В ноябре (гет)

Ты не забывай, что у меня в голове опилки. Длинные слова меня только расстраивают. (с)

— Сразу говорю: это будет долго. И предупреждаю заранее: мне никогда раньше не приходилось работать с такими объемами. И вообще. Я скорее… — она рукой обозначила в воздухе что-то неопределенное, — «ищейка» и «реставратор», а не «архитектор». Впрочем, ты должен и так знать, раз прочел досье.

— «Специализация: ментальное воздействие с целью получения информации, в том числе работа с объектами, у которых наблюдалась диагностированная потеря памяти. Положительный результат в пределах от пятидесяти пяти до семидесяти процентов случаев», — процитировал Зимний.

— Вот именно. «Получения». От меня мало когда требовалось раскладывать по полочкам содержимое чужой памяти. Я этого почти не умею, а ты хочешь, чтобы я упорядочила твои воспоминания за целую жизнь! Да это все равно что ангар перелопатить…

Он пожал плечами. Все что она говорит — правда. Это чудо, что он пока не слетел с катушек. Внутри его головы натуральная свалка. Горы, целые горы мыслей и образов, обрывки знаний, все перемешано так сильно, что даже то, что могло когда-то быть настоящим сокровищем сейчас не отличить от бесполезного хлама. Редкие цельные воспоминания последних лет были скорее исключением. Наверное тем, что он до сих пор не сидит в темном углу, пуская слюни, Зимний обязан основам функционирования идеального оружия, вбитым в него за время пребывания в Гидре. До чего же горькая ирония — его столько лет старались расчеловечить, а теперь он только благодаря этому и держится на плаву! Временами выпадает из реальности, когда от случайного триггера в мозгу вдруг взрывается воспоминание; просыпается в холодном поту от кошмаров и долго потом вглядывается в свои руки, свято уверенный в том, что на них кровь; мучается от головных болей… Несмотря на все это он упорно продолжает проживать каждый новый день, и не задается вопросом — для чего. Потому что абсолютно уверен в одном: он хочет жить. Быть полноценной частью этого мира, а не узнавать его через прицел автомата. Быть свободным.

Больше ни одной твари он не позволит управлять собой…

Рамлоу когда-то смог разглядеть в нем эту жажду. Он вообще был мужик наблюдательный. Примерно через два года совместной работы, после одной из миссий они торчали малым составом группы на конспиративной квартире. До прибытия транспорта было еще прилично, и почти все разбрелись по углам, коротая время. Разумеется, кроме Зимнего — тот наблюдал за периметром, заняв темный простенок прямо напротив входной двери и так слился с обстановкой, что если не присматриваться нарочно, то можно и не заметить. Одно его выдало: услышав тупую шутку кого-то из группы и последовавший за ней приглушенный ржач, он улыбнулся. Самую малость. Это выглядело даже не как улыбка, а скорее напоминало гримасу зубной боли. Но проходившему мимо Командиру хватило: хмыкнув, он наклонился и легонько постучал Зимнего по макушке костяшками пальцев. «Я знаю, что ты там» — сказал он и отправился дальше как ни в чем не бывало.

Пожалуй, это было началом. Не сделай тогда Рамлоу лично для себя какой-то очень значимый вывод, вряд ли Джеймс сидел бы сейчас в старой квартире на краю огромной чужой страны, задавшись целью вернуть себе память, какой бы страшной она не оказалась.

Послышалось шуршание: Майя разорвала упаковку с конфетами, высыпала все содержимое на стол, потом придвинула по одной себе и Джеймсу.

— Бери. Зачетные.

Не соврала: конфета в блестящей коричневой обертке действительно оказалась очень вкусной. Впрочем, местная кондитерская промышленность вообще радовала — его разогнанный метаболизм требовал много глюкозы, и в ближайший к своему съемному жилью магазинчик Зимний наведывался часто. Почему-то тамошний кассир, усталая полная дама в годах, каждый раз прятала умиленную улыбку при виде того, как он сосредоточенно выкладывает на ленту шоколадки, печенье и прочие радости сладкоежек. Ох уж эти душевные женщины! Как только он понял, что его заприметили, тут же перестал в этот магазин ходить. Меры предосторожности, чтоб их...

— Ты когда-нибудь собирал пазлы?

Джеймс помотал головой.

— А, ну да… Нашла, что спросить, — усмехнулась она. — Хотя с них бы сталось изготовить лично для тебя пазлы со злобными красными осьминожками…

Это прозвучало настолько абсурдно, что он даже закашлялся, не в силах выбрать, возмутиться ему или усмехнуться.

— Я это к чему все: процесс будет примерно такой же, но намного сложнее, я ведь не знаю, какой была изначальная картина. Задал Брок задачку… Скажи, а ты не боишься, что я нарочно все запутаю еще больше?

— Сама сказала — не твоя специализация. Так что нет. В любом случае ты не настолько сильна.

— Твоя правда, — выдохнула она. — Сколько времени будет в запасе?

— Не больше трех-четырех дней.

— Хвост?

— На данный момент чисто, но у меня нет желания сидеть и ждать, когда он снова появится.

— Здо-о-рово, — Майя скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Очень хотелось бы верить, Джеймс, что после твоего визита у меня не появятся новые гости.

Разговор заходил в опасное русло. Зимний прекрасно понимал возможные риски: само собой, нельзя полностью исключать вероятность того, что его перемещения как-то смогут отследить, а следовательно — выйти на Майю; самый хреновый вариант развития событий — если ее найдут уже после того, как она поковыряется в его мозгах. Она будет знать слишком много. И, сказать по правде, он не до конца доверял ей и сейчас, несмотря на то, что тщательно навел справки перед тем, как встретиться. Как ни прискорбно, но у всех этих проблем имеется один гарантированный способ решения... Зимний стиснул зубы.

— Об этом не беспокойся,- заверил он. Ответа не последовало. Монотонно тарахтел холодильник, через приоткрытую форточку доносился многоголосый шум улицы: грохот проносящихся прямо под окнами трамваев, резкие автомобильные гудки, обрывки фраз случайных прохожих; острый суперсолдатский слух улавливал даже музыкальную заставку сериала, который смотрел кто-то из соседей. Их окружала абсолютно обыденная жизнь человеческого муравейника. Черт! Почему же у него на душе сейчас стало так паршиво?

— Тогда давай не будем тянуть кота за хвост и начнем прямо сейчас, — она поднялась и кивнула ему в сторону коридора. — В таком деле лучше расположиться с комфортом, мало ли, вдруг сознание потеряешь. А большие шкафы падают громко!

Основная жилая комната, куда привела его Майя, была узкой и вытянутой, с высоченным, под стать потолкам в квартире, окном, закрытым сейчас шторами. Как и в остальных комнатах — белые стены и потолок, а под ногами скрипучий, немало повидавший в этой жизни паркет-ёлочка. Минимум мебели. Минимум декора. Старый узорчатый ковер посреди комнаты. И словно в противовес всему — шикарная хрустальная люстра с гранеными переливчатыми висюльками, как главный аккорд интерьера.

У стены стоял заставший, наверное, еще товарища Брежнева диван, на который сверху был уложен новенький ортопедический матрац. Покрывало и подушки на нем были в беспорядке — явно этим местом пользовались не только для сна. Майя забралась туда с ногами и похлопала ладонью рядом с собой. Зимний осторожно — поневоле опасаясь, что местный винтаж может не выдержать его веса — опустился напротив нее. Обошлось. Мебель в Советах делали на совесть.

Повисло молчание. Майя сложила руки на коленях и замерла. Брови нахмурены, серо-зеленые с рыжими искорками глаза внимательно изучают его лицо. «Необычный цвет», подумал он. Беспокойство нарастало.

— Постарайся не думать ни о чем конкретном. Я и так верю, что ты крут и всегда спокоен, как мудрый Каа, но очень важно, чтобы сейчас ты расслабился.

— Хорошо… Кто такой Каа?

— Если хочешь, потом расскажу. Начинаем?

— Майя. Не забывай, что и кому ты обещала, — напомнил он и добавил, понизив голос: — Если ты хоть попытаешься мне навредить, сдать меня или воспользоваться тем, что узнаешь — пеняй на себя.

Он произнес это абсолютно спокойно, без выражения, но каждое сказанное им слово было подобно тяжеленному гранитному валуну. Зимний Солдат в совершенстве владел искусством устрашения. И пустившееся вскачь после его слов сердце девчонки это в полной мере подтверждало.

— Я поняла… Прости, мне нужно будет к тебе прикоснуться.

Он на мгновение прикрыл глаза и кивнул, показывая, что готов.

Майя, все так же не отрывая взгляда, осторожно приблизила к нему руки, а в следующее мгновение произошло то, чего Зимний не ожидал: она бережно убрала от его лица длинные растрепанные пряди и завела их за уши, мимоходом касаясь нежной кожи. Он не вздрогнул, наоборот — напряженно застыл в ожидании неизвестного. В короткий миг между тем, когда она крепко прижала обе ладони к его висками и стремительным падением в ослепительно-белую пустоту он успел подумать лишь о том, как же хорошо, что ее руки оказались теплыми и совсем не напоминали ледяные тиски установки для обнулений.