Пленники пустыни (джен)

Несколько дней спустя измождённые невольники оказались в небольшой крепости. Стены её не отличались особой высотой, но толщина их внушала уважение. Впрочем, монолитными они не были. Внутри стен находились казармы гарнизона, склады и прочие помещения. А прямо посередине внутреннего пространства крепости возвышалась огромная, несоразмерная остальным постройкам башня. У её основания были устроены прочные клетки, в которые и поместили рабов.

Следующие два дня невольники отдыхали и набирались сил. Их неплохо кормили и вдоволь давали чистой прохладной воды.

— Стараются вернуть нам товарный вид, — процедил Грим, разгадавший нехитрый замысел работорговцев.

На третий день крепостной двор наполнился народом. Начались торги. Невольников одного за другим выводили на невысокий помост и оглашали первоначальную цену. Затем покупатели наперебой выкрикивали всё большие и большие суммы, стараясь не упустить товар. Торговались на вполне понятном миртанцам наречии, хоть выговор и отличался от привычного им по прежней жизни.

Драго купил за тысячу восемьсот монет худощавый немолодой варантец с редкой сероватой бородкой и седыми волосами. Бывший стрелок очень обрадовался, когда он же, перебив цену у какого-то темнокожего толстяка, сделался владельцем и Грима. Очень уж не хотелось расставаться с охотником, который стал ему настоящим другом за время перенесённых вместе мытарств.

Третьей покупкой их нового хозяина оказался тощий широкоплечий парень, одетый в обрывки матросской одежды. Его ни Драго, ни Грим прежде не видели. Вероятно, морячка пригнал на продажу какой-то другой работорговец.

— Меня зовут Мельхор, и вы теперь принадлежите мне. Я не жестокий человек, и если вы будете послушными, то обращаться с вами стану хорошо, — остановившись перед невольниками, заявил их новый владелец. — Нам здесь больше нечего делать. Сейчас наполним меха водой и выходим, — добавил он, обернувшись к своим подручным.

Помощников у него оказалось всего двое. Но это были крепкие парни, которые явно умели обращаться с оружием. К тому же, один из них держал за пристёгнутую к ошейнику цепь огромного чёрного варга. Тот ловил взглядом красных глаз каждое движение невольников и время от времени издавал низкое утробное рычание.

Не прошло и часа, как Мельхор со своими людьми покинули крепость. Сам он шествовал впереди каравана вместе с одним из охранников. Следом тащились трое рабов. Грим и безымянный пока морячок волокли большие мехи с запасом воды. А Драго нёс тяжёлый ящик, в котором что-то тихо позвякивало на каждом шагу. Мельхор предупредил, что там ценные алхимические ингредиенты и пообещал содрать шкуру, если Драго уронит ящик. Поэтому тот старался идти как можно осторожнее и внимательно смотрел под ноги. Делать это было не так-то просто, потому что прямо за спиной то и дело взрыкивал и щёлкал острыми зубами варг, которого вёл на поводке второй охранник.

На этот раз идти оказалось не так далеко. К тому же, путь проходил по краю горного плато, где было куда прохладнее, чем на песчаной равнине внизу. Заночевав в небольшой пальмовой роще, на следующий день путники оказались перед воротами довольно крупного города.

— Уджар, — сплюнув на песок, шепнул моряк, который во время первой их остановки на ночлег рассказал, что месяц назад угодил в руки пиратов и был продан в Патаре. Называть себя он просил Акульим Зубом.

— Верно, это благословенный Уджар — самый большой город Юго-Западного Варанта, коим милостью Белиара правит великий маг Тартарон, — расслышав его слова, подтвердил Мельхор, выдохнув имя правителя города с заметной неприязнью. — Ты уже бывал здесь?

— Нет... господин. Но много слышал об этом месте... всякого, — ответил Акулий Зуб, выдавив из себя слово «господин» с некоторым усилием.

Хозяин рассмеялся и подал знак двигаться дальше.

Стража в воротах пропустила их без лишних вопросов, лишь разглядев лицо Мельхора, с которого тот предусмотрительно снял защищавшую от пыли повязку. Стало понятно, что их хозяин пользуется в Уджаре определённым уважением.

За воротами свернули направо и вскоре достигли большого двухэтажного дома. Стоял он на отшибе от остальных построек города — между уставленным шатрами кварталом кочевников и шахтой, вход в которую находился в основании нависавшего над Уджаром скалистого обрыва. Как вскоре поняли невольники, такое расположение жилища Мельхора объяснялось его ремеслом — их хозяин оказался самым известным в этих местах алхимиком.

* * *

Семьи у Мельхора не было. Охранников, которых звали Рубен и Хосе, он нанимал только на время путешествий в соседние поселения. Как только несколько дней спустя хозяин убедился, что рабы поняли своё положение и не склонны делать глупости, он отпустил наёмников.

В доме, кроме трёх новых рабов, жили ещё немолодая кухарка Надира и старый слуга Санжар. Этот прежде тоже был рабом. Привёз его с Южных островов ещё отец Мельхора, а спустя много лет наградил свободой за преданность. Однако вольноотпущенник остался служить своему господину, а затем и его сыну, только с тех пор получал за это небольшую плату.

Чёрный и сморщенный от прожитых лет слуга стал для троих миртанцев настоящим кошмаром — Санжар постоянно следил за ними, ловил каждое неосторожное слово и немедленно доносил хозяину, каждый раз требуя примерно наказать «проклятых бездельников». Вскоре невольники возненавидели его лютой ненавистью, но поделать с хозяйским любимцем ничего не могли. Пока не могли, как однажды, приглушив голос, уточнил Грим.

Для жилья рабам определили небольшую каморку на первом этаже. Кормил их Мельхор сносно и работой сверх меры не нагружал. Им приходилось носить воду, таскать дрова для очага и выполнять прочие дела по хозяйству. Однако нередко хозяин поручал им помогать ему в алхимических опытах и изготовлении зелий. Конечно, в секреты своего ремесла посвящать рабов он не собирался. Так что им доставалась самая простая и нудная работа — часами перетирать в ступках всякие камни или травы, следить за огнём под перегонным кубом, процеживать какие-то зелья...

Временами рабам откровенно нечего было делать, и Мельхор с Санжаром выдумывали для них какие-то не слишком осмысленные занятия вроде уборки и без того чистого двора или перекладывания каких-то старых ящиков из одной кучи в другую. Драго не понимал, зачем алхимик купил и кормит троих рабов, когда со всей работой мог бы управиться один из них?

В общем же всё оказалось не так страшно, как миртанцы опасались, пока их вели в Уджар. Однако ощущение несвободы, невозможность распоряжаться своей жизнью, чувство униженности и страх перед будущим радости не добавляли. Легче всех неволю переносил Драго, поскольку жизнь простого воина в королевском войске и без того не сильно отличалась от рабской. Но и он мечтал вырваться на свободу. Правда, ему, как и остальным, приходилось прятать свои мысли и намерения ото всех, а особенно от неусыпного Санжара.

Некоторое время спустя рабов стали не только посылать на базар за покупками или в таверну за вином, но и выпускать по одному из города, чтобы набрать дров в окружающих его редких рощах. Побега рабов варантцы не опасались — в одиночку, не зная местности, без оружия, запаса воды и пищи они бы очень быстро стали жертвами пустыни и населяющих её хищников. Да они и сами не стремились уходить за пределы видимости охранявших ворота стражников. Особенно после того, как Драго наткнулся на истерзанные львами останки одинокого путника, который не успел дойти до города нескольких сотен шагов.

Тем не менее, оставлять планов на побег никто из троицы не намеревался.

— Под городом есть обширные катакомбы. В них почти никто не спускался уже много лет — с тех пор, как там завелась какая-то нечисть, — однажды ночью сообщил товарищам по неволе Грим, днём ходивший с каким-то хозяйским поручением в город.

— Откуда знаешь? — насторожился Акулий Зуб.

— Да так, народ болтает... — уклончиво ответил охотник.

— Это важная новость. Даже если мы соберём припасов в дорогу и раздобудем оружие, через ворота нас из города никто не выпустит. А катакомбы должны вести за пределы городских стен, можно уйти незаметно, — прошептал Драго.

— Соображаешь! — хмыкнул Грим. — Правда, мы не знаем, есть ли из этих подземелий выход наружу и как в них вообще попасть. К тому же, слухи о нечистой силе тоже наверняка появились не на пустом месте. У этих почитателей Белиара легко заведётся любая гадость.

— Кажется, я знаю, где может быть вход в катакомбы! — азартно зашептал Акулий Зуб. — Видели ту дверь в подвал? Она всё время заперта, а ключ от замка есть только у Мельхора. Это же неспроста!

— Хм... Может, ты и прав. Она не только заперта, но и зачарована. Я как-то раз коснулся замка, когда никто не видел — так долбануло магией, что полдня рукой не мог пошевелить, — добавил Грим.

— Но наверняка мы ничего не знаем, — остудил их пыл Драго.

— Это верно. Однако выясним рано или поздно. В любом случае стоит начать готовить припасы и искать способ раздобыть оружие. Может случиться так, что уходить придётся быстро и времени на сборы не останется.

На том и порешили.

Тайник устроили позади дома, выкопав небольшую яму и прикрыв её поленницей дров. Туда складывали еду, которая не портилась и могла храниться достаточно долго — предназначавшееся для ручных жерновов Надиры зерно, засушенные куски лепёшек, вяленые фрукты и ломти местного сыра, который тоже годился для долгих путешествий в жаркой пустыне. Всё это миртанцы оставляли от своего ужина или воровали на кухне, когда кого-то из них посылали в помощь Надире — размолоть зерно на жерновах или натаскать воды.

Как Санжар пронюхал об их тайнике, рабы так и не узнали. Но однажды в дом снова явились увешанные оружием Хосе и Рубен. Спустившийся из своей лаборатории Мельхор хмуро оглядел невольников и приказал следовать за ним. Впереди, показывая дорогу, семенил Санжар, позади топали охранники. Процессия обогнула дом и остановилась возле поленницы.

— Вот здесь, господин! Вот это место, — тыча скрюченным пальцем в прикрытый дровами тайник, заскрипел старый холуй.

— Уберите дрова! — приказал Мельхор рабам.

Разоблачённая троица принялась отгребать в сторону поленья, и вскоре открылась яма с лежащими в ней свёртками.

— Ты! Разверни! — приказал алхимик Гриму.

Тот выполнил приказ и, опустив голову, отступил в сторону.

— Что это? — спокойным, но не предвещавшим ничего доброго голосом спросил Мельхор, указывая на припасы.

— Не знаю, — ответил Грим.

— Ты тоже не знаешь? — обернулся алхимик к Драго.

Тот в ответ лишь отрицательно замотал головой. Акулий Зуб стоял рядом, делая вид, что всё происходящее его не касается.

— Но ведь это вы принесли и сложили здесь эти дрова?

— Мы. Но нижняя часть поленницы лежала здесь и прежде. Мы складывали дрова сверху, — ответил за всех Грим.

Мельхор перевёл вопросительный взгляд на Санжара.

— Это всё вон тот раб! — указал тот на Акульего Зуба. — Я видел, как он прятал сюда какой-то свёрток!

— А эти двое?

— Их мне не удалось застать с поличным, мой господин. Но я уверен, что они все в сговоре! — убеждённо ответил хозяйский любимец.

* * *

Посреди полупустого в это время года квартала кочевников находилась широкая арена, предназначенная для поединков, которые так любят полудикие обитатели Варанта. Посреди неё возвели конструкцию из установленных наклонно толстых жердей с подпорками. Вокруг толпились вооружённые уджарцы и рабы, которых хозяева привели сюда в назидательных целях — посмотреть на то, что бывает с замыслившими побег невольниками.

— Эти трое неблагодарных рабов, которые принадлежат почтенному алхимику Мельхору, задумали дерзкий побег и даже начали готовиться к нему, устроив тайник с припасами! — выйдя на арену и сверившись со свитком, провозгласил городской глашатай. — По решению их господина, а также согласно обычаям осенённого Белиаром славного города Уджара эти недостойные будут наказаны. Прямо уличённому в преступлении рабу, который дерзко именует себя Акульим Зубом, назначается двадцать ударов палкой. Двум его сообщникам, чья вина не была установлена достаточно твёрдо, но которые не донесли хозяину о подготовке побега, — всего по десять ударов.

Как только глашатай умолк, охранники под присмотром голого по пояс палача подтащили сопротивляющегося моряка к конструкции в середине арены и крепко привязали его руки и ноги к жердям. Затем вперёд вышел палач, который сжимал в руке толстый прут из какого-то местного растения. Примерившись, он ударил Акульего Зуба поперёк спины. Упрямый моряк не издал ни звука. Палач принялся хлестать его снова и снова. Каждый удар сопровождался возгласами глашатая, который отсчитывал удары. На двенадцатом моряк глухо застонал, на восемнадцатом — потерял сознание. Однако палач добросовестно довёл своё дело до конца. Обмякшее тело Акульего Зуба оттащили в сторону и бросили в тени пальмы.

Затем наступил черёд Грима, а после него — и Драго.

* * *

Спустя три дня, когда наказанные невольники начали оправляться от побоев, Мельхор приказал Драго и Гриму возвращаться к работе. А за Акульим Зубом пришли охранники и уволокли едва переставлявшего ноги беднягу в шахту.

Снова потянулись унылые дни в неволе. Однако желание Драго и Грима вырваться на свободу после полученного наказания ещё больше окрепло. Правда, прятать его теперь приходилось тщательнее — подлый Санжар ходил за ними по пятам и только что спать рядом не ложился.

— Клянусь Инносом, когда-нибудь я сверну шею этому старому падальщику! — однажды в сердцах шепнул Грим. Драго полностью разделял это его намерение, но осуществить его пока не представлялось возможным.

Как только им выпал подходящий случай, они с Гримом вновь принялись обсуждать план побега через катакомбы.

— Правда, как говорят, там очень опасно, — присовокупил напоследок Грим, когда сообщил Драго всё, что узнал нового об уджарских подземельях за последнее время.

— Лучше рискнуть и жить свободным, чем бояться собственной тени и сдохнуть рабом!

— Согласен, — горячо прошептал охотник. — Вот только как быть с Акульим Зубом? Бросать его здесь нельзя.

— Если он вообще останется в живых... — вздохнул Драго.

На этом их разговор прервали. Мельхор вызвал к себе Драго и, прочитав ему длинное и нудное поучение о пользе послушания, сообщил, что прощает непокорного раба за былые прегрешения. И что отныне Драго будет только помогать хозяину в алхимических трудах, а его непокорные дружки — заниматься тяжёлыми работами по дому и двору.

С этого дня бывший арбалетчик с Гримом виделся нечасто, да и ночевать ему приходилось в другом месте. Зато и проклятый Санжар куда реже попадался на глаза.

Работа в лаборатории, как уже испытал на себе Драго, была ничуть не легче, чем возня по хозяйству. Пожалуй, даже труднее. Постоянно приходилось перетирать или толочь в ступке какую-то едкую дрянь, согнувшись в неудобной позе. Или добавлять по приказу хозяина жидкость в реторту, причём делать это по одной капле через равные промежутки времени на протяжении долгих часов.

Но тяжелее всего доставалось рабу, когда требовалось сутки напролёт поддерживать равномерный огонь под специальной алхимической печью, которую Мельхор именовал странным словом «атанор». Пока внутри похожего на яйцо шныга устройства вызревало какое-то особо хитрое зелье, Драго не имел права даже глаз сомкнуть. Правда, по окончании «делания», как хозяин называл этот унылый процесс, он позволял рабу хорошенько выспаться, иначе тот рисковал сойти с ума.

* * *

Пару месяцев спустя, отбыв своё наказание, из рудника вернулся Акулий Зуб. Бывший моряк едва держался на ногах, непрерывно кашлял и больше напоминал ходячую мумию, чем живого человека. Однако дух его сломлен не был. Увидев Драго, который тащил от колодца воду в лабораторию, Акулий Зуб подмигнул ему и оскалился в злой и дерзкой улыбке. Обрадованный Драго едва заметно кивнул в ответ и поспешил дальше, поскольку в дверях дома уже показался вездесущий Санжар.

— Почему так долго? — едва завидев возвратившегося в лабораторию Драго, нахмурился Мельхор.

— Очередь была у колодца, — ответил раб, снимая с плеча тяжёлый кувшин.

— Только и можешь, что отговорки выдумывать... Иди сюда, разотри это в порошок, — проворчал алхимик и пододвинул миску, наполненную сушёными грибами тёмно-синего цвета. — Да смотри, не вдыхай! А то уснёшь на ходу, и толку от тебя не будет. Лучше прикрой нос и рот платком.

— Это сонные грибы? — уточнил Драго.

— Ну так а я тебе о чём говорю, баран ты безрогий?! Принимайся за работу! Да осторожнее, мне эти грибы привезли с далёкого острова за целую кучу золота.

Раб не стал далее испытывать терпение хозяина, замотал лицо куском ткани и взялся за пест, выточенный из кости огра. Он монотонными движениями растирал грибы, а сам мысленно прикидывал, как бы незаметно припрятать щепотку сонного порошка — зелье могло стать подспорьем на пути к свободе.