Пленники пустыни (джен)

Всё началось с того, что молодой миртанский арбалетчик по имени Драго уснул на посту. За такое и в мирное время можно оказаться на каторге. А теперь, когда войска короля Робара Второго вступили в пустынные земли Варанта, ему бы и вовсе головы не сносить. После короткого разбирательства вздёрнули бы перед строем на первом попавшемся дереве. Благо здесь, у самой миртанской границы, деревья ещё иногда встречались.

Однако о проступке арбалетчика начальство так и не узнало. Спасение пришло, откуда Драго его не ждал. И сам он этому спасению не обрадовался — ни сразу, когда очнулся крепко связанным и с тупой болью в затылке, ни позже, когда захватившие его в плен варантцы гнали бедолагу через раскалённые пески куда-то на юг.

Передовому отряду миртанцев повезло, что на сонного часового наткнулись не лазутчики из войска, которое вели полководцы Гелон и Люккор, а всего лишь шайка кочевников. Только не из тех, что поклоняются Аданосу и враждуют с жителями городов, а другие, почитающие Белиара. Такие в Варанте тоже встречались, хоть уже и в те времена оставалось их немного. Жили эти поклонники Тьмы не столько разведением овец, коз и прочей живности, сколько набегами, грабежами и работорговлей.

Нападавшие, которых насчитывалось всего несколько человек, не попытались вырезать сонный лагерь. В случае тревоги им бы самим не поздоровилось. Они лишь оглушили и уволокли в ночную пустыню часового, прикорнувшего у большого камня, который ещё не растратил накопленное за день тепло.

Несколько часов спустя, когда подгоняемый тычками копья Драго плёлся со связанными за спиной руками по горячим барханам, он уже мечтал о прохладе. А ещё о воде. Чистой холодной воде из лесного родника. Да хоть прямо из реки где-нибудь возле Сильдена или Фаринга. Ну, пусть даже из какой-нибудь тёплой мутной лужи...

Второму пленнику, которого гнали вместе с Драго, приходилось полегче. Парень уродился смуглым, черноволосым, жилистым, с узким крючконосым лицом. Словом, внешне он отличался от захвативших их с Драго работорговцев лишь одеждой — лёгкой охотничьей курткой, и они вполне могли бы принять его за своего. Однако для жителей пустыни охотник был точно таким же миртанцем, как и белокожий Драго, и обращались с ними одинаково.

Ближе к полудню, когда у арбалетчика начало темнеть в глазах и стали подкашиваться ноги, зной допёк и кочевников. Они загнали пленников в тень рыжей отвесной скалы и стали устраиваться на привал. Едва поняв, что идти дальше прямо сейчас не нужно, Драго без сил рухнул на песок. Рядом опустился охотник.

Над ними остановился один из варантцев. Он пробормотал что-то явно нелестное в адрес пленников на непонятном языке. Сквозь закрывавшую нижнюю половину лица повязку голос его звучал глухо и неразборчиво. Потом работорговец снял с пояса кожаный мех, вытащил затычку из горловины и поднёс сосуд к губам Драго.

Вода! Это была вода! Тёплая, воняющая плохо выделанной кожей, но вода.

Арбалетчик жадно приник к горловине и принялся глотать живительную влагу. Он бы, наверное, опустошил мех за один раз, но кочевник засмеялся, отнял это благословенное вместилище от его губ и принялся поить охотника. Затем убрал мех и отошёл к остальным работорговцам. Пленники на какое-то время оказались предоставлены сами себе, хотя за ними продолжали зорко следить издали.

— Грим, — сказал вдруг охотник. Голос его прозвучал хрипло.

— Что? — не понял Драго.

— Грим. Зовут меня так.

— А я Драго, — в свой черёд представился арбалетчик. — Как думаешь, куда нас ведут?

— Известно куда — в Бакареш, на невольничий рынок, — с кислой миной сообщил Грим.

— Откуда знаешь? А вдруг куда-нибудь вглубь пустыни?

— Не-ет, в Бакареш, — негромко протянул охотник. — Я всю дорогу слушал, о чём они между собой трепались.

— Ты понимаешь их язык? — вяло удивился Драго.

— Понимаю. Моя мать была из одного кочевого племени. Правда, не из этих вот, а из порядочных, которые Аданосу поклоняются, — сообщил Грим и завозился, пытаясь усесться поудобнее. — Эх, руки затекли...

— Вообще странно. Я прежде не раз видел варантских торговцев. Они все говорили по-миртански, только слова произносили немного иначе. А этих вообще не понять.

— Те торговцы наверняка из города были. Там все говорят на одном с нами языке. Старое варантское наречие используют только некоторые кочевники и ещё, как мне рассказывали, служители Белиара, — обогатил охотник собрата по несчастью новой порцией полезных сведений. — Лучше расскажи, как ты в плен попал?

Драго коротко поведал свою печальную историю, а затем спросил:

— А тебя как схватили?

— Во время охоты. Всё из-за этого проклятого варана! Не захотел подранка упускать, сунулся в барханы, а там засада. Взяли как мясного жука, даже дёрнуться не успел... Теперь вон один из этих ублюдков с моим луком за спиной ходит, — покосившись в сторону варантцев, скрипнул зубами Грим.

Те как раз закончили подготовку к обеду — расстелили прямо на песке какую-то тряпку и разложили на ней еду. Двое кочевников направились к пленникам. Те напряглись в ожидании неприятностей. Но, как выяснилось, особых причин для беспокойства пока не было.

— Мы сэчас рука развэзать — раб бэз рука никуда нэ нада. Вы тагда жрать. Кто убэгать — мы рука-нога ломать, на сонца кидать. Вы вэдь лубить сонца и свой бог Иннос, да? — коверкая миртанские слова, заявил один из кочевников. Хотя нижней части лица видно не было — как и у других варантцев, его прикрывала повязка, но по голосу чувствовалось, что негодяй ухмыляется.

Не дождавшись от пленников ответа, он зашёл за спину к Драго и принялся снимать путы с запястий. Потом развязал и Грима. Второй кочевник тем временем стоял напротив, наставив на миртанцев наконечник копья. Но они и без того находились не в том состоянии и положении, чтобы немедленно попытаться сбежать или поднять бунт.

Едва освободившись от верёвок, Грим и Драго принялись растирать потерявшие чувствительность запястья. Работорговец кинул перед ними узелок со снедью и мех, в котором плескалось немного воды.

— Вы давай-давай хорошо жрать! Тощий раб нэ нада — на базар мало дэнги стоит. Да? — заржал он.

Второй — тот, что с копьём, тоже захихикал. Смех у него оказался высокий и очень противный. Ещё раз окинув пленников презрительными взглядами, оба кочевника вернулись к своим.

— Вот шныги! — процедил им вслед Грим. — Слова коверкают точно орки.

Драго же молча подтянул поближе оставленный работорговцами свёрток и принялся распутывать неподатливый узел ещё не до конца вернувшими чувствительность руками, по которым прокатывались волны живительной боли.

* * *

Бакареш встретил их несколько дней спустя шумом, пестротой, густой вонью и клубами жёлтой пыли. Она набивалась в ноздри и глаза, скрипела на зубах, неприятно скребла в горле. Сквозь её пелену очертания зданий одного из самых больших и богатых городов Варанта выглядели зыбкими и нереальными, словно пустынный мираж.

Гнавшие Драго и Грима кочевники, как только оказались в непривычной для себя обстановке, вдруг сделались робкими и незначительными. Они старались держаться плотной кучкой и жались к стенам, когда навстречу попадался наряд вооружённых кривыми саблями стражников, эскорт какого-нибудь местного толстосума или повозка, запряжённая парой воняющих потом и навозом круторогих волов. Однако за пленниками, руки которых вновь были крепко связаны, следили по-прежнему зорко.

— Давай-давай, ходы! — прикрикнул на невольников один из работорговцев и ткнул замешкавшегося Грима в спину древком копья.

Нигде не останавливаясь, кочевники сразу же направились к рынку рабов. Драго впоследствии не смог бы сказать, в какой части города он располагался — слишком смутным и ненастоящим казалось ему всё происходящее. Путь по раскалённой пустыне отнял у него последние силы, а ушибленная голова нестерпимо болела. Грим выглядел чуть бодрее, но и он с трудом переставлял ноги. Оба находились в том состоянии отупения и усталой обречённости, которого и добивались работорговцы. Сопротивление и побеги — вовсе не то, чего они хотели от пленников.

На рынке главарь кочевников о чём-то договорился с важным типом, под расшитым халатом которого круглилось внушительных размеров брюхо. После этого невольников развязали, напоили и впихнули в большую деревянную клетку, где уже находились другие несчастные, попавшие в лапы работорговцев. Все они, судя по виду, были местными кочевниками или пленниками с Южных островов. Появление новичков невольники встретили вяло, без любопытства. Видно, новые измождённые долгой дорогой лица появлялись здесь часто.

Торги запомнились Драго как долгий кошмар. Они с Гримом, задыхаясь от раскалённой пыли и смрада, стояли под десятками взглядов, в которых читалось презрение, алчность, любопытство, равнодушие или злорадство. От воплей работорговцев и покупателей, которые старались перебить друг у друга цену, закладывало уши.

Мгновения, которое решило их с Гримом судьбу, Драго не уловил. Просто вой толпы вдруг стал громче, зазвенело золото, а потом их обоих грубо согнали с помоста, и они оказались перед высоким варантцем с хищными чертами лица и непроницаемым взглядом чёрных глаз. Пригнавшие их на рынок кочевники согнулись перед ним в почтительном поклоне.

— Это ваш хазаин. Вы его давай-давай слюшай. И башка клони, шакалы! — прошипел знакомый голос работорговца, а его жёсткие пальцы вцепились в шею Драго, сгибая её вниз.

Однако купивший невольников варантец что-то резко произнёс, и кочевник испуганно отшатнулся — от всех прав на рабов он уже отказался за пригоршню монет.

— Следуйте за мной, — велел новый владелец Драго и Гриму.

Не сомневаясь, что его приказ будет выполнен, он развернулся и направился прочь с рынка. Драго только теперь заметил троих вооружённых охранников в чёрных одеждах, которые маячили за спиной хозяина. Двое из них немедленно оказались позади невольников, а третий пошёл впереди, расчищая путь.

Вскоре их привели в какое-то круглое помещение, стены которого желтели большими блоками местного песчаника. В глазах у Драго запестрело от множества ковров и расшитых подушек. Зато здесь оказалось куда прохладнее, чем снаружи, и не было вездесущей пыли.

— Вымойте их. Воняет как от гоблинов... Потом приведите ко мне, — скривил загорелое лицо хозяин.

Час спустя лишённых остатков старой одежды и толстого слоя грязи невольников облачили в широкие штаны и поставили пред ясные очи хозяина. Точнее, очи-то оказались слегка затуманены, поскольку их обладатель возлежал на подушках перед дымящимся кальяном. Напротив, на расстеленной прямо на полу цветастой скатерти, стояли разнообразные закуски и приплюснутая, с длинным узким горлом бутыль голубоватого стекла. Белое варантское вино наполняло её на две трети. Драго почувствовал, как его пустой живот свело судорогой.

— Как вас зовут и кем вы были? — спросил хозяин, с усилием сфокусировав на своём приобретении осоловелый взгляд. Мундштуком кальяна он указал на Грима, давая знак говорить.

— Меня зовут Грим. Я охотник, — сообщил собрат Драго по несчастью.

Хозяин перевёл взгляд на бывшего арбалетчика.

— Драго. Был подмастерьем скорняка. А потом меня призвали в королевское войско...

— Так ты воин?

— Нет. Уже нет... — опустил голову Драго.

— Правильный ответ! — рассмеялся хозяин. — Запомните, рабы, я ваш господин. Любое моё слово для вас — закон. Есть, спать, дышать вы будете, только когда я вам это позволю. Станете усердно выполнять приказы — получите воду, еду, одежду и место для сна. Ослушаетесь — будете наказаны. А наказывать я умею, Белиар свидетель.

При этих словах он скривил лицо в жёсткой усмешке, хотя взгляд его оставался по-прежнему непроницаемым. Драго и до этого мгновения ничуть не сомневался в способности хозяина выдумать сколь угодно жестокое наказание, но теперь он ощутил настоящий ужас. Грим, судя по всему, тоже.

— Всё, ступайте! — потеряв к рабам всякий интерес, кивнул головой хозяин и вновь присосался к мундштуку.

Ждавшие у дверей молчаливые охранники вытолкали Драго и Грима взашей, а потом загнали в какую-то клетушку и заперли решётчатую дверь.

Перечёркнутое толстыми прутьями небо уже окрасилось в багровые оттенки заката, когда появилась молодая темнокожая женщина и принесла рабам кувшин с водой, а также по куску лепёшки с сыром. Грим попытался заговорить с ней, но женщина лишь отшатнулась, бросив на него испуганный взгляд, и быстро ушла.

Лепёшка оказалась свежей, но сыр засох, местами его покрывали пятна зелёной плесени, а с одного края, кажется, виднелись следы крысиных зубов. Однако проголодавшиеся невольники сгрызли его в мгновение ока. По очереди передавая друг другу кувшин, утолили жажду. Потом устроились на жёстком полу, чтобы дать отдых усталым костям.

— Что скажешь, приятель? — нарушил затянувшееся молчание Грим.

— А чего тут говорить... Лучше б мне было сдохнуть, чем угодить в рабство к проклятому варантскому живодёру! — вздохнул тот в ответ.

— Ну уж нет, я просто так сдыхать не собираюсь! Рано или поздно всё равно вырвусь на свободу. Ты со мной или сразу сложишь лапы? — процедил охотник.

— С тобой. Чего мне терять?

— Это верно, — почти неслышно рассмеялся Грим. — Терять нам нечего. Всё уже потеряли. Теперь остаётся только снова приобрести, — голос его стал сухим и жёстким. — Пока мы ничего сделать не можем. Нужно как следует осмотреться и первое время изображать усердие, чтобы эти твари расслабились. А там посмотрим.

На некоторое время пленники умолкли, но вскоре Грим не выдержал и заговорил снова.

— Ты как в королевское войско попал? — спросил он. — Надоело кожи мять и потянуло на приключения?

— Да какие там приключения... — вздохнул бывший арбалетчик.

Похоже, на этом он разговор бы и закончил, но любопытный блеск в глазах Грима не позволил ему умолкнуть.

— Это всё из-за моего хозяина. Вернее, его дочки... — нехотя сообщил он.

— Так-так, любопытно! — завозился охотник, устраиваясь поудобнее. — И что там с хозяйской дочкой? Зовут-то её хоть как?

— Алтэя.

— О, редкое имя! Красивая?

— Не то слово!

— А ты, выходит...

— Ну да, влюбился, как дурак. Ты это хотел услышать? — снова вздохнул Драго.

— В общем, да. Только пока не понял, как это связано с королевским войском, — продолжал теребить свою жертву Грим.

— Очень просто. Старый Кредль — её папаша и мой наставник в ремесле — как-то застукал нас, когда мы целовались под лестницей. Разорался, конечно. Грозил меня выгнать. Он-то собирался выдать дочь за богатого торговца. А она — молодец. Сказала, что если Кредль меня прогонит, то и сама тоже со мной уйдёт. А мне до конца ученичества не так уж долго оставалось. Со временем, глядишь, свою мастерскую завёл бы... — начал Драго, уже понявший, что отговорками от настырного охотника не отделаешься. — Словом, уговорил я Алтэю потерпеть, с отцом не ссориться и делать вид, что мы оба одумались. Но старого упыря не проведёшь, он живо наши уловки раскусил! Вскоре у Кредля якобы кошелёк пропал с тремя сотнями монет. Явились стражники, допросили нас всех, потом принялись обшаривать дом сверху донизу. И, конечно же, кошелёк обнаружился на дне моего сундучка!

— Вот шныги! — не сдержался Грим. — И ты после этого сбежал в войско?

— Какое там! Хозяин и капитан стражников отвели меня в сторонку и дали выбор — или под суд и на каторгу в Рудниковой долине Хориниса, или добровольцем на королевскую службу. Пришлось наряжаться в бело-красную котту, обучаться стрельбе из арбалета и идти с Робаром Вторым усмирять непокорных варантцев во славу Инноса. А оно видишь, как вышло...

— Да уж, не повезло тебе, дружище, — сочувственно похлопал его по плечу Грим.

— Самое паршивое, что Алтэя поверила в это враньё с кражей! — ударил кулаком по глинобитному полу узилища Драго. — Я и месяца не отслужил, как от неё пришло письмо. Она называла меня вором, писала, что я предал нашу любовь, и сообщала о своей помолвке с тем торговцем...

— Вот стерва! Да ладно, забудь. Все они такие, — проворчал охотник. — Я однажды и сам едва не женился, а потом зарёкся слишком прочно себя с бабами связывать.

— Почему? — отвлёкся от своих воспоминаний Драго.

— Да не угодишь им. Вот моя Тэкла вроде и с виду ничего, и готовила вкусно, но чем дальше, тем больше была недовольна и постоянно ворчала. То я слишком долго в лесах пропадаю, то золота моё ремесло маловато приносит... А я с детства охочусь, ничего иного делать не умею и не хочу! У меня и дед охотником был, и отец. Учил меня всему, пока его огненный ящер не изжарил... — ответил Грим. — Терпел я, терпел, а потом и говорю Тэкле: «Мы с тобой ещё не женаты, а ты уже из меня всю душу вымотала! Что же дальше будет?» Ну и ушёл.

— А она?

— Пока я не удалился достаточно, чтобы перестать её слышать, сыпала проклятьями. А когда через неделю с охоты в деревню вернулся, то узнал, что она уехала. Куда именно — никому не сказала. Так и не знаю, где она теперь, — пробормотал охотник, и в голосе его, вместо ожидаемого облегчения, послышалась горечь.

Вдруг незаметно ставшее тёмно-синим небо между прутьями их клетки закрыла чья-то широкая тень.

— Эй, шакалы, чего разорались?! Палок хотите? — рявкнула тень голосом одного из хозяйских охранников. — А ну, спать!

Невольникам пришлось притихнуть.

* * *

На следующий день Драго и Грима погнали на берег и вместе с другими невольниками заставили носить какие-то бочки и тюки в просторную шлюпку. Потом им пришлось ворочать вёслами, тянуть канаты, заволакивая груз на палубу пузатого корабля с длинными косыми реями на мачтах.

Затем они таскали тюки и скатывали бочки с палубы в трюм по скользкому трапу. Один из невольников оступился, выпустил края бочки, и она скатилась вниз. Там врезалась в переборку и с треском лопнула, расплескав во все стороны тёмное душистое масло.

Охранники мигом нашли виновного, попытавшегося забиться в самый тёмный угол трюма, выволокли его на палубу, разложили на горячих досках и принялись усердно лупить палками. А остальным рабам выдали ветошь и приказали собирать пролитое масло в широкогорлые кувшины. Эта работа отняла весь остаток дня. Лишь к ночи им дали поесть и заперли в устроенной здесь же, под палубой, выгородке.

С рассветом погрузка продолжилась и длилась до самой темноты. А наутро следующего дня над головами пленников затопали матросские пятки, раздались крики, ругань, какой-то стук и скрип. Судно вздрогнуло, а затем размеренно заколыхалось на волнах, кренясь и набирая ход.

Плавание продолжалось несколько суток. На это время рабов оставили в покое, лишь изредка кормили и давали воду. В тесной выгородке, куда набили больше двух десятков человек, было душно и мерзко воняло. Один из рабов тяжко страдал от морской болезни, его то и дело рвало. Так что окончание плавания Драго и Грим встретили как долгожданное событие, хоть и понимали, что оно, скорее всего, ничего хорошего им не принесёт.

Закончилась морская часть пути как-то неожиданно и буднично. Рано утром спавших вповалку рабов разбудили тычками сапог по рёбрам и грубой бранью, выгнали на палубу, а оттуда — на длинный каменный мол, возле которого стояли ещё два судна. Появился хозяин и отделил своих рабов от всех прочих. Оказывается, кроме Грима и Драго ему принадлежали ещё человек десять. Их сбили в колонну и в сопровождении нескольких до зубов вооружённых охранников погнали сначала вдоль мола на каменную же пристань, потом через крохотное поселение, которое никак не соответствовало размерам обширной гавани и основательности портовых сооружений. «Патара» — отложилось в памяти Драго произнесённое кем-то название этого места.

Потом был путь сквозь длинный и извилистый подземный проход, долгая дорога через жаркую пустыню, мимо каких-то наполовину занесённых песком развалин и сквозь пышущие зноем скалы.

Несколько дней спустя измождённые невольники оказались в небольшой крепости. Стены её не отличались особой высотой, но толщина их внушала уважение. Впрочем, монолитными они не были. Внутри стен находились казармы гарнизона, склады и прочие помещения. А прямо посередине внутреннего пространства крепости возвышалась огромная, несоразмерная остальным постройкам башня. У её основания были устроены прочные клетки, в которые и поместили рабов.

Следующие два дня невольники отдыхали и набирались сил. Их неплохо кормили и вдоволь давали чистой прохладной воды.

— Стараются вернуть нам товарный вид, — процедил Грим, разгадавший нехитрый замысел работорговцев.

На третий день крепостной двор наполнился народом. Начались торги. Невольников одного за другим выводили на невысокий помост и оглашали первоначальную цену. Затем покупатели наперебой выкрикивали всё большие и большие суммы, стараясь не упустить товар. Торговались на вполне понятном миртанцам наречии, хоть выговор и отличался от привычного им по прежней жизни.

Драго купил за тысячу восемьсот монет худощавый немолодой варантец с редкой сероватой бородкой и седыми волосами. Бывший стрелок очень обрадовался, когда он же, перебив цену у какого-то темнокожего толстяка, сделался владельцем и Грима. Очень уж не хотелось расставаться с охотником, который стал ему настоящим другом за время перенесённых вместе мытарств.

Третьей покупкой их нового хозяина оказался тощий широкоплечий парень, одетый в обрывки матросской одежды. Его ни Драго, ни Грим прежде не видели. Вероятно, морячка пригнал на продажу какой-то другой работорговец.

— Меня зовут Мельхор, и вы теперь принадлежите мне. Я не жестокий человек, и если вы будете послушными, то обращаться с вами стану хорошо, — остановившись перед невольниками, заявил их новый владелец. — Нам здесь больше нечего делать. Сейчас наполним меха водой и выходим, — добавил он, обернувшись к своим подручным.

Помощников у него оказалось всего двое. Но это были крепкие парни, которые явно умели обращаться с оружием. К тому же, один из них держал за пристёгнутую к ошейнику цепь огромного чёрного варга. Тот ловил взглядом красных глаз каждое движение невольников и время от времени издавал низкое утробное рычание.

Не прошло и часа, как Мельхор со своими людьми покинули крепость. Сам он шествовал впереди каравана вместе с одним из охранников. Следом тащились трое рабов. Грим и безымянный пока морячок волокли большие мехи с запасом воды. А Драго нёс тяжёлый ящик, в котором что-то тихо позвякивало на каждом шагу. Мельхор предупредил, что там ценные алхимические ингредиенты и пообещал содрать шкуру, если Драго уронит ящик. Поэтому тот старался идти как можно осторожнее и внимательно смотрел под ноги. Делать это было не так-то просто, потому что прямо за спиной то и дело взрыкивал и щёлкал острыми зубами варг, которого вёл на поводке второй охранник.

На этот раз идти оказалось не так далеко. К тому же, путь проходил по краю горного плато, где было куда прохладнее, чем на песчаной равнине внизу. Заночевав в небольшой пальмовой роще, на следующий день путники оказались перед воротами довольно крупного города.

— Уджар, — сплюнув на песок, шепнул моряк, который во время первой их остановки на ночлег рассказал, что месяц назад угодил в руки пиратов и был продан в Патаре. Называть себя он просил Акульим Зубом.

— Верно, это благословенный Уджар — самый большой город Юго-Западного Варанта, коим милостью Белиара правит великий маг Тартарон, — расслышав его слова, подтвердил Мельхор, выдохнув имя правителя города с заметной неприязнью. — Ты уже бывал здесь?

— Нет... господин. Но много слышал об этом месте... всякого, — ответил Акулий Зуб, выдавив из себя слово «господин» с некоторым усилием.

Хозяин рассмеялся и подал знак двигаться дальше.

Стража в воротах пропустила их без лишних вопросов, лишь разглядев лицо Мельхора, с которого тот предусмотрительно снял защищавшую от пыли повязку. Стало понятно, что их хозяин пользуется в Уджаре определённым уважением.

За воротами свернули направо и вскоре достигли большого двухэтажного дома. Стоял он на отшибе от остальных построек города — между уставленным шатрами кварталом кочевников и шахтой, вход в которую находился в основании нависавшего над Уджаром скалистого обрыва. Как вскоре поняли невольники, такое расположение жилища Мельхора объяснялось его ремеслом — их хозяин оказался самым известным в этих местах алхимиком.

* * *

Семьи у Мельхора не было. Охранников, которых звали Рубен и Хосе, он нанимал только на время путешествий в соседние поселения. Как только несколько дней спустя хозяин убедился, что рабы поняли своё положение и не склонны делать глупости, он отпустил наёмников.

В доме, кроме трёх новых рабов, жили ещё немолодая кухарка Надира и старый слуга Санжар. Этот прежде тоже был рабом. Привёз его с Южных островов ещё отец Мельхора, а спустя много лет наградил свободой за преданность. Однако вольноотпущенник остался служить своему господину, а затем и его сыну, только с тех пор получал за это небольшую плату.

Чёрный и сморщенный от прожитых лет слуга стал для троих миртанцев настоящим кошмаром — Санжар постоянно следил за ними, ловил каждое неосторожное слово и немедленно доносил хозяину, каждый раз требуя примерно наказать «проклятых бездельников». Вскоре невольники возненавидели его лютой ненавистью, но поделать с хозяйским любимцем ничего не могли. Пока не могли, как однажды, приглушив голос, уточнил Грим.

Для жилья рабам определили небольшую каморку на первом этаже. Кормил их Мельхор сносно и работой сверх меры не нагружал. Им приходилось носить воду, таскать дрова для очага и выполнять прочие дела по хозяйству. Однако нередко хозяин поручал им помогать ему в алхимических опытах и изготовлении зелий. Конечно, в секреты своего ремесла посвящать рабов он не собирался. Так что им доставалась самая простая и нудная работа — часами перетирать в ступках всякие камни или травы, следить за огнём под перегонным кубом, процеживать какие-то зелья...

Временами рабам откровенно нечего было делать, и Мельхор с Санжаром выдумывали для них какие-то не слишком осмысленные занятия вроде уборки и без того чистого двора или перекладывания каких-то старых ящиков из одной кучи в другую. Драго не понимал, зачем алхимик купил и кормит троих рабов, когда со всей работой мог бы управиться один из них?

В общем же всё оказалось не так страшно, как миртанцы опасались, пока их вели в Уджар. Однако ощущение несвободы, невозможность распоряжаться своей жизнью, чувство униженности и страх перед будущим радости не добавляли. Легче всех неволю переносил Драго, поскольку жизнь простого воина в королевском войске и без того не сильно отличалась от рабской. Но и он мечтал вырваться на свободу. Правда, ему, как и остальным, приходилось прятать свои мысли и намерения ото всех, а особенно от неусыпного Санжара.

Некоторое время спустя рабов стали не только посылать на базар за покупками или в таверну за вином, но и выпускать по одному из города, чтобы набрать дров в окружающих его редких рощах. Побега рабов варантцы не опасались — в одиночку, не зная местности, без оружия, запаса воды и пищи они бы очень быстро стали жертвами пустыни и населяющих её хищников. Да они и сами не стремились уходить за пределы видимости охранявших ворота стражников. Особенно после того, как Драго наткнулся на истерзанные львами останки одинокого путника, который не успел дойти до города нескольких сотен шагов.

Тем не менее, оставлять планов на побег никто из троицы не намеревался.

— Под городом есть обширные катакомбы. В них почти никто не спускался уже много лет — с тех пор, как там завелась какая-то нечисть, — однажды ночью сообщил товарищам по неволе Грим, днём ходивший с каким-то хозяйским поручением в город.

— Откуда знаешь? — насторожился Акулий Зуб.

— Да так, народ болтает... — уклончиво ответил охотник.

— Это важная новость. Даже если мы соберём припасов в дорогу и раздобудем оружие, через ворота нас из города никто не выпустит. А катакомбы должны вести за пределы городских стен, можно уйти незаметно, — прошептал Драго.

— Соображаешь! — хмыкнул Грим. — Правда, мы не знаем, есть ли из этих подземелий выход наружу и как в них вообще попасть. К тому же, слухи о нечистой силе тоже наверняка появились не на пустом месте. У этих почитателей Белиара легко заведётся любая гадость.

— Кажется, я знаю, где может быть вход в катакомбы! — азартно зашептал Акулий Зуб. — Видели ту дверь в подвал? Она всё время заперта, а ключ от замка есть только у Мельхора. Это же неспроста!

— Хм... Может, ты и прав. Она не только заперта, но и зачарована. Я как-то раз коснулся замка, когда никто не видел — так долбануло магией, что полдня рукой не мог пошевелить, — добавил Грим.

— Но наверняка мы ничего не знаем, — остудил их пыл Драго.

— Это верно. Однако выясним рано или поздно. В любом случае стоит начать готовить припасы и искать способ раздобыть оружие. Может случиться так, что уходить придётся быстро и времени на сборы не останется.

На том и порешили.

Тайник устроили позади дома, выкопав небольшую яму и прикрыв её поленницей дров. Туда складывали еду, которая не портилась и могла храниться достаточно долго — предназначавшееся для ручных жерновов Надиры зерно, засушенные куски лепёшек, вяленые фрукты и ломти местного сыра, который тоже годился для долгих путешествий в жаркой пустыне. Всё это миртанцы оставляли от своего ужина или воровали на кухне, когда кого-то из них посылали в помощь Надире — размолоть зерно на жерновах или натаскать воды.

Как Санжар пронюхал об их тайнике, рабы так и не узнали. Но однажды в дом снова явились увешанные оружием Хосе и Рубен. Спустившийся из своей лаборатории Мельхор хмуро оглядел невольников и приказал следовать за ним. Впереди, показывая дорогу, семенил Санжар, позади топали охранники. Процессия обогнула дом и остановилась возле поленницы.

— Вот здесь, господин! Вот это место, — тыча скрюченным пальцем в прикрытый дровами тайник, заскрипел старый холуй.

— Уберите дрова! — приказал Мельхор рабам.

Разоблачённая троица принялась отгребать в сторону поленья, и вскоре открылась яма с лежащими в ней свёртками.

— Ты! Разверни! — приказал алхимик Гриму.

Тот выполнил приказ и, опустив голову, отступил в сторону.

— Что это? — спокойным, но не предвещавшим ничего доброго голосом спросил Мельхор, указывая на припасы.

— Не знаю, — ответил Грим.

— Ты тоже не знаешь? — обернулся алхимик к Драго.

Тот в ответ лишь отрицательно замотал головой. Акулий Зуб стоял рядом, делая вид, что всё происходящее его не касается.

— Но ведь это вы принесли и сложили здесь эти дрова?

— Мы. Но нижняя часть поленницы лежала здесь и прежде. Мы складывали дрова сверху, — ответил за всех Грим.

Мельхор перевёл вопросительный взгляд на Санжара.

— Это всё вон тот раб! — указал тот на Акульего Зуба. — Я видел, как он прятал сюда какой-то свёрток!

— А эти двое?

— Их мне не удалось застать с поличным, мой господин. Но я уверен, что они все в сговоре! — убеждённо ответил хозяйский любимец.

* * *

Посреди полупустого в это время года квартала кочевников находилась широкая арена, предназначенная для поединков, которые так любят полудикие обитатели Варанта. Посреди неё возвели конструкцию из установленных наклонно толстых жердей с подпорками. Вокруг толпились вооружённые уджарцы и рабы, которых хозяева привели сюда в назидательных целях — посмотреть на то, что бывает с замыслившими побег невольниками.

— Эти трое неблагодарных рабов, которые принадлежат почтенному алхимику Мельхору, задумали дерзкий побег и даже начали готовиться к нему, устроив тайник с припасами! — выйдя на арену и сверившись со свитком, провозгласил городской глашатай. — По решению их господина, а также согласно обычаям осенённого Белиаром славного города Уджара эти недостойные будут наказаны. Прямо уличённому в преступлении рабу, который дерзко именует себя Акульим Зубом, назначается двадцать ударов палкой. Двум его сообщникам, чья вина не была установлена достаточно твёрдо, но которые не донесли хозяину о подготовке побега, — всего по десять ударов.

Как только глашатай умолк, охранники под присмотром голого по пояс палача подтащили сопротивляющегося моряка к конструкции в середине арены и крепко привязали его руки и ноги к жердям. Затем вперёд вышел палач, который сжимал в руке толстый прут из какого-то местного растения. Примерившись, он ударил Акульего Зуба поперёк спины. Упрямый моряк не издал ни звука. Палач принялся хлестать его снова и снова. Каждый удар сопровождался возгласами глашатая, который отсчитывал удары. На двенадцатом моряк глухо застонал, на восемнадцатом — потерял сознание. Однако палач добросовестно довёл своё дело до конца. Обмякшее тело Акульего Зуба оттащили в сторону и бросили в тени пальмы.

Затем наступил черёд Грима, а после него — и Драго.

* * *

Спустя три дня, когда наказанные невольники начали оправляться от побоев, Мельхор приказал Драго и Гриму возвращаться к работе. А за Акульим Зубом пришли охранники и уволокли едва переставлявшего ноги беднягу в шахту.

Снова потянулись унылые дни в неволе. Однако желание Драго и Грима вырваться на свободу после полученного наказания ещё больше окрепло. Правда, прятать его теперь приходилось тщательнее — подлый Санжар ходил за ними по пятам и только что спать рядом не ложился.

— Клянусь Инносом, когда-нибудь я сверну шею этому старому падальщику! — однажды в сердцах шепнул Грим. Драго полностью разделял это его намерение, но осуществить его пока не представлялось возможным.

Как только им выпал подходящий случай, они с Гримом вновь принялись обсуждать план побега через катакомбы.

— Правда, как говорят, там очень опасно, — присовокупил напоследок Грим, когда сообщил Драго всё, что узнал нового об уджарских подземельях за последнее время.

— Лучше рискнуть и жить свободным, чем бояться собственной тени и сдохнуть рабом!

— Согласен, — горячо прошептал охотник. — Вот только как быть с Акульим Зубом? Бросать его здесь нельзя.

— Если он вообще останется в живых... — вздохнул Драго.

На этом их разговор прервали. Мельхор вызвал к себе Драго и, прочитав ему длинное и нудное поучение о пользе послушания, сообщил, что прощает непокорного раба за былые прегрешения. И что отныне Драго будет только помогать хозяину в алхимических трудах, а его непокорные дружки — заниматься тяжёлыми работами по дому и двору.

С этого дня бывший арбалетчик с Гримом виделся нечасто, да и ночевать ему приходилось в другом месте. Зато и проклятый Санжар куда реже попадался на глаза.

Работа в лаборатории, как уже испытал на себе Драго, была ничуть не легче, чем возня по хозяйству. Пожалуй, даже труднее. Постоянно приходилось перетирать или толочь в ступке какую-то едкую дрянь, согнувшись в неудобной позе. Или добавлять по приказу хозяина жидкость в реторту, причём делать это по одной капле через равные промежутки времени на протяжении долгих часов.

Но тяжелее всего доставалось рабу, когда требовалось сутки напролёт поддерживать равномерный огонь под специальной алхимической печью, которую Мельхор именовал странным словом «атанор». Пока внутри похожего на яйцо шныга устройства вызревало какое-то особо хитрое зелье, Драго не имел права даже глаз сомкнуть. Правда, по окончании «делания», как хозяин называл этот унылый процесс, он позволял рабу хорошенько выспаться, иначе тот рисковал сойти с ума.

* * *

Пару месяцев спустя, отбыв своё наказание, из рудника вернулся Акулий Зуб. Бывший моряк едва держался на ногах, непрерывно кашлял и больше напоминал ходячую мумию, чем живого человека. Однако дух его сломлен не был. Увидев Драго, который тащил от колодца воду в лабораторию, Акулий Зуб подмигнул ему и оскалился в злой и дерзкой улыбке. Обрадованный Драго едва заметно кивнул в ответ и поспешил дальше, поскольку в дверях дома уже показался вездесущий Санжар.

— Почему так долго? — едва завидев возвратившегося в лабораторию Драго, нахмурился Мельхор.

— Очередь была у колодца, — ответил раб, снимая с плеча тяжёлый кувшин.

— Только и можешь, что отговорки выдумывать... Иди сюда, разотри это в порошок, — проворчал алхимик и пододвинул миску, наполненную сушёными грибами тёмно-синего цвета. — Да смотри, не вдыхай! А то уснёшь на ходу, и толку от тебя не будет. Лучше прикрой нос и рот платком.

— Это сонные грибы? — уточнил Драго.

— Ну так а я тебе о чём говорю, баран ты безрогий?! Принимайся за работу! Да осторожнее, мне эти грибы привезли с далёкого острова за целую кучу золота.

Раб не стал далее испытывать терпение хозяина, замотал лицо куском ткани и взялся за пест, выточенный из кости огра. Он монотонными движениями растирал грибы, а сам мысленно прикидывал, как бы незаметно припрятать щепотку сонного порошка — зелье могло стать подспорьем на пути к свободе.

— ...Я для них всего лишь ремесленник. Служители Белиара смотрят на нас, словно мы рабы или невежественные кочевники! — жаловался кому-то Мельхор.

Драго, который возвращался в лабораторию с корзиной тщательно вымытых склянок, задержался возле слегка приоткрытой двери в хозяйскую комнату, за которой шла беседа, и осторожно заглянул в узкую щель.

— Что поделаешь, мой друг. Этим городом правит тёмный маг Тартарон... да продлит Белиар его дни! Мы должны подчиняться, если не хотим, чтобы он прислал к нам своих убийц или сотворил чего-нибудь похуже, — со вздохом отвечал собеседник Мельхора — тучный темнолицый торговец пряностями. Они с алхимиком были давними приятелями, и Драго уже не раз видел толстяка в хозяйском доме. — Только магическая сила, дарованная Владыкой Ночи, может дать власть над людьми.

— А кто сказал, что обладать магической силой может лишь Тартарон и его ученики? — снизив голос до громкого шёпота, страстно заговорил алхимик. — Чем они такие особенные, что только им позволено толковать волю Белиара?

— Опасные речи ты говоришь, мой друг, — шумно отхлебнув из кубка, пробормотал торговец. — Опасные и бесполезные. Слова не наделят нас магической силой, а вот навлечь беду могут.

— Это не просто слова! Просматривая старые рукописи, я наткнулся на известие о смерти мага Каглистро, который жил в Уджаре в прежние времена. Это был страшный человек и умер он нехорошо. А похоронили его в катакомбах, где-то под нами!

— Ты хочешь сказать... — разинул рот толстяк.

Драго весь обратился в слух.

— Да! Судя по тому, что о нём известно, этот чародей не мог просто так упокоиться. Если призвать его, то можно получить огромную магическую силу. Он наверняка не упустит случая подложить свинью нынешним властителям города, — подтвердил догадку приятеля Мельхор.

— Это очень опасно, но может получиться! Только потребуется жертвенная кровь. Много крови! — торговец аж привстал с подушек, на которых сидел, так его захватила мысль о возможностях, которые способен открыть перед ними предстоящий тёмный обряд.

— За этим дело не станет, — отмахнулся алхимик.

В этот миг на лестнице раздались шаги. Это Надира возвращалась с новым кувшином вина. Драго, стараясь не выдать себя ни единым звуком, метнулся к двери в лабораторию.

* * *

С того дня, когда Драго сумел подслушать разговор хозяина с торговцем пряностями, у алхимика стали куда чаще появляться гости. Как правило, это были богатые уджарские торговцы и ремесленники. Хосе и Рубен вместе со своим варгом теперь дневали и ночевали в доме, приглядывая за рабами и отгоняя случайных прохожих. По окрестным улицам Уджара поползли слухи о том, что алхимик то ли нашёл под своим домом богатый клад, то ли изобрёл формулу превращения овечьего навоза в чистое золото, но в любом случае невиданно разбогател и теперь опасается грабителей.

Драго долго не представлялось случая переговорить с Гримом и Акульим Зубом, хотя очень хотелось многое им сообщить. Но вскоре Мельхор сам дал ему такую возможность. Он приказал рабам освободить обширный подвал, расположенный под домом. Вооружившись купленным у магов свитком, он снял заклинание с замка и отпер дверь.

Подвал представлял собой округлое помещение, куда вела лестница с первого этажа, из прихожей. С противоположной стороны оно имело второй выход — забранный крепкой кованой решёткой проём, за которым начинался уводивший в темноту спуск.

Едва оказавшись внизу, Грим многозначительно указал глазами на решётку. Драго в ответ опустил веки, подтверждая, что понял намёк друга. Акулий Зуб в этом молчаливом совещании участия не принимал, но и так было ясно, что он в курсе всех замыслов друзей.

Вслед за рабами в подвал спустился Рубен, привалился к стене и стал лениво наблюдать за чужим трудом. Хосе с варгом на поводке как обычно торчал у входа в дом. Санжар, непрерывно кудахча, словно старый падальщик, распоряжался работой. Подвал оказался завален бочками, ящиками, большими кувшинами с вином и маслом, а также разнообразным хламом. Невольникам пришлось изрядно потрудиться, чтобы выволочь это всё наружу и, повинуясь указаниям Санжара, сложить в кладовых или к задней стене дома.

Кое-что из совсем уж ненужных вещей, вроде поломанной мебели, Мельхор приказал использовать в качестве топлива.

— Заодно и почище станет, — потирая руки, сказал он.

Работа продолжалась до самого вечера. За это время Драго сумел сообщить Гриму о планах хозяина насчёт проведения кровавого ритуала. Охотнику это известие очень не понравилось — не приходилось сомневаться, чьей кровью варантец собирается умилостивить голодного призрака. Стало ясно, что медлить больше нельзя, счёт идёт на дни.

Драго украдкой передал другу сонный порошок, завязанный в обрывок ткани. Он сумел-таки умыкнуть щепотку дорогого зелья из хозяйской лаборатории. Грим ловко спрятал добычу и подмигнул с самым довольным видом. Похоже, он уже представлял, каким образом использует снотворное.

* * *

После полудня следующего дня к Мельхору заявился какой-то молодой маг в сопровождении троих затянутых в чёрные одежды воинов. Лица их скрывали повязки, на поясах висели кривые сабли, а за спинами — круто изогнутые луки. Рубен и Хосе в их присутствии как-то стушевались и забились по углам. Даже варг поджал хвост и старался не попадаться на глаза.

— О, почтенный Мельхор, меня прислал к тебе великий Тартарон. Велел узнать, всё ли у тебя в порядке, не случилось ли чего, не нужна ли помощь и защита? — медовым голосом обратился к слегка спавшему с лица алхимику маг. Несмотря на учтивые слова, кажется, даже варгу стало понятно, что он прибыл с инспекцией от правителя города, которого заинтересовали слухи о необычной суете в доме Мельхора.

Алхимик, угодливо кланяясь, провёл незваного гостя на второй этаж, велев Надире подать вина и закусок. Сопровождавшие посланца Тартарона воины заняли позиции на лестнице и у входа в дом. Переговорив о чём-то некоторое время, алхимик и маг прошлись по всему дому — хозяин показал гостю все комнаты и подвал.

Наконец маг, как видно, не обнаружив ничего предосудительного, велеречиво распрощался с хозяином и отбыл восвояси. Вслед за ним тенями растворились воины.

— Нужно торопиться, проклятый Тартарон что-то заподозрил! — негромко сказал Мельхор запыхавшемуся торговцу пряностями, который появился вскоре после ухода незваных гостей.

* * *

Весь следующий день прошёл в напряжённой деятельности. Алхимик вместе с парой друзей большую часть времени провели в подвале, готовясь к ритуалу. Рабам тоже нашлось немало дел. Похоже, Мельхор считал, что они не догадываются о грозящей им участи, поэтому не принимал каких-то особых мер безопасности. Хотя его наёмники вместе с варгом были начеку.

К вечеру, когда работы были завершены, а в доме собрались все, кто намеревался помогать алхимику в проведении ритуала и тем самым обрести неслыханное могущество, Мельхор объявил о том, что нужно отдохнуть. Рабов заперли в одной из комнат первого этажа в компании Санжара. Снаружи у двери расположился Рубен. Было слышно, как он шумно отхлебывает что-то из небольшого бурдюка, который всегда носил на поясе.

Старый вольноотпущенник коршуном следил за тремя миртанцами, ловя каждое их слово. Поэтому им пришлось, пряча тревогу, болтать о каких-то пустяках. Акулий Зуб, который уже более-менее оправился после порки и двухмесячного пребывания на руднике, принялся перечислять портовые города, в которых он успел побывать, и вспоминать соблазнённых красоток. Моряк так красочно расписывал прелести каждой из них, что даже Санжар заслушался, хотя время от времени старый холуй опоминался, начинал демонстративно что-то ворчать себе под нос и плеваться.

Вскоре пришла Надира и принесла рабам на редкость щедрый ужин, к которому прилагался кувшин с вином. А стоило ей удалиться, как вновь щёлкнул дверной замок. Все четверо принялись за еду, но вино Грим пить запретил, подав друзьям знак. Зато они щедро подливали его Санжару, наперебой выражая ему всяческое уважение и делая вид, будто тоже отхлёбывают из своих кружек. Вольноотпущенник прекрасно знал, как к нему относятся парни, но всё не мог понять, в чём подвох — ему и в голову не могло прийти, что любимый хозяин назначил его в жертву вместе с рабами.

Вскоре Санжар прямо посреди очередной фразы провалился в тяжёлый сон.

— Откуда ты узнал? — кивнув на кувшин, тихо спросил Акулий Зуб.

— Нетрудно догадаться. Прежде наш дорогой хозяин вино, да ещё хорошее, на нас не тратил, — пожал плечами Грим.

Затем он встал, подошёл к двери и прислушался.

— Кажется, Рубен тоже заснул, — сообщил он друзьям и легонько постучал в дверь. — Рубен! Эй, Рубен! Дверь открой, по нужде надо! — не дождавшись ответа, ухмыльнулся: — Точно, спит!

— Так его что, тоже?.. — не понял Драго.

— Нет, конечно. У них с Хосе наверняка есть друзья, родственники, которые всполошатся в случае их исчезновения. Это мы для варантцев вроде безродных животных, с нами что угодно можно делать.

— Не понял, а почему он уснул тогда? — продолжал недоумевать Драго.

— Потому что я в его бурдюк добавил немного твоего порошка, — хмыкнул охотник. — Надеюсь, не переборщил.

— И что? Бежим прямо сейчас?

— Вот умный ты парень, Драго, но иногда тупишь так, что даже стыдно, — вздохнул Акулий Зуб. — Сам подумай. Если мы прямо сейчас рванём в катакомбы, что Мельхор сделает, когда увидит, что нас нет, а мимо Хосе наружу никто не выходил?

— Ну, пошлёт погоню, наверно...

— Вот именно! Ты здешние катакомбы хорошо знаешь?

— Откуда? Я там ни разу не бывал.

— То-то! А они там бывают, хотя бы иногда, им известны все ходы и выходы. И у них варг с его чутким нюхом, который вина не пьёт и точно не уснул, — наставительно проговорил моряк и обернулся к охотнику: — Или ты ему в миску тоже зелья подсыпал, а, Грим?

— Сдурел? Да он бы мне руку отхватил, стоило подойти к его миске!

— Жаль, — вздохнул моряк. — Так что теперь на меня вся надежда. И на милость Аданоса.

Акулий Зуб подошёл к двери, вытянул откуда-то из-за пояса изогнутый в виде крючка кусок металла и принялся копаться в замке. Вскоре тот щёлкнул, моряк осторожно приоткрыл дверь и выглянул в просторную прихожую.

— Спит как убитый! — прошептал он, вернувшись к друзьям.

— А отмычка у тебя откуда? — не утерпел Драго.

— В шахте разжился.

Грим быстро собрал остатки трапезы и завязал в узел. Затем он вытащил из-за пояса похрапывающего во сне Санжара пустой бурдюк для воды и перелил туда недопитое вино из кувшина и кружек.

— Может, и не пригодится. Но в любом случае надо, чтобы они были уверены, будто мы выпили всё до капли, — ответил он на невысказанный вопрос друзей.

Акулий Зуб взял у Грима узелок с едой и бурдюк, а потом выскользнул за дверь.

— А нам придётся подождать, — сказал охотник.

— Ты так и не объяснил толком, какой у нас план, — проворчал Драго.

— План простой, опасный, но единственно возможный. Мы с Зубом и так, и так прикидывали, но больше ничего на ум не пришло. Дождёмся начала ритуала и попробуем прорваться в катакомбы. Думаю, когда явится призрак, нашему дорогому хозяину станет не до погони, и у нас будет время убраться подальше.

— О, Иннос! Это же безумие!

— Есть другие предложения? — хмуро спросил Грим.

— Нет. В любом другом случае нас поймают, — подумав немного, покачал головой Драго. — Хотя если ритуал вообще не получится, и они не смогут призвать этого дохлого колдуна, то...

— Вот поэтому нужно начинать действовать лишь в самый последний момент. А до того притворяться спящими.

Вскоре вернулся Акулий Зуб. Он тихо проскользнул в комнату, затворил за собой дверь и, повозившись немного, вновь защёлкнул замок.

— Ну что? — спросил его Грим.

— Всё как мы и думали — пентаграмма во весь подвал, подставка с какой-то старой книгой, факелы... — ответил моряк.

— Решётку открыл?

— Открыл. Хорошо, там замок оказался не зачарован. Теперь решётку достаточно лишь толкнуть как следует. Далеко вниз я не ходил — кто-нибудь мог спуститься в это время в подвал. Еду и бурдюк положил там на лестнице. Заодно прихватил несколько факелов.

— Не заметят?

— Вряд ли. Там у них здоровенная связка приготовлена, — покачал головой Акулий Зуб. — А огниво я позаимствовал у нашего приятеля Рубена.

— Теперь ждём? — спросил Драго.

— А что нам ещё остаётся?

Следующие пару часов друзья провели в напряжённом ожидании. Ближе к полуночи за дверью послышались шаги и голоса алхимика, а также других участников предстоящего тёмного ритуала.

— Так, притворяемся спящими и не шевелимся, пока не появится призрак или они не соберутся приносить нас в жертву! — шепнул Грим.

Все трое невольников разлеглись на полу рядом с Санжаром в живописных позах и старательно засопели.

— Эй, Рубен! Дрыхнешь, скотина?! — раздался из прихожей голос Мельхора.

— М-м? А? Что? Не-ет, я только на минутку глаза прикрыл, — отчаянно борясь с зевотой, отвечал наёмник.

— Они все там?

— А куда им деваться?

— Открывай!

Щёлкнул замок, и сквозь прикрытые веки Драго заметил, что в комнате стало светлее.

— Спят! — отметил кто-то радостным шёпотом.

— Может, связать их?

— Нет нужды. Снотворное очень сильное, их невозможно разбудить.

— Ну, раз ты так говоришь, почтенный...

— Рубен, позови Хосе, — велел Мельхор. — Не самим же уважаемым гражданам Уджара таскать это отребье в подвал, так ведь?

Наёмник что-то проворчал, но приказ выполнил. Вскоре Драго почувствовал, как его бесцеремонно подхватили за руки и за ноги и поволокли прочь из комнаты. На узкой лестнице, ведущей в подвал, Драго больно ударился о стену головой, которая болталась при каждом шаге тащивших его людей.

— Осторожно, а то проснётся! — рыкнул Хосе.

— Не проснётся! Им хозяин целую склянку этой отравы в вино подлил, — пробормотал в ответ Рубен.

— Тебя и самого шатает, будто сонного зелья хлебнул.

— Разморило просто.

— Разморило его... Клади сюда!

Драго ощутил, как его уложили на холодный камень пола. Наёмники отправились за следующей из будущих жертв, а он открыл глаза, чтобы оглядеться. Но тут же был вынужден вновь притвориться крепко спящим. В подвал спускались Мельхор и его дружки.

— А почему нас обязательно должно быть пятеро? — спросил кто-то из них, судя по голосу — тот жирный торговец пряностями.

— Не пятеро, а семеро. Ты Хосе с Рубеном забыл, — проворчал в ответ алхимик.

— Делиться такой властью с наёмниками? — недовольно прокряхтел кто-то.

— А что делать? Где ещё найти верных людей? — вздохнул Мельхор. — Другие бы уже побежали доносить Тартарону, а на этой парочке столько всего висит, что они будут держать язык за зубами.

— Откровенно говоря, я бы и сам уже побежал на доклад к правителю... — нервно хохотнул кто-то.

— Вот поэтому я и настоял, чтобы до начала ритуала никто не покидал дом, — раздражённо ответил алхимик.

Рубен и Хосе одного за другим притащили Санжара, Грима, Акульего Зуба и, повинуясь указаниям хозяина, уложили их напротив лучей пентаграммы. Затем снова вышли и вернулись с ещё одним спящим человеком. Драго догадался, что это Надира.

— Варг снаружи? Его крепко привязали? Отлично! Зажгите побольше факелов — это наша защита на крайний случай, — распорядился Мельхор. — Слова заклинания призыва все запомнили?

Участники обряда, включая наёмников, нестройным хором подтвердили, что, мол, да, зазубрили всё наизусть.

— Вот и славно, — удовлетворённо произнёс алхимик.

— А этих мы сейчас прирежем или после? — вдруг спросил кто-то.

Драго напрягся. Похоже, время действовать настало раньше, чем они с друзьями предполагали. Ох, как нехорошо!

Однако следующие слова Мельхора заставили его вновь слегка расслабиться.

— Нет, кровь в основном потребуется, когда мы станем заключать сделку с Каглистро. Для вызова нужно совсем немного. Думаю, хватит Санжара, — деловито сообщил он и, уже другим тоном, добавил: — Прости, мой верный слуга! Ты всегда так старался угодить мне. Сегодня ты сослужишь свою последнюю службу.

Мгновение спустя раздался короткий хрип, что-то забулькало, в ноздри Драго ударил запах крови.

— О, Белиар! — прошептал кто-то.

— Скорее! Становитесь в круг, — приказал Мельхор и речитативом стал произносить слова заклинания на древневарантском. Остальные принялись повторять за ним, по три раза твердя окончания строф.

Драго почувствовал, что в подвале что-то изменилось. Резко похолодало, в ноздри ударил тяжёлый могильный запах. Кто-то испуганно вскрикнул.

— Зачем вы меня потревожили? — недобро прошелестел зловещий вкрадчивый голос.

— Приветствую тебя, о великий Каглистро! — с явным трудом преодолевая дрожь в голосе, заговорил Мельхор. — Мы хотим заключить с тобой сделку.

— Сделку? — в шелесте замогильного голоса послышалась насмешка.

Драго не выдержал и приоткрыл глаза. Из своего положения он мог видеть только ноги стоящих вокруг людей, клубы лилового тумана в центре пентаграммы, а также лежащих на каменном полу Грима и Надиру. Акульего Зуба и тело Санжара скрывал от него призрачный туман, из-за которого виднелись лишь стоптанная обувь и выцветшие штаны мёртвого вольноотпущенника.

— Да, сделку! Поделись с нами своей магической силой и знаниями в тёмных искусствах. А мы напоим тебя кровью молодых рабов. К тому же, каждый из нас выполнит по одному твоему желанию. Их мы обговорим отдельно, — чётко произнёс алхимик.

Драго заметил, что ноги как минимум двух участников обряда мелко дрожат от страха. Да он и сам был готов взвыть от ужаса и с трудом сохранял неподвижность.

— Кровь? — переспросил призрак.

— Да, кровь, — ответил Мельхор, склонился над Надирой и быстро перерезал кухарке горло. Густая красная струя хлынула на пол и, будто притянутая линиями пентаграммы, потекла точно по ним — сначала насытив всю фигуру, а затем впитавшись в её центр, скрытый колдовским туманом. Драго почувствовал, как на голове у него зашевелились волосы от страха и отвращения.

— О-о-о! — с наслаждением взвыл призрак.

Один из участников обряда рухнул на пол, закатив глаза. Драго узнал толстого торговца пряностями, лицо которого из коричневого стало серым.

— Остальное получишь, только когда мы договоримся, — слегка сбившись, заявил Мельхор. Проявление малодушия со стороны одного из соратников уверенности ему вряд ли прибавило, однако алхимик старался не показать призраку свою слабость. Понимал, как дорого может обойтись любое проявление неуверенности.

— Вот как? — с насмешкой прошелестел Каглистро. — А что мне помешает самому взять кровь этих рабов, а заодно и вашу?

— Ты не можешь покинуть магическую фигуру, — заявил алхимик.

— В самом деле? А, может быть, стоит попробовать? — призрак мага явно наслаждался происходящим.

— Выпустите меня отсюда! — вдруг заголосил кто-то высоким голосом, и Драго увидел, как чьи-то тонкие кривые ноги засеменили к выходу из подвала.

— Хосе! — коротко пролаял Мельхор, и наёмник бросился наперерез дезертиру. Но тот резво взбежал по лестнице и, взвизгнув, лягнул охранника в лицо. Хлопнула дверь.

Хосе, хлюпая разбитым носом, бросился следом. Но его вмешательство не понадобилось — сверху раздался рёв варга, испуганный вопль, который быстро умолк, сменившись неразборчивым хрипом. Затем до подвала донёсся приглушённый голос охранника, который пытался отнять у варга его добычу.

Вскоре Хосе вернулся, и на пол рухнуло тело тощего старикашки с козлиной бородкой, закутанное в расшитые золотыми нитями одежды, теперь продранные во многих местах и залитые кровью.

— Вот шакал, наделал переполоха! — дрожащим голосом, что было для него непривычно, проговорил Хосе.

— Тащи его ближе к пентаграмме! Думаю, уважаемый Каглистро не откажется от лишней порции крови, — распорядился Мельхор.

Призрак тёмного мага гулко захохотал, отчего у Драго всё внутри сжалось. Но он вдруг заметил, что Грим отчаянно подаёт ему какие-то знаки. Мгновенно догадался, что время пришло, и в ответ дал понять, что готов.

В следующее мгновение охотник распрямился, словно спущенная тетива, толкнул плечом чернобородого варантца, который стоял у него на пути, и бросился к решётке. Драго, отстав лишь на пару шагов, последовал его примеру. Рядом оказался Акулий Зуб.

Грим врезался в решётку, которая тут же распахнулась с коротким надрывным скрипом, и скрылся на лестнице в подземелье. Друзья со всей возможной скоростью последовали за ним. Драго краем глаза успел заметить жуткую серую фигуру, которая возвышалась в центре пентаграммы, по колени окутанная лиловым туманом. Разглядывать неупокоенного колдуна у него не было ни времени, ни желания.

— Держите их! — прозвучал за спиной визг Мельхора.

Его заглушил глумливый хохот призрака.

Грим, прыгая через две ступеньки, успел подхватить с одной из них свёрток с остатками еды, бурдюком и факелами, а затем нырнул в темноту. Акулий Зуб и Драго метнулись следом.

На лестнице раздался топот преследователя. Он был один. Наверху творилось что-то несусветное — кто-то надрывно визжал, истерично бранился Хосе, гулко хохотал Каглистро. Похоже, всем стало уже не до сбежавших рабов. Только Рубен оказался достаточно туп и упорен, чтобы пуститься в погоню. И он огромными прыжками настигал беглецов. Факел в его руке отбрасывал на стены подземелья красноватые блики, в которых заполошно метались длинные тени.

Ложившиеся под ноги ступени вдруг кончились, Драго больно ударился пятками о пол, не удержался и рухнул на четвереньки. Оказавшийся прямо у него за спиной Рубен к такому готов не был, с размаху наткнулся на упавшего беглеца, запнулся и кубарем полетел через него. Факел, разбрасывая красные искры, покатился в одну сторону, короткая булава — в другую.

Подняться оглушённому наёмнику не дали. Сверху на него прыгнул Грим и начал выкручивать руки, а возникший из темноты Акулий Зуб выхватил висевшую на боку Рубена саблю и несколько раз с силой ткнул её остриём под рёбра бывшему владельцу. Не в меру ретивый наёмник задёргался, а вскоре затих.

— Цел? — обернувшись к Драго, спросил Грим.

— Да. Только ладони ободрал...

— Ловко ты его подсёк! Молодчина! — похвалил Драго Акулий Зуб. В голосе его плескалась весёлая злость.

— Готов? — подойдя поближе, кивнул бывший арбалетчик в сторону тела наёмника.

Его жест вряд ли увидели в темноте, но поняли.

— Отмучился, упырь, — проворчал Грим и поднял с пола не успевший погаснуть факел Рубена. — Так, парни, надо уходить. Наш дорогой хозяин вряд ли сможет за нами погнаться, но нежить шутить не станет. Держи, — он рукоятью вперёд протянул Драго кинжал, взятый с тела убитого.

— А ты? — принимая оружие, спросил тот.

— Мне вот это больше нравится, — ответил Грим и подобрал булаву, которой Рубен собирался глушить беглецов.

Акулий Зуб тем временем снял с пояса наёмника бурдюк с остатками воды и довольно увесистый кошель с монетами. Собрав остальные вещи и запалив второй факел, все трое торопливо двинулись вглубь катакомб Уджара.

Спустившись ещё ниже, беглые рабы оказались в просторном помещении прямоугольной формы. Вдоль левой стены шла полоса каменного пола шириной в два шага. Всё остальное пространство подземного зала занимал бассейн, заполненный водой, которая в свете факелов казалась чёрной.

— Вода, — отметил очевидный факт Драго.

— Нужно наполнить бурдюки. Когда выберемся из катакомб, нам придётся идти через пустыню, — сказал Акулий Зуб.

— Не уверен, что она вообще пригодна для питья, — хмуро озирая неподвижную гладь, ответил Грим.

Моряк встал на колени у края бассейна, свесился вниз и, зачерпнув горстью воду, выпил.

— Немного отдаёт железом, но свежая и холодная, — сообщил он.

Грим уже открыл бурдюк и осторожно выливал из него смешанное с сонным зельем вино. Драго взял второй бурдюк, принадлежавший Рубену, и начал делать то же самое — в воде, которая ещё оставалась внутри, также хватало снотворного порошка. Затем они тщательно промыли оба сосуда и наполнили их из бассейна. Сами тоже вволю напились, поскольку не знали, когда в следующий раз им попадётся какой-нибудь источник.

Сверху, с той стороны, откуда только что пришли беглецы, донёсся приглушённый расстоянием и каменными стенами нечеловеческий вой.

— Лучше бы нам поторопиться, — сказал Драго.

— Точно, нужно сваливать отсюда, — согласился с ним Акулий Зуб.

Они собрали вещи и поспешили дальше — в погружённую в непроницаемый мрак неизвестность.

После очередной лестницы беглецы снова оказались в подземном зале. Размеры его поражали воображение. Вершины установленных в два ряда огромных колонн терялись в темноте. Определить, на сколько это помещение простиралось в длину, можно было, лишь пройдя его до конца.

— Кто же мог такое построить? — задрав голову вверх, выразил общее изумление Грим.

Однако в полной мере насладиться подземной архитектурой им не дали. Из темноты раздались звуки, похожие на рычание и похрюкивание, и в пятно света факелов ворвалось кошмарное создание. Размером и телосложением оно напоминало кротокрыса — зверя, несомненно, сильного и зубастого, но при умелом обращении не слишком опасного. Однако в отличие от короткомордого кротокрыса обладало длинной, немного похожей на крысиную головой, с оснащёнными клыками мощными челюстями. Спину сероватой туши твари украшали длинные пучки жёстких волос, расположенные вдоль хребта.

Не утруждая себя угрожающими позами и прочими способами предупреждения о нападении, чудовище кинулось на людей. Первым ему попался Грим. Однако опытный охотник не сплоховал. Он ткнул факелом в морду зверя, заставив того попятиться. Воспользовавшись короткой заминкой, вырвал из-за пояса булаву и нанёс два сильных удара по голове твари. Когда на помощь ему подоспели Акулий Зуб и Драго, всё уже было кончено — зверь неподвижно замер на плитах пола.

— Это что ещё за пакость? — пробормотал Драго.

— Болотная крыса, — уверенно опознал чудовище Акулий Зуб. — Я их на Южных островах видел. С ними осторожнее надо, у одного парня такая тварь кусок мяса из бедра вырвала, и бедняга истёк кровью.

— Похоже, она тут была не одна, — насторожился Грим, который прислушался к доносившимся из темноты звукам.

— Так они по одной обычно и не живут, — «утешил» его моряк.

И верно, вслед за первой из подземного мрака выскочили ещё несколько тварей. Тут уж всем троим пришлось поработать оружием. По счастью, обошлось без серьёзных ранений.

— Кстати, мясо у них отличное, — сообщил Акулий Зуб, вытирая саблю о покрытую редкой щетиной шкуру убитого зверя.

— В самом деле? Драго, одолжи кинжал, — протянул руку Грим.

Он умело разделал две туши болотных крыс, вырезав самые лучшие, по его мнению, части. Добычу упаковали в уже имевшийся у беглецов свёрток с припасами и куски наскоро содранных шкур, разделив груз на троих, и двинулись дальше.

В стенах, за рядами колонн, то и дело попадались входы в какие-то тоннели. Друзья решили проверять их, так как каждый мог представлять собой путь к свободе. Однако первые два выходили к лестницам, которые вели в подвалы каких-то зданий. Снаружи, из-за запертых дверей и решёток раздавались голоса говоривших о чём-то между собой жителей Уджара. Приходилось без лишнего шума спускаться обратно и продолжать свой путь.

В одном из тоннелей беглецы заметили отблески света. Они погасили факелы и стали осторожно пробираться вдоль стен. Скоро до них донеслись негромкие голоса и удары железа о камень. Выглянув из-за поворота коридора, друзья увидели двух людей, которые пытались взломать киркой стоящий у стены не то большой каменный сундук, не то саркофаг. Дело не спорилось, и гробокопатели время от времени переругивались, мешая понятные миртанские слова с гортанным варантским наречием.

— Расхитители гробниц, — нырнув обратно за угол, едва слышным шёпотом сообщил Акулий Зуб. — Ну, сейчас я им...

Он присел на корточки возле самого угла и, набрав в грудь побольше воздуха, издал низкий хрипловатый стон.

— Аха-а-а-а...

Стук кирки мгновенно прекратился, голоса гробокопателей умолкли.

— Отда-а-ай! — наклонившись к полу, громко прошипел моряк. — Отда-а-ай свою душу-у-у... Ду-у-ушу-у-у!!!

Расставаться со своими душонками мародёры, как оказалось, желанием не горели. А потому, издав испуганный крик, дружно пустились наутёк.

— Пошли за ними, там выход, — выпрямляясь во весь рост, сказал Акулий Зуб.

Друзья, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос, двинулись за ним. По дороге Грим подхватил вставленный в щель между плитами стены факел, а Драго подобрал брошенную возле саркофага кирку — она могла послужить и по своему прямому назначению, и в качестве оружия.

— Что они там хотели найти? — глядя на саркофаг, задумчиво проговорил Акулий Зуб.

— Хочешь проверить? — хмыкнул Драго.

— Лучше тут ничего не трогать и лишний раз не шуметь, — предупредил Грим.

— Да мы так просто... — отмахнулся Акулий Зуб. — Идём!

Они направились в проход, в котором скрылись гробокопатели. Вскоре он вывел их к лестнице, которая оказалось ещё одним путём внутрь городских стен.

— Этого и следовало ожидать, — разочарованно пробормотал Грим.

Пришлось снова возвращаться в катакомбы и искать другой выход.

— Похоже, этот проход тянется в нужном направлении, — заявил Акулий Зуб, когда они оказались в очередном тоннеле.

— Можно подумать, ты различаешь, где здесь север, а где юг, — хмыкнул Грим.

— Да как тут понять? Но предчувствия меня обычно не обманывают. Идём!

Подняв факел повыше, моряк двинулся вперёд.

— Ну и что там насчёт твоего предчувствия? — пару поворотов спустя процедил сквозь зубы Грим.

Преграждавшие проход скелеты стояли совершенно неподвижно, слепо пялясь на беглецов пустыми глазницами, в которых таилась Тьма. Драго почувствовал, как по спине пробежал холод, а руки и ноги мгновенно ослабли.

Чтобы справиться с ужасом и вернуть власть над собственным телом, потребовалось немалое усилие. Кое-как овладев собой, Драго сбросил на пол свёрток с припасами и схватил висевшую за спиной кирку. Друзья тоже обнажили оружие. Их движение словно стало сигналом для нежити. Разом вырвав из трухлявых ножен ржавые мечи, скелеты бросились на живых...

* * *

На закате следующего дня, когда на раскалившийся за день песок легли длинные тени от скал, из укрытого обломками красноватой породы подземного тоннеля в основании одной из них выбрались два человека. Одежда обоих больше напоминала лохмотья, во многих местах на ней темнели пятна крови и ещё невесть чего. Один из людей поддерживал другого, а в свободной руке сжимал короткую булаву. Второй тяжело опирался о плечо охотника.

— Грим, где мы? — спросил он своего товарища.

— Точно не знаю. Но ясно, что за пределами городских стен. Ты воду не потерял?

— Нет. Вот же бурдюк, за спиной висит.

— Это хорошо. Иначе мы тут и дня не протянем.

Отойдя от выхода из подземелья, оба беглеца тяжело опустились на песок.

— Сейчас отдохнём немного и пойдём. За ночь нужно убраться как можно дальше от Уджара, — сказал Грим.

— Проклятье, я до сих пор не верю, что мы выбрались! Сколько же там нежити... — словно не слыша, пробормотал его товарищ.

— Ничего, всё будет хорошо. Давай-ка сюда свою ногу. Надо её перевязать получше... Болит?

Он оторвал от своей и без того драной одежды полоску ткани и принялся перевязывать рану друга. Затем беглецы выпили воды, сжевали по куску хлеба и поковыляли в том направлении, где, по их разумению, должно было находиться морское побережье.

Всю ночь они упорно удалялись от города, в котором их не ждало ничего, кроме неволи и смерти. Ночь выдалась безлунная, и путь беглецам освещали лишь звёзды. Вокруг в темноте выли и глумливо хохотали голодные шакалы, но нападать не решались — слишком уж от одежды и оружия этих людей разило нежитью. Такая дичь может оказаться не по зубам даже большой стае.

К рассвету путники окончательно выбились из сил и попадали наземь, едва добравшись до крохотной рощицы. Она состояла из нескольких колючих кустов с голыми ветками, пары-тройки больших кактусов и какого-то раскидистого растения с узкими и жёсткими, словно шкура варана, листьями.

— Как думаешь, сколько мы прошли? — отдышавшись немного, прохрипел Грим.

— Не знаю. Но с башен Уджара нас теперь точно не разглядеть.

— Если обыщут окрестности и нападут на наш след, мы пропали.

— Это если кому-то вообще придёт в голову нас искать. Ты представляешь, что сейчас творится в доме Мельхора?

— С трудом...

Над вершинами далёких гор на востоке показался край дневного светила, и пустыня вокруг преобразилась. Заблестел в утренних лучах песок, а казавшаяся довольно густой и тенистой рощица, где нашли убежище беглецы, стала редкой и насквозь прозрачной. Было понятно, что днём она не сможет укрыть их ни от зноя, ни от чужих взглядов.

Но страшнее всего было то, что представлявшиеся камнями фигуры, которые скрывались в тени неподалёку, вдруг зашевелились, выпрямились, сбросили песчаного цвета плащи и оказались пятерыми людьми. Они направились к рощице, охватывая её полукругом. В руках сжимали луки и кривые сабли.

Беглецы, подстёгнутые испугом, вскочили на ноги и тоже схватились за оружие. Но было ясно, что двое измождённых людей мало что смогут противопоставить пятерым крепким, полным сил воинам.

Нападавшие уже приблизились на расстояние нескольких шагов.

— Вы кто такие? Беглые рабы? — спросил один из них.

— Нет, мы свободные люди. Ещё раз обзовёшь нас рабами — сдохнешь! — оскалил зубы Грим.

Воины рассмеялись. Однако в их смехе не было ни презрения, ни злобы. Скорее добродушие с толикой восхищения.

— Мы тоже свободные люди. Никому не подчиняемся, кроме Аданоса и нашего вождя, которого сами избрали. Меня зовут Хасан. Идёмте с нами, мы накормим вас, а потом поможем добраться до побережья.

Кочевники! Враги почитателей Белиара, обитающих в Уджаре и других городах Варанта. Бывшие рабы поняли, что им улыбнулась удача.

— Эге, такой молодой, а волосы уже седеют! — взглянув на второго беглеца, который с трудом опирался на повреждённую ногу, поцокал языком один из кочевников. — Вон надо лбом прядь белая.

— Это после прошлой ночи. И не удивительно. Мне временами казалось, что я схожу с ума.

Над Хоринисом висели густые тучи, поливая крыши домов, выщербленную брусчатку улиц, поверхность бухты и лесистые горы вокруг города нудным мелким дождём. Казалось, что уже поздний вечер, хотя едва перевалило за полдень.

В таверне «У одноногого разбойника» посетителей было больше, чем обычно в такое время — многих горожан дождь загнал под крышу. Разумеется, там у большинства из них, на радость хозяину заведения Кардифу, немедленно возникло желание пропустить кружку-другую разбавленного пива. Однако основное оживление, как всегда, ожидалось поздним вечером. Сейчас же не было ни пьяных ссор, ни драк, никто не орал похабных песен дурным голосом. Дневные посетители чинно сидели за столиками, потягивали пиво и вели неторопливые беседы.

Среди этой публики, состоявшей в основном из мелких торговцев, ремесленников, посыльных и прочей припортовой братии, выделялись два человека в охотничьих куртках из кожи глорха. Они заняли столик в самом дальнем углу, в стороне от остальных посетителей. Под рукой у одного из них возле стены стоял длинный лук, а рядом со вторым лежал на незанятой табуретке небольшой, ладно сработанный каким-то умелым мастером арбалет. Оружие, одежда, лёгкие точные движения, настороженность во взглядах выдавали в них охотников, не привыкших часто бывать в подобных местах.

Пиво и закуски, расставленные на столе перед двумя охотниками, были почти не тронуты. Они явно скучали, но что-то заставляло их оставаться в заведении Кардифа. Наконец, один из них, худощавый смуглый человек, не выдержал и подозвал хозяина. Тот нехотя вышел из-за стойки и приблизился к посетителям.

— Чего желаете? — без особого энтузиазма спросил он.

— Желаем узнать, где тот человек, который, по твоим словам, хотел с нами встретиться. Мы торчим здесь уже часа два, а никто до сих пор не появился. Или ты заманил нас в этот вертеп, чтобы отравить своим мерзким пивом и ограбить? — проговорил охотник, хмуро глядя на Кардифа.

— Я всего лишь передал то, о чём меня просили. Моему человеку пришлось изрядно побегать и не раз рискнуть жизнью, чтобы отыскать вас в ваших дебрях, — тоже не слишком приветливо отозвался хозяин таверны.

В этот момент в дверях показался новый посетитель. Он остановился на пороге, окинул цепким взглядом помещение и разом притихших посетителей, а затем уверенно направился к столику охотников развалистой походкой бывалого моряка. Роста этот человек был среднего, но широкоплечий. Одет как обычный горожанин, однако длинный узкий меч в потёртых ножнах висел на его бедре явно не в качестве украшения. Волосы он убрал под красную косынку, завязав её на затылке, а щёку его украшал большой, неровно заживший шрам.

— Привет, Кардиф! Это те люди, которых я просил найти? — спросил он, остановившись напротив.

— Да-да, это они, — торопливо закивал хозяин таверны.

— Приветствую! — обратился пришелец к охотникам. — Мне и моему другу было очень важно с вами встретиться.

— Зачем? — спросил смуглый охотник.

— И где твой друг? — добавил второй — крепкий человек с седой прядью в тёмных волосах и мрачноватым выражением лица.

— Он здесь, неподалёку. Идите за мной.

Человек со шрамом повернулся к выходу, но охотники не тронулись с места.

— Предупреждаю, что если это ловушка, то ты об этом горько пожалеешь, — сказал тот, что с седой прядью, и демонстративно протянул руку к арбалету.

— Нет, нам надо только поговорить. У вас нет причин беспокоиться, — терпеливо ответил человек со шрамом.

— Ладно, веди, — сказал смуглый охотник, встал и закинул за спину лук.

Когда все трое покинули таверну, на лице Кардифа отразилось облегчение. Остальные посетители тоже заметно успокоились и оживились. Вновь потекли пиво и бесконечные разговоры.

Человек со шрамом пересёк улицу и остановился рядом с соседним зданием.

— Нам сюда, — сказал он, обернувшись к охотникам.

— Это же «Красный фонарь», — удивился смуглый. — Бордель.

— Верно. А ещё очень удобное место для встреч, о которых не стоит знать посторонним.

Стоявший возле двери «Красного фонаря» привратник сделал вид, будто не заметил, как мимо него в заведение прошли трое посетителей.

Внутри их встретил Бромор — владелец этого прибежища грешных утех. Правда, поговаривали, что владельцем он только числится. Якобы доли в заведении имели губернатор, городской судья, начальник стражи и ещё несколько уважаемых граждан Хориниса. Однако никаких подтверждений этим слухам покуда никто не представил.

Кроме Бромора в просторном холле никого не было. «Девочки» отдыхали после ночных трудов. Хозяин молча кивнул посетителям и указал глазами на неприметную дверцу в углу.

Когда охотники и их провожатый вошли в дверь, то они оказались в просторной, хорошо (по меркам Портового квартала, конечно же) обставленной комнате. Здесь имелись стол, вокруг которого стояли четыре мягких кресла, в углу — кровать и большой сундук. В камине напротив стола полыхал огонь.

Навстречу прибывшим поднялся из кресла приятель человека со шрамом. Это оказался высокий темнокожий мужчина в широких моряцких штанах и дорогой бригандине. На поясе у него висела абордажная сабля. Голова была полностью лысой и гладкой, как яйцо шныга. Шрамов у этого человека тоже хватало. Один из них рассекал всю левую половину густо испещрённого татуировками лица, проходя через затянутый бельмом глаз. Словом, вид у парня был ещё более разбойничий, чем у его приятеля.

— Привет! Меня зовут Джек. Аллигатор Джек. А вы Драгомир и Гримбальд? — обратился он к охотникам. — Мне пришлось потратить несколько лет и уйму золота, чтобы выйти на ваш след.

— И зачем же мы тебе понадобились? — вкрадчиво спросил смуглый охотник — Гримбальд, кладя ладонь на рукоять длинного ножа.

Его товарищ отступил в сторону и поднял арбалет, который невесть когда успел зарядить.

— Только чтобы поговорить, клянусь бородой Аданоса! — вскинул ладони в миролюбивом жесте Аллигатор Джек. — Садитесь, — указал он на кресла и добавил для своего приятеля: — Скип, ты тоже не маячь над душой.

После этого спокойно повернулся к охотникам спиной и направился к одному из кресел. Названный Скипом человек расположился в соседнем. Охотники переглянулись и тоже уселись напротив стола. Правда, арбалет Драгомир разряжать не стал, а положил себе на колени, направив в стену рядом с камином.

— Итак? — спросил Гримбальд, пристально глядя в глаза Джеку.

— Не буду долго тянуть ската за хвост... — ответил тот. — Вам что-нибудь говорит имя Акулий Зуб?

Охотники вновь переглянулись, но теперь в выражении их лиц промелькнула растерянность.

— Да, когда-то мы знали человека, который так себя называл, — осторожно сказал Драгомир.

— Где он? Что с ним? — подавшись вперёд, спросил Аллигатор.

— Он погиб, — качнул седой прядью охотник.

— Якорь вам в жабры! Как это случилось?

— Нас захватили в плен и продали в рабство варантцы. Купил алхимик из города Уджар, который также занимался чёрной магией. Во время одного тёмного обряда мы сбежали и стали уходить из города через катакомбы. Там наткнулись на нежить... Это... это было ужасно! — зрачки Драгомира расширились, словно он вновь увидел перед собой порождения тьмы.

— И что было дальше? — нетерпеливо спросил Джек. Но охотник молчал, словно не мог собраться с мыслями.

Тогда заговорил Гримбальд.

— Мы столкнулись с несколькими ожившими скелетами. У них были мечи, но мы справились. Драгомиру, правда, повредили ногу, мне пришлось помогать ему. А дальше стало ещё хуже. Нам на хвост сели два скелета-мага с целой толпой зомби. Победить их мы не могли, и нам пришлось бежать. Акульего Зуба достали каким-то мерзким заклинанием... Скелеты их метали постоянно, мы увёртывались, а Зубу не повезло. Он не умер от заклинания сразу, но постепенно терял силы, у него стала чернеть кожа, начались видения, — начал рассказывать он.

— Проклятье! — воскликнул Аллигатор Джек, и было не ясно, назвал ли он то, что приключилось с Акульим Зубом, или просто выругался.

— Рассказывай дальше, — поторопил охотника Скип, бросив тревожный взгляд на Джека.

— Поначалу мы далеко оторвались от нежити. Но подземелья всё не кончались, мы несколько раз попадали в тупики, сил оставалось всё меньше, а отродья Белиара дышали нам в спины... вернее, смердели, — продолжил свои воспоминания Гримбальд.

Драгомир при его словах вздрогнул и едва слышно выругался сквозь зубы.

— В общем, мы останавливались, валили нескольких зомби, потом бежали дальше... точнее, сначала кое-как бежали, потом шли, а затем уже еле ползли. Драгомира мне пришлось поддерживать — его нога распухла, сильно болела и почти не двигалась. Акульему Зубу тоже становилось всё хуже, к концу он уже просто плёлся за нами и бормотал какую-то чушь, — с горечью произнёс Гримбальд. — Потом мы нашли такое место, где наверху прохода был устроен настил из досок. Подпиравшие их балки прогнили, свод частично обрушился, и настил над нашими головами едва держался под тяжестью камней. Тут на Акульего Зуба нашло просветление. «Если выбить одну из балок, всё это рухнет на головы нечистым тварям», — сказал он. Это было действительно так, но тогда бы и мы сами оказались под завалом. Драгомир так ему и ответил. Тогда Зуб сказал, что ему всё равно конец, так что дальше он не пойдёт, а останется здесь и обрушит настил с камнями на нежить. Мы попытались его отговорить, но он настаивал. Времени уже не оставалось — зомби снова нас догнали. Тогда я поволок Драгомира дальше...

— А он остался, — со вздохом завершил за Гримбальда Аллигатор Джек.

— Да. Когда мы уже убрались из этого опасного места, а настил над головой стал более крепким, позади раздался страшный грохот. Нежить нас больше не преследовала, и вскоре мы выбрались наружу в стороне от города...

— Он мог выжить? — с надеждой спросил Джек.

Гримбальд, не опуская взгляда, отрицательно покачал головой.

— Но вы же не возвращались, чтобы точно это проверить? Вдруг он как-то выбрался из-под обвала? — не унимался Аллигатор.

— Не стоит питать пустых надежд, Джек. Когда мы видели его в последний раз, он очень скверно выглядел. Одного взгляда на беднягу хватило бы, чтобы понять, что парень больше не жилец на этом свете, — печально сказал Гримбальд.

— Ну что ж. Теперь, по крайней мере, я знаю, что Акулий Зуб умер как мужчина.

— Да, мы с Драгомиром обязаны ему жизнью и свободой. Часто его вспоминаем. Он был твоим другом? — спросил охотник.

— Больше чем другом. Побратимом. Хотя он был миртанцем, а я родился на Южных островах, как и все мои предки. Мы вместе начинали ходить на торговых судах, потом вместе... хм... сменили ремесло.

— Говори уж как есть. Вы стали пиратами, — подняв голову, сказал Драгомир. — Я видел объявление о твоём розыске, Аллигатор Джек. За твою голову объявлена награда в десять тысяч золотых. Не ожидал встретить тебя в городе.

— И что, сухопутная крыса, побежишь сдавать нас стражникам? — насмешливо спросил Скип.

— Скип, бушприт тебе в глотку! — одёрнул его Аллигатор.

— Нет, не побегу. Акулий Зуб был и нашим другом тоже, — мотнул седой прядью охотник.

— Как он оказался в плену у варантцев? — поспешил перевести разговор на более безопасную тему Гримбальд.

— Мы высадили его возле деревушки на одном небольшом острове. Нужно было кое-что разнюхать у местных рыбаков... Если не вдаваться в лишние подробности, то они могли знать кое-что полезное о королевских морских караванах с рудой, которую возили с Хориниса в Венгард. Как назло, именно в этот день на деревню решили устроить набег наши варантские... коллеги, — при этих словах ладонь Аллигатора Джека, которая лежала на столе, сжалась в кулак. — Мы очень хотели встретиться с этими шакалами. Но лишь через несколько месяцев смогли выследить и пустить их вонючую посудину на дно. Их капитан, когда я наматывал его кишки на брашпиль, признался, что продал пленников в Патаре. Я уговорил ребят высадить меня на варантском побережье. С моей рожей мне нетрудно сойти за местного, да и обычаи их я знаю, — оскалился пират.

Гримбальд уважительно цокнул языком, а Драгомир покачал головой.

— В общем, я пробрался в Уджар. Нашёл дом, где вас держали в рабстве. Но он был заколочен, а вокруг оказалась расставлена охрана, — продолжал Аллигатор. — Я поспрашивал людей и узнал, что там началась какая-то чертовщина, и все, кто был внутри, превратились в умертвий. С тех пор дом считался проклятым, все обходили его десятой дорогой. Пришлось возвращаться назад. Но один местный кочевник, который помогал мне пробраться через пустыню, обмолвился о двух беглых рабах, которых его соплеменники проводили к побережью. Однако там следы терялись...

— Да, кочевники и в самом деле проводили нас к морю и снабдили всем необходимым. От них же мы узнали, что король Робар и генерал Ли разгромили варантцев под предводительством Гелона и Люккора, а потом захватили Бакареш и ещё несколько городов... На побережье нас подобрали контрабандисты с Юрана. Вскоре мы добрались до Хориниса и с тех пор надолго отсюда не уезжали, — вставил Гримбальд.

— Но чтобы выяснить всё это, мне потребовались несколько лет. Надеялся, что один из выживших — Акулий Зуб. Кочевники ничего не смогли объяснить толком, и я не знал, что его среди спасшихся не было, — с горечью произнёс пират.

— Мне жаль. Он действительно был отличным парнем. Если бы не он, мы и до катакомб не добрались бы. Проклятые поклонники Белиара принесли бы нас в жертву, — искренне сказал Драгомир.

— Что ж, я благодарен вам за то, что пришли сюда и всё мне рассказали, — ответил Аллигатор Джек. — Скип! — кивнул он приятелю.

Тот без лишних слов достал и положил на стол глухо звякнувший мешок с монетами.

— Это вам за беспокойство и потраченное время, — сказал Джек охотникам.

— Не стоит. Я же сказал, что Акулий Зуб был и нашим другом, — покачал головой Драгомир.

— Ну, тогда можете отдать это золото девочкам Бромора или выбросить в море. Только самому Бромору не давайте — ему и без того щедро заплачено, клянусь бородой Аданоса, — ухмыльнулся пират и покинул кресло. — Пошли, Скип, нам пора!

С этими словами он направился к двери, его дружок поспешил следом.

Дождавшись, когда они уйдут, поднялись и охотники. Драгомир сразу пошёл на выход, а Гримбальд на миг задержался и сграбастал со стола мешок с пиратскими монетами.

— Им не нужно, а нам пригодится, — пробормотал он. — Не Бромору же оставлять, в самом деле...

Покинув «Красный фонарь», охотники направились по улице, которая вела к Нижнему кварталу, а оттуда не мешкая пошли к городским воротам и оставили Хоринис. Впереди их ждали кишащие диким зверьём леса острова, среди которых попадались редкие фермы и временные пристанища таких же бродяг, как они сами.

Каким путём выбрались из города пираты, ни Гримбальд, ни Драгомир не знали. Да и не горели желанием выяснять.