Гаремные горести (гет)

Гарри Поттер сидел в кафе и, глядя, как в чашке с чаем от добавления кубиков сахара расходятся круги, проклинал Фортуну, повернувшуюся к нему спиной.

Когда из Гринготтса пришло требование срочно прибыть по касающимся его делам, он по своей дурости прибыл в банк. Там ему сказали, что он имеет право стать главой рода Поттер, унаследовав всё его движимое и недвижимое имущество. Нужно было просто надеть кольцо. И Гарри его надел.

Слишком рано он забыл о том, что имеет дело с гоблинами: мстительные коротышки откопали в своих закромах заключённые ещё во времена едва ли не строительства Камелота брачные договоры Поттеров с другими семьями, отыскали их представительниц и устроили виновнику разрушения Гринготтса шесть свадеб разом!..

Паркинсон, Гринграсс, Кэрроу, Буллстроуд, Забини и даже двоюродная кузина Драко Малфоя, жившая с рождения где-то в Альпах. Шесть жён. Все, как одна — слизеринки. Все, как одна — стервы. Падкие до денег, обожающие политику интриганки и чистоплюйки.

К счастью, ему хватило ума поселиться в далёком особняке в Уэльсе, достаточно большом, чтобы реже их видеть. Но даже там жёнушки умудрились довести его до белого каления, и Гарри вслух рассуждал, что Волдеморт был глупым Тёмным Лордом, потому что ему следовало уничтожать чистокровных, а не магглорождённых.

Зазвенел колокольчик. Гарри поднял голову и увидел знакомое лицо.

— Гермиона!

* * *

Гермиона Грейнджер рыдала, идя по улице.

С определённого момента её жизнь шла как-то не так. С Роном она рассталась: слишком он был ревнив и похотлив. С Гарри поссорилась, не желая брать на поездку в Австралию его деньги.

Именно на родине кенгуру и вомбатов всё окончательно пошло под откос. Она без проблем нашла родителей, но с возвращением им памяти возникли проблемы: периодически им нужно было давать особое зелье, но едва Гермиона смогла напоить их первой порцией, как они, приняв головную боль за отравление, попытались её скрутить. А едва воспоминания вернулись, выгнали Гермиону из дома, заявив, что они устали менять свою жизнь, что желают остаться Уилкинсами и не хотят ничего знать о Гермионе Грейнджер, Британии и волшебниках.

Кое-как связавшись с Кингсли, девушка вернулась домой. Она хотела поселиться в Норе, но узнала, что Уизли эмигрировали на континент, не желая оставаться в Англии. Остался только Рон, но он женился на более доступной Лаванде.

Но именно бывшая соперница помогла ей: она дала Гермионе адрес кафе, где, по её словам, Грейнджер могла найти помощь.

И сейчас бывшая староста шла по улице именно туда, пытаясь унять поток слёз. Зашла внутрь и услышала зовущий её по имени знакомый голос.

* * *

Выслушав друг друга и искренне посочувствовав, Гермиона и Гарри помолчали. Каждый думал о своём. Но мысли их были одинаковы: они оба были влюблены друг в друга, но считали свои чувства не взаимными и переключились на других.

Гарри смотрел на давнюю подругу, жалел о своём молчании и думал, есть ли у него шанс теперь, когда девушка рассталась с его другом?

Потом они принялись предъявлять претензии:

— Если бы ты позволила мне тебе помочь, этого бы не случилось! — говорил Гарри. — Ты могла бы вернуться в Лондон и жить на Гриммо!

— А ты поступил опрометчиво! — парировала она. — Если бы ты дождался меня, спросил совета, то не мучился бы сейчас! Тебе нужен хороший поверенный, а не мстительный гоблин.

Поттер посмотрел на неё и решил, что стоит рискнуть.

Он наложил на пространство вокруг них чары приватности, встал из-за стола, опустился на одно колено, стёр одинокую слезинку и проговорил:

— Я любил и люблю тебя, Гермиона. Знаю, ты скажешь, что я уже многократно женат. Это так, и боюсь, что могу тебе предлжить только место младшей и последней супруги. По закону жён может быть только семь, но знала бы ты, как мне противны эти чистокровные дуры! Прошу, будь в этом трижды проклятом гареме единственной любимой мною девушкой! Не могу без тебя!

Гаермиона глядела на него широко раскрытыми глазами. С минуту она молчала. Юноша не менял позы. Наконец, девушка встала, подняла его на ноги.

— Я согласна! — сказала она.

Гарри издал торжествующий крик, приподнял еë над полом и поцеловал в губы. Гермиона ответила.

Медлить не стали. Переместившись в Министерство, они узаконили свои отношения и трансгрессировали к дому Гарри.

Взглянув на место обитания друга, Гермиона вспомнила особняки викторианской эпохи: высокое крыльцо, украшенные колоннами арочные фасады, некоторая вычурность.

Дом был окрашен в светло-коричневый — или медовый — цвет. На крыльце девушка заметила подставку для обуви, а потому сняла туфли и разместила их на ней. Гарри усмехнулся:

— Спасибо, — сказал он каким-то странным голосом.

— За что это? — удивилась Гермиона.

— Мы находимся на крыльце особняка моего предка, Альберта Поттера, первого и последнего Поттера, попавшего на Слизерин, — ответил юноша, распахнул дверь, подхватил её на руки и занёс внутрь. — Нравы змеиного факультета так его взбесили, что он семь лет подряд устраивал там хаос, ночевал на Астрономической башне и ел на кухне.

Опустив жену на пол, он закрыл дверь и провёл её в гостиную, оформленную в нежно-зелёных цветах.

— После выпуска из школы женился на магглорождённой, — продолжал он. — У них родилось семь детей, и всех он воспитал так, что их поведение было противоположно слизеринским обычаям, и они поступили ко «львам», «барсукам» и «воронам», но не к «змеям». А после установил в семействе бесящие чистокровных правила. Например, в этом особняке нельзя носить обувь. Но шесть моих благоверных снимают свои дорогущие туфли из не пойми кого, только если поймают Империус. Спасибо, что соблюдаешь заведённые правила.

Свой рассказ он сопровождал сервировкой большого стола, на котором раставил три чашки и блюдца, разложил три ложки, а после позвонил в колокольчик.

В комнату вошла девушка, в которой Гермиона с удивлением для себя узнала Мариэтту Эджкомб.

— Мари, будь любезна, передай моим коровам, чтобы спустились поприветствовать мою седьмую жену, — Гарри обнял Гермиону и прижал к себе, запечатлев на её щеке поцелуй.

Когтевранка чуть улыбнулась и прошла наверх.

— Она разве не твоя жена? — с удивлением спросила бывшая староста

— Если бы это было так, моя жизнь была бы чуть легче. Она просто служанка.

* * *

Гермионе казалось, что более некрасивых женщин она не видела: страдающие ожирением, с квадратными лицами, чем-то неуловимо напоминавшие Амбридж, при этом одетые в дорогую одежду и ювелирные украшения, они казались карикатурой на леди. Из них всех гриффиндорка смогла узнать только Панси Паркинсон, Миллисенту Буллстроуд да Блейзианну Забини, за мужеподобность прозванную Блейзом.

— А это кто? — спросила Гермиона, кивнув на девушку с заплывшим от жира и испещрённым мелкими шрамами лицом.

— Позволь представить тебе Дафну Гринграсс, самую красивую слизеринку нашего курса! — издевательским тоном произнёс Гарри. — Данной Богом красоты ей показалось мало, и она пошла на какую-то там процедуру. А потом ещё на одну, и ещё, и так раз пять. Или десять... в общем, узри результат!

С отвращением помотав головой, миссис Поттер перевела взгляд на стоящих в стороне двух девочек.

— А это Флора Кэрроу и Гестия Малфой, — представил их Гарри. — Родное семейство её невзлюбило и подбросило Кэрроу, благо, она как две капли воды похожа на Флору, и помнишь ты её под фамилией приёмных родителей. Ну, — продолжил он, — коль скоро ты всех знаешь... Познакомтесь с моей седьмой женой, Гермионой Поттер, урождённой Грейнджер! Предупреждаю, кто её обидит, обнаружит себя в родительском доме.

— И где она будет спать? — спросила грудным голосом Миллисента.

— В хозяйской спальне!

— А вы, супруг мой?

— Дурацкий вопрос, там же!

— Но, это получается... что вы вместе...

— Да, Миллисента, мы будем спать вместе, в одной кровати, совсем голые. А ещё мы будем заниматься любовью, в просторечии...

Жёны с визгом покинули комнату. Гарри, смеясь, сел за стол и взялся за принесённый Мариэттой кусок пирога. Девушки сели рядом с ним.

— Ненавидят любое упоминание о сексе, — шепнула Эджкомб. — Только этим их и можно прогнать, а так они — сущие змеи, злые, вредные. Всё время что-то шипят, требуют чего-то. Капризные до сумасбродства. Ты ещё с этим столкнёшься.

— Мда... — поддакнул Гарри. — И при этом все соперничают друг с другом, даже Флора и Гестия, а ведь выросли вместе... Слушай, Гермиона, я тут ляпнул, не подумав, о занятиях любовью...

Он не договорил: девушка заткнула ему рот поцелуем.

— Если с тобой, то сколько угодно, милый.

Утро встретило их в супружеской постели, как мужа и жену. Лучи солнца почти не пробивались сквозь плотную ткань штор, и потому румянец на лицах молодых супругов видели лишь стены спальной комнаты. Мистер Поттер, подчинившись прокравшейся в его голову мысли, не дал жене одеться и, едва она умылась, подхватив её на руки, понёс в столовую.

Едва он переступил порог, как уловил неприязненные взгляды своих жён и ухмыльнулся. Усадив голую Гермиону за стол, он сел рядом с ней и нарочито громко спросил:

— Отчего ты не оделась?

— Ты устроил такую страстную ночь, что я не могу ходить! — ответила она, решив подыграть мужу. — Совершенно заездил!

Взгляды жён стали заинтересованно-брезгливыми. Гарри знал, как люто они ненавидели половые отношения.

— Ты могла попросить Мариэтту тебе помочь.

— Супруг мой, но ведь Эджкомб прислуживает каждой из нас в определённый день. Сегодня она — моя служанка! — крикнула Дафна.

— Ты моя жена, — ответил Гарри. — Всё твоё — моё, всё моё — моё собственное! — его голос сделался жёстче. — Ваши семьи уже вычеркнули вас из списков членов рода по замужеству, но если вам, бочки мои, что-то не нравится, можете идти к ним и попросить вписать вас обратно. Послушаем их ответ.

— То коровы, то бочки, прекрати нас оскорблять! — крикнула Панси.

— А кто вы? На вас помотришь, так истинные коровы или бочки! Красота вас покинула сразу после школы. Вам бы целителя посетить, на проклятия провериться. Стоп... Гермиона, тупость и стервозность — это ведь не проклятия и не лечатся? Верно?

Гермиона против воли улыбнулась и попыталась скрыть смешок. Лица шести первых жён Гарри выражали явственное желание убить и её, и Гарри.

Атмосферу слегка разрядило появление Мариэтты, левитировавшей перед собой подносы с завтраком. Слизеринки принялись молча поглощать пищу, Гермиона коротко поблагодарила её, а Гарри поцеловал руку.

* * *

Если бы ещё год назад Гермионе кто-то сказал, что её подругой станет Мариэтта Эджкомб, она бы отправила того в больничное крыло: тогда они взаимно ненавидели друг друга. Гриффиндорка — за выдачу Отряда Дамблдора, когтевранка — за прыщи на своём лице.

Но времена поменялись. Живя под одной крышей с шестью слизеринками, из которых более или менее хорошо она знала только Панси и, возможно, Миллисенту, новоявленная миссис Поттер имела возможность в полной мере испытать на себе их характеры. Без оскорблений, угроз, насмешек в спину не проходило ни дня. Впрочем, столь же глубокие и искренние чувства они, отстаивавшие перед мужем интересы каждая своей семьи, иногда диаметрально противоположные интересам остальных, питали и друг к другу. Особенно отличилась Миллисента: ограниченная и грубая, она через слово изрыгала нецензурную брань и кидалась на всех с кулаками и палочкой. Её ненавидели все.

В таких условиях сближение с Мариэттой — Мари, как называл её Гарри — было естественным. Скорее, ситуативные союзницы, чем подруги, они смогли преодолеть неприязнь и открыть друг другу душу. Теперь они часто проводили время втроём: она, Эджкомб и супруг. Гарри даже предлагал, изрядно выпив после ссоры с кем-то из «коров», назначить Мари своей официальной любовницей, как единственную — помимо Гермионы — адекватную и красивую особу женского пола в этом доме, что развеселило обеих девушек, также бывших «аристократками» в тот момент.

К сожалению или к счастью, но, протрезвев на следующее утро, об этом разговоре никто из трио не вспомнил.

Выужен он был из глубин памяти весьма неожиданным образом: воспитанные в пуританских нравах викторианского времени, слизеринки ненавидели секс, считали его чем-то отвратным и ни за что не хотели исполнять свой супружеский долг. Гарри признавался, что именно Гермиона была его первой партнёршей, хотя тести и тёщи с самого первого дня пытались заставить дочерей разделить с ним ложе для появления наследников соответствующих родов.

И вот, в один день все шесть «бочек» заявили, что если Гарри так хорошо с Гермионой и Мариэттой, то он может спать с ними, а к ним пусть даже и не мыслит притронуться. Но почти сразу вспомнили, что требование отцов о продолжении рода никто не отменял, и со скрипом согласились предоставить к себе доступ ровно на одну ночь в месяц до беременности, после чего ушли, хлопнув резной дверью и споря об очерёдности брачной ночи.

Тем же вечером тишину дома расколол истеричный крик.

— Миллисента Маргарита Поттер, в девичестве Буллстроуд, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения. Дата смерти — двадцатое декабря, — старший над группой мракоборцев, вызванных на место происшествия, бесстрастно надиктовывал волшебному перу протокол. — Обнаружена своей родственницей Дафной Поттер в ванной комнате в семь часов утра. Всё верно?

— Да, — кивнул Гарри, поддерживая Гермиону, уткнувшуюся лицом ему в плечо. — Примерно в семь она разбудила весь дом своим визгом. Мы прибежали посмотреть, что случилось, а тут... сами видите.

— Вы говорите так, мистер Поттер, словно не ладите с ней.

— Я из всех своих жён лажу только с Гермионой. Остальных мне навязали гоблины и чистокровки. Об этом знают все, у кого есть глаза и уши. Но я Буллстроуд не убивал. Мне было проще отделаться от неё, пока она жила: обрюхатить и пустить на все четыре стороны. Этого хотела и Буллстроуд, и каждая из всех присутствующих, за исключением Герми и Мари.

— Мари? Вы зовёте служанку по имени?

— Моя служанка, как хочу, так называю! Захочу — сделаю ей ребёнка, захочу — подарю этот дом! Что вы ко мне пристали? Магией клянусь, что не убивал Миллисенту и не помогал никому этого сделать.

Выхватив палочку, он зажёг на её конце огонёк Люмоса.

Мракоборец с минуту глядел на это, усмехнулся и встал.

— Не врёт.

— Конечно, не врёт, — отозвались двое его подчинённых. — Это типичный несчастный случай. Уронила кусок мыла, поскользнулась на нём и...

— Ну тогда забирайте тело и уходим.

— Стоп! — закричала Флора. — Так не пойдёт! Вы же не расследовали ничего! Осмотрелись — и всё! Я уверена, это Грейнджер её убила или Эджкомб! У них был мотив: Миллисента им угрожала! А Эджкомб она и вовсе била! Они хотят извести нас и занять наши места в семье, ведь наш супруг возьмёт на освободившееся место другую!

— С чего ты это взяла? — спросил Гарри. — Я что, обязан это сделать?

— Нет.

— Значит, никого брать не стану. И этот твой мотив подходит не только Мариэтте — Миллисента кричала и била всех! У всех здесь присутствующих в таком случае был повод на её устранение! Дафна, кстати, вполне могла такое сделать: она же первая и обнаружила тело.

— Он прав, — устало подтвердил старший. — Идём, нам ещё Пожирателей искать, домушников, карманников, аферистов. Распоясались они после Тёмного Лорда...

* * *

— Всё равно мракоборцы ушли слишком уж быстро, — пробормотала Гермиона, раздеваясь. — Такого быть не должно.

— Пожиратели и бывшие егеря сейчас не дают им спать, — ответил Гарри, отправляя сову с соболезнованиями одному из тестей. — Да и коровы мои забодали и залягали всех в округе. Со мной люди боятся говорить, чтобы с ними не связываться. К тому же, она просто поскользнулась, мракоборец не врал. Трагическая случайность. Мари, ванна готова?

Мариэтта опустила руку в наполненную водой лохань, проверяя температуру, и кивнула.

Гарри, ухмыльнувшись, помог возлюбленной снять бельё, поднял на руки и опустил в воду. Девушка блаженно вдохнула воздух и закрыла глаза, когда муж стал массировать ей плечи, а Мари — водить по телу губкой.

После ухода мракоборцев пять слизеринок заперлись в своих комнатах. Гарри был уверен, что они писали родителям жалобы на него, Гермиону, Мариэтту, стражей порядка и друг на дружку, включая умершую Миллисенту. Отчего-то девушки склонны были согласиться с ним.

Переживания этого дня свалились с их плеч, когда они остались втроём в тишине и покое. Заварив чаю с травами, Гарри, его жена и служанка молчали, пытаясь умиротворить свои расшалившиеся нервы. День был долгим, а часы показывали всего-то полдень.

Утро было пасмурным и дождливым. Глядя на пейзаж за окном, Гарри испытывал непонятную тоску. Но стоило ему бросить взгляд на мирно спящую Гермиону, как он чувствовал тепло и свет в своей душе.

Мистер Поттер посмотрел на часы. Стрелки указывали на пять часов сорок пять минут. Сам Гарри был одет и обут. Мариэтта расставляла на небольшом столике посуду с завтраком.

Легонько коснувшись плеча любимой, Гарри с улыбкой наблюдал, как она ворочается, пробуждаясь ото сна, а затем поцеловал её в щёку.

— Доброе утро, Герми, пора вставать, — шепнул он ей на ушко. — Рановато, конечно, но что поделать?

Супруга ответила ему одной лишь улыбкой и отправилась в ванную.

* * *

— Лицемеры, — процедил Поттер, заклинанием уничтожив принесённую совой записку.

— Ты о ком? — не поняла Гермиона.

Они сидели на ступеньках крыльца, дыша воздухом. Вдалеке гремел гром, и мужу с женой хотелось насладиться петрикором ⁽¹⁾, стоящим у семейного поместья Поттеров. Очень уж приятным казался этот запах.

— О тестях и тёщах. Едва узнали о Миллисенте, как прислали письма. Две-три строчки сочувствия, а потом список кандидаток ей на замену и роспись их бесконечных достоинств. Даже папаша Буллстроуд уже подыскал где-то в Нидерландах кузину, с которой давно не общался, но имеющую дочь. При этом все они упрекают меня, что я не горюю о жене, а бросаюсь в объятия магглокровной распутницы.

Гермиона посмотрела на супруга и сжала его руку, показывая, что слова чистокровных её не задевают. Она привыкла к такому обращению.

Гроза приближалась. С неба вновь упала капля воды, разбившаяся о нижнюю ступеньку. Глубоко вдохнув, Поттер поднялся, потянулся, разминая плечи, подхватил на руки смеющуюся жену и занёс в дом.

— Ты меня балуешь, я и сама могу ходить! — Гермиона прикрыла глаза и устроила голову на его плече.

— Я не знаю, как ещё проявить о тебе заботу. Семь лет ты была рядом со мной, а я тебя не замечал. Считал просто другом. Был слеп. И прозрел только в час беды.

— Но прозрел.

Их губы соединились в поцелуе...

* * *

За обедом случилась безобразная сцена. Гестия, подобно всем Малфоям имеющая надменный и капризный характер, осталась недовольна приготовленной Мари едой:

— Эта пища никуда не годится! — почти прохныкала она. — Мясо горелое, овощи переварились! Ты можешь хоть раз приготовить что-то как следует?

— В прошлый раз вы говорили иначе, — ответила Эджкомб. — Как вы и просили, я держала рагу дольше.

В тот же миг Забини схватила девушку за ворот и ударила её по лицу так, что на её губах появилась кровь.

В воздухе мелькнул луч заклятья, и Блейзиана отлетела к стене. Подошедшая к рыдающей от боли служанке Гермиона отвела её в ванную, а Гарри оглядел остальных жён и выдохнул, пытаясь унять злобу.

— Если так, — сказал он тихо, — будете готовить себе сами. Мы с Гермионой и Мариэттой временно переезжаем.

С этими словами юноша вышел и, дождавшись, когда Гермиона и Мариэтта выйдут из ванной, переместился с ними по камину прочь.

* * *

— Ты уверен, что это было разумно? — спросила Гермиона, вместе с супругом сидя в доме на Гриммо. — Они ведь разнесут дом твоих предков!

— Пусть только попробуют, — ответил Гарри. — Тогда я разорю их семьи в тяжбах, и их же родители их сами и накажут. А уйти было нужно: я их муж, ты моя жена, а вот Мари — обычная прислуга. Даже запрети я это, эти курицы нашли бы способ её заклевать.

Гермиона вздохнула, понимая его правоту: бывшие слизеринки всё ещё мыслили категориями превосходства чистокровных, и полукровка Эджкомб была беззащитна перед их произволом.

Сейчас Мари сидела на диване с повязкой на лице. Блейз сломала ей челюсть, и, хотя в больнице святого Мунго перелом был вправлен, ей ещё предстояло долго востанавливться. Девушка не могла говорить и жевать, отчего кормить её приходилось пюре из овощей и фруктов да жидкими кашами.

Ко сну отходили в молчании, одолеваемые тяжкими мыслями, долго не могли заснуть, а стоило задремать, как их разбудил Кикимер.

1) Запах после дождя

Вернуться к тексту

Блейз полулежала в кресле. Осматривавший её мракоборец повернулся к Гарри.

— Её нашли здесь? — спросил он.

— Нет, на кухне, — ответила Панси. — Сюда её перенесли позже.

— Зачем?

— Она чистокровная! Член одной из священных двадцати восьми семей! Она не должна лежать на полу, как поганая грязнокровка!

— Панси, заткнись или отправишься домой без гроша в кармане, — Гарри развернулся и вместе с мракоборцами направился на кухню, потащив за руку Паркинсон.

— Где и как она лежала или сидела? Когда ты её вообще нашла?

— Она стояла у крана, умывалась. А потом... потом набрала в стакан воды, осушила его залпом... должно быть, жидкость попала не в то горло, она подавилась и задохнулась. Всё.

— А постучать по спине своей родственнице вы не пробовали? — спросил мракоборец.

Панси потупила глаза, но затем, точно спохватившись, с вызовом посмотрела на мужа и стража порядка. Открыла рот, явно собираясь сказать что-то, но ей не позволил один из мракоборцев, возникший на пороге:

— Командир, следов насилия нет. Следов яда не обнаружено. Банально подавилась водой.

— Её можно было спасти, — ответил Гарри.

— Да, но миссис Поттер этого не сделала. Почему?

— Я не обязана ей помогать! Не я наливала ей ту воду!

— То есть, ваша чистокровная солидарность не обязует вас ей помогать? Ладно, вопрос закрыт. До свидания, мистер Поттер.

* * *

В смерти Блейзианны «коровы» стали винить Мариэтту. Якобы она обладает некими семейными чарами, позволяющими убивать водой. Им так было легче: Панси была невиновна в своём бездействии, а сама служанка не могла опровергнуть их обвинения, будучи на Гриммо и всё ещё находясь в повязке. Гермиона пыталась указать на абсурдность таких предположений, но бывшие слизеринки её не слушали. Мнение магглорождённой их не интересовало.

Почти сразу после ухода мракоборцев Гарри и Гермиона возвратились в бывший штаб Ордена Феникса.

Жили они как и прежде. Готовили еду, убирались по дому. Проводили время в беседах и молчании. Каждый день был для них свиданием, каждый ужин — как поход в ресторан. Они были счастливы, как никто другой.

Но вечно прятаться от проблем на Гриммо было нельзя, и трое беглецов вернулись в Уэльс.

Вернулись в самый разгар ссоры: слизеринки кричали и совершенно по-маггловски выдирали друг дружке волосы, царапали лица, били по головам, раздирали одежду. Наконец, кто-то догадался достать палочку, луч отрикошетил от стены, врезался в диван, тотчас же задымившийся. Гарри, Гермиона и Мариэтта бросились их разнимать, и тут случилось невероятное: Флора и Гестия одновременно наколдовали летящие друг в дружку кинжалы, но на щит времени уже не было.

Лезвия вонзились в них, и две сестры упали на пол.

* * *

— Если бы не увидел это своими глазами, мог принять рассказанное вами, мистер Поттер, за сюжет романа, — мракоборец вынырнул из омута памяти. — Из-за чего поругались ваши жёны?

— Если я верно понял их объяснения, после гибели Миллисены и Блейз они решили поскорее зачать от меня детей, развестись и сбежать к семьям. Но, так как я не определил старшинство, они не смогли решить, кто будет первой. А потом, уже в пылу ссоры, стали делить имущество. Кто что возьмёт после развода. А потом... — Гарри махнул рукой, показывая, что случившееся позже известно и без его слов.

— А где они сейчас?

— Заперлись в комнатах. Якобы, в знак траура. Но я думаю, пишут письма родителям.

— Да уж, мистер Поттер, Вам не позавидуешь.

Гарри пожал плечами и обнял сидящую рядом Гермиону.

Мракоборцы ушли.

На какое-то время в доме установились тишина и покой. Связано это было с тем, что после гибели Флоры и Гестии из прежних жён остались в живых лишь Панси и Дафна — наиболее адекватные и спокойные из всех навязанных Поттеру слизеринок.

Но это была только первая причина. Вторая и главная заключалась в том, что, по мнению «коров», над Гарри довлело некое проклятие, из-за которого он не мог иметь семью и все его близкие были обречены на смерть. А потому и Дафна, и Панси сидели, запершись в своих комнатах, и каждый день требовали от своих семей расторгнуть брак с победителем Тёмного Лорда, но получали отказ.

Ни Гарри, ни Гермиона не обращали на это внимания. Они довольствовались тем, что были вместе, наслаждались каждой минутой рядом друг с другом, находя в своей любви утешение. Бывшие гриффиндорцы не расставались ни на минуту, и Мариэтта шутила, что они привязали себя к своей половинке.

Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться.

* * *

Всё началось утром. За завтраком собрались все обитатели дома. Все, как один, были раздражены до предела.

Накануне этого дня из Азкабана вышел Драко Малфой. Досрочное освобождение было пожаловано ему Министерством и Визенгамотом в качестве подарка на свадьбу с Асторией Гринграсс, младшей сестрой Дафны. Почти сразу он дал интервью Рите Скитер, в котором потоптался и по Гарри, и по его жёнам, и по попавшей к нему в служанки Эджкомб, отчего все были в таком состоянии, что любое слово или действие могли стать причиной скандала. И начала его Дафна:

— В одном я с ним согласна, — сказала она. — Наша прислуга — уродина. Таких страшных, как она, во всей Британии, наверное, нет. И таких тупых.

— У меня всего лишь прыщи на лице, — тихо, но грозно отозвалась Мариэтта. — И те появились от магии сильной волшебницы. А ты, мымра, по своей воле себя изуродовала. Тебя ведь предупреждали в клиниках, что к хорошим результатам такое не приведёт? Кто из нас тупая, ещё подумать надо.

Дафна вспыхнула, вскочила со стула, схватила салатный нож и бросилась на служанку. Та в испуге отпрянула назад и выпустила из палочки луч заклятия «остолбеней».

Гринграсс отлетела к стене и с противным хрустом ударилась об неё.

Панси закричала тонким и противным голосом. Прежде, чем кто-то успел среагировать, она выхватила палочку, направив её на Мари, но Гарри и Гермиона загородили подругу собой.

Паркинсон задрожала. Из глаз её потекли слёзы, губы дрогнули в усмешке. Она бросилась вон из кухни, а через мгновение до Гарри, Гермионы и Мари донеслись два слова:

— Авада Кедавра!

Слизеринка упала на пол в двух шагах от выхода из дома, выпустив убивающее проклятие в саму себя.

* * *

— Ты уверена? — спросил Гарри у Мариэтты, когда мракоборцы забрали погибших и он вместе с женой вызволили Эджкомб из потайной комнаты. — Тебе не стоит бежать, это была самооборона. Мы бы добились, чтобы всё ограничилось домашним арестом в доме. Мы были бы с тобой.

— Нет, — ответила та, утирая слёзы. — Я давно хотела попросить у вас бессрочный отпуск и уехать из Британии. Мне очень плохо. Мне трудно. Простите. Дело не в мракоборцах.

— Скажи, ты вернёшься? — Гермиона взглянула на подругу с надеждой.

— Вернусь, но не знаю, когда, — девушки обнялись. — Будьте счастливы.

Поцеловав Поттера в щёку, она направилась к выходу.

* * *

— Ну а теперь, — Гарри повернулся к Гермионе, — объясни, будь любезна, как ты это провернула?

Единственная выжившая жена потупила взор.

— И ты правда думала, что я не распознаю по запаху «зелье временного бесплодия», которое ты мне подливала? Очевидно, чтобы ни одна из них не имела шанса понести от меня. Зачем, кстати, ведь убийства произошли до моей близости с кем-то из них?

— Подстраховывалась, — ответила она. — Я видела, как тебе плохо, как они обращались с тобой и Мари. Они не считали вас за людей. Она прислуга, а ты — ценная игрушка, аксессуар! Орудие их низменных целей. Они не способны были любить. Мне была противна сама мысль, что ты и они — одна семья. Я готова была терпеть Мари, как твою любовницу, но не этих! Как? На Миллисенту наложила дезориентирующие чары, Блейз просто подтолкнула сглазом. А прочие... Я знала, что они рассорятся и применила к близнецам Конфундус. Но я и не думала провоцировать Дафну нападать на Эджкомб! Для меня это была такая же неожиданность, как и для всех! Я не имела целью убить всех слизеринок. Лишь самых худших. И я не хотела, чтобы Мариэтта уезжала! Мы подружились! Клянусь, я не хотела!

Гермиона тяжело задышала.

— Что ты намерен делать со мной? — в её голосе слышались подступающие слёзы.

Гарри одним быстрым плавным движением приблизился и взял её лицо в свои руки.

— Залюбить тебя! До изнеможения! Всеми мыслимыми способами и во всех позах! — сказал он и впился в её губы страстным поцелуем. — Затем дать немного отдохнуть и снова! Это мои основные планы на ближайшее время.

Гарри подхватил девушку на руки и радостно закружил по комнате, счастливо смеясь.

— Погоди, — произнесла она, — с какого момента ты знаешь?

— Сразу. С самого начала.

— А зелье? Как ты узнал?

— По запаху, я ведь сам купил для себя один фиал, он так и остался почти полным, ведь ты за меня заботилась о регулярности приёма.

— Ты не жалеешь? — тихо спросила она после небольшой паузы.

— Нет... Не я выбрал эту судьбу, их мне навязали их семьи... Одно я знаю точно: тебя я никому не отдам, — ещё один страстный поцелуй. — Теперь у меня ровно столько жён, сколько я хочу, и полностью в моём вкусе!

* * *

Прошёл год. Уэльский домик стал их летней резиденцией, сами же Поттеры жили на Гриммо. Гермина едва разрешилась от бремени. Гарри, наконец, нашедший себя в целительстве, жил и работал в доме, проводя время с ней и новорождённым Джеймсом.

Мариэтта, вернувшаяся из скитаний, отбывала свой срок в их доме, ухаживая за жилищем и детьми.

Всё было если не отлично, то хорошо уж точно.