Она была девушка. Она была влюблена (гет)

«Какого чёрта нам ставят защиту от тёмных искусств с Гриффиндором?!» — недовольно думала Эйлин. Как положено отличнице, она сидела за первой партой. Сидеть рядом с ней никто не хотел. И так было из года в год.

Эйлин поймала себя на том, что то и дело поглядывает в сторону Сириуса. Он тоже это заметил и издевательски подмигнул. Эйлин отвернулась.

— Встаньте по парам, — приказал профессор Паветс, взмахнул палочкой, и парты исчезли из класса. — Я хочу посмотреть, как вы усвоили боевые заклинания. Только, прошу вас, давайте без травм!

Эйлин собралась было встать напротив Снегга, но профессор остановил её:

— Нет, нет, мисс Велл. Встаньте напротив мистера Блэка. А вы, мистер Снегг, — напротив мистера Поттера.

— Он дальше своего носа не видит, — услышала Эйлин возмущённый шёпот Лили. — Северус и Поттер поубивают друг друга!

Эйлин с удивлением обнаружила, что Эванс обращается к ней. Лили смотрела на неё с участием.

— Не бойся, — она ободряюще пожала ей руку. — Покажи ему, на что ты способна!

Эйлин кивнула. После поддержки гриффиндорки она стала чувствовать себя увереннее.

— Начнём с простого, — объявил профессор Паветс, встав возле учительского стола. — Заклятие обезоружения — Экспилеармус. На счёт три! Раз, два...

Едва прозвучало «три», Эйлин вскинула волшебную палочку, но не успела даже рта раскрыть, как Сириус крикнул:

— Экспилеармус!

Волшебная палочка Эйлин вырвалась из её руки.

— Браво, мистер Блэк, браво! — похлопал профессор Паветс. — Теперь вы, мисс Велл.

Эйлин взмахнула палочкой, начала произносить заклинание:

— Экспи...

Но Блэк оказался быстрее. Её палочка снова позорно отлетела в сторону.

— Соберитесь с духом, мисс Велл! — воскликнул профессор.

Эйлин в третий раз подняла палочку. В голове отдавались слова Лили: «Покажи ему, на что ты способна!» Эйлин была уверена, что на этот раз у неё всё получится так, как надо. Но она вдруг посмотрела на своего противника и заметила, что его губы шевелятся.

— Не расстраивайся, Велл, — говорил Сириус. — Девушке необязательно обладать какими-то талантами. Ей достаточно быть красивой и уметь писать красивые слова. Не уверен насчёт первого, но второе у тебя не отнять!..

Слёзы застлали глаза Эйлин. Очертания класса стали размываться. Девочка взмахнула палочкой, крикнула что-то, и не только волшебная палочка, но и сам Сириус отлетел к стене. Эйлин же выскочила из класса, не обращая внимания на возгласы профессора, приказывающего вернуться.

Эйлин пробежала по коридору и остановилась перед открытым окном. Слёзы душили её.

— Мисс Велл!

Она обернулась. Перед ней стояла профессор Макгонагалл.

— В чём дело? Почему вы не на уроке? Если я не ошибаюсь, у вас сейчас экзамен по защите от тёмных искусств, — тут она заметила на лице Эйлин слезы. — Что случилось?

Её тон внезапно изменился, стал мягче.

— Ничего, — Эйлин постаралась стереть слёзы с лица, — просто переживаю из-за экзаменов.

— Вы слишком часто ссылаетесь на экзамены, — заметила профессор Макгонагалл. Эйлин ничего на это не ответила. Так оно и было.

Преподаватель трансфигурации приобняла её за плечи.

— Согласитесь, коридор — не лучшее место для откровений, — мягко сказала она. — Пройдёмте в мой кабинет, и вы спокойно мне всё объясните.

Эйлин пыталась отговариваться, но Макгонагалл была непреклонна. Когда они зашли в кабинет, профессор показала ей на кресло возле камина, а сама села напротив.

— Теперь рассказывайте, — потребовала она. — Что такое случилось на экзамене по защите от тёмных искусств, что вы так расстроились?

Эйлин судорожно вздохнула, посмотрела в лицо профессора Макгонагалл и дрожащим голосом произнесла:

— Вам необязательно обо мне так заботиться. Я ведь учусь не на вашем факультете.

— И кто внушил вам эту чушь? Вы — такая же моя ученица, как и все. Я отвечаю за вас так же, как и за других.

— Не надо, профессор. Мой факультет — особенный, и здесь нечем гордиться. Я не могу рассчитывать на поддержку других факультетов. Я давно это поняла. Если бы можно было вернуть время назад, я бы уговорила Распределяюшую шляпу отправить меня на другой факультет, на какой угодно, но только не на Слизерин.

Макгонагалл покачала головой и грустно улыбнулась.

— Глупая девочка.

— Я этого не отрицаю, — ответила осмелевшая Эйлин.

Макгонагалл наклонилась к ней и положила руки ей на плечи.

— Время нельзя вернуть назад, — тихо сказала она. — А значит, жалеть о том, что уже произошло, не имеет смысла. Вы попали на факультет с богатой историей. Целеустремленность, верность семье — разве это плохие качества? Важно то, для каких целей вы их используете. Теперь вы поняли?

Эйлин кивнула. Макгонагалл выпрямилась и заговорила привычным, бодрым голосом:

— Теперь, когда между нами установилось согласие, вы можете, наконец, объяснить мне, что стряслось на экзамене.

— Наверняка, вам это известно, профессор. Об этом уже знает вся школа.

— Видимо, — Макгонагалл нахмурилась, — вся школа, кроме меня.

Эйлин зажмурилась, понимая, что слёзы готовы снова брызнуть из глаз.

— Я влюбилась. В однокурсника. С Гриффиндора.

Макгонагалл притоптывала ногой в такт ходу часов. По ней нельзя было сказать, догадалась ли она, о ком идёт речь, или нет.

— И что же, — снова заговорила она, — ваши чувства остались без ответа, я правильно понимаю?

— Более того: он поднял меня на смех.

— Посмотрите на меня. Поверьте, я — не Василиск, мой взгляд не убивает.

Эйлин сделала, как от неё требовали. Глаза Макгонагалл за стёклами очков странно блестели.

— Вы только начинаете жить, мисс Велл. В вашей жизни будет много людей, которые захотят сбить вас с пути. Будьте сильнее, не поддавайтесь им. Не позволяйте им сломать вас. Вы меня поняли?

Эйлин вздохнула и вытерла с лица слёзы.

— Да, профессор.

Макгонагалл улыбнулась.

— Чудесно. А теперь я провожу вас обратно в класс, до конца урока ещё двадцать минут.

После разговора с преподавателем Эйлин почувствовала небывалый прилив сил. Минерва Макгонагалл оказалась вовсе не бесчувственной приверженецей дисциплины, как Эйлин привыкла думать.

— О, мисс Велл! Вы всё-таки соизволили явиться на урок? — проворчал профессор Паветс, когда Эйлин вошла в класс. — Что ж, напрасно. Экзамен уже закончился.

— Видите ли, профессор Паветс, — произнесла профессор Макгонагалл, — у мисс Велл случился небольшой нервный срыв. Теперь, когда я оказала ей должную психологическую помощь, — тут она одарила коллегу строгим взглядом, словно намекая, что это должен был сделать он, — она может спокойно закончить экзамен. Поправьте меня, если я ошибаюсь, пятнадцати минут — а именно столько осталось до окончания урока — достаточно, чтобы выполнить небольшой тест.

— Дорогая Минерва, — слащаво протянул Паветс, — мне безразлично, что творится в головах моих учеников. Если они не в силах держать себя в руках, это только их проблемы. Экзамен окончен, и оценка, которую заслужила мисс Велл — неуд.

Эйлин не удержалась и судорожно вздохнула. Профессор Паветс не станет ради неё отступать от своих дурацких принципов, ему только на руку, что она сорвалась. Он давно пытается завалить её нескончаемыми тестами и дополнительными заданиями. И сегодня, похоже, у него это получилось.

— Мисс Велл не мешало бы научиться контролировать свои эмоции, — продолжал Паветс. — Вот сегодня она чуть не убила Блэка простеньким заклинанием — Экспилеармус.

Макгонагалл посмотрела на Сириуса и ахнула. Её внимание привлёк фингал под правым глазом.

— Мистер Блэк, что с вами?!

— Да так, — Сириус бросил мрачный взгляд на Джеймса, — с другом кое-что не поделили.

Макгонагалл покачала головой, в её взгляде читалось: «Позже поговорим».

— Я могу вызвать патронуса, — вдруг сказала Эйлин.

Профессор Паветс, который начинал что-то говорить про то, что Эйлин не знает его предмета, замолк на полуслове. Все повернулись к худенькой девочке, стоявшей между двумя профессорами.

— Не выдумывайте, мисс Велл, — протянул Паветс, первым оправившись от потрясения. На его лице расплылась гаденькая усмешка. — Вызов Патронуса — одно из сложнейших заклинаний. Не каждый взрослый волшебник способен его вызвать. Даже я... кхм... не в силах...

— Но я умею, — возразила Эйлин.

— Хорош врать! — усмехнулся Сириус.

Эйлин резко повернулась к нему. Щёки её запылали. «Не позволяйте другим людям сломать вас». Она не позволит. Больше Блэк не насладится её слезами и растерянностью.

Эйлин подняла волшебную палочку и закрыла глаза, стараясь вызвать в памяти самые светлые воспоминания. Тепло камина в просторной гостиной их дома, руки мамы, улыбка отца, фруктовый сад возле дома, в котором Эйлин написала свои первые стихи.

Она изящно взмахнула палочкой и чётко выговорила:

— Экспекто Патронум.

Из кончика волшебной палочки вылетел прекрасный серебристый лебедь. Он сделал круг под потолком, широко расправив огромные крылья, остановился над головой Эйлин и бесшумно растаял в воздухе.

Минуту царила тишина. Потом её нарушили аплодисменты. Аплодировали почти все однокурсники, как слизеринцы, так и гриффиндорцы. Профессор Макгонагалл лучезарно улыбалась.

— Как видите, профессор Паветс, — сказала она, повернувшись к онемевшему преподавателю, — мисс Велл прекрасно знает ваш предмет.

Паветс только кивал головой, как китайский болванчик, и приговаривал: «Да, да... Зачёт, однозначно, зачёт...»

— Молодец! — шепнула Лили, положив руку на плечо Эйлин.

А сама Эйлин неловко улыбнулась. От внимания однокурсников она чувствовала себя не своей тарелке. Она посмотрела на Сириуса. Он не аплодировал, но заворожённо смотрел на патронуса, и, когда тот исчез, не опускал головы, словно надеясь снова его увидеть. Заметив взгляд Эйлин, он нахмурился и отвернулся.

* * *

Эйлин сидела в гостиной одна, удобно устроившись в кресле с тетрадью и карандашом в руках. Написание рассказа не ладилось, и Эйлин, как она делала в таких случаях, рисовала иллюстрации к нему. На её губах застыла мечтательная улыбка. Рука с карандашом уверенно рисовала героев рассказа, а сама юная волшебница витала в облаках.

За дверью послышались возбуждённые голоса, и вскоре толпа слизеринцев в зелёных мантиях ворвалась в гостиную.

— Выиграли! — сообщил Регулус Эйлин.

— Поздравляю, — улыбнулась она, закрывая тетрадь.

— Почему тебя не было на матче?

— Я была в начале. Потом ушла — голова разболелась. Не люблю шумные сборища. Ты был великолепен. — она встала. — Пойду спать. Хорошо вам отметить!

Она развернулась и направилась в спальню. Толпа слизеринцев отделила её от Регулуса, он догнал её уже возле лестницы.

— Подожди! Ты... вот так просто ляжешь спать?

Эйлин отвела глаза и осторожно высвободила свои пальцы из руки Регулуса.

— Говорю же: голова разболелась. Я ещё не отдохнула от экзаменов...

— Кстати, — перебил Регулус, — это правда, что ты вызвала патронуса на защите от тёмных искусств?

— Правда, — нехотя ответила Эйлин. Регулус видел, что ей не терпится от него отделаться, но не хотел отставать от неё так просто. Ему казалось, что, если он сейчас её отпустит, то уже никогда не вернёт.

— Где ты научилась?

— Отец научил. Слушай, я пойду, наверное, — она поднялась на несколько ступенек. — Тебя, вон, друзья ждут. А мне, правда, очень хочется спать.

— Ты пойдёшь со мной гулять? — вдруг спросил Регулус. Эйлин опешила. — Не на свидание. Хотя, кого я обманываю. Тут, как не назови...

Он поднял взгляд на Эйлин. Она смотрела на него с сочувствием.

— Прости, Регулус... — прошептала она.

В полумраке гостиной её светло-русые волосы казались темнее, чем были на самом деле. Она развернулась и убежала в спальню.

Победа в матче больше не радовала Регулуса. Шутливые тосты друзей пролетали мимо его ушей. Он бросал полный печали взгляд на дверь спальни девочек.

В последнее время Эйлин стала избегать его. Правда, она теперь от всех держалась на расстоянии. В те редкие моменты, когда они разговаривали, она смеялась, что-то увлечённо рассказывала и ни разу не вспоминала о Сириусе. Она больше не плакала. По крайней мере, на виду у всех.

«Идиот! — яростно сказал себе Регулус. — Ты для неё — всего лишь тень Сириуса, его младший брат. Ты даже близко не стоишь рядом с ним!..»

Он злился на себя, на Сириуса, но не на Эйлин. Как тлеют угли в камине, так утихомирлся и костёр в душе Регулуса.

«В конце концов, она имеет право выбирать, что для неё лучше», — подумал он.

В эту ночь в Хогвартсе не спали трое: два слизеринца и один гриффиндорец. Эйлин лежала в кровати и стирала с лица проклятые слёзы; Регулус задумчиво смотрел в потолок; Сириус вертел перед собой половинку картонного сердечка. Мысли троих были спутаны, замыслы — туманны.