Дуб, залитый солнцем (гет)

Сигаретный дым поднимался тонкой струйкой. Анна, сидевшая на кухне всю ночь, сейчас смотрела на рассвет, думая, что делать теперь с тем, что произошло вчера ночью. Они с Вильгельмом посменно укачивали Юнну, Юма успокаивал Августин, но нужно было что-то предпринять. Сегодняшняя ночь показала, что они оба не годятся для роли родителей — может, и хорошо, что они так и не решились завести собственных детей. Анна от изнеможения быстро уснула прямо на табурете. Ее не отвлек даже муж, вошедший на кухню и тихо прикрывший двери. Только когда Вильгельм начал трясти ее за плечи, она очнулась.

— Прости, — виновато произнесла Анна. — Я просто не спала всю ночь. Не могла уснуть из-за мыслей.

— Да, я знаю, — угрюмо, опустив голову, произнес Вильгельм. — Анна, прости меня, я должен был как-то с тобой посоветоваться, прежде чем…

— Нет, ты сделал все правильно, — остановила его Анна. — Им все равно некуда было пойти, к тому же они больше никому и не доверяли, кроме нас. — Она встала, чтобы заварить кофе. — Вильгельм, скажи… — обратилась она к мужу, ставя на плиту чайник. — У них есть еще родственники?

Вильгельм пожал плечами.

— Не знаю. По-моему, кто-то был со стороны Юлоны, но я не думаю, что они живут ближе нас. Вряд ли тогда Юлона приехала бы вчера. — Вильгельм вышел из кухни и заглянул в гостиную: дети спали на диване — под утро уснули все. Августин сжимал в руке одеяло, Агнесса прижалась к спинке. Юм и Юнна лежали на кресле. У Вильгельма сжималось сердце. Дети явно были шокированы сегодняшними событиями.

— Кофе готов, — прошептала Анна. Она разлила напиток и села с мужем в тишине. Город еще спал, поэтому в эти рассветные часы можно было насладиться покоем. — Вильгельм, как думаешь, сколько нам будет обходиться проживание, если мы переедем в съемную квартиру на третьем этаже?

— Не знаю, — задумчиво ответил он. Вильгельму даже думать не хотелось про квартиру, было нужно. — Наверняка недорого, хотя, зная Марию, она может и задрать цену. Но мне нравится, что ты об этом думаешь даже после бессонной ночи.

Анна улыбнулась.

— Нужно попробовать… это не годится. — Анна показала на потрескавшийся потолок, на кран, державшийся только с помощью высших сил, и на окно, из которого постоянно дул ветер.

— Это правда — про то, что ты сказала вчера, — нужно что-то думать с жилплощадью. К тому же еще неизвестно, что сама Юлона будет делать, когда ее отпустят. — В это время дверь на кухню приоткрылась, и разговоры прекратились. Из-за двери выглянул Августин; с взъерошенными волосами он был похож на ежика.

— Здравствуйте… Можно воды? — шепотом произнес он. Анна тут же встала и налила ребенку стакан воды, а Вильгельм приставил табуретку, чтобы тот смог сесть. Августин выпил воды и уже хотел пойти, но Анна окликнула его. Мальчик повернулся, незадачливо смотря на нее своими голубыми глазами.

— Августин, скажи… Ваша мама ничего не говорила про других родственников?

Августин задумался.

— Нет, она ничего не говорила. Когда мы ехали сюда, она говорила только про вас.

— А может, у вас есть другие родственники в Германии? — Вильгельм грубо вмешался в разговор.

— В Германии — нет, — четко ответил Августин. — В Австрии живет мамина сестра — ее, кажется, Фрейндлих зовут, но больше никого не знаю.

Анна отпустила ребенка спать дальше. Августин вышел, прикрыв за собой дверь, и снова заполз под одеяло на диване. Ему было грустно и тоскливо в этих бедных стенах старого дома.

— Августин, — тихо проговорила сестра.

— Чего тебе? — Августин посмотрел на ее заспанное лицо.

— Как думаешь, нас скоро отсюда заберут?

Августин покачал головой.

— Я слышал, что родители приедут нескоро. На ближайшее время наш дом тут. — Агнесса закрыла глаза, она уже хотела заплакать, но Августин взял свои часы с тумбочки и начал светить ей в глаза.

— Эй, что ты делаешь?! — Августин пытался рассмешить сестру, но так, чтобы не разбудить младших.

— Агнесса, — он подсел к ней, — ты скучаешь по дому и по своим куклам?

— Конечно, скучаю. А ты как будто не скучаешь по своей железной дороге и по тому, что у тебя была своя комната.

— Я думаю, что когда-нибудь мы сможем туда вернуться, — фыркнула Агнесса.

— «Когда-нибудь» — это растяжимое понятие. Ты говоришь как отец, который на вопрос «когда я вырасту?» все отвечал «когда-нибудь».

Августин показал ей язык; сестра в долгу не осталась и тоже начала дразниться.

В это время вошли Анна и Вильгельм, сев напротив двоих. Августин с сестрой быстро успокоились.

— Августин и Агнесса, — начал говорить Вильгельм; нужно было правильно все объяснить детям. — Думаю, с этого дня мы ваши официальные опекуны, потому что ваша матушка оставила вас здесь на долгое время.

— На «когда-нибудь»? — вмешалась Агнесса. Вильгельм с непониманием посмотрел на нее.

— Ну, можно и так сказать. Поэтому думаю, что в ближайшее время вас устроят в школу, а мы будем думать про переезд в другую квартиру. Посидите сегодня дома, пока мы с Анной работаем. — Августин и Агнесса молча согласились. К этому моменту проснулись, хныкая, младшие, и Анна встала к плите, чтобы приготовить завтрак.

* * *

Анна торопилась, как и Вильгельм — сегодня он собирался выбить из начальника повышение, да и Анна хотела что-то думать с работой. Августин и Агнесса хорошо кушали, хоть поначалу воротили носы от каши. Для Юма и Юнны в доме не оказалось молока, поэтому пришлось просить у соседей. Все это время Августин наблюдал, как двое взрослых носились по дому в попытках собраться, не опоздав, и ругались друг на друга. Они были совершенно отличны от родителей, которые в помине никуда никогда не торопились и всё делали вальяжно; даже если они куда-то опаздывали, то всегда делали вид, что они очень занятые люди и им совершенно все равно на время других. Такой контраст шевелил в мыслях мальчика некую нецелесообразную картинку. Августин теперь все познавал в сравнении, и сравнение это было горьким.

Анна оставила еду на обед в холодильнике, и они с мужем вышли, торопясь, чтобы не встрять в утреннюю толкучку. Пробираясь по железнодорожным путям, Вильгельм запрыгивал в поезд и ехал до центра, где, выйдя, нужно было проехать два квартала и выйти на неприметную улочку, в глубине которой была скромная мастерская.

Анна же, наоборот, шла пешком до небольшой школы, находившейся в окрестностях центра. Она преподавала в основном там, но иногда давала и частные уроки. Анна, идя по кабинетам школы, где царил шум и гам, очень удачно издалека увидела директора.

— Господин Жарр, — обратилась она к низенькому мужчине с туповатым выражением лица.

— Что вы хотели? — Он нервно посмотрел на часы. — Как понимаю, у вас сейчас урок, мадемуазель.

Анна вздохнула. Даже приехав в Германию двадцать лет назад, он так и не отучился от французских привычек.

— Я хотела попросить у вас повышения в связи с семейными обстоятельствами.

Мужчина отмахнулся.

— Ничего не желаю слышать, вы и так получаете у нас чуть больше остальных. Даже если у вас кто-то умер, денег нет. Прощайте.

Жарр заторопился вниз по лестнице, а Анна, стоявшая все так же в недоумении с тяжелым сердцем, поплелась в кабинет вести урок. Анна знала, что денег сейчас нет не только у них, но и везде — цены растут, нужно что-то думать. Анне попалась на глаза вывеска — требовался личный преподаватель французского за хорошую сумму. Такие объявления были нередкостью — из-за катастрофической инфляции их вывешивали где попало. Анна быстро достала блокнот и переписала номер. Это был один из немногих шансов, предоставляемых судьбой.

В обеденный перерыв Вильгельм закурил, смотря на серое летнее небо. Его товарищ по работе, Эрнест, присел к нему.

— Вильгельм, ты слышал, что у нас новое начальство?

Вильгельм покачал головой.

— А что, нас продали уже? — Альберт, подсевший третьим, подтвердил слова Эрнеста. Слухи о смене штата ходили давно, и их предупреждали, что всех уволят, но Вильгельм и предположить не мог, что это ударит по нему в такой серьезный момент. Вильгельм провел по волосам своими замасленными руками.

— Черт, как же невовремя. — Он выбросил сигарету.

— А что случилось? Тебе деньги нужны? — Эрнест одарил его дружественным взглядом, Вильгельм отмахнулся. Нужно было что-то думать, не сегодня-завтра его попрут с работы, и нужно будет придумывать что-то другое.

* * *

Анна пришла по адресу — район престижных домов среднего класса. Идя мимо домов, она смотрела на их номера: девятый, десятый, одиннадцатый… Вот и он. Анна подошла и нажала на звонок, потом еще раз, но никто не открывал. Женщина еще раз проверила адрес, она пришла правильно. Дверь открыл после восьмого звонка мужчина лет тридцати с небольшими морщинами и неровными зубами. Выглядел он опрятно, носил белую глаженую рубашку и штаны.

— Здравствуйте, — поздоровалась Анна. — Я нашла ваше объявление в школе. Вам нужен учитель французского?

Мужчина смутился; морщины сразу собрались у него на лбу и около глаз.

— Да, я оставлял объявление, — медленно произнес он, вспоминая. — Правда, я уже нашел себе учителя, но, думаю, вы могли бы мне пригодиться. Вам ведь нужна работа?

Анна напряглась.

— Проходите. — Мужчина любезно пропустил ее в дом. Дом был большой и светлый, кое-где не хватало мебели, но все было намного дороже, чем казалось на первый взгляд.

— Мне нужна работа, но я не соглашусь на секс за деньги, — сказала Анна.

Мужчина, повернувшись к ней, начал протестовать:

— Нет, что вы, я и не собирался вам это предлагать. Видите ли, я художник, и мне нужна натурщица. За приличную цену, — добавил он. Она вскинула бровь

— Откуда у художника приличные деньги в нашей стране? — Анна стала пятиться к выходу.

— Подождите. Во-первых, я не представился, простите. Меня зовут Франсуа. Во-вторых, в основном я выставляюсь в Париже, но сейчас временно живу тут. В-третьих, я заметил ваше кольцо, поэтому вряд ли стану предлагать вам что-то непристойное. Я не предпочитаю женщин. — Анна выдохнула — хотя бы за свою честь ей не придется переживать.

— И сколько вы готовы платить? — Франсуа подошел к письменному столу, выдвинул его и протянул Анне толстый конверт. Анна взяла его, и только лишь одного взгляда хватило, чтобы понять, что денег много и их хватит. — Мне нужно просто позировать? — После этих слов Франсуа сел на диван и пододвинул к себе рядом стоявший мольберт, сверяя Анну с ее новой ролью.

— Да, просто позировать голой. — Анна свела губы. Для него это было просто работой, для нее это было воспоминанием о молодости, когда она, будучи четырнадцатилетней девушкой, позировала перед таким же натурщиком, пытаясь заработать денег. — Вы можете пойти в соседнюю комнату, раздеться, а я пока открою шторы для дневного света.

— И как часто мне придется приходить сюда?

— Думаю, два раза в неделю будет достаточно, пока я не дорисую картину, — вздохнул Франсуа.

Анна удивлялась этому человеку. Она все время крутила кольцо на пальце и думала о Вильгельме: правильно ли она поступает, правильно ли она делает и нужно ли ему говорить об этом.

В конце концов мораль и совесть отступили, когда Анна поняла, что деньги сейчас им нужнее всего. Она вспомнила Армена, Юлону и их детей и поняла, что у нее нет выбора, к тому же откажись она сейчас, что у нее останется?

Уже раздетая, она вошла в комнату. Для нее уже все было готово: стул, подиум и дневной свет, который так контрастировал с темными обоями в комнате. Франсуа уже сидел на своем месте с кистью в руках. Его глаза казались Анне глупыми, но он был совершенно спокоен, у него не было никаких намерений и ничего за душой. Он хотел рисовать, а она — денег.