Маленькие истории о большой любви (гет)

По женской щеке течёт горькая слеза. Нос и глаза красные от долгого плача. Он снова не сдержал обещание. Он ведь обещал прийти, но ушёл к своим друзьям, так нагло и безжалостно променяв свою девушку на них.

Рука, которую пробирает дрожь, снова тянется к телефону, чтобы набрать номер человека, которого девушка любит... Но с ним так сложно уживаться.

— Да, моя принцесса? — доносится из трубки подвыпивший голос.

— Называешь меня принцессой после того, что ты сделал? — сквозь всхлип спрашивает Люмин.

— А что я такого сделал? Я уже, кажется, сказал, что договорился встретиться с пацанами ещё на прошлой неделе, — весёлый тон превращается в недовольный.

— А то, что ты мне позавчера пообещал прийти — это ничего? Для тебя обещание — пустой звук? Ты снова не отвечаешь за свои слова, как я могу после этого тебе доверять, Чайльд?

— Не доверяй, — так просто произносит Тарталья. — Давай не начинай, пожалуйста, не позорь меня перед пацанами.

— Ты совсем?! Тебе мнение друзей важнее, чем я?! Я имею право возмущаться, поскольку обещание, данное тобой, было не сдержано. Зачем обещать, если выполнить не сможешь? — Люмин повышает охлипший от слёз голос и кричит в трубку.

По ту сторону провода слышится тяжёлый вздох Тартальи и смешки его друзей.

— Потому что ты бы мне мозг вынесла, если бы не пообещал, — признался Чайльд. — Люмин, я с тобой и так почти каждый день вижусь, а с друзьями — раз в месяц, могу я хоть раз побыть с пацанами без твоих истерик? Ты каждый раз портишь мне настроение. Не кипятись, выполню я своё обещание — приду чуть позже.

— И ты думаешь, я буду тебя ждать, пока ты там навеселишься и придёшь ко мне?! — яростно кричит Люмин, но в трубке уже слышатся короткие гудки. — Да пошёл ты!

Телефон был брошен в сторону куда-то в угол в порыве эмоций. Люмин откинулась на свою кровать, начиная размышлять об их не очень приятном диалоге. Может, Тарталья и прав? Она и правда пару дней назад начала его пилить насчёт его прихода к ней в гости, буквально выбивая обещание из него, а ему ничего не не оставалось, как просто пообещать.

«Но он ведь мог сказать, что договорился с друзьями, тогда бы я не стала бы ему выносить мозг», — подумала здравая часть девушки.

«Ты в этом уверена? Ты бы закатила истерику, что он опять идёт к друзьям, а не к тебе», — вступает в диалог вторая часть Люмин, которая была настоящей истеричкой.

«Верно… Может не стоило сейчас портить ему настроение? В самом деле, он ко мне приходит каждый день, с друзьями тоже надо проводить время», — говорит здравый смысл Люмин.

«Но как бы там ни было, он пообещал, значит, должен был выполнить обещание!» — снова начинает истерить в мыслях девушка.

Тяжело вздохнув от того, что сама не знает, правильно ли она поступила, и чего она вообще хочет от своего парня, Люмин отыскала брошенный раннее телефон и позвонила своей лучшей подруге Моне по видеосвязи.

— Привет, Люминчик, — поздоровалась подруга, улыбнувшись, но тут же эта улыбка сползла с её лица. — Ты плакала? Опять со своим поссорилась?

На эту реплику Люмин лишь слабо кивает, виновато улыбаясь, а затем, увидев, что Мона приготовилась её внимательно слушать, выпалила всё, что произошло вместе с мыслями, терзающими её.

— Знаешь, — начала Мона. — Я думаю, вы тут оба виноваты. Ты ведь сама силой вытянула из него обещание, а теперь обижаешься, что он не может выполнить. Друзьям он наверняка тоже пообещал прийти, так почему обещание, данное им раннее должно быть откинуто ради тебя? А он не прав в том, что не сообщил тебе о встрече с друзьями заранее и что дал пустое обещание. Слушай, Люмин, вам обоим это все не надоело? Вы ссоритесь из-за ерунды чуть ли не каждый день.

— Надоело, — призналась Люмин, вздохнув и подперев ладонью подбородок.

— Может, вам не стоит мучать друг друга и расстаться? Вы же видите, что не сходитесь характерами, ты вспыльчива, а он слишком упрямый, — осторожно предлагает свой вариант Мона, и Люмин задумывается, отводя взгляд в сторону окна.

— Нет, — тихо ответила блондинка, все ещё вглядываясь в мрачные пейзажи. — Я люблю его, несмотря ни на что. Ладно, Моночка, спасибо, что выслушала, я пойду, наверное, домашним заданием займусь, а то завтра в университет…

— Всегда рада помочь. Ты не расстраивайся сильно, помиритесь ещё. Если вы любите друг друга, ваша любовь преодолеет все преграды. Пока-пока!

Разговор с подругой был завершён, и Люмин с усилием встала с кровати и села за стол, чтобы начать писать конспекты, заданные в университете.

* * *

Тарталья вернулся в компанию друзей, садясь рядом со своим лучшим другом Скарамуччей, но от прежнего веселья не осталось и следа.

— Скар, я пойду проветрюсь на балконе, ладно? Скоро вернусь, — бросает Тарталья и встаёт с кресла.

Парень вышел на балкон и открыл окно, чтобы посмотреть вниз на фонари, освещающие улицу.

— Чайльд… — Скарамучча пришёл вслед за ним и встал рядом. — Опять с Люмин поссорились?

— Она снова истерику закатила по поводу наших посиделок, — признался Тарталья. — Я ей обещал прийти, но и вам обещал. Я сказал, что приду позже и отключился, не знаю уж, как она отреагировала там.

— Как обычно. И зачем тебе такая девушка? — усмехнулся Скарамучча. — Давай я тебя познакомлю с классной девчонкой, а свою истеричку бросишь. Она ведь всё время устраивает скандалы, не надоело? Вы не сходитесь характерами, зачем же мучать друг друга?

— Не смей больше мне говорить про двугих баб, — процедил сквозь зубы Тарталья, явно разозлившись. — Мне никто не нужен, кроме Люмин. Я люблю её, Скар, понимаешь? Люблю, несмотря ни на что. И я пойду к ней через полчаса, ведь обещал…

— Ну как хочешь, я пытался помочь, — Скарамучча пожал плечами и пошёл в дом, оставляя Чайльда наедине со своими мыслями.

* * *

Люмин уже закончила с конспектами и собиралась посмотреть какой-нибудь сериал, как послышался звонок в дверь. Удивившись, она поплелась в прихожую и посмотрела в глазок. Обрадовавшись, тут же открыла, впуская своего гостя.

— Чайльд! Ты пришёл! — она кинулась ему на шею, стискивая в объятьях.

— Конечно, я же обещал, — усмехнулся Тарталья, в ответ обнимая девушку.

— Прости, что на кричала на тебя, я просто…

— Сказала это все на эмоциях? — догадался парень и после кивка со стороны девушки продолжил: — я знаю, ты же моя любимая истеричка. Я должен тоже извиниться, что подорвал твоё доверие ко мне.

— Ладно, главное, что у нас с тобой все хорошо сейчас. Проходи на кухню, я тебя чаем напою, — улыбнувшись, сказала Люмин и махнула рукой в сторону нужной комнаты.

Через несколько минут на столе все же стояли две чашки горячего чая, и пара ждала, когда он остынет, чтобы не обжечься. Люмин встала со стула и подошла к Чайльду, усаживаясь на его колени и обнимая, тот положил руки ей на талию, придерживая. Тарталья удивлённо посмотрел на свою девушку, не понимая, что она хочет сделать.

Люмин впивается в его губы требовательно и жадно, и Тарталья отвечает ей с таким же жаром, медленно начиная расстегивать её домашний халат, а она снимать его футболку.

И чай уже был никому из них не нужен, сейчас они были нужны друг другу, чтобы подарить частичку своей страсти и любви и доказать, что их любовь нерушима, несмотря на бесконечные ссоры.

Как только молния халата была расстегнута, Тарталья начал стягивать его с девичьих плеч, не прерывая поцелуя. Люмин потёрла ляжки друг об друга от возбуждения и нарастающего желания близости.

Щёчки покрылись румянцем, когда Тарталья накрыл ладонью грудь девушки, слегка сжимая, а затем взял сосок в два пальца, начиная ласкать, отчего Люмин издала стон в его губы.

Девушка отстранилась от горячих губ парня и начала оставлять поцелуи на его шее, пока его ладонь бесстыже поползла вниз под ткань кружевных трусиков.

— Специально для меня такое красивое белье надела, принцесса? — хитро улыбнулся Чайльд, а его пальцы подцепили лёгкую ткань, ныряя под неё. — Так сильно ждала меня?

— Д-да… — сквозь стон произносит Люмин, отстраняясь от его кожи, покрытой уже медленно краснеющими пятнами, и Тарталье это нравится.

Ему нравится, когда она извивается от его прикосновений. Чайльд так давно её знает, он настолько хорошо её изучил, что знает все её самые чувствительные точки, касаясь которых может свести свою девушку с ума.

— Люмин, мы только начали, а ты уже настолько мокрая… — довольно сказал Тарталья. — Неужели настолько сильно хочешь меня?

С последней фразой Чайльд медленно без какого-либо труда ввёл во влагалище сразу два пальца, другой рукой всё ещё придерживая Люмин за талию. Блондинка от такого действия закинула голову назад от удовольствия и сильнее раздвинула ножки, протяжно простонав его имя и окончательно позволяя её домашнему халату с лёгким шумом упасть на пол.

Люмин вовремя поняла, что слишком наглеет, ведь удовольствие до этого момента получала только она, поэтому, выпрямившись в спине, предприняла попытку встать, и Тарталья, поняв это, убрал от неё руки. Девушка присела перед ним на колени и медленно расстегнула ширинку на его джинсах, будто специально издеваясь над Чайльдом.

Заставив парня слегка привстать, она стащила с его бёдер штаны вместе с нижним бельём, и теперь перед ее лицом была возбужденная и горячая плоть, основание которой она тут же ухватила ладошкой и поскользила вверх, а затем так же медленно и аккуратно вниз.

Тарталья, что до этого прикрыл глаза, собравшись получать удовольствие, удивлённо опустил взгляд на Люмин, поскольку та уже несколько минут ласкала его лишь рукой.

— Люми, — слегка охрипшим голосом произносит Тарталья. — А как же ласки твоим прекрасным ротиком?

Он положил ладонь на её затылок и чуть надавил, пытаясь заставить её сделать то, что он хочет, но Люмин лишь уклонилась, чем вызвала у парня недоумение. Не то, чтобы он её заставлял, просто они практиковали это каждый раз, а тут Люмин решила изменить их традиции.

— Ты не заслужил. Ты заставил меня плакать, — обидчивым голосом сообщила Люмин. — Сегодня только обычный секс.

— А мне казалось, что мы уже всё решили и помирились, — разочарованно с ноткой раздражения сказал Тарталья, а потом добавил слегка грубоватым тоном: — ну и ладно. Выражать свою обиду таким образом — твоё дело.

Тарталья встал со стула и подцепил с пола свою одежду, чтобы начать одеваться. Момент был упущен, а Люмин почему-то чувствовала себя виноватой, отчего прикусила губу, чтобы не разреветься вновь. Мало того, что ей было обидно, что Тарталья решил так резко прервать из близость, выражая свое недовольство, так ещё и возбуждение давало о себе знать.

— Чайльд, у нас что, сегодня ничего не будет? — решила поинтересоваться Люмин.

— Как я могу полностью отдаться нашей близости, зная, что ты ведёшь себя как ребёнок и затаила на меня обиду, которая неожиданно вылезает посреди нашего процесса?

— Почему я должна… Прошу прощения, работать ртом? Может я не хочу? — разозлилась Люмин.

— Если бы ты просто не хотела — так бы и сказала, никаких проблем не было бы, но ты не захотела из-за своей вредности и обиды. Спасибо за испорченное настроение, Люмин.

— Не надо вот сейчас делать меня виноватой! Я плакала сегодня не потому что я просто захотела. Ты стал причиной этих слёз, и ты думаешь, что я так быстро успокоилась? — спросила Люмин, не спеша одеваться, в глубине души всё ещё надеясь на продолжение.

— Если ты всё ещё расстроена, зачем начала подводить к сексу? — приподнял бровь, спросил Чайльд.

Люмин поджала губы, образуя тонкую полоску, и отвела взгляд в сторону, собираясь с мыслями.

— Я хотела, чтобы это был примирительный секс, в процессе которого забудут я все обиды, но что-то пошло не так, — наконец, призналась Люмин.

Тарталья подошёл к ней и взглянул в глаза. Люмин всегда начинала нервничать, когда Чайльд становился таким серьёзным.

— Никогда не используй такой способ, чтобы помириться. Интимная жизнь не должна ассоциироваться с обидами и ссорами. Это возымеет не очень хороший эффект потом, — твёрдо сказал Тарталья.

— Ты злишься на меня? — решила уточнить Люмин. — Я не хотела тебя обидеть, я… Не знаю, наверное, у меня сегодня не очень хорошее настроение. Мне нужно откуда-то взять положительные эмоции…

— Я не злюсь. Просто немного учу, ты же младше меня, ничего не смыслишь в этой жизни, — Тарталья нежно потрепал девушку по голове и поднял с пола халат. — Оденься, а то замерзнешь. Я, конечно, совсем не против, чтобы ты ходила по дому так, но не хочу, чтобы ты заболела.

Его слова вызывают у девушки лёгкую улыбку. Когда Чайльд заботится о ней, то выглядит слишком мило, и она обожала такие моменты.

— Если тебе нужны положительные эмоции, пойдём посмотрим какую-нибудь комедию, я закажу пиццу и сделаю тебе расслабляющий массаж, — предложил Тарталья, беря девушку за ладонь и ведя в гостиную, где у Люмин располагался большой плазменный телевизор.

— Но ты не должен этого делать… Не стоит, мне неудобно.

— Я не должен, но я хочу, — усмехнулся Тарталья. — Хочу, чтобы ты чаще улыбалась и не хочу, чтобы больше плакала. Тем более из-за меня.

— Когда ты так говоришь, мне становится стыдно за свои вечные истерики, — призналась блондинка, стыдливо опуская глаза в пол.

— Мне тоже становится стыдно, когда заставляю тебя злиться и расстраиваться. Но я хочу, чтобы ты знала, что какой бы истеричкой и обиженкой ты не была, я люблю тебя любую, Люмин…

Он снова заставляет её улыбнуться. А обиды начинают быстро забываться после таких тёплых и приятных слов со стороны Тартальи. Каждый из них пообещал себе, что очень сильно постарается сделать для их отношений всё, чтобы в них было меньше ссор.

Хотя и Тарталья, и Люмин знали, что какими бы сложными отношения не были, если любовь искренняя и настоящая, она сможет и найти компромисс между, казалось бы, несовместимыми характерами, и, конечно же, преодолеть все преграды в виде конфликтов и мелких ссор.