Фрагменты (джен)

Майский день вышел мрачный, прохладный. Солнце выкатилось из-за облаков около десяти, но — не прошло и получаса — скоро снова скрылось. Вид застланного бело-серой ватой неба отнюдь не обнадёживал; по всей видимости, холода задерживались ещё на сутки.

Груша проснулась, выглянула в окно (на лице её отразилось неудовольствие), умылась и, босая, побежала в сад. Она надеялась: вдруг хотя бы потеплело. Но разочарование встретило вновь.

Мягкая сочная трава щекотала голые ноги. Легкомысленно перешагивая, Груша отправилась искать бабушку: ей вздумалось что-то спросить. Она оббежала клумбы, заглянула в парник, и вдруг — раздался ласковый оклик:

— Доброе утро, Груня!

Девочка развернулась и побежала к изгороди. Бабушка оказалась там — стояла, глядя на пурпурно-бордовый большой куст.

— Что это? — спросила Груша. Она часто что-нибудь забывала.

— Барбарис, — в бабушкином голосе было пренебрежение. — Скоро он зацветёт и будет дурно пахнуть.

Груша наклонилась, вдохнула полной грудью. Пока что она не находила в барбарисе ничего неприятного.

— Неделя-другая — и мимо не пройдёшь, — бабушка даже нахмурилась. — Надо бы его извести, пока не поздно.

И, вся в мыслях о хладнокровном избавлении, она удалилась вглубь сада.

Груша даже забыла, о чём ей хотелось спросить. Выражение её лица и звучание мысли приобрели печальный оттенок. Она притянула к себе гибкую веточку, расправила маленькие пурпурные листочки, задумчиво провела по одному подушечкой указательного пальца. «Какой красивый, — подумалось Груше; и тут же она беспомощно проговорила про себя: — Извести?»

Каждое утро Груша выходила в сад и бежала к изгороди — посмотреть, на месте ли куст барбариса. Вздыхала облегчённо, находя его в целости и пышности. По вечерам, когда солнце только-только садилось и было ещё светло, Груша садилась на траву под облиственными ветками и — до самой темноты — смотрела перед собой.

— Ах да, — бабушка всплёскивала руками всякий раз, когда проходила мимо и заставала внучку за её превентивной скорбью. — Надо этим заняться.

Но что-то всё время мешало и останавливало. А куст между тем собирался зацвести со дня на день. Груша очень внимательно наблюдала за течением растительной жизни и ждала, когда распустятся бутоны.

— Разве ягоды барбариса нельзя есть? — спросила она как-то за завтраком.

— Можно, да что толку? — просто ответила бабушка. — Они страшно кислые, ко всему прочему, пока будешь собирать, исцарапаешь все руки.

— Я не хочу, чтобы ты выкапывала куст, — призналась Груша.

— Ну, Груня, на что он тебе? Ещё чуть-чуть — и будет этот гадкий запах, — помолчав, бабушка махнула рукой: — Да ты не станешь есть барбарис!..

Груша подумывала даже спрятать от бабушки садовые инструменты, да ей стало боязно и совестно — пришлось отказаться от такой идеи. Однако новый способ предотвратить истребление куста она не могла найти. Зачем Груше, в самом деле, понадобился барбарис? — Было не совсем ясно. Кажется, её больше возмущала сама идея истребления. Как будто не было более жестокого поступка, чем лишить жизни готовый дать плоды куст. Да и любопытно было поглядеть на цветы барбариса; Груша уже позабыла, что видела их в прошлые вёсны.

— Это невозможно! Снова забыла!

Был очередной вечер, и бабушка, обходя сад, застала Грушу за любованием пурпурными листочками.

— Теперь уже поздно, — рассудила она, поджав губы. — Завтра же с утра... Груша, идём в дом: роса выпадает.

Груша протяжно моргнула и, встав, сжала ветку барбариса подробно человеческой руке.

— Вот и ночь, — сказала она куда-то в сторону. И ушла домой.

На следующий день Груша не хотела выходить из дома. Слишком уж неприятно ей было даже и думать о том, чтобы на месте барбарисового куста оказалась разрытая земля — зияющая пустота. Она хотела было взглянуть на всё из дома — будто расстояние могло сгладить разочарование, — да только не нашлось такого окна, с которого была бы видна эта часть изгороди. Пришлось — неизбежное стоило встречать смело и резко — выйти на улицу.

Бабушка нашлась у изгороди. Она стояла перед пышным кустом, на котором огоньками сияли жёлтые цветы.

Груша завертела головой, пытаясь выискать место преступления. Но всё было цело. И даже будто бы — появилось что-то ещё. Груша не могла признать цветущего куста. Он был красивый, тёмный, с ярко-жёлтыми цветочками с красноватыми серединами. В воздух вмешивался запах чего-то несвежего.

— Что это? — Груша посмотрела перед собой.

— Как "что"? Твой барбарис, — улыбнулась бабушка.

Взяв лопату, она пошла прочь.