В тени стрел и книг (гет)

Свет. Лучистое зарево целовало горизонт элегантными ладонями, поглаживая границу между миром людей и миром Богов.

Тогда Прошлое было целым, тогда возвышался разношерстный пантеон, позабывший о невзгодах в лице закона и правил.

Они стояли плечом к плечу. Еще юный душой, еще не тронутый грозовыми облаками катаклизма, он — Эрос, глядел на нее. Ту, что стала его спутницей жизни, ту, что сама недавно стала Божеством, позабыв о привычной мирской жизни.

Золотой пояс обвевал ее талию — символ замужества и единения. Свет блеснул в карих глазах Купидона.

— Что такое, милая Хея? Ты сегодня печальна, — спросил Эрот, поправляя капюшон своего бело-красного одеяния.

Светлые кудри легкими прядками упали на лицо. Психея уловила это еле заметное движение, улыбнувшись на мгновение. Обеспокоенные глаза Бога любви заставили девушку потупить взгляд, смотря на край острой скалы.

Бабочка и Купидон чувствовали что-то неладное.

— Эрот, — начала Психея, подняв зелено-ореховый взор, — Тебе когда-нибудь было страшно?

Вопрос прозвучал для Купидона странной мелодией рогоза на маленьком озере перед бурей. Поля, которыми заведовала его мать… Какое милое наследие!

— Мне? Дорогая моя, я Купидон, — юноша начал отвечать сначала возвышенным тоном, постепенно снижая, — Я был создан для любви, для озорства. Чего же я должен бояться?

Говорил он почему-то сухо, выучено, как привык. Психея сжала ткань своего длинного хитона, нервно перебирая пальцами.

— Ну а вдруг! Когда ты… боялся за кого-либо? — спросила девушка еще раз, перефразировав. — Когда я в тот день попыталась убить тебя… Ты боялся за свою жизнь?

Бабочка замолчала, сдерживая уже подступавшие слезы стыда. Время пока не сгладило всю горечь поступка. Эрос повернулся лицом к возлюбленной, наклонив голову.

— Хея, я сын двух бессмертных существ, я не могу умереть от простого клинка.

Психея тут же покраснела и громко вздохнула.

— …Когда я молила прощения у твоей матери, ты боялся за меня?

— Хея…

Купидон наклонился в сторону дрожавшей супруги. Эрот обнял ее одним из крыльев, одновременно прикрывая от начинавшегося ветра.

— Когда же Борей перестанет так часто играть со стихией? — недовольно пробубнил юноша. — Тогда меня чуть не лишили крыльев. Я почти сошел с ума в заточении, думая о тебе. Я не знал, где ты и с кем ты.

— Сошел с ума?

— «Почти» не значит точно, моя дорогая. Знаешь, как неизвестность может ранить?

Она взяла его ладонь в свою, жадно сжав. Бог не противился, поддаваясь импульсу еще недавно простой красавицы-смертной.

— Знаю, Эрот. Я ощутила ее на себе, когда искала тебя по всей земле. И ты тоже попал в сети этой ловушки. Страх был со мной всю жизнь! А у тебя, сын Ареса и Афродиты?

Купидон опустил глаза. Мало кто помнил, что один из его родителей — олицетворение войны и жертвы. Как из разрушения и красоты родилась любовь?

Неужели окровавленные земли, груды черепов и костей питают вечную и живую землю, даруя ей энергию?..

Неужели ужасное может сосуществовать с чем-то прекрасным и нежным? Неужели люди готовы строить на обломках кровопролития и жестокости новые миры, воплощать свои мечты, созидая для новых людей?..

Эрот горько улыбнулся.

— Мой отец заставлял меня терпеть и подавлять страх. Он знал, что мне не быть воином, но, как сын, я должен перенять лучшие от него качества. Не одно столетие я учился быть храбрее и сильнее, поддаваясь только чувству забавы в сердце, пока не появилась ты…

Психея с замиранием сердца посмотрела на Купидона.

— … Пока не появилась ты, перевернув мой мир с ног на голову, — в голове звучала искренняя нежность, не разбавленная нотами привычной льстивости. — Пока ты не заставила меня сбросить оперение, которое так бережно берегли мои родители. И я благодарен тебе, милая Хея.

— А я благодарна тебе, Эрот. Спасибо, что оберегал меня до последнего, что вытащил из Царства Аида.

Юноша еле заметно покраснел, скрывая под капюшоном редеющее лицо.

— Это малое, что я смог сделать. Ты дороже для меня любой стрелы, любого кубка вина, поэтому я сейчас и стою здесь с тобой.

Ветер почти прекратился, позволяя наслаждаться открывшимся видом на один из полисов вдалеке. Ближе шумела трава и мелкие деревца, рядом с ними игриво плескалась вода. Эрот спрятал крылья.

— Красиво, да, Хея? — спросил юноша после долгой паузы, которую иногда нарушала природа.

— Я и не думала, что мир настолько маленький.

Эрот тихо засмеялся, обнимая возлюбленную.

— И тебе не страшно?

— Не страшно, Эрот, — ответила она уже со знакомой лучистой улыбкой, которой когда-то пронзила сердце божества, полюбившего её.

— Вот и хорошо. Да, Психея, я боялся: за тебя, за себя, за нас. Однако все трудности позади и мы можем любоваться этой спокойной безмятежностью, пока Владыка не отнимет у нас силы.

Бабочка томно вздохнула и прижалась к плечу юноши, закрывая глаза. Нежные руки обвили плечи Купидона.

Они еще не знали, что когда-то от Старого мира останутся лишь воспоминания, оставшиеся в запыленных стеклах очков.