Маленькие истории о большой любви (гет)

Сяо и предположить не мог, что когда-то сможет испытать людские чувства. Адепт всегда был невозмутимым, отстранённым, ничего в жизни его не интересовало, кроме миндального тофу. Людей он сторонился и никогда не понимал их эмоций. Ему не нужны были беседы, он предпочитал проводить свободное время в тишине, стоя на своём любимом балконе. Его задача — защищать Ли Юэ, а большее он делать и не собирался. И он был уверен, что так будет всегда.

Но она сломала его барьер отстранённости с такой лёгкостью, будто бы его и вовсе не существовало. Девушка с янтарными, с любопытством осматривающими всё вокруг, глазами и золотистыми, словно лучи ласкового солнца, волосами. Путешественница. Люмин.

Её имя звучало для Адепта как самое нежное и тёплое слово в мире. Оно согревало его, а при воспоминании о его обладательнице на душе становилось спокойно, будто она — его лекарство, что притупляет его страдания от кармы.

Все её движения полны грациозности и элегантности. Но они были так восхитительно легки, что Сяо ассоциировал Люмин с порхающей бабочкой. А при её улыбке сердце начинало биться чаще. Она улыбалась всем, была добра и приветлива. И, к его удивлению, ему она улыбалась чаще, чем другим.

Он вёл себя грубо и отстранённо с самой их первой встречи, но она не обращала на это никакого внимания. Наоборот, стремилась как-то помочь ему. Но Сяо не знал, что самая лучшая помощь от неё — просто её присутствие рядом.

Сначала Адепт старался избегать Люмин, ведь думал, что она простая смертная, на которую может пагубно повлиять его карма. Но когда узнал, что она, как и он, бессмертна, Сяо невольно начал тянуться к ней. Его желание слегка пугало его: почему она притягивает его словно магнит?

И не просто притягивает. При одной мысли о путешественнице грудь разрывалась от непонятного чувства, а в животе чувствовалась какая-то сладостная боль.

И, как бы странно это ни было, он начал искать ответы среди людей, просто наблюдая за ними. Однако ничего не понимал. Он всё равно ничего не мог разобрать.

— Верр Голдет, могу я с вами поговорить? По душам. Узнать, как у человека? — однажды спросил Сяо у хозяйки постоялого двора Ваншу.

Женщина подняла на парня полные изумления глаза, ведь Сяо всегда всех сторонился и перебрасывался с ней лишь парой слов, а тут сам изъявил желание поговорить. Верр Голдет была и не против, наоборот, всегда рада помочь Сяо, ведь очень долго наблюдала за тем, как он мучается от своих страданий. Она ответила ему лёгким кивком, призывающим говорить.

— В общем, есть одна девушка… — Сяо слегка замялся, чтобы подобрать нужные слова, а затем продолжил: — она странная. Точнее, она вызывает у меня странные и непонятные чувства. Я всё время думаю о ней, а когда она рядом, моё сердце ускоряет ритм, а ещё я начинаю чувствовать лёгкую боль в животе, когда вспоминаю её. И мне даже хочется улыбнуться, когда вижу её улыбку. Я не понимаю, что со мной происходит. Это какая-то болезнь?

Верр Голдет одарила Адепта лукавым взглядом и, подперев ладонью подбородок, хитро улыбнулась.

— Это не болезнь. Ты просто влюбился, — так просто заявила она, продолжая улыбаться. — Кто же эта счастливица, которая смогла украсть сердце нашего грозного и нелюдимого Адепта?

— Вл… Влюбился?! — с ноткой ужаса повторил Сяо. — Это, то есть, любовь?

Он часто слышал это слово в людском мире, даже интересовался этой темой, но особо ничего не понял. Он не думал, что сам испытает на себе это чувство.

— Что же мне делать? — спрашивает Сяо. — Долго ли я буду это испытывать?

— Настоящая любовь живёт всегда, — прошептала Верр Голдет. — Тебе нужно признаться этой девушке, что любишь её, тебе станет легче. А если она тоже любит тебя, то ты ощутишь нечто большее, чем просто облегчение: ты познаешь счастье, ты сможешь находиться рядом с ней.

— Я вам доверяю, Верр Голдет, и если вы считаете это решение правильным, то я, пожалуй, воспользуюсь им. Спасибо, — пожал плечами Сяо и удалился на балкон.

«Любовь…» — Адепт уже несколько раз произносил это слово в мыслях и всё никак не мог до конца осознать, что он испытывает сейчас именно эту самую любовь, влюблённость, как сказала Верр Голдет.

«А могу ли я вообще любить? Я всё-таки тот, кто должен защищать Ли Юэ, я не должен предаваться людским чувствам. Наверное, следует посоветоваться с Мораксом» — решил Сяо и исчезнул с балкона, оставляя за собой лишь тёмную с зеленоватым оттенком вспышку.

Чжун Ли сидел в своём кабинете и пил чай. Как только он услышал стук в дверь, поставил чашку на стол и разрешил войти. На его лице не отразилось ничего при виде Сяо, будто он знал, что тот заглянет к нему в гости.

— Чем могу помочь? — спросил Чжун Ли и махнул рукой в сторону стула, приглашая Сяо присесть.

— Я кажется… вл… влюбился! — выпалил Сяо громче нужного. — Верр Голдет так сказала и посоветовала мне рассказать об этом девушке, в которую я влюблён. Но могу ли я любить, ведь я всего лишь защитник Ли Юэ?

— Эта девушка — путешественница из другого мира, я прав? — хмыкнул Чжун Ли, вновь беря в руки чашку с недопитым чаем.

— Как вы поняли? — удивился Сяо, слегка приподняв бровь.

— Наблюдал. С ней ты ведёшь себя не так, как с другими. И, отвечая на твой вопрос, скажу: я рад, что ты смог познать такое прекрасное чувство. Ты не оружие, а личность, и ты имеешь право любить. А теперь иди, ты должен последовать совету Верр Голдет.

— Спасибо вам. До встречи, — Сяо слегка поклонился и исчез, направляясь в окрестности Ли Юэ, чтобы начать высматривать путешественницу.

* * *

Люмин сидела в тени дерева около реки, от которой веяло прохладой. Она часто приходила сюда в последнее время, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Паймон, на удивление, всё понимала и не докучала ей в такие моменты, оставаясь в городе.

Она думала о Сяо. С тех самых пор, как они встретились, Адепт не выходил из её мыслей. Хоть он и неприветлив, и достаточно груб в общении, путешественнице почему-то казалось, что на самом деле он очень хороший и добрый. Он просто волновался о том, что ей, как смертной, может причинить страдания. Но ведь она бессмертна…

И как только Адепт узнал это, он перестал пытаться сбежать, только увидев её на горизонте, что не могло не радовать Люмин. Она хоть и бессмертна, но всё равно хорошо понимала человеческие чувства и даже сама вполне их испытывала.

И с недавнего момента поняла, что её постигло новое незнакомое чувство, которое люди называют любовью. Хоть она и знакома с этим чувством, ведь испытывает его постоянно: любовь к брату-близнецу, любовь к Паймон, любовь к природе, к животным… Этот список мог продолжаться бесконечно, но Люмин поняла, что та любовь, которую она испытывает сейчас, — совсем другая.

Это любовь к Сяо как к парню, как к мужчине. Её тянет к нему. Но ей было страшно. Адепт никогда не проявлял никаких чувств и эмоций, и Люмин просто-напросто боялась быть непонятой им и отвергнутой. А вдруг он испугается, что она любит его, и снова начнёт избегать?

— Люмин… — его голос заставляет девушку вздрогнуть, а волну мурашек пройтись по белоснежной коже.

— Сяо! Здравствуй! — она оборачивается и мило улыбается ему, прикрывая глаза.

Адепт выглядит не так как обычно, и путешественница это замечает. Почему у всегда невозмутимого Сяо сейчас лёгкий румянец на щеках, а глаза как-то беспокойно бегают и смотрят на что угодно, но не на Люмин?

— Здравствуй. Я не помешал? — спросил он, наконец, удостоив путешественницу взглядом. — Могу я присесть рядом?

— Конечно ты не помешал, садись, — с лёгким удивлением ответила она и пододвинулась чуть в сторону, чтобы Адепт мог сесть. — Ты сегодня очень приветлив. Хорошее настроение?

— Можно сказать и так, — Сяо сел на предложенное место и чуть коснулся её руки, чтобы привлечь внимание, а затем произнёс: — Я пришёл кое-что… сообщить.

Люмин чуть привстала, чтобы развернуться к нему всем телом и начать внимательно слушать. Сяо взял её за руку, чем заставил путешественницу вспыхнуть, и заглянул в её большие медовые глаза.

— Люмин, может быть, для тебя это прозвучит очень странно и неожиданно, но я и сам не до конца разобрался. Мне посоветовали рассказать тебе об этом. Уверен, что ты меня поймёшь.

— Не тяни, говори, что такое? — нетерпеливо подгоняла парня Люмин и слегка напряглась, ведь впервые видела, чтобы Сяо нервничал.

— Я… влю… Нет, не то… Как же там это говорят люди? — Сяо прикрыл глаза, роясь в своей памяти и пытаясь подобрать нужные слова, и, наконец, сформулировал нужное предложение. — Я люблю тебя, Люмин.

Сяо перестал дышать, наблюдая за действиями девушки. Ему было немного страшно от того, как она отреагирует. В её янтарных глазах сначала отразилось изумление, затем её щеки медленно начали приобретать лёгкий румянец, и путешественница отвела взгляд.

— Сяо… — она произносит это слишком смущённым, и оттого милым, голосом, и сердце Адепта начинает биться быстрее. — Я чувствую к тебе тоже самое. Я боялась тебе сказать, потому что думала, что ты не поймёшь. Но как же я рада.

— То есть… ты тоже любишь меня? — уточнил Сяо, слегка наклоняя голову.

— Люблю. И хочу находиться рядом с тобой намного чаще. Ты не против ещё вот так посидеть под деревом со мной? — Люмин мягко улыбнулась, заглядывая ему в глаза.

— Не против, — в этот момент уголки губ Сяо слегка дрогнули, образуя подобие улыбки.

Они поудобнее расположились под деревом и в тишине начали наблюдать за порхающими бабочками, за тем, как лёгкий ветерок волнует гладь реки и теребит лепестки цветов.

— Сяо, — Люмин прерывает, казалось бы, нерушимую тишину, и когда Адепт слегка поворачивает голову в её сторону, произносит: — Могу я тебя обнять?

— Обнять? — переспрашивает парень, не совсем понимая, что путешественница хочет сделать. — Ну, давай попробуем.

И Люмин прижимается к нему, обхватывая руками его тело. Сяо понимает, что должен сделать так же, и в ответ прижимает девушку к себе.

«Вот они какие, эти объятья… — подумал Сяо. — Тепло, уютно и спокойно. Если это настолько приятно, то я хочу обнимать её вечно…»

По женской щеке течёт горькая слеза. Нос и глаза красные от долгого плача. Он снова не сдержал обещание. Он ведь обещал прийти, но ушёл к своим друзьям, так нагло и безжалостно променяв свою девушку на них.

Рука, которую пробирает дрожь, снова тянется к телефону, чтобы набрать номер человека, которого девушка любит... Но с ним так сложно уживаться.

— Да, моя принцесса? — доносится из трубки подвыпивший голос.

— Называешь меня принцессой после того, что ты сделал? — сквозь всхлип спрашивает Люмин.

— А что я такого сделал? Я уже, кажется, сказал, что договорился встретиться с пацанами ещё на прошлой неделе, — весёлый тон превращается в недовольный.

— А то, что ты мне позавчера пообещал прийти — это ничего? Для тебя обещание — пустой звук? Ты снова не отвечаешь за свои слова, как я могу после этого тебе доверять, Чайльд?

— Не доверяй, — так просто произносит Тарталья. — Давай не начинай, пожалуйста, не позорь меня перед пацанами.

— Ты совсем?! Тебе мнение друзей важнее, чем я?! Я имею право возмущаться, поскольку обещание, данное тобой, было не сдержано. Зачем обещать, если выполнить не сможешь? — Люмин повышает охлипший от слёз голос и кричит в трубку.

По ту сторону провода слышится тяжёлый вздох Тартальи и смешки его друзей.

— Потому что ты бы мне мозг вынесла, если бы не пообещал, — признался Чайльд. — Люмин, я с тобой и так почти каждый день вижусь, а с друзьями — раз в месяц, могу я хоть раз побыть с пацанами без твоих истерик? Ты каждый раз портишь мне настроение. Не кипятись, выполню я своё обещание — приду чуть позже.

— И ты думаешь, я буду тебя ждать, пока ты там навеселишься и придёшь ко мне?! — яростно кричит Люмин, но в трубке уже слышатся короткие гудки. — Да пошёл ты!

Телефон был брошен в сторону куда-то в угол в порыве эмоций. Люмин откинулась на свою кровать, начиная размышлять об их не очень приятном диалоге. Может, Тарталья и прав? Она и правда пару дней назад начала его пилить насчёт его прихода к ней в гости, буквально выбивая обещание из него, а ему ничего не не оставалось, как просто пообещать.

«Но он ведь мог сказать, что договорился с друзьями, тогда бы я не стала бы ему выносить мозг», — подумала здравая часть девушки.

«Ты в этом уверена? Ты бы закатила истерику, что он опять идёт к друзьям, а не к тебе», — вступает в диалог вторая часть Люмин, которая была настоящей истеричкой.

«Верно… Может не стоило сейчас портить ему настроение? В самом деле, он ко мне приходит каждый день, с друзьями тоже надо проводить время», — говорит здравый смысл Люмин.

«Но как бы там ни было, он пообещал, значит, должен был выполнить обещание!» — снова начинает истерить в мыслях девушка.

Тяжело вздохнув от того, что сама не знает, правильно ли она поступила, и чего она вообще хочет от своего парня, Люмин отыскала брошенный раннее телефон и позвонила своей лучшей подруге Моне по видеосвязи.

— Привет, Люминчик, — поздоровалась подруга, улыбнувшись, но тут же эта улыбка сползла с её лица. — Ты плакала? Опять со своим поссорилась?

На эту реплику Люмин лишь слабо кивает, виновато улыбаясь, а затем, увидев, что Мона приготовилась её внимательно слушать, выпалила всё, что произошло вместе с мыслями, терзающими её.

— Знаешь, — начала Мона. — Я думаю, вы тут оба виноваты. Ты ведь сама силой вытянула из него обещание, а теперь обижаешься, что он не может выполнить. Друзьям он наверняка тоже пообещал прийти, так почему обещание, данное им раннее должно быть откинуто ради тебя? А он не прав в том, что не сообщил тебе о встрече с друзьями заранее и что дал пустое обещание. Слушай, Люмин, вам обоим это все не надоело? Вы ссоритесь из-за ерунды чуть ли не каждый день.

— Надоело, — призналась Люмин, вздохнув и подперев ладонью подбородок.

— Может, вам не стоит мучать друг друга и расстаться? Вы же видите, что не сходитесь характерами, ты вспыльчива, а он слишком упрямый, — осторожно предлагает свой вариант Мона, и Люмин задумывается, отводя взгляд в сторону окна.

— Нет, — тихо ответила блондинка, все ещё вглядываясь в мрачные пейзажи. — Я люблю его, несмотря ни на что. Ладно, Моночка, спасибо, что выслушала, я пойду, наверное, домашним заданием займусь, а то завтра в университет…

— Всегда рада помочь. Ты не расстраивайся сильно, помиритесь ещё. Если вы любите друг друга, ваша любовь преодолеет все преграды. Пока-пока!

Разговор с подругой был завершён, и Люмин с усилием встала с кровати и села за стол, чтобы начать писать конспекты, заданные в университете.

* * *

Тарталья вернулся в компанию друзей, садясь рядом со своим лучшим другом Скарамуччей, но от прежнего веселья не осталось и следа.

— Скар, я пойду проветрюсь на балконе, ладно? Скоро вернусь, — бросает Тарталья и встаёт с кресла.

Парень вышел на балкон и открыл окно, чтобы посмотреть вниз на фонари, освещающие улицу.

— Чайльд… — Скарамучча пришёл вслед за ним и встал рядом. — Опять с Люмин поссорились?

— Она снова истерику закатила по поводу наших посиделок, — признался Тарталья. — Я ей обещал прийти, но и вам обещал. Я сказал, что приду позже и отключился, не знаю уж, как она отреагировала там.

— Как обычно. И зачем тебе такая девушка? — усмехнулся Скарамучча. — Давай я тебя познакомлю с классной девчонкой, а свою истеричку бросишь. Она ведь всё время устраивает скандалы, не надоело? Вы не сходитесь характерами, зачем же мучать друг друга?

— Не смей больше мне говорить про двугих баб, — процедил сквозь зубы Тарталья, явно разозлившись. — Мне никто не нужен, кроме Люмин. Я люблю её, Скар, понимаешь? Люблю, несмотря ни на что. И я пойду к ней через полчаса, ведь обещал…

— Ну как хочешь, я пытался помочь, — Скарамучча пожал плечами и пошёл в дом, оставляя Чайльда наедине со своими мыслями.

* * *

Люмин уже закончила с конспектами и собиралась посмотреть какой-нибудь сериал, как послышался звонок в дверь. Удивившись, она поплелась в прихожую и посмотрела в глазок. Обрадовавшись, тут же открыла, впуская своего гостя.

— Чайльд! Ты пришёл! — она кинулась ему на шею, стискивая в объятьях.

— Конечно, я же обещал, — усмехнулся Тарталья, в ответ обнимая девушку.

— Прости, что на кричала на тебя, я просто…

— Сказала это все на эмоциях? — догадался парень и после кивка со стороны девушки продолжил: — я знаю, ты же моя любимая истеричка. Я должен тоже извиниться, что подорвал твоё доверие ко мне.

— Ладно, главное, что у нас с тобой все хорошо сейчас. Проходи на кухню, я тебя чаем напою, — улыбнувшись, сказала Люмин и махнула рукой в сторону нужной комнаты.

Через несколько минут на столе все же стояли две чашки горячего чая, и пара ждала, когда он остынет, чтобы не обжечься. Люмин встала со стула и подошла к Чайльду, усаживаясь на его колени и обнимая, тот положил руки ей на талию, придерживая. Тарталья удивлённо посмотрел на свою девушку, не понимая, что она хочет сделать.

Люмин впивается в его губы требовательно и жадно, и Тарталья отвечает ей с таким же жаром, медленно начиная расстегивать её домашний халат, а она снимать его футболку.

И чай уже был никому из них не нужен, сейчас они были нужны друг другу, чтобы подарить частичку своей страсти и любви и доказать, что их любовь нерушима, несмотря на бесконечные ссоры.

Как только молния халата была расстегнута, Тарталья начал стягивать его с девичьих плеч, не прерывая поцелуя. Люмин потёрла ляжки друг об друга от возбуждения и нарастающего желания близости.

Щёчки покрылись румянцем, когда Тарталья накрыл ладонью грудь девушки, слегка сжимая, а затем взял сосок в два пальца, начиная ласкать, отчего Люмин издала стон в его губы.

Девушка отстранилась от горячих губ парня и начала оставлять поцелуи на его шее, пока его ладонь бесстыже поползла вниз под ткань кружевных трусиков.

— Специально для меня такое красивое белье надела, принцесса? — хитро улыбнулся Чайльд, а его пальцы подцепили лёгкую ткань, ныряя под неё. — Так сильно ждала меня?

— Д-да… — сквозь стон произносит Люмин, отстраняясь от его кожи, покрытой уже медленно краснеющими пятнами, и Тарталье это нравится.

Ему нравится, когда она извивается от его прикосновений. Чайльд так давно её знает, он настолько хорошо её изучил, что знает все её самые чувствительные точки, касаясь которых может свести свою девушку с ума.

— Люмин, мы только начали, а ты уже настолько мокрая… — довольно сказал Тарталья. — Неужели настолько сильно хочешь меня?

С последней фразой Чайльд медленно без какого-либо труда ввёл во влагалище сразу два пальца, другой рукой всё ещё придерживая Люмин за талию. Блондинка от такого действия закинула голову назад от удовольствия и сильнее раздвинула ножки, протяжно простонав его имя и окончательно позволяя её домашнему халату с лёгким шумом упасть на пол.

Люмин вовремя поняла, что слишком наглеет, ведь удовольствие до этого момента получала только она, поэтому, выпрямившись в спине, предприняла попытку встать, и Тарталья, поняв это, убрал от неё руки. Девушка присела перед ним на колени и медленно расстегнула ширинку на его джинсах, будто специально издеваясь над Чайльдом.

Заставив парня слегка привстать, она стащила с его бёдер штаны вместе с нижним бельём, и теперь перед ее лицом была возбужденная и горячая плоть, основание которой она тут же ухватила ладошкой и поскользила вверх, а затем так же медленно и аккуратно вниз.

Тарталья, что до этого прикрыл глаза, собравшись получать удовольствие, удивлённо опустил взгляд на Люмин, поскольку та уже несколько минут ласкала его лишь рукой.

— Люми, — слегка охрипшим голосом произносит Тарталья. — А как же ласки твоим прекрасным ротиком?

Он положил ладонь на её затылок и чуть надавил, пытаясь заставить её сделать то, что он хочет, но Люмин лишь уклонилась, чем вызвала у парня недоумение. Не то, чтобы он её заставлял, просто они практиковали это каждый раз, а тут Люмин решила изменить их традиции.

— Ты не заслужил. Ты заставил меня плакать, — обидчивым голосом сообщила Люмин. — Сегодня только обычный секс.

— А мне казалось, что мы уже всё решили и помирились, — разочарованно с ноткой раздражения сказал Тарталья, а потом добавил слегка грубоватым тоном: — ну и ладно. Выражать свою обиду таким образом — твоё дело.

Тарталья встал со стула и подцепил с пола свою одежду, чтобы начать одеваться. Момент был упущен, а Люмин почему-то чувствовала себя виноватой, отчего прикусила губу, чтобы не разреветься вновь. Мало того, что ей было обидно, что Тарталья решил так резко прервать из близость, выражая свое недовольство, так ещё и возбуждение давало о себе знать.

— Чайльд, у нас что, сегодня ничего не будет? — решила поинтересоваться Люмин.

— Как я могу полностью отдаться нашей близости, зная, что ты ведёшь себя как ребёнок и затаила на меня обиду, которая неожиданно вылезает посреди нашего процесса?

— Почему я должна… Прошу прощения, работать ртом? Может я не хочу? — разозлилась Люмин.

— Если бы ты просто не хотела — так бы и сказала, никаких проблем не было бы, но ты не захотела из-за своей вредности и обиды. Спасибо за испорченное настроение, Люмин.

— Не надо вот сейчас делать меня виноватой! Я плакала сегодня не потому что я просто захотела. Ты стал причиной этих слёз, и ты думаешь, что я так быстро успокоилась? — спросила Люмин, не спеша одеваться, в глубине души всё ещё надеясь на продолжение.

— Если ты всё ещё расстроена, зачем начала подводить к сексу? — приподнял бровь, спросил Чайльд.

Люмин поджала губы, образуя тонкую полоску, и отвела взгляд в сторону, собираясь с мыслями.

— Я хотела, чтобы это был примирительный секс, в процессе которого забудут я все обиды, но что-то пошло не так, — наконец, призналась Люмин.

Тарталья подошёл к ней и взглянул в глаза. Люмин всегда начинала нервничать, когда Чайльд становился таким серьёзным.

— Никогда не используй такой способ, чтобы помириться. Интимная жизнь не должна ассоциироваться с обидами и ссорами. Это возымеет не очень хороший эффект потом, — твёрдо сказал Тарталья.

— Ты злишься на меня? — решила уточнить Люмин. — Я не хотела тебя обидеть, я… Не знаю, наверное, у меня сегодня не очень хорошее настроение. Мне нужно откуда-то взять положительные эмоции…

— Я не злюсь. Просто немного учу, ты же младше меня, ничего не смыслишь в этой жизни, — Тарталья нежно потрепал девушку по голове и поднял с пола халат. — Оденься, а то замерзнешь. Я, конечно, совсем не против, чтобы ты ходила по дому так, но не хочу, чтобы ты заболела.

Его слова вызывают у девушки лёгкую улыбку. Когда Чайльд заботится о ней, то выглядит слишком мило, и она обожала такие моменты.

— Если тебе нужны положительные эмоции, пойдём посмотрим какую-нибудь комедию, я закажу пиццу и сделаю тебе расслабляющий массаж, — предложил Тарталья, беря девушку за ладонь и ведя в гостиную, где у Люмин располагался большой плазменный телевизор.

— Но ты не должен этого делать… Не стоит, мне неудобно.

— Я не должен, но я хочу, — усмехнулся Тарталья. — Хочу, чтобы ты чаще улыбалась и не хочу, чтобы больше плакала. Тем более из-за меня.

— Когда ты так говоришь, мне становится стыдно за свои вечные истерики, — призналась блондинка, стыдливо опуская глаза в пол.

— Мне тоже становится стыдно, когда заставляю тебя злиться и расстраиваться. Но я хочу, чтобы ты знала, что какой бы истеричкой и обиженкой ты не была, я люблю тебя любую, Люмин…

Он снова заставляет её улыбнуться. А обиды начинают быстро забываться после таких тёплых и приятных слов со стороны Тартальи. Каждый из них пообещал себе, что очень сильно постарается сделать для их отношений всё, чтобы в них было меньше ссор.

Хотя и Тарталья, и Люмин знали, что какими бы сложными отношения не были, если любовь искренняя и настоящая, она сможет и найти компромисс между, казалось бы, несовместимыми характерами, и, конечно же, преодолеть все преграды в виде конфликтов и мелких ссор.

— Альбедо-о-о! — громкий голос Паймон, прорезавший тишину, заставил владельца имени обернуться, встречая гостей.

— Альбедо, мы тут с Люмин… — а вот и малышка Паймон. Как всегда нетерпелива и достаточно прожорлива.

Переведя взгляд с феи, что во время своего рассказа кружилась в воздухе, нетерпеливо болтая ногами, на женскую фигуру рядом. В результате, его холодные как водная гладь глаза встречаются с её, тёплыми медовыми, отчего где-то в груди вновь становится теплее.

— Привет, — произносит девушка, отчего-то смущённо отвернувшись.

Эта реакция Альбедо удивила. Неужели он как-то её обидел? И впрямь во время их разговора, хотя говорила, в основном, Паймон, девушка так и не подняла на него взгляд. Это… огорчало. Нужно признать: хоть алхимик никогда ранее не испытывал подобного, он понял, что причиной этих болезненных ощущений в груди является сама Люмин.

А раз так, то ему нужно во всём разобраться. Проводив гостей, Альбедо ещё некоторое время стоял, визуализируя в голове её силуэт. Каждый раз стоило аквамариновым глазам столкнуться с медовыми, уголки губ непроизвольно взлетали вверх, а смотря на то, как пшеничного цвета пряди развеваются на ветру, Альбедо вновь чувствовал в груди приятное тепло.

Всего через пару шагов мужская фигура оказывается у стола, где сейчас в состоянии хаоса располагаются все его записи. Наверное, он слишком увлёкся и пропустил тот момент, когда бы здесь следовало прибраться. Взгляд его тут же цепляется за новый блокнот, что предназначался для каких-нибудь записей. Вот только хорошенько всё обдумав, алхимик решил, что найдёт для него более достойное применение.

Лёгкие штрихи, аккуратные линии, и вот, на белоснежной бумаге начинает вырисовываться женский силуэт. Ещё немного добавить здесь, и подровнять там — теперь на рисунке отчётливо виднеется портрет Люмин. Вот только губы, кажется, их зарисовка предстаёт перед Альбедо непосильной задачей.

Ещё раз окинув взглядом портрет путешественницы, алхимик прикрывает глаза, пытаясь вспомнить её теплую улыбку. Но в голове, как назло, всё смешивается, и вновь представить её образ не получается. Портрет почти полностью готов, и, скорее всего, после окончания над ним работы он подарит его ей. Может, после этого она вновь ему улыбнётся.

* * *

— Привет, Лиза, ты звала? — тут же интересуется Паймон, пока Люмин задумчиво рассматривает лицо библиотекарши.

Сейчас изумрудные глаза лукаво блестят, а мягкая, но при этом с каким-то внутренним могуществом улыбка показывает, что что-то тут не так. Конечно, ничего натворить они с Паймон не успели, но неприятное предчувствие плотно засело где-то в груди.

— Милашка, мне понадобится твоя помощь, — а вот и подвох, что ж, видимо и сегодня ей отдохнуть не удастся. В прочем, ей не привыкать.

— В чём конкретно заключается помощь? — интересуется Люмин под возмущённые крики Паймон о том, что про неё опять забыли.

Вся обстановка сейчас кажется странной. Конечно, просьба, как оказалось, была совершенно простой, вот только выполнять её не хотелось совершенно.

Отнести Альбедо забытую им книгу — вроде просьба простая, в чём Паймон была с ней согласна. Но сама фея туда не пойдёт: её Лиза быстро отвлекла разговором о новом, обнаруженном ей рецепте какого-то десерта. И, конечно, эта маленькая обжора тут же повелась, сказав Люмин, что та и без неё вполне справится.

Ещё раз взглянув на Лизу, что, вручив книгу, ещё раз мило улыбнулась, Люмин всё сильнее начала ощущать какой-то подвох, и желание куда-то идти стремительно исчезало. Но раз согласилась, то надо бы выполнить как можно быстрее, а потому, оставив Паймон в надёжных руках, она направилась в сторону Драконьего Хребта.

* * *

Всю ночь Альбедо провёл без сна в тщетной попытке закончить начатое им произведение. Вот только её улыбку он так и не смог повторить. Отчего-то смотря на эту незавершённость, Альбедо испытывал странную досаду, никогда не ощущаемую им ранее.

Почему с каждой их встречей ему всё меньше хочется её отпускать? Почему её облик никак не выходит у него из головы? Конечно, он мог спросить об этом у кого-нибудь, вот только кто и вправду сможет внимательно его выслушать? Сахароза вряд ли ему поможет, ведь не способна произнести и пары предложений без запинки. Честно говоря, причина её смущения до сих пор оставалась загадкой.

Внезапно из мыслей его вырывают раздающиеся сзади шаги, и он, спешно развернувшись, обнаруживает причину всех своих внутренних страданий.

— Альбедо? — произносит Люмин, стоит ей только встретиться взглядами с парнем. И чувствуя, как щёки начинает щипать от смущения, произносит: — вот, тебе Лиза просила передать, сказала, что ты забыл.

В глазах алхимика можно заметить удивление. Книга? Он, кажется, ничего не забывал. Но всё же стоять так он считает невежливым, в конце концов, его гостья наверняка замёрзла и устала. Да, она, судя по слегка подрагивающим рукам, и впрямь замёрзла, и мысль об этом отдаётся небольшим разрядом, заставившим удалиться для поиска тёплого пледа, коим гостью можно было бы согреть.

— Люмин, за книгу спасибо, а теперь проходи, ты можешь заболеть, — произносит, облегчённо вздыхая, стоит взгляду зацепиться за искомую вещь.

— Н-н-нет, не стоит, я, наверное, пойду, а то Паймон уничтожит все запасы Лизы, — заведомо провальная попытка уйти прекращается, стоит алхимику подойти к ней и остановиться на расстоянии несколько шагов.

А стоит ему осторожно взять её за руку, как щёки начинают пылать, а сердце бьётся с сумасшедшей скоростью, казалось, готовое выпрыгнуть из груди. Кожа на месте его прикосновений начинает пылать, отчего путешественница вновь вздрагивает, высвобождая руку.

На лице Альбедо отображается недоумение. Она на него обиделась? Но об этом он подумает потом, сначала её нужно согреть.

— Альбедо? — удивлённо распахивает глаза Люмин, стоит взгляду зацепиться за её собственный портрет.

Сказать, что Люмин была удивлена, — ничего не сказать. Это было невероятно. Вот только портрет был явно незакончен, отчего щёки начали пылать с новой силой от осознания того, что она, наверное, не должна была это видеть.

Ещё сильнее девушка вздрагивает, стоит тёплой и тяжёлой ткани коснуться её чуть подрагивающих плеч, и, обернувшись, она видит Альбедо, сейчас внимательно наблюдающего за её реакцией. Это смущает ещё больше, и поэтому Люмин вновь отворачивается, пытаясь скрыть пылающее лицо и попутно обдумывая как бы вежливо уйти.

Сам факт того, что прямо перед ней стоит тот, кого она успела полюбить, смущал, а если он не любит её в ответ, то им лучше не пересекаться. Да, наверное, так будет лучше. Сейчас нужно вернуться и найти Паймон, и больше на подобные просьбы не откликаться.

— Спасибо, Альбедо, но мне уже пора идти, — произносит она, пытаясь снять с себя плед, но руки алхимика, придерживающие её собственные, мешают.

От подобной близости и от ощущения тепла его рук Люмин готова провалиться сквозь землю, но лёгкое прикосновение к её щеке заставляет вынырнуть из размышлений, удивлённо взглянув на парня. Сейчас он слегка нахмурился, очертив пальцем женскую щёку. И сейчас Люмин начинало казаться, что это какой-то дурацкий сон, уж слишком это поведение для Альбедо было странным.

— Я тебя чем-то обидел? — тихий голос на корню уничтожает всю неловкость положения, ведь сейчас смущению уступило место непониманию.

— Что? Нет, почему ты так решил?

— Ты постоянно меня избегаешь, даже сейчас, — явно намекает на её и впрямь тщетную попытку сбежать. — Могу я узнать причину?

— Я? — пытается собраться Люмин, но после того, как Альбедо приблизился настолько, что она чувствовала на лице его тёплое дыхание, кажется, все здравые мысли покинули её голову. Она и сама не заметила, как её взгляд переместился с глаз на губы парня, а осознав это, она тут же мысленно себя встряхивает. — Боюсь, я не могу тебе сейчас об этом рассказать, — что ж, это хотя бы звучало уверенно.

— Ты уверена, может, если расскажешь, тебе станет легче? — сейчас в его голосе слышится забота, и Люмин, подумав «будь, что будет», приблизилась к лицу парня вплотную, аккуратно, будто спрашивая разрешения, накрывая его губы своими.

Альбедо после этого несмелого действия на секунду опешил, но после тут же положил руку на тёплую щёку, прижимая к себе чуть ближе. Конечно, такого секрета он явно не ожидал, но если подумать, он вполне доволен.

«Надо будет позже отблагодарить Лизу», — пронеслось у него в мыслях, после чего тот крепче прижал к себе женское тело. В груди у парня что-то начало волноваться и приятно трепетать. Такого чувства он раньше не испытывал.

— Люмин, это и есть та самая любовь, о которой говорят люди? — спросил Альбедо, прервав поцелуй и с удовольствием смотря на покрасневшие щеки девушки.

— Да, — еле слышно ответила она. — Ты интересовался этой темой?

— Я искал объяснение любви через науку и опыты, но так ничего и не понял. Видимо, нельзя понять любовь, пока сам её не ощутишь. Спасибо тебе, Люмин.

— Так значит, это был твой первый поцелуй, Альбедо? — лукаво улыбнувшись, спросила Люмин, на что Альбедо коротко кивнул. — И мой тоже… Давай повторим это ещё раз.

И они снова слились в поцелуе, отдавая друг другу все свои нежные чувства, по-настоящему искренние, наполненые любовью и заботой. Люмин больше не станет его избегать, наоборот, будет тянуться ещё больше, а Альбедо, в свою очередь, наконец сможет закончить портрет, нарисовав её милую и смущенную улыбку.

Примечания:

В данной истории Люмин простая смертная

От соавтора: приятного прочтения :3

— Сяо, привет, — этот тихий голос вырывает Адепта из своих размышлений, заставляя вслушиваться в тихие шаги позади, однако не оборачиваясь.

В ответ путешественница удостаивается лишь лёгкого, практически незаметного кивка головой, что в его понимании служил своеобразным ответом на приветствие. И этот, казалось бы, крошечный отклик, стоит признать, получила путешественница не сразу, всё же, разрушить убеждения, что он сам выстраивал столетиями, было задачей далеко не простой. Но, кажется, прогресс определённо был. Во всяком случае, Сяо уже не пытается исчезнуть, едва её завидев.

— Сяо, ты пойдёшь сегодня на праздник? Там будет и Мадам Пин, и Чжун Ли, и… — в разговоре с Адептом всегда следует проявлять настойчивость, но лучше не давить слишком сильно. В противном же случае, последний из Якс исчезнет незаметно и незамедлительно, подобно дуновению ветерка.

— Нет, — слегка охрипший и как всегда безразличный голос разрезает едва наступившую тишину. — Не люблю толпы людей, иди одна.

— Сяо, — начинает Люмин, отчаянно пытаясь достучаться до сознания Яксы, но каждый раз у неё складывается ощущение, что она разговаривает со стеной. Кажется, ему бесполезно повторять, что он не просто инструмент, коим Адепт привык себя считать.

— Нет, — что ж, кажется, очередная попытка в кое-то веки достучаться обернулась провалом.

Вот почему, почему, почему с ним так сложно?! Сейчас, вздохнув и с усилием проглотив ком в горле, Люмин уходит, внутри готовая кричать от боли, смешанной с обидой. Хотя… чего она хотела, полюбив его, искалеченного судьбой, как морально, так и физически, того, кто просто не способен любить.

Дождавшись, пока нежданная гостья уйдёт, Сяо наконец позволяет себе обернуться, глядя на место, где всего пару секунд назад стояла она. Эта девчонка, какая же она странная. Её мотивы, поступки, желание наладить контакт буквально с каждым встречным — всё это Яксе понять не удавалось.

Но что-то в ней отличало её от прочей серой массы, что-то внутри неё невольно притягивало взгляд. Вероятно, это была некая аура, чем-то напоминающая звёзды. А может, виною всему были мягкие, горящие жизнью медовые глаза, что в сочетании с тёплой улыбкой быстро располагали, настраивая на контакт? Или всё дело было в её необычной спутнице, что сегодня, к удивлению Адепта, отсутствовала?

Хотя нет, самым странным было то, что эта смертная никак не выходила из его головы. Сяо уже и не знал, как давно её лик сделал из него раба. Отчего-то всегда, глядя на неё, Якса чувствовал тепло где-то в груди, она всегда, с первой из встречи здесь, на балконе, была с ним мила, в прочем, как и с остальными.

Моментально придя в себя, Сяо оторвался от этих, по его мнению, неправильных и совершенно лишних мыслей. Он Адепт, а значит, его задача следовать контракту. А эта смертная мешает ему, но раз угрозы городу она не представляет, он просто забудет о ней, сосредоточившись на выполнении контракта.

* * *

— Сяо, ты здесь? — доносится до Адепта, сидящего на крыше, знакомый, женский голос, что сейчас был полон нетерпения. Её раздражающей летающей спутницы рядом не было, она пришла одна. Что ж, она ведь не отстанет.

— Что случилось? — как всегда безэмоционально интересуется он, появившись за её спиной. Тихо, совершенно незаметно.

— А, вот ты где, — как всегда улыбается она, чувствуя в груди прилив удовлетворения от того, что он всё же появился.

— Я обещал прийти, если ты позовёшь, — если подумать, то тут он немного слукавил, она пришла к нему первая.

Но что же ей понадобилось? Этот вопрос он задаёт как всегда, прямо, не считая нужными лишние слова, осторожно подталкивавшие к вопросу. Больше всего он ценил честность и прямолинейность, а она не подходила под эти правила. Вот сейчас она стоит напротив него, слегка прикрыв глаза и улыбнувшись. Значит, ей есть, что скрывать. Хотя, какое ему дело? У всех есть свои секреты.

— Сяо, Чжун Ли просил передать тебе это. Лекарства, — уточняет она, заметив заинтересованный взгляд, что для неё был в новинку.

— Давай, — отрезает он, забирая из её рук небольшую коробочку, наполненную разноцветными баночками. — Стой, — произносит, увидев, как та в очередной раз поворачивается чтобы уйти.

— Что-то случилось? — интересуется она, хотя, пожалуй, этот вопрос должен задать Сяо.

Люмин для него — открытая книга. Он может читать её без особого труда, но хоть сюжет в её истории неоднозначный, ему давно пора вмешаться, ей же будет лучше, а ему спокойнее.

— Я знаю о твоих чувствах, — сразу начинает он и, заметив удивление в медовых глазах напротив, добавляет: — все смертные как открытая книга, и ты ошибаешься, полагая, что чем-то от них отличаешься. Я не способен чувствовать, и всё людское мне чуждо. Прости, но мне пора, — бирюзовая вспышка, и его силуэт исчезает, так и не услышав произнесённые следом слова.

* * *

О печальной участи путешественницы Сяо узнал совершенно случайно, сидя на крыше и уловив голоса новых постояльцев, рассказывающих о златовласой героине, погибшей в деревне Цин Цэ в процессе оказания очередной помощи. Как оказалось, она погибла, не успев увернуться от удара митачурла, что уже давно не давал покоя жителям деревни.

Услышав это, Адепт лишь вздохнул, прикрыв глаза. Это довольно печальная участь, но ведь она была обычной смертной, а значит, её судьба была давно предрешена. К тому же, эта неугомонная никогда не умела вовремя остановиться, и сейчас поплатилась за свою самонадеянность.

Отогнав лишние мысли, Сяо спрыгнул с крыши, однако где-то глубоко в груди нечто, ранее ему неизвестное, болезненно сжалось. Но он просто предпочёл не обращать на это внимания. Приняв это за очередное проявление кармы и надев маску, отправился на очередное патрулирование города, решив стереть очередную фигуру, засевшую в памяти.

Вот только с момента трагедии прошла уже неделя, но из головы Сяо всё никак не выходил образ погибшей светловолосой путешественницы. Её улыбка, тихий смех, живой блеск в глазах — всё это, казалось, намертво застряло в голове Сяо, умудрившись полностью вытолкнуть все голоса, что резко замолчали, уступая место воспоминаниям.

Шли дни, а состояние Адепта стремительно ухудшалось. Каждый раз, стоило ему остаться одному, как в голову его лезли мысли о ней. Люмин. Её имя чем-то напоминало звезду, такая яркая и светлая. И как все звёзды, она потухла, ярко вспыхнув и осветив небосвод.

Она и вправду горела ярко, не удивительно, что на протяжении двух недель каждый житель Ли Юэ подходил к ней, принося различные цветы, что ассоциировались с путешественницей.

Одуванчик — такая же лёгкая и свободная. Астра — Люмин и впрямь была яркой и запоминающийся. Цинь Синь — Люмин, казалось, была воплощением этого цветка, нежная, и прекрасная.

С каждым днём всё хуже и хуже. Теперь даже во снах Сяо являлась она и её лик, что намертво засел в его мыслях, заставлял грудь буквально разрываться от непонятной боли. Лекарства не помогали, а сил на выполнение контракта из раза в раз становилось всё меньше. Он уставал где-то внутри, ежедневная рутина теперь утомляла не физически, а где-то на подсознательном уровне.

Пришёл в себя Адепт лишь тогда, когда обнаружил, что уже около получаса стоит над небольшой каменной табличкой, недалеко от города, где сейчас и покоилось тело путешественницы. Сам Сяо, придя, положил на могилу несколько кристальных бабочек. Таких же хрупких и прекрасных.

На лице появляется болезненная гримаса, сейчас один вид этой могилы приносит сильную, почти физическую боль.

Пошёл дождь, и капли с лёгким шумом спадали на волосы Адепта и сейчас, стекая по его телу, довольно чётко передают все его эмоции.

Присев на колени и слегка прикоснувшись рукой к холодному камню, Сяо понимает, что всё это в каком-то смысле его вина. Он обещал, что защитит, стоит ей его позвать, но он сам её убил.

Он был слаб.

Он повёл себя как трус.

Ужасно, мерзко, недостойно.

— Наверное, мне стоило сказать тебе раньше, что я люблю тебя…— произнёс Сяо, безучастным взглядом смотря на могилу той, что всё же успела стать ему родной.

Примечания:

Автор разошёлся, и эта глава вышла на 11 страниц... Упс :)

Я настолько увлеклась, что хочу теперь полноценный фанфик по такой идее почитать :(

В спортивном зале доносился громкий женский голос, который командовал толпой парней, а все потому, что она — новый капитан волейбольной команды. Красавица и спортсменка, она заставит верить в победу любого, хотя на вид весьма хрупкая и слабая.

— Не думайте о том, что это всего лишь тренировочный матч с нашими противниками! Не надо играть несерьёзно. Играйте так, будто вы на настоящих соревнованиях! Всем всё ясно?! — инструктирует Люмин.

— Да, капитан! — крикнули хором парни.

— Если замечу, что кто-то играет не в полную силу, тому пинок под зад дам! Итто, особенно это касается тебя! — девушка перевела строгий взгляд на парня с длинными белыми волосами. — Всё ясно?!

— Да, капитан! — снова кричит её команда.

— А если мы проиграем, будет дополнительные полчаса тренировок. Ясно?!

— Да, капитан! — в третий раз кричат мужские голоса.

— Люмин, расслабься, ты их слишком надрессировала, — смеётся Венти, тренер их волейбольной команды. — Ещё немного, и они будут трястись при виде тебя, как осиновые листы. Хотя, должен признать, с тех пор, как ты пришла в нашу команду, наш университет начал одерживать серии побед. Посмотрим, сможем ли мы победить наших главных соперников, которым мы обычно проигрываем. Они прибудут с минуты на минуту.

— Спасибо, тренер, вы мне льстите, — чуть улыбнулась Люмин. — Я тут не причём, я просто внесла немного изменений в наши тренировки.

Люмин — первокурсница, у которой отец профессиональный волейболист, она знала о волейболе все и, конечно же, переняла любовь к этому спорту от своего родителя. Несмотря на то, что она только недавно поступила в университет, она уже успела стать новым капитаном волейбольной команды. И благодаря новым тренировкам, что девушка разработала вместе со своим отцом, навыки игроков значительно улучшились.

— Она такая грозная и строгая, интересно, у неё будет когда-нибудь парень, и как этот бедняга её выдержит? — донёсся до слуха Люмин шёпот Хэйдзо, обращенный к Итто.

— Хэйдзо, двадцать отжиманий за то, что обсуждаешь личную жизнь своего капитана!

— Сук, я забыл, что она слышит всегда абсолютно всё, — прошептал парень и тут же поймал на себе убийственный взгляд девушки. — Прости, Люмин.

Пока Хэйдзо делал отжимания, Люмин обвела взглядом явно напряжённых и нервничающих парней, и спросила:

— Что за противники такие, что вы чуть ли не ссыте в штаны?

— Люмин, за языком смотри, — сделал замечание Венти. — Ох, наши университеты соперничают уже очень давно…

Следующие десять минут тренер во всех красках рассказал эту душещипательную историю соперничества двух университетов. Оказывается, Венти учился в этом учебном заведении на тренера по волейболу и постоянно конкурировал со своей одногруппницей в мастерстве в данном виде спорта. В день выпускного они пообещали друг другу, что обязательно станут тренерами по волейболу в разных университетах и посмотрят, чья команда будет играть лучше. Одногруппница Венти по имени Синьора как раз была тренером их главных соперников. Их соперничество длится уже около десяти лет. Сначала все время выигрывала команда Венти, но последние несколько лет тренер терпел неудачу, ибо игроки в его команде оставляли желать лучшего. А ещё учатся на тренеров по волейболу… Но с приходом Люмин у Венти появилась надежда, поэтому он очень ценил эту ученицу.

— Сегодня наша команда «Stars» положит конец серии побед «Фатуи»! — воинственно сообщил Венти, подняв руку, сжатую в кулак, вверх.

— «Фатуи» — какое идиотское название, — фыркнула Люмин. — Что за университет такой?

— Называется «Снежная», — ответил ей Итто. — Поверь, «Фатуи» очень хорошо играют.

— А-а, знаю этот универ, — скучающе зевнув, сказала девушка. — Хотела туда поступать, но не хотела учиться в заведении с идиотским названием.

Игроки переглянулись между собой, понимая, как сильно им повезло. Люмин играла в волейбол очень хорошо, подавала мяч не хуже парней, может, даже лучше. Это Люмин сделала их технику лучше. И все игроки команды «Stars» были ей бесконечно благодарны. Основная команда состояла из Итто, Хэйдзо, Беннета, Кэйи, Сяо и капитана Люмин. В запасных игроках были вечно хмурый Дилюк и читающий книги Син Цю, в общем, на запасных надеяться было заведомо провальной идеей.

Дверь в спортивный зал неожиданно открылась, и внутрь вошли незнакомые Люмин и очень знакомые остальным парни вместе с эффектной женщиной.

— Приветствуем команду «Фатуи», — вежливо поздоровался тренер Венти.

— Здравствуй-здравствуй, — пролепетала Синьора. — Хоть немного натренировал своих неудачников, или на грядущих соревнованиях снова будет лёгкая победа?

Впереди команды шёл, видимо, капитан, парень с тёмно-синими волосами. Он с явной издёвкой осматривал каждого из команды «Stars».

— Ха, Итто, смотри посреди игры не запутайся в собственных волосах, как в прошлом году, я тогда чуть со смеху не умер, — начал свою речь капитан «Фатуи» с целью задеть своих соперников. — Беннет, а ты снова будешь падать на ровном месте, и как тебя до сих пор оставили в этой команде? Кэйа, поменьше выпендривайся, может, тогда у тебя будет шанс на победу. Я слышал, что у вас появился новый капитан, интересно, кто же этот неудачник…

Парень резко остановился, поскольку в поле зрения попалась Люмин, и тот, широко улыбнувшись, подошёл к блондинке.

— Не знал, что тут учатся такие красотки. Ты болеть за них пришла, да? Что ж, ради такой красотки даже немного поддадимся вашей команде. Правда, парни? — капитан осмотрел остальных игроков, и все с ним радостно согласились. — Меня зовут Скарамучча, запомни моё имя, милашка.

— Ага… Только вот можете не поддаваться, — усмехнулась Люмин. — Ведь мы вас сегодня победим и так! С тех пор, как я стала капитаном этой команды, я не потерплю поражения! И я тебе не «красотка» и не «милашка», моё имя — Люмин. Заруби себе это между полушариями головного мозга.

После её реплики спортивный зал наполнился мёртвой тишиной. «Фатуи» явно не ожидали такого поворота, они даже сначала подумали, что девушка просто шутит, но судя по серьёзным выражениям лиц всех остальных, это была правда. Тишину нарушил истерический смех Скарамуччи и смешки остальной его команды.

— «Stars» настолько отчаялись, что сделали капитаном какую-то девчонку? — послышалось со стороны от рыжеволосого парня, что с интересом осматривал блондинку.

— Я не «какая-то девчонка», уверена, что я играю не хуже вас! — Люмин пронзила рыжика убийственным взглядом, чем вызвала у того лишь хищную улыбку.

— Как там тебя? Люмин? Сходишь со мной на свидание, если проиграешь? Меня зовут Чайльд Тарталья, — представился тот.

Скарамучча резко обернулся и недовольно посмотрел на своего товарища, и улыбка с лица Тартальи резко сползла.

— Ещё раз будешь заигрывать с их капитаном — вылетишь из нашей команды, — грозко заявил Скарамучча, а затем снова повернулся к Люмин. — Что ж, раз мы теперь соперники, позволь представить тебе нашу команду: Тарталья, Дотторе, Панталоне, Пьеро и Капитано, и я, капитан Скарамучча. Опустись с небес на землю, Люмин. С твоей стороны слишком наивно думать, что победишь нас. Может, ты играешь и хорошо, но они, — он указал пальцем на парней из команды девушки, — нет. Это самые ужасные волейболисты, с которыми я только играл. Ну, давай посмотрим, на что ты способна, начнём игру.

Бросив жребий, Венти тут же махнул рукой в сторону Люмин, показывая, что начинает игру её команда. Лица «Фатуи» украсила ухмылка, ведь подавал капитан их соперников. Что ж, пожалуй, они не особо смотрели на неё, гадая, долетит ли мяч до сетки.

Но стоило Люмин ударить по мячу, как он быстрее, чем парни успели бы хоть что-то сообразить, перелетел на их территорию, осторожно приземлившись недалеко от края поля.

— Один-ноль! — весело воскликнул Венти, успешно проигнорировав взгляд Синьоры, который, казалось, за секунду стал убивающим.

Люмин тоже улыбнулась, вновь готовясь подать мяч и краем глаза отметив, как её соперники напряглись, теперь уже наблюдая за каждым её движением, что ж, это ей польстило.

Взмахнув рукой, она направила мяч в сторону «Фатуи» но Чайльд, моментально среагировав, отразил атаку, перенаправляя мяч Панталоне, в результате чего тот, подпрыгнув, на сей раз отправил мяч через сетку.

Помешать ему смог Сяо, мгновенно отразивший атаку и переправивший удар к Итто, тот, в свою очередь, подал мяч Беннету, который резко взмахнув рукой, попал прямо на сетку, в результате чего мяч упал на сторону явно не ожидавших этого «Фатуи».

— Два-ноль! — пропел Венти, улыбнувшись от уха до уха, явно наслаждаясь происходящим.

— А ну, соберитесь! — прошипел Скарамучча, чувствуя закипающую внутри злость. Проигрывать, а особенно девчонке, он не привык.

— Я сомневаюсь, что вам это поможет, это кара! — крикнул Итто, убрав с лица мешающие пряди.

— Хм, Беннет серьёзно смог что-то сделать? Может, тогда и Итто наконец волосы соберёт? — усмехается Синьора, вновь придав лицу прежнее насмешливое выражение.

— Уж без вас как-нибудь разберусь, — раздаётся голос Итто, полный негодования.

Дело в том, что окружающих часто раздражал парень, вечно цепляющий всё своими волосами, что были у него практически до пояса.

— Итто, не хочу этого говорить, но тренер Синьора права. А ну собери волосы, не то мяч пропустишь! — крикнула Люмин, мастерски игнорируя как взгляд полный недовольства, так и улыбку, полную ехидства.

Несмотря на ворчание, приказ, ведь на просьбу это мало походило, парень выполнил, в результате чего едва успел отбить нападение Чайльда, воспользовавшегося этим небольшим скандалом. Следом подбежала Люмин и, ударила так сильно, что мяч улетел далеко на фронт противника.

— Ох, кажется, это был аут, — притворно вздохнув, сказал Скарамучча, радуясь тому, что теперь подавать будет его команда.

— Ты что, слепой?! Он на линию упал! — крикнула Люмин, чётко видящая очередное очко в пользу своей команды.

— Я? Сомневаюсь, а вот за тебя не знаю, — парировал парень, и Венти, зная характер Люмин, решил вмешаться, пока не началось что-то страшное:

— Скарамучча, он на линию упал. Это очко присуждается команде «Stars». Общий счёт три-ноль.

Скарамучча с возмущением взглянул на Синьору, ожидая от неё помощи и справедливости.

— Как бы мне не хотелось этого признавать, но Венти прав, — тяжело вздохнув, ответила тренер.

На это парню было нечего ответить, так что ему пришлось просто замолчать, всей душою начиная проклинать эту девчонку, попутно смотря на все новые пропущенные удары. И как бы они не старались, не могли превзойти своих соперникав, отчего у каждого уже скрипели зубы от злости.

Все парни из «Фатуи» тяжело дышали, согнувшись и опираясь на собственные колени. Они никак не ожидали, что слабаки, коими они считали команду противников, так хорошо начнут играть. А эта Люмин… Она вообще человек? Не пропустила ни одного мяча, а «Фатуи» им забили только из-за оплошностей Беннета.

Команды встали напротив друг друга и слегка поклонились, поблагодарив за игру. Люмин смотрела на вражескую команду сверху вниз, даже несмотря на то, что эти парни были её выше как минимум на голову.

— И это наши главные противники? — усмехнулась девушка. — Позорище. Хуже команды не видела. Наверное, до моего прихода вы и правда играли как малышня, раз проигрывали вот этому мусору.

— Эй, красотка, если вы нас выиграли — это ещё не даёт тебе право вести себя так высокомерно, — сказал Тарталья, явно оскорбленный. — Это всего лишь тренировочный матч, а ты зазналась так, будто выиграла соревнования.

— Если я выиграла вас на тренировочном матче, то не сомневайтесь, выиграю и на соревнованиях, — уверенно сказала блондинка.

Скарамучча подошёл к Люмин и протянул ей руку для рукопожатия как двух капитанов. Она осмотрела ладонь скептическим взглядом и сделала шаг назад.

— Не собираюсь пожимать руку неудачникам, а то ещё заражусь от вас. Скарамучча, ты же так выпендривался, где же твоя победа, а? — с издевкой спросила девушка.

У парня сжались пальцы в кулаки. Ещё одно слово, и он её ударит и не посмотрит, что она девушка. Эта выскочка слишком много себе позволяет. Скарамучча уже её ненавидел. Какая же она красивая снаружи, но какая же гнилая внутри. К Люмин подошёл Сяо и положил руку ей на плечо.

— Люмин, не опускайся до их уровня, не нужно кидать оскорбления и усугублять нашу неприязнь. Пойдём.

— Они посмели оскорбить мою команду перед началом игры, значит, я имею право над ними поиздеваться в конце. Ну ладно, они и так уже жизнью опущенные, пойдём, Сяо.

Команда «Stars» скрылась, а «Фатуи» так и продолжили стоять растерянными, пока в спортивный зал не зашла Синьора с грозным видом.

— Ну и что это за позор был сегодня, а? — недовольно спросила тренер.

Но парням уже нечего было отвечать. Они были разбиты целиком и полностью. Какой-то девчонкой. Скарамучча особенно страдал — задели его самолюбие. И уже сидя дома с чашкой горячего чая, он высказывал свое мнение своему другу Панталоне, что заглянул в гости с целью поддержать капитана.

— Эта Люмин… Как же я её ненавижу. Она посмела оскорбить меня! Как же хочется стереть с её лица эту самодовольную ухмылку. Всё бы отдал за то, чтобы с ней перед игрой что-то случилось, и она не смогла выйти на соревнование. Хотя нельзя так говорить, но меня никто ещё так сильно не выбешивал, как она…

Панталоне лишь поддерживающие похлопал другу по плечу, обдумывая план, как же можно обезвредить ту, что доставляет проблемы их капитану.

Через пару дней начались отборочные соревнования на Весенний Кубок. У «Фатуи» их первый мачт был с утра, а у «Stars» — после обеда.

— Капитан, я предлагаю сходить на матч наших соперников, — предложил Дотторе. — Мы должны увидеть их игру со стороны и выстроить стратегию против них. Теперь «Stars» стали опасными противниками с их новым капитаном.

Так и поступили. Они впервые увидели, как какая-то девчонка руководит кучкой парней, это выглядело забавно. Она кричала на них перед матчем, настраивая на игру, те чуть ли не тряслись от одного её взгляда.

— Не нравится мне её поведение, мне даже жалко этих парней, — признался Скарамучча. — Такими темпами их команда начнёт распадаться. Кому-то обязательно надоест такое поведение их капитана.

Игра Люмин была без изъянов, только вот, во время матча, вместо того, чтобы поддерживать свою команду, она «тыкала» их носом в их ошибки, чем настрой команды ухудшался, а техника к концу матча скатилась.

— Я сейчас понял, что у нас самый лучший капитан, — сказал Дотторе, хлопнув Скарамучче по плечу. — Я б не выдержал такого, как Люмин.

Команда «Stars» покинула поле соревнований. Люмин была с абсолютно самодовольным лицом, а вот настроение её команды было подавлено. Скарамучча вздохнул и встал с места на трибунах, собираясь пойти на тренировку, чтобы подготовиться к следующему соревнованию. Они с Люмин оба прошли отборочные, значит, обязательно встретятся на поле битвы. Он, направляясь к выходу, застал в коридоре их будущих соперников, а также интересный диалог.

— Люмин, хватит нас гнобить, мы и так знаем о своих ошибках, — высказался Итто. — Ты совершенно не мотивируешь нас.

— Итто, слишком дерзко ведёшь себя для человека, что пропустил восемь мячей, — прикрыв глаза, сказала Люмин, а парень явно оскорбился.

— Знаешь, — начал Кэйа, подходя к Люмин вплотную и смотря на неё с укором. — Мне больше нравился наш прошлый капитан. Пусть мы были неудачниками, пусть все время проигрывали, но нас никто не оскорблял за наши ошибки, прошлый капитан всегда нас поддерживал несмотря ни на что. В общем, я ухожу из команды, если ты не пересмотришь свое отношение, либо пока нам не сменят капитана.

Парни были с ним согласны, и все развернулись, чтобы уйти, оставляя своего капитана стоять посреди коридора.

— Неблагодарные… — прошипела Люмин и ударила кулаком подоконник. — Это я составила им тренировку, я привела их к серии побед, а они ещё смеют жаловаться.

Люмин подняла руку, чтобы ударить подоконник ещё раз, однако шаги позади остановили её.

— М-да, Люмин, твоё высокомерие даже портит отношения в собственной команде, — в поле зрения девушки появился Скарамучча. — Такая хорошая волейболистка, но не осознаешь, что волейбол — командная игра, в которой нет места твоему «я», если только «мы», а ты ведёшь себя так, будто играла одна, а остальные были для вида. Но поверь, Люмин, без команды ты одна игру не вытянула бы. Какая же ты все-таки противная. Никогда не встречал таких мерзких людей.

— Мнение неудачника мне не нужно, — грубо бросила Люмин. — Готовься проиграть мне в матче.

— Ты не меняешься… — покачал головой Скарамучча. — Надеюсь, что после этих соревнований мне не придётся больше общаться с таким ужасным человеком как ты. Пересмотри свое поведение, а то все от тебя отвернутся.

«Может быть, он прав? Вон Кэйа уже собирается уходить. Но отец… Он учил меня всегда быть строгой со своей командой, может, я перегибаю палку?» — думала Люмин, растерянно шагая по коридору. — «Нет, я не должна прислушиваться к совету моего врага!»

* * *

Шли дни. Стремительно приближался финал Весеннего Кубка. «Фатуи» не проигрывали, но и «Stars» держались в строю. Обеим командам было понятно, что они встретятся в финале. И чем ближе приближался день схватки, тем суровее становились тренировки. Кэйа сообщил, что уйдёт из команды, когда они закончат сезон Весеннего Кубка. И хотя Люмин делала вид, что ей всё равно, внутри она переживала, что из-за неё распадается волейбольная команда. Пусть они играют не так хорошо, как она, но всё же, за тот период, пока девушка являлась капитаном, прогресс определенно был.

Вот только в предпоследний день случилось что-то невероятное: мяч с подачи Люмин угодил в сетку, хотя до этого все подачи были идеальны и заставляли трястись соперников. И Люмин отреагировала на это достаточно болезненно: вообще замолчала до конца игры и быстрее всех после выигрыша сбежала с поля. Люмин обнаружили плачущей в раздевалке, пытались поддержать, но она лишь твердила, что всё хорошо и, быстро собрав свой рюкзак, умчалась. А на следующий, последний день перед финалом парни пришли на тренировку, но тренер Венти сказал, что её сегодня не будет, потому что Люмин попросила для всех выходной. Все были, конечно, благодарны девушке, что наконец решила их пощадить, однако поражены. Люмин после той неудачной подачи будто подменили.

Скарамучча решил хорошенько выспаться перед соревнованиями, а чтобы спалось слаще, прогуляться по улице на ночь. Он брёл, шаркая ногами по асфальту и в деталях обдумывая завтрашнюю стратегию игры. Проходя мимо спортивной площадки, парень услышал женский плач и мужской крик и невольно обернулся в сторону шума. К его удивлению там была Люмин и какой-то высокий светловолосый мужчина, в котором он узнал известного волейболиста Дайнслейфа, чем был крайне шокирован. Скарамучча сам не знал зачем, но решил подслушать их разговор.

— Я в тебе разочарован, — грозно произнёс мужчина. — Видел твою игру вчера. Позорище! Подала прямо в сетку!

— Пап, это был один раз, когда я сделала неудачную подачу, — всхлипнув, ответила Люмин.

— Этого раза быть не должно! Если кто-то узнает, что у меня такая бездарная дочь, то я со стыда сгорю! Никчёмная девчонка! — Дайнслейф поднял руку и ударил девушку по щеке, что она упала на землю, а затем кинул рядом с ней волейбольный мяч. — Чтобы к утру твоя подача была отработана до идеала! Домой можешь не возвращаться!

— Но, — Люмин пыталась что-то возразить, вскакивая, но получила лишь удар по другой щеке.

— Молчать! Неудачнице вроде тебя слова не давали! Ах да, и раз уж ты капитан в своей команде, будь построже, а то твои неудачники до сих пор играть не умеют, как их до волейбола вообще допустили…

— Они не неудачники! Они способные ребята! Я вижу в них потенциал, папа! — закричала девушка ему вслед.

— Если я не вижу в них потенциала, то как ты можешь видеть, ты же тоже бездарность как и они. Меньше слов, больше дела. Сейчас же встала и начала тренировать подачу!

Дайнслейф ушел в неизвестном направлении, пока Люмин оставалась сидеть на земле и горько плакать. То, что Скарамучча был шокирован — ничего не сказать. И шок вызвало не то, что Люмин — дочь известного волейболиста, а то, как Дайнслейф к ней относится. Ведь завтра финал Весеннего Кубка, а силы девушки не безграничны, ей тоже надо выспаться.

Скарамучче стало жалко Люмин, хоть она и была его врагом, поэтому он ступил на спортивную площадку, параллельно снимая с себя ветровку, чтобы укрыть подрагивающее от холода тело девушки, что прикрывала лишь лёгкая тонкая футболочка и летние шорты.

Люмин резко повернула голову, ощутив на плечах ткань. Она думала, что отец решил сжалиться над ней, но неожиданно обнаружила собственного соперника.

— С... Скарамучча?! Что ты тут делаешь? — она мгновенно вытерла все слёзы, надеясь, что парень ничего не видел.

— Я видел твою ссору с отцом, — словно прочитав её мысли, сообщил Скарамучча и, увидев грозный и яростно настроенный взгляд девушки, добавил: — не собираюсь я злорадствовать, я не настолько подлый человек. То, что было сейчас — ужасно. Ты же не собираешься тренироваться здесь всю ночь?

— Собираюсь, — облегченно выдохнув, сказала девушка. — Домой меня всё равно не пустят, так что мне ничего не остается.

Люмин взяла волейбольный мяч, но Скарамучча ловко выбил его из её хватки и сейчас держал в одной руке. Другую руку он протягивал блондинке.

— Пойдём, переночуешь у меня. Тебе ведь нужно выспаться, завтра финал, — парень и сам немного офигевал от своей доброты. Он не понимал, зачем заботится о ней, но что-то в глубине души заставляло это сделать.

— Прости… — прошептала девушка. — Я так некрасиво себя вела, оскорбляла вас, кричала на свою команду. Я и правда ужасный капитан. После Весеннего Кубка я уйду из волейбольного клуба.

— Надо же, ты умеешь извиняться, — хмыкнул Скарамучча. — Ладно, я и правда считал тебя ужасной до этого момента. Но я понимаю, что ты не виновата в этом, ты ведёшь себя так, как требует отец…

Она чуть улыбнулась, наконец, вкладывая свою ладонь в его и позволяя увести себя к нему домой. Девушка понимала, что идти домой к малознакомому парню — идея фиговая, но другого выхода у неё не было. Это лучше, чем ночевать на улице. Тем более, Скарамучча, которого она до этого считала своим врагом, почему-то вызывал какое-то доверие.

Спать легли не сразу: попили чаю, посмотрели телевизор, поговорили по душам, поближе узнавая друг друга. Люмин открылась Скарамучче с новой стороны. Со своей настоящей стороны. А настоящая она была прекрасна. Милая девушка без намёка на грубость. Та Люмин, что он видел на тренировочном матче, и которую каждый день видит её команда — лишь маска, что девушка вынуждена носить из-за отца.

Когда Люмин ушла спать, Скарамучча ещё около десяти минут улыбался как дурак, прокручивая в голове весь их вечер и её милую улыбку. В душе остался какой-то непонятный, но приятный трепет, а губы растягивались в улыбке, стоило парню лишь представить образ блондинки. Но всё же он очухался и решил, что думает о всякой ерунде, поэтому поспешил лечь спать.

День соревнований. На место решили поехать отдельно, никто не должен был узнать, что капитаны двух команд ночевали вместе. Люмин тут же сделала грозное лицо и с гордо поднятой головой пошла к спортивной площадке, на которой и должен проти финал Весеннего Кубка. Вот только она не заметила Панталоне, который подставил ей подножку, и девушка неудачно упала на собственную ногу.

Стадион наполнился отчаянным женским криком. Люмин схватилась за ногу и предприняла попытку встать, однако ничего не получилось — нога не слушалась.

— И зачем ты это сделал? — она с ненавистью взглянула на хищно ухмыляющегося Панталоне.

— Прости, не понимаю, о чём ты. Надо под ноги смотреть, может, тогда не будешь спотыкаться о других людей, — после этой реплики Панталоне, полностью довольный собой, направился на площадку, оставляя блондинку сидеть на асфальте.

К счастью, её быстро обнаружили Хэйдзо и Итто, и последний, взяв девушку на руки, донёс до медпункта, а Хэйдзо побежал звать всех остальных. И сейчас перед ней стояли все парни из её команды, обеспокоенно осматривающие своего капитана, и девушке стало неимоверно стыдно. Она так плохо к ним относилась, заостряя внимание на их ошибках, а сейчас сама лежит беспомощная. Медсестра перебинтовала ей ногу, которую блондинка сильно подвернула, и сказала, что играть она сегодня вряд ли сможет.

— Простите меня за все гадости, что я вам говорила. Я была не права. Я ужасный капитан. Так что, Кэйа, не покидай, пожалуйста, команду, я сама уйду после Весеннего Кубка… — Люмин отвернулась от них, потому что по щеке потекла слеза от собственной никчемности. — Я не смогу сегодня вам помочь победить. Это Панталоне подставил мне подножку… Но и мне надо было смотреть под ноги.

Но Люмин была крайне удивлена, когда почувствовала, как все сразу заключают её в объятья.

— Нет, Люмин, пожалуйста, не уходи из команды. Ты прекрасный капитан. Без тебя бы мы не дошли до финала, — на удивление это говорил сам Кэйа. — Ты осознала свою ошибку, и теперь наша команда станет ещё лучше. Я в этом уверен. Мы выиграем эту игру для тебя, Люмин. Правда, парни?

Все радостно закивали и неожиданно обнаружили отсутствие Сяо. Тот, как оказалось, незаметно скрылся, чтобы сообщить судьям о подлости Панталоне. И те, посмотрев камеры видеонаблюдения, подтвердили слова Сяо и дисквалифицировали Панталоне из игры.

— Что ты натворил? — грозно спросил Скарамучча вслед уходящему с поля Панталоне.

— Подножку подставил этой выскочке! Это всё было ради тебя, капитан! Я хотел обеспечить нам победу! — оправдывался парень.

— О твоём поведении поговорим после игры. А где сейчас Люмин?

— Она в медпункте, — прошипел неожиданно появившийся Сяо. — Она теперь не сможет играть из-за вас! Я знал, что вы, «Фатуи», подлые. Так обозлились от боязни проиграть, что решили пустить в ход грязные методы! Но я позаботился о том, чтобы справедливость восторжествовала.

— В смысле не сможет играть? — голос Скарамуччи был испуганным, и он, помолчав минуту, подошёл к Сяо и произнес шокирующие для всех слова: — Тогда я тоже отказываюсь играть в этом матче. Это будет честно. Игрок моей команды доставил вам проблемы. Считайте, что я так приношу свои извинения. Финальная игра пройдёт без капитанов!

Как только начался матч, Скарамучча незаметно проскользнул в сторону медпункта и отыскал в палате Люмин, что с грустным лицом сидела на кровати и смотрела в окно.

— Не помешал? — парень нарушает мёртвую тишину, а Люмин вздрагивает от неожиданности, поворачивая к нему голову. — Как твоя нога?

— Более менее, ходить буду, — усмехнулась девушка. — А ты почему не с командой? Игра разве ещё не началась?

— Началась, я отказался участвовать, решив, что так будет справедливо. Прости за Панталоне, я с ним обязательно поговорю.

Люмин лишь кивнула, затем пододвинулась чуть в сторону, приглашая Скарамуччу присесть рядом, и парень тут же принял предложение.

— Мои ребята сказали, что не хотят, чтобы я покидала место капитана. Я извинилась перед ними. Так легко стало на душе… — призналась Люмин.

— Когда не строишь из себя королеву, ты очень милая, — сказал Скарамучча и приблизился пальцами к её щеке, чтобы убрать с неё прядь волос, что закрывала ему обзор на её личико. Это был невольный жест, поэтому Скарамучча резко убрал руку и произнёс: — прости… Рука сама потянулась.

— Всё в порядке. Как думаешь, как отреагируют наши команды, если увидят нас тут вдвоем, мило беседующих? — хихикнула девушка, чуть краснея.

— Я думаю, что они как минимум будут в шоке. Люмин, я хочу сказать, что очень ошибался в тебе. Ты такая хорошенькая и милая. Я не знаю почему, но со вчерашнего дня я всё время думаю и беспокоюсь о тебе. А ещё мне всё время кое-что хочется сделать.

— Так сделай, — Люмин пожала плечами, явно не ожидая подвоха, но тут же поняла, как попала, увидев хитрую ухмылку Скарамуччи.

Тот приблизился к её лицу и, не давая девушке ничего понять, накрыл её губы своими, придерживая её голову за затылок, а другой рукой убирая мягкие пряди с её лица, что мешали ему наслаждаться этим моментом. Скарамучча был уверен, что она его оттолкнёт, а затем побьёт за такое действие, но никак не ожидал, что Люмин ответит ему на поцелуй ещё большим жаром.

— Наши команды не должны об этом узнать, — хихикнула Люмин, отстранившись.

— Согласен, будем целоваться только тайно, — решил прикольнуться Скарамучча, однако щеки девушки от одной такой мысли покрылись румянцем. — А ещё хотел сказать: если отец тебя будет обижать — двери моего дома всегда будут открыты для тебя. Я буду всегда рад тебя видеть, Люми.

— Спасибо… — прошептала девушка. — Я даже не знаю, как тебя отблагодарить…

— Зато я знаю, — на его лице снова заиграла хитрая ухмылка. — Ещё один поцелуйчик от тебя сойдёт в качестве благодарности.

Люмин не стала строить из себя скромную, схватив парня за ткань футболки, и притянула в поцелуй. И снова они наслаждались мягкими губами друг друга, которые каждый из них хотел бы ощущать вечно.

Темнота тянулась длинным, пугающими сучьями, вот-вот готовыми схватить и затащить к себе. Поглотить плоть, окунуть в кошмары и жуткую боль. Ужасные кошмары преследовали его уже не первую сотню лет. Он не мог вспомнить, когда последний раз нормально спал. Засыпая, он чувствовал, как темное одеяло накрывало его с головой. Сердце начинало бешено колотиться, как птица, билось в клетке.

Становилось больно. Будто тысячи горящих стрел одновременно вонзались в воспалённую кожу. Голова гудела, становилось нечем дышать. Он каждый раз напоминал рыбу, что жадно открывала рот, пытаясь научиться дышать. Сухие губы порой были в крови. Непонятно, то ли так потрескались, то ли, изнемогая от боли, он сам кусал их. Порой он мог открыть глаза, но никак не мог шевелиться. Лишь взгляд бешено метался по комнате в поисках спасения. Он искал блеск медовых глаз…

Но осознание, что он не должен желать увидеть эти глаза, ухудшало ситуацию. Так было каждую ночь. Каждый несчастный раз, когда голова касалась подушки. Сяо каждый раз врал, что все хорошо. Хоть и знал, что сама обладательница медовых глаз прекрасно понимала и видела, что это не так. Может, зная это, именно он, Гео Архонт, и послал её. Послал Люмин, что бы она смогла помочь. Может, её доброе сердце могло развеять ту тьму, скопившуюся в вокруг него.

Но Сяо боялся, боялся что ей будет больно. Что он затащит девушку вслед за собой. Её светло-медовые глаза напоминали ему о спасении, что прежде принес тот, кто дал имя убийце. И он старался быть холоднее и отстраненнее. Он думал, что если таким поведением обидит её, то не сможет ранить в дальнейшем.

Да и к тому же… он не может её любить. Его карма… смертельна… он, он просто убьёт её. Да и она будет лишь мешать выполнению контракта. Вот только почему из головы никак не выходил её образ? Почему, почему она не покидает его мысли?! Почему, чёрт возьми, ведь ему и без неё проблем хватает! Наглая девчонка, что посмела занять собою все его мысли. Немыслимо!

Едва поднявшись на негнущихся ногах, Сяо осторожно, шаг за шагом, приближался к двери, выходящей на балкон, чувствуя, что ещё немного, и он вновь свалится в обморок от переутомления. На лице появлялась болезненная гримаса при одной лишь мысли о том, что он опять не сможет безукоризненно выполнять свой долг, лёжа без сознания. А если о его состоянии узнает Моракс, то состояние Яксы ухудшится в несколько раз. Конечно, к Сяо он всегда относился практически с отеческой любовью, но это всё это было для него непривычным, а потому неправильным.

Сяо, отогнав лишние, на его взгляд, мысли, направился окрестности города на патрулирование. И как назло, в поле зрения попалась она. Девушка, которая заставляла Адепта сходить с ума. Но что-то явно с ней было не так. Меч, что Люмин все время держала в руке, был отброшен далеко в сторону от неё, а она, вся такая безоружная, сидела на земле и отползала назад, с ужасом смотря на приближающегося Стража Руин.

Он уже хотел хоть что-то сделать, как в поле зрения появилась незнакомая, но такая раздражающая фигура с рыжей макушкой. Парень в два счета разделался с противником и помог Люмин подняться. Они так мило беседовали, что у Адепта от этого зрелища в груди закипала какая-то непонятная ему ярость.

«Да что со мной?!» — злился сам на себя Сяо. — «Мне совершенно безразлично, с кем она общается. Я охотник на демонов, и мне не положено думать о какой-то путешественнице».

Но несмотря на внутреннюю борьбу с самим собой, Сяо все чаще и чаще с ненавистью наблюдал за тем, как рыжеволосым парень по имени Чайльд Тарталья, как смог услышать Адепт, ходит за Люмин попятам, а она так хорошо к нему относятся. Они все время проводили вместе, Тарталья явно пытался построить с путешественницей большее, чем дружба, и это невероятно раздражало Сяо.

— Почему ты так пристально в последнее время наблюдаешь за путешественницей? — неожиданно появившийся Чжун Ли встал рядом с Сяо и посмотрел на него с ожиданием ответа, хотя он уже ему был известен.

— Не знаю, — честно признался Сяо. — Почему-то тянет к ней, а этот рыжий бесит. Почему он все время вокруг неё мечется?

— Сяо, ты влюбился? — хмыкнул мужчина, с хитростью взглянув на Адепта.

— Моракс, ты такой мудрый, а болтаешь совершенно глупые вещи, — безразлично ответил Сяо и решил пойти куда угодно, лишь бы остаться в одиночестве.

«Может он прав, и я действительно влюбился в эту глупую девчонку? Нет! Такого быть не может! В моих мыслях только выполнение контракта. Я не могу любить… Я и любовь словно параллельные прямые. Я уверен, что мне просто нечем заняться!» — Сяо уже привык отрицать свои странные мысли и оправдываться сам перед собой с тех пор, как путешественница появилась в Ли Юэ и впервые заговорила с ним.

Когда Сяо вернулся на свой любимый балкон в Ваншу, неожиданно обнаружил на своём любимом месте ту, что морочит ему голову вот уже несколько месяцев.

— Сяо! — в её глазах сверкнула искренняя радость, а губы расстянулись в милой и нежной улыбке, и от всего её образа в груди Адепта что-то приятно и успокаивающе затрепетало.

Сяо всегда ощущал спокойствие, находясь рядом с ней. Будто она та, кто притупляет его страдания от кармы. Но Адепт понимал, что обычная девчонка не может этого сделать, так почему рядом с ней так хорошо?

«Может, я и правда влюбился, как говорил Моракс?» — ударила неожиданная мысль в голову Сяо. — «Нет же! Нет! Я не достоин любви. Я не могу любить. Я не умею любить! Мне на неё все равно! Как только она покинет Ли Юэ, я её забуду».

— Сяо, ты выглядишь подавленным, — её тихий с ноткой беспокойства и заботы о нем голос заставляет Сяо вынырнуть из собственных размышлений.

И не успел Адепт хоть что-то сообразить и окончательно прийти в себя, как путешественница оказалась с ним рядом и заключила в объятья. Сяо чувствовал тепло, исходящее от её тела, чувствовал полное умиротворение, никакой боли и страданий, только спокойствие. Он уже хотел в ответ обнять её, но вовремя понял, что он не должен поддаваться этим чарам, не должен делать такие глупости.

— Кто ты такая?! — охрипшим голосом спрашивает Адепт, сдерживаясь, чтобы не прижать девчонку к себе ещё сильнее. — Почему, когда ты находишься рядом, мне так хорошо?! Почему боль притупляется, когда я рядом с тобой? Ты обладаешь какой-то особой силой исцеления? Или что?

Люмин отстранилась и подняла на Сяо полные недопонимания глаза, а затем в них отразилось какое-то веселье, и путешественница рассмеялась от души, слегка покраснев.

— Кроме силы элементов во мне ничего нет. У меня нет исцеляющих споособностей, — Люмин пожала плечами и с хитростью взглянула на парня, видимо, обо всем догадавшись: — может, ты просто любишь меня, Сяо?

«Опять… Почему я всем должен доказывать, что любовь не для меня? Я никого никогда не любил, не люблю и не буду любить!» — Адепт злился, сам не зная на что.

Он не понимал, что Чжун Ли и Люмин попали в самое яблочко. Он любил путешественницу, но не мог себе позволить признать этого.

— Что за глупости? — зашипел Адепт. — Я всего лишь Охотник на демонов, я не умею ничего чувствовать. К тебе я имею просто уважение, но как девушка ты мне безразлична… Больше не приходи, если хочешь наговорить подобного бреда. Да и вообще… Приходи только в крайних случаях, если нужна помощь, просто побеседовать можешь не являться. Пока.

Он исчез. По крайней мере, так думала путешественница, на самом деле, Сяо переместился на ближайшую крышу и наблюдал как на лице той, которую он все же смог полюбить, появляется грусть, и она уныло бредет прочь с балкона.

Когда-нибудь Сяо обязательно поймёт, что всё же смог познать нечто прекрасное, что зовётся любовью, но сейчас он не может принять в себе то, что он может испытывать человеческие чувства. Он боится. Боится не защитить Ли Юэ, боится навредить путешественнице, если поддастся этой слабости любви.

Примечания:

Ура, мы выполнили этот челлендж! Теперь можно расслабиться, хе-хе

Мои 5 "впроцессников": ага, мечтай ?

Лето. Такое замечательное время года. На улице тепло, а самое главное — каникулы. Даже если это всего пару месяцев, что ж, даже этого времени кому-то хватает на то, чтобы найти себе неприятностей на одно место.

Люмин полмесяца была у бабушки в деревне и как только приехала, решила подышать свежим воздухом, пока солнце не начало так сильно нагревать землю. Вот и сейчас, прогуливаясь по парку, Люмин задумчиво глядела себе под ноги, а «вернуться» её заставил детский плач, раздавшийся неподалёку. Отчего-то услышав его, в груди Люмин что-то болезненно сжалось. И потому она, действуя интуитивно, направилась к источнику звука.

Как оказалось, плакала, сидя на лавочке, девочка не старше шести лет. Одета она была в яркое красное платьице, а на небольшом рюкзачке, что лежал рядом с малышкой, красовался симпатичный плюшевый зверёк. Вероятно, услышав шаги, малышка подняла голову, и теперь Люмин столкнулась взглядом с золотисто-оранжевыми, слегка покрасневшими от плача, глазами.

— Привет, почему ты плачешь? — начала Люмин, совершенно не представляя, как правильно ладить с детьми.

— Здравствуйте, — хныкнула девочка, тут же начав тереть лицо кулачками. — Братик Альбедо, я-я не знаю, где он.

— Ты потерялась? А зовут тебя как?

— Кли, — тихо произносит она.

— Что ж, хорошо, Кли, меня зовут Люмин. Пойдём искать твоего брата, — на этих словах девушка улыбнулась, видя, как в глазах «потеряшки» что-то загорается.

Вот и подскочив со скамейки, схватив рюкзачок и поправив плюшевого зверька на ней, Кли тут же оказалась возле блондинки. Девушка решила проводить Кли до дома, потому что девчушка сама не помнила, в какой момент потерялась. По её каким-никаким описаниям Люмин определила, что они с Кли живут рядом, что значительно упрощало задачу. Но Люмин было интересно одно — девочка, судя по названному ею адресу, жила с ней по соседству, но как она могла об этом не знать? Может, Кли все же ошиблась?

Но когда они добрались до нужного места, Кли радостно сообщила, что это действительно её дом и позвонила в звонок, однако никто не открывал. В глазах Кли снова начались скапливаться слёзы, как вдруг за их спинами послышался мужской голос, назвавший имя девочки. Та сразу же обернулась и с радостным криком кинулась к светловолосому парню.

— Кли! Я тебе говорил далеко от меня не уходить! — начал ругаться юноша, но его тон тут же смягчился. — Я рад, что ты в порядке, я так испугался, хотел уже в полицию звонить… Ты сама нашла адрес?

— Нет! Меня проводила Люмин! — с этими словами Кли указала пальчиком в сторону блондинки, и парень соизволил наконец обратить на неё внимание.

Он взял Кли за её маленькую ладошку и подошёл к девушке, взглянув прямо в её словно золото глаза. Их взгляды встретились, и Люмин отметила, какие у парня красивые аквамаринового цвета глаза, она никогда раньше таких не видела.

Глядя на этот аквамарин, живот у девушки начал приятно побаливать, кажется, это называют бабочками в животе, но Люмин не понимала, почему такой эффект у неё вызвал этот юноша, они ведь в первый раз встретились. В груди ощущалась какая-то необъятная радость непонятно от чего, а сердце забилось так часто, будто Люмин до этого бежала целый марафон. И блондинка так бы и продолжила пялиться на парня, если бы не его слегка грубоватый, что придавало изюминнки, голос, который вырвал её из этого странного транса.

— Девушка, спасибо вам за то, что не остались равнодушными и помогли моей сестре, — уголки его губ слегка приподнялись, и от его улыбки сердце Люмин пропустило удар. Странное ощущение, будто резкий и неожиданный спуск на американских горках. — Меня зовут Альбедо.

— А… Да, не за что… Эм, я… — Люмин начала запинаться, а из головы будто вылетели все слова, хотя раньше за ней такого не наблюдалось. — Да, я не могла просто пройти мимо. Оч-чень приятно познакомиться, Альбедо, меня зовут Люмин.

Чтобы не выглядеть настолько глупо в глазах нового знакомого, блондинка решила улыбнуться.

— Ты милая, когда смущаешься, — от этих его слов Люмин почувствовала жар, подступающий к лицу, но надеялась, что это просто начало припекать солнце.

— Эм… Спасибо за комплимент. Получается, мы соседи? Почему я раньше вас не видела? — Люмин решила сменить тему, чтобы не сгореть прямо у него на глазах от собственного смущения.

— А мы переехали сюда неделю назад, — пояснил Альбедо. — Получается, мы теперь соседи. Ты случайно не в 11 школе учишься?

Люмин подняла на него удивлённый взгляд, потому что парень попал в яблочко, но это лишь вводило в недоумение.

— Да, в ней. Как ты узнал? — логичный вопрос, сорвавшийся с её губ, на который Альбедо улыбнулся с какой-то хитростью.

— Я просто тоже в новом учебном году буду ходить в эту школу. Видел твою фотографию на доске почёта. Не знаю почему, но ты сразу мне запомнилась, у тебя… Необычная внешность, — на последней фразе Альбедо слегка отвернулся, почесывая затылок от смущения, но тут же решил уточнить: — в хорошем смысле, ты красивая.

— С-спасибо, — теперь девушка точно знала, что её лицо горит точно не от солнца. — Тогда, может, будем дружить? И ходить вместе в школу.

Альбедо кивнул и протянул девушке руку для рукопожатия, и когда Люмин подала ему свою, а их ладони соприкоснулась друг с другом, блондинка почувствовала, как будто от его руки по всему её телу проходит приятный, щекотящий кожу электрический разряд. Она не понимала, что с ней происходит. Альбедо был первым человеком, который вызывал у неё такую реакцию.

Они попрощались, и девушка как можно скорее скользнула в свой двор, а затем забежал в дом, в свою комнату, где работал кондиционер. Люмин подошла в зеркалу, чтобы посмотреть на свое лицо.

— О боже… Я похожа на помидор! — ужаснулась блондинка, рассматривая свои щеки. — Но почему я так смущаюсь в его присутствии, я неплохо лажу с парнями, и такая реакция на представителя мужского пола для меня достаточно странная. Может, я заболела?

Первым же делом девушка решила написать своей лучшей подруге Эмбер, она никогда ерунды не скажет. Ну разве что иногда. И после разговора с подругой Люмин решила, что это тот самый случай, когда Эмбер болтает ерунду, ибо как только блондинка описала свои симптомы, та лукаво на неё взглянула и с мечтательным вздохом пролепетала: «Любовь с первого взгляда… Как прекрасно». И как бы Люмин не пыталась отрицать, Эмбер все твердила, что этот Альбедо ей просто понравился, другого и быть не может.

И сейчас, лёжа на кровати и размышляя о произошедшем, Люмин снова вспоминала Альбедо и его аквамариновые глаза. Снова глупо улыбалась, а её щеки приобретали розовый оттенок.

— Может, я и правда влюбилась с первого взгляда… — прошептала Люмин, довольно прикрывая глаза.