Удав большой, ему видней (джен)

Меня поселили в саду у семьи Дурслей, подарили мне надувной

бассейн, чтобы я отмокал во время линьки. Соседи сразу же начали побаиваться

«сумасшедшую семейку» — Вернон жаловался, что не может даже зайти за солью,

чтобы на него не смотрели волком. Гарри, Дадли и Пирс начали копить деньги на

билет в Бразилию, содержимого всех их свиней-копилок пока на это дорогое

удовольствие не хватало. Пирс приезжал почти каждый день, приходил меня

проведать, гладил по чешуе. А Петуния боялась ко мне подходить близко и вечно

по дуге обходила то место, где я любил лежать.

Однажды Гарри принёс мне толстую тушку кролика и много яиц. Пока я с

удовольствием глотал всю еду, то заметил, что лицо у моего мальчика совершенно

озадаченное.

— Что ссслучилось, амиго? — спросил я, расправившись с

последним яйцом.

— Да такое узнал! — Гарри вскинул руки в воздух — Клаудио, оказывается не тётя Петуния волшебница, а моя мама — волшебница!

А дело было так. Тётя Петуния пригласила Гарри к себе на разговор. Налила ему

чаю с молоком, уселась в кресле-качалке, потерла виски, предвкушая тяжёлые

речи.

— Гарри, послушай меня. — сказала она так нежно, как могла — Есть один секрет, который мы с Верноном от тебя скрывали. Это связано с твоими чудесами — волосами, свитером, исчезнувшим стеклом… Гарри, в тебе от матери есть чудесное умение видеть дивные вещи вокруг. Ты сам притягиваешь необыкновенное. И это неудивительно. Твоя мать и моя сестра была волшебницей, Гарри. Она училась в специальной школе для волшебников и погибла как раз от рук злого чародея. Мы не рассказывали тебе этого, потому что нас пугало волшебство и мы боялись, что если ты узнаешь о нём, ты отдалишься от нас. Сестра из-за своего дара очень далеко ушла от меня и, как бы это ни было эгоистично, я скрывала от тебя правду, потому что не хотела, чтобы эта трясина поглотила и моего любимого племянника. Но когда ты смог приручить эту змейку, Клаудио, я поняла, что бежать от этого бесполезно. Чудеса всегда будут преследовать тебя по пятам, милый Гарри.

Гарри соскочил с кресла, подбежал к Петунии и крепко её обнял, так что женщина

даже охнула.

— Я никогда от вас не отдалюсь! — прокричал он, сжимая тётю в своих объятиях -

Вы для меня — настоящее волшебство. Я всегда представлял вас себе друзьями в

волшебном приключении. Ты, тётя Пет, была королевой фей, Дадли был богом-громовержцем,

дядя Вернон был Рождественским дедом, а Пирс — воином Аресом. Мои фантазии

никуда не делись. Вы всё ещё мои чудеса, и другого мне не надо!

И после этого Гарри направился ко мне и рассказал мне всё это.

— Что же ты так хмур, амиго? — спросил я, подпирая голову хвостом — Ты сссам всссегда хотел попасссть в ссказку…

— Так-то оно так, но сейчас я ничего «такого» не чувствую. То есть, наверное,

мне стоило бы узнать о моей маме и волшебстве. Я уверен, моя мама была хорошей

женщиной и всё такое, но сейчас мне не хочется никаких внезапных чудес. Я рад,

что встретил тебя, Клаудио, но я боюсь, что если дальше так пойдёт, мои чудеса

могут кому-то навредить, кому-то из моей семьи, которую я очень люблю. А что

если бы ты был не доброй змеёй, а ядовитой, Клаудио? Я бы тогда навредил Дадли…

Не хочу даже думать об этом!

— Некоторые дары нам не дано выбирать, но дано преображать. Ты сссам кузнец

сссвоей судьбы, амиго. Я уверен, чудессса можно укротить. Что сссвязывало вссе

твои чудессса?

— Какое-то острое впечатление. Например, я не хотел стричь волосы, но они сами

подросли. Или Дадли случайно толкнул меня, и я упал.

— Поссстарайсся контролировать сссвои эмоции. Возможно, чудесса оттого и

бесссконтрольны, что базируются на вссспышках гнева или недовольссства. Когда

ты научишьссся ссследить за ссвоим разумом, возможно, чудессса не будут тебе

мешать.

— Понятно. — вздохнул Гарри — Спасибо, Клаудио. Хотя звучит сложно.

— Для людей сссложно. Змеи вообще ссущества малоэмоциональные, нам проще. Но

нет ничего невозможного для человека ссс сссильным духом.

* * *

Приближался конец каникул у Гарри и Дадли. Мне жилось легко и хорошо, пусть

даже и условия моего проживания были далеки от тех, о которых я мечтал. Семья

Дурслей излучала тепло и заботу, каждый член в ней дополнял другого. У Петунии

была её доброта, у Вернона находчивость, у Дадли юное любопытство, а Гарри был

великолепным фантазёром. Я уже чувствовал себя частью этой чудной семейки; даже

Вернон привык ко мне — приходил, гладил по голове, шептал «Клауд, Клауд,

хороший мальчик».

В один довольно солнечный для конца

августа день дядя Вернон обнаружил, что кто-то стучится к нему в окно. Мы с

Гарри и Дадли тогда лежали на диване и смотрели документалки про змей по

телевизору. Пока Дэвид Аттенборо расписывал то, как мои собратья питоны ловко

кидаются за добычей, Вернон вернулся с удивленным лицом. Я повернул голову к

нему.

— Там… Это… Петуния, милая, там птицы сидят.

Петуния оторвалась от вязания и произнесла:

— Что удивительного? Опять голуби слетелись.

— Нет, не голуби. Там сова и попугай, и они держат какие-то конверты в клюве.

Бедняга Дэвид Аттенборо сразу потерял наше внимание, куда уж там. Закинув меня

на плечи, Гарри схватил за руку Дадли и двое побежали к окну.

На подоконнике таращили глаза пухлая серая неясыть и растрёпанный зеленый попка

с жёлтым загнутым клювом. Рядом с ними лежали два конверта из пожелтевшей

бумаги с алой сургучной печатью. Неясыть ухала, а попугай бил клювом по стеклу.

Гарри так загляделся на птиц, что Вернон сразу же поспешил встрять:

— Этих мы домой не берём, и не проси! Клаудио их съест.

(Вообще-то они меня не интересовали, я не люблю перья).

— Нет, нет, мне просто интересно. — Гарри поднял письма и погладил сову по

перышкам на лбу — Неужели это опять какое-то из моих чудес?

— Ну-ка дай посмотреть, Гарри. Чует моё сердце, это письмо из заклятого

Хогвартса. — Петуния взяла письма в руки и прочитала адрес. — О да, одно

оттуда. А адрес другого мне неизвестен. Не нравится мне это. Похоже, волшебное

общество решило вернуться в нашу жизнь. Чуяло моё сердце, навек наша семья

связана с этим местом.

— Это плохо? — спросил Гарри.

— Для тебя, как для магнита чудес — наверное нет. — улыбнулась Петуния — Но

давайте посмотрим, что в этих конвертах.

Пока Дадли подкармливал попугая семечками, Гарри распечатал письма. Первое

гласило:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени,

Великий волш., Верх. чародей, Президент

Международной конфед. магов)

Дорогие мистер Поттер и мистер Дурсль!

Мы рады проинформировать вас, что вам предоставлено место в одной из лучших школ чародейства и волшебства на всем земном шаре. Ввиду того, что, как Мальчик-который-выжил, мистер Гарри Поттер представляет интерес для сообщества тёмных магов, решением совета Хогвартса вам было секретно предоставлено место в Школе чародейства и волшебства Кастелобрушу в Бразилии. Присланный нами проводник придёт 30 августа и сопроводит вас в учебное заведение, где под его пристальным оком вы сможете приступить к учёбе.

Занятия начинаются 1 сентября.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора.

Второе письмо было меньше и написано было немного топорным, корявым языком, напоминающим перевод в японских видеоиграх Дадли и Пирса, только по-профессиональнее. Если чуток подправить, то было оно таким:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «КАСТЕЛОБРУШУ»

Директор: Хуан Алмейда

(Верховный чародей, жрец, член Международной конфед.магов)

Дорогие сеньор Поттер и сеньор Дурсль!

Школа чародейства и волшебства Кастелобрушу открывает двери свои! Мы будем рады приветствовать вас в нашей школе. Все необходимые материалы для учёбы Вы сможете приобрести в городе магической Бразилии Хисвуд недалеко от здания школы. Бразилия — португалоязычная страна, однако для удобства учеников со всей Латинской Америки, занятия в Кастелобрушу проводятся на испанском языке. Присланный школой чародейства и волшебства Хогвартс проводник передаст вам зелье-переводчик, однако за первое время постарайтесь освоить азы испанского. Если вам нужна помощь, спрашивайте у учеников нашей школы, ибо всё в Кастелобрушу строится на взаимопомощи. Желаем вам удачи в обучении!

Искренне ваш, Фабрисио Апарседо, заместитель директора.

— Бразилия! — оживленно выкрикнул Гарри, опуская письма на стол — Клаудио, это же твоя мечта!

Я тоже был безумно рад. Как интересно поворачивает свои пути судьба. Нет сомнений, есть на свете какое-то провидение.

— Это очень радует. Ты поедешшшь туда, Гарри? — спросил я.

— Конечно! — подскочил Гарри на месте — Ой, тётя Пет, дядя Вернон, вы же нас отпустите?

Петуния и Вернон стояли, неуверенно переглядываясь.

— Это далеко и может быть опасно. — сказала Петуния с волнением в голосе — Но ради вас и вашей мечты, думаю, стоит отправиться туда. В конце концов, кто может спорить с чудесами?

— Надо учить испанский… — призадумался Гарри — Это, наверное, будет сложно.

— Тебе-то чего. — ткнул его локтем в бок Дадли — Уж полегче змеиного будет.

— Змеиный я знаю сам по себе. Но может ты прав, может я просто полиглот по жизни.

— Я буду волшебником! — рассмеялся Дадли — Теперь меня точно никто в школе не назовёт «жирдяем»! Я превращу их всех в лягушек и скормлю Клаудио! Ой, надо Пирсу позвонить, вот новости будут!

И он убежал к телефону.

Гарри по очереди обнял Вернона и Петунию (Петуния даже не испугалась того, что всё это время я был у него на плечах). Я мирно зашипел.

— Мы так любим вас с Дадли. — сказала Петуния, еле сдерживая слёзы — Пожалуйста, берегите себя.

— И я люблю вас. — ответил Гарри.

— Знаешь, Гарри, когда Лили увезли в Хогвартс, я завидовала ей. Тоже хотела стать волшебницей. Тогда мне казалось, что всё это просто. Сейчас я вижу, как моя глупая мечта прорастает в вас, и я сожалею, что так долго скрывала от вас тайну о волшебстве. Всё-таки такова ваша дорога. И я счастлива за вас.

Следующие недели проходили в делах и запаре. Вернон приобрел для Гарри и Дадли лучшие самоучители испанского, что нашёл в книжных магазинах. Петуния повела мальчиков по докторам, делать прививки от всякой иноземной заразы в Амазонке. Приехал Пирс, посетовал, что тоже не может стать волшебником и поехать с нами.

— Как мы узззнали, волшшшебство сссулит и опассность. Так что тебе надо радоватьссся. — сказал я ему.

— Тебе-то легко говорить. — вздохнул Пирс после того, как Гарри перевел ему мои слова — Но я рад, что тебя можно вернуть домой, Клаудио.

Назначенное тридцатое число становилось все ближе и ближе. Петуния собрала всю семью, и мы приготовили большой розовый и украшенный цветами из мастики торт для проводника. Ну, то есть, конечно, не «мы», а все, кроме меня — к сожалению, у меня нет лапок, чтобы печь торты. Гарри и Дадли специально нарядили в их лучшие костюмы, Вернон по просьбе Петунии надел галстук, в доме прибрали и все начали ждать незнакомого гостя.

Вскоре он явился — человек в чёрной одежде с черными волосами до плеч, крючковатым носом и желтоватой кожей. Он постучался в дверь, а когда мы открыли, спросил таким жутким голосом, что мурашки побежали по хребту:

— Мистер Поттер и мистер Дурсль проживают здесь? — «Поттер» он произносил как «потта».

— Да. — ответил дядя Вернон и отошёл в сторону, позволив детям выйти вперёд.

— Здравствуйте. — хором сказали два мальчика, боязливо осматривая проводника.

— Я — Северус Снейп, проводник из Хогвартса, по обмену буду работать этот год профессором зельеварения в Кастелобрушу — отчеканил чёрный человек — Я здесь, чтобы забрать вас в школу чародейства и волшебства Кастелобрушу. Если у вас есть какие-то вопросы касаемо вашего дальнейшего обучения, сейчас самое время их задать.

— В школу Кастелобрушу можно взять мою змею? — сразу же спросил Гарри.

— Змею? Что ж, в Кастелобрушу издавна царит уважение к змеям. Домашних змей ученики берут даже на уроки, потому что считается, что связь владельца и змеи священна, а к ученикам-змееустам особенное отношение. — отвечал Снейп, разуваясь.

— Дети, всё потом. — поторопила мальчиков Петуния — Я припоминаю, мистер Снейп, Вы же были другом моей сестры, верно? Мне жаль, что мы в детстве так мало общались.

— Да. — ответил Снейп — Крайне соболезную Вашей утрате, миссис Дурсль.

— Ах, спасибо. Что же Вы на пороге стоите, мистер Снейп, заходите, у нас для Вас чай и торт!

— Благодарю. — сказал Снейп всё так же холодно. — У нас пока достаточно времени, чтобы всё обговорить.