Гаремные горести (гет)

Медлить не стали. Переместившись в Министерство, они узаконили свои отношения и трансгрессировали к дому Гарри.

Взглянув на место обитания друга, Гермиона вспомнила особняки викторианской эпохи: высокое крыльцо, украшенные колоннами арочные фасады, некоторая вычурность.

Дом был окрашен в светло-коричневый — или медовый — цвет. На крыльце девушка заметила подставку для обуви, а потому сняла туфли и разместила их на ней. Гарри усмехнулся:

— Спасибо, — сказал он каким-то странным голосом.

— За что это? — удивилась Гермиона.

— Мы находимся на крыльце особняка моего предка, Альберта Поттера, первого и последнего Поттера, попавшего на Слизерин, — ответил юноша, распахнул дверь, подхватил её на руки и занёс внутрь. — Нравы змеиного факультета так его взбесили, что он семь лет подряд устраивал там хаос, ночевал на Астрономической башне и ел на кухне.

Опустив жену на пол, он закрыл дверь и провёл её в гостиную, оформленную в нежно-зелёных цветах.

— После выпуска из школы женился на магглорождённой, — продолжал он. — У них родилось семь детей, и всех он воспитал так, что их поведение было противоположно слизеринским обычаям, и они поступили ко «львам», «барсукам» и «воронам», но не к «змеям». А после установил в семействе бесящие чистокровных правила. Например, в этом особняке нельзя носить обувь. Но шесть моих благоверных снимают свои дорогущие туфли из не пойми кого, только если поймают Империус. Спасибо, что соблюдаешь заведённые правила.

Свой рассказ он сопровождал сервировкой большого стола, на котором раставил три чашки и блюдца, разложил три ложки, а после позвонил в колокольчик.

В комнату вошла девушка, в которой Гермиона с удивлением для себя узнала Мариэтту Эджкомб.

— Мари, будь любезна, передай моим коровам, чтобы спустились поприветствовать мою седьмую жену, — Гарри обнял Гермиону и прижал к себе, запечатлев на её щеке поцелуй.

Когтевранка чуть улыбнулась и прошла наверх.

— Она разве не твоя жена? — с удивлением спросила бывшая староста

— Если бы это было так, моя жизнь была бы чуть легче. Она просто служанка.

* * *

Гермионе казалось, что более некрасивых женщин она не видела: страдающие ожирением, с квадратными лицами, чем-то неуловимо напоминавшие Амбридж, при этом одетые в дорогую одежду и ювелирные украшения, они казались карикатурой на леди. Из них всех гриффиндорка смогла узнать только Панси Паркинсон, Миллисенту Буллстроуд да Блейзианну Забини, за мужеподобность прозванную Блейзом.

— А это кто? — спросила Гермиона, кивнув на девушку с заплывшим от жира и испещрённым мелкими шрамами лицом.

— Позволь представить тебе Дафну Гринграсс, самую красивую слизеринку нашего курса! — издевательским тоном произнёс Гарри. — Данной Богом красоты ей показалось мало, и она пошла на какую-то там процедуру. А потом ещё на одну, и ещё, и так раз пять. Или десять... в общем, узри результат!

С отвращением помотав головой, миссис Поттер перевела взгляд на стоящих в стороне двух девочек.

— А это Флора Кэрроу и Гестия Малфой, — представил их Гарри. — Родное семейство её невзлюбило и подбросило Кэрроу, благо, она как две капли воды похожа на Флору, и помнишь ты её под фамилией приёмных родителей. Ну, — продолжил он, — коль скоро ты всех знаешь... Познакомтесь с моей седьмой женой, Гермионой Поттер, урождённой Грейнджер! Предупреждаю, кто её обидит, обнаружит себя в родительском доме.

— И где она будет спать? — спросила грудным голосом Миллисента.

— В хозяйской спальне!

— А вы, супруг мой?

— Дурацкий вопрос, там же!

— Но, это получается... что вы вместе...

— Да, Миллисента, мы будем спать вместе, в одной кровати, совсем голые. А ещё мы будем заниматься любовью, в просторечии...

Жёны с визгом покинули комнату. Гарри, смеясь, сел за стол и взялся за принесённый Мариэттой кусок пирога. Девушки сели рядом с ним.

— Ненавидят любое упоминание о сексе, — шепнула Эджкомб. — Только этим их и можно прогнать, а так они — сущие змеи, злые, вредные. Всё время что-то шипят, требуют чего-то. Капризные до сумасбродства. Ты ещё с этим столкнёшься.

— Мда... — поддакнул Гарри. — И при этом все соперничают друг с другом, даже Флора и Гестия, а ведь выросли вместе... Слушай, Гермиона, я тут ляпнул, не подумав, о занятиях любовью...

Он не договорил: девушка заткнула ему рот поцелуем.

— Если с тобой, то сколько угодно, милый.