Я - Вальбурга Блэк (джен)

Я стояла перед зеркалом и рассматривала своё отражение. Своё новое отражение. Девочка лет десяти, хрупкая, темноволосая и светлокожая. Ничего примечательного, если бы не большие глаза, прозрачно-серые с отливом голубого. И тренированность, точность движений маленького тела. Но больше всего поражала магия, густая, не имеющая вкуса, запаха, цвета и одновременно терпкая, тяжёлая, насыщенно-синяя…

Что со мной произошло? Перерождение? Почему тогда такое странное: я ощущаю чужеродность, непринадлежность этому телу и этому миру, в котором есть магия. И ещё неуютное чувство, что та, прежняя жизнь не была закончена, что она в принципе меня устраивала… Некие высшие силы переместили моё сознание сюда? Зачем? Я не чувствовала себя ни избранной, ни призванной выполнить некую миссию. Может, этот магический выброс, чем бы он ни был, повредил моё сознание, и поэтому я словно не в себе? Ответов на вопросы не было. И главное, мне не оставалось ничего другого, кроме как принять эту новую личность, ведь возможности что-либо изменить у меня не было. Подспудная уверенность, что я была кем-то другим, взрослым, не находила подтверждений в моих воспоминаниях. В них царила магия, они были полны жизни, чуждой моему естеству… И центром этой жизни была мать.

Ирма Блэк, в девичестве Крэбб, не была лучшей партией для моего отца. Поллукс практически пошёл против семьи, когда взял в жёны волшебницу, в чьих жилах текла не только британская кровь. Думаю, его родители были скандализованы не столько спорным, с их точки зрения, происхождением матери, сколько упорством и безумной влюблённостью сына. Долгое время в отношениях между ним и старшими членами семьи царил холодок. Лишь после рождения двух сыновей в приглашениях на семейные балы, праздники и суаре рядом с именем отца стало появляться имя матери.

Эта история как нельзя лучше показывает мировоззрение старшего (весьма многочисленного) поколения Блэк. Чистокровность, ум, красота, богатство, связи имеют значение только при наличии силы. Мать выносила крепких и здоровых детей, не убавив в магической силе, чем и заслужила неохотное уважение и признание семьи.

Она никогда не шла против интересов клана. Любому сплетнику, кто хотел уколоть её тем, что она не слишком хороша для высокомерных Блэков, она отвечала спокойно, с тщательно выверенной долей язвительности. Признанной королевой чистокровного кружка аристократов была Доротея Буллстроуд, однако никто не смел отрицать бесспорный вкус Ирмы Блэк, её несравненное изящество, изысканность устроенных ею раутов.

Для меня мать была недостижимой вершиной. Если судить отстранённо, то пяти, шести, семилетней девочке при всех возможных талантах не сравниться со взрослой опытной женщиной. Её походка не будет так легка, речь продуманна, наряд элегантен. Эти вполне логичные соображения не принимались во внимание ни мной, ни Ирмой.

Мастерски владея беспалочковой магией, она требовала от меня управления сырой, ещё не оформленной магической силой. Прекрасно разбираясь в генеалогии европейских и британских дворов, гербологии, магической географии, ритуалистике, чарах, мать давала мне начала этих предметов и строго спрашивала с меня знания. Практически с рождения мой день был расписан: гимнастика чередовалась с этикетом, верховая езда с музицированием, начала дуэльного мастерства с историей магии, рисование с танцами. И самое сложное, каждодневное и непреложное — контроль сырой магии, попытка придать ей форму, сделать управляемой частью себя.

— Поллукс, ты слишком многое позволяешь жене, — громко выговаривала отцу бабушка Виолетта.

— Мама, Ирма прекрасно воспитала сыновей: Сигнус — великолепный дуэлянт и мастер-артефактор, а ему только двадцать три, Альфард получил Превосходно на десяти ЖАБА и уже год успешно управляет своим бизнесом.

— Они Блэки, это естественно, не надо оправдывать их успехи какой-то методикой с материка. Твоя жена слишком уж дрессирует Вальбургу.

— Ирму так учили с детства. Доказано, что с пяти-шести лет до получения палочки или другого концентрата возможно обуздание сырой силы волшебника. Времени немного, но, если его потратить с умом…

— Главное для женщины — с умом выйти замуж. Ирме это прекрасно удалось, — едко возражала бабушка, — лучше бы о будущей помолвке дочери так пеклась.

Эти возражения на самом деле не произносились всерьёз. Будь моя мать стопроцентной британкой, Поллукс стал бы главой клана. Пока же дедушка Сигнус наметил наследником младшего сына — Мариуса и присматривался к моим братьям.

Несмотря на строгость воспитания, я не считала его суровым: моих ровесников, может, и муштровали по-другому, но не меньше. Пересекаясь с ними на детских утренниках, я избавлялась от неуклюжести в общении, училась говорить и молчать, когда нужно, танцевать котильоны и вальсы, контрадансы и менуэты.

Впрочем, главным было другое: мне нравилось ощущать сосредоточенность матери на себе, мне хотелось походить на неё, стать максимально возможной копией. Когда мне исполнилось десять и я смогла появляться на смешанных балах, не было большего счастья, кроме как идти рядом с матерью в схожих нарядах и слышать что-то вроде: «Вальбурга, похоже, вырастет такой же утончённой красавицей, как и мать».

Всё изменилось незадолго до моего одиннадцатилетия. Наша семья была приглашена на приём, посвящённый дню рождения Ориона Блэка, моего троюродного брата. Несмотря на довольно близкое родство, мы практически не встречались: Орион рос болезненным ребёнком и был практически затворником в родительском имении.

Я догадывалась, почему нас пригласили: Арктурус, отец Ориона, сдался уговорам Мелании и пригласил мою мать, чтобы она рассчитала и провела цикл ритуалов для оздоровления наследника.

После вручения подарков детей отправили в отдельный зал на свой праздник. Перекидываясь парой слов с приятельницами, я постепенно перемещалась к имениннику: любопытно было взглянуть на почти незнакомого родственника.

Пышно одетый невысокий мальчик стоял в центре залы. Он застенчиво улыбался, слушая Аарона Макмиллана и Лукаса Нотта. Обернувшись ко мне, он сказал мне несколько дежурных фраз и мило улыбнулся. Отвечала я ему машинально, почти не вдумываясь в смысл фраз. Здесь и сейчас менялся весь фокус моего мира. Здесь и сейчас мне перестал быть интересен кто-либо другой. Я знала, что сделаю всё, чтобы стать женой Ориона.