В реанимации лежит душа (гет)

Теодор Нотт

Гарри шел по длинному коридору, оклеенному светло-бежевыми обоями. Местами на них красовались детские рисунки и следы от грязных маленьких ручек. Его давно пора было поклеить, но странное чувство причастности к чему-то светлому и прекрасному не позволяло Поттеру этого сделать. Эти рисунки были историей, легендой, преданием о том, как росли его дети. И вывести их было бы кощунством. Вон тот нарисовала Черити — первый ребенок, которого он взял на воспитание. Это приятно — окунуться в счастливые воспоминания, приносящие светлое чувство радости и счастья.

Гарри шел к детям, но ноги сами принесли к гостевой комнате. Подойдя, он нерешительно замер возле нее. Дверь была приоткрыта, и он осторожно приблизился к ней, с любопытством прислушиваясь.

— Панси, я прошу тебя, выпей! Ты можешь умереть…

Голос Гермионы можно было узнать из тысяч: тихий, мягкий, ровный. Он словно успокаивал, даря ощущение защищенности и заставляя верить своему хозяину. Этот голос появился у нее не так давно, несколько лет назад, когда она начала работать в Больнице Св. Мунго…

Поттер осторожно приложил лоб к наличнику и замер.

— Я и хочу умереть, Грейнжер!

А вот в голосе Панси слышалась плохо скрываемая паника.

— Почему вы не можете оставить меня в покое!? Что я сделала вам такого плохого, что вы мне не даете даже умереть спокойно?

Она, кажется, начала плакать, но от Гермионы просто так не отделаешься.

— Это простое обезболивающее…

— Мне не нужно обезболивающее! Мне вообще ничего не нужно… особенно, от тебя и Поттера.

На некоторое время в комнате повисла тишина. Видимо, Гермиона не могла решить, как еще повлиять на пациентку. Наконец, она тихо сказала:

— Мы просто хотим тебе помочь…

В ее спокойствие и убежденность, постепенно закрадывалось раздражение. Она совсем не привыкла, что пациенты ей возражают. Панси услышала изменившийся тон.

— Зачем? — горько поинтересовалась она, — Чтобы потом выкинуть опять на улицу? Так я лучше здесь умру, в тепле и уюте. Понимаешь, Грейнжер, хочется хоть раз в жизни вспомнить, что такое быть человеком.

От ее слов веяло таким горем и обреченностью, что Гарри осторожно приоткрыл дверь и вошел. Паркинсон лежала на кровати, прижимая к себе одеяло. Она выглядела лучше. Но лицо все еще было бледным, глаза болезненно сонными, а губы искусанными в кровь, отчего на них запеклась темная корка.

Гермиона стояла над пациенткой с небольшой бутылочкой и ложкой. На ее лице застыло выражение брезгливого сочувствия, которое она не могла подавить в себе, несмотря на несколько лет медицинской практики.

— А если я предложу тебе остаться со мной? — спросил Гарри первое, что пришло в голову.

Панси презрительно посмотрела на него, но мужчина смог уловить в ее глазах неуверенность. Впрочем, может быть, ему показалось?..

— Почему я должна верить тебе, Поттер? — напряженно спросила Слизеринка. — Ты решил поиграть в благородство? Или просто хочешь поскорее вылечить меня, чтобы выбросить на улицу и в полной мере насладиться своим превосходством.

Гарри передернул плечами, но сдаваться не стал. Позволять глупым детским обидам и вражде думать за него, было неразумно и глупо. Он отлично понимал, насколько Паркинсон будет сложно снова научиться доверять людям, и собирался помочь ей в этом…

— Мне нужна помощница, ты вполне годишься на эту роль.

На Гермиону Поттер не смотрел, понимая, что прочтет в ее взгляде только непонимание и осуждение. Но он действительно хотел помочь Панси. Даже не потому, что ей было плохо, а потому что это было важно для него самого. Он еще не понимал почему, но был уверен, что поступает правильно, и в будущем это решение сыграет важную роль в его жизни.

Паркинсон долго рассматривала его лицо, стараясь выискать в нем что-то.

— И ты разрешишь мне остаться в доме? — спросила она, наконец… очень тихо и очень жалобно. Так, что Гарри сначала показалось, что он ослышался.

— Да, разрешу, — спохватился он.

Панси, все еще сомневаясь, покачала головой:

— И будешь меня кормить?

Вопрос был странным, но Поттер хорошо помнил, что нашел Слизеринку на улице, где она, судя по всему, и жила. Он не понимал, что могло довести ее до такого состояния, но в этом контексте вопрос был вполне закономерен. Мужчина сдержал улыбку, понимая, что она может оскорбить.

— Буду…

Женщина впилась в него взглядом.

— Обещаешь?

Гарри твердо выдержал взгляд, не позволив ни одной ненужной мысли вступить в спор с рассудком.

— Клянусь!

Паркинсон сглотнула и повернулась Гермионе:

— Давай свое зелье!..

Та осторожно поднесла флакон к губам пациентки. Как только зелье было выпито, Панси тут же потеряла сознание. Гарри нахмурился, глядя на нее.

— Так и должно быть? — осторожно уточнил он у подруги.

Гермиона довольно долго водила палочкой над бессознательным телом. Поттер взволнованно наблюдал за ее лицом. Наконец, женщина опустила палочку и стянула с пальцев перчатки.

— Ничего страшного, — уверила она, — просто Паркинсон принимала запрещенные токсические зелья, а в том, что я ей дала, содержится кардамон, который вступает с ними в реакцию.

Гарри нахмурился, не понимая.

— Не волнуйся, часов через пять очнется, — вздохнула Гриффиндорка, отходя от кровати, — заодно и организм прочистится…

Поттер облегченно выдохнул, и устало провел рукой по волосам, откидывая их с глаз. Гермиона покачала головой.

— Зачем ты это сделал? — поинтересовалась она, отводя взгляд.

Гарри пожал плечами, отходя к креслу и усаживаясь в нем.

— Присядь, Гермиона, — посоветовал он, — в ногах правды нет.

Но его подруга не собиралась успокаиваться, она уперла руки в бока и нависла над ним, почему-то сразу напомнив Молли Уизли.

— Гарри Джеймс Поттер! Объясни мне, что произошло? Зачем ты предложил Паркинсон работу?! Ты в своем уме? Да, зачем ты вообще ее сюда приволок?

Гарри поморщился.

— Будь добра говори тише, — попросил он, — здесь больной человек.

Слова возымели эффект, Гермиона немного успокоилась. Поттер снова провел рукой по волосам, отбрасывая их с лица и давая себе тем самым время, чтобы подумать.

— Я не знаю, что тебе ответить, — решился он, наконец, — но Паркинсон останется здесь и будет моей помощницей… уверен, что ты сможешь меня понять.

Подруга подозрительно посмотрела на него, поджав губы. Видимо, в его лице она смогла разглядеть что-то важное, потому что не стала продолжать бессмысленный спор.

— Надеюсь, что ты прав, — вздохнула она.

Поттер только покачал головой, давая понять, что не намерен большее спорить.

— Ты останешься? — сменил он тему разговора.

— Нет, меня ждут в Мунго. Рабочий день, вообще-то.

Гермиона помолчала, роясь в сумочке.

— Когда Паркинсон придет в себя, свяжись со мной… — спокойным тоном попросила она, — у нее может начаться бред, просто не трогай ее, и все само пройдет. До встречи, Гарри…

— До встречи, Гермиона…

Поттер хмуро проследил за тем, как она исчезла в пламени камина, и поежился от неприятного ощущения где-то под ложечкой. Ему не было стыдно, что он грубо обошелся с подругой, хотя абсолютно точно должен был испытывать муки совести. И это его почему-то не волновало. Глубоко вздохнув и пообещав себе вернуться к этой теме позже, Гарри медленно подошел к постели.

Белая кожа Слизеринки резко контрастировала с темно-синим цветом подушек, отчего казалась болезненно бледной и неестественной. Панси отмыли и переодели, но от этого стало только хуже: шрамы, синяки, кровоподтеки мгновенно бросались в глаза, приводя в ужас. Такую Паркинсон он не знал и был уверен, что ему не понравятся эти знания.

Подождав немного, Гарри все же вышел. Закрывшись в своем кабинете, он принялся за свои обычные рутинные дела. Поднять голову от бумаг он смог только через несколько часов, когда в комнату смущенно заглянул Ригель.

Мальчик совсем не был похож на свою сестру: темные, гладкие волосы практически не вились, обрамляя не по-детски строгое личико ребенка, на котором ярко выделялись два небесно-голубых глаза. Гарри не сомневался, что родители детей были благородных кровей.

Войдя в комнату, Ригель стыдливо опустил голову и скрестил руки на груди.

— Дядя Гарри… папа, — пробормотал он, — там… та страшная женщина, которую ты принес вчера…

Поттер вскочил с места.

— Что случилось?

Малыш поджал губы:

— Ей там плохо, — выдавил он, наконец.

Гарри бросился наверх, Ригель за ним. Паркинсон металась по постели. Она была вся в поту и слезах. Судя по всему, начался бред.

Мужчина бросился к камину:

— Святой Мунго, отдел Магических ранений, кабинет главного колдомедика!

Гермиона удивленно подняла голову от бумаг, когда он ввалился к ней. Спокойно выслушав сбивчивые объяснения, она пожала плечами:

— Гарри, я же говорила тебе, что это нормально, — терпеливо объяснила она, — все само пройдет!

С этими словами она быстро выпроводила друга из кабинета, посоветовав ему выспаться и всунув флакон с успокоительным зельем.

Вернувшись в комнату, Гарри потеряно подошел к больной. Паркинсон все так же металась в бреду. Она что-то бормотала, но разобрать, что именно, было невозможно.

Помедлив немного, Поттер наклонился ближе.

— Дакрок… — прохрипела больная, — забери меня отсюда…

Она снова заплакала, вцепившись руками в одеяло.

— Это ад! — всхлипнула она, — мне больно… больно..

И внезапно:

— Я ненавижу Поттера!.. — безнадежно, яростно и одновременно жалобно.

Гарри отшатнулся, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. Откинув волосы с лица, он устало опустился в кресло и зажег камин. Дрова мягко потрескивали в такт со стонами…

— Ты ее вылечишь?

Поттер вздрогнул, рядом с ним в ногах устроился Ригель. Мальчик смотрел на него испытующе, требовательно, словно ожидал, что он может бросить больную умирать. Мужчина осторожно погладил ребенка по голове, радуясь, что мальчик не убежал, не спрятался, как он делал это обычно.

— Ей дали лекарство, просто ее организм борется с болезнью, — тихо сказал он, — тетя Гермиона обещала, что все пройдет.

Ригель серьезно кивнул.

— Она твоя подруга?

Гарри посмотрел на всхлипывающую Панси, все еще судорожно вцепившуюся в одеяло.

— Нет…

Ригель нахмурился:

— Но ты ей помогаешь…

Поттер улыбнулся мальчику.

— Если я могу помочь, то почему бы не сделать это?

Малыш понимающе кивнул, прикусив губу.

— Ненавижу… — снова выкрикнула Паркинсон.

Гарри зажмурился, а когда открыл глаза, Ригеля в комнате уже не было.

— Дакрок!... ад…

Посидев некоторое время перед огнем, пытаясь согреться в его холодном, едва заметном пламени, мужчина поднялся и, горбясь, направился к детям, оставив темные мысли в комнате.

Странное название не шло у него из головы. Только поздно вечером, когда он уложил воспитанников спать, его внезапно озарило. Дакрок — кафе, возле которого он подобрал Паркинсон. Поттер сам не понял, что заставило его натянуть на себя плащ и выйти из дома, направляясь туда.

На улице не было никого. Только ледяной ветер гонял груды тяжелых, низких облаков, нависающих над городом подобно стае злобных собак. В такие моменты кажется, что сама природа против того, чтобы люди выходили из дома. И ее верный помощник ветер щедро гоняет зазевавшихся прохожих, заползая под их плащи и шляпы.

Здесь всегда было холодно. Эту улицу в любое время дня или ночи люди предпочитали обходить стороной. Все в этом месте было пропитано странными духами, внушающими страх и неосознанное желание бежать отсюда куда-нибудь подальше.

Гарри обогнул один из темных, неприветливых домов и скользнул в темный проем двери, над которой неярко светилась надпись: «Дакрок». Ветер еще несколько минут кружил над этим местом, но, никого не дождавшись, отправился искать других интересных прохожих и приключений.

Поттер прошел через длинный, плохо освещенный коридор и, накинув на себя капюшон плаща, прокрался внутрь темной залы, заполненной народом. Здесь витали дурманящие запахи табака и запрещенных зелий, ароматы женских духов и мужского одеколона. Играла ненавязчивая музыка. Вездесущие официанты что-то кричали, смеялись, ругались друг с другом, при этом успевая обслуживать посетителей и незаметно обсчитывать их.

Гарри протиснулся к свободному столику в самом углу зала и заказал себе виски. Получив заказ, он осмотрелся. В центре Зала находилась большая сцена, которая сейчас была превращена в ринг. По нему расхаживал толстый маг с выпученными глазами и полными губами. В руках он держал палочку…

— Мы как раз успели! — прокричала молоденькая девушка с соседнего столика.

В это время свет погас, ярко освещенной осталась только арена, по которой все еще ходил толстый маг.

— Итак, сегодня я приветствую вас на одном из самых зрелищных боев этого сезона! — объявил он, — Перед началом схватки я напоминаю вам правила…

Его улыбка стала хищной. Гарри поежился, радуясь, что вокруг темнота.

— Правил нет!

Поттер нахмурился…

— Победитель забирает весь выигрыш и имеет право сделать с проигравшим все, что ему заблагорассудится, — сальная улыбка ведущего не позволяла сделать неоднозначных выводов.

Девушка за соседним столом склонилась к своему спутнику:

— Бывало, что если на ринге встречались смертельные враги, — вдохновенно прошептала она, — такое шоу начиналось… А еще победитель может подарить проигравшего толпе, и тогда такое начинается… Никаких правил, людям это нравится…

Ее подруга закивала, жадно всматриваясь в сцену.

— Сегодня встречаются наш любимчик Тео, выигравший в этом сезоне все свои схватки, и молодая восходящая звезда нашего ринга — Джейк Хашим… делаем ставки господа!

Ведущий поднял вверх палочку и выпустил вверх сноп искр, на некоторое время ослепивших гостей. По комнате разлетелись небольшие плошки с крылышками. Одна из них тут же ткнулась Гарри в локоть. Он растерянно замер, не зная, что делать. Выручила снова соседка. Она достала горсть галеонов и кинула их в плошку, объявив:

— Джейк!

Плошка тут же отлетела дальше.

— Тео слишком часто выигрывал, — с видом знатока пояснила девушка, — по всем правилам сегодня не его день…

Гарри посмотрел на плошку, тыкающуюся в его руку, и опустил в нее пару галеонов.

— Тео, — мрачно бросил он, отгоняя от себя надоевшую посудину.

Свет снова погас, а когда вспыхнул вновь, на ринге появились двое мужчин. Нотта Гарри узнал сразу. Бывший Слизеринец практически не изменился, на его аристократически симпатичном лице все также играла ядовитая, презрительная улыбка. Его противник был накачанный молодой человек, но слишком юный, почти мальчишка. Он явно уступал Нотту и в силе, и в массе. Сложно было поверить, что подобный бой может состояться…

Толстяк снова вышел в центр:

— Ставки сделаны! — объявил он, — бой объявляю начавшимся! И помните жалости не место на этом ринге!

Гарри напрягся, наблюдая, за кружащими друг против друга противниками. Нотт размажет мальчишку одним пальцем, других вариантов нет! Удар! Джейк увернулся, подпуская противника к себе ближе и отвечая болезненным тычком в пах. Нотт сгибается пополам, но быстро отскакивает, чтобы не получить еще. Мальчишка не отстает, он подпрыгивает к своему противнику и бьет его в колено, лишая равновесия. Тот падает, но успевает поставить подножку. Локтем он дробит парнишке нос…

* * *

Носом пошла кровь. Пряная, пахучая, немного терпкая на вкус. Просто кровь, ничего страшного… Пройдет! Тео осторожно провел рукой по лицу, стирая темные струйки бордовой жидкости. И в который раз напомнил себе, что он не может ничего изменить. Это всего лишь боль, она временна! К сожалению, с каждым разом ему все сложнее становилось уговаривать себя.

Он осторожно поднял голову, рассматривая своего врага. Совсем еще молодой. Такой же, каким был он, когда пришел сюда. Ему хотелось остановить мальчишку, встряхнуть его хорошенько, крикнуть, чтоб остановился, что в жизни можно выживать и по-другому. Рассказать, что он встал на скользкий путь, с которого можно сойти только двумя способами: умереть или остаться калекой… и все равно умереть от безвыходности и невозможности заработать для себя кусок хлеба. Но Тео знал, что никогда в жизни этого не сделает. Что он отыграет свою роль в этом жестоком, несмешном фарсе и уйдет со сцены, получив положенный гонорар.

И самое страшное было в том, что ему стало все равно. Для него исчезло понимание правильности и добра… а душа зачерствела, превратившись в обглоданный кусок льда, если там вообще что-то осталось.

От нового удара начинает кружиться голова, мальчишка еще слишком неопытен и не рассчитывает свои силы. Если он будет так продолжать, то придется идти к Малфою, а это очень плохо. Он потратил вчера последние деньги на дозу наркотического зелья, а чтобы пойти к Драко надо выложить кругленькую сумму.

Тео осторожно расправил плечи и выпрямился, ожидая следующего удара. Случайно он встретился глазами со своим противником… У мальчишки был прямой, пугающий своей беспощадной жестокостью взгляд. Вкус победы уже ударил ему в голову, он не контролировал себя и не сдерживался. Это было опасно, очень опасно… в ярости человек глух к доводам разума.

Тео нахмурился, отпрыгнул в сторону, закружил по рингу, давая противнику время опомниться, взять себя в руки... но, уже понимая, что это не поможет. Мальчишка был слишком слаб, он не смог бы сбросить с себя наваждение. Маневры Нотта только разозлили его, распаляя еще больше.

Парнишка прыгнул на Тео, завалил его на пол и со всей силы стукнул головой об пол. Нотт с ужасом почувствовал, что в голове что-то взорвалось. По шее заструилась вязкая жидкость… Джейк пробил ему голову. К Малфою все же придется идти… или ползти, как повезет. Запах крови защекотал нос, вызывая тошноту и головокружение.

На мальчишку он тоже подействовал, его зрачки сузились. А ведь он, скорее всего, еще и какое-нибудь наркотическое зелье для храбрости выпил. И без того сбившееся дыхание Нотта взорвалось хрипом и болезненным стоном. Руки, все еще судорожно влепленные в волосы противника, затряслись в предвкушении… И в этот момент Тео понял, что этот бой может стать для него последним. Захотелось рассмеяться, но получился лишь болезненный оскал, исказивший его лицо. Да, всякий спектакль должен заканчиваться, и сегодня пришло время последнего акта пьесы его жизни.

Нотт захрипел, из последних сил хватаясь за остатки сознания. Какая ирония судьбы, умереть изображая смерть… А впрочем, он уже давно хотел умереть, так чего же он расстраивается. Это лишь законное продолжение его безумной, неправильной, бесполезной жизни.

Несколько ударов об пол и все… сознание уплывает, мысли путаются, превращаясь в сплошную кашу.

Тео захрипел, чувствуя, как горло заполняет вязкая кровь, и, уже потеряв сознание, рухнул на шершавый пол ринга

* * *

Гарри хмуро следил за дальнейшим развитием событий. С отвращением он видел на лицах соседей бешеное удовлетворение и жажду крови. С Ноттом что-то происходило, он, словно сдался, вяло отбиваясь от противника…

Мальчишка повалил его, ударив со всей силы головой об пол. Кровь брызнула на белую обивку ринга, заливая его. Нотт захрипел, пытаясь то ли что-то сказать, то ли сделать…

Гарри сидел далеко, но даже отсюда было видно, что мальчишка перестал контролировать себя. Он схватил Нотта за волосы и с животной яростью начал бить его головой об пол. Толпа взорвалась приветственными криками…

Гарри хотел было вскочить, чтобы броситься на ринг, но его грубо схватили за шиворот и усадили на место.

— Сидеть, Поттер! Там без тебя разберутся!

Гарри удивленно поднял глаза на своего обидчика и удивленно выдавил:

— Малфой…