С одним из родителей. (джен)

Гарри снова разбудил сон, в котором был яркий зелёный свет. К сожалению, это всегда приводило его в подавленное состояние. Зелёный свет был остатком воспоминания, которое он даже не мог вспомнить. В ту ночь, когда его мать была убита Лордом Волан-де-Мортом. Он уставился в потолок и печально вздохнул. Сегодняшний день был важным и он не хотел, чтобы что-то его испортило.

Гарри решил, что всё равно пора вставать, судя по свету, проникавшему в его окно. Его большая комната выглядела немного более пустой, чем обычно. Многие его вещи были уложены в чемодан для поездки в Хогвартс.

Гарри выскочил из своей кровати с балдахином и сбежал по лестнице. Он услышал звон тарелок и ругательства. Видимо, его отец пытался готовить. Гарри нахмурился, услышав, как разбилась тарелка. Его отец обычно был ловким и быстрым. Гарри часто случайно ронял что-нибудь из рук, и отец успевал поймать это в луч своей волшебной палочки, прежде чем оно разбивалось на полу.

— Папа, — позвал Гарри.

— О, привет, Гарри, я как раз готовлю завтрак, — Джеймс улыбнулся сыну, стоя у плиты.

— Блинчики с черникой? — Взволнованно спросил Гарри.

— Ты же знаешь, приятель, — подмигнул ему отец. Гарри заметил, что сегодня в глазах отца было что-то другое. Он выглядел больным, как иногда выглядел дядя Ремус. Под глазами у него были тёмные круги, а лицо было особенно бледным. Его волосы были ещё более непослушными, чем обычно, и спутанными в узлы, которые, как представлял Гарри, отец будет проклинать позже, когда попытается их расчесать.

— Я чувствую запах блинов в честь чьего-то особого дня, — раздался весёлый голос. В дверях появился дядя Сириус. Дядя и, одновременно, крёстный отец Гарри выглядел, как обычно, безупречно. Чёрные волосы Сириуса Блэка были шелковистыми и гладкими, хотя он только что проснулся, его смуглая кожа, казалось, мерцала, а карие глаза, как обычно, горели озорством.

— Папа постоянно что-то роняет, — прошептал Гарри Сириусу.

— О, неужели? — тон Сириуса звучал насмешливо, но в его глазах читалось другое чувство. Гарри задумался, не скрывают ли от него что-то.

— Не думаю, что он много спал прошлой ночью, когда плакал из-за проигрыша в матче по квиддичу, — Сириус толкнул Гарри локтем и подмигнул.

— Я слышал, Бродяга! — донеслось из кухни. Гарри ухмыльнулся. Вчера они с Сириусом обыграли дядю Ремуса и его отца. Конечно, вчетвером нельзя было играть в официальную игру, но Гарри и Сириус забили больше всего голов на своей импровизированной арене на заднем дворе. Гарри не терпелось сыграть в официальную игру в Хогвартсе. Он хотел попробовать себя в роли ловца, потому что это у него получалось лучше всего, но он был бы рад любой должности. Конечно, он был бы в Гриффиндоре, как его дяди, отец и мать.

* * *

Прошло несколько мгновений, и на лестнице послышались тяжёлые шаги. Ремус спустился, демонстративно зевая. Он протёр глаза и, увидев Гарри, ласково взъерошил ему волосы.

— Сегодня важный день, да? — спросил он, плюхнувшись в кресло.

— Да! — взволнованно сказал Гарри, и в его животе заурчало.

— А теперь запомни, Гарри, если ты не попадёшь на Гриффиндор, мы сразу же отправим тебе сову, — благочестиво сказал Сириус. Ремус ударил друга по плечу.

— Да, Гарри, пожалуйста, имей это в виду, — добавил Джеймс, стараясь говорить строго, и поставил блинчики на стол. Хотя Джеймс не выглядел слишком устрашающе, стоя с руками на бёдрах и в фартуке задом наперёд.

— О, прекрати, — потребовал Ремус. — Гарри, они просто шутят, мы будем рады, в каком бы ты ни был факультете.

— Лишь бы не Слизерин, — пробормотал Сириус. Гарри не думал, что Сириус хотел, чтобы он это услышал, но он услышал. Гарри не сомневался, что его отец и дяди будут разочарованы, если он попадёт на Слизерин, хотя дядя Сириус был единственным, кто осмелился бы что-то сказать по этому поводу. Сириус всё ещё сохранял некоторую незрелость, присущую подросткам, даже несмотря на все пережитые им трагедии.

Пока они ели, они обсуждали, как, скорее всего, пройдёт первый день Гарри. Они уже давно описали учителей. Они все отлично проводили время, пока в открытое окно не влетела сова. В когтях большой совы был букет цветов. Это была не Букля, сова Гарри, а другая сова, которую Гарри никогда раньше не видел.

Букет упал на колени Джеймсу. Он уставился на него без всякого выражения на лице. Его друзья и сын уставились на цветы. Как только они увидели, что это за цветы, все застыли. Как будто сова сбросила бомбу замедленного действия. Тишина была оглушительной. Никто не говорил.

— Чёрт! — прошипел Джеймс себе под нос. Ремус и Сириус обеспокоенно переглянулись.

— Хм, Гарри, как насчёт того, чтобы ты ещё раз проверил, всё ли, что нам нужно, ты положил у входной двери? — любезно спросил Ремус. Гарри, всё еще, будучи юным и находясь в том возрасте, когда видеть, как твои родители срываются, — одно из худших переживаний, которые ты можешь испытать, был более чем рад покинуть помещение.

Гарри взбежал по лестнице, но дядя Ремус был слишком дотошным и ничего не забыл. Гарри медленно повернулся, надеясь, что сможет как-то спуститься по лестнице, не привлекая внимания. Он замер на последней ступеньке, прислушиваясь к разговору на кухне.

— От кого они? — Тихо спросил Сириус.

— Анонимно, — ответил на вопрос грубый голос, который совсем не был похож на голос отца Гарри.

— Не могу понять, то ли это жестокая шутка, то ли искренняя попытка проявить доброту, — размышлял Сириус, вертя цветы в руках. Гарри знал ответ на этот вопрос: скорее всего, первое. Любой, кто знал его отца, знал, что он ненавидел эти чёртовы цветы. Лилии нельзя было держать ни в доме, ни рядом с ним. Однажды женщина, которая пришла в гости, вплела лилию в волосы, и Джеймс чуть не выгнал её. Ремусу пришлось извиняться и объяснять, что случилось с матерью Гарри. Подруга Ремуса, Тонкс, позаботилась о том, чтобы никогда не носить ничего с изображением этого цветка, и даже не пользовалась духами из этих цветов. Гарри подумал, что это очень мило с её стороны, хотя он не знал, узнает ли его отец этот запах, но, возможно, узнает. В другой раз соседи посадили в своём саду несколько лилий, а на следующий день они сгорели дотла. Гарри не сомневался, что это дело рук его отца или, может быть, Сириуса, который помогал его отцу.

С рыжими волосами было почти то же самое. Джеймсу потребовалось довольно много времени, чтобы навестить Уизли вместе с Гарри. Когда он всё-таки пришёл, то был немного холоден с их младшей дочерью Джинни. Джинни была единственной дочерью Артура и Молли, и, к сожалению, девочка слишком сильно напоминала Джеймсу его покойную жену в годы учёбы в Хогвартсе. Он постепенно справлялся с этим, перестал быть таким замкнутым и грубым. Однако, поскольку он склонен скрывать свои эмоции, иногда его выводило из себя что-то, что напоминало ему о матери Гарри.

— Мне так жаль, Джеймс, — тихо сказал Ремус. — Тебе действительно не нужно было это сегодня, я знаю.

— Мы можем что-нибудь сделать, чтобы… — начал Сириус.

— Нет! — злобно выплюнул Джеймс, и Гарри удивился. Он никогда не слышал, чтобы отец так разговаривал со своим другом.

— Нет, ты ничего не можешь сделать! Никто ничего не может сделать! — голос Джеймса был хриплым, как будто он кричал несколько часов. — Потому что она усерла и никогда не вернётся! Ты знаешь, каково это? — взмолился он.

— Такое чувство, будто половину моего бьющегося сердца разорвали пополам, и что бы я ни делал, как бы долго это ни продолжалось, боль не проходит. Я даже не могу смотреть на эти чёртовы цветы, не разрыдавшись, а ведь прошло уже столько времени!

— Я знаю Джеймс, — голос Ремуса тоже был грустным.

— Нет, ты не понимаешь! Никто не понимает, что я чувствую, никто не знал её так, как я!

— Мы не утверждаем, что… — мягко попытался сказать Сириус.

— Знаешь, что самое ужасное? — его голос дрогнул, гнев угасал, а сквозь него просачивалась печаль. — Думаю о ней. Я закрываю глаза и вижу её, слышу её голос, снова чувствую её кожу, и я в раю. Я не могу представить ничего лучше, и я так счастлив просто сидеть с ней во сне. Потом я просыпаюсь, и меня накрывает эта всепоглощающая печаль, я не могу её вынести. Я всегда думаю, что не справлюсь, что не смогу прожить ещё один день без неё, но потом, конечно, справляюсь. Я с трудом проживаю ещё один день без её смеха, без её улыбки, и моё сердце разрывается при мысли, что мне придётся делать это всю оставшуюся жизнь.

Сердце Гарри болезненно сжалось. Что говорил его отец? Он слышал, что некоторые люди настолько впадали в депрессию после смерти супругов, что действительно сводили счёты с жизнью. Может, отец имел в виду это?

— Что ты имеешь в виду, Джеймс? — резко спросил Сириус, очевидно, думая о том же, что и Гарри. — У тебя есть Гарри.

— Я знаю, — вздохнул Джеймс. — И я люблю его всем сердцем, я никогда не смог бы оставить его, но сегодня он отправляется в Хогвартс. Его не будет большую часть года, и не успею я оглянуться, как он закончит школу и оставит меня одного. Луни, ты уже планируешь сделать предложение Тонкс, и я счастлив, но потом ты тоже переедешь. Конечно, судя по тому, как выглядит Бродяга, он тоже скоро остепенится. Не думай, что я не знаю, что ты хочешь детей, Сириус, ты не искал себе девушку только ради меня. Потом все уйдут, и мне придётся в одиночестве встречать дни без Лили. Я просто не знаю, смогу ли я с этим справиться, если из-за этих цветов мне хочется содрать с себя кожу.

— Мы знаем, что тебе больно, и мы всегда будем рядом, если понадобимся, где бы мы ни жили, — мягко сказал Ремус. — Может быть, тебе нужно больше говорить об этом, ты почти никогда не произносишь ни слова, ты никогда не плачешь. Ты так старался быть сильным, но каждому нужно оплакивать потерю как внешне, так и внутренне, иначе ты сойдёшь с ума.

Гарри поймал себя на том, что кивает. Он никогда не знал свою мать, и каждый день чувствовал боль от этого. Его отец знал её, и ему, должно быть, в тысячу раз тяжелее. Гарри выглянул из-за стены и посмотрел на отца. Джеймс яростно рвал цветы.

— Мне так больно! — практически закричал он. — Её здесь нет, чтобы увидеть первый день своего сына в школе! Она бы так хотела быть здесь, это несправедливо!

Гарри увидел, как его дядя гладит отца по спине и кивает. Гарри присмотрелся и увидел, что у Сириуса покраснели глаза, Ремус громко шмыгал носом, и у обоих по щекам текли блестящие слёзы. Гарри никогда не думал, что они тоже могут скучать по его матери. Они все были хорошими друзьями, но Гарри, которому было всего одиннадцать, не думал, что боль от смерти его матери будет такой сильной.

— Папа, — очень тихо сказал Гарри, и его отец поднял взгляд. Такие эмоции были редкостью в этой импровизированной семье. Ремус, учитывая его ежемесячные недомогания, давно научился не позволять эмоциям управлять собой. Сириус всегда скрывал свою печаль за юмором и сарказмом. Джеймс был довольно беззаботным до смерти своей жены, после чего он старался скрывать всё ради Гарри. Гарри, следуя их примеру, обычно тоже скрывал свои эмоции, однако сейчас он не чувствовал себя странно, подбежав к отцу и обняв его.

Джеймс тут же отреагировал, притянув Гарри к себе как можно ближе. Затем оба Поттера позволили себе поплакать из-за рыжеволосой. Лили не была забыта, и, наконец, Джеймс понял, что можно плакать, вспоминая её.

— Нам лучше идти, — тихо сказал Ремус. Все поднялись и поправили одежду. Они откашлялись и протёрли глаза. Они почувствовали себя немного лучше, как будто в голове прояснилось.

Затем Джеймс сделал то, чего никто из них не ожидал. Он собрал остатки лилий и нашёл один, который не был разбит, а лишь немного помялся. Он на мгновение закрыл глаза и сделал вдох. Затем он повернулся к Гарри и улыбнулся.

— Я думаю, тебе пора официально стать Мародёром, их всегда должно быть четверо. Когда Питер ушёл, Лили стала одной из них, и четвёртого члена уже давно нет.

Гарри улыбался от уха до уха, он всегда восхищался компанией своего отца и их прозвищами. Он был так рад, что наконец-то его приняли в эту традицию. Сириус и Ремус гордо улыбались. Все выглядели намного счастливее.

— Если хочешь, можешь взять то же имя, что у твоей матери, — предложил Джеймс.

— Что это было? — спросил Гарри шёпотом, потому что решил, что это что-то священное.

— Грин, — губы Джеймса растянулись в улыбке, очевидно, он вспомнил что-то из прошлого, связанное с его матерью. — Из-за её глаз.

— Да, кажется, мне подойдет, — просиял Гарри.

— Тогда, — сказал Джеймс властным голосом. — Я нарекаю тебя Грином, — объявил Джеймс и положил Лилии в мантию Гарри. Затем трое мужчин поклонились Гарри.

— Лилия — на удачу, — сказал Джеймс, подходя к ним, и подмигнул сыну. Гарри не мог сдержать широкой улыбки.

— Ты изменишь, название на карте на «Грин»? — спросил Гарри.

— Как вам это, ребята? — спросил Джеймс.

— Бродяга одобряет, — весело сказал грубый голос Сириуса.

— И Лунатик пойдёт и поменяет его прямо сейчас, — улыбнулся Ремус.

В конце концов, они добрались до вокзала Кингс-Кросс, откуда Гарри должен был отправиться в Хогвартс на Хогвартс-экспрессе. Поскольку утром они все наплакались, последние минуты на вокзале были очень весёлыми. Сириус превратился в собаку и радостно бегал вокруг, облизывая Рона и Гарри.

— Ладно, Сириус, — весело сказал Джеймс. — Гарри когда-нибудь придётся сесть в поезд. Сириус заскулил и опустил хвост. Через мгновение он снова стал человеком и взъерошил волосы Гарри.

— Верно, старина Сохатый, — Сириус расхохотался, напугав нескольких студентов поблизости.

— Вот, Гарри, — тихо сказал Ремус. — Я изменил это, надеюсь, это поможет тебе немного ориентироваться в Хогвартсе, есть много способов заблудиться. — Молодой человек подмигнул, а Гарри озорно ухмыльнулся, и в этот момент он был похож на Джеймса больше, чем когда-либо. Он постучал по карте своей волшебной палочкой и сказал: — Торжественно клянусь, что не замышляю ничего кроме шалости

На чистом листе пергамента вскоре появились буквы, которые гласили: «Господа Лунатик, Грин, Бродяга и Сохатый, Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ.

Гарри с радостью посмотрел на своё новое прозвище. Он поблагодарил дядю и уже собирался закрыть карту, когда Рон увидел её.

— Чёрт возьми, Гарри, — благоговейно произнёс Рон. — Это Хогвартс? — Он схватил карту и вгляделся в неё, а Гарри ухмыльнулся.

— Смотри! — Рон указал на пергамент. — Здесь есть потайные ходы, Фред и Джордж были бы в восторге.

— Да, я знаю, — немного мрачно сказал Гарри. — Так что мы должны молчать об этом, хорошо, Рон? — Рон торжественно кивнул.

— Шалость удалась — пробормотал Гарри и сунул карту в карман. Как только он это сделал, поезд засвистел, сигнализируя о том, что пора садиться.

— Давай, Гарри, — сказал Джеймс, ухмыляясь.

— Пока, папа, — немного грустно сказал Гарри.

— Не грусти, Гарри, ты прекрасно проведёшь время в Хогвартсе, — он улыбнулся и взъерошил волосы Гарри.

— Но постарайся, чтобы ты немного похулиганил, не хочу, чтобы люди думали, что мы тебя плохо воспитали, — ухмылялся Сириус.

— Гарри, я знаю, что ты отлично проведёшь время и будешь писать письма каждую неделю, — улыбнулся Ремус.

— До свидания, — снова сказал Гарри и побежал за Роном, чтобы сесть в поезд. Он радостно вздохнул, открыл купе и сел рядом с Роном. Он увидел, как Сириус снова превратился в собаку, и они с двумя друзьями побежали за поездом, размахивая руками. Гарри помахал в ответ, чёрные пряди развевались у него на лице, щёки болели от улыбки, а тело наполняло чувство удовлетворения. Он был так счастлив, что у него есть папа, Сириус и Ремус, и не знал, что бы он без них делал