Большой переполох в фандомах (джен)

— Хай, Когтястая!

— Даров! — сплюнула на асфальт девушка лет 18, одетая в узкие чёрные джинсы, такого же цвета блестящие туфли на высокой платформе и чёрную же футболку с изображением человеческого черепа, обвитого змеёй. На шее — тяжёлая металлическая цепь с кулончиком в виде опять же черепушки, только рогатой. На левом запястье — шипастый кожаный браслет. Иссиня-чёрные волосы до плеч, чёрный лак на длинных ногтях, чёрная же помада ярко выделяется на иссиня-бледном, причём очень даже симпатичном, лице. А на глазах — линзы с кроваво-красной радужкой.

Только вот это была не совсем обычная девушка. Вряд ли даже среди подобных особ редко встретится леди с пышным лисьим хвостом и белыми кошачьими ушами на макушке, в которых покачиваются железные серьги-колечки. Да, в этой компании она была единственной химерой — или же «зверочеловеком», говоря обыденным языком — химера по имени Саша Сильверштейн.

— Ну шо, ничего не отменяется? Покатили к Тарантулу?

— Да не вопрос! — ухмыльнулась лисохвостая готесса, — моя дура как всегда, — Саша с чувством щёлкнула себя по горлу, — спит щас в собственной блевотине, как миленькая! Так шо гуляем, пока петушки не запоют.

— Всем-то хватит?

— Напраслину на кореша гонишь, Зомбак! — Саша оскалилась, — сам же в курсе: Тарантул сказал — Тарантул сделал! Не ссы, бухла будет — запьёшься!

— Ну погнали, ёпт…

— А то! Шо уж стоим, кого ждём?!

* * *

Высокий худой бомж с всклокоченной давно немытой головой, одетый в невообразимые лохмотья, сладко потянулся в своей коробке из-под… А черт его знает из-под чего. Бомжа разбудили подростки, промчавшиеся по переулку на мотоциклах.

— Ёб тебя етрить, — пробурчал он глухо, — не минуты покоя. Только блять лег спать, так уже будят. — Бомж вновь потянулся, погладил себя по животу. Вчера он побывал около мусорки, которая принадлежала богатому ресторану и пожевал всласть всяких вкусняшек. — А ну их всех нахрен, буду опять спать, — бомж свернулся клубком в своей коробке и захрапел.

* * *

В бывшей фабрике, а ныне арт-студии вольного художника Меллоуна, почивал сам хозяин. Обстановка у него была убогая, почти что все занимала мастерская.

Меллоун, а звали его Мик, сопел на груде матрасов. Вчерашняя гулянка по поводу удачной выставки затянулась аж до восьми часов утра. Остальные участники гулянки рассеялись по Лондону, и Мик не желал выяснять, где они потерялись. Он спал.

На подушке виднелась лохматая растрепанная голова, а остальное было покрыто давно нестираной простыней.

* * *

— Мистер Никкалс! — властно окликнула рабочих высокая, стройная японка с фиолетовыми, коротко остриженными, волосами, в бежевом деловом костюме.

— Д-да, мэм… — жалобно проблеял брюнет лет 40, с нездоровым, землистым цветом лица, в оранжевом комбинезоне. Явно струсивший под грозным взглядом изумрудно-зелёных глаз.

— «Да, мэм»! Знакомая песня, дорогой! — холодно произнесла «сестра Японских гор».

— Угу…

— В общем так, дорогуша: ещё раз вы посмеете явиться пьяным на работу — вылетите отсюда с треском! Поняли меня?

— Ну-у-у…

— Я спрашиваю — ПОНЯЛИ МЕНЯ?!!!

— Да, да, мэм! — чуть ли не в струнку вытянулся дрожащий Мёрдок Никкалс.

— Замечательно! А теперь прочь с моих глаз, пока я ещё добренькая!

— Ох!

— Ой!

Стремительный мотоцикл, разрисованный под золотистого грифона, с размаху наехал на человека, уныло переходящего дорогу и… получилась куча мала.

* * *

Мик проснулся в радужном настроении.

Потянулся в своей импровизированной кровати.

Вылез из-под простыни, почесал задницу и побрел принимать ванну.

После часового ритуала умывания, причесывания, которое проводилось пятерней, и одевания, Мик вновь появился в своей квартире — студии. Осмотрев помещение, сгреб грязные простыни в кучу, запихал их в корзину, туда же добавил чьи-то стринги, лифчик, неизвестно откуда-то взявшийся килт и отнес всё это вниз.

В подвал, где у него стояла огромная автоматическая прачка, коей пользуются крупные отели. Запихав все это во чрево прачки, Мик засыпал порошок и включил её, а сам поднялся наверх, приготовить себе завтрак.

Ага, в 12 дня.

После еды, Мик натянул джинсы зеленого цвета, белую майку, на неё — клетчатую рубашку, на ноги — высокие кроссовки с светодиодами на подошве, закутал шею в длинный шарф серого цвета и, выйдя в гараж, оседлал мотоцикл.

Прежде чем уехать, бросил взгляд в зеркало.

Оно отразило среднестатистического парня с лохматой шевелюрой красно-зеленого цвета, которая торчала дыбом.

Волосы гармонировали с рубашкой и джинсами.

Мик удовлетворенно улыбнулся и выехал из гаража.

* * *

Он жаждал творчества.

Мик рисовал, преимущественно, пейзажи в стиле «НЮ». Сие обозначало, что на фоне пейзажа всегда была нарисована полуобнаженная женская фигура. Мужиков Мик писал неохотно, а если и писал, то в основном после долгих проб.

Мик называл себя «титячником» или «сискоменом» и всегда смачно облизывался при этом.

И действительно, рисовал он, в основном, обнаженных женщин до пояса. Лица женщин всегда были закрыты. Шарфиком, волосами, шляпой, букетом или чем-нибудь еще.

Обнаженных мужиков у него было крайне мало. Всего одна серия — «Ссущие». Там были нарисованы мужики со спины на фоне городского мегаполиса, дерева, реки и живой изгороди.

* * *

— Парень, ты как?! — Мик встал на четвереньки и уставился в опухшие глаза бедолаги.

— Жить буду, — пробурчал тот.

— Ты такой тощий, но фактурный, — Мик затрепетал от удовольствия, — какая шея! О! Изумительные ключицы! О! О! Вставай! Я тебя нарисую! Тебя как звать?

— Шерлок, — бомжара поднялся и сплюнул на асфальт, — ты че? Педрило?

— О! Какое смешное имя, — рассмеялся Мик, вскочил на ноги, поднял мотоцикл и похлопал по сидению сзади себя, — садись, Шерли.

— Я — Шерлок! — упрямо сказал Шерлок, — Шерлок Холмс.

— Садись, давай, — нетерпеливо произнес Мик, — я хочу тебя нарисовать!!!

Шерлок призадумался. Он хотел есть, да вымыться не мешало бы. Педик этот тип или нет, но может он его накормит.

— Меня зовут Мик, — растрепанный тип улыбнулся во все зубы, — садись, поехали. Ты потрясающе выглядишь! Думаю, ты без одежды будешь круто выглядеть. У меня есть подходящий пейзаж для тебя, и пока свет не ушел…

Мик привез Шерлока домой, высадил, закинул мотоцикл в гараж и потащил вконец ошарашенного Шерлока в студию.

— Давай, раздевайся до пояса. Да-да, и садись вон там. Вот тут правильно, но сперва разденься. А я сейчас приготовлю холст, — говоря все это, Мик летал по студии, одновременно доставая холст (крупный), краски (все — и акварель, и масло, и темперу) и давая указания смущенному Шерлоку, который, горя от стыда, снимал свои лохмотья. — Ага. Вот и чудненько! боже мой, какая фактура, обалденно! Ты просто потрясающ. Немного откормить, в качалку сводить, приодеть. О! О! вот так, садись, смотри сюда, вот так, — за разговорами Мик уже набросал свой пейзаж и вписывал туда фигуру своего неожиданного натурщика, — какая фактурная грудь, худощава да, но ничего. О! О! Какое скульптурно-правильное лицо! Решено, ты будешь жить здесь, а я тебя буду рисовать.

— Э, — Шерлок пытался что-то выдавить из себя; его уже пугала перспектива остаться у этого ненормального.

— Молчи, умоляю, ты так прекрасно сидишь. Нет, нет, я не собираюсь с тобой спать, можешь не пугаться. Я не сплю с мужчинами, я сплю только с женщинами. Я люблю женщин. Но я не сплю со всеми своими натурщицами, мне нужна загадочная и чувственная фактура, чтобы и нарисовать можно было, и познать было что!

* * *

Мик рисовал до полуночи, а потом отправил Шерлока спать, поскольку тот умудрился уснуть прямо на рабочем месте.

* * *

БАЦ! БАХ! БУМЦ!

Металлическая бейсбольная бита с адским грохотом обрушилась на ни в чём неповинный «Форд» голубого цвета.

— Йессс!!! Вот вам, сучечки! Ещё! — бесновалась юная готесса с лисьим хвостом и кошачьими ушами, снова и снова поднимая своё орудие мести. То была уже знакомая нам химера.

Бита влетела прямо в правую фару, со звоном расколола стекло. Звон стекла и вид множества осколков только больше распалили вандалку.

— Вот тебе!.. ВОТ ТЕБЕ, УБЛЮДОК!!!

На несчастном «Форде» и так уже целого места практически не осталось, однако взвинченная Саша и не думала останавливаться.

— ТЫ НЕ ОХРЕНЕЛА СЛУЧАЕМ, ВОШЬ ХОДЯЧАЯ?! — откуда-то сверху послышался женский вопль. Сашины ушки слегка дёрнулись. Причём у кричавшей явно был акцент.

Химера задрала вверх ушастую патлатую голову. Крик принадлежал молодой женщине с фиолетовыми волосами, в строгом тёмно-сером костюме. Она так свесилась из окошка двухэтажного здания, у которого и был припаркован злосчастный «Форд», что не выпала оттуда, похоже, только чудом. Тем более, что злющая была, как сто чертей.

— ТЫ Ж И ПЛАТИТЬ БУДЕШЬ, МРАЗОТА ТАКАЯ!!!

— Тётя, а не пойти ли вам в жопу?! — усмехнулась Саша, лихо закинув биту на плечо.

Однако сия просьба ничуть не успокоила «тётю». Она с новой силой принялась кричать на вандалку. Причём уже на некой непонятной тарабарщине.

Сплюнув на капот изуродованной машины, химера с деловитым видом развернулась и пошла прочь. Под «градом» так и сыплющейся ей в спину брани.

* * *

Перед тем как сбить своего нового натурщика, Мик оказался свидетелем одного интересного разбоя. И ему в голову пришла замечательная идея — нарисовать цикл «Лики Лондона». Теперь нужно было лишь узнать имена этих двух — юной леди и деловой.

Когда разбой закончился, и юная леди-гот отправилась восвояси, Мик повернул мотоцикл за ней и погнал. А пока гнал, налетел на переходящего дорогу бомжа.

— Ох!

— Ой!

Шерлок проснулся на следующий день на куче матрасов.

Потянулся… и его взор уперся в листок бумаги, прикрепленный скотчем к немытому абажуру.

— «Дорогуша! Если ты проснулся, и на все твои действия никто не откликается, значит, я не дома. А теперь поднимись и по красным стрелкам на полу топай до ванной комнаты. Там тебя ждет еще одна записка.»

Шерлок встал и пошел по стрелкам.

Ванная комната была шикарна. Там была и ванна размером с настоящий бассейн, душ, раковина; за кирпичной стеной с сине-зелеными изразцами помещался туалет.

Около ванны на стопке полотенец была вторая записка.

— «Полотенца, паста, зубная щетка, гель для душа, бальзам для волос, шампунь, крем для бритья, бритвенный станок, ножницы. Это все тебе. Рекомендую принять ванну. Тебе надо расслабиться и вымыться. Никуда не торопись. Когда закончишь, вытрешься и пойдешь по стрелкам дальше.»

Шерлок лежал в ванне чуть ли не час, потом вымылся, побрился, обстриг ногти, почистил зубы, выбрался из ванны и, обнаружив около ванны большие пушистые тапки, сунул в них ноги и зашлепал по красным стрелкам.

Стрелки его привели к древнему комоду и двум большим шкафам.

На комоде лежала записка.

— «Солнышко! В комоде ты найдешь нижнее белье. У меня попадаются ужасно капризные натурщицы и натурщики. Поэтому в комоде все расцветки и размеры, а в темном шкафу — рубашки и джинсы. В светлый не заглядывай — там девчачьи платья. Оденешься и жди меня. Приеду, будем завтракать!»

Шерлок подобрал себе одежду и вернулся в основную комнату.

Назвать это гостиной не поворачивался язык.

Шерлок осмотрелся, снял рубашку, нашел ведро, тряпку и принялся за уборку.

Так его и нашел вернувшийся хозяин.

— О! Шерлок! боже мой! — произнес Мик, останавливаясь на пороге комнаты, — какой дивный вид! Какая игра цвета и тени!!! Заканчивай! Нам надо через три часа быть в галерее в Сохо, а нам ещё завтракать.

— Я ничего не помню из прошедшей ночи, — смущенно отозвался Шерлок, поднимая глаза от ведра на Мика.

— А ничего не было, солнышко, — отозвался Мик, снимая обувь и начиная порхать по мытому полу, — до полуночи я тебя рисовал, а потом ты уснул, а я тебя отнёс на матрасы.

— Но…

— Милый мой, — Мик отобрал у Шерлока ведро, — иди, умойся, я домою.

* * *

Шерлок ушел в ванну, умылся, а когда вышел — гостиная поблескивала чистотой, груда матрасов исчезла, наверху обнаружился второй этаж, который был закрыт синим матовым стеклом. На второй этаж вели три винтовых лестницы. В раскрытые окна вливался душистый летний воздух.

— Пойдем! — Мик появился из-за стеклянной расписной двери и поманил Шерлока.

За дверью оказалась большая кухня.

И она была грязная.

— Надо бы прибрать, — нерешительно предложил Шерлок.

— Конечно, вдвоем мы быстро управимся, — Мик улыбнулся, — вот тебе фартук и губка. На тебе шкафчики и холодильник, а я — всё остальное.

Они резво помыли кухню, быстро управились с грязной посудой, и Мик, вымыв руки, приступил к готовке.

— Ага. В холодильнике — горошек, кукуруза, один лобстер, а… остатки окорока. Купил вчера, сегодня доедим, — Мик достал остатки окорока, проворно накрошил в сковороду, залил все это желтками четырех яиц, плеснул красного вина, посолил, поперчил и при этом не переставал разговаривать, — ты не бойся. Я тебя не трону, у меня к тебе чисто интерес по искусству. Это те типы, что говорят, что, мол, все женщины — проститутки, они — подлецы и свиньи. У меня были очень чувственные модели, можешь мне поверить. Я ведь женщин преимущественно рисую, а там фактуры там всякие и старые, и новые. Так бывают, что рисуешь модель, а она такая прямо мать — земля, а другую рисуешь, она как кошка. А некоторые… У меня была модель. О! О! такая мощная чувственная натура. Как она была смущена, это было просто нечто, она так краснела, Господи боже мой. Картину я никак продать не могу, от неё такая чувственность идет. Доставай, Шерли, тарелки, будем завтракать, — Мик быстро разложил еду по тарелкам, — пришлось её рисовать в угасающем свете дня. Обнаженная на закате. Ты бы посмотрел на её груди, они пламенели от смущения, как бутоны цикламенов. Нет, нет. Я с ней не спал. Это так печально, но я не мог. Девушка была такая невинная и прекрасная, я заплатил ей за работу и проводил. Сейчас поедим, потом в галерею, а затем начнем делать из тебя человека.

— Но, — Шерлок устремил взгляд серых глаз на Мика, — зачем?

— Дорогуша! А у тебя дивные глаза цвета горного хрусталя. Обязательно нарисую. Ты — теперь моя модель. Натурщик. Ты должен выглядеть так, чтобы я испытывал вдохновение, глядя на тебя. Так что не спорь.

— Хорошо, — Шерлок вздохнул и печально подумал, что бомжом все-таки оставаться было легче.

* * *

— Вот и славненько, — они мчались по улицам на мотоцикле, — куда лезешь, грязная свинья! А, это не тебе. Эта сука черножопая меня подрезала. Сейчас сходим в галерею, я там кое-что продам, посмотришь свою картину. Эй, мудила из Северожопинска!!! Куда прешь на своей развалюхе?! Осади, дай проехать! — Шерлок сидел на заднем сидении мотоцикла, прижимаясь к спине Мика и, с пылающим от стыда лицом, не мог поверить в происходящее. — Дорогуша, а потом мы тебя сводим по салонам, оденем, обуем и потом поужинаем. Ты не бойся. А то, что я треплю языком, так это потому, что я ни с кем толком не разговариваю. У меня натурщицы крайне неразговорчивые. А… уже приехали, — Мик резко затормозил, оставив на асфальте темную полосу, — слазь. Сейчас припаркуемся. Мило, — это Мик уже поставил мотоцикл на стоянке и вместе с Шерлоком шагал к парадному входу, — народу ещё мало, никто нам не помешает. Доброе утро, Джеймс, — поздоровался он с швейцаром.

— Добрый день, — поправил его тот, толстенький мужчина с сальными черными волосами и веселым взором черных глаз, одетый в вытянутый джемпер на голое тело и трепанные джинсы.

— Не суть важно, — Мик прошел в двери и затащил Шерлока, — ну вот. Эта картина, — он ткнул в большую картину около входа, на которой были нарисованы четыре голых мужика со спины, — Толерантно ссущие.

— В смысле?

— В прямом. Белый, негр, китаец и араб. Они стоят около дерева и отливают. Это последняя картина из цикла Ссущие, — Мик сморщил нос, — остальные я продал. Ссущие в Сиэтле, Вездессущий, Описсывающий и Отливающий. Пошли дальше, — поволок его за руку, — Обнаженная в хиджабе, Обнаженная в платке,Цветики лесные,Русалка, — и множество других полуобнаженных женщин проносились перед глазами Шерлока.

Надо было отдать должное, Мик рисовал превосходно. Тела были написаны с тщательностью; все, что таили натурщицы, вырывалось наружу — страсть, похоть, секс, печаль, радость и прочее.

— Вот. Обнаженная на закате, — Мик подвел Шерлока к небольшой картине, изображавшей девушку, стоявшую на балконе. Её лицо было закрыто волосами цвета меда, а обнаженная грудь подставлялась под свет заходящего солнца. — Чувственно, не правда ли?

— Ага, — согласился Шерлок, чувствуя стеснение в паху.

— Туалет вон там, — Мик показал пальцем на противоположную стену, — если хочешь, можешь помечтать там о этой недоступной чувственности, а мне надо работать.

— А моя картина?

— Когда придешь в норму, тогда и покажу. Иди, а то мне кажется, что ты сейчас взорвешься.

Шерлок, смущаясь, поспешил в туалет.

Шерлок привел себя в порядок и вышел обратно в зал.

Пока он отсутствовал, в зале прибавилось народу.

Группы нарядно одетых людей дефилировали по залу, останавливаясь около картин.

Шерлок робко влился в эту толпу.

Бесцельно кружа между людьми, Шерлок остановился около статуэтки обнаженной женщины. Не успел как следует присмотреться к скульптуре, как его болезненно ущипнули за задницу.

— Опаньки, какая симпатичная задница, — проговорил кто-то сзади, и Шерлок вновь почувствовал щипок.

Шерлок резко обернулся. Сзади него стоял слегка накаченный парень (с лицом мордоворота), накрашенный (весьма умело), одетый в черные кожаные брюки и белую рубашку, расстегнутую на груди.

— А ты славненький, — проговорил парень, покачиваясь на каблуках высоких шнурованных ботинок, — перепихнёмся?

— Лапы убрал, — прозвучало около левого уха Шерлока. Холмс повернулся на голос.

— Мик?

— Иди сюда, — Мик взял Шерлока за руку и подтянул к себе, — испугался?

— Да.

— Эй, ты! Педрило из Тагила, шлепай отсель! А то я тебя так нарисую, что от тебя не только нынешние ебари отвалят, но и будущие.

— Не посмеешь, — парень прищурился, — у меня связи. Этот парень — твой?

— Это. МОЙ. СПОНСОР! — весомо сказал Мик, — пойдем отсюда. А ты… Чтоб я тебя больше не видел.

* * *

— Кто он? — спросил Шерлок, увлекаемый Миком в гущу толпы.

— Педрило, — ответил Мик, — когда здесь появился, то все с ума сошли. Типа писатель от бога, художник от бога. А на самом деле — от бога у него только жопа. Трахается он с чувством, толком и самозабвением. Выжмет одного спонсора, бросит, за второго примется. Вот твоя картина, — Мик протиснулся в самую плотную толпу, протащил Шерлока, — смотри.

Шерлок узрел картину. На любовно выписанной зеленой траве, под любовно выписанным зеленым дубом сидел молодой мужчина в драных джинсах, без рубашки и босиком. Он опирался об траву и смотрел куда-то вбок. Тщательно выписанные мышцы, светло-русые волосы с легкой рыжинкой, пробивающаяся кудрявая пшеничная бородка, серые глаза с затаенной грустью…

Загорелое лицо и руки по локоть резко контрастировали с белым торсом.

— А почему я русый? — шепотом спросил Шерлок, — я думал, что ты своим моделям лица закрываешь потому, что лица рисовать не умеешь…

— Дорогуша, ты в зеркало смотрел? У тебя дивные пшенично-русые бровки и слегка темные реснички над хрустальными глазами. А лица я не рисую, поскольку моих натурщиц узнать могут, — тараторил Мик, уволакивая Шерлока, — такие иногда забавные истории попадаются. Сейчас расскажу. Садись, — Мик оседлал мотоцикл на стоянке. Шерлок даже не заметил, как они оказались на улице.

— Значит, пришли однажды ко мне две дамы. Ну, в возрасте. Понятное дело, дамы хотели сохранить инкогнито. Одна хотела, чтобы я её нарисовал в виде русалки. Бог мой. Там такая пышечка была, ой-ля-ля. Сейчас двинем в турецкую баню, а потом в парикмахерскую. Чувственная мощь. Сексуальность так и перла. Валькирия. Написал я её в виде русалки. Вторая хотела быть амазонкой. Крутобедрая, груди как дыньки. Но… Пластика, пластика. — Мик поцокал языком, — написал я её тоже. Картины спустя месяц выставил. Пришли обе моих натурщицы с мужьями, и мужья купили… каждый свою жену. Ну, вот мы приехали.

* * *

Шерлока намыли, намяли, напоили вкусным чаем, но приятней всего было слушать Мика, который не умолкал ни на секунду.

Он говорил и говорил.

Потом они отправились к стилисту.

— Ногти ему сделаете, но не красьте. Шерл — настоящий мужик.

— А тебе не надо ногти?

— Перебьюсь, — отмахнулся Мик от настырного стилиста.

Затем в магазин для хипстеров.

Шерлок перемерил там тьму одежды и купил то, что ему понравилось. Платил, естественно, Мик.

— Давай заедем в булочную на Бейкер-стрит, — объявил Мик, сажая обалдевшего от полноты ощущений, Шерлока на заднее сидение мотоцикла, — где, кстати, будем ужинать? Савой или дома?

— Дома, — Шерлок был против всякого рода людных мест.

— Как скажешь, — улыбнулся Мик, — сейчас булочки купим и домой поедем.

На Бейкер-стрит 221 б помещалась нарядная булочная «Мистер Холмс». Мик припарковал мотоцикл у обочины и потянул с собой Шерлока.

— Какая честь для нас! — к Мику тут же подлетел толстенький пухленький черноволосый человечек с маленькими серыми глазами, одетый в белоснежный накрахмаленный халат, из-под ворота которого виднелся белейший воротничок модной рубашки, — мистер Шерлок Холмс к вашим услугам!

— Мне вон тех завитушек с ванильным кремом, и конвертиков с малиной и ещё вон тех булочек с ромом, да и ещё во-о-н тот пирог с черешней.

— Прекрасно, прекрасно, — суетился человек-колобок, а Шерлок таращился на него и думал: — «Если это — Шерлок Холмс, то я кто тогда?» — и спросил, — мистер, а вы и вправду Шерлок Холмс?

— Сорок лет уже, сорок лет, — улыбнулся пекарь.

— А может у вас брат есть?

— Есть братец. Он на фабрике работает, конфеты выпускает. Тощенький, низенький. Майкрофтом зовут.

— И все?

— Все, — Шерлок Холмс протянул Шерлоку завитушку с имбирем и цукатами, — погрызи, парень, а то выглядишь таким грустным.

— Спасибо, — Шерлок взял завитушку и принялся есть.

Домой они приехали в молчании.

Мик, понимая, что Шерлок не в себе, не стал его привлекать к готовке ужина.

— «Кто я такой?» — Шерлок сидел на диване, обхватив голову руками, — «а вдруг какой-нибудь маньяк? и причиню что-нибудь Мику и тем, кто его окружает? мне надо срочно бежать отсюда, пока я себя контролирую».

— Солнышко, — голос Мика донесся из кухни, — ты бы не мог прибрать на столике? Я сейчас принесу тарелки.

Шерлок встал и принялся убирать с низкого китайского столика, стоявшего около дивана листы ватмана, альбомы, папки. Сложил все это на другую тумбочку, отметив про себя, что стоит всё это прибрать.

Мик принес из кухни блюдо с большими бутербродами, тарталетки с начинкой, пирог с черешней и вино.

Поставил все на столик, сбегал за бокалами. Налил вино, а потом сел перед Шерлоком и отвел его ладони от лица.

— Ну что ты, сероглазенький? Не огорчайся. Выпей вина, закуси и успокойся.

— Мик, я не знаю, кто я, — пожаловался Шерлок, — а вдруг я маньяк?

— Солнышко, я знаю точно, что ты не маньяк, — Мик протянул ему бокал с вином, — выпей.

К концу ужина Мик сидел на диване и задумчиво жевал крекеры, периодически макая их в острый соус и запивая вином. Шерлок лежал рядом, головой на коленях Мика и дремал.

— Ну всё, — Мик сыто выдохнул, — пойдем спать. Отведу я тебя спать.

На втором этаже обнаружился лабиринт из сине-зеленых матовых стекол. Мик подошел к одной стене, хлопнул…

Дверь отошла.

Внутри…

Внутри была огромная кровать и пара необычно-креативных тумбочек.

— Вот теперь это всё твое…

* * *

Шерлок проснулся ночью от ужасного ощущения.

Они вернулись.

Безликие люди, которые тыкали в него иголки, резали его бритвами.

Но открыв глаза, убедился, что никого вокруг нет.

Шерлока затрясло. Он просто боялся, что стоит ему закрыть глаза, безликие люди вернутся и всё…

Встал с кровати и пошел искать…

Мика.

Нашел его в другой матовой комнате.

Тот, разбросавшись по большой кровати, беспробудно дрых.

Шерлок присел на край кровати и робко лег рядом.

— Ты чего? — зевнул Мик.

— Они придут за мной, — пробормотал Шерлок, — и убьют.

— Не придут, — авторитетно заявил Мик и, не спрашивая более, сгреб Шерлока в теплые крепкие объятья.

Шерлок счастливо вздохнул, уткнулся Мику в плечо и уснул.

В целом, в жизни юной мисс Сильверштейн было мало радостного и светлого. Мать, Эмма, крепко спилась после развода с мужем. И юная химера возненавидела папочку всем сердцем. В котором с тех самых безрадостных дней поселилась лишь обида и злоба. Отец-предатель, запойная мать, которая, походу дела, вообще забыла о существовании родной дочери.

А как же бороться с тьмой в душе одинокому ребёнку? Если некому, совершенно некому помочь советом, просто поддержать, успокоить, дать верное направление? Кто-то очищает душу сам, с юных лет, а кто-то… увы… Вот и юная химера пошла простейшим путём. Снедающую её душу боль мисс Сильверштейн направляла на других, причём чаще всего на тех, кто ничем был не повинен в её бедах. Позднее найдя единомышленников в лицах одной из скверных компашек юных лондонцев.

* * *

Шерлок проснулся в счастливом состоянии духа и обнаружил, что Мик уже куда-то запропастился.

Шерлок встал с кровати и вышел из комнаты, спустился вниз и обнаружил, что уже во всю сияет солнце, а солнечные зайчики играют в прятки на пыльном полу.

Шерлок отправился в ванную комнату, а когда вышел — его путь лежал в кухню.

А затем Шерлок нашел ведро, налил туда воды, раздобыл тряпку и принялся проводить генеральную уборку.

* * *

— Мисс! Мисс! Подождите! — Мик лихо затормозил. Он увидел эту юную девочку-лисичку, и его душа затрепетала от нетерпения нарисовать её.

Кошачьи ушки дёрнулись. Резко повернув голову в сторону обращающегося к ней, химера сперва презрительно сощурилась. Следующим её ответом была известная комбинация с торчащим вверх средним пальцем.

— Да ладно, — Мик залихватски улыбнулся, — я плачу. Я вас нарисую и заплачу. Обещаю, никакого интима, никаких поползновений… Такса за час — двести евро.

— Лапшу мне вешаешь, извращуга? — химера оскалилась.

— Всё будет просто здорово, — тараторил Мик, пытаясь уговорить неприступную девушку — гота, — вы проснетесь знаменитой на следующий же день, после того, как я выставлю картину. Даже очень знаменитой. У вас будут деньги, много денег. Вы сможете сделать все, что вы захотите…

Саша была готова рыкнуть для устрашения незнакомца, но он всё ж сумел наступить на «мозоль». Чёртова, проклятая бедность!

— Садитесь, я вас довезу до дома. Домчу с ветерком. — Мик похлопал по заднему сидению мотоцикла.

— Гррр, но учти: будешь домогаться — почки отобью!

* * *

Дом Мика, хоть и был бывшей фабрикой по производству чулочных изделий, но на улицу не выходил, прячась за высокохудожественным высоким забором. А если, всё-таки, любопытствующие элементы пролазили за забор, их взгляду открывался дивный вид на абсолютно дикую рощу дубов, вязов, осин, берез и прочего массива, что в первозданности своей напрочь скрывали весь дом от непрошеных гостей.

Для гостей прошеных существовала подъездная дорожка и автоматические ворота.

Фасад блестел стеклянными панелями от крыши до фундамента, хотя, приглядевшись, можно было увидеть, что панели на уровне второго этажа разделены металлической рамой. Два крайних окна — одно около входной двери, а второе — около простого витражного окна кухни — тоже делились пополам и могли быть превращены в подобие балкончиков.

Лихо затормозив на подъездной дорожке, Мик слез с мотоцикла и вдруг увидел, что на нижней панели окна непорядок. Солнце играло в стекле, отражаясь и преломляя лучи на небольшом отверстии в стекле и изломанных трещинах рядом.

Это заставило Мика насторожиться. Но не выдав своего волнения, он помог Саше и отвел её в дом.

— И что? Полы мыть буду? — фыркнула разочарованно готесса, окинув взглядом весь бардак.

— Вот стойте тут. Точно. А теперь придайте взгляду выражение хозяина каменных джунглей. Да-да! Вот именно так! представьте, что вы — хозяйка каменных джунглей! Что вы держите руку на пульсе города! Вот, вот. Отлично! — Мик отметил, что пол в гостиной вымыт, пыли нет, беспорядка нет, мольберт отмыт, чистый ватман стоит и лежит на месте, кисточки чистые, краски закрыты, — секундочку.

Мик резво все установил и принялся рисовать неподвижно стоящую фигурку.

Мик писал её около трех часов.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся Мик уставшей Саше, — теперь, юная мисс, вы можете присесть на диванчик, а я принесу деньги.

Через минут пятнадцать он вернулся и вложил в худенькую ручку две тысячи евро вместе с визиткой.

— Надеюсь, вы ещё ко мне вернётесь, — Мик посмотрел на Сашу светлым взором серо-голубых глаз, — я жажду нарисовать вас в платье, когда вы расчесываете свой прелестный хвост. Если решитесь, то вот вам моя визитка.

Саша лишь кивнула в ответ. Ей всё ещё слабо верилось в эту маленькую удачу. Кто знает, уж не сон ли это на самом деле? Однако шуршание банкнот в её руке доказывало обратное.

— Вас проводить?

— Эм-м… Не надо, сама справлюсь, не пятилетняя. Покеда!

* * *

— Солнышко? — позвал Мик, оставшись один, — ты где, дорогуша?

Но поскольку Шерлок не отзывался, Мик отключил от зарядки и ноут, и мобильник. Включил их. На ноутбуке набрал программу теплового сканирования дома, а по мобильнику вызвал бригаду стекольщиков.

Пока те ехали, притащил стремянку и выковырял из края второго этажа сплющенный кусочек металла, который тут же положил в маленький пластиковый пакет.

Слез с стремянки и пошел звонить своему приятелю.

Сканирование показало, что ещё одно теплокровное существо прячется в кладовке.

— Дорогуша, ты тут? — Мик легонько постучал в дверь кладовки.

— Они идут за мной! — дверь распахнулась, и перепуганный Шерлок повис у Мика на шее.

— Успокойся, — Мик обнял его за плечи, — никто тебя тут не найдет. Ой, да у тебя кровь. Пойдем на кухню.

Шерлок безропотно разрешил себя увести на кухню. Там Мик принялся обрабатывать ему порезанную щёку. Ранка была неглубокая, но длинная. Щёку как будто полоснули бритвой, но найдя в ранке крохотный кусочек стекла, Мик пришел к выводу, что причиной ранки был отлетевший кусок стекла, который он тут же связал с странной дыркой в панели.

— Они уже здесь, — плакал Шерлок, — звон над головой и боль в щеке. Они убьют меня.

— Никто тебя не убьёт, — важно ответил Мик, накладывая пластырь на щёку, — марш наверх. Отлежись и будем ужинать.

— Так ещё рано, — возразил Шерлок.

— Во всяком случае, есть нам все равно надо. Пока стекольщики приедут, пока установят, пока я с ними рассчитаюсь, пока съезжу на встречу… и уже ужинать надо, — философски заметил Мик, выпроваживая Шерлока из кухни, — иди ляг… и никаких больше разговоров. Понял, солнышко?

— Понял, — Шерлок, не споря более, ушел на второй этаж, где вскоре задремал.

* * *

— НАЗАД! ВСЕ НАЗАД!!! — надрывался мужчина в форме пожарного. Хотя в этом предупреждении никто особо не нуждался. Мало кому хотелось оказаться вблизи бешено пылающего пламени. Что почти уже пожрал целый дом.

Среди перепуганной толпы стоял ребёнок. Ребёнок, только что ставший сиротой. Саша, химера Саша Сильверштейн, та самая дерзкая готесса, полными слёз глазами глядела на беспощадный огонь, поглощавший её собственный дом. И ещё кое-что… По словам пожарных и простых граждан, по того, как начался пожар, никто вообще не выходил из дома. Никто…

«Мама… Ну почему ты опять в кровати курила!!»

Хоть юная химера не могла простить своей матери то, что та променяла родную дочь на алкоголь, боль утраты тупым ножом вонзилась в сердце. Теперь-то уже у неё не осталось никого. Вообще… Чёртов, хренов липучий художник! О, как же она его сейчас ненавидела! Не прицепись — она бы, может, успела спасти мать! Попадется ещё раз — уж она вырвет ему все кишочки!!

* * *

— Вот сучара, — прорычала гневно Нудл, окинув взглядом безнадёжно изувеченную машину. Ну ничего, она найдёт этот выкидыш эволюции и оборвёт к чертям всю шерсть ей с поганого хвоста!

— Вы держите у себя опасного психа, — заявил Мику инспектор Гэтисс.

— О чем вы? — искренне удивился Мик.

— Вот об этом типе, — инспектор сунул под нос Мика фото с картиной «Молодой мужчина в парке».

— Ничего не знаю, — открестился Мик, — я его нарисовал, заплатил... и он ушел.

* * *

Происходило все это через неделю, как Мик нашел Шерлока. Неделя выдалась суматошной и насыщенной множеством событий, некоторые из них остались для Шерлока тайнами, а другие он вообще не видел.

На следующий день после замены окна, в дом Мика заявился высокий мужчина с длинными волнистыми волосами, одетый в куртку, майку и потрепанные джинсы. Он принялся кружить около неподвижно сидящего Шерлока с множеством приборчиков. Мик ходил следом и с жаром ему что-то втолковывал.

— … чтобы у всех вставало, понимаешь?

— Значит, тебе нужно красотку?

— Ага. Но лицо трогать особо не надо. Видишь, какое у него обаятельное лицо, только штрихи, подчеркивающие его харизму и сексуальность.

— Плечи широковатые…

— Спишем на спорт.

— Ладно. Привезу тебе через день. Только загар нанеси на него, а то заметно будет.

— Как скажешь, Ролли, как скажешь.

Через двадцать четыре часа Ролли принес нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся женской грудью.

— Это зачем? — спросил Шерлок, указывая на искусственные груди.

— Тебя прятать будем, — туманно пояснил Мик, схватил его в охапку и уволок в ближайшую оптику, где приобрел для Шерлока светло-карие цветные линзы.

Чуть позже был визит в салон, где беднягу подвергли депиляции.

Апофеозом стало приобретение женского парика светло-медового цвета.

Ёще через день пришёл черноволосый мужчина с гладко выбритым лицом в цивильном костюме среднего достатка. Мик имел с ним крайне продолжительную беседу.

Ближе к концу недели начались непонятные звонки по телефону, а потом пришел ОН.

Инспектор Гэтисс.

* * *

— Дорогуша, не вертись, пожалуйста, а вы, инспектор, мне мешаете.

— А что это вы делаете? — инспектор, лысоватый мужчина в мятом и несвежем костюме, с лицом запойного пьяницы, который протрезвел только потому, что кончились деньги, посмотрел Мику через плечо, а потом перевел взгляд на натурщицу.

Около окна на низком пуфике, застеленном белой бархатистой тканью, возлежала крупная женщина. Бедра её были покрыты белой струящейся тканью, которая контрастировала с загорелой кожей. До пояса она была обнажена. Её груди, похожие на два небольших ананаса, задорно торчали в разные стороны.

Красивая головка, увенчанная копной медовых волнистых волос, гордо сидела на изящной шее.

Одной рукой натурщица опиралась на пурпурную подушку, второй сжимала золотую чашу.

— Милая! больше страсти! Ты же приглашаешь меня разделить с тобой ложе и выпить вина! вот так, вот и отлично! — Мик выписывал всю её фигурку, купающуюся в лучах солнечного света.

— А потом ты её будешь трахать? — Инспектор похабно ухмыльнулся.

— Фу, как грубо, — скривился Мик, — все по взаимному согласию.

— Я бы вдул, — у инспектора уже был основательный стояк.

— Дрочить будете за дверью, — ледяным голосом промолвил Мик, — или дождитесь, когда картина уйдет на торги. Купите и что хотите делайте.

— Да ладно, — инспектор ухмыльнулся, — ты — педрило?

— Я — мужчина, но в этом случае я, в первую очередь, художник… и вообще вы меня отвлекаете…

— А твоя модель не крупновата для девушки?

— Спортсменка. Гандбол, кажется. Американка. Шерлин Мосс.

— Понятно. — Но никуда не ушел, а остался стоять, наблюдая, как картина приобретает законченный вид.

— Шерли, дорогуша! можешь расслабиться.

— А чего ты лицо нарисовал?

— Клиентка захотела.

— Ты закончил?

— Да.

— Тогда я поговорю с твоей натурщицей, — и инспектор пошел к девушке. Натурщица села на пуфике и принялась заматываться в ткань.

Инспектор подошел к ней и для начала ущипнул её за сосок.

— Перепихнемся, крошка?

Пощечина чуть не сбила инспектора с ног.

— Эй! — грозный окрик остановил инспектора, который уже сжал кулак и собирался засветить девушке в глаз. — Моих натурщиц не трогать!!!

— Она меня ударила!!! — возмущенно завопил инспектор.

— А вы её за грудь ущипнули, и давайте валите отсюда. Ордера у вас нет. И того, кого вы ищете, у меня тоже нет.

— Вы не смеете!!! — прошипел инспектор, потирая горевшую щёку.

— Смею, — Мик вытеснил инспектора за дверь, — идите восвояси. — Потом подошел к натурщице, — ты как?

— Нормально. А я правильно сделал?

— Замечательно. Со всей страстью, прямо валькирия.

— А инспектор не ушел, — сообщил Шерлок, а это он и был, — стоит в кустах и наблюдает…

— Естественно, ждет, когда я тебя завалю прямо на пуфике, — ухмыльнулся Мик, — придется ему подыграть.

— Ты собираешься меня изнасиловать? — с ужасом в голосе, округляя глаза от страха, пролепетал Шерлок, — но ты же…

— Вот глупенький, — Мик снял с губ Шерлока силиконовые накладки и нежно поцеловал свое солнышко в губы.

— О-ох, — выдохнул Шерлок и обвил шею Мика руками.

* * *

Инспектор стоял за кустом, наблюдал за страстно целующимся и дрочил. А вот когда стало понятно, что дело идет к кульминации, с карниза рухнули стальные рольставни и закрыли весь обзор.

— Блядь! — выругался инспектор, застегнул ширинку и отправился прочь.

* * *

— Иди мойся, — Мик легонько отстранил от себя Шерлока, — и сними с себя эти накладные груди.

— Ох, — Шерлок встал с пуфика и пошел в ванную комнату; на пороге коридора, ведущего в ванную, он остановился и посмотрел на Мика.

— Что случилось, солнышко?

— Ты классно целуешься, — Шерлок улыбнулся и облизал губы, а потом добавил игриво, — а не повторить нам как-нибудь ещё?

— Иди уж, — фыркнул Мик, нажатием кнопки отправляя рольставни обратно.

* * *

Вечером после ужина, они кемарили в гостиной.

Мик отпивал вино из стакана, закусывал коктейльными креветками и, периодически наклоняясь вперед к журнальному столику, рисовал либо женские головки, либо пейзажи всем, что попадалось под руку.

Шерлок лежал рядом с Миком на диване и смотрел на то, как Мик расслабляется.

— Мик?

— Ммм…

— Мик, а ты бы мог иметь меня?

— В смысле?

— Ну, переспать…

— А зачем?

— Не знаю, но вдруг…

— Хм. — Мик оторвался от маленького пейзажа, который нарисовал несколькими штрихами, и посмотрел на Шерлока, — знаешь что, дорогуша, я тебе попытаюсь объяснить ситуацию. Все думают, что художники — прямо все развратники и ебут все, что движется и не движется. Но на самом деле, каждый дует в свою дуду.

Творчество — это секс, в прямом смысле. То есть, когда ты ваяешь, пишешь, рисуешь, ты становишься един с тем персонажем, которого ты себе выдумал или которого ты перед собой видишь.

Писатель должен проникнуться жизнью своего персонажа, а если их много, то жизнью всех. Он должен есть с ними, спать с ними, знать их привычки, скелеты в шкафу… От и до. Только тогда его произведение будет хватать за душу и сердце.

Когда ты рисуешь человека, ты должен влезть в его шкуру. Вот ты… милый, интересный и очень обаятельный парень. Да ты своей харизмой можешь уложить всех баб, да и не баб тоже. И вроде у тебя сейчас все хорошо. Ты и сыт, и одет, и мускулатуру наращивать начал, а в глазах… недоумение, боль… Или я вот девочку-лисичку рисовал. Такая вся — борьба, а в глазах… боль, обида и жгучее желание просто быть любимой, иметь теплый дом… Я не знаю, что там с ней случилось. Но когда ты вкладываешь душу в любое дело, оно становится более одухотворенным. И я считаю, что это правильно.

— Но я твое вдохновение? — робко пробормотал Шерлок.

— И ты думаешь, я трахаю всех своих муз?

— Нет…

— Милый мой, я тебя люблю, — Мик отставил стакан, наклонился к Шерлоку и уткнулся ему в шевелюру, — солнышко мое сероглазое. Мне нравиться нюхать тебя, обнимать и поверь… мне этого хватает. Пошли спать, дорогуша.

— А я могу опять сегодня с тобой? — еле слышно пробормотал Шерлок.

— Естественно. Спи. А то будешь опять орать от кошмаров, — Мик поцеловал Шерлока в макушку.

На следующий день Мик был занят всем, чем угодно, но только не творчеством.

Он сперва звонил по разным инстанциям, потом уехал на полдня неизвестно куда, оставив Шерлока одного.

Прежде чем уехать, Мик сунул Шерлоку полимерную глину и велел вылепить хоть что-нибудь.

— Но, Мик… — принялся было возражать Шерлок, — я ведь не умею?!

— Дорогуша, не столь важно, ЧТО ты слепишь, а важно то, что ты расслабишься, — улыбнулся Мик, потрепал Шерлока по щеке и уехал.

Шерлок прибрал первым делом все наброски Мика, а потом сел лепить из глины фигню всякую.

Мик вернулся поздно вечером с коробкой дорогущих шоколадных конфет, бутылкой арманьяка и невзрачной папкой, выглядывавшей из-под куртки.

Всех криволапых зверей и кособоких людей, кои Шерлок из глины вылепил, Мик осмотрел, хмыкнул и засунул в печь.

После ужина они легли спать.

* * *

Утро было радужным, веселым и проливалось частым дождем солнца.

— Пункт первый, — улыбнулся Мик за завтраком, — твои волосы приобрели твой природный пшенично-русый оттенок. И это замечательно. Пункт второй. Ты стал походить на человека. У тебя гладкая кожа, рельефные мускулы… и ты весь такой вкусный и приятный, как имбирный пряник на Рождество.

— И? — Шерлок уставился на Мика, — к чему ты клонишь?

— А к тому, что я созрел до того, чтобы написать тебя, — ещё шире улыбнулся Мик, — после завтрака мы засядем в мастерской и начнем тебя готовить.

— Ладно, — согласился Шерлок.

После завтрака Мик усадил Шерлока на софу и принялся звонить.

— Дорогуша, ты бы не мог подъехать?

— …

— Да надо тут одного парня прибрать.

—…

— Обалдеешь, просто конфетка. Да. Но я же не стилист…

—.....

— Отлично, — Мик выключил телефон и повернулся к Шерлоку, — раздевайся.

— До трусов?

— Догола.

— Зачем? — смутился Шерлок, расстегивая рубашку.

— Потому, что я с тебя буду Фердиада писать…

— А это кто такой? — Шерлок снял рубашку и начал стягивать джинсы.

— Герой древних ирландских саг. Разделся? — Мик посмотрел на Шерлока и улыбнулся, — а ты великолепен, дружище!!!

— Да ладно, — Шерлок ссутулился, сжался и прикрылся.

— Давай сюда свою одежду, она тебе сегодня не понабится, — Мик отнес рубашку, джинсы и трусы в дальний угол комнаты, принес оттуда какое-то белое одеяние, напоминающее тунику, — одень её и посиди спокойно.

— Мик!!! — раздался стук в дверь.

Мик пошел открывать, и в комнату ворвался плотный высокий мужчина с черными волосами, щедро залитыми лаком, с темными глазами и широкой улыбкой.

— Какой красавец!!! Мик, лапочка, ты где откопал такую прелесть? Ах, не говори! пусть это будет тайна. Так под что делаем?

— Фердиад.

— Отличненько. Сейчас, сейчас. — Нижняя часть этого вертлявого джентльмена была упакована в кожаные джинсы в облипочку, сверху — белоснежная блуза с красивым отложным воротником в розовое мелкое кружево, а поверх всего этого — черный с зеленью пиджак, — вот так.

Кисточка, расческа и руки порхали над головой Шерлока как бабочки.

— Отличненько. Каков!!!

— Грегори, дорогуша!!! — всплеснул руками Мик, — да ты просто бог!!!

— Ага, а в постели еще и заводной, — подмигнул Грегори.

— Твои ухватки на меня не действуют, — ухмыльнулся Мик.

— Знаю, — погрустнел Грегори, — но это не мешает тебе выбирать для натурщиков самых красивых мальчиков этого города.

— На кухне малиновый пирог и красное вино.

— Какой ты милый! — Грег запечатлел на щеке Мика звонкий поцелуй и упорхнул на кухню вместе со своими инструментами.

— Он твой… дружок? — слегка сердито спросил Шерлок.

— Бог с тобой, — отмахнулся Мик, — Грегори Лестрейд просто стилист от бога. Говорят, у него все звезды причесываются.

— Да ладно? — не поверил Шерлок.

— Вот тебе щит и копьё. А теперь встань так, как будто сейчас на тебя нападет чувак с другим копьем. Без дураков. И сам Чарльз Мэнсон, и Гарри Мартиро — сан, и Павел Вилл, и Майкл-тян Галус, и Серж Светлакофф.

— И…

— Вот, вот, — Мик поставил Шерлока в героическую позу и принялся готовить холст и краски, — придется тебя в масле рисовать. Какой же ты обалденный. — Мик вздохнул, включил Бетховена «Героическую» симфонию и приступил к работе.

* * *

Грегори уже убежал, заглянув через плечо Мику и восхищенно щелкнув языком.

Бетховен сменился Вагнером — «Полетом валькирий».

Шерлок стоял как истукан, чувствуя, как под туникой ползет по спине пот.

И деревянный щит с копьем становились всё тяжелее.

Лопатки нестерпимо чесались.

В паху было небывалое стеснение.

Шерлок скосил один глаз.

Нет.

Слава богу. Ничего нигде не топорщилось.

Хотелось зевнуть.

Музыка витала по комнате, переплетаясь с ударами дождевых капель о стекло.

Спустя длительное время.

— Ну, все, солнышко, — объявил счастливый Мик, — можешь опустить щит и копье, раздеться и уйти в ванну. Но только дай мне слово, что, когда ты вымоешься — не будешь вытираться…

— А почему? — Шерлок поставил щит около софы, туда же копье и принялся стягивать тунику.

— Потому, что я продолжу тебя рисовать, — ухмыльнулся Мик, — отдых усталого героя. Отлей, пожалуйста, в унитаз, а не ванну. Ты иди, а я сейчас место тебе приготовлю.

Софа, которую Мик рисовал не один год подряд, могла служить для всего. Она с легкостью превращалась в древнеримскую скамью, древнегреческое ложе, турецкую оттоманку, уютнейший диванчик, тахту.

Вот и сейчас.

Мик принес из кладовки отрез пурпурной ткани, постелил на софу, уложив так, чтобы живописные складки ниспадали до полу.

Поставил рядом щит, прислонил копье.

Сполоснул деревянный кубок и налил туда вина.

И тут из ванны вышел Шерлок.

В полотенце на бедрах.

Покрытый россыпью жемчужных капель не просохшей воды.

С мокрыми волосами.

Чертовски сексуальный.

Обалденно привлекательный.

И колоссально харизматичный.

— Хм, — Мик облизал губы и сглотнул, — давай, ложись на скамью.

— Полотенце можно оставить? — робко поинтересовался Шерлок.

— Фигушки, — Мик стянул с себя рубашку, потому что она вдруг показалась ему тесной, — снимаешь полотенце и ложись. Ты, понимаешь, милый мой — усталый герой. Ты собираешься выпить вина, а потом отдохнуть. У тебя была трудная битва. Задача ясна?

— Ага, — промолвил зардевшийся Шерлок и побрел к ложу. Там он снял полотенце и устроился на ложе, — я всё.

Мик в это время устанавливал холст и убирал готовую картину в сейф. Когда он закончил и посмотрел на Шерлока, то ему стало жарко.

— Неплохо. Но есть кое-что, что я хочу исправить, — Мик преподнес Шерлоку кубок с вином и принялся раскладывать руки и ноги натурщика по своему усмотрению.

Шерлока бросало то жар, то в холод.

— Ну… Все. Теперь будем тебя писать, — сообщил Мик Шерлоку, отходя на пару шагов и начиная оглядывать критическим взглядом, — просто неслыханно. Прошу тебя. Просто молчи. Замри и думай о чем-нибудь нейтральном. — Мик отошел за мольберт и принялся работать.

* * *

Саша вскрыла фомкой замок на дверях и проникла в дом, никем не замеченная. Она была зла на этого художника.

Если бы не он, её мама была бы жива…

Жива.

Ладно, вечно пьяная, но живая.

Саша покрепче сжала биту в ладонях.

Сейчас он у неё получит…

За всё.

Прошмыгнув в комнату, залитую отраженным закатным солнцем, Саша оторопела от неожиданности.

Художник рисовал обнаженного мужчину, вольготно развалившегося на тахте.

И рисовал великолепно.

Примечания:

https://ru123.iplayer.info/song/4325282/Bethoven_-_Simfoniya_3_Geroicheskaya/

https://ru123.iplayer.info/song/3665164/Vagner_-_Polet_Valkirij/

«Ох, чёрт, мама, ну зачем ты в кровати опять курила?! Сто раз тебе говорила… ЗАЧЕМ?!»

Солёные слёзы в три ручья текли по бледному Сашиному лицу. А что же такое смогло таки сломить дерзкую девчонку? А вот что — недавний жуткий пожар, прямо в их доме. Как раз после её «минуты славы». И мать её, увы, никто не спас. Сгорела заживо.

Отныне одна. Совершенно, аки перст. Нет, хотя это было преувеличением. Всё же юная химера имела нехилую популярность в своей бледной и черноволосой компании. Хоть и по большей части потому, что была среди них единственной химерой. К тому же, пара ребят, Джейк (Дракула) и Виктор (Тёмный князь) были ко всему прочему детдомовскими. Родственные души, так сказать!

Так что, хоть чьё-то плечо будет рядом в эти самые ужасные для неё часы и сутки. Признаться, Саша всё же боялась потерять мать, несмотря на все её пьяные выходки. Единственное родное существо во всём мире… Которое покинуло её навеки.

А как раз насчёт её недавнего знакомого…

Ох, попадётся он ей! Непременно ещё попадётся! Главное, визитку не потерять — и тогда он пожалеет, что вообще родился на свет!!!

* * *

— Так, ровно в 12.00, у ограды! Есть ещё вопросы?

— Замётано, Хищник!

— Тарантул на всех пивка притаранит! Тарантул — человек слова!

— Охренительно!!!

* * *

Полночь в Лондоне.

Зловещий скрип проржавевших ворот Хайтгерского кладбища.

Нервно помахивает туда-сюда пушистый лисий хвост.

И где только черти носят Тарантула, Дракулу, Эльвиру, Князя, Моргану и Ворона?!

— А ну, стой, сучёныш! Стой!

Злобные вопли в две глотки прорезали зловещую тишину на кладбище. Химера аж ушки прижала.

— Куда рванул, мать твою?! Саймон, канистра где?!

Не мудрствуя лукаво, химера шмыгнула за ближайшее к ней надгробие и притаилась там. Кричащие не умолкали. Это были трое мужчин. Двое яростно орали и сыпали проклятиями, третий же, напротив, издавал звуки, подобные жалобному собачьему скуляжу.

Всё же химера решилась как можно аккуратнее выглянуть из-за холодной мраморной плиты на происходящее. Три мужских силуэта, не переставая голосить, сновали в темноте между залитыми лунным светом крестов и памятников. Один из них на бегу резко повалился наземь. А двое остальных, подбежав к упавшему, принялись… неистово дубасить его ногами!

— Сбежать решил, падла?! — рявкнул один из подонков, — а вот хрен тебе! Саймон, давай канистру сюда! Живо!

Химера, почти не дыша, вцепилась холодными побелевшими пальцами в надгробие: она сообразила, что ждёт беднягу. Однако тот, несмотря на то, что ему крепко досталось от парочки засранцев, отнюдь не собирался сдаваться на их милости. Он всё же сумел сильным ударом обеих ног отбросить мужика, который склонился над ним с канистрой. И, судя по вскрику боли, мерзавец хорошенько приложился затылком.

— Да твою ж мать, Саймон! — взревел второй, не удосуживаясь даже помочь напарнику встать. Гораздо больше сейчас его интересовала их общая жертва.

А несчастный, тем временем, на четвереньках, из последних сил, пытался спасти свою жизнь.

— Глу-у-упый, — тихонько проскулила от бессилия Саша, наблюдая, как он ползет в ветхий сарайчик, где хранился инвентарь могильщиков. — Это же дерево…

И в подтверждение её слов, оба засранца принялись с бешеным смехом обливать укрытие их жертвы содержимым зловещей канистры. И вот один из них — Саймон, кажется — поднёс к мигом пропитавшимся пахучей жидкостью доскам зажжённую зажигалку… Саша зажмурила глаза.

ПЫХ!!!

Душераздирающий вопль разнёсся по кладбищу, сквозь трескотню пламени. Завывая, горящий человек понесся средь надгробий. Прямо по направлению к свежевырытой, ещё пустой, могиле. Для юной химеры это уже стало последней каплей. Прочь отсюда, прочь!

Опустившись на четвереньки, Саша припустила что было духу к железным воротам. Крики позади не умолкали.

— Эй, Грэг, глянь-ка!! Это кто?!

— Саймон, да заткнись ты!!! — и звук выстрела, резко оборвавший стенания горящего человека.

Чёрт, чёрт, чёрт! Её всё-таки заметили! Саша прибавила ходу, и вот уже рыжий лисий хвост промелькнул среди ржавых узоров ворот.

Химера неслась по холодному сырому асфальту, одна-одинёшенька в ночи. Мелкая дрожь колотила её от недавнего кошмара. Она бежала и чуть слышно всхлипывала. Первый раз в жизни на её глазах убили человека. Кошмар за кошмаром. И негде спрятаться! Саша внезапно оскалилась сквозь горькие слёзы. Сегодня уж она найдёт хоть где-нибудь место, а завтра… Завтра её ждёт кое-какое дельце.

* * *

Саша вскрыла фомкой замок на дверях и проникла в дом, никем не замеченная. Она была зла на этого художника.

Если бы не он, её мама была бы жива…

Жива.

Ладно, вечно пьяная, но живая.

Саша покрепче сжала биту в ладонях.

Сейчас он у неё получит…

За всё.

Прошмыгнув в комнату, залитую отраженным закатным солнцем, Саша оторопела от неожиданности.

Художник рисовал обнаженного мужчину, вольготно развалившегося на тахте.

И рисовал великолепно.

* * *

Шерлок заметил постороннее лицо быстрее, чем Мик, что не удивительно — сидел лицом к Мику.

Пару минут он разглядывал девушку-лисичку с битой в руках, потом до Шерлока дошло, что, вообще-то, сидит голый, а разглядывание обнаженного мужчины в планы молодой девушки, скорее всего, не входило, поэтому Шерлок наклонился и поднял кусок ткани, свисающий до пола, который натянул на бедра.

— Дорогуша, ты чего шевелишься! — недовольно проворчал Мик, — я же работаю!!!

— Мик! У нас гости!!! — хриплым голосом сказал Шерлок, видя, как чумазая девочка-лисичка медленно скользит по гостиной, сжимая биту.

— Где? — Мик отложил кисти и обернулся как раз тогда, когда бита уже опускалась на его голову.

— А так мы не договаривались, — Мик поймал биту и задержал в ладони, потом уставился в глаза непрошеной гостьи.

— Гррррр!!! — химера продемонстрировала острые белые клыки, — о пожаре тут недавно слышали, а?! Так вот, это мой дом и сгорел, пока я у вас тусила! Сгорел, вместе с моей мамой!!!

— Слушай, я же не виноват, что у тебя несчастье такое случилось. Может быть, даже я тебе услугу оказал…

— Услугу?! — Саша снова оскалилась, — УСЛУГУ?!!

— Я имел в виду, что ты могла сама погибнуть или обгореть…

— А может, могла бы маму спасти!!! — заорала готесса.

— Солнышко, ты бы не мог одеться?

— А картина? — спросил обескураженный Шерлок, всё ещё сидя на тахте.

— Да я уже её закончил… практически. Там пару штрихов осталось. Оденься, будь так добр. Негоже смущать молодую девушку видом обнаженной плоти…

— Сейчас, — Шерлок стянул полотно с тахты, обмотался и убежал в сторону ванной комнаты.

— Что случилось, крошка? — Мик отобрал биту у гостьи и посмотрел на неё, — рассказывай.

— Вы ведь и так всё слышали, — мрачно ответила химера, — в тот день, когда я была у вас, у нас в доме случился пожар… моя мать не смогла выбраться и… погибла…

— Я-то не причем, — вздохнул Мик, — как я мог предвидеть это всё? Оставайся у меня. Крышу над головой, питание и одежду я тебе гарантирую. Охрану тоже…

— И ещё я тут видела кое-что. Прямо на кладбище…

— Хорошо, только не сейчас, — Мик взял чумазую ручку в свою ладонь, — сперва ты умоешься, оденешься, поешь, выспишься, а потом я тебя выслушаю… Иди со мной, я тебе ванну покажу.

Ночью пришли гости.

* * *

Мик спал у себя в комнате, а его нервные натурщики, вместо того, чтобы сопеть в обе дырочки у себя в кроватях, приперлись к нему и теперь посапывали с двух сторон.

Шерлок — слева, уткнувшись в плечо и по-хозяйски обняв, а Саша — справа, оккупировав правую руку и уложив свой пушистый, после мытья и расчесывания, хвост Мику на ноги.

Мик проснулся от неясного предчувствия. Сел на кровати и прислушался. Внизу кто-то ходил. Второй этаж представлял собой лабиринт сине—зеленых матовых стекол и из-за этого слышимость была идеальная.

Внизу кто-то явно ходил, шуршал бумагами, хрипло ругался.

* * *

— Просыпайся, дорогуша, — Мик потрепал по щеке Шерлока.

— А? Что? — Шерлок открыл глаза, но Мик приложил к его губам ладонь. — Тише, солнышко. Сашенька, душа моя, проснись.

—  Какого… — зевнула было Саша, но от звуков снизу сон как рукой сняло. Она ощетинила хвост и оскалилась, не смея рычать.

Мик кулаком ткнул в стену около кровати, панель отошла вверх. За стеной оказалась шахта, в ней была лестница.

— Лезем на чердак и не высовываемся, — строго сказал Мик, отправляя сперва Сашу, а потом Шерлока в безопасное местечко.

Как только его любимые натурщики оказались в безопасности, Мик натянул джинсы, включил свет и вызвал полицию, а потом направился вниз.

Остановившись на лестнице, Мик посмотрел на растерянные физиономии типичных бандитов. Самой интеллигентной рожей была харя якобы инспектора Гэтисса.

— Ну и что вы тут забыли? — вежливо поинтересовался Мик.

— Это…

— Не надо мне заливать про полицейскую операцию, — прервал его Мик, — насколько я знаю из авторитетных источников, вы никакой не полицейский, не работаете на MI5, MI6… вы вообще ни на кого не работаете.

— В твоем доме есть те, кого мы хотим!!! — взвизгнул Гэтисс.

— Мне насрать, — безмятежно сообщил Мик, — сюда уже едет полиция.

— Убей его, — свистящим шепотом приказал Гэтисс ближайшему мордовороту.

Пуля попала Мику в плечо, но так как лестница была винтовая, украшенная высокими перильцами из кованой бронзы, Мик просто завалился на ступеньки и, привалившись к перилам, отключился.

Возможно, бандиты бы добили бы его, но прямо после выстрела входные двери распахнулись, и ворвалась полиция.

Шум!

Гам!

Мат!

Всех повязали и увезли, для Мика вызвали скорую. В момент, когда Мика перекладывали на носилки, вошел интеллигентного вида гражданин с черной аккуратной бородкой на лице.

— Мик?! — бросился к носилкам.

— Дайсуке, дорогуша. Защити моих лапушек, — пробормотал Мик и вновь закатил глаза.

— Всё будет путем, — пообещал Дайсуке, расспросил санитаров, куда они Мика повезут, взял интервью у полицейских и, когда все удалились, вышел на середину гостиной и громко спросил у замершего дома:

— РЕБЯТА!!! ВЫХОДИТЕ! Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ!!!

* * *

Чердак был звуконепроницаемым и пыльным. О первом эти двое бедолаг не догадывались, а от второго всё время пытались чихнуть.

Шерлок сидел в одном углу чердака, обхватив ноги руками. Он был отнюдь не голый. На нем были черные боксеры.

В доме Мика поддерживалась комфортная температура, поскольку он рисовал людей разной степени раздетости.

Саша, одетая в белый лифчик и трусики, обвив ноги хвостом, дулась в другом углу.

Они напряженно прислушивались.

Как назло, чердачное окошко выходило во двор.

Сашины ушки слегка подрагивали, ловя каждый звук. Она то и дело рычала в сторону окна.

Шерлок боялся. Ни сколько за себя, сколько за Мика. Все-таки он был хорошим парнем. Да, конечно, странный, но Мик — художник… возможно, они все странные.

Но тут дом затопила тишина.

Шерлок прислушался, а потом негромко сказал:

— Саша, может быть спустимся и посмотрим?

— Хех, там-то нас и возьмут. Тёпленькими.

— А вдруг Мику нужна наша помощь?

— Хм… что ж, ради него можно и в шейку вцепиться. Давненько я не кусалась!

* * *

Они выбрались с чердака через второй коридор, который вывел их в ванную комнату. Там Шерлок и Саша накинули халаты и тихонько вышли в гостиную.

— Привет! — их тепло поприветствовал интеллигентного вида гражданин с черной аккуратной бородкой на лице, — меня зовут Дайсуке. Мик попросил за вами присмотреть…

— Хр-рррр, — снова ощетинилась Саша.

— Тише, Сашенька, — успокоил её Шерлок, — я этого типа уже видел с Миком. А Мик где?

— Потом, — отмахнулся Дайсуке, — сперва вами займемся. Вот ты о себе что знаешь?

— Не помню, — ответил погрустневший Шерлок.

— Ну вот. Вы оба сядьте. Всё-таки Мик умеет находить себе красивых натурщиков, — Дайсуке плюхнулся на диван, — ещё раз представлюсь. Я — Дайсуке Джиген, репортер Таймс. Тебя, — обратился он к Шерлоку, — зовут Бенедикт Камбербетч, и ты до недавнего времени работал продавцом обуви где-то в Восточном Лондоне. А что приключилось до того момента, как ты попал к Мику, я сейчас и раскапываю. А ты, — Дайсуке посмотрел на Сашу, — тебя ведь зовут Сашей, верно?

— Именно так. А для корешей — Хищник.

— У тебя дома недавно произошел пожар. Сожалею о твоей утрате, но я думаю, что ты захочешь узнать… правду. Скажи мне, на какие средства существовала твоя мать? Насколько я знаю, твой отец не платил алиментов и не оставил отступных…

— Так, подрабатывала на паре мелких работ, — небрежно проронила химера, — и то, почти всё пропивала. Еле концы с концами сводили в последнее время.

— Мда, судя по всему, ты ничего о своей матери не знала, — Дайсуке внимательно посмотрел на девушку, — то, что я тебе сейчас скажу, возможно, покажется тебе неправдой, но у меня есть документы. Твоя мать торговала наркотой и алкоголем. Работала ли она на группу лиц или на кого-то конкретного, полиция пока не знает, но её продавец уверен, что миссис Сильверштейн была и вашим, и нашим. Полиция заинтересовалась пожаром чисто случайно и выяснила одну вещь… Миссис Сильверштейн погибла задолго до пожара. Её удушили, а потом имитировали пожар от сигареты. Где ты была в то время, когда вспыхнул пожар?

— БРЕШЕШЬ!!! — взревела Саша. Миг — и миловидная девочка превратилась в разъярённого дикого зверя. Она было прыгнула в сторону Дайсуке, целясь острыми клыками прямо ему в горло, но Бен вовремя ухватил её за талию обеими руками.

— Тихо, — Дайсуке тяжело вздохнул, — это правда. И я принесу вам завтра все документы. Посмотрите.

— Саша здесь была, — Бен прижимал к себе рычащую и царапающуюся Сашу, — Мик её рисовал…

— Это хорошо, потому что Мик спас тебе жизнь. Была бы ты там, лежала бы сейчас в морге Скотленд-Ярда… А теперь идите спать.

— Что с Миком? — вновь спросил Бен.

— С Миком? — Дайсуке поднялся было с дивана, но вопрос Бена его озадачил, — ах, с Миком. Ничего особенного… его ранили.

— Ранили? — Бен замер и выпустил из рук Сашу.

— Чт... — только и смогла выдохнуть Саша.

— Так что вы можете сказать?

— А я где? — Мик сидел на больничной койке весь перебинтованный и таращился на типичную докторшу с узлом на затылке в отутюженном белом халате и серых чулках.

— В больнице, — сообщила та, — меня зовут доктор Хадсон. Что вы помните?

— Да ничего толком. А вы такая красивая, что называется с историей. Когда я отсюда выйду, я обязательно вас нарисую.

— Так, мы вспомнили, что вы — художник, — обрадовалась доктор, — а как вас зовут, помните?

— Да. Мик Меллоун, — удивленно ответил Мик, — а что?

— Это прекрасно, — ещё более обрадовалась доктор, — вам чего-нибудь хочется?

— Бумагу и карандаш.

— Я прослежу за этим, — доктор Хадсон встала со стула.

— А как я сюда попал?

— Ваш друг обнаружил вас в гостиной в луже крови…

— А рядом со мной никого не было? — внутренне содрогаясь, хрипло прошептал Мик.

— Нет. Никого.

— А вы можете пригласить того друга, который меня нашел?

— Конечно. Но не сегодня. Отдыхайте, — доктор вышла.

Мик остался один.

— Что же такого случилось? — подумал Мик, — где тогда Бен и Саша? Почему меня вырубили? И кто? А кто меня нашел?

Так и не найдя ответы на эти вопросы, Мик улегся поудобнее и закрыл глаза.

* * *

Так, с момента его возвращения из больницы после огнестрельного ранения прошла неделя. Когда он вернулся, его любимые натурщики были так счастливы, что чуть не задушили его в объятьях. Но всё остальное осталось по-прежнему. Бен и Саша все также страдали от кошмаров и просыпались с воплями, будя всех.

Мик, послушав их ночные вопли, вновь предложил им ночевать у него, чем они незамедлительно воспользовались. И теперь спали, обняв Мика, как плюшевую игрушку, и ночами не орали.

Сашенька округлилась, причесалась и стала походить на вполне нормальное человеческое существо.

Мик её писал чуть ли не каждый день. Серия «Утро», «Невинность» и «Хищница».

Бен был настолько хорош в своей невинной простоте и сногсшибательной харизме, что Мик написал его в образах всех мифологических героев, которых только вспомнил.

* * *

И все было хорошо целую неделю, пока… не наступило воскресение… И что тогда? Вспоминаем.

С утра было дождливо, никуда не пошли. Сам он писал залитое дождем окно, а Саша и Бен копошились на кухне.

А что случилось потом?

Мик не помнил…

* * *

На следующий день пришел Дайсуке.

— Это ты меня нашел? — спросил Мик.

— Ага.

— А что случилось?

— Понятия не имею. Меня разбудил звонок. Я взял трубку. Там не то женский, не то мужской голос звал на помощь. Я помчался. Приезжаю. Ты весь в крови, на полу…

— А что с Сашей и Беном?

— Рядом с тобой я их не нашел.

— Господи, — Мик расстроился, — ты весь дом проверил?

— Нет… — Дайсуке поскреб бородку.

— Они на чердаке, — убежденно ответил Мик, — найди их и защити. Кто бы меня в больницу не загнал, они до них пытались добраться.

— Те, кто на тебя напал, постарались тебя качественно отделать. Сотрясение мозга, множественные переломы, гематомы… Не знаю, чем они тебя били, но ближайшую пару недель ты будешь в больнице…

— Печально, — Мик скорчил скорбную мину, — помоги моим лапушкам, а я тут сам…

— Хорошо.

* * *

Дайсуке вернулся в дом Мика и полез на чердак.

И действительно…

Вот они… сидят… оба… на чердаке… и мерзнут.

— Давайте выходите, — сказал Дайсуке, — спускайтесь оба, а я пока еду приготовлю.

На кухне сидели мрачный небритый Бен и сумрачная растрепанная Саша.

— А теперь рассказывайте, кто что слышал, видел…

— Я помню, что Мик сидел и писал картину, а потом я услышал крики и глухие удары. Я бы пошел на помощь, но Саша меня не пустила. Вцепилась в меня.

— А кто звонил?

— Не сильно-то я и вцепилась, — надулась было химера.

— Я звонил, — признался Бен.

— Ну, Мик долго ещё в больнице проваляется, но он умолял меня о вас позаботиться, и я это выполню…

— Сволочи несчастные, — проскулила химера в отчаянии.

— Черт подери!!! — Бен стукнул по столу, — почему на Мика все эти несчастья? Мы виноваты в этом…

— Вы не виноваты, — отрезал Дайсуке, — всё будет хорошо.

— Хорошо?! — Саша внезапно вспыхнула, — Ну, вам-то легко говорить: сидите тут себе спокойненько! Почему вы тогда палец о палец не ударили, чтобы его спасти?! Ещё и улыбаетесь тут! Вы просто МОНСТР!!! — едва выкрикнув это слово, химера захлопнула рот. Потому что ей показалось, что в глазах Дайсуке заблестели слёзы. Похоже, она круто хватила…

— Я не монстр, — возразил глубоко уязвленный Дайсуке, смаргивая непрошеную слезу, — я с удовольствием за Мика горой встану, да только он НИКОГДА в передряги не попадал. Идет по жизни, смеясь и насвистывая. Все у него друзья, все подруги, всем дает возможность подзаработать, с должников денег не теребит… Веселый парень.

Химера лишь промолчала в смущении.

— Уж не знаю, что вы там себе навыдумывали, но я вам вот что скажу, — Дайсуке встал из-за стола и отвернулся к окну. Уставился в окно, закусил губу, чтобы не разреветься. Вот какая незадача, всю жизнь был КРУТЫМ парнем. Никогда не ревел. А тут… слова сопливой девчонки… и вот разнюнился как девчонка.

— Что ты хотел нам сказать? — нарушил долгую паузу Бен.

— Да, — Дайсуке глубоко вздохнул, вытер решительно кулаком набежавшие слезы и повернулся к своим собеседникам, — завтра начнем поиски. Но я слышал, что ты, — Дайсуке мрачно уставился на химеру, — что-то там на кладбище видела? Вспомнить сможешь на каком кладбище было?

— Хайтгерское кладбище, — выдавила пристыженная Саша.

— Вот завтра и поедем, — Дайсуке выдавил кособокую улыбку.

* * *

Паршиво сейчас было у химеры на душе. В частности, и потому, что почти довела до слёз невиновного человека. А вот за Мика грызла ярость. Ярость от второй потери и невозможности исправить всё. Она бы сейчас с превеликой радость вонзила клыки в горло тем, кто посмел поднять свои грязные руки на бедолагу-художника. Но сего момента приходилось пока только ждать. Ждать — и надеяться на чудо. И ещё: побольше бы узнать о матери. Саша всё ещё отказывалась верить в услышанное.

На следующий день в западной части Лондона.

— Я же простая английская мать!!! — орала растрепанная плохо одетая женщина на главу строительной компании Гориллаз (Наши дома настолько крепкие, что в них могут жить даже гориллы), — я с утра до вечера вожусь с детьми!!! Вы должны дом просто так отдать, а не продавать!!!

Нудл с неприязнью смотрела на красную тетку, одетую в мешковатый свитер и застиранную юбку, на её волосы, собранные в хвост, на её трех малышей, один из которых явно обосрался; он сидел в кенгурятнике спереди, а второй, измазанный зелеными соплями, выглядывал из второго кенгурятника сзади. Третий стоял рядом с мамашей, одетый в драные джинсы и измызганную рубашонку, увлеченно ковырял в носу и выл на одной ноте.

— Единственное, что я могу посоветовать вам в данной ситуации — устроиться на работу, дабы обеспечить се...

— Нет, вы только послушайте?! — завопила краснолицая тетка, — РАБОТАТЬ?! Да ты роди сперва, а потом указывай!!! Дома ещё двое сидят, кушать хотят. Где я смогу работать, если все пятеро на мне?!

— Успокойтесь, мэм! Если желаете, могу дать вам парочку номеров и...

— Жестокая бессердечная тварь!!! — выплюнула тетка и, таща своих отпрысков, покинула офис строительной компании.

Спустя час, тетка, превратившаяся вдруг в невзрачнейшую молодую женщину с светло-русыми волосами и посеявшую своих отпрысков где-то по дороге, сидела в кафешке и кому-то звонила по телефону.

— Это безобразие!!! — вопила она в трубку, — вы второй раз подсовываете мне каких-то безобразных и уродливых отпрысков!!! Невозможно работать!!!

— …

— Мне, что по всему Лондону, этих ублюдков выискивать? Я же ещё и доплачиваю их придурочным мамашам!!!

— …

— Послушайте, вы там! Сидите на жопе и город не ходите! Я требую прибавки к жалованию!!! Хотя бы пятнадцать процентов!!!

— …

— Вот это другой разговор, — молодая женщина хмыкнула, закончила говорить, рыгнула и принялась поедать блюда, стоявшие перед ней.

* * *

Бен и Саша не выспались и сидели, как два совенка, моргая припухшими глазами.

— Так, — хмыкнул Дайсуке, — в таком виде я вас не повезу. А вдруг за домом следят? Позвоню я, пожалуй, Грегори. — Включил мобильник на громкую связь.

— Привет, Грегори. Не занят?

— Дайсуке, дорогуша! — обрадовались на том конце связи, — нет, не занят, а что?

— Да мне тут надо двоих превратить в разбитных бабенок…

— Ой, как мило! Но я не один приеду, можно?

— А кого ты собрался взять?

— Стилиста. Я тут с таким стилистом познакомился. Просто прелесть, — ворковал Грегори, — такой милый человек.

— Ладно, приезжай с стилистом, — милостиво разрешил Дайсуке.

Через час в дверь постучались. Дайсуке открыл дверь, и в помещение влетели двое.

Плотный высокий мужчина с черными волосами, щедро залитыми лаком, с темными глазами и широкой улыбкой — Грегори Лестрейд. На этот раз на нем была белая блуза в розовый цветочный принт, синие джинсы в облипочку, туфли от Прадо и черная курточка, не доходящая до пояса.

Второй был низенький, темно-русый, улыбающийся. На нем — красная рубашка, зеленые джинсы с низкой талией, разноцветные кроссовки и ярко-желтое пончо.

— Меня зовут — Джон. Джон Ватсон, — представился он приятным тенорком, — но вы можете звать меня просто — Джонни. Так. И что мы тут будем делать?

— Вам надо превратить, — Дайсуке ткнул пальцем в Бена и Сашу, — этих двоих в разбитных бабенок.

— Какой милый мальчик! — восхитился Джонни, взглянув на зардевшегося Бена, — просто конфетка. Грэг, солнышко, — обратился он к Лестрейду, — как ты думаешь, ему подойдет рыжий парик?

— Угу, — ответил тот, — Дай, покажи ему, где у Мика шкафы с одеждой, а я пока начну делать нашему красавчику различные процедуры, — и потер от нетерпения руки.

* * *

Два часа они измывались над беднягой Беном.

Результатом их работы стало следующее.

Бен превратился в полнотелую рыжеволосую бабенку с угрожающим бюстом, бесстыжими зелеными глазами и вульгарным макияжем. Нарядили его в черное платье с закрытой шеей, черные чулки и черные туфли.

Бен встал и тут же завалился.

— А так не пойдет, — взволновался Джонни, — сейчас покажу, — он ухватил Бена за ручку и пошел ему показывать, как правильно ходить.

На Сашу Грэг потратил всего час.

Белокурый парик надежно закрыл ушки, хвост запихали в леопардовые лосины… и у Саши вдруг выросла большая попа, которой у неё отродясь не было. Под топик наложили искусственную грудь, навели вульгарный макияж.

И вот вторая разбитная бабенка явилась миру.

— Грэг и Джонни, вы оба просто супер! — восхищенно присвистнул Дайсуке, — такие сдобные бабенки получились!!! Мик вам потом рекламу сделает.

— А как там Мик? — погрустнел Грэг.

— Жить будет, — улыбнулся Дайсуке и, подхватив двух бабенок под руки, повел их к своей машине.

Грэг и Джонни уехали на бирюзовом кабриолете Мерседес Е , а Дайсуке с своими спутницами — в Ланд Ровер темно-зеленого цвета.

* * *

— Ну, вот мы у ворот Хайтгерского кладбища! — объявил Дайсуке, притормаживая у ограды, — теперь мы с Сашей пойдем искать улики, а ты, — обратился он к Бену, — можешь в машине сидеть, а можешь поразмяться, только далеко не заходи.

Бен согласно кивнул и уставился на живописное кладбище.

— Давай, Сашенька, ищи, — задушевно попросил Дайсуке.

Химера без лишних слов принюхалась и по-пластунски поползла по земле. Мужчина, не мешкая, последовал за "ищейкой".

Место они нашли, Дайсуке поставил Сашу у надгробья, а сам принялся шарить по округе. Вскоре он нашел свежую могилку и принялся звонить по телефону своему приятелю.

— Катись сюда, я тебе новое звание нашел… только что.

— …

— Точно тебе говорю, — ухмыльнулся Дайсуке, — до лейтенанта дослужишься…

— …

— Коронера с собой возьми и разрешение на эксгумацию, — Дайсуке нажал отбой и повернулся к Саше, — сейчас сюда мой дружбан приедет, ты иди в машину, посиди… Посмотри, как там Бен…

А Бенедикт в это время решил прогуляться. Туфли он свои снял и пошел босиком. Ходил, ходил и вышел на какой-то мрачный склеп.

И тут в его голове вдруг возникла четкая картинка — двое мужчин тащат его по снегу к этому склепу. Светит луна. Падает снег, а он в одной рубашке, в джинсах и босиком. Закидывают его в этот склеп, запирают. И он остается в темноте. Один. В холоде.

Бен хрипло вскрикнул и рухнул прямо на соседнее надгробие. Саша шла к машине, когда услышала вскрик, и бросилась туда.

Бен лежал, неловко подвернув ноги в черных чулках, и не подавал признаков жизни.

Саша подбежала и тут же схватилась за голову, издав испуганное скуление.

— Эмм… чувачок, всё нормально? — выдала она почти бездумно.

Но ответа, естественно, не последовало. Бен так и пялился в небеса остекленевшими глазами.

Химера осторожно ткнула его носком туфли в бок.

Ноль реакции.

Холодок пробежал по Сашиной спине, аж до кончика взъерошенного хвоста.

— Чёрт, чёрт, чёрт!!! — Саша, взяв несчастного под мышки, попыталась хотя бы отволочь в безопасное место (если таковое здесь найдётся).

Ярость вновь закипала в ней.

Нетушки, она так просто не позволит никому безнаказанно делать больно её товарищам! Хоть она и понимала, что нельзя давать злобе полную силу, сдерживалась она уже с большим трудом.

Но тут рядом нарисовался Дайсуке. Он отобрал безжизненное тело у Саши, уложил на землю.

— Так. Бен? Бен! — Дайсуке нащупал слабый пульс, но Бен в себя так и не пришел.

— Ладно, — Дайсуке взвалил неподъёмное тело на плечо и поволок беднягу в машину.

Саша шла рядом.

Юркий и ушлый репортер Таймс доволок Бенедикта до Лендровера и засунул того на заднее сидение. Вытащил из бардачка бутылку воды и сунул её Саше.

— Приглядывай за ним. Он почему-то отключился. Не понимаю отчего. Но он не ранен, это точно. Сейчас мой дружбан приедет, будем выяснять, кто в могилке закопан.

— Поняла, — химера полезла в автомобиль.

* * *

Через полчаса к воротам кладбища подлетел серый Мини Купер, из него вылез долговязый черноволосый тип в черных брюках, синей рубашке, желтом галстуке и ярко-красном пиджаке.

— Дайсуке!!!

— Да ладно, — Дайсуке оторвал от себя своего приятеля, — хорош обниматься, Арсен. Пошли могилу разрывать.

— Пошли, — Арсен Люпен III махнул подъехавшей машине коронеров, — будем могилу рыть.

Могилу вскрыли и обнаружили там страшно обгорелое тело, но с пулей в затылочной части головы.

— Лейтенант тебе обеспечен, — хмыкнул Дайсуке.

— Да уж, — Арсен чесал в затылке, — Дайсуке, фотографируй тело…

— Лады, только вся информация — мне.

— Эй! — На дорожке показался мужчина в мятых штанах и грязном свитере. — что это вы делаете?

— Полиция! — Арсен Люпен помахал перед носом мужчины удостоверением, — офицер Скотленд Ярда Арсен Люпен III к вашим услугам. Вы узнаете этого человека? — Арсен ткнул пальцем в труп, лежавший в мешке на краю свежей разрытой могилы.

— Постойте, — мужчина присел на корточки и внимательно посмотрел на вздувшееся, кое-где тронутое тлением, лицо, — это же наш могильщик!!!

— Да?! — Дайсуке навострил уши и включил диктофон на смартфоне, — а кто он такой?

— Патрик Уильям Теннант, — ответил мужчина, — но его по имени никто не звал, тут его знали под прозвищем — Доктор Кто.

— Во как? А вы кто? — бдительно спросил Арсен.

— Мартин Фриман — начальник этого кладбища, — ответил мужчина, стараясь выглядеть импозантно.

— Вот как, значит, мистер Фриман. А почему вы его не хватились?

— А он был немного ку-ку, спятивший, — Фриман выразительно повертел пальцем у виска, — какая-то темная история в его прошлом…

— Ладно. Дайсуке, — Арсен повернулся к другу, — давай вали. Завтра подъедешь, побалакаем.

— Нет проблем, — ухмыльнулся Дайсуке, — только учти, у меня свидетель есть…

— Да ну? — удивился Арсен, — а с ним приехать сможешь? — с надеждой спросил он.

— Нет, не получится. Чао, — и Дайсуке зашагал к машине.

* * *

Бен пришел в себя, но выглядел совершенно безумным. Он сидел на заднем сидении, обхватив голову руками, и мычал что-то невразумительное.

Саша слегка поплескала ему в лицо водичкой. А то как бы чего не вышло…

— Ну как, получше?

— Луна. Холод. Тьма.

— Эм… чего? — Саша оторопела.

— Мне холодно, Сашенька, — Бен посмотрел на Сашу безумным взглядом, — тут так темно и холодно. И я один. Совершенно один.

— Да нет же, нет! — мисс Сильверштейн стало не по себе, — вот же я, тут!

— Мик умер, да? Почему мне ничего не говорят? Он умер и бросил меня… Нет, нет… он не бросил бы нас с тобой. Правильно, Саша?

— Пока ещё вестей о нём не было. Но я надеюсь, что всё в порядке, — химера чуть не плакала.

— Не плачь, — голос Бена был тихим и надтреснутым, — он вернется… Я верю, что он вернется, наверное… Обними меня, Сашенька, я боюсь.

С трудом сдерживая слёзы, Саша приобняла страдальца за плечи, обвив ещё его талию тёплым пушистым хвостиком.

— Эй, милые мои! — возвестил Дайсуке, появившись как всегда внезапно, — уже до обнимашек дошли? Поехали домой.

— А где Мик? — сипло спросил Бен, не размыкая объятий с Сашей.

— В больнице, где же ему ещё быть, — ответил Дайсуке, усаживаясь за руль, — а ну-ка разомкнули объятья и пристегнулись.

Дома Бен кое-как умылся, переоделся и лег на диван. Невидящими глазами он уставился в никуда.

— Без изменений, — произнесла упавшим голосом химера.

— Ладно, вы тут хозяйничайте, — Дайсуке бросил взгляд на бледного Бена и на встревоженную Сашу, — а я к Мику поеду. Двери никому не открывать. Понятно?

— Конечно, не пять же мне лет, — ответила на прощание Саша.

* * *

— Всюду тьма, — бормотал Бен; слезы тихо струились по его щекам, — всюду холод. Я один в этом холоде.

— Нет-нет, мы сейчас дома, всё хорошо…

— Большая луна… и склеп… и я… в одной рубашке и джинсах… холодно… Сашенька… ты мне кажешься… они пришли… люди без лиц… они колют меня… АААААА!!! — Бен забился на диване, — убирайтесь… убирайтесь… — отталкивал Сашу, — не подходите… не подходите…

Что ещё оставалось Саше? Лишь опуститься бессильно на диван, рядом с несчастным, и дать волю слезам.

* * *

— Такие вот дела, — докладывал Дайсуке Мику, — у Бена произошла истерика, да и оставил я его в сметённом состоянии духа.

— Понятно, — Мик тяжело вздохнул, — и всё?

— Они уверены, что ты умер, — ответил Дайсуке.

— Передашь им наброски, и я им сейчас на твой телефон наговорю послание, — решил Мик, — я попытаюсь уговорить доктора Хадсон.

— Клинья подбиваешь? — подмигнул Дайсуке.

— Уже…

— Клево. И?

— Думаю, пару дней я еще тут проторчу, а потом вернусь…

Мик принялся наговаривать на смартфон Дайсуке послание своим натурщикам, а хозяин аппарата терпеливо ждал.

— Всё, — Мик закончил говорить, — передай им от меня, чтоб не раскисали.

— Слышь, Мик, — вдруг сказал Дайсуке, — я тебя спросить хочу…

— О чем?

— Как ты к своим двоим натурщикам относишься?

— В смысле?

— Ну…

— Нет, я их люблю. Они мне как брат с сестрой. Я им уже сделал счета… И не надо делать удивленные глаза.

— Ну ты, Мик, даешь, — Дайсуке подобрал челюсть и отправился восвояси.

Два дня спустя.

Дайсуке, нервного и злого, в следствии бессонных ночей, сорвал с места звонок мобильника. Выслушав неизвестного собеседника, Дайсуке принялся лихорадочно метаться по комнате и, подхватив рубашку и куртку Мика, сгинул за дверью.

* * *

— Меня выписали, — сообщил ему сияющий Мик.

Дайсуке всё-таки не выдержал и разрыдался.

— Ты чего? — испугался Мик, подходя к другу и доверительно обнимая его за плечи.

— Я уже две ночи не спал, — прорыдал Дайсуке, — у твоего Бена серьёзные проблемы с психикой. Сам не спит от кошмаров и меня будит.

— Господи! А Саша?

— У Саши оба пожара наложились один на другой… Она тихо плачет в подушку и маму зовет.

— Я приеду и всё наладится, — Мик отпустил Дайсуке и принялся напяливать рубашку.

— Мы ведь труп нашли, — вспомнил Дайсуке, постепенно успокаиваясь, — на кладбище.

— Да, Саша что-то такое говорила. И что?

— Кошмарное дело. В могилке лежал труп. Весь обгорелый и с пулей в голове.

— Да ты что!

— Могильщик этого кладбище…

— И как у тебя дела с выяснением обстоятельствами жизни Бена?

— Да никак, — понурил голову Дайсуке, — пока я за твоими солнышками приглядываю, я не могу работать.

— Ничего. Я тебя заменю, пойдешь работать.

Тут в палату вошла врач.

— Доктор Хадсон! — восторженно крикнул Мик, — как мои дела?

— Вас выписали под мою ответственность, — строго ответила доктор Хадсон, — поэтому я ещё к вам зайду…

— Через два дня, — улыбнулся Мик.

— Попрошу не улыбаться. Это всё серьезно, — доктор достала какие-то бумаги, — я приду надолго.

— Миссис Хадсон…

— Мисс, — поправила доктор.

— Мисс, вы тут работаете, а я дома, — Мик вновь улыбнулся, — я вас нарисую, а потом будете осматривать. Пойдем, Дайсуке.

Уже в машине.

— Ты её уже?

— Пошляк ты, дружище, — Мик картинно закатил глаза, — я так не могу. Она такая чувственная, но в ней это тлеет, как огонь под углями…

— Сперва нарисуешь, а потом за сиськи подергаешь?

— Ничего святого, — Мик уставился в окно.

* * *

Дайсуке открыл дверь, и первой на Мика налетела мисс Сильверштейн.

Наскочила.

Взгромоздилась.

Обняла.

— Мы уже… так заждались, — еле выдавила Саша сквозь слёзы.

— Ну, ну, моя хорошая, — Мик погладил её по голове, поцеловал в ушко, — как ты тут?

— Бывало и похуже, — улыбнулась девчонка.

— А где Бен? — Спросил Мик, оглядывая помещение.

— Эмм… Я сегодня решила его не беспокоить.

— Наверху наверное, — смущенно кашлянул Дайсуке, — я пойду. Мне предстоит выспаться и начать работать.

— Спасибо, Дайсуке, — с чувством сказал Мик, — ты меня так выручил.

— Всегда пожалуйста, — и Дайсуке скрылся за дверью.

— Саша, солнышко ты мое, пушистое, — Мик ссадил химеру на диван, — послушай, что я тебе скажу. Сейчас пойдешь умоешься, переоденешься и иди на кухню, а я пока Бена проведаю. О`кей?

— Да-да, конечно…

Бен обнаружился в одной из спален. Он лежал, свернувшись калачиком, и тихо плакал.

— Бен? — позвал его Мик, — как ты, сероглазенький?

— Мик?! — Бен приподнялся на кровати и посмотрел в сторону вошедшего, — ты не умер?

— Нет. А тебе хотелось обратного?

— МИК!!! — Бен стремительно рванулся к нему, зарыл лицо на груди Мика и разрыдался.

— Не плачь, — Мик был весьма обескуражен, — ну, не надо, — погладил его по торчащим пшеничным кудряшкам, — погляди на себя, — оторвал Бена от себя и взял его лицо за подбородок, — небритый, потный, зарёванный… Куда это годится?

— Ты больше никуда не уйдешь? — всхлипнул Бен.

— Да пока не собираюсь.

— Ты защитишь меня от них?

— От кого, солнышко?

— От тьмы и холода… от безликих людей…

— Естественно, — Мик вытащил огромный платок из-под подушки, — высморкайся, утрись и иди умойся…

— Я тебя не хочу отпускать.

— Я тебя в кухне подожду, — улыбнулся Мик, — всё прекрасно. Иди, вымойся.

* * *

Дайсуке привез Мика ближе к обеду, поэтому вся троица пообедала, а потом расположилась в гостиной.

Бен преисполнился решимости никуда Мика не отпускать, поэтому крепко стискивал ему левую руку.

У Саши были те же намерения, но она держала правую.

Мик просто плавал в эйфории.

Посидев так минут пять, Мик решительно выдернул руки, встал с дивана и прошелся по комнате.

Четыре глаза внимательно наблюдали за ним.

— Значит так, — Мик остановился напротив Саши и Бена.

Посмотрел на своих бедняг и присел на пол.

— У меня две новости!

— Плохая? — дрожащим голосом произнес Бен.

— Хорошая и еще лучше. Во-первых, я вам сделал счета. Все картины, на которых нарисованы вы, будут проданы. Деньги лягут на ваши счета. Позже я позвоню в галерею, узнаю, как там дела с картинами…

— Богатенький Буратино вы наш! — Саша улыбнулась.

— Вторая новость. Я собираюсь вас учить рисованию, — Мик ухмыльнулся, — пригодиться… в жизни.

— Из баллончика по стене считается? — хмыкнула химера.

— Вот, вот. Поэтому сейчас у вас будет первый урок, — Мик притащил два мольберта, пришпилил к ним два листа ватмана, поставил на журнальный столик гипсовый куб и велел, — садимся и рисуем до тех пор, пока куб у вас будет походить на куб.

Бен и Саша поплелись к мольбертам, сели и принялись за дело, а Мик сел за свой мольберт и принялся разбирать свои зарисовки, которые он складывал в деревянный ящик, который у него стоял под тахтой и про который он вечно забывал.

Первый урок оказался не плох, не хорош, а так серединка на половинку…

Куб они, конечно, нарисовали, но он был невозможно кривым и кособоким.

— Неплохо, неплохо, — Мик снял лист ватмана с мольберта Саши и внимательно его разглядывал, — задатки есть, но придется развивать.

— А у меня? — спросил Бен, протягивая свой ватман.

— Весьма неплохо, — пробурчал Мик, — завтра с утра будете дальше его рисовать.

— А ты?

— А я уже успел создать портрет «Девушка в кружевной блузке» и два пейзажа, — похвастался Мик, — но дело к ужину, а Дайсуке забил холодильник деликатесами. Надо их съедать, пока свежие.

После ужина все опять расположились в гостиной. Мик сидел на диване и кемарил, прихлебывая красное вино из стакана, Бен лежал рядом и таращился на Мика заботливым взглядом, Саша сидела с другой стороны и прижималась лохматой головой к плечу.

— Вот что, мои лапочки, — вдруг заявил Мик, отставляя стакан, — у меня есть заявление.

— Какое? — Бен поднял на Мика серые глаза, в которых заплескался неприкрытый ужас.

— Настоящим заявляю, что вне того, окажутся у вас родственники или нет, я вас считаю названным братом и сестренкой… — провозгласил Мик, — поэтому, если вы хотите меня потискать или проявить какие-нибудь другие чувства, можете приступать…

— Ты считаешь меня братом? — Бен аж сел на диване, — меня? Человека без памяти и прошлого?

— Кем ты в прошлом был, меня не касается. А в настоящем… — Мик улыбнулся, — ты — очень милый красивый харизматичный парень.

— Подлиза хитрая, — фыркнула Саша.

— То есть, — попытался уточнить Бен, — если я, например, сейчас завалю тебя на диван, сдеру с тебя рубашку и примусь изучать все твои ранения, то я в глаз не получу?

— Не обязательно меня заваливать, — фыркнул Мик, — сейчас пойдем спать, вот и будете оба изучать, где мои ранения…

* * *

Ночь прошла успешно. Бен и Саша забыли, что хотели произвести проверку ранений Мика, уткнулись рядом и провалились в благодатный сон.

Утром Мик проснулся рано и ушел вниз готовить завтрак. Когда остальные соизволили спуститься вниз, то их ждали оладьи с джемом и вечный куб на столе.

— Завтракаем и садимся рисовать, — велел Мик, — ваше задание на сегодня — нарисовать этот куб правильно. А я дальше начну наброски разбирать…

Второй день прошел продуктивно.

Мик нарисовал пять картин — три пейзажа и два портрета, позвонил в галерею, отвез готовые произведения. Заодно выгодно продал почти что все, что у него там висело, разложил вырученные деньги по трем счетам, заключил пару выгодных сделок с другой галерей и индивидуальным заказчиком. Получил разрешение на выставку своих миниатюр, договорился с муниципалитетом по поводу Саши и Бена, а потом вернулся домой.

— Я болван, — услышал он, открывая входные двери, — я ничего не могу нарисовать!

— Кто это болван? — поинтересовался Мик, входя в комнату.

— Я, — всхлипнул Бен, — я не умею рисовать. Второй час сижу над этим кубом, а он у меня кособокий.

— Ничего страшного, — Мик подошел к мольберту Бена и принялся снимать куртку, — нормальный куб. Просто ты неправильно штрихуешь тень, поэтому визуально кажется, что он кособокий.

— И у меня глянь, — подала голос химера, — Что-то я тоже от себя не в восторге.

— А твои светотени вызывают у меня сомнения, — усмехнулся Мик, — так, заканчивайте мучиться и давайте поужинаем. А то за окном темнеет…

За ужином.

— Мне сегодня за тебя давали пять тысяч фунтов стерлингов, — Мик жевал яичницу.

— За картину? — поинтересовался Бен.

— За тебя, — пояснил Мик, — ты — высокохудожественное мясо…

— В смысле?

— Ну, — Мик посмотрел на Бена, — ты такой весь высокохудожественный, чистый, гладкий и высокий как молодой кипарис, вкусный как ванильный пряник… Таких натурщиков ищут годами, а вот ты нашелся. Тебя хотят нарисовать тьма народа, куча народа тебя просто хотят.

— И что? — Бен обиделся.

— Я друзей не продаю, а родственников тем более. За Сашу тоже предлагали деньги, но я им отказал. Перетопчутся.

— Молодцом, бро, молодцом! — Саша прямо через стол пожала ему руку.

— Знаешь, — Бен пару минут жевал хлеб с джемом, — а мне хочется тебе пиздец устроить…

— Да ладно?! — Мик растерялся, — за что?

— Ты нам так и не сказал, куда тебя ранили?!

— Да-да, кстати! И не отмазывайся, — поддакнула Саша.

— А после ужина этого нельзя сделать? — жалобно спросил Мик, — я весь день как пчелка трудился, а вот собственные родственники хотят мне пиздец устроить.

— И ещё какой! — химера коварно улыбнулась.

— А мы после ужина…

— Спасибо хоть за это, — печально выдохнул Мик.

Когда уже все собрались в спальне, Мик лег поверх одеяла и затравлено посмотрел на своих новоприобретенных родственников.

— Так, приступим, — Бен наклонился над Миком; тот сразу же закрыл глаза.

Саша, хоть и слегка покраснев, всё же присоединилась к «осмотру».

— Смотри, вот шрам от той пули с той ночи, когда ты Мика прибить хотела…

— Угу…

— А это синяки…

— Офигеть! Ну и здоровущие!

— … и ссадины…

И прикосновения прохладных рук, и, кажется, робкие поцелуи, и вроде кто-то языком работает, зализывает…

Мик уснул, а когда проснулся, было темно, а на его груди спали Бен и Саша, соприкасаясь макушками. Бен отвоевал себе левую сторону, а Саша — правую. Мик обнял своих ненаглядных и вновь уснул.

* * *

Второй день тоже прошел спокойно.

Саша и Бен рисовали шар.

Мик нарисовал их, как они рисуют шар, потом из своих набросков создал очередные три картины. Съездил куда-то, что-то привез.

Никому не показал.

В час они сходили всей троицей прогуляться в придомовые заросли, где Мик нарисовал картину про жизнь в джунглях.

Потом пообедали.

Затем прилегли отдохнуть.

Бен лежал на кровати в одной из спален и думал. Ему было реально хорошо. Он был сыт, одет, обут и находился под надежной защитой реально крутого чувака. Ладно уж, пусть рисует его хоть до посинения. Ну, нравится человеку его фигура, что за это его убивать? Тем более это его работа. Не похоти ради, а ради чистого искусства. А ради искусства Бен бы сам ему отдался, да Мик его не брал, но рисовал. Ну и славно.

Бен слез с кровати, спустился вниз и принялся рисовать шар.

Химера молча лежала в кровати, уставившись в потолок. Сейчас её мысли снова вернулись к погибшей матери. Всё ж не верилось ей до сих пор, что мама, при всех своих грехах, ещё и была связана с чёрным бизнесом наркоторговцев. И она в этом убедится сама. Непременно. Надо только дождаться подходящего часа…

На следующий день во время завтрака раздался требовательный звонок в дверь.

Саша и Бен насторожились.

Перспектива сегодняшнего дня им представлялась очень безрадостной.

Опять шар рисовать.

Видимо, они оба думали, что как только сядут за мольберт, так сразу же нарисуют шедевр.

Да не тут-то было.

Мик пошел открывать.

В гостиной послышались веселые голоса, Мик заглянул на кухню и весело сказал:

— Сегодня занятий не будет, потому что ко мне клиентка пришла, поэтому займитесь чем-нибудь необременительным, — и отправился к своей клиентке.

Эти двое, не сговариваясь, рванули к двери и принялись подглядывать.

Клиенткой Мика оказалась женщина в возрасте в строгом платье, с пучком на голове, в серых чулках и медицинским саквояжем в руках.

— Мисс, — Мик её увлекал к ванной комнате, — сперва я вас рисую, потом вы проведёте медицинский осмотр. Но для первого вам надо будет принять ванну, переодеться, — Мик сунул ей в руку пакет, — нанести макияж. А потом…

— А может все-таки наоборот? — возражала женщина.

— Нет, нет, — Мик запихнул гостью в ванную комнату и принялся подготавливать рабочее место.

Многострадальную тахту он превратил в письменный стол, подвинул к нему черное кожаное кресло, невесть откуда взявшееся, разложил на нем папки и принялся ждать свою гостью.

Она вышла.

Ох, какая же она была красивая.

Ажурные черные чулки.

Распущенные темные волосы.

Короткий белый халатик, выгодно обрисовывающий всю фигуру и зрительно удлиняющий ноги.

Мик провел гостью к столу, усадил и принялся рисовать.

В общей сложности, Мик нарисовал три портрета с этой женщины. Когда многочасовая пытка закончилась, Мик поставил холсты сохнуть, а сам повернулся к доктору Хадсон.

— Ну всё, теперь я готов к осмотру. Пройдемте наверх, там простору больше.

— А вам не кажется, что этот наряд слишком вызывающ? — смущенно сказала доктор, — я при исполнении.

— Он вам обалденно идет, — польстил ей Мик, — вы такая сексуальная в этом халатике.

— Я — ВРАЧ, — доктор Хадсон встала и, цокая каблучками, пошла за своим непростым пациентом.

Саша и Бен, убедившись, что никакого разврата не привидится, принялись заниматься изучением дома. Они уже знали, что есть чердак, на который и с которого ведут три разных входа и три разных выхода. Что между ванной комнатой и гаражом есть оранжерея. А в оранжерее есть запертая комната. Вот туда они пошли.

Любопытно.

* * *

Смеркалось.

Бен вышел в гостиную и остановился. Фиолетовые сумерки наполняли комнату фантастическим блеском, из раскрытых нижних окон тянуло сыростью, а наверху слышались сладострастные стоны, страстные вскрики и хриплое бормотание.

Бен послушал, понимающе хмыкнул, но вдруг ему стало грустно.

Он ощутил ревность к этой тетке. Вот она может развлекаться с Миком, а он себе позволить не может. И Мик этого никогда не примет. Да, конечно, Мик, ставя Бена в те позы, которые ему были нужны, прикасался к нему.

Какие дивные движения.

Ласкающие, но, вместе с тем, утонченные, полные благоговения.

Как будто Мик восхищался Бенедиктом.

Бен вздохнул и вновь вернулся в оранжерею, где Саша пыталась вскрыть замок.

* * *

— Эй, ребята! — оклик Мика достиг ушей незадачливых взломщиков уже в полной темноте. — Куда вы запропастились?

— Извини, Мик, — выползли из оранжереи, щурясь на свет, — заигрались в зарослях.

— Вижу, — Мик был весел и свеж, как майская роза, распустившаяся на ветке, — собирайся, Бен… по бабам пойдем!

— Уверен? — ошарашенно спросил Бен.

— Да. Ты вошел в силу. Выглядишь хорошо. Тебя надо выгулять, чтобы застоя не было. Давай, одевайся. А для тебя, Сашенька… Ты стрелять умеешь?

— Нет. Где уж мне учиться-то? Разве что битой или кастетом в рожу... это запросто!

— Значит так, — Мик принес Саше два длинноствольных револьвера и коробку патронов к ним, — вот так его заряжаешь, проворачиваешь барабан, потом вставляешь и всё. Если кто будет ломиться в дверь — стреляй без предупреждения. Мы с Беном придем поздно.

—  Так, секундочку... Заряжаешь, поворачиваешь, вставляешь... Вроде поняла! Да.

Два парня красавца покинули дом, Саша услышала рев мотора мотоцикла, и химера осталась одна. Тщательно повторяя про себя порядок действия с револьвером. Но вскоре её мысли снова переключились на маму. Чёрт подери, ей некого даже расспросить!

Хотя нет...

Почему же, "некого!"

Тот парень, Дайсуке, ведь именно он раскрыл, так сказать, ей глаза!

Только бы пересечься ещё с ним...

* * *

Саша проснулась от шума.

Накинула халат и вылезла поглядеть, что да как.

Парни пришли.

Пьяные в умат.

С девицами.

Тоже пьяными.

У Мика были две девицы, у Бена — одна.

Саша скрипнула зубами и ушла спать.

* * *

А внизу творилось следующее.

— Так, — Мик довел своих новых подружек до ванны, — искупайтесь, и я вас нарисую.

— Голыми? — захихикала одна девица.

— Обнаженными, — поправил её Мик, — я вас прямо вижу в виде русалок. Идите, мойтесь.

— Твой друг — художник? — протянула пьяненькая подружка Бена, кукольная блондинка с большими зелеными глазами.

— Дык я тебе об этом говорил, — туманно пояснил Бен, — я обещаю, что Мик тебя тоже нарисует.

Тут из ванны вышли голенькие девицы.

Мик усадил их на тахту, распустил им волосы. Одной дал расческу, а второй — зеркало, накинул им на ноги сияющую блестящую ткань… и сел рисовать.

Девицы хихикали, смущались, краснели, но сидели неподвижно.

Мик очень быстро нарисовал своих русалок.

Пьян Мик был или нет, но мастерство у него в крови.

— Всё, девочки! Можете идти в спальню и ждать меня там, — возвестил Мик, делая последний мазок на картине, — сейчас я Бена и его подружку нарисую и примемся за глубокое изучение неопознанных глубин.

— Ха-ха-ха, — рассмеялись девицы, подняли упавшие полотенца и отправились за своими платьями в ванну.

— Так, Бен! — воззвал Мик, — иди сюда.

— Чего? — осведомился Бен.

— Я тебя рисовать сейчас буду, — объяснил Мик, — и твою подружку. Значит, — Мик придал физиономии задумчивое выражение, — расстегиваем тебе четыре пуговички на рубашке. Пока расстегивай, а я тебе и твоей подруге атрибуты принесу.

Через пару минут вернулся и сунул Бену странную пушку в руки.

— Это че?

— Фазер.

— Какой фазер?

— Пушка такая. Мне её Ролли сделал, она даже стрелять умеет. А ты, — Мик кинул девице живописные лохмотья, — переодевайся.

Бена он поставил около тахты, которая трансформировалась в камень. Девицу в лохмотьях Мик заковал в кандалы. Лохмотья были малы. Одна грудь девицы просто выпала из платья, а вторая так туго натягивала ткань, что Мик испугался, что его высокохудожественные лохмотья превратятся ещё в более лохматые.

— Эй, Мик!

— Да?

— А кандалы?

— Они из силикона, — успокоил Бена Мик, — такая история. Ты — космический бродяга… собираешься спасти эту девицу из плена злобных инопланетян. Девица сидит здесь. Ты протягиваешь ей… нет, ты это не протягиваешь. Рукой тянись. А она к тебе тянется. Теперь стойте смирно.

Мик быстро написал эту картину и отпустил, бьющего от нетерпения копытами, Бена и его подругу восвояси, поставил картины сохнуть, а сам отправился познавать глубины своих новых подружек.

На следующий день девчонки ушли рано. Мик не поленился встать и отправить гостей восвояси, затем принял душ, хлебнул рассол и опять лег спать.

Саша была представлена самой себе весь день. Но она не особо скучала. Ей повезло найти пару интересных книжек, посвящённых искусству эпохи Возрождения и начала 20-го века. Ну, а после чтения химера, разомлев, решила сама вздремнуть часок. А проснувшись, захотелось ей снова потренировать руку в рисовании. Благо один холст остался в её комнате. И шар вроде как получше получился у неё, чем в прошлый раз… Почти…

Мик и Бен вышли из спален ближе к пяти вечера. Рожи у них были помятые, глаза опухшие, волосы всклокочены.

— Плоховато, да? — сочувственно хмыкнула Саша.

— И не говори, — тяжело вздохнул Мик, — нездоровый образ жизни ни к чему хорошему привести не может.

— Мне плохо, — простонал Бен, — у меня голова болит.

— Сейчас чайник поставлю, — химера вскочила с места.

— Рассольчику хлебни, — посоветовал Мик, — кто хочет отдохнуть?

— В смысле? — Бен уставился на Мика осоловелыми глазами.

— Море, ветер, песок и пляжи. И мы одни…

— Да ты ещё и поэт прямо! — хихикнула Саша.

— Ну, вы думаете, — зевнул Мик, — завтра скажите, что надумали. А я спать опять пошел.

* * *

А в это время где-то в темных закоулках Лондона в темном подвале сидели двое мужчин. Один — обрюзглый, седоватый и лысоватый в мешковатом костюме, а второй — высокий в потрепанном комбинезоне, с лисьим хвостом, превратившемся в какую-то жесткую мочалку и повисшими кошачьими ушами.

— Слышь, Хью, — сказал первый, — я тут газетенку читал. Твою дочку как зовут?

— Саша, — буркнул тот.

— Дык в газете написано, что Саша Сильверштейн живет у какого-то художника…

— Чего? МОЯ ДОЧКА ЖИВЕТ С КАКИМ-ТО ХУДОЖНИКОМ!!! ДА ЕМУ!!! — Хью вскочил и забегал по подвалу, — Франк, где можно найти отморозков, чтобы поколотить этого придурка?

— У тебя денег нет, — отозвался Франк, — найти невозможно.

— А я найду, — и обозленный Хью рванул на улицу.

* * *

Второй день у Саши Бена начался с того, что Мик поставил им шар, куб и конус на стол и велел им это нарисовать. Краску Мик им не давал, карандашом пусть поработают. Сам с этого начинал.

— Молча рисуем. Перерывы только на туалет и еду. Меня весь день не будет.

— А куда ты пойдешь? — спросил Бен, вертя карандаш в пальцах.

— Ой, мне столько дел надо провернуть. Просто ужас сколько, — улыбнулся Мик, — и что вы там с отпуском надумали?

— Ой, да хоть сейчас куда-нибудь! — ответила химера с жаром.

— Я абсолютно согласен, — Бен посмотрел на Мика счастливыми глазами.

— Вот и прекрасно. Все, я побежал, — Мик чмокнул Сашу в щёчку, Бена в макушку и отвалил из обители муз.

* * *

— Саша, а как ты думаешь, мы научимся рисовать? — спросил Бен спустя пятнадцать минут.

— Мне бы хотелось, честно, — вздохнула химера, заваривая чай, — Раньше лишь баллончиками по стенам рисовала, но для меня сейчас это — фигня полная, по сравнению с тем, что я сейчас делаю.

— А оно, рисование это, пригодится?

— На всё что угодно я сейчас готова, только не в тюрьму или стриптиз-бар!

— Извини, что отвлекаю, но тебе тут хорошо? Не тяготит тебя жизнь в довольстве, тепле с провозглашенным родственником в придачу?

— Скажу откровенно, — Саша присела на табурет. — Я за него сейчас просто молюсь. Чтобы, ни дай Бог, снова в дерьмо не вляпался.

* * *

Мик примчался поздно вечером веселый и взъерошенный. Краска с его волос давно слезла, обнаружив природный светло-русый цвет.

— Вот вам ваши новые паспорта, — выложил перед Беном и Сашей, — завтра я ещё с галереей договорюсь. Они на каникулы закрываются. И мы на каникулы отправимся. Потом в банк надо будет заехать. И отправимся в путешествие вдоль побережья Франции, Испании, Греции. Заглянем в Египет, в Петру. О! славненько. Посмотри, Бен, — Мик перегнулся через друга, положил свою ладонь на руку Бена и принялся ему показывать, как правильно штриховать, — смотри и запоминай. А так очень неплохо, умничка.

Бен начинал растекаться, как желе, на стуле.

— А сейчас посмотрим, что там у Саши, — Мик разогнулся, одарил смущенного Бена ослепительной улыбкой и перешел к Сашеньке, — твои светотени просто превосходны, дорогая, но вот эту тень надо делать гуще, — присел рядом, показал, как это надо делать, — так доделывайте и будем ужинать.

За ужином Мик трепался.

— Завтра вам дам акварель и небольшой простенький натюрморт. Как только научитесь, начнете рисовать, что вам в голову взбредет. Предполагаю, что в начале следующего года можно вас будет выставить. С акварелью легче работать, но не надо забывать, что она очень воздушна по сути. Темпера и масло пока вам не по зубам. Но не огорчайтесь. Вам пока основы постигнуть надо. В краске начнете, потом определимся, на что вас тянет…

— Вот как опробуем новое, тогда, может быть, и пойму, — ответила Саша.

— Но мы, наверное, не готовы к выставке? — испуганно спросил Бен.

— Сейчас — нет, но до конца года, — последовал ответ, — я вам основы в головы вобью, а потом легче будет. Я еще все миниатюры, что ты любовно собрал, спасибо тебе за это, в галерею отнес. Часть уже ушла за большие деньги.

— То есть, мы теперь богатенькие Буратины? — химера скривила губы в ухмылке.

— Милая моя девочка, лисичка пушистая, с такими темпами продаж, вы с Беном скоро богаче меня будете, — рассмеялся Мик, — ну всё. Теперь спать и видеть теплые пушистые сны. Спокойной ночи, солнышки мои!

— Спокойной ночи, Мик!

* * *

Утро нового дня было серым.

Бен проснулся, томимый плохими предчувствиями. Спустился завтракать и обнаружил, что Мик уже свалил, оставив им шикарный завтрак и самый простейший натюрморт — яблоко, груша, стакан и глиняный кувшин.

— Мы это рисовать будем? — осведомился Бен, уплетая яичницу.

— Есть! Разнообразие наконец-то подъехало! — Саша обрадовалась.

— Ладно, сейчас доем и начну, — реплику Бен адресовал спине Саши, которая отправилась рисовать свою первую картину.

* * *

А Мик в это время, закончив с банковскими делами, ехал в галерею. Он ещё накануне обнаружил, что его пасёт какая-то странная высокохудожественная машина в пятнах ржавчины и с полным набором вмятин. Но решил пустить всё на самотек.

И вот они ехали, Мик — впереди на мотоцикле. Ворот куртки поднят, шарф на ветру бьется. А сзади — эта машина, мрачная и молчаливая.

Мик тормознул, мигнул задней фарой, сигналя о том, что собирается заворачивать.

Свернул в переулок.

Там проживал чайных дел мастер.

Мик у него всегда брал вкусный чай.

Улочка была маленькая.

Мик въехал на неё и, подъехав к искомому дому, припарковался.

Только слез, шлем снял… и тут к мотоциклу подъехала машина, из неё вылезли шесть мужиков все в черном.

— Эй ты! — сказал одни из них, — мазила по имени Меллоун?

— Да, — Мик посмотрел на них, — что случилось?

— Пиздец тебе случился, — ощерился второй.

Мик увернулся от первого удара битой, но второй его свалил на асфальт. Мик прикрыл руками лицо, но на него сыпались удары ногами и битами.

— Педрило!

— Не позволим пидарасам на земле жить!

— Мудаки должны умереть!!!

Мик уплывал, сознание мутилось, перед глазами вспыхивали искры.

Удары прекратились. К лежащему Мику подошли тяжелые ботинки на шнуровке. Они были замшевые с стальными подковками.

— На мою дочь покусился, педофил прроклятый, — голову Мика подняли за волосы, — надрругался над дочкой моей, соврратил, — и сильный удар чуть не оторвал голову Мика. Рот наполнился кровью, — сейчас мы тебе ррручонки-то поотррррываем, — на правую руку Мика обрушился чудовищный удар, и ещё, и ещё…

Мик почувствовал, как хрустят кости в его рабочей руке и потерял сознание.

Мик в себя не пришел, но он слышал голоса над собой.

— Рука сломана в трех местах…

— … нечего и думать…

— Мик художник, ему рука нужна…

— …а что делать с трещиной в черепе… а в ребрах. Ещё и зубы сломаны…

— …оплатит…

Мик вновь провалился в темноту.

Когда вновь пришел в себя, оказалось, что он в больнице, рядом бледный и взъерошенный Дайсуке.

— Саа-ах…

— Молчи, — Дайсуке погладил Мика по щеке, — сейчас доктора придут.

— Са-аа-ха…

— Чудо, что ты жив, но плохие новости. Руку хотели отнять, но я смог её отстоять…

— Саахш, — Мик поскреб пальцами левой руки по одеялу; правая рука болела так, как будто по ней проехался грузовик.

— Сейчас, — Дайсуке подсунул Мику карандаш и блокнот.

Тот нацарапал — Саша Спроси у Саши.

— Что спросить у Саши?

— Родствен… — из пальцев Мика выпал карандаш, и Мик вновь погрузился в небытие.

— Хорошо, — Дайсуке забрал блокнот. Тут в палату вошли важные джентльмены и Дайсуке попросили убраться.

Джиген, убедившись, что Мика повезли на операцию, получив уверения, что врачи спасут ему руку, отправился в дом Мика.

Примчавшись, он застал мирную картину.

Саша и Бен сидели и рисовали натюрморт.

Акварелью.

У Саши картина получалась яркая, а у Бена — мрачноватая.

— Кхе, кхе, — покашлял Дайсуке.

Бен обернулся.

— Ми… Мистер Джиген?

— Зовите меня Дайсуке, — поправил тот, — Саша, у тебя какие-нибудь родственники в живых есть?

— Нет, — химера покачала головой, — Ну... отец ушёл от нас приличное время назад. Не уверена, что сейчас он жив.

— Что с Миком? — Бен положил кисточку, — с ним что-то случилось?

— Да, — Дайсуке тяжело вздохнул, — его кто-то избил. Сломана рука, трещины на ребрах, в черепе. Выбиты зубы. Я его оставил в больнице. Его повезли на операцию.

— Так что мы ждем?! — взволновался Бен, — отвези нас в больницу, Дайсуке!

Саша лишь издала глухой, но злобный рык.

— Собирайтесь.

* * *

Белый коридор.

Больница.

Бен и Саша сидели чуть ли не обнявшись, Дайсуке мерил коридор.

Наконец вышел врач.

Дайсуке метнулся к нему.

— Что с Миком?

— Вы имеете в виду Меллоуна?

— Ага.

— Ну, — доктор глубоко вздохнул, — руку нам удалось спасти. Не факт, что он её сможет владеть. Но случаи такие были… все в его руках. Трещина в черепе сложная, но мозг не задет. Останутся головные боли и нервное подёргивание правого глаза. Тик. Зубы мы его вставили, имплантировали… Жить будет.

— А где он?

— Сейчас заштопают и в реанимацию.

— Родственники могут его увидеть? — Дайсуке указал на Сашу и Бена.

— Странные у него родственники, — пробормотал врач, во все глаза разглядывая химеру.

— О! — в Дайсуке взыграл журналист, — очень романтическая история. Неравный брак. Мезальянс. Разлучёны в детстве.

— Ладно. В палату мы пока их не пустим, но поглядеть дадим.

Сзади распахнулись двери, и медсестра прокатила каталку, на которой кто-то лежал.

* * *

Бен и Саша стояли у окна реанимации и смотрели на Мика.

Физиономия синяя, глаза закрыты, голова забинтована, грудь — в бинтах, рука — в гипсе.

— Кто его так? — тоскливо спросил Бен.

— Встречу — порву, — Саша в бессильной злобе оскалила клыки.

— Я буду держать вас в курсе, — пообещал Дайсуке, — я просто так этого не оставлю. Поехали домой. Когда Мик в себя придет, я вам скажу.

* * *

— Я хочу заявление подать, — мужчина в потрепанном костюме, с чужого плеча, сидел на жестком стуле у стола дежурного полицейского в Скотленд-Ярде.

— На какую тему?

— Я обвиняю мистера Мика Меллоуна в изнасиловании моей дочери…

— А вы кто?

— Мистер Хью Сильверштейн.

— А сколько лет вашей дочери?

— 18.

— Совершеннолетняя.

— Кровиночку мою погубил! — завыл мужчина, — совратил, изнасиловал. Примите меры.

— Так, так, — дежурный офицер позвонил кому-то по телефону, — поднимитесь наверх, вас ожидает инспектор Люпен.

Мужчина сидел в комнате без окон и тупо пялился в стол. Только он поднялся на второй этаж, его схватили и кинули в эту комнату, а за что — не объяснили.

Сволочи.

— Слышь, Дайсуке! — Люпен позвонил своему приятелю.

— Что случилось?

— Саша Сильверштейн тебе знакома?

— Да. А что?

— Сможешь её привезти. У нас в каталажке сидит тип, говорит, что он — отец этой Саши…

— Я тебе перезвоню, Арсен.

— Ладно, — и положил трубку.

* * *

— Саша, — Дайсуке обратился к химере.

Они уже вернулись домой и сидели вокруг журнального столика в гостиной.

— Да, что? — повернула химера к нему ушастую взлохмаченную голову.

— У моего приятеля, инспектора Арсена Люпена из Скотленд — Ярда, в каталажке сидит тип… говорит, что он — твой отец. Арсен просит меня тебя привезти. Поедешь?

— Так, стоп, — Саша расширила глаза, — О... отец?...

Неужели он жив?! Или точнее — выжил? Но этого просто не может быть!

— Думаю, что он причастен к тому, что на Мика напали…

— Он? Ну я ему... — Саша, у которой от столь неожиданного заявления пошла кругом голова, решила больше не задавать вопросов. Надо удостовериться самой.

* * *

И вот они сидят в комнате для допросов.

Саша и… её отец.

Отец ли?

— Девочка моя!!! Кровиночка! Как ты похорошела, — Хью Сильверштейн невольно залюбовался дочкой.

Прибранная, ухоженная.

Волосы причесаны, хвостик лоснится.

Одежда новая, дорогая.

— Как ты могла пойти на такое? Жить с мужчиной на десять лет тебя старше?! Педофил проклятый!!! Надо было ему голову разбить…

— Папа, — Саша с укоризной поглядела на Хью (она признала в нём своего давно пропавшего отца. Все пять чувств её не обманули). — Знал бы ты, что наделал! Если бы не Мик, мне бы точно была бы крышка! Сомневаюсь, что тогда бы ты хоть палец о палец ударил, не приди я к нему! И ещё — да, он любит меня, но любит, как ОТЕЦ! Или брат. Не более.

— Ты в него влюблена?! Какой кошмар!!! — Хью подумал, а потом предложил дочери, — ты переедешь ко мне, а этот козел заплатит за твое совращение большие деньги. А можно так. Ты остаешься у него, а он мне платит, чтобы я на него в суд не подавал. Лады?

— Деньги?! Тебе?! Из-за которого мать спилась и всё по ветру пустила?! — и тут Хью ощутил на своей руке острые клыки дочери…

* * *

Мик пришел в себя спустя сутки.

Но это чисто физически.

Открыл глаза…

Не открыл, потому что, хоть опухоль спала, глаза все равно выглядели, как у китайца.

Сквозь щелки глаз разглядел потолок.

Пошамкал разбитыми губами.

И вновь провалился в лекарственный сон.

Второй раз прошел достаточно хорошо.

И глаза открылись.

И губы стали нормальными.

Ребра ныли.

Голова кружилась.

А бедная правая рука лежала вся загипсованная.

— Привет! — в поле зрения Мика появился всклокоченный Дайсуке, — слава тебе Господи, ты очнулся.

— Ага, — Мик посмотрел на приятеля, — ты небрит и взволнован. Что случилось? Что-нибудь с Сашей и Беном? — Мик выпалил вопрос, а потом внутренне содрогнулся, представив, что те, кто его избил, добрались до его солнышек.

— С ними всё в порядке, — ответил Дайсуке, — но новость у меня есть…

— Плохая?

— Нет. Хотя… — Дайсуке плюхнулся на стул у кровати и принялся чистить банан, — руку тебе спасли, ребра подживают, но пока рука не срастется, доктора тебя из больницы не выпустят. А новость в том, что у Саши отец объявился.

— Вот как?! — Мик вытаращился на Дайсуке и пару раз моргнул глазами, — да ты что? — потом вздохнул, — я не должен препятствовать решению Саши…

— Да, решение останется за ней. Поболтать с ними хочешь?

— А ты их сюда приволок?

— Тоже скажешь, — Дайсуке хмыкнул, — они на мне как клещи висят… Я опять у тебя дома ночую и дневную. Никакой личной жизни.

— Так. — Мик сел на кровати, насколько механизм позволял, съел предложеный банан и принялся глаголить. — Вот, Дайсуке. После меня тебе нужно сделать следующее. Отвезешь Сашу и Бена на яхту. Ты ведь помнишь, где она находится?

— Угу…

— Научишь Бена и Сашу управлять ею. Я пока не смогу, а в путешествие мы все равно поедем…

— А…

— Если Саша решит, — Мик вздохнул, — остаться с отцом,  я препятствовать не буду. А теперь тащи их сюда. По одному.

— Нет проблем, — Дайсуке встал со стула, подошел к двери и, открыв её, крикнул: — БЕН!!!

В палату вошел Бен.

Вбежал.

Мик опять залюбовался им.

Стройный, подтянутый, в лиловой рубашке, в черных джинсах, в коричневой кожаной куртке с бахромой.

Серые глаза наполнены тревогой, нижняя губа чуть подрагивает. На высоких скулах легкий взволнованный румянец.

— Я люблю твои светотени, — восхищенно произнес Мик, — лишь они не вызывают сомнений. В небе ночь многозвездная льётся, за луною солнце несётся. Тенью и мраком покрыта земля, но я знаю — грядет новая заря.

— Я вас оставлю, — пробормотал Дайсуке и ушел.

— Мик!!! — Бен бросился к Мику, бухнулся на стул, подался вперед, заглянул в глаза, — ты как?

— Жить буду, — Мик улыбнулся, — у тебя такие дивные глаза, вижу я, как плещется слеза в океане тревоги…

— Мик, — Бен обиделся, — я переживаю, а ты…

— А я не могу иначе, — Мик протянул ему левую руку, — особенно когда в палату влетает такое божественное явление. Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — Бен погладил Мика по щеке, — мы тут на ушах стоим.

— Как же я по вам соскучился, — Мик прикрыл глаза и глубоко вздохнул; ребра немедленно отозвались острой болью, — ох…

— Что такое? — всполошился Бен.

— Да… рёбра… — Мик выдавил кривую ухмылку, — болят, заразы…

— Я… — Бен сжал кулаки, — как только мы этих подонков найдем, сразу же поколочу.

— Не стоит. Обычные подонки. И у одного ботинки на стальных подковках.

— Ты… — Бен воровато оглянулся и ткнулся головой Мику в грудь, — я так скучаю по тебе. Но я буду ухаживать за тобой, если твоя рука не восстановиться… Я тебе обещаю.

— Ой, не надо, — Мик почувствовал, как у него быстро задергалось веко правого глаза, — не надо, — повторил Мик и погладил Бена по пшеничной шевелюре, — я сам.

— Почему? — в голосе Бена послышалась дрожь.

— Разрыдается, — подумал Мик, а вслух сказал, — я тебе буду очень сильно благодарен за любую помощь, но только не плачь, потому что я не смогу это нарисовать… ой прости.

Бен поднял голову и посмотрел на Мика. В его глазах поблескивали хрустальные слезинки, а одна уже прочертила влажную дорожку по щеке.

Мику вдруг до жути захотелось слизнуть эту слезинку, но он подавил это желание.

— Что такого в моих слезах? — недоуменно-обиженно спросил Бен.

— Потому что — это волшебные слезы, — объяснил ему Мик, — когда из твоих прозрачных серых глаз, которые ведут себя подобно морю и изменчивы при разном освещении, становясь голубыми или темными, текут слезы, то меня бросает в священный трепет. И ты в этот момент становишься таким беспомощным, таким ранимым, таким… даже слово подобрать не могу, что мне хочется не просто нарисовать тебя плачущим, но и крепко обнять. А сейчас я… не форме. А ты будешь плакать.

— О! — Пшеничные брови взлетели вверх, рот округлился, — даже так?

— Так, так, — Мик потянул Бена к себе, потрепал по волосам левой рукой, украдкой слизнул вторую слезинку, путешествующую вниз по скуле, и отправил ошарашенного Бена восвояси.

За Беном вошла Саша.

Она была такой уверенной в себе.

Кожаные джинсики, белый топ с логотипом известной панк-рок- фолк -группы.

Хвост расчесан.

Волосы прибраны.

На ногах белые кроссовки с светодиодами.

— Здравствуй, солнышко! — поздоровался с ней Мик и, не давая ей сказать, потому что боялся услышать от Саши, что, мол, извини, Мик, я сейчас буду у отца жить, продолжил, — мне Дайсуке рассказал про твоего отца. Я понимаю, что, возможно, ты решишь меня покинуть. Но… я не буду препятствовать тебе и приму любое решение, которое ты сделаешь… — выпалив все это, Мик вновь почувствовал, как дергается правый глаз, поэтому зажмурился и отвернулся.

Но слова Саши заставили его повернуть голову обратно.

— Я его там куснула пару раз, — химера усмехнулась, — Так что, не боись, друг, эта гадина, из-за которой моя мать спилась и ты сейчас тут, мне больше не отец! И точка!

— Спасибо, — Мик улыбнулся Саше, — как только я выйду из больницы, сразу же отправимся в путешествие.

Спустя месяц.

Мика выписали из больницы с неработающей правой рукой и дергающимся правым глазом, бонусом к этому всему шли головные боли. Но Мик не унывал.

Во-первых, снял немного наличности, часть оставил на карте Вестерн Юнион.

Во-вторых, Дайсуке научил Сашу и Бена водить яхту.

А в-третьих, они, наконец, отчалили из Лондона и отправились в путешествие.

* * *

Путь их лежал вдоль берегов Франции, Испании и Португалии. Мик намеревался посетить еще Грецию, Италию, Корфу, Египет и вернуться обратно тем же путем.

* * *

Море было спокойным, ветер дул в корму, солнце светило, а для яхты Мика это было самое то, потому что она у него на солнечных батареях была.

* * *

Пока Бен вел яхту уверенной рукой бывалого моряка, Саша сидела на носу и таращилась вдаль, Мик боролся со своей неработающей рукой.

Ванночки ей делал, массаж… У него был пример — Жак-Ив Кусто.

— Он смог, и я смогу, — повторял про себя Мик и нагружал руку.

Ему хотелось выть от боли, но он не делал этого.

Разрабатывал правую руку и работал левой.

Рисовать левой рукой не мог, но остальное… за милую душу.

* * *

Первая остановка у них была в Таррагоне.

— Вот смотрите! — Мик потащил Бена и Сашу на развалины древнеримских сооружений, — чудесная местность. Потрясающая кухня, древность, пахнущая тайнами. Я тут пока пошастаю, поснимаю виды, а вы давайте устраивайтесь и начинайте рисовать.

— А мы разве не отдыхать приехали? — поинтересовался Бен, начиная покусывать палец.

— Нет, — усмехнулся Мик, — мы приехали рисовать. И я, как только руку разработаю, тоже рисовать буду. А поскольку, и ты, Бен, так чертовски хорош в этой белой рубашке с раскрытым воротом, подчеркивающую легкую золотистость кожи, и Саша в этом легком муслиновом платье и шляпке, обалденно великолепна, что я, не травя себе душу, потому что, — тут Мик посмотрел на беспомощную руку, висящую на бандаже, — ну ладно. Я пошел. А вы тут рисуйте. — И отвял, поганец такой.

— Ушел, — констатировал Бен, усевшись на прогретый камень римского амфитеатра и раскрывая альбом (уже второй, поскольку первый он уже заполнил набросками моря, яхты, Саши и Мика, когда тот не видел, что его рисуют), — начнем.

Выбрал масляную пастель.

Мик закупил альбомы разных качеств, и путем проб и ошибок Бен нашел оптимальные варианты.

Саша просто с головой уходила в работу — так ей хотелось запечатлеть на бумаге окружающую её красоту! Тяга к художеству и забота о Мике, казалось, совершили небольшой переворот в её душе и жизни — исчезла хамоватая готесса по прозвищу Хищник, миру явилась истинная, милая и заботливая леди-лисичка Саша Сильверштейн.

Они уже нарисовали много чего, поскольку небо было ясное, воздух прогретый, трава зеленая, а туристы толпами носились по развалинам, и тут вернулся Мик.

— О! потрясающе, — Мик сунул нос в рисунки Бена, потом Саши, — скоро лучше меня рисовать будете, а теперь сворачиваем работу и идем в ресторан Filosofía Restaurante постигать философию.

Они передвигались по городу на арендованном пикапе зеленого цвета, круглоглазом и смешно поскрипывающим рессорами.

Ресторан оказался где-то в центре города, очень милый, с привлекательными ценами и вкусной едой.

— Вот, — Мик воодушевлял своих друзей, — вы можете нарисовать это помещение, тут интересный композиционный фон и потрясающее оформление. А тут еще, — Мик поднял указательный палец, — произошла ужасная история.

— И какая? — поинтересовался Бен.

И химера тоже с интересом навострила ушки.

— В 1978 году около Таррагоны произошел ужасный взрыв, унесший жизни около 400 человек. Мы около этого кампуса проплывали…

— Да ладно, — не поверил Бен, — террористы?

— Никто точно не знает, — ответил Мик, — исследования проводились, но толком так никто и не понял. Поели? — переменил тему Мик, — тогда пошли гулять дальше…

— С радостью, — улыбнулась Саша.

День прошел исключительно насыщенно, но спать они вернулись на яхту. Яхта качалась на темных водах залива, подсвеченных огнями города. Саша и Бен мирно дрыхли в каютах, а Мик сидел на носу и смотрел в черную воду…

— Мик?

Меллоун обернулся.

— Бен? Что ты тут делаешь?

— А ты почему не спишь? Рука?

— Ага.

Бен присел рядом, робко приобнял друга за плечи.

— Ты не огорчайся, Мик. Всё наладится.

— Да, — Мик вздохнул и прислонился к другу, — ты теплый, — сообщил он спустя некоторое время.

— Перегрелся верно на солнце, — усмехнулся Бен.

— Хорошо порисовал? — осведомился Мик, чувствуя, что его глаза слипаются.

— Неплохо, — Бен воодушевился и принялся излагать свои мысли хорошо поставленным голосом, — а ты прав. Тут так хорошо рисуется и думается, да ещё мы тут втроём… и никого тут нет, кроме нас. А как хорошо быть свободным и богатым… Тебе надо сказать спасибо, Мик. Мик? — Бен обнаружил, что Мик, привалившись к нему, мирно посапывает, — вот и славно, — Бен поднял его на руки и отнес в каюту.

* * *

Следующая остановка была в Барселоне.

Мик, недолго думая, арендовал юркую машинку и поволок всех смотреть на старый город.В готический район Барселоны. Трепался, описывая историю Старого города. В результате они позавтракали в кафе «Четыре кота».

А после завтрака Мик открыл им архитектуру Гауди.

Да, было на что посмотреть, от чего восхищенно выдохнуть и от чего затаить дыхание.

Они побывали в доме Каса-Бальо и доме Мило, погуляли по парку Гуэля, посетили Собор Святого Семейства.

Мик только всё это фотографировал, а Саша и Бен пытались перетащить плавные линии архитектурных построек на бумагу.

— Как ты думаешь, можно ли это нарисовать? — спросил Бен у Саши, сосредоточено срисовывая фасад Дома Костей.

— Надеюсь, — задумчиво ответила Саша, — Не без стараний, конечно же. Мона Лиза тоже ведь не с первого раза была нарисована.

— Мик, можно ли это нарисовать?

— Попробуйте, — ответил тот, — мечта моей жизни запечатлеть Sagrada Familia утром, днем и вечером акварелью… но… не судьба…

— Будем стараться, — сказала Саша.

Вечер встретил их в ресторанчике в районе порта, а на ночь все перебрались на яхту.

— И что дальше?

— Дальше — Франция, — ухмыльнулся Мик, — Монте -Карло, Италия, Сицилия, Корфу, Греция, Крит и Кипр, Турция, Кемер, Александрия, Каир, Хургада, Петра, Луксор и… обратно той же дорогой. Надеюсь, рука у меня вернётся в рабочее состояние, и я буду работать, не покладая рук.

— Конечно, вернется, — зевнул Бен, — извини.

— Если что — мы же рядом, — подвела итог Саша.

— А давайте я обниму вас, — вдруг сказал Мик дрогнувшим голосом, — прижмемся друг к другу и постоим так, а потом спать пойдете, ладненько?

И снова его обвил за талию пушистый и тёплый лисий хвостик.

Примечания:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Таррагона

https://www.tripadvisor.ru/Restaurants-g187503-Tarragona_Costa_Dorada_Province_of_Tarragona_Catalonia.html

http://fire-truck.ru/encyclopedia/tragediya-v-ispanii-vzryiv-v-kempinge-los-alfakes.html

https://ru.wikipedia.org/wiki/Барселона

Дальше путь их лежал в Марсель.

Ведь в сумрачном разбойничьем Марселе

Нас с вами добрый рок соединил.

В Марселе они похлебали буйабес, поели мидий, сваренных в луковом бульоне с добавлением провансальских пряностей, наветт (местное печенье в форме лодочки), рыбные блюда, поджаренные с анисовым ликёром, бурриду (уху с чесночным соусом), рататуй, помидоры по-провансальски.

Бен и Саша рисовали замок Иф, бухту около города и Старый Порт. Мик носился галопом, выискивая необычные пейзажи и запечатлевал их на смартфон.

Польза сего путешествия была в том, что их никто не торопил и не гнал. Своя яхта, свои деньги, честная добрая компания, связанных между собой людей.

После того, как они облазили весь Марсель, вернулись на яхту, а на следующий день отправились в Тулон.

В Тулоне ребята побывали на Блошином рынке и в парке развлечений Magic World, а потом, пообедав в одном из местных ресторанчиков, кинулись осматривать музеи.

Мик радовался тому, что у него зашевелился мизинец на правой руке, значит, не все потеряно и скоро, очень скоро он сможет взять в руки кисть.

За два дня они облазили Тулон и отправились дальше.

* * *

Небо было голубым. Солнце жарким, хоть и наступал бархатный сезон, туристов было множество. И их яхту то и дело обгоняли катера и другие яхты. Пару раз они видели в непосредственной близости от себя гигантские теплоходы и катамараны.

И вот в один из таких теплых дней, когда солнце разбрызгивалось на волнах яркою капелью, Саша сидела на носу яхты и смотрела вперед. Её хвостик лежал на коврике, руки — на перильцах невысокой оградки, а голова подбородком упиралась в сложенные руки. На ней был яркий купальник и ярко-желтое парео, закрывающее Сашину спину. На голове лихо сидела широкополая шляпа. Саша смотрела вперед и думала о своём. Настоящее сейчас постепенно вытесняло прошлое, но нужно было ещё некоторое время, пока в душе полностью воцарится покой и гармония.

Бен стоял у штурвала в белых полотняных бермудах, голова повязана красной банданой. Кожа загорелая, волнистые пшеничные кудряшки выбиваются из-под банданы, серые глаза смотрят на приборы.

* * *

В силу своих особенностей яхта имела некоторые гаджеты. Рубка могла быть закрытой и открытой. В плохую погоду в ней было тепло, и стекла не позволяли пробиться вовнутрь дождю и ветру. В хорошую — она была открыта солнцу и ветру. Приборы на этот случай закрывались специальными прозрачными щитками. На борту яхты спокойно могло собраться изысканное общество в количестве пяти-шести человек, напиться и лечь спать… количество кают позволяло. Удобный технически улучшенный камбуз позволял хранить и готовить все, что угодно. Гальюнов — три, ванных комнат — две. При этом существовал добротный кубрик с плазменной панелью на всю стену, со спутниковой антенной и промоутером для WiFi. Жить на яхте можно было. Мик, правда, так и рассчитывал, что, когда он станет старым, то продаст дом и переберется на яхту. Будет там жить, плавать везде… Поэтому он и назвал яхту «Прекрасная Муза — 13».

* * *

Их путь лежал в Сан-Тропе.

Яхта уверенно шла по глади Средиземного моря.

Солнце блестело на волнах, ветер был теплым и лениво шевелил шерсть на хвосте Саши и края банданы Бена.

Мик сидел на корме и упорно заставлял свою руку работать. Массировал её, протирал маслами, натирал скрабами, купал в ванночках с морской водой. Чайки и волны уносились вдаль. Солнце норовило залезть Мику под поля шляпы и ненавязчиво щекотало загоревшую спину.

Мик добился успеха — зашевелилось два пальца — мизинец и безымянный.

Мик вздохнул, поднялся с колен, потянулся и пошел на нос яхты.

— Сашенька! Ты еще не устала? — и присел рядом.

— А? — повернула она голову к собеседнику, — Нет, всё просто прекрасно!

— Пальцы стали шевелиться, — похвастался Мик, — правда, всего два из пяти. Не жалеешь, что с нами поехала?

— Наоборот: пожалела бы, если не поехала.

— Эй, Бен! — крикнул Мик, повернувшись к рулевому, — поставь яхту на автомат и спускайся к нам. Пришла пора отдохнуть.

Бен улыбнулся и, поставив яхту на автопилот, спустился вниз.

— Теперь все в сборе, — улыбнулся Мик, — я принесу бутылочку французского вина, а вам надлежит открыть альбомы и начать зарисовывать впечатления.

— А если риф вылезет или рыбацкое суденышко выскочит? — спросил Бен.

— Хех, ты чего думаешь, что у меня автопилот без гаджетов? — хмыкнул Мик, вставая на ноги, — как бы не так. Военная технология с японскими ИИ. На пять километров во все стороны, — и ушел за вином.

Спустя час.

Саша рисует море, Бен рисует Мика, которого разморило на солнышке, и он дремлет, а яхта себе идет и идет, и солнце греет.

— Сашенька, — шепотом произнес Бен.

— Мм..?

— Я тут Мика рисую, пока он этого не видит…

— Тю! Ну ты даёшь, Ван Гог!

— Интересно, что мы с ним тут отдыхаем. Мик так много знает…

— Да уж. Ему бы в ФБР, а не в художники.

— Не жалеешь, что… ну... папаша твой…

— Это лживая дрянь мне больше не "папаша", и точка!

* * *

А в это время в Лондоне творились следующие дела.

Во-первых, появилась новая супер-пупер группа фолк-гот-рокабилли направленности White voodoo Mammy. Они собирали большие залы, но была одна странность. С концертов люди шли туда, куда им совершенно не хотелось. Например, в публичный дом или бить людей других национальностей или ориентаций.

Во-вторых, Нудл собиралась найти паршивую девчонку, которая расколошматила её машину. И в один прекрасный день она в кафе обнаружила ушастого и хвостатого дядьку, который явно был похож на эту хвостатую уродину.

— Конити-ва! Могу к вам обратиться?

— Я вас не знаю, — плачущим голосом сказал Хью, — отвали, женщина.

— Я, видите ли, хотела бы вас на пару слов...

— Я не собираюсь вам платить, у меня и денег нет. Дочка — сучка бросила меня, променяла на богатого парня… И платить бедному отцу не хочет.

— Дочь, говорите? Так-так... Если вам интересно, может, найдётся у меня для вас кое-что...

— И чего ты хочешь, женщина? — Хью заинтересовался. У него были в мыслях смутные планы, как Мика на деньги развести, но он как-то не мог выбрать между ними. А тут симпатичная японка предлагает возможность… заработать… и неплохо.

— В общем, зубок точу я тут на один юный лисий хвостик.

— О`кей, — Хью ухмыльнулся, — садись, побалакаем.

* * *

А Гэтисс и Моффат решили объединить силы. Они отозвали с улиц английскую яжемать Молли Хупер, нашли Саймона, Громитта и теперь выискивали всех тех, кому Мик не нравился.

Примечания:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Марсель

https://www.google.com/maps/d/viewer?mid=1vGjti-XNKGdH4eR27ows7a88jLA&hl=ru&ll=43.68533897773855%2C6.263275042968758&z=9

https://ru.wikipedia.org/wiki/Тулон

В Сан-Тропе они прибыли затемно.

Яхта уверенно вошла в бухту Гольфе де Сан-Тропе, ведомая крепкими руками Бена, и пришвартовалась на краю пристани.

Мик выбрался на палубу, чтобы поговорить с представителями таможни, а Бен спустился вниз, чтобы приготовить ужин.

Таможенная служба Сан-Тропе была обходительна, и выяснив, что яхта принадлежит художнику и на ней, кроме трех человек и холстов, ничего запрещенного нет, представители власти удалились.

Утречком вся троица ломанулась в город. Мик рассказывал о славном прошлом города, в каких фильмах город снимался и чем знаменит. За день они облазили все наиболее интересное, зарисовали живописные улочки, пообедали в местном ресторанчике и вернулись на яхту. Теперь их путь лежал в Канны, потом Мик запланировал Ниццу, после — Монако.

* * *

И вот настал тот день, когда они разгоряченные, загорелые направили яхту в Геную.

Лазурное побережье Франции осталось за кормой, в каютах Бена и Саши лежали альбомы с миниатюрами и зарисовками.

Это было просто потрясающе.

На Геную они потратили два дня.

Облазили все исторические памятники, зарисовали во всех ракурсах, нырнули к статуе Христа.

И была ещё одна новость — у Мика заработали три пальца — мизинец, безымянный и средний. Мик такому повороту обрадовался и, зажав кисть под немыслимым углом, пытался что-то нарисовать.

Бену было жалко до слез смотреть, как Мик, держа в трех пальцах кисточку, наносит воздушные мазки акварели на бумагу. Но Мик улыбался и работал с удвоенной силой. Да так хорошо бросился в рисовальный омут, что за два дня нарисовал больше, чем Бен и Саша за все время путешествия.

Пришлось покупать новые альбомы и новые краски.

* * *

Из Генуи они отправились в Рим. Вечный город.

Поднялись по Тибру и бросили якорь у одной из набережных.

На изучение и зарисовки Рима у них ушла неделя.

Впрочем, они и гуляли по городу просто так, держась за руки, покупали сувениры, фотографировались у каждого интересного места, посетили Ватикан.

* * *

На очереди были Неаполь и Помпеи.

Между Римом и Неаполем к Мику вернулась подвижность руки; по такому случаю Мик закатил грандиозную пирушку. И к Неаполю яхта подошла на автопилоте, поскольку вся троица была пьяна.

Но благоприятный свежий морской воздух сделал свое дело, и к полудню Мик, Бен и Саша чувствовали себя лучше.

— Я предлагаю, — начал Мик, прокашлявшись, — начать с Помпей. Неаполь меня не интересует, по причине бедности архитектурных сооружений, а затем залезть на Везувий.

— А там, наверно, страшно? — предположил Бен, который так прокалился и просолился за время путешествия, что стал похож на пирата. Бороду он свою не брил, на голове — бандана, на теле — полотняная рубашка, потерявшая свой цвет от морской соли и такие же полотняные штаны. Ещё кинжал в зубы… и будет сущий разбойник.

Мик выглядел не лучше. Светло-русая кудрявая бородка, волосы дыбом, на спине болтается соломенная шляпа, рубашка светло-светло голубая, а бермуды выгорели настолько, что уж не разберешь.

Саша в шляпе из итальянской соломки, в шортах и топике была настоящей красавицей. Похорошела, поправилась и улыбка не сходила с её лица даже в сильные шторма. Хвостик распушился и порыжел, ушки задорно стояли торчком.

— Всю жизнь мечтал нарисовать Везувий изнутри, — ответил Мик, — можете не ходить. Я могу вас оставить в Помпеях, а сам проберусь туда и посмотрю…

— Ага, так я тебя туда одного и пустил, — буркнул Бен, — все вместе пойдем, если Саша не против.

— Абсолютно не против! — ответила химера задорно.

— Ну, вы тут решайте, — Мик поднялся на ноги, — а пока чего-нибудь легкое приготовлю и поведу яхту к берегу.

Спустя полчаса яхта повернулась носом к побережью Помпей и двинулась по направлению Везувия.

Было ветрено. Ветер бил в левый борт, создавая небольшую качку. ИИ яхты выдавал прогноз полномасштабной бури с приличным ураганом, и Мик спешил к берегу, думая укрыться в небольшой бухточке. Яхта его в в очень грандиозные шторма попадала, было дело и не раз. У Мика даже пара картин по такому случаю были созданы.

Пришвартовались, якорь бросили и отправились на поиски адреналинчика.

Побродили по Помпеям, запечатлели некоторые вещи на телефон, а что-то на бумагу, а потом Мик двинул к Везувию…

Вулкан был великолепен. Заросший сосновыми лесами у подножья, он тихо курился и величественно-сурово взирал на маленьких людишек.

— Когда произошло извержение Везувия, — начал рассказывать Мик, карабкаясь по склону вулкана, — то погибло много народу. Помпеи были стерты с лица земли… Представляете. Огромный шар пепла и газов, пирокластический поток — это все называется, если о птичках, с огромной температурой внутри мчится на поселения с скоростью хорошего скоростного поезда… а за ним течет лава. Кипящее вещество с бо-оо-льшой температурой. И все…

— Что именно все? — спросил упаренный Бен.

— Моменто морэ, — мрачно прокомментировала Саша.

— Пиздец настаёт, — ответил Мик, — люди превращаются в пепел, дома засыпаются камнями и лавой… Мир становится черно-белым.

За разговорами они добрались до края кратера и посмотрели вниз.

Жутко.

Вроде ничего особенного, просто дырка в горе, но все равно жутковато, аж мурашки по коже.

— Пойдем отсюда, — Бен потянул Мика за руку, — неуютно мне тут.

— Пошли, — ответил Мик, сморщив нос, — Саша?

Химера стояла на краю и фотографировала жерло Везувия, покрытое редкой растительностью и камнями. Когда-то, так давно, этот монстр погубил целый город, в котором жили, влюблялись, верили, надеялись и мечтали люди. Величественная, но при этом опасная, смертоносная сила вырвалась на свободу, и сотням мечтаний уже не суждено было сбыться.

Бен вздохнул облегченно лишь тогда, когда они вернулись к развалинам древнего города.

— Ещё будем гулять или на яхту вернемся? — спросил он, поеживаясь от порывов ветра.

— А ты нагулялся? — Мик посмотрел на него, потом перевел взгляд на небо, — а ты, Саша, как думаешь?

— Да так... перекусить бы, что ли.

На яхту они вернулись через полчаса, и спустя полчаса разыгралась буря с штормом.

Волны били о борт яхты, потоки воды заливали её сверху, а внутри было сухо, тепло и уютно. Теплая компания поужинала и расползлась по кроватям.

Бену снились огромные облака с горячим пеплом внутри, от которых он бежал куда-то, пытаясь найти Сашу и Мика.

Мику ничего не снилось; качка укачала его, да и усталость свое взяла.

Саше снился пылающий огонь, огромных размеров, величественный и ужасающий, объявший весь Лондон, вплоть до Биг-Бена.

Примечания:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Сен-Тропе

https://ru.wikipedia.org/wiki/Генуя

https://ru.wikipedia.org/wiki/Рим

https://ru.wikipedia.org/wiki/Неаполь

https://ru.wikipedia.org/wiki/Помпеи

Венеция встретила путешественников теплом и светом.

Мик и его приобретенные родственники за четыре дня облазили всю Венецию, нарисовали всё, что смогли, и, по самые уши нагрузившись впечатлениями, отчалили на остров Корфу.

На острове Мик дал отмашку.

— Ну все. Хватит вам рисовать, — в один прекрасный день под южным солнцем улыбнулся Мик, — давайте отдыхать. На Грецию мы зайдем, но только за тем, чтобы впитать величие исторических памятников. Если будете рисовать, то сами смотрите, я вас неволить не стану…

— Ты нас не будешь заставлять рисовать? — не поверил Бен.

— Нет. Я хочу в настоящий момент пить вино, есть мясо, закусывать фруктами и отдыхать, отдыхать, отдыхать… Вы со мной?

— Да!!! — восторженно завопил Бен и полез обниматься.

Саша была совершенно солидарна с Беном.

* * *

Потекли мирные дни.

Яркие картинки отдыха калейдоскопом сменяли друг друга с быстротой старого кинематографа.

Тут и Саша с тепловым ударом… и Мик, который ухаживал ней.

Бен, который умудрился наступить на коралл в Красном Море. Пятку раздуло. И Мик опять ухаживал за ним.

А сколько они всякого добра купили.

И масел тьму.

И изумительные кованые блюда.

И цветные фонари.

И ковры…

О ковры! Божественность красок. Мик купил Грегори, Саше и ещё одной женщине, имя которой он не сказал даже при угрозе, что они его все бросят и уйдут жить в другой отель.

Да, да, в Хургаде они жили в четырехзвездочном отеле Royal Lagoons Aqua Park Resort.

Ели, пили, флиртовали.

Парни, бывало, не ночевали в номере.

* * *

Сашеньке как-то не везло с парнями.

Она стала прекрасной грациозной девушкой.

Золотистая кожа.

Пушистый хвостик.

Милая улыбка.

Она сразу же приковывала взгляд, как только появлялась в холле.

С ней флиртовали, но Мик её блюл.

Чуть что… стоило Мику заметить либо похотливые взгляды, бросаемые на Сашу, либо сильно развязное поведение, он тут же появлялся рядом и решительно пресекал такое общение.

Бен тоже следил за своей новоприобретенной сестричкой, чтобы не дать ей попасть в руки негодяев.

Мик баловал Бена и Сашу как мог. Он оплачивал все их прихоти, исполнял все желания и… смотрел на них.

Просто сидел иногда и смотрел.

* * *

Саша шла после анимации в бунгало, где они все жили. На ней были легкие белые брючки и светлая рубашка без рукавов.

Была чудная бархатная ночь. Успокаивающе шумели деревья. Саша спокойно шла по освещенной дорожке, никого не трогала, как вдруг ей дорогу перегородила толпа из пятнадцати молодых парней. Они были все пьяные, но на ногах держались твердо.

— Эй, хвостатая шавка! — сказал один из них, подходя к Саше и дыша на неё перегарищем, — сможешь всех нас обслужить?

— Извините, ребятки, я тороплюсь, — химера хотела было идти дальше.

— Собаки крайне похотливые создания, — хихикнул второй, подойдя сзади и больно ущипнув Сашу за попу.

Мисс Сильверштейн, вспыхнув, хотела было влепить нахалу пощёчину, но тот мигом перехватил ей руку и сильно сжал запястье.

— Конечно, бесплатно, — рыгнул первый, — всегда мечтал заняться зоофилией.

Химера зарычала и лязгнула зубами, в опасной близости от смазливого личика хама.

— Ты гляди-ка, — первый отскочил, — собака сопротивляется. Эй, вы, двое, хватайте её, — крикнул он двум своим друзьям, — сейчас мы её накажем. Человек — творец природы, — гнусно захихикал заводила, подошел к Саше и замахнулся на неё.

Но его рука оказалась в крепком захвате.

Негодяй обернулся.

На дорожке выросло двое парней, один из которых держал негодяя за руку.

— Эй, бро, — заюлил пьяный, — не надо так. Присоединяйтесь. Девочка нас всех обслужит.

— Извинись, — прошипел один из появившихся, — немедленно извинись перед моей сестрой.

— Твоя сестра? — до придурка стало доходить, что те двое парней, что сопровождали эту хвостатую деваху, не её любовники, а её родственники. И, пожалуй, надо делать ноги.

— Извиняйся, — тот, который его держал за руку, заломил эту руку на спину и буквально швырнул его к ногам Саши, — извиняйся. А не то, Саша, закрой уши, мы тебе яйца отобьем, отрежем и акулам скормим.

— Извини, — просипел негодяй, поняв, что все его подельники разбежались кто куда и спасать его никто не собирается.

— Если ты, — второй парень присел на корточки перед ним и посмотрел на его таким взглядом, что яйца этого пьяного отморозка сами собой сжались до размеров горошины, — ещё раз позволишь заговорить с Сашей в таком тоне, начнешь грязно приставать, попытаешься на неё напасть… знай. Твоя смерть и смерть твоих друзей будет настолько мучительна, что ты будешь проклинать тот день и час, когда ты решил непочтительно заговорить с мой сестрой. Тебе понятно?

— Да, друг, — отморозок ещё раз взглянул в глаза парня, увидел там леденящий душу холод и поспешил исчезнуть.

Когда они очутились в номере, Мик погладил Сашу по голове.

— Ты не сильно испугалась?

— Не-а... Больше разозлилась.

— Да, у меня что-то сердце вдруг заболело, — смущенно потупился Мик, — поэтому я поменял планы. Твое здоровье и спокойствие гораздо важнее этой вертихвостки… Бен, правда, тоже остался без приключения…

— Да ладно, — Бен махнул рукой, — ещё успею покорить эту черноглазую пышечку, она только через четыре дня уезжает…

— Ловелас, — тихонько хихикнула Саша. Бен всё слышал, но нисколько не обиделся.

* * *

Они провели в Хургаде две недели. Съездили к пирамидам, в Петру, совершили экскурсию в город, плавали на батискафе и в Эль-Гуну, поныряли у коралловых островов, покормили рыбок. А уже потом, расслабленные и загоревшие, пустились в обратный путь.

В Египте всё только начиналось, а в Средиземном море дули ветра и наступала осень.

Яхта скользила по волнам, Мик стоял за штурвалом, Саша и Бен сидели у себя в каютах и лазили по интернету.

Они посетили Крит, Кипр, Сардинию, Корсику и уже летели сквозь осенние бури к Гибралтару.

И в этот момент состоялось близкое знакомство с творчеством группы White Voodoo Mammy.

Вечер начался как обычно. Они поужинали холодным хамоном, выпили бутылку красного вина и разошлись по каютам. Мик на ночь подогнал яхту в ближайшую бухту, потому что барометр показывал очередную бурю, поэтому сегодня в ночь все должны были спать снами праведников.

Мика разбудили жуткие крики. Он встал и открыл дверь каюты, принюхался.

Отчетливо пахло гарью, но почему-то пожарная система яхты молчала.

Мик отправился по коридору, ориентируясь по воплям.

А вот и каюта Саши.

Но что это?

Из-под дверей сочатся сизые струйки дыма.

Мик повернул ручку и шагнул во внутрь.

Саша стояла на коленях на полу, прикрыв голову руками. Её пушистый хвостик тлел, на плечах и руках вздувались красные пятна ожогов.

— Мама!!! МАМА!!! МАМОЧКА!!! — скулила Саша, — МАМОЧКА, ГДЕ ЖЕ ТЫ??? МНЕ БОЛЬНО, МАМОЧКА!!!

Мику хватило пару секунд сообразить, что огня нигде нет, но по телу Саши зловеще расползались красные пятна, а кое-где были даже пузыри. Девочке было страшно и больно.

Но тут Мик увидел на ушках Саши наушники.

Он шагнул к ней.

Вопль Саши достиг крещендо и оборвался. На спине вздулся огромный ожог, а руки стали обугливаться.

Мик сорвал с неё наушники и швырнул в стену.

Хрясь…

Саша обмякла и упала бы на пол, но Мик вовремя её подхватил.

Примечания:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Венеция

https://ru.wikipedia.org/wiki/Керкира_(остров)

https://ru.wikipedia.org/wiki/Греция

https://ru.wikipedia.org/wiki/Египет

https://ru.wikipedia.org/wiki/Хургада

Мик вынес Сашу из каюты и отнес в кают-компанию.

Там он разложил большой диван, превратив его в подобие большой кровати, но прежде чем класть Сашеньку, внимательно осмотрел её.

Ожоги порозовели и исчезали на глазах. Подобие ожогов остались лишь на спине и руках.

Саша дрожала и ещё что-то судорожно говорила в полусне.

Мик раздел её и осторожно вымыл, потом надел на неё чистое бельё и сунул под одеяло. К концу процедуры от всех ожогов — осталась лишь проплешина на хвосте размером с ладонь. Мик наложил повязку на хвост и решил выяснить, что там с Беном.

В каюте Бена царил арктический холод.

Сам Бен сжался в комочек, ноги у него покрылись инеем, губы посинели, а волосы на голове и лице превратились в сосульки.

Но несмотря на это, он всё еще был жив.

— Бен? — Мик наклонился к нему. Но тот не слышал:

— луна… холод… снег… помогите мне… я замерзаю… КТО-НИБУДЬ!!! ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!!!

— Тихо, — Мик снял с него наушники и брякнул об стену, — сейчас всё будет хорошо, — поднял его на руки и поволок мыться, отогреваться.

Когда Бен стал, как рак, красный, Мик его вытер, напялил на него трусы и отволок в кают-компанию.

Уложил его, а сам решил выяснить, что же его солнышки на ночь слушали? Открыл интернет. Там шла прямая трансляция группы White Voodoo Mammy. Бомжеватого вида мужик с длинными немытыми волосами скакал по сцене и исторгал из себя подобие песни:

Я в баре был

И водку пил!

А потом подошла ты

И сказала: — Оставь мечты!!!

Тебе никто любви не даст!

Потому что ты — педераст!!!

Ты — транс! Ты — гей!

Сдохни скорей!!!

А я ответил ей

— Себя убей!!!

Ты не в моем вкусе, крошка!!!

Зря перешла ты мне дорожку!

Ибо будешь ты моя,

Едва загорится новая заря!!!

Мик поморщился. Он не любил такие группы и тексты тоже были не по нутру. Но его мучил вопрос, каким образом Бен и Саша погрузились в транс? Поэтому Мик, скривившись, надел наушники и приготовился.

Ночи в Лондоне черны и туманны,

Я сидел в пабе и пил виски и эль.

И ко мне подошел парень

И сказал — Хей!!!

«У тебя не работают руки» — проникли в сознание Мика слова, — «у тебя не работают ноги. Твои руки сломаны…»

Хей!!!

Заканчивай пить виски!!!

Заканчивай пить эль!!!

Давай снимем девчонок поскорей!!!

«У тебя нет рук. У тебя нет ног» — ответил Мик, представляя мысленно себя в удобной броне с хорошим топором в руке, — «твой мир иллюзия. Твой мир — стекло»

Я сказал — Да!!!

Я сказал — Нет!!!

Ты понял, парень?

Это мой ответ.

Ты сказал — Да!!!

Ты сказал — Нет!!!

Ты понял, парень?

Это мой ответ!

«Твои нервы слабые» — продолжал думать Мик, давя в сознании чужой голос, — «твой мир будет дрожать как стекло. Я отрубаю тебе руки. Их нет. Я отрубаю тебе ноги. Их нет… ты смотришь и видишь, как они лежат на сцене отдельно от тебя. Я вырезаю тебе язык… ты не сможешь петь…»

На сцене мужик рухнул на пол и извивался на нем, не двигая руками и ногами. Потом у него из-за рта пошла кровь. Текст оборвался, но музыка продолжала грохотать.

«Я распорол твою грудную клетку», — с издевкой протянул Мик, — «и сейчас вырву твое поганое сердце…»

Трансляция прервалась… спустя пять минут появился диктор и сообщил:

— Поскольку у солиста группы White Voodoo Mammy внезапно поехала крыша, дальнейший концерт отменяется. Прошу прощение за неудобства.

Мик снял наушники, потянулся, выключил комп и пошел спать на диван. Обнял там две светлые головушки, прижал к себе и уснул сном праведника.

На следующий день первой проснулась Саша и обнаружила, что сопит на плече у Мика, хотя засыпала в своей каюте. Про прошедшую ночь она ничего не помнила. Было просто тепло и хорошо, не хотелось думать больше ни о чём, а лишь спать, спать...

Потом проснулся Бен. Он тоже ни черта не помнил и ужасно удивился, когда увидел, что спал, уткнувшись в правое плечо Мика. А потом он увидел Сашу.

— Почему мы оказались здесь? — шепотом спросил он Сашу, которая сидела и куталась в одеяло.

Химера лишь плечами пожала.

— Уснул в своей каюте, а проснулся здесь, — Бен пожал плечами и спустил ноги с дивана, — пошли, что ли по каютам… одеваться и завтрак готовить…

— Может, Мик знает?

— Потом спросим, — Бен с нежностью посмотрел на спящего Мика, — утомился вчера видно.

— Хорошо. Пошли.

* * *

За завтраком, когда Мик тоже уже явился поглощать пищу, Саша его спросила:

— Слушай, не в курсе случайно, что ночью творилось?

— Вам приснился кошмар, — ответил Мик, — но теперь всё в порядке. Вас никто не потревожит. Сегодня пройдем Гибралтар. А потом ещё немножко и мы — дома. А там начнем разбирать свои наброски и картины и готовится к Рождественской выставке.

— Но, Мик, — начал было возражать Бен, — разве мы готовы к такому событию?

— Даже очень. Вы набили руку. Набили глаз. У Саши превосходные переходы света и тени, у тебя прекрасное чувство цвета, — Мик лукаво улыбнулся, — вашим картинам веришь… Я вижу, что вы уже готовы к великим свершениям. Так что не спорьте.

— И не собираюсь, — Саша ухмыльнулась, — Самой интересно!

* * *

Спустя три недели после возвращения Мик собрал всех за ужином.

— Завтра придут ОЧЕНЬ важные люди…

— Кто? — бдительно спросил Бен.

— Музы с Парнаса? — попыталась шуткануть Саша.

— Владельцы той галереи, где я выставляюсь. Они хотят посмотреть ваши картины и выбрать то, что потом пойдет на выставку. Поэтому будьте предельно вежливы и корректны. Если вы им понравитесь, то… будете в шоколаде.

— А ты?

— А я что? Я как выставлялся, так и буду. А вы — молодые дарования!!! Вас надо холить, любить и выставлять. Всё все поняли? А теперь ужинаем и марш спать!

* * *

Английская ЯЖЕМАТЬ Молли Хупер подсчитывала неутешительные выводы.

К сожалению, никто не хотел пакостить Мику.

НИКТО.

Даже один тип, который менял спонсоров как перчатки, сказал, что он не желает Мику никого зла, а очень даже рассчитывает на него.

— Но вы ему должны, — резонно спросила Молли, — нет человека — нет долгов…

— Оно, конечно, так, но вдруг… я останусь без спонсоров, на мели, без денег… А Мик мне одолжит. Он всем одалживает…

— Беее… — Молли повернулась и ушла.

На следующий день в дом Мика пришла пожилая пара — седовласый джентльмен в твидовом пиджаке коричневого цвета и черных брюках и слегка полная миловидная дама в блестящем платье цвета перезрелой груши — Тимоти Карлтон и Ванда Вентхам.

Мик при виде них стал необычайно любезен и галантен.

Саша и Бен, отутюженные, чистые, причесанные, сидели за мольбертами и творили. Саша — морской пейзаж «Вид Венеции с борта яхты», а Бен — «Туристы на развалинах Помпеи».

* * *

Они, конечно, отчаянно трусили и боялись. Мик напоил их ромашковым чаем, с каждым поговорил, обнял и поцеловал в вихрастые макушки.

— Главное, не бояться, — наставлял он их, — знаете, как я боялся, когда они ко мне пришли? Заикался на каждом слове…

— А если они нас спросят, откуда у нас сюжеты? — Бен жалобно посмотрел на Мика.

— В голову, скажем, пришло, само по себе, — отрезала Саша.

— Так мы ведь из путешествия вернулись, — Мик потрепал Бена по голове, — вы давайте одевайтесь и мойтесь, а я сейчас работы ваши выставлю, миниатюры выложу и будем ждать. Говорите с ними почтительно и обстоятельно. Молчать будете, когда получите признание.

* * *

И вот они, эти ВАЖНЫЕ ГОСТИ, ходят по гостиной, рассматривают миниатюры, картины, переговариваются.

Мик следует за ними, почтительно отвечает, улыбается.

А они, Саша и Бен, сидят, рисуют и трясутся.

— Здравствуй, милая девочка, — женщина остановилась около Саши, — меня зовут Ванда. Какой прекрасный пейзаж. Дай-ка я угадаю. Это Неаполь?

Химера лишь кивнула в ответ. Комок в горле ответить помешал.

— Ты совершенно права, дорогая. Мик смог вам основы привить, теперь всё за вами. Очень интересно. Вот эта дымка… Сами дошли или Мик подсказал?

— Так, как-то утром обратила внимание, вот и запечатлелось в памяти. А оттуда — на холст.

— Очень интересно. Дорогой? — позвала она мужчину, — я думаю, что мы нашли весьма интересное юное дарование.

Седовласый дяденька подошел, улыбнулся такой же хитрой улыбкой, какая была у Бена, когда он собирался сделать сюрприз, и потрепал Сашу по голове.

— Очень милые картины. Воздушные и непосредственные. Но школа чувствуется. Мик девочку все-таки научил. Думаю, под Рождество очень даже пойдет. Людям хочется сказки и солнца в холодную зиму.

Саша сидела вся красная. Ей, признаться, даже было немного неловко от похвал.

Они потом подошли к Бену. Постояли около него, о чём-то поговорили, отобрали пару миниатюр и ушли довольные.

* * *

— Фу, — Мик дождался, когда его юные дарования закончат свои картины, потом сграбастал их в объятья. — Всё отлично!!! Дело в шляпе. Выставка состоится, и вы очуменно будете на всех первых полосах всех таблоидов.

— Уверен? — спросил Бен, — я боюсь… эта старушка сказала, что у меня мазки тяжеловесны…

— Нормально все, — Мик разомкнул объятья, — ставим картины сушиться и выбираем миниатюры. Я-то могу выбрать, но они ваши и вы сами должны понять, какие из них достойны публики.

Уселись они и принялись разбирать.

Пейзажи, люди…

Туристы, жители городов…

У Саши — Мик и Бен, запечатленные в повседневной рутине, купающиеся, сидящие на палубе, флиртующие с девушками.

У Бена — Саша и Мик.

У Мика — Саша и Бен.

Но Мик свои миниатюры не выкладывал. Он разглядывал наброски новоявленных родственников, хмыкал, посмеивался.

Саша всё ещё не могла оправиться от превознесения её чуть ли не до небес искусствоведами. Щёчки её всё ещё пылали зарёй.

— Если мы твои портреты выставим? — робко спросил Бен, выкладывая на стол небольшую картину, выполненную масляной пастелью, — ты не будешь возражать?

— Мне без разницы, — ответил Мик и, указывая на картину, поинтересовался, — это ты когда нарисовал?

— Когда ты из душа вышел, — Бен залился краской смущения, — ты меня столько раз без одежды писал… Ну и я решил.

— Но я тут в полотенце, как бы…

— Тебе не нравится?

— Нравится, — Мик улыбнулся, — нормально.

* * *

Нудл припарковала мотоцикл, купленный через подставных лиц и на чужое имя, около дома Мика.

Выяснить, где живет эта хвостатая нечисть, для Нудл было трудной задачей, поскольку мир бизнеса как правило не контактирует с миром искусства. Но она с этим справилась.

Гордая дочь японских гор решила нашинковать хитрую и наглую кицунэ в лапшу. Для этого она купила мотоцикл, достала дедушкину катану, оделась во всё черное и отправилась мстить.

Сегодня её рыжий поганый хвост будет прибит прямо к входной двери. В назидание остальной хвостатой нелюди.

Проникла через забор, взломала заднюю дверь и проскользнула в дом. Бесшумно ступая, Нудл просочилась в гостиную.

Ага.

Вот она — хитрая кицунэ.

Прикинулась красивой девушкой.

Соблазняет парней.

Парни милые, но свидетелей оставлять нельзя.

* * *

Мик, Саша, Бен устали и решили перекусить. Сперва встал Мик, развернулся и…

Ему чуть ли не в грудь уперлось лезвие японского меча.

— Так-так-так, — прощебетала девица в чёрном, — наша лисичка нашла богатенького папочку, м?

— Спокойно, леди, — Мик закрыл собой Бена и Сашу, — кто вы такая?

— Кто я? Спросите-ка лучше вон ту зверушку!

— Саша? Так ты машину этой леди тот раз разбила?

Та лишь закивала. Совсем ведь за всё время путешествия выветрилось из головы, как она срывала скопившуюся злость на «Форд» этой самой дамочки!

— Что, дурочку включила?! — вскипела японка и занесла катану, — ты, чудовище!..

— Давайте спокойно, — Мик развел руки, — я предлагаю решить всё мирно. Во сколько вы оцениваете машину и свои нервы? Я покрою ваши затраты.

— Ну-с, ежели вы в силах внести цену, равную моей в хлам угробленной машине…

— Я сама, сама всё ей оплачу, — затараторила химера.

— Нет. Я за тебя, Саша, сейчас отвечаю, поэтому я буду решать твои финансовые проблемы. Леди. Давайте так. Я вам плачу за вашу машину и нервы, но потом я вас рисую. В кимоно и с этим мечом.

— Выгораживаете её? Ну-ну…

— Если вы хотите все-таки закончить этот вечер в крови, то давайте я вас все-таки нарисую, а потом вы меня нашинкуете…

— Мне нужен только этот монстр, не вы…

— Можем и провести бой, — Мик широко улыбнулся, — у меня есть катана.

— Да чёрт с вами! — Нудл обречённо вздохнула, поняв, что не видать ей пушистого лисьего хвостика на двери для устрашения химер.

— Вот и хорошо. Принести вам кимоно, леди?

— Что мы тут имеем? — спросил Гэттис, сидя в глубоком кожаном кресле и затягиваясь гаванской сигарой по девять шиллингов штука.

— А что мы должны иметь? — ответил ему пухленький джентльмен в цветастом халате, сидящий на диване и чистящий ногти на ногах.

— Мы имеем Бенедикта Камбербетча, который либо всё знает, но дожидается удобного случая, либо ничего действительно не помнит… Но нам надо его убрать. Он всё равно рано или поздно нас опознает…

— Как? — джентльмен в халате перестал чистить ногти, — Марк, мы стреляли в этого художника, били его, чтобы убрать с дороги… но каждый раз там появлялись другие люди.

— Стивен, мы не могли предполагать, что у художника есть друзья в таких кругах… Естественно, как только он попадал в больницу, появлялись эти, и мы никак не могли добраться до поганца.

— Марк… У нас есть ещё эта хвостатая тварь, которая видела убийцу могильщика. С ней что делать?

— Убрать. И лучше всего всех одним махом.

— У тебя есть план?

— Есть, — Марк довольно улыбнулся, — хороший план. Сейчас мы очень сильно подумаем, наймем людей и можно жить дальше.

* * *

Хью сидел в баре и пил. Японка его кинула, план отмыва денег провалился, и жизнь представлялась Хью в самом безрадостном свете.

— Привет, парень, — около него нарисовалась невысокая женщина в черном костюме, — не купишь даме выпить?

— Отвали, женщина…

— Могу помочь срубить бабок с художника, — подмигнула женщина, — интересуешься?

— Ещё как, — Хью оживился, — точно помочь сможешь?

— Точно. Меня зовут Молли Хупер. Если поедешь со мной, то мы обсудим, как мы можем тебе помочь…

— Ещё и дочь пощипать можно, а то понимаешь… — Хью пустил слезу, — бросила отца, променяла на богатого мужика, укусила…

— И дочь пощипаем, — Молли обворожительно улыбнулась, — поехали…

* * *

— Ну всё… теперь мы вас выводим в свет, — Мик весело насвистывал, — все хорошо, все просто отлично.

Японку он нарисовал, заплатил ей за нервы, за машину и проводил с наилучшими пожеланиями.

— Мик? — окликнул его Бен.

— Да? — Мик обернулся и улыбнулся, — что случилось?

— А если нас там на выставке… критики съедят?

— А я вас научу, — Мик вскочил на ноги, — идите сюда. Саша и Бен.

Солнышки его подошли и посмотрели на него.

— Начнем с… — Мик осмотрелся, — а вот с «Японки с мечом» и начнем… Что вы можете сказать про эту картину?

— Японка нарисована, — сказал Бен.

— Злющая, как сто чертей, — таков был Сашин вердикт.

— Это объективно, а субъективно?

— В смысле?

— Ну, — Мик внимательно посмотрел на Бена и Сашу, — кто-нибудь что-нибудь сказать хочет?

— Яростная самурайка, — ответила Саша.

— Красивая девушка. Японка. В кимоно… — отбарабанил Бен.

— Ничего ты не понимаешь, — Мик возвел глаза к потолку, — это ты как посетитель говоришь, — Мик подошел к картине, посмотрел, отошел. Заложил руку за спину, вгляделся в картину, — приступим к разбору. Общий фон состоит из умиротворяющего розового цвета, который составляется из оттенков неба и цветов сакуры, но на фоне розового мрачным пятном выделяется шелковое черное кимоно с алыми цветами. Черная струящаяся ткань вызывает ужас, красные цветы — ярость… Японка держит меч, блеск стали дисгармонирует с розовыми цветами сакуры, но отражается в блеске едва видных зубов и яростных глаз. Японка задумала убийство. Диссонанс общего спокойного фона с внутренней яростью японки. Уф, — Мик выдохнул, — можно, конечно, добавить про оттенки цвета на лице, умело наложенные тени,  но, думаю, суть вы поняли…

Саша и Бен, открыв рты, слушали выступление Мика, а потом синхронно рты закрыли.

— Так. Бен! Что ты мне скажешь вот про эту картину? — Мик указал на собственный портрет в полотенце.

— На картине изображен молодой мужчина, — неуверенно начал Бен.

— Так…

— Он вышел из душа…

— Превосходно…

— Желтые…

— Бен!

— Извини, охристые и песочные оттенки стен и пола отлично оттеняют загорелое тело натурщика, рельефно обрисовывая рельефы мышц…

— Хорошо…

— Белое полотенце гармонирует со стенами и полом и оттеняет загар…

— Растешь…

— Белый цвет — цвет невинности, натурщик не подозревает о том, что его рисуют…

— Потрясающе, — Мик даже зааплодировал, — а сейчас послушаем, что скажет Саша про картину.

— Восхищение истинной мужественностью, воспетой солнечным светом, — таков был краткий вердикт химеры.

* * *

После всех этих правильных понятий, все крайне утомились и пошли ужинать, ибо уже стемнело.

И за ужином Мик вдруг спросил у Саши:

— Когда у тебя день рождения?

— 26 мая.

— А я своего дня не помню, — пригорюнился Бен.

— Зато я знаю, — ухмыльнулся Мик, — 19 июля 1976 года.

— Я, что, такой старый? — всхлипнул Бен.

— В смысле, старый? — выпучился Мик, — ты в зеркало смотрелся?

— Смотрелся.

— И?

— Я молодой.

— Вот и всё, — успокоил его Мик, — ты — молодой красивый парень. Всё, успокойся. Саша, Бен — симпатяга?

— Бенни, ты у нас молодее молодых! — улыбнулась Саша.

— Уф, — Мик зевнул, — что-то я устал, хочу я спать, пошли в кровать, — посмотрел на ребят и продолжил:

Солнце за деревья ушло,

Стало за окошком темно.

Тени ложатся.

Будем стараться…

Несмотря на то, что жила Саша сейчас в целом, как у Христа за пазухой, в душе её снова поселилось беспокойство. Выставка уже была не за горами. Да и визит японки разбередил старые раны. Всё чаще думала она о своём отце. Что-то подсказывало ей, что не оставит он их так просто в покое. Уж не им была послана та "яростная самурайка"? Очень может быть. Так что держи сейчас ухо востро...

* * *

Буквально через неделю, когда уже про разговор о днях рождения позабыли, а мандраж по поводу предстоящей выставки не утихал, хотя до выставки было чуть ли три месяца, Мик проснулся, не говоря ни слова, покидал в себя вкусный завтрак, тепло оделся и исчез из дома в неизвестном направлении.

Бен и Саша немного обалдели от такого нахальства и принялись гадать, что послужило причиной.

Они не успели предположить и сотой доли прописных истин, как в дверь позвонили.

— Мик вернулся, — улыбнулся Бен и пошел открывать.

Но за дверью оказались… много коробок и большая корзина.

— Эй! — сказал Бен грозно, — что за шутки?

— Солнышко, — корзина опустилась на пол, и за ней оказался весёлый Грэгори, — привет, сладенький. А Мик дома?

— Нет. Он ни свет ни заря убежал из дома.

— Так на него похоже, — щелкнул языком Грэг. Он был одет в кожаные брючки с заниженной талией, из-под которых выглядывали розовые стринги, розовую рубашку с рюшами и кожаную черную куртку, — как безответственно исчезать в свое день рождение…

— У Мика… день рождение? — изумился Бен, — а он ничего не сказал?

— Так это он уже третий год проделывает, — улыбнулся Грэг, — убегает и возвращается лишь вечером, а мы его ждем. Джонни, милый мой, сгружай коробки на пол.

Коробки были водружены на пол, и за ними обнаружился Джон Ватсон — синих джинсах, в клетчатой рубашке и коричневой куртке с бахромой.

— Ишь, разрядились, павлинчики, — цокнула Саша язычком.

— Вы с Беном начинайте прибирать, а мы с Джоном помоем пол, — принялся командовать Грэг, — а потом я наплету гирлянд из лент и цветов, вы их повесите, а мы с Джонни будем готовить праздничный ужин.

И все дружно принялись за дело.

* * *

Ближе к полудню приехал Дайсуке.

— До чего же красиво вы тут все оформили, — восхищенно присвистнул он, переступив порог, — Грэг, мои комплименты.

— Ой, да ладно, — изящно махнул ручкой Грэг, пробегая мимо Дайсуке с блюдом и ножом, — иди помоги Бену и Саше расставить подарки. Ты Мику что-нибудь собираешься дарить?

— Угу, — Дайсуке снял обувь и заскользил во одних носках по блестящему деревянному паркету.

Стекла блестели, диваны благоухали, пол сиял, столы сверкали.

— Привет, Саша, — поздоровался он с девочкой, — привет, Бен, — и с парнем, — как дела?

— Приветики. Лучше и быть не может, — был Сашин ответ.

— Хорошо, — нервно ответил Бен, — если не считать того, что Мика нет дома.

— Вернется, — ухмыльнулся Дайсуке, — вы тут с подарками закончили?

— Ага.

— Может тогда хлебнем вина и поговорим о делах, пока празднества нет?

— Можно, — Бен смущенно улыбнулся.

— Вот и славно. Сходи на кухню, Бен, выпроси у Грэга бутылочку красного вина и возвращайся, — сбагрил Дайсуке Камбербетча, а когда тот ушел, повернулся к Саше, — поговорим о твоих родственниках?

Та лишь кивнула.

— Страшно, конечно, да и неприятно, — Дайсуке взял Сашу за руку и повел её в оранжерею, — поговорим без ушей. Следствие ещё ведется, и я не имею права разглашать информацию.

Пришли, сели на имитацию античной скамьи.

— Значит так. Понимаю, что-то, что я тебе сейчас скажу, может показаться тебе чудовищной выдумкой, но я твою мать не знал и врать мне нет причины. Готова ли ты выслушать?

— Всё... Всё до конца!

— Жила была на свете Эмма Сильверштейн. Была у нею дочь по имени Саша и муж по имени Хью. По прошествии некоторого времени Эмма с Хью разошлись. Почему? Ты, Саша, помнишь причину, почему отец вас бросил?

— Мама отвечала — "разыгрался с человечьими самками", и всё. Больше ничего не желала о нём говорить.

— Игра была причиной. Эмма играла и этой страсти предавалась основательно, хоть и разумно. Муж ушел, осталась дочь. Пока ты была маленькая, она воспитывала тебя, попутно создавая имидж несчастной женщины, потихоньку спивающейся из-за трудных жизненных обстоятельств. Соседи сочувствовали по мере сил, жалели тебя, жалели мать твою, но Эмма пила отнюдь не дешевое пойло из соседнего паба. Она питала слабость к изысканным винам. Попутно играла, попутно торговала дорогими наркотиками — соль, экстази… и копила деньги. По большому счету, ты ей была не нужна. Она дожидалась твоего совершеннолетия по-вашим химерским меркам, чтобы выгодно продать тебя. У неё уже были на примете пара богатых извращенцев. Эмма с тобой проводила беседы про то, что девушке твоего возраста нельзя ложиться в постель с мужчинами?

Сашу трясло, но всё же она нашла в себе силы ответить:

—Да... Причём не один раз. Просто у нас с этим всё очень строго, поскольку родить мы можем всего лишь один-единственный раз в жизни.

— Кто её убил, я тебе пока сказать не могу… Полиция проверяет версии о клиентах. Нет, — Дайсуке поднял ладонь, — проституткой твоя мать не была. Она разумно откладывала деньги, мечтая о том, что когда она тебя продаст, то сразу же превратится в богатую даму, которая наймет себе смазливого парня и уберется из Лондона к черту.

— С-с-сука... — слеза скользнула по бледной щеке химеры.

— Знаю. Предательство близких тебе людей — это ужасно, — Дайсуке вздохнул, — если хочешь, я тебе принесу запись допросов и сканы документов. Сама прочтешь. А Мик тебя не предаст. Он всё сделает, чтобы вы оба жили достойно и счастливо. И на свадьбу твою придет и задарит тебя всем, чем необходимо…

— Спасибо, что раскрыли глаза, — ответила Саша. Было больно. Очень больно.

— Если что — спрашивай, — подвел итоги беседы Дайсуке, — всегда отвечу. А теперь пойдем в гостиную.

* * *

В гостиной оказался смущенный Бенедикт и миниатюрная худенькая девушка с короткой стрижкой, с черными волосами, одетая в черные расклешенные джинсы с яркими аппликациями на коленках, в охристой блузе с круглым воротом и распашными рукавами. На востреньком носу сидели небольшие очки, придавая ей сходство с библиотекаршей.

— Привет, — улыбнулась она Дайсуке и Саше, — меня зовут Ирэн Адлер. — обратилась она к Саше, — меня Дайсуке знает.

— Добрый день, — поздоровалась Саша.

— Это официальная подружка Мика, — не моргнув глазом, сказал Дайсуке, — я с ней познакомился в позапрошлом году, когда брал интервью. Как дела, Ирэн?

— Превосходно, — Ирэн лукаво улыбнулась, — недавно выпустила монографию о Уильяме Шекспире.

— Опять этот спор, был ли Шекспир?

— Нет, — Ирэн грациозно откинулась на спинку дивана, — «Гамлет в современном мире».

— Хорошая монография, надо почитать, — ухмыльнулся Дайсуке, — ты Бену, — он указал на Камбербетча, — хоть сказала, где ты работаешь?

— Не успела, — рассмеялась Ирэн, — я его разглядывала. Такой прекрасный молодой человек, такие острые скулы, изящно очерченные губы, удивительные серые глаза…

Бен уже полыхал, как костер на опушке

— Я работаю библиотекарем-библиографом в Лондонской библиотеке. — Ирэн опять улыбнулась, — удивлены?

Саша вежливо, как истинная леди, поприветствовала женщину.

Бен посматривал на Ирэн.

Ну, не красавица, но что-то в ней есть. И чего Мик на неё запал?

— Мик вас писал?

— Нет, — Ирэн усмехнулась, — у нас с Миком договор. Он меня не рисует и не соблазняет.

— А пытался?

— Пытался, но не стал настаивать.

— Ребята, давайте праздновать, — воззвал Дайсуке.

— Так виновника торжества нет, — возразил Грэг, выпархивая в гостиную, — о, привет, Ирэн! Ты как всегда неотразима!

— Грэг, а ты такая подлиза!!!

— Стараемся. Кто-нибудь позвонит Мику, а?

— Бесполезно, — ответил Дайсуке, — он без телефона убежал…

* * *

Мик вернулся поздно с кучей пакетов и обнаружил кучу народа в злом и голодном состоянии.

— Вы чё, ребята? — Мик встал на пороге, — что случилось? — обвел глазами помещение, вдохнул вкусный воздух, — что это с вами такое?

— Мик, — Грэг подошел к нему и обнял за шею, — противный, у тебя сегодня день рождения, дурачок! Так что поздравляю тебя. Поцеловать можно?

— Нет! — категорично ответил Мик, — ещё кто-нибудь обнять хочет?

— ВСЕ!!! — и вся толпа в количестве пяти человек кинулись обниматься.

Спустя пять минут толпа развалилась, Мик выбрался из неё, подошел к дивану и сел на него.

— Сейчас я пойду мыться, — улыбнулся он присутствующим, — а вы пока готовьте стол. Будем и есть, и пить, и веселиться. А это вот вам, — Мик протянул Саше и Бену пакеты, — с прошедшими днями рождения. Лучше поздно, чем никогда, — встал и пошел мыться.

* * *

Закончили поздно.

Первой уехала Ирэн, затем Дайсуке, а после всех — Грэг с Джонни.

Хозяева остались в полусонном и счастливом состоянии духа.

Гости были дисциплинированными людьми, они вымыли за собой посуду и прибрали гостиную.

— Вот и закончился наш всеобщий день рождения, — выдохнул Мик. Он лежал на диване с стаканом вина в руке и кемарил.

Саша уютно устроилась в мягком кресле, лениво похлопывая кончиком хвоста по полу.

— Как тебе пришло в голову скрыть от нас свой день рождения? — вяло негодовал Бен.

— И что? Получилось классно. А вам подарки понравились? — встревожено спросил Мик, — я старался найти вам нечто подходящее…

— Даже лучше, чем я ожидала, — заверила его химера.

— Очень прекрасные подарки, — авторитетно заявил Бен, — я об таких вещах даже мечтать не смел… Так, — тут Бен прервался и принялся чесать в затылке, — что-то я вспоминаю, что получал я мало, где я это работал?

— Продавцом в обувном магазине, — отозвался Мик.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Бен.

— Так я получил твое досье на третий день, после того, как ты у меня очутился, — объяснил Мик, — я позвонил Дайсуке, и тот по своим каналам выяснил — кто ты и как оказался на улице. А потом, когда в меня стреляли, Дайсуке капнул глубже… и капает до сих пор.

— Я… я… — маньяк!!! — Бен схватился за голову.

— А я тебе повторяю — ты не маньяк и никогда им не был, но ты сбежал из психушки. Как тебе это удалось, я не знаю. Дайсуке говорит, что те, кто тебя в психушку сунул, хотели от тебя избавиться, но что-то пошло не так. А что именно — Дайсуке и Арсен сейчас раскапывают…

— Я помню безликих людей, — нараспев проговорил Бен, — они тыкали в меня иголками и резали скальпелем… И я помню холод, и снег, и ночь, и луну, и вой собак… Мне было так холодно…

— Пересядь ко мне, — Мик поставил стакан с вином на стол.

Бен пересел, и Мик его обнял.

— Теперь ты, Бен, в безопасности. Тебе не грозит холод и одиночество. Я буду рядом с тобой.

— Спасибо, — прошептал Бен и прижался к другу, — я знаю и уверен в этом.

— Саша, иди сюда, — позвал Мик кемарившую химеру. Сашенька уже переоделась в белое воздушное платье на тонких бретельках с большой юбкой и кружевным подолом, — какая ты красивая, Сашенька. Прямо нимфа.

— И очень кусачая, — Саша в шутку оскалилась, показывая, что в глубине её души ещё живёт тот самый Хищник, готовый растерзать любого, кто посмеет посягнуть на жизнь её друга.

— Мои хорошие, — Мик обнял их обоих, зарыл лицо в вихрастые макушки и добавил дрогнувшим голосом, — никогда не брошу вас. Даже если я умру, я все равно буду с вами, мои светлые солнышки.

— Постарайся не умирать, — пробормотал Бен, — как мы без тебя жить будем?

— Пожалуйста, — прошептала Саша.

* * *

Ночью было тихо.

Сон витал над обитателями дома, широкой рукой рассеивая сонный порошок.

Мик спал тихо, уткнувшись в подушку. Его сны были прозрачными и воздушными. Ему снилось, что он — полицейский в Лос-Анджелесе и у него есть крылья, которые появляются при первому призыву.

Бен спал, раскинувшись на кровати, и видел во сне, что он — известный и популярный актер, которого любят все в мире.

Саше снился уютный домик на окраине Лондона… Мать, живая, здоровая и любящая… такая, какой юная химера всегда желала видеть её… и милая трёхцветная кошечка с красивой кличкой. Саша с детства так хотела котёнка! И ещё — там присутствовала та самая японка, только была она одного почти возраста с Сашей, причём они обе — лучшие подруги!

Хоть до выставки было три месяца, Саша и Бен доводили себя до мандража.

То Саша воображала, что рисовать не может.

То Бен рыдал на чердаке, что его портреты похожи на каляки-маляки.

И только Мик утешал их всех, уговаривал, показывал классиков художественной живописи, которые рисовали замудренные каляки-маляки.

* * *

В один из дней, на Сашу вновь накатила депрессия. Она сидела и дулась в углу комнаты, взъерошивая хвост и грызя ногти.

— Ну чего ты, крошка-лисичка? — Мик подошел к ней и погладил по голове, — что грустишь?

— Да так, ничего… просто устала немного…

— Не надо огорчений, — напел Мик, — не хочешь ли печенья? — и вытащил из-за спины красивую коробку, перевязанную красной лентой, — держи, Саша.

— Угу, — химера заметно приободрилась.

— Пойдем чай пить, — увлек её к журнальному столику.

Столик был чистый, под столиком было чисто. Пол блестел, диван благоухал. Мик сгонял за чаем, чайником, чашками, конфетами и бутылочкой ликера.

— Садись, чай пей, — Мик налил Саше чай душистый, добавил ликера.

Саша развязала ленту; в коробке оказались воздушные рассыпчатые рулетики с ежевичным джемом.

— Бен опять рыдает на чердаке, — улыбнулся Мик, — хочешь позову?

— Думаю, не стоит. Лучше сейчас не трогать его.

— Ага, без него обойдемся. Все у тебя прекрасно, — Мик поил Сашу чаем, скармливал ей печение.

Саша пила, ела и расслаблялась.

Когда всё съели и выпили, Сашенька украдкой зевнула.

— Пойдем сюда, — Мик уселся на многострадальную высокохудожественную тахту и поманил Сашу, — садись ко мне на колени, прижмись и успокойся.

Химера повиновалась.

— Спи ты, Сашенька, усни!

И придут к тебе светлые дни!

Солнце много раз взойдет

И по ночам в тучках уснет!

— баюкал Мик свою новоявленную сестричку.

Морфей потихоньку уносил Сашу в мир приятных и мирных снов…

Когда Саша засопела и сонно задышала, Мик подложил ей под голову подушечку, перебрался к мольберту и принялся рисовать спящую химеру. В разгар действия появился зареванный Бен, но увидев, что Саша спит, поспешил ретироваться.

Мик нарисовал Сашу и поставил картину сушиться.

Сашенька получилась на картине хрупкой и беззащитной. Белая маечка, растрепанные шортики, босые ноги, хвостик, обвивающий ноги, лохматая белокурая головка — такая крохотная беззащитная девочка.

Мик подошел к ней, укрыл одеялом, поцеловал в макушку. А потом отправился искать Бена. Бен нашелся на кухне.

Заплаканный.

— Ты чего?

— Я — чудовище, — всхлипнул Бен, — рисовать не умею.

— Милый ты мой, — Мик обнял Бена за плечи, — успокойся, солнышко. Хочешь чего-нибудь выпить, покрепче?

— А можно?

— Естественно, — Мик достал бутылку темного рома, всю в паутине и пыли, и разлил по стаканам, — выпей…

— Мик, — Бен пригубил коричневую сладкую жидкость и поднял на Мика глаза, — я так хочу прижаться к тебе и почувствовать, что всё хорошо…

— Допьем бутылку и посмотрим.

Когда бутылка опустела, Мик поднял со стула Бена, который был уже настолько пьян, что не особо сопротивлялся, и поволок его в спальню.

— Останься со мной, — жалобно пробормотал Бен, очутившись на кровати, — мне плохо.

— Я-то чем могу помочь? — растерялся Мик.

— Посиди со мной, — уцепился за руку.

— Хорошо, — Мик сел на кровать; Бен принялся делать поползновения в сторону его коленей. Мик положил подушку, Бен уложил на неё свою голову и вздохнул.

— Господи, Бен! Почему ты такой?

— Мик, это ты такой… уютный, мягкий и спокойный, — Бен приподнял голову и посмотрел на Мика, — знаешь, чего я хочу?

— Без понятия.

— Я хочу… прижаться к тебе, обнять… положить голову тебе на грудь и уснуть, убаюкиваемым стуком твоего сердца…

— Бен…

— Пожалуйста…

Мик вздохнул — они оба спали с ним, когда их мучили кошмары — так почему Бену теперь это не разрешить?

— Ладно, погоди только. Я сейчас.

* * *

Над домом повисла тишина.

Ватная.

Плюшевая.

Саша спала на тахте.

Бен спал, прижавшись к Мику.

А Мик таращился в темноту.

Он слышал дыхание Бена и стук его сердца.

Чувствовал тепло его тела, дрожь грудной клетки.

— Глупенький, — думал Мик, — и Сашенька глупенькая. Но они такие милые оба. Такие няшечки, лапусеньки. Так бы и тискал их обоих. Верно… Но с другой стороны, я тоже уже с ума сошел. Может они меня не любят? Я же одиночка…

— Мик, хороший мой, — думал Бен, прижимаясь к Мику, — я тебя люблю. Я даже отдам всё ему. Всё, что попросит. Тело и душу, деньги, внутренности… Если он скажет, что хочу, мол, нарисовать тебя с разрезанной грудной клеткой, то сам разрежу

Саша ни о чём не думала. Ей снова снились уютный домик, добрая и милая мама, трёхцветная кошечка…

* * *

Два месяца прошло, до выставки оставались считанные недели.

Декабрь в Лондоне выдался снежным, но теплым.

У Саши и Бена мандраж прекратился, зато мандраж начался у Мика.

Он топил его в работе.

Нарисовал Сашу в разных позах, разной одежде и в разных состояниях…

Даже в ванной в облаках душистой пены.

Бена нарисовал в виде персонажей комиксов и эпосов.

Бен все-таки был красавцем, а в обтягивающей одежде супергероев и доспехах героев легенд — вообще неотразим.

Но работа не помогала.

Тогда Мик принялся рисовать всяких девиц. Понятное дело, одними рисунками встречи не ограничивались…

В глазах родственников Мик читал любопытство и неприязнь.

— Ну бьет меня мандраж, — виновато объяснял он им, — не могу. Либо пить, либо по бабам ходить… Простите меня, пожалуйста.

— Мы не звери, — примиряюще ответил Бен, — всё понимаем…

— У нас тоже ведь было такое чувство, но всё прошло потом, — подтвердила Саша.

— Всё закончится, когда выставка начнется, — Мик улыбнулся, — Верно. Закончу я с бабами и буду заглядывать на дно бутылки.

— Только не переусердствовать! — шутливо пригрозила Саша.

День выставки был волшебный и сказочный.

Тихо сыпал снег, заметая улицы Лондона.

Утром примчались Грэг и Джонни.

— Солнышки мои, прелесть какая! — ворковал Грэг, носясь вьюном около Саши, соображая, как лучше сделать ей прическу.

— Грэг! — умолял его Мик, — не выдрючивайся с прическами. Сашенька — новая звезда на художественном небосклоне. Нужно, чтобы она выглядела наивно и невинно.

— Не учи ученого, — отозвался Грэг и принялся работать.

— Как нам одеть Бена? — Джонни приволок с собой пару костюмов, которые Мик тут же отверг.

— У меня костюмов туча, ему нужно подобрать костюм такой… чтоб подчеркивал красоту и непосредственность.

— Мик, ты же не стилист, — Джонни поджал губу и принялся обходить стоящего Бена по окружности, — так, так… Думаю, белая рубашка…

— … непременно с двумя расстегнутыми верхними пуговичками…

— … ага и черные джинсы…

— … с нормальной талией. Бен — нормальный.

— … ясненько…

— … и будет…

— … без галстука, но рубашка должна быть слегка обтягивающей… А ты, — Джонни повернулся к Мику, — что оденешь?

— Да всё тоже самое, — отмахнулся Мик, — черная рубашка, джинсы и шнурованные ботинки.

— Ладно, пошли, Бен, — Джонни взял Бена за руку и поволок одеваться.

* * *

И вот.

Саша, причесанная, одетая в строгое клетчатое платье, сидела на диване и судорожно комкала кончик хвоста.

Бен, приглаженный, одетый и причесанный, сидел рядом и тяжело вздыхал.

— Лимузин вызвали? — спросил Грэг.

— На джипе отвезу, — ответил Мик, — решили не рисковать. Сами-то придете на открытие?

— Конечно, — Грэг всплеснул руками, — это же такое прекрасное событие.

— Значит, после часа увидимся, — заключил Мик.

* * *

Мик привез Сашу и Бена к двенадцати. Пока Саша и Бен были в надежных руках владельцев галереи, Мик припарковал машину и пошел в здание галереи.

— … а тут у нас будет фуршет, — донеслось до него, — критиков необходимо подкормить…

— Я так боюсь, — отозвался Бен дрожащим голосом.

— Сейчас я вам налью пунша, — Мик вошел в помещение как раз тогда, когда Ванда Вентхам наливала в фужеры розовый пунш, — Мик, тебе налить?

— Если чего-нибудь покрепче, — улыбнулся Мик, — через час откроется выставка, и мы все будем сильно-сильно заняты.

* * *

Выставка прошла на ура.

Саша и Бен поначалу были очень скованы, но пара стаканчиков пунша и канапе с разнообразными начинками сделали свое дело, и они весьма бойко разговаривали с критиками, спонсорами и представителями богемы.

Мик в их разговоры не лез, давал самостоятельные интервью, заключал контракты с спонсорами и вовсю веселился.

Ванда Вентхам и Тимоти Карлтон раздавали обещания, хвалили пунцовую от смущения Сашу, уверяя, что столь дивного таланта они сроду не видели.

Присутствовала пресса.

Дайсуке Джиген, вырядившись по случаю торжества в смокинг, брал у Саши интервью, брал у Бена интервью; операторы почтительно снимали, конкуренты грызли ногти.

Присутствовала богема.

Грэгори в ядовито-розовом костюме дефилировал по залам под ручку с Джонни, который был в ярко-желтом костюме.

Были все и вся.

Жизнь кипела, шампанское лилось рекой.

Еда сметалась со столов.

Ближе к семи вечера гости стали расходиться.

К полуночи в помещении галереи остались лишь — Ванда Вентхам и Тимоти Карлтон, Мик, Бен, Саша и Дайсуке.

— Отличная выставка, — сказал Дайсуке, поглощая оставшиеся бутерброды, — все восхищены, раздавлены, удивлены, ошеломлены…

— Пятнадцать контрактов, шесть предложений и двенадцать спонсоров… — подтвердил Мик, складывая грязные тарелки.

— У Саши и Бена? — уточнил Дайсуке.

— У Бена. У Саши в четыре раза больше…

— Славно, — улыбнулся Дайсуке, — сейчас всё здесь приберём и отправимся по домам. Мне еще статью писать. А где наши виновники торжества?

— Дремлют около выхода. Ждут, когда все соберутся. Устали как черти.

— Мы все устали, — ухмыльнулся Дайсуке, — давай я тебе помогу.

Они резво убрали со столов, увязали в мешки мусор и двинулись из помещения. На пороге их ждали сонная Саша в норковой шубке и Бен в длинном темно-синем пальто.

— Сейчас приедем домой, — ободряюще сказал Мик, натягивая кожаную куртку с меховым воротником, — и вы пойдете спать.

Вывались в темную снежную ночь.

Ну не совсем темную. Около галереи стояли фонари, свет которых таинственно мерцал сквозь пушистый белый снег, падающий с небес.

— Подождите, — остановил всех Дайсуке, — давайте я вас всех засниму на память в обрамлении этого мерцающего снега.

— Хорошая идея, — одобрил мистер Карлтон, — сейчас только машину свою с сигнализации сниму.

— Я тоже, — присоединился Мик, — да и тебе бы не мешало, Дайсуке.

На стоянке стояло четыре сугроба.

Мини Купер Ванды Вентхам и Тимоти Карлтона, Джип — Мика Меллоуна, Лэнд Ровер  — Дайсуке, а четвертый сугроб принадлежал неизвестно кому.

Машина Мика стоял с одной стороны стоянки, машина мистера Карлтона — ровно посередине стоянки, автомобиль Дайсуке — с другой стороны стоянки, а напротив выхода из галереи находился большой сугроб.

— Давайте напротив этого сугроба становитесь, — скомандовал Дайсуке, настраивая смартфон, — он так шикарно искрится на свету.

Ванду и Сашу поставили впереди, за ними — Бен и Тимоти, а сзади — Мик.

— Улыбочку, — Дайсуке поймал в ракурсы все пять довольных физиономий и принялся снимать видео.

Хотя нет, снимать он начал снимать раньше на полчаса, только им не признался.

И вот тут случилось нечто…

Ужасное…

Сугроб подпрыгнул вверх, расцветая оранжево-красным цветком.

Ухнуло, бухнуло…

Дайсуке сшибло с ног, и он приложился затылком об заснеженные ступеньки. Сашу и Ванду бросило на Дайсуке, они рухнули в сугроб около ступенек. Бена и Тимоти швырнуло на землю, а Мик отлетел от взорвавшегося сугроба и замер на черном снегу неподвижной кучей.

Дайсуке приходил в себя тяжело.

В голове гудело, а слух различал треск и шипение.

Дайсуке, кряхтя, поднялся и осмотрелся.

Смартфон до сих пор работал, и Дайсуке его выключил.

Недалеко от него лежали две женские фигуры.

Дайсуке подошел к ним и попытался поднять.

— Мистер Джиген? — Ванда хотела встать, но никак не могла.

— Я сейчас вам помогу, — Дайсуке поднял беспомощную женщину и отнес её в помещение. В галерее он осмотрел владелицу галереи. Ничего серьезного. Затем вернулся к Саше.

Химера уже поднялась на коленки и трясла головой.

— Саша? — Дайсуке присел около неё, — как ты?

— Голова... вот тут болит, — прохрипела Саша, с трудом поднеся руку к затылку.

— Давай-ка я тебя понесу, — Дайсуке взял Сашу на руки и отнес её к Ванде.

Сашенька не пострадала, шикарная шуба защитила её ото всех осколков и жара.

Дайсуке вышел, посмотрел на горящий остов, подумал и вызвал пожарных. Следующая остановка была у мистера Карлтона и Бена. Эти пришли в себя самостоятельно. Они стояли на коленях, вцепившись друг в друга и таращились по сторонам.

— Мистер Карлтон? Бен? Вы в порядке? — спросил Дайсуке, подходя к ним.

— В голове гудит… — пожаловался мистер Карлтон.

— Что случилось? — севшим голосом пробормотал Бен.

— Автомобиль взорвался, — хмуро пояснил Дайсуке, — поднимайтесь и идите в галерею. Там миссис Ванда Вентхам и Саша…

— А Мик где? — перепугался Бен и завертел головой.

— А сейчас его найду, — пообещал Дайсуке и двинулся к темной куче, лежащей в непосредственной близости от горящей машины.

Это оказался Мик. Дайсуке пытался его оттащить, но что-то не пускало его. Присмотревшись, Дайсуке заметил в Мике изогнутую железяку, которая вонзилась Меллоуну в спину.

— Эх, приятель, — вздохнул Дайсуке и вызвал еще спасателей и скорую.

Пока все приехали, пока потушили машину, пока приехала скорая… прошло много времени. В конце всего этого действия приехал Люпен.

— Так, что случилось? — спросил он у Дайсуке, который стоял около своего джипа и помогал залезть вовнутрь четырем пассажирам — Саше, Бену, мистеру Карлтону и миссис Вентхам.

— Я хотел их всех сфотографировать на фоне падающего снега, а тут машина взорвалась, — пояснил Дайсуке, — Мик получил в спину проникающее ранение обломком машины. Он в больнице. Остальных я сейчас отвезу туда же. Потом по домам.

— Понятно, — серьёзно проговорил Люпен, — ваши машины я проверю с командой минеров. Если они будут чистые, пригоним. А так же я выделю вам полицейских для охраны. Шесть человек для владельцев галереи, шесть — для мистера Камбербэтча и мисс Сильверштейн…

— Мне не надо, — огрызнулся Дайсуке, — обойдусь.

— Я тебе и не предлагаю… — оборвал его Арсен, — дуй в больницу. Потом я приеду и расскажу.

— Хорошо, — Дайсуке сел за руль и погнал в больницу.

* * *

Мистера Карлтона и миссис Вентхам осмотрели первыми и отпустили. Их слегка оглушило и всё. Полицейские их забрали и отвезли домой.

Потом врачи стали осматривать Сашу и Бена. Пока их осматривали, Дайсуке выяснил, куда увезли Мика и пытался выяснить, что с ним. Но вредные врачи попались, они ничего не говорили и даже не намекали.

Не успели врачи начинающих художников осмотреть, приехал Люпен. Он отозвал Дайсуке на лестничную площадку.

— Остальные машины чистые, — заявил он сходу, — камера на стоянке зафиксировала женщину, которая поставила заминированную машину на стоянку. Выяснить, кто она — не представляет возможности. Хорошо замаскирована. Что там с Меллоуном?

— Врачи молчат, — пожаловался Дайсуке, — мне хочется рыдать и биться головой об стену.

— Ты должен быть сильным, — напомнил Арсен, закуривая сигарету, — хочешь?

— Давай.

Закурили.

Минут десять курили, наблюдая за сизым сигаретным дымом. Потом Люпен сказал:

— Возвращайся к Саше и Бену. Отвезешь их домой, а я разведаю обстановку, узнаю, как там Мик и перезвоню тебе. О`кей?

— О`кей, — Дайсуке смял окурок и выбросил. Засунул в рот жвачку и отправился на поиски своих друзей. Они нашлись в коридоре, сидели на дермантиновой скамейке, вцепившись друг в друга.

— Поехали домой, — Дайсуке посмотрел на них, — доктора сказали, что вам необходим отдых.

— А Мик? — прошептал Бен. Осколки стекла поцарапали его лицо, но очень слабо.

Саша лишь побледнела как полотно.

— С Миком врачи занимаются. Я за ним вернусь, — пообещал Дайсуке, — поехали, а?

— Поехали, — согласился Бен, хотя был уверен, что Дайсуке что-то скрывает.

* * *

Бен и Саша, как только переступили порог дома и содрали с себя одежду, свалились на диван и вырубились. Дайсуке перетащил их в спальни, укрыл одеялом и вернулся вниз. Посидел на диване, потом открыл одно окно, постоял около него, ежась от холода и жадно куря, затем пошел бродить.

Ему надо было спать, ему нужно было сделать выпуск, но он не мог.

Дайсуке била дрожь.

Он забрел в комнату под спальнями.

Сильно сказано — комната, закуток, отгороженный ширмами.

Там стояли картины Мика.

Дайсуке включил свет и осмотрелся.

Портреты Бена и Саши, полуобнаженные красотки, пейзажи…

Но…

Бен и Саша представлялись на картинах светлыми и красивыми. От картин шла волна любви, счастья, нежности… Было понятно, что Мик любит своих лапочек.

— Ты их любишь, — пробормотал Дайсуке, — когда очнешься, попрошу тебя нарисовать себя, и Люпена, и Грэга, и Джонни, и Ирэн… Мы — твои друзья.

Но тут пискнул мобильник.

— Да, я слушаю…

— …

— Да, я сейчас буду… — Дайсуке накинул на себя куртку и выскочил наружу. Около входа он наткнулся на полицейский наряд.

— Парни, — сказал проникновенно Дайсуке, — идите в дом. Там тепло. Сидите охраняйте.

— Есть! — молодцевато отдали часть полицейские и вошли в дом.

Дайсуке поймал такси.

Первое утреннее такси.

И понесся в больницу.

* * *

— ЧТО????!!! — Дайсуке чуть не сшиб Люпена с ног, — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!!!

— Мик в коме, — Люпен тормознул друга.

— КАК?!

— Эта железяка пробила ему легкое. Пока его оперировали, у него три раза сердце останавливалось. Кое-как откачали. А теперь он в коме.

— ВРАЧА МНЕ!!! — взревел Дайсуке, — я хочу знать, — и внезапно разревелся.

— Господи! — Арсен прижал его к себе и отвел на лестницу, чтобы Дайсуке мог выплакаться.

Люпен дал Дайсуке пореветь, а потом сказал:

— Дуй домой. Тебе надо выспаться и приготовить материалы в газету. Я сам сообщу Бену и Саше эту новость.

— Они спят, — ответил Дайсуке, — и проспят ещё долго.

— Это не проблема. Я поставлю пост около палаты, — Люпен посмотрел на Дайсуке, — давай договоримся. Ты пишешь следующее — «Взрыв около галереи произошел не случайно. Покушение было произведено на владельцев. Гости галереи не пострадали». Это дело приоритетно. У Мика есть связи в высших эшелонах власти, и там обеспокоены создавшейся ситуацией. Начальник дал мне козыри на руки. Я могу распоряжаться личным составом по своему усмотрению. У Мика около палаты будут дежурить два офицера. Дом Мика, со всеми живущими там, будет под наблюдением оперативной группы. Мои люди в штатском будут сопровождать Сашу и Бена, куда бы они не пошли.

— Они, наверняка, захотят быть рядом с ним, — неуверенно пробормотал Дайсуке.

— Не проблема. А теперь — быстро домой, и пока не выспишься, можешь не появляться.

Дайсуке уехал. Люпен, сделав необходимые распоряжения, дождался приезда двух офицеров и посадил их около палаты Мика. И только потом отправился в дом Мика.

Бен и Саша дрыхли без задних ног, несмотря на то, что день уже давно вступил в свои права. Люпен наскоро перекусил и лег на диван спать.

* * *

— Эй, а ты кто? — спросил Бен черноволосого незнакомца, стоявшего около окна. Бен проснулся поздно вечером и, чувствуя непонятную тревогу в сердце, спустился вниз и там увидел черноволосого худощавого парня в синей рубашке, черных джинсах, стоявшего ооло окна.

— Меня зовут Арсен Люпен III. Я — старший инспектор Скотленд-Ярда.

— Бенедикт Камбербэтч. Для друзей — Бен.

— Садись, Бен, — весьма жестко сказал Люпен и указал на диван.

— Что-то с Миком? — встревоженно спросил Бен.

— Он выжил? — послышался дрожащий Сашин голос.

Она спустилась сверху, кутаясь в халат. Она явно не выспалась.

— Меня зовут Арсен Люпен III, — повторил инспектор.

— Он из Скотленд-Ярда, — пояснил Бен.

— Здравствуйте, сэр, — поздоровалась химера.

— Дела такие, — инспектор принялся мерить шагами гостиную, — что вы помните из событий позапрошлого дня?

— Э? — Бен почесал голову, — была выставка, потом Дайсуке нас фотографировал, а потом… Я вдруг оказался в снегу…

— А я затылком бабахнулась. До сих пор больно, — мрачно доложила химера.

— Произошло покушение, — Люпен остановился напротив Бена и Саши, — жертвами покушения были вы.

— Почему? — удивился Бен.

Саша лишь зарычала от бессильной злости. Жаль, что сейчас нельзя было перегрызть горло тем, кто посмел причинить Мику боль своими грязными руками!

— Мистер Камбербэтч! — Люпен внимательно уставился на Бена, — сейчас я вам кое-что скажу.

— С Миком-то что? — выкрикнул Бен.

— Тише, Бен, тише, — Саша успокаивающе положила руку на плечо друга.

— Мика оставим на потом. Сейчас я вам объясню, что происходит. Вы, мистер Камбербэтч, стали жертвой преступных элементов. Вас пытались запугать, поместив в склеп на кладбище. Но вы, выйдя из склепа, отправились прямиком в полицию. Дежурный, не давший делу ход и не обративший внимания на ваше заявление, наказан. Но те, кто вас пытался запугать, после вашего поступка отправили вас в психбольницу. Вы бы там умерли, но вас спасла медсестра, которая в вас влюбилась. Она в день открытых дверей протащила свою полубезумную мать, загримировала вас под неё и вывезла. Мы нашли эту медсестру и поговорили с ней. Она в безопасности. Вы этого не помните, потому что были под действием сильнодействующих препаратов. Она не могла держать вас у себя, поэтому привезла вас в Лондон и сбагрила своим знакомым бомжам… Теперь вы, — Люпен повернулся к Саше, — насколько я понимаю, вы были свидетелем убийства?

— Именно. Прекрасно всё помню, будто бы всё было только вчера.

— Вы можете дать показания сейчас или потом?

— Когда будет необходимо. Хоть сейчас.

— Хорошо, — кивнул Люпен, — а теперь про Мика. Мик — в коме. Он был тяжело ранен во время взрыва. Около его палаты дежурят полицейские. Ваш дом под нашим наблюдением. Куда бы вы не пошли, вас будут сопровождать люди в штатском. Понятно? — жестко сказал Люпен.

— Мы должны быть там, — Бен всхлипнул, — в больнице.

— Ох, Бен, а вдруг у них сейчас неприемное время? — вздохнула Саша.

— Я вас отвезу, — Люпен вынул из кармана два браслета. Один — из ярких камушков, ракушек и бусинок, — это тебе, Саша, — и протянул его ей, — не снимать. В браслете мощный передатчик.

Второй из темного металла предназначался Бену.

— Браслеты должны находиться на вас. Мик мне не простит, если с вами что-то случится. Теперь собирайтесь и поедем в больницу.

* * *

И вот они в больнице.

И вот палата.

А вот и Мик.

Звуки приборов.

Неподвижное тело с закрытыми глазами.

— И когда Мик из комы выйдет? — дрожащим голосом поинтересовался Бен.

— Бен, ну они-то откуда знают, они же не доктора, — был нервный Сашин ответ.

— Врачи не знают, — ответил Люпен, — они говорят, что может быть и неделю, а может быть и пару дней, а может быть и месяц…

— Ты должен найти этих тварей!!! — крикнул Бен.

— Мы знаем, кто они, но мы не знаем, где они. Но твари идут в ловушку. С каждым разом они приближаются в западню. Я найду их.

— Бен?! Саша?! — в палату влетел взъерошенный Дайсуке, — ух, вы тут.

— Мы же не могли просто так забить, — ответила на это химера.

— Нам надо составить список дежурств. Около Мика хотят сидеть и Грэг, и Джонни…

— Саша — единственная девушка, — подал голос Бен, — пусть она первая, потом я, затем ты, после Грэг и Джонни.

— Саша? — Дайсуке повернулся к ней. — Ты согласна?

— А то!

— Отлично. Значит, ты, Сашенька, оставайся. Я сгоняю за продуктами и договорюсь с персоналом.

— Я помогу, — вызвался Люпен, — но сперва отвезу Бена домой. Саша будет тут находится день и ночь, а потом ты её сменишь.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказала химера, — Если надо — мы целую ночь можем вообще не спать. И в темноте прекрасно видим.

* * *

И вот Саша воцарилась в палате Мика.

Она и тот, кто стал её названным братом.

Ей устроили кровать рядом, принесли продукты.

О чем Саша могла думать, оставаясь с Миком в палате?

Она была зла. Оччень зла. Главной мыслью её сейчас было — отыскать тех, кто посмел причинить Мику боль, и заставить их страдать. Нынешние бедствия вновь пробудили в её душе ту озлобленную девицу, того самого Хищника. За Мика она никого не простит. Никому не даст пощады. Они ещё поплачут горючими слезами. Ещё узнают на собственной шкуре, что такое настоящий Хищник!

— Полиция считает, что покушение было устроено на Тимоти Карлтона и Ванду Вентхам, — Моффат бросил газету на стол перед Гэтиссом, — ты этого и добивался?

— Ага, — Марк поднял газету и принялся вчитываться в статью, — ишь ты, наши твари становятся популярными и знаменитыми.

— И теперь их убрать не так просто, — проворчал Стивен.

— Все путем, — успокоил его Марк, — на сцену выходит Молли Хупер…

— И?

— В газете написано, что известный художник Мик Меллоун попал в больницу, а поскольку он сотрудничал с Тимоти Карлтоном и Вандой Вентхам, то возможно… Но нам надо убрать сучку и твареныша. Твареныш может нас опознать, а сучка видела, как убивали могильщика.

— Как мы к ним подберемся? — спросил Стивен, — уже прошло пятнадцать дней с момента взрыва, а пресса истекает слюнями и каждый раз пишет о состоянии здоровья этого вонючего ублюдка.

— Вот, — Марк поднял газету и ткнул туда пальцем, — читай. «Родственники и друзья Меллоуна дежурят в больнице…» Соображаешь? Мы сделаем ловушку. Молли устроится в больницу и сопрет хвостатую сучку.

— Будет играть в медсестру? — возбудился Стивен, — классно. Но куда сученку деть, чтобы её не нашли?

— Хех. У меня на примете есть один садист, — Марк довольно потер руки и осклабился, — он трахает все, что шевелится. У него уже полтора месяца бабы не было. И не бабы, и не никого вообще… Так что этой суке придет конец.

— Клево, — облизал губы Стивен, — когда высылаем Молли?

— Да прямо сейчас…

* * *

Спустя неделю.

— Палату ублюдка сторожат два полицейских, — докладывала Молли Марку по мобильнику, — им специальная медсестра приносит кофе и еду. Родственнички и друзья этого пидораса составили список дежурств. Сейчас там сидит лохматый мудак с бородой. Через сутки два пидора, потом хвостатая блядь. Как мне быть?

— Пидоры и мудаки мне нахер не нужны, — отрезал Марк, — твоя задача — спереть эту хвостатую блядину и вывезти её из больницы. У меня уже приготовлен человек, который позабавиться с этой сучкой.

— О`кей, шеф! — мерзко хихикнула Молли, — я знаю, чем я нейтрализую бобби, и как вывезти эту малолетку из больницы. С вас — машина и прикрытие.

— Лады.

* * *

Было утро пятницы.

Дайсуке привез Сашу в больницу и оставил её в палате Мика, сам же отправился к Люпену.

Саша принялась за привычную уборку.

Поменяла цветы, налила чистую воду, осмотрела все углы палаты на предмет пыли и села потом около Мика.

Взяла его за руку и принялась рассказывать новости.

— Все мы сейчас на нервах. Ох, и задал же ты нам заботу. Бен, бедняга, есть и не пьёт, слезами обливается. Уж не сомневайся, потом я тебя за Бена так поколочу! Люпен, тот, который инспектор, раскрыл ему тайну о прошлом. Врагу такого не пожелаешь! Бедолага…

— Мэм? — в палату заглянул один из полицейских, — вы можете немного посидеть, не выходя из палаты?

— Хорошо, договорились.

— Спасибо.

Прошло какое-то время.

За дверями палаты было очень тихо.

Саша понюхала воздух.

Ничем подозрительным не пахло.

Только она собиралась выглянуть за дверь, как в палату зашла улыбающаяся медсестра.

— Бедная девочка, — ласково проворковала она, — ты, верно, проголодалась… Несчастный ребенок… вот я тебе принесла немного — бутерброд, коржик и сок. Подкрепись.

— Спасибо, мэм, — химера и впрямь была очень голодна. Бутерброд с тунцом был такой вкусненький. И ещё нежно любимый яблочный сок. Только вот что-то она слишком уж устала за всё это время. Нервы, что ли… Спать хотелось просто неумолимо. Веки отяжелели… просто немного поспать, хоть полчасика…

Медсестра подхватила обмякшее тело, ловко его загрузила на каталку и вывезла из палаты. Один полицейский сидел на стуле и крепко спал, но Саша этого не видела, второй отсутствовал.

Медсестра спустила неподвижное тело вниз и запихала его вместе с каталкой в заботливо поданную машину. Сама же, сняв парик и избавившись от формы, прошла через приемный покой, никем не замеченная вышла на стоянку и уехала в неизвестном направлении.

* * *

— САШУ ПОХИТИЛИ!!! — у Дайсуке чуть ухо не свернулось.

— Как? Ты куда смотрел? — заорал Дайсуке в ответ.

— Не ори, — осадил его Люпен, — мы её отслеживаем. Закинь Бена к Мику и потом вернешься.

— А Бен тут каким местом?

— Пусть у Мика посидит.

— Хорошо, — Дайсуке отправился за Беном.

Привез его и посадил в палату.

— А где Саша? — спросил Бен.

— Её похитили, — буркнул Дайсуке, — сиди тут и никуда не выходи, а я тут немного поброжу.

— Понятно, — с тоской в голосе ответил Бен.

Ему действительно было хреново.

Мик — в коме, Сашу сперли, и жизнь кончена.

Поэтому, как только Дайсуке покинул палату, Бен сел около кровати Мика, положил голову на скрещенные руки и разревелся.

— Бен? — прошелестело с кровати, — ты почему плачешь?

— Мик? — Бен поднял голову.

Мик смотрел на него недоуменным взглядом.

— Что случилось?

— О! Мик! — Бен бросился ему на шею, — как хорошо, что ты очнулся. Сашу похитили!!!

— В смысле? Саша похищена?! — Мик никак не мог врубится.

— Да, да, Дайсуке сообщил, — ревел Бен, обнимая Мика.

— Так чего же я тут лежу, — Мик отодвинул Бена и принялся сдирать с себя клеммы и проводки.

Немедленно все приборы запищали, и спустя минуту целая армия врачей ворвалась в палату.

— МИСТЕР МЕЛЛОУН!!! НЕМЕДЛЕННО ЛОЖИТЕСЬ!!!

— Идите вы нахрен!!! — зарычал Мик, — у меня сестру похитили, я тут залеживаться буду!!!

— Вы еще слабы!!! — хор возмущенных врачей.

— А кто вам в том месяце прислал чек на полмиллиона фунтов стерлингов, а? — Мик слез с кровати, — Бен, тут одежда есть?

— Ага, — и Бенедикт сунул Мику рубашку, джинсы, носки, белье, ботинки и куртку.

— Но вы не можете…

— Могу, — злобно буркнул Мик, лихорадочно одеваясь, — Бен, ты на машине?

— Дайсуке привез.

— Хорошо. Блин, выпишите меня задним числом. Пошли, Бен, — Мик зашагал к выходу.

В коридоре они встретили Дайсуке.

— Ты очнулся! — Дайсуке счастливо улыбнулся, но тут же помрачнел, — Арсен звонил. Они обложили похитителей у заброшенной церкви в Восточном Лондоне.

— Поехали, — Мик хлопнул Дайсуке по спине, — а по пути дайте мне поесть и расскажите, почему я в больнице оказался.

— Молли Хупер дает показания, — Люпен встретил нежданных гостей в оперативном штабе, — я рад, Мик, что ты очнулся.

— Что у нас по Саше? — спросил Мик, жуя булку с тмином.

— Церковь сперва осквернили сирийцы, теперь там всякие неформалы тусуются. Только там очень странное происходит. Сигнал Саши очень чёткий. Тепловизоры показывали наличие трех живых существ, теперь там всего два существа.

— Спокойно, — Мик дожевал булку, — я иду туда вместе с Беном. Ради бога только не стреляйте. Сашенька напугана, она в панике.

— Уверен?

— Да.

— Хорошо. Иди, — Люпен вышел из штаба, дал отмашку спецназу.

Мик и Бен прошли через загаженный двор и вошли в выбитые двери.

Проход между сидениями в пыли и грязи, в обломках сидений и в кирпичах. Они двинулись вперед и наткнулись на растерзанное тело мужчины. Где руки, где ноги — месиво.

— Кто это его? — пробормотал Бен.

— Я не знаю, — Мик сделал шаг.

— ХРАРРР!!!

Жуткий звук донёсся сбоку.

Мик остановился и повернулся в сторону звука.

Там, где обычно стоит кафедра проповедника, сидело существо.

Бен подошел к Мику и посмотрел на существо.

Хвост ходит из стороны в сторону, на морде — красная полумаска, передние лапы — по локоть в красных перчатках. Но тело белело в свете, струящегося из разбитых окон.

— Ахрррр!!!

— Оно голое? — ошарашено спросил Бен.

— Обнаженное, — машинально поправил Мик.

— А маска и перчатки?

— Это не маска… — Мик сделал шаг, — Сашенька! Это я, Мик! Сашенька, успокойся!!!

— ХРРРРАКРХХХ

— Это я, Сашенька. Успокойся, я тут. Теперь тебя никто не тронет.

— РРРРККУУКЕХХХХРРРР

— Я убью вас, — прокряхтело слева, Мик посмотрел туда. К ним приближался мужик весь изорванный и растерзанный. Левой руки у него не было, часть лица отсутствовала.

— Сучка драная, — вновь проскрежетал мужик, — пиздец тебе пришел.

Существо совершило гигантский прыжок на мужика, он даже пискнуть не успел, и в два приема растерзало его в клочки, потом посмотрело на Мика и Бена.

Бен почувствовал, что на голове волосы стоят дыбом, в животе появилась пустота, а сердце зашлось от ужаса. Он бы убежал отсюда со всех ног, но Мик стоял рядом и был удивительно спокоен. Мало того, Мик принялся стаскивать куртку, хотя в заброшенной церкви было холодно, а ветер наметал туда грязный мокрый снег.

— Ты чего? — трясясь от ужаса, спросил Бен.

— Нам надо будет чем-нибудь прикрыть Сашу, — невозмутимо ответил Мик, отдал куртку Бену, а сам принялся уговаривать страшного хвостатого монстра, с губ которого текла кровь незадачливого похитителя.

— Это я, Сашенька, Мик. Ты же меня помнишь? Ну вспомни, хорошая моя девочка-лисичка. Сестричка — лисичка.

— ХРРРАРРРР!!! — монстр коротко рыкнул и сиганул на Мика.

Бен тут же рухнул на пол, крепко приложившись задом.

Мик упал навзничь.

Тварь на его груди махнула окровавленными лапами и… вдруг уткнулась в грудь Мика и замерла.

— Мик? — Бен, по-прежнему сжимая куртку, поднялся и подошел к названному брату, присел над ним, отодвинул с него потерявшую сознание химеру, обнаружил, что монстр оставил у Мика на груди слева и справа глубокие кровоточащие борозды, прорвав и рубашку и плоть.— Мик?

— Я в порядке, — Мик всхрапнул, выбрался из-под тела Саши, взял у Бена куртку и закутал неподвижное тело Сашеньки, — а теперь пойдем домой. Хотя нет, сперва в больницу, а вдруг эти ублюдки надругались над ней?

* * *

Сквозь наваливающуюся дремоту химера ощутила, как чьи-то руки подхватили её подмышки. Всё, на что она сейчас была способна — лишь слабенько рыкнуть. Вот её уже грубо взвалили на плечо и поволокли прочь из палаты.

— М-м-ми… — проскулила химера, прежде чем полностью отключиться.

Свет больно резанул по глазам. Саша, ещё туго соображавшая, ощутила холодный металл, обхвативший её запястья. И над ней — над ней склонился какой-то жуткий тип с лоснящимся лицом и мерзкой ухмылочкой. В правой руке он держал шприц. Мигом пришедшая в себя Саша в панике клацнула зубами, но не смогла дотянуться до поганца.

Не переживай, будет совсем не больно. Открыть тебе маленький секрет?

Игла проткнула нежную кожу предплечья.

Тебя никто, никогда не любил по настоящему. Что, поверила своему «названому братцу»? Бедная дурочка. Три раза ха тебе!

Мозолистый палец надавил на поршень. Господи, как же мерзко…

Люди ненавидят таких, как ты. Для людей ты полное отклонение от всех норм. Чудовище. Монстр.

Нет! Бога ради, заткнись! Закрой свой рот!

Все лишь и думают о том, как истребить подобных тебе. В том числе и твой ненаглядный «братец», да-да!

Игла наконец-то убралась.

Вот так. Умница. Так что же, ты это оставишь просто так? Верно?

Оставить?.. Ну уж нет! Людишки поплатятся за всё дерьмо, что они сделали со мной! Все, без исключения!!!

Оковы с щелчком убрались. Я свободна! Как же хорошо! Теперь ничто не остановит меня!

Так, стоп! Ты чего это?! Фу, сидеть! Стой, не смей!!! АААААААААА!!!!!!

Мммм, как же долго я не знала о том, как приятна на вкус человеческая плоть! И особенно, кровь! Вот бы ещё, хоть чуть-чуть! Фссссс… И я её чувствую! Чувствую новый лакомый кусочек! Надо туда, иначе упустишь!

Что это за тварь?! Пошла прочь!!! На помощь! Помогите! АААА-кллхххррл…

Кровь — это так приятно! Лишь бы утолить эту жажду поскорее! Ох, вот ещё два лакомых кусочка! Только бы не упустить их! ХРАРРР!!! Идите же поближе! Я чую вас запах, он так аппетитен!

Сашенька… Это я, Мик…

Умолкни и не вздумай пищать! Ты всего лишь еда!

Сашенька… Сестричка-лисичка…

Внезапно химере стало плохо. Очень плохо. Все мышцы словно разом обмякли, и она почти без чувств упала на грудь своей несостоявшейся жертвы. А в голове молнией мелькнуло: «Саша… сестричка… Мик…»

В больницу Мик не пошел. Он остался сидеть в машине Дайсуке, периодически проваливаясь в сон. Бен отдал ему куртку, а сам завернул Сашу в одеяло, одолженное ему Арсеном.

— Никаких госпитализаций, — предупредил Мик Дайсуке и Бена, — Сашенька так напугана, что, когда она придет в себя в больнице, у неё может, не дай бог, начаться истерика. Мы отвезем её домой.

На улице было холодно. Мик сидел в машине с включенной печкой и отчаянно мерз.

Ему самому было плохо.

Перенервничал, ранили, толком не поел…

Но это ничего, это пройдет.

Сашенька. Сашеньку нужно было спасти от последствий травм.

Спасти.

Мик встряхнулся, взял мобильник и принялся набирать заветный номер.

Вернулись Бен и Дайсуке. Они положили безмолвную Сашу, укутанную в два одеяла к Мику на заднее сидение, а сами сели впереди.

— И?

— Она не пострадала, — ответил Бен, — ногти только обломаны.

— Это ничего, — отозвался Мик, прижимая к себе белокурую головку сестренки, — это пройдет. Едем домой.

На пороге дома их встретила взволнованная Ирэн в теплой куртке, джинсах и сапожках.

— Господи, Мик! — сказала она, увидев художника, — что с тобой такое?

— Долго рассказывать, — устало пробормотал Мик, — идем с нами.

Они зашли в дом.

Дайсуке с ними не остался. Нутром понял, что мешать пока не надо, и уехал.

— Бен! Садись с Сашей на диван, — Мик, ещё не успев стащить с себя куртку, принялся распоряжаться, — Ирэн, дорогая, сегодня сможешь переночевать у нас? Обещаю. Приставать не буду…

— Ты еле на ногах держишься, — заметила Ирэн, снимая куртку, — какие уж приставания. Конечно, я переночую…

— Вот и отлично, — Мик, наконец, совладал с курткой, разулся и поспешил в оранжерею.

Он отсутствовал около часа, а когда вернулся, Саша пришла в себя, но, видимо, еще не соображала, что и как. Она приткнулась к груди Бена и чего-то бормотала неразборчивое.

— Прекрасно, — Мик оперся об диван, — Ирэн, бери Сашу и отправляйтесь в баню.

— Ты выглядишь так, что зомби красавцами перед тобой кажутся, — проговорила Ирэн, вставая, — баня? Неужели?

— Ужель… — хихикнул Мик, — надеюсь, ты помнишь? Я оставил там тапочки, полотенца и теплые халаты. И да еще и малиновый чай заварил…

— Как это давно это было, — мечтательно произнесла Ирэн, — холод, баня, и запах эвкалипта… Пойдем, крошка, — она потянула Сашу из рук Бена.

Та, не сопротивляясь, последовала следом.

— Что есть баня? — спросил Бен, снимая куртку и освобождаясь от обуви.

— Отличное место, — Мик растекся на спинке дивана уже без сил, — девушки вымоются, и мы пойдем.

— Да какое же тебе мытьё!!! — В сердцах вскричал Бен, — ты на ногах-то не держишься!!!

— Не держусь, — согласился Мик, сползая с дивана на пол, — но… надо вымыться… обязательно…

Бенедикт подхватил своего брата, не дав упасть на пол, и уложил его на диван. Стянул с него побуревшую рубашку. Аккуратно стягивал, но корочки подсохшей крови прилипли к ткани и оторвались.

Вновь засочилась кровь.

— Тебе в больницу надо, — удрученно сказал Бен.

— Никаких больниц, — Мик посмотрел на Бена и сделал попытку встать, — надоело…

— Лежи, — Бен пересек его попытку, — я тебе обработаю раны.

— Потом, после мытья…

— Я сам всё сделаю, — Бен медлил. Он аж зажмурился.

— Мы же братья. Хоть и не по крови, — Мик дотронулся до руки Бена, — я толком не могу понять, что ты там у себя в мозгу проецируешь, но уж сделай милость, дождись, когда мы все спать ляжем…

— Это не то, что ты думаешь, — Бен залился краской. — Я тебя не собираюсь трогать…

— Так ты мальчиков предпочитаешь? — со стороны оранжереи появилась Ирэн в теплом пушистом халате канареечного цвета. За руку она вела Сашу в красном пушистом халате.

— Я никого не предпочитаю, — прошептал Бен.

— Вот и славно, — Мик приподнялся с дивана, — идите обе спать. А сейчас мы тут в баньку сходим и тоже завалимся.

* * *

Утром Бен проснулся поздно. Сел в кровати и огляделся.

Халат Мика на спинке кровати, а самого Мика нет.

Проснулся и ушел.

Бен вылез из кровати, оделся и вышел к лестницам. Только хотел спуститься, как вдруг услышал голоса, доносящиеся из кухни.

Поэтому Бен сел на ступеньку и обратился в слух.

— …все нормально, — голос принадлежал Мику, — я просто варился в этом болоте, а Бен и Саша разнообразили мою жизнь, насытив её сияющими красками.

— Бен — такой лапочка, — Ирэн, скорее всего. — Такой трепещущий…

— О да, — Бен уловил в голосе Мика нотки самодовольства, — Бенедикт — интеллигентный, харизматичный, обаятельный, аристократичный, сексуальный и нервный. Когда я его рисую, я чувствую благоговение. И начинаю сожалеть, что я не умею ваять скульптуры. Я его обожаю. Его глаза, шея, скулы, грудь, бицепсы-трицепсы, волнующие кудряшки пшеничной шевелюры — это обалденная игра природы живет в моем доме и сражает всех.

— Ему бы в кино…

— Э, не… В кино сейчас преобладают мудаки и пидоры. Я не желаю, чтобы Бен оказался в этом аду, — Мик был категоричен. У него даже голос изменился. Стал стальным, — нет, и ещё раз нет. Сейчас кто в кино — брутальные мудаки с грушеобразными фигурами и без мозгов. Или женственные пидоры. Гадость такая. Бена либо изобьют, либо изнасилуют. Он такой ранимый, беззащитный…

— Хм... я бы от него не отказалась…

— Ты очень независимая, а ему нужна хрупкая женщина с оленьими глазами.

— То есть, я могу отвалить?

— Только не от меня, — запротестовал Мик, — мы с тобой так похожи, и ты первая, кто меня отверг, несмотря, что я в лепешку расшибался.

— А забалтывал ты меня красиво, — в голосе Ирэн появились ноты ностальгии, — сейчас вспоминаю, просто не знаю, как я удержалась… Соблазн был велик… наши поездки по миру, дорогие подарки, ужины при свечах.

— Мне было интересно, — согласился Мик, — я всё гадал, когда ты сдашься. Но увы. А теперь ты — моя лучшая подруга.

— А тебя это не беспокоит?

— Чего ради? подружку на ночь мне найти не проблема, а чистой дружбы никто ещё не отменял. Но у меня есть предложение. Я задумал нарисовать всех своих друзей. У меня есть просто обалденное шелковое платье цвета бургундского вина. Я хочу нарисовать тебя в нем.

— А потом затащить меня в кровать?

— На твое усмотрение. Я могу тебя просто нарисовать.

— Интересное предложение, — Ирэн вздохнула, — если я смогу посмотреть твои ранения, то я тебе обещаю, что я подумаю над ним…

— Смотри...

Бен напряг слух. Ирэн расстегивала на Мике рубашку.

Бен расстроился.

Конечно, в бане он дал волю своим рукам, поскольку Мик, после отмокания, стал апатичным и сонным, но всё оставалось в рамках приличия. А теперь эта Ирэн касается Мика, рассматривает его раны, еще переспит с ним…

А он?

А не может он с Миком такое проделать.

Нельзя.

А вот ревновать можно

Бенедикт сидел тихо и слушал.

Он так сосредоточился на подслушивании, что не заметил, что рядом присела Саша.

Бледная, закутанная в одеяло.

Бен посмотрел на неё.

Мик вчера его предупредил, чтобы он ни при каких обстоятельствах не напоминал Саше, что произошло в оскверненном храме.

— Привет, Бен, — прошептала химера.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Бен.

— Неважно.

— Посиди тихо, — Бен вновь превратился в слух.

— … так вот какие твои шрамы, — вновь раздался голос Ирэн, — почему ты не говорил об этом?

— Я и не показывал…

— Эх, ты такой вредный, — вздохнула Ирэн, — ладно. Сейчас я перевяжу твои ранения, приготовлю завтрак…

— … и завари чаю для агентов, что сидят в соседнем доме…

— А тебе?

— А я сам. У меня много работы.

— Я подумаю над тем предложением, что ты мне сделал и дам тебе ответ в ближайшие дни.

— Спасибо.

Бен посидел, послушал и решил, что с него хватит. Поднялся и пошел в спальню. Саша потянулась за ним.

— Выспалась? — спросил Бен у Саши.

Она так и таскалась в одеяле. Ушки повисли, хвост уныло полз по полу.

— Даже не знаю, что сказать. Чувствую себя паршиво.

— Ничего, ты сегодня просто валяйся в кровати, — утешил её Бен, — когда придешь в себя, опять рисовать будешь.

* * *

Ирэн ушла до завтрака.

Мик, Бен и Саша плотно позавтракали и разбрелись по углам.

Мик принялся рисовать свои наброски, превращая их в картины.

Бен тоже сел за рисование.

А Саша опять легла в кроватку и… уснула.

* * *

Спустя два дня пришла Ирэн, и Мик её писал три часа. Сперва в тяжелом платье цвета бургундского вина, потом — в маленьком черном платье, а затем они с Ирэн сидели на кухне и разговаривали.

— Даже удивительно, — Ирэн смеялась, — ты рисовал меня весьма сосредоточенно, но так и не сделал ни одного комплимента. Я требую оплаты.

— Нет проблем, — улыбнулся Мик, — подожди полчасика.

* * *

— Бен, Саша! меня сегодня не ждите, — обратился Мик к родственникам, — у меня сегодня встреча, — и исчез за дверью вместе с Ирэн.

— Вот паршивец! — воскликнул Бен, — убежал… Давай, Сашенька, что-нибудь этакое придумаем…

Саша пришла в себя после пережитого ужаса, слава богу она ничего… Нет, она что-то помнила, но кусочки мозаики не желали складываться в картину происшедшего.

— Ну, чем займёмся? — обратилась химера к Бену.

— Можно нарисовать Мика, пока он шастает неизвестно где, — вдохновился Бен, — можно нарисовать ужасные… извини, — Бен прикусил язык.

Ни слова более.

Не напоминай.

Что может случиться с Сашей, если она вспомнит, что убила двух человек, и была на волоске от того, чтобы растерзать Мика?

— Я хотел сказать… — попытался исправиться Бен.

— Что такое? — Саша невольно напряглась.

— Ничего ужасного опять это слово не произошло, — Бен улыбнулся Саше, — ничего как бы не так это был ужас ужас. Не хмурься, Сашенька.

— Бен, что-то не так? — химера приподняла бровь.

— Всё прошло, — Бен исправлял ситуацию весьма лихорадочно, — вот Мик тебе какого большого плюшевого медведя подарил никаких недомолвок, а самому хочется расспросить, но нельзя. Нет!!! Нет!!! — Бен не смог удержаться, обхватил голову руками и убежал на кухню.

Саша пыталась понять.

Отношения Мика к ней не изменилось. Брат баловал её, вон игрушку подарил. Но может он откупался?

Бен вроде спокоен, но ведет себя странно.

Что же случилось тогда?

— Эмм… Бен?

На звук её голоса Бен робко выглянул из кухни, и Саша решительно направилась к нему.

— Бен, будь добр, расскажи, что произошло, — химера присела на стул, — Спокойно, не нервничай.

— Там было страшно, — пробормотал Бен, — врачи нам сказали, что в тебя ввели наркотик… И ты ничего не соображала…

— Наркотик? — Саша побледнела, — И-и… что было там со мной?

— Это была самооборона. Они похитили тебя, пытались изнасиловать, — Бен сжимался внутренне. Нельзя рассказывать, но требовательный взгляд Саши… — Они тебя раздели и ввели наркотик. А потом… Я не знаю. Мы с Миком пришли к шапочному разбору… Это была самооборона… Это было жутко. Ты… — Бен сглотнул, — я и Мик любим тебя, чтобы не случилось. Ты всегда можешь положиться на нас. Прости, если я обидел тебя ненароком…

— Какая самооборона? Ты о чём? Неужели я… О, Боже!

— … да… ты просто набросилась на Мика, а… потом потеряла сознание. Я всё понимаю, — Бен неуклюже обнял оцепеневшую сестренку.

— Господи, нет! — химера разрыдалась, — Неужели я его ранила? Я монстр!!!

— Ты — не монстр, просто обстоятельства были против тебя. Никаких обвинений против тебя не выдвинули, — бормотал Бен, гладя Сашу по волосам, — можешь Мика сама спросить, когда он вернется. Он тебя очень любит, и я люблю. Прости меня.

— Лю… любите?! Того, кто чуть вас не убил?!

— Все хорошо, сестричка-лисичка, — Бен всхлипывал. Слезы катились по его щекам, — все живы, здоровы…

Саша лишь рыдала, а Бен, сам весь в слезах, продолжил жуткий рассказ.

— Мик, правда, мне наподдает, если узнает, что я проговорился… Мы пришли туда, а там был… труп… растерзанный… — Бен лихорадочно бормотал страшные слова, прижимая вздрагивающую химеру к себе, — а потом увидели тебя…, а Мик сказал, что ты сильно напугана… и тебя надо спасать… и тут пришел какой-то ублюдок… и ты его… того…, а потом на Мика… с рычанием… и… и…

— Что — «и»? Что?!

— Мик переживал за тебя, он когда узнал… Я плакал у его кровати в больнице, а он… очнулся и сбежал из больницы, чтобы тебя спасти… я за тебя боялся… и за Мика…, а вдруг ты его не узнаешь… Как ты его узнала?

— «Сестричка-лисичка»… Только один человек так называл меня.

— Мы тебя все любим… и я, и Мик, и Ирэн… Ты помнишь Ирэн? Мик привез… Дайсуке привез нас домой, а Мик вызвонил Ирэн… и она с тобой весь вечер возилась… А в машине… в одеялах и в объятьях Мика… и я еще тебя носил на руках…

— А я хоть… не навредила никому сильно?

— Ты Мика поцарапала и потеряла сознание, — из последних сил выдохнул Бен, вновь переживая эту сцену, уткнулся в макушку Саши и дал волю слезам.

Словами не описать, насколько же сильно сейчас химера ненавидела свою полу-животную сущность!

Мик вернулся на следующий день к обеду.

Вид у него был как у кота, объевшегося сметаной.

Только он ступил за порог, как на него налетела Саша. Обвила ногами-руками и повисла на нем.

— Сашенька, что случилось? — Мик озабоченно погладил сестренку по волосам.

Саша, ничего не отвечая, уткнулась ему в плечо и разрыдалась.

— Бен? — Мик сделал шаг к дивану, — ты Сашу обидел?

— Нет, — Бен выглядел удрученным, — я просто… проговорился…

— Тебя же предупреждали, — укоризненно заметил Мик и, дойдя до дивана, плюхнулся на него. Саша от художника так не отцепилась. — Саша, солнышко моё! Не надо плакать. Все живы и здоровы.

— А если… они снова найдут нас?!

— Успокойся, сестричка-лисичка. Вас никто больше не тронет. Арсен поймал трех негодяев, и теперь они поют как соловьи.

— Самое главное, чтоб не посмели тронуть и ТЕБЯ.

Спустя три часа.

— Ну как? можно поздравить? — спросил Бен, глядя на Мика.

— С чем?

— С Ирэн…

— Можно, — Мик расплылся в широченной улыбке, — я ей устроил небо в алмазах, ванну с шампанским, постель из роз…

— Счастливица… — тяжело вздохнул Бен.

— А… Да ты ревнуешь?! — изумленно проговорил Мик, — вот это да!!! — подсел к нему, а они на кухне были, сидели, о карбюраторах трепались, приобнял Бена за плечи, — ты чего, сероглазенький? Не надо меня ревновать. Я же ваш… с потрохами…

— Мик, ты не понимаешь, — Бен уставился на край стола, — ей можно тебя касаться, гладить и целовать, а мне нельзя… Ты этого не любишь.

— Джонни и Грэг так любят любоваться тобой, — заметил Мик, — я тобой любуюсь. Мне нравится твое тело, но я не желаю и не хочу иметь это тело в качестве сексуальных утех. Ты — потрясающ, великолепен, пластичен, грациозен, сексуален, харизматичен, обаятелен. Картины с тобой разлетаются как горячие пирожки. В каком бы виде я тебя бы не изобразил, ты остаешься желанным для Лондона. Желанен для всех женщин и части мужчин. Первые хотят тебя, вторые желают подражать тебе. Ты — мужественен, образчик благородства и аристократизма. А я… просто художник, который открыл тебя для публики. Мои желания совершенно незначительны. Мы и так находимся в непрерывных обнимашках…

— Да, конечно… — Бен посмотрел на Мика, высокие скулы залил нежный румянец, — но, это всё не то… Это что-то другое…

— Тебе надо просто найти женщину, чтобы сосредоточить на ней все свои плотские образы, — ухмыльнулся Мик, — я люблю тебя, но как брата, как модель, как дивное существо. Меня никогда не тянуло в объятья мужчин. Грегори давненько ко мне клинья подбивает… Но мне это не интересно, у меня есть ЖЕНЩИНЫ. Я люблю женщин, люблю рисовать их, люблю спать с ними, люблю делать им сюрпризы. Самое большое, что я могу тебе дать, так это использовать меня в качестве подушки-обнимашки…

— Объятья — это хорошо, — Бен улыбнулся, — особенно, когда я засыпаю около тебя, а потом просыпаюсь, а моя голова где-нибудь у тебя на груди.

— Ладно бы, если голова, — фыркнул Мик, убирая руку с плеч Бена и вставая, — в прошлый раз, твоя голова была у меня на животе, а ноги Саши лежали у меня на груди. А до этого — Саша меня вообще оккупировала, свернувшись калачиком на торсе, а ты оказался где-то в ногах…

— Извини…

— Ладно, давай приготовь чего-нибудь, а пойду посмотрю, как там Саша, — и Мик вышел из кухни.

Саша писала картину.

Пережитый ужас давал себе знать, и Саша скатывалась в готический сюрреализм — мрачные пейзажи, красные пятна.

— Готично, — Мик подошел сзади и посмотрел на картину.

— Не нравится, да? — тихо спросила химера.

— Всё просто великолепно, сейчас Люпен ещё тех негодяев поймает, что Бена угробить пытались, и всё… будем мы жить-поживать и добро наживать.

— Скажи — вот почему ты не выгнал меня с глаз долой, после того, что произошло?

— Я понимаю, но ты — моя любимая сестричка, я никак не мог бросить тебя, — Мик взъерошил Сашины волосы, — давай рисуй, а потом мы поедим, посмотрим кино, послушаем музыку, покемарим и пойдем спать…

— Эммм… Мик… можно я лягу с тобой?

— Можешь даже, — Мик улыбнулся Саше; он был в рубашке неопределенного цвета с коротким рукавом, — проверить, как там мои шрамы поживают… На пару с Беном.

* * *

Этот день кончился хорошо, и за ним — тоже…

И конец зимы был тихий, спокойный и стабильный.

Веселая троица рисовала, лепила, ваяла, выставлялась, зарабатывала деньги.

Ужас улетучился как дым от костра.

Сашу любили и баловали.

Бена любили и баловали.

Мика любили, а баловал он себя сам.

Иногда…

Мик написал всех своих друзей. Часть картин был торжественно-парадные. Глаженые строгие костюмы, красивые платья, серьезное выражение лиц, а вторая часть… Второй части пока еще не было, были лишь наброски. Мик делал их, наблюдая за друзьями, когда они не видели, что он делает.

* * *

Бен испытывал двоякие чувства. Его что-то удручало, он не мог объяснить, но каждую свободную минутку использовал для получения тактильной информации. Это были обнимашки, поглаживания, да и просто утыкание в спину или в затылок…

Мик посмеивался, но давал Бену свободу.

* * *

Саша чувствовала себя получше. В моральном плане. В картинах появились яркие и весёлые тона. Но всё же химера мысленно молила Бога, дабы не суждено было вновь ей испытать на себе ужасный препарат, отключающий разум и дающий волю звериным инстинктам. Никогда.

* * *

Зима ушла, но март, пришедший на смену, не радовал солнцем. Снег и дождь сыпались с неба. Холод стоял собачий.

Апрель, сменивший март, был таким же промозглым и ледяным.

И в один из таких дней в начале апреля, когда робкое весеннее солнышко, наконец-то, вылезло из-за туч, осветив гигантские сугробы, был похищен Бен.

Мик с утра был занят в галерее, улаживал дела то ли о персональной выставке Бена, то ли о выставке Саши, а тут, как назло, в доме кончились все краски, холсты и кисточки.

Саша тоже не могла, она принимала гостью.

Ирэн.

Ирэн была старше Мика на пару месяцев и могла быть для Сашей лишь старшей сестрой, тем более Саша подозревала, что эта библиотекарша может в скором времени стать частью их семейки.

Поэтому Бен изъявил желание съездить по магазинам и заказать недостающее оборудование. Поехал он не один, его вызвался сопровождать Дайсуке. Плюсом шли агенты в штатском из Скотланд-Ярда.

* * *

Показания Дайсуке Джигена, корреспондента «Таймс»

— Мы подъехали к магазинам на Рейджент Стрит. Я припарковался с другой стороны, чтобы Бен мог проверить, если там, то что нужно.

— Зачем ты там парковался?

— Не знаю, — Дайсуке задумался, потом поскреб бородку, — почему-то я тогда решил, что это правильно.

— Продолжай.

— Бен вышел из машины, перешел дорогу и вошел в магазин. Он пробыл там около часа. За то время, что я наблюдал за улицей, подъехал темно-синий фургон и остановился наискосок от магазина. Бен вышел, но не успел сделать и пары шагов, как к нему подошел высокий человек в черном пальто и в шляпе.

— И что потом?

— Ничего. Бен что-то сказал этому человеку, потом внезапно его ноги подкосились. Человек в пальто поймал его и запихал в подъехавший фургон. Я сразу же набрал тебя.

— Понятно.

* * *

В действительности оно так и происходило, только Дайсуке после звонка, пристроился за фургоном и вел его, пока его не подрезал лимузин.

— Так, — Арсен постукивал по приборной доске пальцем, — значит, Дайсуке, ты едешь к Мику и остаешься там. Я отозвал машины с улиц, фургон ведет вертолет, ориентируясь на сигнал браслет Бена. Как только мы узнаем конечную остановку, я тебе сразу же сообщу.

— Хорошо, — кивнул Дайсуке, — я тебя понял.

* * *

Фургон выехал за город и, поколесив пару миль, дабы скинуть с хвоста преследователей, остановился около заброшенного кладбища. Там его уже ждали.

Марк Гэтисс и Стивен Моффат. Оба в темных пальто и под зонтиками.

— Где это? — отрывисто спросил Гэтисс у водителя фургона.

— Сейчас вытащим, — бодренько отрапортовал водитель.

Открыл дверцы и с помощником вытащил Бена. Тот был в черных джинсах, фиолетовой рубашке, синем блейзере, черной куртке и берцах.

— Жив? — поинтересовался Моффат.

— Да. В отключке на полчасика, — ответил второй громила, — что прикажете делать?

— Снимите с него всё, кроме джинсов, — велел Гэтисс, — и бросьте его в древний склеп, — он повернулся к кладбищу и, простерев длань, указал на готичный покосившийся склеп, одиноко возвышающийся посередине кладбища, — вон туда. Мы уже проверили его. Завтра обещают морозы и снегопад…

— Нет проблем, — громилы подхватили Бена под руки и потащили к склепу. Там они открыли склеп, споро раздели его, оставив лишь в одних джинсах, и бросили во внутрь. Потом закрыли склеп на замок и вернулись к воротам. Гэтисс заплатил им, и все разъехались, вполне довольные собой.

* * *

Кошмар вернулся вновь.

В склепе было холодно, сквозь решётчатые окна наметал снег, потому что день вновь перерос в снежную бурю.

Бену было холодно. Смертельно холодно.

Он очнулся, сообразил, где это он, и принялся искать пути выхода, но тщетно.

Двери были слишком тяжелые, окна густо забраны решетками. Одно отверстие в потолке, но слишком высоко.

Но Бен не сдавался.

Он теперь был другим.

Он хотел выбраться.

Осмотрев стену на предмет уступов и выступающих кирпичей, Бенедикт принял решение.

Он полезет туда, к отверстию, и, если не пролезет, так хоть попытается привлечь внимание.

Полез.

Но сорвался и рухнул на каменный пол, пребольно ударившись грудью.

Сперло дыхание, потом кое-как восстановилось.

Бен вновь принялся атаковать стены.

Когда пятая попытка закончилась ошеломительным ударом коленной чашечки правой ноги об край могильной плиты, Бен понял, что шансы стремительно тают и отсюда выбраться ему не удастся.

Бенедикт забился поглубже, обхватил колени руками и закрыл глаза.

Снаружи выл ветер и крутилась метель.

В склеп летел снег и засыпал замерзающего мужчину.

Бенедикт засыпал.

Сквозь сон он слышал чьи-то голоса, но вообразил, что это ангелы…

— Бен!!! Бен! не засыпай!!!

Чей это голос? смутно знакомый, сладкий и родной? Кто его зовет?

— Господи! посмотри на него. Бен уже синий. Дайсуке, тащи одеяло!!!

Чьи-то руки вытаскивают его из снежной перины, гладят, осматривают.

Голос родной, хриплый от ужаса и дрожит от волнения.

— Мик?! — Бен вспомнил голос.

— Я тут, родной! Солнышко, сейчас домой поедем. Сейчас!!!

Теплые руки, сильные руки закутывают его одеялом, и другие руки подхватывают его. Бен не хочет открывать глаза. Если это сон, то пусть он длится вечно.

Окончательно Бенедикт приходит в себя в машине.

Он в внедорожнике Дайсуке, лежит на коленях Мика, укутанный в сто одеял.

— Мик? — зовет Бен.

— Да? — Мик наклоняется к нему. Лицо белое, глаза испуганные, — что, сероглазое солнышко?

— Ты тут? — интересуется Бен.

— Тут, тут.

— А я тут?

— Тут.

— Я умер? — Бену важно это знать, ведь если он умер, то это уже на том свете, а это значит… Значит, что Мик тоже умер… и Дайсуке…

— Ты живой, — Мик гладит Бена пальцами по щеке, — полиция оперативно сработала, и мы тебя вытащили вовремя. Ты чуть не замерз, но сейчас этот кошмар позади. Гэтисс и Моффат арестованы, их помощники тоже. Все кончилось.

Бен улыбается, а потом закрывает глаза и засыпает.

* * *

Бен проснулся окончательно уже дома.

Сел в кровати и осмотрелся.

На нем теплая пижама, носки.

А на кровати — все теплые одеяла, какие у Мика нашлись.

А вот и Мик рядом.

Спит.

Волосы взъерошены.

Бен сдвинул одеяла в сторону, подвинулся к Мику и наклонился над ним.

Скосил глаза на лицо друга.

Спит. Глаза закрыты. От ресниц лежит тень.

— Спасибо, — тихо шепнул Бен и робко поцеловал Мика в губы.

— Бен? — серо-голубые глаза распахнулись и поймали Бена на месте преступления. Тот даже отпрянуть не успел, — что ты делаешь?

— Тебя целую, — простодушно признался Бен, — благодарность за мое спасение.

— Эх, солнышко, солнышко, — Мик сел на постели и посмотрел смеющимися глазами на свое сероглазое чудо, — ты — такое милое, беззащитное, ранимое, харизматичное и обаятельное существо. А сейчас, с этими влажными кудряшками, ты вообще такой милашка, что я тебя сам сейчас зацелую.

— Что, правда?! — не веря своим ушам, воскликнул Бен.

— Ложись лучше спать, мимишность моя сероглазая, — Мик привел Бена в горизонтальное положение, укрыл одеялами, хотел уже лечь, но Бен смотрел так робко и трогательно, что Мик тяжело вздохнул и приступил к реализации плана мести.

Бен облапил Мика и свалил того на диван, но Мик резво уполз на другую сторону дивана… Однако ноги уложил на Бенедикта, чем тот незамедлительно воспользовался. Принялся массировать ему пяточки.

Саша села на подлокотник, хотя нет… Она втиснулась между подлокотником и головой Мика, положила голову брата на свои коленки и принялась гладить.

Мик млел, как может млеть человек, который чувствует, что его любят.

Это действие происходило на следующий день между завтраком и обедом после возвращения Бена из ледяного плена. Бен был так благодарен Мику, что показывал её всеми доступными способами.

Даже завтрак приготовил.

А сейчас массировал пяточки Мика и при этом имел блаженную физиономию.

— Как здорово, — пробормотал Мик, прикрывая глаза, — какие вы оба милые, красивые, обаятельные. Я вас очень люблю. Всех бандитов поймали…

— Мик, ты сам то ещё ходячее обаяние! — хихикнула Саша.

— Я тебя тоже очень люблю, — сказал Бен, — ты такой смелый и веселый. Ты ещё и прекрасный товарищ, друг, брат и вообще…

— Наше всё! — закончила за Бена химера.

— Ребята, — дрогнувшим голосом ответил Мик, — я вас так люблю, что слов нет. Так люблю, что если с вами ещё чего-нибудь случится, у меня сердце разорвется.

— Ну вот, снова эту песню завёл! — нахмурилась Саша.

— А ты тоже не смей попадать в передряги! — строго предупредил Бен.

— А то накажем! — вынесла шутливый приговор химера.

* * *

В дверь позвонили.

Мик было дернулся в сторону двери, но Саша его опередила.

В гостиную вошел Люпен.

— Привет! — сказал он и присел на ближайшее кресло, — вынужден развалить вашу идиллию.

— Что случилось? — подобрался Мик, — опять вернулись бандиты?

— Нет. Нам нужен Бен для дачи показаний. Вы поедете со мной? — Арсен посмотрел на Камбербэтча.

— Да, — промямлил Бен, выпуская из рук пятки Мика, — только я переоденусь, ладно?

— Да, конечно. Мик, я задержу Бена до вечера и сам его привезу…

— Не утомляй его, — Мик, наконец, сел на диване, — мне совершенно не хочется, чтобы ему было плохо…

— Ничего не будет, мы за этим проследим.

* * *

Марк Гэтисс сидел в комнате допроса и чистил ногти. Ему было совершенно все равно, ибо он считал, что все отлично.

— Мистер Гэтисс! — в комнату вошел молодой черноволосый человек с некрасивым, но живым лицом, одетый в синюю рубашку, черные брюки, желтый галстук и красный пиджак, — я инспектор Скотланд-Ярда Арсен Люпен III. Вы знаете, в чем вы обвиняетесь?

— Я чист перед законом, — лениво ответил Марк, — и, вообще, где мой адвокат?

— К сожалению, все адвокаты заняты, — любезно ответил Люпен.

— Мда, — Марк вернулся к ногтям.

Арсен подсек стул, и Марк лязгнул зубами о край стола.

— ПРОИЗВОЛ!!! — завизжал Марк.

— Нет, пидорас, произвол даже не начинался, — Арсен конфисковал стул и уселся на него, — колись, сука!!! Чем вам не угодил мистер Камбербэтч?

— Всем!!! — запальчиво крикнул Марк, — когда мы его увидели в этом загнивающем магазине, я сказал Стиву. — Смотри, Стив! Вот достойная добыча!

— Вы собирались его обмануть?

— Мы собирались его использовать!!! Хорош собой, харизматичен. Первым делом мы поговорили с ним и наняли на работу. Пару месяцев он рекламировал всякие мелкие мероприятия — «беспроигрышную лотерею», «Банк американского дядюшки», «передвижное казино старого О`Рурка»… Потом мы со Стивеном решили его использовать на полную катушку, — Марк плотоядно осклабился, — мы растолковали ему, что с него требуется…

— И что с него требовалось?

— О! Очень немногое. Влюбить в себя одну из наших великосветских жертв, заставить её написать завещание в пользу него и всё…

— И что потом?

— А то, что этот хуй не согласился… Он просек дальнейшее и сказал, что он идет в полицию. И пошел, блядская морда…, но не дошел…

— Вы его…

— Да!!! — окрысился Марк, — мы его кинули в склеп на сутки, чтобы выбить дурь, а он, просидев там, опять двинул в полицию, жопа пидорасная. Но… вы опоздали, — Марк широко улыбнулся, — если этот пидор и мог нас утопить, то уже этого не сделает. Он сдох!!!

— Боюсь, что вы рано обрадовались, — скучающе произнес Арсен, — мистер Камбербэтч жив и уже дает показания, изобличающие ваши черные делишки…

— ВРЕШЬ!!! — Гэтисс бросился на Арсена с кулаками, — БРЕШЕШЬ!!! ОН СДОХ!!!

— Держите себя в руках!!! — Арсен поставил подножку, и Марк брякнулся на пол, — продолжайте каяться, а я послушаю…

— Нечего каяться, не слова я вам не скажу, — и Марк ушел в глухую несознанку.

— Ну, ну, — Арсен вмазал Марку от души и покинул комнату допросов.

Бен давал показания целую неделю.

Арсен отвозил его и привозил обратно.

Бенедикт осунулся и слегка похудел, но был преисполнен надежды, что всё это скоро кончится, и они заживут своей маленькой семьёй.

Дома его всегда ждали Мик и Саша с чем-нибудь вкусненьким. Иногда прибегали Грэг и Джонни, а один раз пришла Ирэн и привела с собой подружку. Такая тоненькая черноволосая девушка с вздернутым носиком. Звали её Софи Хантер.

Она мило вписалась в общую атмосферу.

Но однажды, когда Арсен привез Бена с последней сдачи показаний, а дома был только Мик, Бенедикт впал в истерику.

— Что случилось, сероглазый? — Мик принес ему стакан французского вина, — пей, тебе станет легче.

— А где Саша?

— С Ирэн и Софи. У них что-то вроде девичника…

— Мик, — Бен отпил вино, прильнул к плечу брата, — я так виноват… Я был таким глупым и доверчивым… И так люблю тебя и не хочу потерять тебя. Ты ведь не бросишь нас с Сашей?

— Нет, конечно, — Мик обнял Бена и зарыл лицо в пшеничные кудряшки, — я останусь с вами.

— Это хорошо. Арсен говорит, что мне придется быть на суде, чтобы окончательно их засадить.

— Я поддержу тебя.

— Дайсуке дождется окончания допросов и начнет публиковать сенсационные новости…

— Его работа.

— А я… знаешь, я хочу, чтобы ты меня нарисовал…

— Хм…

— Нет, правда. Хочешь обнаженным, хочешь одетым, хочешь портретом, как хочешь, — принялся упрашивать Бен, ластясь к Мику, — ну, пожалуйста, Мик…

— А что ты ещё хочешь?

— Обнять тебя крепко-крепко и поцеловать от души, — Бен всхлипнул, потому что понимал, что Мик этого не хочет.

— Ладно, — Мик встал, — раздевайся и прими ванну, а я приду позже и нарисую, как ты купаешься.

— Здорово!!! — Бен резво умчался в сторону ванны.

Мик пришел позже и расположился рядом.

Он рисовал мокрые волосы Бена, его сияющие серые глаза, в которых плескалась безграничная любовь, длинную шею в пузырьках пены, мокрые плечи, ключицы, грудные мышцы и воздушные облака пены, что придавали всей картине фантастический вид.

— Ну все, — Мик закончил и посмотрел на брата, друга и модель, — давай выходи и пошли ужинать.

— А как картина?

— Позже.

После ужина Бен комфортно расположился на кровати Мика, облапил его, крепко-крепко поцеловал куда-то за ухо и уснул. Мик лежал долго, прислушиваясь к дыханию Бена, и думал. Странные мысли бродили в его голове, не вписывающиеся в общее позитивное настроение. Мик вздохнул, прижался к мирно спящему Бену и погрузился в сон.

* * *

На следующий день показания давала Саша. Её привезла в полицию Ирэн.

— Я помню, что одного из них звали Саймон. Другой раз пять его по имени назвал. Но я не успела рассмотреть их лиц. В общем, дело было так. Они напали на того мужика вдвоём и начали мутузить. Не то, чтобы просто били, а пинали ногами, прямо со злобой.

— Ты только успокойся, Саша, — Арсен подвинул к ней стакан с соком, — вспомни всё… от твоих показаний зависит ваше безмятежное будущее.

— Двое избивали третьего, — спокойно продолжила химера, — И было это, признаться, просто зверски. Он пытался убежать и спрятался в домике для инструментов. Но эти монстры облили домик бензином и подожгли. Бр-р-р, это был ночной кошмар наяву! Живой человек горел и носился средь крестов! А дальше я убежала оттуда, потому что больше не могла просто видеть всё это.

* * *

Саша закончила давать показания, и Люпен отвез её домой.

— Привет, лисичка-сестричка, — жизнерадостно поздоровался с ней Мик, — как насчет БОЛЬШУЩЕЙ ПИЦЦЫ? С охотничьими колбасками? Три банки мороженого и красного вина три бутылки на брата?

— Я более, чем — "за"! — улыбнулась Саша.

— Вот и прекрасно, — Мик обнял сестренку и отправился заказывать пиццу.

После ужина они сидели в гостиной и кемарили, смакуя вино и медленно поедая мороженое.

— Теперь только суд отработать, — лениво произнес Бен, — и всё. И можно будет отправиться в БОЛЬШОЕ путешествие.

— Ещё одно путешествие?! Замеча-ательно!!! — химера аж замахала хвостиком от восторга.

— Ага, — отозвался Мик, — вещь хорошая… всех поймали… всех посадят, только вот…

— Что именно? — Бен сунул нос в банку Мика.

— Эй, это мое, — Мик убрал банку, — свое ешь. Я про отца Саши говорю. Саша, ты не против, что я разговор про это начал?

— Хм, нет. Что с ним такое?

— Поймали всех, но не его. А вдруг он ещё чего-нибудь замышляет против Саши?

— Как бы он против тебя не замышлял… — пробурчал Бен, — он же так хочет этих денег, что аж руки трясутся.

— Размечтался, сволочь! — Саша оскалилась.

— Нет, он действительно был и остается бабником. Мне Дайсуке сказал. Так, что любит он женщин в теле. И живет сейчас с какой-то дамочкой. Саша, извини…

— Ничего-ничего...

— Ты от темы не уклоняйся, — оборвал Бен брата, — он тебя уже раз в больницу загнал, не хочу, чтобы ты опять там очутился.

— Не дождётся, — оскал химеры стал ещё злее.

— Ну это не от меня зависит, — ответил Мик, — если он и захочет что-нибудь со мной сделать, то только пусть попробует. Меня охраняете вы, Дайсуке, Арсен и полиция Лондона. Так что всё путем.

Путем или нет, а Мик чувствовал странную истому и какую-то лень. Необычные мысли не давали ему покоя. Предчувствовал ли он или просто ему это казалось, но Мик собирался на следующий день вплотную заняться своим здоровьем и финансовыми делами. Бену и Саше он, естественно, про это не сказал.

* * *

На следующий день после завтрака Мик отчалил в ближайшую больницу. Он целый день потратил на хождение по кабинетам и сдачу анализов. Мик терпеть не мог всё это, но результат превзошел все ожидания — он был здоров.

Абсолютно и основательно.

Мик порадовался этому обстоятельству, немного погрустил, а потом взял и купил всем друзьям подарки, отправил их посыльными, а в дом купил красного вина для себя, пакетик душистого чая для Бенедикта и коробку рассыпчатых пирожных для Саши.

По дороге домой купил Таймс.

И первый же заголовок привлек его внимание.

ВОСХОДЯЩАЯ ЗВЕЗДА В ИСКУССТВЕ ОБВИНЯЕТ!

«Восходящая звезда Саша Сильверштейн, недавно открытая молодым художником Миком Меллоуном, дала показания об кошмарном убийстве могильщика на Хайгетском кладбище.

Патрик Уильям Теннант, больше известный как Доктор Кто, погиб год назад от рук неизвестных. Читайте подробности ниже».

Мик принес газету домой, раздал подарки и уселся читать статью Дайсуке. Бен и Саша сели рядом и принялись за тоже самое.

ВОСХОДЯЩАЯ ЗВЕЗДА В ИСКУССТВЕ ОБВИНЯЕТ!

«Восходящая звезда Саша Сильверштейн, недавно открытая молодым художником Миком Меллоуном, дала показания об кошмарном убийстве могильщика на Хайгейтском кладбище.

Патрик Уильям Теннант, больше известный как Доктор Кто, погиб год назад от рук неизвестных. Читайте подробности ниже».

* * *

Саша Сильверштейн — молодая восходящая звезда неореализма, родилась в Лондоне в семье Эммы и Хью Сильверштейн. Спустя какое-то время отец ушел из семьи. Причиной это послужило бесконечная страсть к игре Эммы Сильверштейн.

Эмма Сильверштейн играла, отдаваясь этой страсти основательно. По результатам исследования, проведенного мной (Дайсуке Джиген) выяснилось, что миссис Сильверштейн содержала подпольное казино в Сити, где она не только играла, но и продавала дорогие наркотики богатеньким отпрыскам известных фамилий.

Саша росла в атмосфере запустения. Она не нужна была матери, которая хотела сделать из дочери экзотическую игрушку для богатых извращенцев, ни отцу, который после развода забыл про семью и продолжал опускаться всё ниже и ниже, подрабатывая на случайных работах.

Но для юной химеры настали солнечные дни, когда она попалась на глаза художнику Мику Меллоуну. Он не только спас Сашу от неминуемой участи, но и открыл в ней задатки настоящего художника неореалистического направления.

Но прежде чем попасть на вершину славы, Саша потеряла мать, которую убил сожитель. Убив женщину, он поджег дом. Сейчас он пойман и сидит в тюрьме. И также Саша оказалась свидетелем убийства.

Куда может отправиться ребенок, у которого в семье неладно? Правильно, в компанию себе подобных. И вот такая компания из подростков собралась встретиться на Хайгейтском кладбище. Саша прибыла первой, и что же представилось её глазам?

Убийство.

Жуткое и ужасное убийство.

* * *

Спустя год Саша наконец нашла в себе силы рассказать все полиции. Убийцы задержаны.

Но кого они убили?

Личность до того таинственную, что впору про него роман писать.

* * *

Патрик Уильям Теннант родился в 1952 году в Кардиффе. Его семья была маленькой и прекрасной. Отец — Дэвид Теннант — работал в институте паранормальных явлений, мать — Марта Джонс — медсестрой в больнице.

Маленький Патрик был на редкость заводной и жизнерадостный мальчишка с смышленым и пытливым умом.

Блестяще окончив школу, он поступил в Кардиффский университет на кафедру психологии. Закончил пятым и отправился проходить практику в Национальный неврологический госпиталь. К сожалению, он эту практику не прошел.

Было замечено, что он тратит много времени на юных нимфоманок. Потом, спустя пару месяцев, тайное стало явным… интерн Теннант спал с девушками — пациентками. Его выгнали, и он исчез.

Спустя тридцать лет он обнаружился в какой-то частной клинике, где он окончательно спятил. Начал гоняться за пациентами, утверждая, что он — Доктор Кто, а пациенты — далеки. Был отправлен в психиатрическую клинику. Долго лечился, когда выписали, осел на Хайгейтском кладбище.

* * *

И вот тут он познакомился с бандитами, которые начали использовать его возможности для своих гнусных целей.

После убийства Доктора Кто, полиция перекопала всё кладбище и выяснила ужасающие подробности. Во многих могилах были закопаны лишние тела, в склепах — лежали мертвые люди… Полиция проводит расследование…

* * *

Мик отложил газету и посмотрел на мертвенно-бледную Сашу.

— Не бойся, лисичка-сестричка, — Мик притянул её к себе, — всё закончилось.

— Ничего, я в порядке, — сказала сдавленным голосом Саша.

— Да, — Бен тоже обнял Сашу и Мика заодно, — мы тебе так сочувствуем и никогда не бросим. Правда, Мик?

— Правда.

— Спасибо вам, мальчики, — химера слабо улыбнулась.

— Ну давайте сейчас про это всё забудем, — Мик прерывисто обнял своих солнышек и, вывернувшись из объятий, отправился готовить обед.

* * *

На следующий день Мик отправился в банк.

Прямо с утра.

Там он пожелал узнать состояние своего счета.

Его просьбу удовлетворили.

Мик получил выписку и направил свои стопы прямо к адвокату.

Мисс Эвер Крофт встретила своего клиента широкой улыбкой.

— Чем обязана?

— Да вот решил завещание написать, — улыбнулся Мик.

— Тебя что-то беспокоит? — Эвер испуганно округлила глаза. Эта худенькая длинноволосая девушка была первой моделью Мика на художественном поприще. Ночь они вместе не проводили, но хорошими друзьями остались, несмотря на то, что Мик тратил на неё все свое обаяние, пытаясь соблазнить. — что-то со здоровьем?

— Нет, с здоровьем всё в порядке. Вчера у врача был, — охотно пояснил Мик, садясь в кресло. По случаю теплого денька на нём была клетчатая синяя рубашка, темно-зеленые джинсы, коричневые ботинки и жилетка терракотового цвета. — Здоров как бык.

— Так почему же такое радикальное решение?

— Да я тут подумал, что в наше время, простой проход по площади может быть смертельно опасным. Либо террористы, либо ещё что-нибудь еще… да кирпич упасть может, да мало ли…

— Ты уже решил, кому ты всё оставишь? — поинтересовалась Эвер.

— Естественно, — Мик внимательно посмотрел на неё. — Так я приступаю?

— Да, — Эвер дала ему бумагу и ручку, — пиши.

* * *

Мик достал выписку из банка, почесал лохматую шевелюру и написал следующее.

Завещание

Я, Мик Меллоун, 1985 года рождения, родившийся 13 октября, будучи в трезвой памяти и ясном уме, завещаю все свое движимое и недвижимое имущество между следующими людьми.

Саше Сильверштейн, моей юридически оформленной названной сестре, и Бенедикту Камбербэтчу, моему юридически оформленному названному брату, я оставляю все движимое и недвижимое имущество, в которое входят дом в два этажа, приусадебный участок в 300 акров, автомобиль марки Mitsubishi ХМ 2018 года выпуска огненного цвета отливом-хамелеон, мотоцикл YAMAHA XJ6 DIVERSION, разрисованный под золотистого грифона, яхта «Прекрасная Муза — 13».

Также каждый из них получает 1 миллионов фунтов стерлингов и возможность распоряжаться всеми правами на мои картины.

Остальное я завещаю следующим людям:

мистеру Дайсуке Джигену — выделить 28 миллионов,

мистеру Арсену Люпену III — 28 миллионов

мистеру Тимоти Карлтону — 28 миллионов

мистеру Грэгори Лестрейду — 28 миллионов

мистеру Джону Ватсону — 28 миллионов

мисс Ирэн Адлер — 28 миллионов

миссис Ванда Вентхам — 28 миллионов.

Оставшиеся деньги пойдут на оплату адвокату Эвер Крофт, булочнику Шерлоку Холмсу и на благотворительность.

P.S. Настоящее завещание вступает в силу, спустя три дня после моей зарегистрированной смерти, да и то, когда у адвоката будет свидетельство о моей смерти, подписанное патологоанатомом, инспектором Арсеном Люпеном III и журналистом Дайсуке Джигеном.

Мик еще раз прочел написанное, кое-что поправил и отдал Эвер.

Та просмотрела и подняла глаза на Мика.

— Что-то не так? — поинтересовался Мик.

— Все нормально, — Эвер расписалась, поставила дату и пододвинула Мику, — поставь дату и роспись.

Мик расписался и поставил дату.

Эвер наставила тьму печатей и убрала завещание в сейф.

— Ты свободна? — Мик улыбнулся Эвер.

— Да.

— Так пойдем прошвырнемся по магазинам, поедим в кафе…

— Пошли, — внезапно согласилась Эвер, — погода замечательная.

Вечером Мик возвращался домой и купил Таймс.

На весь разворот шел огромный заголовок.

БЕНЕДИКТ КАМБЕРБЭТЧ: ЗАГАДОЧНАЯ ИСТОРИЯ МОЛОДОГО ХУДОЖНИКА

Мик сунул газету под куртку и отправился прямиком к дому.

— Мик? Где ты был? — нервно спросил Бен, — сегодня нас просто весь день атаковали репортеры.

— Я по делам ходил, — пояснил Мик, — задержался. А чем это у нас так вкусно пахнет?

— Мы с Сашей приготовили ужин, — похвастался Бен.

— А по какому случаю?

— Дайсуке заходил, сказал, что суд через неделю начнется.

— Хорошо, — Мик протянул руку и погладил Бена по щеке, — я сейчас вымоюсь, переоденусь и сядем ужинать, а потом почитаем газету.

— Мы тебя ждем, — улыбнулся Бен и унесся на кухню.

* * *

После ужина сели на диванчик, раскрыли газету и принялись читать.

БЕНЕДИКТ КАМБЕРБЭТЧ: ЗАГАДОЧНАЯ ИСТОРИЯ МОЛОДОГО ХУДОЖНИКА

Бенедикт Камбербэтч родился в Хаммерсмите, в Большом Лондоне 19 июля 1979 года, но увы детства у него так такового не было. Мать Бенедикта не могла прокормить второго ребенка и подбросила бедняжку в приют.

С тех пор прошло много лет.

Бенедикт кочевал по миру и учился.

Харизма и обаяние привлекали к нему людей, но он боялся связывать себя отношениями.

Когда три года тому назад мистер Камбербэтч начал работать в обувном магазине, на него вышли самые настоящие бандиты. Они предложили ему работу. Бенедикт, который зарабатывал мало, с радостью согласился.

Сперва они его заставляли рекламировать всякого рода мошенничества, а потом решили использовать по-крупному. По плану бандитов, работа Бенедикта заключалась в следующем — он влюблял в себя намеченные жертвы, втирался в доверие, уговаривал переписать состояние на себя и исчезал с горизонта.

Но мистер Камбербэтч оказался крепким орешком. Он посчитал, что это отвратительно и пошел в полицию…

* * *

— Бедняжка, — Мик погладил пшеничные кудряшки Бена.

— Досталось же тебе, — химера приобняла братца.

* * *

Мистера Камбербэтча эти звери (до полиции Бенедикт так и не дошел) кинули в холодный склеп, а в то время стояла холодная зима, и проведя там сутки, Бенедикт слегка тронулся. Но после суток в склепе, Бенедикт опять направился в полицию. Но полиция не обратила на его заявление ни малейшего внимания.

Как только он вышел из Скотланд-Ярда, то тут же был похищен и отправлен в психиатрическую клинику.

Там он провел какое-то время, потом сбежал при помощи медсестры, попал в Лондон, а потом его нашел художник Мик Меллоун и открыл в нем звезду.

* * *

На втором развороте газеты Мика, Сашу и Бена ожидала ещё одна сенсация.

КТО РОДИТЕЛИ БЕНЕДИКТА КАМБЕРБЭТЧА?

Родители мистера Камбербэтча на самом деле довольно долго и безуспешно искали сына, но увидев картину Меллоуна «Молодой мужчина в парке», поняли, что поиски подошли к концу.

Родители Бенедикта — Ванда Вентхам и Тимоти Карлтон!!! Подробности ниже.

Мик вытаращился на Бена и открыл рот от удивления.

— Господи, Бен!!!

— Я сам не в курсе, — принялся оправдываться Бен, — я не помню.

— Не помнишь, — Мик вдруг широко улыбнулся, — так это здорово!!!

Но тут в дверь позвонили. Саша вскочила с дивана и открыла дверь. За дверью оказались взволнованные Ванда и Тимоти.

— Бенедикт!!! Мальчик мой!!! — Ванда бросилась Бену на шею и принялась его целовать и обнимать.

— Здравствуй, сын, — Тимоти подошел к Бенедикту, — мы приехали, как только узнали.

Мик посмотрел на это дело и ушел на кухню. Саша сидела на диване и настороженно смотрела на встречу Бена с пропавшими родителями.

Столько было объятий и счастливых слёз, что у неё заныло сердце от боли. Вот какие они — нормальные любящие родители!

* * *

— Почему вы не признали меня, когда были здесь? — спросил Бен.

— Мы были не совсем уверены, милый, — плакала Ванда, — мы так хотели тебя найти. Это продолжалось так долго, что мы уже отчаялись…

* * *

Мик в это время сидел на кухне и плакал. Он всё, конечно, понимал. Зачем теперь он сдался Бену? Теперь Бен уйдет к родителям и будет жить и поживать…

* * *

— Но как же Саша и Мик? — вспомнил совсем ошарашенный Бен, — они — мои родственники!!!

— Господи! — Ванда повернулась к Саше, — Сашенька, девочка моя, иди сюда!!! Я, возможно, не родная твоя мама, но с удовольствием заменю…

До этого момента химера крепилась изо всех сил, но столь неожиданное и тёплое обещание всё же заставило её дать волю слезам.

Ванда обнимала плачущую Сашу, гладила по голове, а Бен пошел искать Мика. Нашел его на кухне.

— Ты что плачешь, брат? — Бен сел рядом и обнял Мика за плечи.

— Ты меня покинешь, — всхлипнул Мик, — я так привязался к тебе, но ведь ты уйдешь, а мне потом привыкать к этой пустоте.

— Не думаю, — Бен приподнял лицо Мика за подбородок и вытер слезы с его глаз, — пошли, ты мой брат…

— Мик, хороший ты наш!!! — Ванда подошла к Мику, обняла и поцеловала, — как мы тебе благодарны. Ты не дал пропасть Бену, ухаживал за ним.

— Да, миссис Вентхам.

— Ванда, просто Ванда, милый! Как здорово, что всё так закончилось, — Ванда прижала Мика к себе.

Теплом и булочками с корицей пахла Ванда. Мик всхлипнул.

— Не плачь, сынок! Мы уважаем мнение Бена и, как он решит, так и будет.

— Да, конечно, — Мик отвечал односложно, поскольку был совершенно расстроен.

* * *

— Все, мама, папа, — Бен обнял родителей, — давайте, мы к вам завтра приедем и отметим эту встречу.

— Чудесная мысль! — улыбнулась Ванда, — обязательно приходите.

* * *

Наконец, гости ушли.

Бен повернулся к Мику и Саше.

— Извините, ребята. Для меня это тоже полная неожиданность. Но есть и хорошая новость…

— Какая? — грустно спросил Мик.

— А такая, что мама с папой хотят вас удочерить и усыновить. Я уперся рогами, сказал, что Сашу и Мика не брошу, и они согласились.

— КЛАССНО!!! — от радостного Сашиного крика аж стёкла в окнах зазвенели.

— Уверен? — Мик слабо улыбнулся.

— Точно. А теперь обнимашки!!! — Бен сгреб и Сашу, и Мика в теплые братские объятья.

До суда оставалась неделя.

Мик, другой на его месте всё бы переложил на плечи свежеиспеченных родственников, но Мик этого не сделал. Он жил как бы на грани, чтобы успеть всё, что он запланировал.

Свозил Сашу и Бена по магазинам. Одел так, что на их фоне стал выглядеть бомжом.

* * *

Про завещание, естественно, кроме Мика и Эвер, никто не знал и даже не догадывались.

* * *

Саша купалась в роскоши.

У неё было всё, что необходимо девушке в её возрасте. Ванда и Тимоти не могли на неё наглядеться и баловали нещадно.

Бен получил всё, что ему полагалось, и то, чего он был лишен.

* * *

А Мик?

Мик жил, как всегда. Ссужал деньги приятелям, водил подружек по ресторанам, крутил любовь с Ирэн и рисовал… Преимущественно миниатюры.

Дома у него оставались девять картин, он их прятал в сейфе и никому не показывал. Саша и Бен, выкраивавшие время, чтобы побыть с братом, рисовали Мика, когда он не видел.

* * *

Бен радовался жизни, Саша стала звездой YouTube, как только дала интервью одному из маститых блоггеров. Дом Мика теперь осаждали многочисленные поклонники Саши.

Бенедикт получил тьму выгодных предложений — от рекламы мужской парфюмерии, до предложений сняться в кино.

* * *

— Ух, Дайсуке, — сказал однажды Мик Дайсуке, сидя с ним в кафешке, — натворил ты дел. Ребята Арсена периодически снимают с забора по пятнадцать человек. Все так и прут посмотреть, как Саша живет или как Бен без рубашки дефилирует…

— Извини, — Дайсуке похлопал приятеля по плечу, — сам удивляюсь, что такой резонанс. Ты-то как? Смотрю, ты грустный ходишь. Случилось что?

— Твоя статья случилась, — печально улыбнулся Мик, — теперь я по-большому счету ни Бену, ни Саше не нужен. Они счастливы, любимы… а я… Что я? Я опять останусь один. Вы, конечно, со мной останетесь, но Бена и Саши уже не будет…

— Не говори глупостей, — возмутился Дайсуке, — Бен и Саша тебя любят. Вот буквально на днях, они со мной советовались, чтобы тебе такое подарить, чтобы ты не грустил…

— Не надо мне подарков, — Мик посмотрел на Дайсуке, — главное, чтобы, как и прежде я мог прийти домой, а там Саша сидит на кресле в перепачканной краской майке, черных шортиках и слушает плеер, Бен пытается нарисовать какую-нибудь каляку-маляку, сердится, смешно морща нос… А потом после ужина усесться на диван. Бен головой на моих коленях, Саша, прислонившись к плечу и обвив меня пушистым хвостиком… Но ведь, — Мик тяжело вздохнул, — этого больше никогда не будет.

— Почему? — не понял Дайсуке.

— Потому, что я им не нужен. У Бена есть теперь мама и папа, Сашу удочерили, а я один как перст, — Мик принялся кусать губы. Похоже он еле сдерживался, чтобы не расплакаться, — как всегда, пока что-то делаю на благо, вроде нужен, а потом всё… период оперения кончился, и я становлюсь пустым скворечником…

— А как у тебя с Ирэн?

— Всё в порядке, — Мик попытался ухмыльнуться, но у него не получилось.

— Всё наладится, — убежденно сказал Дайсуке, — я тебе рекламу сделаю, ты только не огорчайся и рисуй. Давно я твоих картин не видел.

— Я сейчас миниатюры рисую, не прёт меня на полотна.

— Все будет хорошо, — Дайсуке заплатил за ужин и укатил по своим делам, а Мик ещё немного посидел в кафе и побрел домой на своих двоих.

Пришел домой.

Темно дома, никого нет.

Вошел в гостиную, включил свет, тоскливо огляделся.

Нет никого…

И не будет… больше… никогда.

Защемило сердце.

Мик глубоко вздохнул и отправился мыться.

Потом, после ванны лег в кровать и забылся тяжелым беспокойным сном.

А утром…

Мик обнаружил, что его голова покоится на груди спящего Бена, а на его груди сопит лохматая Саша.

— Ээээ, — пробормотал ошарашенный Мик, — как же это?

— Спи, — буркнул Бен, облапывая Мика, — рано ещё.

— Ладно, — Мик, притиснутый к теплой и надежной груди брата, послушно закрыл глаза и уснул вновь.

Проснулись в двенадцатом часу.

Мик открывал глаза как можно медленнее, боялся, что Саша и Бен ему приснились.

Ан нет.

Тут оба.

— Доброе утро, Мик!!! — Бен потянулся и облапил Мика, — ты чего такой печальный?

— Ты не заболел случаем? — спросила Саша, внимательно вглядываясь ему в лицо.

— Скучаю, — ответил Мик, — а ты такой теплый.

— Дайсуке сказал, что ты думаешь, что мы тебя бросили, — сердито сказал Бен, прижимая Мика к себе, — что ты такое удумал, глупый? Мы тебя никогда не бросим, правда, Саша?

— Честное слово, Мик!

— Но вы ведь, — Мик кое-как освободился из загребущих рук Бена, чтобы попасть в ласковые обнимашки Саши, — вы теперь знаменитые, богатые и веселые…

— Ты чем слушаешь, бро? — огорчился Бен, — Ванда и Тимоти тебя тоже усыновили.

— Зачем? — тоскливо спросил Мик, — я — никто и звать меня никак. Один из… умру, так и никто и не вспомнит, что такой в мире существовал.

Бац.

Звонкая пощечина оставила на щеке Мика яркий след.

— Эй, Саша! — изумился Мик, — ты почему меня ударила?

— А зачем ты городишь тут глупости?! — вскипела химера.

— Если ты не бросишь свои депрессивные мотивы, я тебе ещё и добавлю, — строго предупредил Бен, — ишь чего удумал. Ты будешь жить долго и счастливо. С нами. А если и умрем, то в глубокой старости.

— Саша меня ударила, — Мик сидел на кровати, потирая щеку и удивленно смотрел на сердитую Сашу.

— Прости, рассердилась малость, — смутилась та.

— Все. Хватит. Радостно идешь умываться, — постановил Бен, — а потом присоединяешься к нам на кухне. Будем есть, пить, веселиться, а потом поедем куда-нибудь.

— Хорошо, — покорно согласился Мик. Бросил взгляд на Сашу, выбрался из кровати и отправился вниз.

* * *

— Что-то с ним происходит, — задумчиво произнес Бен, проводив Мика взглядом, — ощущение такое, что он знает…

— Что? — тихо спросила Саша.

— … когда умрет, — закончил Бен, — да мы тоже хороши. Бросили его. А Мик к нам привязался.

— Да, нехорошо получилось.

— Нам надо его поддержать, а то он так и скатится в глубокую депрессию. Что Мик сильно-сильно любит?

— Я нарисую для него... что-нибудь прекрасное, — всё, что смогла предложить Саша.

Начался суд.

Саша и Бен проводили там каждый день с девяти до трех. Давали показания, выдерживали многочасовые очные ставки с обвиняемыми. Люпен их привозил и отвозил.

* * *

После того, как они вернулись обратно к Мику, несмотря на то, что Ванда купила Саше прелестную квартиру в Южном Лондоне, а Бен днями и ночами пропадал у мамы с папой, Мик стал чаще улыбаться.

Но ощущение того, что он до конца процесса не доживет, посещало Мика всё чаще и чаще. Что бы могло с ним случится и от руки кого, Мик не знал, но о своих тревогах солнышкам не говорил.

* * *

Суд затянулся.

Репортеры жаждали сенсаций.

Общественность — крови.

Саша и Бен — покоя.

А Мик… хотел счастья, даже не для себя, а для друзей.

* * *

Он кормил и полицейских, и лапочек, и Ванду с Тимоти, и Джонни с Грэгом, и Арсена, и Дайсуке, и Ирэн с Софи.

И улыбался всем, мечтая только об том, чтобы его страхи оказались беспочвенными.

* * *

И вот наступил день, которого все ждали.

День приговора.

Арсен заехал за измученными Сашей и Беном.

— Сегодня всё решится, — весело сказал он, появляясь на пороге, — бандиты понесут заслуженное наказание, а вы радостно пойдете вкушать выстраданную славу.

— Да мы это заслужили, — проворчал Бен, — это мы сколько времени и нервов потеряли, уму непостижимо.

— Ведите себя там хорошо, — улыбнулся Мик, поправляя воротничок рубашки Бена, — когда вы заканчиваете?

— В три, — заметил Арсен. Он стоял на пороге и завидовал всей этой веселой троице, — а что?

— А давайте в три около суда встретимся, — предложил Мик, — и отметим завершение этого страшного дела.

— Отлично!!! — радостно завопил Бен, — я согласен. А кого позовем?

— Да всех и позовем, — Мик посмотрел на друзей, — Арсена, Дайсуке, Ванду, Тимоти, Грэга, Джонни, Софи, Ирэн… они нас так поддерживали в последнее время.

— Я позвоню, — загорелся Бен.

— Я сам, — остановил его Мик, — а теперь, — Мик обнял Бена, прижался к нему, может быть чуть крепче, чем положено, вдохнул запах брата, потом освободился и поцеловал его в кончик носа. Бен мгновенно смутился.

— Сашенька, — повернулся к ней, заключил её в объятья, вдохнул её запах и, отстранившись, поцеловал её в щечку. — счастливого пути, мои лапоньки.

— Вернемся — будем праздновать! — Бен неловко прижал Мика к себе и вышел за дверь.

— Пока-пока! — весело помахала ему вслед Саша.

Позже.

— Такое ощущение, — сказал Арсен, садясь за руль, — что Мик с вами попрощался…

— Он просто волнуется, — ответил Бен, — но ты прав. Он никогда нас не целовал на прощание…

* * *

Оставшись дома, Мик первым делом перемыл весь дом от и до. Потом помыл машину и мотоцикл. Затем вытащил из сейфа девять картин и расставил их по чистой и прибранной гостиной полукругом. Внимательно их осмотрел, накрыл тряпицами и сел за журнальный столик писать послание Дайсуке.

Мик не сомневался, что СЕГОДНЯ он умрет, правда, каким образом, не имел понятия. Когда письмо, адресованное Дайсуке, было написано, Мик приколол его к одной из картин и посмотрел на часы. До трех часов оставалось куча времени. Мик вздохнул и принялся названивать предполагаемым гостям.

— Миссис Ванда Вентхам и мистер Тимоти Карлтон. Мы хотим сегодня отпраздновать завершение этого дела. Поэтому приглашаем вас к нам домой в три! — вежливо сказал Мик в трубку.

— Солнышко мое, Мик, — отозвалась Ванда, — не надо так официально, мы же родственники!!!

— Я еще не привык, — ответил Мик, а про себя добавил, — и не привыкну.

— Хорошо, милый. Дресс-код будет?

— Нет.

— Вот и славно. Обязательно будем.

Таким образом Мик позвонил Ирэн, Софи, Грэгу, Джонни, а потом отправился мыться.

Мылся долго, смаковал все процедуры, затем вышел, переоделся в свою любимую одежду, вывел внедорожник Mitsubishi ХМ 2018 из гаража и поехал к суду.

На одной из улиц вперед выехал белый фургон с приметной вмятиной на левом боку. Он маячил перед машиной Мика до ближайшего перекрестка. Когда весь поток машин остановился на светофоре, Mitsubishi оказался прямо позади фургона.

Мик постукивал по рулю пальцами и ждал сигнал светофора. Тут он заметил, как задняя дверь фургона распахнулась и в проеме появился человек.

Звон стекла.

Ошеломляющая ослепительно-краткая боль.

И тишина.

* * *

Когда Бенедикт Камбербэтч, Саша Сильверштейн, Арсен Люпен III и Дайсуке Джиген вышли, наконец, из здания суда, то машины Мика, да и самого Мика не обнаружили.

— Ну что его могло задержать? — досадуя, сказал Бен.

— Ну, много чего, — неуверенно произнесла Саша.

— Возможно, утомился? — предположил Дайсуке, — я его сейчас наберу.

— И что? — поинтересовался Арсен спустя пару минут.

— Странно. Не берет. Поехали домой, заберем его и поедем праздновать.

Около дома оказались все, кроме хозяина дома.

— А Мик где? — спросила Ирэн у Дайсуке.

— Да вот сами гадаем, — ответил тот, — Бен, у тебя ведь есть ключи?

— Конечно, — Бен отпер дверь, и все вошли в дом.

— Мик всё здесь прибрал и вымыл, — заметил Грэг, — и картины свои оставил. Посмотрим?

— Давайте, — загорелась Ванда, — интересно, что там?

Это оказались портреты.

Саша, сидящая в кресле в белой майке и черных шортах, слушающая плеер.

Бен в майке и драных джинсах у дождливого окна в приступе меланхолии.

Смеющийся Дайсуке в расстегнутой рубашке и черных брюках.

Арсен, стоящий около фонаря и пытающийся закурить.

Грэгори за работой.

Джонни, что-то оживленно говорящий.

Ирэн в ажурном неглиже, лежащая на кровати.

Ванда, пекущая булочки.

Тимоти, сидящий в кресле и держащий чашку с чаем.

Все портреты написаны великолепно, ото всех веяло любовью и счастьем.

— Дайсуке, тебе письмо, — Бен протянул белый прямоугольник Джигену, — оно на полу лежало.

— От кого? — Дайсуке взял его в руки и принялся разглядывать. Сверху было написано — «Вскрывать здесь». Дайсуке вскрыл, на обороте была другая надпись — Если ты читаешь это, то выполни следующее — возьми Люпена иди на кухню и прочти это письмо там.

— Прошу меня извинить, — Дайсуке посмотрел на всех, — Арсен, иди со мной, — прошли на кухню и закрыли за собой дверь.

Если ты читаешь это письмо, то я уже мертв или доживаю последние секунды своей жизни. Никому про это письмо не говори, кроме Арсена. Остальным наври чего-нибудь.

Значит так.

Вам три дня на поиски убийцы.

Видимо, убийство произойдет не у меня в дома и не в саду. И наверняка необычным способом. Утопление и повешение — не эстетические виды смерти, поэтому я буду убит чем-то другим.

Через три дня, поймав убийцу и имея на руках заключение о моей смерти, подписанное патологоанатомом, тобой и Арсеном, вы идете к мисс Эвер Крофт (это мой адвокат), также вы берете с собой всех из списка — Бенедикта Камбербэтча, Александру Сильверштейн, Ирэн Адлер, Грэгори Лестрейда, Джона Ватсона, Ванду Вентхам и Тимоти Карлтона, и там получаете мое завещание.

Дайсуке, я всех вас очень любил, но приходит день, когда всё разрушается. И этот день для меня наступил. Картины, что вы нашли — вам. Каждый берет свою картину. Я вам дарю с правом последующей продажи.

Обнимаю вас и целую скопом.

Прощай, Дайсуке.

С любовью. Мик.

P.S. Письмо возьмите с собой или уничтожьте. Пока убийца не пойман — никто не должен знать об моей смерти.

P.S.S. Мое тело сжечь, пересыпать в красивую банку из-под чая и утопить в самом глубоком месте Красного моря.

Дайсуке прочел письмо, побелел как полотно и пододвинул листок Арсену. Тот пробежал глазами и задохнулся.

— И что делать будем? — спросил Арсен, — остальные веселятся…

— Искать. Надеюсь, это злая шутка… и с Миком всё в порядке.

— Но как мы объясним отсутствие Мика?

— Не бойся, — с трудом выдавил из себя Дайсуке, — я сейчас что-нибудь придумаю.

— Наши дальнейшие действия? — Арсен достал мобильник и принялся набирать сообщение.

— Минутку подожди, — Дайсуке встал, подошел к раковине, умылся, глубоко вздохнул и сказал, — незамедлительно едем к тебе на работу. Ты ищешь по своим каналам, я по — своим. Письмо я забираю с собой. А теперь выходим и улыбаемся.

Они вышли из кухни и застали веселье в самом разгаре.

— Так чье письмо было? — спросил Бен.

— Мика, — улыбнулся Дайсуке, — он написал, что его срочно вызвали в Кардифф расписывать какое-то здание. Он очень сожалеет, но вернется только через пару дней. Всем обнимашки и поцелуи, велел праздновать без него.

— С ума сошел, — проворчал Грэг, — ни минуты покоя бедняге. А вы куда намылились?

— Да я забыл, что мне и Дайсуке надо кое-какие формальности уладить, — пришел на выручку Арсен. — Мы сейчас уедем, вернемся через часик-два.

— Побыстрее давайте, — поддержал Грэгори Джонни, — а то мы все вкусненькое съедим.

— Постараемся, — пообещал Дайсуке, обулся и вышел за дверь вместе с Арсеном.

Когда они были уже довольно далеко от дома — Дайсуке за рулем, Арсен — рядом — на мобильник Люпену пришло сообщение. Текст этого сообщения так напугал Арсена, что он немедленно перезвонил.

— Да? Хорошо.

—.....

— Машину — к нам, водитель?

—.....

— Ясно. Отвозите в морг. Вскрытие без нас не начинать!

—…

— Да, мы сейчас будем, — Арсен выключил мобильник и повернулся к Дайсуке, — мои люди нашли Мика.

— Как он?

— Мертв.

— КАК?! — Дайсуке уставился на Арсена.

— Его машина попала в аварию на Хилл-стрит.

— Куда его отвезли?

— В Скотленд-Ярд.

— Едем!!! — Дайсуке прибавил газу.

* * *

В три они вышли из суда, за пару часов доехали до дома Мика, час там, и пара часов обратно. В девятом часу были в морге.

— Я пойду с машиной разбираться, — сумрачно сказал Арсен, стараясь не смотреть на мертвеца.

— А я останусь, — твердым голосом ответил Дайсуке, — Мику может быть страшно одному и неуютно.

— Если остаетесь, — сказал патологоанатом, — наденьте фартук и перчатки.

— Хорошо, — Дайсуке облачился в указанное и подошел к столу, на котором лежал мертвый Мик.

— Молодой мужчина лет тридцати-тридцати пяти, белый, — принялся надиктовывать патологоанатом, разрезая и снимая с мертвеца одежду, — предположительно жертва автомобильной аварии. Ноги без повреждений. Руки тоже, торс… — тут он срезал с мертвеца рубашку и увидел, что вся грудь мертвеца покрыта засохшей кровью, — так. Сейчас мы его обмоем, — направил на покойника струю воды и принялся стирать губкой кровь.

Дайсуке принялся разглядывать Мика. Тот лежал с спокойным выражением лица. Губы чуть приоткрыты, глаза открыты.

— Маленький ты мой, — Дайсуке чуть чуть пригладил вихры мертвого друга, — какая же сука тебя жизни лишила?

— Кто он вам? — патологоанатом увидел ранения и выбрал скальпель, чтобы начать вскрытие.

— Друг, — тихо ответил Дайсуке, — один из самых лучших.

— Ладно. Приступим к вскрытию, — патологоанатом вонзил скальпель в мертвую плоть, — многочисленные пулевые ранения. Бедняга был убит, а потом уж попал в аварию. Я, конечно, не эксперт, но кажется это — 7,62 калибр.

— Стреляли из автомата Калашникова? — осведомился Дайсуке.

— Угу, — врач принялся вытаскивать пули, — три — в правом легком, четыре — в правом, две застряли в позвоночнике, а… вот две пули, что попали в сердце, они и послужили причиной смерти. — Врач вскрыл сердце и вынул первую пулю, — попала в правое предсердие…

— Дайте мне её, — Дайсуке стянул перчатку с левой руки и протянул ладонью вверх.

— А нужно?

— Давайте её сюда.

Врач положил пулю на ладонь Дайсуке.

— Она в крови, — предупредил патологоанатом, — а вторая в левый желудочек…

— И её тоже давайте, — потребовал Дайсуке.

Получив пули, Дайсуке сжал их в ладони и уставился на врача:

— Вы Мика сильно не режьте, и потом все на место положите и заштопайте, как только следствие закончится, я тело заберу.

— Нет проблем, — согласился врач, — сделаю в лучшем виде.

Дайсуке отправился к Арсену. Нашел его в гараже, наблюдающим за работой экспертов, которые осматривали машину Мика.

— Ну и как успехи? — спросил Дайсуке у мрачного Арсена.

— Нашли видео регистратор, — ответил тот, — сейчас эксперты его просмотрят.

— В Мика стреляли, — Дайсуке тяжело вздохнул.

— Мы тоже пришли к такому выводу. Мои парни нашли пули в сидении. А что у тебя в руке?

— Это, — Дайсуке поднял руку и разжал ладонь, — пули из сердца Мика, которые его и убили…

— Зачем они тебе?

— Кулоны сделаю, — огрызнулся Дайсуке, — у ваших и так куча пуль в распоряжении…

— Не сердись, — примиряюще ответил Люпен, — иди отдохни. Как только мы накопаем нужное, я тебя позову.

— Ага, сейчас, — Дайсуке посмотрел тяжелым взглядом на Люпена, — я лучше кофе попью. Пока эта сука у меня в руках не окажется, я спать не лягу.

— Да. Ситуация не из приятных, — Арсен тихо всхлипнул, — даже не представляю, ЧТО мы скажем остальным? Они думают, что Мик уехал…

— Да. Уехал. В страну фантазий. Ваш патологоанатом сказал, что он ничего не почувствовал и не мучался. Бум и… всё.

Тут к инспектору приблизился молодой черноволосый человек, с бородой, в мешковатом свитере и вытянутых штанах.

— Инспектор! — сказал он, — мы нашли нечто любопытное. Хотите взглянуть?

— Андерсон? — Люпен поворотился и посмотрел на него, — что именно?

— Сами все увидите…

— Дайсуке, пойдем со мной, — велел Арсен и зашагал вслед за Андерсоном. Дайсуке последовал за ним.

— Мы решили пересмотреть записи и вот. Полюбуйтесь, что мы обнаружили, — самодовольно сказал Андерсон, тыча пальцем в монитор.

— Да это же… — воскликнул Дайсуке.

— Верно. Это отец Саши, — подтвердил догадку Арсен, — а руках у него автомат Калашникова.

— И номер фургона отлично виден!!!

— Вы его прогнали по базам данных? — Арсен повернулся к Андерсену.

— Обижаете, инспектор. Конечно.

— Кто владелец фургона?

— Вот, — Андерсон протянул бумажку, — Фрэнк Опеншоу, посыльный. Живет в Северном Лондоне.

— Прекрасно. Сейчас и нагрянем, — зверски оскалился Арсен, — Дайсуке, организуй кофе для меня и себя, и я тебя жду на складе.

— Скоро утро, — фыркнул Дайсуке, — думаешь, он еще в городе?

— Думаю, да.

* * *

Топот вооруженных людей разбудил семейку Опеншоу. Некрасивая тетка, видимо, мать семейства, заголосила. Многочисленные отпрыски заревели, а главу семейства, обрюзгшего мужичка лет пятидесяти в майке и пижамных брюках, бесцеремонно швырнули на пол и прижали к его затылку стволы.

— Чт-о-о слу-чи-ло-сь? — мужичонка от страха стал заикаться.

В комнату выдвинулись двое. Два молодых черноволосых мужчины, в бронежилетах с такой мрачной решимостью в глазах, что вопящие и голосящие отпрыски вместе с матерью заткнулись на полутоне.

Один из прибывших подошел к лежащему мужику, присел на корточки и спросил:

— Фрэнк Опеншоу?

— Да, — пролепетал мужик.

— Твой фургон? — под носом у мужика оказалась фото фургона.

— Да.

— Кому ты вчера его сдавал в аренду?

— Не знаю…

— Дай мне, — послышался голос, — посадите его, а то я ему сейчас врежу.

Вооруженные люди подхватили Фрэнка под мышки и посадили его на стул.

— Слушай, ты, ублюдок, — прошипел второй, бородатый, — вчера убили человека. Самого лучшего парня, которого я знал. Стрелявший находился в твоем фургоне. Ты сидел за рулем.

— Если ты скажешь, кому ты сдал фургон, то, возможно, ты лет через сорок выйдешь на свободу, а если упрешься — пойдешь как соучастник, а мы уж позаботимся, чтобы ты из тюрьмы не вышел вообще, — пообещал первый, — итак. Мы слушаем.

— Это Хью Сильверштейн, — разревелся мужик, — но я за рулем не сидел, правда. Жена может подтвердить.

— Где он сейчас?

— … фургон…хлюп… в гараже…

— К черту фургон!!! — взревел бородатый, — Сильверштейн где?!

— В порту, — мужик моргал глазами, — сказал, что там будет. Он мне ещё деньги за фургон должен.

— Хорошо. Если наврал, загремишь вслед за ним, — первый посмотрел на бородатого. Тот кивнул. — Арестуйте его, — приказал первый, — фургон конфискуйте. Остальные —за мной.

* * *

Хью Сильверштейна они обнаружили в постели какой-то разбитной бабенки.

Дайсуке тут же разбил ему губы, а Люпен засветил ему в глаз.

— Увидите эту мразь, — приказал Арсен, — суньте его в комнату для допросов. Приеду, лично допрошу.

Когда все очутились в машине, обвиняемого увезли, Арсен повернулся к Дайсуке.

— Ты едешь к нам и начинаешь допрашивать эту суку. Сильно не бей, я тоже хочу…

— А ты? — Дайсуке моргнул красными глазами.

— А я еду… к Саше и Бену. Убийцу мы нашли. Пора им узнать правду.

— Черт! — Дайсуке ударил кулаком о приборную доску, — только с ходу их не ошарашивай.

— Постараюсь

* * *

Дома было тихо, Саша и Бен вяло копошились на кухне, пытаясь ликвидировать следы вчерашнего празднества.

— Жалко, что Мик не смог присутствовать, — вяло сказал Бен, моя посуду, — но тоже ведь, поганец, хорош… обнадежил и смылся.

— Угу, — мрачно поддакнула Саша.

— Приедет — обниму так, чтобы неповадно было.

— Да, аналогично, — коварно улыбнулась химера.

Но тут прозвучал звонок в дверь.

— Мик вернулся!!! — радостно заголосил Бен и рванул наперегонки с Сашей к двери, но за дверью обнаружился мрачный и взъерошенный Арсен.

— А где Мик? — спросил Бен.

Саша лишь вопросительно уставилась на детектива.

— Собирайтесь, — устало сказал Арсен.

— Зачем? — поинтересовался Бенедикт упавшим голосом.

Голубые глаза химеры расширились.

— Кое-что произошло, — уклонился от прямого ответа Арсен.

Химера не произносила ни слова, но её лицо побелело как полотно.

— Давайте, — поторопил Арсен.

— Ты так плохо выглядишь, — встревожился Бен, — давай мы тебе кофе нальем и бутерброды сделаем…

— Потом, — отмахнулся Арсен, — собирайтесь и поедем.

— Что же случилось? — одновременно подумали Бен и Саша и отправились собираться.

До Скотленд-Ярда доехали быстро.

Арсен оставил перепуганных Бена и Сашу в приемной и набрал Дайсуке.

— Ну что?

— Не колется, сука. Можешь сам спуститься и посмотреть.

— Ты его не убил?

— Пока нет. А ты там Сашу с Беном привез?

— Привез.

— Сказал?

— Нет.

— Давай их сюда, — Дайсуке на том конце трубки тихо всхлипнул.

— Саша и Бен, — Арсен повернулся к несчастным художникам, — идемте за мной.

Они спустились в комнату допросов и вошли в ближнюю комнату.

— Узнаешь, Саша? — Арсен ткнул в стекло на стене.

Там сидел изрядно побитый мужик с хвостом и ушками.

— Это ведь... Это... ведь... — у химеры перехватило дыхание.

—Сейчас зайдешь туда, — наставлял её Арсен. — Поняла?

Саша лишь нервно кивнула.

— А почему Дайсуке плачет? — нервно спросил Бен, оглядываясь на всхлипывающего Джигена.

— Скоро узнаешь, — Арсен запустил Сашу к отцу, вернулся обратно, ласково обнял зареванного Джигена и увел из комнаты, оставив Бена одного.

* * *

— Сашенька, доченька! — Хью Сильверштейн залюбовался дочкой. Ухоженная, красивая. Прямо топ-модель, — милая моя. Теперь ты сможешь гордиться своим папенькой, — патетически воскликнул Хью, — теперь ты не просто красивая и ухоженная девочка, но и богатая. Я видел, как этот пидор к адвокату ходил, думаю он тебе неплохие деньги оставил. А теперь, поскольку он сдох, ты становишься наследницей. Того пидораса, что с тобой в одном доме живет, мы в скором времени уберем, и ты… Ты будешь блистать везде. Куча денег, конечно, ты поделишься с отцом. Верно, доченька?

— Так, ну-ка, стоп... О чём это ты? — нахмурилась дочь.

— Так я тебе и толкую. Нет теперь твоего художника. Уж не знаю, кем он тебе был — братом, отцом или любовником, но я за тебя и твою поруганную честь славно отомстил, — Хью подмигнул и улыбнулся, — я его убил. Расстрелял на улице. Конечно бы, лучше было бы его растерзать. Давненько я не пил человеческую кровь… Эй, ты чего?

— Ты... — надвигалась Саша на отца, оскалившись, и с яростью, пылающей в глазах, — Как ты вообще... СУКА, ИДИ-КА СЮДА!!!

— Эй, неблагодарная ты тварь!!! Я для тебя старался!!! — Хью был в панике, — Вот неблагодарные дети, для них стара…

— ЗАТКНИСЬ!!! — взревела Саша и вонзила клыки прямо папаше в горло. Тот аж захрипел.

Бен ворвался в комнату как раз в разгар смертоубийства. Он никак не собирался останавливать всё это. Он жаждал крови.

Как только он понял из бессвязной речи Хью Сильверштейна, что Мик погиб, ярость затмила ему глаза, и он бросился убивать.

Из комнаты доносились крики, вопли, стоны, рычание, но никто не пришел на помощь, наоборот, к драке присоединились ещё двое.

* * *

Через пару часов все было кончено.

— Жив еще, — Дайсуке пнул окровавленное тело Хью Сильверштейна, — так. Никому не ничего не предпринимать. Я сам все обставлю.

— Черта с два, — возразил Арсен, — я с тобой. Ты из полицейского участка просто так эту суку не вытащишь.

— Ладно, — Дайсуке кивнул, потом посмотрел на ободранных и разъяренных Бена и Сашу, — как вы, ребята?

— Убийца... Мразь... — прошипела Саша, сжимая кулаки.

— Что нам теперь делать? — Бен таращился на ребят, — Мик погиб…

— Мик велел, чтобы мы к адвокату пошли, как только убийцу найдем, — ответил Дайсуке.

— А почему ты нам ПРАВДУ тогда не сказал?! — завопил Бен, — зачем наврал?!

Химера, не говоря ни слова, занесла кулак в сторону Джигена.

— Мик не велел, — Дайсуке вытащил письмо и отдал Бену, — прочти и поймешь.

Саша бессильно опустила руку и громко всхлипнула.

— И еще, — Дайсуке полез в карман рубашки и достал что-то маленькое, завернутое в бурую салфетку, развернул её и показал присутствующим.

— Что это? — спросил Бен, отрываясь от письма. Он уже, не стесняясь, плакал.

— Пули. Пули, попавшие в сердце Мика и убившие его, — объяснил Дайсуке, — если вам не нужны они, то я их себе возьму.

— Нет... оставьте, пожалуйста, — произнесла сдавленным голосом Саша.

— Господи, — Бен закрыл лицо руками и разрыдался, — мой милый и хороший брат, за что? Почему ты ушел так рано, что мы без тебя делать будем?

— Мик предчувствовал, — откликнулся Арсен, подходя к двери, — сейчас я принесу вам полотенца, оботретесь и поедете домой. Завтра пойдем за завещанием. Дайсуке?

— Я помогу тебе, а потом статью про Мика накатаю и спать лягу, — Джиген ещё раз врезал по ребрам полумертвого преступника, — хвостатый монстр, как ты вообще ПОСМЕЛ поднять руку на нашего друга?!

— Химеры — высший виток эволюции, — пробулькал Хью сквозь разбитые губы, — и я всё сделал, чтобы моя милая доченька оказалась на вершине. Я ни в чем не раскаиваюсь.

— Из-за тебя, скотина, нас, наверное, теперь массовый геноцид ждёт! Как монстров!!! — заорала сквозь слезы Саша и тоже пнула отца по ребрам.

— Тебя, Сашенька, никто ни в чем не упрекает, — отозвался Бен, — Мик тебя очень нежно любил и по-братски заботился, а папашка твой и вправду оказался монстром.

* * *

На следующий день вышла статья Дайсуке про Мика, подвергнувшая всех в шок.

ИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК МИК МЕЛЛОУН БЫЛ ВЧЕРА УБИТ!!! ВЕСЬ БОГЕМНЫЙ МИР ЛОНДОНА СКОРБИТ!!!

В десятом часу все собрались у Эвер Крофт, и она зачитала завещание.

После оглашения последней воли покойного, все сидели молча. Молчание нарушил Бен.

— Господи, но почему мы не прислушались к его ощущениям! — всхлипнул он, — Мик тогда остался жив.

Химера ничего не говорила. Она лишь плакала.

— Да, — нервно отозвался Тимоти, — мы потеряли сына.

— Милый Мик, — разрыдалась Ирэн, — я думала, что мы сможем пожениться в следующем месяце.

— Мой милый вихрастый Мик, — Ванда всхлипывала.

— Наш хороший друг, — рыдал Грэг на плече Джонни.

Дайсуке и Арсен сидели тихо и еле сдерживались, чтобы не разрыдаться.

— Мы устроим пышные похороны, — объявила Ванда.

— Никаких похорон, — Дайсуке вытащил письмо Мика, — он просил, чтобы его кремировали и утопили в Красном море.

— Он всегда был эстет, — сквозь слезы улыбнулся Грэг, — я выпущу линию одежды и назову её именем Мика.

— А я линию косметики, — загорелся Джонни.

— А мы проведем в галерее вечер памяти, — присоединился Тимоти.

— Надо написать Мика, — Бен повернулся к Саше, — правда, сестра?

— Обязательно, — подняла на него Саша свое заплаканное лицо.

— А я напишу монографию, — сказала Ирэн, — про моего любимого художника — Мика Меллоуна.

— Да, и давайте не забывать его, — подал голос Дайсуке, — он в наших сердцах и душах.

— И это прекрасно, — подвела итог Эвер.

Через неделю, все друзья и родственники отправились в Египет и погрузили прах Мика в самое глубокое место Красного моря.

Саша не забросила рисование. Напротив, она почти с головой погрузилась в него. Это постепенно помогло исцелить тяжёлую рану на сердце. Но Мик всегда присутствовал почти на каждом её полотне.

Бен, спустя месяц, женился на Софи Хантер. Он по-прежнему рисует и снимается в рекламе часов.

Дайсуке работает в газете, навещает Сашу и Бена.

Арсен Люпен III исправно служит в полиции.

Ванда и Тимоти собираются завещать галерею Саше и Бену и отойти от дел, поскольку внучата на подходе. От Бенедикта и Ирэн.

Ирэн работает в библиотеке и ждет ребенка от Мика.

Грэгори выпустил линию одежды, названную в честь погибшего друга.

А Джонни — линию косметики.

И жизнь потекла своим чередом.

ВСЁ.

P.S.

Хью Сильверштейн необъяснимо исчез по пути следования в тюрьму. Спустя неделю его изуродованные остатки нашлись в лесу. Ответственность за убийство подозреваемого никто не взял.