Как мама и сказала (джен)

1 августа 1991 года

День выдался погожий. Светило солнце, одаривая всех теплом, и по голубому небу лениво проплывали облака. Гарри с улыбкой шагал по Косому переулку, с любопытством смотрел по сторонам и держал мать за руку. Ещё только вчера ему исполнилось одиннадцать лет, как ранним утром пришло письмо из Хогвартса. Мама лишь улыбнулась, протянув конверт ему, и Гарри понял, что всё было так, как она и говорила. Он волшебник, и теперь его ждут в школе для волшебников. Проблема была лишь в том, что её возглавлял Альбус Дамблдор, самый большой злодей из всех. У него всё было куплено, как говорила мама, и кругом имелись связи. Если отмотать, к примеру, время на шесть лет назад, так Альбус Дамблдор — вот это безобразие! — ворвался в дом Лестрейнджей в сопровождении нескольких сотрудников Министерства и потребовал отдать ему Гарри. Но мама не послушалась. Она ведь очень любила сына и долго его искала, она схватила Гарри и переместилась в поместье Малфоев. Собственно, вот в эти напряжённые дни и недели мальчик и узнал, сколько злобы порой имеется в якобы добрых людях.

— Это похищение! — сурово вещал Дамблдор, стоя у трибуны в зале, созданном для всяких собраний. — Миссис Лестрейндж похитила чужого ребёнка ради своего господина! Подозреваю, она хочет дождаться удобного момента и навредить ему!

— Наглая клевета! — вскочив с места, не менее яростно воскликнула мама. — Мистер Дамблдор сам забрал ребёнка и без чьего-либо ведома отнёс непонятно куда! А я всего лишь нашла его и с согласия этих так называемых «родственников» забрала к себе! Закон не запрещает мне заботиться о родственнике! Или мистер Дамблдор теперь ещё и в нашем родстве усомнится?!

— Я сомневаюсь в ваших намерениях, миссис Лестрейндж, и считаю, что Гарри должен вернуться к Дурслям ради его же блага!

— Да? И что же я их здесь тогда не вижу? Может, потому что им плевать на мальчика?

— Не стройте из себя дурочку, миссис Лестрейндж! Вы прекрасно знаете, что Дурсли не наделены магией и не могут явиться в Визенгамот!

Гарри, сидевший в сторонке на стульчике, тоже очень хотел покричать. На Дамблдора, конечно, чьи слова задевали его за живое. Вот как можно быть таким жестоким? Почему он хотел разлучить его с мамой и отправить к Дурслям? У Дурслей Гарри жил в чулане, укрывался стареньким тонким одеялом и носил слишком большую по размеру одежду, иногда по ночам он мёрз, иногда сгонял с себя пауков. По утрам его бранили за внешний вид, требовали выносить мусор и помогать в готовке завтрака, давали подзатыльники, если он был медлителен, и позволяли Дадли швыряться в него объедками. И почему, спрашивается, он должен вернуться к этим ненормальным людям «ради его блага», когда у мамы намного лучше? Она сразу же поселила его в красивой просторной комнате. У Гарри появилась большая удобная кровать, мягкое тёплое одеяло, которым он мог укрываться и спать как в раю, новенькая приятная на ощупь одежда без пятен и дырок и куча всяких игрушек. Мама его не ругала, не била, не заставляла ничего делать и кормила досыта. Почему же вредному старику так хотелось лишить его этого всего?

— Довольно! — стукнув молоточком, резко остановила прения сторон судья и заговорила куда ласковее и мягче: — Я бы послушала мнение ребёнка… Милый, поднимись, пожалуйста, — попросила она и Гарри под многочисленные взгляды сделал то, чего от него ждали. — Скажи нам, Гарри, ты хотел бы вернуться к Дурслям?

Гарри отчаянно закачал головой и схватил маму за руку.

— Нет! Можно я останусь с мамой? Она хорошая!

Молоточек судьи повис в воздухе.

— Вы только посмотрите, что она сделала с ребёнком! — жёстко объявил Дамблдор. — Не прошло и нескольких дней, как она одурманила его разум! Нужно немедленно забрать от неё Гарри, пока эта своенравная женщина не нанесла ему вред!

— Да что вы себе позволяете, мистер Дамблдор?! — вдруг воскликнула другая женщина, как позже узнал Гарри, Миллисента Багнолд, министр магии. — Не смейте решать за других, как им будет лучше, и уж тем более принимать решения, которые должны принимать органы власти! Мало того, что вы обвиняете невинного человека в серьёзном преступлении, так ещё смеете брать на себя решения, которые вы принимать не имеете права!

После заседания Гарри боялся, что его схватят и утащат прочь от матери, но ему повезло. Они ушли из Министерства магии вместе, а потом он узнал, что в мире порой существует столько зла, что избежать его невозможно. Вопрос лишь в том, как выбрать меньшее из зол.

— Бери и отнеси это сам знаешь кому, — тем же вечером сказала мама, передав увесистый мешочек дяде Люциусу.

— Ты хочешь, чтобы я их подкупил? — откликнулся тот и как-то странно посмотрел на Гарри, стоявшего возле матери. — Подкупил ради…

— Ты хочешь, чтобы я напомнила, кто нянчился с Драко, пока ты трясся за свою шкуру, а Цисси лежала в Мунго? — осадила его мама, и дядя Люциус забрал от неё мешочек.

Через считаные дни Гарри с матерью снова вернулись домой, ведь сова принесла в поместье Малфоев конверт, в котором лежала некая бумага, подтверждающая и их родство, и права мамы ухаживать за сыном. Может, в те дни Гарри ещё плохо понимал, как всё устроено в мире, но за эти годы он уяснил две истины. Первая, что иногда добрым людям приходится творить недобрые дела, чтобы защитить себя и близких. А вторая, что иногда добрые люди на самом деле недобрые, ведь как можно быть добрым, если забираешь чужого ребёнка и ради его блага отдаешь недобрым людям вроде Дурслей? В мире было слишком много обмана и неправильных понятий, порой сложно было не запутаться.

Благо, что сегодня был хороший день и Гарри мог радоваться, что они с мамой всё ещё вместе. Вчера он ел свой любимый шоколадный торт, практиковался с мамой в окклюменции — она считала, что он должен уметь защищать свой разум от кого бы то ни было, — и летал на «Нимбусе-2000», подарке мамы, по просторному участку у дома.

— Давай так, ты пока выберешь палочку, а я схожу и куплю тебе сову, идёт? — сказала она сейчас и Гарри закивал.

Через полчаса они встретились на том же месте, и мама с подозрением к нему присмотрелась.

— А чего ты такой довольный, дорогой? Пока искал подходящую палочку, магазин Оллливандеру разнёс?

— Нет, ты не поверишь! — с восторгом сказал ей Гарри, решив умолчать, как Олливандер отзывался об его отце: многие настолько погрязли во лжи, звучащей отовсюду, что считали своим долгом выливать на него свои заблуждения, а это очень раздражало. — У моей палочки такая же сердцевина, как и у палочки отца! Тот же феникс отдал перо и для моей палочки! Наши палочки сёстры! Меня тоже ждут Великие дела! Олливандер так и сказал!

— О… когда дело касается тебя, дорогой, я не удивлена, — с улыбкой ответила ему мать и потрепала по волосам. — Смотри, кого я купила…

Она взялась за кончик ткани, которой была накрыта клетка, и Гарри увидел жёлтый глаз чёрной совы, смотрящей на него из-за прутьев.

— Такая милашка… — сказала мама и перехватила его руку. — Эй, не зли её, а то палец откусит.

Через какое-то время они купили и всё остальное и вернулись домой. Гарри был доволен, отстреливал при помощи палочки у дома мышей и кормил сову, разговаривал с ужиком, жившем у пруда, и снова летал. Гарри не терпелось побыстрее отправиться в школу и вместе с этим было немного тревожно. А как же мама? Как же она будет жить без него? Вот бы побыстрее многому научиться, стать взрослым и защитить её от всяких нападок. Или пусть папа побыстрее вернётся и наведёт порядок. Даже если его продолжат называть Тёмным Лордом или ему вдруг придётся творить не очень добрые дела, чтобы выжить, то ничего страшного, по-другому иногда не получается. И мама так говорила, и он сам не раз в этом убеждался. Словом, к концу августа Гарри решил, что будет прилежным учеником и никому не позволит себя обмануть или обидеть, а мама помогла ему собрать чемодан и на следующий день проводила до станции.

Вечером Гарри сидел в общей гостиной и писал матери письмо. Просил её не волноваться и сообщил, что поступил на тот же факультет, где учился его отец. Дядя Северус, доблестный сторонник отца, этому событию так обрадовался, что весь вечер сохранял невозмутимое лицо и ничего не ел, вероятно, желая создать видимость оглушённого заклятием человека.

* * *

Июнь, 1992 год

Похоже, место преподавателя защиты от тёмных искусств и впрямь было проклято. В «Ежедневном пророке» писали, что сотрудники Министерства магии побывали в Хогвартсе и провели расследование внезапной кончины Квиринуса Квиррелла, найденного в коридоре с переломанной шеей. После опроса учеников и даже привидений было установлено, что безобидный преподаватель неудачно упал. Впрочем, Беллатрису, читавшую газету, волновало совершенно не это. Она опять думала о Гарри… и не хотела признаться себе в некоторых опасениях.

— Вот уж бы не подумала, что ты прикипишь к этому мальчику, — сказала ей как-то Нарцисса. — Я думала, он у тебя вроде… м-м… игрушки, которая тебе рано или поздно надоест, и ты, назло всем, сломаешь её как можно жёстче.

— Не болтай ерунду, сестра, — возразила ей задетая Беллатриса. — Мальчика незачем ломать, он и так… послушен и верен мне.

— Да? И как долго он будет тебе верен? До поступления в школу?

— Готова поспорить, что он будет мне верен и после этого.

— Готова поспорить, что нет. Мальчик вроде не глупый… Вот поймёт, что и как, и устроит тебе скандал… Или ты только этого и ждёшь? Хочешь насладиться его криками и болью? Это у тебя такое развлечение теперь?

— Цисси, у тебя слишком богатое воображение, но мало понимания этой жизни и человеческой натуры. Лучше бы совершенствовала умения в волшебстве, а не тренировала свой колкий язык.

Если при сестре получалось парировать её утверждения и язвить в ответ, то вдали от неё Беллатриса и сама, бывало, предавалась тем же мыслям. А какой Гарри к ней вернётся? Такой же добрый, смотрящий на неё этим своим щенячьим взглядом? Или сердитый и обиженный? Он поверил, что Поттеры испортили его внешность, и огорчился, что не сможет её изменить, поверил, что тёмная магия не всегда служит для злых целей и даже уяснил, как работает Круциатус. Но будет ли он и дальше в это всё верить или однажды очнётся? Если раньше Беллатриса была уверена, что сделает из мальчика бездумного бойца, то со временем что-то изменилось… Может, она и впрямь к нему прикипела? К тому, с какой любовью он на неё смотрит… к долгожданным письмам, в которых он пишет о своих успехах, о том, что показал себя на полетах, поднявшись ввысь и схватив недотёпу Лонгботтома, о том, что одолел какого-то тролля и заработал на зельеварении высший балл.

Беллатриса, сидевшая на диване, тряхнула головой, отгоняя от себя непрошеные мысли, снова посмотрела на газету и бросила её на кофейный столик. Да нет, чушь это собачья, не прикипела она к мальчику. Он просто смотрит на неё с тем же обожанием, с каким она в своё время смотрела на Тёмного Лорда, вот и вся разгадка её сомнений. Приятно же быть для кого-то настолько важным и нужным. Приятно…

Ход её мыслей нарушил хлоп двери.

— Мама! Мама, я вернулся! — послышался радостный голос Гарри, и Беллатриса тут же поднялась с дивана.

Сын вбежал в гостиную и бросился к ней. Сказал, что решил не терять время на поезд и совершенно бесплатно добрался до дома на «Ночном рыцаре», всего лишь сказав кондуктору этого замечательного волшебного автобуса, что его папа, Волан-де-Морт, будет немного недоволен, если сын вдруг покалечится. «Ночной рыцарь» научился не только перелетать через некоторые преграды, но и держать скорость, чтобы их самый знаменитый пассажир мог спокойно лежать на койке и читать журнал.

— А ещё я привез тебе подарок! — выбравшись из её объятий, сказал Гарри и достал из кармана кроваво-красный камень. — Вот, это тебе.

— Что это? — не поняла Беллатриса.

— Философский камень. Сам Дамблдор за ним охотился, забрал у Николаса Фламеля и спрятал в особом зеркале, чтобы тайком варить себе эликсиры и долго жить. Но я раскусил его планы! Нашёл камень и забрал, а зеркало разбил, чтобы он больше ничего в нём не прятал.

Беллатриса в удивлении вскинула брови, а её сын между тем продолжал:

— А ещё я приложил здорового трёхголового пса Круциатусом, и он быстро стал послушным! И тогда я натравил его на Дамблдора... он гонялся за ним по коридору… и, кажется, укусил несколько раз за ляжку… а я тем временем сжёг дьявольские силки, а дядя Северус выручил меня и взорвал здоровые шахматные фигуры, а потом…

— Минутку, дорогой, а где именно в школе всё это происходило?

Гарри глубоко вдохнул, уселся с ней на диван и подробно рассказал обо всём.

— Ты была права, мама, — под конец сказал он, — все только и делали, что плохо отзывались об отце и пытались меня убедить, что Поттеры мои родители… Это так ужасно! Жаль, что при свидетелях нельзя бить по некоторым непростительными заклятиями. Некоторые очень даже это заслужили. А чего ты молчишь? Тебе не понравился подарок?

— О… нет, дорогой, — спохватилась тронутая Беллатриса, — я просто… очень соскучилась и рада тебя видеть.

Гарри улыбнулся и потянулся к ней. Они снова обнялись, и Беллатриса убрала философский камень в карман.

— Кстати, а ты не знаешь, как это вышло? — спросила она, бросив взгляд на газету, и сын поморщился.

— Это всё Дамблдор...

— Дамблдор? А он здесь при чём?

— Ну… понимаешь, когда пёс за ним погнался, Дамблдор пытался его остановить и разозлил ещё сильнее… а на пути возник Квиррелл и… пёс то ли пытался его проглотить, то ли покусать, ну и… прикончил. Несчастный случай, Дамблдор же так и сказал.

— Ну да, он может.

Всё-таки сын ей верен, подумала Беллатриса и почувствовала, как в груди разливается тепло. Её губы снова изогнулись в улыбке, и она приобняла Гарри за плечи.

— А знаешь, что я подумала, дорогой? Раз тебе так нравится летать, я куплю тебе на следующий год «Нимбус-2001», вдруг тебе удастся пройти отборочные испытания и занять место в команде Слизерина по квиддичу.

— О, спасибо, мам! — Гарри улыбнулся в ответ и заверил, что обойдёт всех соперников.