Рождество в Роткове (джен)

Вместе с Дмитрием в гостиной появляются Анхея и Каин, но они оставляют историю Киры без комментариев. Взгляд Анхеи скользит по комнате, задерживаясь на елке и игрушках, а Каин выглядит отстраненным, будто мыслями он где-то далеко.

— Анхея, — обращается к ангелу Дмитрий, усаживаясь в кресло у камина. — Как прошло твое дежурство?

— Тихо, — коротко отвечает она. Генерал кивает, удовлетворенный ее ответом, и переводит взгляд на Каина.

— Отправишься на дежурство, как только вернется Пилеон, — говорит Дмитрий. — Если в городе тихо, то хватит тебя одного. Но не улетай слишком далеко, чтобы можно было связаться по рации.

Каин коротко кивает. Кира бросает на елку задумчивый взгляд и спрашивает:

— А как мы собираемся украшать верхнюю часть такой гигантской елки?

— Думаю, надо поискать лестницу, — отвечает Лестер. — Или хотя бы стул повыше. Либо могу подсадить кого-нибудь из вас, девчонки, моих сил хватит.

Словно в подтверждении своих слов он слегка поигрывает мускулами, и Ноа, не выдержав этого бахвальства, закатывает глаза и предлагает другой вариант:

— Может, бессмертные помогут?

Каин бросает на елку мимолетный равнодушный взгляд, разворачивается и, ничего не ответив, направляется к выходу.

— Как приятно чувствовать себя пустым местом, — тихо бормочет Ноа, посылая Каину в спину раздраженный взгляд. Не дождавшись ответа от девушек, Лестер пожимает плечами и помогает Ноа оттащить проигрыватель к генератору.

Анхея, кажется, тоже не слышала слова Ноа. Она приближается к игрушкам и с неожиданным интересом берет в руки стеклянную фигурку ангела. Ее пальцы осторожно касаются крылышек, словно она боится их повредить. На ее лице появляется легкая, едва уловимая улыбка. Лэйн замирает, не в силах отвести взгляд. Эта улыбка меняет Анхею до неузнаваемости.

Серьезная и часто недовольная, сейчас она вдруг становится поразительно красивой: строгие черты лица вдруг обретают невероятную мягкость, а взгляд становится теплее. Лэйн ловит себя на мысли, что никогда не видела девушки прекраснее, и не может отвести взгляд — Анхею хочется рассматривать, и кажется, будто сейчас она не просто бессмертная, а воплощение чего-то божественного.

«Удивительно, какой могущественной силой могут обладать такие простейшие вещи, — размышляет Лэйн, продолжая наблюдать за Анхеей. — Открытки пробудили в Анне уязвимость, которую она так тщательно скрывала. Невзрачная елочная игрушка когда-то заставила Киру совершить кражу. Возможно, это все ностальгия, но как тогда объяснить реакцию Анхеи? Может, дело в том, что эти вещи связаны с Рождеством? Что-то в них способно рушить даже самые крепкие защиты разума и обнажать то, что мы прячем глубоко внутри. И перед этим не способны устоять даже бессмертные».

Лэйн ощущает странное желание поддаться этому безумию. Найти что-то, что пробудит давно позабытые чувства и в ней. Заставит хотя бы ненадолго ощутить связь с миром, который кажется ей чужим. Если даже бессмертные способны пасть под влиянием этих чар, то почему не может Лэйн?

— А это что? — спрашивает вдруг Анхея, заметив в руках Киры золотую звездочку. Та раза в три крупнее других елочных игрушек, и интерес ангела понятен.

— Ее ставят на самую верхушку елки, — поясняет Кира.

Анхея молча разглядывает звезду, а затем протягивает руку, жестом прося Киру отдать ее. Кира, слегка растерявшись, переводит взгляд на Анну, словно ожидая ее одобрения, и, получив лишь неопределенный кивок, все-таки выполняет просьбу. Забрав звезду, Анхея несколько секунд внимательно ее рассматривает, а затем вдруг взмывает к потолку. Найдя подходящее место, она осторожно крепит звезду к верхушке елки и немного отлетает, чтобы оценить результат. В глазах Анхеи мелькает удовлетворение, и она плавно возвращается обратно на пол.

— Я помогу, — коротко заявляет она, снова становясь серьезной и сосредоточенной. Анхея берет в руки стеклянного ангела, которого рассматривала ранее, и парочку других шаров, после чего вновь взмывает в воздух.

Кира и Анна обмениваются удивленными взглядами. Даже Лэйн, привыкшая к странностям бессмертных, поражена. Только недавно Анхея с абсолютным хладнокровием отказалась помогать с переводом книги, заявив, что не соглашалась на эту работу, а теперь спокойно украшает елку, хотя совершенно не обязана этим заниматься.

Произошедшее изумляет всех присутствующих: Ноа и Лестер, ранее занятые подключением проигрывателя к генератору, поднимают головы, услышав взмах крыльев, и с недоумением переглядываются; Дмитрий, сидящий у камина, молча наблюдает за действиями Анхеи с выражением явного замешательства на лице; иногда в комнату заглядывают другие члены отряда, чтобы обсудить что-то с генералом, и замирают на полпути, увидев, чем занята Анхея, но никто из них не решается как-то откомментировать происходящее. Сама Анхея, похоже, не замечает всеобщего изумления: она полностью поглощена своей задачей и игнорирует окружающих.

Внезапно оживает проигрыватель: из его динамиков раздается слабый треск. Кира, Анна и Лэйн, уже приступившие к украшению нижних ветвей елки, одновременно поднимают головы на звук.

— Наконец-то! — восклицает Ноа, довольный результатом, и обращается к Лестеру. — Тащи пластинку.

Лестер увлеченно перебирает стопку пластинок, явно пытаясь найти что-нибудь подходящее, а затем вздыхает и говорит:

— Увы, ничего даже близко подходящего Рождеству тут нет. Но давай вот эту попробуем.

Он протягивает выбранную пластинку Ноа, и тот осторожно вставляет ее в проигрыватель. Все присутствующие, кроме Анхеи, с интересом ждут, что будет дальше. Неожиданно из динамиков раздаются звуки кантри.

— Я думала, будет что-нибудь классическое, — произносит Анна. — Не такого я ожидала от аристократической семьи из сибирской глубинки.

Звуки музыки постепенно привлекают других обитателей поместья. Атмосфера оживляется, и все больше людей присоединяется к украшению елки. Лэйн кажется, что в гостиной стало теплее, но не из-за камина, а благодаря всеобщей праздничной атмосфере.

Анна вдруг останавливается и хлопает себя по лбу:

— Гирлянда! Я видела ее на дне одной из коробок, совсем про нее забыла.

Она торопливо роется в ближайшей коробке, вытаскивает длинную электрическую гирлянду и протягивает Ноа. Тот берет ее с видом профессионала, осторожно распутывает провод, осматривая его на целостность, и кивает:

— Мыши вроде не погрызли. Разве что какие-то лампочки перегорели.

Он возвращается к генератору и пытается подключить к нему гирлянду, пока остальные, не теряя времени, обматывают ею елку. Анхея ловко закрепляет ее на верхних ветвях, а Анна и двое солдат помогают ей снизу. Наконец все готово, и Ноа, досчитав до трех, включает гирлянду.

Та мгновенно зажигается, заливая комнату теплым, волшебным свечением. Мерцающие лампочки покоятся на зеленых ветвях, изгоняя из гостиной полумрак. На мгновение наступает тишина, а затем комнату наполняют радостные возгласы.

— Ух ты! — восторженно произносит Кира, глядя на елку. Ее лицо светится от счастья.

— Отлично, — с облегчением выдыхает Лестер. — А то я уж было переживал, что Ноа что-то не так подключит, спалит нам елку, и придется идти к отродьям за новой.

— Жаль, что нет рождественской музыки, — печально произносит Анна, осторожно касаясь одной из лампочек пальцами. — Скучаю поSpotify.

— Ага, — подхватывает Ноа. — Раньше можно было просто сказать: «Алекса, включи рождественский микс», и все само работает. А теперь приходится возиться с генератором. Хорошо хоть розетки нормальные, нашлись под них разъемы.

— У нас хотя бы электричество есть, а то пришлось бы крутить пластинки вручную, — шутит Лестер.

— Вот ты бы и крутил, ты же у нас такой сильный, — сварливо фыркает Ноа. — Скажи спасибо, что я вообще все это подключил, а то сидели бы сейчас в тишине и пялились на темную елку. Девочки так старались, украшали. Скоро стемнеет, и в тусклом свете камина мы ни черта бы не увидели.

Его голос кажется уставшим, и Лэйн замечает, что Ноа явно не в настроении праздновать. Ей это вполне понятно. Амир, убитый совсем недавно, был его близким другом. Лэйн предполагает, что Ноа тяжело праздновать Рождество после такой утраты. Ее удивляет другое: несмотря на свою скорбь, Ноа относится к ней довольно дружелюбно. Не хуже, чем к любому другому члену отряда. Это кажется ей странным, учитывая, что Амир оставался в поместье охранять Лэйн, когда его убили. Однако Ноа, похоже, это не волнует. Этот факт о многом говорит ей, и, хотя она не готова назвать их с Ноа отношения близкими, замечает, что рядом с ним ей гораздо комфортнее, чем с большинством других членов отряда.

В гостиную входит Грэг, высокий и улыбчивый. На нем надет поварской фартук, что вкупе с широкими плечами и внушительными мускулами смотрится одновременно нелепо и невероятно естественно. Грэг осматривается, взгляд скользит по сверкающей елке и проигрывателю, из которого все еще доносятся бодрые звуки кантри. В его глазах мелькает удивление, и Грэг вдруг бурчит:

— И на это вы тратите энергию генератора?

— А вот и Гринч пожаловал, — комментирует Лэйн, вызывая у Анны смешок. Неожиданно, но Грэгу эта шутка тоже нравится, и он усмехается.

— Брось, Грэг, — отвечает Ноа, пожимая плечами. — Гирлянда и проигрыватель потребляют всего ничего. Мы же не Теслу в космос запускаем.

Лестер, лениво облокотившись о стену, с ухмылкой добавляет:

— Поверь, ты не хочешь стать тем, кто скажет этим ребятам, что надо что-нибудь выключить.

Он кивает в сторону собравшихся у елки членов отряда, погруженных в праздничную суету. Грэг качает головой, уголки его губ чуть приподнимаются в едва заметной улыбке.

— Ладно, ладно, — уступает он, подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть елку. — Раз уж Рождество похитить вы мне не позволили, украду у вас Анну с Лэйн — нам нужна небольшая помощь на кухне, а то не успеваем. Анна, твой странный соус готов.

Анна разворачивается к нему с возмущенным видом.

— Ничего он не странный! — заявляет она, бросая на Грэга недовольный взгляд, и, схватив Лэйн за руку, тянет за собой на кухню.

Лэйн не протестует: толпа и шум у елки немного ее напрягают, и перспектива укрыться в более спокойной обстановке кажется заманчивой. Грэг идет следом, с добродушной усмешкой пытаясь оправдаться перед Анной за свои слова про соус.

Обстановка на кухне резко контрастирует с праздничной атмосферой в гостиной. Здесь жарко, пахнет жареным мясом и чем-то пряным. Воздух наполнен звуками кипения воды, треском дров в печи и стуком посуды. Двое солдат, с которыми Лэйн не знакома, заняты готовкой. Один, коренастый и с короткой стрижкой, помешивает что-то в большой кастрюле, время от времени пробуя на вкус. Второй, высокий и мускулистый, старательно режет овощи на деревянной доске. Их движения отточены и слажены, как у людей, привыкших работать в команде. Оба на мгновение поднимают головы, глядя на вошедших, но тут же возвращаются обратно к работе.

— Овощи и яйца мы для тебя сварили, — говорит Грэг, ставя перед Анной глубокую миску, наполненную дымящимися вареными овощами. — Огурцами и горошком поделилась Марианна. А вот колбасу мы не нашли, но Марианна предложила ветчину. Сказала, для твоего салата тоже сойдет.

— Ветчину? — удивляется Анна, округляя глаза. — Я думала, придется заменять мясом. Где она ее достала?

— Не знаю, — отвечает Грэг, пожимая плечами. — Но раз ты в прошлый визит переплатила, в этот раз она была щедрей и не взяла с нас платы. Может, поэтому и ветчиной поделилась. Марианна упоминала, что достать ее в наше время непросто.

— Мило с ее стороны, — комментирует Анна, осматривая содержимое миски, а затем оборачивается к Лэйн, кивает на стол и спрашивает: — Поможешь с овощами?

Лэйн молча берет нож и садится за стол. В миске лежат отварные картофель и морковь. Она осторожно подцепляет одну картофелину пальцами, но тут же морщится, обжигаясь о горячую поверхность. Приходится перекладывать ее из рук в руки, ожидая, пока та хоть немного не остынет.

Анна тем временем придирчиво изучает соус: черпает ложкой немного густой белой массы, пробует на вкус и довольно кивает.

— Здорово вышло.

— Что это и для чего? — спрашивает Лэйн. О соусе было столько разговоров, что теперь ей хочется знать, зачем он нужен.

— Это майонез, — отвечает Анна. — Буду делать традиционный для местных новогодний салат.

Грэг, стоящий рядом, удивленно поднимает брови:

— Майонез? Я думал, он гуще и жирнее.

— Потому что ты привык к магазинному, — говорит Анна и протягивает ложку Грэгу. — Попробуй.

— Неплохо, — произносит он, удивленно качая головой. — Я магазинный майонез терпеть не могу. А этот вкусный.

— Домашнее всегда вкуснее, — пожимает плечами Анна.

Лэйн, мельком наблюдая за их разговором, сосредотачивается на овощах. Ее пальцы уже привыкли к жару, и работа идет быстрее. Картофель, морковь и яйца вскоре очищены, и они с Анной приступают к нарезке. Лэйн мимоходом замечает, как откуда-то появляется несколько бутылок вина и стеклянных банок с чем-то вроде ягодного сока. Похожие она видела у Марианны.

— Что ты там делаешь? — с легким интересом спрашивает Анна, бросив взгляд на Грэга.

— Глинтвейн? — догадывается Лэйн.

— Верно, — отвечает Грэг с улыбкой, наполняя огромную кастрюлю содержимым бутылок и банок.

— С компотом? — удивляется Анна.

— У нас не так много вина, — поясняет Грэг, пожимая плечами. Лэйн, закончив со своей частью работы, вытирает руки о полотенце и подходит к плите, чтобы посмотреть, что Грэг будет делать дальше. Тот, заметив ее интерес, спрашивает: — Умеешь варить глинтвейн?

— Да что там уметь, — усмехается Лэйн.

Ей тепло от жара плиты, но внутри все еще сохраняется холодное напряжение. Лэйн не забыла, что Грэг тоже участвовал в том допросе с амиталом натрия. Как и Анна, но к ней у Лэйн нет претензий — возможно, потому что во время допроса Анна не скрывала своего неодобрения, высказывая его открыто. Грэг же, напротив, выглядел слишком заинтересованным в происходящем. Сейчас, впервые находясь к нему так близко, Лэйн замечает, как он украдкой поглядывает на нее. Его движения чуть неловкие, словно он не знает, как продолжить разговор. Несмотря на это, в его глазах читается искренняя радость от того, что она все же подошла к нему.

«Я готова прислушаться к твоим словам о доверии и сделать первый шаг к примирению, — думает Лэйн. — Но, если ты предашь меня еще хоть раз… второго раза я не допущу».

Лэйн замечает маленькие пакетики со специями, лежащие на столе. Она берет их в руки и с интересом осматривает. Внутри аккуратно сложены практически все основные ингредиенты, необходимые для глинтвейна: палочки корицы, душистый перец, кардамон, гвоздика и анис.

— Откуда они у тебя? — спрашивает она.

— Каин недавно обнаружил заброшенный амбар, — охотно поясняет Грэг. — Бутылки вина как раз оттуда. А еще нашлись эти специи. Настоящее сокровище! Собираюсь забрать их с собой в Оксфорд.

Лэйн сжимает пакетики в руках, осознавая, насколько сильно изменилась их жизнь. Когда-то специи были обычным товаром, доступным в каждом магазине. Сейчас они вновь стали величайшей ценностью, как в древние времена. Но теперь все даже хуже — больше нет шелкового пути, по которому караваны доставили бы эти товары в Ротков. Единственное, на что теперь можно было надеяться — наткнуться на крохи былых богатств в заброшенных амбарах.

«Наша жизнь откатилась назад в прошлое, — думает Лэйн, — только теперь все намного сложнее. Ведь мы еще помним, какой была жизнь до апокалипсиса».

— А что еще, кроме специй, нашлось в амбаре? — интересуется Анна, аккуратно перемешивая все, что они с Лэйн только что нарезали. — Я с вами тогда не ходила.

Грэг слегка наклоняет голову и задумчиво смотрит перед собой, словно пытаясь припомнить.

— Много чего, — говорит он наконец, — но большая часть, к сожалению, пришла в негодность. Например, мука в мешках испортилась вся. Были кое-какие закрутки, но многие из них вздулись, так что мы не рискнули брать их с собой. Из полезного — в основном крупы. Рис, гречка, пшено. Еще были сахар, соль и растительное масло. В сухом углу нашлось немного орехов, мед в стеклянных банках. Часть найденного обменяли на свечи и продукты у местных, часть оставили себе.

Лэйн вспоминает, как Каин упоминал об амбаре, когда предлагал ей гранат, и все для нее вдруг встает на свои места.

— А овощи были? Фрукты? — спрашивает Лэйн.

— Были, — кивает Грэг. — Несколько ящиков яблок. Половина сгнила, но кое-что удалось отобрать. Картофель, морковь, свекла, лук — тоже не все сохранилось. Больше ничего не припомню.

Лэйн замечает, что Грэг не перечислил гранаты. Это кажется странным, ведь для маленького сибирского городка гранаты — редкость. Она невольно задумывается: может, Каин нашел лишь один и решил оставить себе? А затем предложил ей? Отчего-то это вызывает у нее странное, теплое чувство. Ей нравится быть той единственной, с кем он поделился находкой.

— Хочешь сама добавить специи? — предлагает Грэг, глядя на пакетики, которые она все еще держит в руках.

Лэйн слегка удивляется его предложению, но все же кивает. Ее движения осторожны, и кажется, будто она не просто бросает специи в кастрюлю, а совершает магический ритуал. Она варит зелье, истинное предназначение которого понятно лишь ей одной. Специи тонут в горячем отваре, и их пряный, насыщенный аромат быстро наполняет кухню. Грэг наблюдает за ней, не отводя глаз, словно очарованный этим действом. Он ее сообщник в этом темном деле, ее фамильяр. Он будет покрывать ее, если их поймают с поличным, и разделит с ней любые последствия, когда их обвинят в колдовстве. Именно это она видит в его карих глазах, когда они встречаются взглядами.

— Ты говорил, вы находили мед, — вспоминает Лэйн, аккуратно помешивая свое зелье деревянной лопаткой. Краем глаза она замечает, как Грэг хмурится.

— Мы его весь обменяли, — говорит он расстроенно. — А тебе зачем?

— Хотела добавить в глинтвейн. Для сладости.

Грэг на мгновение замирает, его взгляд становится отстраненным, будто он видит перед собой не кастрюлю, а что-то далекое.

— Мед был тайным ингредиентом моей сестры, — неожиданно признается он, и его голос звучит хрипло и тихо. — Она всегда готовила глинтвейн на Рождество. Добавляла мед, чтобы сделать вкус мягче. Я никогда не пробовал ничего вкуснее.

Грэг говорит спокойно, но Лэйн улавливает в его словах грусть. Его взгляд становится рассеянным, словно он вернулся в прошлое, в те моменты тепла и уюта, которые уже не вернуть. Лэйн чувствует желание что-то сказать, как-то поддержать его, но не уверена, что это будет уместно, ведь они не настолько близки. Она не решается спросить Грэга о том, что случилось с его сестрой. После всего, что произошло с их миром, ответы на такие вопросы кажутся очевидными. Вместо этого она произносит:

— Думаю, и без меда получится не хуже. По крайней мере пахнет лучше, чем тот ужасный чай, которым нас пытался напоить Ноа.

Грэг тихо смеется, его плечи расслабляются, словно ее слова действительно помогли ему почувствовать себя немного лучше. Он поворачивает голову, и их с Лэйн взгляды встречаются. На краткий миг напряжение, сопровождавшее их все то время после допроса, будто исчезает. Она замечает в его глазах искреннее сожаление, и это дает ей странное чувство легкости. Может быть, потому что она впервые за долгое время позволяет себе думать, что доверие — это не полностью закрытая дверь.

— Спасибо, — тихо произносит Грэг так, чтобы услышала только Лэйн, и его голос звучит искренно, с теплотой, которую она раньше в нем не замечала.