Багровая нить (гет)

С некоторых пор в квартире Гермионы всегда были плотно задёрнуты шторы, но она никак не думала, что когда-нибудь это сыграет с ней злую шутку.

Когда наступило утро, в комнате было до сих пор темно. Лампа оказалась погашена, кости таза ныли от неудобной позы во время сна, а на ногах ощущалась подозрительная тяжесть. Стоило шевельнуться и попытаться скинуть её, как та вяло дёрнулась в ответ, а затем снова замерла.

Страшное осознание пришло не сразу, а в тот момент, когда пальцы девушки нащупали жёсткую, кудрявую шевелюру с кусочками земли и пыли. От Долохова пахло лесом и каким-то личным мужским запахом, который почему-то не вызывал отвращения. Гермиона не поняла, почему так тонко почувствовала этот аромат. Впрочем, думать об этом было не время. Руки её подрагивали, когда она пыталась осторожно переложить голову Долохова на диван. При чём она не могла объяснить себе, зачем вообще проявляла такую осторожность. На ум приходил только один ответ: она не хотела признавать, что сильно испугалась, когда он исчез. Так она бы показала ему свой страх перед ним.

С этими мыслями она тихо встала и уже направилась на кухню, как тело вампира неожиданно свалилось с дивана. От падения тот даже не проснулся. Списав всё на крепкий вампирский сон, Грейнджер двинулась дальше, выпила чаю, а когда нужно было отправляться на работу, не выдержала и решила всё же проверить его.

Приложив руку ко лбу вампира, она заметила, что кожа его была отнюдь не холодной, а горячей. Но что это? Вампирская лихорадка? Может, стоит позвонить мистеру Уорплу? Или оставить его так?

«Он убил твоих родителей, Гермиона. Ты уверена, что хочешь помогать этому монстру? Не ты ли хотела, чтобы он умер?» — говорил её внутренний голос, и она решила послушать его.

Переодевшись в спальне в рабочий костюм и повесив сумку на плечо, она снова вернулась в гостиную. Свет из прихожей падал на тело мужчины так, что казалось, будто он умер. От этого вида ей стало одновременно страшно и стыдно. Сердце предательски сжалось от возникшей будто из ниоткуда жалости. Она не должна была, но пошла на кухню, взяла стакан и нож. Занеся руку над горлышком, заметила, что вчерашняя рана на её ладони полностью зажила.

— Как такое возможно?

Она помнила, что не использовала магию, да и Долохов не мог пользоваться ею будучи вампиром. Обычно он просто выслеживал Пожирателей, затем передавал их местоположение Грейнджер, а та отправляла тайное письмо в Министерство. А раз так, выходит, вампиры умеют залечивать раны?

Но с чего бы ему делать это?

Чем больше Гермиона думала об этом, тем сильнее начинала болеть её голова. Мысль о том, что Долохов не пытался навредить ей, а наоборот помог, казалась фантастической. Может, его душа не настолько чёрная?

Через несколько минут девушка отправилась на работу и закрыла за собой дверь. Свет в прихожей остался включенным и освещал спину и затылок мужчины, а также небольшой стакан с алой жидкостью, стоящий рядом с ним.

* * *

Он проснулся через несколько часов точно в бреду, горячие капли пота стекали по телу, всё внутри полыхало, прожигая кости и внутренности до боли. Голова кружилась, но нос учуял спасение. Перевернувшись на бок, Долохов как дикий, голодный зверь вцепился в стакан с кровью, что милосердно оставила ему Гермиона. Его не заботило, зачем она сделала это. Он выпил залпом, а затем ему стало вдруг ужасно, невыразимо легко, и он довольный расплылся по полу. Казалось, все проблемы слетели с плеч, кроме одной…

На ум пришли воспоминания, как ещё недавно он выслеживал Нотта старшего. Самый мудрый Пожиратель из свиты Лорда заметил его, пытался поговорить, но быстро заподозрил что-то и тут же бросился в дуэль. Если бы Долохов не был так слаб, если бы Грейнджер не держала его на сухом пайке, он бы убил Нотта, но проклятый старик успел запульнуть в него проклятие вскипающее кровь. Пришлось отступить, спрятаться в лесу, чтобы восстановить силы, но спустя сутки он почувствовал зов Грейнджер. Кровь его забурлила, мысли подчинились приказу. С трудом он дождался ночи, подкрепляясь, чем только мог, а затем полумертвый двинулся в путь.

К закату он пришёл в себя. Мысль о том, что Грейнджер милосердно оставила ему стакан крови, раздражала и вводила в недоумение настолько, что, столкнувшись с фотографией её родителей в спальне, Долохов посильнее накинул чёрный капюшон на голову и выпрыгнул в открытое окно.

Доброта всегда пугала его, казалась противоестественной, учитывая то, кем был он и кем был его хозяин. Долохов всегда находил удовлетворение в страданиях других, был убийцей и мучителем. Его счастье заключалось лишь в похвале его лидера, в то время как сентиментальная жертвенность Грейнджер напоминала цветок, неуместно зацветший в пустыне.

Размышляя над тем, чтобы выкорчевать его, он сам не заметил, как ноги привели его ко входу в Министерство. Красная будка замаячила перед глазами, как красная тряпка матадора перед быком. Долохов ждал за углом и был готов наброситься и убить Грейнджер на тёмной улице, стоило ей только выйти наружу. Очень удачно, что с его появлением пользоваться сетью каминов она не могла — боялась того, что кто-то из друзей узнает о их сумасшедшей сделке.

Когда же она наконец появилась, Долохов почувствовал её манящий запах, что тут же отдался странным трепетом в груди. Приказав себе игнорировать его, вампир приготовился к нападению, но в следующий миг заметил высокую чёрную тень мужчины на другом конце улицы. Грейнджер пошла в обратную от неё сторону, и тот последовал за ней, правда, резко замер, стоило ему почуять Долохова.

Вампир?

Бывший Пожиратель вгляделся в темноту и увидел, что один глаз мужчины был красным, а другой карим. Сам того не ведая, он незаметно от Грейнджер бросился следом за ним, в то время как тот пугливо двинулся назад. Долохов не понимал, зачем он вообще спугнул его? Этот вампир мог убить грязнокровку, и тогда его подневольной службе пришёл бы конец. Но ему захотелось защитить своё. Не человека, не девушку, а кровь. Именно вкус сладкой, ни с чем несравнимой крови вызывал привязанность, искажал чувства, вынудил ревниво броситься следом, будто он зверь, охраняющий свою территорию.

И тем не менее вернулся обратно он ни с чем. Тот вампир был быстрее и ловчее, видимо, не испытывал длительного чувства голода, как он. Грейнджер же сильно напугалась, когда он вдруг возник перед её глазами, пока она раскрывала шторы, но внутрь пропустила. После слежки убивать её не хотелось, то ли потому что устал, то ли из-за появившихся в голове вопросов. Кто был этот вампир?

— Где ты был? — спросила гриффиндорка, стоило ему пройти в гостиную.

— Изучал окрестности, — сухо ответил он и плюхнулся на диван.

— Зачем? Думаешь, где напасть на меня?

— Кругом и без меня полно всяких подонков, ведьмочка, и тебе как одинокой девушке следует быть осторожной.

Вместо ответа она лишь удивлённо посмотрела на него, будто не верила, что это говорит именно он. Долохов и сам не верил, что ляпнул такое. Проклятая связь!

— Просто говорю, как есть. Кто-то следил за тобой, Грейнджер. Вампир. Высокий мужчина с разного цвета глазами.

«Сангвини, — быстро догадалась она. — Наверное, хотел передать слова мистера Уорпла или рассказать что-то важное».

— Ты знаешь его? — Долохов заметил её вспышку озарения и не оставил её без внимания, нагнулся, упершись локтями на колени, и пристально уставился на неё.

— Нет.

— Уверена?

— Полностью.

Он не поверил, но допрашивать не стал — была проблема поважнее.

— Хорошо, тогда ты должна дать мне больше крови, если хочешь, чтобы я защищал тебя и довёл дело с Ноттом до конца.

— С Ноттом старшим?

— Да, он заметил меня и понял, что я выслеживаю Пожирателей, и бросился защищаться. Я едва пережил эту дуэль.

— Нотт настолько опасен? Даже опаснее тебя? — она с издёвкой посмотрела на него, после чего двинулась к любимому книжному шкафу, сделав вид, будто её не заботило то, что его раскрыли. Плевать она хотела на то, что каждый раз он предавал бывших союзников по её приказу.

— Да, поэтому я должен убить его. Нотт всегда был умным, оттого Тёмный Лорд держал его дальше всех. Он умеет создавать проклятия и одним из них чуть не убил меня.

— Так ты хочешь отомстить?

— Заканчивай эти провокации, ведьмочка. Если ты не ждала такого исхода, то почему не дала мне подохнуть в твоей гостиной?

Рука Гермионы дрогнула, когда потянулась за книгой. Она знала, что этот разговор настанет, но решила вести себя максимально сдержанно и холодно, не выходя их роли строгой хозяйки.

— Потому что ты поймал не всех Пожирателей.

— А зачем позвала вчера? Соскучилась?

— Ты прав. Мне было скучно, и я захотела проверить, как быстро ты прибежишь к моей ноге. Мне было интересно, работает ли эта связь так же, как метка Пожирателей.

— Значит, мелкая прихоть и только? А ведь я чуть не сдох в лесу.

— Прости, если отвлекла от чего-то важного.

— Мерзавка.

— Уйди с дивана. Ты весь грязный.

— Так мне помыться?

— Да, если не хочешь продолжать слежку за Ноттом голодным.

Услышав про кровь, он без лишних слов направился в ванную, а когда вернулся Грейнджер уже сидела на диване с книгой в руках, одетая в кофту и пижамные штаны. Увидев его мокрого, выходящего из ванной в одном полотенце и с грязной одеждой в руках, она на миг растерялась и слишком быстро спрятала взгляд обратно в книгу.

— Я не могу пользоваться магией, а значит очистить одежду тоже, — озвучил проблему своего внешнего вида Долохов.

— Подойди и оставь на краю, — она не глядя ткнула пальцем на угол дивана, после чего потянулась за палочкой, которая лежала возле подушки.

Долохов, придерживая одной рукой полотенце, направился к ней. Оставляя за собой дорожку из блестящих капель, он наконец оказался рядом, почувствовав сладкий запах, который не перебивало даже мыло, затем положил свои вещи у ног девушки. Гермиона за несколько секунд применила к ним заклинание чистоты, и бывший тёмный волшебник почувствовал, как болезненный укол пронзил сердце. Он больше не мог колдовать.

— Готово. Можешь переодеваться, — сказала она, бросив на него короткий взгляд, в котором проглядывался неловкий, почти детский интерес к взрослому, мужскому телу.

— Знаю. Но не стоит так смущаться, меня не интересуют маленькие девочки.

— Знаю, тебя интересует только кровь. Но если это так, то почему ты залечил мою руку вчера?

— Залечил?

— Да. С чего вдруг такая доброта?

Долохов на миг опешил. Вчера он мучился от горячки, вокруг было темно. Если он случайно и заживил рану Грейнджер, то точно не делал этого намеренно.

— Не понимаю, о чём ты. Опять пытаешься сбить меня с толку?

Она показала ему вчерашнюю ладошку, на которой не было ни единого следа. Тогда он подумал, что его решение не причинять вред Грейнджер, могло излечить её. Бред. Он ведь всегда хотел убить её, либо за волосы притащить к Тёмному Лорду, чтобы это сделал именно он. Но это…

— Возможно, ты сам не знаешь себя до конца.

Слова гриффиндорки прозвучали, как гром среди ясного неба. Что она вообще могла знать о нём? Он сам не заметил, как разозлился и приблизился к ней, схватил за ногу и потянул на себя.

— Я знаю, кто я и чего хочу. И прямо сейчас мне нужна твоя кровь.

Она не успела пискнуть, как он оголил её щиколотку и приник к ней губами. Грейнджер заскулила, попыталась машинально отдёрнуть ногу, но его клыки уже вонзились под кожу. Она испугалась, но решила не подавать виду и сдержанно приняла неизбежное.

«Можно потерпеть. В конце концов, он нашёл Министерству одиннадцать Пожирателей», — убеждала себя она, всматриваясь в мокрые чёрные волосы, оголённые плечи, покрытые застаревшими шрамами, которые остались с ним после превращения.

Долохов был слишком голоден, жадно впивался в ногу и не скрывал ни дикого взгляда, ни обезображенного вампирского лица, точно хотел напугать её. Но Гермиона храбрилась и не сопротивлялась, потому что знала, что когда-нибудь всё это закончится. Боль пройдёт. Однако она совсем не ожидала, что ладонь мужчины мягко ляжет ей на колено и начнёт гладить его, успокаивая или… Может, он боялся, что она оттолкнёт его, не даст насытиться?

Она бы хотела ударить его по ладони, но вопреки всему ей была приятна эта ласка. Она заглушала физическую и душевную боль, которая давно стала частью её самой. Казалось, Грейнджер падала в темноту и одновременно искала в ней покой.

Когда вампирская трапеза подошла к концу, Долохов вернулся на поиски Нотта. Грейнджер помогла ему трангрессировать на то место, где вампир видел его в последний раз, после чего снова осталась одна. Испытывая смешанные чувства от того, что произошло совсем недавно, она легла на кровать и бездумным взглядом уставилась в потолок.

В ум закрались ниточки сомнения. Правильно ли она поступает? Однозначно что-то внутри неё изменилось, когда Долохов проявил к ней смутную нежность, а она не смогла оттолкнуть его. Неужели его тьма начала притягивать её? А может, их связь укрепляется во время кормления?

Последняя догадка заставила её ужаснуться. Гермиона резко села на кровати, закрыла глаза руками, но не успела задуматься над решением этой проблемы, как раздался звонок в дверь.

Быстро залечив рану от укуса магией, она пошла открывать. На пороге стоял Сангвини — протеже мистера Уорпла.

— Простите за поздний визит, мисс Грейнджер. Просто я заметил, что вы были не одна.

— Так и есть, — Грейнджер пропустила его внутрь, но на всякий случай держала палочку наготове. — Вы хотели передать мне что-то от мистера Уорпла?

— Нет, но давайте присядем. Есть важный разговор. Я заметил, что вам угрожает опасность.

— Опасность? — она театрально удивилась.

— Да. Я заметил, что тот Пожиратель, из-за которого вы приходили к моему другу, намеривается убить вас и что на вашей квартире нет никакой магической защиты. Также мне известно, что мистер Долохов долго бывает здесь — значит вы живёте вместе и нарочно наврали и Элдреду и своим друзьям тоже.

— Давайте и правда присядем.

Они перешли в кухню и заняли места за столом. Сангвини, не зная, как скоро объявится Долохов, тут же перешёл к делу:

— Вы связали себя с плохим и опасным человеком, мисс Грейнджер. Вам не следовало жить с ним под одной крышей, нужно было предупредить друзей.

— Он помогает мне и Министерству. Когда придёт время, я убью его.

— Не сможете. Не в одиночку.

— Почему?

— Мой старый друг Элдред думает, что хорошо узнал вампирскую сущность, но это не совсем так. Ваша ситуация значительно отличается от нашей.

— Вашей?

— Да. Между нами тоже есть такая связь. Она образовалась, когда он двадцать лет назад нашёл меня здесь, в Англии, в старом особняке, едва двигающимся и не имевшим возможность сказать хотя бы слово. Тогда мой клан оставил меня умирать, замуровав в особом отсеке в полу под увесистой плитой. Я не мог выбраться, считал минуты и секунды до смерти, а через год кто-то магией поднял плиту и нашёл меня. Это был Элдред. Он заметил, что я вампир, поделился со мной своей кровью, в то время как я, отчаянно нуждавшийся в спасении, не заметил, как создал кровную связь между нами. Обычно она образуется только если один из двоих имеет волшебную кровь, но среди вампиров считается унизительной.

— Но ведь профессор говорил про кровоцвет?

Сангвини устало вздохнул:

— Да, об этом ему рассказал я, отчасти потому что не знал, что он напишет книгу о вампирах и вообще будет заниматься исследованиями.

— И в чём же тогда разница между нами?

— В том, что в отличие от вас, мистер Долохов плохой человек. Держите его как можно дальше от себя, не позволяйте часто кусать себя, даже если он вам так нужен, потому что тогда вы свяжетесь с ним ещё больше и не сможете контролировать его. А он охотится на вас, я знаю, потому что видел его сегодня у Министерства. У него повадки убийцы.

— Я справлюсь с ним, — заявила гриффиндорка.

— Вы самоуверенны. Просто запомните первый признак опасности: цвет глаз. У вампиров они всегда красные, но при крепкой связи с волшебником возвращают старый оттенок. Когда же связь чересчур прочна бывает так, что вампир может снова начать становиться человеком или вернуть себе способность к магии. Это длительный и редкий процесс, и вы можете лицезреть его на мне.

— Так поэтому у вас глаза разного цвета?

— Да, — кивнул вампир.

— Но почему вы помогаете мне?

— В своё время я помог сбежать одной девочке от своего клана. Она была немного похожа на вас, но отчаянно нуждалась в жилье, потому что сбежала из дома. Наш лидер решил пригреть её, запудрил бедняжке мозги, а затем заставил её охотится в кабаках на гнусных мужиков, зазывая их в тёмное место, где их уже поджидала голодная толпа вампиров.

— Как гнусно! — Грейнджер неприятно поёжилась, полагая, что с ней бы такого никогда не случилось. — И что же было дальше?

— Я был тогда новообращённым, но успел узнать кое-что про напиток забвения. Он лишает вампира всех воспоминаний, это обрывает связь. Для него нужна лишь человеческая кровь и прах вампира, что умер от собственной старости.

— И как вы нашли этот прах?

— На вампирском кладбище, где же ещё!

На лице Гермионы промелькнуло удивление, она хотела спросить что-то ещё, но Сангвини услышал зов Элдреда и засобирался.

— Простите, я должен идти.

— Конечно.

Они двинулись к выходу, но прежде чем уйти, вампир снова предупредил Грейнджер:

— Будьте осторожны. Тёмная натура Пожирателя Долохова может сыграть с вами злую шутку. Не думаю, что он глуп. Такие люди тонко чувствуют свободу, а затем как псы быстро перегрызают верёвку.

— Спасибо за переживание, Сангвини. Я подумаю над вашими словами.

* * *

После разговора с вампиром Гермиона решила, что будет держать Долохова на безопасном расстоянии, а именно наливать кровь в стакан или рюмку, чтобы избежать укусов и свести их контакт к минимуму. Однако она не ожидала, что он вернётся назад с глубоко рассечённым плечом и уже с балкона учует остаточный запах Сангвини и станет жутко мрачным и молчаливо озлобленным.

— Стоило мне уйти, как ты завела себе другого слугу? — заговорил он, сидя на стуле в центре гостиной, снимая с себя мантию и чёрную рубашку, чтобы осмотреть рану.

— Нет, это был мой друг, — ответила с дивана Грейнджер.

— О, так ты держишь в друзьях всяких монстров? Тогда почему один я на привязи?

— Ты сам знаешь, почему. Ты не добрый вампир, тебе до него далеко.

— Ты права, добрый вампир вряд ли был убил Пожирателя по твоей указке сегодня.

— Ты убил его? — она резко подскочила на месте, выронив книгу из рук. — Я не соглашалась на это.

— Но и не высказала прямого «нет», — он усмехнулся над её негодованием, после чего с плохо скрываемой ревностью сказал: — Просто забудь и ответь: тот вампир… он пробовал твою кровь?

— А что?

— Просто интересуюсь, чем занимается моя хозяйка, пока я делаю за неё всю грязную работу.

— Хозяйка? — дёрнула бровью девушка, а затем тут же нахмурилась, стоило ему расстегнуть свою рубашку и открыть глубокий, кровоточащий порез, что уже начал медленно затягиваться.

— Поможешь?

— Давай попробуем магию.

— Магию? — то ли удивился, то ли насторожился мужчина, в то время как Грейнджер уже взяла палочку и направилась к нему.

— А что, что-то не так? — она остановилась в полушаге от него и вопросительно подняла бровь.

— Вампиров лечат только кровью, Грейнджер. Как ты вообще школу закончила, если не знаешь элементарных вещей?

Она не успела ответить, как он одной рукой обхватил её талию и усадил к себе на колено. На обычно серьёзном и невозмутимом лице девушки мелькнуло удивление, смешанное со смущением. Она попыталась слезть, но он удержал её на месте.

— Ты, наверное, не знаешь, но раньше Тёмный Лорд хотел поставить меня на должность профессора защиты от тёмных искусств. Ты могла бы быть моей студенткой, Грейнджер.

— Прекрати эти игры и отпусти меня.

— Нет.

Она вновь попыталась выбраться из его хватки, но ничего не получилось. Зато волшебная нить тут же сжала горло Долохова за неповиновение. Мужчина зашипел от боли, но продолжал удерживать её у себя.

— Я сильно ранен и собираюсь умереть у тебя на глазах, если ты не дашь мне своей крови.

— Тогда ты обречён.

Красная нить пережала ему горло ещё сильнее. Долохов не сопротивлялся смерти, рычал от боли и смотрел в глаза Гермионе, точно говоря: ты можешь прервать мои мучения в любой момент. Какое-то время она через силу наблюдала за ним, а потом добрая натура победила, взяла голову вампира и чуть ли не со слезами на глазах прижала ту к своей шее.

Долохов откинул её волосы, осторожно прокусил вену острыми клыками, а затем притянул Грейнджер ближе к себе. Сострадание в очередной раз сыграло с ней злую шутку. Это был провал, и Гермиона знала об этом, но всё равно погрязла в успокаивающих объятьях вампира.

Так прошло несколько недель. Как и предполагал Сангвини, связь между Грейнджер и Долоховым стала крепче. Вампир быстро догадался, что может манипулировать ею с помощью жалости и активно пользовался этим. Гермиону же начали беспокоить ночные кошмары, в которых присутствовали её родители и Долохов, будто само подсознание велело ей быть осторожнее. Всю неделю она старалась держать бывшего Пожирателя в узде, но получалось через раз. Чего уж говорить о том, что после последнего кошмара она и вовсе проснулась с ним в одной постели. Помнила лишь то, как тихо он лёг рядом, укрыл одеялом и обнял со спины, уткнувшись носом ей в шею, и как быстро ей стало от этого спокойнее.

Когда утром она спросила у него, зачем он это сделал, тот ответил, что бешенный стук её сердца мешал ему читать в гостиной. Соврал, не иначе. На деле его просто притягивал запах Грейнджер. Притягивал настолько, что он снова смог уснуть рядом с ней. Только у него не было снов, собственно, как и смелости, раз он не мог признать то, как сильно привязался к ней.

Подобные ночи повторялись несколько раз и были похожи на безумие. Он убил её родителей и желал перегрызть ей горло, она хотела отомстить ему и использовать в своих целях, а ночью они делили друг с другом тишину и покой. Самое страшное, что у Гермионы впервые в жизни пронеслись в голове мысли, несущие в себе интерес и даже желание по отношению к противоположному полу. Она понимала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. К тому же точно знала, что Долохова интересует только её кровь и ничего более.

В один вечер она заметила, что цвет его глаз начал изменяться. В правом глазу стал отчётливо пробиваться синий цвет. Это её напугало, и она решила позвонить мистеру Уорплу, но наткнулась на автоответчик. Когда он перезвонил, была уже ночь. Девушка попросила к телефону Сангвини, быстро объяснила ситуацию, после чего вампир пообещал, что приготовит ей напиток забвения. Со спокойной душой она положила трубку, но не знала, что всё это время Долохов стоял в темноте на балконе.