Странствие одного сердца (джен)

Первые двое суток после возвращения Форд не спал, посвятив всё своё время порталу. По ночам он выбирался из подвала исключительно для того, чтобы обойти дом и прилегающую территорию, убедиться, что всё спокойно. Подвал давил ужасами ошибок прошлого, и он бы в нём задохнулся, если бы не эти короткие вылазки.

Через какое-то время его навестили старые друзья — последствия недосыпа: дражайшая головная боль, драгоценное снижение концентрации, милые сердцу микросны, когда в случайный момент его вырубало на десять-тридцать секунд. Почуяв, что предел уже близко, Форд поплёлся к матрасу, брошенному прямо на пол, и повалился на него, как срубленное дерево. Заботился он о себе ровно настолько, чтобы успешно функционировать.

Время от времени он, не отдавая себе в том отчёта, размыкал веки, чтобы осмотреться и прислушаться, а затем сон вновь утягивал его своими липкими щупальцами.

Он ждал Билла. Как раз в тот момент, когда Стэнли запустил портал, Форд целился в этого козла из квантового дестабилизатора, единственного оружия, которое могло убить его. От энергии портала всё измерение содрогнулось, и шанс был упущен, Форду оставалось только устремиться к прорыву, чтобы не дать прихвостням Билла ворваться в его родное измерение. Каждый раз, когда он думал об упущенной возможности, его руки непроизвольно сжимались в кулаки.

Когда он проснулся, смех, подхваченный тысячекратным эхо, ещё стоял у него в ушах. Хотя под одеялом было жарко и липко от пота, Форд не стал его откидывать. По привычке он берёг тепло, которое так медленно набирается и так быстро уходит. Он давно научился различать сны и настоящее присутствие Билла — во втором случае всё происходящее оседало в голове в форме реальных воспоминаний. А это был привычный кошмар: тяжёлый, давящий, но не испугавший. Оставил лишь гадкий привкус в сознании, не более того. Форд проверил: он проспал больше десяти часов. Странно, что Билл не явился поиздеваться над ним. Почти оскорбительно.

Портал всё меньше походил на «величайший труд его жизни» и всё больше на груду металлолома. Форд игнорировал острую тянущую боль в лопатках и пояснице, пока резал металлическую панель, высекая искры. Когда зрение начинало плыть, он сводил лопатки, чтобы невидимые кинжалы привели его в чувство. Наконец, его руки стали дрожать так сильно, что несколько раз он едва не выронил плазменный резак⁽¹⁾; он остановился и сдвинул защитные очки на лоб. Утерев лицо, Форд открыл блокнот, в котором вёл повседневные заметки, чтобы взглянуть на список дел. Можно обойти дом, поискать свои старые вещи и заодно при свете дня оценить последствия варварского господства Стэнли. Подкрадывался вечер, туристов в его доме уже быть не должно.

Предварительно прислушавшись, Форд вышел из-за торгового автомата и осоловело заморгал, вспомнив о существовании солнечного света. На боку автомата висело несколько бумажных стикеров для заметок. Мэйбл сообщила Форду, что из-за разницы в их графиках она не всегда может пожелать ему доброго утра или спокойной ночи, поэтому она писала пожелания на стикерах и приклеивала их к автомату. «Разница в графиках» — хорошо она сформулировала тот факт, что он избегал свою же семью.

Ещё раз осматривать помещения, отведённые под экспозицию, он счёл слишком вредным для своей психики и потому сразу прошёл в дверь со знаком «Для персонала». Разумеется, никто не следил за домом: потемневшие от времени обои проела плесень, по углам гнездился мусор, а половицы издавали неприязненное поскрипывание, похожее на ворчание. Им, наверное, передался дурной характер Стэнли.

Форд опустился на корточки, дотрагиваясь до глубоких борозд, тянущихся по деревянному полу. Он уже не мог вспомнить, что за существо оставило эти царапины, определить на глаз было сложно. А вот настенный светильник с разбитой лампой; когда-то свет моргнул в ней, напомнив жёлтый глаз, и Форд в приступе паники впечатал в неё кулак, а потом дрожащими пальцами вытаскивал осколки из кожи. Проследовав дальше по сумрачному коридору, он заметил участок стены с затёртым пятном, на который не хватило обоев. Кто-то с большим усердием оттирал въевшуюся в дерево кровь. Форд решил не задерживаться в проклятом коридоре.

В более обжитой части дома он заметил фотографии; где-то Диппер и Мэйбл вдвоём, где-то со Стэнли, этим его работником и рыжеволосой девушкой. Почти на всех фото Стэнли широко, радостно улыбался. «Потому что, насколько я понял, другой родни, кроме них, у меня нет». Форд тоже улыбнулся, сухо и с сожалением.

Одна странность не давала ему покоя: чуть ли не в каждой комнате можно было найти портрет его брата, даже на кухне. Причём не парадный — нет, в рамку был втиснут самый обычный, можно даже сказать тривиальный Стэнли Пайнс. Форд снял один такой портрет, осмотрел с разных сторон, легонько обстучал костяшками, встряхнул, но ничего подозрительного не выявил. Просто нарциссизм, значит. Ожидаемо.

Из приоткрытой двери его бывшей спальни доносилось приглушённое мычание, будто кто-то напевал себе под нос. Форд скривился из-за грядущей социальной коммуникации, но всё же вошёл внутрь. В конце концов, это его дом.

За столом что-то паял работник Стэнли. Увидев Форда, он заулыбался и помахал рукой, в которой держал горячий паяльник.

— О, здрасьте, Ещё Один Мистер Пайнс!

— Можешь звать меня Форд или доктор Пайнс, если уж на то пошло. Не мог бы ты напомнить своё имя? — рассеянно поинтересовался Форд, обходя комнату.

— Зус, но вы можете звать меня Спайк Шпигель… Или Элронд? О, о, а можно ещё…

— Я остановлюсь на самом первом варианте, с твоего позволения.

— Без проблем, чувак, док! О, вы хотите назад свою комнату? Я так понял, что она ваша, но пока вас не было, мистер Пайнс разрешил использовать её, как мастерскую, но теперь вы здесь, и мы думали, что вы будете тут, но вы обычно тусуетесь в подвале, а у меня локоть не до конца зажил, поэтому я решил пока здесь поделать дела.

— При чём здесь твой локоть?

— В мастерской, которая у меня была до этого, немного тесновато, и пар из трубы всё время обжигал мне локоть.

— Ясно…

Его старых вещей здесь не было: никаких приборов, инструментов или книг. Осталась только полка с наградами — блестящее на солнце нагромождение металла.

— Мистер Пайнс говорил, что на них велись туристы, когда он изображал загадочного учёного, — поделился Зус, заметив, что Форд остановился перед полкой. — Это было давно совсем, я здесь ещё не работал. И не особо существовал. А они ваши, да?

— Мои, — Форд подавил вспышку гнева. Разумеется. Если Стэнли мог — он извлекал выгоду. Нечему тут удивляться.

Распахнув шкафчик, который находился под полкой, Форд обнаружил награды, полученные в ранние университетские и школьные годы. Он сел на пол и вынул некоторые из них, чтобы получше рассмотреть. Зус тем временем вернулся к своему занятию и снова напевал себе под нос ту же песенку. В этот раз слова можно было разобрать: «Я Стэн, и я был не прав. Танцую теперь как удав!..»

Внимание Форда привлёк кубок со смятым краем, притулённый в дальнем углу. В чаше самого кубка лежало четыре медали. Форду даже не нужно было смотреть на гравировку, чтобы понять, кому принадлежали эти награды. Но как они оказались здесь? Ах да, ма подсунула их к его наградам, когда он переезжал в Гравити Фолз. Заметил Форд это много позже и собирался поначалу отослать напоминания о брате обратно, но передумал. Отец бы их, конечно, выбросил.

Поставив кубок на место, Форд поднялся. В комнате определённо чего-то не хватало.

— Интересно, куда мистер Пайнс дел волшебный ковёр? — вслух подумал Зус.

— Волшебный ковёр?

— Если встать на него и вызвать статическое электричество, можно поменяться с кем-нибудь телами. Отличная завязка для истории с моралью. Меня чуть не съели из-за этого.

Пока Форд раздумывал, хочет ли знать подробности, Зус предположил, что ковёр находится в одной из кладовок. Проигнорировав совет попросить помощи у Стэнли, Форд отправился на поиски самостоятельно. Эксперимент № 78 был уникальной в своём роде вещью. Форду пришлось несколько недель подстерегать лунных овец с машинкой для бритья, чтобы использовать их шерсть, и, кроме того, ещё какое-то время посещать уроки плетения ковров, которые проводил местный клуб пожилых. В тот период целостность его лица подверглась серьёзному испытанию, поскольку старушки любили щипать и трепать его щёки в приступе умиления, а их пальцы, натренированные на занятиях клуба, имели стальную хватку.

Едва дверь кладовки распахнулась, Форду пришлось уворачиваться от груды вещей, которые, почуяв свободу, рванулись вперёд и с грохотом попадали на пол. Со стороны гостиной донёсся крик Стэнли:

— Вот поэтому без моего разрешения нельзя шариться по кладовкам!

Раздались шаркающие шаги, и Форд уже приготовился к малоприятному разговору, когда мускулы в его теле разом напряглись. В следующую же секунду мозг перемкнуло. Он гаркнул: «Назад!», отталкивая подошедшего Стэнли с такой силой, что тот полетел на пол. Форд навис над ним, пытаясь как-то загородить от опасности. Времени уже нет. Даже если сейчас отпрыгнуть, пусть даже на метр, — ноги всё равно оборвёт.

Но прошла секунда, две, три, и всё было спокойно.

— Да енот тебя в голову, что с тобой не так?!

Ну, не совсем спокойно. Форд неловко отшатнулся, когда Стэн не церемонясь пихнул его, чтобы встать. Тем временем на шум прибежал запыхавшийся Зус, а вслед за ним появился Диппер.

— Что случилось?

— Хороший вопрос, — буркнул Стэн, потирая поясницу.

— Запах, — отрывисто произнёс Форд. — Нитробензол⁽²⁾.

Остальные трое одновременно потянули носом воздух, и Диппер сказал:

— Похоже на миндаль. А, нитробензол пахнет также… и используется в производстве взрывчатых веществ?

Стэнли издал лающий смешок:

— Это наверняка ароматизатор для выпечки, Мэйбл когда-то притащила. А из пострадавших здесь только моя старческая поясница — Зус, мне понадобятся твои золотые ручки, иначе она доконает меня. Не строй такую рожу, Диппер, некоторые вещи просто неизбежны: больная спина, смерть, дырки в носках.

Стэн направился было к кладовке, но рука Форда преградила ему путь. Форд сам прошёл вперёд, пристально осматривая вещи на полу, и в конце концов увидел белый флакончик, из которого вытекла небольшая лужица с отчётливым запахом миндаля.

— Ложная тревога, — облегчённо объявил Форд.

Он не смог распознать эмоции присутствующих, словно туман наполз на их лица. Что это было — злость, беспокойство? Тревога? Но ведь они уже выяснили, что опасности нет. Даже Стэнли, который менее, чем минуту назад посмеялся над его предположением, почему-то нахмурился.

— Ты дома, Форд, — негромко, медленно сказал он. Как будто хотел утихомирить дикого зверя. — Здесь нет никакой опасности.

Форд ощетинился.

— У тебя нет ни малейшего представления о реальном положении дел.

— Вот как. Просветишь народ, может быть?

— Я не намерен тратить время на пустые разговоры. Что ты сделал с моим экспериментом № 78?

— Так, с меня хватит, я буду разговаривать с тобой только в присутствии адвоката. Потому что, хотя я понятия не имею, о чём речь, ты, — он ткнул пальцем в грудь Форда, — можешь катиться к чёрту со своими обвинениями.

Зус, чьи глаза метались от одного говорящего к другому, нерешительно вмешался:

— Доктор Пайнс говорит про голубой ковёр с жёлтым узором, который лежал в тайной комнате.

Стэн состроил гримасу человека с больным зубом.

— Это уродство… Кажется, он на чердаке.

— Уродство? — взвился Форд. — Этот ковёр задавал стиль всей комнате! И да будет тебе известно — его внешний вид спроектирован в соответствии с теорией цвета.

— Хреновая теория, раз ковёр из-за неё такой убогий получился. И что за эксперимент? Зус?

— Мистер Пайнс, это абсолютно безумная история! Я стал свиньёй!

— Отмена, ничего не хочу об этом знать.

— Ты обменялся телами с животным? — Форд автоматически полез в карман за ручкой и блокнотом. — Замечал какие-либо побочные эффекты после того, как вернул своё тело?

— У меня появилась жена.

Комната погрузилась в молчание.

— Но она сразу же развелась со мной, когда я вернулся обратно. Ещё меня тянет валяться в грязи, но это у меня было и до случая с ковром.

— Зус… — сказал Стэн. — Ты что, не пригласил меня на свадьбу?

— Вы бы пришли? — Кажется, на глазах Зуса выступили слёзы. — Вы бы отвели меня к алтарю?

— Обычно это отец ведёт свою дочь… Разумеется, я бы сделал это, о чём речь!

— О-о, мистер Пайнс!

Когда Стэнли стиснули в объятиях, послышался отчётливый хруст. Форд поморщился и отошёл, чтобы освободить их личное пространство, — практически столкнувшись при этом с Диппером.

— Я могу показать тебе, где лежит ковёр, — выпалил Диппер, привставая на цыпочки.

— Что ж, веди.

— А убирать это всё кто будет? — вслед им крикнул Стэн.

— Зу-ус!

— Без проблем, чувачки!

Они поднялись на верхний этаж дома. Справа от входа на чердак находилась отгороженная занавеской ниша, а над ней площадка, заваленная вещами, среди которых Форд узнал не только эксперимент № 78, но и несколько стопок своих книг. Он решил осмотреть запылённые коробки в надежде найти что-то полезное и устроился на полу.

— Тебе точно не нужна помощь?

Форд подавил вздох. Периферийным зрением он видел, что Диппер всё ещё мнётся на месте. Очевидно, было слишком оптимистично надеяться, что после третьего отказа от помощи он поймёт намёк.

— Почему бы тебе не пойти провести время с сестрой?

— Она ушла на ночёвку к подругам. Так что я тут один пока. М-м, я хотел спросить… Ты читал третий дневник?

— Я его написал, — ответил Форд, не отрываясь от осмотра содержимого коробок.

— Да. Точно. Я не совсем об этом. Возможно, я немного писал там и-и возможно, там есть вещи, которые, ну… Могут показаться… неуместными? Просто я думал, что автор умер, и дневник теперь мой, и я решил продолжить вести его.

Форд смог выкроить немного времени, чтобы перечитать свои записи в поисках полезной информации. Первый дневник практически разваливался на части, как бывало у Форда с любимыми книжками, которые он не выпускал из рук и зачитывал до дыр. В случае Стэнли… Очевидно, он не воспринял всё написанное всерьёз и обращался с дневником, как попало. Страницы в заломах, каких-то росчерках, заметках, идиотских шутках и комментариях (как будто Стэнли полагал, что Форд на них ответит), некоторые строчки размыты, бумага сморщена из-за влаги. Право слово, он, что ли, специально её поливал? Второй дневник выглядел получше, но от него пахло какими-то приторными духами, а некоторые страницы криво вырваны, либо слиплись из-за чего-то, похожего на лак для волос. Добравшись до третьего дневника, Форд был уже порядком на взводе. Быстро долистав до части, исписанной синей ручкой, в которой «новый автор» рассказывал о себе, Форд наугад открыл другое место и обнаружил вырвиглазно-розовый текст с сердечками и детскими рисунками под заглавием «ПАРНИ МОЕЙ МЕЧТЫ». На этом моменте он закрыл дневник.

— Я видел… твой вклад. Мельком, — ответил Форд, чувствуя, как у него задёргался глаз.

— За последние два месяца столько всего произошло, я даже смог пополнить твои исследования! Например, мы с Мэйбл нашли слабость гномов — это садовый пылесос.

— Да, видишь ли, это не совсем то, что я подразумевал под «слабым местом». Гномов можно отогнать и с помощью метлы, и шланга, и арбалета. Как бы объяснить… Ты знаком с творчеством профессора Толкина? Хоббит, гномы, кольцо, Гэндальф?

— Обожаю его!

— Так вот, садовый пылесос — это катапульта, из которой ты можешь выстрелить в Смауга, на какое-то время отогнав его. В то время как слабое место — прореха в чешуе, которую Бард поразил своей стрелой. Улавливаешь взаимосвязь?

— Слабое место — какая-то индивидуальная, характерная уязвимость?

Форд издал звук одобрения.

— Гномы не выносят звук свистка, — подумав, сказал Диппер. — Они готовы на всё, только бы не слышать его.

— А вот это уже интересно. Да, вероятно, это можно было бы назвать их слабым местом.

Минуту и тридцать две секунды длилась благословенная тишина, прежде чем Диппер снова заговорил ломающимся голосом:

— Ещё… Ещё мы смогли расшифровать один документ из твоего дневника. Ты предполагал, что Гравити Фолз основали не Нортвесты, и оказался совершенно прав! Основателем был восьмой с половиной президент США, Квентин Трэмбли. Он замариновал себя в арахисовой пасте, но мы его оттуда вытащили.

Руки Форда, перекладывавшие старые книги, замерли посреди действия. Он полностью повернулся к Дипперу, который прекратил перекатываться с пятки на носок и почему-то краснел.

— Это звучит нелепо, но это правда, честно!

— Ты знаешь, после тридцатилетнего вояжа по мультивселенной, моё понимание нормального претерпело разного рода трансформации и теперь выходит далеко за пределы норм этого измерения. Кроме того, я убеждён, что ни одна вещь не может быть настолько же нелепой и противоестественной, как измерение, в котором всё имеет форму буквы «м». Начиная от существ, его населяющих, и заканчивая домами и пылесосами.

— Ого. На молекулярном уровне тоже всё в форме «м»?

— Совершенно верно. Бред, согласись? Так что… — Форд сделал приглашающий жест, подбирая нужное слово, — выкладывай подробности? Сейчас так говорят?

Диппер, похоже, оказался более чем рад этому предложению. Главную роль в истории сыграла Мэйбл, и Форд даже почувствовал умиление, наблюдая, как Диппер активно жестикулирует, нахваливая сестру и её взгляд на мир. Под конец он даже немного запыхался.

— Повезло тебе с сестрой.

— Это точно! Она самая крутая. Жаль только, что… Знаешь, — сидя на полу напротив Форда, Диппер обхватил себя за локти, — когда я нашёл твой дневник, я просто не мог оторваться. Твои истории, размышления, заинтересованность в сверхъестественном и науке — я никогда и нигде не находил такого понимания. То есть, Мэйбл, конечно, знает меня как облупленного: о чём я думаю, чего боюсь, но этого как будто…

— Недостаточно, — закончил Форд.

Как знакомо это звучало. В детстве они со Стэнли представляли собой две стороны одной медали, спаянные вместе, невозможные один без другого. Но даже пока Форд верил в это, множество его мыслей и идей умирали никогда не рассказанными — Стэнли не мог полностью разделить его интересы, взглянуть на мир его глазами, заметить всё то, что замечал Форд. Его живой беспокойный ум отчаянно жаждал понимания. Любви было недостаточно.

— Да, поэтому я так рад, что ты жив, хотя, к-конечно, я в любом случае был бы рад, потому что, ну… Чем меньше мёртвых людей, тем лучше, правда? Хах. Я-я понимаю, что у меня недостаточно знаний, я мало что умею, поэтому, может, не особо тебе интересен и ещё запинаюсь, боже, почему я постоянно запинаюсь?..

— Значит, ты обманул меня? — с убийственной серьёзностью спросил Форд. — Мне показалось, что я имею дело с исключительно выдающимся молодым человеком. Ты знал про свойства нитробензола, что весьма похвально, но ещё более занятно другое: когда я рассказал тебе про измерение М, ты первым делом задал вопрос о молекулярном строении этого мира. Уверен, весьма небольшое число твоих сверстников заинтересовалось бы именно этим. Поэтому, мой вывод таков: ты либо прекрасный лжец, либо сильно недооцениваешь себя.

Уголки губ Диппера дрогнули и поползли вверх.

— Вообще-то, про нитробензол я узнал от Стэна, когда он учил нас с Мэйбл определять наличие взрывчатки.

Хоть чему-то полезному его братец смог обучить детей. Но лучше всё-таки потом проверить, насколько их знания достоверные.

— То, что ты сказал… — тихо продолжил Диппер. — Ты правда так думаешь?

— Слово Автора дневников, — с пафосом провозгласил Форд.

Он отметил, как улыбка Диппера окрепла. Это было… приятное зрелище. Хорошее. Он обещал держаться от детей подальше — но разве мог он не протянуть руки ребёнку, нуждающемуся в понимании?

— Я думаю, что мог бы ответить на некоторые твои вопросы, пока разбираю вещи.

Диппер громко взвизгнул и тут же захлопнул рот рукой, покраснев до кончиков ушей. Когда он принёс тетрадку, вопросы в которой были поделены на секции и классифицированы по значимости, Форд преисполнился безграничной симпатией. Диппер оказался вдумчивым и внимательным собеседником, он быстро улавливал ход чужой мысли и ловко дополнял логические цепочки, благодаря чему они не раз и не два дошли до крайне любопытных выводов. Беседа их вышла, вне всяких сомнений, чрезвычайно увлекательной (хоть временами она слегка походила на допрос с пристрастием).

Параллельно с этим они разбирали коробки, и Форд откладывал вещи, которые могли бы ему пригодиться. Несколько комплектов аккуратно уложенной одежды, книги, чтобы освежить знания о законах этого измерения, инструменты и приборы. Последние следовало ещё модернизировать, так как все они были безнадёжно устаревшими если не по меркам этого мира, то по меркам Форда. Когда они передвигали коробки, что-то привлекло внимание Диппера. Он поскрёб ногтями по деревянной стене и поддел едва заметную линию, снимая панель. За ней оказался невзрачный пластиковый ящичек.

— Я совсем забыл про него! — Форд бережно взял ящик в руки.

— Что там? Какое-то оружие? Секретные разработки?

— Всего лишь воспоминания.

Он вынул несколько раздувшихся тетрадей с истрёпанными страницами. Ах, времена, когда его личные записи были заляпаны каплями кофе, а не кровью. Здесь во время учёбы в университете он записывал свои впечатления, мысли и идеи, а также истории, в которые они вляпывались с Фиддлфордом. Где-то теперь его старый друг?.. Наверное, нянчит внуков подальше отсюда. Он всегда мечтал о большой шумной семье. Оставалось надеяться, что хоть одному человеку, который имел несчастье связаться с Фордом, удалось обрести нормальную жизнь.

Потом он вынул истрепавшийся конверт, в котором хранились фотографии: вот маленький Форд получает свою первую награду, а вот Стэн обнимает капот своей только что приобретённой машины…

— Какой он здесь счастливый, — прокомментировал Диппер, разглядывая фотографию вместе с ним.

— Стэнли копил на эту машину два года. И летом работал, и во время учёбы. Мы с ма…

Форд замолк, осознав, что слова вырвались из него сами по себе, смущённый этими ненужными подробностями, о которых никто не спрашивал.

— …тоже немного помогали ему, — скомканно закончил он, отрешённо поправил стопку фотографий и убрал её обратно в конверт.

— Ты не будешь смотреть остальные?

— Мне сейчас не до этого.

— Оу. Но потом ты мог бы показать их нам с Мэйбл? Она будет в таком восторге, мы никогда не видели детских фото Стэна. И, кхм, твоих тоже, конечно.

Сначала Форд подумал о том, чтобы просто отдать Дипперу конверт, но эта идея сразу же ему не понравилась. Он промычал нечто среднее между согласием и неопределённостью.

На дне ящика обнаружилось кое-что ещё: пластиковый пакет на застёжках с катушкой киноплёнки. При свете вечернего солнца плёнка наполнилась жёлтым и оранжевым, становясь похожей на янтарь, в котором сохранилась нетронутой дружба двух мальчишек. Катушки тоже прислала ма, видимо, в надежде, что Форд расчувствуется и попытается наладить контакт с братом. Катушек было больше, но почти все сжёг Билл. А Форд так и не успел их посмотреть.

— Я где-то видел кинопроектор, — вслед за словами Диппера послышалось целеустремлённое шуршание. — Ага, вот он!

— У тебя прекрасно развиты логика и наблюдательность — все задатки хорошего детектива, — заметил Форд, надеясь, что детям такое ещё нравится.

Диппер ухмыльнулся и выпятил вперёд грудь.

— Я даже расследовал одно преступление несколько недель назад. Кто-то отрубил восковой фигуре Стэна голову, перепутав его с настоящим Стэном.

— Стэнли пытались убить? — оторопел Форд. — Топором?

Диппер воодушевлённо закивал и поведал историю о проклятых восковых фигурах. Когда дело дошло до описания похорон, Форд не смог удержаться от язвительного комментария на тему нарциссизма.

— Раньше я бы согласился, — задумчиво сказал Диппер, — но нам с Мэйбл не так давно пришла в голову мысль, что Стэн так переживал из-за этой статуи, потому что она напомнила ему… тебя.

Это заявление прозвучало для Форда как гром среди ясного неба. Он подумал о портретах, развешанных чуть ли не в каждой комнате. К счастью, Диппер продолжил свой рассказ, и Форд смог отмахнуться от неясного чувства в груди.

— …и в живых осталась только голова Человека в Подтяжках. Я пытался достать её из вентиляции, но чуть не застрял там и бросил это дело. Поэтому не беспокойся, если услышишь глухой стук в стене — скорее всего, это голова прыгает. Она довольно мирная, и её можно приручить, если дать ей интервью.

— Это голова Ларри Кинга, я заметил его в ночь после… возвращения. Мы договорились, что он будет присматривать за домом и в случае чего отправит мне сообщение об опасности, а я в обмен дам ему несколько интервью.

— Ух ты. Как он передаст тебе сообщение?

— Я имплантировал в его зуб устройство, которое он может активировать языком. Сигнал придёт на мои часы, — Форд немного отодвинул рукав, демонстрируя устройство, состоящее из множества мелких деталей. Он отстучал пальцами код, детали загорелись фиолетовым и задвигались в порядке, который мог показаться хаотичным стороннему наблюдателю. — После того как я попал в портал, мне приходилось периодически модифицировать свои наручные часы, и в конце концов они трансформировались в это.

— Ух ты ещё раз, — выдохнул Диппер.

Когда с осмотром было покончено, Форд решил перенести отсортированные вещи с чердака. Он взял два ящика с книгами и инструментами, а эксперимент № 78, свёрнутый в рулон, попросту спихнул вниз по лестнице. А что? Его изобретение, имеет право обращаться с ним так, как пожелает.

— Почему ты прятал его в тайнике? — Диппер кивнул на доверенный ему ящик с фотографиями, плёнкой и кинопроектором.

— Видишь ли… Довольно часто мои научные изыскания оканчивались разгромом нижних этажей, ну а в подвале таким вещам тоже не место.

Что ж, это была правда. Просто не вся.

— Хорошо, что тайник пережил все те разы, когда Хижину пытались разрушить.

Форд предпочёл бы, чтобы его дом не называли «хижиной», но не стал это комментировать. Они уже спустились на первый этаж, и Форд покатил эксперимент №78 ко входу в подвал, подталкивая его ногой.

— Посмотри на правый бок ящика. Видишь символы? Они использовались для защиты небольших объектов и, что главное, не требовали кровавых жертвоприношений, в отличие от более мощных чар. Я какое-то время развлекался тем, что вырезал их на всём подряд.

Возможно, стоило возобновить эту практику. Они сгрузили вещи на пол у торгового автомата, и Форд сложил руки за спиной, пытаясь сообразить, как бы обозначить своё намерение поработать дальше в одиночестве. К счастью, Диппер нарушил тишину прежде, чем она стала откровенно неловкой.

— Мне понравилось проводить с тобой время, — пробормотал он, потирая шею.

— Это взаимно, — тут же ответил Форд.

— Значит, мы могли бы ещё как-нибудь… что-нибудь… вместе? Когда-нибудь?

— Я ведь пообещал, что отвечу на твои вопросы, а мы успели разобрать лишь пятую часть.

Процесс обещал затянуться, поскольку с каждым полученным ответом у Диппера формировалось в три раза больше вопросов. Он был так похож на него самого. Рука Форда сама потянулась, чтобы взъерошить волосы Диппера. Он не знал, почему сделал это, и успел мысленно упрекнуть себя за неуместные действия, но Диппер весь просиял, и извинения растаяли на языке.

Зычный клич к ужину пронёсся по всему дому.

— Ну, беги, я уверен, что как и в детстве, Стэнли нельзя надолго оставлять наедине с едой.

— Это точно! Спасибо, прадядя Форд, — невпопад добавил Диппер с широкой улыбкой и убежал на кухню.

Когда Форд открыл потайной проход, на глаза ему попались стикеры от Мэйбл. На сердце потеплело. Он не представлял, почему эти дети проявляли к нему столько искренней симпатии, не требуя, по сути, ничего взамен. Он даже не знал, заслуживал ли её. Немного подумав, Форд достал блокнот из-за пазухи и вырвал из него чистый листок.

Следующим утром на полу возле торгового автомата Мэйбл найдёт бумажного динозаврика.

---

1) Инструмент, позволяющий разрезать металлы с помощью струи плазмы.

Вернуться к тексту

2) Химическое соединение, применяется как исходный продукт для получения взрывчатых веществ и др. Является сильным токсическим веществом.

Вернуться к тексту