Кровь (джен)

Смотрю на них.

Они смотрят на меня и неизвестно, что видят.

Большинство видят спокойного дружелюбного парня лет двадцати пяти лет, одетого в черную или клетчатую, неважно какого цвета, рубашку, черные джинсы и шнурованные ботинки или стоптанные кроссовки.

Когда говорю, что я живу в лесу, они улыбаются. Думают, что это шутка. Часть из них полагают, что я — лесной рейнджер. Остальные думают, что я живу на заброшенной ферме, что за лесом.

На ферме не живу, поскольку на ней вот уже семь месяцев встречаются сатанисты.

А некоторые видят во мне своих умерших родственников.

Как выгляжу на самом деле — никто не знает. Даже я сам. Но некоторые видят меня так, как я этого хочу.

Эти меня не видят. Их мозги застилает похоть, наркотик и алкоголь.

Подхожу к бармену, отталкиваю насильника, развязываю беднягу и беру на руки. Несу к двери. Насильник провожает меня зверским взглядом. Ничего, я еще вернусь.

Отношу парня в машину и везу домой. Знаю, где он живет. Привез, отнес в дом. Бармен доверчиво льнет ко мне. Он тоже что-то видит. Растираю листья боярышника, который растет рядом с его домом, и кладу кашицу парню в рот. Теперь он будет спать до утра. Все у него заживет.

Когда он засыпает, я отправляюсь обратно.

Вхожу и застываю на пороге.

Они уже в приподнятом настроении. Они смотрят на меня, а потом Лью достает папин револьвер, который и незарегистрированный даже, и на меня наставляет.

Естественно, сын мэра и все такое…

Первый выстрел. Большой калибр. В моем левом плече появляется большая дыра. Хлещет кровь. Рука тут же провисает.

Абстрагируюсь от себя и смотрю со стороны.

Шесть выстрелов.

Левое плечо.

Правое.

Грудь.

Сердце ныряет в желудок. Пули пробивают меня, и сердце возвращается.

Моя любимая рубашка.

Шестая пуля летит в мою голову, но тело уклоняется.

Смотрю, что будет дальше.

Отключил боль и наблюдаю со стороны.

Они идут ко мне.

Лью похабно ухмыляется. Его приятель — Джесс облизывается. Они подходят к моему телу и принимаются вталкивать свои напряженные фаллосы в мои раны. Это не очень хорошо.

Отвратительно.

Я возвращаюсь в тело.

Вокруг меня моря крови.

Насильники шарахаются от меня, поскальзываются и падают.

Нет.

Они не мертвы. Им еще рано умирать.

Бреду в душ.

Забираюсь в душ, закрываю дверь и включаю воду.

Кровь и сперма уходят в сливное отверстие.

Поднимаю голову и закрываю глаза.

Вода обливает меня, ласкает меня, просачивается сквозь раны и смывает похоть и боль.

Минут через тридцать выхожу.

Все кончено. Лью и Джесс… вернее то, что от них осталось, валяются на полу бара. Смотрю на них и ухожу через заднюю дверь.

Лишь на улице вспоминаю, что надо затовариться.

Иду в ночной магазин. Кого видит продавец, я не знаю. Набираю два мешка еды, плачу деньги и выхожу в предрассветные сумерки.

Мешки в зубы и домой.

Очнулся уже на кровати у себя.

Арти готовит что-то на столе.

Пытаюсь повернуться. Резкая боль пронзает все тело.

Арти оборачивается и подходит ко мне.

— Что случилось? — спрашивает он. В его глазах боль.

— Нарвался, — коротко отвечаю, — будь так добр, достань с верхней полки потолочного шкафчика банку с черным содержимым.

Арти лезет наверх.

Наблюдаю за ним.

Раны на спине прошли.

Он мне определенно нравится.

Арти достаёт банку и перчатку к ней. Смотрит на меня вопросительно.

— Разбинтуй меня, — прошу его.

— Сейчас, — он разбинтовывает меня.

Раны выглядят паршиво.

— Что мне делать? — спрашивает Арти.

— Надень перчатку, открой банку и начинай содержимое в раны накладывать.

Арти начинает перекладывать содержимое в мои раны.

Лежу тихо.

Может быть, я не так крут, как он хочет думать. И мускулатура не особо рельефная. И, вообще, надо будет его отпустить. Арти — городской житель, попавший в плохую компанию.

Арти заканчивает лечение и бинтует меня заново.

Ночью приходит боль. Изгибаюсь на кровати. Беззвучно мычу. В один прекрасный просвет между приступами боли, обнаруживаю, что лежу головой на коленях Арти.

Коленки его обтянуты полотняными штанами, торс обнажен.

Он гладит меня по лицу, что-то шепча.

Вновь изгибаюсь от боли.

Не знаю, что сработало… Но я уснул.

Проснулся утром.

Арти спит у себя на древесной теплой кровати.

Встаю, разбинтовываюсь.

Ран не видно.

На месте них — черные нарывы.

Морщусь.

Оглядываюсь на Арти.

Он спит.

Ухожу в лес. В мое заповедное место.

Утренний лес великолепен. Между стволов розовеет туман. Сонные птицы робко перекликаются в верхушках деревьев.

Выхожу на поляну.

Через неё бежит говорливый ручеёк.

Собираю в круг дрова и поджигаю их.

Огонь очень быстро охватывает меня.

Он пляшет вокруг, проникая в мою кожу, во внутренности. Бежит змейками по коже.

Арти не должен этого видеть.

Я — просто другой.

Сажусь на рдеющие угли. Пламя окружает меня со всех сторон. Одежда уже исчезла.

Арти вернется в город.

Шерифа я верну обратно в город, тем более его уже ищут.

В лесу слышатся крики людей и лай собак.

Пламя угасает.

Нарывы сгорели; раны закрылись тонкой кожей.

Выхожу из костра, затаптываю угли.

И начинает идти дождь.

Его капли сверкают на солнце, подобно сияющим нитям жемчужного ожерелья.

Дождь смывает с меня копоть и золу.

Возвращаюсь в дом, переодеваюсь и иду за шерифом.

Клифф спит. Заталкиваю ему в рот кашицу из боярышника и девясила. Потом оттаскиваю его в лес.

Минут через тридцать его найдут.

Клифф меня не вспомнит.

Иду домой. Спать.