Емитсу не узнает (гет)

Примечания:

Случилось что-то странное, и я опять не уложилась в главу. Савада Тсунаёши решила жить по-своему и творит очень странные вещи. Я не так всё придумывала)) А пока эта чертовка захапала себе Реборна и Гокудеру.

Буду благодарна, если найдёте ошибки и укажете на них)

Савада Тсунаёши становится старше. Она всё так же носит только чёрные вещи, и даже грозный Хибари-сан не ругает её за форму. Саваду Тсунаёши дома ждут любящая мама, в равной степени легко разделывающая овощи и людей, и три чёрных кота. По дороге в школу ей на пути встречаются бродячие собаки, которым она отдаёт свой завтрак, и братик Рёхей с милой, безотказной Киоко. В школе вокруг неё кружит грозный Глава Дисциплинарного Комитета да вьются под окнами вороны.

Саваду обходят стороной. Её это не трогает. У неё есть свой самурай, преданный до последней косточки в организме, излеченный и с её помощью тоже. Она говорит ему: «смейся». И он смеётся, даже когда внутри стынет ледяная тьма. И улыбается постоянно, чтобы в нужный момент не забыть, как это надо делать. За что нередко бывает вознаграждён ответной улыбкой и осторожным поглаживанием по голове.

У неё есть братик, таскающий тяжёлые сумки и при необходимости отвлекающий на себя внимание шумом и криками. Тсуна шепчет ему «Моё темное солнце» и приникает губами к шраму над бровью. А если вдруг найдётся кто-то слишком умный, кого не отвлечёт яркий Рёхей, рядом есть милая красавица Киоко. Свет её может показаться не столь ярким, но девочка-рукодельница и «прирождённая домохозяйка» берёт другим. Шоколад из её рук без опаски принимает лишь Тсуна. Савада знает, что Киоко боится её, но также знает, что не предаст. Киоко любит брата. А ещё Киоко получает моральное удовольствие от того, что находится рядом со своим страхом, подставляет голову под его ласкающие руки и губы или может услужить ей. По губам Тсуны змеится улыбка: ах, она совсем испортила светлую девочку. Тсуна гладит длинные волосы — специально для неё — и наматывает их на руку. Киоко послушно отклоняет голову, смотрит блестящими не то от страха, не то от восхищения глазами и облизывает губы. Тсуна усмехается.

«Моя милая Киоко».

«Твоя».

У неё есть Хибари Кёя, пусть ему и приятно думать, что это она есть у него. Его она не целует. Никогда. Для него у Тсуны припасены удары кулаками и ножом, хитрые трюки и насмешливые, больно бьющие слова. За дерзость, за своеволие, которое так её восхищает, за попытки сорваться с цепи. Но чаще всего выходки Кёи приводят к её выгоде. И тогда Кёя слышит стук сердца в ушах, чувствует пьянящую радость, азарт охоты на тех, кого она решила покарать. И тогда Кёя может спать спокойно, положив голову на её колени, пока она читает что-то.

Лишь однажды Кёя попытался сбежать. Он уехал в другой город, бросив всё, три дня выслеживал и избивал убийц, воров и мошенников. Он был перемазан в чужой крови, и руки его дрожали непонятно от чего. Она соткалась перед ним из теней на исходе третьего дня, когда он выл от невозможности сдержать себя, от пустоты внутри.

«Кёя, Кёя…» — укоризненно сказала она, покачав головой. И он, в первый и последний раз, упал перед ней на колени. Тьма и пряди волос скрывали его глаза. — «Ты слишком жадный, Кёя-кун. Ты взял слишком много».

Пальцы её коснулись его лица в намёке на ласку, но Хибари не обольщался. Она наказывала его. И он готов был смириться, чтобы оставаться человеком, а не воющей на луну человекоподобной тварью, повёрнутой на убийствах. Теперь больше, чем поражения, он боялся потерять разум.

«Ты не справишься с этим без помощи, Кёя. Возвращайся».

И он послушно купил билет на оставленные ей деньги, и встретил её утром в воротах школы, будто ничего не было. Но теперь никогда не забывал, кто хранит его разум.

Если бы Кёя мог, в благодарность за то, что он смог получить невероятную силу, он оставил бы того педофила, из-за которого познакомился с Савадой, в живых. Если бы Кёя мог, он бы пытал его каждый день за то, что, выслеживая его, Кёя оказался в ловушке обманчиво тонких пальцев.

После школы друзья Савады Тсунаёши собираются в суши-баре Ямамото. Тсуёши-сан ставит перед ней её любимые суши и показывает молодёжи трюки, ловко нарезая овощи прямо в воздухе. Они прекрасно сошлись с Наной-сан на почве обсуждения различных способов разделки.

Но Тсуне уже мало. Она растёт, она привязала к себе всех самых одарённых людей в городе, но сила её растёт с каждым годом, накрывая Наминори тёмным крылом. По счастью, когда Саваде Тсунаёши исполняется четырнадцать, в дом к ней приходит репетитор-киллер Реборн.

Он пахнет тьмой, кровью и палящим солнцем. Он выглядит как ребёнок, с лёгкостью проходит сквозь её блоки, чтобы заломить руки, и собирается сделать её Десятым Боссом Вонголы. Савада вздёргивает бровь: победить такого — дело чести. И вновь ей везёт.

Да, Реборн считает, что бессмысленные убийства — удел падальщиков и слабаков. Так Тсуна и не просто так убивает. И даже не ради своего удовольствия. Да, у него свой кодекс чести и иногда несколько наивные идеализированные представления о ней. Но и в его броне есть слабые места. Её учитель — тот ещё садист, и это первая брешь. Тсуна незаметно заполняет её тьмой первосортного качества, пользуясь тем, что противник постоянно рядом. Тсуна частенько обнимает его, носит на плечах, не позволяя братику помогать, и иногда спит в обнимку, ничуть не смущаясь. И когда Реборн вдруг складывает все мелочи воедино и понимает, что милашка Тсуна немного не такая, как рассказывал Емитсу, уже поздно.

Тсуна улыбается — ласково, нежно, почти как Луче, и Реборн впервые по-настоящему боится этой улыбки. Она же бесстрашно подходит к нему вплотную, приседает — для его удобства, он знает, чёрт возьми! — да так, что дуло пистолета смотрит ей прямо в висок. Снимает его неизменную шляпу и мягко шепчет на ухо: «Я вижу твоё проклятие».

Чёрные глаза встречаются с медовыми. О его проклятии узнать несложно, значит, за этими словами скрывается не просто факт, но и предложение. О, Реборн не так оберегает свободу, как Хибари — есть разница между Облаком и Солнцем, — но и он подчиняться слабой девчонке не намерен. И всё же спрашивает:

«И какова цена?»

Тсунаёши ликует. Она знает, что победила. Вокруг девочки на мгновение сгущаются тени. Она кладёт руку на соску Аркобалено, и та осыпается пылью.

«Никакой».

Перед ней сидит потрясающий экземпляр, сейчас потрясённо распахнувший глаза. Тсуна прослеживает взглядом каждую чёрточку обнажённого тела, прежде чем Реборн соображает, что случилось, и прямо-таки мистическим образом исчезает со двора её дома.

Лучший киллер немного смущён, сильно удивлён и не верит отражению в зеркале.

Савада Тсунаёши знает, что ему соврала. Это как в сказках. Скажи волшебному народцу, что ничего не просишь за свою помощь, и они станут твоими должниками. В данном случае, просто — твоими.

Реборн её от шляпы до кончиков начищенных ботинок. И пусть он по-прежнему жёстко её тренирует и гоняет ребят. По её просьбе идут в Вонголу отчёты о бесхребетном характере будущей Десятой, о её слабости и неспособности усвоить материал.

Её репетитор понимает в Пламени несколько больше её маленьких друзей, чем Тсуна беззастенчиво пользуется. Она читает учебник, краем глаза следя, как правильно чистить пистолеты. О, Реборн не неопытные школьники, позволять себя гладить и трепать по шёрстке не будет, быстро уловив аналогию. Но тем интереснее. Что толку в победе над слабым?

Тсуна откладывает книгу. Тсуна шагает к нему, и за фигурой в тонком платье тянется шлейф темноты. Тсуна кладёт руки ему на плечи и прогибается, когда он всё же опускает пистолет, чтобы удержать её за талию. Чёрные глаза, кажется, поглощают свет, вопреки Атрибуту хозяина. Тсуна улыбается — не ласково, дерзко и насмешливо.

— Тебе четырнадцать, — напоминает ей мужчина.

Девушка хочет рассмеяться и сказать, что недавно ему было пять. Или выпустить вуаль тьмы и сказать, что она — сама вечность. Вместо этого она голодно смотрит ему в глаза и говорит:

— Мне мало.

Реборн опытный взрослый мужчина, но, несмотря на это, у него на мгновение замирает сердце. Потому что он действительно опытный и понимает, что ей и вправду мало. Он прикрывает глаза, позволяя. Он выпускает Пламя Солнца, пока она расстёгивает его рубашку и целует его. Он тоже знает, что проиграл и этим разрешением отдал сопернику последние пункты обороны.

Такая как Тсуна никогда не будет принадлежать одному. Такая как Тсуна никогда не будет принадлежать. И если ей мало имеющихся Хранителей и его самого, он найдет ей кого-нибудь ещё. Так в Намимори оказывается Гокудера Хаято.

Подрывник, бунтарь и одиночка. Тсуна вспарывает его защитные слои за один ход. Да… Гокудера не ровня Реборну и уж тем более Хибари. Или приоритеты надо было расставить наоборот?

В любом случае, он жаждал подчиниться. Гокудера ругается с Такеши, и оба знают, что её это смешит. Гокудера таскает ей под дверь белые розы, получая нагоняи то от Реборна, то от Хибари. Он подставляется под её руку сам и смотрит с нескрываемым восхищением.

— Мне не нужно слепое поклонение, — говорит она ему и ласково гладит по щеке, — мой мальчик.

Прозвище царапает её изнутри множеством смыслов, но Тсуна лишь мысленно хихикает. Надо же. Двоим своим Хранителям она заменила мать. Не зря ведь Хаято именно с Такеши сцепился в борьбе за её внимание.

Тсуна замирает, бросает хитрый взгляд на Киоко. Когда Хаято отправляется на кухню за лимонадом для всех, она спрашивает:

— Как думаешь, вы будете хорошей парой, а, моя милая Киоко?

На миг в гостиной её дома устанавливается тишина. Такеши смотрит с подозрением, Рёхей — вопросительно, а Реборн, отложив пистолет, который крутил в руках, насмешливо усмехается. Каков учитель, таковы и ученики.

А после разговоры возобновляются. Тсуна с интересом смотрит, как краски сходят с лица подружки, но улыбка остаётся, как приклеенная.

— Тебе виднее.

Тсуна легкомысленно пожимает плечами:

— Нет, значит, нет, — и поводит рукой. Киоко опускает голову ей на колени через секунду.

Тсуна улыбается, довольная шалостью. Где-то в городе Хибари отлавливает мафиози, ищущих Десятого Вонголу. Нана что-то напевает на кухне. Семья рядом. Её Семья здесь.