Большой переполох в фандомах (джен)

— Ох!

— Ой!

Стремительный мотоцикл, разрисованный под золотистого грифона, с размаху наехал на человека, уныло переходящего дорогу и… получилась куча мала.

* * *

Мик проснулся в радужном настроении.

Потянулся в своей импровизированной кровати.

Вылез из-под простыни, почесал задницу и побрел принимать ванну.

После часового ритуала умывания, причесывания, которое проводилось пятерней, и одевания, Мик вновь появился в своей квартире — студии. Осмотрев помещение, сгреб грязные простыни в кучу, запихал их в корзину, туда же добавил чьи-то стринги, лифчик, неизвестно откуда-то взявшийся килт и отнес всё это вниз.

В подвал, где у него стояла огромная автоматическая прачка, коей пользуются крупные отели. Запихав все это во чрево прачки, Мик засыпал порошок и включил её, а сам поднялся наверх, приготовить себе завтрак.

Ага, в 12 дня.

После еды, Мик натянул джинсы зеленого цвета, белую майку, на неё — клетчатую рубашку, на ноги — высокие кроссовки с светодиодами на подошве, закутал шею в длинный шарф серого цвета и, выйдя в гараж, оседлал мотоцикл.

Прежде чем уехать, бросил взгляд в зеркало.

Оно отразило среднестатистического парня с лохматой шевелюрой красно-зеленого цвета, которая торчала дыбом.

Волосы гармонировали с рубашкой и джинсами.

Мик удовлетворенно улыбнулся и выехал из гаража.

* * *

Он жаждал творчества.

Мик рисовал, преимущественно, пейзажи в стиле «НЮ». Сие обозначало, что на фоне пейзажа всегда была нарисована полуобнаженная женская фигура. Мужиков Мик писал неохотно, а если и писал, то в основном после долгих проб.

Мик называл себя «титячником» или «сискоменом» и всегда смачно облизывался при этом.

И действительно, рисовал он, в основном, обнаженных женщин до пояса. Лица женщин всегда были закрыты. Шарфиком, волосами, шляпой, букетом или чем-нибудь еще.

Обнаженных мужиков у него было крайне мало. Всего одна серия — «Ссущие». Там были нарисованы мужики со спины на фоне городского мегаполиса, дерева, реки и живой изгороди.

* * *

— Парень, ты как?! — Мик встал на четвереньки и уставился в опухшие глаза бедолаги.

— Жить буду, — пробурчал тот.

— Ты такой тощий, но фактурный, — Мик затрепетал от удовольствия, — какая шея! О! Изумительные ключицы! О! О! Вставай! Я тебя нарисую! Тебя как звать?

— Шерлок, — бомжара поднялся и сплюнул на асфальт, — ты че? Педрило?

— О! Какое смешное имя, — рассмеялся Мик, вскочил на ноги, поднял мотоцикл и похлопал по сидению сзади себя, — садись, Шерли.

— Я — Шерлок! — упрямо сказал Шерлок, — Шерлок Холмс.

— Садись, давай, — нетерпеливо произнес Мик, — я хочу тебя нарисовать!!!

Шерлок призадумался. Он хотел есть, да вымыться не мешало бы. Педик этот тип или нет, но может он его накормит.

— Меня зовут Мик, — растрепанный тип улыбнулся во все зубы, — садись, поехали. Ты потрясающе выглядишь! Думаю, ты без одежды будешь круто выглядеть. У меня есть подходящий пейзаж для тебя, и пока свет не ушел…

Мик привез Шерлока домой, высадил, закинул мотоцикл в гараж и потащил вконец ошарашенного Шерлока в студию.

— Давай, раздевайся до пояса. Да-да, и садись вон там. Вот тут правильно, но сперва разденься. А я сейчас приготовлю холст, — говоря все это, Мик летал по студии, одновременно доставая холст (крупный), краски (все — и акварель, и масло, и темперу) и давая указания смущенному Шерлоку, который, горя от стыда, снимал свои лохмотья. — Ага. Вот и чудненько! боже мой, какая фактура, обалденно! Ты просто потрясающ. Немного откормить, в качалку сводить, приодеть. О! О! вот так, садись, смотри сюда, вот так, — за разговорами Мик уже набросал свой пейзаж и вписывал туда фигуру своего неожиданного натурщика, — какая фактурная грудь, худощава да, но ничего. О! О! Какое скульптурно-правильное лицо! Решено, ты будешь жить здесь, а я тебя буду рисовать.

— Э, — Шерлок пытался что-то выдавить из себя; его уже пугала перспектива остаться у этого ненормального.

— Молчи, умоляю, ты так прекрасно сидишь. Нет, нет, я не собираюсь с тобой спать, можешь не пугаться. Я не сплю с мужчинами, я сплю только с женщинами. Я люблю женщин. Но я не сплю со всеми своими натурщицами, мне нужна загадочная и чувственная фактура, чтобы и нарисовать можно было, и познать было что!

* * *

Мик рисовал до полуночи, а потом отправил Шерлока спать, поскольку тот умудрился уснуть прямо на рабочем месте.

* * *

БАЦ! БАХ! БУМЦ!

Металлическая бейсбольная бита с адским грохотом обрушилась на ни в чём неповинный «Форд» голубого цвета.

— Йессс!!! Вот вам, сучечки! Ещё! — бесновалась юная готесса с лисьим хвостом и кошачьими ушами, снова и снова поднимая своё орудие мести. То была уже знакомая нам химера.

Бита влетела прямо в правую фару, со звоном расколола стекло. Звон стекла и вид множества осколков только больше распалили вандалку.

— Вот тебе!.. ВОТ ТЕБЕ, УБЛЮДОК!!!

На несчастном «Форде» и так уже целого места практически не осталось, однако взвинченная Саша и не думала останавливаться.

— ТЫ НЕ ОХРЕНЕЛА СЛУЧАЕМ, ВОШЬ ХОДЯЧАЯ?! — откуда-то сверху послышался женский вопль. Сашины ушки слегка дёрнулись. Причём у кричавшей явно был акцент.

Химера задрала вверх ушастую патлатую голову. Крик принадлежал молодой женщине с фиолетовыми волосами, в строгом тёмно-сером костюме. Она так свесилась из окошка двухэтажного здания, у которого и был припаркован злосчастный «Форд», что не выпала оттуда, похоже, только чудом. Тем более, что злющая была, как сто чертей.

— ТЫ Ж И ПЛАТИТЬ БУДЕШЬ, МРАЗОТА ТАКАЯ!!!

— Тётя, а не пойти ли вам в жопу?! — усмехнулась Саша, лихо закинув биту на плечо.

Однако сия просьба ничуть не успокоила «тётю». Она с новой силой принялась кричать на вандалку. Причём уже на некой непонятной тарабарщине.

Сплюнув на капот изуродованной машины, химера с деловитым видом развернулась и пошла прочь. Под «градом» так и сыплющейся ей в спину брани.

* * *

Перед тем как сбить своего нового натурщика, Мик оказался свидетелем одного интересного разбоя. И ему в голову пришла замечательная идея — нарисовать цикл «Лики Лондона». Теперь нужно было лишь узнать имена этих двух — юной леди и деловой.

Когда разбой закончился, и юная леди-гот отправилась восвояси, Мик повернул мотоцикл за ней и погнал. А пока гнал, налетел на переходящего дорогу бомжа.

— Ох!

— Ой!