Гаремные горести (гет)

Гарри Поттер сидел в кафе и, глядя, как в чашке с чаем от добавления кубиков сахара расходятся круги, проклинал Фортуну, повернувшуюся к нему спиной.

Когда из Гринготтса пришло требование срочно прибыть по касающимся его делам, он по своей дурости прибыл в банк. Там ему сказали, что он имеет право стать главой рода Поттер, унаследовав всё его движимое и недвижимое имущество. Нужно было просто надеть кольцо. И Гарри его надел.

Слишком рано он забыл о том, что имеет дело с гоблинами: мстительные коротышки откопали в своих закромах заключённые ещё во времена едва ли не строительства Камелота брачные договоры Поттеров с другими семьями, отыскали их представительниц и устроили виновнику разрушения Гринготтса шесть свадеб разом!..

Паркинсон, Гринграсс, Кэрроу, Буллстроуд, Забини и даже двоюродная кузина Драко Малфоя, жившая с рождения где-то в Альпах. Шесть жён. Все, как одна — слизеринки. Все, как одна — стервы. Падкие до денег, обожающие политику интриганки и чистоплюйки.

К счастью, ему хватило ума поселиться в далёком особняке в Уэльсе, достаточно большом, чтобы реже их видеть. Но даже там жёнушки умудрились довести его до белого каления, и Гарри вслух рассуждал, что Волдеморт был глупым Тёмным Лордом, потому что ему следовало уничтожать чистокровных, а не магглорождённых.

Зазвенел колокольчик. Гарри поднял голову и увидел знакомое лицо.

— Гермиона!

* * *

Гермиона Грейнджер рыдала, идя по улице.

С определённого момента её жизнь шла как-то не так. С Роном она рассталась: слишком он был ревнив и похотлив. С Гарри поссорилась, не желая брать на поездку в Австралию его деньги.

Именно на родине кенгуру и вомбатов всё окончательно пошло под откос. Она без проблем нашла родителей, но с возвращением им памяти возникли проблемы: периодически им нужно было давать особое зелье, но едва Гермиона смогла напоить их первой порцией, как они, приняв головную боль за отравление, попытались её скрутить. А едва воспоминания вернулись, выгнали Гермиону из дома, заявив, что они устали менять свою жизнь, что желают остаться Уилкинсами и не хотят ничего знать о Гермионе Грейнджер, Британии и волшебниках.

Кое-как связавшись с Кингсли, девушка вернулась домой. Она хотела поселиться в Норе, но узнала, что Уизли эмигрировали на континент, не желая оставаться в Англии. Остался только Рон, но он женился на более доступной Лаванде.

Но именно бывшая соперница помогла ей: она дала Гермионе адрес кафе, где, по её словам, Грейнджер могла найти помощь.

И сейчас бывшая староста шла по улице именно туда, пытаясь унять поток слёз. Зашла внутрь и услышала зовущий её по имени знакомый голос.

* * *

Выслушав друг друга и искренне посочувствовав, Гермиона и Гарри помолчали. Каждый думал о своём. Но мысли их были одинаковы: они оба были влюблены друг в друга, но считали свои чувства не взаимными и переключились на других.

Гарри смотрел на давнюю подругу, жалел о своём молчании и думал, есть ли у него шанс теперь, когда девушка рассталась с его другом?

Потом они принялись предъявлять претензии:

— Если бы ты позволила мне тебе помочь, этого бы не случилось! — говорил Гарри. — Ты могла бы вернуться в Лондон и жить на Гриммо!

— А ты поступил опрометчиво! — парировала она. — Если бы ты дождался меня, спросил совета, то не мучился бы сейчас! Тебе нужен хороший поверенный, а не мстительный гоблин.

Поттер посмотрел на неё и решил, что стоит рискнуть.

Он наложил на пространство вокруг них чары приватности, встал из-за стола, опустился на одно колено, стёр одинокую слезинку и проговорил:

— Я любил и люблю тебя, Гермиона. Знаю, ты скажешь, что я уже многократно женат. Это так, и боюсь, что могу тебе предлжить только место младшей и последней супруги. По закону жён может быть только семь, но знала бы ты, как мне противны эти чистокровные дуры! Прошу, будь в этом трижды проклятом гареме единственной любимой мною девушкой! Не могу без тебя!

Гаермиона глядела на него широко раскрытыми глазами. С минуту она молчала. Юноша не менял позы. Наконец, девушка встала, подняла его на ноги.

— Я согласна! — сказала она.

Гарри издал торжествующий крик, приподнял еë над полом и поцеловал в губы. Гермиона ответила.

Медлить не стали. Переместившись в Министерство, они узаконили свои отношения и трансгрессировали к дому Гарри.

Взглянув на место обитания друга, Гермиона вспомнила особняки викторианской эпохи: высокое крыльцо, украшенные колоннами арочные фасады, некоторая вычурность.

Дом был окрашен в светло-коричневый — или медовый — цвет. На крыльце девушка заметила подставку для обуви, а потому сняла туфли и разместила их на ней. Гарри усмехнулся:

— Спасибо, — сказал он каким-то странным голосом.

— За что это? — удивилась Гермиона.

— Мы находимся на крыльце особняка моего предка, Альберта Поттера, первого и последнего Поттера, попавшего на Слизерин, — ответил юноша, распахнул дверь, подхватил её на руки и занёс внутрь. — Нравы змеиного факультета так его взбесили, что он семь лет подряд устраивал там хаос, ночевал на Астрономической башне и ел на кухне.

Опустив жену на пол, он закрыл дверь и провёл её в гостиную, оформленную в нежно-зелёных цветах.

— После выпуска из школы женился на магглорождённой, — продолжал он. — У них родилось семь детей, и всех он воспитал так, что их поведение было противоположно слизеринским обычаям, и они поступили ко «львам», «барсукам» и «воронам», но не к «змеям». А после установил в семействе бесящие чистокровных правила. Например, в этом особняке нельзя носить обувь. Но шесть моих благоверных снимают свои дорогущие туфли из не пойми кого, только если поймают Империус. Спасибо, что соблюдаешь заведённые правила.

Свой рассказ он сопровождал сервировкой большого стола, на котором раставил три чашки и блюдца, разложил три ложки, а после позвонил в колокольчик.

В комнату вошла девушка, в которой Гермиона с удивлением для себя узнала Мариэтту Эджкомб.

— Мари, будь любезна, передай моим коровам, чтобы спустились поприветствовать мою седьмую жену, — Гарри обнял Гермиону и прижал к себе, запечатлев на её щеке поцелуй.

Когтевранка чуть улыбнулась и прошла наверх.

— Она разве не твоя жена? — с удивлением спросила бывшая староста

— Если бы это было так, моя жизнь была бы чуть легче. Она просто служанка.

* * *

Гермионе казалось, что более некрасивых женщин она не видела: страдающие ожирением, с квадратными лицами, чем-то неуловимо напоминавшие Амбридж, при этом одетые в дорогую одежду и ювелирные украшения, они казались карикатурой на леди. Из них всех гриффиндорка смогла узнать только Панси Паркинсон, Миллисенту Буллстроуд да Блейзианну Забини, за мужеподобность прозванную Блейзом.

— А это кто? — спросила Гермиона, кивнув на девушку с заплывшим от жира и испещрённым мелкими шрамами лицом.

— Позволь представить тебе Дафну Гринграсс, самую красивую слизеринку нашего курса! — издевательским тоном произнёс Гарри. — Данной Богом красоты ей показалось мало, и она пошла на какую-то там процедуру. А потом ещё на одну, и ещё, и так раз пять. Или десять... в общем, узри результат!

С отвращением помотав головой, миссис Поттер перевела взгляд на стоящих в стороне двух девочек.

— А это Флора Кэрроу и Гестия Малфой, — представил их Гарри. — Родное семейство её невзлюбило и подбросило Кэрроу, благо, она как две капли воды похожа на Флору, и помнишь ты её под фамилией приёмных родителей. Ну, — продолжил он, — коль скоро ты всех знаешь... Познакомтесь с моей седьмой женой, Гермионой Поттер, урождённой Грейнджер! Предупреждаю, кто её обидит, обнаружит себя в родительском доме.

— И где она будет спать? — спросила грудным голосом Миллисента.

— В хозяйской спальне!

— А вы, супруг мой?

— Дурацкий вопрос, там же!

— Но, это получается... что вы вместе...

— Да, Миллисента, мы будем спать вместе, в одной кровати, совсем голые. А ещё мы будем заниматься любовью, в просторечии...

Жёны с визгом покинули комнату. Гарри, смеясь, сел за стол и взялся за принесённый Мариэттой кусок пирога. Девушки сели рядом с ним.

— Ненавидят любое упоминание о сексе, — шепнула Эджкомб. — Только этим их и можно прогнать, а так они — сущие змеи, злые, вредные. Всё время что-то шипят, требуют чего-то. Капризные до сумасбродства. Ты ещё с этим столкнёшься.

— Мда... — поддакнул Гарри. — И при этом все соперничают друг с другом, даже Флора и Гестия, а ведь выросли вместе... Слушай, Гермиона, я тут ляпнул, не подумав, о занятиях любовью...

Он не договорил: девушка заткнула ему рот поцелуем.

— Если с тобой, то сколько угодно, милый.

Утро встретило их в супружеской постели, как мужа и жену. Лучи солнца почти не пробивались сквозь плотную ткань штор, и потому румянец на лицах молодых супругов видели лишь стены спальной комнаты. Мистер Поттер, подчинившись прокравшейся в его голову мысли, не дал жене одеться и, едва она умылась, подхватив её на руки, понёс в столовую.

Едва он переступил порог, как уловил неприязненные взгляды своих жён и ухмыльнулся. Усадив голую Гермиону за стол, он сел рядом с ней и нарочито громко спросил:

— Отчего ты не оделась?

— Ты устроил такую страстную ночь, что я не могу ходить! — ответила она, решив подыграть мужу. — Совершенно заездил!

Взгляды жён стали заинтересованно-брезгливыми. Гарри знал, как люто они ненавидели половые отношения.

— Ты могла попросить Мариэтту тебе помочь.

— Супруг мой, но ведь Эджкомб прислуживает каждой из нас в определённый день. Сегодня она — моя служанка! — крикнула Дафна.

— Ты моя жена, — ответил Гарри. — Всё твоё — моё, всё моё — моё собственное! — его голос сделался жёстче. — Ваши семьи уже вычеркнули вас из списков членов рода по замужеству, но если вам, бочки мои, что-то не нравится, можете идти к ним и попросить вписать вас обратно. Послушаем их ответ.

— То коровы, то бочки, прекрати нас оскорблять! — крикнула Панси.

— А кто вы? На вас помотришь, так истинные коровы или бочки! Красота вас покинула сразу после школы. Вам бы целителя посетить, на проклятия провериться. Стоп... Гермиона, тупость и стервозность — это ведь не проклятия и не лечатся? Верно?

Гермиона против воли улыбнулась и попыталась скрыть смешок. Лица шести первых жён Гарри выражали явственное желание убить и её, и Гарри.

Атмосферу слегка разрядило появление Мариэтты, левитировавшей перед собой подносы с завтраком. Слизеринки принялись молча поглощать пищу, Гермиона коротко поблагодарила её, а Гарри поцеловал руку.

* * *

Если бы ещё год назад Гермионе кто-то сказал, что её подругой станет Мариэтта Эджкомб, она бы отправила того в больничное крыло: тогда они взаимно ненавидели друг друга. Гриффиндорка — за выдачу Отряда Дамблдора, когтевранка — за прыщи на своём лице.

Но времена поменялись. Живя под одной крышей с шестью слизеринками, из которых более или менее хорошо она знала только Панси и, возможно, Миллисенту, новоявленная миссис Поттер имела возможность в полной мере испытать на себе их характеры. Без оскорблений, угроз, насмешек в спину не проходило ни дня. Впрочем, столь же глубокие и искренние чувства они, отстаивавшие перед мужем интересы каждая своей семьи, иногда диаметрально противоположные интересам остальных, питали и друг к другу. Особенно отличилась Миллисента: ограниченная и грубая, она через слово изрыгала нецензурную брань и кидалась на всех с кулаками и палочкой. Её ненавидели все.

В таких условиях сближение с Мариэттой — Мари, как называл её Гарри — было естественным. Скорее, ситуативные союзницы, чем подруги, они смогли преодолеть неприязнь и открыть друг другу душу. Теперь они часто проводили время втроём: она, Эджкомб и супруг. Гарри даже предлагал, изрядно выпив после ссоры с кем-то из «коров», назначить Мари своей официальной любовницей, как единственную — помимо Гермионы — адекватную и красивую особу женского пола в этом доме, что развеселило обеих девушек, также бывших «аристократками» в тот момент.

К сожалению или к счастью, но, протрезвев на следующее утро, об этом разговоре никто из трио не вспомнил.

Выужен он был из глубин памяти весьма неожиданным образом: воспитанные в пуританских нравах викторианского времени, слизеринки ненавидели секс, считали его чем-то отвратным и ни за что не хотели исполнять свой супружеский долг. Гарри признавался, что именно Гермиона была его первой партнёршей, хотя тести и тёщи с самого первого дня пытались заставить дочерей разделить с ним ложе для появления наследников соответствующих родов.

И вот, в один день все шесть «бочек» заявили, что если Гарри так хорошо с Гермионой и Мариэттой, то он может спать с ними, а к ним пусть даже и не мыслит притронуться. Но почти сразу вспомнили, что требование отцов о продолжении рода никто не отменял, и со скрипом согласились предоставить к себе доступ ровно на одну ночь в месяц до беременности, после чего ушли, хлопнув резной дверью и споря об очерёдности брачной ночи.

Тем же вечером тишину дома расколол истеричный крик.