Джон и Маргарет. С открытыми глазами. (гет)

Смерть отца была последней каплей. Маргарет стала опорой для своего отца, когда мама заболела. Она приняла решение и рискнула жизнью брата, только бы он приехал и порадовал мать в последние минуты ее жизни. Она поставила под удар свою репутацию и солгала полисмену — снова ради брата. Она быстро нашла искреннюю дружбу Бесси — но так же быстро её потеряла. Поэтому когда мистер Белл привез известие о смерти отца, Маргарет уже не могла быть сильной. Горе захватило её полностью, не давая выплыть на поверхность и увидеть мир вокруг себя. Маргарет не кричала, не проклинала судьбу, её плечи на сотрясали рыдания. У нее не было для всего этого сил. Она лежала на кушетке и тихо плакала. Она отказывалась от еды и питья, не отвечала на вопросы Диксон и мистера Белла, которые пытались ее хоть как-то утешить. Она не могла говорить.

Приехала тетя Шоу. Она всегда считала Милтон совершенно неподходящим местом для молодой леди и винила его во всех несчастьях своей племянницы. Несмотря на явное предубеждение против этого дымного и излишне серьезного города, миссис Шоу была, несомненно, права, желая забрать Маргарет в свою семью и увезти ее из того дома, в котором она узнала столько горестей. Поэтому отъезд в Лондон был назначен уже на послезавтра. У Маргарет почти не оставалось времени на сборы.

Диксон, рискуя вызвать раздражение или слезы своей молодой хозяйки, рано утром заставила Маргарет подняться и выпить чаю. Она помогла ей одеться, убрала волосы и, держа ослабевшую девушку под руку, проводила по лестнице в гостиную. Там она, ни на минуту не оставляя Маргарет одну, пыталась отвлечь ее бесконечными вопросами о том, какие вещи следует взять с собой в Лондон, а какие оставить на месте и впоследствии продать. Но Маргарет хотелось тишины. Отослав Диксон на кухню под предлогом того, что тетя Шоу нуждается в достойном и изысканном, насколько позволяли их средства, обеде, она осталась в гостиной одна. Только тишина и приглушенный свет этого пасмурного дня были созвучны ее чувствам. Она сидела на кушетке и медленно рассматривала комнату. Мамина корзинка для рукоделия, которую так и не решились убрать с привычного места. Папины книги. Это все, что она хотела взять с собой. Она смотрела на старые кресла с пестрой обивкой, которые они привезли еще из Хелстона. Так много тихих и уютных вечером она провела здесь с родителями. Пробегала взглядом по каминной полке с пышными канделябрами — маминым наследством. Долго и задумчиво рассматривала чайный столик — здесь они с отцом и Фредом сидели заполночь в день его приезда и не могли наговориться после долгой разлуки. Но ничего из этого нельзя было вернуть. Ничего из этого нельзя было аккуратно сложить, упаковать в чемодан и подписать бирку с адресом. Маргарет безмолвно сидела в гостиной и прощалась.

Так же, в последний раз, решила она увидеться и со своими друзьями. Попрощаться с Николасом, Мэри и детьми, обнять их. Пройтись по милтонским улицам, где столько раз бродила одна. Миссис Торнтон… Их ссора, произошедшая в последнюю встречу, уже не задевала ее совершенно, сейчас Маргарет помнила больше всего о том, что миссис Торнтон была добра к ее матери, и уехать не простившись было бы грубо. На обратном пути, если хватит сил, нужно заглянуть на кладбище к Бесс. Пожалуй, и все.

Мистер Торнтон… Маргарет задумалась о том, как следует решить этот вопрос, если не самый неприятный, то самый сложный. Она не должна быть неблагодарной. Она не могла просто вычеркнуть из памяти все события, горестные и яростные, воспоминания о которых заставляли краснеть ее щеки. У миссис Торнтон она просто попросит прощения за свою резкость и поблагодарит за помощь семье. Этого будет достаточно, чтобы восстановить равновесие между ними и проститься спокойно. Но в случае с мистером Торнтоном было недостаточно просто попросить прощения. Ему нужно было объяснить. Маргарет нужно было, чтобы он ее выслушал и понял. Однако наврядли это будет уместно в присутствии его матери и тети Шоу. Поэтому Маргарет взяла листок бумаги и придвинула чернильницу. Она напишет ему. Придется признать, что приличия будут нарушены — но она ведь больше не увидит его, и это будет небольшая уступка в обмен на ее спокойствие. Его благородство не позволит ему разгласить факт того, что ему писала незамужняя девушка, в этом Маргарет не сомневалась. Как и относительно того, что содержание ее письма останется в тайне. Но прощание подразумевало для нее и прощение: она не хотела, чтобы между ними оставалось какое-то напряжение или он дурно думал о ней.

«Уважаемый мистер Торнтон,

Я покидаю сегодня Милтон, и вероятно, мы более не увидимся. Но мне трудно оставлять город, осознавая, что я тяжело оскорбила вас. Я прошу прощения за мою резкость и те действия, которые могли поставить вас в неловкое положение.

Я знаю, сейчас у вас сложились дурное мнение обо мне. Я хотела объяснить вам прежде, но не могла, опасаясь выдать тайну другого человека. Сегодня, когда ему уже ничего не угрожает, надеюсь, вы выслушаете меня.

Мужчина, с которым вы видели меня на станции ночью — мой брат Фредерик. Он приезжал проститься с мамой, когда она была уже тяжело больна. Мой брат не может и не должен быть в Великобритании, поэтому он не был на похоронах, а я провожала его на станцию поздно вечером. О подробностях его положения вы можете узнать у мистера Белла. Поэтому я вынуждена была солгать полисмену. И я сделала бы это снова ради брата. Но мне жаль, что вы были также вынуждены лгать — это должно быть противно вам как джентльмену и мировому судье. Тем не менее, вы это сделали, сохранив репутацию нашей семьи.

Примите мою искреннюю благодарность и прощайте,

мисс Маргарет Хейл»

Диксон заглянула в гостиную, чтобы получить указания насчет обеда, и молча вознесла молитву, увидев, что хозяйка наконец встала с кушетки и что-то сосредоточенно пишет. Посчитав это добрым знаком, она решила, что вопрос об обеде лучше обсудить с миссис Шоу.