Фрагменты войны (джен)

Хочется напиться, но воспоминание о первом вечере в гостеприимном городке Пороги мешает, выпитая тогда водка встает поперек горла. Он пьет, но, кажется, не пьянеет. Во всяком случае, лучше Роме не становится точно.

Когда он поверил Рыжему?.. Нет, не сразу. Тогда, за пьяными откровениями Рома еще внимательно прислушивался, запоминал, задавал иногда сам себе вопрос — все ли это правда, что так охотно рассказывает общительный капитан, или им виртуозно сливают качественную дезу?

Виртуоз, мать его!.. Станиславский отдыхает. Сколько дней играл! И как играл!..

Перед глазами все еще Рыжий в кабинете Блинова. В первую секунду Рома не понял вообще ничего. Блинов застрелился?.. Такие не стреляются… Но тем не менее вот он, труп с дыркой у виска, вот лужа крови, растекающаяся по столу и заливающая бумаги, вот пистолет… Только зачем Рыжий его протирает?.. Если бы тот сразу не заговорил, Рома еще какое-то время ничего бы не понимал. Настолько сильным оказалось обаяние абсолютно своего в доску парня, честного борца за чистые ряды родной милиции.

Все было сыграно гениально. А как сомневался, идти ли против своих!.. Как решался, прямо у Ромы на глазах решался. «Мне потом здесь не жить. К себе перетащишь?» и торопливая затяжка сигаретой в подрагивающей руке. А ранение?.. Рома себя еще виноватым чувствовал! Сначала Лёнька, потом Рыжий, которого, как тогда представилось, ранили вместо него, Ромы!

Тошно. Ужасно тошно даже от здешнего воздуха.

В Питере тошно не было. В Питере он знал, что и зачем делает, знал, кому верить, а кому нет, знал прекрасно обе стороны не проходящей войны и старался не задаваться вопросами о ее, войны, несправедливости. Даже, когда погибали те, кто дорог. При каждой новой смерти заталкивал боль куда-то вглубь, чтобы не вылазило, не болело и не мешало работать.

Несправедливость догнала его именно здесь, в этом уютном, солнечном городке. Серега, Юлька, Тигренок… За что они погибли? Почему они погибли, а этот пышущий солнцем, летом и насквозь прогнивший городок прекрасно существует и существовал бы и дальше, если бы не случайность?

И когда он уже наконец опьянеет?!..

Появившаяся на подъезде к гостинице машина вдруг привлекла внимание, и Рома с вялым любопытством к ней присмотрелся — после вереницы трупов не хотелось еще каких-то неожиданных сюрпризов. Но промелькнувшее на задворках сознания чувство опасности быстро исчезло — узнал машину.

Прикатили. У обоих лица обеспокоенные — испугались, что он опять во что-то вляпался. Шутка ли, ракеты «земля-воздух» и привычные, но от того не становящиеся менее опасными закулисные игры генералов.

Он действительно вляпался. Только не в ракеты, а в кучу дерьма.

Вторая машина сначала вызвала недоумение, но вышедшие оттуда люди ситуацию быстро прояснили. УСБэшники. Где ж вы раньше были, мать вашу…

— Привет, — Джексон протянул руку и тут же уселся рядом с Ромой на ступеньки. — Я думал, ты тут отстреливаешься до последнего патрона…

— Отстрелялся уже… До конца жизни.

Про водку Жека ничего не сказал, молча оценил увиденную картину и без слов все понял. Вместо ненужных объяснений Рома сделал очередной глоток из почти опустевшей бутылки.

Бутылка почти опустела, а голова — все никак.

— О-о-о… Совсем плохо?

Конечно, он им все объяснит и расскажет, но не прямо сейчас. И возможно, не сегодня. Сегодня хочется сдохнуть.

— Плохо, Стас. Так плохо, что помереть охота. — Рома прищурился от солнца и взглянул на молча подошедшего полковника Ткачева. — Вот только не дается смерть!.. А жаль… Другим же дается… Сереге Соловьеву, Елизарову… Юльке… Тигренку и Арнаутовским ребятам… Дай Бог, чтобы Лёне с костлявой не подфартило…

Снова глоток — и ощущение, что пьет воду. Уже не обжигает.

— Да-а… Забирайте его, ребята, пусть отдыхает, — кивнул Ткачев Джексону и Стасу. — А нам еще разгребать этот городок.

— Я вам скажу страшную тайну, полковник! — крикнул ему вдогонку Рома и с некоторым удивлением ощутил, что язык все же немного заплетается. — Вы опоздали. Но не расстраивайтесь!.. Еще немного, и в стране будет много таких городков…

Ткачев не ответил, то ли предпочел не слышать упрека, то ли сам согласился, зашел в гостиницу в молчаливом сопровождении подчиненных. Рома, не оглядываясь на него, сделал очередной глоток.

— Георгич, ну ты коней не гони, — проворчал Джексон и потянулся к не начатой бутылке.

— Жек…

На предупреждение и попытку остановить в голосе Стаса Джексон внимания не обратил, за секунду открутил алюминиевую крышку и протянул бутылку к Роминой руке.

— Давай.

— Лучше не чокаясь, — буркнул Рома и запрокинул голову. — Не за что. — Водки осталось мало. Надо еще купить.

— Жек…

— А что, он один пить будет? — слегка поморщившись от первого глотка, Джексон кивнул в сторону пытающегося найти в карманах остатки денег Ромы.

— А я вторые четыре часа за рулем? — Стас, не дождавшись вразумительного ответа от пожавшего плечами Джексона, махнул рукой, отвернулся и направился к машине. Рома проводил его слегка расфокусированным взглядом.

— Может, мне тоже есть из-за чего напиться? — оправдывающимся тоном проворчал Джексон, закрутил бутылку, поднялся и протянул руку. — Поехали, Георгич.

Рома поднял голову, скривился от ударившего в лицо солнца и еле разглядел хмурую физиономию.

Хорошо, что они приехали. Дышать стало чуть легче.

— Только по дороге в магазин заедем.

— Само собой!.. — воодушевленно хмыкнул Джексон и подхватил протянутую в ответ руку.