Шепот ветров прошлого (гет)

Некроз головки бедренной кости у пациентки двадцати девяти лет отроду был неожиданностью даже для давно оперирующего косартрозы Штольмана. У молодой женщины осложнение развилось через некоторое время после родов.

— Это уже серьезно, — сказал Штольман, внимательно разглядывая снимок. — Екатерина Викторовна, сколько вы говорите прошло с с момента родоразрешения?

— Полгода. Теперь с коляской только муж гуляет. Я сижу на скамейке. Мне очень больно ходить. Скажите, Яков Платонович, мне терапевт говорит, что все равно нужно расхаживаться, что движение лечит. Что сустав будет смазываться. Но я не могу, мне ходить больно, а у нас двойняшки, с ними дел невпроворот. Я чувствую себя инвалидом!

— Вредный совет, — покачал головой Штольман. — Организм просит у вас помощи, а вы его нагружать. Ходьба при боли — прямой вред человеку. Когда шаровая опора в машине «застучала», а мы продолжаем на ней гонять, то механизм развалится быстро. И коленный, и тазобедренный суставы можно сравнить с шаровой опорой. Но и для здоровых суставов «нарезать» каждый день по 8 км — плохая идея. Всегда помните о правиле средних нагрузок и об экономном, сбалансированном расходовании отведенных нам ресурсов. А боль — это «красная лампочка», сигнал «SOS», которым наш организм говорит нам: «Хозяин, обрати внимание на происходящий непорядок, пожалей меня, не нагружай сильно». Сустав можно и нужно лечить. Но когда ко мне на прием приходит человек с болями в суставе, то первое, что я назначаю — ограничение всех осевых нагрузок, в том числе и ходьбы. Наши суставы — это подвижные узлы, как в машине, а вечный двигатель пока никто не изобрел. У женщин колени начинают болеть в основном после наступления менопаузы, когда количество эстрогенов в организме резко падает и начинается разрушение хрящевой ткани. У вас, я думаю, спусковым механизмом могло послужить ЭКО, вернее те гормоны, что вы принимали при протоколе.

— Мне нужно менять сустав? — ужаснулась женщина.

— Нет, пока нет. Нужно максимально подлечить родной. Понимаете, срок службы даже самого лучшего импланта не более 15-20 лет, и то, при условии, если вы не будете сильно нагружать его. Дальше вам понадобится замена. Повторное эндопротезирование сопряжено с риском тяжелых осложнений.

Давайте посмотрим, как работает сустав. Проходите на кушетку!

Пока Яков осторожно осматривал ногу пациентки, совершая привычные для осмотра действия, от него не укрылось, как как смутилась женщина. Оно и понятно. Повод серьезный, но мужско-женских реакций никто не отменял. Но Штольмана интересовало лишь состояние здоровья Екатерины Викторовны.

Пациентка действительно была в состоянии близком к восторгу. Она никогда не видела близко таких шикарных мужчин. Вкусный парфюм, бархатный голос, ласковые руки и взгляд такой внимательный, Штольман ее просто поразил.

Но, положенные сорок минут приема прошли и Екатерине Викторовне, сжимая в руках несколько листов назначений, пришлось уйти.

Яков же моментально выкинул пациентку из головы, оставив в памяти лишь небольшой конспект: 29 лет, ЭКО, некроз головки.

После приема было немного свободного времени. Он решил поискать подходящий зал для торжества. Яков знал, чего хочет. Зима — идеальное время для камерной свадьбы. Когда за окном метель, очень ценишь уют, мягкий свет свечей. Стиль "хьюгге" — вспомнил он. В таком стиле была отделана их квартира. Анне хотелось не столько уюта, сколько высоких потолков, воздушности и богатого зеленого убранства. Что же, он попробует эти желания совместить. А то что же такое: она ему уступает, уступает и еще раз уступает и так во всем.

Завибрировал мобильник.

— Привет, блудный сын! — обрадовался Штольман, увидев имя на экране. — Неужто домой захотел?

— Папа, тише, — приглушенно сказал Егор. Его голос звучал со странной акустикой, словно парень звонил из уборной. — Это... ты приезжай, если можешь, у нас тут скандал!

— Что случилось? — сильно напрягся Яков.

— Да что-что... Не было печали, как говорится. Меня тут усыновить хотят, — возмущенно шептал сын.

— Кто хочет? — изумился Штольман.

— Нина приперлась с этим... Как его... Вадимом. Футболки какие-то притащили, майки, чемодан обновок. Дают сутки на сборы, и этот новый муж Нины требует, чтобы я переезжал к ним. Он еще более чокнутый, чем тот старикашка, Кирюша. Вдобавок сосед снизу прибежал из-за шума. Да, который музыкант. Тому всё дети, лишние женщины и собаки мерещатся. Я пока в туалет спрятался, но долго не продержусь.

— Можешь выходить, я уже еду, — развеселился Штольман.

Когда Яков приехал в еще одну свою квартиру, боевые действия были уже остановлены, а участники переполоха мирно пили чай на кухне. Проголодались, наверное. Хотя сын всех без исключения гостей поил чаем, был так воспитан.

Увидев Якова, присутствующие оживились. Нина тут же начала ревностно оглядывать бывшего мужа.

— Эх ты, Штольман, сына бросил одного в квартире, на деваху молодую променял. Разве это по-людски? — попрекнул Якова Вадим. — Хорошо что вы оба доктора, а то так бы я все не оставил... Но раз людей лечите, то ладно, я это уважаю.

— Вадим Георгиевич, я сам отлично справляюсь, — быстро сказал Егор. — Вот, даже пироги пеку!

Парень резво достал тазик, по-крестьянски накрытый кухонным полотенцем и продемонстрировал румяные, чуть кособокие пирожки.

— И с чем пироги? — заинтересовался Вадим.

— Эээ, с рисом и яйцом, — неуверенно сказал Егор.

Штольман поднял бровь, пока не понимая, к чему этот спектакль с пирогами. Ясно, что Егор их испечь никак не мог, он насчет готовки и быта никогда не заморачивался.

— Ну давай свои пироги, будем пробовать с матерью, — протянул Вадим. — И ты, доктор, тоже садись, чай хирург весь день на ногах. Худой совсем, как собака борзая.

Нина фыркнула.

— Ты чего не садишься с нами, Нинок? — удивился Вадим.

— Я не ем мучное, — покачала головой женщина.

— Ну и зря, сын же готовил, — огорчился на миг Вадим, — но фигура у тебя, и правда, — высший сорт, а с пирогов я и сам пробу сниму!

Яков уже дожевал угощение, выбрав самый миниатюрный пирожок. Он был самым простым и немного пересоленным.

— Слушай, а вкусно. Правда вкусно! — оценил явно не привередливый криминальный авторитет и потянулся еще за одним. -

Нинок, давай нам порежь еще сыра, колбаски, доставай все из нашей сумки, что мы парню привезли. Раз сама с нами не сидишь, чего парню зря перед нами скакать и подавать все. Давай, не куксись, видишь, твои мужики голодные!

— Откуда пироги? — тихо спросил Штольман у сына.

— Соседке помог кота найти, он на улицу у нее сиганул, она и угостила, — также тихо объяснился Егор.

— Ужасные пироги, — хмыкнул Штольман.

— Да нормальные пирожки! — от чего-то обиделся Егор, будто и в самом деле испек их сам.

— На твоей карте достаточно денег, — резко сказал Яков. — Купи, пожалуйста, нормальные продукты, не дешевые углеводные: мясо, яйца, молочку. Будешь налегать на муку, вес вверх пойдет и не тот, который нужно.

— Ладно, живи пока здесь, — хлопнул себя по колену Вадим. — Раз такой самостоятельный. Буду приходить, проверять порядок. Вещи померь и носи...

— Зачем вещи?! — раздосадованно вскинулся Егор.

— Мал еще спорить. Там все хорошее: белье нательное, свитера, рубашки, — заботливо перечислял криминальный авторитет.

Нина смотрела на эту картину и не находила цензурных слов. В голове были одни маты. Ее жутко бесили все трое: гад Штольман, приодевшийся во все дорогое и модное, выглядящий холеным и счастливым до невозможности, ее сын и деревенщина-Вадим.

— Что ты инвалидом его называла? — изумился мужчина. — Нормальный парень! Буду его летом на рыбалку брать, родному бате-то все некогда!

За время визита от Нины не укрылось, как сын аккуратно прибирает лежащие то тут, то там женские вещи. Значит, Анна и здесь с ними успела пожить. Или Штольман еще кого-то приводит, бабник? Вещи вроде как другой бабы, более непритязательной.

Удивительно, у этой дамочки совсем вкуса нет... Дешевые пластиковые тапки, копеечный браслетик в вазочке лежит. Видно, дама из тех, что любят жареную картошку прямо со сковородки употреблять.

Нина увидела валяющийся на полу пластиковую заколку-крабик и с мстительным удовольствием раздавила его.

Когда все ушли, Егор стремглав кинулся в комнату и, первым делом, открыл диван.

— Вылезай скорее, — сказал он кому-то из недр дивана. — Я жутко переживал, что тебе нечем дышать.

* * *

Глубокий январь, а зима словно приумолкла, притаилась. Ветви деревьев, еще недавно укутанные тяжелым снегом, теперь лишь слегка припорошены легчайшим белым пухом. Солнце смело выглядывает из-за туч, заливая все вокруг теплым светом.

Снег на крышах тает, образуя гигантские сосульки.

Не смотря на все сложности учебы, студенты-медики оставались веселыми и жизнерадостными ребятами, которые могут найти выход из любой ситуации.

После написания теста по хирургии Эльвира осталась проверять написанное, предложив студентам перерыв на два часа.

У группы 403 был выбор — отсидеться в здании или пойти, поискать приключений.

— На улице всего минус два! — надрывался староста. — Идем в парк, купим пирожков и кофе.

— Может, в кафе? — засомневался модно, но холодно одетый Душечка.

— Не у всех богатые родители, как у тебя. У большинства денег после нового года нет! — отрезал староста. — И потом, Олег, отсиживаются у батареи в такую погоду только слабаки! Свободные хардкорщики возьмут бесплатные газеты и пойдут греться возле урн! Правильно, дети мои?

— Правильно! — заорала 403 группа.

Делать нечего. Зацепившись за предложенный джентельменом-Душечкой локоть, Аня отправилась в парк вместе со всеми. Так бы она, конечно, сама шла, без чужой руки, но из-за неожиданной оттепели на дорожках было очень скользко.

В парке Ане понравилось. Громко пели птицы, радуясь нечаянному теплу. Она задумчиво смотрела на разведенный огонь.

— Вон, твой стоит, глаз не сводит, — сказал тихонько Олег, показывая Анне за ворота парка. — Пойдешь к нему? Иди, тест же написали, зачетку только оставь мне, я отметку поставлю...

— Спасибо, — обрадовалась Анна. — Мы с Яковом... Платоновичем поедем банкетный зал присматривать на свадьбу.

— Езжайте уже, голубки! — махнул рукой Олег.

Встречая спешащую к нему Анну, Яков не забыл ревностно стрельнуть глазами на студента.

— За него обязательно держаться было? — иронично спросил Штольман. — С ума меня хочешь свести?

— Он хороший, — мотнула головой Аня. — Просто очень скользко сегодня.

— Я знаю, — кивнул Яков. — Едем?

— Едем, — ответила девушка.

— Поставили экзамен? — озадачился Штольман, выбросив из головы ухаживания за невестой студента Олега Рожкова.

— Поставили, спросили только один вопрос, и тот несложный. Тест еще писали. Спасибо, конечно, за эту подготовку нужно сказать тебе. Что бы Эльвира ни спросила, затруднений не было. Твои блоки у меня каждый были как экзамен.

— Зато я теперь спокоен за ваши знания, — улыбнулся Штольман.

— Ты вцепился в нас как... питбуль! — всплеснула руками Аня. — Знаешь, как тебя в институте называют?!

— Знаю, и все мемы тоже видел. Исправляться не буду. Пусть двоечники и дальше страдают! — усмехнулся Яков и с подозрением принюхался.

— Какой у нас план? — вдруг озадачилась Аня. — Куда едем?

— Тут Петр Иванович предложил нам зал почти в самом центре города. Говорит, отличный вид на окрестности. Едем смотреть?

— Едем! — кивнула Аня и подозрительно посмотрела на улыбающегося жениха. — Ты что, смеешься надо мной?!

— От тебя костром пахнет. Ох уж твои студенты... Отпустил утром чистенькую, надушенную, а в обед они уже в парке бесплатные студенческие газеты жгут! Как бездомные!

— Мы и есть бездомные. Что делать, когда нам такие огромные "окна" в два часа ставят, как есть, бездомные котятки, — потупила глаза Анна.

— Позвонил бы котеночек мне пораньше, я бы все бросил, приехал и забрал, — серьезно сказал Штольман. — Но остальных котеночков, уволь.

* * *

Зал, принадлежащий министерству обороны, действительно находился сразу за военным штабом прямо в центре города. Здание большое, с высокими потолками, построено в середине XX века, но очень уж морально устарело. Разрушенное величие советской эпохи чувствовалось во всем.

— Здесь можно фильмы про "совок" снимать, не выдержав, фыркнул Яков, искоса наблюдая за тетенькой-администратором. — Не удивлюсь, если в соседнем зале увижу бюст Ленина.

— Так и есть, — заглянув в зал, пораженно сказала Аня. — Но зато потолки высоченные, огромные окна, вообще зал большой, растений много. Вид на город красивый. А зал украсить можно!

Привереде-Штольману, в отличии от лояльной ко всему невесты, не понравился персонал, особенно тетеньки-администраторы. Беседа с ними проходила в недовольном и вялотекущем формате. Ему казалось, что шкафоподобная прелестница сейчас рявкнет:

— Ну, и чего пришли?! Чего хотели-то?!

Сомнения Штольмана возросли еще больше, когда с улицы он услышал нестройное мужское пение:

Вот пуля просвистела, в грудь попала мне -

Спасся я в степи на лихом коне.

Но шашкою меня комиссар достал -

Покачнулся я и с коня упал.

Эй, ой да конь мой вороной!

Эй, да обрез стальной!

Эй, да густой туман!

Эй, ой да батька-атаман!

Яков выглянул в окно с другой стороны и увидел дивную картину — плац и марширующих под строевую песню солдат. Молодые, чуть замерзшие парни, без должного задора пели:

На одной ноге я пришёл с войны,

Привязал коня, сел я у жены.

Но часу не прошло -

Комиссар пришёл,

Отвязал коня и жену увёл...

— Яша, а можно я тут пирожное "картошку" возьму? Редко где такое купишь, по классическому рецепту... — совершенно по-детски попросила Аня, с восторгом заглянув в меню буфета.

— Разумеется, мы не торопимся. Можно и что посущественнее, ты же без обеда, — спохватился Штольман. — Котеночки, поди, в парке какую-нибудь гадость поедали.

Яков был прав, Аню угощали чипсами, только ему об этом знать было не обязательно.

Усадив невесту за столик, он извинился и отошел проверить все локации заведения, чтобы уже отказать Петру Ивановичу и самому Министерству Обороны с чистым сердцем. То, что помещение им не подойдет, он понял уже в первые минуты визита сюда.

Так и есть, санузел оказался в совершенно не позволительном состоянии. Ремонт двадцатилетней давности, трещины, темные пятна, подтеки. Им, в свадебных нарядах, их гостям тут не место.

— Ну, как пирожное? — спросил он у Анны.

— Божественно, — улыбнулась девушка. — Попробуешь?

— Нет, — смутился Яков. — Ты же знаешь, я такое не ем.

Но увидев, что Аня нахмурилась , он сдался и отковырнул ложечкой знаменитый десерт. Что ж, действительно очень вкусно.

— Нам для свадьбы не подойдет, — деликатно поделился он мнением со своей девушкой.

— Да, я уже поняла, — покивала Анна. — Я уже поела, можем идти.

— Всего доброго, — кивнул Штольман и, под ненавидящий взгляд пышногрудой буфетчицы, потянул невесту к выходу.

— А Петр Иванович у нас оригинал, — задумчиво сказал Яков, когда их машина остановилась на запрещающий сигнал светофора. — Такое место нам посоветовал.

— Он хотел, как лучше! — задумчиво сказала Аня.

Девушка вдруг неважно себя почувствовала. Краски побледнели, потянуло холодом. Напротив их машины, на обочине, появился дух маленького мальчика.

В этот момент Якову позвонили. Взглянув на экран, он нахмурился и тут же начал перестраиваться. Отвечать на звонок он не спешил.

Аня напряжённо наблюдала за духом. Все-таки дети, мертвые дети, к ней приходили редко. Это был мальчик лет 6-8, очень худой, изнеможенный, невероятно грустный.

— Кто ты? — мысленно обратилась к нему Аня.

Дух не ответил, лишь показал закрывающуюся крышку то ли люка, то ли подвала.

Анне стало так холодно, что ей показалось, что она сейчас потеряет сознание от слабости.

Она с удивлением увидела, что они давно припарковались, и Яков, выйдя из машины, довольно напряженно разговаривает.

У ней не было сил попросить о помощи. От холода стало очень больно. Свело руки, челюсть.

— Чем обязан, Платон Михайлович? В прошлый раз вроде бы года два назад разговаривали? — грубо спросил Яков, отвечая на звонок.

— Подожди горячиться. Я позвонил не истерики твои в очередной раз выслушивать. Перейдем к конструктиву, раз ответил на звонок? — разозлился в ответ пожилой мужчина.

— Слушаю, — сурово сказал Штольман.

— У Вероники пропал сын, — негромко рассказывал собеседник. — Приемный. Там в Бургень две сотни волонтеров приехали на поиски. Куча полиции, ведется следствие.

— И что? Мне тоже ехать искать? — спросил ядовито Штольман. — Десяток детей под опекой — как же за всеми усмотришь. Пусть не парятся, одним больше, одним меньше!

— Надо хотя бы озаботиться и найти ей хорошего адвоката. Вероника уже два раза полиграф проходила. Это репутация всей семьи пострадает, если что. Ей вменяют ненадлежащее исполнение обязанностей. Пацан и раньше убегал...

— Они нам не родственники, — категорично сказал Яков. — Пусть сами разбираются. Деньги не дам. До свидания.

— У нее трое своих и трое приемных — откуда там деньги?! — увещевал Штольмана звонивший. — Я уже отправил, но у меня немного. Думал, ты дашь.

— Я подумаю, — сцепил зубы Штольман. Ему страшно хотелось наорать на собеседника и бросить трубку.

Эти воспоминания будили в нем всех демонов разом.

— Вы же дружны были, — давил на совесть Якова Платон Михайлович.

— Никогда я с ними не был дружен. Юбку да, передо мной, сопляком четырнадцатилетним, задирала, хотя и замужем уже была. Набрала детей под опеку, пусть сама и выкручивается. Знаю, как они детей воспитывают! — гадости полились изо рта Штольмана, как из рога изобилия. Он никак не мог взять себя в руки. От того и вышел из машины. Еще не хватало, чтобы Аня хоть краешком уха этот разговор услышала. Самообладания у него хватило ненадолго.

— Как был злопамятным дураком, так и остался, — зло сказал звонивший и бросил трубку.

"Плевать" — подумал Штольман и выдохнул.

Яков в тревоге обернулся. Бледная, как стенка Аня буквально выползла из машины и, не дойдя до своего любимого, рухнула в снег.

* * *

Скорая помощь приехала быстро, минут за пять. Благо, все были в центре. За это время Яков разложил сиденье, уложил туда Аню, и, самостоятельно измерив ей пульс и давление, бодро отчитывался перед работником скорой.

— Почему одежду не ослабили? — возмутился фельдшер.

— Зима на улице, не лето, — съязвил Штольман, — шарф я снял, пальто расстегнул.

Он четко рассказал о показателях давления и пульса в динамике за последние несколько минут.

— Показатели не плохие, — забубнил парнишка, снимая ЭКГ.

— Глюкозу крови срочно измерьте, — приказал Яков, — что вы возитесь!

— Да, конечно, — подчинился медик.

Спустя минуту Яков увидел пугающе низкие показания на глюкометре.

— Гипогликемия, — засуетился врач скорой помощи, выуживая из недр сумки флакон с раствором глюкозы.

Аня пришла в себя через несколько минут. Она, укрытая теплым одеялом, лежала в машине скорой помощи. Рядом сидел Яков.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Не знаю. Вроде бы все хорошо, только слабость, — беспокойно ответила Аня.

Девушка с паникой посмотрела в окно.

— Вы меня что, в больницу везете? — расстроилась она. — Я не хочу. Это не честно, без моего согласия. Ты же знаешь, что мне бы быстро полегчало.

Она закусила губы от обиды.

— Ты упала двадцать минут назад. У тебя глюкоза крови была в количествах, близких к коме. Затяжная потеря сознания. Теперь вот, другие симптомы и эмоциональная лабильность в том числе. Нет, переговоры окончены. Я же твой будущий муж, значит имею полное моральное право настоять на госпитализации. Шутки кончились, — заявил Штольман.

Аня ловко вытащила из вены иглу и попыталась сесть.

— Без согласия не можете, — вытерла слезы она, разглядывая проколотую вену и зажимая ваткой место укола.

— Сколько можно бегать! — возмутился Штольман. — Себя не жалко, будущих пациентов хоть пожалей, родных и близких.

Аня опять начала всхлипывать.

(Вообще она никогда не была плаксой, это все психика страдает после столь глубокой потери сознания).

Яков смягчился. Он, поразглядывав свою невесту, перестал говорить с девушкой столь сурово и строго. Что-то он круто взял. Аня испугана, чувствует себя неважно.

— Миленькая моя, ну всего на сутки, ради твоего же блага надо обследоваться. Ты в речке летом хочешь купаться?

Аня кивнула.

— А я без лечения больше не пущу. Не боишься сознание посреди оживленной улицы потерять? У поезда? Или с ребенком на руках?! — наседал на нее Яков.

Аня поняла, что сегодня ее так или иначе госпитализируют. Он не оставил ей выбора.

— Я в платье. У меня ничего нет с собой, — сдаваясь, сказала она.

— Через час все будет. Я уже скинул смс Ирине Витальевне! — заявил Штольман.

— Ты маме тоже звонил?! — испугалась Аня, вспомнив свою вездесущую родительницу.

— Нет, — улыбнулся ее панике Штольман.

— И не нужно, — выдохнула девушка.

В палате ей немедленно поставили инфузию и она осталась одна. Яков умчался на работу. А еще у них в клинике сегодня вечером банкет в честь окончания конференции... Ладно, пусть без нее празднует.

Аня вспоминала призрака, появившегося на дороге. Что это за ребенок? Откуда он? Мальчик в черном спортивном комбинезоне с капюшоном, невысокий, лет 6-7.

Словно зная, что о нем вспоминают, призрак появился вновь. Теперь он стоял у батареи, безучастно показывая ей свои страшные ожоги на руках.

— Кто ты? Кто это сделал? — с волнением спросила девушка.

— Наверное, это я сам сделал, — с сомнением сказал ребенок.

Лицо его было печально.

— Анна? С кем вы разговариваете? — дружелюбно спросил мужчина в медицинском костюме.

— Я? Ни с кем, — пожала плечами девушка.

Принцип "ни в коем случае не сознаваться" был усвоен ею еще в детстве.

— Ну как же. Когда я заходил в палату, вы явно с кем-то беседовали, — настаивал доктор.

— А, вы об этом... Я репетировала, как буду выяснять отношения со своим женихом, — задрала нос Анна, упрямо не желая ничего объяснять.

— Вот вы о чем, — смутился доктор. — Сейчас хорошо себя чувствуете?

— Слабость небольшая, голова болит, — добросовестно перечислила девушка.

— Давление у вас все еще низковатое, — кивнул доктор. — Кстати, меня зовут Артем Дмитриевич. Я — заведующий отделением терапии Дорожной клиничнской Больницы. Вы у нас тут на коммерческой основе, поэтому ваше пребывание будет максимально комфортным. Наша задача провести ряд тестов. Вы же учитесь в меде?

Аня кивнула.

— Тогда вам тем более будет все понятно. Наша задача поставить диагноз чтобы, назначив лечение, максимально улучшить качество вашей жизни. Согласитесь, падать средь бела дня при нашем ритме жизни недопустимо. Вы подвергаете себя неоправданному риску.

— Мне придется таблетки ежедневно принимать? — с подозрением спросила Анна.

— Давайте не будем забегать вперед. Сначала выясним причину. По плану у нас КТ головы и грудной клетки, электроэнцефалограмма, суточный холтер, глюкозатолерантный тест. Проанализируем подробно историю вашей болезни... Да не волнуйтесь вы так, пока данные за вполне здоровую... красивую девушку. Как коллега коллеге: я склоняюсь к гипогликемической этиологии ваших приступов, но протокол есть протокол.

В больничной суете прошел остаток дня. Без сил рухнув на кровать, Аня свернулась в комочек, бездумно разглядывая яркие носочки, переданные заботливой секретаршей Якова. У него сейчас там в Академии банкет и его, наверное, окружили нарядные мужчины и женщины. Они смеются, пьют шампанское, а она здесь.

Некстати вспомнилась поговорка:

"Муж любит жену здоровую, брат сестру богатую". Ладно, если выяснится, что у нее и правда что страшное, эпилепсия, или опухоль в голове, она сама замуж не выйдет. И из медицины уйдет...

— Как самочувствие, Анна? — улыбаясь спросил все тот же доктор, что и днем.

— А вы разве домой в 17.00 не ушли? — удивилась Аня.

— Дежурство, — пояснил лечащий врач. — Да и медицинский казус у вас интересный. Задали нам задачку! Данных за эпилепсию нет. Новообразований нет. Даже беременности нет! Сейчас уровень глюкозы в норме, но завтра натощак проведем расширенное исследование.

Зажужжал холтер, манжета начала сжиматься, и Аня поморщилась от боли.

— Расслабьтесь, вытяните руку, — посоветовал Артем Дмитриевич. — Нам, главное, не пропустить возможную аритмию.

— А если потеря сознания все-таки связана с нарушением ритма сердца? — беспокойно спросила Анна.

— Тогда кардиологом подбираются препараты и только в самых тяжелых случаях прибегают к помощи кардиостимулятора, — пояснил доктор.

— Ох, — только и смогла сказать Аня, медленно моргая и сосредотачивая свое внимание на носочках с ромашками.

— Не переживайте, все будет нормально, — утешил ее лечащий врач, мимолетно пожимая ей пальчики.

Что и говорить, утешать молодую и красивую пациентку, так трогательно переживающую, было приятнее, чем какую-нибудь охающую или истерящую матрону.

— У нас вечером дополнительного приема пищи нет, вы, может, чая хотите? — спросил Артем Дмитриевич. — Я принесу.

— Я все принес для Анны Викторовны, — довольно холодно, даже яростно донеслось из коридора.

Аня радостно заулыбалась. Приехал! Не бросил ее тут одну. И она тогда грустить тоже не будет!

— Мне, пожалуйста, все данные исследований за сегодня подготовьте, — бросил Штольман.

— А как же врачебная тайна? — пожал плечами Артем Дмитриевич. — Анна Викторовна согласна?

— Конечно, согласна! — воскликнула девушка.

Лечащий врач поежился. Взглядом этого напыщенного сноба, направленного на возможного соперника, можно было убивать!