Сказки городского типа (джен)

Синди ехала в такси и психовала. То и дело она оборачивалась, чтобы посмотреть, не преследует ли их какая-нибудь машина. Ничего подобного не замечала, но это её нисколько не успокаивало. У неё ведь не было опыта вычисления хвостов, она такое раньше только в кино видела! Там всё было просто, герой оборачивался раз, другой, третий, потом говорил: «Эта машина едет за нами уже десять минут, надо от неё оторваться». А Синди... даже если она смогла бы заметить преследователя, она понятия не имела, как следует отрываться от хвоста. И вовсе не была уверена, что такие вещи умеет таксист.

— Что вы так коситесь назад, за вами что, черти гонятся? — спросил таксист, и Синди вздрогнула. Слишком близко к правде!

— Бывший парень, — сказала она. — Еле ноги унесла.

Это тоже было близко к правде. Парень, и правда, был, пожалуй, уже бывшим, и не важно, что они познакомились только сегодня. И ноги она действительно еле унесла.

— Так я, может, зря так тороплюсь, мисс? — улыбнулся таксист. — Может, у вас там ещё не всё потеряно?

— Всё, — отрезала Синди, насмерть испугавшись, что он сейчас начнет притормаживать. И для убедительности на ходу выдумала: — Абсолютно всё потеряно. Он оказался женат.

А вот это была неправда. Женат он, кажется, не был никогда, хотя невест у него было очень много.

Она начала говорить, рассказывая таксисту какую-то адскую помесь любовного романа и подросткового сериала, и не замолкала, выдумывала один сюжетный ход за другим, просто не могла заставить себя заткнуться. Наружу просилась совсем другая история, наружу просилась правда. Но ей бы всё равно никто не поверил.

Таксист высадил её у дома, Синди дошла до подъезда, молнией метнулась по лестнице, еле попала в замочную скважину дрожащим ключом, открыла дверь, закрылась на все замки изнутри и только после этого выдохнула. Всё. Теперь осталось пересидеть здесь, и они её не найдут, таковы правила игры. Нельзя искать того, кто добрался домой после бала. Кто ушёл, тот ушёл, на то его воля.

Синди всё продумала заранее, хотя вовсе не была уверена, что план сработает. Она сняла эту квартиру, чтобы её не нашли по старому адресу. Она сделала на бал такой макияж, чтобы быть практически неузнаваемой, и вставила контактные линзы, меняющие цвет глаз; она заранее спрятала в кустах рядом с Холмом сумку со сменной одеждой. Она надушилась специально купленными для этого духами, которыми не надушится больше никогда в жизни, а вовсе не те три дня, которые полагались на поиски. Она сделала что могла, правда. Сделала всё, что полагается делать тому, кого пригласили на Зимний Бал.

Хотя ещё три дня назад она полагала, что Зимний Бал, Зимний Двор, живущие под Холмами и прочие сказки — это, ну, просто сказки. Мифология. Остатки древних верований. Оказалось, они настоящие. Даже чересчур настоящие!

Синди села прямо на пол в прихожей и принялась разбирать сумку. Всю одежду, выданную ей женщиной-феей, надо будет уничтожить, чтобы она не приманивала Зимних, но это потом. Сейчас главное — не выходить из дома, спрятаться и переждать три дня. Она доставала и складывала платье, нижнюю юбку, изумительной красоты диадему, накидку, перчатку, туфлю, серьги и кулон, вторую перчатку...

Синди пошарила в сумке, чувствуя, как сердце проваливается куда-то в пятки.

Туфелька! Она потеряла там чертову туфлю!

* * *

Если бы Синди еще неделю назад спросили, хочет ли она на бал мифических существ, она бы, конечно, сказала «да», а кто бы от такого отказался? Но это только если не конкретизировать этих самых существ. Когда понимаешь, что речь идет о вампирах, энтузиазма становится резко меньше. Даже у тех девушек, которые любят романы про прекрасных вампиров, влюбленных в смертных героинь. Романы романами, но здравый смысл никто не отменял! Синди вовсе не хотелось провести остаток жизни донором, которого будут понемножку есть. Её вполне устроила бы роль смертной героини-возлюбленной, но вот такое — Синди это прекрасно понимала — только в романах и бывает. В общем, будь её воля, на бал к вампирам она бы не пошла.

Но её согласия никто не спрашивал. Её просто поставили перед фактом.

Тем вечером ей в дверь позвонил курьер и вручил под роспись заказное письмо. Никакой мистики, просто человек с почты, просто конверт из плотной белой бумаги, едва уловимо пахнущий морозом и цветами. Синди расписалась и взяла его. В конверте оказалось приглашение на Бал Зимнего Двора. Дочитав до этих слов, Синди отложила письмо и дочитывать не стала. Зачем тратить время на дурацкие розыгрыши? Можно подумать, у неё своих дел нет!

Поэтому она не узнала, что завтра к ней должна прийти фея, чтобы подобрать ей наряд и обеспечить всем необходимым. Знала бы — начала бы готовиться раньше, лучше продумала бы все свои действия. А так почувствовала себя дура дурой, когда на следующий вечер прямо в центре кухни возникла остроухая высокая женщина, прекрасная до такой степени, что нечеловеческая природа её была очевидна.

— Здравствуй, деточка, — мягко сказала она, обернувшись к Синди. — Ты успела продумать, какое платье хочешь на бал?

Синди сказала: «Нет». Она сказала «нет» ещё раз двадцать, пытаясь убедить прекрасную пришелицу из старых легенд, что ей не нужно на бал, она не хочет на бал, она не подходит для бала и недостойна его. Потому что она прекрасно помнила, чем заканчивается бал Зимнего Двора и кто такие его обитатели.

Вампиры. Чертовы вампиры. Они будут выбирать девушку для Принца, а когда выберут... легенды расходились по поводу того, съест ли Принц её сразу или будет понемножку доедать до следующего года. Но вот по поводу собственно «съесть» разночтений не было. То есть, конечно, сначала обещалось всяческое веселье, исполнение желаний, танцы, романтика, возможно, даже не имеющая никакого значения, декоративная свадьба. А потом — «съесть».

Летний Двор, к которому принадлежала пришедшая к Синди фея, был, на самом деле, ничуть не менее кровожадным, но они ту кровь хотя бы не пили, это было чуть менее жутко.

— Таков порядок, девочка, — терпеливо объясняла Летняя. — На Зимний Бал гостей готовят Летние, на Летний Бал гостей готовят Зимние. Моя задача — приготовить тебя, и ради всех подземных чертогов, не мешай мне!

— А то что? — спросила Синди, с трудом справившись с дрожащим голосом.

— А то я тебя зачарую и так и приведу туда. Как овцу. А сейчас я оставляю тебе свободу воли. Ты же знаешь легенды, — сказала фея и как-то так улыбнулась, что Синди сразу вспомнила, что на самом деле Летний и Зимний Дворы не слишком-то любят друг друга. И мифы о том, как некоторые девушки убегали от Зимнего Принца и прятались три дня, пока он не переставал их искать, она тоже вспомнила. И пообещала Летней, что за хороший совет будет послушной и примерит столько платьев, сколько нужно.

Именно от Летней она узнала, где находится Холм, и что Зимние не различают настоящее и нарисованное, и что после выбора невесты полагается Охота.

— Больше всего Принц любит, когда невеста не соглашается сразу и убегает, — рассказывала Летняя. — Он отпускает ее, но не по-настоящему. Выжидает время с полуночи до утра и идёт искать. Ищет по запаху, ищет по образу, ищет по её вещам, если она оказалась достаточно глупа, чтобы отдать ему вещь, которую носила хотя бы несколько минут. По оброненному волосу, по цвету глаз и голосу, по походке и лицу, по окошку и крыльцу... Находит, и тогда уже забирает под Холм.

Синди помнила, как там дальше.

По оброненному волосу,

По цвету глаз и голосу,

По походке и лицу,

По окошку и крыльцу,

По дыханью, аромату,

Цвету кожи и помады,

По всему, что ты сама,

Ищет Принц и ищет Тьма.

Всю себя не изменить, но некоторые легенды уверяли, что достаточно изменить внешность, назвать при Дворе чужое имя, не оставлять своих вещей и спрятаться, чтобы Принц ушел под Холм без добычи. За три дня ему надоедает искать, он предпочтёт прожить год без невесты, чем потратить лишний день на поиски.

Синди понадеялась, что легенды не врут: другого-то выбора у нее, похоже, все равно не было. Понадеялась, подготовилась и оставила там туфлю. Надо же было умудриться, а. Какая получится глупая смерть. Если про неё тоже сложат легенды, как про других Принцевых невест, она будет легендарной идиоткой.

* * *

Делая макияж перед Балом, Синди нарисовала себе на лице три шрама, одну рану, зашитую ниткой, и дополнительную пару глаз. Если Зимние действительно не отличают нарисованное от настоящего, пусть их перекорёжит как следует, так она подумала. И только переступив порог Холма, осознала, что будет самой заметной со своими уродствами. И не обязательно вампиры будут от неё шарахаться. В конце-то концов, что она знает об их вкусах? Вот именно, ничего.

От порога Холма к залу, где проходил Зимний Бал, вёл узкий тёмный коридор. Синди шла по нему, касаясь обеими руками стен — сначала просто так, а потом чтобы не упасть. Чем ближе она была к залу, источнику света и музыки, тем лучше понимала, почему Зимние не видят разницы между настоящим и нарисованным. Потому что разницы в их присутствии и не было. Смотреть четырьмя глазами было непривычно и тяжело, одна картинка наслаивалась на другую, шрамы противно тянуло, а кое-как сшитая ниткой рана болела, жглась и норовила открыться. Лилии на подоле платья запахли знакомым тяжелым запахом, вытатуированная на предплечье чайка заметалась по руке и скрылась под перчаткой. Оно и к лучшему, меньше примет. Синди её, конечно, замазала тональником, но раз чайке уютнее не под тональником, а под перчаткой, пусть там и сидит.

Наконец она дошла до двери и сразу же, моментально увидела Принца. Принц был бледен и прекрасен. Кто бы сомневался! Обитатели Холмов другими и не бывают, только прекрасными. Разве что Летние менее бледные.

Принца окружали смертные девушки, среди Сидов они смотрелись так же чужеродно, как голуби среди попугаев, поэтому Синди не составило труда их отличить. Некоторые выглядели испуганными, некоторые нет. То ли были зачарованы, то ли легенд не читали, одни романы про вампиров.

Девушек было не меньше десятка, но Принц обернулся к Синди, как только она вошла, и пошел прямиком к ней. Об этом Летняя тоже её предупреждала:

— Есть, конечно, небольшой шанс, что выберут не тебя. Никто не может приказать Принцу, если он захочет чего-то, так и будет. Но честно говоря, я уверена, что он выберет тебя. Почему? Да потому что невозможно в этом вашем проклятом городе найти человека без единой капли сидской крови! Все местные давно с нами перемешались, и не по разу. Бывают годы, когда выбирать приходится только из дальних потомков Дворов. А в этом году есть хотя бы ты, у тебя-то родители были приезжие. Не каждый год такая удача. И мне не каждый год такая удача и честь: наряжать будущую невесту Принца!

Так что Синди, вроде бы, была готова. Но на самом деле нет. Нельзя быть готовой к присутствию рядом Зимнего Принца, к его сокрушительному очарованию, к его прикосновению и к тому, как он поведет тебя в танце под возникшую из всех концов зала сразу музыку. Этот танец длился долго, невозможно долго, и в нем было всё: признание в любви, страсть, обещание счастья, вдохновение, восторг и жгучая ревность. А потом где-то начали бить часы, и Зимний Принц спросил её:

— Как тебя зовут?

И Синди сказала:

— Синдерелла.

— Ты останешься со мной, Синдерелла? — спросил Зимний Принц.

— Нет, — сказала она, потому что помнила, что Принц любит отказ и последующую за ним Охоту. Она просто хотела, чтобы он был доволен.

И он отпустил её.

Когда Синди вышла из-под Холма, стояла глубокая ночь, в лицо ей подул холодный зимний ветер, она пришла в себя и порадовалась, что была такой влюблённой идиоткой: отказать Принцу, только чтобы подарить ему возможность Охоты! Попытаться сделать его счастливым — и таким образом спастись! Если бы не это её глупое желание, она бы осталась под Холмом, думала она, переодеваясь, и руки у неё тряслись не столько от холода, сколько от запоздалого ужаса и осознания собственного везения. Должно быть, тогда она и уронила подаренную ей Летней феей туфлю.

* * *

Синди боялась прихода Принца до истерики, потому что знала: если он придёт, она просто пойдет с ним, куда он скажет, такова сила его обаяния. Должно быть, именно поэтому ни одна девушка, которую он поймал, уже не оказывала сопротивления. У некоторых из них получалось спрятаться, но ни у кого не получалось упрямиться. Когда он приходит, игра заканчивается.

Поэтому оставшееся время Синди рисовала.

Она почувствовала приближение Зимнего Принца, когда весь мир вокруг пошел волнами, и стёрлась разница между настоящим и нарисованным, и запели изображенные ей петухи, и заметалась по руке чайка, стала мокрой волна на её платье. Прозвенел звонок. Синди подошла, посмотрела в глазок и увидела там Принца, стоящего с её туфелькой в руках. И открыла дверь, потому что не могла не открыть.

— Ты потеряла кое-что. Я хочу вернуть. Ты пригласишь меня войти? — спросил он, и Синди, зачарованная его присутствием, сказала:

— Заходите, Ваше Высочество, — и отступила, давая ему дорогу. Он прошел. Она закрыла дверь. На двери заплясал нарисованный огонь, загорелись стены, занавески, потолок, отрезая выход Синди и Принцу тоже отрезая. Синди стояла среди огня, одетая в волну и лёд, и огонь, подходя к ней, гас. Принц отступал вглубь квартиры, но это было бесполезно: огонь был на всех стенах, он оживал, как только Принц подходил ближе. Синди стояла у двери и смотрела.

— Прекрати это! — сказал Принц, до того метавшийся по квартире молча, но теперь понявший, что придется просить Синди о помощи. И Синди ответила:

— Не могу. Я не знаю, как погасить нарисованный огонь.

Это была правда.

— Но ты можешь мне помочь? — спросил Зимний Принц. Одежда на нем уже начинала тлеть, хотя поначалу огонь не жёг его, даже прикасаясь.

— Могу, Ваше Высочество, — кивнула Синди. — Здесь есть дверь, ведущая под Холм. Ключ нарисован у меня на руке. Я могу вывести Вас отсюда.

— Выведи меня! — крикнул Принц. У него уже горел рукав.

Синди пошла к нему, и там, где она проходила, огонь гас, не в силах справиться с ледяной волной. Она взяла его за руку, и погас загоревшийся рукав, и они пошли вдвоём сквозь огонь к нарисованной двери, а Синди смотрела, как на её руке проявляется богато украшенный ключ. Именно такой ключ, думала она, должен вести под Холмы. Именно этим ключом она открыла нарисованную дверь.

Сразу за дверью огонь закончился. Принц отпустил руку Синди и посмотрел на неё. Видно было, что он в ярости, но известные правила игры не давали ему излить эту ярость на неё.

— Ты сохранила мне жизнь, — сказал он. — Что ты хочешь за это?

Ей нужно было сказать: «Уходи прочь и больше никогда не приходи ко мне». Она знала, что нужно сказать именно это, но не могла. Зимний Принц был прекрасен, и стоя рядом с ним невозможно было захотеть прогнать его, невозможно было даже вообразить такое. Синди знала, что так будет. Поэтому кроме «уходи» у неё была и другая просьба. Та, которую ей хотелось произнести, когда Принц стоял рядом. «В конце концов, — подумала она тогда, решая, о чем будет просить, — если всё получится, то на Зимний Бал больше не будут искать смертных девушек».

Она сказала:

— Я хочу быть Зимней Принцессой, твоей женой.

«Вот теперь я не просто попаду в легенду, — думала Синди. — Теперь я буду легендой сама».

Многоокая Принцесса запретила звать смертных на Бал.