Странствие одного сердца (джен)

Форд пробирался на кухню в полной темноте, чутко прислушиваясь. Скрипнула половица под ногой — и шаг Форда стал ещё осторожнее. Его мог выдать разве что редкий шорох плаща, но поблизости не водилось тварей, которых бы это встревожило. Где-то над ухом зазвенел комар. Форд обошёл тёмное помещение по периметру, прислушался ещё раз — никаких новых звуков — и подошёл наконец к холодильнику.

В глаза ударил резкий свет. Форд отпрянул обратно в спасительную темноту, план отступления уже готов: нырнуть под стол, там оценить обстановку и — к выходу, в коридоре есть ниша, потом…

Притормози, дурень. Он с силой потёр глаза. Всего лишь подсветка. В холодильниках бывает подсветка. Это не фонари охранников, не светящиеся глаза Зверя; он не в тюрьме, не в эдельвудском лесу.

Он дома.

Напоминание о том, что при нём пистолет и нож как-то больше успокаивало. Чем это место теперь, спустя десятки лет, отличается от других измерений, в которых он побывал? Оно вообще существует? Вдруг сейчас яд синей клазироги растворяет его мозг, вызывая предсмертные галлюцинации. Но лучше бы тогда ему привиделось детство. Чтобы хоть на пару мгновений вернуться туда, где после жаркого дня песок обжигает стопы, где на закате можно прыгнуть в воду вслед за солнцем… В таком случае, Форд умер бы безо всяких возражений и даже с большим удовольствием. А тут — беспокойся, переживай, что глупость Стэнли приведёт к концу света.

В холодильнике до смешного много бекона. Форд поджарил несколько ломтиков с помощью лазерного пистолета, практически не оставив подпалин на столешнице, и соорудил себе сэндвичи. (Пришлось ещё закинуться таблеткой, позволяющей подготовить организм к незнакомой пище; до того, как Форд разжился ими, ему приходилось слишком часто расставаться с тем, что с таким трудом удавалось добыть.) Мать Вселенная, до чего же хорошо! Весьма удачно, что на Тертралини пытки не успели дойти до заливания раскалённого свинца в горло, это бы напрочь выжгло ему вкусовые рецепторы.

Заглатывая неприлично большие куски сэндвичей, Форд пошарился по шкафчикам, забрав себе шоколадный батончик и маленькую баночку рыбных консервов. Надо бы пришить ещё несколько внутренних карманов к этому плащу, на сумку лучше не рассчитывать, поскольку она привлекала внимание и легко могла стать целью кого-нибудь падкого до наживы. Старое пальто Форда практически целиком состояло из потайных карманов и могло весить несколько килограмм за счёт всех тех вещей, которые обеспечивали необходимый минимум автономности. Он не знал, от чего придётся бежать, но был готов.

И всё-таки приятно переодеться во что-то другое, чистое и не запятнанное тяжёлой жизнью.

Продолжив свою исследовательскую миссию, он дорвался до пакета с молотым кофе. От одного запаха рот наполнился слюной. Казалось бы, период, когда Форд выживал исключительно на кофеине и чистейшем ужасе от происходящего, должен был ослабить любовь к этому напитку, но ничего такого не произошло. Кофемашина не работала, и Форд с энтузиазмом вытащил из кармана мультитул. Поковыряться в незнакомой технике всегда приятно, особенно когда от этого не зависит твоё выживание. Спустя какое-то время он уже пил свой прекрасный, изумительный земной кофе и думал, что эта предсмертная галлюцинация не так уж и плоха.

Он планировал обойти территорию вокруг дома, выбрать подходящие места для того, чтобы в будущем установить сигнализацию или иные защитные меры. Он не собирался заходить в помещение, которое Стэнли превратил в безобразный цирк для туристов, успел уже наглядеться… Но его внимание привлёк шум, похожий на стук какого-то объекта по железу, перемещавшийся внутри стены (по вентиляции?).

Форд вытащил пистолет и неслышно последовал за звуком, пробираясь мимо косо слепленных потуг в таксидермию. Крысой скользнуло чувство тревоги, а волосы на загривке встали дыбом. Кто-то за ним наблюдал. Форд замер.

Поначалу он видел только его — этот глаз с чёрной прорезью зрачка — будто зрение сузилось, потемнело по краям.

Тебе не сбежать, Шестопал.

Никто не поможет.

Гобелен. По его периметру вились золотистые символы; Форд их знал. Раньше они были для него подобны молитве — в те времена, когда взгляд Билла казался любящим.

Никому ты

не нужен.

К р о м е

м е н я.

Правый глаз Форда прошило болью. На нижнем веке выступила кровь и устремилась вниз, оставляя на коже густой неровный след. Прошлое, которое ему так хотелось бы забыть, прогрызлось в голову и полезло дальше, всё глубже увязая в мозгу. Издав горловой рык, Форд стремительно содрал гобелен со стены и достал нож. Тр-реск! До чего приятный звук. Форд отбросил две части разрезанного гобелена и ощерился, заприметив ещё несколько изображений Билла.

Он срывал следы своего слепого обожания и скидывал их в кучу на полу, когда послышались шаги. Загорелся свет, и Форд, ожидавший этого, всё равно ощутил дикий скачок паники в груди.

— Ты чего творишь, Шесто?..

— Не зови меня так.

Должно быть, что-то было в голосе Форда, заставившее Стэнли воздержаться от комментариев.

— Что ты делаешь?

— Почти закончил, — сквозь зубы ответил Форд, доставая лучевой пистолет и настраивая на нём нужный режим. Он отстранённо коснулся слёзной борозды под пульсирующим от боли глазом и посмотрел на пальцы. На них ничего не было.

Стэнли, естественно, решил, что хорошей идеей будет встать у него на пути. На нём был всё тот же костюм, уже порядком измявшийся, а на скуле наливалась фиолетовым цветом гематома. «Он заслужил», — упрямо сказал себе Форд, почувствовав укол совести.

— Если тебе приспичило пострелять во что-нибудь, я могу дать несколько адресов, а мои экспонаты не трогай.

— Твои так называемые экспонаты меня не интересуют. Будь добр, отойди.

— Ещё чего. Эта часть Хижины пока что принадлежит мне, и ты ничего здесь не тронешь.

— Спешу напомнить, что это мой дом, и я делаю тебе одолжение, позволяя и дальше мошенничать.

— Одолжение? Ах да, твой задротский гений выше всей этой мирской суеты… Ты хоть знаешь, сколько электричества жрёт портал? Плюс нужны деньги, чтобы важные шишки не задавали лишних вопросов.

— Что ж, ты мог бы порядочно сэкономить, если бы просто не запускал чёртов портал!

— Ладно, — прервал его Стэнли, — если мы продолжим этот наиприятнейший семейный разговор, то разбудим детей, Мэйбл опять попытается заставить нас обняться, а Диппер будет восторженно пускать на тебя слюни. Думаю, мы оба этого не хотим.

Форд неохотно кивнул, а Стэнли обернулся, чтобы оценить груду вещей за своей спиной.

— Так… И чем заслужили твою особую ненависть ковёр с треугольником, египетские пирамидки из тыквенных семечек, кусок стены, на котором кто-то выцарапал треугольник, ещё ковёр с треугольником, карта бермудского треугольника… Хм, я начинаю улавливать некую взаимосвязь. А от той жуткой комнаты на втором этаже подвала ты тоже собираешься избавиться?

— Откуда ты о ней знаешь? — Форд почувствовал, как мучительный стыд отравляет всё его тело.

— Я, может, и недоумок, но даже мне хватило бы тридцать лет, чтобы узнать место, в котором я живу.

— Я займусь и ей тоже… В своё время.

Форд бы с радостью спалил это извращённое святилище дотла, но при одной мысли о том, чтобы вновь войти туда, по его спине заскребли сотни паучьих лапок. Оставалось только презирать себя за малодушие.

— Тебе не являлась эта сущность? — Форд заставил себя сфокусироваться на важном. — Во снах, например?

— Ты о чём?

Билл мог обманом или шантажом заставить его запустить портал. И хотя Форд сомневался, что Стэнли было также просто одурачить, как его самого, нельзя было исключать и такую вероятность.

— Я не буду тебя ни в чём обвинять. Если он что-то тебе предлагал…

— А мне кажется, ты уже меня в чём-то обвиняешь. Ты — ты про треугольник, что ли?

— Это демон разума. Он приходил к тебе?

— Я должен быть удивлён, что ты связался с демоном, но я совсем не удивлён.

— Стэнли, ответь на вопрос.

— Не было у меня геометрических кошмаров. Ты ему душу продал в качестве какого-то эксперимента или что?

Форд с досадой осознал, что не способен понять, лжёт ли Стэнли. Он и в детстве не всегда мог определить это, во времена, когда они понимали друг друга с четвертьслова. Человека, стоявшего перед ним, он не знал вовсе. Сколько ни всматривайся — не узнаешь правды.

— Я не продавал никому душу, но у меня достаточно причин не доверять ему.

— А ты хоть кому-нибудь доверяешь?

— Есть пара существ по ту сторону портала.

Он обошёл Стэнли и снова поднял пистолет.

— Шес… Форд, это мой товар. Заплати и делай с ним, что хочешь.

Форд почти рассмеялся.

— Я не собираюсь тратить ни кварка на этот мусор. Кроме того, ковёр и гобелен были здесь ещё до твоего появления.

Стэн потёр глаза, растягивая пальцами веки, и пробормотал: «Hijo de puta»⁽¹⁾.

— Что ты сказал? — процедил Форд.

— «Чёрт возьми», это с колумбийского.

Стэнли, конечно, не знал, что он ещё лет двадцать назад вживил себе в голову межизмеренческий переводчик. Раздумывая над тем, среагировать ли на оскорбление или сохранить свою маленькую тайну, Форд остановился на последнем. Тем не менее его раздражение вылилось в высокомерие.

— Нет «колумбийского» языка, есть колумбийский испанский. Поразительно — не знать, на каком языке разговариваешь.

Стэнли тем временем забрал свои пирамидки и карту бермудского треугольника, а всё остальное небрежно отпихнул ногой.

— Вали на улицу, не хватало мне ещё, чтоб ты Хижину спалил. На заднем дворе есть кострище.

— Обойдусь без твоих советов.

С мгновение они сверлили друг друга взглядами. Форд обвёл глазами твёрдую стойку Стэнли, считывая напряжение, затаившееся в плечах. Пальцы ещё не сжаты в кулаки, но для естественного положения скрючены слишком сильно, возможно, в силу возраста или травмы, если судить по вздувшимся сбитым костяшкам. Всё это Форд зафиксировал почти мгновенно, но когда дело коснулось выражения лица, он попал в тупик. Искривлённые бескровные губы, крепкие подвижные желваки, будто врезанная в камень межбровная складка — все эти детали никак не сплетались в ясную картину. Что это было: раздражение или неприязнь? Злость? Всего понемногу? Что-то ещё, более сложное и литературное? У Форда всегда были проблемы со считыванием подобного рода знаков, и если в мультивселенной от этого даже была польза — защита от ложных ожиданий, связанных с устоявшимся восприятием эмоций, — то на Земле этот костыль стал палкой в колёсах.

— А знаешь что? Хрен с тобой, — угрюмо выплюнул Стэнли. — Только не надейся на пожарную сигнализацию, она здесь тоже в качестве экспоната.

Затем он просто ушёл. Неожиданно, но тем проще. Форд направил пистолет на оставшиеся вещи и собирался уже спустить курок, но замер. Раздражённо фыркнул.

Ночь стояла ветреная. Лес недружелюбно нахмурился, с ветки на ветку передавая весть о его возвращении встревоженным гулом. Ничего, Форд тоже ему не доверял. Скоро он нашёл кострище, черневшее на плешивой прогалине между сосен и пихт. Бросив свою ношу на землю, Форд прищурился и ухватил ближайшую ветку: ему не показалось, кто-то и впрямь повязал на ней бантики, а стволы деревьев опутал гирляндой из бумажных флажков. По обе стороны костровища лежали брёвна, служащие скамейками. На одном из них была вырезана нелепая рожица с клыками, а надпись ниже гласила, что это «Стэн-старый-хмырь». На земле, укрытой опавшими иголками, валялось несколько игральных карт, фишки настольной игры и пожёванная ручка. Ощущение собственной чужеродности только усилилось.

Он поудобнее перехватил пистолет, и голубой луч испепелил кричащие напоминания о Билле. Форд сделал глубокий вдох, позволив дыму щекоткой скользнуть по гортани.

Отдых закончен, пора вернуться к работе. Чтобы демонтировать портал, понадобится несколько дней. Никто и никогда не сможет снова активировать его, и если для уверенности в этом Форду понадобится разобрать собственное творение на молекулы, он так и сделает. Не будем забывать и о приятном бонусе в качестве несущей смерть и разрушение Трещины, которая образовалась из-за того, что кое-кто в очередной раз пренебрëг существованием здравого смысла.

Но сначала нужно разобраться с источником странного стука, доносившегося из вентиляции.

1) исп. «сукин ты сын»

Вернуться к тексту