Месть ведьмы (джен)

Марта с кряхтением разогнула спину, отходя от котла, и наколдовала Темпус. Опять заработалась: уже далеко за полночь, а ведь ещё нужно было подготовиться к ритуалу. Ведьма вздохнула и решила сделать небольшой перерыв. Травяной чай по рецепту прабабушки с добавлением семи капель бодрящего зелья всегда выручал. Вот и сейчас он сработал на отлично: усталость отступила, появились силы. Их должно было с лихвой хватить для всех запланированных дел.

В шесть утра звякнули оповещающие чары — пришёл клиент. Неделю назад Уильям Мёрдок, чистокровный в шестом поколении из незнатного рода, слёзно просил одноглазую Марту помочь и снять серьёзное проклятье с сына, которое медленно выпивало силу малыша. Он подозревал, что его наложили в отместку за то, что Уильям попытался влезть на давно поделённый между другими чистокровными семьями рынок. Те не терпели конкурентов и обычно действовали быстро и крайне жестоко. Пострадало невинное дитя, поэтому ведьма решила не только помочь снять проклятье, но и проклясть в ответ обидчиков. Она соединила два ритуала в один: получившийся должен был повторить чары и передать их обратно по связи проклинающий-проклинаемый, а затем оборвать эту связь и очистить ребёнка.

Впустив в лавку Уильяма с сыном, Марта забрала ребёнка и спустилась в ритуальную комнату. Там она заперла дверь, раздела мальчика и положила на каменный алтарь, выступающий из пола на метр в высоту, затем проверила защищающий комнату барьер и приступила к ритуалу.

Проклятье тяжело ворочалось в ребёнке, с трудом позволяя отцеплять жгуты, которыми намертво вцепилось в магию мальчика. Малыш громко захныкал, но не смог пошевелиться — ритуал не позволял. Марта победно усмехнулась, когда проклятье проявилось над ребёнком. С каждым словом, произнесённым ведьмой, то постепенно сжималось в шар, чтобы вскоре разделиться на четыре сгустка поменьше и отправиться по связи к тем, кто проклял малыша. Марта внимательно следила за ними, и когда цепь связи опасно дёрнулась на том конце, поспешила её перерезать. Оставалось только избавиться от ошмётков проклятья, которые застряли в ребёнке. Марта затянула катрены и принялась окуривать малыша подожжённым пучком трав, чтобы очистить его магическое поле.

Когда всё было кончено, Марта позволила себе полюбоваться на сделанное. Ребёнок был чист. Она вздохнула с облегчением, взмахом руки убирая защитный купол с помещения. Затем взяла на руки тихо хныкающего малыша и поднялась в лавку. Ведьма никогда не любила детских слёз, поэтому поспешила передать мальчика нервничавшему отцу. Тот бросил беглый взгляд на сына и облегчённо заплакал, горячо благодаря старую ведьму:

— Спасибо. Спасибо вам! Я сделаю всё для вас! Только скажите, чего вы хотите!

— Никогда не разбрасывайся подобными словами, — кровожадно оскалилась ведьма, показывая пожелтевшие зубы, — только не в магическом мире, а то быстро лишишься жизни.

Маг побледнел и попытался что-то сказать, однако Марта его перебила.

— Тебе повезло, что ты сказал это мне, одноглазой Марте. Я всегда беру справедливую плату, мне лишнее не нужно.

— Прошу, не тяните. Скажите уже, чем я могу вам отплатить? — нахмурился Уильям, про себя проклиная длинный язык. Он ни на секунду не поверил, что ведьма не попытается обобрать его до последнего кната.

— Принеси мне жемчужное колье, что принадлежало Элоизе Мёрдок, и мы в расчёте. А теперь — уходи, — произнесла ведьма и выставила мага вон из лавки.

Ближе к обеду Марта, заканчивала последние дела в лавке, как вдруг схватилась за сердце, рухнула на пол и захрипела. По лицу потекли слёзы. В груди полыхала боль — казалось, что сердце выжигают калёным железом. Каждый новый вдох давался с большим трудом. Марта задыхалась. Схватившись скрюченными пальцами за мантию, Марта будто пыталась дотянуться до сердца и остановить агонию. Прошли минуты, прежде чем боль немного притупилась, но никуда не делась, оборачиваясь вокруг сердца ведьмы плотным клубком.

Отдышавшись, Марта поднялась на трясущихся ногах, уселась на стул и, зажмурив глаза, сосредоточилась на своей ауре. Та потускнела, сжалась, а в районе сердца зияла рваная рана — будто кто-то просто вырвал часть. Раньше оттуда вилась крепкая кровная связь, соединяющая её с внучкой.

В измученном сознании вспыхнула догадка: что-то случилось с её дорогой Эвелин. Одна только мысль об этом привела ведьму в страшный гнев, за которым прятался страх.

— Сегодня суббота, — забормотала Марта, обрывая неприятные мысли, затем наколдовала Темпус, — верно, первый в этом году поход в Хогсмид, — и она немедля аппарировала.

В Хогсмиде её сходу оглушил гвалт: крики и плач людей, громкие хлопки аппараций и заклинания тут и там. В первую секунду она растерялась, оглядывая главную улицу поселения, которая теперь стала полем боя. Потом Марта заметила группу магов в глухих чёрных мантиях, на фоне которых выделялись единственные светлые пятна — зловещие серебряные маски, скалящие искусно вырезанные зубы.

Пожиратели Смерти, а это были именно они, неспешно двигались по улочке, посылая заклинание за заклинанием на жителей Хогсмида и учеников Хогвартса, вышедших на прогулку. Они не щадили никого, хладнокровно посылая непростительные заклятия в невинных людей, а самое главное — детей. Это привело ведьму в ярость, но лезть в лобовую атаку она не решилась. Поэтому она затаилась в темноте тесного переулка между домами и принялась плести масштабное адресное проклятье. Конечно, будь у неё кровь или волосы Пожирателей, то им бы недолго осталось топтать эту землю. За неимением вариантов приходилось выбирать из неприятных, но не смертельных проклятий, которые были в её арсенале. Через минуту всё было готово. Марта выдохнула последние слова, и проклятие хлынуло волной, с жадностью цепляясь за серебряные маски, через которые начало медленно проникать в Пожирателей. Ведьма злобно оскалилась, когда проклятие пустило корни — теперь его едва ли можно было нейтрализовать. Через несколько дней оно начнёт воздействовать на разум, сводя Пожирателей с ума: призраки убитых будут мучить своих убийц во сне и наяву. Они должны увидеть и прочувствовать на себе весь причинённый вред.

В следующую секунду раздались громкие хлопки — прибыли бойцы Аврората. Пожиратели Смерти заметили авроров и поспешно отступили. На мгновение наступила тишина, а затем все засуетились: одна группа авроров перемещала пострадавших в Святое Мунго, другая рассредоточилась по улочке, охраняя, а третья — помогала убирать завалы и искать раненых.

Не обращая внимания на шум, стоны раненых и плач, Марта целенаправленно двигалась к одной из лавочек, ведомая едва тлеющей связью с внучкой. Кажется, это был магазинчик со сладостями, которых в Хогсмиде было множество. Марта подошла ближе и замерла — рядом со входом лежала её Эвелин. То, что внучка мертва, она поняла практически сразу. Ноги подкосились, и Марта упала на колени возле бездыханного тела. Аккуратно притронувшись к холодной руке, она погладила внучку и закрыла невидящие глаза. Марта всхлипнула и, сотрясаясь от рыданий, прижалась к телу. Казалось, вид мёртвой Эвелин навсегда отпечатался в памяти. Задыхаясь от горя, ведьма осыпала проклятиями всех вокруг.

На миг она даже пожалела, что позволила Пожирателям так просто уйти. Если бы она знала… Если бы она знала, то пожертвовала бы своей жизнью, но утянула бы за собой! Безумная усмешка появилась на губах ведьмы, и она истерично расхохоталась. Люди рядом отпрянули, кто-то вскрикнул. Вопли ненадолго отрезвили Марту. С трудом встав на ноги, ведьма подняла тело внучки на руки и аппарировала в своё убежище.