Январский человек (джен)

В следующем году зима выдалась совсем холодной. У Северуса мёрзли не только ноги в шерстяных носках, но и нос, и кончики ушей — хотя он уже привык ходить дома в дырявой в паре мест шапке, которая досталась ему от отца. Носки были целые и от мамы.

Северус плохо помнил, как прошло Рождество и Новый год — помнил только, что отец с мамой ругались больше, чем обычно. Или он чаще слышал? А ещё — отец точно стал ниже на целую книгу про капитана сокровищ. Северус даже проверял, какой она толщины, чтобы убедиться.

Незнакомец снова появился неожиданно. Судя по тому, что он был без шапки — он не мёрз. Северусу стало интересно.

Северус: Все взрослые не мерзнут или только вы?

Н.: Взрослые тоже мёрзнут. Просто их никто не заставляет надевать шапки, а они сами иногда забывают. (смеётся) Привет.

Северус: Здравствуйте.

Они оба немного помолчали.

Северус: Я не буду забывать надевать шапку, это глупо. И глупо хотеть поскорее стать взрослым.

Н.: Всё так. Но сегодня ты стал взрослее, да?

Северус: Да.

Н.: А когда мы виделись последний раз?

Северус: Год назад. Мне тогда было пять, а сейчас — шесть.

Н.: Хорошо. А помнишь, о чём мы с тобой говорили?

Северус: О том, как удивительно, что я быстро расту. И о воде.

Н.: Ты расскажешь мне о ней сегодня?

Северус: Да. А что бы вы хотели узнать?

Н.: Расскажешь мне обо всём по порядку?

Северус: Я не очень помню…

Н.: Сколько тебе тогда было лет? Наверное, четыре или четыре с половиной?

Северус: Четыре с половиной.

Н.: Хорошо. И что произошло?

Северус: Я бежал домой. Мама просила вернуться к обеду пораньше. Я опять опаздывал, я всегда опаздывал. Мне очень нравилось сидеть под той ивой и читать, меня там никто не трогал…

Н.: Хорошо. И что было дальше?

Северус: Я вдруг заметил тётю Мелани. Я бы не обратил внимание, мне было очень интересно читать, но она как-то странно шла, всё время дергалась, и я заметил, что она тащит с собой к реке Барреля.

Н.: Кто такой Баррель?

Северус: Её пёс. Он очень старый. Он всегда жил с тётей Мелани, а она часто заходила с ним к маме, когда отца не было. Они разговаривали, а я играл с Баррелем. И это было лучше всего…

Н.: Как ты думаешь, у тебя в жизни ещё будут счастливые моменты?

Северус: Я не знаю. Наверное, будут.

Н.: Тебе хотелось бы, чтобы были?

Северус: Да, конечно.

Н.: А как ты думаешь, если бы грустных моментов не было, ты бы понимал, когда происходят счастливые?

Северус: Нет. Я думаю, что я бы не понимал, что это такое. Они бы просто случались.

Н.: Хорошо. И если представить, что грустные моменты тоже случаются с нами для того, чтобы могли произойти счастливые, что ты тогда к ним чувствуешь?

Северус: Мне не хватает Барреля! (мальчик всхлипнул, всё его тело затряслось, и он вдруг расплакался) Я просто хочу, чтобы мы всё время играли. Когда мы играем, всё хорошо! А когда его нет, происходит что-то плохое — отец пьёт, или они ругаются с мамой, или снова идёт дождь!

Н.: Как ты думаешь, это на самом деле связано — то, что ты играешь с Баррелем, и всё хорошо, и то, что происходит что-то плохое, когда ты с ним не играешь?

Северус (успокаиваясь): На самом деле, я так не думаю. Просто когда он рядом… Всё как будто немного лучше, чем обычно, понимаете?

Н.: Понимаю. И у тебя ещё будет много моментов, когда кто-то будет рядом и тебе будет немного лучше или даже хорошо. И много моментов, когда тебе просто будет хорошо, даже если рядом никого не будет. Ты бы хотел, чтобы тебе ещё было хорошо?

Северус: Да.

Н.: Тогда так и будет. А расскажешь мне, чем закончилась эта история? Мне очень интересно.

Северус: Угу. Тётя Мелани тащила Барреля к реке и не видела меня. Если бы видела, она бы, наверное, не стала этого делать — я не знаю… Она взяла его за шерсть на шее, подтащила к воде и опустила его морду под воду. Я видел, как он пытался выкарабкаться, задеть её лапами и когтями, но она так встала, что он не мог. А потом он вдруг затих. А тётя Мелани просто отбросила его в сторону, как тряпку. Развернулась и пошла домой.

Н.: Как ты думаешь, что тогда произошло?

Северус: Я спросил тётю Мелани вечером, когда она пришла к маме в гости снова, и Барреля с ней не было. Она сказала, что он убежал.

Н.: Как ты думаешь, что тогда произошло на самом деле?

Северус: Я думаю, что она убила Барреля.

Н.: Как ты думаешь, почему тогда это могло произойти?

Северус: Баррель был очень старый.

Н.: И?

Северус: И он болел… Я не помнил этого — а сейчас вспомнил. Тётя Мелани как-то пришла без него и рассказывала маме, что он совсем перестал есть и почти не двигается. Она очень плакала тогда…

Н.: Как ты думаешь, тётя Мелани обидела Барреля тем, что она сделала там, на реке?

Северус: Я думаю, да. Но она не была обижена.

Н.: Тогда как ты думаешь, почему она это сделала?

Северус: Она очень любила Барреля. Я помню, как она рассказывала, что росла вместе с ним. И что они часто играли под той ивой, где я люблю читать. Она бросала ему ветку, а он всегда приносил её, даже если она падала в реку.

Н.: Как ты думаешь, если бы ты очень сильно кого-то любил, ты мог бы сделать для него что-то такое, что тётя Мелани сделала для Барреля?

Северус: Сейчас — нет. Может быть, когда вырасту. Пообещать?

Н.: Не надо. Я знаю, что когда ты вырастешь, ты сделаешь всё, что нужно. Тебе не обязательно обещать мне это.

Северус: Вы что, знаете, каким я вырасту?

Н.: Я много чего знаю. Например, я знаю, что мы с тобой снова увидимся в январе, я только не уверен, в каком именно — в следующем или через год?

Северус: Через год. Когда я стану совсем взрослым.

Н.: Хорошо, я приду не в следующем году, а через год. Могу я попросить тебя кое о чём?

Северус: Да.

Н.: Но всё таки, если с тобой приключится какое-нибудь несчастье, как ты думаешь, ты сможешь мне о нём рассказать, всё равно где и когда?

Северус: Конечно.

Н.: Хорошо, и ещё кое-что. Как считаешь, ты уже достаточно взрослый, чтобы пожать мне руку? Ты ведь уже знаешь, как это делается?

Северус: Да. Отец как-то раз заставил меня это сделать… Заставил пожать ему руку. Я тогда случайно наступил на гусеницу. Мы возвращались домой. И он заставил поднять её с земли. И пожать ему руку.

Н.: Тебе было неприятно?

Северус: Это было хуже всего на свете.

Н.: Помнишь, что я говорил про грустные моменты?

Северус: Помню. Это один из таких?

Н.: Ты мне скажи.

Северус: Да, очень на это похоже. А я… Могу как-то сделать этот момент не таким?

Н.: Этот — не можешь. Но я могу пожать тебе руку сейчас. Безо всяких гусениц. Просто потому, что ты большой молодец. И ты очень смело рассказал мне обо всей этой истории с рекой, тётей Мелани и Баррелем, поэтому я хочу пожать тебе руку.

Незнакомец протянул руку Северусу — и тот её пожал. Это было надежно и тёпло.

Н.: Хорошо. Иногда ещё люди так здороваются, ты знаешь?

Северус: Да.

Н.: В следующий раз мы тоже пожмем друг другу руки — сразу, как я приду, или немного позже, что думаешь?

Северус: Лучше сразу. Мне нравится пожимать вам руку. Там нет гусениц.

Н.: Хорошо. Тогда до встречи через год?

Северус: До встречи.