Вкус Сахары. 3. Они и мы (гет)

— Как ты можешь говорить мне такое? — горечь, прозвучавшая в голосе деда, расстроила Орхана. — Ты, моя надежда, моя гордость, заявляешь мне, что собираешься опозорить себя и всю семью, связавшись с иноземной женщиной? С той, для кого имя Аллаха нашего ничего не значит?! Кто после этого возьмёт в жены Навару? Кто отдаст руку своей дочери Рахману? Об этом ты подумал?!

— Моё сердце — для неё. Всё, что есть во мне, я смогу доверить ей одной.

— Мало ли девушек вокруг — скромных, добропорядочных, богобоязненных?

— Может, и немало. Но таких, как она, нет. Если женщина честна и носит в душе Бога, то какая разница, как она Его называет? Не забудь, что Коран с большим уважением и неоднократно отзывается о людях Писания. Наши религиозные убеждения схожи — и тем, что мы верим в единого Бога, и правилами выполнения его законов, ведь они практически одинаковые. А разве не те же их семь заповедей Божьих прописаны в Священной Книге мусульман? Вся разница только в том, как выполняются священные молитвы и выдерживаются посты, но это в большей степени обусловлено религиозными традициями, а обряды, совершаемые в разных религиях, придуманы не Богом, а людьми, хоть и по его заветам.

Махмуд-бей надолго замолчал.

Разговор начался такой приятной новостью: отсутствовавший две недели старший внук наконец-то объявил, что хочет жениться! Давно уж пора, сорок лет — отличный возраст, когда вопрос о создании семьи решается осознанно. Конечно, должность военачальника «Сотни» оставляет мало свободного времени, но ведь брак и продолжение рода — это богоугодное и необходимое дело. Каждый мужчина должен выбрать свою женщину и оставить после себя потомство.

Но едва дед заикнулся о том, что в скором времени на правах старшего в семье (заместо отца), как установлено традициями, подыщет внуку подходящую невесту, Орхан огорошил его тем, что невеста уже имеется, и какая — европейка! Какое бесчестие! Ну, хоть не язычница!

— Наши женщины знают, как быть любящими, верными и достойными жёнами. А что знают об этом те, из стран, где имя Бога ежеминутно поминают всуе, где, не стыдясь, открывают мужчинам не только лица и завлекают их безудержным кокетством?

Орхан, ни разу не заметивший в Белле никакого кокетства, не слышавший пустого упоминания имени Бога, иначе как в молитве, и видевший её без одежды исключительно по воле Осириса, явившегося ему свою посланницу, был изумлен речами деда. Но потом решил о том, что тот попросту ни разу не видел Беллу. Легко судить тех, кого не знаешь.

— То, что Белла родилась и выросла в другой стране и принадлежит другой вере, не делает её дурным человеком и падшей женщиной.

— Разумеется, нет. Но так установлено: брать в жены единоверок, и не нам нарушать обычаи предков.

— Я не знаю, поймешь ли ты мои слова, но постараюсь объяснить, — сотник стоял у окна, разглядывая погруженную в предвечерние тени сонную узкую улицу и не видя её. — Ты мо́жешь найти мне жену, но она будет лишь лицом дома, но не его душой. Она будет удовлетворять своего мужа и не знать его любви и уважения. Она будет хозяйкой холодных камней, а не семейного очага. Она постарается создать уют и согреть дом, но не сможет защитить его и не будет знать, что делать в час беды. Потеряв мужа, она не сможет вырастить сильных детей. Она станет украшением дома, но никогда не сможет быть другом, единомышленником и соратником для своего мужчины. Кого бы выбрал себе ты сам: бесполезную, изнеженную красавицу или женщину, прошедшую с тобой плечом к плечу через огненную бездну без стонов и жалоб, спасая тебе жизнь и бесстрашно шагая вперёд до самого конца?

Слова Орхана несколько поколебали уверенность Махмуда в праведности его гнева. Конечно, если рассматривать вопрос с такого ракурса, то, бесспорно, это справедливые доводы и возразить тут нечего. И всё же, всё же…

— Но от вас отвернутся обе семьи… И общество правоверных!

— Кто отвернётся? — Орхан резко повернулся к деду. — Семья Беллы? Я так не думаю. Ты?

— Нет, конечно…

— Или ты? — он посмотрел на молчавшую сестру.

— Что ты, братец! — попятилась девушка. — Кого ты приведешь в свой дом женой, ту я и буду любить как старшую сестру.

— Или ты? — Орхан бросил взгляд на младшего брата, притаившегося в уголке. Мальчишка потряс головой. — О каком обществе ты говоришь, дедушка? О тех, кто состоит в «Сотне»? Личная преданность — это хорошо, но они служат не мне, а своей Родине и за службу получают жалование.

И опять Махмуд-бей не мог опровергнуть доводы Орхана. Как бы там ни было, Орхан, похоже, полностью уверен в своем выборе. Будь он зелёным юнцом, дед решил бы этот вопрос по-своему. Но как решать за взрослого человека? Тем более что, благодаря ему, многие годы семья ни в чем не знала нужды. Возможно, он и прав: станет ли наугад выбранная барышня настоящей подругой и спутницей своему мужчине? Той, кому можно доверить самое сокровенное и дорогое? Истинный дом там, где тебя ждёт любимая всем твоим существом, а не та, которую выбрали холодная выгода и бестрепетный расчёт.

— На что ты готов ради своей любви? — тихим голосом спросил господин Махмуд, напоследок понадеявшись, что, задав правильный вопрос, таки сумеет заставить внука ещё раз задуматься над будущим. Твёрдый спокойный ответ лишил его и этой иллюзии:

— На всё.

— А… из какой она семьи? — помедлив, поинтересовался старик, потихоньку сдавая позиции.

— Белла племянница Мелвин-бея. Ты его знаешь.

— Знаю, да. Достойный человек. Раз такое дело, пожалуй, надо бы возобновить знакомство…

Дом был невероятен. Наверное, подобное жилище вполне достойно Гарун аль Рашида. Такой особняк стоит несметной суммы денег, и Белла всё раздумывала над тем, чем таким занимается дядя, что приносит ему столь баснословные доходы. Она пробовала расспросить об этом тетю, но та только сделала большие глаза: «Что ты, милая! Разве можно спрашивать мужчину о его делах!». Да, подумала Белла, лучше всего быть овцой: щипать себе травку, плодиться и ни о чем не думать. Интересно, а знают ли тетушка и её дочка, что овца, защищая своего ягненка, способна до смерти забить большую охотничью собаку, в которой видит угрозу малышу? Белла своими глазами видела такое в детстве, иначе тоже не поверила бы. Вот тебе и овца.

Здесь всё поражало воображение. В особенности то, как соседствовали арабские и египетские мотивы в интерьерах. Не совмещались, а именно соседствовали. Сердце каждый раз замирало при переходе из одного помещения в другое.

К примеру внутренний дворик, весь целиком выложенный белым и черно-белым узорчатым кафелем. Пол вокруг фонтанчика и небольшого бассейна был уставлен стилизованными под старину белыми фонариками с ажурными металлическими решётками. На стене, сплошной до крыши третьего этажа, была выложена тончайшая мозаика из кафельных узорных плиток — арабская цветочная мандала. А в огромных глиняных неглазурованных кувшинах с узкими горловинами росло несколько пальм в качестве комнатных растений. Над дверями комнат, выходившими на балкон, были имитированы арки в виде куполов. По вечернему времени дворик освещался также хрустальной люстрой и несколькими бра, а у воды стояли два кресла. Наверное, здесь хорошо любоваться звёздами. И дождя никто не боится — всем ведь известно, что дождь в Египте бывает самое частое раз в году, а то и вообще не случается.

Белле очень понравилось условное деление особняка на мужскую, женскую и общую части. Это было логично и удобно. Тётка пояснила, что наличие женской части позволяет дамам заниматься своими делами, когда к мужчинам приходят их гости, и не надевать хиджаб, кроме того, иметь своё пространство вообще очень удобно, уютно и можно обустроить как угодно.

Сначала ей показали именно эту часть. Помимо комнат обитательниц, здесь были женская гостиная, столовая, музыкальная комната и библиотека, а также ванная. Все эти помещения были отделаны с поистине дворцовым великолепием: длинные диваны в три секции — по периметру комнат, подушки, кресла, софы и пуфики, обитые плюшем и шёлком «огуречных» узоров, кофейные столики явно ручной работы — круглые, с ажурными краями, направленными вниз, в отличие от английских, сверкающие полы, устланые дивными коврами, на стенах мозаичная плитка, кафельные панели и обои из плотного шелка, куполообразные дверные проемы… «Наверное, трудно быть несчастными, живя в таком раю», — заметила про себя Белла.

В ванной комнате её поразил деревянный резной навес — прямо над самой ванной — и витражные окна. А спальня, которую отвели ей, вообще показалась самой уютной на свете. Белла никогда бы не подумала, что это настолько удачное решение — поставить широкую прямоугольную кровать в угол не вдоль стены, а по диагонали, ногами к двери. Спальня была декорирована в египетском стиле: в изножии кровати стоял удивительный красный сундук — красный, с чёрной и золотой отделкой, украшенный маской фараона Тутанхамона и объёмными фигурками персонажей египетской мифологии.

В целом, комната, хоть и небольшая, казалась просторной из-за деревянного блестящего паркета, трёх окон по бокам кровати — двух сдвоенных и одного одиночного. Мебели в ней было мало: высокий узкоий комод, напольная ваза под жёлтый оникс, узкий прикроватный столик с лампой для чтения, довольно массивный туалетный столик с зеркалом в резной деревянной раме, настенное зеркало, обрамленное золотистым металлом, стенной шкаф, кресло и несколько пальм с веерными листьями в больших керамических сосудах-бутылях. А ещё из комнаты можно было выйти на балкон и посидеть в кресле на прохладном воздухе. Белла чуть не запищала от восторга, потому что отсюда было хорошо видно пирамиды. Ей так понравилось новое жилище, что и уходить не хотелось. Это не комната, а покои царевны!

Мужская часть дома, в общем-то, была похожа на женскую, разве что тут куда сильнее был сделан акцент на Египет как страну фараонов. Например, в мужской гостиной все стены, освещаемые неярким рассеянным светом малоприметных бра, были исписаны древними символами, а красные подушки на диване, несколько предметов декора, копия саркофага Тутанхамона и стол со стеклянной столешницей и расписного золотистого металла массивной «ногой» из трёх голов некоего фараона, делали эту гостиную похожей на часть гробницы в Долине Царей. Это выглядело очень впечатляюще.

День угасал, когда дамы вышли в сад. Дом стоял на пока что мало застроенной улице крайним, и между соседскими участками было ещё очень много места. Сад за домом был небольшим, примерно в двадцать квадратных метров. И он тоже был совсем не таким, какие Белла видела раньше. Его ограждали стены высотой в два этажа, увитые плющом и вьющимися розами. Глициния и жакаранда прятались по углам, словно феи с волшебными палочками, готовые творить чудеса. Посредине садика — прудик и несколько статуй. А вокруг — россыпь цветов: желтых, розовых, голубых, белых… Были ещё деревянные качели на толстых канатах и беседка с диванчиком, вся увитая снаружи какими-то лианами с нежными сиреневыми и белыми цветами.

— Здесь восхитительно! — воскликнула Белла. — Настоящий «Таинственный сад»⁽¹⁾!

— Да, у нас здесь хорошо… — улыбнулась Нуайма.

К ужину ожидались гости — некие Адель и Ахмет Саллах. При их упоминании Суат стыдливо (и, как полагала Белла, абсолютно неискренне) опускала глаза, из чего можно было сделать вывод, что один из них — её жених. К этим гостям прилагалась госпожа Шарифа, очевидно, мать.

Дамы ушли готовиться к приёму гостей, а Белла решила насладиться тишиной садика и отсутствием шума от непроезжающих мимо машин. Хорошо, когда дом — последний на улице, тогда кажется, что здесь край света.

Она оставила книгу в беседке и пошла полюбоваться чудными цветами, когда вернулась тётка со стаканом в руке. Жидкость в стакане была оранжевого цвета и, судя по виду, довольно густая.

— Ты, наверное, хочешь пить, дочка. Попробуй — это очень вкусно.

— Спасибо, тётя, — смутилась Белла. — Вы так добры… Не стоило утруждать себя.

— Ради кого же и утруждать себя, как не ради дорогих людей?

К ним вышел Мелвин, пребывавший всё в том же задумчивом настроении.

— Что хотел господин Камаль? — спросила Нуайма, судя по всему, её этот вопрос занимал весь последний час.

— Не знаю, дорогая. Важные дела ведь по телефону не обсуждают. Он попросил о встрече.

— Как ты думаешь, зачем?

— Не знаю. Возможно, хочет намекнуть мне, что у него внучка на выданье, а у нас двое сыновей не женаты.

— Может быть, — кивнула Нуайма. — Но ведь обычно невесту выбирает семья жениха… Когда он придёт?

— Я пригласил его завтра на обед. Постарайся, чтобы ему понравилось.

— Конечно.

Тётка ушла в дом, а дядя присел на скамейку рядом с Беллой. Некоторое время оба молчали. Белле сказать было нечего, и так слишком многое навалилось и требовало обдумывания. А Мелвин, очевидно, собирался с мыслями. И Белла была не настолько глупа, чтобы думать, что всё и так ясно и её ни о чем не станут расспрашивать.

— Расскажи мне о моём брате.

Белла не могла сказать, что не ожидала этого вопроса, но он определённо застал её врасплох.

— Если я не ошибаюсь, ты исчез в 1987-м. Как сквозь землю провалился. Папа не знал, где тебя искать, использовал все свои каналы, чтобы узнать о тебе хоть что-нибудь. Но твои данные сразу засекретили и запретили розыск на самом высоком уровне. Папа очень горевал…

— Бедняга… Я ведь даже попрощаться не успел.

— Вскоре после этого этого отца перевели из ФБР в Секретную службу начальником ещё более секретного подразделения под названием «Ловцы»…

— Охотники на нечисть? — изумился Мелвин.

— Они самые. Регенты сочли, что вервольф в ФБР — пустая трата драгоценного ресурса.

— Занятно. И что он?

— Папе там понравилось, он говорил, что наконец-то смог реализовать себя. Он ведь в «Ловцах» был не один такой. Были и другие со способностями.

— Ты сказала, что он давно умер.

— Да, в 2001-м.

— Как это было?

— Мантикора. Мы ловили её все вместе. Она убила семерых из нас, включая папу. После этого нас с Алексом моментально перевели в Хранилище 13.

— Миссис Фредерик озаботилась?

— Ага.

— И, конечно, не спросила вашего согласия.

— Не спросила.

— А твоя мать?

— Мама осталась в родной глуши. Она же деревенская ведьма и принадлежит тому месту, а место — ей. А быть ведьмой — значит быть там. Её почитают и побаиваются. Всё, что ей нужно, — леса, поля и озёра своей округи.

— А ты — нет? Не такая?

— Я жила с мамой до восьми лет, пока она надеялась, что во мне больше ведьмы, чем волка. Но когда поняла, что всё как раз наоборот, позволила отцу забрать меня. У них ведь так ничего и не вышло, только один момент страсти.

— Да уж, я и то удивлялся: что общего у вервольфов и ведьм?

— Папа тебя не знакомил тебя с Кейтлин?

— Думаю, он не успел.

— Он встретил её в Эдинбурге через три года после моего рождения, а ещё через год родился Алекс.

— Она шотландка?

— Да. Представляешь, она из дальней-предальней ветви клана Данбар. Седьмая вода на киселе, но всё же.

— От Чёрной Агнесс?

— Да.

— Ух ты… — Мелвин одобрительно усмехнулся. — Волчица?

— Да. В этот раз отец не ошибся.

Дядя ласково обнял Беллу за плечи.

— Он не считал любовь к твоей матери ошибкой, девочка. И ни о чем не жалел.

— Откуда ты знаешь?

— Джо сказал мне однажды: Блэйтин открыла ему другую грань мира, благодаря ей он узнал, что такое жизнь, и что есть смерть, и в чём они. Вместе они узнавали мир с той стороны, о какой не может рассказать ни один учитель. Им хватило ума расстаться ровно в тот миг, когда было должно. И потому между ними не было банальной вражды. Твой отец любил её. И любил тебя — дитя счастливой любви.

— Счастливой? Она сгорела как фейерверк.

— Счастливая любовь не обязательно бывает долгой, милая. Жизнь — это не череда дней, это — мгновения.

Гости приехали немного раньше намеченного времени. Ужин подавался в восемь часов, когда окончательно спадала жара и мир остывал.

Мужчины ушли обсуждать дела, а дамы расположились в женской гостиной. Беллу нарядили в длинное платье цвета беж. Ничего особенного, но и не плохо. Мадам Шарифа (так здесь уважительно обращаются к замужним женщинам) благожелательно смотрела на Суат, изо всех сил изображавшую из себя скромницу, а вот племянница хозяина дома ей совсем не понравилась. Наверное, потому что у её сопровождавших, точно оказавшихся мужем и сыном, глаза аж заблестели при виде белокожей иностранки.

«Забавно, — думала Белла, сидя в углу дивана и разглядывая нарядных дам. — Люди Востока всегда так вежливы. Отчего же эта мадам еле сдерживает яд в мой адрес? Чем я-то ей не угодила? Чай не собираюсь замуж за её сынка, а её муж не нужен даже за всю королевскую сокровищницу».

Она бы предпочла остаться в саду или уйти в свою комнату, но тётя сказала, что это невежливо. Хотя Белле казалось, что ещё более невежливо заявить племяннице хозяйки, что, увы, это прекрасное платье совершенно не подходит к рыжим волосам, для него надобно иметь чёрные… Или что её духи в точности такие, какими пользовалась ещё бабушка мадам Шарифы. Белла изо всех сил постаралась не нагрубить гостье в ответ и вслух поздравила себя и пресловутую бабушку с прекрасным вкусом.

Когда подали ужин и все перешли в столовую для приема гостей, Белла обнаружила, что ей придётся сидеть как раз напротив этой неприятной особы. По левую руку от хозяина дома сидели Белла, Самир, Суат и Джемиль. По правую — мадам Шарифа, господин Ахмет, отец жениха, и молодой господин Адель. Нуайма восседала напротив своего мужа, как и полагается жене главы семейства.

Перед началом трапезы дядя Мелвин объявил, что мужчинам удалось обсудить все пункты брачного договора, достичь необходимого взаимопонимания, и теперь можно назначить дату официальной помолвки. И это тема для следующей встречи.

Семьи шумно возрадовались предстоящему празднику и приятным свадебным хлопотам. Белла, которая понятия не имела, каким образом тут случается заключение браков, смотрела во все глаза.

— Суат ужасно довольна, — тихо заметил Самир, чуть наклоняясь к кузине.

— Похоже. Они любят друг друга?

— Не знаю. Главное, что они друг другу подходят и отца устраивает финансовое положение Аделя.

— Отца? Не понимаю… — озадачилась Белла. — Почему этот вопрос решают родители, а не сами молодые?

— Ну как же! Дело отца невесты — устроить дочь наилучшим образом. У вас разве не так?

«У нас — когда? — хотелось спросить Белле. Сейчас или в двадцать первом веке?».

— У на́с, если жених и невеста достаточно взрослые, чтобы создать семью, то они же должны найти средства, чтобы эту семью обеспечить. Родители здесь не причём.

— Хм, необычная точка зрения.

— Я бы сказала, практичная. У нас никто рано в брак не вступает. Люди понимают, что не стоят ещё на ногах достаточно твёрдо, чтобы взять на себя такое обязательство. Многие женщины работают, даже будучи замужем, и это не считается чем-то зазорным. А дети быстро покидают родительское гнездо.

— Сколько лет было тебе, когда ты покинула родительское гнездо? — усмехнулся Самир.

«Хитрый лисонька. Уж больно много хочешь знать!» — Белла мысленно показала ему язык, а вслух ушла от ответа:

— Я с восемнадцати лет работаю на госслужбе.

— Все хотят быть счастливыми. Может быть, однажды и ты тоже захочешь.

1) Френсис Элиза Бёрнетт. Таинственный сад (1911 г.)

Вернуться к тексту