого сока делали его поистине уникальным и превосходным дополнением к сытной мясной трапезе.

Сделав глоток этого пряного, охлажденного напитка, Петр чувствовал, как он буквально наполняет его силами, словно возвращая к жизни после долгих часов напряженных занятий. Казалось, что весь вкус и ароматы этого сока концентрировались в его кубке, превращая обычный напиток в истинное кулинарное произведение искусства.

Вскоре, едва справляясь с тяжестью переполненного блюдами подноса, Петр присел рядом с Имани. Девушка, заметив его приближение, аккуратно поправила свою роскошную студенческую мантию, освобождая место для одноклассника, чтобы тот мог удобно устроиться за столом.

Петр с благодарностью опустился на скамью, стараясь не расплескать драгоценное содержимое своего подноса. Разместив его перед собой, он с нетерпением принялся за трапезу, предвкушая восхитительные вкусовые ощущения, которые ему предстояло испытать.

Имани и Анна были поражены и даже напуганы столь внушительным количеством блюд, заполнивших тарелку Петра. Казалось, что это не рацион одного студента, а настоящий пир, достойный трех или даже пятерых крепких мужчин, каких можно было встретить за этим столом полвека назад.

Девушки с легким недоумением наблюдали, как Петр без труда управляется с таким объемом пищи, с аппетитом поглощая одно лакомство за другим. Они переглянулись, мысленно задаваясь вопросом, откуда у их одноклассника берутся силы и желудок, способные переварить такое обилие яств.

Несомненно, Петр обладал весьма незаурядным аппетитом, характерным, скорее, для закаленных жизнью солдат и рыцарей прошлых эпох, нежели для современных студентов, привыкших к более умеренным трапезам. Это наблюдение вызывало у Анны и Имани легкое беспокойство и восхищение в равной степени.

Имани неловко, даже с легким стыдом, бросила взгляд на свой собственный поднос, который казался совершенно незначительным по сравнению с обилием блюд на тарелке Петра. Там располагался лишь зеленый овощной салат, заправленный греческим сыром и оливковым маслом, пара сильно зажаренных тостов, несколько яиц, приготовленных на сковороде, и небольшой стакан свежевыжатого апельсинового сока.

Ее скромный ужин, который обычно вполне удовлетворял ее аппетит, теперь выглядел неприлично скромным и бледным на фоне роскошного пира, устроенного одноклассником. Имани почувствовала себя неловко, будто ее незамысловатая трапеза выдавала в ней какую-то недостаточность или неполноценность.

Она украдкой покосилась на Анну, гадая, испытывает ли та схожие чувства, сравнивая свою скромную порцию с обилием яств на подносе Петра. Однако девушка старалась сохранять спокойствие, не желая показывать своего внутреннего дискомфорта.

К облегчению Имани, тарелка Анны также выглядела довольно скромно, особенно в сравнении с пышным угощением Петра. Хотя рядом с таким обильным ужином одноклассника, любой прием пищи мог показаться незначительным.

На скромной тарелке Анны располагалась небольшая порция макарон и три небольшие, но хорошо прожаренные сосиски. Рядом с этим основным блюдом находилось маленькое блюдце, на котором в лужице кетчупа сползали тонкие ломтики картофеля фри.

Завершал ее трапезу стакан газированного лимонада с красно-белой полосатой трубочкой для питья, а также отдельная чашка с крепким чаем и парой овсяных печений.

Хотя настолько сдержанный ужин и выглядел скромно по сравнению с роскошным столом Петра, Анна спокойно наслаждалась своей порцией, не проявляя никаких признаков неловкости или зависти. Она, как всегда, сохраняла самообладание и невозмутимость, сосредоточившись на собственном ужине.

Наконец, держа в руке сочный куриный окорочок, Петр произнес:

— Этот Полкан — не единственный такой дракон. Наша семья производит удобрения и разные сопутствующие товары для подобных драконов, но более ранних моделей. Если не ошибаюсь, этот Полкан относится к поколению Г21. А по всей империи популярностью пользуется поколение драконов Г18.

Анна и Имани слушали рассказ Петра с некоторым интересом, но также и с определенной долей недопонимания. Нельзя сказать, что они были сильно увлечены его объяснениями, во многом из-за того, что Петр использовал множество специальных терминов и сокращений, незнакомых девушкам.

С другой стороны, такое поведение Петра было вполне понятно им. Он вырос в семье людей, профессионально занимающихся разведением и обслуживанием этих мифических существ, поэтому все эти технические подробности были для него привычными и естественными, как для них самих — слова «привет» и «пока».

Хотя некоторые нюансы ускользали от понимания Анны и Имани, они старались внимательно слушать одноклассника, надеясь хотя бы отчасти уловить суть его рассказа. В конце концов, любопытство все же перевешивало недопонимание.

Когда ужин наконец подошёл к концу, Петр, Анна и Имани, собрав свои опустевшие подносы, покинули длинный общий стол, чтобы унести их в мойку.

Когда ужин наконец подошёл к концу, Петр, Анна и Имани, собрав свои опустевшие подносы, покинули длинный общий стол, чтобы унести их в мойку.

По дороге разговор друзей плавно перетёк к обсуждению предстоящих на следующий день школьных уроков. Петр поинтересовался, готовы ли девушки к ним. Анна кивнула, сообщив, что ещё раз просмотрит свои конспекты перед сном.

Имани же призналась, что немного переживает из-за предстоящего урока по строению рыцарского доспеха, так как эта тема всегда была ей не очень понятна. Петр предложил ей помощь в повторении материала, на что Имани благодарно согласилась, радуясь возможности лучше подготовиться.

Вместе они обсудили расписание ближайших уроков, обменявшись пожеланиями удачи и поддержкой друг друга. Эта привычная дружеская беседа помогала им настроиться на предстоящий учебный день и придавала уверенности в собственных силах.

Идя рядом с друзьями, Анне казалось, что в этот момент, кроме них троих, в мире больше никого нет. Она шла, счастливая тем, что нашла таких хороших, заботливых товарищей, готовых поддержать и помочь друг другу. Эта тёплая, дружеская атмосфера помогала им настроиться на предстоящий учебный день и придавала уверенности в собственных силах.

Однако вскоре радость сменилась неловкостью. Резкий толчок. Анна, заболтавшись с друзьями, врезалась во что-то перед собой. Её поднос, с остатками ужина, вылетел из рук, раскидав своё содержимое по неожиданному препятствию. Анна подняла свой взгляд и увидела Офелию, чья черная мантия с голубыми полосами была измазана в остатках макрон и кетчупа.

Анна, застыв на месте, ощутила, как щёки начинают гореть от стыда. Она тут же бросилась к Офелии с извинениями, пытаясь вытереть испачканную мантию своей салфеткой. Однако строгая старшекурсница лишь раздражённо отмахнулась, брезгливо отстраняясь от неё.

— Смотри, куда идёшь, недотёпа! — прошипела она, бросив на Анну уничижительный взгляд. Девушка, пунцовая от смущения, лишь виновато опустила голову, не решаясь поднять глаза.

Ах, простите меня! — запричитала Анна, бросаясь к Офелии. — Я совсем замечталась и не глядела, куда иду. Надеюсь, я вас не сильно испачкала?

Но старшекурсница лишь раздражённо отмахнулась:

— Ещё бы ты была поосторожней! Или забыла, как на экскурсии схватила за рог дракона? Из-за твоей неосмотрительности бедное животное чуть не взбесилось и не натворило бед. Да уж, страшно представить, что такие неумехи, как ты, скоро будут рыцарями и станут народ защищать!

Анна лишь виновато потупилась, щёки её пылали от стыда. Вот влипла-то, ни дать ни взять.

Но тут на выручку девчонке подоспела Имани. Гордо вскинув голову, она встала рядом с подругой и как зыркнет на Офелию!

— Да хватит тебе, Офелия! Анна уже извинилась, чего тебе ещё надо? Она у нас и в самом деле ничего себе — настоящая рыцарша и колдунья, не хуже тебя. Так что брось ругать её, а то ещё схлопочешь!

— Не хуже меня? — фыркнула Офелия. — Тогда как насчет небольшой тренировочной дуэли? Скажем, завтра, в обеденный перерыв. Только магия.

Анна уже открыла рот, чтобы отказаться, но Имани её перебила:

— Ну конечно, Анна с радостью примет твой вызов! Она отделает тебя в любое время, не сомневайся.

Офелия довольно усмехнулась, ее губы растянулись в самодовольной ухмылке. Она окинула Анну оценивающим взглядом, в котором читалось неприкрытое презрение.

Юная колдунья была уверена в своем превосходстве и не сомневалась, что легко одержит победу в предстоящей дуэли. Ее глаза сузились, точно две хитрые змейки, высматривающие слабые места противника. Она с насмешкой окинула невысокую фигурку Анны, ее аккуратные черты лица, пышные кудри, спадающие на плечи. Вот только этой хрупкой девчушке вздумалось сравнивать себя с ней, Офелией, гордостью их факультета и одной из лучших учениц Академии.

Довольно хмыкнув, старшекурсница развернулась и величаво удалилась прочь. Ее походка была легкой и грациозной, как у дикой кошки, а осанка — прямой и гордой. Едва ли Анна могла соперничать с ней в магическом мастерстве, не говоря уже о силе духа и самообладании.

Но Имани, кажется, твердо верила в способности своей подруги. И Офелия невольно заинтриговалась — что же в этой скромной с виду девочке такого особенного?

Анна беспомощно перевела взгляд на Имани, не зная, как реагировать на только что произошедшее. Чувство тревоги пронзило ее сердце, заставив сжаться в тревожном предчувствии. С одной стороны, она была тронута, что ее подруга так уверенно вступилась за нее и даже приняла вызов Офелии. Но с другой — Анна отлично понимала, что ее магические способности едва ли могут сравниться с мастерством старшекурсницы.

Девушка беспокойно закусила нижнюю губу, ее брови сошлись на переносице, выдавая внутреннее смятение. Она ненавидела конфликты и драки, предпочитая решать все мирным путем. Да и как ей было биться с Офелией, когда та превосходила ее практически во всем? Страх парализовал Анну, не давая ей ни единого шанса на достойное сопротивление.

Бросив на Имани затравленный взгляд, Анна судорожно сжала ворот своей мантии, сердце которой бешено колотилось. Казалось, еще немного — и оно выпрыгнет из груди.