Кристина плюс один (джен)

— Так ее! Давай еще!

— Ногой ей, ногой!

Кристина, плача, пыталась вывернуться от девочек, которые держали ее за волосы и били.

— Может, обстрижем? — та, что была самой старшей, взяла в руку ножницы.

— Не надо! — Кристина забилась в руках девчонок, пытаясь вырваться.

— А давайте! Будет знать, как стучать на нас.

Кто бы мог подумать, что девочки в балетных пачках, напоминающие воздушных фей, окажутся такими жестокими! Кристина здесь уже несколько дней. За это время ее начали травить всем скопом. Сначала по мелочам: прятали постельное белье, пачкали и воровали вещи… А когда она пожаловалась мадам Жири, произошло это: ее просто избили в уборной и сейчас, кажется, собираются продолжить издевательства.

— Ой, посмотрите-ка, кажется, она сейчас будет плакать.

— Если девочка встанет на коленочки и попросит у нас прощения мы, так и быть, не будем обрезать единственное нормальное, что у нее есть.

Кристина была готова на все, что угодно, лишь бы это закончилось. Когда тебе четырнадцать, ты теряешь близкого человека и оказываешься совсем в другом месте среди чужих людей, да еще и это… Папа обещал, что пошлет ей Ангела Музыки. Что ангел будет учить ее и защищать, что с ней все будет хорошо, но сейчас…

«Где же ты, ангел? Как мне найти тебя?!» — мелькнуло в ее мыслях.

— Пожалуйста, простите меня, — она становится на колени, как ей и приказали. — Я больше не буду, только не трогайте меня, прошу…

Ей больно и страшно. Только бы все прекратилось, только бы ее оставили в покое… Одна из девочек, хохоча, толкает Кристину к стене, на которой висит большое зеркало. Ударившись об него затылком, девочка чувствует, будто летит сквозь стекло. Комната перед глазами вдруг расплывается, а прямо на нее откуда-то сверху падает человек, тянущий руки вперед. Решив, что это ее ангел, которого наконец-то послал отец, Кристина в ответ хватает его за руки.

И в тот же момент ее захлестывает калейдоскоп чужих воспоминаний. Чужой памяти. Чужого мышления. Как будто еще немного — и перестанет существовать она, Кристина, а ее место займет этот странный… Это странное…

«Нет! Нет!!!»

Ей становится страшно. Неизвестно, как долго длится то время, что они с человеком проводят, держась друг с другом за руки, но потом все исчезает и она остается одна в темноте. Надолго? Опять же, неизвестно.

Но потом ее глаза открываются и она понимает, что ее телом управляет кто-то еще. Она все еще в уборной, лежит на полу. Рядом никого нет — видимо, девочки испугались содеянного и убежали.

«Не понял…»

Голос мужской и довольно приятный. Может быть, это ангел? Ведь папа не рассказывал о том, как это будет… Что это будет…

«Ангел?» — она доверчиво обращается к нему, пытаясь понять, что именно произошло.

«Не… не-не-не-не-не, только этого мне не хватало!!!» — голос приобретает паническую окраску, а на Кристину снова наваливается водоворот воспоминаний, только в этот раз все видится ясным и понятным. Она видит, как Антон, как зовут человека, приходит домой. Они живут в странном месте, которое совсем непохоже на небо, хотя и очень высоко. И Антон падает с высоты… как ангел с неба.

«Ты ангел? Тебя послал мой папа?» — в надежде спрашивает она. Плачет, зовет его, просит сказать ей хоть слово.

«Заткнулась нах».

«Ч-что?»

«Ты просила сказать хоть слово. Я тебе говорю — заткнулась нах».

«Эй, не ругайся, ты же мой ангел!»

«Кто, блять? Черт, ты же Кристина Дайе, как я мог забыть… Значит так, даю краткий ликбез: я ни черта не ангел и никто меня никуда не посылал. Я сам умер, кажется, но почему-то вместо того, чтобы подохнуть, попал в тебя. В смысле…»

Собственные руки, словно чужие, провели пальцами по телу, задержавшись в районе груди.

«Блять. Капец. У меня теперь сиськи и пизда. И голос тупой малявки в голове. Черт. Надо проснуться. Надо проснуться…»

Собственная рука, по-прежнему не подчиняющаяся ей, щиплет ее за задницу. Кристина хочет взвизгнуть, но голос ей не подчиняется тоже. Тем временем тот, кто захватил ее тело, ставит его на ноги и осматривается. В момент, когда он подходит к зеркалу, Кристина видит себя в комнате, а его — словно за стеклом. В этот момент дверь уборной открывается и туда залетает одна из обидчиц.

— Надо же, не сдохла! Имей в виду, сука мелкая — если не скажешь, что упала сама, а пожалуешься мадам Жири — мы тебя…

В этот момент девочка смотрит в зеркало мимо Кристины и кричит, зажимая руками рот. Ее тело оборачивается и Кристина видит, что в зеркале отражается темноволосый высокий парень с темно-карими глазами. Он одет в ту же одежду, что и Кристина, что смотрелось бы даже забавно. При других обстоятельствах.

«Ну вот, оказывается, в зеркале видно, что с нами что-то не так. Я тебя поздравляю, Кристина — мы в проблемах по уши».

Она пытается что-то сказать, но не может из-за слез. Похоже, что ее молчание играет на руку Антону, потому что в следующий момент Кристина чувствует, как ее нога со всей силы бьет каблуком по зеркалу, заставляя его осыпаться на пол осколками. В следующий момент осколок оказывается в ее руке, а ее тело вдруг кидается вперед. Обидчица отлетает к стенке от хорошего удара ногой в живот и жалобно скулит, силясь подняться. В уборную залетают еще три девочки.

— Бей ее!

Зеркала больше нет и они не видят, что Кристина больше не Кристина. Что это не она начинает избивать их. Настоящая Кристина кричит от ужаса, когда видит, что по руке одной из девочек течет кровь от пореза.

«Знаешь, никогда не был сторонником теории «женщин бить нельзя, — доверительно сообщает ей Антон, не прекращая процесса избиения. — Как по мне, так некоторым особам твоего пола живительная порция хороших тумаков просто необходима, чтобы избавиться от ощущения вседозволенности и безнаказанности».

— Хватит, хватит, хватит… — бормотали девочки, которые не понимали, откуда в беззащитной и безответной Кристине вдруг проснулась эта фурия.

— Значит так, сучары ебаные, — Кристина чувствует, что краснеет, когда с ее губ срываются эти слова. — Скажете, что упали… Ну а то сами понимаете, хреново вам будет. Не нравилось по-хорошему — будем общаться, как вы привыкли. Кстати, красивые волосы, беря в руки ножницы, Антон наклоняется над девочкой с пышными смоляными кудрями и делает легкое движение…

— Не надо! — кричит она.

— Да не ори, сучка, будто я у тебя почку вырезаю, — Кристина видит, как с ее пальцев падает совсем тоненькая прядь остриженных волос с чужого затылка. — Удачного дня, мрази.

Антон выводит ее тело из уборной и проводит мимо кроватей.

«Кристина, нужна помощь. Место, где мы можем спокойно поговорить и никто не будет тревожить. Есть на примете что-то?»

«Нет, то есть… да… Сейчас поверни налево… Теперь направо… Вот эту дверь толкни…»

Под ее чутким руководством ее тело оказывается на чердаке оперы и прячется за ворохом старых декораций и пыльных костюмов.

«Ладно, Кристина… ты обо мне все уже знаешь, я о тебе тоже… Судя по всему, когда мое сознание закинуло в твое тело, произошел обмен памятью или что-то типа того… Что будем делать?»

«Ч-что делать?»

«А-а-а, ну почему ты еще тупей, чем в книге и мюзикле?!» — взвыл голос в голове.

«Хватит на меня кричать! Ты мой ангел, так что будь добр соблюдать правила приличия!»

«Так, поясняю для тупых. Я — никакой не ангел. Я человек, которого забросило непонятно как в бабское тело. В твое тело. И твой папаша никого к тебе не посылал и уже не пошлет, поскольку тихо-мирно гниет на кладбище».

«Не смей!!!»

«Смею, еще как. Думаю, что ты видела свою историю в моей памяти. Еще не поздно включить мозги и сделать выводы. Ты, конечно, извини, что я вот так вот тебе это заявляю, но…»

Девочка не выдержала и заплакала. Слышать от Антона, что его посылал не папа, что папа больше никогда… Что ее все оставили, что она больше никому не нужна… Это было очень больно.

«Кристина, ну…»

Она заревела еще жалобней. Больше всего сейчас хотелось умереть. Просто умереть, ведь тогда ничего плохого больше не будет.

«Как думаешь, твой папа бы гордился тобой, если бы слышал сейчас вот это вот все? — тихо, спокойно и серьезно произнес Антон. — Да, его больше нет, он никогда к тебе не вернется и ты больше его не увидишь, но кое-что у тебя все-таки от него останется, верно? Вот здесь, — ее собственная рука легла ей на грудь. — Ты его часть, его продолжение, во всем мире больше нет другого человека, который был бы также похож на него, как ты. Пожалуй, это что-то вроде бессмертия, верно? Оставить после себя хорошего человека, достойного, небесполезного… Что будет, если ты просто сдашься? Можно, конечно, сидеть и мотать сопли на кулак, а можно взять себя в руки и жить дальше. Жить так, чтобы не было стыдно за себя перед собой и перед ним, жить так, чтобы знать: ты не предала его память, не предала его…»

Кристина почувствовала, что улыбается.

«Спасибо. Антон, а ты… Ты ведь исчезнешь, да? Ангелы всегда исчезают».

«Ффух, подруга… Я тебе, если честно, даже не знаю, что на это сказать. Пока что я здесь. И пока что я управляю твоим телом. Не знаю, как это получилось, что вообще за чертовщина происходит, но… Нам надо решить, что со всем этим делать».

«Я не знаю, что», — потерянно вздохнула Кристина.

«Ну, есть три варианта. Вариант первый: мы идем и рассказываем все той же мадам Жири. Нам не верят, все решают, что мы свихнулись и прячут нас в дурку. Ты, например, хочешь в дурку? Я вот нет».

«Но в зеркале ведь отразился ты, когда… Перед тем, как…»

«А, ну да, второй вариант. Мы рассказываем все и нам верят. Трудно предположить, что в этом плане с нами будет, но нервы помотают изрядно, при этом вряд ли чем-то помогут».

«А ты сказал, что варианта три»

«Поразительно, как на тебе плодотворно сказывается общение со мной — ты научилась считать до трех! — язвительно отозвался Антон. — Третий вариант: мы никому ничего не говорим, стараемся не палить контору, ну и по мере сил обеспечиваем выживание этого тела, которое у нас хоть и твое, но теперь одно на двоих неизвестно на какой срок».

«Мне страшно», — заплакала Кристина.

«Мне как-то тоже. Это все равно, что пытаться управлять космическим спутником без инструкции»

«Что?»

«Проехали… Ладно, ты там давай решай, думай, а я пока что… О, подожди! У меня есть одна идея! Если я заменил тебя, когда ты стукнулась головой, то может быть, если я снова стукну твое тело обо что-то, ты вернешься обратно?»

Кристина хочет остановить Антона и попросить его, чтобы он не уходил. Конечно же, он не ангел, далеко не ангел, но ей сейчас было так одиноко и тоскливо, а еще — ей очень сильно нужна была хоть какая-то помощь. Но поздно — она почувствовала, как ее затылок соприкоснулся со стенкой и в следующую секунду ее тело вдруг вновь начало подчиняться ей.

«Ага, все как в «Зайцев плюс один». Не думал, что тупой ржачный сериальчик окажется руководством к действию».

«Что?»

Перед глазами тут же развернулись подробно кадры из фильма и общее описание ситуации.

«У нас с тобой есть одно преимущество. Во-первых, мы никуда не пропадаем в момент, когда второй принимает управление. Во-вторых, я надеюсь, что мы не доведем наши взаимоотношения до состояния войны».

«Ты о чем?»

«Я о том, что со мной теперь придется считаться, нравится тебе это, или нет. Я не ангел, а тебя рано или поздно все равно стукнут по голове. Если ты будешь делать с нами то, что мне не понравится — я могу подгадить тебе, когда управление перейдет ко мне. Это не угроза, Кристина, а простое предупреждение».

— Кристина Дайе! — раздался над ними голос мадам Жири. Услышав его, Кристина испуганно вздрогнула.

«Хей, подруга, ты чего это так трясешься?» — осведомился Антон.

«Ну… Это мадам Жири… Она…»

В голове закрутились обрывки памяти, давая Антону возможность понять, что Кристина, во-первых, не хочет заниматься балетом, да и поздновато ей начинать. Во-вторых, она очень боится мадам Жири, а в третьих — мадам Жири очень строгая и слишком авторитарная, чтобы ей перечить. И все равно все будет так, как она хочет…

«Так, ясно. Мой папаша в юбке. Ну-ка дай я с ней поговорю».

Однако прежде, чем Кристина успела переключить их уже привычным методом, мадам Жири грубо схватила ее за руку и потащила прочь из комнаты, ни слова ни говоря. Кристина покорно шла, почти бежала следом за ней. Мадам что-то говорила ей и стучала палкой. В какой-то момент свет от огней внизу, на сцене, попал ей в глаза и…

— Кристина Дайе, ты меня вообще слушаешь?!

Кристина почувствовала, как ее тело остановилось. Вырвало руку из руки мадам Жири. И замерло, скрестив руки на груди.

— Кристина Дайе! — палка ударила по полу.

— По голове себе постучите, — отозвался Антон.

— Ты что себе позволяешь? — мадам добавила в голос льда. — Сначала ввязываешься в драку с другими девочками, потом прячешься вместо того, чтобы идти на репетиции, а сейчас еще и хамить вздумала?!

«Определенно, в мюзикле и фильме Жири была менее противной», — отозвался мысленно Антон. Вслух же Кристинины губы произнесли совсем другое.

— Во-первых, ваши милые девочки сами решили, что избить меня будет хорошим решением. Поскольку вы не в состоянии вправить им мозги, этим занялась я. Если еще раз полезут — изрежу их симпатичные рыльца так, что танцевать даже в бордель не возьмут. Во-вторых, я терпеть не могу танцы и не собираюсь позволять каким-то левым людям принимать за меня решения о моей дальнейшей судьбе. В-третьих, разговариваю я с вами так, как вы со мной: возраст не дает вам право орать на меня и чего-то требовать, не разобравшись в сит…

Мадам Жири замахнулась рукой, и в этот момент тело Кристины сделало практически неуловимое движение навстречу, заламывая руку женщины.

— А вот этого вот не надо. Добавлю к списку пункт четвертый: вы мне не мать и не отец, а посторонняя тетка, у которой нет морального права поднимать на меня руку… Я деликатно промолчу про то, что битьем в принципе нельзя добиться ничего хорошего: либо заставите человека вас ненавидеть, либо же превратите в послушного забитого идиота, а такие редко выживают в современных условиях. Мы поняли друг друга и подобных выходок с вашей стороны больше не будет? — Антон пристально смотрит на мадам Жири в упор. О, чудо — женщина отводит взгляд.

— Хорошо, Кристина, — с усилием произносит она.

— Что же, раз мы это выяснили… В ближайшее время я определюсь, чем буду заниматься, и сообщу вам о результате своих размышлений. Мне можно пойти погулять во внутреннем дворе полчаса?

— Только не выходи за ворота, — машинально произнесла женщина, глядя округлившимися глазами.

— Конечно, мадам, — тело Кристины присело в реверансе и в следующий момент голос Антона в голове уточнил:

«Ну и где тут спуск?»

Кристина подсказала ему дорогу и пару минут спустя они сидели на небольшой лавочке. Вокруг было очень пусто.

«Ладно. Мымру мы нейтрализовали, доставать нас она больше не будет. Мелкие сучки, думаю, тоже не полезут, а если полезут — снова им покажу, чему меня семь лет на тренировках учили. Теперь надо определиться».

«С чем определиться?»

«Танцевать ты не хочешь. И тут я с тобой согласен: во-первых, мало кто начинает в… тебе сколько, лет тринадцать-пятнадцать?»

«Четырнадцать».

«О, угадал прямо с ювелирной точностью. Так вот, мало того, что редко кто начинает в этом возрасте и добивается хороших результатов. Так еще и всякие эти профессиональные болезни… Думаю, варикоз в двадцать не является пределом твоих мечтаний, я уже молчу про всякие травмы… Нет, танцами заниматься — оно полезно и для фигуры, и для пластики, но профессиональный балет, как и профессиональный спорт — больше калечит, чем реально помогает. Ну, с балетом не выгорело, а есть еще какие-то вещи, которые ты любишь и умеешь делать? Еще не поздно выучить пару-тройку иностранных языков: это и по жизни пригодиться, и можешь, как постарше станешь, гувернанткой какой-нибудь работать. Как вариант — переводчиком работать. Что еще тут есть в плане работы, чтобы женщин брали? О, рукоделие всякое. Шить-вышивать-вязать…»

«Петь. Мне… Нравится петь», — тихо произнесла Кристина. Рука провела по ее шее, словно гладя.

«Кхм… Ожидаемо. Не возражаешь, если я попробую?»

«Эм… Да. В смысле, не возражаю».

Ее собственный голос зазвучал тихо, но в то же время — как-то странно. Отец учил Кристину петь, но ни разу у нее не выходило ничего подобного тому, как ее голосовым аппаратом распорядился этот мужчина из другого времени.

«Что это за песня?» — тихо спросила Кристина.

«А, ну это… Из моего времени. Просто как-то в тему, кажется. Не мешай, дай заценить…»

«Что вы зацените?»

«Ты».

«Что?»

«У нас с тобой один корпус на двоих. Глупо «выкать», согласись? Насчет песни… Ну, я же не садист какой-то, чтобы оперные партии из тебя давить. А тут песенка простая, но заценю потенциал, так сказать».

«А, прости… Тогда пой».

Ее тело вжалось в спинку скамейки и тихим голосом запело:

День и ночь бродила без цели

Теперь она на прицеле

У темных и светлых

Куда идти?

Свет зовет к себе доброй силой

А тьма смертельно красива

Судьба так ревнива

И не простит

Кристина уже знает слова этой песни. Странно, но она чувствует какую-то странную эйфорию, когда Антон пропевает их ее голосом. Что-то накатывает на нее, похожее на волну воспоминаний, но это уже не зрительные картинки, а что-то на уровне чувств и эмоций.

«А можно я сама допою?»

«Давай. Только давай-ка… Ага, вон там солнечные зайчики, сейчас мы обратно переключимся».

Миг — и Антон уже как-то привычно оказывается на другом уровне, а Кристина сама начинает петь. Странно, но это как будто про них. Антон — он… Не темный, нет. Он же заботится о ней. Просто он наглей и злей, чем она. Учитывая все произошедшее сегодня, Кристина даже не могла сейчас твердо сказать, что это плохо. Развеселившись, она вскакивает ногами на лавочку и начинает петь сама. Голос Антона в голове подпевает на других нотах.

Кто? Ангель или демон? Вечная тема

Добра и Зла

В руках — Синяя птица, крылья-страницы-ы

И была не была.

Ангел или демон? Ангел и демон во мне

Вода в огне во мне, два антитела

Душа улетела довели до предела

Бьются в зеркальной, бесконечной войне!

«Ух, подруга. Ну и голосина у тебя, — комментирует Антон. Кристина смущенно улыбается в кулак. Странно, но петь вместе с Антоном ей совсем не страшно. — Значит, с утра бежим упрашивать, чтобы нас взяли в хор?»

«Подожди-подожди… Тут есть одна проблема… Я… Ну… Понимаешь, когда вот так вот, когда мы одни — это одно, а петь, когда вокруг много людей — это совсем другое, особенно если выступать…»

«Эм… Страх сцены? Разберемся. Если что — я тебя подстрахую. Не дрейфь, нас же теперь двое».

Двое… Кристина улыбается. Сейчас она даже рада тому, что есть еще и Антон. Раньше ей не с кем было поговорить. И было очень одиноко, а теперь…

Ночь, ей слева шепчет заклятия -

А справа — день, и опять я теряюсь в понятиях...

С ума сойти!

Свет зовет к себе на работу,

А тьма кричит: «Ты свободна!», и все концы в воду -

Их не найти...

В этот момент к их голосам, из которых слышен только Кристинин, неожиданно присоединяется третий. От его звучания у девочки сразу перехватывает дыхание, настолько оно… Просто совершенно! Судя по всему, цепенеет и Антон, поскольку они продолжают петь практически машинально вместе с обладателем ангельского голоса.

Кто? Ангель или демон? Вечная тема

Добра и Зла

В руках — Синяя птица, крылья-страницы-ы

И была не была.

Ангел или демон? Ангел и демон во мне

Вода в огне во мне, два антитела

Душа улетела довели до предела

Бьются в зеркальной, бесконечной войне!

«Знаешь, а мы круче, чем «Слот», — комментирует в голове смеющийся голос Антона. Кристина снова улыбается смущенно. И в этот момент в тишине абсолютно пустого двора эхом раздаются апплодисменты.

— Очень… Необычная манера исполнения. Тем не менее, голос у вас, юная мадемуазель, просто божественный.

«Кто это?» — испуганно озираясь, задает Кристина вопрос Антону.

«Угадай».

«Тот человек из подвала, который в этой твоей истории помогает мне, потом влюбляется в меня, а потом…»

«Судя по всему, да. Что будем делать?»

«У нас есть три варианта, да?» — тихо спрашивает Кристина у Антона.

«Да. Вариант первый — мы даем истории пойти, как в той книжке, которую Леру писал. Вариант второй — мы игнорим нашего «Ангела музыки», или ведем себя, как тварь последняя, чтобы он сам нас избегал. Вариант третий — мы сдаем нашего Призрака властям не дожидаясь кучи трупов».

От тени здания тем временем отделилась темная фигура в плаще с капюшоном и сделала первый шаг по направлению к ним. Верней, к замершей на скамейке Кристине, внутри которой вот уже несколько часов как существует еще и Антон. Встав, девочка делает шаг, другой…

«Дура, нам в другую сторону!!!»

«Сам дурак!»

«Охренеть, я только три часа как с ней общаюсь, а она уже хамить научилась!»

«А с кем поведешься!»

К этому моменту Кристина уже замерла напротив фигуры в черном плаще и протянув руку вперед, скинула с лица Призрака капюшон. Да, так и есть, это он. Маска полностью скрывала лицо, а жест Кристины настолько выбил беднягу из колеи, что он замер, как соляной столб, видимо, ожидая криков.

— Не бойся. Я тебя не обижу, — Кристина подается вперед, смыкая руки за спиной мужчины.

«Ты что делаешь, дура?!»

«Сам дурак», — привычно огрызается она, гладя рукой по ткани чужого плаща. Как объяснить Антону, что она не могла поступить иначе? Что она очень хорошо знает, что это такое: быть совсем одной. И раз уж у нее теперь есть ангел, который ей помогает, то и она сама должна помочь кому-то, пусть это и странный жуткий человек из подвалов. Он ведь… Тоже человек.

— Кристина Дайе! — на весь двор раздается голос мадам Жири.

— Мне пора бежать. Еще увидимся, месье Призрак, — она улыбается, глядя на желтые глаза, словно светящиеся в прорезях маски. И быстро, как только может, кидается в сторону здания, перед этим на всякий случай поймав в глаза «солнечный зайчик». Все-таки, у Антона лучше получается разговаривать с ее опекуншей.