Эстель из белого города (джен)

Эстель забирается вверх почти вслепую. На ощупь цепляется вдруг одеревеневшими пальцами за корневища прошлогодних трав и стёртые ветром осколки утёсов. Склон оказывается крутым и скользким, а почва — влажной и глубокой. Эсти смогла выдохнуть, только добравшись до какой-то относительно ровной площадки, заросшей сосновой порослью и кустами рододендрона. Через сощуренные слезящиеся глаза цветы его казались розовой дымкой, окутавшей склоны предгорий.

Эстель уселась в корнях единственного взрослого дерева, оперлась на ствол, выдохнула, прикрывая веки рукой. Через какое-то время предприняла новую попытку — медленно приоткрыла глаза, стряхнула с белёсых ресниц слёзы, открыла шире. Дождалась, пока утихнет резь. В который раз за короткую, сохранившуюся в памяти, жизнь, заставила восприятие измениться, привыкнуть к новым условиям. Удалось.

Она определённо заняла самую высокую гору в округе. С неё открывался великолепный вид. На пологие, издали, склоны то ли высоких холмов, то ли низких гор, сливающихся на дне узкой долины — будто след от изогнутого когтя неизвестного зверя. На самом дне, пробивая дорогу в камнях, бурлила волнами и галькой река. Эсти не нужно было подставлять лицо холодным брызгам, чтобы почувствовать её боевой характер. Деревьев на холмах практически не росло, только те же невысокие кусты, усеянные мелкими розовыми цветами с плотными кожистыми лепестками.

С северной стороны долины ещё лежал снег — видимо, весна здесь только начала входить в свои права. Влага воздуха, ощутимый холод и даже ветер, шуршащий иголками искривлённой сосны над головой, были здесь вовсе не теми, что под землёй. И это не говоря уже о свете и небе. Эстель безумно не хватало их в последние месяцы. Она сама не понимала, насколько, пока не столкнулась лицом к лицу с привычным миром. Это оказалось куда важнее слов, песен, общества. Не важно, на что откликнулась память, важно — что Эсти совсем не хотелось возвращаться назад.

Только вот оставить сородичей-линнов, наконец начавших всерьёз обустраивать подземелья для комфортного быта, было… неправильно. Эстель отложила желанную мысль на будущее, почти не задерживаясь на пока что только её месте, вернулась к первому найденному ходу на поверхность. На поверхность… Звучало так прекрасно, что Эсти против обыкновения тихо рассмеялась. Путь через определённо рукотворные катакомбы от Озера до Выхода она запомнила навсегда, но этого казалось недостаточным. Она задержала изрезанные травой пальцы на шероховатых камнях завершающей пещеру арки.

Дождалась, пока след прикосновения наполнится ровным белым светом. Смотрела, чуть склонив голову, как свечение распространяется по всей границе хода и впитывается в камни будто бы давно выбитым узором. А после развернулась и, уже не оборачиваясь, скрылась в пещере. Дорога, в конце концов, ждала не простая. Не только ровные коридоры — лазы, где приходилось ползти, отвесные щели, ведущие в глубину породы. Настроение линны оставалось всё таим же звенящим — вплоть до поселения.

* * *

Для постоянного обитания линны, к удивлению Эсти, выбрали не Озёрный грот, что было бы логично, и даже не какой-нибудь из соседних. Товарищи, обретшие самостоятельность буквально за пару снов Эстель, облюбовали громадную пещеру над рекой. Тоже найденную Эсти, тоже с водой, и в перспективе увеличения численности вполне подходящую, конечно…

Эсти не могла взять в толк, во-первых, для чего настолько заранее осваивать огромное пространство, не имея за спиной ничего, ни малейшего островка стабильности, а во-вторых, чем сородичам не угодило селение на берегу озера. Воду удобнее добывать, чем из своевольного грунтового потока, охота, опять же. Но товарищи были непреклонны, и Эстель не сочла необходимым спорить.

Знакомая, почти бескрайняя пещера в двухдневном переходе от Озера, стёсанные в приличную лестницу выступы у стены, спуск вниз, под слой тумана, прямо к реке. Там, в выщербленных старым руслом пещерах, начали свою собственную цивилизацию линны. Эсти завернула в самом начале вытянувшегося вдоль потока поселения. В третьей от лестницы пещере жила Ириэ, её близкая подруга и без малого сестра. Кузина, можно сказать.

Именно она потратила пару вечеров на попытку объяснить Эстель нежелание народа навредить памятному, почитаемому, особенному месту, или же истрепать ежедневным присутствием то особое чувство, которое воды Озера пробуждали в молодых, новорожденных линнах. Эсти знала концепцию священного места, которую пыталась оформить в слова Ириэ, но понять всё равно не могла. Вот поверить — пожалуй.

И молодую женщину, столь терпеливо и упорно старающуюся объяснить очевидные для неё вещи, запомнила. Теперь, в редкие дни побывок в селении, Эсти старалась проводить в её доме. Ириэ не возражала. Даже с Крейном, иногда приходившим за Эстель, была вежлива, хотя настойчивого и въедливого линна не выносила половина популяции. Вторая, к слову, боготворила.

Иногда Эстель не заставала Ириэ в домашней пещере и, не смущаясь, устраивалась на ночлег. Благодаря отличному врождённому зрению, присущему расе, Ириэ по возвращению на неё даже не наступала. А ещё ничем не попрекала — ни чрезмерной активностью, ни бездельем, ни странными периодами сна и бодрствования. Впрочем, в этот раз Ири оказалась на месте. Как всегда молчаливая, полная внутреннего достоинства и уверенности, тонкая и изящная даже для линны, она сидела у стены, сбоку от входа. Кивнула гостье, и та без слов устроилась напротив.

Молчать с Ириэ было удивительно комфортно. Тело уже начало регенерацию, пальцы кололо, кажется слегка поднялась температура, голова стала тяжелой и была почти готова поплыть. Эсти сквозь лёгкий морок зачаровано смотрела на подругу, сосредоточено перебирающую какие-то корешки и камни. Сурово нахмуренные тонкие брови, ловкие руки, перекладывающие набранные экспонаты по одной ей понятной системе… Эстель откровенно любовалась, краем сознания понимая, что проваливается в сон. Из полузабытья её выдернул странно резкий, скрипяще-шипящий звук. Сопровождался он специфическим же запахом.

— Ну наконец-то, — в голосе Ири звучала законная, уверенная гордость.

Странный белый кристалл, издалека принятый Эсти за каменную соль, с шипением искрил и разгорался прямо на ладони молодой линны. А ещё, кажется, плавился, угрожая залить жидким горючим ладонь Ириэ. Сама она только улыбалась краешком рта. Пара мгновений — и у неё в руке разгорелась настоящая живая свеча. Линна без спешки, одним ровны движением, устроила её в центре кучи неподходящих для плетения корешков. Пламя занялось быстро.

— Костёр, — рассмеялась Эстель, — Ты создала первый в нашем подземелье костёр! Как у тебя получилось?

— Костёр. Мне нравится, как это звучит, — Ириэ улыбалась не часто, только если речь не шла об Эстель, — Хотя немного обидно, что ты о нём уже знаешь.

— Я знаю про огонь, но не думала, что мы сможем добыть его в ближайшее время. Это сложно, особенно пока мы под землёй. Так как ты?..

— Пока? Наверное, однажды я захочу узнать подробности, — Ири подвинула к пламени ещё немного кореньев, — А это вовсе не так сложно, как кажется. Мы ведь уже знаем, что некоторые… вещества, имеют свои собственные, специфические свойства. Некоторые при контакте между собой, или даже с воздухом, заметно грелись. Я подумала, у некоторых эти свойства должны быть выражены ещё… ярче.

— Да. У тебя определённо есть склонность к химии! Это отлично.

Ириэ с достоинством наклонила голову, длинные прямые волосы скользнули по плечу, чуть не попав в огонь — Эсти в последний момент успела перехватить пряди, оказавшиеся ещё и очень мягкими. Рыжие блики плясали по белому шёлку.

— Да уж, у вас, я посмотрю, ни единого тихого вечера.

Помощник Эсти опирался о камни у самого входа в пещеру Ири. Крейн ничего не хотел знать о приличиях и манерах, однако линны, все линны, не заходили на чужую территорию без спроса. Он буквально стоял на границе скандала, и Эстель ничего не могла ничего с этим поделать. Впрочем, её подруга развивать конфликт не стала. Нахмурилась только.

— Эсшаль права, — Эсти в который раз поморщилась. Переходить на правильное произношение её «ученик» так же не планировал, — У тебя талант, Ириэ. Найдём ещё таких камней, и жизнь станет лучше.

— Я догадалась, — Ири вроде бы поджимает губы, а вроде и улыбается слегка.

— Тогда дело за малым, — Крейн всё же замирает у порога, дожидаясь кивка линны, — Мне нужен образец этого…

— Минерала, — подсказывает Эсти.

— У меня есть, — Ири легко извлекает из своих запасах почти такой же белёсый осколок, — Но нет возможности искать месторождение. И заниматься добычей тоже. А ты сам наверняка предпочтёшь общество Эстель.

— Не беспокойся о пустяках, — расплывается в усмешке линн ещё до того, как Эсти успевает вставить хоть слово, — Каждый должен заниматься своим делом. Идеи — с Эши, эксперименты — за тобой, а практическим приложением займётся Фиде. Всё равно он со своими товарищами уже не знает, чем себя занять.

— Хорош, — Ириэ внезапно смеётся, волосы скользят по плечам, — А сам в это время что делать будешь?

— Ну, должен же кто-то следить, чтобы вы применяли свои таланты по назначению, — у Крейна лицо удивительно искреннее, и Эсти уверяется, что вражды между её товарищами не будет.

— Думаешь, Фиде согласится? — уже спокойно спрашивает Ири, передавая камень в руки Крейна.

— Естественно. К тому же, он не глуп — признает очевидные преимущества огня.

— А ведь никто из вас ещё не пробовал жареную рыбу, — неожиданно для самой себя отмечает Эсти, хихикая в кулак.

Линны смотрели на неё двумя парами одинаково фосфоресцирующих глаз, а она не могла выбраться из затапливающей сознание нежности. И очень чётко осознала — побег на поверхность подождёт. Всё дело в температуре, решает она наконец. И возвращается к делам насущным. В дипломатическом таланте друга она ни капельки не сомневается, и потому уверена, что он поможет ей и со вторым открытием. Ведь магия ещё более полезна, чем огонь.

Крейн, впрочем как и Ири, не возвращается долго. Фиде добр и отзывчив, несмотря на юношескую безответственность, и при этом дотошен до крайности. Объяснить ему любую новую идею было не быстрым делом. Освободившееся время Эсти предпочла использовать по собственному усмотрению. Объяснить линнам магию словами ещё сложнее, чем время, и Эсти раз за разом прокручивала перед мысленным взором порыв, естественную, как дыхание, возможность, проявляющую невысказанное желание в результат. Наконец, Эстель раскладывает единственный чётко отпечатавшийся в памяти момент — тот самый миг у входа в подземелье — на идею, мысль, образ и движение силы под пальцами. Обдумать, как доходчиво рассказать линнам о природе этой силы она не успевает — на середине мысли проваливается в сон.

* * *

Водная — водная же? — гладь блестит серебром, за ней проступают зелёные холмы и высокое звонкое небо. Эстель тянется к ним, ступает невесомыми ногами по прибрежному песку и траве. Смеётся, и в голове у неё легко. Она идёт спокойно, не спеша, но пейзаж сменяется, как при беге, пока на горизонте не проявляются белые стены.

Город вырастает быстро, в полный рост встаёт перед взглядом, красуется. Эстель видит ворота, обозначающие границу, шпили, тянущиеся к полному звёзд дневному небу, широкие улицы, по спирали устремляющиеся к самой высокой башне — сердцу города, его центру. С колокольни за её спиной летит громкий перезвон. Знакомые светлые глаза вокруг провожают её, как старого друга. Она тоже узнаёт их, хотя не может позвать по именам. Вообще не может выдавить из себя ни звука. Но это и не важно, Эстель остаётся пройти совсем немного, чтобы наконец встретиться…

Звон нарастает, сбивая с мысли, Эсти трясёт головой, пытаясь вернуть чёткость сознанию. Но мир вдруг переворачивается, как бывает только во сне, и она обнаруживает, что этот громкий звук исходит у неё изнутри.

Ничего, впрочем, удивительного. И не так голова звенеть будет, если резко покинуть сон.

Сон?..

* * *

Эстель обнаруживает себя у входа в пещеру Ириэ — что и не удивительно. А вот нависающие над ней лица друга и кузины выглядят будто слегка иначе.

— Прости, что разбудили, но нам нужно твоё присутствие.

Крейн спросонья кажется Эсти слегка смущённым, Ири просто протягивает ей плошку холодной воды. Эстель улыбается благодарно, и жестами просит рассказывать дальше. Странное воспоминание рассыпается под действием пещерного воздуха.

— Фиде вернулся, требует всеобщей демонстрации обещанных чудес и дальнейших инструкций, — фыркает линн, — У тебя получится лучше.

— Хима тоже здесь, — отрешённо добавляет Ири, — Перебивать своего лидера он, не станет, но я слышала, у него тоже есть что-то интересное.

— Тогда идём, — Эсти забывает мысли и тревоги быстро, и спустя всего пару минут и одну четверть пойманной рыбы, как сказал бы Крейн, уже не может вспомнить, что же ей снилось.

— А это ещё что?!

Эсти поднимается, и с её колен соскальзывает статуэтка — каменный замок с кварцевыми шпилями, так точно выточенный, что впору заподозрить чудо. Значит, всё как-то получилось, хмыкает она про себя. А значит, получится и снова, а там, гляди, и линны научатся.

— Это — наше следующее дело, — она улыбается ярко, наблюдая, как озаряется интересом лицо Ири, и как этот свет находит отклик в глазах Крейна, — Но сначала разберёмся с огнём и кострами. Надеюсь, кто-нибудь догадался наловить рыбы?